Читать онлайн
"Вторая жизнь Арсения Коренева"

Я любил пешие прогулки. К тому же, как врач со стажем, знал, что для сердечно-сосудистой системы это полезно. Жил я на Новой Западной поляне, и от 1-й областной, где до выхода на пенсию трудился заведующим кардиологическим отделением, прежде до дома не спеша доходил за полчаса. Я бы трудился и дальше, силы имелись, но начальство намекнуло, что пора бы дать дорогу молодым. Под молодым подразумевался Миша Беленький, проработавший под моим началом 12 лет. Как специалист он и впрямь был неплохой, что уж тут душой кривить, ещё и обладал организаторскими способностями. А я не стал вставать в позу, не моё это.

После выхода на пенсию я недолго сидел без дела, мои знания пригодились в одной из частных клиник города. Всё ж таки доктор медицинских наук Арсений Коренев – своего рода местная величина.

А вечерами я просто гулял по одному и тому же маршруту. Пролегал он по Олимпийской аллее, тянувшейся среди лесопарковой полосы как раз от областной больницы до Окружной, за которой высилась громада СЗК «Дизель-арена».

Перед Новым годом наконец-то установилась нормальная погода, на смену плюсовой температуре пришёл небольшой минус, а вчерашняя слякоть спряталась под выпавшим с утра снегом, так что, прогуливаясь этим предновогодним вечером по освещённой фонарями Олимпийской аллее, я с наслаждением вдыхал чуть морозный, такой бодрящий воздух, чувствуя, как на лице тают снежинки, и предвкушая, что встречать Новый год снова буду у дочки. Они с зятем каждый раз приглашают, поначалу я отказывался, мол, чего вы будет вокруг меня, старика, водить вокруг меня хороводы… А потом решил, что не такой я уж и старик, с зятем вообще могу беседу на любую тему поддержать, и кстати, мы оба за футбольное «Динамо» болеем. Так что последние три Новых года встречал с дочкой и её семьёй, радуя каждый раз внуков подарками.

М-да, вот и ещё один год остался практически позади, вздохнул я про себя. А сколько ещё получится прожить? Пять, десять? Пора уже и о вечном задумываться. Вроде бы на здоровье пока не жаловался, хотя, конечно, в мои-то годы оно начинает сбоить, но мысли о вечном уже начинают закрадываться в голову. И какой капитал я успел скопить к 70 годам? Женился, родилась дочка, развод, потом ещё один неудачный брак, уже без детей, после чего я зарёкся ходить в ЗАГС. И двух штампов хватит. А когда помру, дочь обо всём позаботится – ни с первой, ни со второй женой, нашедшими себе давно уже других спутников жизни, я отношений почти не поддерживал. А вот с Маринкой – да, и внуков она ко мне в гости водила. Да и я в их семью наведывался – с зятем у меня сложились вполне дружеские отношения. Могли и посидеть за рюмкой чая, ведя мужские разговоры. Но встречать у них Новый год, как я уже упоминал, раз за разом отказывался.

Кстати, насчёт похорон я сам позаботился: деньги были отложены, и даже завёрнутая в полиэтиленовую плёнку гранитная плита хранилась на балконе с выбитой надписью:

«Коренев Арсений Ильич

10 марта 1953 – …

Помним, любим, скорбим!»

Вторую дату ещё предстояло выбить уже по факту моей кончины. Маринка из-за этой плиты мне всю плешь проела, мол, зачем накликать, совсем уже к старости с ума сходишь?! Но я оставался неумолим. Да и не выбрасывать же плиту, она мне в 25 тысяч всё-таки обошлась.

Такие вот грустные мысли меня одолевали в тот момент, когда я обратил внимание на шедшую навстречу мне шумную компанию. Их было трое, при ближайшем рассмотрении я понял, что это мигранты, то ли таджики, то ли узбеки. И тут откуда-то сбоку перед ними выскочили две девушки на лыжах.

— Эй, дэвушки!

Первая успела проскочить, а вот второй они резво перекрыли путь. Ты попыталась обойти парней, однако попытка успехом не увенчалась.

— Ребята, вы чего?

Девушка снова решилась на прорыв, и вновь неудачно. Тут уж и её подруга вернулась, тоже начала было выяснять отношения, но один из парней вырвал у неё лыжную палку, затем толкнул девушку, которая упала в снег.

Мигранты рассмеялись, глядя, как та неуклюже пытается подняться, а её подруга тем временем взывал к совести мигрантов. Тут её стали лапать, а затем и вторую, которая наконец приняла вертикальное положение. Я оглянулся… Вдалеке виднелась женщина, тянувшая за собой санки с ребёнком, больше никого за снежной пеленой не наблюдалось. От женщины толку тут явно не будет.

Вздохнув, достал из кармана мобильник.

— Дежурный старший лейтенант Фёдоров слушает!

— Беспокоит Коренев Арсений Ильич, житель Пензы. Наблюдаю на Олимпийской аллее, как трое мигрантов пристают к двум девушкам. Уже дошло до физического контакта. Желательно бы прислать наряд.

— Принято! — отрапортовал старлей. — Наряд уже высылаем. А вы, гражданин Коренев, держитесь на дистанции, возможно, эти мигранты вооружены.

Ага, как же, на дистанции…

Вздохнув, я решительно двинулся вперёд, пытаясь вспомнить, когда последний раз дрался. Пожалуй, что ещё в студенческие годы. Хотя в детстве доводилось частенько сойтись с кем-нибудь из пацанов на кулачках. Но когда это было…

Приблизившись, я схватил одного из азиатов за рукав куртки:

— Ну-ка немедленно оставьте девушек в покое!

Командный голос у меня поставлен, врач должен уметь не только быть обходительным, но и жёстким, когда потребуется.

Парень попытался вырвать рукав, но сделать это оказалось не так легко. Я хоть и не хирург, у которых в большинстве своём пальцы как клещи, однако регулярные физические упражнения приносили результат: я в свои годы мог десять раз подтянуться и тридцать раз отжаться.

— Э, дед, отпусти уже!

— А вы девчонок отпустите, — сказал я, не повышая голоса и по-прежнему сжимая затянутыми в перчатки пальцами рукав оппонента. — Неужели непонятно, что они не хотят с вами общаться?

— Слышь, э, ты чё, бессмертный?

Ещё один гость из среднеазиатской республики толкнул меня в грудь. Сильно толкнул, он был из них самый здоровый, я даже отшатнулся и всё-таки выпустил рукав куртки его соплеменника. Я глянул исподлобья:

— Ребята, вы не слишком оборзели? Дома у себя в Душанбе или каком-нибудь Самарканде вы себя так же ведёте?

Они тут же забыли о девушках, накинувшись на меня втроём. Я ещё успел заехать ринувшемуся первым на меня здоровяку в челюсть, в следующими миг меня просто опрокинули в снег и под крики девушек: «Помогите!» начали бить. Били ногами, я, свернувшись калачиком и закрывая голову руками, старался ущерб от этих ударов минимизировать. Но один по затылку всё же прилетел, у меня в под прикрытыми веками заплясали разноцветные огни. И тут же ещё один удар, после которого моё сознание окончательно померкло…

* * *

Я ехал в лифте. Как я в нём оказался – убей, не помню. Вот меня били, вот я потерял сознание, и вот я тут… На автопилоте, что ли, дошёл до дома?

Вот только это был не мой дом, потому что в моём доме таких лифтов, где нет ни одной кнопки, не было. Да и в любом другом, пожалуй, тоже. Даже на грузовых лифтах, на которых этот скромными размерами не походил, хоть пара кнопок да имеется.

Зеркала в лифте тоже не было, так что я не мог увидеть своего отражения и оценить, до какой степени оказался избит мигрантами. А избит, похоже, сильно, если случился такой серьёзный провал в памяти.

Я стянул с рук перчатки, осторожно ощупал лицо. М-да, отёчности имеются, шишка на затылке, запёкшаяся кровь ближе к виску, и такое ощущение, что у меня сотрясение мозга… Надо будет сейчас же вызвать «скорую», с такими вещами не шутят. А заодно в милицию… тьфу, полицию позвонить. Когда ещё этот несуразный Медведев милицию в полицию переименовал, а всё никак не привыкну.

Телефон, кстати, нашёлся в кармане пуховика. Вот только, когда я надавил на боковую панельку, экран засветился, однако отозвался лишь информацией, что аппарат не в сети. Нормально… И кстати, где я вообще нахожусь? Судя по кабине лифта, это не мой дом. На какой бы адрес я вызывал медиков и силовиков?

Да уж, здорово мне прилетело, до сих пор в голове гудит. А вот шапку из бобра, выходит, потерял. Жалко, я её лет семь носил, и сносу не было. Придётся новую покупать.

По ощущениям, если верить вестибулярному аппарату, лифт вроде бы поднимался вверх. Но поднимаюсь я уже минуты три-четыре, у нас в Пензе просто нет такой высоты зданий. Так что это за лифт и что за дом, в котором существуют такие лифты?

В этот момент кабина чуть дёрнулась и остановилась. Ещё пару секунд спустя створки разъехались в стороны, и моему взгляду открылся тускло освещённый коридор. Что это за место? Ни звука, ни движения, словно какой-то вымерший на новогодние праздники офис.

Двери не закрывались, как бы предлагая мне покинуть кабину, и после некоторой заминки я шагнул вперёд. Встал, обернулся, посмотрел на пустую кабину, ставшую уже чуть ли не родной, но всё же решительно двинулся вперёд. Удаляясь, услышал, как створки сошлись, и заработал механизм, приводящий кабину лифта в движение. Что ж, учитывая, что кнопки вызова лифта я не видел, дорога у меня одна – вперёд.

Коридор тянулся, казалось, бесконечно. Я шёл и по пути разглядывал развешанные на стенах картины райских наслаждений и адских мук. Написаны они были весьма сочно и правдоподобно. К примеру, при виде несчастного, с которого какие-то жуткие демоны живьём сдирали кожу, уже по моей коже пробежали мурашки. Зато картины рая были куда как приятнее. Под сенью деревьев, на изумрудного цвета траве возлежали обнажённые мужчины и женщины с улыбками на лицах, на мордах животных тоже застыли улыбки, тут и там протекали несущие живительную прохладу ручьи, а в небе, полном лазури, почему-то одновременно светили солнце, луна и звёзды.

Коридор казался бесконечным, я уже стал подозревать, что что-то тут неладно, учитывая ещё и эти странные картины на стенах, как вдруг увидел перед собой дверь. Дверь из дерева, такие стояли в кабинетах ещё при советской власти, да и какое-то время после, пока на смену им не пришли все эти пластиковые конструкции. На двери медная табличка с изящно выгравированной надписью: «Прием населения 24/7 без выходных и праздничных дней». Интересно…

Я взялся за холодную латунную ручку, выполненную в виде морды гаргульи… На себя или от себя? А, какая разница, не так, так этак открою, если дверь, конечно, не заперта. Оказалось, на себя.

За дверью оказалось светлое помещение, напоминавшее секретарскую. Изящный стол, за которым сидела не менее изящная девушка… Нет, скорее, молодая женщина в белоснежной блузке, из-под стола выглядывали стройные ножки в чёрных колготках и чёрных же туфельках на среднем каблучке. Перед ней стоял открытый ноутбук, за которым она работала, но при моём появлении оторвалась от экрана и клавиатуры, посмотрела на меня поверх очков в модной оправе.

— Арсений Ильич Коренев, — скорее констатировала, нежели спросила она, убрав с высокого лба светлую чёлку. — Родились 10 марта 1953 года, умерли 29 декабря 2023 года. Всё верно?

— В смысле умер?! — опешил я.

— Ах да, вы, наверное, ещё не поняли, где находитесь, — немного сочувственно улыбнулась хозяйка кабинета. — Арсений Ильич, это чистилище, куда все души попадают после смерти. Но мы промеж себя предпочитаем называть это место попроще – небесной канцелярией. Вы мертвы, — она бросила взгляд на экран, — уже одиннадцать минут по земному летоисчислению.

— Как умер? Какое чистилище?! — услышанное не укладывалось в моей голове. — Вот же я, во плоти, стою перед вами. И даже шишка на затылке болит. А разве мёртвые что-нибудь чувствуют?

— Мы просто создаём для недавно усопших такие условия, чтобы послесмертие не становилось для них слишком серьёзным шоком. Лучше, если осознание будет приходить постепенно. Некоторые, знаете ли, на эмоциях такое устраивают… Энергетика-то в усопших никуда не девается. Приходится даже архангелов вызывать.

— Со смирительной рубашкой? — на автомате пробормотал я.

— Ну почему же, есть более действенные средства, — на полном серьёзе ответила «секретарша». — И поверьте, они бы вам не понравились. Так что во избежание…

Она чуть нахмурилась, но тут же улыбнулась. А у меня мелькнула мысль, может, это какой-нибудь розыгрыш? Снимает меня сейчас скрытая камера, а потом видео окажется в интернете, или на телевидении. В пранк (вот тоже новомодное словечко) я поверил бы скорее, нежели в чистилище.

— Арсений Ильич, пройдите вон в ту дверь, а там вас уже вызовут.

Она сделала движение рукой влево от себя, и я увидел ещё одну дверь, которую раньше почему-то не замечал. Она была тоже деревянная, с не менее вычурной ручкой.

— Куда вызовут? — на всякий случай спросил я.

— К одному из наших специалистов. Ну же, смелее, — подбадривающе улыбнулась «секретарша».

Я обречённо отправился в указанном направлении, но на полпути остановился. Обернулся к «секретарше», которая с прежней, ободряющей улыбкой смотрела мне вслед. Показалось, или из-под её аккуратной причёски проглядывают маленькие рожки? Причём белого цвета, и витые, как маленькие раковины-рапаны? Я зажмурился, потряс головой, открыл глаза и уже никаких рожек не увидел.

— Э-э… Скажите, любезная, а что с теми девушками? Ну, из-за которых я во всё это вляпался?

— Секунду.

Она повернулась к монитору ноутбука, пробежалась наманикюренными пальчиками по клавишам.

— С ними всё в порядке. Эти негодяи, которые вас избили, увидев, что натворили, тут же убежали. А девушки вызвали «скорую медицинскую помощь». Впрочем, вам она уже не поможет. Кстати, ваших убийц найдут через 13 часов, 27 минут. Все получат сроки, от трёх до двенадцати лет.

— Ясно, — пробормотал я. — Спасибо!

Ну, хоть с девушками обошлось, не зря пострадал. Да и этих подонков засадят, пусть и не на столько длительные сроки. За воровство и то порой больше дают.

Я кинул прощальный взгляд на «секретаршу», и шагнул к двери. Потянул ручку на себя и… Оказался в ещё одном длинном коридоре, вот только он теперь напоминал больничный. Вернее, коридор какой-нибудь поликлиники. Вдоль обеих стен тянулись ряды жёстких кресел, на которых сидели десятки людей самых разных возрастов: от девушки лет шестнадцати с крашеными в разные цвета волосами (причём на девице были лишь маечка и трусики), до пожилых. Кто-то сидел молча, понурив голову, кто-то плакал, а две бабушки вполголоса о чём-то между собой общались.

При моём появлении почти все повернули головы в мою сторону, включая сидевшую ближе всех ко мне девушку, которая до этого сосредоточенно сковыривала чёрный лак с ногтя большого пальца левой руки. Наверное, готка. У меня внучка одно время в таком же прикиде ходила, пока нормального парня не встретила.

— Вы последняя? — спросил я, присаживаясь рядом с ней на свободное место.

При этом, обернувшись назад, никакой двери я уже не заметил. М-да. Похоже, пути назад и впрямь нет.

— Тут вызывают, — буркнула готка, и снова вернулась к прерванному занятию.

Я помолчал, затем всё же не выдержал, спросил:

— А с какой периодичностью вызывают?

— При мне одного только, который без башки был, вызывали, а я тут фиг знает сколько уже сижу, минут тридцать наверное, — ответила она, отколупав наконец-то кусочек лака.

— Без башки?

— Ну да, — пожала она плечами, придирчиво осматривая ноготь. — Без башки. Если не врёт, то пьяный на рельсах уснул, вот поездом и отфигачило. Он её как арбуз подмышкой таскает, она сама по себе говорит.

— Однако…

Я не нашёлся, что ответить. А девушка переключилась на другой ноготь.

— А вы-то как сюда угодили?

— Таблеток нажралась, — как ни в чём ни бывало призналась девица. — Парень меня бросил.

— Однако, — повторил я подобно Ипполиту Матвеевичу из «Двенадцати стульев», только не с такой протяжно-удивлённой интонацией.

Нет, конечно, во все времена хватало дур и дураков (но в основном дур), которые из-за несчастной любви лезли в петлю, вскрывали вены или вот как эта, горстями жрали какое-нибудь снотворное, чтобы уснуть навеки. Но я этого не понимал. Было бы из-за чего… Особенно когда у тебя вся жизнь впереди, и ты ещё наверняка встретишь свою судьбу.

— Наверное, в ад попаду, — всё тем же спокойным голос заявила девица.

— Почему? — не сразу сообразил я.

— Так самоубийца же, а таким вроде прямая дорога в ад. Я в интернете читала.

В этот момент по ходу движения раздался чей-то недовольный голос:

— Ну сколько можно тут торчать?! Я уже, кажется, начал разлагаться!

В этот момент из дальнего конца коридора появилась полноватая, с крашеными будто бы перекисью водорода волосами женщина, напомнившая мне какую-нибудь продавщицу овощного магазина времён СССР, сурово оглядела собравшихся и громко, противным голосом, спросила:

— Кто здесь Коренев?

Я не сразу сообразил, что назвали мою фамилию, а услышав, почувствовал, как сильнее прежнего заколотилось сердце. Почувствовал, что вот, теперь окончательно решится, куда меня отправят. Интересно, в аду на самом деле так жутко, как было изображено на недавно виденных картинах? Хотя почему сразу ад?! Я никого в своей жизни не убил, не покалечил, не обокрал… Нет, среди моих пациентов, конечно же, были умершие, но я делал всё возможное, чтобы спасти им жизни.

— Коренев? Кто здесь Коренев?!

— Я здесь!

Голос был словно не мой, сам себя едва услышал, на всякий случай ещё и поднял руку, как школьник. Женщина меня наконец увидела.

— Ну и чего сидим? Быстренько за мной.

Кое-как поднялся – ноги были словно ватные.

— А почему его без очереди?!

Это был тот же голос, что совсем недавно заявлял, что начал разлагаться. Принадлежал он мужчине лет шестидесяти с почти лысой головой, на нём были только очки в позолоченной оправе – и больше ничего. Он сидел, сведя ноги вместе, да ещё сверху прикрывая причинное место ладошками. Тётка же упёрла рука в бока, поджала губы, презрительно хмыкнула, после чего выдала:

— Уж вы бы, гражданин Пузанов, помолчали. Тоже мне, додумались, в 66 лет на 18-летней студентке скакать!

— Извините, но она совершеннолетняя, — краснея, пролепетал Пузанов.

— Я вообще-то о другом, — укоризненно покачала головой тётка. — Забыли, что у вас сердце слабое?!

Тут она перевела взгляд на меня, топтавшегося рядом.

— Коренев, давайте за мной.

Мы двинулись по коридору, который заканчивался обычной деревянной дверью, крашеной светлой краской, причём даже местами облупившейся. Надо же, какая реалистичность!

Тётка толкнула дверь:

— Заходите.

Я вошёл, сопровождающая вошла следом. Это был довольно скудно обставленный кабинет, главным предметом мебели оказался массивный стол у дальней стены. Я не сильно разбираюсь в сортах дерева, но здесь, думаю, был использован дуб и, возможно, морёный. За этим-то столом и сидел довольно невзрачный тип в очках с круглой оправой, со своими нарукавниками напоминавший какого-нибудь английского клерка викторианской эпохи. Он ещё и пользовался гусиными перьями – два пера торчали из чернильницы, третьим он что-то корябал на листе желтоватой бумаги, похожей на пергамент. Ещё на столе в канделябре на четыре свечи горели три, одна куда-то запропастилась. Либо хозяин кабинета на свечах экономил.

— Коренева привела, — доложила ему тётка.

— Благодарю, Луиза Павловна, — кивнул тот.

Голос у хозяина кабинета был такой же невзрачный, как и он сам. Да ещё и слегка гнусавый. Судя по шмыганью покрасневшим носом, слезящимся глазам и лежавшему тут же на столе скомканному носовому платку, «клерк» страдал насморком. Надо же, какой реализм! Или он сам по себе такой артистичный?

— Присаживайтесь, я постараюсь вас долго не задерживать, — сказал он, когда дверь за Луизой Павловной закрылась.

— Да мне, собственно говоря, теперь и спешить некуда, у меня впереди целая вечность, — философски заметил я, усаживаясь на скрипнувший подо мной стул. — У меня даже анекдот есть в тему. Могу рассказать.

И видя, что «клерк» вроде бы не имеет ничего против, начинаю:

— В общем, попадает мужик в рай. Все хорошо: люди, еда, даже женщины. И спрашивает архангела: «А можно одним глазком на ад взглянуть?» Дают ему посмотреть, а там ровно всё то же самое, включая ландшафт, но люди почем-то плачут и страдают. «Почему все они такие несчастные?» — спрашивает удивленный мужик. «Да просто они думают, что в раю лучше».

— Рад, что у вас хватает самообладания шутить, — улыбается собеседник, шмыгая носом. — Но всё же не будем задерживать остальных. Если бы не просьба свыше – вы бы сейчас так и сидели в очереди.

Интересно, кто это там за меня так печётся? Уж не сам ли… Так-то я по жизни всегда был атеистом, даже когда атеистом стало быть немодно, когда даже Президенты и их камарилья на каждый праздник шастали в храм, но вот то, что происходило сейчас, серьёзно пошатнуло мои убеждения.

— В общем, Арсений Ильич, свыше вам было отмеряно прожить 92 года. Увы, в результате трагической случайности вы ушли из жизни в возрасте 70 лет. К сожалению, и мы иногда допускаем просчёты, не грешит тот, кто ничего не делает, — развёл он руки в стороны.

— Понимаю, — покивал я. — Но лишние 22 года оказались бы совсем не лишними… А может, я возрожусь в другом теле? Или идеи индусов у вас популярностью не пользуются?

— Почему же, некоторые души получают возможность прожить несколько жизней, и не только человеческих, прежде чем окончательно определятся в райские кущи или кипящие котлы ада… Это я так образно выражаюсь, для вас более доходчиво, — на лице «клерка» появился намёк на улыбку, но он тут же снова стал серьёзен. — У вас же, Арсений Ильич, немного другая ситуация. Мы даём вам возможность ещё раз прожить вашу жизнь. Только не с момента появления на свет, а с 1976 года, когда вы окончили медицинский институт. Перед вами будут открыты все дороги, но, возможно, даже если вы захотите прожить точно такую же жизнь, что-то может пойти не так.

Он взял со стола носовой платок, смачно высморкался и, прежде чем я успел хоть что-то спросить, продолжил.

— И вот ещё что… В качестве, скажем так, компенсации за нашу оплошность в своей новой жизни вы приобретёте некоторые способности, которых у вас не было в жизни прошлой.

Вот тут я подобрался, словно гончая, почуявшая запах добычи.

— А можно об этом чуть подробнее?

— Всему своё время. А прежде чем мы попрощаемся, пожалуйста, распишитесь вот здесь.

Он подвинул ко мне лист пергамента и чернильницу с торчавшим из неё пером, показывая обгрызенным ногтем, где нужно поставить подпись.

«Я, Коренев Арсений Ильич, даю своё согласие на предложение архангела Рафаила вернуть мне молодость, а также принимаю от него ДАР».

— Так вы…

— Ну да, архангел Рафаил – великий целитель всех живых существ. Я, конечно, мог бы показаться во всей своей красе, но увиденное может вас… хм… немного шокировать. На самом деле я выгляжу несколько иначе, нежели меня изображают иконописцы. Давайте, ставьте уже подпись.

Даже не кровью, а обычными чернилами, подумал я, делая росчерк пером. А спустя мгновение свет в моих глазах померк, и я почувствовал, что куда-то лечу.