Читать онлайн
"Морфа"

Посвящается той, что, творя свои миры,

подарила идею и силы для создания моего

Я шла прогулочным шагом по главной улице Айгера. Низкое зимнее солнце ещё светилось в окнах верхних этажей, но сгущавшийся полумрак внизу улицы и постепенно загорающиеся мерцающие огоньки светильников в лавках настойчиво напоминали мне о необходимости поторапливаться. На месте я должна быть к седьмому часу вечера.

— Дражайшая леди, заходите к нам! Самые лучшие в столице артефакты! Талисманы на удачу, амулеты от порчи и сглаза…

Наверно, я посмотрела на мальчишку-зазывалу так, что он мгновенно скрылся в недрах этой самой лавки — явно за упомянутым амулетом. Я хмыкнула. Настроение, испорченное с утра, начало улучшаться.

За поворотом — яркий свет фонарей и блеск витрин. Центральная площадь. У ратуши выстроилась вереница экипажей — начальство разъезжается, приём окончен. Столичные служащие могут позволить себе держать выезд, даже не одного — двух строгов. Холёные животные нетерпеливо помахивали крыльями, мощные когти царапали мостовую. Я с любопытством взглянула на необычную пару в сторонке, привлёкшую моё внимание. Чёрные, лоснящиеся, с раздражённо качающимися из стороны в сторону хвостами — не купированными, а натуральными, локтей семь длиной. Рискованно, в полёте могут и перевернуть карету, и задеть проносящихся мимо встречных. Хотя какая мне разница? Дурак хозяин или нахал — я пешком хожу. Ножками, не спеша, не таясь, не скрываясь.

Почувствовав меня, строги забеспокоились. Зафыркали, зашипели, некоторые аж попытались взлететь мне навстречу. Возницы заругались, поминутно поминая Бездну и демонов, а я скромно потупила взгляд и поторопилась пройти мимо. Демоны — это хорошо, конечно, но вдруг у кого-то хватит ума связать милую пожилую леди и рвущихся к ней зверей.

На дальнем конце площади собралась толпа — как раз у памятника королю Гаварду, который век пытающемуся бронзовой дланью указать своим подданным путь к просветлению. Поскольку волей тогдашнего градоправителя (а вернее, его же чувству юмора) статую установили так, что рука в перчатке упиралась в увеселительное заведение, прячущееся под целомудренной вывеской «Райская обитель», подданные уже с три столетия следовали его рекомендации: весёлый дом процветал, а Гаварда в народе любили и почитали больше всех королей Алерии. Перед его благоволящим ликом назначали свидания, целовались парочки и обожали выступать бесчисленные проповедники и пророки, а то и святые — по их собственным уверениям.

Сегодня жители славной столицы Айгер с интересом обступили крошечную, сгорбленную и сморщенную старушонку в линялом сером балахоне жрицы Неназываемого, но с непокрытой головой. Если не ошибаюсь, страшное преступление у храмовников. Седые спутанные волосы падали скрученными жгутами, скрывая часть лица и выставляя на обозрение лишь длинный острый нос да выплёвывающий проклятия рот.

— Создания Бездны, морфы суть чудовища, безликие, бездушные, проклятые нашим Богом и не принятые дьяволом! Вид их ужасен настолько, что ад не вынес их уродства и выплюнул в мир, как наказание людям! Страшитесь их, не приближайтесь, обходите стороной! Они являются вам в образах прекрасных дев и юношей, самых дорогих и утраченных возлюбленных, соблазняют совершенством тела! Но это фальшь, под которой жуткие бесформенные клубки слизи, принимающие ваш облик, стоит лишь им коснуться вас своими погаными руками…

Вещавшая брызгала слюной и потрясала сухими кулачками. Собравшиеся слушали с усмешкой, молодёжь и вовсе дурачилась. Но люди постарше хмурились, а какая-то пышно разодетая тётка и вовсе осенила себя знаком Святого Берге, отводящем дурное. Я лишь покачала головой. Король Фернар, внук Гаварда, тридцать лет назад издал указ, по которому все разумные виды — морфы, винари и люди — уравнивались в правах великого королевства Алерии. Теперь, обнаружив исчадие ада, его нельзя было тащить на плаху или костёр, а следовало поставить на учёт и организовать должный контроль. Несколько винари, по слухам, находились в столице вполне легально. Только морфы, уничтожаемые веками, как-то не стремились проявлять себя и пополнять переписи населения. Наверно, потому, что переписывать было уже некого.

— Отродья дьявола, богомерзкие и богопротивные, не должны жить среди нас, скрываясь за небесными ликами! Гоните их обратно в Бездну, прячьте тело своё, не давайте над собой надругаться! Проклятые морфы могут быть рядом с вами, маскироваться под ваших родных и друзей, жён и мужей!

— Ну-ну, — добродушно заметил пышноусый мужчина рядом со мной, — так вот жёнке в ответ на её приставания и заявлю: не лапай меня, дорогуша, вдруг ты клятая морфа!.. Леди, посудите, до чего можно умом тронуться! Этих тварей и на свете-то не осталось, а всё нас пугают! Последнюю морфу, почитай, лет сто назад сожгли!

Я вежливо улыбнулась. В столице-то — да, а вот в глуши костры горели вплоть до указа Фернара. И попадали на них по малейшему подозрению, любому доносу, даже таких вот, полоумных. Окинула цепким глазом спятившую жрицу: надо запомнить на всякий случай. И продолжила путь по улице Звонарей в квартиру, которую снял на время нашего пребывания в Айгере Лейк.

Он уже караулил меня, нетерпеливо прохаживаясь у подъезда — высокий, статный, стройный, снежноволосый и светлокожий красавец с безупречно правильными чертами лица, чистокровный перворождённый, воплощённая мечта всех девиц и неизбежный кошмар их мужей. Я подошла вплотную и лишь затем соизволила кивнуть — благожелательно, как и подобает добропорядочной леди.

— Госпожа?.. — растерялся Лейк.

— Надеюсь, ты договорился об ужине? — проворчала я. — Время терпит, а я хочу есть.

Мой непрошеный друг, неугомонный компаньон, неисправимый стихоплёт и романтик распахнул во всю ширь свои бездонные, цвета полуденного неба глазищи и всмотрелся в меня:

— Каэн?!

— Если ужина нет — то нет! — отрезала я. — Ищи своему заказчику другого идиота, готового тащиться куда-то на ночь глядя с пустым желудком!

Юноша расплылся в улыбке:

— Ужин на столе, ванна приготовлена, одежда разложена.

— Изображение?

— Объёмное в полный рост, — отрапортовал парень.

Я кивнула и прошла в дом. Как и вчера, чуть не заблудилась. Как можно плутать в двух лестницах и трёх коридорах — не понимаю! И где в эти моменты моё хвалёное пространственное чутьё?! Решила пойти на запах… О, рагу на рёбрышках! Надо отдать Лейку должное, своё гордое звание моего напарника он оправдывает с лихвой.

— Каэн, — лёгок на помине! — Так ты примешь заказ?

— Посмотрим.

— Я к чему, — под моим суровым взглядом юноша стушевался, — от квартиры отказываться? Или проплатить и оставить за нами?

Неопределённо пожала плечами. Квартира хорошая, в центре Айгера. Два выхода, смежные комнаты, отдельная ванна. Квартирная хозяйка — почтенная вдова, нелюбопытная, падкая на деньги и за двойную оплату держащая язык за зубами.

— Этот заказчик — интересный тип, — продолжал крутиться рядом Лейк. — Настаивает, что цель сообщит только по прибытии на место. Зато платит золотом! За три дня — пять сотен!

Я присвистнула, не думая, как это выглядит при моём облике пожилой, благостной леди с постным выражением строгого лица. Лейк спрятал смех. Пять сотен! Можно несколько лет спокойно путешествовать по стране, наслаждаться жизнью и ни о чём не заботится. А мой спутник в дороге станет не высматривать моих возможных убийц, а охмурять девиц и кропать свои стишки. Но столь высокая плата означает, что речь зайдёт не о простой подмене дельца, пытающегося присутствовать на двух сделках одновременно.

— Как он на тебя вышел и что тебе о нём известно? — спросила я, заходя в комнату, попутно стягивая ненавистное платье с жёстким корсетом и туфли на каблуках. Старческая сморщенная грудь под сорочкой вызвала усмешку. Уродливые тряпки метнула Лейку:

— Сожги, пожалуйста.

Юноша кивнул, задумчиво склонил голову, рассматривая меня:

— Каэн, а всё-таки… сколько тебе лет на самом деле?

— Много, — усмехнулась я. — Лей, мы это проходили. Не увиливай. Я ем — ты рассказываешь. Начинай!

Парень плюхнулся в кресло, развалился, вытянул длинные ноги… Хорош! Недаром последняя его пассия полночи рыдала, не желая расставаться. Одна снежная грива ниже лопаток чего стоит — ухоженная, спадающая мягкими, блестящими волнами. Вот только на меня его чары не действуют, что вначале винари бесило, потом — раздражало, затем — задевало, после чего мы пришли к взаимному выжиданию. Лей надеется меня переупрямить, я — что он однажды успокоится и отстанет.

— Явился этот тип к Ивасу с рекомендательным письмом. От Сарга… помнишь такого? Ты ещё его дочку изображала. Как нашёл — демоны его знают, сказал только, что, мол, слухами Айгер полнится. Из себя — крепкий мужик средних лет, военная выправка налицо, армейский или бывший гвардеец. И точно — телохранитель.

Я оторвалась от рагу и нахмурилась:

— Почему?

— Поведение говорит само за себя. Мы встречались в ресторане Иваса ранним вечером. Полно посетителей, суета. Он мгновенно оглядел всех, особенно задержал внимание на оружии, даже обычных ножах, прикидывая возможности каждого. А потом сел так, чтобы перекрыть подходы к нашему столику. Привычка!

Кивнула. В этом вопросе Лейку можно доверять. Свояк свояка…

— Он сразу сказал, что подробности только при личной встрече. А до того хочет оценить степень схожести с оригиналом, для чего передал запись и костюм, роскошный, кстати! Ты опять будешь вращаться в высшем свете!

— Пока я не знаю, возьмусь ли за заказ. Пять сотен — заманчивое предложение, но не забывай, Лей, что в Бездне деньги ни к чему. Ты проследил?

Парень показательно надулся:

— Обижаешь! Гостиница «Уют», довёл до двери, посмотрел запись в книге посетителей. Номер сняли утром, на два дня. Леди Гион и господин Берт, сопровождающий. Аккуратно расспросил прислугу о указанной даме, удалось узнать лишь что брюнетка, относительно молода, недурна собой, капризна и придирается к мелочам.

Если уж винари с его природным очарованием ничего не добился от гостиничных сплетниц, то к описанию леди Гион смело можно прибавить осторожность и серьёзность задуманного.

— Каэн, — голос Лейка приобрёл свойственную его расе мелодичность, верный признак того, что юноша волнуется, — я отметил кое-что ещё. Этот сопровождающий, Берт, хотел обставить всё так, будто он только что прибыл издалека. Однако сапоги его сделаны в Айгере, есть клейма. И куртка, тоже ношеная, сшита столичным портным. В гостиницу они приехали рано утром на свежих строгах — неужели летели ночью?!

— Молодец, — похвалила я парня, — это нам пригодится… Что ж, пойду, гляну на заказ.

Заказ впечатлил… Бездна! Всё в нём вопило — лорд! Надменная посадка головы, гордый разворот плеч, упрямо выставленный подбородок. Светло-русые волосы своей длиной до лопаток несколько противоречили мужественным чертам лица, зато гармонировали с серо-голубыми глазами. Короткие, но пышные ресницы словно обводили эти зеркала души тёмной каймой, отчего взгляд казался презрительным и холодным. Высокомерный изгиб губ, строго сдвинутые брови. Опешив от эдакого воплощения знатности и власти, я несколько раз выдохнула и лишь затем начала рассматривать подробности. Чуть заметные следы в уголках губ… вряд ли он улыбается, скорее, усмехается. Гладкие щёки и подбородок — щетина не растёт, магически усиленная кровь. Её же проявления отмечаются в необычном смуглом цвете кожи и в высоком росте… Мне хватит массы тела? Хорошо, что хоть мускулами не перекачан, чем грешат многие представители высокородных, в чьих венах магии зачастую больше, чем крови. Было бы здорово, если бы изображение не было прикрыто одеждой, и совсем бесподобно — когда б имелась возможность коснуться. Но, вопреки общему мнению, дотрагиваться необязательно. А вот ауру считать — необходимо, для того и одежда.

Я оценила качественный крой костюма, повела ладонью над тканью. Интересная аура. Яркая, светлая, чистая, юная. Не видела бы облик — никогда бы не соотнесла одно с другим. Удивительно! Дар присутствует, не полностью развитый… Магия ветра. Жаль, что одна, остальные мои стихии будут изнывать от скуки и глухо ворчать, ворочаясь внутри, словно строги со связанными крыльями. Но рисковать не стоит, вдруг рядом окажется достаточно сильный маг и заметит разницу. Такие мелочи когда-то погубили не одного моего сородича. Я училась на их ошибках.

— Через четверть часа буду готова, — сказала Лейку.

Прошла в ванную, стащила сорочку… было бы время — разодрала бы это старушечье тряпьё на мелкие лоскуты! Ограничилась тем, что уничтожила метко пущенным заклинанием. С удовольствием погрузилась в тёплую воду с добавлением благовоний. Прикрыла глаза, глубоко вздохнула…

***

— Маени, меняться больно?

— Неприятно. Со временем ты привыкнешь.

— А если я не захочу принимать другой облик?

— Глупыш… Будешь жить всю свою долгую-долгую жизнь с одним и тем же лицом? В одном теле? Навсегда выберешь, кто ты — отец или мать?

— Мне нравится моё лицо, — насупившись, заявил я, пятилетний, — ты сам сказал, что я очень красивый!

Маени, которого люди назвали бы моей матерью, рассмеялся, подхватил меня на руки и подкинул:

— Посмотрим, что ты скажешь, когда подрастёшь!

***

Пена с плеском потекла на пол. Пальцы ног уткнулись в край ванны, затылок упёрся в бортик. Намокшие волосы серым шёлком облепили плечи. Рывком поднялся, легко перемахнул на пол, расплёскивая воду. Волна горячего воздуха прошла по телу, согревая и суша. В комнату вышел уже с сухой головой.

— Каэн, — простонал Лейк, — оденься! Иначе я начну чувствовать себя неполноценным!

Я насмешливо оглядел его всего — высоченного, идеально сложённого, снежноволосого и голубоглазого, совершенного представителя древнейшей, чудом сохранившейся расы — и хмыкнул:

— Не напрашивайся на похвалу.

— Даже не думал! — винари обошёл меня кругом. — Надо же, какой прекрасный экземпляр высокородного! Так развит… везде!

— Ты ещё пощупай, — фыркнул я, — похотливый мер!

Лейк предусмотрительно отошёл.

— Собираешься смотреть, как я одеваюсь? — мне стало забавно.

— Что я там не видел…

— Коли глядишь — значит, что-то новенькое, — поддел парня я, — сравнить ещё не забудь!

Юноша покраснел и наконец-то отвернулся. А я совсем развеселился.

Вообще-то Лейк старше меня. Но свой истинный возраст он скрывает, стесняясь выглядеть мальчишкой в моих глазах, справедливо считая, что сто тридцать два года для винари — подростковый период. Хотя я миллион раз ему намекал, что чтение ауры не оставляет простора воображению. Тем не менее старательно подыгрываю. Хочет видеть во мне древнее и загадочное существо — пожалуйста! Так даже лучше, авторитетнее. Любопытно, правда, посмотреть на лицо Лейка, когда он узнает, что я даже не ровесник — на три года моложе!

Мне — сто двадцать девять. И для своих сородичей я не то что подросток — грудной ребёнок, которого требуется беречь и защищать, страховать каждый шаг в полном опасностей человеческом мире. Так и было бы, если бы не одно обстоятельство. Мой род истреблён. Весь.

Зубы привычно скрипнули. Любой другой на моём месте стремился бы к одному — отомстить. Но я слишком долго выживал среди людей, чтобы возненавидеть их скопом. Претензии у меня только к одному из них — высокородному лорду Вуасу. Не к его наёмникам, не к королям Алерии и Лирии, не к солдатам регулярной армии, не к простым горожанам Рейска, обрадовавшимся нежданному развлечению. Бог с ними. Погрелись у костра и ладно… Но юному тогда лорду, жаждущему прослыть народным героем, я очень хотел бы взглянуть однажды в лицо. Если он ещё жив — тот, кто казнил и сжёг моих родителей, сестёр или братьев… Называйте, как нравится. Твари Бездны не имеют пола.

Люди — имеют. Женщина, которой тогда Маени впихнул семилетнего ребёнка, понятливо спрятала приёмыша среди своих. И десять лет растила как собственного, приучив к такому удивительному слову «мама». Чайра, мамочка, родная моя… Я заботился о ней как мог. До самых последних её дней вливал силу, позволив прожить почти полтора века. Но хрупкие человеческие тела не созданы для истинного долголетия. Чайра, малограмотная, суровая ткачиха с окраины Рейска, своим нежным, любящим сердцем погасила долг людей за убийство моих близких.

— Каэн! — вырвал меня из плена воспоминаний Лейк. — У тебя такое выражение лица, что непонятно — то ли улыбнёшься, то ли прибьёшь кого…

— Вживаюсь, — буркнул я и для убедительности скорчил пару гримас. Юноша сделал вид, что поверил, я не дал ему продолжать в подобном духе.

— Где этот тип будет нас ждать?

— В «Светлой дали». Не мог что-нибудь поближе присмотреть! Шлёпай теперь в эту даль! О, каламбур! Каэн, а давай…

— Нет.

— Ну, что тебе стоит! Один ма-аленький перенос! И мы на месте!

— Лей, — нахмурился я, — ты хуже ребёнка! Дети и то на сотом отказе перестают канючить. Сколько раз объяснять тебе, что я не должен, выполняя заказ, пользоваться иной магией, кроме той, которой обладает оригинал? Этот высокородный — маг ветра с неразвитым даром, а на «ма-аленький перенос», как ты называешь пространственные разрывы, способны только универсалы уровня архимага.

— И ты! — засиял винари.

— И я. Которого сейчас не существует. Есть вот этот длинноногий лорд, увы, не знаю, как его зовут, что сейчас начнёт переставлять свои ножищи одну за другой, пока мы не доберёмся до означенной ресторации!

— Вредина ты, Каэн, — засопел парень, — в любом обличии!

***

Едва мы вошли в «Светлую даль», стало понятно, почему именно её выбрал заказчик. Это, кстати, подтверждало хорошее знание им столицы. Общего зала в заведении не было, помещение делилось перегородками в три локтя высотой на отдельные кабинки. Оригинальное решение! Когда ты стоишь — вроде всех видишь, а сел — и скрыт от посторонних. Лейк тут же потащил меня к окну, любит он сидеть так, чтоб и улицу обозревать, и подойти со спины никто незаметно не мог.

Я не спрашивал, как нас найдут. Яснее ясного, что внешность у высокородного заметная, любого подавальщика спроси — тут же укажет. Меня волновал вопрос — когда. Придут вовремя — можно строить нормальные, доверительные отношения. Запоздают — придётся гонор сбивать. А если раньше появятся, значит, нужда большая, здесь и о прибавке поговорить не грех.

Лейк заказал вина и грел бокал в тонких пальцах. Со стороны — отпрыск титулованных родителей, избалованный мальчишка. Сейчас, когда винари уравнены в правах, у знатной молодёжи даже модно высветлять волосы до белизны и походить на перворождённых. Попробовал бы кто-то так заявиться в ресторацию лет тридцать-сорок назад! Тюрьма, в лучшем случае — рабство, а то и казнь в отдалённых провинциях… где мы однажды и повстречались. Теперь выглядеть «как винари» пытаются многие, вот только настоящих древних почти не осталось. Лей, одетый со столичным шиком, казался одним из богатых подражателей. Расшитая золотой нитью куртка небрежно распахнута, нога в тонких брючках закинута на ногу, глаза полуприкрыты. Вот только взгляд из-под густых ресниц портил впечатление пустоголового франта — настороженный, прицельно скользящий, не расслабляющийся ни на секунду.

— Пришли, — шепнул мне винари.

— Добрый вечер, — раздался хрипловатый мужской голос.

Я обернулся. Лейк не ошибся. Бывший вояка. Лицо топорное, короткая стрижка, жёсткий, тёмный волос, мясистый нос, простецкий загар, толстая шея перетекает в мощные плечи, мышцы такие, что хочется потрогать, настоящие ли. М-да… Здесь гвардией и не пахнет. Гвардейцем стать — надо хоть каплю благородной крови иметь, а глядя на кустистые брови и кулаки с ядро в голову приходят мысли о кузне или стойлах для строгов.

Лейк приподнялся и отвесил учтивый поклон. Я ограничился небрежным кивком головы. И услышал сдавленный вздох. Подошедшая разнаряженная брюнетка смотрела на меня с таким восхищением и восторгом, что сделалось неловко — на секунду, по истечении которой я сообразил, что полный обожания взгляд насыщенно-зелёных глаз предназначен не мне, а высокородному образчику красоты и стати.

Девица явно вспомнила о том же, поскольку поспешно опустила взгляд и села как можно дальше, за противоположный конец стола. Сама она была довольно типична: прозрачная бледная кожа и тонкие черты вытянутого лица выпячивали то, чего её спутнику так недоставало, — породу. Капризная складка у полногубого рта её тем более не красила, а манера задирать подбородок начала раздражать меня сразу. Крайней юностью она тоже не могла похвалиться, четверть века ей исполнилось точно. В общем, прислуга в гостинице этой девушке безбожно польстила. Или это я настолько придирчив?

Разговор тем не менее начала именно брюнетка, повернувшись к Лейку и потребовав:

— Пусть он что-нибудь скажет!

Винари вспыхнул и приоткрыл рот, но я опередил:

— Дражайшая леди, позвольте напомнить вам одно обстоятельство. Вы не на рынке строга покупаете и не мера из корзинки выбираете. Там вы можете потребовать от владельца, чтобы он свою зверушку вам всячески показал и расхвалил. Сюда вы пришли не за животным, а с просьбой об услуге. Дорогостоящей. И я ещё не принял решение, оказать вам её или пожелать всего хорошего. Сейчас вы активно склоняете меня к последнему. Так что, пожалуйста, вспомните, с кем вы беседуете и о чём просите. И для начала представьтесь.

По мере того как я говорил, девица заливалась краской. К окончанию моей пафосной речи она сравнялась цветом со своим тёмно-бардовым платьем. Спутник её, наоборот, побледнел от гнева. Кулачищи его угрожающе сжались, чёрные глаза сузились, и в ярости он выплюнул:

— Морфа!

Большим искушением стало желание ответить на оскорбление. Выбросом силы или молниеносной хлёсткой пощёчиной — без разницы. Но я лишь усмехнулся краешком губ:

— Приятно было познакомиться.

Специально поднялся так, как свойственно лишь нам — нарушая все законы анатомии, превращая тело в пластичную, текучую массу. В сочетании с быстротой это выглядело, словно я из сидячего положения мгновенно перетёк в вертикальное. Рискованно, но я разозлился. За моей спиной встал Лейк. В этот момент девица опомнилась и бросилась ко мне, протягивая дрожащие руки:

— Нет, Тэйри, нет! Не уходи!

Мы с винари переглянулись.

— Тысяча золотых, — бросил я, — половина сейчас, вторая после того, как заказ будет исполнен. Лейк, напомни правила.

— Называть только именем оригинала, никаких близких отношений, на время заказа принести магическую клятву молчания, — жёстко откликнулся тот. — Сразу предупреждаю: нарушившего данную клятву я убью — не важно, мужчину или женщину. Я — винари. Мне ваши человеческие заморочки глубоко безразличны.

Ничего себе! А Лейк-то взбешён почище меня. Не часто он позволяет под маской бесшабашного шалопая и ветреного покорителя дамских сердец разглядеть себя настоящего, мало соответствующего представлению людей о самой древней расе Алерии. Снежноволосые красавцы — воины и охранники, чтящие исключительно свой суровый кодекс. Это люди пытались сделать из них послушные игрушки для забавы. Обычно мой добровольный телохранитель не хвастается своей принадлежностью к перворождённым, мне же и в голову не приходит тыкать его происхождением. К тому же свели нас такие обстоятельства, что и моё, и его происхождение одинаково грозило нам Бездной, в которую нам обоим очень не хотелось!

Высказывание Лейка произвело впечатление. Сопровождающий сложил ладони в примиряющем жесте, девица ахнула и зябко поёжилась. Мужчина поспешил заговорить:

— Моё имя Берт. Госпожу зовут леди Гион. Мы согласны на ваши условия.

Он широким жестом вывалил на стол глухо звякнувший мешочек:

— Пятьдесят королевских джолей. Каждый стоимостью в десять золотых. Остальное получите там, куда мы направляемся. Выезжаем немедленно.

Я прищурился:

— Куда едем, тоже не скажете?

— Нет, — отрезал Берт.

Лейк задумчиво взял мешочек, развязал, заглянул, затем перевёл вопросительный взгляд на меня.

— Что вы подразумеваете под словом «немедленно»? — уточнил я.

— На улице нас ждёт экипаж и верховой строг. Мы сейчас выходим и сразу покидаем Айгер. Всё необходимое для дороги у нас с собой. Мор… Лорд Тэйри с госпожой едут в карете, я сопровождаю.

— Исключено, — голос винари мог бы поспорить с вечными льдами Оркири. — Во-первых, мы работаем вдвоём. Не берёте меня — проваливайте в Бездну. Во-вторых, нам нужно время собраться и уладить дела.

— Нам не хотелось бы задерживаться… — начал было Берт, но девица, после своей первой, всё испортившей фразы благоразумно молчавшая, соизволила вмешаться:

— Когда вы будете готовы?

— Часа через три, — прикинул Лейк.

— Тогда я предлагаю, чтобы… — Короткая, нерешительная пауза. — Тэйри… отправился со мной, а вы, господин винари, присоединились попозже. В Бахре нам всё равно придётся сделать остановку на ночь. Вы найдёте нас в гостинице «Королевская гроздь».

Мой друг опять посмотрел мне в глаза. Весьма красноречиво. «Откажись!» — говорил его взгляд. И дело было не только в нанесённом оскорблении — всё поведение этой пары вызывало подозрения. Меня они побаивались и презирали одновременно. Перворождённый вызывал откровенный испуг. И тем не менее они платили бешеные деньги, раз в десять больше обычной цены — за что? Явно не за удовольствие прокатиться с морфой в экипаже.

Я же… был любопытен! Ни прожитые годы, ни жестокие уроки жизни не излечили меня от дурной привычки искать, а главное — находить приключений себе… скажем, на филейную часть. И хотя моя интуиция просто вопила о неприятностях, прилагающихся к крупным деньгам, интерес пересилил.

— Хорошо, — кивнул я головой лорда Тэйри, — заказ принят. Об условиях вы предупреждены, приносите клятву, и едем.

Клялись они спокойно. Так бывает, когда намерения чисты или, наоборот, люди заранее уверены, что ничем не рискуют. Лейк, например, однажды поклялся мне, что никогда не станет показывать мне свои стихи. И не солгал, паршивец, — он мне их не показывает, просто читает вслух! А магическая клятва пасует перед его изворотливостью.

Из «Светлой дали» вышли мы вместе, однако винари тут же потянул меня за рукав, останавливая:

— Каэн, — подождав, пока Гион и Берт отдалятся, начал юноша, — мне это всё не нравится. Слишком много недомолвок, слишком велика неприязнь. Такое впечатление, что, получив желаемое, тебя просто прибьют по-тихому, а тело сожгут!

— Переживаешь? — спрятал я за усмешкой смущение.

— Представь себе! — искренне обиделся парень. — Я тридцать лет хожу за тобой хвостом не для того, чтобы оставшуюся жизнь ухаживать за твоей могилой!

— Не беспокойся, — ухмыльнулся я, — у нас могил нет! Костей не остаётся, хоронить нечего… Лей, займись делом. Закинь деньги в банк, наведи справки, предупреди квартирную хозяйку и… — поразмыслив, я докончил: — найми строгов. А лучше — купи. Демоны знают, во что мы ввязываемся. Может, удирать придётся.

— Удирать — так удирать, — хмыкнул винари. — Мы барахлом не обременены, всё, что имеем, в сумку уместится… Каэн!

— Что ещё?

Лейк нахмурился:

— Мне кажется, я уже слышал это имя — лорд Тэйри.

***

Леди Гион ждала меня возле кареты. Добротный двухместный экипаж, сделан на совесть. Но без гербов, и кучер не в ливрее, а в обычной городской одежде. Леди-то брюнетка леди, однако высокородными разве дети её станут, и то сомнительно. Строги тоже подкачали — полосатые, раскормленные, снизу пузико болтается, с боков жирок свисает. Сразу видно — столичные лентяи, часок крыльями помахали — и в стойло. Донесут ли до Бахра — вот вопрос. Под Бертом строг оказался куда приличнее, крупный, мощный, боевой. При моём появлении расширил ноздри и призывно зашипел… а я был настолько раздражён, что ответил, хорошо, неслышно для людей. Всё равно картина получилась — загляденье: огромная зверюга, рухнувшая на передние лапы, покорно опущенная лобастая башка и прижатые в знак подчинения крылья.

Вот только Берт не оценил, едва не свалился. Помянул и Бездну, и всех предков строгов разом. На меня взглянул с подозрением… а я что? Я ничего! Мимо шёл, руки на виду, пустые. Магию не применял, звуков не издавал. А в остальном…

Плохо вы, люди, нас знаете. Единственное, что выяснили за века, — как отыскивать и истреблять таких, как мы. Прочее вам не интересно и не нужно. Пользуйтесь, что за сотни лет мы так и не начали платить вам взаимностью. Я один могу уничтожить город, даже не прибегая к магии. Воздействовав на психику живых существ, призвав силы природы… Захоти я мстить… Что вы сможете противопоставить могущественной древней сущности, если однажды ей надоест терпеть ваши оскорбления и постоянно подвергаться несправедливым нападкам?

Ваша связь с природой утеряна, а за короткий до смешного отрезок времени, который вы называете человеческим веком, вы даже крупицы своих магических способностей развить не успеваете. Зато вы прекрасно научились травить и нападать, находить тысячи вариантов, как поймать врасплох, заманить в ловушку, сковать, ослабить, запереть силу — чтобы потом сжечь на потеху толпе, лишая возможности воскрешения!

Люди, за то, что вы спокойно спите, поблагодарите простую, скромную ткачиху с окраины захолустного города Рейска, которой я когда-то пообещал: мамочка, я не стану убивать…

***

— Каэн, солнышко, иди домой! Смотри, ветер какой ледяной к вечеру поднялся, простынешь!

Я подбегаю, утыкаюсь в перепачканный мукой передник, пахнущий свежей выпечкой:

— Чайра, почему ты меня так зовёшь?

Крепкие, сильные, мозолистые руки прижимают меня к себе, сухие губы улыбаются:

— Так ведь ты и есть солнышко… Ни он, ни она, только свет от тебя все чувствуют… Мелия тебе поклон передавала. Поправились строжатки-то!

— Правда?!

— А то! Не иначе, благословение Святой Алтеи на тебе… Только, Каэн, Богом заклинаю! Кто спросит — отвечай: дар, мол, магический. Про остальное молчи, пытать, резать станут — не признавайся… Раны заживут, а костёр беспощаден.

Мне становится грустно, и я шмыгаю носом.

— Каэн, всё-таки замёрз! Живо в тепло! Восемь лет исполнилось, совсем большой, вытянулся как, а до сих пор бегаешь босиком по холодной земле, словно маленький!

Я важно задираю голову:

— Ты вот взрослая, а простых вещей не понимаешь! Земля не холодная, она живая и греет! Все вокруг живые — и камни, и деревья, и поле. С ними можно говорить, как со строгами. Только… не вслух.

— Мысленно, что ли? — озадачивается Чайра.

Мне обидно, топаю с досады ногой:

— Нет! Мысленно мы думаем. А это — звать. Как… думать погромче. Только для них, и слова употреблять простые… вот, смотри!

В поле зрения — птица. Шилохвост, дикий, явно прилетел из леса и загостился в саду. Я зову его, не обманывая угощением, просто объясняю, что хочу рассмотреть. Он склоняет хохлатую голову набок, косится на Чайру, но подлетает и опускается на ладонь — пёстрый, нарядный, расправляет перья, довольно поглядывает — хорош?

— Красавец, — шепчу я, — умница!

Чайра изумлённо смотрит на птицу:

— Каэн, и кого ты можешь так позвать?!

— Любое живое существо, — гордо отвечаю я и подкидываю шилохвоста вверх. Тот взлетает, кружится над головой, не спеша расставаться. Всем приятно, когда хвалят!

— И… человека?!

— Пока он живой. С мёртвым сложнее. Надо сразу после смерти его окликнуть, тогда он сможет, если захочет, вернуться в своё тело. А потом он совсем уйдёт, дня через три меня уже не услышит. У Арисы дочка сразу послушалась, я ей объяснил, что мама плачет… Чайра! Ты чего?

Женщина поспешно вытирает глаза, обнимает меня за плечи и тащит в дом:

— Солнышко моё… Дурни мы. Такое могущество от себя отталкиваем, на кострах жгём, исчадиями ада называем… Не чудовища вы — чудо Божие! Опомнимся однажды, да поздно будет… Каэн, а ты способен подчинить себе людей против воли?

— Это как? — недоумеваю я.

— Как эту птицу.

— Я её не подчинял, а попросил, — растолковываю разницу. — Когда заставляешь — это магия. Говорить с живым — совсем другое, там не сила, слова нужны. А неволить вообще плохо, за это наказывают…

И осекаюсь. Меня больше некому наказывать. Даже такой маленький, я сильнее всех, кто меня окружает. Могу подкрасться к Вуасу да ка-ак!..

— Каэн, — тихонько вздыхает мне в спину Чайра, — обещай мне одну вещь…

***

— Тэйри, — выдохнули у меня под ухом.

Вздрогнул, очнулся. Оказывается, я застыл у дверцы экипажа, и кучер уже нехорошо поглядывает на мою высокородную персону, замершую в столь непозволительной близости от леди Гион. Однако сама леди не возражала. Напротив, смотрела на меня с обожанием, чтобы не сказать больше. И явно надеялась на то, что я помогу ей забраться в карету… А где же ужас перед прикосновением к исчадию Бездны? Показательно сложил руки на груди. Заодно заметил на безымянном пальце светлую полоску — след от кольца. Странно. В изображении кольца не было, это аура считалась.

Девушка сообразила, что от меня помощи не дождёшься, и залезла внутрь. Я скользнул следом. Внутри просторно, но диванчик один, сидеть придётся рядом. Гион к тому же села не на самый край, ближе к середине, не оставив мне выбора. Не на того напала!

— Дражайшая леди, — скопировал я интонации мальчишки-зазывалы из лавки амулетов, — не соизволите ли несколько потесниться? В этом теле я ощущаю себя неповоротливым гворлом, могу нечаянно вас придавить.

Покраснела, отодвинулась. Уткнула взгляд в окно. Кучер прикрикнул, и строги взлетели. Как я и предполагал, перекормленные звери шли тяжело, низко. Нет, до Бахра не дотянут!

— Вашим летунам не помешали бы дополнительные тренировки, — вырвалось у меня.

Не то чтобы я хотел вступить в диалог, просто пожалел животных. Но девица поняла иначе:

— Тэйри…

А интонация такая, будто я ей по меньшей мере в любви признался!

— Совсем необязательно звать меня именем оригинала, когда рядом никого нет.

Леди обиженно вздёрнула подбородок:

— Как же мне вас называть?

— Разговаривать со мной вам тоже не требуется, разве что вы хотите дать какие-то указания. Желаете?

Девушка впилась в меня жадным взглядом:

— А можно спросить? Внешность — это понятно, скопировано с изображения. Но голос, манеры… Вы откидываете голову точь-в-точь как Тэйри, усмехаетесь краешком губ, как он, одинаково хмурите брови…

Мне захотелось рассмеяться ей в лицо, потом накатила тоска. Как же ничтожно мало люди знают о самих себе! Ей знакомо понятие «аура»? Или она представляет её, как на ярмарочной картинке, ореолом света вокруг фигуры? Но я здесь не затем, чтобы обучать леди Гион основам магии, посему предпочёл ответить вопросом на вопрос:

— А если мы встречались?

— Нет, — побелела девица, — нет, не может быть… Тэйри не приезжал в Айгер, я знала бы… Он в Алерии первый раз!

Сказать ей, что мы с Лейком только за последний год побывали в десятках мест королевства, не считая сопредельных Лирии и Орхилла? Или тогда я рискую увидеть, как леди падает в обморок? На меня, кстати! Спасибо, как-то не хочется!

— Дражайшая леди, голос человека — всего лишь прохождение воздуха через грудную клетку и гортань, его звучание обусловлено колебанием голосовых связок. Копируя облик, я меняю и внутренние органы, даже кровь во мне становится идентична оригиналу. Наши жесты и привычки — отчасти следствие строения наших тел. Сейчас всё во мне соответствует вашему лорду, неудивительно, что я веду себя, как он.

За исключением того, что принято называть душой или аурой. Разума, памяти, чувств, способностей, склонностей и силы. Это, извините, только моё! Не продаётся и не покупается.

Поняла меня Гион или нет, она поуспокоилась. Даже попыталась улыбнуться:

— Теперь заметно, что вы — не он. Тэйри так не разговаривает, во всяком случае, со мной. Считает меня глупой.

Пожал плечами. Сочувствовать ей у меня не было повода. Вижу её впервые в жизни, симпатии не испытываю, доверия тем более. Взгляд её, плотоядный, откровенно бесит. На месте высокородного из принципа не стал бы заводить с ней отношения. Такие женщины опасны. Свою любовь они не дарят — навязывают, сковывают ею по рукам и ногам и душат до тех пор, пока в жертве остаётся хоть капля сопротивления. И не дай Бог ответить им взаимностью! Изведут капризами и придирками, невыполнимыми требованиями и противоречивыми желаниями.

Иногда я даже рад своей невосприимчивости к человеческим глупостям. Это Лейк до сих пор не утратил надежды пробудить во мне чувственность — сначала таская мне хорошеньких девушек, затем — очаровательных юношей. После чего был показательно выруган и — хотел бы добавить — выпорот, но на несовершеннолетних у меня рука не поднимается. Так что от души поорал, да без особой пользы. Винари то и дело подсовывает мне объект возможной симпатии с уморительным объяснением: «Каэн, для здоровья полезно!» Ещё и себя умудряется предлагать, когда я в женском облике: давай, мол, по-дружески…

Или я просто ещё маленький? Ведь я даже не знаю, когда у представителей моей расы начинается половое влечение. Живём мы примерно три тысячи лет, мои сто двадцать девять… округлим, пусть будет сто тридцать — это в переводе на человеческую жизнь сколько? Лет пять? Шесть?

Леди моим мыслям не мешала. Жадно любовалась из своего угла, была бы мером — облизывалась бы. Я отвернулся, уставился в окно. Стемнело, в экипаже горели светильники, и стекло в дверце превратилось в зеркало, отразившее мой облик. Странно, я не выглядел настолько высокомерно-заносчивым, как настоящий Тэйри. Гордым — да, упрямым, норовистым. Но презрение из взгляда ушло… надо доработать. Неужели наше внутренне содержимое оказывает влияние на внешность?

— Тэйри…

Наверно, ей нравится произносить это имя. Томно, с придыханием, с блаженным закатыванием глаз.

— Дражайшая леди, я опять вынужден напомнить: я — не он. Совершенная копия, но и только. Сейчас вы обращаетесь к чужому… — Слово «человеку» показалось мне неуместным, я быстро заменил его: — господину. Поэтому…

— Тысяча золотых, — выпалила она.

— Что?! — я аж поперхнулся.

— Столько я заплачу за одну ночь с тобой. В Бахре.

Бездна и её демоны! Да я самая дорогая проститутка во всей Алерии! Да что там, во всех королевствах! Лей будет в восторге…

— У меня есть деньги, — неправильно поняла моё молчание девушка, — не сомневайся.

Её лицо оказалось на уровне моих глаз — так близко, что приторный запах духов и вожделения вызвал тошноту.

— Леди, вы точно понимаете, кого и о чём вы просите? Вы будете совокупляться не с лордом Тэйри, а с исчадием ада. Вас это не волнует? — мой голос звучал ровно, а внутри бушевала буря.

— Сейчас ты выглядишь, как он, ведёшь себя, как он, даже кровь одна и прочие… жидкости. — Глаза девушки горели нехорошим огнём. — Так какая разница?!

У меня не было возможности отстраниться, пришлось призвать стихию. Ветер передо мной создал плотную стену, отодвинув наглую девицу на добрый локоть. Бездна! Благородная леди… Подавальщицы в ресторациях скромно улыбались мне, разносчики робко дарили букетики первоцветов, торговцы осмеливались делать комплименты. Самое большее, на что были способны представители низшего сословия, — неуклюже намекнуть на продолжение знакомства. Так оскорбительно меня не покупали. И уж точно, последнее, чего бы я хотел, — это потерять девственность с подобной особой!

— Вы нарушаете условия заказа, госпожа Гион, — сухо ответил я, — никаких близких отношений.

Магия её впечатлила или тон моего голоса — девушка затихла. Закусила розовую губку, стиснула пальчики с изобилием перстней. Прошептала с тихой яростью:

— Ты пожалеешь, морфа!

Уже не Тэйри. Прекрасно!

Оставшийся путь девица провела в полнейшей тишине, не считая шума ветра. Строги, как я и предполагал, до Бахра не дотянули, шмякнулись на дорогу и пошли тряской рысцой, то и дело сбиваясь на шаг. Вояка при весьма прочувствованном приземлении заглянул в окошко, обеспокоенно поводил носищем — всё ли ладно? Леди изобразила улыбку, мгновенно исчезнувшую с её личика, когда сопровождающий скрылся из виду.

— Берту ни слова! — предупредила она с напором. — А то…

— А то — что? — оскалился я.

Ветер прошёлся по внутреннему пространству кареты, качнул светильники и послушно замер у моих ног. Девушка отшатнулась. Я не боюсь угроз и не выношу тех, кто настолько безрассуден, чтобы пытаться мной командовать. Экипаж остановился. Берт распахнул дверцу, подал леди руку, помогая сойти. Военные всегда галантны, даже когда это не доставляет им удовольствия. Я выбрался следом, осмотрелся.

В Бахре я бывал частенько, но в основном в восточной его части, где расположены шикарные особняки высокородных. Прибыли же мы в самый центр, рядом с малым королевским дворцом. Фернар этот пригород столицы обожает, находится тут чуть ли не чаще, чем в Айгере. И «Королевская гроздь» оказалась под стать — роскошная, современная, четырёхэтажная гостиница из разряда тех, в которых номера на одну ночь стоят, словно наём целого дома на седмицу. Невзирая на немаловажный факт, почти все окна гостиницы были освещены, а на площади перед ней, несмотря на довольно поздний час, царило настоящее столпотворение из экипажей. Мне показалось, я разбираю орхилльскую гортанную речь. Берт не дал прислушаться, вежливо попросил следовать за ним, но отправился не к парадному подъезду, а провёл нас через неприметную боковую дверь запасного входа.

Номер на втором этаже поджидал нас отменный, из двух больших спален, каждая с отдельной ванной, разделяла которых общая просторная гостиная. Леди сразу прошла к себе и закрылась изнутри. Слёзы лить собирается, что ли? Мне Берт указал на кресло и столик с напитками. Поскольку я не устал и пить не собирался, отрицательно покачал головой и вопросительно уставился на мужчину. Не пора ли хотя бы намекнуть, для чего им сдался высокородный?

От моего пристального внимания Берт заёрзал. Обычно мой взгляд, пусть и холодный и хмурый, собеседников не пугает. Но сейчас я находился в облике надменного лорда, и бывшему вояке стало не по себе.

— Мы переночуем здесь, — начал он, не глядя мне в глаза, — а рано утром отправимся в Шерх. В открытом экипаже. Возможно, по дороге нам встретятся знакомые лорда Тэйри. Дорожный шум, конечно, заглушит слова, но не спасёт от магической связи. От вас требуется молчать. Ни в коем случае не отвечать на вопросы! Хотите — кивайте, махните рукой — что угодно, только не говорите. В самом крайнем случае — «благодарю».

— Такая сдержанность не покажется странной? — удивился я.

— Лорд Тэйри немногословен, — на лице Берта мелькнула неприязнь. — Он скуп на чувства и их проявления. Вы и то в разы эмоциональнее. Ещё он смотрит на всех, словно мы — грязь на его сапогах… — Мужчина скривился. — Прошу, потренируйтесь. У вас взгляд очень живой, человеческий, даже когда вы злитесь.

Святой Кристоф, покровитель всех чудес! У морфы — человеческий взгляд! Хочется хоть одним глазком полюбоваться на этого Тэйри!

— Я обязательно должен спать тут или могу снять отдельный номер? Скоро к нам присоединится мой друг, а постелей только две. И леди в соседней комнате — это не совсем прилично.

— Свободных номеров нет, но пусть вас это не беспокоит. Госпожа Гион заперлась на ключ, до утра вы её не увидите. Я собираюсь ночевать в городе, утром зайду за вами и выведу чёрным ходом. Одному вам лучше не выходить, знакомые лорда Тэйри могут встретиться и в гостинице.

— Вы так и не сказали, в чём заключается мой заказ, — напомнил я.

— Все подробности — в Шерхе. — Берт старательно отводил глаза. — Там у меня назначена важная встреча, от которой зависит ваше задание.

Врёт? Несомненно.

— Доброй ночи, — попрощался мужчина и поспешил закрыть за собой дверь.

А я остался с этой стороны. Наедине с жаждущей любви леди за тонкой стенкой… Она знала об особенностях этого номера заранее? Внешне — соблюдены все приличия, на самом деле — один поворот ключа — и доступ открыт. Не мудрено, что она решилась купить моё тело и ночь удовольствия… Кстати, а почему только одну?

Осторожный стук в дверь отвлёк меня. Я улыбнулся и открыл. Лейк всегда стучит одинаково, даже зная, что я чувствую его за несколько локтей.

— Ты в курсе, что в гостинице битком орхильцев?! — вместо приветствия выпалил он, едва проскользнув в комнату. — И какого демона леди ночует практически в одном с тобой номере? Она настолько без ума от этого высокородного? Кстати, знаешь, кто он?!

— Не суетись, — я почти насильно усадил винари в кресло. — Давай по порядку. Начни с оригинала. Кто такой Тэйри?

— Единственный сын короля Олафа, наследный принц Лирии, — с непередаваемым выражением лица выдал Лейк, — будущий муж принцессы Агнии. Завтра он должен тайно прибыть в Шерх, где сейчас дочь Фернара отдыхает вместе с королевой Виленой. «Тайно» — это с небольшой группой послов и без лирийской армии у городских ворот. Помолвка произойдёт в центральном храме в узком кругу. Только семья и охрана.

Теперь сел и я.

— Откуда сведения?

— Жена управляющего королевского банка рассказала по большому секрету. Всё держится в строгой тайне. Если свадьба состоится, весной будет война. Арелия в союзе с Лирией нападут на Орхилл. Теперь ты понимаешь, зачем понадобился двойник? И почему толпа орхилльцев рвётся в Шерх?

— Разумеется. Орхилл на всё пойдёт, чтобы помешать объединению королевств.

— Ты не доедешь до Шерха, Каэн, — винари сжал кулаки до побелевших костяшек, — тебя убьют вместо Тэйри. А пока шпионы Орхилла празднуют победу, настоящий принц спокойно женится на Агнии и уберётся к себе в Лирию.

«Потому и всего одна ночь», — сказал я сам себе.

— Лей, а они понимают, что морфу убить невозможно?

— Сложно сказать, — покачал головой юноша, — последние костры горели так давно, что люди подзабыли, откуда это пошло… Вряд ли кто-то даст сжечь тело принца. Скорее, похоронят — в гробу, с почестями.

— И смотрителя кладбища ждёт сердечный приступ, а народ Шерха — новая леденящая душу байка. Или свита повезёт тело принца на родину?

— Тогда удар будет у послов, — усмехнулся Лей. — Каэн, это всё равно… подло!

— Ты ожидал иного?

— От людей? — винари презрительно сощурился.

— От заговорщиков. Непонятно только одно, — принялся рассуждать вслух я, — как в этом замешаны бывший вояка и арлийская леди, и их ли это инициатива — подменить принца. Впрочем, мы это скоро узнаем.

— Каэн? — подозрительно воззрился на меня парень. — Как тебя понимать?! Ты не пошлёшь их в Бездну?!

— Мы взяли заказ, — я придал голосу строгость, — получили аванс. Лей, я отдавал себе отчёт, что ни пятьсот, ни тем более тысячу золотых не платят за сомнительное удовольствие прогуляться в моём обществе. Я чуял неприятности государственного масштаба, так что ничему особенно не удивлён, разве что важности изображаемой мною особы. Так что, стихоплёт смазливый, ночуем с похотливой леди за стенкой, а утром летим в Шерх и по пути подставляем меня под все известные орхилльским магам заклятия.

— Ты всегда хамишь, когда волнуешься, — проворчал Лейк, уступая. — А почему леди — похотливая?

Я рассказал винари о предложении, сделанном мне в экипаже. Юноша хохотал так, что чуть не свалился с кресла.

— Каэн, — простонал он, вытирая выступившие от смеха слёзы, — мы с тобой занимаемся не тем видом деятельности! Вместо того, чтобы участвовать в интригах и заговорах, надо открыть контору для озабоченных дам и господ… Хотите переспать с принцем? С принцессой? Тысяча золотых… За одну ночь! Бездна! Да к нам очередь выстроится, а мы с тобой выкупим землю где-нибудь на южном побережье и создадим собственное королевство… Сто джолей!! Каэн, живо отрывай свой высокородный зад и топай в соседнюю комнату ублажать леди!

Не выдержав, я рассмеялся тоже. Умеет Лей поднять настроение! Несмотря ни на что.

Когда-то, давным-давно… Как начало сказки, только у этой нет счастливого конца. На земле владычествовали две великие расы — винари и морфы, презирающие друг друга. Нет, мы не враждовали и не убивали. Этой чисто человеческой гадости мы не знали. Но мы не взаимодействовали, не пересекались и не доверяли. Поэтому, когда появились люди, мы не осознали угрозы. С высоты своего могущества мы поглядывали на людишек, как на лерек-однодневок — порхают где-то, суетятся… Пока в один прекрасный миг не опомнились и не увидели, что мир заполонили эти лереки, на каждого представителя древней расы их сотни, и они не обладают ни нашей снисходительностью, ни великодушием. И они не собираются терпеть нас рядом! Винари, совершенных созданий, стали брать в плен исключительно ради красоты тел и использовать, словно игрушки — и мужчин, и женщин… Перворождённые и ломались, как куклы, не проживая десятой части положенного срока и не оставляя потомства. Винари не могут дышать в неволе, не то чтоб размножаться! Морф же боялись и ненавидели, уничтожали всеми доступными способами и исправно жгли. Если бы мы в какой-то момент договорились, объединили бы нашу магию и умение сражаться — возможно, мы могли бы отвоевать себе хоть кусочек свободы! Землю, где мы могли бы жить и растить себе подобных…

Но осознание того, что мы можем сотрудничать, пришло слишком поздно, когда тридцать лет назад морфа и винари встретились в камере смертников. Вырвавшись оттуда, они объединились и выжили. Два глупых одиноких ребёнка в мире жестоких и безжалостных людей.

— Каэн, — осторожно заговорил Лейк, — ты опять задумался?

— Всё в порядке, — быстро откликнулся я, — ложись спать. Завтра будет насыщенный день.

***

Чему я завидую, так это умению Лейка засыпать всегда и везде, в разных условиях и при любых обстоятельствах. Бывает, я полночи кручусь, мысли бродят, словно стадо серхов. А винари сопит себе спокойно, лицо такое расслабленное, милое, кроткое… и не скажешь, что перед тобой воин, способный биться одновременно обеими руками, мышцы которого не уступают стали, а нервы покрепче строговых канатов.

Вот и сейчас юноша спокойно разделся, оценил мягкость кровати и свежесть белья, соблазнительно послал мне воздушный поцелуй и через секунду спал как убитый. Последовав его примеру, я погасил свет и теперь ворочался в темноте. Волнение не давало покоя.

Хорошо бы поговорить по душам с Бертом. Леди исключается, она одержима своим неотразимым Тэйри и правды не скажет. А вояка, судя по тому, как старательно он избегал смотреть мне в глаза, врать не любит и не приучен. Мне бы только понять, кто вложил в их головы идею подсунуть вместо принца морфу и что им за это пообещали. С Бертом всё просто. Он солдат, им движет честь, долг, клятва господину — королю или высокородному. С Гион сложнее. Деньги исключаются. Девица без того состоятельная, перстеньки на пальчиках не одну сотню золотых стоят, капризна и избалованна, приучена к мысли, что всё покупается, предложи лишь цену. Вон как тысячами швырялась! Политика? Для этого, как правильно считает Тэйри, она слишком глупа… Кстати! Откуда арлийская леди близко знакома с лирийским принцем? Гостила в Лирии? Но у королевств последние лет пять настолько напряжённые отношения, что высокородные путешествовать не рискуют, это торговый люд туда-сюда шастает, войны нет — и славно. Им семьи кормить надо, капиталы сколачивать, коммерцию вести… Значит, леди принадлежит к посольству, вряд ли сама — скорее, дочка посла. Втюрилась в принца по уши, такой хорошо вертеть как угодно. Но что можно посулить фанатично влюблённой девице? Не принца же…

Если «Тэйри»-меня прилюдно убьют, настоящий лорд тихонько женится на Агнии и станет королём Лирии. Говорят, Олаф при смерти, хотя это лишь слухи. Вон про нашу королеву Вилену сколько сплетен ходило: и помирает, и совсем уже Богу душу отдала… а на балу в честь Перелома года вышла под руку с Фернаром — здоровехонькая, сияющая, навскидку — дочери ровесница. А если честно — Агнии тридцать один скоро, она старше матери выглядит. К тому же Вилена — красавица, яркая, черноокая, снежноволосая, словно у неё в роду винари были. А принцесса — неказистая, невзрачная шатенка. И в кого только? Тэйри, верно, себе уже фавориток присматривает.

Может, Гион поманили местом официальной любовницы? Недурно, если гордость подальше засунуть. Вот только предложить подобное без ведома принца никак невозможно… И не вяжется это с его чванливым видом! У него во взгляде столько спеси — если и заведёт себе пассию, то из самых выдающихся высокородных красоток, а не дочку посла заурядной наружности…

Я помянул Бездну, поднялся, оделся. Всё равно не усну! Пойду прогуляюсь. В темноте я вижу не хуже, чем днём, а при ходьбе лучше думается. Меня привлекает ночная тишина, стихает суета, пустеют улицы городов, даже воздух становится другим — более насыщенным, бодрящим. И ещё — ночью нет людей.

Выскользнуть из гостиницы не составило труда. Привратник за стойкой клевал носом над открытой книгой регистрации постояльцев, двери оказались не заперты. При желании я в любом облике способен двигаться быстро и бесшумно. Ночь ласково обняла меня, спрятала от посторонних. Мне было всё равно куда идти, я пошёл наугад, по тёмной широкой улице с едва мерцающими огоньками фонарей.

Зимы в Алерии — одно название: куртка поверх тонкой рубашки или накидка на шёлковое платье. В своих скитаниях мы с винари заходили в такие края, где от холода не спасали ни множество толстых слоёв стёганых тканей, ни густые меха. Тёплые страны куда приятнее, и Лейк со мной солидарен. Заказов везде достаточно, незачем мёрзнуть. То, что мы способны выживать при температурах, когда от мороза дыхание повисает сосульками на ресницах, не означает, что нам это по душе. Жара тоже невыносима, а такая погода, как в Бахре, — самое милое дело.

Красивый город. Без помпезности и размаха столицы, зато новее и чище. Узких улочек нет совсем, строили с расчётом на плотное движение экипажей. Не то что в Айгере, где полно мест, в которых карета еле-еле протискивается, а встречному приходится или дожидаться очереди, или рисковать и перелетать. Строги не жалуют себе подобных, в полёте норовят задеть и цапнуть, потому и хвосты у них в детстве купируют, а уж если над собой других летунов заметят — всё, считай, сцепились.

Строгов вывели морфы. Не знаю, из каких животных. В мире почти не осталось исконных созданий. Те, что появились благодаря моим предкам, вытеснили всех. Иногда меня посещает крамольная мысль, что люди своим существованием тоже обязаны тем, кого они так бояться и ненавидят. Уж больно они похожи на строгов и меров, гворлов и серхов… Агрессия и приспособляемость, высокая рождаемость и неприхотливость. Всё разнообразие мира свелось к нескольким видам, идеально соответствующим поставленным задачам. Строги летят без устали, гворлы перетаскивают грузы, серхи дают шерсть, мясо и молоко, меры — источник забавы и умиления. Есть ещё и каесы для защиты, но они редки и запредельно дороги. Не многие предпочитают держать живых охранников, заклинания и проще, и надёжнее, и дешевле.

Интересно, для каких целей предназначались люди?..

Я посмотрел на свою руку. Поменял форму, дотянулся до ближайшего дома локтях в пяти от меня. Вернул в исходное состояние. Забавно! Морфа… совершенное создание. Живущее тысячелетия, не имеющее пола…

***

— Каэн, — в который раз протянул Лейк, — ну признайся: ты парень или девчонка?!

Я ехидно принял облик его последней зазнобы, помахал пушистыми ресницами, состроил глазки:

— Ты с какой целью спрашиваешь, дорогой?

Винари не постеснялся подойти вплотную, заглянуть в вырез рубашки, сейчас растянутый до предела:

— Сиськи вижу. Значит, девушка?!

Поскорее приняв мужской облик обратно, я показательно расстегнул штаны:

— А теперь что скажешь?

Юноша хохотнул:

— Скажу, что завидно… Каэн, правда! Зачем ты скрываешь? Не доверяешь до сих пор? Вот возьму — и обижусь! Мы столько времени вместе, а я даже не знаю — мне при тебе переодеваться прилично или нет? Или в щёчку целовать?

— Ты попробуй, — предложил я, стараясь сохранить серьёзность, — получишь по губам — сразу поймёшь!

Лейк гордо распахнул рубашку, демонстрируя почти исчезнувший шрам на груди:

— Вот ради кого я в очередной раз в Бездну сходил? Ради любимой или друга? — голос винари дрогнул. — Каэн… я серьёзно… Если ты парень — я отстану. Если девушка — тут же прекращу свои интрижки… они мизинца твоего не стоят. И начну добиваться! По-честному! Не постели, а взаимности. Ты знаешь… что это для винари.

Я знал. Что винари, как и морфы, выбирают один раз — навсегда. И потому ответ у меня был тоже один. Раздевшись догола под изумлённым взглядом, я сосредоточился. Свой истинный облик я не принимал с семнадцати лет. Мне самому стало интересно, что я увижу. Так что рассматривал я себя с не меньшим интересом, нежели Лей.

Очень высокий, смуглый. Кожа гладкая, ровная и безволосая. Длинные ноги, изящные лодыжки, узкая талия. Плечи одной ширины с бёдрами, рельеф мышц лишь обозначен. Руки слишком сильные для девушки и недостаточно мускулистые для парня. Волосы ниже спины странного серебристо-серого цвета и такие же серебряные, светящиеся глаза. Черты лица правильные, тонкие, выразительные.

И — никакого намёка на половые признаки!

Лейк ахнул.

— Каэн… А как же ты… вы размножаетесь?!

— Принимаем пол, противоположный выбранному нами партнёру. Он мужчина — я женщина. Или наоборот. Многие пары постоянно меняются местами, можно экспериментировать… Лей, любишь не тело, а душу. Вот теперь сам решай, кто я.

Винари обошёл меня, несмело протянул руку:

— Можно… дотронуться?

— Дерзай, — усмехнулся я.

Лейк бережно провёл по груди, плечам, погладил волосы:

— Мягкие… Ты красивый… или красивая… А как правильно к тебе обращаться?! Не в среднем же роде!

— Когда в женском облике — как к девушке, когда в мужском — как к юноше. Если мы в настоящем теле, то всё равно думаем о себе как о мужчине.

— То есть ты ещё и в мыслях считаешь себя то девчонкой, то парнем?!

— Конечно. Вот так… — Я отрастила грудь и соответствующие признаки внизу. — …будет «сделала». Нагнулась, потянулась, вильнула бёдрами. А если так… — Я сменил пол. — …то уже «сделал». Шагнул, протянул руку, захлопнул отвисшую челюсть, — продемонстрировал я упомянутое.

Винари потёр подбородок и развёл руками:

— Каэн, у меня слов нет… Это как разрушить мир и все привычные взгляды на человеческие взаимоотношения…

— Мы с тобой не люди, — ухмыльнулся я, одеваясь обратно, — ты — винари, я — морфа…

— Я — Лейк, ты — Каэн, — поправил меня парень. — Я теперь не знаю, как быть дальше… Как к тебе относиться и кем считать. Но это не меняет одного: я твой друг.

— Тогда… — я глубоко вздохнул, — я скажу тебе ещё кое-что. Только ты это сразу забудь. Я назову тебе своё имя.

— Ты же Каэн! — округлил глаза Лейк.

— Это лишь имя моего рода, — признался я, — Кириани Нератс. Сокращённо — «КН». Каэн.

— Ничего себе… — простонал Лейк, — после года дружбы чего только не узнаешь… Каэн… а к чему такие сложности?!

— Имя морфы известно лишь родителям и самым близким людям. Его не произносят вслух, не употребляют в миру. Настоящим именем меня можно вернуть из Бездны или призвать на край света… Лейк, это имя знали лишь моя семья и женщина, что спрятала и вырастила меня. Я доверился ей лишь спустя десять лет, уходя из дома, чтобы она могла позвать меня в случае беды. А теперь называю тебе… Понимаешь?

— Да.

Винари поглядел на меня — и заключил в объятия:

— Плевать, кто ты. Ты умер за меня под топором палача, спасал тысячи раз… Каэн, у меня никого, кроме тебя, нет. Ты — моя семья, морфа… Неважно, сплю я с тобой или нет, я всё равно тебя люблю. Как тебя зовут?

Я шепнул ему на ухо имя.

***

Путь мне перегородила река. Я уже и забыл про Нигр, плавно несущий свои воды через всю Алерию до самой Лирии и даже дальше, в Кассию. Айгер стоит на одном берегу, а Бахр река делит на две части, связанные мостом. Ажурные арки, подсвеченные огоньками, красиво выделялись на фоне ночного неба. По ту сторону моста как раз начиналась знакомая мне часть города, делать там было нечего, и я остановился, облокотился на перила и любовался на лениво текущую воду.

Этих строгов я и заметил отражением в реке — тёмное пятно, стремительно увеличивающееся в размерах. Даже то, что это строги, запряжённые в экипаж, я понял, лишь когда они рухнули вниз, подняв фонтан брызг и неистово вереща. Тяжёлая карета утащила их вглубь, не оставляя шансов на спасение. Возможно, они невольно тянулись ко мне, почувствовав на расстоянии, — в отчаянном поиске помощи. Чёрная лобастая башка вынырнула из воды, и я услышал зов — впервые за долгие годы! Умирающее животное умоляло своего создателя.

Прыгнуть вниз было делом секунды. Ещё миг ушёл на то, чтобы нащупать канаты, стягивающие бьющихся зверей, отрастить когти и перерезать упряжь. Две огромные туши рванулись вверх, к поверхности, а я уже выбивал дверцу в поисках пассажира. Человек обнаружился сразу, слабо трепыхающийся, обмякший, но невредимый. Зацепив его, я выбрался наружу и практически выкинул на берег. Послушный мне ветер подхватил его и бережно опустил вниз — насколько можно мягко уложить на камни набережной. Почти сразу я расслышал кашель и сдавленную ругань… жить будет!

Я повернулся к строгам. Вот это да! Это же та самая пара, которой я вчера любовался у ратуши Айгера. Звери казались до смерти напуганными и тряслись, и тем не менее умоляли о помощи. Тот из них, что догадался позвать, опустился на колени, подставляя мне бок с огромной рваной раной. Второй жалобно протянул перебитую переднюю лапу с торчащими осколками костей.

У меня тряслись руки. Ненавижу тех, кто так поступает! Причиняет боль неспособным ответить. Строги созданы таким образом, что подчинение заложено в них изначально. Они никогда не нападают на людей, их не надо ни бить, ни подгонять, в ответ на удар они в крайнем случае зашипят. Сначала занялся более пострадавшим, залечил рану, обнаружив ещё с десяток мелких повреждений. Зверь поскуливал от боли, но стоял смирно. После всего он с трудом растянулся на камнях, тяжело дыша. Другой терпеливо ждал, хотя из его янтарных глаз капали слёзы. Ему досталось не так сильно, кроме лапы, у него был лишь слегка обожжён бок и опалён кончик хвоста. Крылья у обоих не пострадали, и это главное. Даже восстановленное крыло не заменит целое, в воздухе такой летун станет неповоротливым и тихоходным, а потому негодным и ненужным людям.

— Повезло вам, строжата! — Я погладил начинающих успокаиваться зверей. — Заклятие в экипаж целили, вас лишь слегка зацепило. Как вы меня нашли, уму непостижимо…

Два шершавых, холодных языка облизали меня, и без того мокрого, выражая полное согласие с моими словами. Затем строги, словно по команде, повернули головы и одновременно встали по бокам от меня — громадные, хребты выше моей головы! Я повернулся посмотреть, что их встревожило.

Человек, о котором я, занятый строгами, совсем позабыл, поднялся на ноги и неслышно приблизился. Он стоял в локте от нас и глядел с таким благоговейным изумлением, словно увидел живое воплощение Бога.

— Ты Святой Берге? — выдохнул спасённый. — А я уже в раю?

— Размечтался, — проворчал я, кляня на все корки судьбу, пути проведения и всех демонов Бездны.

Потому, что передо мной собственной персоной находился будущий король, а ныне — наследный принц Лирии, чьё имя с таким обожанием твердила леди Гион.

Лорд Тэйри.

Он несмело протянул ко мне руку, желая дотронуться и убедиться, что я ему не мерещусь. Строги тихонько заворчали — до лёгкой дрожи моста. Парень замер. Я потрепал зверей по шеям и застыл. Что дальше? Удирать? Врать? Потоки воды стекали с моих волос на плечи и грудь. Я машинально откинул их назад и отжал одной рукой. По неведомому стечению обстоятельств настоящему Тэйри пришла в голову такая же идея. Он в точности повторил мои действия. Не удержавшись, я улыбнулся. Высокородный робко улыбнулся в ответ. Он сделал шаг навстречу — мне вздумалось то же самое, естественно, мы столкнулись лбами и засмеялись. Наверное, это было следствие пережитого, но мы долго не могли перестать хихикать, кажется, даже строги за спиной повеселели.

Лорд представился первым:

— Тэйри.

— Каэн, — ответил я.

Он подал мне руку, и на сей раз у строгов не было возражений. Его пожатие стало отражением моего — короткое, сильное и уверенное.

— Ты точно не Святой Берге? — переспросил высокородный.

— Был бы Святым — не вымок бы насквозь, — встряхнувшись, я вызвал поток горячего воздуха, суша одежду.

Лорд последовал моему примеру, но провозился дольше.

— Дар надо развивать, — поучительно заметил я. — Владел бы воздухом в полной мере — отразил бы заклинание на подлёте!

— Так ударили исподтишка! — обиженно возмутился парень. — Я даже понять ничего не успел, настолько всё быстро произошло! Строги ревут, падают, тело не слушается…

— Узконаправленное заклинание, — кивнул я, — не убить, а обездвижить. Если труп и найдут — умер при падении. Звери разбились бы в лепёшку, никто ничего не разобрал бы. Как вы до реки дотянули — невероятно! Молодцы, строжата! Твои?

— Подозреваю, что теперь — твои. — Высокородный с улыбкой оглядел две чёрные громадины, ласково склонившие головы мне на плечи. — Ты спас им жизнь. И мне.

— Тэйри, — посмотрел я на него в упор, — ты точно понимаешь, с кем ты разговариваешь?

— Я не глупец, — спокойно ответил парень. — И если ты не Святой, то вариантов нет. Ты не под личиной, и это не морок. Чувствуется даже моя аура… А у нас в Лирии считается, что в Алерии вас не осталось!

— Ошибаются.

— Ка-эн… — Тэйри восторженно протянул имя, словно конфету.

И не было в нём сейчас ни надменности, ни высокомерия. В тусклом свете огоньков цвет глаз плохо различался, но взгляд был живой и озорной, а ещё — восхищённый и благодарный. И не боялся он ни чуточки, строгов и то сторонился больше!

— Тебе совсем не страшно? — вырвалось у меня.

— Потрогать очень хочется, — смущённо признался парень, — и ауру увидеть — настоящую. Вопросов море… Строги — они целенаправленно к тебе стремились? Это ведь Бахр, правильно? Такой крюк!

— В них силён инстинкт выживания… — Я опять погладил тёплые чёрные бока, — При смертельной опасности они ищут того, кто сумеет помочь… Ты летел из дворца прямо в Шерх?

— Да, собирался завтра, а потом не уснуть было, решил — какая разница! Утром, ночью… Всё уже оговорено, чего тянуть! В Айгер заскочил, летунов поменял и вперёд. Наверно, там меня орхилльцы и засекли… А тебя кто-то попросил изображать меня?

— Нанял. Мы так зарабатываем на жизнь — подменяя за деньги, — слегка вызывающе ответил я.

Лорда насторожило иное:

— Мы? — напрягся он.

— Я работаю в паре с другом.

Тэйри кивнул. Покосился вниз на реку, где затонул экипаж, огляделся кругом:

— Каэн, прости за дерзость… Но я должен сказать. Я не верю в случайности. Нет, это я не о том, что ты причастен к этому покушению, не подумай! Только нас не зря судьба свела. Я неожиданно полетел, ты здесь оказался… да ещё в моём облике! Жизнь мне спас. Смешно говорить, насколько я тебе признателен, ещё глупее просто поблагодарить и расстаться…

Он запнулся и замолчал, уставившись на меня, подыскивая слова или собираясь с духом. Я не торопил.

— Не думаю, что эта попытка меня убить — последняя. И помощи мне больше просить не у кого, так получилось… долгая история.

Парень тихонько вздохнул и выпалил:

— В общем… Каэн, не бросай меня!

Мне очень захотелось броситься самому. В реку. Или в Бездну.

Второй раз в жизни! Слово в слово!!

Вот уж точно — судьба…

***

Стражник, неповоротливый и неуклюжий, проволок меня по коридору и грубо швырнул в полутёмную камеру. Цепь, за которую он меня тащил, прилетела следом, больно ударив по спине. Боится дотрагиваться руками, урод!

— Тварь к твари, — прорычал этот зверь в человеческом обличии, — вместе сдохнете!

Я мстительно усмехнулась. Под коркой крови всё равно не видно. Вам невдомёк, но я способна сбежать в любой момент. Только зачем мне, чтобы потом за мной гонялись и искали? Убьёте — успокоитесь, а я спокойно себе продолжу жить. Ничего, гадёныш, сейчас я отдохну и восстановлюсь, потом вы меня казните, а после я вас навещу. Жаль, не могу отплатить той же монетой… но что-нибудь придумаю обязательно!

Первым делом я стряхнула цепи и осмотрелась. Камера смертников идеально готовила к переходу в лучший мир. Тем, что каким бы он ни оказался, в нём всяко будет лучше, чем в этой крохотной, шесть на шесть локтей комнатке с единственным узким окном под потолком. Ни кровати, ни удобств. Даже ведра не поставили, сволочи! Самим-то потом убирать не противно? Хотя, судя по запаху, чистоту здесь не наводили давно. На каменном щербатом полу — охапки старого сена, в углу под оком — куча грязных тряпок.

Подошла поближе, нагнулась… и обомлела. Куча рванья дышала. Еле слышно, с трудом, с хрипом и кровавыми пузырями… Я застонала от ярости. Мерзавцы, палачи, чудовища! Люди… Звери и то не мучают жертвы, сразу перегрызают горло!

Опустившись на пол, я попыталась прощупать ауру. Получалось плохо, меня мутило от голода и слабости. Но существо, кем бы они ни было, умирало, и я стала делиться крохами силы, беря её, откуда придётся — из жухлой травы, из камней, из тусклого света… Теперь я надеялась, что меня продержат здесь подольше, чтобы успеть помочь, оттащить от края Бездны.

Солнце почти зашло, когда я услышала слабый стон. Словно заскулил новорождённый мер. Нагнувшись, я присмотрелась. Рука, такая прозрачная, что казалась бесплотной, еле шевелилась, глаза под клочьями серой пакли волос пытались сфокусировать на мне мутный взгляд.

— Кто… ты?

— Каэн. Я тебе помогу. Скажи, где болит?

— Везде…

Он был настолько избит, что под слоем грязи синяки превращали тело в одно сплошное фиолетово-багровое пятно. Я плюнула и потянулась к резерву. Опасно, после казни могу не собрать себя… Демоны, будь всё проклято! Ему нужнее…

— Каэн… спасибо…

Чтобы скрыть слёзы, я отвернулась.

— За что тебя так?!

— Я — винари…

Вздрогнув, я вгляделась. Спутанная пакля при богатом воображении могла стать снежно-белой великолепной гривой, но цвет глаз, затянутых плёнкой гноя, был неразличим, лицо в кровоподтёках превратилось в страшную маску. Жутко было представить, что могли сделать с совершенным телом… самое меньшее — надругались, о прочем я запретила себе думать.

— Сколько ты здесь?

— Не знаю…

— Тебя кормили? Давали воду?

— Нет…

Он вдруг затрясся, попытался рвануться ко мне:

— Моё имя Лейк! Каэн… я боюсь умирать…

Мне хотелось обнять его и успокоить, но я знала, что любое прикосновение причинит ему боль. Я лишь погладила его по щеке, той, где остался кусочек чего-то, похожего на кожу:

— Никто не умрёт, Лейк.

Он всё-таки умудрился чудом дотянуться и, дрожа, привалился ко мне, ища спасения от страха и одиночества. Я взглянула вверх: свет в окошке совсем померк, то, что я видела, было лишь уникальной особенностью моего зрения. Для винари я сливалась с темнотой, и он пытался прижаться ко мне… я же ревела, как девчонка, которой сейчас и являлась.

Шаги тюремщиков я различила издалека. Прекрасно!

— Лейк, — заговорила громко и чётко, — слушай меня! Слушай и запоминай! Сейчас я наложу на тебя морок и стану тобой… Нами. Меня уведут. Главное — не двигайся, не шевелись, понял? Повтори!

— Не… шевелиться.

— Потом я приду за тобой. Так быстро, как получится. Но я обязательно приду! Ты понимаешь меня?!

— Да…

Он не видел, но пытался ухватиться, уцепиться слабыми руками:

— Каэн… не бросай меня!

Я накинула один морок, создала другой — свою точную копию и стала винари. Избитым, валяющимся на полу. Палачи не заметили разницы, утащили и меня, и иллюзию. Затем нас казнили. Бо-ольно… не впервой. Лже-мне было не так плохо, её объявили ведьмой и сожгли, не потребовалось организовывать ещё и труп. Мне в облике винари просто отрубили голову… Я очень ругалась, разыскивая её в яме, куда сваливают тела. В тот раз мне повезло. Яма была свежей и неглубокой, мерзавец, который пришёл скидывать новый труп — тупым и здоровым. В его теле я пришёл за Лейком, вытащил юношу из тюрьмы города Пехта, проделал путь до ближайшего села — на разрывы пространства сил не хватало — и только там услышал указ Фернара о равных правах для всех разумных рас. Сам я предпочёл осторожничать, а вот винари я мог уже не прятать, спокойно найти жильё и заняться лечением.

Лейк пришёл в себя через седмицу. Отмытый, с сошедшими синяками, он открыл глазищи чистого голубого цвета и уставился на меня:

— Каэн! Это ты?!

— Ну, здравствуй, — проворчал я, — как себя чувствуешь?

— Хорошо… Только мне казалось, ты был… была девушкой?!.

Я вздохнул, потом ещё и ещё. Не помогло. А, ладно! Сбежит так сбежит. Тело я восстановил, кости срастил…

— Лейк, я — морфа.

***

— Какое-то неправильное я исчадие ада, — подытожил я, поворачиваясь к строгам. — Мне гадости творить положено, проклятия насылать и тому подобное. Вместо этого то винари себе на голову спасу, то наследного принца… И чего мне с ними потом делать? Первый прилип, тридцать лет не отодрать, теперь второй?!

Зверь поразмыслил и лизнул меня лиловым языком в нос. Очень мило…

— Ты тогда веди себя соответственно, — хмыкнул Тэйри, — не помогай никому, строгов не лечи… Так понимаю, я у тебя не единственный… навязавшийся?

Обречённо кивнув, я махнул рукой в сторону «Королевской грозди»:

— Пойдём, с первым познакомлю. Иначе он меня до Бездны упрёками замучит… Только надо облик поменять. Двух принцев одновременно нам для полного счастья не хватало!

Обычно я пытаюсь куда-нибудь затаиться. Не потому, что смена облика — такое уж страшное зрелище. Просто когда-то родители внушали мне, что при свидетелях делать это неудобно. Стыдно. Как… прилюдно отправлять естественные потребности. Но когда приспичит, не до стеснительности. Детской стыдливости я, увы, давно лишился. И менять облик при ком-то перестало быть проблемой, а неприятный осадок мне удаётся подавить.

Кем стать, вопроса не возникло. За столько лет я сохранил ауры всех, чью внешность когда-то копировал. Были среди них и любимые, например, леди Аяна, которой я когда-то поспособствовал избежать брака с… бр-р! Крайне неприятным человеком. Женившимся на богатых невестах ради приданого, а потом быстренько отправляющим их в райские угодья. Родители Аяны заподозрили неладное и наняли меня. Теперь нежная и тонкая девушка — почтенная леди и, верно, уже бабушка, но образ я берёг. Слишком запали в душу светлая улыбка и ласковый взгляд карих глаз лирийки.

С одеждой я поступила проще — наложила морок. Костюм ещё пригодится… О! Чуть не забыла! Лёгким пассом я перенесла морок и на Тэйри. Вдруг Берт встретится или госпожа Гион проснётся — объясняй, где я успел переодеться.

Принц с любопытством разглядывал меня новую. Пожалуйста, не стыдно. Леди Аяна — девушка очаровательная не только внутренне, но и внешние данные не подкачали. Грудь, талия, бёдра — всё на месте. Волосы вообще шикарные, волнистые, тёмно-золотые, блестящие. А то, что платье выбрал не парадное, — так я двух строгов за собой веду, вот прислугу и изображаю.

— Каэн, — спросил Тэйри, — а эта девушка… у неё реальный прототип был?

— А как же, — усмехнулась я, — двадцать восемь лет назад. Могу адрес подсказать.

— Нет, спасибо, — засмеялся парень, — за двадцать восемь лет она и переехать могла… Каэн, а сколько тебе лет?

Начинается!!

— Много.

Ледок в голосе принца не смутил. Но тему он сменил:

— Тебя кто-то попросил мною стать?

Другое дело! Этот вопрос меня саму волнует.

— Фактически — некие бывший армейский вояка Берт и леди Гион. Но вряд идея пришла им в голову без посторонней помощи. Берт — честный солдат, непонятно, как он вообще оказался замешан. А Гион для интриг такого уровня слишком…

— Дура она! — выпалил Тэйри. — Избалованная, капризная папенькина дочка! Будь моя воля — двух слов с ней бы не сказал. Считает, всё на свете продаётся и покупается!

Полностью согласна!

— И влюблена в тебя, как мерка, — ехидно добавила я.

— Не в ме… — парень осёкся.

А я зааплодировала себе!

— Знаешь, дражайший, — проворковала нежным голосом, — давай-ка, выкладывай! Это ж не забавы пошли, тебя убить взаправду пытались. Тебя, а не принца!

— Ты как догадал… Каэн! Мне к тебе обращаться — как к девушке?

— Хоть как к бабушке! Только не как к полной идиотке. Мне изображение одного человека подсунули, а ауру — другого! Не говоря о том, что вы разные абсолютно! Братья? Близнецы?

— М-м… да, — хмуро кивнул высокородный.

— Тэйри — ты?

— Оба.

— Бездна! А различают как?!

— Мама отличает, — совсем помрачнел юноша, — остальные — нет. По ауре можно, кто разбирается. Ну, и Тэйри — у него взгляд иной. Кто знает — не спутает.

— Наслышана, — хмыкнула я. — Тэйри… Спрашиваю, чтобы подтвердить: будущий король Лирии — ты?

— Ты умная… — вздохнул он так горестно, словно я сейчас записала его в последнего служку при строгах.

— Просто опытная. На Агнии тоже ты женишься?

— Увы…

— Теперь понятно, что пообещали твоей Гион, — фыркнула я, — а я-то голову сломала!

— Она не моя!

— Конечно, — поддела я его, — мы с тобой — трупы! Нам любовниц не положено! Меня прихлопнут шпионы из Орхилла, тебя — твой младший братец, и все останутся очень довольны!

Парень поднял на меня удивительно спокойный взгляд:

— Ты не похожа на ту, кого можно прихлопнуть.

— Да и ты вроде тоже, — миролюбиво согласилась я.

***

Лейк так и спал, как я его оставила. Даже позы не поменял! Я указала Тэйри на кресло, а сама склонилась над прекрасным образцом рельефной мужской груди и нежно прошептала в самое ухо:

— Дорогой… проснись и обними меня…

Высокородный не сдержал смешок. Лей же сонно помотал головой, не открывая глаз:

— Исса, радость моя, потом…

— Нет уж, сейчас! — злобно прошипела я и куснула его за идеальный кончик носа.

Винари подскочил на постели, вытаращив глаза, и, конечно, тут же увидел Тэйри.

— Каэн, какого демона ты развлекаешься?! Сам не спишь, мне не даёшь… Каэн?!

— Потише! — шикнула я на юношу, садясь у него в ногах. — Значит, так… Тэйри, это Лейк, мой друг и компаньон. Лей, это мой заказ. Живьём.

Парни машинально раскланялись друг с другом. Я хохотнула.

— Слушай, — Лейк глянул на часы, затем в окно и потом вопросительно — на меня, — пары часов не прошло. Когда ты успел поменять облик и найти оригинал?!

— Ничего я не искала! — дёрнула я плечом. — Он мне сам на голову свалился!

— Буквально, — поддакнул Тэйри. — Строги принесли.

Лей посмотрел на нас как на умалишённых.

— Тэйри хотят убить, — выпалила я.

— Потому тебя и наняли! — окончательно уверился в моём помешательстве Лейк.

— Нет, — мотнула я головой сердито. — Меня хотят убрать орхилльцы. А Тэйри пытается укокошить его младший брат-близнец…

Винари положил мне руку на лоб:

— Горячий! Каэн, я предупреждал тебя, что долгое воздержание вкупе со чтением сплетен светской хроники вредит здоровью! И внешность юной, донельзя наивной девицы накладывает отпечаток способность рассуждать! Прими разумный облик и расскажи толком!

Ах, так?!

Я стал винари. Таким, как запомнил из детства, — сказочным совершенным существом, с которым случайно столкнулся на улице Рейска. Мне было лет восемь, перворождённый прятался под личиной, только я умею смотреть на вещи, видя их суть. Тот винари был взрослым, сильным, головокружительно прекрасным, хитрым и ловким… Такой не дал бы себя поймать, избить и бросить умирать в тюремную камеру. Но я успел дотронуться до него и ухватить ауру.

Небрежным жестом отбросив снежно-белую гриву за спину, я холодно улыбнулся Лейку:

— Это достаточно приемлемый для тебя образ?

Вот теперь Лей проснулся окончательно. Посмотрел на меня, на Тэйри… Вздохнул, поднялся и стал одеваться. Я тоже стащил костюм, принадлежащий принцу. Мало того, что в этом моём обличии он начал трещать по швам, понятно было, что из нас двоих роль высокородного надлежит исполнять Тэйри.

— Лей, — проникновенно произнёс я, — мне нужна одежда.

— Мужская или женская? — деловито откликнулся юноша.

— Сейчас решим.

***

Нам троим даже удалось поспать! Я потеснила винари, всё же вернув облик Аяны, в нём я умудрялась занимать всего треть постели. Тэйри улёгся на мою кровать, и мы замечательно отдохнули. Лейк привычно пытался приставать (он никогда не теряет надежду, коли я в женском теле), как всегда, получил локтем в нос и угомонился.

Зато утром винари оказался на высоте. Мало того, что он позаботился о строгах, обменяв тех, что приобрёл в Айгере, на отличный экипаж для моих чёрных красавцев, — Лейк привёл с собой субтильного парнишку-служащего, чью ауру я считала без труда, заплатив ему за услуги. Затем он принёс соответствующую моей должности кучера одежду, а в довершение всего заказал нам завтрак!

Когда госпожа Гион соизволила выйти из своей комнаты, мы, полностью одетые, в общей гостиной уже допивали креф. Девица смерила нас подозрительным взглядом, но не нашла, к чему придраться, и покинула номер. Лейк скорчил уморительную гримасу её прямой спине, Тэйри скривился, словно вместо крефа у него в чашке была кислятина. Я скромненько сидел рядом с принцем, потупив глаза и старательно накручивая прядь волос на палец… Интересная привычка у парнишки, однако! Да и аура у этого женственного мальчика была… неоднозначной. Иначе почему ему так запал в сердце красавец винари?!

Лейк после утренней беготни заслуженно отдыхал. Допивал третью чашку крефа, изящно придерживая её тремя пальцами. Мечтательно улыбался, поглядывал в окно — и явно избегал смотреть на высокородного. Тэйри, напротив, глядел на винари с жадным интересом. Кажется, любопытство вообще являлось отличительной чертой лирийского лорда. Да и вёл он себя… прямо скажем, от наследника престола я ожидал большей властности и суровости. Вот брат его — истинный король, от одного вида тянет на колени бухнуться. Тэйри же поражал простотой поведения и непосредственностью, одно то, как он ел — с удовольствием, не манерничая и не важничая, вызывало у меня уважение и… доверие, что ли! Можно подделать любой облик, сыграть роль, но вот так, от всего сердца наслаждаться свежими, тёплыми булочками с хрустящей корочкой способны только по-настоящему искренние люди.

— Каэн, — вырвал меня из задумчивости Лейк, — ты уже решил, как мы всё представим Берту?

— Ты собрался знакомить его со своим кучером? — буркнул я.

— Он может возразить даже против второго экипажа.

— Значит, надо поставить его перед фактом. Сообщить так, чтоб у него не появилось желания… возражать.

Я собирался сказать «вякать», но покосился на Тэйри и передумал. И без того я в глазах высокородного выглядел грубияном.

— Подобным образом умеешь разговаривать только ты.

Неправда! Винари обычно не менее, если не более убедителен.

— Не прибедняйся, — отмахнулся я. — настойчивости тебе не занимать.

— Добавь уж «наглости»! — зло бросил парень.

Теперь и я посмотрел на юношу с недоумением:

— Лей, ты чего? Не выспался?

— С тобой выспишься! — бросил Лейк. — Шляешься посреди ночи…

«Притаскиваешь демоны знают кого!» — явно хотел докончить он.

Выяснить отношения нам помешал Берт, для приличия стукнувший в дверь и тут же осторожно заглянувший внутрь:

— Лорд Тэйри… Господа… Пора.

Высокородный поднялся первый, отправился за воякой. Я потрусил следом, Лейку ничего не осталось, кроме как последовать за нами. Вниз мы спустились по узкой лестнице чёрного хода, вышли во двор. Здесь нас и поджидали неожиданности — всех, как оказалось.

Подобранный Лейком экипаж оказался огромным и шестиместным, под стать красавцам строгам, крутившим хвостами в ожидании. Девица ругалась с кучером, державшим в поводу верхового зверя Берта, а перекормленных полосатых летунов не наблюдалось вовсе.

— Кажется, наши проблемы решились сами собой, — подмигнул мне Тэйри.

— Что происходит? — счёл необходимым вмешаться Лейк.

— Строги леди Гион не могут лететь, — уныло ответил Берт. — Этот тупой серх, — красноречивый взгляд в сторону кучера, — недоглядел, и они объелись настолько, что даже подняться не в состоянии!

— Зато наши спокойно потянут пятерых, — невозмутимо заметил винари, — а мой кучер знает дорогу. Правда, Каэн?

Я повернулся к нахалу. Лей обезоруживающе улыбался, понимая, что прилюдно я ему ничего не сделаю. Мгновенно перебрав в уме все мои разговоры с нанимателями, я убедился, что моё имя ни разу до этой минуты не звучало, и обещающе оскалился в ответ:

— Конечно, господин!

— Ваш мальчик точно сможет управлять этими зверьми? — недоверчиво оглядел меня Берт. — Они же дикие!

Мне захотелось рассмеяться ему в лицо, сказав, что диких строгов не бывает. Вместо этого я легко запрыгнул на облучок и тихонько позвал строгов. Животные притихли, расслабились, хвосты улеглись. Интересно — откуда они такие? В Айгере появились неожиданно, к лирийскому принцу попали случайно. Необычная масть, намного крупнее, чем остальные, и разумнее, что ли…

— Этот парнишка способен гворла заставить вести себя, как мера, — ухмыльнулся Лейк и забрался в экипаж.

Тэйри, не мешкая, последовал за ним. Я злорадно отметил, что по отсутствию галантности к леди Гион он даже переплюнул меня! Я хотя бы её в карету первой пропускал. Девица же явно досадовала, страстных взглядов на принца больше не бросала, смотрела исподлобья, нехорошо, пакостно. Нервно крутила перстни, красующиеся на каждом пальце, включая мизинцы, со сверкающими камнями — на мой взгляд, слишком крупные для леди.

— Я — верхом, — Берт оседлал своего зверя и первым взлетел, подавая пример.

Чёрные строги неслись не чета разжиревшим столичным. Меня подмывало отпустить поводья совсем и посмотреть, на что они способны. Экипаж и четырёх пассажиров они словно не замечали. И хвосты им не мешали, наоборот, при такой скорости помогали удерживать равновесие. Ещё я заметил, что они разные. Тот, что был ранен серьёзнее, казался мощнее и несколько стеснительнее, имел глаза цвета янтаря и на солнце переливался радужным блеском. Второй был изящнее и игривее, шесть отливала золотистой медью, а глаза сияли медовыми каплями.

— Каэн…

Высокородный ловко перебрался ко мне, не испугавшись встречного ветра. Ах, да, он же маг воздуха!

— Тэйри, не стоит рисковать. Ты и так заметная мишень, в экипаже хоть стенки есть.

Лорд пренебрежительно махнул рукой:

— Не велика защита! Тем более что самое безопасное место — рядом с тобой.

Похоже, я смутился. Кашлянул. Оглянулся на Лейка с Гион.

— Они нас не слышат, — неправильно истолковал мой взгляд принц, — шум заглушает.

— Зато видят, — хмыкнул я.

— Я же морфа, — гордо улыбнулся парень, — мне позволительны любые капризы.

— Тэйри, — тихо, не глядя на него обронил я, — ты с этим словом поаккуратнее. Для нас это ругательство. Самое грязное человеческое оскорбление.

— Извини, — отозвался тот, — я не подумал… Как тебе эти строги?

— Потрясающие! — искренне восхитился я. — Лучшие, которых я встречал в своей жизни.

— Теперь они твои.

Я недоверчиво покосился на него. С чего такая щедрость?! Стоимость такой пары — пара сотен золотых, не меньше!

— Тэйри, я не могу принять такой дорогой подарок.

— Считаешь, он дороже моей жизни? — обиделся тот.

Нахмурившись, я заявил, избегая пристального взгляда серо-голубых расстроенных глаз:

— Когда я вытаскивал экипаж из реки, мне было безразлично, кто в нём — наследный принц или простой кучер. И, если бы не раненые звери, ты вообще бы меня не увидел. Оказывать помощь тем, кто в ней нуждается, — это нормально, Тэйри. И для лорда, и для слуги в ответ достаточно обыкновенного «спасибо».

— Да, — парень покраснел, — в этом ты весь, Каэн… Я разглядел твою ауру, пока ты менялся. Всего на миг… Словно солнце вспыхнуло ночью.

— Не говори вздора! — рассердился я.

— Не злись, пожалуйста, — попросил Тэйри, — пойми… Я никогда ничего подобного даже вообразить не мог! Всемогущее прекрасное существо из легенд, которые мне в детстве пересказывала мама…

— А об исчадиях ада она тебе не рассказывала? О тварях Бездны? Которых необходимо испепелить на месте? О кострах, горевших веками?! Вроде того, на котором сожгли мою семью. Нас и была-то жалкая тысяча, мы же не плодились, как серхи! Даже винари могут возродиться, пусть и с половинчатой кровью и живя не тысячи лет, а несколько сотен! Я же…

Я резко оборвал себя и заткнулся.

Нашёл с кем откровенничать — с оригиналом заказа!

— Оставь меня, — отрезал ледяным тоном.

Парень попытался что-то возразить, глянул на меня — и осёкся. Убрался обратно в экипаж. Тоже мне, ценитель легенд! Женится на своей принцессе, наплодит кучу отпрысков…

***

— Маени, а у меня будут дети?

— Когда придёт время.

— А если я не захочу?

Он смеётся и сажает меня на колени:

— Однажды захочешь. Лет через двести. Наиграешься, остепенишься. Я тоже не думал, что у меня будете вы с Лаэсс и Наони. Но встретил Киалэ и пропал… Это огромное счастье, малыш, видеть своё продолжение в ребёнке от любимого. Или подарить ему радость родить дитя от тебя.

Задумавшись, я вглядываюсь в светящееся серебро глаз:

— Маени, в деревне есть девочка, про неё шепчутся, что она рождена от винари. Её называют полукровкой. Я тоже могу сделать ребёнка человеческой женщине?

— Ни один из нас не унизится до близости с человеком! — Маени вспыхивает пятнами гневного румянца. — Но не переживай, малыш. Мы можем иметь детей только от себе подобных. Чистота нашей крови не сравнится с какими-то неразборчивыми винари…

***

— Каэн…

Сегодня что, все решили меня бесить?! Но Лей — это Лей, он него ледяным взглядом не отделаешься. Пристанет и будет ныть до тех пор, пока не добьётся от меня улыбки… или ругани, что тоже нередко.

— Тебя этот хмырь обидел?!

— С чего ты взял? Заняться нечем — на меня пялишься?!

— Значит, обидел. Грубишь — точно расстроен… Каэн, давай, плюнем? Долетим до Шерха, вернём деньги — и откажемся от заказа! Сдался тебе этот высокородный, пусть его укокошат. Зато войны с Орхиллом не будет!

— С Орхиллом не будет — ещё с кем-нибудь развяжут, — мрачно откликнулся я. — Лей, людям надо куда-то сливать свою агрессию, иначе она разорвёт их самих.

— Ну и пусть себе воюют, только без нас! Каэн, мы же решили — никакой политики! Лишь честная частная деятельность… мы с тобой даже налоги платим. Зачем нам влезать в интриги трёх королевств? Давно не умирал, соскучился?

— Осваиваю новые способы, — я дёрнул головой, случайно задев повод. Строг обернулся и удивлённо посмотрел на меня. — Лей, прекращай скулить. На второй сотне лет это непростительно. Взяли заказ — работаем. Тем более и так ерунда сплошная выходит. Это я должен сейчас в экипаже сидеть и на леди Гион каесом смотреть.

— Так и сидел бы! — сердито сверкнул глазищами Лейк. — Что ты этого лорда притащил?! Открылся ему, словно он не человек, а равный нам!

— Повтори, — жёстко потребовал я.

— Что именно? — растерялся юноша.

— Повтори! — приказал, уже свирепея по-настоящему. — Кто там из нас кому не равен?! Теперь мы с тобой начнём доказывать людям свою исключительность? Избранность?! На том основании, что мы старше, сильнее, могущественнее? А в чём, ответь мне, Лей, тогда мы лучше их?! Нас боялись и убивали — станем презирать их в ответ?! Может, ещё и мстить начать? Ты один стоишь армии, со мной их будет две… Пойдём завоёвывать мир, винари?!

— Каэн…

— Люди не приняли нас, потому что мы — иные, — глядя в расстроенные глаза цвета неба, сказал я почти спокойно, — не надо опускаться до их уровня. Они видят в нас чудовищ — не стоит оправдывать их ожидания. Человек Тэйри или нет — он попросил о помощи. Если уж мир настолько выродился, что люди ищут защиты у морфы…

— Я понял, — тихо ответил Лейк, — можешь не продолжать. Ты хочешь доказать, что костры были ошибкой.

— Ничего я не хочу доказывать, — после вспышки злости накатила усталость. — Ничего и никому. Но люди бывают разные, Лей.

***

— Сейчас перекусим — и прямо в университет!

Мой попутчик мечтательно улыбнулся, с нескрываемым удовольствием поправил браслет на запястье — артефакт связи и одновременно пропуск в мир науки.

— Каэн, айда со мной! Ты сильный маг, тоже универсал! Замолвлю за тебя словечко перед профессором Сайгером! Это ничего, что ты слишком юн, примут тебя на обучение, экзамены сдашь — и студент!

Я вежливо улыбнулся. Сказать Паю, что я ему в отцы гожусь, а профессоров сам смогу научить чему-нибудь новенькому? Надо было подобрать облик посолиднее… Ладно, уже видны крыши города, посидим на прощание в ресторации и разбежимся. Пай — в университет Дорха обучать молодых магов, а я…

— Горит что-то, — молодой мужчина приподнялся, озираясь. — Точно! Святая Алтея! Старый храм полыхает!

Он стегнул строгов и погнал их в сторону клубов дыма. Бесстрашно спустился перед деревянным зданием, объятым пламенем. Кучка жрецов у храма вела себя сдержанно, не голосила, не суетилась, тихонько и истово молилась.

— Все выбрались? — спросил Пай у крайнего из служителей Неназываемого.

— С нами сила Божия, — благостно сложил ладошки тот.

Наперекор его словам из здания раздался крик. Отчаянный, тонкий. Детский!

— А это?! — рявкнул мой попутчик.

— Смесок, — пренебрежительно бросил тот, — Неназываемый в милости своей сам решил отправить его в Бездну! Не придётся тратиться на дрова…

Пай не дослушал. Выругавшись, вызвал воду и рванулся внутрь. Жрецы зарокотали. Я в ужасе застыл, глядя на огонь. Костёр, гигантский, в полнеба, всепожирающий, безжалостный… как тогда, в Рейске…

Крик раздался снова. Где-то внутри горел ребёнок! Я загнал свой страх вглубь и последовал за Паем. Только его ошибок не повторял: вода здесь бессильна. Вспыхнувшая стена магического огня надёжно защитила меня от обычного пламени.

Я нашёл их за алтарём, полуобугленных. Пай лежал на полу, закрыв собой крошечного ребёнка. Снежные волосы малыша там, где их коснулся жар, почернели. Молодой маг не рассчитал свои силы… Те секунды, что я простоял в оцепенении, — они были решающими?!

Вокруг яростно ревел огонь, падали потолочные балки. Никто не выживает в подобном аду… кроме тварей Бездны, при условии, что они не были убиты жрецами до этого. Или очень сильных магов, владеющих заклинаниями защиты из моего арсенала.

Я снял артефакт с человеческой руки и надел на свою.

— Пай, маг второго уровня, универсал, двадцать восемь лет, холост, — заученно представлялся я через час в университете Дорха профессору Сайгеру. — Бесконечно счастлив преподавать защитную магию студентам в вашем уважаемом заведении.

***

— А на побережье уже весна, — после продолжительного молчания мечтательно протянул Лейк, — сады цветут… Девушки в лёгких платьях, ярмарка в Герсе…

— Будет тебе Герсе, — примирительно откликнулся я. — И прелестницы твои никуда от тебя не денутся. Выполним заказ — сразу махнём.

Юноша моментально повеселел:

— Не был бы ты такой недотрогой, не были бы нужны другие девушки! Хотя бы на ярмарку со мной сходишь?

— Ты же всё равно не отстанешь… Лей, вернись в экипаж. Не ровён час, нападут сзади. Предупредить успеешь.

— Не успею! — обернувшись, широко осклабился парень. — В нас уже летит какая-то магическая дрянь. На светящуюся сетку похожа!

Загадка природы: если винари заклинания видит, почему магией абсолютно не владеет? С их родовой предрасположенностью? Или мне экземпляр попался бракованный?!

Сведя на нет заклинание Ловчей Сети так, что наши пассажиры даже не заподозрили, какая тонкая грань отделяла их от Бездны, я таки выпихал Лейка к остальным, а сам продолжил размышлять. Не над способностями перворождённого — тут смысла ломать голову я не видел. Родился Лей таким, или палачи в тюрьме Пехта изломали ему не только кости — гадать бесполезно. А вот о том, кто стоит за леди Гион и воякой, какие отношения связывают её и Берта, что мне соврут в Шерхе, когда мы туда прилетим… То, что доберёмся целыми и невредимыми, нарушит их планы, заставит что-то выдумывать на ходу. Не признаваться же — извини, тварь, мы рассчитывали, что до Шерха ты не доживёшь, объяснения не заготовили.

И главное — что мне делать с Тэйри?! Хорошо, сегодня я его прикрою… О, кстати ещё одно заклинание летит! «Слепой поводырь» называется, прекрасное средство дезориентировать жертву, лишить зрения и сбить с пути. Машинально развеиваю. Но я не могу защищать его вечно! Надо как-то решить проблему с его братом… Каким образом?

А вдруг мы с Лейком ошибаемся, и братские разборки с моим заказом не связаны? И всё, что мы навоображали, — плод нашей нечеловеческой фантазии?

Третья попытка превратить нас в размазанное по земле пятно ненадолго отвлекла меня. В дело пошла магия посерьёзнее. Потом мне и вовсе стало не до рассуждений. Атаковали самыми изощрёнными способами, мой воздух выкручивался, как мог, но я упрямо придерживался своих правил, не прибегая к помощи остальных стихий. Усложняло мою задачу и то обстоятельство, что я старательно скрывал происходящее. Иногда на приглушение эффектов от заклинаний сил я тратил больше, чем на сами чары.

Но до Шерха мы долетели! И, благодаря чёрным красавцам-строгам, раза в два быстрее, чем обычно передвигаются экипажи. Вечер ещё не наступил, когда острые шпили и черепичные крыши города выплыли нам навстречу. Берт указал направление, первым приземлившись у небольшого особняка на окраине.

Честно признаюсь, хотелось взглянуть ему в лицо — разочарованному в своих надеждах попричитать над нашими хладными трупиками. Но мне вдруг явилась в глупую голову мысль, которая заставила меня замереть.

Если бы мы разбились, то все. Включая и настырную одержимую девицу! Её сопровождающий не случайно летел на достаточном расстоянии, опасаясь быть задетым очередным заклинанием. При этом леди Гион не проявляла ни малейших признаков паники, соответственно, о том, что мы уцелели лишь благодаря моим умениям и стараниям, ей неизвестно. Брюнетка не из тех стоически сдержанных фанатичек, которые способны сохранить лицо перед угрозой неминуемой гибели, и Тэйри она вряд ли преданна настолько, чтобы разделить с ним скорбную участь.

Да… Как говорится, чем дальше, тем интереснее…

— Куда теперь? — бодро спросил Лейк, выпрыгивая из экипажа.

От меня не укрылся похотливый взгляд, которым девица проводила его совершенную фигуру. Вот она, великая любовь! Обожаем принца, но на винари облизываемся! Тэйри, кстати, снова подтвердил подчёркнутое отвращение к леди, последовав за Лейком след в след, и сразу встал рядом с перворождённым, в такой непосредственной близости, какую я себе редко позволял. Лей — надо отдать ему должное! — даже не поморщился.

Он кошмарный поэт, обормот и бабник… И при всём этом — настоящий друг… а если я перестану упираться, мог бы стать преданным и страстным любовником. Наверно, однажды я так и поступлю — не хранить же невинность вечно, а лучшего партнёра мне не найти. Потом. Лет через сто, убедившись, что ничего иного мне не остаётся.

Берт тем временем жестом пригласил нас за собой. Всех, за исключением меня. Я же кучер и остался распрягать строгов. Вышедший скоро во двор щупленький паренёк хмуро мотнул мне головой, забрал верхового зверя и повёл нас в обход дома, к стойлам.

— Эй, — окликнул я мальчишку, — а экипаж куда?

— Дворовый позаботится, — равнодушно ответил он, — не моя печаль. Я к животным приставлен, остальное меня не касается.

Ладно. В каждом доме — свои правила. Мои строги ступали игриво и весело, в отличие от зверя Берта, что еле плёлся из последних сил, безбожно отставая. Мне стало жалко беднягу, и я осторожно поделился с ним энергией. От меня не убудет, а животное вмиг воспряло духом. Наш проводник был настолько ко всему безразличен, что изменение состояния строга, похоже, просто не заметил.

Стойла располагались на значительном отдалении от особняка, отделённые запущенным парком с заросшими травой дорожками и остатками разрушенных цветников. Деревья разрослись так, что я почувствовал в их листве птиц — удивительное чудо для города. В Айгере одичавшие меры давно переловили всю живность, по слухам, грызуны какие-то остались, но я их ни разу не встречал.

Мер обнаружился на пороге стойл — породистый, пушистый, толстый, беззастенчиво развалившийся на тёплых досках. Мой строг шаловливо и явно намеренно задел его кончиком длиннющего хвоста — и тут же отдёрнул, когда подскочивший мер стал возмущённо оглядываться в поисках посмевшего потревожить его покой. Крылатый состроил абсолютно невозмутимую морду… Точно, необычные строги! Слишком разумные. Обычно летуны не проявляют таких сложных эмоций. Еда, отдых и подчинение — вот и всё их нехитрое существование. Лопают они всё, до чего дотянутся, камнями разве не закусывают, спят мало, живут долго, стоят дорого.

— А чей это дом? — попытался я разговорить парнишку.

— Господина Скина, — неохотно отозвался тот.

Я вопросительно вздёрнул бровь, продолжая пристально смотреть на него. Мальчишка заёрзал:

— Армейский он, бывший. Из этих… что в Лирии воевали, а Фернар их там бросил. Повезло через столько лет откупиться и вернуться.

Вот она, людская молва… Про то, что король оставил солдат на поле боя, слышал каждый служка. А то, что Фернар долгие годы вёл переговоры, разыскивая своих раненых, попавших в плен к лирийским лордам, и потом откупал каждого, знает лишь королевский Совет да небольшая группа придворных. Я скривился.

Парнишка принял это на свой счёт:

— Слышь, столичный! Ты на меня так не пялься — дыру прожжёшь. Зверюг своих жутких заводи и проваливай! Господин увидит, что я с тобой болтаю, сам вмиг озвереет.

Пожав плечами, я обустроил строгов и пошёл к особняку. Что полагается делать слугам, сопровождающим господина? Дожидаться на улице или войти в дом? Опыта в подобных делах у меня маловато, собственной прислуги мы с Лейком не держали, изображать до сегодняшнего дня не доводилось. Не всем по карману нанять морфу, к услугам магов простой люд и то прибегает редко — цены жуткие, Неназываемого на них нет! Самые счастливые в этом отношении — жители Дорха: студенты королевского университета за мелкую серебряную монету готовы на то, на что важный маг не согласится и за джоль. Вот и живу я проблемами высокородной знати, а та не больно на нижестоящих внимание обращает.

— Лапуся, ты откуда взялся, такой пригожий? — раздалось у меня над ухом.

Обернувшись, я уткнулся взглядом в подол полосатой юбки, задирая голову вверх… вверх… вверх… пока не добрался до лица. Вот это женщина! Наверно, лишь в своём истинном облике я сровнялся бы с ней ростом, а сейчас, копируя тщедушного паренька, спокойно прошёл бы у неё под мышкой. При этом она не производила отталкивающего впечатления, напротив, показалась мне очень милой. Молодая и ясноглазая, с большими, мягкими, белыми руками, она навевала мысли о большой и дружной семье, домашнем уюте, вышитых скатертях, свежей выпечке, чашечках крефа по утрам…

— С господином своим прибыл из Айгера, — поспешил вежливо поклониться. — Строжат своих пристроил, только сомнения меня гложут, госпожа! Уж больно мальчишка у вас… малахольный. Досмотрит ли? У нас строги знатные, меньше чем за десять часов из Бахра сюда долетели!

— Чинк не малахольный, — фыркнула великанша, — а просто ленивый и тупой! И я не госпожа, а Зента. На кухне управляюсь и за хозяйством приглядываю. Хотя какое тут хозяйство — обживаемся пока. К ночи ближе зайду, проверю твоих строжат. Десять часов, говоришь?! Не врёшь?

Я состроил обиженное личико. Учитывая мой нежный облик, вышло неплохо, женщина виновато улыбнулась:

— Не серчай, солнышко. Славный ты какой, только худенький. Плохо обращается с тобой господин? Тот высокородный, что ли? Высоченный такой?

— Нет, — помотал я головой, — мой второй.

— Беловолосый красавчик? На винари похож? — Зента хохотнула. — Наши девки как увидели — понеслись носы пудрить! Будет твоему господину потеха… Вы ночевать останетесь?

— Как господин решит, — мне очень захотелось спросить то же самое у Берта. — Зента, мне бы с господином повидаться. Можно зайти в дом и его поискать?

— Кто ж тебе не даёт? — удивилась женщина. — Ступай, они в кабинет направились, на второй этаж. Поднимешься по лестнице — и направо.

— Чинк говорил, господин Скин ругаться горазд.

— С такой скотиной, как этот лодырь, Святой Берге демоном станет! Иди, лапуся, безбоязненно, а потом вниз спускайся. Накормлю!

— Благодарю, — довольно кивнул я.

Неизвестно ведь, кого мне дальше изображать придётся. Если останусь кучером — с удовольствием воспользуюсь любезным приглашением. Чувствую, накормят меня не хуже лорда, а то и получше! Я же вкусно поесть люблю, грешен. Был бы человеком — щеголял бы солидным брюшком, а так… Всё равно что гворла кормить: сколько ни дай, всё куда-то девается!

— Зовут-то тебя как, солнышко? — опомнилась Зента.

— Каэн.

— Не алерийское имя. Нездешний?

— Сирота, — привычно соврал я. — Откуда — не знаю…

А может, и не соврал… Мне правда неизвестно, где жили родители. В Рейске мы оказались случайно. Пусть память у моей расы и появляется раньше, чем у человеческих детей, но много ли запоминает семилетний? Горы, долина, замок над пропастью… Где это было, в каких краях, и не плод ли моего воображения… Даже лица Маени и Киалэ с годами теряют чёткость. Что говорить об остальном. К тому же вспоминать больно. Слишком больно.

Великанша ласково погладила меня по голове огромной мягкой ручищей, а я украдкой вздохнул. Люди — такие разные. Есть как лорд Вуас и тюремщики Пехта — и тут же существуют Чайра и Зента.

Опасаясь, что опять задумаюсь и застряну, я припустил к дому. Внутри в просторном холле никого не было, я взлетел по лестнице и в нерешительности замер. «Направо» — это когда коридор один! А когда их два?! Вот зачем в столь скромном особнячке такое хитросплетение коридоров? Ладно… Не королевский дворец, чай, не заплутаю.

Я себя переоценил. Могущественная морфа, шутя справляющаяся с любым заклинанием, после трёх поворотов поняла, что окончательно заблудилась. Я потерянно застыл, надеясь хоть что-нибудь различить, напряг магический слух до предела. И услышал.

— Какого демона ты притащил беловолосого, Берт?! Решил на склоне лет поиграть в высокородного? Развлечься со смазливой мордашкой? Не замечал в тебе раньше подобных наклонностей!

— Засунь свои предположения гворлу в задницу, Скин! Эта смазливая мордашка — винари.

— Святой Кристоф! Ещё сюрпризы будут? Перворождённый в моём доме!

— В твоём доме сейчас нечто гораздо более жуткое — морфа. Древнее, умное, хитрое, изворотливое существо. Подозреваю, ей лет больше, чем нам обоим вместе взятым.

Я хмыкнул. Спасибо за похвалу! Посмотрели бы вы, как это ужасное создание у вас в коридорах блуждает. Ладно, постоим и послушаем дальше.

— И при чём здесь винари?

— Они друзья. Она отказалась работать одна.

Последовавший мерзкий смешок меня разозлил.

— У созданий Бездны друзей не бывает, Берт. Они не способны привязываться к кому-либо. Ты заразился глупостью от пустоголовой девицы… Не понимаю, зачем понадобилось вмешивать сюда Гион — с её вздорным нравом!

— Мне приказали её сопровождать. Если уцелеет при перелёте — привести в храм.

— А потом?

— После велели убить. Дали яд — подсыпать в бокал вина… Скин, это мерзко! Я солдат, а не палач! Меня учили воевать, а не избавляться от женщин. И вообще… почему нельзя оставить леди в живых?

— Потому, что Гион — не леди, а взбалмошная, капризная стерва. Берт, она видела морфу, лично знакома с Тэйри… Неизвестно, что ещё она знает и как скоро начнёт болтать.

— Она не в курсе подмены.

— Об этом никто, кроме нас, Скин, не подозревает. Король и то до сих пор уверен, что рядом с ним — его чудом поправившаяся жена, каждый день шлёт в храм дары для Святой Алтеи.

— Лучше б помянул Бездну! Или архимага. Покойного.

— Да что ты?!

— Вчера без лишнего шуму схоронили. А три седмицы назад — предыдущего. И за месяц до этого — ещё одного. Поддерживать личину хлопотно. Боюсь, Скин, что нового желающего найдут не скоро.

— Да, поневоле пожалеешь, что всех морф перебили! Насколько было бы проще, если б для смены облика не требовалось жертв… Так что пообещали богатой дурочке Гион?

— Титул и её обожаемого Тэйри.

— И она поверила?!

— Её убедили в том, что после похорон «принца» настоящий Тэйри должен на время исчезнуть. А его благодарность за участие в спасении жизни выразится в предложении руки и сердца.

— Сердце лорда Тэйри! Демоны, Берт, да я скорее поверю в чувства морфы! И то, и другое из области невероятного, однако лириец куда бесчеловечнее.

— Интересно, что бы он сказал, почуяв, что его собираются похоронить взаправду… Скин, я последнее время задаюсь вопросом: а какое будущее уготовано нам?

— Что ты имеешь в виду?!

— Посмотри… Королеву свели в могилу. Фернар пока жив, но это вряд ли надолго. Смерть морфы в образе лирийца позволит без помех осуществиться браку принца и принцессы, объединив два королевства. Затем не сегодня-завтра умирает Олаф, он и так смертельно болен, корону наследует Тэйри. Не сомневаюсь, после этого он не проживёт и дня. О разменных фигурах вроде архимагов и Гион я и не упоминаю. Но задумайся о нас с тобой. Тебя вытащили из лирийского плена, меня из ссылки. Ни один каес в Алерии не знает нас в лицо, семьи нет, громкие титулы, чтобы родственники озаботились нашим исчезновением, тоже отсутствуют… Когда она воцарится на троне единого королевства, думаешь, нас пощадят?

Я различил тяжёлую нервную поступь — человек в волнении расхаживал из угла в угол:

— Берт, но мы столько для неё сделали! Вилена, морфа…

— Вот именно. Мы были глупы и благодарны, два преданных служаки, которых поманили красивой сказкой… Сейчас я устраню леди Гион, вина которой только в том, что она недалёка и влюблена. Ладно, морфу в расчёт не берём, тварь из Бездны выкрутится сама, а нет — туда и дорога. Олаф и так зажился на свете, с Фернаром у нас обоих свои счёты. О Тэйри…

— Да о нём не всплакнёт ни одна живая душа, я даже в храм схожу, поблагодарю от всего сердца Неназываемого!

— Скин, но потом останемся мы одни, знающие правду. Какой смысл оставлять нас в живых? Мы не политики, не высокородные, двое простых вояк, выбранных потому, что никому до нас нет дела. Я даже на тюрьму не стал бы надеяться: зачем тратиться на наше содержание? Нас вежливо пригласят и напоят одним из тех вин, которым мне предлагают угостить леди Гион.

Раздался скрип резко отодвинутого стула.

— Что ты предлагаешь? Нас вырвали из прозябания. Обласкали вниманием и деньгами. Поручили важную миссию.

— С которой мы не справились. Морфа жива. Я вообще не уверен, что создание Бездны возможно убить!

— Жрецы Неназываемого с тобой не согласятся, они их жгли десятками. Потом, если помнишь, это самый предпочтительный вариант развития событий — чтобы лже-Тэйри убили прилюдно, на ступенях храма, на глазах у собравшейся толпы. Ещё желательнее — чтобы он скончался на руках безутешной невесты… бр-р! Прикасаться к исчадию ада! И Гион тебе велели привести к храму явно не просто так. Для чего-то нужна там эта глупая мерка. А в остальном… Мы дали слово, Берт. Слово солдата.

Я услышал достаточно, чтобы начать потихонечку пятиться подальше от комнаты, где так удачно разговорились эти двое. Тоже мне, заговорщики! Защитные заклинания ребёнок пробьёт! Вояки, что с них взять! Допятившись почти до лестницы, я различил за спиной быстрые шаги, прятаться было некуда, пришлось наложить невидимость. Затем я обернулся.

На меня с перекошенным от гнева лицом мчалась леди Гион. С той же стороны, откуда и я. М-да… Солдаты хороши на поле боя, там они в своей стихии. Искусству плести интриги учиться нужно! Девица, похоже, слышала всё то, что и я, а может, и побольше. Симпатии я к ней не испытывал, но посочувствовал искренне. Мало того, что наслушалась нелицеприятных слов о собственной персоне, так ещё и ощутила себя жертвенным серхом.

Но растрачивать время на жалость к леди было некогда. Мне нужно было найти Лейка и Тэйри. Плюнув на осторожность, я сотворил заклинание поиска, а потом и пространственный разрыв. В этом доме, похоже, все шляются, где попало, неизвестно, во что ещё я вляпаюсь, если продолжу передвигаться ногами. Разрыв же перенёс меня туда, куда следовало, — в кабинет, где принц и винари напряжённо застыли в креслах на значительном расстоянии друг от друга и старательно пытались делать вид, что каждый тут сам по себе. При иных обстоятельствах я бы посмеялся, но не теперь.

— Раздевайся! — велел я Тэйри, сам сбрасывая одежду кучера.

Высокородный, ни слова не говоря, тут же поднялся и начал расстёгивать куртку. А вот подпрыгнувший на месте Лейк обиженно засопел:

— Может, подождёте, пока я выйду?!

Я оборвал его:

— Лей, слушай внимательно. Сейчас я перенесу вас в Айгер, в квартиру на улице Звонарей. Сидите там, не высовываясь. Делай, что хочешь, хоть стишки Тэйри читай, хоть новые пиши, главное — никуда не отлучайся и глаз с него не спускай.

— В случае чего я могу защищаться? — совсем иным тоном спросил винари.

— Да, — так же серьёзно ответил я. — Постарайся только, пожалуйста, чтобы это не приобрело масштабы полноразмерной войны между королевствами… Тэйри, — повернулся я к лорду, уже раздевшемуся до белья, — ты должен пойти с Лейком. Более того, тебе придётся доверять ему и беспрекословно слушаться. Скажет: «пригнись!» — кидайся на пол, «потише!» — затаи дыхание. Забудь, что ты человек, а он — винари: сейчас Лей тот, от кого зависит твоя жизнь, а я очень хочу, вернувшись в столицу, застать вас обоих целыми и невредимыми.

Принц поднял на меня взгляд, выражающий неподдельную тревогу:

— Каэн… Ты сейчас здорово рискуешь?

— Не так, как если бы пришлось ещё страховать вас, — честно сознался я.

Не было времени куда-то идти, меняться пришлось у них на глазах. Я перетёк в образ Тэйри и стал одеваться.

— Сколько смотрю, столько удивляюсь, — буркнул Лейк, — откуда в тебе всё берётся и куда девается? В пацанёнке этом ты мне по плечо был, теперь — на макушку плюнуть можешь…

Рассмеявшись, я его в эту макушку чмокнул. И разорвал пространство.

— Скоро буду, — беспечно махнул рукой, подтолкнул винари к прорыву, туда же метнул костюм кучера. Тэйри шагнул сам, словно ему это было привычно. Раздетый до белья он впечатлял куда больше, чем его изображение в костюме. Надеюсь, Лей подберёт ему что-нибудь по росту. В ком-ком, а в друге я был уверен, о принце он позаботится не хуже меня.

Заглянувший в комнату Берт застал меня одного, со скучающим видом рассматривающего книги на полке в шкафу. Пыльные, давно не сдвигаемые с места. Скорее всего, библиотека досталась господину Скину вместе с домом, а заботливая рука Зенты сюда ещё не добралась.

— Дражайший, мы уже в Шерхе, — весело заметил я. — Не пора ли просветить меня насчёт моей работы? Речь шла о трёх днях, один из них почти прошёл, хотелось бы понять, что от меня требуется в соответствии с щедрой оплатой.

— После ужина, — уклонился от ответа вояка. — Выйдем в город, прогуляемся к храму. Там мне надо кое с кем встретиться, и я получу последние указания… А где ваш друг?

— Отлучился по делам, — небрежно бросил я. — Возможно, задержится до ночи, а то и до утра. Мы будем ужинать?

— Да, — кивнул Берт, — собственно, я шёл вас пригласить.

Упрашивать меня не требовалось. Сил я сегодня потратил столько, что с удовольствием съел бы серха целиком — при условии, что его готовила Зента. Знал бы, где столовая — помчался бы впереди служивого. А так пришлось следовать за ним, буравя взглядом его крепкую спину и мощную шею с уродливыми белыми отметинами ожогов. В регулярной армии, в отличие от гвардии, плохие целители.

— Вы в Лирии воевали? — неожиданно для себя спросил я. — В Аржене, да?

— Откуда вы знаете?! — мгновенно подобрался Берт.

— У вас следы от заклинания Огненного веера. Насколько я в курсе, его последний раз легально применяли пятнадцать лет назад, при Арженской битве.

— Да… — вояка невольно потёр шею своей шершавой ладонью. — Страшная была бойня…

— Огненный веер потом запретили, — добавил я. — Хотите… я уберу шрамы. Они должны демонски ныть к непогоде.

— Капли от Веера прожигают до кости, — вздохнул Берт, — снаружи затягиваются, а внутри не заживают… Вы правда сможете унять боль?!

Вместо слов я мысленно потянулся к его телу и зарастил выболины. Это очень просто. Люди такие примитивные, лечить их не составляет труда. Крохотная капля силы морфы. Пара секунд.

— Благодарю вас… — бывший солдат глядел на меня растерянно и взволнованно.

— Ужин, — напомнил я.

Столовая на первом этаже разочаровала бы меня, если бы не витающие над блюдами умопомрачительные ароматы. Зента расстаралась на славу — для гостей, или так готовили каждый день, но, вонзив зубы в меру прожаренный, с аппетитной румяной корочкой кусочек мяса, я уже снисходительнее поглядел на хозяина особняка.

Скин выглядел истинным боевым ветераном — прямой, как жердь, мощный, словно гворл, с короткой армейской стрижкой и плотно прижатыми ушами. Шлем носил, не иначе. Значит, служил при огневиках… Опять Аржен? Лет этим двоим воякам примерно одинаково, там они, верно, и сдружились. Когда одного вытащили из ссылки или плена, он порекомендовал проверенного товарища. Сейчас им лет по сорок пять — пятьдесят, для людей это зрелость, если не больше. Точно — лереки… Живут так мало, и то этот ничтожный срок тратят с непозволительной глупостью! Воюют, убивают…

А вот леди Гион меня поразила. Вместо того чтобы трястись от страха, она выглядела необыкновенно оживлённой и энергичной. Очень странно, учитывая подслушанный разговор! Объяснение могло быть только одно — девица успела с кем-то переговорить. Среди множества перстней на её пальцах, вполне вероятно, скрывается и артефакт связи. И брюнетку явно успокоили, наобещав ей все дары Святого Кристофа разом.

— Лорд Тэйри, — обратилась ко мне девица, — ваш друг нас покинул?

Смекнула, что винари — неплохая дополнительная защита? Поздно, милая.

— Обстоятельства, дражайшая леди.

Извиняться я не обязан. Оправдываться — тем более. Наняли меня одного, участие перворождённого — наша инициатива.

— Жаль.

Охотно верю. Одно присутствие Лейка оживляет девичьи сердца. К тому же вид у винари всегда такой, словно жизнь его легка и беспечна, прошлое безбедно, а будущее безоблачно. Рядом с ним появляется ощущение прикосновения к чему-то волшебному и светлому, сказочному и прекрасному. Он улыбается так, что пасмурный день превращается в ясный, а в погожий солнце уступает первенство его улыбке. Все его девицы убеждены, что Лей — отпрыск знатного семейства, проматывающий родительское наследство в своё удовольствие.

Первый месяц после Пехта Лейк рыдал ночами — украдкой, уткнувшись в подушку, думая, что я не вижу. И до сих пор ему снятся кошмары, правда, с годами всё реже и реже. Лет через сто пройдёт совсем. Я никогда его не расспрашивал, какова была его жизнь до той тюремной камеры, почему он оказался один, в чём его обвиняли, почему пытали. Я — злобная, бесчеловечная морфа — не желаю тревожить его чуть затянувшиеся раны.

— Э-э…

Скин разрывался между страхом и отвращением, гадая, как ко мне обратиться. Облегчать задачу я ему не собирался, смотрел с издевательской вежливостью и ждал.

— Тэйри?

— Да? — жест подсказало изображение, изученное в Айгере. Еле уловимый наклон головы. Холодный взгляд из-под ресниц, словно не на собеседника, а сквозь него. Ледяное высокомерие высокородного. А ещё так смотрел Маени, и Киалэ, и Лаэсс, и Наони… Люди, вы — пыль у наших ног. Недостойная нас… почему, собственно?

Ветеран вряд ли задумывался на эту тему. Просто побледнел от гнева. Сначала потому, что ненавидел лорда. Затем — оттого, что вспомнил, кто смотрит на него с таким презрением. А мне стало весело. Человек злился на морфу за то, что она копировала человека!

— Не смотри на меня так, чудовище, — сквозь зубы процедил Скин.

— Господин Берт сказал, я плохо имитирую лорда Тэйри, слишком мягок, — невозмутимо ответил я, — стараюсь исправиться.

Провалиться мне на месте, если Берт при этом не спрятал улыбку! Браво, Каэн!

— Дражайший, вы что-то хотели, — напомнил я ошалевшему от моей наглости Скину.

— Узнать, как вы долетели. Не было ли в пути чего-нибудь… особенного?

Это он о десятке смертельных заклятий? Так для меня это дело привычное!

— Встречный ветер был слишком холодный. Леди совсем замёрзла. Дикая идея — лететь зимой в открытом экипаже.

Берт со Скином переглянулись. Я воспользовался паузой и доел мясо. Попросить добавки — удобно или нет? С осуждением воззрился на девицу, вяло ковыряющуюся вилкой в тарелке и думающую о чём угодно, только не о еде. Кормить таких — добро переводить!

— Леди Гион, — позвал девушку Берт, — не хотите ли прогуляться в город? Мы с лордом Тэйри идём в храм Неназываемого.

— Хочу, — с небывалой готовностью быстро согласилась та, прикинув, что-то в уме.

В её положении я, невзирая на любые посулы, уносил бы отсюда ноги со скоростью бегового строга. Деньги есть, наняла бы карету — и фьють! Алерия большая, затаиться места хватит. Или девица до сих пор строит планы на счастливую супружескую жизнь с принцем? Тогда она даже глупее, чем о ней отзывались вояки.

Мне даже захотелось пожалеть её, но… Я вспомнил, как хладнокровно она предложила мне переспать с ней, зная, что завтра меня убьют — с её помощью, кстати. Да, я являлся всего лишь копией того, кого она любит, но ласкать и целовать она собиралась меня — не его! Одну ночь — последнюю в моей жизни. Иногда меня, тварь Бездны, от людей, Божьих созданий, оторопь берёт, право слово.

С сожалением облизнувшись на оставшееся мясо и так и не осмелившись попросить добавки, я вслед за Бертом поднялся и направился к выходу. Уже у самых дверей меня нерешительно окликнули:

— Господин!

Я узнал голос Зенты и оглянулся с приветливой улыбкой, слишком поздно сообразив, что теперь я в другом облике. Но великаншу моя любезность ободрила:

— Господин, — робко продолжила она, — простите… Но с вами был слуга, мальчик. Худенький такой, совсем прозрачный. Он не пришёл ужинать. Я подумала… Если он наказан… Я хотела… Можно отнести ему еду?

— Каэн сопровождает моего друга, — ответил я доброй женщине, — не переживайте, его накормят. Жаль, что он не попробовал вашего чудесного мяса, оно восхитительно.

Великанша расцвела и низко склонилась:

— Благодарю вас, господин. Простите моё поведение… Такой славный мальчишечка! Глаза сияют, словно два солнышка.

Вот тут я вздрогнул и огляделся. Берт и леди Гион вышли во двор. Надеюсь, они не услышали! Одно дело — знать, что перед тобой морфа, другое — уметь определить.

***

— Каэн, солнышко! А почему твои глаза иногда загораются? Переливаются, мерцают — и вдруг как вспыхнут!

Я краснею. Вот люди странные! Спросите ещё, почему я смеюсь и плачу!

— Это эмоции так отражаются. Когда мне плохо, глаза темнеют.

— А если светятся?

— Значит, кто-то нравится… Чайра, это неприлично спрашивать!

— Не сердись, родной. Я же горожанка неотёсанная, откуда мне в древних разбираться… А учёные люди про это знают? Жрецы?! Так же вас опознать в любом обличии можно!

Хмурюсь. Мне ничего об этом не говорили, но по сиянию глаз действительно легко понять, кто перед тобой…

Хорошо, что мне так редко нравятся люди!

***

— Зента, — прошептал я, — ради всего святого… Если не хочешь, чтобы у Каэна были неприятности, никому не говори про эту его особенность.

Великанша посмотрела на меня с удивлением и недоверием.

— Господин, — неожиданно произнесла она, — а вам я своё имя не называла.

Всё, Каэн. Попался.

Иногда я совершаю какие-то вещи, словно по наитию. Потом не понимаю, что именно заставило меня так поступить, но обычно никогда о сделанном не жалею. Вот и сейчас я смотрел на высоченную молодую женщину с огромными мягкими и ласковыми руками и думал о том, что такие, как она, и примиряют меня с людьми.

Зента вдруг тихо ахнула. Я приложил палец к губам.

— Вы прекрасно готовите, — честно повторил, глядя ей в лицо. — Благодарю вас за то, что о простом мальчике вы заботитесь не меньше, чем о высокородном лорде.

Её пальцы, складывающиеся в знак Святого Берге, передумали и расслабились. Зента вгляделась в моё лицо… догадываюсь, что она видела. Но то, что она потом совершила!

Она погладила меня по голове. Знатного лирийского лорда, или симпатичного парнишку кучера, или, действительно, великанша поняла, кто перед ней, — только женщина приласкала меня очень нежно для таких здоровых рук. И ничего не сказала, ещё раз низко поклонилась и ушла, оставив меня с трепещущим сердцем и светящимися глазами.

Морфы, которым облик не важен, видят ауры. Наверно, потому мы и влюбляемся в душу, определяющую эту ауру. Мог бы я влюбиться в человека, если его душа столь же прекрасна, как у Зенты?

В поисках ответа я вышел на улицу к нетерпеливо поджидающим меня Берту и леди Гион.

— Вы заставили нас ждать, — недовольно протянула брюнетка.

— Я разговаривал, — сухо бросил я.

— С прислугой? — изогнула тонкую бровь девица.

— С человеком, — огрызнулся я. — Для нас, дражайшая леди, ваши титулы не имеют значения.

— То есть вам всё равно, высокородный ли перед вами лорд или невежественная кухарка?

— Все люди для перворождённых — мусор, — вырвалось у меня сгоряча. — Вы, леди, разбираете отбросы на классы?

Нет, я так не думаю! И не считаю. Но очень хотелось поставить её на место! Я своего добился: Гион онемела от злости. Берт, который молчал и прислушивался, посмотрел на меня с одобрением, странно вяжущимся со смыслом моей фразы. Или он оценил провокацию? Во всяком случае, он вовремя предложил руку разгневанной девице и повёл нас на прогулку — или, правильнее сказать, на встречу с моими убийцами.

Нападений я не боялся. Тихонько призвал ветер, создавший вокруг меня защитную стенку, незаметную окружающим, и пошёл любоваться видами. В Шерхе я был очень давно, почти сто лет назад, и мне стало любопытно, как за это время изменился город. Тогда он активно строился, ратуша только возводилась, а памятник Святой Алтее перед будущим зданием больницы сверкал обманчивым золотым блеском свежеотлитой бронзы. За прошедшие годы Шерх раздался вширь и ввысь, трепетные саженцы на аллеях превратились в раскидистые деревья. Ратуша обзавелась дополнительным этажом и спряталась за плющом, к больнице добавились многочисленные пристройки, а много повидавшая Алтея стыдливо прикрылась зеленоватой патиной. Старые заведения и лавки я не надеялся увидеть, и потому был приятно поражен, когда мой любимый ресторанчик приятельски подмигнул мне огнями знакомой вывески.

Храм Неназываемого в Шерхе был сооружением новым и солидным, потеснившим соседние дома и часть центральной площади, оставив по бокам лишь узкие проходы. Несмотря на все вопли сумасшедших фанатиков, в храмы я захожу частенько, и Бог людей не возражает. Может, оттого, что раньше он был единым Богом для всех рас, о чём люди благополучно предпочли забыть? Внутри приятно, прохладно, тихо и торжественно, мерцают магические огоньки, поют высокими, чистыми голосами невидимые юные жрицы. Стыдно сказать, я многие священные гимны знаю наизусть, уж очень красивы. А ещё я, создание Бездны, всегда опускаю пару золотых в ящик для пожертвований. Эти деньги обычно идут на сиротские приюты и школы для малоимущих. Чайра водила меня в одну из них, где исчадие ада исправно постигало чтение и письмо. Моё образование — это вообще предмет отдельного рассказа, однако свою первую школу при храме я вспоминаю с теплотой и благодарностью.

Этим вечером храм в Шерхе стал центром всеобщего внимания, несомненно, связанного с ожидаемым посещением королевских особ. Как секретность ни соблюдай, слухи просочатся обязательно. Толпа жаждущих зрелища облепила здание со всех сторон, о том, чтобы протиснуться внутрь, нечего было и мечтать. Берт предусмотрительно подвёл нас не к главному входу, а к незаметной двери за колоннами — место, удачное как для посетителей, старающихся проникнуть в храм незамеченными, так и для злоумышленников. Я честно пытался сохранить невозмутимость, но улыбка возникала сама собой одновременно с желанием развернуться поудобнее для облегчения моим убийцам их непростой задачи.

Очевидно, вояка думал о том же самом. На его суровое лицо то и дело набегала тень угрызений — чего не скажешь о девице. Госпожа Гион не скрывала своего безразличия к судьбе нанятого чудовища, лишь старалась держаться на расстоянии. Я не стал просвещать её на тему длины радиуса смертельных заклятий, в Бездне демоны объяснят. Зато брюнетка жадно высматривала кого-то в людской массе, постоянно приподнимаясь на цыпочки и заглядывая поверх голов. Наблюдая за ней, я почти пропустил первый удар, опомнился лишь тогда, когда моя защитная стенка предупредила об опасности.

Дальше было чертовски весело! Меня атаковали, я стоял со скучающим видом, изучал кончики ногтей и позёвывал. Магия против морфы! Смешно. Никто и никогда не побеждал нас в прямом бою. Брали хитростью и обманом, вязали во сне, обменивали на жизнь наших детей… потом равно сжигая и тех, и других. Но в честном сражении у людей нет шансов. Даже юные и необученные, мы способны успешно защищаться, я же потратил четверть века, чтобы изучить магию в полной мере, и учитель мне попался из разряда необыкновенных. Хоть и нападал всего пару раз в жизни, предпочитая оборону или такое вот откровенное издевательство над противниками. Отражая всё более сложные и изощрённые заклятия, я гадал, когда моим горемычным убивцам надоест позориться. Мелькнула мысль спросить у Берта — может, мне притвориться? Картинно рухнуть, зажимая дыру в груди, завопить, слёзно покаяться в грехах и испустить дух? А что! Актёр из меня хоть куда, в университетском театре Дорха ни одной постановки не проходило без моего участия.

Внезапно наступивший перерыв в покушениях удивил и насторожил. Как и усилившийся восторженный гул толпы. Сделав несколько шагов, я вместе с народом удостоился лицезреть торжественное зрелище. На свободную площадку перед храмом опускался экипаж. Огромный, украшенный гербами и позолотой. Четвёрка строгов, что принесла его, устало складывала крылья. Дверца распахнулась, и на брусчатку мостовой ступил человек — с таким видом, словно ему принадлежала и эта площадь, и храм, и вся встречающая его толпа и он делает им одолжение, явив свой светлый лик.

Лорд Тэйри.

Я понял, что имел в виду Берт. Пыль на сапогах? Да мы все не стоили и этой пыли. Я никогда не спутал бы этого высокородного с тем юношей, что протянул мне руку на мосту в Бахре. Аура того поражала чистотой и молодостью. Лорд перед храмом излучал презрение и власть. Он скользнул по собравшимся пустым, равнодушным взглядом и повернулся к карете, помогая выйти изящной снежноволосой красавице с томным взором, а затем — невзрачной по сравнению с ней девушке, кутающейся в плотную голубую накидку с капюшоном. Королева Алерии с дочерью. Вилена была оживлена и умопомрачительно хороша собой. Вспомнив подслушанный разговор, я восхитился мастерству иллюзии. А вот принцесса Агния заметно проигрывала в сравнении с матерью. Серые невыразительные глаза остановились на принце и уже не отрывались от него ни на секунду.

Ощущение неправильности происходящего закралось в меня и с каждой минутой мучило всё сильнее. Почему второй принц здесь? Ведь на принцессе Алерии женится его брат! И почему они в храме сегодня, если помолвка назначена на завтра?! Я совершенно растерялся. Смятения добавило неожиданное приземление ещё одного экипажа, из которого под приветственные крики и рукоплескания выбрался сам Фернар, жизнерадостный, довольный собой, благосклонно кивающий народу.

Заговорщики после первого потрясения переменили свою цель и теперь заклинания отправились по адресу, к лирийскому принцу. Но придворные маги недаром получали жалование, защита над королевскими особами стояла серьёзная и только слегка прогнулась — заметно для меня и невидимо для всех остальных. Оживились тайные службы, в толпе замелькали неприметные лица в тёмной, не привлекающей внимания одежде — боевые маги, охранники и телохранители Фернара. В сторону, откуда меня ранее закидывали заклинаниями, устремилась целая орава. Я даже посочувствовал своим убийцам.

Злоумышленники — патриоты, преданные своей стране, или наёмники, убивающие за деньги, они решили дорого продать свои жизни, напоследок ударив заклинанием такой силы, что оно понеслось потоком сплошного огня — на принцессу и принца, растерявшихся магов, на ничего не понимающую толпу. Но если первых прикрыла охрана, вторые могли защитить себя сами, третьи же должны были просто сгореть заживо.

Правила существуют для того, чтобы их нарушать. С заклинанием огня такой силы способен справиться только огонь. Стена пламени, вызванная мной, вспыхнула, отразив удар. Раздавшиеся вопли стали свидетельством потрясения, страха — но не боли. Строги взбесились, заревели, начали молотить крыльями. Поднялась паника.

После чего я поймал взгляд. На меня смотрела королева. Выхватила в толпе, проследив источник магии. Бездонные чёрные глаза сверлили меня с выражением безграничного ужаса и изумления. Затем она подняла руку…

— Бегите! — услышал я вдруг сдавленный хрип Берта.

Вояка схватил меня за плечо и попытался оттащить в сторону. Я же просто накинул невидимость, ускользнув из его рук и поля зрения, и внимательно следил, как расплавленные капли, слетев с пальцев королевы, не обнаружив меня, возвращаются к ней, весьма разочарованной. Однако… Метку подчинения — на морфу?! Какая наглость! Под прикрытием заклинания я незаметно приблизился к главным действующим лицам этой постановки.

Фернар, как ни странно, хранил спокойствие. Король под охраной троих магов мрачно взирал на происходящее, но особой тревоги не проявлял. Вилена подманила пару службистов и давала указания, лорд Тэйри ругался сквозь зубы. Принцесса единственная казалась напуганной, и без того бледное личико приобрело синеватый оттенок. Губы Агнии дрожали.

Из непозволительно откровенной беседы Берта и Скина я почему-то решил, что за заговором стоит именно она. Сейчас видя обескровленное лицо и трясущиеся руки девушки, моя уверенность сошла на нет. Рискуя быть обнаруженным, я сделал ещё пару шагов.

— … уничтожить на месте! — велела Вилена. — Всех, кто стоял в той стороне!

— Ваше Величество, там могли нечаянно оказаться невинные люди, — попытался кто-то возразить, но был безжалостно оборван:

— Плевать! Нет времени разбираться! Пока вы выясняете, виновные уйдут!

— Матушка, — несмело, запинаясь произнесла принцесса, — вы уверены, что следует продолжать…

— Разумеется, дорогая, — ответил вместо супруги Фернар, — нападение было ожидаемо. Ты же убедилась, защита выстояла. В храме угроза минимальна.

— Нет смысла откладывать, — присоединилась к мужу Вилена. — Лорд Тэйри?

Высокородный согласно склонил голову и предложил невесте руку. Они последовали в храм под робкие одобрительные выкрики понемногу успокаивающейся толпы. А я незримо следовал за ними и мучился.

Всё так просто? И зачем тогда нужна была морфа? И глупая влюблённая леди? Если у короля такая сильная охрана, а королева неплохо владеет магией? И почему лирийский принц не удивлён отсутствием брата и ведёт себя так, словно изначально собирался присутствовать в Шерхе сам? Кстати, отчего Шерх, а не Айгер? Такая веха в истории, как объединение двух вечно враждующих королевств, достойна происходить в главном храме столицы.

Вопросов было море. Слишком много для меня одного. Но все они померкли, когда в храме я вдруг со всей определённостью понял, что происходит никакая не помолвка, а самое настоящее бракосочетание! Бедная девушка, сняв свою накидку, оказалась в свадебном платье, и теперь целовалась со своим мужем. Принцесса Алерии в присутствии своих родителей стала женой наследника престола Лирии.

Среди множества моих достоинств нет живости ума. Я соображаю медленно, наверно, это свойство всех долгоживущих. Тот факт, что, добиваясь власти в объединённом королевстве, нет смысла убивать принца до свадьбы, пришёл мне в голову только после того, как жрец проникновенным, звучным голосом огласил брак леди Агнии и лорда Тэйри нерушимым и нерасторжимым. Затем я подумал, что и торопиться убивать наследника при живом отце тоже бессмысленно — власть ведь перейдёт брату!

— Поздравляю, сынок! — ворвался в мои мысли обворожительный, звонкий голос Вилены. — Стремительный взлёт! Вчера — наследный принц, днём — король Лирии, к ночи — будущий властелин новой империи!

— Хотелось бы к утру проснуться ещё и с короной Орхилла, — в тон ей откликнулся высокородный. — Боюсь, дорогая матушка, её придётся завоёвывать.

Мне пришлось сдержать желание поведать новоиспечённому императору, что на его месте я мечтал бы о том, чтобы вообще проснуться — завтра и желательно послезавтра, и во все прочие дни причитающихся ему лет. Если он уже вступил в права…

Стоп! А как же старший брат?! Ничего не понимаю. Ни-че-го-шень-ки…

Маленькая глупенькая морфа… Зарекался же влезать в человеческие интриги! Денег захотел? Любопытство разыгралось? Лейк, демон перворождённый, друг единственный, почему я тебя не послушал!

Мне показалось, или среди толпы придворных в полумраке храма мелькнуло лицо госпожи Гион? Я заозирался. Да, точно, она. Не сводит глаз с принца, ныне — короля. А в расширенных глазах этих — и недоумение, и боль, и гнев, и разочарование… Бедная девочка. Подошёл поближе. Её ведь не оставят в покое, она не из тех, кто умеет затаиться и молчать. Даже здесь, при всём народе сжала пальцы и вся подалась… Куда! Дура!!

Девица метнулась столь быстро, что её щуплая фигурка пролетела сквозь строй охраны и жрецов прежде, чем кто-то из них сообразил, что она собирается сделать. Заклинание в её пальцах было чьей-то заготовкой, до этого момента успешно маскируясь под один из камней среди множества перстней. Она подобралась на расстояние локтя и ударила со всей мочи — не являясь магом и не позаботившись о собственной защите.

Время в такие моменты для меня замедляется и позволяет рассмотреть всё подробно. Я увидел, как королева отступает за несколько секунд до удара, увлекая за собой мужа и дочь. Как она украдкой добавляет огня в полыхающее пламя, сжигающее неудавшегося императора и влюблённую в него девушку. Как на полных, чувствительных губах Вилены расцветает на миг удовлетворённая улыбка, чтобы затем смениться наигранным ужасом и скорбью.

Огненный столб полыхал недолго, сила заклинания была такова, что всё, что могло гореть, сгорело мгновенно. Пострадавших, к счастью, не было. Охрана вовремя отшатнулась, а жрецы, неплохие маги, оградили себя и присутствующих. В храме воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь нервными всхлипами какой-то придворной леди. Никто не знал, как быть дальше, что делать и говорить. Принцесса, совершенно потерянная, смотрела на обугленный круг пола не в состоянии поверить, что тонким слоем пепла стал человек, губы которого она только что целовала.

Фернар первый проявил признаки жизни. Махнул рукой охране, подошёл к дочери, обнял. В критических ситуациях люди раскрывают себя — добродушный, жизнерадостный король показал себя достойным человеком и добрым отцом, утешающим своего ребёнка. Он взял Агнию под руку и под защитой телохранителей повёл к выходу.

Вилену занимало иное. Она вполголоса распоряжалась. Я усилил слух.

— Переройте весь Шерх и найдите! — свистящим шёпотом приказала она. — Эта тварь не могла далеко ускользнуть. Поймайте! Но ни в коем случае не калечить! Ни малейшего вреда, ни единой царапины!

Неразборчивый голос залопотал в ответ. Удалось различить лишь слабые возражения.

— Ваши проблемы, — ещё тише ответила королева. — Договаривайтесь. Тварь разумна. Предложите денег, пообещайте неприкосновенность. Она мне нужна живая, невредимая и не озлобленная… Да, этих — устранить.

Этих? Я вспомнил о Берте. Догадался ли он в общей сутолоке сбежать? Кинув поисковый импульс, я сразу обнаружил своего горе-заказчика, а незаметно выйдя из храма, тут же увидел. Увы, вояку держали люди из тайной службы, руки его скрутили магические оковы, а поверх был наброшен морок, отводящий взгляд. Я подоспел как раз к тому моменту, когда Берта повели в сторону от храма, под конвоем пары службистов, сливаясь с потоками ошеломлённого народа, не понимающего — радоваться ли им свадьбе и слиянию королевств или оплакивать смерть чужого короля? Приглушённые разговоры, мрачные лица. В этом настрое три тёмные фигуры не выделялись. Я постоял, подумал… и последовал за ними.

Берта вели в сторону от центра. Не в тюрьму — даже сто лет спустя я помнил, где она находилась, по чьей-то прихоти выкрашенная в весёлый ядовито-оранжевый цвет. Спустя пару улиц конвой свернул в тупичок, оканчивающийся заброшенным домом с чёрными провалами окон и разваливающимися строениями за ним. Сюда, в пустующие стойла, и впихнули связанного вояку. С ним не церемонились. Не произносили издевательских речей, не давали объяснений. Но и не куражились, не били. Развернули лицом к стене, зафиксировали магией. А дальше вмешался я.

Я ненавижу убийства и насилие, тем более пытки, — собственный опыт не позволяет забыть. Единственный человек, для которого я сделал бы исключение — это лорд Вуас… искренне надеюсь, что до того момента, как мы встретимся, он отправится в Бездну своей дорогой. Потому я аккуратно погрузил конвоиров в глубокий здоровый сон и даже проследил, чтобы они не грохнулись со всего маху на пол, а мягко опустились на догнивающие в строжатнике кучи соломы. Затем снял с Берта заклятие и легонько похлопал по плечу:

— Можно оборачиваться.

Он и повернулся — с непередаваемым выражением и отвисшей челюстью! Вот такие минуты и заставляют меня мириться с моим убогим существованием.

— Мор… — окончание он виновато проглотил и тут же поправился:

— Простите! Вы же так и не представились!

— Каэн, жуткое, изворотливое создание Бездны, — буркнул я. — Будем знакомы. И — да, лет мне действительно много. Зато сколько живу, не перестаю поражаться человеческой доверчивости! Вы что, всерьёз рассчитывали выбраться живым из этой истории?

Вояка смотрел на меня, как гворл на непосильный груз: и поднять никак, и бросить невозможно! Следующие же его слова меня развеселили:

— Сдаётся, не такая уж древняя мне попалась… сущность. Непосредственность вашего поведения говорит об эмоциях, свойственных юности… Каэн.

— Проще говоря, — усмехнулся я, — о мальчишеской дурости и неуёмном любопытстве. Берт, нам следует поторопиться, если мы хотим застать вашего друга в живых. Насколько я понял королеву (или кто там скрывается под её личиной), речь шла об устранении вас обоих.

Вояка побледнел. Вероятно, об истинной натуре той, что сейчас называла себя Виленой, ему было известно нечто такое, что заставило его взмолиться:

— Каэн, если это в ваших силах — помогите Скину! Он всего лишь солдат, преданный долгу и слову, упёртый в своих заблуждениях, он не заслуживает смерти! Даже эту идиотку Гион он щадил до последнего, на словах соглашаясь убить, а сам тянул время.

У меня был свой взгляд на доброту Скина, не совпадающий с мнением его друга. Но кому-то и Лейк кажется просто смазливым бабником. Я разорвал пространство. Берт ахнул:

— Вы — архимаг?!

— Я — злобное исчадие ада, — мне пришлось подтолкнуть его к проходу. — Ваши человеческие маги могут многому у меня поучиться.

Напоследок я создал в строжатнике качественный морок — точную копию вояки. Развернул к стене, нацепил оковы. Теперь подкорректировать заклинание на конвоирах… отлично! Через минуту они очнутся и довершат свою расправу. Берта, считай, больше не существует на свете.

Мы вышли в знакомом мне кабинете. В доме царила подозрительная тишина. Я прислушался. Никого. Хозяин куда-то вышел? А прислуга? Те две девушки, что подавали нам ужин, дворовый служитель, Чинк, Зента?!

— Скин должен быть дома, — подтвердил мои опасения Берт. — Слуги спят внизу, но сейчас слишком рано, они обычно собираются на кухне, сплетничают.

Мы и нашли их на кухне. Четыре опалённых, еле приметных пятна. Человек без магии прошёл бы мимо. Я ощутил слабые отголоски тающих аур. Мужчина, две девушки и парнишка. Вояка всё понял по моему лицу, судорожно вздохнул:

— Но это же не Скин?! Каэн, он жив?!

— Я не Святой Берге, — огрызнулся я, — не знаю!

Пустив заклинание поиска, окончательно убедился: дом пуст. Вспомнил о строгах, потащил Берта к стойлам. Тёмный парк без единого фонаря, запущенный и пугающий даже днём, вечером наводил откровенный страх. Выручило моё зрение, позволяющее идти по тропе, не плутая.

— Никогда бы не подумал, — вдруг высказался вслух следующий за мной след в след ветеран, — что буду чувствовать себя в безопасности за спиной создания Бездны. И ему же окажусь обязан спасением жизни!

Фыркнув, я заметил про себя, что ещё немного — и я стану знатным спасателем людей. Прямо Святым Каэном!

К строжатнику мы подобрались с максимальной осторожностью, я отворил дверь, создал крохотный огонёк и застыл. Под ноги мне вдруг выкатился толстый пушистый колобок и запищал. Мер! Вслед за ним я различил движение в дальнем конце.

— Есть кто живой? — позвал тихонько.

Две чёрных головы взметнулись над перегородкой, четыре крыла приветственно взмахнули. Я ринулся к строгам. Они каким-то образом оказались в одном стойле, а между ними расплющилась огромная фигура в полосатой юбке.

— Лапуся, — подала голос Зента, — это ты?!

— Я, — радостно откликнулся, не помня себе от счастья, — ты невредима?!

— Да, — всхлипнула великанша, — строжатам твоим благодарность. Пошла их проведать — не пускают назад! Думала, играют, осерчала даже… А потом крики, вспышки, господин Скин вбегает, хватает чужого строга, как есть, без седла, взлетает и… — Голос женщины дрогнул. — …яркий свет — и нет никого. Ни зверя, ни человека… Я обмерла, а эти умницы оттеснили меня в угол, прижали к самому полу, ещё и крыльями сверху прикрыли. Затаилась, дышать боялась. Слышала — кто-то ходит, ругается, мера пнул… Потом всё стихло.

— У строгов сильная аура, — обнял я Зенту, — она перекрывает человеческую.

Берт потерянно глядел в пустое стойло своего верхового с одиноко висящим поводком.

— Скин хорошо ездит на строгах без упряжи… ездил… Он ушёл бы от погони.

Вояка поник, сгорбился, жалобно уставившись глазами с готовыми сорваться и покатиться слезами. Зента рыдала, сжимая меня мягкими ручищами. Строги ласково облизали — один одно ухо, второй другое. В довершение всего к моим ногам подобрался незаслуженно обиженный мер и принялся тереться, пища и подвывая. Я как будто увидел эту картину со стороны.

Исчадие ада! Собрал вокруг себя всех обделённых и обездоленных!

— Каэн, — сквозь плач выпалила Зента, — ты же нас не бросишь?!

Бездна! Да что же это творится!!

***

Запряжённые звери неслись, счастливо маша крыльями. Экипаж, раздобытый Лейком, нашёлся в целости и сохранности. Рядом со мной на облучке примостился Берт, сзади в карете одна на двух сиденьях расположилась Зента, держа на коленях корзинку с мером. Куда же без мера! Весь свой нехитрый скарб женщина собирала быстрее, чем мы втроём искали эту корзинку.

— Зента, — в очередной раз проворчал я, — у нас с Лейком нет своего дома.

— Ага! — кивнула великанша.

— И кухарку нам держать негде!

— Понятное дело!

— Мы постоянно в разъездах, в Айгере время от времени. Иногда по полгода не появляемся!

— Угу… Каэн, а ты мясо любишь с корочкой или без?

— С кровью, — буркнул я, — человеческой.

Не преувеличиваю — Берт рядом зафыркал. Ровно строг.

— Что ты веселишься?! — гневно зыркнул на него я. — Рассказывай лучше, как ты во всё это вляпался!

В процессе сборов и поисков корзинки мы с воякой как-то незаметно перешли на «ты».

— По дружбе и по глупости, — загрустил Берт. — Мы со Скином в одном отряде служили, вместе в Лирии воевали. В Аржене под тот клятый Веер вместе попали. Ранили обоих, тяжело, я попал к целителям, он считался погибшим. После меня в отставку отправили, я телохранителем работал, схлестнулся с таким гадом… высокородным! Обвинение, ссылка… В Кучри выслали, на самой границе с Орхиллом. А месяца три назад вдруг является Скин! И рассказывает… Как нас под тот Веер послали, заранее зная, что в живых почти никого не останется. Как на поле боя наши маги струсили, сбежали, раненых побросали. Каково ему в лирийском плену эти пятнадцать лет было… А потом спрашивает: хочешь поквитаться с Фернаром? За то, что какой-то богатенький сынок тебя, боевого ветерана, прилюдно унизил, а король не вступился? Откуда-то узнал, что я тогда прошение писал, а Фернар палец о палец не ударил…

Вояка тяжко вздохнул и продолжил:

— Я поддакнул, и тут всё завертелось. Указ о моём помиловании, разрешение жить в столице. А потом — не знаю, как получилось… Именно со мной она и начала разговаривать.

— Она?

— Королева. Это я так считал вначале. Я ей благодарен был, указ о помиловании ею был подписан. Пока не увидел… Когда-то, мальчишкой, я в королевском дворце кучером был. И Вилену помню немного, но то, что сейчас передо мной не она, сразу понял. Жена Фернара весёлая была, беззаботная, к власти равнодушная, балы и благотворительность — всё, что её интересовало. Кто сейчас под её личиной — даже не догадываюсь. Меня она приняла, обласкала, а я, дурак, возьми да выдай себя… Мол, признательность к вам не знает границ, буду молчать, сделаю всё, что прикажете… Она и приказала. К девице Гион поступить телохранителем, глаз не спускать. Потом откровенничать начала. Про объединение двух королевств, как важно не дать сорвать помолвку. Как здорово было бы убедить орхилльцев, что Тэйри мёртв, и выиграть время до весны. Понимаешь, Каэн, навсегда помирить Арелию и Лирию — это же затаённая мечта каждого солдата!

— А ничего, что они потом на Орхилл нападут?! — возмутился я.

— Не нападут, — уверенно отозвался ветеран, — орхилльцы — трусы, это я тебе как бывший командир, с ними воевавший, говорю. Сами в ножки поклонятся… без особого желания, конечно! Вот и подала идею Вилена… Я её так и звал, чтобы даже в мыслях не выдать. Кто ей рассказал о тебе, откуда узнала… Считается что всех морф извели… ой, прости! Сорвалось!

— У нас с Лейком законная деятельность, — нехотя объяснил я, — правда, я числюсь очень сильным магом, настолько могущественным, что умею копировать ауры. Кто-то верит, кто-то нет. Сжечь меня всё равно нельзя, так что заказчики предпочитают делать вид, что ничего особенного не замечают. К тому же большинство моих заказов связано с соблюдением секретности — в интересах нанимающей стороны. Нам взаимно невыгодно болтать. Но слухи ходят. Иначе откуда бы мы брали столько клиентов!

— Вот и Вилена прознала… Но велела обставить всё так, якобы к тебе обратилась леди Гион. А потом я подслушал разговор… Девица болтлива и неосторожна, вспыльчива и мстительна… Теперь-то я понимаю, зачем такая понадобилась! Всё голову ломал — как можно с такой договариваться… Услышал я, Каэн, то, что меня сильно насторожило. Заманили Гион тем, что заведомо дать не могли. Дескать, ты жизнь Тэйри спасёшь, он на тебе из благодарности женится — а о браке с Агнией ни слова! Чушь какую-то наплели, об официальном визите и орхилльских шпионах. Я сопоставил всё в уме и понял: Гион — смертница. Ей не в храм — в Бездну дорожку проложили. Дальше… Если с ней так, с леди, пусть и не высокородной, но всё же девицей высокого происхождения, что же нам со Скином уготовили?

— Долго соображал.

— Да уж… Скину моё тугодумство жизни стоило… Когда я прямой указ получил — госпожу Гион не охранять и не защищать, а если всё ж таки жива останется, после обряда в храме убрать, я с другом связался, поделился сомнениями…

— Странно всё это, — задумался я. — Если бы девицу прихлопнули со мной ещё до Шерха, как бы они так ловко устранили принца? Или надеялись на брата?

— Какого брата? — удивлённо покосился на меня Берт.

— Близнеца Тэйри.

— Каэн, — покачал головой вояка, — я жил в Лирии, воевал в Лирии, часто бывал при дворе и на переговорах. У короля Олафа только один сын. Я Тэйри знал лично… Сволочью он был, принц наследный!

— Король выдавал их за одного человека. У них даже имя одно на двоих!

— Не знаю, с чего ты это взял, — упорно настаивал на своём Берт, — невозможно так искусно замаскировать даже близнецов. Аура разная, магия должна хоть чуть-чуть отличаться… Потом, хоть раз за столько лет они должны были ошибиться! Один не может знать всё то, что делает и говорит второй, чем-нибудь да выдаст себя! Да Тэйри такая скотина, что его повторить — дерьма не хватит! — по-солдатски грубо докончил он.

Я растерянно оглянулся. Зента в экипаже сладко спала, мер в корзинке довольно щурил жёлтые глаза.

Бездна… Кого же я Лейка защищать попросил?!

***

Мы подлетели к дому на рассвете. На половине пути Берт перебрался в экипаж и задремал, а я всё думал и не находил ответов…

Да, «мой» Тэйри вызывал подозрения. Он вёл себя не как высокородный лорд, улыбался и шутил, наслаждался завтраком и без возражений подчинялся требованиям. С искренним интересом и без страха отнёсся к созданию Бездны. Попросил о помощи. И ему было небезразлично, что будет со мной.

«Ты сейчас очень рискуешь?»

Странная фраза. Теперь всё мне кажется странным. Хвостатые строги, слишком разумные, — словно мне их нарочно всучили для защиты. Чистая, юная аура. Светлая полоска на безымянном пальце — у принца в храме я не заметил кольца, которое нужно носить очень долго, чтобы остался такой след. Но и у «моего» Тэйри ничего похожего не было!

Каким уровнем магии нужно обладать, чтобы подсунуть мне фальшивую ауру, точно воспроизводящую внешность, но искажающую внутренний мир?! Характер, чувства, привычки, возможно, даже возраст?! Чтобы я, морфа, не почувствовала иллюзии?!

А главное — зачем?!!

Если в храме убили единственного и настоящего Тэйри, с кем, ради всего святого, сейчас находится Лейк?! И не затевалось ли всё это только ради того, чтобы подобраться к винари?!

Я соскочил на землю, не дожидаясь, пока экипаж коснётся земли. И бросился в дом, полный самых худших подозрений. Даже умудрился не заблудиться, взлетел по лестнице в спальню, заозирался. Разобранная постель, волна белоснежных волос. Лейк!

— Лей! — подскочил я к другу, хватая его за плечи. — Ты жив?!

Винари сонно зашевелился, сделал жест рукой, отгоняя морок.

— Что за дурацкая привычка вечно орать, — завозился юноша. — Ни днём ни ночью от тебя покоя нет… Каэн… Каэн! Что-то случилось?!

— Ничего, — облегчённо выдохнул я. — Раз с тобой всё в порядке, всё хорошо.

Лейк окончательно проснулся, потянулся, присел на кровати:

— У тебя такой вид, словно ты ожидал увидеть вместо меня кого-то ещё.

— Ага, — честно признался я, — труп. Твой. И не поверишь, как я рад, что ошибся!

— Верю, — согласился винари, — я тоже был бы очень расстроен… Можно спросить, а откуда такие мрачные мысли?

— Да мне Берт тут настроение испортил…

— Берт?! — округлил глаза Лейк. — Он с тобой?!

Вздохнув, я обречённо выпалил:

— И не он один…

Через пару минут остолбеневший перворождённый взирал на моих спутников. Строги были единственными, не вызвавшими у него вопросов. Берт старался слиться со зверьми, а Зента рассматривала моего друга с неподдельным восхищением и явно выраженным желанием немедленно подкормить. Добил винари мер, выглянувший из корзинки и требовательно запищавший.

— А эт-то кт-то?! — начал заикаться от увиденного Лейк.

— Мер.

— Откуда?!

— Из Шерха.

Перворождённый обратил на меня взгляд, полный непередаваемой нежности и тоски:

— Каэн, я подозревал, что этим кончится… Нормальные древние таскают домой девчонок или парней… На некоторое время. Ты же… Я так понимаю, это — навсегда?!

— Ты совершенно прав, — повинно склонил я голову. — Нам нужен дом. Но прежде скажи мне: где Тэйри?!

— Спит, — недоумённо посмотрел на меня друг, — в твоей комнате. Странно, что вся эта суета его не разбудила.

Я совершил очередной бросок по лестнице наверх. Ещё немного — и я запомню дорогу! Перед дверью я притормозил. Нехорошо врываться к постороннему человеку, это же не Лей, который у меня ко всему приучен. Стукнув пару раз для приличия, я потянул дверь на себя и заглянул.

Комната была совершенно, вопиюще пуста. Никаких следов высокородного ни на кровати, ни под ней, ни в шкафу, ни в ванной… в качестве насмешки над самим собой я заглянул ещё и в тумбочку размером с корзинку для мера. Лорда там, как и следовало ожидать, не обнаружилось.

***

— Каэн, солнышко, завтрак готов.

Я взглянула на Зенту с лёгкой обидой:

— А почему не «лапуся»?

— Лапуся теперь — это я! — гордо заявил Лейк, страшно довольный собой.

Ему было чем гордиться. За один день найти, купить и обставить дом в столице — подвиг, не уступающий деяниям героев и достойный пера поэта. И какой — двухэтажный меблированный особняк с прилегающим ухоженным садом, явно не из тех, что продаются годами. Ровный густой газон переходил в декоративные цветущие кустарники, а те терялись в гуще деревьев, доходящих до высокой каменной ограды. В результате Берт уже утыкал ловушками весь забор по периметру, Зента осваивала кухню, строги важно обживали новые стойла, а мер носился вокруг, всем мешал и тем не менее вызывал бурю восторгов и умиления.

— Однако я становлюсь весьма хозяйственной морфой, — шепнула я себе, не решив, как относится к своему новому статусу домовладелицы и госпожи.

То, что Лейк и Зента станут обожать друг друга, было предсказуемо. Готовила великанша так, что завоевала сердце моего вечно голодного друга навсегда, смотрела ласково, обращалась уважительно, с глупостями не лезла. Но то, что Берт сойдётся с винари! Хотя… Два телохранителя всегда найдут общий язык. Уже к вечеру они увлечённо обсуждали неизвестные мне приёмы и стратегии, а к ночи отправились совместно приводить в жизнь появившиеся идеи.

У Берта в столице не было своего жилья. В квартиру, которую он временно снимал, мы наведались через разрыв пространства и под мороком и сразу же вернулись обратно с вещами. Вначале Лейк ворчал, опасаясь конкуренции, но скоро обнаружил, что отставной ветеран не претендует на роль моего компаньона и друга, просто ему, «убитому» в Шерхе, некуда идти. Нежное сердце винари дрогнуло, и перворождённый сменил гнев на милость.

Пропажу лорда Тэйри мы не обсуждали. Первый же вопрос Лейка о лирийском принце вызвал у меня столько эмоций, даже не облачённых в слова, что перворождённый предпочёл сделать вид, что ничего не спрашивал. Был высокородный, растворился без следа — не велика разница. Мы старательно обходили данную тему — настолько тщательно, что само по себе свидетельствовало о многом.

Я не хотел о нём говорить. И не мог не думать. И был благодарен Лею, что он это понял.

Теперь мы все собрались в столовой и воздавали должное вкуснейшему завтраку. И, в отличие от дома Скина, я на правах хозяина — вернее, хозяйки, поскольку сейчас была в облике Аяны, — могла потребовать добавки! А потом ещё и ещё! Зента сияла.

— Знаешь, — на полном серьёзе заявил мне Лейк, глядя, как я расправляюсь с очередной порцией, — по-моему, ты созрел для семейной жизни.

Я поперхнулась десертом.

— Думай, что говоришь! — прошипела, смахивая крошки с платья.

— Каэн, — расплылся в улыбке мой невыносимый друг, — ты посмотри на себя! Я за тридцать лет не помню, чтобы ты был настолько счастлив! У тебя даже глаза постоянно светятся!

Час от часу не легче! Совсем я страх и совесть потеряла… Осталось только табличку на грудь повесить: «морфа»! Или прямиком к королевскому регистратору — так и так, ставьте меня, злобное исчадие, на учёт …

Наглый, наевшийся до отвала мер, вскарабкавшийся по спинке кресла, плюхнулся мне сверху на колени, перекатился на спину, задрал лапы и подставил пушистое мягонькое пузо — чеши. Дожила…

— И вообще… — винари потупился. — Каэн… Выйдем в сад?

— Мне и здесь неплохо.

— Пожалуйста! — Лейк вскочил, стащил с меня обиженно пискнувшего мера и приглашающе протянул руку.

Я пожала плечами и поднялась. Вот какая разница, где разговаривать? В саду или в доме? Перворождённому так не казалось. Он вытащил меня из столовой и поволок по дорожке из каменных плит в гущу собирающихся цвести кустов. Зима заканчивалась. Несколько дней — и Айгер превратится в неудержимое буйство красок и ароматов. Пока же всё это великолепие скрывалось за плотно сжатыми бутонами, в которых исключительно цепкий взгляд винари заметил полураскрытую первую гроздь. Сорвал, протянул — и застыл, собираясь с духом. Пальцы ухватили снежно-белую прядь волос, начали теребить. Волнуется?

— Каэн, прими свой настоящий облик.

Мои глаза, без того большие, округлились:

— Зачем?!

— Так надо.

Что на него нашло?! Ладно, если просит… Мне не сложно. Тело поплыло, вытягиваясь и худея, серебряный водопад упал за спину… Ого! Уже ниже бёдер! Подстричь, что ли?

Лейк поднял на меня восторженный взгляд:

— Какой красивый… Жаль, что ты никогда не бываешь собой.

Я начал беспокоиться:

— Лей, не тяни время. Хочешь что-то сказать — говори.

Юноша глубоко вздохнул и выпалил:

— Каэн, будь моей парой!

Мне стало весело:

— Бездна, а я-то испугался! Шутки твои, Лей, устарели уже. Стоило из-за них на улицу вытаскивать!

Перворождённый вдруг тихонько всхлипнул:

— Да не шучу я, Каэн! Вернее, обычно шучу, но не сейчас… Помнишь, ты сказал — решай сам… Вот я и решил. Я хочу быть с тобой. Всегда хотел, но ты отталкивал. А я не сдавался. Терпел и ждал. И вчера, когда ты утром ворвался и так переживал, мне показалось, что ты сжалился надо мной. Потом — бедолаг этих притащил, строгов оставил, мера приволок… Дом согласился купить, наконец-то! Я подумал, что у нас с тобой может быть нормальная, счастливая жизнь. Семья, близость…

Я отвернулся.

— Каэн, я всё понимаю. Даже то, что ты ни мужчина, ни женщина. Но в любом облике — это ты. Я готов принять тебя таким, как есть. Будешь парнем — вместе гуляем. Станешь девушкой — разделим постель… Каэн, если мне безразлично, как ты выглядишь, а важно то, что ты чувствуешь, наверно, это и есть любовь!

— У нас никогда не будет детей, — сказал я.

— Придумаем что-нибудь… Не важно!

— Важно, — возразил я. — Ты ещё очень юн, Лей. Почти ребёнок. Перед тобой тысячи лет. Однажды ты встретишь свою настоящую пару, и тогда ты не станешь колебаться — любовь это или «наверное, любовь». И всё у тебя будет — и семья, и дети… Винари выжили, вы способны смешивать кровь с человеческой. У вас есть будущее… Не стоит тебе привязывать себя к проклятому, одинокому, бесплодному созданию.

— Ты не бесплоден, — запротестовал Лейк.

— Да, я просто лишён возможности иметь детей от представителей иных рас… Прости, Лей!

Перед глазами всё поплыло. Сад, кусты, расстроенное лицо Лейка… Я смахнул с ресниц так постыдно навернувшиеся слёзы.

— Каэн! — винари обнял меня, прижал к груди, виновато засопел. — Ты меня прости. Не стоило тебя мучить. Ты только помни — я и дальше буду ждать. Вдруг ты передумаешь… Лишь намекни.

Я уткнулся в его снежную гриву. Лейк, перворождённый, прекрасный и мужественный… Из всех вариантов — лучший, если не единственный. И он мне нравится, а я нравлюсь ему. Действительно, таким, каким создан. Почему я сопротивляюсь? На что надеюсь?

— Пока я жив, ты никогда не будешь одинок, — шепнул мне винари.

В этот момент я был близок к тому, чтобы уступить. Распускающаяся ветка, ожидание весны… Моё тело начало меняться. Лей сладко ахнул, ощутив, как нечто бесполое в его объятиях превращается в девушку. Наливающаяся грудь, яркий румянец на щеках, мои губы напротив его…

Если сейчас он произнесёт моё истинное имя — пути назад не останется.

Строги оглушительно взревели, заставив дёрнуться. Очарование ушло. Я — уже среднего рода — рванулся к стойлам. Звери бились о перегородки, крылья молотили воздух.

— Что происходит?! — подскочил взволнованный Лейк.

Со стороны дома спешила Зента. Я распахнул дверцы, две чёрные громадины прильнули ко мне, обвили хвостами, накрыли крыльями, чуть ли не душа.

— Они взбесились? — удивлённо разглядывал зверей винари.

Оба строга одновременно повернули к нему лобастые головы и зашипели. Весьма грозно. Невероятная догадка вспыхнула в моей голове, была отметена и вновь вернулась.

— Лей, — неуверенно откликнулся я, успокаивающе поглаживая чёрные, пышущие жаром бока, — кажется, они ревнуют…

— Бред! — отозвался перворождённый. — Строги не настолько разумны!

Один из зверей оторвал от меня длиннющий хвост и легонько постучал винари по лбу. Лейк с вызовом выступил вперёд. Строг недовольно отпихнул его лапой. Юноша насупился и упёр руки в бока. Летун фыркнул ему в лицо.

— Значит, так, — решительно вырвался я из плена второго хвоста и встал между зверьми и винари. — Лей — мой друг!

«Если я решу быть с ним — то буду, независимо от вашего отношения!» — мысленно прибавил я.

Строги уставились на меня янтарными и медовыми парами глаз. Присели на задние лапы и протестующе замотали головами. Они со мной не соглашались!

— Будете спорить — отведу на рынок и продам! — пообещал я.

Наверно, моему голосу недоставало убедительности. Более высокий строг насмешливо наморщил нос и легонько дунул мне в лицо, взметнув серебряные пряди… ой, а я и забыл, что в настоящем облике.

— Каэн, солнышко, — заговорила Зента, — это правда ты?!

— Теперь ты тоже спросишь, мужчина я или женщина? — тоскливо протянул я.

— А что, от этого мне как-то иначе готовить придётся? — лукаво усмехнулась женщина. — Тебя в любом облике кормить — одно удовольствие! Не привередничаешь, ешь с аппетитом… Ну, а «съел» ты или «съела» — мне без разницы!

Мне захотелось её обнять и расцеловать — прямо в румяные гладкие щёки.

— Солнышко, только поправь, если ошибаюсь. Твои строжатки лапусе за тобой ухаживать не дают?

Я смущённо кивнул, а Лей покраснел:

— Теперь строги нам указывать станут?!

Великанша задумчиво смерила его взглядом:

— Лапуся, не серчай, но эти звери поумнее иных хозяев будут. Пойдём-ка со мной, — она сгребла юношу рукой, толщиной не уступающей лапе строга, и утащила его с такой же лёгкостью, как летуны — меня.

— Довольны? — сердито поинтересовался я у крылатых нахалов.

Те радостно кивнули, а до меня дошло, что я разговариваю с животными… И не с помощью зова, а вслух, как с людьми!

Мир сошёл с ума. Винари выбирает парой морфу, та обзаводится хозяйством и позволяет командовать собой строгам. Что дальше?!

***

Королевский дворец в Айгере мне никогда не нравился. Старый и неудобный, тысячу раз перестраиваемый, но не ставший от этого лучше, бестолковый в переплетении своих узких и мрачных коридоров. Не мудрено, что Фернар предпочитает Бахр. Величаво шествуя за провожатым, я презрительно морщила напудренный нос. Хотелось чихнуть, но леди Шиани, облик которой я скопировала, никогда бы не скатилась до подобного нарушения этикета. Сама высокородная леди в настоящий момент отдыхала в Герсе, так что вероятность столкнуться с ней равнялась нулю. Но я следовала правилам и старательно подражала оригиналу.

— Прошу вас, — провожатый распахнул передо мной двустворчатую дверь и почтительно поклонился, пропуская вперёд.

Выпрямившись так, что ещё немного — и досточтимая леди начала бы заваливаться назад, я вплыла в приёмную. Массивные двери, сомкнувшиеся за моей спиной, отрезали мне путь к бегству. Я и не собиралась отступать.

— Леди Шиани?

Высокий голос королевы прозвучал с лёгким недоумением и неподдельным любопытством.

— Ваше Величество… — Я поклонилась, не щадя спины высокородной леди, давно утратившей юношескую гибкость.

— Вы желали меня видеть?

Оглядевшись, я удовлетворённо отметила, что в комнате мы одни. Вилена стояла у окна, белоснежные волосы красиво выделялись на фоне неба.

— Я узнала, что вы пожелали видеть меня.

Женщина подобралась, хищно подалась вперёд. Крылья тонкого носа затрепетали. Бессмысленно. У нас нет ни особого запаха, ни каких-либо иных отклонений. Разве что аура — но, чтобы её прочесть, надо быть архимагом.

Вилена им не являлась, но обладала умом. Подойдя на расстояние пары локтей, она без особого страха взглянула в лицо. Задумалась.

— Как вы докажете, что вы — именно та, кого я искала?

В ответ я перетекла в облик самой королевы. В её глазах появился испуг:

— Но как же… Вы до меня не дотрагивались!

— Ваше Величество верит слухам? — ухмыльнулась я.

Вилена обошла меня кругом. Если бы не платье, нас можно было бы спутать.

— Есть ещё что-то из области этих… слухов? О чём я не знаю?

— Возможно. Я не в курсе, что известно Вашему Величеству.

Королева размышляла недолго. Любезным жестом указала мне на кресло и села сама. Я повторила её изящную манеру присаживаться, вызвав раздражение:

— Вы не могли бы принять обратно ваш… Облик леди Шиани? Неприятно смотреть на себя в старушечьем туалете!

— Высокородной леди Шиани шестьдесят четыре года, Ваше Величество.

— Да? Так много? А зачем вы мне это сообщили?

Мне надоели эти игры, и я заявила, глядя прямо в гладкое, бело-розовое лицо:

— Затем, что странно слышать подобное от существа, которому триста лет — триста восемь, если быть точной. Для вас истинной, Ваше Величество, это преклонный возраст. Сколько живут полукровки?

— А сколько живёте вы? — сощурила она разом посветлевшие глаза.

— Прибавьте ещё ноль.

В её взгляде вспыхнула зависть:

— Морфа…

— Держитесь в рамках приличий, — посоветовала я, скривившись, — я же не называю вас «смеском», как принято у ваших родичей. Даже не «помесью», что означало бы половину крови винари, говорящей о насилии над одним из родителей, а именно той, в ком от перворождённых едва ли четвёртая часть.

О, она была умна! И, поняв, что здесь ей меня не переиграть, мгновенно сменила тон:

— В таком случае, как мне вас называть?

— Леди Шиани вполне подходит.

— Леди Шиани… Такие подробные сведения вы черпаете из аур?

— Так поступают все сильные маги.

— Маги не способны назвать возраст с точностью до года.

Я вызывающе зевнула:

— Вы желали видеть меня, чтобы поговорить о магии?

— Вы слишком нетерпеливы для столь долгоживущего существа.

— Не люблю ходить вокруг да около. Случайно я оказалась втянута в ваши интриги. Хотелось бы понять, насколько велика вероятность выйти из них с наименьшими потерями.

Вилена посмотрела на меня с одобрением.

— А знаете, леди Шиани… Мне тоже надоела маска.

Её облик задрожал и растаял. Передо мной сидела пожилая, но вполне крепкая и энергичная женщина, светлокожая и голубоглазая, с еле намеченными морщинками на лбу и в уголках губ. Волосы не изменились — снежно-белые пряди были её собственным достоянием.

— Мне даже жаль, что наше знакомство состоялось столь поздно. Но я не ожидала, что известный на два королевства маг — мастер личин — действительно морфа. Жрецы в Алерии лютовали, как нигде… Вы же не ждёте, что я сейчас кинусь что-то объяснять вам или оправдываться?

— Я всё равно вам не поверю, поэтому не тратьте напрасно время и силы. Вы меня искали — я пришла сама. Сразу определимся: участвовать в ваших планах я не хочу и не буду.

— Смею спросить — почему?

— Стараюсь держаться подальше от политики. Слишком грязно и опасно.

Вилена звонко рассмеялась:

— Политика — это власть! Какой смысл жить столь долго, не обладая ею? Предпочитая стойла дворцам? Три тысячи лет прозябания! Зачем вам такая жизнь?!

Хотелось рассказать ей про древнюю расу, которая не знала единой власти, правительств, титулов и сословных различий… Сила магии, слияние с миром, возможность творить и создавать. Счастье в близости, семье и отношениях. Я не стала сотрясать воздух. Она всё равно не поймёт. И мира того больше нет. Свои три тысячи лет мне предстоит жить с людьми и по их законам.

— На вашем месте я радовалась бы, что мы не стремились править людьми, — произнесла я, глядя в край подола моего расшитого золотой нитью платья, — да мы и отпора вам толком не давали… Вилена, я не хочу лезть в ваши забавы. Объединяйте королевства, завоёвывайте Орхилл. Меня только оставьте в покое и тех немногих, кто мне дорог. Дайте мне спокойно существовать, и я не трону вас.

— А вы можете? — спросила королева. — Тронуть?

— Даже не сомневайтесь. Поверьте, Ваше Величество: одно дело — выловить и истребить тех, кто не хочет сопротивляться, и совсем другое — вывести из себя существо, которому нечего терять.

— Будь это так, — бросила полукровка, — ты бы сюда не пришла! У каждого есть что-то, что он боится потерять. Независимость, жизнь близких… Даже у твари Бездны! Кем-то же ты дорожишь… Ты не думала, что и на тебя найдётся управа?!

Злость вырвалась наружу. Вилена открыла душу — как прежде, лицо.

— Очень скоро вся власть в мире будет принадлежать мне! Ты должна быть со мной заодно!

Я покачала головой:

— Ваше Величество, вы добились всего, чего хотели. Создали свою империю. Завтра ваш муж «случайно» умрёт, его безутешная вдова «последует» за ним, а вы в образе Агнии станете властвовать. Зачем вам я?

— Трудно всё время носить личину. Тебе, рождённой с даром менять тела, словно платья, этого не понять… а у меня дохнет уже третий архимаг! Помоги, морфа! Тебе ничего не стоит изображать меня время от времени. Я дам тебе всё, что попросишь. Власть, деньги, титул…

— Свободу.

— Разумеется! Ты будешь вольна в свободное время делать всё, что пожелаешь!

— Боюсь, — усмехнулась я, — у нас разные понятия о свободе. Я не могу принять ваше предложение, но своё оставляю в силе. Прощайте, Ваше Величество.

Королева снова набросила морок и обожгла меня свирепым взглядом:

— Ты пожалеешь, морфа!

***

— Где ты был? — взволнованно спросил меня Лейк.

Я устало опустилась на диван рядом с ним:

— Разговаривала с нашей новой императрицей.

— Принцессой Агнией?!

— Королевой Виленой… хотя очень скоро она примет облик Агнии.

— Она — морфа?!!

— Если бы, — я вздохнула, — она смесок. Сильный маг огня, совершенствовалась триста лет, постоянно находится под личиной… как я.

Во мне вспыхнул гнев. Миг — и я вскочил, сорвал с себя платье леди Шиани и развеял его в пыль. А потом стал собой. Настоящим.

Лейк глянул на меня, покраснел, быстренько сбегал к себе в комнату и притащил запасные штаны и рубашку.

— Надо тебе одежду заказать, — озабоченно пробормотал он.

— Определиться бы только, у мужского портного или дамского, — в сердцах бросил я. — К тому же, Вилена в ближайшем будущем собирается сама заботится о моём гардеробе… Лей, она не оставит меня в покое! Ей нужна чёртова морфа, ей трудно держать личину, она найдёт средство надавить на меня и добиться своего… Да просто издаст указ — и нас снова будут ловить, пытать, казнить, жечь!! А нам опять придётся бежать, скрываться, жить под мороком… Всю жизнь я только и делаю, что отступаю и прячусь!

Я вдруг понял, что дрожу от негодования.

Винари растерялся:

— Каэн, ты на меня злишься?

— Не на тебя, — помотал я головой, — на себя.

— А на себя-то за что?!

— За то, что думаю, как убежать. В Орхилл, а то и подальше! Что заранее готов сдаться. Раньше я бы так и сделал, уже на полпути из столицы бы были… Бросил бы всё — дом, строгов, людей, что нуждаются в моей помощи…

Перворождённый смотрел на меня, широко распахнув глаза.

— Я устал всё время убегать, Лейк, — глухо произнёс я.

Отрастив коготь на указательном пальце, я собрал волосы в хвост и укоротил их на треть. Отрезанная шёлковая масса на моей ладони подумала, дрогнула и серебристой змейкой уползла под кожу.

— Мне надоело жить в чужом теле, съёмных квартирах и с случайными соседями. Ты прав — я созрел для собственного облика, дома и семьи. Пусть эта семья состоит из винари, людей, строгов…

Пушистый колобок шлёпнулся мне на колени и запищал.

— …и этого наглого мера!!

***

Одежду мне мы подобрали через четверть часа в ближайшем приличном магазине, торгующим готовым платьем. Мужскую — рост и отсутствие груди решили вопрос. Да и сложением я походил скорее на хрупкого парня, нежели на плечистую девицу. Подгонять не пришлось: сидело на мне всё идеально. Молоденькие продавщицы своим хихиканьем и перемигиванием изрядно смущали, ровно до той минуты, когда Лей ревниво прошептал мне в ухо:

— Первый раз в моей жизни всё девичье внимание достаётся не мне! Вот кто ты, Каэн, после этого? И сам мне отказал, и девиц всех приворожил!

Я сделал вид, что не расслышал, но к шепоткам за спиной начал относится спокойнее. К тому же винари прибедняется! Готов поспорить на что угодно, одна из очаровательных помощниц сегодня же окажется в его постели. Лей — это Лей, пять локтей неотразимого нечеловеческого обаяния.

Домой я явился разодетый не хуже высокородных, в состоянии между возбуждением от собственной смелости и сожалением о своей же глупости. Лейк всю дорогу прятал улыбку и старательно отводил взгляд. Решимость моя таяла с каждым встреченным прохожим, провожающим меня долгим взглядом. Никаких табличек уже не требовалось: о моей видовой принадлежности кричала каждая клеточка моего тела, а королевский регистратор наверняка поджидает меня у ворот… Честно признаюсь, последние шаги до дома я с трудом заставлял себя не бежать.

У дверей нас встречали Зента и Берт. И если в поддержке доброй великанши я не сомневался, то выражение лица вояки меня поразило. Ветеран смотрел так, словно он ждал врага на поле боя, а ему явился парламентёр и сообщил, что война окончена.

— Каэн, — дрогнул его голос, — неужели правда, что мы вас всех… извели?

— С последним представителем своего вида я столкнулся восемьдесят лет назад, — бесстрастно, как о чём-то незначительном, ответил я, — когда его сожгли на моих глазах. К сожалению, мне не удалось перекинуться с ним даже словом. Ходили слухи, что в Кассии нас вылавливали и позже, но я не уверен, что это соответствует действительности. Морфу нельзя определить по внешним признакам, ауру мы маскируем так, что я сам, стоя рядом, никогда не угадаю соплеменника. Так что, пока мы не начнём меняться… Почему ты спрашиваешь?

— Потому, что мне очень жаль, — склонил голову Берт. — По-настоящему жаль, Каэн! Что таких, как ты, больше нет. Зачем вы принимаете людской облик?! Настолько совершенные существа…

— Это вынужденная мера.

Не знаю почему, но мне захотелось объяснить. И не одному бывшему солдату, но и Зенте, не сводящей с меня восхищённого и ласкового взгляда, и Лейку, который всегда старался обходить болезненные темы.

— Раньше мы менялись только для себя. Принимая пожелания нашей пары: мужчина, женщина, повыше, пофигуристее… тела пластичны. Скучно жить в одном и том же образе тысячи лет. А потом мир заполонили люди. Мы не ожидали нападения и оказались беспомощны. Мой вид был истреблён прежде, чем мы осознали, что происходит. С нами не сражались, нас уничтожали. Не брали в плен, не ставили условий, не слышали просьб о мире… Нам некуда было бежать, а сопротивляться мы не умели. Мы начали скрываться в человеческом облике — оказалось, что чтение ауры даёт возможность создать точную копию её владельца. Так мы выиграли несколько веков жизни и постоянной травли…

— Каэн, — очень серьёзно посмотрел на меня человек, привыкший сражаться, — я видел, на что ты способен. Пространственные переходы, полное подчинение стихий, ментальное воздействие, целительство… Подозреваю, это далеко не всё! Почему при таком запредельном уровне владения магией вы не дали отпор?!

Я вздохнул. И предельно честно ответил:

— Мы не умели убивать. И не хотели. Каждого из нас воспитывали в уважении к любой разумной жизни… а людей мы пусть и презираем, но считаем себе подобными.

— Солнышко, — подбоченилась Зента, — хоть нам-то ты голову не морочь… Это ты-то людей презираешь?! Да Святая Алтея рядом с тобой — кичливая зазнайка!

Рядом фыркнул Лейк. Берт подмигнул ему. Демоны, у меня теперь что — два телохранителя?!

— Пойдёмте-ка лучше обедать, — властно заявила Зента.

Дом в столице, два охранника, потрясающая кухарка, собственный выезд… давно мер о себе не напоминал! И как я всё это буду содержать? Вернее, на что?

— Лей, — повернулся я к винари, — после обеда надо поговорить.

***

— Ух ты! — Я аж присвистнул.

— Наш кабинет, — просиял перворождённый. — Нравится?

Обведя восхищённым взглядом ряды книжных шкафов, солидный стол полированного дерева, два великолепных кресла за ним и несколько поменьше, но, несомненно, тоже удобных — перед, я оценил старания друга. Плотные занавеси на окнах, мягкий ковёр в тон на полу.

— Лей, ты волшебник, — в порыве благодарности я бросился обнимать винари. — Когда ты успел?!

Юноша задрал нос:

— Пока ты с королевой общался! Вот зачем ты к ней один попёрся? И не сказал ничего!

Я нахмурился:

— Потому, что в Шерхе почувствовал в ней угрозу. И не хотел втягивать тебя. Надеялся договориться…

Лейк вспыхнул, не дослушав:

— Что значит — не хотел втягивать?! Каэн, мы партнёры, напарники, друзья, наконец! Когда ты перестанешь видеть во мне мальчишку?! Если я не владею магией, это не значит, что я бесполезен!

— И я в этом не раз убеждался, — примирительно кивнул я, — Ревил, Сайде, Парза… Список мест, где ты спасал мою шкуру, можно продолжить до бесконечности. Лей, везде, где мне угрожают люди, твоя помощь необходима и бесценна. Но Вилена — смесок, в Шерхе я это только заподозрил, сейчас удостоверился. Она сильная, словно винари, притом наделена человеческой подлостью и жаждой власти. От такой в любой момент можно ожидать удара в спину. Я защищён заклинаниями и давно привык о подобных мелочах не волноваться. А если со мной будешь ты, придётся отвлекаться на то, чтобы заботится о твоей безопасности.

— Лишний раз подумать обо мне тебе не повредит, — надулся Лейк.

— Предпочитаю думать о тебе в более спокойной обстановке, — улыбнулся ему я. — Мне хотелось бы обсудить с тобой другой вопрос.

Мой друг посмотрел на меня с любопытством.

— Лей, я никогда не спрашивал… В этом, как и во всём остальном, я доверяю тебе безгранично. Но сейчас наступил такой момент, когда хотелось бы понять, как нам жить дальше, чем мы с тобой обладаем…

— Ты — всеми мыслимыми и немыслимыми способностями, — перебил меня Лейк. — Я — умением драться, соблазнять и улаживать дела… Каэн, ты меня пугаешь! Неужели ты решил расстаться со мной?!!

— С ума сошёл?! — уставился я на него. — Как тебе такая глупость в голову пришла? Мера перегладил?!

— Просто я постоянно боюсь, — буркнул перворождённый, — что тебе надоест моё общество и в один страшный день ты исчезнешь… Я буду искать тебя по всем королевствам, нанимать сильнейших магов, собирать слухи — и никогда не найду. Окажусь рядом — и не узнаю, пройду мимо, так и не поняв, что та девушка или парень — это ты, и опять разминусь на годы! Каэн, если ты хочешь бросить меня из-за моих… притязаний…

— Успокойся, — я постарался придать голосу строгость, иначе винари сейчас совсем разнюнится, вон уже слезинка повисла на пушистых ресницах, — никуда я от тебя не денусь. Если хочешь знать, я от тебя завишу в гораздо большей степени, чем ты думаешь.

— Честно?! — расцвёл Лейк.

— Ты же за меня решаешь все бытовые вопросы, к которым я абсолютно не приспособлен. Только с тобой я стал нормально есть, спать, неплохо зарабатывать… Про это я и хотел спросить. Мы с тобой теперь не одни, надо содержать наше хозяйство. Дом, строги, люди… Лей, у нас есть хоть какие-то сбережения?

Перворождённый неожиданно широко ухмыльнулся:

— А как ты думаешь?

— Надеюсь, пара тысяч…

— А сто не хочешь? — усмехнулся Лейк. — Если с точностью до монеты — сто три тысячи пятьсот шестьдесят два золотых. Ты — весьма прибыльная морфа, Каэн!

Я настолько опешил, что «морфу» пропустил мимо ушей:

— Лей, быть не может! Нам никогда столько не платили! К тому же мы все эти годы прекрасно жили, ни в чём себе не отказывали! Ты в свободное время грабил банки?!

— Не грабил, — снисходительно заулыбался юноша, — а вкладывал. В коммерческие предприятия, выгодные предложения… Арелия активно торгует с Кассией, та с Лирией, и все тайком — с Орхиллом, а мы часто переезжали и оказывались в гуще событий и в курсе последних новостей… Я прислушивался и приглядывался. И использовал полученные данные, зачастую секретные, с пользой для нас. Покупал ценные бумаги, финансировал перспективные проекты. Ты зарабатывал джоли и отдавал мне их, не глядя, никогда не интересуясь, что я с ними делаю. Я мог бы промотать всё на попойки и весёлые дома — ты и тогда не сказал бы мне ни слова! Я пустил деньги в рост, Каэн. Счёт в банке, кстати, оформлен на твоё имя.

Мне пришлось обновить роскошное кресло. Ноги отказались держать.

— Лей, но банк требует отпечаток пальца, слепок ауры…

— Так ты всё это предоставил — в Сайде, помнишь? Твой первый крупный гонорар, семьдесят джолей. Заказ градоправителя.

Я с трудом отыскал в воспоминаниях тот давний-давний случай. Да, кажется, Лейк оттащил меня тогда в местное отделение какого-то очень внушительного торгового дома…

— Лей, ты же ведь шутишь? Вещи, о которых ты говоришь — это же крупным дельцам не всегда удаются! Спрогнозировать события, верно рассчитать прибыль… Где ты этому научился?! Ты как-то обмолвился, что даже в школу не ходил… — я запнулся.

— Верно.

Винари сел рядом со мной, закинул ногу на ногу — прекрасный и утончённый перворождённый, идеальный от ровных кончиков ногтей до носков щегольских сапог.

— Каэн, знаешь, что в тебе больше всего привлекает? Ты не лезешь в душу. Особенно когда чувствуешь боль. За тридцать лет ты не задал мне ни одного вопроса, который задел бы меня за живое. Ни разу не поинтересовался, откуда я, где мои родные, почему я оказался в той жуткой камере в Пехте… И за это я тебе бесконечно благодарен! Потому, что, если бы ты спросил раньше, я не смог бы солгать, а потом от стыда перерезал бы себе вены.

— Лей, я и сейчас ничего не хочу знать! — живо вставил я. — Мне вообще на твоё прошлое плевать! Это я про школу так, сдуру! Забудь!

— Нет.

Юноша повернулся ко мне и решительно вздёрнул подбородок:

— Я давно собираюсь тебе рассказать. Ты ведь сам никогда не спросишь… и не узнаешь, кого ты пригрел рядом. Я очутился в той камере смертников потому, что я убийца. И убил я не одного человека, в порыве ярости защищая свою жизнь, а хладнокровно вырезал всю семью высокородных… своих хозяев.

Лейк смотрел на меня, не отрываясь, и в глубине чистых бездонных глаз разгорался злой огонь.

— Я был рабом, Каэн. Сколько себя помню. Не помнил иной жизни, не знал семьи. Я — чистокровный винари. Как я оказался у людей? Купили меня? Украли? Меня держали, как мера, — для собственного удовольствия. Красивую зверушку для ублажения господ. Постельную игрушку. Совратили в таком возрасте, когда даже тело моё было детским, не то что душа. Ты не представляешь, через что я прошёл, сколько унижений испытал… За непослушание меня наказывали магической плетью, не оставляющей следов на коже. Внешне меня уродовать не хотели, а то, что я испытывал, никого не интересовало.

Он на мгновение остановился, глотнул воздуха дух и продолжил:

— Высокородным и в голову не приходило обучать меня чему-нибудь, помимо плотских утех. Но один из них в шутку или прихоти ради научил меня читать. Я стал хорошим учеником, Каэн! Прочёл все книги, имеющиеся в доме, а этот дом принадлежал лорду Гирезу. Успешному коммерсанту, совладельцу банка, хитрому и предприимчивому дельцу. И книги были соответствующие — торговое дело, финансы, коммерция. В постели со своим… домашним питомцем он зачастую обсуждал с женой свои дела. Я слушал. Это было лучше, чем думать о том, что со мной вытворяют. Я жадно впитывал знания. Гирез обладал выдающимися способностями, умел получать выгоду из всего. Извлекал джоли прямо из воздуха без помощи магии! Если бы ему сказали, что раб, ублажая своего хозяина, одновременно перенимает его науку, он посмеялся бы…

Мне было больно смотреть на Лея, во власти воспоминаний дрожащего от ярости. Я никогда не видел друга таким — ожесточённым и безжалостным.

— А потом… я начал взрослеть. Люди очень мало знают о нас. Так и не поняли, почему мы в неволе не доживаем даже человеческого века. Всё очень просто, Каэн. После первых ста лет младенчества просыпается родовая память, включаются навыки тела, появляется влечение, способности к магии и древние инстинкты. Это сложный и мучительный процесс, наверно, в нормальных условиях его как-то контролируют старшие… Я провалился в это безумие один, мне было плохо и днём и ночью, выворачивало наизнанку, всё болело, в голове звучали голоса, захлёстывали картины прошлого, не моего — моих предков… Тогда я и узнал, что я — винари, услышал своё имя, вспомнил, что значит — убивать… Хозяину было безразлично, что со мной происходит, его волновало только собственное удовольствие. Меня буквально насиловали, снова и снова… И я сорвался. Я разорвал ему горло, Каэн, голыми руками… Потом, словно взбесившийся каес, прошёл по дому, оставляя за собой трупы. Ты знаешь, древние чтят жизнь! Кодекс винари, родовая честь, совесть… Кровь, кровь на руках, на губах, багровая пелена перед глазами… везде. Я плохо помню, как и когда меня схватили. Били, требовали признаться, сказать, кто меня подкупил, пытали, опять били… Я уже не понимал, чего от меня хотят, сознание покинуло, остались бесконечная боль, ледяной холод и тьма… Из которой меня вырвал свет. Глаза, сияющие во мраке камеры. Руки, несущие тепло — твои руки, Каэн. Ты стал для меня жизнью, моим избавлением, а потом и опорой, не давшей сломаться под грузом содеянного. Ты смотрел исподлобья, ехидно усмехался, и весь твой вид говорил: не стоит благодарности! Палачи, казнь, смерть — тьфу! Давай, приходи в себя, парень, нечего из себя строить калечного и убогого…

Я смущённо потупился:

— Лей…

— Каэн, это было самое правильное поведение! Если бы ты начал меня расспрашивать, жалеть, утешать — я довершил бы начатое тюремщиками Пехта. По понятиям винари я утратил право на жизнь, запятнал свою честь, осквернил имя. Твой нарочито невозмутимый вид, отношение ко мне, как к обыкновенному парню, способность не задавать ненужных вопросов, спокойное доверие и внешнее безразличие — удержало меня от самоубийства… Ты спас меня, Каэн, — не когда умер вместо меня на плахе, а после, позволив мне прийти в себя, собрать себя по кусочкам и найти мужество жить дальше. Ничего удивительного в том, что я попытался отблагодарить тебя — чем мог. Искусством приумножать джоли, к примеру. И если… если ты сейчас скажешь мне, чтобы я проваливал, что ты не хочешь иметь ничего общего с убийцей… я пойму. Каэн…

— Прекрати! — прикрикнул я на него. — И чтобы я этого больше не слышал! Ни про «расстаться», ни про «проваливай»!

— Ты спас преступника, Каэн…

— Я забрал из тюрьмы умирающего мальчишку, в припадке безумия совершившего ошибку. Я не оправдываю тебя, Лей. Но и не осуждаю! Даже гворл, над которым беспрестанно издеваются, способен развернуться и затоптать своего мучителя. И вообще… Кто я такой, чтобы судить? Мне повезло. Меня вырастила мудрая и добрая женщина… такая, как Зента. Я звал её матерью, она меня — солнышком. Свет, который тебя согрел, — отражение её любви… Давай похороним твоё прошлое. Ты вырос, Лей. Не сломался, не сдался… Считай, из твоего рассказа я услышал лишь объяснение твоим потрясающим умениям коммерсанта. Остальное умрёт в этом чудесном кабинете, который ты так замечательно обставил. Начнёшь ныть снова — получишь по шее. Понял?!

— Понял, — сквозь слёзы улыбнулся винари. — Всё-таки ты чудо, морфа! Ты уж извини, что я тебя так называю.

— Когда-то в этом слове не заключалось оскорбления, — признался я. — Мы сами так звали себя. Потом, когда способность менять свой облик стала нашим проклятием в глазах людей, название превратилось в ругательство. Но другого обозначения нет… Я — морфа, Лей. И, поскольку подобных мне не сохранилось, для последнего представителя вымершей расы поздно искать иные прозвища. Моё имя для всех — Кириани Нератс. КН.

— Каэн, — тихо повторил Лейк.

***

— Солнышко…

Я сердито нахмурился. Вот люди дурные! Что общего между мной и раскалённым световым шаром далеко в атмосфере?! Не буду откликаться, и всё тут!

— Малыш…

А это — больно. В груди родился тихий всхлип. Так звал Маени. Даже Киалэ предпочитал обращаться по имени… Но не открывать же своё истинное имя людям!

— Не зови меня так.

Чайра вздохнула, придвинула чашку с парным молоком:

— Пей, пока тёплое. И кренделёк возьми… Как же мне тебя называть?

Задумавшись, я машинально отхлебнул. Вкусно! Но что-то ответить надо. Иначе так и буду «солнышком» ходить… Мой род Ки-ри-а-ни Не-ратс. Название своего рода каждая морфа учит, едва начиная говорить. Я крутил слова на языке так и эдак, пока не выдал хмуро:

— КН.

— Каэн? — удивлённо переспросила женщина. — Не арелийское имя.

— Какое есть, — буркнул я.

— Каэн так Каэн, — послушно закивала Чайра. — Молочка налить ещё?

***

Я почему-то не сомневался, что королева очень скоро проявит себя. Вилена не походила на любителей откладывать обещания. И Берт, явившийся с известием, что за домом наблюдают, меня не удивил, даже не расстроил. Скорее, я возмутился. Так быстро?!

Лейк показательно размял руки. Винари не признают холодного металла. Они сами — оружие, грозное и неотразимое. Берт задиристо поправил рукоятку короткого кинжала, хотя по всему было видно, привык он к чему-нибудь посерьёзнее, вроде сабли или палаша. Я мило улыбнулся им, не став упоминать о том, что на доме с самого начала стоят мощные защитные чары. Обидятся ещё, пожалуй.

— Каэн, — словно догадавшись о ходе моих мыслей, заговорил Берт, — я представляю, что за заклинания ты мог применить для охраны дома. Архимаг не сразу снимет. Но за ворота ты один теперь не выйдешь, прости. Или я тебя сопровождаю, или Лей. Раз уж ты не желаешь меня нанимать, буду тебе служить, как винари, — бескорыстно и добровольно. Зато и приказать нам с ним ты не можешь!

Перворождённый, предатель, при этих словах одобрительно кивнул. А я пожалел, что вчера наотрез отказался принять вояку на службу, громко заявив, что не собираюсь пользоваться его бедственным положением. Пока ему нужна моя помощь — буду помогать. Захочет — уйдёт в любой момент. Ветеран с каменным лицом переспросил, правильно ли он понял, что в моём доме он может оставаться сколько угодно, и я сдуру бухнул «да», после чего Берт не поленился сгонять за Лейком и Зентой и в их присутствии принёс мне клятву верности, которую солдаты обычно дают королю… Если бы однажды Лей уже не проделал со мной подобный фокус, я бы разозлился и воспротивился. Но, наученный горьким опытом, а главное — понимая, что все мои старания теперь бессмысленны, я лишь махнул рукой. За что сегодня и расплачивался.

— Берт, — вкрадчиво произнёс я, — кажется, я передумал. Я с великим удовольствием найму тебя за жалование…

Громкий хохот — не только вояки, но и Лейка! — продемонстрировал мне, насколько я вчера погорячился.

— Поздно! — веселился винари. — Клятвы это уже не отменит! Это тебе не заклинание, это слово воина! Магией не снимешь, обратно забрать не заставишь. Честь солдата, Каэн! Слыхал про такое?!

Я был наслышан. Посему тяжко вздохнул и огляделся вокруг в тайной надежде обнаружить средство отвлечь свою непрошеную охрану от болезненной темы. И — Святой Кристоф! — кажется, отыскал! Вернее, оно нашло меня само.

На заборе сидело изящное создание, очень напоминающее долгоклюва, но только внешне. Магического вестника никогда не перепутаешь с птицей, у него, в отличие от живого существа, нет ауры. Люди, правда, умудряются ошибаться. Протянув руку, я поманил посланника к себе. Это была весточка от Иваса. Наш с Лейком без пяти минут друг и неизменный поставщик заказов просил о встрече — в любое удобное для меня время. Поскольку сам Ивас ни при каких обстоятельствах не покидал своего заведения, лишь от меня зависело, когда мы с ним увидимся.

— Ну, что, охраннички? — подмигнул я. — Я иду в город. Сами решайте, кто из вас станет моей тенью.

— Ты куда? — поинтересовался Лейк.

— К Ивасу.

Винари скривил губы:

— Трёх дней не прошло, он уже нашёл нам новую головную боль… Каэн, пошли его в Бездну!

— Обязательно. Но сначала схожу. Мне тоже нужно с ним кое-что обсудить. Да и интересно, что он хочет сказать. Возможно, речь не о работе. За этим он обычно зовёт тебя.

— Потому, что ты слишком разборчивый. За это не возьмусь — больно грязно, от того откажусь — заказчик не нравится… — Лей фыркнул. — Ладно, идите с Бертом. До «Трёх гворлов» отсюда рукой подать, хотя я бы на твоём месте не рисковал, сразу перенёсся.

— Окажись ты на моём месте, ножками ходить разучишься, — ухмыльнулся я. — Погоди, через пару веков ты станешь первым винари, обросшим жирком, с отвисшим пузом и вторым подбородком.

Перворождённый в ужасе оглядел свой идеальный торс и подтянутый пресс и предпочёл сбежать. Лишнюю складочку там обнаружил, что ли? Или на точёный профиль решил полюбоваться, убедиться, что с шеей всё в порядке?

— А ведь он прав, — заметил Берт, — магией надёжнее. За домом следят.

Мало мне было одного Лейка! И ведь с воякой насмешки не подействуют, вон как сурово нахмурился, защитничек! Я плюнул и разорвал пространство.

***

Ивас ждал меня в отдельном кабинете. Он неплохой маг, огневик, а если бы не был человеком — освоил бы и воздух: парные стихии хорошо сочетаются. К сожалению, я открыл ему знание о спящих возможностях, когда владельцу самого успешного в Айгере ресторана шёл восьмой десяток. Вряд ли он успеет овладеть капризной ветреной стихией в полной мере. Маги, конечно, как и высокородные, живут подольше обычных людей, но с возрастом способности осваивать новое снижаются. Хотя, глядя на моложавого, стройного мужчину без единой морщинки на лице, его почти девяносто лет ему ни за что не дашь.

Поскольку я всегда прихожу на встречу в новом облике, у нас давно отработана система опознавания. Появляясь в «Трёх гворлах» я на секунду приоткрываю ауру. Специальное заклинание реагирует и даёт знать хозяину, что я прибыл. Такая же процедура происходит и с Лейком, только ауру он не прячет. Поэтому я сразу поднимаюсь из общего зала наверх, заранее зная, что меня встретят. Берта я попросил подождать меня внизу, перекусить и выпить, но он упрямо помотал головой и заявил, что будет стоять за дверьми. Мол, за день насиделся, с Зентиной стряпнёй ничто не сравнится, а пить охранникам положено только вне работы.

С владельцем лучшего в Айгере ресторана мы сблизились очень неожиданным образом. Так получилось, что, выполняя очередной заказ, я случайно узнал о том, что Иваса собираются бесцеремонно отправить в Бездну. Магам ведь не светит ни рай, ни ад, по уверениям жрецов. Недаром их Неназываемый и сам талантами не блещет, и в других не приветствует. Я не Святая Алтея и не бросаюсь помогать всем без разбора, однако очень уж вопиющим мне показался случай. Чтобы юная жена, совсем девочка, вытащенная из беспросветной бедности, почти нищеты, для всех милая и кроткая, травила с изощрённой жестокостью, добавляя яд такими крохотными порциями, что ни один целитель не заподозрил подвоха! И ради чего! Чтобы объединится с собственным пасынком и промотать мужнино и отцовское наследие! Я не сдержался, пришёл и выложил всё намеченной жертве. Нежный супруг и любящий отец не поверил, пришлось принимать его облик и вскоре «умирать» от последней дозы. Стоя под мороком у собственного хладного тела, Ивас наслушался и насмотрелся такого, что предприимчивую парочку вскоре ждала тюрьма. Насколько мне известно, сына Ивас изредка навещает, приплачивает тюремщикам за то, чтобы жизнь заключённого была сносной. Предавшую жену — нет.

— Каэн! — радостно повернулся ко мне ресторатор — и опешил. Застыл, заворожённо не сводя взгляда. — Демоны меня побери! — наконец выдохнул он. — Каэн, откуда, из каких глубин человеческих представлений о совершенстве ты вытащил это?! Клянусь Святым Мафеем, покровителем всех кулинаров… Если на свете есть место, рождающее подобных созданий, я немедленно бросаю всё и отправляюсь туда!

— Насколько мне известно, я родился где-то в горах между Арелией и Лирией, — проворчал я. — Тебе там делать нечего: сейчас это полностью безжизненные долины.

Ивас несколько секунд откровенно любовался мной, напряжённо обдумывая услышанное, затем ахнул:

— То есть это… Это и есть… твой настоящий…

— Так выглядят морфы, — резко оборвал я его, теряя терпение. — Вернее, выглядели. Считай, я решил показать людям последний экземпляр.

Мужчина уже спокойнее и внимательнее пригляделся ко мне:

— Ты злишься… Есть причина? Такому явному вызову?

— Твой последний заказ столкнул меня со смеском. Умным, подлым, беспринципным и занимающим высокое положение. Он — точнее, она, это женщина — стремится к власти. Создаёт единую империю. Желает, чтобы я служил ей.

— Ты отказался.

Ивас произнёс это без малейшего сомнения или упрёка.

— Она не приняла отказа. Настойчивость винари и наглость человека… прости за честность. Намерена добиться своего любой ценой.

— Ты сказал ей, что никогда не вмешиваешься в политику? — ресторатор сдвинул ровные брови.

— Вилену не устраивает нейтралитет. Ей нужна моя сила, моя магия, а в идеале — моя абсолютная покорность.

Ивас уцепился за главное:

— Вилену?! Королева — смесок?!

— Королева давно на небесах. И скоро отправится туда официально — сопровождать своего безвременно почившего супруга. По дороге к ним присоединится и дочь — вот уже два дня жена покойного короля Лирии и наследница двух престолов. Смесок займёт её место. Она привыкла жить под личиной, проблема в том, что даже в объединённых королевствах не набирается достаточное количество архимагов, способных долго эту маску поддерживать.

— Она рассчитывает, что с этим справишься ты?

— О пределах моих магических способностей Вилена только догадывается. Ей нужна морфа — подменять её в нелёгком деле обмана подданных в имперском масштабе.

— А она видела тебя… настоящего? — невпопад спросил Ивас.

— Нет. Разве это имеет значение?

— Боюсь, — грустно усмехнулся мужчина, — при первом взгляде на тебя ей срочно потребуется ещё и император… Каэн, ты ведь не согласишься.

Я обречённо кивнул.

— У нас с ней слишком разные понятия о мире, свободе и будущем… В той империи, о которой мечтает она, мне нет места.

Ресторатор внимательно посмотрел на меня серо-зелёными, очень светлыми для уроженца Алерии глазами:

— Каэн, я могу только предполагать… Тебе немало лет — по человеческим меркам. И ты научился жить среди людей. Виртуозно прятаться, маскировать ауру, скрывать невероятную силу. Исчезни ты сейчас из Айгера — тебя не отыщет никто. Почему вместо того, чтобы затаиться, ты предпочёл открыть себя миру?!

— Лейку я сказал часть правды: что устал убегать. А тебе признаюсь полностью: мне надоело жить во лжи. После указа Фернара никто не посмеет меня обвинить лишь на том основании, что я — морфа, от фанатиков я в состоянии защитить себя сам… Так почему я до сих пор унижаюсь?! Почему я должен постоянно носить личину? Смесок под ней вынашивает свои мерзкие планы — а что скрываю я?! За всю свою жизнь я не совершил ничего, что осуждается даже вашими законами. Не убивал, не грабил, не применял незаконной магии… Просто убегал и прятался. Если меня всё равно не хотят оставить в покое… что ж… Я не лез в политику… Так может, в этом и проблема? Что мы отдаём право распоряжаться нами в негодные руки, а сами покорно терпим последствия? Мои сородичи — мудрые, благородные, могущественные — не встревали в дела людей! Не нарушали своего безмятежного покоя заботами об управлении тысячами существ — и к чему это привело?! Те недостойные человеческие особи, что выбрались наверх и повели за собой массы, нас же и уничтожили!

Я перевёл дух и продолжил:

— Ивас, во всем королевстве я не знаю мага, способного противостоять Вилене. Кроме меня. Да, я не хочу воевать с людьми, более того — не умею, но смеску я обязан дать отпор. Если я сейчас в очередной раз сбегу, как раньше до меня устранились все мои предки, возможно, мы увидим империю, в которой не останется прав ни у кого. Морфы — исчадия Бездны. Винари — соблазн демонов. Считай, нас уже нет… Кто мешает пойти дальше? Уничтожить всех магов — нечего творить непотребства, неугодные Неназываемому! За ними — учёных: большие знания — большие печали. А там найти ещё кого-нибудь, отличного от среднего человека. Поэтов, художников, гениев — всех, кто выделяется!

— Ты хочешь выступить открыто?! — прозрел мужчина. — Один против сотен?!

— Я много лет пытался этого избежать, — горько улыбнулся я, — делал вид, что пламя костров выжгло из моей души гордость. Только я — морфа, Ивас. Последняя морфа, которую вынуждают воевать! И бой этот я приму в своём настоящем облике. Если я погибну — как ты говоришь, один против сотен — пусть люди запомнят мою расу не чудовищами и не комками слизи! Вся моя вина — что я не такой, как вы, не имею пола, могу менять облик и живу тысячи лет…

Ресторатор прошёлся по комнате, зачем-то поднял со стола бокал с вином, повертел в руках, посмотрел через него на свет, вспыхнувший рубиново-красным в лучах солнца, поставил обратно.

— Поправь меня, если ошибусь… Ты владеешь всеми стихиями?

— Да.

— Уровень?

— Не знаю. В человеческих системах измерений этого нет, свои я не успел изучить. Разрывы пространства для меня забава.

— Я помню, ты способен влиять на животных… Насколько?

— В пределах Айгера могу позвать любое. От гворла до мера. Попросить выполнить мою волю.

— Не подчинить?

— Нет. Они послушают и так. Морфы — их создатели.

Ивас содрогнулся:

— Я чего-нибудь не знаю?

— Могу взять силу из всего, что меня окружает. Земли, камней, деревьев, облаков, солнечного или лунного света. Вижу в полнейшей темноте. Слышу при желании на тысячу локтей вокруг… или чуть больше. То же касается запахов. Ещё… — я запнулся на миг, — всё, что я сказал про животных, относится к людям. Живым. Мёртвые слышат меня только три дня, потом они для меня недосягаемы.

— Каэн, — произнёс мужчина негромко, после недолгой тишины, — то, что ты говоришь о вынужденной войне… Это будет не война, а бойня. Ведь ты сейчас, не сходя с места, способен легко уничтожить Айгер.

— Могу, — не стал отпираться я.

Ивас склонил голову:

— Морфа, прекрасная и бессмертная, венец творения, могущественнейшее создание… Если я скажу тебе, что трепещу, то признаюсь лишь в малой толике своих чувств. Веришь ли, Каэн, от желания рухнуть перед тобой на колени удерживает лишь сознание того, что тебе это придётся не по вкусу. Но у меня ощущение, что ты поделился со мной своими мыслями с такой предельной откровенностью не просто так. Что я могу для тебя сделать?

— Удержи меня, — сказал я просто. — Напомни мне, что я разумное существо, не убивающее себе подобных. Что я нарушу обещание, данное приёмной матери. Что в этой бойне может пострадать Лейк, мой самый близкий друг, и другие, ставшие дорогими моему сердцу люди. Найди слова, чтобы остановить меня.

— Нет, — бросил Ивас.

Мужчина выпрямился и впился в меня требовательным взглядом:

— Не в моих интересах тебя удерживать. Бездна! Да во всей столице, во всей Алерии не найдётся ни одного человека, который потом не проклянёт меня, если я это сделаю! Каэн, я не встречал никого, кто бы при такой силе так боялся навредить любому живому созданию. Я не верю, что твой вызов смеску причинит кому-то вред. И точно — принесёт свободу! Не робкий указ Фернара, а настоящее равенство, всем — потому что для тебя мы все равны, даром что сравнительно слабы и жалки. Если есть какой-то выход победить без жертв, не сомневаюсь, ты им воспользуешься. Иди и бейся, морфа!

Настал мой черёд отвернуться к окну. Над Айгером садилось солнце. Золотило крыши, лизало шпили. Зима заканчивалась.

— Ты тоже хотел со мной поговорить, — напомнил я.

— Да. Мне передали для тебя посылку.

Ивас пошарил в кармане и вытащил на свет маленькую коробочку:

— Держи. Принесли из банка с курьером. Я не заглядывал, только проверил на предмет магии. Сильные охранные заклинания, одноразовые. Если настроены на тебя — саморазрушатся, когда станешь открывать.

Я присмотрелся. Картонная коробочка, обтянута чёрным бархатом, такая крохотная, что даже кольца толкового не поместится. Чары как чары, ничего особенного. Обычная охранная магия, настроена на определённую ауру. Мою? Сейчас проверим.

Любопытство морфы!

Едва я приоткрыл крышечку — та поддалась без усилий — мне на ладонь скользнуло нечто. Живое — не живое, не разобрать! Тусклая капля расплавленного металла. Обжигала она, во всяком случае, не хуже. Я не вскрикнул лишь потому, что жжение тут же исчезло. Капля потухла, подмигнула мне крошечной вспышкой белого огня в глубине и бесследно впиталась в кожу.

Мы с Ивасом остались стоять с распахнутыми глазами и отвисшими челюстями.

— Это что было?! — опомнился ресторатор.

— Не знаю… — так же обалдело откликнулся я. — Бездна! Оно теперь что — во мне?!!

Я распотрошил коробку. Никаких знаков, надписей, отпечатков. Наложенные заклинания рассеялись, словно они мне померещились. Прислушавшись к себе, я не заметил изменений. Присутствие чужого не ощущалось совершенно!

— Ты в порядке? — опасливо спросил Ивас.

— В полном, — для подтверждения я перетёк в его облик и обратно. Никакой разницы!

И что мне с этим делать?! Понять хотя бы — подарок или проклятие?!

— Когда её принесли?

— Дня два назад, ближе к ночи.

В это время я был в Шерхе, спасал Берта. Вилене ещё не представился, так что едва ли это её происки. Чья-то шутка? Месть? Награда или кара от бывших клиентов? Про связь Иваса с Каэном, сильным магом-универсалом, берущимся за сложные заказы, связанные со сменой облика, знало достаточное количество людей. Без определённой известности не найдёшь новых нанимателей. Только меня не покидало ощущение, что эта посылка предназначалась именно морфе. Или я выдавал желаемое за действительное?

«Каэн… Ты сейчас здорово рискуешь?»

Одно то, что я старательно гнал любые мысли о нём, заставляло меня злиться ещё больше. Но почему-то я был уверен, что необычная капля была знаком от него.

— Ивас, ты ведь частенько жил в Лирии?

— Не жил, но постоянно летал, пока отношения между королевствами не испортились окончательно.

— Как долго?

— Полвека назад первый раз рискнул и мотался лет сорок. Многие пряности растут только на юге, в Арелии они запредельно дороги, приходилось налаживать поставки самому. Представь, лишь аррек придаёт блюду настолько изысканный вкус, что старое жёсткое мясо серха идёт не хуже парного! А пайж? Одной щепотки достаточно…

— Тебе приходилось бывать при королевском дворе? — мне пришлось его оборвать, иначе рассказ о южных специях грозил затянуться надолго. На свою любимую тему ресторатор готов был рассуждать часами без устали.

— Случалось. Некоторые значительные уступки можно получить лишь от первых лиц. Один мой договор Олаф подписал лично!

— Ты встречался с его женой и детьми?

Мужчина покачал головой:

— У Королевы Оланьи только один сын — Тэйри, наследный принц. Пренеприятный был мальчишка, надо признаться! Хотел бы я посмотреть, что из него выросло.

— Увы, — разочаровал я Иваса, — теперь это затруднительно по причине его трагической гибели сразу после свадьбы с нашей принцессой. Меня занимает другое. Не слышал ли ты о наличии у него брата-близнеца?

— Святой Кристоф и все его чудеса! С чего такая мысль зародилась у тебя в голове?! Оланья и с одним-то не справлялась, несмотря на нянек и воспитателей. Несносный отпрыск терроризировал своими выходками всех хуже капризной девчонки. Было бы таких двое — Олаф сбежал бы из дворца!

— Второй мог быть совершенно другим. Мягче, спокойнее, дружелюбнее…

Ивас с нескрываемым интересом поглядел на меня:

— Каэн, тебе что-то известно?

— Не уверен. Скажем так: я собственными глазами видел двух принцев. Отличающихся лишь аурой и поведением. И если сгоревший в храме Шерха Тэйри симпатии у меня не вызвал, то другой… попросил меня о помощи. Зная, что я — морфа.

«Не бросай меня!»

Я и не бросил. Это он исчез! Без предупреждения, объяснения… хотя бы записку оставил!

Ресторатор сосредоточенно думал:

— Этот второй — просто похож?

— Внешне — полная копия. Разница внутри… Огромная. Мой телохранитель, бывавший при лирийском дворе, тоже уверяет, что принц — единственный ребёнок. Вилена явно убеждена, что путь к трону свободен, а она-то точно знала бы о втором претенденте. Но не мог же я так ошибиться! Человек, слабый маг воздуха, двадцать семь лет… Ни один архимаг так не подделает ауру!

— А морфа? — неожиданно заявил Ивас. — Ты — смог бы?

— Считаешь, я об этом не подумал? — мрачно откликнулся я. — Для морфы он слишком легко позволил себя убить при нашей встрече. И ауру настоящего Тэйри он скопировал бы полностью, без разночтений — с надменностью и властолюбием, заносчивостью и презрением. Ауру нельзя изменить, только скрыть. Его же аура… удивительно светлая, чистая. К тому же какие-то моменты из разговоров, упоминание о матери… Он не морфа. И не Тэйри! Бездна!! Дорого бы я дал за то, чтобы понять, кто он, почему появился в моей жизни, куда исчез… или чтобы просто узнать, что с ним всё в порядке…

Ивас отвернулся, отошёл к столу, поднял бокал и на этот раз осушил его — залпом.

— Каэн, — сказал он, глядя на кроваво-красный закат, — кажется, я понял настоящую причину объявленной тобой войны. И если то, что я знаю о древних, правда, мне заранее жаль тех, кто встанет у тебя на пути. Легенда о Элаур… Вы действительно выбираете раз и навсегда?

— Не знаю, — соврал я. — И не представляю, о чём ты.

***

Мы с Бертом подошли к дому уже в сумерках. Огоньки светильников весело перемигивались над головами. Лейк выбрал прекрасное место для покупки — рядом с центром города, улицы широкие и хорошо освещённые, район спокойный и престижный, и магазины поблизости, даже храм вон виднеется.

— Пойду строгов проведаю, — сообщил мне вояка, едва закрыв за нами ворота. — Важные у тебя зверюги, лопают за троих, возят за десятерых. Откуда такие красавцы?

— Подарок, — скрипнул я зубами.

Мне сегодня все будут напоминать о том, о чём я не хочу думать?! Прибавив шаг, я почти влетел в дом. В холле почему-то не горел свет… странно. У винари ночного зрения нет, а после той тюрьмы он не переносит темноту.

— Лей! — крикнул я.

Никто не отозвался. К девицам, что ли, ускакал? Ладно, пусть душу отведёт. Я направился в кухню. Не стоит ради меня одного ужин в столовую таскать, поем по-домашнему. Чайра частенько баловала меня, кормила, пока готовила, прямо у печи, с пылу с жару. Надеюсь, Зента не откажет изголодавшейся морфе в кусочке мяса… или двух-трёх… пяти точно хватит.

В кухне горел светильник. Великанша дремала в кресле, голова свешивалась на грудь, ленты от чепца болтались до колен. Утомилась, бедная. Ну, я тихонечко. Порыскаю в поисках еды, в холодильном ларе точно должно что-то быть, магией подогрею — и отлично. Вот свежеиспечённый хлеб под полотенцем. А что это у нас под крышкой в горшке? Я схватился за ручку и тут же выронил её, обжёгшись. Тяжеленная крышка грохнулась о каменные плиты пола и покатилась с громким звоном. Я в ужасе замер. Всё, разбудил…

Зента не шелохнулась. Похрапывала себе дальше. Мне стало не по себе. Подойдя, я на всякий случай проверил ауру. Бездна! Великий маг, называется! Да она же под заклятием! В два пасса я снял чары, женщина очнулась, завозилась, подняла глаза — и увидела меня:

— Каэн, солнышко, ты когда пришёл? Ой, темень-то какая за окном, ночь уже? Как же это я… заснула и не заметила… Ты же голодный! И лапуся не кушал, сейчас я живенько…

— Лей не ужинал? — переспросил я, всё более беспокоясь. Чтобы перворождённый умчался на свидание, не подкрепившись?!

Получив утвердительный кивок, я развернулся и помчался наверх, попутно везде зажигая свет. Если застану Лейка, уединившегося с очередной очаровашкой, придушу, клянусь Святым Берге! Кабинет — пусто. Гостиная — никого. Моя спальня — для порядку надо заглянуть. Комната для гостей, вторая… Спальня винари. Ну, берегись, прелестницы!

В комнате меня поджидала заправленная кровать… розовое покрывало, тьфу, гадость! Свежий букетик огнецветов в вазе, приготовленная чистая рубашка — и никаких следов друга.

— Лей! — позвал я, уже особенно не надеясь.

— Каэн! — окликнул меня голос Берта от двери. — Я проверял охранки. Одна уничтожена. Грубая работа, но действенно. Кто-то у нас был, но ушёл. В саду никого, и внизу, кроме Зенты, тоже.

— Строги в порядке?

— В абсолютном. Но стойла в дальнем конце участка, а защиту взломали недалеко от ворот… Каэн, Лей не собирался никуда выходить. К нему должна была девушка прийти, он меня известил… чтоб я не волновался, что у нас гости.

На всякий случай я проверил спальню магией. И на мерзком розовом покрывале вспыхнули не менее отвратительные слова:

«Я предупреждала, морфа!»

***

— Я с тобой, — в третий раз повторил Берт.

— Ты остаёшься охранять Зенту, — уже сурово ответил я. — Она не маг и нуждается в защите. Считай это своим заданием. Не справишься — накажу со всей строгостью! Ясно?

— Слушаюсь! — вытянувшись в струнку, по-военному отрапортовал Берт.

Давно бы так! Великанша, стоявшая рядом, тихонько всхлипнула.

— Никуда не выходить. Никого не пускать. Запритесь изнутри, я поставлю защиту.

Вояка угрюмо кивнул. Я быстро вышел за порог и сотворил обещанное. Это не механические ловушки, это непроходимая стена огня и ветра, за которой ждут вода с землёю. Теперь — я спокоен… нет, не совсем.

Подойдя к стойлам, я позвал строгов. Звери довольно зашипели. Открыв дверь, я отодвинул задвижки и выпустил обоих.

— Сдаётся мне, так будет лучше, — пояснил я внимательно слушающим меня чёрным громадинам, — вы — не обычные животные, никуда не улетите. Возможно, даже сумеете помочь. А я… пошёл воевать.

Янтарные и медовые глаза одобрительно мигнули, и два языка облизали моё лицо.

— Не отравитесь, — улыбнулся я.

Ответом мне послужило насмешливое фырканье.

Разорвав пространство, я вышел в той самой комнате королевского дворца, где утром разговаривал с Виленой. Не хотел сразу открывать своё присутствие, накинул морок невидимости, полностью экранировал ауру. И отправился на ночную прогулку по роскошным покоям. Вдруг что-то полезное услышу? Шутка, конечно… Я искал Лейка. Будь он человеком — найти его не составило бы труда. Людей, как я признался Ивасу, я чувствую на расстоянии. Но винари я способен почуять на полсотни локтей, не больше. Дворец же в Айгере огромен.

Не сомневаюсь, что Вилена держит перворождённого при себе. Не в тюрьму же его бросать! И вреда она ему не причинит… пока, во всяком случае. Убеждённая, что я сделаю всё, чтобы друг мой остался в живых. Но при этом невероятная красота винари — неодолимый соблазн для иных надругательств… Я не допущу повторения пережитых Лейком издевательств! Ускорив шаг, я превратился в смазанную тень.

План дворца я знал неплохо. Высокородные — первые интриганы Алерии и часто прибегали к моим услугам. Одна леди Шиана пользовалась своей копией раза три. Как-то я подменял даже короля — с согласия Фернара, конечно. Лично мы тогда не общались, он действовал через доверенное лицо, но честь какова! Поэтому бальные залы, оранжереи и библиотеки меня не интересовали. Комнаты придворных дам я тоже обошёл стороной — Лейк и не против был бы там побывать, но добровольно и не у всех, а Вилена вряд ли доставит ему подобное удовольствие.

Я целенаправленно стремился к королевским покоям. На месте лже-королевы я с винари глаз бы не спускал. Даже связанный Лейк опасен. Смесок об этом должна знать не хуже меня. Неизвестно ещё, как она схватила его… Он может быть ранен, искалечен… Бездна! Раньше я не сознавал, насколько привязан к снежноволосому красавцу. А сейчас… На моих руках сами собой отросли когти, каждый с хороший боевой нож.

Это ты пожалеешь, Вилена. Что не оставила меня в покое. Я предполагал подлость с твоей стороны, но не ожидал, что ты ударишь по самому больному. Сто двадцать два года я стремился жить в мире с людьми. Терпел многое… с десяток раз меня казнили, один из которых — вместо Лея. Лейк, друг, стихоплёт несчастный, главное — продержись! Читай дальше свои несносные стишки, води девчонок… да хочешь — я сам с тобой в постель лягу… Только выживи!! Мы поедем в Герсе и попрёмся на эту дурацкую ярмарку, и я разрешу тебе объесться сладостями до колик в животе…

Слабый звук мгновенно заставил меня замереть. Плач, подавленный, тихий. И аура… быть не может! Какая жестокость! Комната слева. Дверь заперта… Люди, вы видели, как морфа проходит сквозь стены? Словно через желе, только в два раза быстрее. Лучше вам на это не смотреть, считая, что за толстыми стенами и крепкими дверьми вы в безопасности. Я поступаю так не часто — потом всё тело, стыдно признаться — чешется неимоверно. Но рвать пространство, не зная, что за стеной, опасно: вдруг там шкаф, который я разнесу вдребезги?

Шкаф там был — но в дальнем конце комнаты. А напротив, в широкой нише, — кровать с балдахином. С одной стороны полог был спущен, с другой присобран витыми шнурами с кистями на концах. На кровати распласталась девушка, безжалостно сминая парадное парчовое платье, и рыдала горько, безостановочно. Лейком в этой комнате и не пахло, тем не менее я подошёл к кровати и склонился над плачущей. То, что я почувствовал из коридора, подтвердилось.

Принцесса Агния — это была она — меня обнаружила не сразу. Прошла пара минут, пока она не почувствовала, что рядом кто-то есть. Подскочила, уставилась… И так не красавица, зарёванная она выглядела просто ужасно. Я протянул ей свой платок:

— Вытри глаза, королева Лирии.

Девушка машинально взяла, сжала в кулаке. А я мучительно размышлял — что делать дальше? — пока она не произнесла спокойным слабым голосом:

— Спасибо…

Бездна! Если бы на её месте было животное, я не раздумывал бы! Злобное исчадие ада протянуло руку и сняло с девушки смертельное проклятие. Живи, глупышка…

— Не за что, — вздохнул я и ушёл. Опять через стену. Обчешусь весь…

Принцесса. Значит, скоро и комнаты королевы. В ладонях появился странный зуд. А через миг меня пронзило ощущение узнавания. Лейк! Я подавил желание броситься навстречу. Вилена не дура. Меня поджидает во всеоружии. Любопытно — она почувствует меня под мороком?

Не почувствовала! Сидела, напряжённая, в своём настоящем облике, в мягком кресле локтях в десяти от стула, к которому был прикован цепями Лей. Правильно, перворождённых только железом и удержишь, любые верёвки он порвёт. Винари щеголял шикарной ссадиной на скуле — след пощёчины от нежной ручки королевы, унизанной перстнями, — и магическим кляпом во рту. В остальном он был цел — я внимательно прощупал ауру и вздохнул свободнее. Подойдя вплотную к Вилене, я практически навис над ней. Затем снял морок и со всей силы хлестнул её по щеке. Жаль, когти не рвут кожу так, как кольца!

— Бить связанных — подло, — выплюнул я в лицо смеску.

Когда нам кто-то нравится, наши глаза сияют. А ненависть полыхает в наших глазах багряным огнём. Люди этого не знали: нас убивали задолго до того, как успевало разгореться это пламя. И Лейк впервые видел меня таким… за тридцать лет я никого не возненавидел так, как эту полукровку. Винари наблюдал за мной с изумлением, трепетом и обожанием.

— Ещё раз когда-нибудь прикоснёшься к нему — я искалечу тебя, — сообщил я королеве. — Без малейшего сожаления и сострадания. Ты поняла?

Вилена молча кивнула.

Не сходя с места, я превратил цепи Лейка в пыль и убрал кляп, попутно залечив ссадину.

— Подожди, — предупредил винари, — не вставай. Где-то должна быть ловушка.

— Здесь везде ловушки, — прошипела королева со злостью. — Он не уйдёт отсюда живым.

— Каэн, — выдохнул Лей, — за стеной полсотни магов!

— Пятьдесят жалких людишек, — ледяным тоном бросил я. — Вилена, ты меня оскорбляешь.

Полукровка смотрела на меня с необъяснимым выражением восторга, удивляющим меня до тех пор, пока я не вспомнил, что она впервые видит настоящий облик морфы.

— При нашей предыдущей встрече ты держалась куда вежливее, — выдохнула она, — куда девалось «Ваше Величество»?

— Тогда ты не угрожала моей семье.

Смесок расхохоталась:

— Винари — твоя семья? Постельная игрушка? Как мило! Злобная морфа и плюшевый мер!

Тратить время, объясняя ей, как она заблуждается, мне не хотелось.

— Лей, — повернулся я к другу, — ты мне доверяешь?

Перворождённый ответил мне таким же искренним и открытым взглядом:

— Да, Каэн.

— Тогда, — улыбнулся я, — жди меня дома!

Пространство можно и не разрывать, а перемещать любой предмет внутри него. Например, винари со стулом. Будет у нас в гостиной память о дворце, не в моём любимом стиле, но как-нибудь потерплю. Пока Вилена хлопала глазами, я занял не жёсткий стул — целый удобный диван рядом с ней.

— Теперь можно и поговорить. Не выношу давления, смесок. Кстати, можешь не рассчитывать на своих магов.

— Ты их убила? — вздёрнула бровь полукровка.

— Обездвижил. Не люблю насилия, но убивать мне нравится ещё меньше.

Вилена хмыкнула:

— А мне нравишься ты. Такая могущественная и безжалостная морфа. И выглядишь ты… божественно. Кровавый взгляд…

Меня передёрнуло. Она извращенка?!

— Вилена, чего ты добиваешься? Я уже сказал, что не желаю иметь с тобой ничего общего. Шантажом ты тем более ничего не достигнешь — силы не равны. В этом мире очень мало существ, которыми я дорожу, и защитить их я сумею. Ты же мне уже очень неприятна.

— Настолько, что вызываю желание убить? — усмехнулась женщина. — Как жаль, морфа… Или… как тебя называл твой любовник — Каэн? Какое красивое имя…

Про себя я злорадно подумал, что не имя. И не любовник. Вслух же сказал другое:

— А у тебя имя есть?

— Кайха, — назвалась она. — Славно звучит: Каэн и Кайха.

— Тогда повторю вопрос: чего ты хочешь, Кайха?

— Теперь — ещё и тебя, — женщина плотоядно облизнулась. — Каэн, ты говоришь о себе в мужском роде. Значит, ты — мужчина? А спал с винари?

— Я — морфа. Мои постельные пристрастия тебя не касаются. Ты долго собираешься увиливать от ответа?

Смесок явно успокоилась, первоначальный страх от моего появления уступил место напряжённой работе мысли.

— Мне нужна твоя поддержка, Каэн. Как я уже говорила, личину поддерживать нелегко. У людей мало магов, способных на это, собственных сил мне хватает на пару дней. Мало прийти к власти, надо её удержать. Объединённая империя требует внимания. Постоянно отвлекаться на поиски очередного смертника — досадная помеха.

— Придумай что-нибудь. Изобрази несчастный случай, изуродуй «Агнию». С твоей изворотливостью ты обязательно найдёшь выход.

Кайха усмехнулась:

— Ты умная… умный. Но я уже нашла выход. Соглашайся на моё предложение, Каэн. Стань императрицей. Первый раз я предлагала тебе стать тенью за троном. Сейчас предлагаю реальную власть. Ты очень красив, морфа. С таким спутником не жаль и поделиться короной.

Про себя я недобрым словом помянул Иваса. Напророчил, демоны его побери!

— Кайха, я не хочу власти. Ни тайной, ни явной. И с тобой быть, уж прости, не хочу. Что мне сделать, чтобы ты оставила меня в покое? Не тревожила мою семью, забыла о моём существовании?

Женщина поглядела на меня, словно колеблясь:

— Морфу можно заставить изменить облик насильно?

— Нет. И запереть в одном облике против воли — тоже.

Она подошла поближе, разглядывая меня:

— Какая необычная красота… Волосы словно жидкое серебро… Значит, ты наотрез отказываешься присоединиться ко мне, Каэн?

— Сколько раз я должен это повторить? — раздражённо бросил я. — Ты ничего не можешь предложить мне из того, что меня интересует. И сделать мне ничего не посмеешь.

— Ошибаешься.

Я не сразу понял, что это было. Лезвия вошли в тело одновременно со всех сторон, разрезая меня на части. Обычная, примитивная, холодная сталь… но откуда?! И как она прошла мою защиту?! А потом — меня окутала темнота и тишина, раньше, чем я почувствовал боль…

***

— Наставник, зачем мне магия винари? — обиженно спрашиваю я Вайрека.

— Дурень, — ворчит учитель. — Считаешь себя неуязвимым?

— Мне не страшны любые заклятия, — дерзко отвечаю я, глядя в старческие, слезящиеся глаза, — ни винари, ни человеческие. Никто не подкрадётся ко мне незамеченным, не атакует исподтишка.

— Как есть дурень, — качает седой головой Вайрек, — Ахе!

В меня летит шар огня… напугал! Привычно выстраиваю стену и понимаю, что в грудь упирается металл! Ещё движение, и в меня воткнётся клинок.

— Ахе, — поясняет учитель. — Оружие из воздуха. Пока я отвлекал тебя стихийным заклинанием, одновременно применил то, что ты пренебрежительно назвал заклятием винари. Кстати, ты убит, Каэн.

— Меня нельзя убить!

— Можно, дурень. И если ты не освоишь то, что выходит за рамки стихий, очень пожалеешь!

— Я у тебя пятнадцать лет торчу мальчиком на побегушках, — злюсь я, — сам говоришь, в стихийной магии мне нет равных! А теперь узнаю, что существует нечто, перед которой магия стихий бессильна!

— Ничего, ничего, — усмехается наставник, — поторчишь ещё десяток годков. Больно тороплив да самоуверен. Твоя хвалёная защита перед Ахе — ничто… Ты не почувствуешь его, пока металл не войдёт тебе в грудь или отсечёт голову, отрежет руку, раскрошит на сотню крошечных частей.

— Почему ты сразу не учил меня? — возмущаюсь я.

— Потому, что, кроме меня, в мире не осталось никого, кто им владеет… — Вайрек, древний, как мир, винари, тяжело поднимается с места, ковыляет в угол, где стоит кувшин с водой, с трудом наливает в стакан.

— Давай, помогу, — подскакиваю я.

— Помогай, — соглашается учитель. — Я и вижу уже плохо, Каэн, и руки ничего не держат. Две тысячи с половиной лет — это тебе не твои тридцать два.

— Тридцать три!

— Ох, какая огромная разница! — Вайрек улыбается мне подслеповатыми глазами. — Дурень, молодой, суетный… Учи Ахе! Помру — только в артефактах и останется… Мы в своё время много наделали — колечек там, перстеньков… Руку вскинул — и вот тебе, оружие винари… Столкнёшься однажды в своей жизни — вспомнишь меня…

***

Я понял, что уроки Вайрека спасли мне жизнь, лишь когда ко мне вернулся разум. Защита от Ахе, вбитая винари, хоть и с опозданием, но сработала! Я не мог пошевелиться, открыть глаза, я ещё с трудом дышал, но я выжил! Моё сердце, такое же, как у людей и винари, билось в моей груди, бежала кровь, и возвращались чувства.

В самые тяжёлые минуты люди вспоминают лица любимых, винари — голоса родных, а морфы — ауры… души близких. Внешность для нас не важна. И сейчас я видел перед собой душу… наверно, самую мне дорогую. Иначе почему я вспомнил о ней, а не о Чайре или Лейке?!

«Не бросай меня, Каэн»…

Я не знаю, как ты выглядишь. Не знаю твоего имени. Но если твой призыв я слышу на грани жизни и смерти — это что-то значит?!

— Каэн…

Сон? Бред? Твой голос. Или голос высокородного лорда?

— Каэн, всё хорошо. Я с тобой. Убить морфу непросто, правда?! Каэн, открой глаза! Посмотри на меня! Пожалуйста!

А если я боюсь смотреть? Если Ивас прав? Легенда о Элаур…

— Каэн, клянусь всем святым, ради одного твоего взгляда я переверну мир!

Хорошо. Я попробую. Подниму эти тяжеленные веки и увижу тебя. Ведь это не Бездна, это мир людей, в котором у меня не было надежды… пока не появился ты.

Руки. Тонкие пальцы, изящные запястья. След от кольца! Светлая кожа. Одежда… что-то тёмное. Волны белоснежных волос. Лицо — очень похожее я где-то видел… в зеркале? Правильные и чёткие черты, непонятно чьи — мужские или женские. Сияющие серебряные глаза… Сияющие?!!

— Каэн, я не морфа. Морфа моя мама. А отцом был винари. Такая вот забавная история, правда? Мы очень хорошо спрятались, никто не ищет морф среди королей. А у меня нет маминой магии, только облик могу менять… Каэн, ты меня слышишь?! Тебе плохо?!

Мне хорошо. Теперь, с тобой — хорошо. Вот только где мы? Я лежу на кровати, раздетый… от костюма должны были остаться клочья. Кровь старательно смыта… да, вон таз, губка… Обычно я убираю магией. И он — сидит рядом, склоняется, держит мои пальцы в своих ладонях, нежно прижимает к груди… какой красивый…

— Как тебя зовут? — губы повинуются с трудом, но я должен знать!

— Таир. Но для тебя — Сиэль.

Бездна!

— Ты спятил?! Своё имя! Подлинное имя!!

— Каэн, — серебряные глаза светятся совсем рядом, — я же считал твою ауру… Как и ты — мою. Мы выбираем один раз. Я — выбрал. А ты?

А я звал тебя, умирая.

— Сиэль… моё имя — Лэали.

Вот и всё…

***

— Маени, а что значит — пара?

— Твой выбор на всю жизнь. Не на жалкий человеческий век, а на две, три тысячи лет. Твоя половинка. Как Киалэ — для меня.

— А если я выберу неправильно? Ошибусь?

Мой родитель смеётся:

— Малыш, в этом и смысл! Если ты выбрал — ты не ошибся! Свою пару чувствуешь сердцем… иди сюда, я расскажу тебе сказку.

Маени сажает меня на колени, притягивает к себе:

— Давным-давно, когда в мире не существовало людей и королевств, жил один морфа по имени Элаур. Он был очень горд и заносчив и считал, что пары — это выдумка. И когда встретил свою собственную, нарочно прошёл мимо. Его сердце кричало, что он влюблён, а Элаур решил, что он сильнее этого. Пару Элаур звали Райнэ, и он не понимал, что происходит, почему его отвергают. Райнэ хотел объясниться, но Элаур не стал разговаривать. Так шли годы. Райнэ мечтал о семье, он пытался сойтись с другими морфами. Элаур было больно, но он делал вид, что ему всё равно. Райнэ искал ему замену, менял партнёров, но счастлив не был. И тогда он исчез, ушёл так далеко, что никто не знал, где он. Но однажды Элаур почувствовал, что без Райнэ ему не хватает самого главного в жизни — взаимной любви. Он понял, что не может дальше отвергать свою половину, что все усилия противиться зову сердца бессмысленны. Элаур бросился искать Райнэ — по всему свету, во всех землях, везде спрашивая о нём и не находя. Он просил прощения каждый день, каждый час, кляня себя за все утраченные годы, когда они могли бы быть вместе. Элаур забыл обо всём, кроме своей потерянной любви, и о том, как он сам разрушил своё счастье…

— Маени, — тереблю я родителя в нетерпении, — а они встретились?!

— Кто-то считает — да, а кто-то — нет, — улыбается мне Маени, — каждый решает для себя сам. Главное, малыш, чтобы ты тоже не прошёл мимо своего выбора.

С тех пор я всегда, вспоминая эту легенду, представлял себе цветущее поле. С одной его стороны шёл путник в запылённой одежде — Элаур, а с другой ему навстречу спешил Райнэ, и где-то посередине они встречались и заключали друг друга в объятия, чтобы больше никогда не расставаться.

***

— Таир… Где мы?!

— Это комнаты лирийских послов в королевском дворце. Я вытащил тебя сюда. Кайха считает, ты мёртв. Я подсунул им морок, который они сожгли. Ты был прав, я слабый маг, но у меня много отцовских артефактов. С помощью одного из них я нашёл тебя.

— Это та капля, переданная через Иваса?

— Да, маячок для того, чтобы знать, где ты. Он тебе не повредит, его не обнаружить магией, а я всегда смогу тебя найти. Каэн… Лэали… Как твои строги?

— Твои строги? — с ударением на первом слове переспросил я. — Тоже папин эксперимент?

— Мамин. Они всё понимают и сами выбирают себе хозяев. Этих хотели отдать в дар принцу, отправили в Айгер, я их забрал… Дальше ты знаешь.

— Они молодцы. Спасли жизнь одной очень хорошей женщине… Таир, я запутался. Лорд Тэйри — твой брат?

— Нет. Он сын Оланьи — настоящей. Жена Олафа умерла родами, мама заняла её место. Я принимал его облик — иногда, копировал ауру, носил такую же одежду. Костюм, который тебе подсунули, — надевал я в облике Тэйри, вот и получилась такая аура — принца и моя одновременно.

— А твоя мама жива?

— Да, она сейчас изображает Рахиза, первого лорда лирийского двора. Мама хотела, чтобы я женился на Агнии и занял место Тэйри, став королём Лирии. А Кайха всё испортила. С её желанием власти ей стало мало Арелии, понадобилось объединить королевства.

— Ну, ты ещё не всё потерял, — шутливо протянул я, глядя в сияющие глаза, — Агния пока жива, могу до покоев проводить… Она очень обрадуется воскрешению мужа!

— Каэн! — обиженно воскликнул Таир. — Как у тебя язык поворачивается! Я ни о ком думать не могу с той нашей встречи на мосту в Шерхе! Мне не нужен трон, не нужна власть… только ты, Лэали…

— Тише, — попросил я его, — не так громко…

— Каэн, — тонкие руки обняли меня, зарылись в волосы, — я сразу всё понял… Когда прочёл твою ауру… Раньше я думал — так не бывает, это легенды. Чтобы с первого взгляда всё в жизни стало неважным, кроме тебя.

Моё тело предательски отозвалось на прикосновения. Ему не нужны были слова — Таир говорил на языке душ… Я понимал, что меняюсь, и это было страшно и прекрасно одновременно…

— Таир… Сколько тебе лет?

— Сто двадцать семь. А тебе?

— Я старше… на два года. Таир… ты уже…

— Нет. Ни с кем. Я ждал тебя… ждала… Каэн… Какой ты красивый в своём облике! Твоя аура не преувеличила… Каэн, мы здесь одни. Комнаты защищены заклинаниями… Ты моя пара, Лэали!

Её тело подтверждало это. И моё — тоже.

— Сиэль… Ты уверена, что хочешь этого? Здесь, сейчас, так…

— Да.

Для людей понятие «стать мужчиной» весьма расплывчато. Для меня, первый раз в своём облике принимающем пол, это стало конкретным откровением. Спасибо Лейку, просветившему меня заранее, я хотя бы примерно представлял, что меня ждёт… К чему я не был готов — это к охватившему меня возбуждению. А дальше…

Как объяснить это людям? Восторг, когда нет ограничений? Я мужчина — она женщина. Я перетекаю в женскую форму — меня ласкает парень. Все виды наслаждений и все радости близости. Время остановилось. Где-то в мире существовали заговоры и борьба за власть, люди и винари, королевства и войны. Для нас ничего не существовало, кроме нас двоих, — ни часов, ни опасностей, ни пола.

Сиэль и Лэали…

***

— Таир, мне нужна одежда. И обо мне очень беспокоятся дома! Лей, и Берт, и Зента… Ты пойдёшь со мной?

Я замер в ожидании ответа. Что он скажет?!

— Каэн, я пойду за тобой в Бездну… — тихое хихиканье. — Но одежды у меня нет. Так что придётся тебе морок накидывать или Лейка смущать.

— Рубашку хотя бы дай, — фыркнул я. — И сам оденься. Меня винари видел уже, а на тебя нечего пялиться!

— А морфы ревнивые? — Таир напоследок шаловливо провёл рукой мне пониже спины.

— Морфы — не знаю, — я шлёпнул его по тому же месту, — а я — очень! Таир! Прекрати! Таир… надо идти. Поговорить с Лейком, понять, что делать дальше. Вилена — то есть Кайха — может отомстить моим близким. Пока она считает меня мёртвым, у нас есть преимущество.

— Надо посоветоваться с мамой, — посерьёзнел Таир, — она, конечно, на меня будет сердиться, но обязательно поможет. Каэн, может, нам сначала сходить к ней?

Я задумался.

Дом в Айгере защищён. Пока Лей с Бертом и Зентой внутри, им ничего не угрожает. Вряд ли кто-то пробьётся через мои заклятия. Если быстро прогуляться в Лирию и обратно…

— А ты сможешь указать конечное место? — спросил я и после быстрого кивка уточнил: — Только не зал приёмов! Я, конечно, не из особо стеснительных, но не хотелось перед твоей мамой в первый раз предстать в таком откровенном виде!

— Ты прекрасно выглядишь! — рассмеялся Таир, повязывая на мне вокруг талии свою рубашку. — Мама будет в восторге!

Меня пробрала нервная дрожь. Как-то не так я представлял знакомство с родителем своей пары…

Кстати!!!

— Таир, ты сказал, что твои родители — морфа и винари! Но этого не может быть! Морфы не могут иметь детей от представителей других рас!

Вместо ответа снежноволосый красавец с сияющими серебряными глазами демонстративно вызывающе покрутился передо мной:

— Тогда я исчадие Бездны, явившееся тебя соблазнить!

Вот уж точно…

— Каэн, тебе неприятно, что я — полукровка?

— Дурень, — проворчал я, притягивая его и целуя, — плевать мне, кто ты. Я готов был принять тебя человеком. Просто я очень удивлён. Мои родители, затем — мой учитель, очень старый винари, и все книги, которые мне удалось прочесть, утверждали, что мы не скрещиваемся более ни с кем.

— Может, вы просто не пробовали? — обиженно спросил юноша.

Я пожал плечами. Кто ж его знает! Спросить не у кого, разве что у той, к кому мы идём.

— А как зовут твою маму?

— Дэйри.

Имя мне ничего не сказало… да и откуда? Морфы так мало общались с себе подобными! В семье я с трудом припоминаю случаи, когда бы нас навещали, в гости Маени с Киалэ если и ходили, то без меня. Лаэсс и Наони вроде с кем-то дружили, но даже лица уже смазаны и нечётки в памяти, что уж говорить про имена!

Королевский дворец в Лирии сильно отличается от остальных. Во-первых, он расположен не в столице, которой, кстати, в этом королевстве нет, и не в каком-нибудь крупном городе, а на берегу моря. Во-вторых, он огромен, вмещает в себя не менее нескольких тысяч человек. В-третьих, и это главное, дворец окружает высоченная стена, по вершине которой проложена дорога шириной с пять экипажей. Нам с Лейком во дворец попадать пока не приходилось, в основном дела приводили нас в Гейз, крупный торговый центр на границе с Алерией.

Сейчас, глубокой ночью, я любовался знаменитой стеной, подсвеченной фонарями из окна, пока Таир рылся в шкафу, подбирая мне одежду из своих запасов. Святая Хэлэна, покровительница всех пар, позаботилась о том, чтобы мы оказались не только одинаковой комплекции, но и роста. Когда я в настоящем облике, редко кто заглянет мне в лицо, не задирая голову. Сиэль — мог…

Я поймал себя на том, что про себя на все лады повторяю его имя. Словно примеряя и прикладывая, подбрасывая на языке и раскладывая на слоги: Си-эль… Вся моя жизнь поместилась в эти звуки, звонкие, словно птичье пение.

Сиэль…

Людям — проще. Они могут внушить себе, что влюблены. Жить с тем, кого лишь терпят, притворяться, делать вид. Жениться по расчёту, спать по обязанности, воспитывать детей из чувства долга. Нас, в отличие от прочих рас, даже изнасиловать нельзя. Мы можем быть только с теми, кого любим. В крайнем случае — с теми, с кем захотим быть сами.

— Каэн, одевайся!

В своей жизни я переносил столько чужой одежды, что уже научился судить о характере её владельца и без подсказок аур. Таир предпочитал строгие, но изысканные вещи чёрного или тёмного цветов, мягко облегающие фигуру и подчёркивающие белоснежную гриву. Для меня он выбрал самую светлую из рубашек, серебристую, в цвет моих волос.

— Ты очень красивый, — шепнул он мне, любуясь.

— Я это уже слышал, — смущённо опустил я взгляд.

— Всё равно я буду это повторять, потому, что это правда!

— Повторяй… Но — потом, когда всё закончится. Сейчас пойдём искать твою маму.

— Что её искать, она не прячется! — Таир ухватил меня за руку и потащил вперёд.

Он в сравнении со мной совсем не переживал. Или делал вид. Мне на его месте было бы страшно. Чайре я таскал разве что раненых птиц. Один раз приволок полудохлого мера, но так, чтоб собственную пару…

Комната, куда Таир меня привёл, напоминала небольшой, строгий, деловой кабинет. За обтянутым сукном столом сидел сосредоточенный молодой мужчина, что-то энергично вычёркивая на развёрнутом листе бумаги. При нашем появлении он поднял голову, недовольно хмурясь, затем всмотрелся — и вскочил в полный рост:

— Таир… Неужели?! Это действительно…

— Каэн, — шагнул я ему навстречу, протягивая руку.

Мужчина глубоко вздохнул, на секунду прикрыл глаза — а в следующий миг передо мной стояла морфа. Высокая, смуглая, совершенная — и зрелая. Наверно, Дэйри был старше Киалэ, и уж точно ему было намного больше лет, чем Маени. Он проигнорировал руку, захапал меня всего, сжал с такой радостью, что мне на миг показалось, что сейчас он от избытка чувств подбросит меня в воздух с той же лёгкостью, что когда-то мои родители:

— Святой Кристоф! Малыш, чистокровный… Какое счастье!! Кассия?

— Арелия, — ответил я.

— Быть не может! Ужасное место… Неужели там кто-то выжил?! Какой род?

— Кириани Нератс.

Он прижал меня ещё крепче:

— Нератс… Я знал Киалэ… Меня зовут Дэйри, род Дэртори Зерте. Малыш… Как тебе удалось уцелеть?!

— Меня спрятала женщина, вырастила, как родного ребёнка. Затем повезло, и моим учителем стал очень древний и мудрый винари. После посчастливилось ещё раз, в облике молодого учителя я попал в королевский университет… Более полувека науку защитную магию студентам Арелии преподавало создание Бездны!

Мы дружно улыбнулись.

— Ты исключительно одарён, — Дэйри аккуратно прощупал мою ауру. Я не мешал. — Чем ты занимался после указа?

— Мой друг, винари, предложил открыть собственное дело. Как сильный маг — я беру заказы на смену облика, как морфа — я обладаю целым рядом неоценимых преимуществ — от срока ношения личины до точности копирования оригинала. Маги, в отличие от нас, не могут подделывать ауры. Платят, соответственно, гораздо больше, чем магам.

— Умница, — точь-в-точь как Маени, похвалил меня Дэйри. — Вот, Таир! Бери пример! Совсем ребёнок — а сам себя обеспечивает!

— Каэн меня старше, — обиделся юноша, — на два года!

Человек в его случае сказал бы «на два дня». Прозвучало это так же забавно.

— Он точно не ноет — «не хочу изображать принца, не желаю жениться на Агнии, она страшненькая и мне совсем не нравится»!

Я кашлянул:

— По поводу жениться…

— Мама, — решительно заявил Таир, — мы с Каэном — пара.

Дэйри посмотрел на него, на меня — а потом опроверг распространённое мнение, что исчадия ада поминают исключительно Бездну. Красочнее и выразительнее человеческих ругательств я не встречал давно!

— Каэн, не принимай на свой счёт, — тут же добавил поставленный перед фактом родитель. — Просто в том мире, где я рос, мы раньше двух веков даже не целовались… А когда собственный оболтус говорит тебе, что собирается вступить в серьёзные отношения…

Я кашлянул ещё раз и, кажется, покраснел.

— Что?! — аж покачнулся Дэйри. — Уже?! Когда вы успели?!!

— Перед тем как прийти к тебе, — честно сознался Таир. — Вернее, мы поэтому и пришли. Кайха Каэна заманила и убила, а я спас и заменил мороком. И соблазнил!

— Что ещё вы успели натворить? — убитым голосом произнёс Дэйри. — Садитесь и рассказывайте!

***

— Сердится, — прокомментировал очевидное Таир.

— Интересно, на что? — задал я в потолок вопрос. — На то, что мы с тобой ему все планы сбили? Или что без спроса переспали?

В потолок — потому, что лежал я на диване, вытянув длинные ноги, головой у любимого на коленях, нежился. Ждал, пока вернётся морфа, попросивший нас немного посидеть «и не натворить делов!»

— За то, что я такую пару отхватил, мама меня уже похвалила, — довольно прищурился Таир, — сказав, что за одно это всё мне прощает! А злится она на Кайху. У них договорённость была: Тэйри женится на Агнии, королевства мирятся и вместе наседают на Орхилл. Ради этого мама позволила Вилену подменить. Жена Фернара всё равно умирала. Кайха же вон как всё переиграла. Тэйри убила, Агнию, похоже, та же участь ждёт. И мир между Лирией и Алерией ей не нужен, нужна империя, абсолютная власть. Мама ей этого не простит и не позволит. Одним покушением на тебя смесок уже себя приговорила.

— Почему ты морфу «мамой» зовёшь? — непривычное обращение резало слух.

— Оттого, что у меня был отец, — погрустнел Таир. — Великий учёный. Чудесный… чуть было не сказал «человек»! Конечно же, нет, он винари. Один из тех, кто страдал от несправедливой травли и очень хотел изменить жизнь. Примирить людей и древних. Показать, что мы все можем жить, не мешая, а помогая друг другу.

— Он… умер?

— Его убили. Арженская битва. Я тоже хотел участвовать — в облике Тэйри. И Тэй собирался! Он хоть и сволочью был, но не трусом. Его Олаф не пустил. А отец сражался вместе с людьми. Прикрывал их от магии. Каэн… почему ты хмуришься?

— Потому, что я никогда не желал воевать. Ни за людей, ни против них. Мне в голову не приходило кого-нибудь защищать… Пока сначала не появился Лей, потом Зента с Бертом, теперь — ты…

— Когда ты потерял родителей?

— В семь лет. Ещё десять лет меня растила Чайра. Я тоже звал её мамой. Потом я ушёл из дома и всё время прятался в чужом облике. Даже забыл, как выгляжу, пока не пришлось показать Лею.

— Лейк любит тебя? — Таир заметно напрягся.

— Это благодарность, не любовь, — улыбнулся я, — Лей считает, что обязан мне жизнью. Я тоже к нему очень привязан, но это не значит, что между нами есть что-то, кроме дружбы.

— Он предлагал стать его парой? — ревниво надулся Таир.

— Он слишком юн и перенёс много боли. — Я завладел рукой с тонкими светлыми пальцами и переплёл их со своими, бронзовыми и длинными. — Его раны только начали заживать. Даже его вечные любовные интрижки — всего лишь поиск тепла и участия. Ты же не собираешься меня ревновать?

— Собираюсь, — буркнул Таир.

Я рассмеялся, снизу вверх глядя в серебряные, ослепительно сияющие глаза. Вот теперь у меня полный комплект: ревнивый супруг, друг, телохранитель, кухарка, разумные строги… кого-то забыл… Ах, да! Пушистый наглый мер!

— Дети! — позвал нас Дэйри. — Идите сюда.

***

Морфа встретил нас в облике лорда Рахиза, опять деловой и суровый.

— Из Айгера вернулись наши послы, сопровождавшие Тэйри. Срочно собирается Совет высокородных. Лирия осталась без короля, династия Олафа прервана. Принцессу Агнию большинство лордов признавать не хотят. Так что, дорогие мои, у лорда Рахиза один путь — принять корону и дать отпор Арелии. Вернее, Кайхе. Пока это выразится в письменных протестах… А потом — будем молиться Святому Кристофу… Чудо нам не повредит. У Арелии мощная армия, сильные маги. Честно признаюсь, войну нам не выиграть.

Дэйри помолчал, взглянул на нас в упор:

— Каэн… Ты ведь сильнее Кайхи.

Я криво усмехнулся:

— Зато моложе и глупее. Она подловила меня так, что, если б не уроки учителя, жгли бы не морок, а меня.

Таир горячо стиснул мою руку.

— Тем не менее мне придётся тебя просить, — продолжил морфа. — Я попробую поговорить со смеском. Одно королевство — тоже неплохо. Пусть в облике принцессы правит Алерией.

— Тебе не жаль Агнию? — поморщился я. — Девушка ни в чём не виновата. Тэйри ты тоже собирался «подменить»… Иначе говоря — убить.

— Ради мира между королевствами! Таир, в отличие от Тэйри, никогда не развязал бы войну!

— Как замечательно — прикрывать громкими словами жестокость… Уничтожать во имя благих намерений. Жрецы Неназываемого истребляли морф, борясь со злом. Мы начнём им подражать? Скрываясь за благозвучными формулировками?

Дэйри растерялся:

— Каэн, тебе не безразличны… люди?!

— Я не считаю нас лучше их. Мы сильнее, могущественнее… но не имеем право смотреть на них свысока. Тем более решать за них, кому жить, а кому умирать.

Теперь на меня с изумлением смотрел Таир:

— Каэн, помнишь… ты говорил о кострах.

— Так костры способны зажигать не только люди! — вскинулся я. — И не буквально! Костры — это жажда уничтожить всё, чего не понимаешь, не приемлешь, боишься… или просто то, что мешает. Дэйри, Таир рассказал мне о своём отце. Я тоже хочу доказать, что мы сможем жить вместе — винари, и люди, и даже морфы… Хотя бы те, что остались. Я хочу потушить костры навсегда!

— Малыш, — печально склонил голову Дэйри, — Майерк за свои идеалы отдал жизнь… которую мог бы прожить со мной и нашим ребёнком. Ты готов вторично лишить Таир любимого?

— Нет. Но я не хочу жить в мире, где мы с ним обязаны скрывать свой облик, происхождение, бояться за будущее наших детей. Если ради этого надо убивать… наверно, я готов. Но заранее обрекать на смерть Агнию, оттого что кого-то обуяла жажда власти, — подло! Подло, как бить неспособных сопротивляться, жечь тех, кого поймал обманом… Дэйри, я действительно сильнее Кайхи. Если честно, не обижайся, я превосхожу и тебя. И смесок мне очень неприятна! Но это не значит, что я пойду и придушу её… хотя очень хочется.

— И откуда ты такой… — устало вздохнул морфа. — Род уничтожили, семью сожгли…

***

— Солнышко, пусти уже…

Чайра слабо отбивается.

— Нет, мама! Донесу! — я смеюсь, держа её одной рукой — такую хрупкую и слабую, усохшую за годы. — Ты же меня носила!

— Когда то было, — улыбается женщина. Морщинки разбегаются от глаз, словно лучики. — Каэн, ты хорошо живёшь? Кушаешь нормально? Худенький какой!

— Мам, это облик, — приходится мне повторить в сотый раз, — я Пай, уважаемый профессор, преподаю в Дорхе, в университете. Немолодой — по человеческим меркам.

— И чему ты учишь? — уважительно спрашивает Чайра.

— Магии, — усмехаюсь я, — защитной и охранной. Мам, я Мелии привёз те амулеты, которые она просила. И сам на них заклинания наложил, так что точно помогут. Потом сбегаю.

Рука — тоненькая, одни косточки! — ласково гладит по голове:

— Солнышко… схоронили мы Мелию.

Я сбиваюсь с шага:

— Как же… как так… Она же настолько моложе тебя…

— Мне скоро сто пятьдесят стукнет, малыш. Для тебя это — совсем ничего, а люди столько не тянут… Мелия вспоминала тебя. Говорила, что никто больше так славно со строжатками не управлялся.

Мне очень хочется завыть. Громко, в голос. Люди, почему вы живёте так мало?!

— Каэн, пришли уж. Давай, ставь на ноги. Доковыляю.

— Мамочка, может, ты всё-таки со мной в Дорх отправишься? Я хороший целитель…

— Нет, солнышко, — качает она головой, — хочу уж здесь дожить. Тут все мои дети в земле лежат, внуки… Правнуки ещё остались, только видимся редко. Главное — что у тебя всё в порядке… Ты точно хорошо питаешься? Я тебе сама крендельков сейчас спеку. Девочка, которую ты нанял, справно готовит, но тебе, помню, мои больше всего нравятся.

— Твои самые вкусные, — я прячу слёзы.

Чайра тихонько целует меня в макушку, и я осторожно опускаю её на землю.

Вся моя магия, вся сила морфы неспособна изменить неизбежное.

В следующий раз в Рейск я приехал лишь затем, чтобы рыдать на свежей могиле.

***

— Считай, что я — неправильная морфа, — воспоминания вызвали невольный блеск глаз.

Таир пристально посмотрел на меня — и обнял:

— Мама, Каэн всех жалеет. Даже таких, как Кайха.

— Это не жалость, — возмутился я было, но Дэйри уже растроганно вздыхал:

— Майерк пришёл бы от тебя в восторг. Он мечтал, что однажды появится кто-то, кто продолжит наводить мосты между расами… Один мост он уже проложил, — морфа взглянул на Таира, — между нами и винари.

— Мои родители утверждали, что мы не скрещиваемся ни с кем, — оживился я, — ни с винари, ни с людьми.

— Мой муж был великим учёным, — с гордостью произнёс Дэйри. — Ему в голову пришла мысль, что если морфа не может иметь детей от винари, то она вполне способна стать винари сама. Когда нас было много, Каэн, подобные вопросы не волновали древних. Мы слишком кичились чистотой нашей крови… Но времена изменились. Мы оказались перед угрозой полного истребления. Нас — меньше двух десятков…

— Что?!! — вырвалось у меня.

Дыхание перехватило.

Я — не последний! Бездна и все её демоны! Святой Кристоф, благодарю тебя за чудо! Святой Берге, Святая Хэлэна, Святая Алтея… Да я Неназываемому пойду и вознесу хвалу!!

— Малыш, — участливо склонил голову Дэйри, — ты не знал?

— Откуда… Ты — первый, кого я встретил живым и свободным!

— Бедный ребёнок, — простонал морфа, — так ты считал, что единственный?!

Я всхлипнул и уткнулся в плечо Таира. Любимый нежно поцеловал меня в висок. В голове сразу возникли сказочные воспоминания о посольских комнатах в королевском дворце Айгера.

— Мама, — спросил Таир, — у нас с Каэном будут дети?

— Вы сами — дети! — возмущённо ответил Дэйри. — Надеюсь, хоть лет пятьдесят вы потерпите?!

«Подожди хотя бы годик!» — увещевала Чайра свою пятнадцатилетнюю дочь, скоропалительно выскочившую замуж. Смысл и интонация были те же самые.

— Дэйри, это значит — да?! — напрягся я в ожидании ответа.

— Конечно же да, малыш. Майерк тысячу раз перепроверил. В этом отношении Таир — совершенно нормальная морфа. Способности разве усечённые, и волосы… Я, честно признаюсь, уже присмотрел ему пару в Орхилле…

Мы с Таиром дружно возмутились. Причём, хотя я выругался на арелийском, а любимый — на лирийском языках, смысл высказываний совпал. Дэйри умоляюще выставил ладони:

— Дети, дети! Ни одна морфа никогда не посмеет возразить против истинной пары! А уж тем более такой, как ты, Каэн. Ах, как жаль, что Тэйри прилюдно убили! Вы могли бы спокойно жить во дворце под моим присмотром…

— Дэйри, — я стал очень серьёзен, — жить под личиной — жалкая доля. Даже если это облик короля. Я надеюсь вернуть морфам право зваться своими именами. Особенно сейчас, когда у меня появилась надежда на будущее. Своих собственных детей я хочу растить, не скрываясь.

Морфа долго молчал и смотрел куда-то вбок. Проследив за его взглядом, я увидел карту королевств. Арелия, Лирия, Кассия, Орхилл, Герейза…

— Мир, который мы утратили, не имел названия. Древние в нём не нуждались. Жили, лелея собственное превосходство над соседями… — Дэйри посмотрел на меня со странным выражением на лице — человеческом на данный момент. — Каэн, правда, что твой друг, ради которого ты рисковал жизнью, — винари?

— Да.

— А Таиру ты готов был помочь, когда он изображал человека?

— Верно. Я влюбился в его ауру.

— В ауру человека?!

Дэйри недоверчиво уставился на меня. Я пожал плечами:

— Я уже говорил, что неправильная морфа.

— Мне начинает казаться, что неправильными были мы, Каэн, — усмехнулся тысячелетний представитель моего рода. — И тебе придётся исправлять наши ошибки, малыш. Что ж, я сделаю всё, чтобы тебе помочь. Пойдём, поговорим с Кайхой. Обещаю, я не позволю причинить зло Агнии… Ты действительно способен разорвать пространство отсюда до Айгера?! И перенести нас двоих?

— Троих, — поправил я, — Таира я от себя не отпущу ни на секунду. Поставлю защиту, накрою невидимостью, но он будет рядом. Самое безопасное место сейчас — возле меня.

— Я тебе это сразу сказал! — хихикнул любимый.

***

Дворец в Айгере, куда я попал уже третий раз за этот бесконечный день, не стал раздражать меня меньше. Понимаю Фернара! Мне это бестолковое здание за одни сутки поперёк горла стало, а ему здесь жить приходится.

— Думаю, Кайха спит и сладкие сны видит, — проворчал я.

— Разбудим, — многообещающе отозвался Дэйри. — Долго спать вредно для здоровья.

— А совсем не спать? — провокационно спросил Таир.

Мы оба повернулись к нему с такими лицами, что он быстренько нырнул за мою спину.

Смесок не спала. Нас, прошедших через стену, — меня и Дэйри в настоящем облике, Таира, скрытого невидимостью — она встретила полностью одетой, в кресле у неразобранной кровати, с раскрытой книгой на коленях.

— Как чувствовала, — поморщилась Кайха. — Вы, морфы, так предсказуемы! За любого из своего племени готовы на костёр пойти…

Тут она разглядела меня и поёжилась:

— Какая живучая… морфа. Мстить пришла?

— Разговаривать.

Я, как и в прошлый раз, развалился на облюбованном диванчике. Дэйри остался стоять, лишь зажёг ещё пару магических огоньков. Кайха оглядела его с любопытством:

— Ты не изменилась.

Дэйри окинул взглядом королеву:

— Не могу того же сказать тебе. При нашей прошлой встрече ты выглядела куда лучше. И прекрати обращаться ко мне в женском роде! Знаешь же, что я этого не терплю!

— Волосы до задницы, рожа бабская, детей рожаешь, — Кайха откровенно нарывалась, — и хочешь, чтобы я тебя мужчиной считала? Да я скорее вон его, — она кивнула в мою сторону, — мужиком назову.

Я недобро оскалился и подавил в себе ребяческое желание отрастить грудь. Всё-таки мы пришли говорить о серьёзных вещах.

Дэйри на провокацию не поддался.

— Смесок.

В его голосе прозвучало не презрение — признание факта.

— Майерк просил щадить тебя. Из-за той капли общей крови, что в вас текла. И даже когда ты начала убивать направо и налево, я смотрел на это сквозь пальцы. Лишь заключил тебя в имении под стражу. Ты пришла ко мне, умоляя, клялась памятью мужа, говорила о мире между королевствами… Вилена была при смерти, я позволила тебе её заменить. Но ты меня обманула. Утверждала, что на поддержание личины тебе хватит собственных сил.

Кайха пожала плечами:

— Ошиблась.

— А смерть Тэйри — тоже ошибка?! — нахмурился Дэйри.

— Как же можно уследить за всякими обманутыми дурёхами? — очень правдоподобно всплеснула руками полукровка. — Леди Гион артефакт прикупила, никому не докладывала, отомстила любовнику. Я здесь при чём?

Я громко фыркнул. Слышал бы её Берт!

— Ребёнка тоже Гион убить пыталась?! — Дэйри с трудом сдерживал себя.

— Ребёнка? — на сей раз искренне удивилась Кайха. — Ты о ком?

Незримый Таир зажал рот, чтоб не рассмеяться. Я же обиделся. Назвать при смеске грозную древнюю морфу ребёнком!

— Кайха, — Дэйри овладел собой и говорил спокойно. — Я расторгаю наше соглашение. Никакой общей империи, о которой ты неосмотрительно заявила в Шерхе послам, не будет. Королём Лирии вместо Тэйри приходится стать мне. Агнию ты не тронешь. Единственное, что я могу тебе предложить, — оставайся Виленой. Ищи магов, скупай артефакты…

— Какая неслыханная доброта! — скривилась королева. — Ты забыла кое-что, морфа. Мы не в Лирии. За тобой не стоит Олаф и его армия. Сейчас я хлопну в ладоши, сюда прибежит толпа магов — и от тебя не останется даже пепла. А затем алерийская армия пройдёт по вашей земле дружным строем — и Майерк не поднимется из могилы, чтобы вас защитить.

— Ты всегда была слишком самонадеянна, — хмыкнул Дэйри.

Стихийником он был слабым — воздух, как и у Таира, и тоже не развит. Морфы пренебрегают стихиями… Их собственная магия служит им не в пример надёжнее. Дэйри попросил мебель. Вернее, дерево, из которого она была создана. Растения, из которых соткали ткань обивки, золото, ставшее нитями… Кресло вмиг сдавило полукровку, и её сил не хватало, чтобы освободиться. Она была способна лишь сжечь кресло, но при этом сгорела бы сама.

— Я могу убить тебя в любой момент, Кайха, — Дэйри смотрел на королеву, а кресло всё усиливало нажим, — и ты не хлопнешь в ладоши, потому что не в состоянии шевельнуть даже пальцем. Скажу больше — я готов убить тебя. Рожа, как у бабы, не помешает мне проявить мужскую твёрдость.

— Вы… не способны… убивать, — прохрипела смесок.

— А ты проверь, — усмехнулся Дэйри. — За сотни лет мы могли и научиться. Тем более с такими учителями. Представляешь, что будет, Кайха?

Кресло сдавило её до посинения. Она была немолода и должна была чувствовать страшную боль.

— От… пус… ти… — просвистела королева. — Я… сда… юсь…

Дэйри ослабил нажим:

— Итак?

— Я остаюсь Виленой… — Смесок с трудом дышала. — Империи не будет.

Морфа кивнул. Мне же такая сговорчивость полукровки показалась странной. Кайха была умна и упорна. Дэйри не в состоянии контролировать её из Лирии. На её месте я бы усыпил бдительность морфы и быстро перетёк в Агнию. Вилену какое-то время мог бы изображать любой маг… можно же заболеть, к примеру, отправиться в храм замаливать грехи, посетить с визитом далёкий город… Много чего!

А потом? Подосланные убийцы? Отрава? Яд морф не берёт, скорее — первое. Дэйри недооценивает людей. Кинжал в сердце для того, кто не защищён стихийной магией, — верная, хоть и временная смерть — и костёр.

— Мне дозволено будет посетить храм? — смиренно склонилась Кайха.

Я вздрогнул. Наши со смеском мысли совпадали.

— Разумеется, — великодушно разрешил Дэйри.

Мне пришлось кашлянуть. Затем я поставил непроницаемую стену, отгородившую нас от остального мира. Морфа ахнула:

— Что это за магия, Каэн?!

— Винари. Я упоминал, у меня был хороший учитель… Дэйри, она лжёт! Она убьёт Агнию и займёт её место. Кто-то под личиной Вилены станет молиться в храме, а смесок подошлёт тебе убийц!

— Малыш…

— Послушай меня. Я жил среди людей — не за стенами дворца, не под защитой… Люди не сдаются так просто! Дэйри, мне сейчас очень надо домой. Я переживаю за друзей, они, не сомневаюсь, за меня. Побудь пока во дворце и последи за Кайхой. Потом мы вернёмся и вместе что-нибудь придумаем. Хорошо?

Он кивнул:

— Даже если ты и ошибаешься, я сделаю, как ты говоришь. Послежу. Можешь не торопиться.

— Не могу, — тихо ответил я. — Пока у меня чувство, что я везде безбожно опаздываю.

***

Мы с Таиром вышли из разрыва прямо перед воротами. Небо стремительно светлело, фонари на улице погасли. Дом в глубине сада заставил моё сердце тревожно сжаться. Как они там?! Не сошёл ли Лейк с ума от беспокойства?! Как заклинание, я повторял про себя, что отсутствовал одну ночь. Ночью нормальные люди спят, и винари обычно тоже отдыхают… Смущало слово «нормальные». Мой друг может считаться таковым? А Берт с его понятиями о чести и долге? Зента с её сердцем?

— Ми-и!— пискнуло у меня над головой.

Мы с Таиром задрали головы. На перекладине ворот распластался пушистый комок.

— Это мер?! — серебряные глаза любимого зажглись восторгом. — Породистый, дорхский!

— Наглый и жирный, — буркнул я, снимая зверя и сунув его Таиру в руки. — Держи паршивца. Что он только здесь делает…

— Тебя ждёт! — Таир прижал меховой комок к себе. — Тяжёлый!

Створки ворот послушно скрипнули, пропуская нас внутрь. Охранные заклинания были на месте. Первым делом я кинул взгляд на стойла, опасаясь увидеть что угодно, вплоть до обугленного остова и двух чёрных обгоревших холмиков. Строение стояло на положенном месте, и это уже радовало. Я позвал. Откуда-то сверху раздалось шипение, и сначала один, а затем и другой строги спланировали передо мной, обвили нас хвостами, обняли крыльями. Честно — я был счастлив видеть их не меньше.

Но почему-то они прятались в ветвях?! Я заторопился к дому, на ходу проверяя свою защиту. Ого! Как только не пытались её пробить! И огнём, и ветром, и даже тараном!

Строги, не отстающие от меня ни на шаг, презрительно фыркнули.

— Весело было, да? — потрепал я ближайшего по холке.

Тот закивал головой.

— Ты им ещё имена дай! — рассмеялся Таир.

— Возможно, и дам, — пожал я плечами, — дают же люди клички каесам.

— Ми-ми-и!

— И мерам! Раньше мы не называли строгов никак — сколько за тысячи лет сменится крылатых? Но в человеческом мире они живут едва ли не дольше людей… Таир, держись позади меня. Сейчас сниму защиту и заходим в дом.

Заклинание я снял быстро, но любимый заходить не спешил. Застыл у порога с мером на руках.

— Это твой дом, Каэн.

— И что? — непонятливо переспросил я.

— Твой дом, — повторил он, глядя на меня сияющими глазами. — Разве ты не хочешь сделать всё, как полагается?

— Что именно? — нахмурился я. — Таир, я хочу как можно скорее увидеть Лея, и Зенту, и Берта…

— Это традиция, — тихо произнёс юноша, опуская голову, — наша древняя традиция.

— Таир, — виновато поспешил объяснить я, — меня семилетнего отдали людям. Я не знаю традиций своего рода, но сделаю всё, как ты скажешь.

— Ты должен пригласить меня войти… — Таир чуть не плакал.

— Значит, так! — Я подхватил его на руки вместе с вцепившимся мером и перенёс через порог. — Я — невоспитанная морфа, разбирающаяся в традициях, как гворл — в священных гимнах. Ты — моя пара. Это — наш дом. Я тебя не просто пригласил, а притащил и никуда не отпущу. Возражения есть?

— Нет…

— Тогда, если я что-то нарушил, сделал неправильно или тебя обидел, выскажешь мне потом. А сейчас идём искать Лея! — Я поставил свою ношу на пол.

Винари уже сам летел мне навстречу — стремительным светлым потоком, несущимся вниз по лестнице.

— Каэн, наконец ты пришёл! Скорее! Пойдём! Он так хотел видеть тебя! Может, ты успеешь… попрощаться.

Его губы при последних словах дрогнули, голос сорвался. Я уже бежал за ним — холодея от догадки, от собственной нерасторопности…

— Я не подозревал, что на стуле осталась эта дрянь, — торопливо бросал мне Лейк на ходу. — Уже вставал, и тут… Заклинание испепелило бы меня! Ты знаешь, я вижу магию. Вижу! Но не могу ей управлять… после тех пыток внутри всё обрублено. Каэн, это я должен лежать и умирать! А вместо этого… вот…

Раскрытая дверь сразу показала мне всё. Тело Берта лежало на кровати, наполовину обугленное. Целым оставался левый бок, рука и часть лица. Зента сидела рядом, держала пальцы вояки в своих и тихонько плакала, приговаривая — то ли песню без рифм, то ли древний, как мир, заговор: всё будет хорошо, обязательно, пусть и в ином месте…

— Он слабый маг, — всхлипнул рядом Лейк, — слабее всех, кого я знаю. Его хватило только на то, чтобы отпихнуть нас с Зентой. На себя сил уже не осталось.

Сила… Слабость… Мы называем сильным мага, защищённого своим могуществом. Того, кто, уверенный в своих способностях, ничем не рискует. Но кем тогда, во имя Бездны, считать того, кто, несмотря на собственный, более чем скромный дар, отдаёт эти крохи — зная, что это — последнее?!

Мой язык никогда не повернётся назвать Берта слабым.

Зента повернула ко мне заплаканное лицо.

— Каэн, солнышко… ты опоздал. Он так ждал тебя и звал…

— Звал? — повторил я машинально.

Что ж… Я тоже умею звать!

— Уйдите из комнаты, — сухо приказал я.

Мама, помнишь, ты так удивлялась в своё время, что после неизлечимой болезни поправилась Мелия? Сейчас ты знаешь точно, что она не поправлялась. Но ты грустила так, что мне стало очень тебя жаль…

С людьми не труднее, чем с животными. Они слышат мой зов… Но, в отличие от зверей, я должен подобрать слова — те, что заставят их вернуться в этот жестокий мир. Я не приказываю и не подчиняю, мне не нужны мёртвые слуги. Только живые друзья.

«Вернись, — попросил я Берта, — ты ещё не прожил свой век. Не нашёл свою пару, не вырастил детей… Вернись, вояка. Мы все хотим, чтобы ты вернулся. У нас есть свой дом, и мы будем счастливо жить в этом доме, куда вы с Лейком приведёте свои половинки. В королевствах наступит мир, не станет войн, не нужно будет сражаться… Вы с винари обленитесь, как два толстых мера, а дети сделают из вас ездовых строгов и с визгом пустят по лужайке… Наверно, к ним присоединятся и мои дети тоже… Берт, разве ты не хочешь увидеть, как маленькие морфы, винари и человеческие малыши резвятся во дворе?»

«Хочу, — ответил мне Берт, — хочу, Каэн… Может быть, это то единственное, ради чего стоит вернуться…»

Его тело под потоками моей силы исцелялось и принимало нормальный вид. Я даже немножко омолодил его… Пригодится! Зенте, если не ошибаюсь — а морфы редко заблуждаются! — нет и тридцати…

— Каэн, — услышал я тихое.

— И тебе доброго утра, — проворчал я. — Вставай давай. Разлёгся, словно помирать собрался…

— Каэн, — улыбнулся Берт, — хоть сейчас не притворяйся! Проявишь себя подлинного — и больше всего боишься, что тебя благодарить начнут… Кстати… Я справился с заданием. Оправдал ответственность! Защитил…

— Врезать бы тебе, защитник! — в порыве чувств заявил я. — Да Зенту жалко. Она с тобой, считай, ночь сидела… Иди, спасибо скажи!

Берт покраснел. Сел на кровати, смущённо потёр подбородок:

— Каэн…

— Ступай, ступай… одеться не забудь!

Я вышел первый. Зента с Лейком, как и ожидалось, обнаружились прямо за дверью. Великаншу я на миг приобнял, а винари утянул с собой. Пока Берт собственные сердечные дела улаживает, мне пора и своими заняться.

Мне было… Не страшно — жутко! И неловко. Я никогда не обещал Лейку взаимности. По правде говоря, и он ко мне любви не испытывал. Но это не значит, что он не станет ревновать. Смогу ли я объяснить, что Таир для меня больше, чем супруг и возлюбленный? Что он мне дороже жизни и воздуха, которым дышу? Что морфы хранят верность не потому, что связаны отношениями, а оттого, что для них не существует никого, кроме их избранника.

Таир так и стоял, как я его отпустил, в шаге от входа. И даже мера по-прежнему держал на руках — довольного, разомлевшего и урчащего.

— Лей, — во рту вдруг стало очень сухо, и я судорожно сглотнул, — познакомься, пожалуйста. Это — Таир. Моя пара.

Винари сделал шаг навстречу. Второй. Третий. Я не видел выражения его лица, зато ловил взгляд любимого. Таир смотрел на перворождённого в ожидании, без страха, но и без вызова.

— Ты!

Лейк выпалил это без вопроса, одно утверждение.

— Я так и знал, что это будешь ты! С той минуты, когда Каэн тебя приволок под личиной человека… Бездна! Ты хотя бы морфа?!

— Полукровка.

— Но у вас… будут дети?

— Будут.

— Десяток точно, — проворчал я, успокаиваясь. — Лей, это всё, что тебя волнует?

— Представь себе, да! — друг повернулся ко мне. — Ты ни о чём не переживал так, как о продолжении своего рода, Каэн. И, если уж я потерял тебя навсегда, я должен знать, чем утешиться!

— А очаровашки из магазина не подойдут? — ухмыльнулся я.

— Подойдут, — легко согласился Лейк. — Пока моя пара где-то бродит. Главное, — улыбнулся он Таиру, — ты больше не сбегай без предупреждения. Каэн и за человека-тебя готов был воевать со всем миром, страшно представить, на что он готов ради пары-морфы.

Мой любимый посмотрел на него внимательно, затем наконец-то оторвал от себя мера, спустил его на пол, подошёл к винари и что-то прошептал ему на ухо.

Лейк покачнулся. Смутился. Улыбнулся. И расцвел в улыбке:

— Ну, если так… Я тоже твой друг, Таир!

— Это что было? — подозрительно покосился на них я.

— Я открыл Лею своё имя, — спокойно ответил Таир. — Теперь он знает, что может мне полностью доверять. А я — ему.

— Ты ему ещё скажи, что наполовину — винари, — рассмеялся я, — тогда он тебя ещё и сражаться научит!

И кто тянул меня за язык?!

— Правда?! — раздалось одновременное.

— Наполовину?!

— Научишь?!

Святой Берге, милосердный и защищающий нас! Покровитель всех магов и заступник перед демонами!

Помоги одной маленькой морфе в её будущей очень весёлой семейной жизни!

***

— Воевать придётся всё равно, — сказал я Лейку.

Перворождённый пожал плечами:

— Надо так надо.

Мы обошли весь дом, показывая его Таиру. Зента с новыми силами громыхала на кухне сковородками, наполняя воздух восхитительными ароматами. Берта она постоянно звала «попробовать», и я начинал подозревать, что сложившаяся в моей голове очаровательная идиллическая картинка двух пузатеньких телохранителей не заставит себя долго ждать. По крайней мере, в отношении вояки.

Лейк, конечно, тоже мечтательно принюхивался, но держался. Таир казался самым стойким или самым сытым.

— Ты не голодный? — обеспокоенно спросил я его.

— Голодный! — Любимый обнял меня сзади и сомкнул руки на поясе. — Только это не тот голод…

Я понял, о чём он, только когда показательно фыркнул Лей.

— Может вы… это, — предложил винари, старательно давя смех, — наверх вдвоём сходите, спальню посмотрите? Кровать оцените…

Таир, судя по признательному взгляду, брошенному им на винари, был очень даже не против. И сходить, и оценить… Я мужественно пресёк этот сговор:

— Разберёмся с делами — обязательно! Седмицу станем… отъедаться. А пока мы с Таиром возвращаемся во дворец.

— Вы? — напрягся Лейк. — А я?!

Взяв его за руку, я отвёл его подальше, чтобы любимый не услышал, и затем начал уговаривать, глядя в бездонные голубые глаза:

— Ты останешься здесь. Не обижайся, Лей, я не хочу тобой рисковать. Таир хоть и слабый маг, зато он морфа. Когда его убьют, он воскреснет. Если же убьют тебя… Ты — винари, не человек. Тебя я не смогу позвать, как Берта. И потерять тебя я не могу! Идя за тобой к Вилене, я понял, насколько дорожу тобой, что ты мой друг, единственный, лучший… Я только парой твоей быть не могу!

— И не надо, — вдруг улыбнулся Лейк. — Я тоже кое-что понял… Если бы я любил тебя по-настоящему, без всяких «наверно»… Ничего бы меня не остановило — ни твой выбор, ни дети… Задушил бы тебя, а потом сам закололся! Или наоборот.

— Наоборот не получится, — серьёзно ответил я.

— Да шучу я, Каэн! Ушёл бы я, точно… Увидел бы вон его, — перворождённый кивнул в сторону моего любимого, поглядывающего на нас с любопытством, но не делающего попыток помешать, — развернулся бы и исчез. Из Айгера, из Арелии, из твоей жизни… А я на Таира смотрю и думаю: вот чего вы такие совершенные? Раньше повторяли: «красивый, как винари». Сейчас станут говорить «прекрасный, словно морфа». У меня на него даже в истинном облике слюнки текут. Девицей станет — я ж совсем рехнусь, он ж винари наполовину…

Я показал ему кулак. С когтями. Даже зная, что он меня намеренно дразнит.

— Попробуй только! Я страшен в гневе.

— Ну да! Ты ж древняя, грозная морфа! — рассмеялся Лейк.

— Лей, — потупился я, — я моложе тебя…

Друг прищурился. Присмотрелся. Хмыкнул:

— Не врёшь?

— На три года.

Винари дёрнул меня за кончик серебристой пряди:

— Есть ещё что-нибудь, чего я не знаю?

Я призадумался:

— Нет… Это последнее. Ну, за исключением твоей подружки в Сайде. Это я её напугал и спровадил. До того мерзкая была!

— Если б не ты, я её сам наутро выставил!

Мы дружно рассмеялись.

— Лей, сегодня на тебе — дом, Зента, Берт… Всё закончится — оставим их вдвоём и махнём в Герсе, как ты хотел! На ярмарку успеем… Ходят слухи, там зарегистрированы аж несколько десятков винари.

— Будем мне пару искать? — усмехнулся перворождённый.

— Она сама тебя найдёт. Стихи ей только не читай! Сбежит!

Я кивком позвал Таира и перенёс нас в королевский дворец, будь неладно это угрюмое и убогое здание!

***

Людей я чувствую на огромном расстоянии. Не постоянно, конечно, иначе бы я сошёл с ума от обилия их аур. Это как взгляд — чтобы увидеть, надо повернуть голову в нужном направлении и присмотреться. Винари различаю всего за полсотни локтей.

А морфу, оказалось, способен заметить, лишь когда она любезно потреплет меня за плечо, после чего заорать почище стёгнутого гворла, а заклинание перехватить уже полностью готовое сорваться с собственных пальцев.

— Это что было?! — в ужасе поинтересовался Дэйри, глядя на всасывающуюся обратно ослепительную искорку.

— А ты ещё раз попробуй меня напугать — узнаешь, — зловеще пообещал я.

— Как Кайха? — поспешил спросить Таир, не иначе опасаясь, что Дэйри решит воспользоваться моим предложением.

— Молится, — презрительно бросил морфа.

Ой, не верю! Смесок не уважает Неназываемого настолько, что в его храме убийство подстроила. Станет такая молиться…

— Каэн, ты слишком подозрителен, — снисходительно сказал Дэйри. — Кайха осведомлена о нашем могуществе, понимает, что, пока я жив, я с неё глаз не спущу.

— Вот именно, — проворчал я, — пока ты жив. И у смеска нет надежды, что ты скоро отправишься в Бездну. Она и так немолода, времени терпеливо ждать у неё не осталось. Проще убить тебя.

— Ты переоцениваешь людей.

— Это ты их недооцениваешь. Дэйри. Они истребили нас не потому, что сильнее, а потому, что мы были беспечны и смотрели на них свысока. Однажды люди придумали, как бороться с нами, воскресающими и почти бессмертными. То, с чем не справлялась сталь, удалось огню. Какое-то время после смерти мы беспомощны. И тела наши горят, не оставляя даже пепла. Я шёл к Вилене, уверенный в собственном превосходстве. И получил артефакт с Ахе, пережив незабываемые ощущения! Что ты можешь противопоставить магии винари? Или кинжалу, подло всаженному в сердце?

Морфа нахмурился. Он не мог не признать, что я прав.

— Хорошо, — после длительного раздумья произнёс он, — сейчас я ненадолго отлучусь, а потом попробую ещё раз переговорить с Кайхой. Каэн, подожди меня здесь и, пожалуйста, ни во что не вмешивайся! Вашими с Таиром жизнями я дорожу гораздо больше, чем своей собственной!

— Куда ты идёшь? — хмуро спросил я.

— Лорд Рахиз в составе посольства скоро встречается с Советом Арелии. Будет затруднительно объяснить отсутствие того, кто метит в короли Лирии… Каэн! Ты слышал, о чём я тебя попросил?

Я кивнул.

Дэйри мой кивок не успокоил, но он действительно торопился. На прощание сурово зыркнул на нас… Напугал!

Едва он скрылся — через стену, как же иначе. Не чешется потом, что ли? — я с заговорщицким видом повернулся к любимому:

— Таир, ты же вышел из возраста «мама будет ругаться»?

Серебряные глаза ярко вспыхнули:

— Что мы делаем?!

— Ищем короля. Затем как можно деликатнее выкладываем ему правду… Я лучше всю жизнь буду ходить с клеймом «морфа», чем оплакивать гибель твой мамы… или принцессы Агнии. И не говори мне, что она всего лишь человек! Меня уже коробит от этих слов! Люди, морфы, винари… Есть достойные существа и не очень, а уж кто сотворил их — Неназываемый или Бездна, мне глубоко безразлично!

— Я даже не думал, — улыбнулся мне Таир. — А ты знаешь, где королевские покои?

— Через две стенки налево… Ты же почешешь мне потом спинку, правда?

***

Мы просочились очень удачно. Фернар уже поднялся и умылся, костюм разве не надел, важно восседал в халате, пил креф. Наше появление заставило его нахмуриться, но и только. Потрясающее самообладание! В твоей гостиной появляются две морфы… Или без табличек нас не распознать?

— Простите за вторжение, Ваше Величество, — поклонился я, — но вы должны выслушать нас.

Король смерил меня долгим взглядом:

— Ты маг?

Разумеется. Раз уж не Святой Берге и хожу через стены. А что волосы серебряные и глаза светятся — так это мелочи!

— Да, помимо прочего. Возможно, вы слышали обо мне. Меня зовут Каэн.

Фернар удивлённо вздёрнул бровь:

— Это имя известно многим. Ты мастер личин.

— Скорее, специалист по смене облика… Это Таир, моя пара. Нам нужно рассказать вам…

— Вашу дочь сейчас собираются убить! — выпалил Таир.

Король посмотрел на любимого с иным выражением. «А в своём ли ты уме?!» — читалось в глубине его карих глаз. Я осуждающе покосился на любимого. Под словом «деликатно» я имел в виду другое!

— Ваше Величество, — я старался тщательно подбирать слова, — дело в том, что обликом Агнии хочет воспользоваться очень старое и мерзкое существо. Смесок… вам знакомо это понятие?

Фернар кивнул.

— Эта мразь хочет власти в созданной ею империи. Под видом принцессы она будет править, и лишние конкуренты ей не нужны. Как и свидетели. Принца Тэйри она убрала чужими руками, Агнию, скорее всего, уничтожит собственноручно.

— Чушь, — скривился король.

— Смесок уже насылала на вашу дочь смертельное проклятие, она считала, гибель девушки — вопрос времени. Но так получилось, что я заклятие снял… Теперь она убедилась, что Агния умирать не собирается, и предпочтёт поскорее её убрать… а перед тем — изувечить.

Я проклял свой болтливый язык, подаривший Кайхе идею.

— У моей дочери прекрасная охрана! — возмутился Фернар. — Никто не подойдёт к ней незамеченным!

— Даже её мать?

На лице короля подозрительность мешалась с осторожностью. Мне оставалось только уповать на то, что какими бредовыми не выглядели бы наши заявления, в сердце отца они заронили беспокойство.

— Каэн, — наконец бросил он мне, — а каким образом вы проникли сюда? Защитные заклинания не потревожены, охрана бездействует… Тайных ходов в моих покоях точно нет, я в своё время проверял.

Тяжело вздохнув, я продемонстрировал ему искусство хождения через стены, после чего моё уважение к королю Арелии многократно возросло. Он побелел, но даже не дрогнул. Повернулся к Таиру:

— Вы тоже умеете… так?!

Мой любимый кивнул:

— Это свойство всех морф.

— Вы?! — ахнул Фернар.

— Полукровка. Вот Каэн — чистокровная морфа, — с гордостью сообщил Таир, а я сердито подумал, что Дэйри слишком мало наказывал ребёнка в детстве. Кто ж выкладывает королю такие вещи без подготовки! Хлопнется сейчас в обморок — что мы делать будем?!

— Оч-чень приятно, — Фернар рукой нащупал кресло позади себя, присел на краешек.

— Не рассиживались бы вы, Ваше Величество, — хмуро сказал я, — позовите охрану, пригласите принцессу, королеву. Не нужно медлить, иначе Агния может пострадать. Обещаю вам привести доказательство своих слов. Потом… вам решать, как поступить со смеском. Крови на её руках достаточно. Но судите её не за её происхождение, а за то, что она — убийца.

Святой Кристоф, он меня послушал! Может, быть морфой — не так уж бессмысленно? Вызвал слугу, дал указания. Они явились в считанные минуты — четверо сильных магов, каждый — представитель одной из стихий, и человек пятнадцать гвардейцев — солидная защита. Агния пришла в сопровождении всего лишь одного мага, зато универсала.

Вилена явилась одна. Её разговор с Дэйри не отразился на внешнем виде: если Кайха и переживала, она этого не показывала. Не знаю, под каким предлогом позвал её король — вряд ли она предполагала застать у него в покоях такую толпу. Но сориентировалась она мгновенно.

Возможно, предупреждение Дэйри повлияли на неё больше, чем она сознавалась себе сама. Угрозы тысячелетней, опытной, зрелой морфы — это не мои жалкие призывы к совести. Или же потрясённый взгляд Фернара она приняла на свой счёт. Довершило же всё необдуманное поведение Таира, подавшегося ей навстречу. Вилена не стала разбираться. Огненная волна выплеснулась прежде, чем прозвучало первое слово.

Агнию спас универсал. Заслонил собой, выставив щиты, показавшимися мне знакомыми. Мой ученик?! Наверно, учителем я был неплохим и научил не только защищаться, но и другому, куда более важному. Принцесса уцелела, а от мага не осталось даже пепла… Фернара с Таиром прикрыл я. Мы стояли рядом, и мне не составило труда очертить около нас круг огня, выдержавший проверку на прочность у храма Шерха. Не знаю, испугался ли король. Таир же в ужасе прильнул ко мне и закрыл глаза.

— Не бойся, — ободрил я его, — это всего лишь наглый смесок, возомнивший себя великим магом огня.

К сожалению, именно в этот момент в комнате наступила тишина, позволившая Кайхе расслышать каждое моё слово.

— Огонь — самая сильная из стихий! — заявила королева, глядя мне в глаза. — Он способен справиться даже с такими, как ты!

Вместо ответа я окинул комнату быстрым взглядом, подошёл к единственному несгоревшему человеку… вернее, сгоревшему не до конца. Маг, настолько сильный, чтобы продолжать жить, сохранив только руки и треть туловища, корчился от невыносимых мук.

— Я могу помочь, — шепнул я умирающему, — убрать боль. Хочешь?

Губы беззвучно шепнули «да», и я облегчил человеку последние минуты. Где-то там нас, по уверениям жрецов, ждёт одна Бездна… Маги, морфы, винари… все мы попадём туда. До встречи, человек.

— Сочувствуешь людишкам? — усмехнулась Кайха.

— А тебе их совсем не жаль? — я с трудом сдержал рост когтей на руках. — Ведь в тебе, в отличие от меня, течёт их кровь.

— Ничтожное наследство, — оскорбилась смесок, — лучше бы её не было совсем! Я, как ты, жила бы тысячелетия, и с высоты своего превосходства позволяла бы себе проявлять снисходительные слабости. Щадить врагов, облегчать страдания… Проклятая тварь!

— Не того в этой комнате ты назвала тварью, матушка!

Принцесса заговорила неожиданно для всех. Робкая, тихая, незаметная девушка, она шагнула вперёд с решимостью, которой я никогда в ней не подозревал.

— Теперь я понимаю, кто наслал то проклятие! И почему один за другим умирали архимаги! И смерть Тэйри якобы от рук влюблённой девицы тоже не обошлась без твоего участия! Я давно чувствовала, что после той болезни ты переменилась. Мне было больно сознавать, что ты выдавала меня замуж, не считаясь с моими чувствами, я не верила, что мне может желать зла родная мать! И сейчас я просто счастлива, понимая, что моя матушка здесь ни при чём! Ты, тварь (как там тебя назвали? Смесок?), заняла место королевы Вилены, выпивала силу архимагов, готовила нам с отцом участь Тэйри!

— Вот ещё, — презрительно бросила Кайха, — много чести для вас — убивать красиво и прилюдно. Померли бы тихо, без шуму…

Она посмотрела на меня с досадой:

— И что тебе стоило сдохнуть раньше? На тех кострах, что уничтожили вас? Какого демона ты выжила, морфа? Да ещё такая… человеколюбивая. Морфа — и жалость! Бездна! Вас душили в колыбелях, рубили на части, сжигали ваших детей на глазах у родителей… Да ты должна мстить, идти по земле, оставляя за собой трупы и реки крови, когтями на руках разрывая глотки…

— Одну глотку я разорвал бы… — Я с трудом втянул когти обратно. — Твою. Но с этим вполне справится и палач. Хотя это слишком мягкое наказание. Секунды боли — и всё закончено.

— Что, личный опыт? — Кайха многозначительно оглядела меня с ног до головы, перевела взгляд на Таира, прижавшегося ко мне. — О, ты уже нашла новую постельную игрушку взамен сгоревшей? Эта посимпатичнее, хотя и винари был ничего. Жаль, я не успела с ним развлечься… Хорошо пылал, да, морфа?

— Таир! — Я не успел удержать юношу, вместо меня поддавшегося на провокацию.

Сейчас у смеска не было причин жалеть кого-то, кто был мне дорог. Она точно знала, что я ни за что не примкну к ней. Я тоже понимал это, и отчаяние заставило воспользоваться всеми мыслимыми и немыслимыми способами защиты. Стена огня, ветра, ледяной щит… Моё заклинание сплелось вокруг Таира в непробиваемый кокон. Кайха впервые видела такое единство стихий, в голубизне её глаз мелькнуло подобие уважения. И — зависть.

— Как ты дорожишь своими мерами, — прошипела королева.

— Вилена! — опомнился Фернар.

До этого он, растерянный донельзя, держался от происходящего в самом безопасном месте — за моей спиной. Наверно, всё это время в нём происходила внутренняя борьба между тем, что он привык думать, и тем, что видел. Король не был магом, он всегда уповал на охрану и телохранителей. И любил свою жену. Настолько, что предпочитал не замечать странностей её поведения, внезапно появившегося стремления к власти, пренебрежения к дочери, множащихся необъяснимых смертей вокруг.

— Дорогая… — взволнованно проговорил король. — Это же ведь какой-то розыгрыш, правда? То, что тут происходит… Это не по-настоящему, да?!

Кайха поглядела на него со смесью отвращения и ненависти:

— Как же вы все мне надоели… Люди!

***

— Маени, — капризно протянул я, недовольный от того, что меня так жестоко выдернули из сна, — куда ты меня тащишь?!

— Тише, малыш, — родитель зажал мне рот рукой, — тише…

Он нёсся огромными скачками по тёмной улице, озаряемой странным, колеблющимся светом. Я оглянулся. Дом, в котором мы ночевали, был объят пламенем.

— Маени, это пожар?

— Да, малыш.

Невероятный прыжок через забор — и мы в непроницаемой мгле двора. Приоткрытая дверь, дрожащий огонёк…

— Чайра! — шёпотом позвал Маени, и на его голос высунулась голова в чепце. Затем показалась и крепкая женская фигура.

— Спрячь его, — родитель спустил меня на холодную землю, — во имя всего святого…

Женщина прислушалась. В тишине ночи приближался усиливающийся гул — высокие выкрики жрецов, истерические вопли, визг, ругань…

— А ты? — строго спросила она.

— У них Киалэ, — Маени сглотнул, — и дети…

Он исчез, не простившись. Я обиженно нахмурился. А мне говорил, что пространственными разрывами без надобности пользоваться не стоит!

— Ты кто? — сердито спросил я у женщины.

— Чайра, — она вздохнула, перевела взгляд на мои босые ноги, охнула и подхватила на руки.

— Ты — человек?

Она неожиданно ласково погладила меня по голове жёсткой, шершавой ладонью — не то что нежные, шёлково-гладкие пальцы Маени.

— Да, солнышко, человек… И сейчас мне очень за это стыдно. Но когда-нибудь ты поймёшь, что люди бывают разные.

***

Кайха ударила неожиданно — не по мне, по Агнии. Девушка выставила вперёд худенькие руки… Что можно сделать голыми, слабыми, беззащитными человеческими руками?!

Например, вызвать желание помочь. Я разорвал пространство, чтобы возникнуть на пути заклятия — за миг до того, как оно испепелило бы принцессу на месте. Закричал Фернар. Яростно, негодующе — и мучительно. Его жена убивала их дочь!

Магия не причинила мне вреда, скользнула по охранному контуру и ушла вбок. Агния за моей спиной молилась Святому Берге. Я прислушался. Бездна! Она просила Святого защитить меня! Меня!

— Вилена! — раненым строгом проревел король. — Что, во имя Неназываемого, ты творишь?!

Смесок повернула к нему лицо — светлое и юное, чтобы через секунду оно пошло рябью и стало лицом Кайхи. Жёсткие губы ухмыльнулись:

— Ваш Бог здесь ни при чём. Да и слышит ли он тебя? Твоя жена тоже звала его перед смертью. Ей он не помог — помогла я. Уйти в Бездну!

Она швырнула в него столп огня — такой же, каким в храме Шерха дожгла Тэйри. Тогда я даже сообразить ничего не успел, не то что противодействовать. Сейчас я был наготове, но заклинание летело столь стремительно, что выбора не оставалось. Я поставил Зеркало — единственное из науки Вайрека, заученное настолько, что оно въелось в подсознание.

Магия винари столкнулась с их же защитой.

Кайха вряд ли училась искусству перворождённых. Та капля их крови, которой она столь гордилась, годилась лишь на поддержание обманчивого чувства превосходства. Людей она, может, и превосходила. Морфа, обученная винари, оказалась ей не по зубам.

Огонь и полыхнул — только не там, где с расширенными от ужаса глазами стол король. Горела та, что долго водила его за нос, заняв место жены. И горела — это слишком громко сказано: вспыхнула — и исчезла.

Я снял заклятие, оберегающее Таира. Любимый рванулся ко мне и прижался, трепеща и целуя куда попало — в губы, в щёки, даже в нос случайно заехал. Фернар же бросился к дочери, обхватил, стал ощупывать, заливаясь слезами, что-то шептал, в чём-то клялся…

Так нас и застал Дэйри. Две обнявшиеся пары и скромный кружок серого пепла между ними.

— Каэн! — воскликнул морфа. — Тебя ни на минуту нельзя оставить! Я же просил ни во что не вмешиваться!

Таир не дал мне оправдаться. Выбрал именно этот момент, чтобы поцеловать уже по-настоящему, невзирая на моё сопротивление… Недолгое, кстати говоря. В общем, перед благодарные очи короля Арелии предстали не две морфы, а девушка и парень, весьма недовольные, что им мешают.

— Дети, — простонал Дэйри, — примите нормальный вид!

Неизвестно, что предпочёл бы Фернар — считающееся «нормальным» у морфы или у людей? Двух созданий, не имеющих пола или всё-таки пару влюблённых? Подозреваю, что последнее.

— А я вас вспомнила! — вдруг вмешалась Агния, глядя на меня со слабой улыбкой. — Вы дали мне платок… и сняли смертельное проклятие.

— Всегда к вашим услугам, будущее королевское Величество, — поклонился я. — Вы показали себя очень храброй девушкой. Не каждая при виде морфы в собственной комнате сохранит хладнокровие.

Принцесса слегка побледнела, но тут же приободрилась:

— Не каждой королеве морфы подают платки!

Фернар поглядел на неё с гордостью, Дэйри — с одобрением, а я просто улыбнулся.

— Всё-таки кто-нибудь мне объяснит, что произошло? — после затянувшейся паузы потребовал король Алерии. — Почему вместо моей дорогой Вилены возникло… вот это? — он с отвращением тыкнул в пятно на полу. — И почему лирийский лорд разгуливает по моему дворцу и зовёт морф детьми?!

Мы с Таиром сделали вид, что очень увлечены друг другом. Дэйри поморщился, покривился — принял истинный облик и начал излагать.

***

— Значит, Вилена так и не поправилась… А я, старый дурень, каждый день Неназываемого благодарил, — горько простонал Фернар, — не подозревая, что моя жена давно ушла на небеса…

Он отвернулся. Таир понимающе вздохнул. Любовь у всех одинакова. У морф, винари и людей. Потерять свою пару нелегко. Принцесса тоже пригорюнилась. Любила она Тэйри или выходила за него по политическим соображениям, девушка горевала.

— Вы простите, что я не сразу вмешался, — Дэйри вздохнул. — Кайха изначально была так убедительна. Обещала мир между нашими королевствами!

— Мир, — Фернар пригорюнился, — кому теперь он нужен…

Агния, не согласная с отцом, укоризненно покачала головой.

— Всем, — жёстко возразил я. — Высокородным лордам и простым ремесленникам, знатным магам и последним разносчикам. Людям и винари.

— А тебе? — с тоской посмотрел на меня король. — Ты же нас одной рукой раскатаешь, морфа!

— Не раскатаю. Но и ошибок моей расы не допущу. Я хочу контролировать выполнение законов в королевстве. Чтобы не было преследования лишь потому, что у тебя снежные волосы или ты меняешь облик. Чтобы свобода в границах дозволенного была у всех, как и ответственность за содеянное одинаково равно ложилась на каждого. Я не собираюсь вмешиваться в политику или экономику, Фернар. Я ничего в этом не смыслю. Но за любыми проявлениями несправедливости, незаконными преследованиями, превышением полномочий я собираюсь следить — лично и пристально.

— Ты бы ещё за незаконной магией взял контроль, — мечтательно протянул король. — А то в собственном дворце под моим носом творят всё, что вздумается! Мороками пользуются, запрещёнными заклинаниями, смертельными проклятиями… Дочь родную чуть не угробили!

— Тебе архимаг на что? — фыркнул Дэйри.

— У меня должность архимага — опаснее боевого, — проворчал Фернар. — Трёх за неполные полгода схоронили. Где я найду такого идиота, который на неё согласится!

Таир почему-то посмотрел на меня и заулыбался. Дэйри склонил голову, оценивающе оглядел меня с ног до головы — и усмехнулся тоже.

— Что?! — огрызнулся я.

— Ты хочешь соблюдения законов, наблюдая со стороны? Свободы, равенства, мира — и отсиживаться в своём милом домике? — морфа не стал смягчать краски. — Каэн, следить за порядком можно только стоя на вершине. Лишь сверху возможно разглядеть картину целиком, а зная тебя, ты и вниз будешь спускаться — так часто, что рассеянность зрения тебе не грозит.

— Иди ты, — буркнул я, — в Бездну! У себя в Лирии распоряжайся!

— Каэн, — Таир посмотрел на меня с гордостью и одновременно лёгким порицанием, — лучше тебя с этим никто не справится. Ты самый сильный маг Арелии, да и остальных королевств тоже. Подумай, сколько хорошего ты сможешь сделать для всех рас с твоими способностями, знаниями, накопленными за долгую жизнь, а главное — твоему уважительному отношению ко всему живому!

Агния умоляюще уставилась мне в лицо просящими серыми глазами:

— Каэн, рядом с вами я всегда буду чувствовать себя в безопасности. И мои дети, внуки, правнуки… Если морфа встанет рядом с троном, никто не посмеет больше преследовать таких, как вы. Даже оскорблять постерегутся.

Таир опустил взгляд:

— Наши дети, Каэн… Они вырастут в ином мире. Таком, каким сделаешь его ты.

Бездна! И ведь знают, на что давить…

Мои дети, спокойно ходящие по улицам. Беспрепятственно учащиеся в школах. Силой своей магии прокладывающие себе честный путь в жизни… Слово «морфа», вновь обозначающее лишь расовую принадлежность!

Чайра, мамочка! Помнишь, ты молилась о счастье для меня? Тебя услышали, родная!

О том, что я сдался, все прочли по лицу. Фернар довольно потёр руки.

— Рано радуешься, — бросил я ему. — Посмотрим, что ты запоёшь лет эдак через тридцать!

— А это заботы Агнии, — беспечно ответил король. — Я и так прославлюсь в веках! Ни у одного правителя никогда не было на службе морфы! Теперь я смело могу переселиться в Бахр и жить в собственное удовольствие!

Как я его понимаю! Из этого отвратительного, убогого, угрюмого дворца только сбежать хочется!

— Совсем-то не увлекайся, — поддел Фернара Дэйри, — это ещё очень юная морфа. Такого в твоём королевстве наворотит!

— Сам наворотит, сам пусть и разбирается.

Король Арелии подмигнул мне:

— Даю тебе день осмыслить своё назначение. А завтра с утра жду, будешь принимать дела, знакомиться с двором, с советом, с министрами… В личине придёшь?

— Нет. Надоели байки про комки слизи. Пусть видят морфу такой, какая она есть. И ещё. У меня собственные телохранители. Винари и человек. Они станут служить со мной.

Фернар кивнул:

— Разумеется. И вот что, Каэн… ты сам законов не соблюдаешь. В переписи населения Алерии ни одной морфы не числится!

Таир хихикнул.

— Исправлю, — пообещал я, стиснув зубы.

***

Королевский регистратор скучал в конторе. Чахлый цветок на подоконнике в напрасном ожидании полива уныло повесил листья. Мы с Таиром подошли поближе, Лейк задержался в дверях. Я легонько поскрёб когтём по давно не чищенной обивке стола. Мужчина вздрогнул и оторвал взгляд от раскрытого журнала.

— Чего изволят… (Изумлённая пауза.) …господа?

Его замешательство было понятно. Лейк, выбравший именно этот момент, чтобы шагнуть к нам, вырос из полутьмы комнаты перед растерянным человеком, словно сам Святой Кристоф, — светлый и сияющий.

— Записаться надо бы, — негромко произнёс он, — согласно указу Фернара.

Служащий спорить не стал. Покорно вытащил толстенный том переписи, сдунул пыль. Раскрыл на последней странице, долго возился, подбирая пригодное самописное перо из кучи засохших. Мы терпеливо ждали. Наконец, человек приготовил всё и подобострастно взглянул на снежноволосого красавца:

— Слушаю вас!

— Лейк, винари, чистокровный, род неизвестен, — отрывисто бросил перворождённый. — Алерия, Пехт, сто тридцать два года.

Регистратор благоговейно записал. Повернулся к следующему.

— Таир, полукровка винари и морфы, — чётко сообщил любимый, — род Дэртори Зерте, Лирия, дворец, сто двадцать семь лет.

Перо дрогнуло в руке, но мужественно продолжало вписывать в книгу невероятные строки. Я поймал насмешливый взгляд Лея, Таир тоже подавил ехидный смешок.

— Каэн, род Кириани Нератс. Место рождения не известно, сто двадцать девять лет. Морфа. Чистокровная.

Рука служащего замерла. Он с ужасом поднял на меня побелевшее лицо:

— П-простите?.. Я не ослышался?

— Нет.

Я улыбнулся и удлинившейся конечностью подвинул к человеку выпавшее перо:

— Пишите, дражайший… Привыкайте. Вам ко многому придётся привыкать… Ка-эн, новый архимаг Арелии. Морфа.

Апрель 2021

.