Читать онлайн
"Сборник «Словесная солянка»"

Повесть в стихах "Лис".

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Мой диагноз прост - это шизофрения.

В голове голоса, образы перед глазами.

Вроде, все хорошо. Но ни сколько не я.

Думаю образом, слышу лишь голосами.

Вы прими́те меня таким, какой есть,

Ведь это не так уж и сложно.

И без ваших насмешек проблем мне ни счесть...

А я буду собой, если можно...

_

Акт 1: Начало.

Я появился на Свет неслучайно -

Пришел, чтобы радовать мир!

Родители ждали необычайно,

И я теперь их кумир.

За каждым шажком моим зорко следят,

Слышат чутко каждую букву!

Завели для меня пару белых котят,

В морс добавляют клюкву.

У меня есть игрушка любимая - Тишка,

Так зовут зверька моего.

А вообще, это - лис, из книжки,

Но я потом расскажу про него.

Мама с папой всё удивлялись -

Я расту, будто бы на дрожжах.

И помню, как вместе в кровати валялись,

Как носили меня на руках.

Как в детстве с папой играли мы в прятки,

Как с мамой готовили кушать.

Наизусть учил стих и рассказывал папке,

А ему оставалось лишь слушать.

И, вообще-то, зовут меня Алексей,

И мне девятнадцать лет.

С тех пор у меня совсем нет друзей

И родителей... тоже нет...

_

Акт 2: Лис, я с радостью с тобой пойду!

К восьми годам моей светлой, прекрасной жизни,

Не расставаясь с любимой игрушкой своей,

Кажется, стал я намного, намного капризней,

Кажется, стал я терять очень близких людей.

Мне становилось ужасно грустно от этого,

Осознавать, что я не пришел ни к чему...

Я взял своего старинного друга верного

И решил рассказать обо всём ему.

Как всегда, Лис молчал, смотря понимающе,

Он своим немым согласием мне помогал.

И, вдруг, очень весело и всеиграюще

Его голосок что-то залепетал.

Я удивился: а как же возможно такое, 

Чтобы слышать голос игрушки любимой своей?

Лис сказал, что в порядке всё, чтоб я был в покое,

И ни за что не говорил о том маме моей.

Я послушался Лиса. С тех пор неразлучны мы были:

Смотрели кино, на уроках сидели, ели окрошку.

О чем только с ним в жизни мы не говорили,

А друзья уже и не интересны совсем были Лёшке.

И он мне однажды сказал, что где-то, внутри головы

Есть мир, полный всего, чего я захочу.

Где общаться по-взрослому будут со мной, только - на "Вы",

Где даже слона, если хочется, защекочу.

Вот так в восемь лет стал знаком с Голосами,

Я не видел их никогда, лишь в своей голове.

Стал фантазировать: "А с какими они волосами?" -

Вот так появлялись Образы, а точнее, что-то извне...

Являлся ко мне образ женщины в платьице красном,

Был маленький мальчик, его Артёмкой зовут;

И всё говорили мне о чем-то опасном,

Но мне почему-то казалось, что они врут...

-

Акт 3: Год за годом.

Я рос все больше. Начали появляться странности.

Мог слышать звук поезда, хотя его, вроде, и нет.

Думаю, тут не нужно особой гениальности,

Чтоб понять, как пугался мальчик двенадцати лет.

Все больше и больше образов стали являться ко мне;

Я чувствовал, будто меня касается кто-то;

Иногда в школе случалось, порою, что даже во сне.

Я стал меньше есть, и нет уже с клюквой компота.

Однажды случилась со мною одна ситуация:

Со мной говорил потолок на уроке русского.

Как помню сейчас, проходили тогда пунктуацию,

Он говорил что широкое больше узкого.

Так шел год за годом, мне было пятнадцать.

Я начал пугаться всего, что я вижу вокруг.

И вспомнил, что когда мне было двенадцать,

Там был еще образ. Себя называл он Паук.

Паук был страшным любителем поиздвеваться,

Например, когда спал я, он плел паутину.

А когда я вставал для того, чтобы в школу собраться,

Он резал ее, спустив на меня гильотину.

И все так продолжалось до шестнадцати лет,

Но потом стало хуже и хуже ещё.

Я пропускал стабильно весь школьный обед

И начинал рисовать, когда после уроков я шел.

Это были портреты тех образов странных,

Которые вечно сидели в моей голове.

Я рисовал этих видений обманных,

Изредка говоря: "Ну ничего себе!"

Я стал чаще молиться Богу,

Я стал агрессивен слегка.

Голоса то уйдут понемногу,

То снова глас потолка.

Паранойя накрыла своим одеялом,

Я стал больше пугаться каких-то вещей.

Мне было больно. Я, будто кинжалом,

Бил всех любимых сердцем людей.

Родители стали замечать это всё

И спросили, нужна ли мне помощь?

Отчего не сходил я к врачу ещё?

Почему ты так часто мокнешь?

Я в ярость пришел от слов ненавистных,

Вы хотите сказать, что я болен???

А Лис в голове за меня шарил в мыслях

И, верно, он был доволен.

_

Акт 4: Ремиссия.

И тогда я, действительно, понял одно -

Мне нужно сходить к врачу!

Я ни за что не спущусь на дно,

Буду тем, кем я захочу!

Врач осмотрел и созвал комиссию, 

Чтобы все дальше решить.

Решили ввести меня как-то в ремиссию,

Дабы больше мне не грешить.

Положили в больницу закрытого типа,

Давали горы таблеток.

И не слышал никто жалкого хрипа

Паранойно-больных малолеток.

Кое-как, через месяц, все стало чуть лучше,

Не видел странных видений,

Однако, звук стал чуточку глуше

И теперь боюсь привидений.

Это все от таблеток, точно, я знаю,

Потихоньку схожу я с ума!

Почему меня пичкают - не понимаю.

В окнах вижу дома.

В них живут семьи, каких очень много,

Имеются дети свои.

А мне и потрогать нельзя никого,

Но ушли голоса с головы.

Я лечился так раз, потом снова, и третий.

Препараты вернули покой.

И теперь у меня уже свои дети,

Живу вместе с ними, женой.

Их поддержка, опора, любовь,

Меня снова к жизни вернули.

Не хочу возвращаться к этому вновь,

Уж слишком люблю я сынулю.

На работу хожу, пускай, 

Мне начальник не светит.

Но она для меня - на Земле Рай,

И теперь я за что-то в ответе.

Я вновь обрел счастье, покой, тишину,

И так рад этому, боже!

Вы не знаете, как я люблю жену,

Сына, начальство, прохожего!

Я поверил немного уже в волшебство,

Будто, я Гарри Поттер.

Ничто так не лечит, как простое родство,

Вы понимаете, доктор?

Я выкинул Лиса подальше отсюда,

Сжёг все рисунки свои.

Не лечится шизофрения, паскуда,

Но не напрасны старания мои!

Все насмешки, что я терпел от других, 

Прошли будто страшный сон!

И наплевать теперь на чужих,

Когда ждёт меня мой теплый дом!!!

****

Образ

Я заметил твой стан вдалеке:

Такой томный, едва ли видный.

Помнится, шел налегке:

Жених далеко не завидный.

Ты приснилась мне следующей ночью:

В кружевах, как благая нимфа.

Я вскочил и бумагу порчу;

Мне едва ли давалась рифма.

Где теперь есть, моя родная?

Позабыла, небось, ты меня?

Кружева с половиц поднимая,

Я разбился об образ тебя.

****

Мне снова приснился сон,

Где мы с тобою вдвоем,

Несмотря на протяжный гром,

Идем под осенним дождем.

Мы идем в неизвестность, загадку,

Позабыв обо всех на земле.

Тихой ночью, присев на оградку,

Ты стихи мне читала во мгле.

Ты читала о жизни и смерти,

Об Эдеме и адских печах.

И мелодию, будто на флейте,

Ты играла в своих мне речах.

Я стоял, как осина, продрогший

И ни слова не мог сказать.

А Бог, давно время засекший,

Не хотел нас с тобой разлучать.

А теперь… Один день - три осени.

И где-то, в таящейся мгле,

Ты все также сидишь на оградке,

Но стихов уж не слышится мне.

****

Привет, Бабуль! Ну как ты там?

Вам подают на завтрак кашу?

Не верится своим ушам…

Теперь про жизнь послушай нашу:

Четыре года нет тебя

На этом свете рядом с нами.

Но я же верю! Ты, любя,

Скрываешься за небесами.

Оберегаешь от чертей,

Что на земле в людских личинах.

От трусов, мелочных людей, 

Что при погонах или чинах.

Мне в марте двадцать, я - курсант,

И скоро стану офицером.

Но, хоть я мысли не гигант -

Могу быть правильным примером.

Все хорошо. Увидишь, Ба -

Еще настанет наше время!

Не создали такого лба,

Чтоб создал он для нас проблемы.

Бабуль, я буду ждать ответ!

Четыре года жизнь в разлуке…

-Конверт отправить на Тот свет!

-А подпись?

-Любимой Бабушке от Внука.

****

Богоматерью с грешной душой

Или Зевсом с нелепыми искрами

Предстань предо мной! Я - герой!

И легко расправляюсь с нечистыми!

Посейдоном в луже у дома,

Анубисом в светлом раю:

Победа за мной по-любому

В несчастном от счастья бою.

Христом в сатанинском облике,

Готом в ярких одеждах:

Все идет по протертой хронике

И мечтам о любви и надеждах.

Я - герой! Явись непременно

Сладким яблоком в душном саду.

Я его откушу. Но дилемма:

Как я заново в ад попаду?

****

Темная ночь. И только скрежет лет

Меня в ее покоях охраняет.

А есть ли я иль меня вовсе нет?

Ночь звездами мне лужи освещает.

В забытом доме с надписью «Душа»

Давным давно никто не обитает;

А ночь потоком ветра, чуть дыша,

Мне вновь и вновь заботы открывает.

Забыв о рамках, твердою рукой; -

Я здесь один, кто что-то понимает.

Уже не ринусь спориться с судьбой:

Она меня всегда в ночи скрывает.

****

Чем пахнет твоя душа?

Быть может, она пахнет морем?

Болотом, что все в камышах,

Где мы, возможно, утонем?

Она, может, пахнет лесом,

Или бурною горной рекой?

Пахнет ангелом или бесом,

Мудрецом или глупым Фомой?

Душа твоя пахнет опилками

Или свежей травой на полях?

Может, солнышка яркими бликами

На полных печали глазах?

Она может пахнуть Парижем:

Запах страсти, свободы, любви?

Или соком разбросанных вишен

Цвета темной венозной крови?

****

Не держи мою руку. Знаешь,

Я все чаще кричу во сне.

Мне снится, что ты улетаешь, 

А меня оставляешь в огне.

Я сгораю до пепла. Помнишь,

Как мы плавали в море мечты?

Ты как прежде меня не кормишь

Идеалом своей красоты.

Я плачу непомерную цену

За секунду разлуки с тобой.

Мои волны сбиваются в пену,

Нарушая вселенский покой.

Я все помню. И ты это знаешь:

Почему я кричу во сне?

Да, мне снится что ты улетаешь,

А меня оставляешь в огне.

****

В объятиях дыма догорают свечки,

Вручая свой последний огонек.

Ты даришь замудренные словечки,

Которые понять так и не смог.

А я с тобой по кругу, по спирали;

Ищу, где смысл, но всё не нахожу.

Пока свеча горела, мы играли,

Но темнота. И я опять дрожу.

Покуда будет радость - будет горе.

И от того еще паршивей с каждым днем,

Что мы любимых убиваем в ссоре

Нещадно обжигающим огнем.

Расставить знаки, устранить печали,

Улыбку смело нацепить с утра...

А то, что две души в ночи пропали -

В формате жизни просто мишура.

Огнем гортензий догорало сердце,

Не зная ни начала, ни конца.

И где же ты должна была согреться, 

Душонка непутевого юнца?

Где тот причал, что будет и наградой?

Где омут для счастливо-красных глаз?

Быть без вины однажды виноватым.

Начать, но не закончить свой рассказ.

Где стрелки тех часов, что потеряли 

Ход времени, любуясь на заре?

И где то счастье, что давно искали,

На смертном от несчастия одре?

Насквозь продует хмурый серый ветер.

Молить заставит о пощаде нас.

Но если счастье есть на белом свете,

То и наступит долгожданный час!

Час нашей жизни. Час того покоя,

Что мы искали в тонущих глазах.

Есть только ты, душа и паранойя,

В ушедших и́з миру потешных голосах.

Растаять дымкой, растопив лёд сердцем,

Не суждено, как и дышать тобой.

Я так хочу твоим рассветом греться

И не хочу кричать себе: "Постой!"

Забыться в горе. Я, порой, пугаюсь

От шороха теней в ночном саду.

Я ветками сирени рассыпаюсь

В холодном, удушающем Аду.

Забыть тот мир, что не несёт покоя,

Я попытаюсь… только не смогу.

Я растворяюсь. Ты пойдёшь со мною?

Мой рай - с тобой, на этом берегу.

****

Пустые тени. Грустный всхлип.

Трагически качалась ива.

Я был измучен, как Сизиф,

А ты - заманчиво-игрива.

Зачем минуты снова вспять

Решили бег свой перестроить?

Я как Христос - взять и распять.

И нет, не буду с тобой спорить!

Рассказанные планы вмиг

Очарованье мечт теряли.

Я как Орфей, а Эвридик

Других мне струны не играли.

Тот флёр, что скрыл тебя от глаз,

Дурманил, пульс мой ускоряя.

Я сумасшедший, как Пегас.

Но мне не доскакать до рая.

Невыносимый груз тоски 

Навис, как туча, надо мною.

Я как Атлант. Твоей руки

Небесный свод ничуть не стоил.

Таилась в воздухе печаль,

Любовных чар пророчив бегство.

Я был испитый Океан,

В твоих ладонях - просто тесто.

Туманом скрыты города,

Прощёный дым проел мне скулы.

Ты не курила, а я - да.

Ты - Богоматерь, я - в загуле.

****

Что преданность? Проблема и награда.

А был ли предан кто-нибудь из нас?

Чье сердце точно есть не анфилада?

Кому же выпал этот редкий шанс?

Что преданность? Награда и проблема.

Вы были преданны кому-нибудь из нас?

А преданность: случайность иль система?

Быть может, кто-то просто предал вас?

Быть преданным. Порою, это больно:

И рваться быть полезным, и любить,

И в памяти портрет хранить невольно,

И грубых слов отнюдь не говорить.

Уметь простить, когда неправы оба,

И меру знать владения собой.

Пройти весь путь: до урны или гроба,

Уйти на общий сладостный покой.

Что преданность? Никто ее не помнит:

Лишь сладкий миг владения судьбой.

Как кто-то ваше имя бойко вторит,

А после вы уже антигерой.

****

Плакали маслом иконы,

Плакали люди слезами.

Я выходил за искомым,

Бродив по проспектам кругами.

Идти, нарываясь на мины

Ухмылок и жизни терзаний.

Забыть всех, кто были любимы,

Под гнетом чужих осознаний.

Найти варианты событий,

Потерянных на бульварах.

Пройти миллионы покрытий,

Ища в павильонных товарах.

Пройти, невзирая на муки,

Забыв о тоске и печали.

Кричать и заламывать руки:

Все мы по чуть-чуть начинали.

Зайти и не выйти оттуда,

Откуда любой возвращался.

И там, где не видели люда,

Естественно, ты оказался.

Колоть эту жизнь окоянную

За счастье, достойное нас.

Смотреть через призму стеклянную

В копоть окутанный глаз.

В пазы попадать без прелюдии,

Знать обо всех кошмарах.

Искать и найти правосудие

В самых замшелых ямах.

Править и быть беспристрастным.

Ставить. Держать баланс.

Быть белым меж черным и красным.

Выкинуть за борт балласт.

****

Оставил себя там, где были вместе,

Где мы на берегах чудес мечтали.

Оставил тебя где-то в в своем детстве,

Где чайки над балконами кричали.

Порвали все мечты и все надежды:

Мы были брошены на полдник февралю.

Прошу, вернись! Не брось меня, как прежде,

Где в ночь ушло забытое «люблю».

Кораллы слов на рифах недостатков,

Полипы предложений о веках.

Смогу ли долететь без пересадок

И утонуть в черничных волосах?

Из вида не выходят континенты,

Забытые, как детские мечты:

Где были радости секундные моменты

И в поле разносортные цветы.

Привет, подруга! Ты меня забыла?

Я о тебе не смею забывать.

Скажи о том, как ты меня любила.

Скажу о том, как было наплевать.

Постой, подруга! Ты меня простила?

Я не посмею мне надоедать!

Скажи о том, как ты по мне грустила,

Роняя свои слезы на кровать.

Паршиво все, но сердце пока бьется,

А это значит то, что еще жив.

Судьба моя неистово смеется,

До этих пор меня не полюбив.

****

О чем ты думаешь, когда я засыпаю:

Быть может, обо мне или о «нас»;

О том как я бездонно утопаю

В глубинах твоих черной ночи глаз?

О ком ты думаешь, когда к тебе взываю

Свои молитвы вечности любви?

Что делаешь, когда я закрываю

Глаза свои? А, впрочем, умолчи…

Я знать не знаю чувств чужих кладовок,

Но дело в том, что ты родная мне.

Я больше не куплюсь на сто уловок,

Которые расставила во сне.

Я скоро буду дома, обещаю,

И обниму тебя в наш самый сладкий час!

О чем ты думаешь, когда я засыпаю?

Быть может, обо мне или о нас…

****

Не хочется ни есть, ни пить, ни спать.

Не хочется гулять или валяться;

Стихи бессмысленные снова сочинять. 

Не хочется любимым быть, влюбляться.

Не хочется опять идти в кровать,

А после - не желаю просыпаться.

Не хочется опять себя лишать,

И снова под кого-то проминаться.

Не хочется ни думать, ни желать.

Не хочется впустую вновь стараться. 

И нет желания ни бить, не целовать;

Не хочется ни капли обниматься. 

Без разницы мне: выиграть, проиграть;

Вновь встретиться или совсем расстаться.

Сказала то, что думала сказать,

Оставив мое сердце рассыпаться.

****

Ах, краска желтая ручьями разлилась,

Стекая по ботинкам пешеходов.

Так весело плескаясь и струясь,

Несет нам весть безудержных морозов.

Служанка-Осень падает нам в ноги,

Цепляясь за последний солнца луч.

Ей заняты и тропы, и дороги,

И небо пóлно строгих серых туч.

Характер ее бешеный, строптивый,

Упрямый, непокорный, боевой!

Но солнца блеск отчаянно красивый

Не даст об этом думать головой.

Багрянец клёна, золото берёзы,

И мхом поросшие забытые леса.

Нам осень дарит собственные слёзы

И жизни уходящей голоса!

****

Рябин костры, заманчивые дали

Зовут к себе русалками морей.

И дождались все те, кто давно ждали:

Кто ждал родителей, а кто своих детей.

По лужам прыгает кузнечиками дождь,

Стекает ожерельем по листве.

Осенняя загадочная дрожь

Не даст забыть об утренней тоске.

И солнца луч в притоптанной траве

Скользит по ней горячими коньками.

Но далеко не всё, что в голове,

Дано кому-то сотворить руками.

И все мы - осень. Родственные души:

Листва на дереве и капельки дождя.

Все те, кто потакает неуклюже

Приказам желтокожего вождя.

9:30, 12.10.2022.

Хоровод смертей

Глава 1: Жажда

Он был обычным с детства пареньком,

Ничем особо от других не отделялся.

Когда же вырос - стал бы мужиком,

После работы б поздно появлялся.

Любил играть в машинки под окном

Своей хрущевской старенькой панельки.

Мечтал устроиться работать в автопром,

Перебирая тщательно модельки.

Прошли года, и мальчик стал мужчиной:

Учеба в универе, автопром.

Работал за штампующей махиной;

Но нет, стихотворение не о том.

После работы вечером, в подъезде

Он встретил зазевавшихся гуляк:

Те, с подозрением в умышленном наезде,

Решили, что и вечер был тухляк.

Они на одного него напали,

А было их, как помню, вроде, пять…

Сначала берцами по почкам напихали,

Потом по голове… потом опять…

В тот вечер боль сама не утихала,

И это понял он спустя лишь час.

А мысль одна: убить этих нахалов!

Лишь слезы полились из его глаз…

Шел день за днем, все всё давно забыли.

Казалось бы, ну драка вечерком…

Но в этой голове туманы плыли,

С часами нарастая в снежный ком.

«Убить. Убить. Убить этих паршивцев!

Мне было больно. Больно будет им!

Я сдался шайке пьяных проходимцев…

Теперь уж стану я непобедим!»

Он помнил лица, помнил чьи-то клички,

Он даже слышал чьи-то имена…

Будь следаком - давно имел бы лычки,

Но и другие были б времена…

Он стал искать… Абсурд, забыл представить!

Знакомьтесь: Повелецкий Алексей.

За пять последних лет успел расправить

Семь женщин, пять мужчин и трех детей.

Глава 2: Расправа

Сначала он искал их в интернете,

Пытаясь с болью вспомнить имена.

Найти хоть по какой-нибудь примете

Мужчину с погонялом кабана.

Ходил по улицам, смотря в чужие лица,

Пытаясь зацепиться хоть за что.

И вы, скорей всего, здесь удивитесь,

Но он искал, а, значит, и нашел.

Войдя после работы в магазин,

Где раньше-то он и не появлялся,

Взгляд зацепил какой-то из мужчин,

Уж больно он знакомым показался.

«Все верно! Это он! Убью паскуду!»,

Подумал на минуту Алексей.

Но после, погодя еще секунду,

Он думал, как бы сделать побольней.

После закрытия того же магазина,

В котором был мужчина из бродяг,

Шел Алексей, и с недовольной миной

Устроил первую из страшных передряг:

Там завязалась драка не на шутку,

И слыша хруст поломанных костей,

Решил остановиться на минутку,

Спросить и про оставшихся друзей.

Мужик рассказывать-то ничего не думал,

Но видя Алексея, его нож,

Он как-то очень резко передумал

Рассказывать ему глухую ложь.

Он быстро выдал всех, с кем он водился;

Все сложное в момент сделалось просто…

Но только о пощаде он взмолился,

Как нож уже рассек не только воздух…

Он был в крови, исколотый донельзя,

Его дни оказались сочтены…

Не слышал он своей последней песни,

А, значит, звуки те ему не суждены.

Убил. Убил. Убил… Убил мужчину.

Но это было даже не в конце.

Он взял дырявую худую мертвичину

С улыбкой на испуганном лице.

Он спрятал труп и принялся за дело:

Один убит. Осталось лишь четыре.

Второе неопознанное тело

Он спрятал на заброшенной квартире.

А третьего он, вроде, застрелил.

Четвертого он задушил веревкой.

Последнего зарезал и растлил.

Неудивительно с полученной сноровкой.

Я мог бы каждого подробно расписать,

Тем более, ознакомлён с делами…

Но не хочу без повода пугать

Кровавыми убитыми телами.

И вот пришел конец обиде прошлой,

Но только не конец этих смертей.

Желание убивать с натурой пошлой

Вдруг ощутил в своем сознании Алексей.

Глава 3: Женский пол

Он вспомнил свою первую любовь,

Которая болезненно отвергла.

И в жилах у него кипела кровь,

Не зная предвкушения предела.

Он написал ей что-то в сообщении,

На что любезнейше она отозвалась.

И вот течет смиренное общение,

Но до тех пор, пока не отвлеклась…

А дальше было мясо с кучей крови:

Прогулка у реки не задалась. 

Вот так случается лишь с первою любовью:

Ты любишь человека или мразь.

Покуда свято верить в волшебство,

Ему не суждено будет случиться.

И лучше отсидеть за воровство,

Чем за жестокое кровавое убийство…

Еще шесть неких дам убиты были

Его рукой, а точным быть, ножом.

Туманы в голове все так же плыли,

Со временем слипаясь в снежный ком.

Двух мальчиков он заманил конфетой,

А девочке он куклу обещал.

В итоге девочку нашли в лесу раздетой,

Тем самым положив всему финал…

Его поймали утром на рассвете,

Он был обезаружен, окружен.

Ни в коем случае те маленькие дети

Не должны были встретиться с ножом…

Глава 4: Хоровод

Минуло двадцать лет с того момента:

Он эти двадцать лет сидел один.

С момента утверждения документа

Он стал совсем не свой и нелюдим.

Он чувствовал, что смерть придет скорее,

Чем ежели он тут с ума сойдет. 

Но стал ли он хоть чуточку добрее,

Или ему поможет только эшафот?

И двадцать лет во снах он видел лица,

Которые водили хоровод.

Они могли дышать, любить, молиться,

Но жизни их забрал один урод.

Он каждый день их видел. Он жалел их. 

Но чем же думал, прежде чем убить?

Он каялся и жил в мечтах горелых:

Его судьба - на этих нарах сгнить…

Он часто плакал, зная безысходность.

И двадцать лет минуло с той поры,

Когда обычную ребяческую бодрость

Перерубили смерти топоры.

Он умер в ту же ночь, противясь смерти,

Хоть удивительно, что раньше не пришла.

Перед глазами были маленькие дети,

А, если быть точнее, их тела…

*Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны*

****

Оставь бутылку на столе -

Нам за мечты уже не выпить.

Не пронести их на крыле,

Чтобы потом в веках возвысить.

Поставь остатки за буфет -

Нам за любовь уже не кушать.

Зачем наводишь марафет,

Если никто не будет слушать?

Забудь о празднике свободы -

Он больше нас не посетит.

Не вывели такой породы,

Что бесам все грехи простит.

Еще таких нет философий,

Которые придумал Бог;

Где не достигнув предисловий,

Вдаемся сразу в эпилог.

****

Я простой рифмоплёт, который

Ничего больше и не умеет.

Да, порою, бывает, упорный,

Ну а чаще, конечно, робею.

Для владеющих словом не нужно

Слова длинного и неживого.

Нужно внутренне и наружно

Оградиться от слова такого.

Посидеть лучше в поисках день,

Хотя, может и два - как удобно;

Побороть свою подлую лень,

Чтобы рифма была бесподобна.

Чтоб читатель при виде неё

То ли плакал, а то ли смеялся.

Чтоб на самое на остриё

Ловушки он ловко попался.

Чтоб он первую вспомнил любовь

И последнюю помнил потерю.

Чтобы в жилах вскипала так кровь,

Что Станиславский крикнул бы: «Верю!»

Чтоб от радости до печали,

И от смирения к гордости.

Чтоб они все в сердцах кричали,

А сердца их висели над пропастью.

Вот таким должно быть моё слово!

Вот такой должна быть моя рифма!

Учусь этому снова и снова,

Вновь и вновь подбирая грифы.

****

На белой пуховой перине снежного крова

Я оставил следы, ведущие в никуда.

Снег падает хлопьями и исчезает. Снова

Я оставил мечты, которые ждет беда.

Помоги! Я прошу, помоги, не бросай меня,

Не оставь на съедение страхам, таящихся в ночи!

Дай свет! Я молю, принеси мне хоть каплю огня,

И не смей говорить, что тебе это вне полномочий!

Из тепла только волосы цвета горячего пламя -

Они согревают меня, когда вижу их всуе.

Мое сердце порвет изумруд твоих глаз своей гранью.

Это самое светлое, что в голове я рисую…

****

Листаю альбом, забывая делить страницы

На что было до, и то, что осталось после.

Падают слезы, пытаясь держаться в ресницах; 

Они, как и я, уйдут непрошенным гостем.

Играешь со мной как с собакой, бросаешь кости, 

А я каждый раз собираю их у твоих ног.

И дело тут ни в моем весе, ни в твоем росте:

Ты хотела играть, а я - приносить прок.

И если когда-то познаю, что в мире есть Бог,

Я ему помолюсь за тебя и твоих друзей.

Поманишь меня - я приду, завалюсь под бок

И буду просить: «Пожалуйста, лучше убей!»

Выбора нет: мы теряем любимых людей,

Относясь к ним как к вещи. Зачастую, не самой важной.

Мы хотим завести семью и иметь детей,

Но душа состоит из окурков и пачки бумажной.

****

Я сочинял поэмы для народа

И спорил с мудрецами о судьбе,

И глотку драл, не тратив кислорода -

Все для того, чтобы сказать тебе:

Чтобы кричать не нужен кислород,

Чтобы взлететь отнюдь не нужно крыльев;

Когда тобой гордится твой народ -

Все остальное кажется лишь былью.

Как анестетик для моих болезней -

Я точно не зависим! Но скулю…

Совсем запутался… А что теперь полезней:

Курить или сказать: «Я вас люблю»?

Мне кислород не нужен: СО2 -

Мой самый неподкупный лучший друг!..

Однажды докоснулся и едва

Заметил, что теряю все вокруг.

****

Я сплю не для того, чтоб видеть сны,

А для того, чтоб все вокруг не видеть.

А если люди больше не нужны,

Смогу ли я их не возненавидеть?

Смогу ли отпустить глухую боль,

Которая питается душою?

Иль вновь сыграю жалостную роль,

Продумав отношения с тобою?

Отныне, растележиться’ не сможет

То отношение, которое даю.

Не понимаю, что тебя тревожит:

Я лишь остатки сердца продаю.

И малтаю” по жизни ничего,

Лишь оскорблять, а после унижаться.

Спасибо Вам, мисье Нешемирон,

За то, что я могу таким остаться.

_

‘ Растележиться - медлить;

” Малтать - не уметь.

****

Перевернуть весь этот мир

К чертовой матери.

Становить на костях бренных пир,

Завертеться во флаттере.

Забить на лжецов и глупцов -

Их обманы паршивые.

Запомнить дедов и отцов, 

Их медали фальшивые.

Поделить пополам: только светлое

И остальное.

Помнить все, а не беглое 

И неживое.