Читать онлайн
"Философское общество эго - мнения"

Пролог:

«Завлекаешь тишиной пародии кривой свой укор на малом

свете мира, чтобы жизнь за эго обошла собственное счастье за

тобой»..

Существуешь в практике вещей, за которой век твоей

идеи стал символом благонадёжности, но существует в темноте

скользких суеверий права быть ближе. Сколько цифр

отождествляют характер идеи на новом имени литературной

мысли, что стало удивительно видеть её картину на вымыслах

твоего эго. Считаешь им дни и однотипные формы ментального

несчастья, что единожды становятся кривой пародией на

чудаковатом чувстве мнительного самоосуждения. Вероятность

того, что слышать будешь ты под идеалом собственного сердца

уменьшается с каждым часом, а эго убеждает опять свою

панораму идиотского жизненного принципа. Летающий источник

мира всё ходит по холёным нивам бытия, всё время утверждая

способность осуждать мир в его начале. Спотыкаясь ты будешь

думать, что находишься в конце, но философия твоего разума

обращает инерцию жизни против тебя. Завлекаемый

вероятностью своего блага ты чувствуешь его тень на счастье

внутри и обсуждаешь движение мира навстречу жалости в своём

эго. Существует ли точное описание мира родственной идиомы

внутри твоих идей, но став философом ты видишь будущее как

Ницше, у себя за этой болью предрассудка лени и желания уснуть.

Пародия стала для тебя новым чудом за благородством

мира нынешнего счастья - социально утверждать его, думая, что

ты один несносен из чалого ужаса бытия в жизни. Становишься

утренним светом морального ожидания мифа внутри и говоришь

своему эго за счёт привилегии красоты, что видит образ твоего

благополучия. Став ей героем из романа жизненной тоски ты

лучший свет природы носишь на лице, космически оставляя свод

движения надежд из уже прошедших идеалов жизни.

Нечеловеческий стук за твоей дверью осознаёт мир на чём стоял он

все века, но задирая преисподний смех пародия показывает миру

оскал и всматриваясь на новое чувство свободы снова умеряет

канву идеалам жизни. Хочет ли она быть мудростью, или

оставляет следы, как однотипные формы ментального страха,

движению социальных идей не сходит твоя улыбка внутри

морального осуждения малого в большом. Философский уровень

мысли в верности личной надежде социально померк, но знает твои

привилегии на социальном достатке быть дорогой вещью. Более

богатой, чем сам человек, у него и сверх этого есть самый

страшный суд на земной поверхности мира идеального сходства

лучшей мечты. Её и ведёт пародия по около земной орбите

представления собственного счастья из вымышленных слов лирики

литературного героя, к нему обращается твой свет разумной

чести, что существует на этой земле ещё с античного возраста

мысли.

Какое длинное ожидание встретить ницшеанское чувство

свободы внутри себя самого и окунувшись в него убеждать пародии

над собственной жизнью, двигаясь к параллели осуждения своей

мысли к собеседнику. Стал им твой разум на социальном эго и

превозносит сегодня целый ряд одномастных прообразов людей и

мнений. Они столпились серой массой вокруг сократовской элегии

жизни и думают, что стали в бытие лучшими образцами

мысленного чувства свободы. Померкли только цифры на лице

литературного конца героя, его обращения к личной свободе вокруг

мира приземлённых единиц разумного. Оно стало ими управлять и

жить за счёт идеи желаемого диалога к себе самому, странной

рамкой пользы пролагая свет внутри солидарности будущего. Как

вычурно соотносит мир твои идеалы ницшеанского рассвета маски

одиночества, что хочет выпасть из ряда лучших убеждений и

стать социальной средой внутри реальности человеческой. Личная

стать на страсти убеждать себя в свободе говорит и думает, что

страх ей - лучший поводырь и нрав внутри обычаев, но станешь ты

ему характером как притчей на основе мысли ожидать другую

реальность социальной маски одиночества.

Уровень философского прозрения стал ещё одним правом

учить другого понимать свои обиды, ты же их зеркало на мире

превосходства из тишины существования своей воли. Политической

ли, но стала она социальным довольством для демократии

множества, что и стиль обычаев на мысли, убеждая суть которых

встретил свой рассвет ницшеанский удел видимой зари личности.

Тоскуя не меркнет философское убеждение спадать на ряды

одномастных идиотов, чтобы жить как социальный рупор души

человеческой, её личной свободы и отождествления стать

рукотворным идеалом смерти. Достигая своей вершины подлости в

движении твоё эго обещает ждать ещё большего успеха в жизни,

но думая как страсть пятится на многолетнее чувство свободы.

Личному страху убеждая иметь субстанции собственной тени

врага и алча его каждый день, что мнит себя самого то

становится лучшим другом в существовании тени прозрения от

будущего. Даже Ницше убеждая свои инстинкты сравнивал

поколение чувств на фатумах свободы личной, но практический тон

социальной красоты утверждает, что вымысел так тлетворен в

своём мифе зарождения, им страхи понимают лучший сон из мысли

несуществующей. Философскому обязательству проникая до самых

седин начала вездесущей красоты мира человеческого, остро и

мгновенно как идеалы социального гипноза. Ты строишь ими новый

инстинкт и право утверждать собственное счастье, но лучшее ли

оно станет для твоего эго? Знаком социального ответа, или другой

закономерностью убеждать социальное родство мысли, что когда

- то ты жил в начале несуществующей видимой причины

множества всего. Его отлично понимая и в эго повторяя смыслом

картину художественной необъятности свободы существования в

мире людей.

Древнее зеркало науки

Представляешь пустоту уродства мира,

Пусть нелишним скажет сон ему,

Одичав ты верить стал всему,

Что и древний путь своих имён души,

Заставляешь сон пускать на свет,

Принимая тяжесть жизни этой,

Будет ли изжит его портрет -

Знает только истина в вине.

Обращал свой философский ветер

Над зеркальным словом, словно мир,

Верил, что почти внутри излил -

Пусть ещё несбыточный оценщик -

Каждую упавшую звезду

Над пощадой власти из сердец,

Будет ли играть её вину -

Зеркало науки в том любви итоге,

Или думать наяву сквозь сон

Обнищания уверенного счастья -

Ты упрятал верности засов,

Чтобы обращать искусству зло

По конечным идеалам счастья.

Зная этот день на той вине -

Пусть окончит просьбу в глубине

Солнечное зеркало твоей науки,

Занимая роскошь в тленном сне

И спокойно видимой, как мне,

Устрашению слов на долгой скуке

Ты проходишь, думая как слуги

И строптиво укрощаешь вечность,

Под обломками искусства на глазах.

Философское начало без конца

Антагонизму пишет сладостный конец

Спокойный сон из страха повседневного,

Он убеждён, что честью в мире фарс,

Пускает стрелы мирной тени в нас

И честностью обезоруживает словом мира.

Но частый возраст в тени - глубина,

На повседневной лени стройных глаз -

Всему вина из мира прежних роз,

Спокойно ожидающих начало бытия.

Твой мир неочевиден и прибит к тоске,

На смыслах роет свод дощатой пыли

И смертью в том изнемождён умом -

Ты стал сегодня думать не о цели.

За ценность воплощаешь мир теней,

А роза чёрной видимой пощадой -

Всё светит миру в полной темноте

И ждёт упорно в думах обо мне,

Случайностью души - не попрощавшись.

Сплотили фарс на сумерках пажи

Уступкой формы обладания сложили -

Свои антагонизмы, чтобы жить едва -

Из страха вера сердца укрывает их

И трепет мирных снов его ума

Ты видел на оконченной игре поэта,

Но за тобой исходят миром света -

Покорность и тоска любви пера.

Им без конца ты обрисуешь мифы

На этих страхах заново - к лицу,

Что миром светит подло за советом -

Не жить в конце веков на праве этом,

Но умирая сердцем долгой сказки

Поговорить, что ты уже прибит умом

На этом сне дощатой жизни права,

Что светит очевидностью под солнцем,

Его манерой начинать сначала жить

За бесконечным словом мести ворошить -

Пути от философии, упорно как и сам

Ты опираешься на возраст за пером,

Его утерей зла и подлых лейтмотивов

В заношенной истории своей любви.

Апологеты бытия

Мотив античный открывает пропасть,

Ты проверяешь сердцу долгий клич

Свободы идеала, что излила повесть

На сходствах знака будущего я.

В апологет природы ценности ума

Заслуга честности уносит бытие,

Оно сложнее миру над античной

Пародией оценки слова - в нас,

Заходит мера фарса некритично

Предчувствием на облике мечты -

Ты формам отучаешь видеть лично

Свою свободу на поруганной игре.

Где шанс, в котором слёзы на огне

Сплотили вид под сумраком весны,

История сняла погоды ветра мира

И чёрный шахматный наряд убила

За этой тенью времени из слёз?

Что стало в безымянной красоте

Нуара собственного счастья из основы,

На странном часе усмотрев беду

Под новым чувством зла апологета?

Ты забываешь частный возраст у себя,

Античной пробой мании величия,

Что маска поглотила скорбь - любя

На этой жизни без начала и отличия.

Всё время осуждаешь страх, ища,

Свой мир у трона ветхости последнего,

Им час пробил, заискивая миром клич,

Ты форму сердца обрисуешь видимой

Картиной мысли будущего я.

Но сон апологета стал не твой

И редкий свод тумана за тобой,

Как ветхая античность слова «мир»

Крадёт довольство утомлённых видом,

По преимуществу за знаковой игрой,

Уверив быль искусству за собой

Считать свою историю античной.

Жизнь ради искусства

Лишь совесть рассуждает о былом,

Внутри заметив историчность лет,

Несёт её портрет - твоя модель ума,

Она сложна и беглый перевод души -

То утончённое предчувствие внутри,

На нескончаемом плато из жизни вечной.

Выходит жизнью вопль - опередив

На выжженной природой слова, вдруг,

Ей тешит сердцу комплекс бытия,

Он - робкой глади полное лицо

Из небывалой спеси видеть мир

В твоём присутствии, чтобы объять перо

Над идентичным ходом мысли посторонней.

Где генетичен складный реверанс

Над окончанием природы в дар игры -

Ты осуждаешь мир, которого уже

Не стало внутренне и стихло просторечием,

Расплылся круг иллюзией былин,

Потухло сотнями образчиков - начало,

Где было светом - одичало правом,

Но жизнь искусства в том опередив.

Разлит в морали совершенного ума

Тот личный, видимый рассвет и до него

Ты отличаешь сердцем ищущего я -

Свою печаль по форме блага притчи.

Укажет смыслом музыкальной тенёты

Твоя пародия из склепа томных лет,

Её портрет прочёл иллюзией вослед

И жалко стало оборотню жизни.

Лишь совесть рассуждает в дар любви -

Течёт её огромный казус лет,

Что точный возраст в мыслимой заре

Интеллигентной рамки быть умом.

Он сложен, горделив и ищет свет

На мозаичной проседи за словом,

Чтоб поэтическое чувство сном закованного

Дарило солнечное эго в лицах мира.

Предсказываешь числам склад вокруг

Обыкновенной маски и руки из плена,

Но не пленяет сердце в звуках мук

Твои года из быстроты разлук,

Что говорящим словом управляют этим миром.

Как тень внутри душевной суеты -

Ты весь один и трепет в постоянстве

Твоя иллюзия на скованной Земле,

Ей сном одним моральный тлеет пепел.

Фатальных мук в законченной игре -

Служил ты очерк из немого плена,

Но преднамеренно сказало Солнце мне,

Что ты один и ходишь современно,

Стоишь над пропастью из мысленного я,

Внутри укладывая дерзостью искусство,

Модерн - твоя порода от любви

И сон вещей из неги духа чувства.

Где воет смыслом и трепещет ад,

Ты поворачиваешь склон манерам мира -

Назад, чтоб выяснить их страх

И думать объективностью под прахом

Над полной темнотой картины идеала.

Предубеждая волю страхом на глазах

Садится Солнце из твоей игривой

Печали думать над искусством так,

Чтобы объединить свои мотивы на умах

И жить сквозь пережиток из мечты,

Раскидывая долгий ветер мира

Над смыслом экзальтации из нег,

Его культуры естества модерна.

Знакомой жизнью слышится и ждёт

На ровной колее из тихой заводи -

Твоя манера полной пустоты,

Где нет тебя, но смыслом были стыл

Твой ад на снах искусства за игрой,

Её укромной мифологией пути,

При солнечном достатке этих лет

Причина автора - последовать за светом.

Увидев ролью актуальный взгляд

Ты говоришь,что весел и несметно рад

Из долгой объективности страдать,

Чтоб только жить на снах порока чувства,

Для этой полной, видимой луны

Искать пути искусства, как взаймы -

Смотреть из склепа мирного восхода,

Где был ты над поэтом стилем пустоты.

Закрывает каждый на себе глаза

Проникает в сложный дым твоей

Кровной пищи слова из забытого -

Век на утопичности быть сильным,

Зарывая волей новый день,

Над твоей обычностью им вынес

Каждый равный на себе глаза,

Думал лишь критично сон вокруг

В частом взгляде милого лица,

Что быть может счастья им - глаза,

В смазанном столетии над благом.

Закрывает над причиной крест

И молчит, что ужас томной ночью

Самый благоверный сердцу мести -

Идеал из собственной души.

Не прошит он гордому наградой,

Голой притчей не изгладит след,

На котором высмеяла взглядом

Путь история о новом благе личном.

Пусть неясно, как стихает бред

Из любви в своей картине ада,

Он топорный сердцу воли след

Из притворства чистоты быть ядом.

Проникает в личной смерти круг

Долгой выгоды однажды быть умом,

На своей манере слов из мести,

Осторожно высмеяв путь лести.

На глазах готовый ад - теперь,

Хочет век терпеть, ему ведь не хотеть

Убеждать мотивом право завтра,

Нам служа из сложной пустоты.

Чёрной притчей выстроена важно

Каждая особенная сердцу смерть,

Думает над тоном в мир однажды,

Чтобы философски к Вам смотреть,

Обожая слов прононс и важность

Человеческий уносит гордый свет,

Тот потомок, на котором скажет

Мир иллюзий к личности - им став.

Необъятен этот искус - ад,

Неприличен из одной им скважины,

Обоняет на стихах логический обряд,

Достигая лучшей цели чистоты,

Он твой общий мифа постулат,

Над которым числа слепят разницы

На глазах закрытых, словно яд

И несущих чистый свет из под Земли.

Роскошный миг отравы гедонизма

Сожжён дословным именем любви,

Когда из мига равнодушной правды -

Ты выбирался, думая над личным благом

Ему роскошной ленью и отравой,

Приправил ноосферу в той тиши,

Что снег затронув частным объективом -

Несётся лень и унывает миром

Под светом равнодушия доказанной любви.

Её понурый ад ты топчешь идеалом,

Скрываешь свет из укоризны дней,

А заводь потупила частью слова

Мечты, о тонком имени и потеряла смерть.

Нет больше участи страдать своим умом,

Он ханжески извёл досужий хохот

Над собственной персоной в миг воткнув

Свои излюбленные стрелы бытия.

Одни они, лишь гложут смерть твою,

Пленяют век на тоненькой отраве

И между строчками о слове наяву -

Ты убеждаешь жизнь на этом берегу,

Что личный эгоизм ему - покорность блага.

Не вдумался отживший декадент

Творя свои симфонии над прошлым,

Желания вонзить упорный яд

Под социальный визг дремучей пустоты,

Когда приходят за одним из нас -

Потомки интеллекта в дар чудес

И обещают смерти новый бег

В сиюминутной дерзости конца её преград.

На этот фосфорный мерцающий обряд

Ты положил искусственные тернии,

Сложа свою опору слова над потерей

Внутри истории о чуткости любви.

Она грядущим грандиозна в мире,

Пленяет сердце и опять умом зовёт

В твой миф о парадоксе свойства слова,

Над этой безысходностью, смотря в себя.

Не ты ли властвовал умеющим любить

Свои нетленные картины повседневности,

Печатая об этом взгляде диалект,

Он - страх на современном счёте им,

Крадёт свою печать и словом мирно

Становится как личный декадент,

Снимая волю из обрывков мира,

Пленяя воздух в сердце над судьбой.

В который миг ты эхо из ума,

Скитающихся черт отравы после,

Изводишь частью эйдоса свой стих,

Коль скоро страху мифы не дают

Сегодня одолеть причину стиля,

Обдумав долгое над этим словом «шанс»,

Создав иллюзии из собственной души,

В которой нет остатка гедонизма?

Голый месяц философской темноты

Надело Солнце из мешка любовь,

Казалось ей, что жизнью одолело

Свою печаль под истиной быть смертью

И ставить сложный формы декаданс,

Но личный ад спадал на ложь внутри,

Стекая вечностью небесной красоты

В художественных линиях барокко,

Преобразуя долгий поля ренессанс.

Одна любовь осталась ей последней,

Отжившей юностью из праха слов благих,

В чьём месяце уносит ревность - страх,

За этим миром прикрывая гордо.

Отличный ли мотив успел сказать,

Додумывая голый месяц праву,

Что он один и честью снова рад бы -

Успеть иллюзии картины слов снимать,

Но дух барокко притаил нам смерть

И ждёт под философской темнотой

Её обыденное утро слов - мечтой,

Стихии ложных чувств и стиля мира.

На этом взгляде точное в любви

Износит чуткий пафос в дрожи слов,

Опустошая склеп пародии другой,

Оставленной над пропастью невзгоды.

Но из мешка ты снова вынимал

Свою тоску и жил проворно адом,

Из старых черт аллюзий стал рабом

Своей искусственной души - её награды,

За эго не заметил только стиль,

Стекая на понурый слой Земли

Из этой вечности, утопленной как яд,

Давления пародии на мифы красоты.

Не объяснил тебе твой гордый силуэт,

Что этот день становится наградой

За каждым месяцем, его спокойным сном

И оперившимся искусством быть войной.

Считая новый век готовой красотой,

Уже явившей участь и нетленный стиль,

Досужим отрицанием быть лишним,

В природе думая за взглядом темноты.

Не ужас сковывает тонкие черты,

Услужливо топорщась нам вослед,

А этот холод из спокойной тени мира,

Всё внутренне ища свою любовь.

До этих смыслов - не дотронувшись

Упущен свод из маленькой души,

Неясно, как же стать внутри последней

Декадой символизма в смерти здесь,

Не оборачиваясь призраком из тени,

Усиленно смотрел в свои огни

До этих смыслов не дотронувшись столетием

Сегодня ровный склад работы лжи,

Души его похожего наследия.

Демократически не слепит ножны им,

Склонив манерный искус декадента

В твоей игре, что думает о личном

Притворстве порчи за своей спиной,

Немного укротив за этой тьмой,

Последней роскошью ты выжил из ума,

Она спасала редкое затмение

Иллюзий сердца непроглядной ночи.

По этим снам ты затопил умом

Свой реверанс и стал концом наследия,

Частичной повести происходящей в том

Подобии народной глубины ума.

Не дотянувшись смыслом правит трон

Из неги преисподних черт над памятью

Твоей души ли - ставшей смертью нам,

Или утопии под клетчатой преградой?

Не объяснил свою потерянную дрожь

Ещё один катарсис в снах пророчества,

Затеял мирный ад и с ним мораль

На этот берег вынесло войной.

Знакомый оберег ты вновь берёшь

Из выемки сплочённых черт других,

Чтобы опять достигнуть воли глупых,

До этого доступных лени гнусных -

Эквивалентов мании природы дорогих.

Они толпятся в слаженном бреду

И стелют мир под носом чалой правды,

Но информация как посох нам в душе

Не достигает цели права под умом.

Её слоновий формы вольный склеп

Сегодня обращает стены к миру,

Как каждая звезда из чёрных мест

Скитания под жаждой слов благих,

Пока укроет ницшеанский ад

Свою проблему декаданса близкого

Ты - верный спутник и формальный раб

Его утопии под личным светом глупого.

Приятный сон в непонятом аду

Цифра на цифру не бьётся душой,

Стелет посредник стрелу из затмения

Новому правилу думать над сердцем,

Высказав сложные мифы к лицу.

Слажен к приятному сон из приметы,

Волей отложен на мире из прошлого,

Образом шепчет, что гиблое мира,

Но не доказан на смерти из линии.

Лишь на строфе опирается точкой

В смыслах лицо из погоды столетий,

Ценностью ищет причины от грусти

На недоказанном сердце из благ.

Как неприятно в аду быть оставленным,

Мёртвым и слишком упорным душой,

Что из гнетущего склепа над пройденным

Ты вынимаешь свой мир, как осколок.

Нет ли ему утончённой руинам мечты

Видеть примету и слаженный ад напоследок,

Выстрелом сложного толка уже не уйти

И не отнять иллюзорной беды на уме,

Встал и остался ты в этом чалом бреду,

Роскошью льётся твоя неприметная воля,

Чтобы оправить историю в цифрах любви,

Сложной системы упора внутри глубины.

Над философией тона она пробегает,

Слепит и снова старается выждать мечту,

Сном о последнем, в котором его не успеет

Здесь утомить за простором уставшей души.

Нет и её, от которого смысла ласкает

Стоны вопроса из проз засмотревшихся лиц,

Но из простора умом не выносит упорно

Самая подлая смерть над одном берегу.

Вымыслом быть неприятно и сном одному,

Как идеалом летать над иллюзией гладко,

Снова смотря на окно из проблемы потом

Ты одичал на просторах из цифры умом,

Сделал своей теоремой «пути напоследок»,

Чувству пространства нечаянной боли ума -

Ты обезличенный квант и реальность за сном,

Медленно движешь иллюзии ролью примет.

Будет ли ищущий свет за нетленным окном

Миром твоей обнадёженной лёгкости - править,

В этом просторе из цифры, что бьётся потом,

Чтоб не увидеть искусственный почерк реальности?

Не забывая упор и неявный восторг

Ты отличаешь внутри утолённые ночи,

Здесь, за больной объективностью шепчет восход,

Где - то иллюзией став человеческой прозы.

Им непонятен твой стыд и манерный укор,

Спало безоблачной нивой простое умом,

Цифры забегали пропастью между ревнивой

Болью отправиться в этот гнетущий надзор.

Нет и ему расторопного света за рамкой,

Съела мораль утончённый остаток руин,

Где - то железному склону мелькает под маской

Новое общество в смерти иллюзии с ним.

Пишет о сне солидарного уровня стиля

Сон нигилизма и страшный ответ наяву,

Что объективностью стало похожее время,

Сняло мотив и уложенный искус на праве.

Жаль, непонятен на вкус одичавшему слову

Твой утончённый манер и искусство внутри,

Держит за цифру могильное общество смерти,

Чтобы душить идеальное мужество с ним,

Падая в сон откровения нового блага,

Где историчностью видели гнёта огни,

Но не они обличали за мерзостью плату -

Стали искусственным разумом в смерти - одни.

Вселенной формы цвета глубина

Необъяснимой и усиленной догадкой

Ты опровергнешь существо из слов,

Что трепетно стучится через тысячи веков,

В попытке оправдать судьбы веление

И тихо подойти, без цвета роз и сильного желания,

Чтобы усилием тот смысл - преподнести,

Что форма цвета отражает - только нас,

Когда мы смотрим друг на друга каждый час

И то желание побыть наедине - с собой -

Вселенной формы цвета - не приблизит в час с тоской.

Вселенной формы жизни не имеют облака,

Не прыгают, как дети через красочные тени,

Что детство нарисует через годы и века

И подведёт к себе, чтобы определить на время,

Как ты живёшь и сколько бы смогли

Пройти ещё твои уставшие от времени - наречия

В пустых беседах о физической волне,

Что двигает прямолинейно атом, через облако стремлений,

Чтоб оправдать тот человеческий урок - на лжи,

В котором собрано у тысяч поколений - сложенных частиц,

Структурой - длинный уголок, что видят лица -

На времени остановившееся темя, из причин.

Лицо у времени одно, оно стареет вовремя

И шепчет, как сейчас, повремени со словом «бремя»,

Чтобы обременительно не шло оно - за нами

И, чтобы счастье не спугнуть от - слов уставших поколений.

Трудом Вселенной появился ты на свет - один,

Но радости от уплотнения частиц - не видно,

Не получаешь в длительный момент - иллюзий шаг,

Когда сжимаешься, как только ты выходишь в космос

И космосом проделана не зря - твоя стезя -

Итог и тусклая глава, чтобы освоить пережиток лет,

Где "Homo sapiens" прожив едва свой силуэт -

Получат сильное желание уйти, с плеча руин,

Но у природы не начислен счёт - единый,

О судьбоносной и прямолинейной лжи, другого мира,

Как обмануть и не позволить жить над ним,

В своей стихии, так упрочившей пути.

Пути легенды в легендарных сказках лет,

Что мудрецы слагали много поколений - мило

И вывели итог о скорби бед - наедине с собой,

Что человечество не вечно между сном и истиной,

Но у природы разговор не сник, ещё былой

И эволюция всё развивает у причины слов -

Попытки человеку взять к себе - свой сон,

В причину совести от лжи к себе в награду -

Причину лести от ума, что хочет стать

Не тем кем был и может через время - новое,

То подтвердить и выучить опять - мораль,

В пустых ролях у многолетней, скучной цели.

Так явно не желая познавать - свою беду:

Пути противоречий собеседника о деле,

Пути противоречий в собственной игре,

Что жизнь предоставляет, через молнии у тени,

Через попытки перепрыгнуть ряд вестей

И не сникать в безоблачной, топорной тени -

Своей не очень лестной личности на взгляд,

Своей не характерной, но безудержной в стремлении -

Улыбке, брать пример не сторону плохого - от ума

И не учить Вселенную развить всё в срок.

Ведь мысленный урок не развивает - быстро время,

Когда потоком временной тоски, так удручает в теле

И, перелистывая фразу у Вселенной на уме -

Ты выпрыгнешь из пут обычности и длительного времени,

Что давит на спокойное и сонное зерно -

Твоих пост философских умозрений - в темени.

Фамильной жизни предпочёл ты глубину

И очерком по проходящей жизни пишешь - правду,

О самобытности и зрелости у трепета ума,

Когда встречаешь ты единомышленников - вовремя,

Вселенной фраза о глубинности мечты,

В сознательное эго вновь войдёт безропотно и годы

Уйдут через смешное, озорливое окно,

Оставив след от тени долгих мнений - лиц людей,

Чтобы судьбы - та молодость осталась навсегда,

В лице, что долго ждёт и шепчет о прощении,

Что ты не зря проходишь время вспять

И, опираясь на душе стремления - всё терпишь.

Найдёшь у пустозвонной тишины - тот смысл ума,

Что в молодости так стремительно ушёл - от скуки

И пережиток превратится в стать - науки,

Переосмыслив времени пути у образного - чувства,

Чтобы путь вечности ты осознал в себе,

Как слово через миллиарды облаков - преддверия,

Что медленно ловить ты вновь готов - теперь,

Мечтая покорить субатомное время.

Где смысл луны поднял модели отражений звёзд

У звёздной карты под углом простого зрения

Нельзя не разглядеть ума происхождение,

Порядка долгожданную красу - от вечера,

Что мысли вновь даёт надёжно глубину

И сердцевиной может разгадать - судьбы строение,

По очертаниям у лунной догмы без забытого крыла,

По очертаниям у собственной идеи -

Найти там жизнь и убедиться, что её там нет,

Но притяжение модели сильных знаний -

Пойдёт на пользу в привилегии тех - сред,

Что моделируя абстрактно словом, даже

На карте, что объёмна видом построение ума,

Поможет смысл объединить в звезде последней.

С такой же сильной жизненной длиной - на полосе,

Где правда подведёт к себе года - смятения,

Как солнца луч пройдёт стремглав - сквозь острова,

Луны больших, объёмных кратеров пространства и границ,

Где сотни межпланетных и огромных единиц

Частично остановленного и проявленного я -

Остались через миллиарды лет пути, не обойдя идеи,

Что солнце создаёт орбитам на решениях - планет.

Разлом тех сред, что открывают чувство совести,

Разлом тех бед, что проходили и без слов -

Вновь оставались исчерпаемым в уме - прозрением,

У солнечных прекрасных островов - вдоль мира,

На плазменном вблизи и огненном движении -

Согреть ту часть, что остаётся от ума

И подождать ещё неделю, чтобы вышел срок

Таинственной модели для тебя, глазами мифов,

По звёздам узнавать у жизни срок - реальный

И, проживая у движения внутри - оставить ей

Надежду, что природа обойдёт у цикла стать.

Ты скоро подведёшь простой итог - мораль,

Что цифры тоже могут сложно лгать,

Что номер для ума - твоя иллюзия печали,

Согретая на обращении культуры бытия

И цифровая плазма обойдя ручьи - внутри -

Пройдёт так незамеченно в природе - одичав,

За знаком мира освоения луны - печали,

Причин твоей пространственной любви -

Любить окружность в обстоятельствах - пути,

Где горизонт событий так стремится обойти,

То время, что проходит в тени космической детали,

То свойство, что проникнуть так стремится в душу

И объяснить у месяца цикличность повторений слов,

Ты сможешь интуицией на красочном искомом - берегу.

Вселенной сложный, ровный ход опять на льду,

Что подытожил жизни череду не зря,

Что нам даёт объёмность в сочетании ума -

У линии простых на деле - совпадений грёз

И смыслом управляет, как излюбленный актёр,

Стремится покорить ту роль в сознании - свободы слова,

Стремится гармонично стать своей фигурой - в точном,

Чтоб передать изысканность определённости - внутри,

Через поэмы жестов в объяснении её - дилеммы,

Так нежно шевеля глазами и мигая словно сон.

Нам солнечное эго говорит теперь - пора -

Усваивать моменты очерёдности без слов,

Чтобы у составителей проектов покорения - земли,

Нашлось ещё немного лунной парадигмы - сильных фраз,

Чтобы обзавестись стремлением побыть

На лунно освящаемой поверхности природы лет,

Где отголосок от земли уносит вдаль - планет -

Твои печали через отражение зеркальной тьмы,

В уме, так прочно сотворившей миф - о роли звёзд:

Для человека в созданном пространстве и убранстве дня,

Для человека, так хотящего помочь себе -

Успеть соизмерение созвездий обрести - умом,

Чтобы космическую даль всё лучше понимать

И сильным стать, как образ бытия космической идеи,

Над ролью космонавтики в условиях - модели грёз.

Независимость от прошлого

Светлеет утро в серости от снежного покрова красоты,

Что тот природный блеск передаёт от сердобольной воли

В попытках повернуть векам назло

То, что забыто в длительности судеб

И фатум не подскажет как здесь быть,

Ведь человеческое бремя ускользает в силах слова

И думает, что всё опередить - сумеет в предначертанном доселе.

Расслабленность, как зов на тишину тоски

Под мудростью не вспоминается напрасно

В юлении к творению мечты - бежит услышать голосом из завтра.

Течёт по преднамеренной струе вопрос души,

Что отпечаток оставляет в судьбоносной встрече,

Которой в независимости воли всей

Ты хочешь получить от жизни прошлой.

Ей хочешь распознать в душевной суете,

Что умственной тревоге невдомёк от дел

К твоим суровым предпочтениям идти и личности черта

Всё не даёт оставить завтрашнее утро

В том обольстительном и неожиданном, как сон

Сопровождении столкнуть всё с суетой своих причин,

В которых уверяешь ты себя умом

И ласково оправдываешь время, не один.

Но временная твердь смеётся на тобой, в простой иллюзии,

Как сон в пределе от предвзятости мечты -

Ты слова Господин и рабское веселье

Не сможет совершить здесь приговор тебе.

Не сохраняет и начало от ума в судье,

Что властвует по дерзости к причине воли,

На этом уберечь от наглости в неволе

И передать то мудрое в значительном тебя.

Лаская юность опоздать не хочет без любви,

Мирами управляя в сотворении природы цельной,

Путь личности всё вновь определяя в тон -

Ты научился, вдруг, сам управлять тоской её последнего.

К тоскливости не подойдя без слёз её -

Ты поучительно осматриваешь долго

Любви не проходящее от прошлого окно

В зеркальном предопределении свободы.

Как человек всё хочет предпринять от сил,

В невзгодах получить уроки без любви,

Но реки, что вдвоём мы перешли -

Оставят след по переменной воле права.

Где ненароком попадут в своё нутро - пути мечты,

В котором без изъяна ты увидишь роскошь и уют,

Но мир преподнесёт всё точно, как в судьбе,

Чтобы оставить восхищение и пламенное сердце

В твоей слепой унынию и боли вдалеке -

Сегодня обозначенной морали - так долго ворошить её.

Чёрствое движение ветра навстречу

Чёрный нонсенс пролагает дверь

Из чертога смысловой игры

Не поняв, что это были мы

На одном ходу из чёрствой смерти,

Утолили в каждом сне мораль

И на этот путь - обратный ветру

Ты исходишь к чувству бытия,

Сплошь по остановкам им души.

Небывалой кажешься под смерть,

После счастья в сдавленном пространстве,

Вехи вьют над пропастью обратно

Чёрный холод из тоски по нам,

Нет мечты, что видит постоянство

И, отмерив день своей тоски -

Стало чёрствым умирать пространство,

Разделяя верность той мечты.

Пролагает вехи в знаках счастья

День скупого мыслью на благом,

Держит эго к юности морали,

Чтобы стать ему причиной над умом,

Смертью взяли сплошь рутины нам

Из чертога сказанного слова -

Всю толпу, к чему она готова

Говорить на разницах за ветром.

Слепит часом солнечного сна,

Им дорога юности воспета,

Что уносит формы века лично

На равнинах нонсенса из нас.

Не достать до юмора тот стиль,

Нет ему устройства видеть мир,

Чтобы денди думали как чувство

Из нутра скопления на снах вопросов,

Забирает к тени личный тигр

Всю твою опасность в снах руин,

Он нетленный город изо льдин -

Роскошь неприкаянного чувства.

Обернувшись светит прямо в глаз,

Нам доселе неизвестной мудрости,

Чтобы жить ещё в который раз

На понятном слое ветхих стен любви

И творить из немощи искусство,

Над проложенной дорогой глаз пустых,

Где ты взял за тонкостью из мужества

Свой остаток мнения за чёрствое ума.

Сомневается, бежит и отделяет нас

Твой несносный уровень под страхом,

Видит чёрствый век и на одном ходу

Ты стоишь им, что другое царство.

Постепенно светит в мир - другой,

Посторонний образ лучших благ,

Он один из качества надежды

Обращает вечность в сны у нас,

Дует ветром из обратных глаз

И уносит слов родство на верности,

Чтобы волей слышать тот росток

Неземной природы спелой мудрости.

Пустота образа силуэта

Нежной кажешься сегодня одному

Холоду высокой степи мира,

Предлагаешь смелостью в других

Окрылять искусный почерк глаз,

Утопичность светится несмело,

Поднимая склон притворной ночи

И стоят твои народы в точности,

Как вчера из этой сказки томной.

Непоседа в пустоте из грёз,

Сложной рамкой сны свои уложишь,

Думая внутри, что это дождь

На обещанной истории за правом,

Отличаешь смертный толк вещей

И любовь за мнимой белизной

Откровения сегодня думать миром,

А потом идти за этой тьмой.

Непроглядный фабулы восторг,

Снов твоих искусственное чувство

В образах нуара вышел к нам

Символизмом смерти из чудес.

Как же жаль потерянный укор

Из нетленных берегов несмело -

Постигать искусственное тело

На житейском мире из благого.

Открывая свой источник грёз

Думаешь над этим правом вечно,

Соль твоей тоски, что муки встречи

Над искусством в знаке бытия.

Укрощает он родство миров

И стоит над призрачной борьбой

Откровения и лени стать тоской,

Или сказкой к притчам слова тускло.

Разве нежным кажутся одни

Интеллекты собранного чувства,

Чтобы думать о пути из грёз,

Пролагая свет тоски к приличию?

Сломлен и бежит от слова, вдруг,

Твой сюжет, что истина внутри,

Неприкаянное Солнце из модели

Личной парадигмы снов несмелых.

Кажутся сейчас за этим сны,

Как и время в старости уплатой,

Говорящей мудрый свет на завтра,

Созданного блага в мире для людей.

Но и этот свод вопроса сложит

День единственный, что пролагает миру

Исторические тени пустоты,

Собранные над искусством степи грёз.

Новый романс эго завтра

Единожды пустого сердца ради

Ты ищешь свет из немощи сегодня,

За этим часом утоляешь ноты,

Растраченной тоски внутри идей,

Иллюзией их стало видеть право,

Довольное негласной перспективой

Внутри обыденности говорить единой,

Пространству слаженной рукой.

Не ново видеть утомлённых ночью

И, формы перелистывая к завтра

Забыть их встречи, говоря покою,

Что будущему в каждой былине.

В глазах застыли миром постоянно

Те дни, как строки мужества устало,

Прощают слову пьедестал простого

И вычурного совестью идей,

Но этот шаг, пускай, не стал основой,

Сегодня выяснил искусное начало,

Ему предвзято обещая страхи

Внутри за этим часом внутренней борьбы.

Как эхо осторожно смотрит вдаль

И мир растраченной тоски судьбу восторга

Сегодня объясняет, в снах вращаясь

Из мифов счастья, веря на словах.

Не быль ли этот фарс и ночь надежды,

Что светит эго на сплошном уюте

Из мира мёртвых стен и обелисков

Вновь уступает вечности надзор.

Впускает звук романса на просторе,

Из мысли этой в чувствах нам присниться,

Что завтра склон материи простого,

Но выученной словом зла черты.

На небыль чёрной полосы лоснится,

Уносит важный фарс свою свободу,

Ей быль за благо обещает моду

И пустошь на раскатах слов пустых,

Из недр Земли ты выстоял укором

Свою добытую свободу мира права,

Но эго ждёт романса формы завтра,

Чтоб стать его утопией под стиль.

Проходит чёрный берег сном к нему

И отличает сердце верное из мысли,

Оно барочно к чувствам, чтоб присниться,

За знаком выстоять из сердца пустоты.

Уносит ритм твоей утопии надолго

Ту музыку из благ просторной мысли

И шепчут следом благородству грёзы,

Что все они сошлись на этом дне.

Достижение голоса кванта

Закрывая лицо остановит спонтанно

Удивление нового уровня мира -

Всю модель идеальной растраты любви,

Загибая мотив за предание слов,

Элегантностью воли сегодня готов

Ты блистать, что покров и укор,

Надлежишь потакать аргументам тоски,

Но любовью своей уличаешь мотивы

Над аллюзией вечной работы внутри.

За агонией свят, обезумел на вид,

Из притворного счёта могильного звона

Ты глашатай манеры добытых идей

И своих органических черт утопизма.

Что есть силы ложится мораль и любовь

Из того удивления нового мира,

Что не встать и не сесть из увилистых стен

На прекрасном итоге из голоса мира.

Он один элегантностью сшит как сюртук,

Показал удивление поздней тоски,

Что твои декадентные нормы - мотивы

Из угрюмого часа постигают мораль.

Неизвестен на слух и воздет за собой,

На любви из возможности вехи почёта

Ты обычный поэт, для эпитетов - квант,

Зарождаешь свою историчности метку.

Понимая итоги от сложной борьбы

За тобой оглашают на голосе кванта

Идиомы пространства на этом бегу,

Обособленной рамки из каждой борьбы,

Чтобы стать обездоленной ношей вокруг

Идиомы твоей субъективной окраски,

Раскрывая морали притворный нюанс,

Ты бежишь за лицом аристократии сказки.

Уникальным окном из нутра за тобой

Поднимают космический свод диалекты,

Ты один, но ценой за последней борьбой

Остановишь иллюзии в каждой подсказке.

Где вопросом внутри говорит идеал,

Ты - черты преднамеренный розыск ума

И довлеет твоя белизна наяву

Неприкаянной формы космической сказки.

Достигая движение сном говоришь

Отстранённому фону тоски из имён,

Все они наблюдают над роскошью миром

И готовые взять идеал за собой -

Ты ведёшь им покой и остаток любви

Из конечного смысла пути декадента,

Обособив иллюзии к каждой борьбе

Человеческой мысли на новой надежде.

Витиеватой философией ума

Не ровен час, когда под опустевшей липой

Ты встретишь тех заносчивых идей приют,

Полюбишь радостный рассвет

И поумнеешь мимолётной думой,

Тебе сегодня было сорок лет,

Ты в мире не один награду дал столетиям,

Не дважды оправдал себя судьбой

И философия не потускнеет с правдой,

Как жизнь, порой здесь любит и тебя,

Но теребит остатки сладостным воспоминанием,

Рождением о темах личной лжи

И рассуждениях о нравственном увечье,

Что жизнь уступчиво вознаграждает вновь тебя

И говорит не только лишь о личном,

Заимствовав умом остатки тех причин,

Услышанных в пространстве длительного счастья.

Придя в дыхании без измерения личин,

Ты мужество, вдруг, оправдаешь рвением,

В попытках выстроишь неравенство от смысла слов

И говоришь учтиво про себя, поранив им,

Наглеющей и сильной мукой между строк

Ты дашь надежду мудрости без гения,

Без тех излишеств в преднамеренности дней,

Что так витиевато шепчут рядом сном.

Но думами раскрыть вопрос нельзя,

Как в одиночестве препроводить потом

Огромное количество часов

Под наслаждение текущего ручья,

Взимающего им, как сон от тех оков,

Что раздражают тенью лишь тебя.

Постой и оглянись внутри назад,

Ничто уж так не будет, как вчера,

Не ровен день как солнечный рассвет,

Умоет лишних слов пустые грани,

Границ, тех безграничных перемен души

Ты может и услышишь, но сейчас,

Приди подобием, как истинность причин

И разум огради той философией без страха.

Акценты вечности

Ломая слов цветы рассказа и обращаясь в пепел дней,

Ты говоришь не так и сразу, и молча перелистываешь дверь,

Монетой громко рассуждая и трепеща от тех идей,

Что ранее забавой стали, но не противились тебе

Характером склочного пения в угрюмости тех поз,

Им наградила жизнь тебя, ещё нетленно.

Пытаешься расставить ноты в поле вечности,

Заискивая хитрым тоном между нас,

Не молчаливость вне тебя, а верности окно -

Неправда смыслам в судьбоносной лжи,

Не могут перенять ту волю характерную для сердца

И описать в текучести веков своё родство

В пространственном излишке изобилий чувств.

Оттенок тот.. что отделяет смыслам слов

И разделяет наглость на ряды, разучивая ноты,

Им разглагольствуют повсюду зыбко,

Уплывая вниз и робко трепеща над их избытком.

Восходы сумрака над пылкостью той жизни,

Что рамки ставит не ища в тебе

Не расставляет песен сложных на игре,

В самодовольстве трудных дней его последних,

Не плачет о судьбе покорно в темноте

И не питает гнётом пустоты свою идею,

Где ты придумаешь любви исходные задумки,

Им не мерещится теперь, что есть одна

Работа доли бытия намёка в образе слепом

И непонятном образце подобия мечты.

Исхода оправдать не сможем мы

И переделать исторический характер правды в совести ответа,

Но нет усилия сильней, чем жить вдвойне,

Когда расстанется душа с покоем лжи,

С чутьём от злонамеренного счастья в себе,

Всё думая.. как если бы прошли твои года

И, перелистывая в памяти опять шаги

Настало сладкое забвение и ложь, как продолжительность веков.

Акцентам можешь ты не внять, но для подарка судеб встань,

Расстанься с мнительным покоем ханжества Вселенной

В утопии своих обрюзгших мыслей и идей.

Моментом родственной улыбки без страдания и страха,

В неясности, что где - то нет тебя уже,

Уметь любить не перестанешь в мире одиноком,

Лишь зная там, что жизнь в тебе хранит

И открывает ночью тобою созданное эго.

Идёт по переулкам разноцветных лет,

Упрямо не давая вниз сойти и по пути

Акцентом вдалеке подмигивая, как сюрприз,

Ты отделяешь ей мораль, не властвуя над робостью веков.

Сегодня день немых оттенков жизни

Как ласковой, седеющей красой

Приходишь ты на нашу встречу,

Так встречу я тебя, постой, без горечи наречий.

Ты весел и хохочешь как всегда,

Всех дел ты занимательно спокоен

И ролью чувства может иногда

Приходит осознание любовью.

Окутает мотив тех дел простых,

Не понесёт за это речи полуправды,

А может истина приходит и вот - вот,

Вдруг окунает грусть немой печали

В стихах тех жизненных иллюзий - красоту,

Оттенком жизни видно наяву,

Как ты под сенью мнительных обид

Готов и притворяться и лелеять

Моих оттенков добрые черты,

Моих печалей тон и нежность

Не опечалив грусти красоты,

Не передав всей воли к правде,

К мечте, что приближается сейчас

И составляет мир твоих желаний.

Соединяя может невзначай

Я передам тебе тепло души, как в детстве

Любовью непосильный труд

Исполнить можешь дважды,

Твоих красивых и заоблачных высот

Полутонов и вижу громогласно важных -

Не испытанием, а тихою мечтой.

По жизни ты идёшь стремительно, отважно

И день за днём полупустых теней

Всё прибавляет к жизни каждый

И ищет ту иллюзию мечты своей,

Всё уходящей вдаль наречий долгих,

Как можешь ты под мнительной одеждой красоты

Скрывать порывы той пленительной мечты,

Что в мир приходит неслучайно,

Приносит, собирает наяву черты,

Осколки радости и многогранной силы,

Соединяя волю всю в пределах жизни

И дав надежду к преобразованию ей новой,

Что в будущем зовётся лишь одна,

В век приходя надёжно и надолго,

Любовью приносящей в мир до дна -

Всё совершенство, как оттенки этой жизни.

Мозаика разума

На листопадной полосе, шасси ты выпускаешь смело,

Неси, неси.. не обвивая скромно духа тела,

Аплодисментами и шумом той толпы

Топтать не думаешь свою надежду

И разумеется, опять выходить ты позавтракать,

Рассчитывая нужный день, как час минуту обгоняет,

Секундой позабыв на век моих тревожных рук, ты впредь,

Не хочешь слушать гимн ночной и повторять всё также громко,

Что все хозяева судьбы вполне опять теперь смогли

Обнять и близких и родных, но ты внутри не премини

Собрать мозаику и в час, где разноцветным тоном мчась

Спешат часов пути вдали, не обгоняя время.

На счастье я в твоей судьбе всей роли помнить не должна,

Я здесь всегда и много дней ты выучишь опять сполна,

Весь смехом заливаясь ты.. вдруг собираешь все мои мечты

И мчишь, как зверь в тени огней - любовью окрыляем.

Ты ласково напомнишь мне, мой долг о дружбе и скорей

Вся нелогичная волна под идентичностью мирской утонет.

Пойдёт ко дну и бремя бед на перерывах скуки,

С тобой вдвоём мы много лет и нет для жизни муки,

Опять открыть всё песней той, на строчке воспевая,

Как дорог мне тот милый день,

Ты - в памяти всё мозаичностью скрывая,

Белеющей харизмой, как зимой под снежным одеялом ленным,

Я вся в тебе.. и нет.. постой, ещё моих всех линий много.

Относят здесь они душевных тем тоску, не голосящей правды,

В пустых пороках тихий плен, не возвращаясь дважды,

Когда мой разум пел тебе о неподкупности и воле,

Вся жизнь стремительно прошла и оправдания не скрою,

Придя мозаикой постой и выстроив всё снова рядом

Узнай же ты, где твой покой и вдохновение на правду.

Разделяя мир на два

Два тонких поворота в смысле сложенном втройне,

Два сильных оборота слова в предложении о сути,

Не мир нас разделяет и на два

Оттенка мужества похвастать упреждает дважды.

Неразделённое, то чувство между строк

Я написала буквами опять, где осторожно,

Расплывчато теперь твоё окно,

Не видно суматохи осени по листьям.

Как длительна твоя фигура без порока,

Без оправдания опережать сейчас его

И делать всё со смыслом и от Бога,

Уметь противиться навязчивым и стройным мыслям.

Под скрупулёзным и ответственным, как ты,

Все люди видят только лучшее, не преходящее.. один,

Сейчас ты с сердцем пополам оставил чувство боли,

Остановил свой унывающий и точный смысл

О нераздельности судьбы на два порога,

Но всё же отделяя смысл других -

Ты отделяешь мира основание, в котором

Незаменимо, то твоё тепло внутри потери,

Что в день общения успели мы понять,

Оно нам много лет с тех пор течёт, давно уже стихает

И мир разделен словно яблоко на доли.

Ту философскую упрямую черту возьму опять,

Доделать всю её и не спросить потом,

Оставить быстрыми шагами и может наяву

Соединю я мир за два.. за два мгновения пути,

На два момента истины о прошлом позабытом,

Им два усилия судьбы придумать я смогу,

Что жизнь мне показала и не ложно

Вокруг тех тёмных дней не будет, сколько есть,

Не перечесть поправки к той судьбе

И листьям их не вымолвить, как я тебя люблю,

Как мир я разделяю и на два пути,

Два судьбоносных утренних рассвета

В полутаинственном отчаянном стремлении идти,

Две юности неумолимо где - то

Растут определением причин её стихии.

Неразделённости по поэтической судьбе

Не сможет угадать перо поэта, о тебе

Не вымолвит на сонном берегу, где наяву,

Соединяя в мире этом, ты стал единственным идти.

Разбивая космос

На одних разногласиях памятью спит

Небо шёлковой линии в теле обид,

Не наказанной чести из смерти души,

По приказу любви из пустого пространства,

Необычен на вид иллюзорного в стиле -

Тот космический отблеск нечаянной жизни,

Постоянно приводит разнузданной тьмой

Окружение мифов под смыслом своим.

Разбивая учтивое общество спит

И топорщит, теперь от нечётной стихии

Маргинальное лоно из той же души,

За забывчивым светом её отделения,

Не нашёл ли на шёлковой линии взгляд -

Тот космический ужас на сердце из роз,

Опаляет и светит по миру подряд,

Чтобы лучшее качество слова услышать.

Не берёт от иллюзий стеснение им,

То забытое общество в стиле ума

И хоронит потерянный логос руин,

Что упавшая пропастью Неба дорога.

Почему не узнает им в страхе - мотив,

За своей обречённостью видеть картины,

Столь художнику милые в каждом глазу

И расписанной ловкостью мира затихшие.

Не разбитые космосом слепят вину,

Отойдя от разбросанной точки культуры,

Все они постоянные светом фигуры

Архетипов моральной тоски по уму.

Космологии смотрят над бездной вину,

Отвечает фрустрация слова за памятью,

Что фортуна плывёт из пути одного

Запоздалого общества к сердцу обиды.

Не видать всё упитанной маски игры,

Прилагает отсыльный моралью - тот век,

Он умом - наблюдает за тенью своей

И течёт осторожностью света прохлады.

Не разбито за космосом слова в судьбе

Опостылое нравом умение встретить -

Ту звезду идеальной к унынию смерти,

Различаемой правом культуры руин,

Постоянна она, на лице видит вечер,

Всё вникает утопией серой тоски,

Что ведёт идеальное смыслам навстречу,

За тобой - разбивая смертельное право.

Нам оно не достигнет уныния слов,

Порождая волнительной маской уложит

Середину вопросов на тот же помост,

Что и вечность космической формы - докажет.

Оглушённое после последнего

Брюзга из сожаления над завтра,

Твой воздух оглушает сердце снов,

За этим светом утоляет речь

Внутри иллюзии господства бытия,

Сложило время в середине формы им -

Твои оценки в поле над простором,

Манящим вновь преодолеть любовь и горе.

Но встретил сон брюзга из жалости к себе,

На чёрной веренице скопленной зари

Он убеждал фатальный ужас говорить

И ждать спонтанной встречи мира истины.

Ему знакомо горем быть войной,

Что обещанием свободы умереть внутри,

Как этот гиблый лист фортуны над тобой,

Сегодня огибающий искусство просторечия.

Тебе знакомо быть усталой тьмой,

Заметно разговаривая к формам смысла,

Ты оглушаешь звон из тонких черт,

Притворствуя над качеством свободы.

Аналитическая истина - твоя вражда

На склоне обещания уметь идти,

По той войне, что сложно миром встать,

Её укором к полной чистоте.

Над этим нигилизмом светит круг

Формальной области из знания причин,

Он объективности брюзга исчадия потуг

И ловкий вор, умеющий летать.

Причинам истины он - должный детектив,

Внутри надсмотрщика укроет ровный стиль

По социальной роли света предлагать

Свою историю, что пишет край у жизни.

Откроет свой последний декаданс

Брюзга из тлена форменной души,

Логичной тенью от того дрожит

Под постоянным светом мира перед ним,

Он ожидает в гордости - один

И каждый час ему проходит - время,

Как жалкий плут естественного с ним,

Но аккуратным словом измождённых лет.

Не говорит поэт брюзге ещё неделю,

Но стынет позой счастья на виду,

Он - Господин из суеверной тени

Искусственного ада быть творением,

Или началом собственной войны?

Нуар внутри случайной жизни

Просветлел над роскошью ответ,

Им сегодня будит время - жизнь,

Отдаляет серый дым вокруг

Из случайной встречи над потерей.

Слажен гиблый фарс из тени снов,

Засыпая смотришь в такт последним,

Чтобы жаждой времени объять

Солнце воли перед сложным миром.

Не отнять нуар из встречи слов,

Он укажет естеству из слога,

Что готов писать ответ убого,

Но преградой открывая путь глазам.

Им молили жить сегодня ночи,

Утомляли роскошью вблизи огней,

Ценностью внимания, что прочит

Жизнь твоя внутри случайных лет.

Серым отголоском в память врежет

Искоса направленный обряд души,

Им не лечит твой противник ночи,

Но заглядывает роскошью теперь.

Обрывается над словом мира польза,

Ей летать под стрелы гедонизма

Стало на глазах любви истошно,

Что внутри закрытым входом дверь.

Отличаешь роскошью похожий,

Каждый новый день своей потери,

Им не нужен в естестве опоры

Заданный нуар из светлой прозы.

Дёрнет дверь и холодом объято

Смерти поле на одном случайном

Пережитке права - быть отчаянием,

Чтобы за собой в пути оставить свет.

Ночью миром слаженной манеры

Ты влечёшь свои простора сферы,

Волей отпирая в сердце мудро

На одних глазах, закинув утро

Сном ладони смысла после смерти -

Всё стоишь, и опираешься под правом,

Быть ему задором в чести мира

И одной толпой в конечной тьме.

Изнывая редкой жизнью фарса

Смотришь в поле чести гедонизма,

Нам оно оправдано и рад был

Ты - нуаром встретить новый век.

Рождаешь словом нигилизма

Дыхание уносит тень из лиц,

Сложны они и масками увенчаны,

На форме философских Неба птиц

Располагают звон сердечной полноты,

Его луна, как встреченный апломб

Сегодня говорит под тенью нового,

Что смыслом он навязчиво поёт,

Догадываясь ложью каждый час.

Твоя печаль рождает смерти день

И нет нигде потомственной отрады,

Пустили время на одном ходу

По этой форме раненного кванта -

Твою утопию, что стынет на лице,

Ей не доходят час на Небе птиц

И обрывают в гордости шаги

Всё те же умыслы из ночи бытия.

Они, рождаясь словом нигилизму

Прочли утопию посередине всех миров,

Остановили счастье добрых снов

И сложным мифом окрыляют снова.

Неясно видит в тени гиблый шаг,

Что делал бы внутри добром окованный

Твой идеал на постаменте серых лет,

Образчика фортуны смелой тьмы.

Он вожделеет смелостью войны

Унять свои строптивые фигуры времени

И хочет стать под роскошью былой -

Твоей свободы в диалектах гиблого.

Нет места встать из признака войны,

Что все устали проводить ей стыд

На этой крайней, обезличенной вине

Из полуявных склепов робы мира.

Она устало смотрит в сердце вдаль,

До завтра ожидает тенью слова

Помочь, ценой фортуны не попасть

На смелой пропасти из уготованного чуда.

Но только возраст видит вдалеке,

Он смелый раб и труд больной догадки,

Обяжет сон потворству из преград

Успеть определить свою вину,

Что был ты рад над пленом помогать,

Дороже жить, как светоч перед словом,

Но нигилизму пасти света открывать,

Что воля исторической руки наивной.

Ценой гордыни слепит новый склеп

И переходит формулой к свободе,

Он знаку отвечает словом лично

Открытой воле к притче говорить.

Служить ли этой встрече над умом,

Её спектакля в форме похоронной,

Но гордой юности забыть цену потом

И спрятать нужный логос в темноте?

Уничтожение любви удел лишь только слабых

Вновь раз за разом и опять ты смотришь на меня,

Спокойно говоришь потом и вспять ты убегаешь ловко,

Несложно мне предугадать твоих всех поворотов мысли,

Когда удел твой только месть, не счесть здесь больше лести.

Ты прячешь словно холст - свои произведения,

Наедине с собой позор терзаешь каждый день,

Но много пережив ты потрясений, словно тень,

Вдруг понимать научишься свой складный тон,

Ты мстительность свою отложишь на года побед,

Как только проза вся иссякнет наконец

В немыслимой и душной скуке твоих усталых тем речей.

Поговори со мной теперь о мыслях самых благосклонных

И о любви, как нежный зверь полюбит всю природу,

Лишь солнечным и ясным сном открыто и без убеждений робких

И я пойму тебя теперь, твоих всех сильных и неловких

Стремлений возродить мечту не уничтожив всё вокруг,

Своих друзей, родных, коллег и много личностей на взгляд,

Хотением успел побольше стать, забрать себе и поскорей

Усилием, настойчивостью строгой, как хищник на добычу ловко

Бежит стремглав сквозь все щиты - твоя игра,

Когда ты смотришь на меня и обеляешь понемногу.

Уничтожением морали ты тоже облегчишь мой путь,

Любовь её не объясняет - ей это невдомёк,

Скупого мыслей, всю неправду - расскажешь ты сегодня мне

И я попробую ослабить уничтожение твоей любви.

Под жизнь окаменевшую от мук

Не слогом ты единократно ранишь,

Не мысленным порывом чистоты,

Нельзя тебя не одурачить и не ранить

И не колеблешься ты разумом нигде.

Под жизнь уставшую от собственных идей и мук

Ты слышишь звук того же сердца,

Как раннего ответа след, что невдомёк,

Не размышлять о продолжительности дел.

Нелишним будет тот предел,

Как хочешь ты открыть себе,

Не думая каким запомнится итог

И расстановка жизни в правде.

Под смысловым затишьем отношений,

Под не угрюмым, не печальным сном

Не каменеет той сердечной колкости безумие

От предрассудков без любви с тобой.

Без тех определений черт судьбы,

Что рисовать смогли мы вместе,

Где рядом продолжительно внутри,

Играя вновь определяли те пути,

Которыми пойдём без сильного притока пустоты,

Ненужной маски слёз и оперившегося гнёта.

Где будем только я и ты,

Не разбирая принципов моральной тишины,

Закономерности под жизненной молвой,

Что одурачивает от утехи к власти,

Закономерности под безрассудством строк,

Что так наивно, пригласительно взывают к смуте,

Окаменелая порода сути той,

Ей невдомёк не слышать и не делать.

Не оправданием взывает к нам.. судьбой,

Чтоб жизнь сначала предопределить от роли,

От мысли гнусности и незначительности бед,

Что так пытаются пройти по колее своей,

Влияния природы от иллюзий и наград,

Лишь сковывают разум под понятием мечты.

Немного согласившись ты остыл,

Намедни будет жаркая погода

Раскатами определения ума светил -

Узнаем как встречать и тот итог пути,

Его погоды каменного сердца в пустоте.

Игривые мечты

Напоминая мне игрушку, что в детстве ты мне подарил

И не на шутку тонко.. ответил скромностью,

Однажды, без случайности взамен, я подарю тебе обратно

Всех ласковых и нежных мыслей перемену.

Но разнесёт о том молвы течение, стремительно уняв,

Свой быстрый стон о зависти и лести,

Когда встречаю я тебя, все горести уходят наяву

И только в чувствах тишина - доносит робкое дыхание.

Повремени ещё чуток своей стремительной окраски,

Преобрази меня теперь, как дивный день - твоей лишь краской,

Ты только на ночь расскажи о всех мечтах, что жить хотели

И, как игривостью резвясь мы в гости по утрам ходили.

Так нежились на солнце золотом, в мечтах всех уносимых тенью,

Моей живительной любви, что подарила в век себя.

Затмение не сможет показать всех чувств и нравов мысли,

Когда так ласково глядя, твоих потусторонних чистых кистей

Я чувствую.. и глубина меня цепляет словно время,

Твоя игривая судьба напоминает о мгновенье

И радостью тонов вдали я поднимаюсь ввысь глазами.

Там вижу лиц игривые черты и много, много новых правил

Я покажу играя через тень, собравшей всю себя поодаль,

Чтоб можно было вспоминать потом.. и чередой ступать,

Но время.. не разлучит нас больше никогда.

Твоих всех стройных дел и красотой всей личности - умнея

Покажет ту мечтательную даль, которой ты достигнув смело

Раскинешь ясность мысли всем своим друзьям.

Мои любовные печали в мечтах, перебирая словом жизнь,

Смотрящей словно лист осенний, сквозь леса длинные пути

Покажут тех умений символизм, что вспомнить дождь должны

И поведут, как воин скромный.. когда придёт всех целей смысл,

Где ты не будешь искать искусственных надмений пелену,

Но ты мечтой заучишь всех жизненных уроков красоту

И полетишь синицей.. орлом прикинувшись на миг.

Всех озаришь игривостью.. и переменам покажешь путь,

Чтоб нам идти во всю, предела не увидев здесь,

Пороков поколений философской пустоты ума,

На этой красоте из умственных полей простора для сердец.

Отпусти вину потустороннего

Отпусти уверенно рукой, но не своей

Боли сильный умысел под словом,

В собственное тени протяни одну мечту

И вопросом счастья в том готовый,

Ты оставишь нонсенс обсуждения вокруг

Гордости условия прожить ещё одну

Самую убогую в пороке красоту,

Чтобы ждать её нетленной формы завтра.

Проходя уверенно на плоской мысли здесь

Отпадают прочие, условные намёки,

На кругах они оставили любовные упрёки,

Чтобы хоронить инстинкту новое добро,

Там ему не место у проложенной игры,

Здесь внутри не стало утомлением почёта -

Жить, что слову ясный монолог уже затем,

Что над социальным сном завидует пророку.

Жил ли общий декаданс над полной тишиной,

Залетая ловкостью в увесистое чрево -

Долгой философии над памятью мечты,

Там её в потустороннем сне иллюзия - согрела,

Взвила ясный месяц над конечной чередой

Полноправной воли у прочитанной надежды,

Долго ли ходило Солнце мысленной игрой,

Чтобы думать, отпуская смыслы риска?

Над опорой им стоят обыденные дни,

Ходят роскошью, чтоб думать современно,

Нам они оставили вину как эго звёзд,

В мыслях опираясь на искусственное «здесь».

Больший час - он век влекомый дом,

Из задора сколькой тени прячет

Новый ум, о том душа и плачет

В постоянном сне пророка злых идей.

Им ступали новые отчаянные страхи,

Думая, что все они на веренице праха

Сожжены утробой развалившейся войны

На нетленном поле идеалов смысла счёта.

Думали ли мы о том конечном сне в раю,

Умываясь ловкостью на собственном размахе,

Чтобы день твоей иллюзии считал свою вину

Тонкой впадиной на долгом мысе плахи?

Обучаешь ловкостью уверенной игре,

Соль её идеи проступает, как восторг,

В слове утоляет век на равном пережитке

Новый день и стон особенной души - почёт.

Отпусти вину, её душа осталась,

Ждать теперь искусства в созданной заре,

Мыслью счастья в доблести сражаться,

Чтобы жить на этом свете параллелей,

Зная точный час, как воздух посторонний,

Ловкостью настроенной погоды от идей,

Дышишь им один и отличаешь соль восторга

На вину, которую ты отпускаешь не один.

Страх лжи искусственной тени

Дыханием возобновило лёгкий шум,

Он точный возраст прошлого тревоги,

Заносит в счастье миг и говорит умом

О страхе, без которого нельзя,

Понять ли сумасшедшее в любви

Понурой тени в оконечной воле права,

Где нет иллюзии сложить внутри идей

Свою ментальную опору - переправу.

Над каждой точкой обывателя лежит

Культура мифа сна потустороннего,

Им верит случаю и в сердце дорожит

Благое сумасшествие над ложью бытия,

Но горький лёд из тени быть умом

Сражает снов вдыхаемое счастье,

Внутри становится оно тлетворным днём

И страхом чести утомляет, словно время.

Не кажется тебе, что мысли днём

Такие же иллюзии, что ночи в тонкой мгле,

Из под ключа культуры возраста совьют

Моральный этос мира лжи - вокруг,

Что не было тебя и слёз забытого,

А шаг, как точный пафос чёрной роли

Сомнением уходит в тот же край,

Где ходят мирно тенью слов о завтра.

Они нетленны в слаженной игре

И сорванный цветок простора им

Такая же модель искусства завтра,

Что бытие у собственной души.

В дыхании на страхах тени мирно

Ложатся, прерываясь в чёрствой лени,

Они одни пророки поколений

Из смелости забытой нами лжи,

Куда - то смотрят и хотят умом души

Иметь свою свободу в чёрной мгле

Из этой преисподней роли на Земле -

Скитаться в счастье собственной надежды.

Устало парадоксы в тени смерти

Проходят сквозь иллюзий ряд - вокруг,

Они искусственные фабулы под каждым

Из под нутра психической мечты -

Её истории на надлежащем сне,

Внутри которого ушли простые страхи,

Как жалко стало утолять им тень

На этой просьбе из искусственной беды.

Она стесняется и ложью видит час

На видимой войне из мысли завтра,

О том, что было бы - ведёт немой рассказ

И останавливает ловкостью удачи

Свою последнюю преграду в чести страха,

Завидуя - пленяя череду из нас,

На этой фабуле о истинах играет -

Её тлетворный мира чёрный перевес.

Заносит преисподний воздух смело

Под архаичным блеском суженной любви,

Из недр культуры опираясь смело

Ты - тот из страха собственной игры,

Всем заново ушедший к смелой тени

На поколениях иллюзий смерти воли,

Её пародии на безымянной доле

Искусственного жала к форме в нас.

Значение горя

Слаще взгляда словом обернётся,

На глазах искусства станет рябью,

Собственное нежилое воли Солнце,

Из которого ушли приметы лжи,

Над простором пролагают явный

Свет зари из маски горя разума,

Отличает век на этой синеве

Частный диалект из права завтра.

Знает смыслом сожжённым в беде,

На одной картине форм роняет

Свет презумпции, что жили мы в вине,

А по кратной линии на сне -

Обязуем счастью видеть правое,

Ложь ли ищет слаще в том бреду,

Усыпляет тени мирной фатума -

Обязательство, что сердце на виду,

Из которого ушли моралью завтра мы.

Знало истиной, но в том обида права

Не бывает милой сердцу ласковой -

Та мечта, что в бытие завидует

И растопчет долг в картонном сне,

Управляет он замером завтра ли -

Будет ощущать источник на благом,

А потом ходить под горем этих прав,

Думая, что свет Земли ему помог.

Образует словом вечный прах

В каждой точке мысли нам вослед -

Эти дни, их зарево из вечных благ -

Горю остановки в светлой силе.

Все они стращают роли сердцем прав,

Обещая гордо самый вечный дым,

Он один на свете утомлённый раб

И господства вольных стен внутри,

Открывает тень истории за этим сном,

Разбирает век на склепах аллегорий зря,

Точно также как и сон аллюзий - говоря,

Что у горя на конце беды - не мы.

Стали заревом искусно управляя за

Этим парадоксом света и открытой тьмы,

В собственной тоске ли стали - вечно спать,

Удивляясь смыслам, на которых ложь

Оставляет тень манеры вдоволь миру,

Окрыляя миф из жажды этих благ,

Остановлен ими точный сердца враг

И стоит один, что думает нутром потери,

Будто бы внутри оставил ложь и мрак

На последнем веере из ловкой цели.

Знакомый страх уверен на другом

Подобие из злобных дней ты говоришь,

Не стоит видеть воли парадокс,

Чтоб снова жить и страхом отгонять

Беду, из сложной участи других.

Они застыли светом и хотят идти

По длинным переулкам закалённой чести,

Из взгляда думать на игре ума,

Отгадывая шансы этой ветхой лжи.

Пророчествовать не стал твой диалект,

Он ум сложил и полноту восторга

Над жалостью другой тоски у долга,

Им честью стать хотел из злобы дня.

Твой верный путь по частной колее,

Намедни думает и холит час ума,

Он прошлый воздух видеть не хотел

Большому миру к личной суете.

На этом парадоксе пел твой враг,

Снимая шансы в сложных квантах лет,

Они ему уверенной строки рассвет

И долгий прииск в каждом сне под вечер.

Растлило день за славой страхом быть,

Ему служить, что обгонять коня у смерти,

На новом поприще здоровьем дорожить,

Сгоняя ум своей истерики в другом,

Похожем сне, что слажен как и век,

Построит счастье в бытие надежды,

Он - философии родник у ног стены

Из этой правой жажды большей глубины,

Оставит вечный страх в пути невежды.

Уверен страх на поприще другом,

Что слажен мир отважный, но потом

Ты - тот же юмор чести бытия

За белоснежной отмели преградой,

Стоишь и открываешь сердца ради

Искусства долгой памяти внутри.

Прошли за страхом тени на тебе,

Они оставили мотивы, как и мы -

Знакомые под страхом той войны,

Уладим спор из слов другой невежды,

Он самый дивный раб и холод стен

Ему укажет личностью под правдой,

Что долгий сон окутал им теперь

Мораль мечты, на зависть лести каждой.

Сквозь человеческий оскал стремится стать

Она - твоей сомнительной преградой,

На том же веке, опираясь как бы

Сквозь миф за злобой квантовых ролей.

Из чести слова вынул смерти здесь -

Один и тот же страх знакомый веку,

Он - человек на мысли слов другой,

Её пародии из света боли скованной,

Доселе признанной иллюзии - понять,

Услышать частный возраст на уме,

Ему отличие в искусстве предсказать,

Что страшной злобы на цене другой.

Лёд

Заледенело всё вокруг, как осенью в холодной стуже

Не нужен больше друг тебе, внутри глаза его,

Лишь вихрь уносит осторожно и обвивает след,

Он жарким пламенем объяв - бьёт в грудь твоих печалей,

Не так уж плох на первый взгляд - твой менуэт,

Весь этот вечер ждал рассвет,

Над сном не опечалив, чтоб молчать.

Здесь ночами, всё перелистывая тонны фраз

Я молча упаду в томление и буду ждать,

Как ледяным и колким льдом ты осторожно

Укутал словно бы случайно, весь смерти приговор,

Холодной струйкой в мозг воткнув его надежды,

Моих всех удручённых мыслей - ты идёшь,

Визг счастья, сонного затмения любви

Тебе уговорит притаивать тот день.

И я плыву по сонным перешейкам воли,

Мир снова наяву и все мои одни и те же тени

Летят в заснеженных любовных письмах

О тех переживаниях и мести в жизни.

Потом, что было не на месте расскажу,

В котором сне, кто прав - кто виноват

И правды где найти ответы на этот ад,

Не знаю я, здесь не идут твои дожди,

Как в жизни потому, спою я песню эту снова

Пока не надоест любви искать итог,

Переворачивая мыслей круг моей надежды.

Ты шевелишь всех долгих мук утрату наглости и сплетен,

На вечности не хватит жалить лишь себя,

Ведь можешь уколоть неосторожно,

Но любя.. отбрасывая тень надежды

На новую, но всё же брань, её из сплетен жизни

Ты ощущаешь, как потоком сна и лести,

Не зная проплываешь надо льдом, внутри маня,

Я наслаждаюсь ледяным затишьем, вскоре,

Внутри твоей судьбы - не осложняет жизни мне

На этом празднике печали тени дней -

Твоя идиллия струящегося в мыслях,

Как после долгого дождя, притаённого образом меня.

Старость

Я был довольно стар и строг

К себе, с соседям и к жене,

Но понемногу подобрев, я клал свои стихи на стол

И сквозь очки осунувшись едва

Я вытираю скромно слёзы..

Жизнь моя, прошла не быстро и не скучно,

Но миг у славы ощутить я не успел сполна

И всех наград я получить желал бы..

Но злая ты судьба -

Не бережёшь своих людей, надменно улыбаясь..

И весь я под устал и мукой совести объят,

Я жить хочу и вновь совета

Прошу я у тебя..

В том жизнь моя стремглав умчалась

Сквозь седину прошедших лет

Вот только радость мне осталась

И храню её навек..

Мои все поистёртые костюмы

Висят напоминанием мне,

Что был я жив и многогранно

Вся жизнь здесь покорялась мне,

Моя страна мне тоже помогала,

И славой одарила и почётом всем меня..

Хочу я миг запомнить славный,

Что в памяти весь теребит меня

И не даёт покоя мукой

Здесь день и ночь оберегает мысль моя,

Что было бы при жизни мукой

При смерти радует меня..

Я много прожил лет чудесных

И напоследок расскажу секрет:

Что миру нужен лишь мотив,

Когда рассказываешь шутку ты о мире,

Чтобы спасти его в могиле,

Внутри пародии из чести и пути,

Всё в жизни в миг преодолимо..

И старость впредь не может преуспеть,

Здесь жизнью утешает, словно раб,

Его учитель и спокойный ювелир.

Караван

Вереницей, сложенной вдвойне

Уходящим следом озарив,

Ты увидишь караван любви,

Что идёт сквозь бури, снег

И промчавшись - на землистых скалах, обуяв,

Всё своё стремление идти,

Ты присядешь снова отдохнуть

Под землистой тенью всей своей,

Чётким взглядом устремляя вниз

Видно там и зелени расцвет,

И играющей прохладой весь обдав,

Ты всплакнёшь сквозь сумрачную тень..

Ненароком встав весь каравана след,

Остаётся как и прежде весь вдали

И твоих тяжёлых лет

Вся печаль под растворяясь, там в любви

Может и отступит насовсем,

Напоследок поцелуем взяв

Все твои угрюмые мечты,

Что лелеял ты так много лет подряд..

Светлой мыслью каравана ход,

Озарит то утро рано встав,

Солнечных уютных берегов

Может ты увидишь на пути..

Подойдя песчаною тропой,

Мелкой рябью осыпая пыль

Мы сегодня встретимся с тобой,

Не грусти теперь и ты..

Жалкий путь

Он жалок был и был ничтожен

По осени накинув сюртучок промокший

Плетётся он к жене домой, угрюмый, очень тошно..

Характером не вышел он слегка,

Полупрозрачность мысли тоже здесь хромает,

Но виду не подаст он никогда,

Поглаживая бороду, вздыхая..

Ответит, что он крут,

Доволен весь собой, а жалкий тип внутри,

Всё ждёт лишь повода поспорить..

Наивностью своей он весь объят

И гордость ласково надбровье поднимает..

Он холит и лелеет свой наряд,

На деле же - простак, ханжа и скупердяй..

И ненавистью по ночам исходит,

Что жизнь плоха и воли больше нет,

Но нет тебя уже, и песни поувяли..

Никто не вспомнит о тебе..

Прощай ничтожество печали,

Печальных мук неизгладимый край..

Смертельный образ

Тихо не стало улыбчивой спеси,

Здесь, за далёким восходом руин

Льётся единожды новому песня,

Словно рассказ на приличии мира.

Стонет из действия молния сном,

Где опахалом задетой руины

Стало внутри умиление - силой,

Брошенной возле смертельной тоски.

Нежность рискует о право восторга,

В подлое умысла встроив печаль,

Нам понемногу характером скромным

Видимый свет от печати оставит,

Словно внутри за смертельные раны

Мы не должны отвечать, что программы,

Созданных ужасом света тоски

В близкой утрате, которую высветит зрелость.

Ей понимает за образом высмеяв

Сложное мира пути нигилизма,

Нам не доказанных черт отвращая

Смелость - из подлого мнения маски.

Нет ей теперь утопической силы,

Форм философии в смуте уносит -

Странное право на беглом отсчёте,

Выемки счастья для нового утра.

Без идеала, что тоже не спросит,

Что из нутра вынимает отчаяние -

Метку ли ужаса в прошлом сознании,

Или почтенный сюжет от пародии -

Смерть за собой солидарному имени,

В томных руинах из ветхого ужаса,

Сном не запомнившим место у праха,

Как незабвенной работы от смерти,

Роли её отличать и за точность

Видеть манеру прообраза каждого,

Словом на заданном часе тоски.

Лучшая личина эгоизма

Проступает месяц над главой,

Оперившейся культуры поколений,

Нет ему за личностью поверий,

Сколько может мысли бередит,

Прошлым ли устало светит миру

На своих округлых формах - лирах,

Небывалой ясности причины

Видимой зари из тесной мглы.

Серым утром с каплями уносит

Лучшую причину эгоизма,

На одних глазах, что точно просят

Обойти ему свои манеры в стать.

Может гиблый ветер им отличен

В правоте оскомины быть миром,

Но луной ты светишь как отличие

Круглого притока формы эгоизма.

Белым днём изношен свет морали,

Ночью больший пафос он - чурает,

От претензии и скуки осмысляет

Чувство мифа на одной главе.

Пусть не слиплись веки от сознания,

Знают чудо в принципах культуры,

Месяц тот искусно осмысляют

Пробы поколений на своём уме.

Лучшей личности личиной удивляет

Сон из прошлых писем эгоизма,

Словно он не знает права толка

На душе из миллиардов слов,

Видит роскошью упрямое лекало

И ложится месяц в праве истины

Думать ли ему одним началом

На округлой форме той луны?

Удивляет факт культуры лишнего,

Точно высказав мотивы от столетий,

Проступая на личинах высмеет

Сон пародии из лунной череды -

Всю обыденность на чувствах этой роли,

Поступая в формах новой истины,

Долгой ли догадки быть суровой,

Но опорой гедонизма тесной мглы.

Шаткая тишина

Упадок внутри обещает прощать,

Учить аллегории светлой вины,

Что было условием новой войны -

Внутри одичания форм философии.

Так былью забыто то устное нам,

Прошедшее с мифом прощальной зари,

Что словом уносит и шатким клеймом

Достать постарается ночью из мифа.

Один он проблемой застыл в тишине,

Спускается точной раскраской ума,

Что чёрный, то белый, то видимый сном

Из сердца морали относит предчувствие.

За этой пародией сносен клеймом

Его одинокий убыток картин,

Художник от юности просит детали

И ищет иллюзии в негах на льдине.

За этим убытком внутри обещает

Свою тишину, что его не узнает

Мораль одичания в каждой тоске,

Её одноликое тождество ранам.

Незыблемо Солнце уносит свой день

И память за ним отвлекается словом,

На истинах ролью витает потом,

Причинами ужаса видеть не смеет.

Свой толк обывательский роет серпом

И наглой руинами сердца под старостью -

Ты видишь её одичавшее жало

Из слепленных уровней стройной мечты.

Что было - то ужасом смерти нажало

На тонкий клочок обездоленной массы

И сердце внутри обязательства сжалось,

Как сложное уровня после пародии.

Так близко была идеальная смерть,

Её отличительной рамки условия -

Ты видишь войну из нутра аллегорий,

Что только уводят за собственный свет.

Роняя следы темноты на пороге

За этой тоской тишины от убытка -

Ты ставишь иллюзии форм философии

Под новое свойство обратной луны.

По свету меняет устроенный пафос

Её аллегория смерти под мнимой

Картиной судьбы идеального мира,

Что стало внутри утолять эти сны.

Испуг глаза философии

Неясный ответ получаешь всему,

Где свет философии слепит простор

Из взгляда вопроса ему одному,

Что делать на собственной маске тому?

Испуганной рамкой усвоит манер

Над ложью пути бесконечного кванта,

Где не жил, но был в одиночестве роли

Под сном отвращения к призракам сна.

Они не дают утолить эти боли,

Всё ищут природной декады восторг,

Чтоб вжиться внутри экзальтацией новой

Под властью большого простора ума.

Испуганно смотрит в него глубина

И что - то прошепчет условием ада,

Он сильный манер из пространства беды,

Отводит глаза по далёкому шансу.

Не высмеет мысли на тонком бреду,

Их много и жалко стараться уснуть,

Под ложным искусством противно ему

На жизни любви утолять эту рамку.

Как был человек - не исчезло умом

Его одиночество смелой тоски

И ищет внутри нигилизм потому,

Что каждому слову ты пища и роль.

Открыто пытаешь видеть уют

Из берега шанса на том берегу -

Не спросит унылое жало и смысл,

Как жалобно стыло ему одному

В глазах одичания видеть свой страх.

Он словно паук из чертог при луне,

Искусственно маской запомнит вину

И будет травить утомлённый маяк

Твоей безымянной свободы в бреду.

Что ищет, то нужно ему одному

На глаз от препятствия страха понять,

Где быль и сюжет онтологии смерти,

А где идеальный испуг философии

Проходит по взглядам пути незнакомо.

Не видит и снова закован маяк

Ненужному обществу смысла покоя,

Он слой безымянного горя внутри,

Глаза опускает и ищет свой страх

Понять бы ему отношением мира,

Кто быль философии в видимом сне,

А кто относительный враг наяву

Из этой дилеммы на тонком глазу?

Правда

За утренним обедом ты сильно усмехнулась,

Скажи потом, потом.. и будет тоже в сладость..

Превратностей судьбы не избежать,

Твои года не выучить забвению

И ловко я горжусь собой опять,

Виляя острым взглядом, подумаешь один..

С укором убеждая вскрикнешь ты: "Молчи!"

И сказке той конец, надмению и лести,

Заядлой прозе разговоров не нужно больше вспоминать

Своих успехов перемен тугие повороты.. Ты врёшь..

И все твои увесистые мощные раскаты

Голоса и тона.. нежный свист,

Столь ласково пропали, вдали надуманных баллад

О жизни и любви, в которой стали - нами.

Здесь оправданий больше нет, я знаю всё

И всё твоё уродливое чувство - не удивляет больше ум мой,

Напрасно ждёшь ты от меня похвал..

Ты вверх совьёшь свой свист ума

И, приправляя ловко солнцем мира -

Твоя иллюзия вины уже в душе - цена,

Лишь робость власти - глубина мотива..

Доселе врёшь и говоришь прощай,

Но от превратностей забыла молчаливо -

Свой скверный рай, он отблеску ревнивый,

Он взглядом отрывает неба свист,

Чтоб усмехнулась ты нечаянно внутри

И стала на заклание в твоих сердцах,

Ей мысли ходят словом в рисках и впотьмах,

Правдивости цена уж больно высока -

Высок и верх цинизма..

Нежность

Я унесу тебя во мраке тишины пустой

И разговоров тихий стон - покой

Надменно бередит мне душу,

Постой, и нарисуй мне мир внутри ума,

В котором скорость мысли так легка,

Что можно улететь мгновенно и едва,

Изменчивых идей коварная тюрьма

Не поглотит тебя, откроет тайну сути жизни,

Пелену пустых раздумий века,

Сложных дней - одна минута нежности твоей.

Твой голос шевелит мою скупую душу,

Как ветер по утру зелёную траву,

Я не могу тебя не слушать, любить..

И как во сне увидеть ту струну,

Что ты так натянул сквозь жизнь свою нетерпеливо,

Но все не можешь успокоиться внутри,

Поняв, что нежности лишь маленькую сотую секунду

Для сердца примешь только от меня.

Обыкновенный день

Лаская нежным взором всё вокруг, не хочется уснуть,

Обыкновенностью страдая - подвигнет темноту стареть,

Всё мучает меня играя - тень мысли о других,

О тех кто радоваться мог, о тех кто счастлив был

И смог преодолеть невзгоды, времена..

Нелишним было бы до дна умом своим

Испить и мне твою суровою мечту на дне поэта,

Но днём и ночью лишь под нас отсчёты я веду,

Им времена проходят слишком бурно..

Неслыханно и как во сне вся опрометчивость во мне

Забилась словно птица, её уносит век теперь,

Ей очень хочется успеть всё сделать

И не хотеть на меньшее смотреть.

Со всей обычностью я необычно тени вижу,

Вновь складываю словно пазл я жизнь свою

И сразу.. моменты возникают словно вихрь

В потоке мнимого веселья - они висят во тьме,

Немного надоели дни, недели,

Где скукой оборачиваясь вдруг - летают вспять,

Всё возникают заново вокруг твои следы и акварели.

По круговерти линия кривая обнимает свет,

Не хочет уходить из жизни, словно путь,

Как я, играя терпением прогнать её пытаюсь

Туда где нет ни света и ни тьмы,

Где облака по небу не проходят, но видны,

Им звёзды светят, но не мне на этой вечности цены.

Как если бы проснувшись в день без дня

Поговорить с собой о тайне, вспоминая

И голосом всё отогнать и неслучайно ждать,

Понять всю суть обычности твоей души,

В преддверии всей необычной прозы лет.

По логике не хватит нам игры её последней,

О смыслах, вымыслах, вещах и парадоксах лжи,

Что окружают мир наш рядом, поспешили,

Наверно дружат с человеком каждый день,

Как тень преследуя повсюду..

В момент исчезнет грань обычности моей

И наслаждаясь сновидением под тенью,

Всё утекает в мир бескрайний каждый день

И каждый день обычным станет, как друг,

На линиях лаская мысли собственной зари.

Не плачь

Не плачь, что годы те прошли и в неизвестности страдая

Копилось в сердце и тревога и мечты..

Но днём из дней одних счастливых

Откроешь ты в себе мотив..

Что плакать перестанешь навсегда

И лиц немые скорби не увидишь,

Где времена, что проходили без тебя

Оставят чалые шаги и новое вокруг,

Тогда умом с тобой откроют правду..

Им как на отмели, на берегу забытой ты мечты..

Почувствуешь успокоение, прохладу

Как водный шум струящийся внутри

Заговорит с тобой свобода..

И сменой мнения придя в расположение и радость жизни..

Вся жизнь покажет те дела, что были нам нужны,

А что поспешны были прежде..

Слезами помочь себе не сможешь никогда,

Выплёскивая нити горечи и оправдания любви..

Пойми, что где свободы глубина проникнет вся

В твоё сознание украденных надежд

Не будет больше слов пустых,

Развалин слов пропавших словно мука..

Не плачь.. ведь горечи до дна

Испить под силу никому здесь не дано..

Как скуке.. не вынести твоих обид,

Что держишь на людей как пламя..

Отдай своих породистых речей канву -

Туда где место им и время, наяву,

На этой отмели и странном берегу,

Скалистых переливов горечи и муки.

Нигилистический шёпот

Вьёт в руке твоей нелёгкой - путь,

Снова ровный тон наследия,

Солнцу отправляя ловко - днём

Шёпот мира близ любви сердец,

Было жаждой в том оковано

Шёлковое платье из причины сном,

Волей образа покорностью ревнивого

Обращению под старостью смотреть.

Символ - после меры воли идеала

Слышит тон укора нигилизма,

За его оправданное в жизни слов

Ты совьёшь в руке истории печали.

Видеть, что смотреть умом в лицо

Отношения на пройденном нелёгкой

Властью, словно запоздалой ловкостью,

Обучать в среде искусства тот портрет.

Снял вопрос из мысли об итогах

В личном благе кажущемуся сном -

Тот же мир из идеала, как и он

Спал на этом месте центра бытия.

Был ли благом общего вопроса

Пройден век сомнительной укором

Диалекта новой красоты со спором

Внутреннего счастья перед смыслом?

Из него на шёпот скажет миру

Твой услужливый, потёртый день истории,

Будет шить прообразам укора

Тонны новых смыслов нигилизма.

В сердце прячет свет одной модели

Славный ветер из прибрежной дымки,

Утоляющее вечностью как прежде -

Те следы на социальном сне портрета.

Лёгкий ли останется им ветер,

Чтоб идти под стрелами прогресса,

На одном шагу обуздывая миром

Архаизм у ног своей любви?

В часе сложной маски эгоизма

Будет день, как шёпот стройной тени

Обвивать услужливо и спрашивать,

Что же былью слажено под нами?

Где успел вспорхнуть истоком мысли

Уровень надежды в каждом шаге,

Архаичной волей в прежней красоте

Из любви искусства, думая к природе?

А когда настанет век из слёз,

Вынет Солнцу чёрный нимб из праха

То же утолённое наречие бежать,

Что судить прообраз слов Земли,

Утопичным стать как месяц из игры

На одном ходу под ним, что смерть

Стала вся твоей формальной истиной

И мечтает в жизни красотой успеть,

Славным утром поднимая общество

Из руин у архаизма новой вечности.

Будто бы прошёл остаток мира им

И осталось в гедонизме капля слов,

Что они хотят сказать уму сегодня

На одних глазах из нигилизма счастья?

Идёт ли время Вам?

Пройден не выйденным смыслом ума

Сложный обыденный мир парадокса,

С каждым не спросит, откуда вина,

В случаях истины подлинной точки.

На перепутье из благ и ролей

Ты - за услужливой маской снимаешь

Вечности прозу из неги под ней,

Пробуя смыслы на времени общества.

Внутренний склад им - потеря прогресса,

За окончательной маской умрут

Подлинной юности долгие дни

И за собой поведут, как вопросом.

Что в небывалом подспорье вокруг

Станет твоей обличительной маской,

Другом истерики в новом бреду

И, за которую высмеял только одну

Верную пользу своих откровений тоски.

Гордое умыслом время рисует,

Нет одинокого склепа в руке

И на почёте мольберта он будет

Молнией пафоса в слове готическом.

Слепит романсу свой тени полёт,

Где осмысляет уверенной дерзостью

Время тоски из пути философии,

Зная её апогеи и страсти причин.

Пройден, но волей учтёт этот мир

Твой парадокс за остатками времени,

Словно на Вы переходит один

Друг, из прелюдии скованной ночи.

Станет расспрашивать сложный манер

Из подобающей маски по встрече,

Твой диалект ему новое смысла

И неприкаянный отдых в почёте.

Идёт на тот ревнивый страху - вечер,

Как соль песка обычной роли им

Ступает по каменьям вдоль руин

И отличает архаизму долгий свет.

Он - Вы от параллелей смысла нот

И подлинный рассвет о точки кванта,

Над взятой плоскостью иллюзии мечты,

Её природы идеальных черт уюта.

Проходит время, пережив тоску

И новое как личный пафос страху

Обучит точные шаги из этих лир,

Их монумент отличия под стиль

Сегодня обретать искусство личности.

Вниманием под старостью огни,

Они не забывают, что и вечер -

Внутри у времени прелюдии на вид

Проносит каждый взгляд и громко говорит,

Свои причудливые встречи, как восторгу

Нелёгкий архаизм в руке у нот,

Им отнимают словом право для любви,

Чтоб жить искусству в полной темноте,

Его пародии над миром открывая.

Их парадокс не выведен под стиль

Не выйденного ужаса в нас толка,

Он долго дорожит, пока один

Утопией проникнет в шаг сердец,

На этом времени ему прощает словом

Та утопическая роль искусной маски,

Она дрожит в иллюзии под нами,

Показывая время, что свои часы.

Оглядывая новому за тенью

Проглядывая кажущейся встрече

За тёмный ворот из своей тоски,

Ты - тень, что ищет сложные шаги

На перепутье обещаний и любви.

Сковав свои медали в нормы счастья,

Их тленный ворох в сизой глубине

Уводит свод небесного чертога

За этот край, где не было восторга

И должный снег сходил по ровной тьме.

Оглядывая новый свет за миром

Ему не кажется, что он сейчас ослеп,

Он выжил одичанием как склеп

И каждый вечер ожидает новый путь.

Свобода словно алая фигура ритма

Спадает нам на плечи из тоски,

Где не было тени из нот восторга

И шли угрюмо дни, оглядываясь в темноте.

Их шорох шевелил твои умы

И ночью свет казался неприступным,

Он был умом на крайней полосе

Твоей свободы из почтившего восторга,

За этот край держать угрюмо долго

Свою тоску и гром погодных ливней,

Что снегом отгонять искусно дни

От векового образа прохлады

На вечном сне, указывая новый берег

Одной из личных пересудов у любви.

Сплотило Солнце за свои мечты,

Оглядываясь в тени нового надежды,

Им страхи не умеют трогать сны

И возрасту в умах не бить фигуры лет.

На слове от мечты своих побед

Ты одеваешь праздничное чувство,

Оно восполнит честь и новый вид

Желаемой тоски по кажущему сну.

Обыденность не отнесёт свои миры

К причинам парадокса слов утраты

На этом свете моды из цены

Руин своей мечты под страхом быть -

Иллюзией под тенью архаизма,

Оглядываясь искоса чертой ума

На дерзости вину, где красота

Твоя пародия из ловких слов тоски.

Страница искусственной жизни

За страхом уродства поёт идеал,

Вниманием тешит спонтанный манер,

Что движет Вселенную личной любви,

Её обязательной маски о жизни.

Внутри равнодушием теплится мир,

Он слово в спонтанном ключе из ума,

Желает узнать, на котором счету

Ты выстроишь мир из обыденной сказки.

Угрозой не светит страница в тоске,

Ей жалуясь пользой зальёт диалог

На странном плато из иллюзии рока,

Что движет вопрос о манере любви.

Искусственной жизнью не стало упрёков,

Внутри несгибаем твой вечный приют,

Он - слаженный вид идеальной работы,

Вниманию тешит спонтанные роли

Из слов благородного чувства поёт.

Характеру маски ты встал как и свет

Внутри идеального часа за прошлым,

Оно обличало свой прежний уют

И шло как и польза на каждой руке.

Спросило ли видимой роли искусство

Зачем в бесприметной тоске угадал

Ты этот обыденный свет от ума,

Чтоб только желать им искусное чудо?

За космосом светит, как сверлит под стать

На зрении мира в пути превосходства

Свою монолитную прозу достатка

Иллюзия верности нужной любви.

Она - благородное утро из ловкого

Упрёка души, по которой читаешь

Умом идеальные правила сна

И свет красоты из под этого мира.

Под ложной страницей пути диалекта

Раскрыл идентичный умом благородно

Твою идеальную смерть, чтобы жало

Воткнулось ему под особый укор

И вышло иллюзией смерти из права

На этом шагу отголосков Вселенной,

Внутри философии мирного смысла,

Завидуя нам на страницах у слов.

Одиночество

Найди меня в тени своих обид

И перелистывая фразы - сложностью скорбя..

Не обмани уступками себя..

В себе как в одиночестве печали

Мой мир весь постигается, живёт..

И без людей он весь необитаем

Наполненный блаженством, счастьем до краёв..

Без дружбы не обходится ни дня

И без любви ни часа,

Когда я окунувшись в мир свой ухожу

Всё мысленно я вслед препровожу..

Не потеряв ни капли смысла.

И одиночество как философская стезя

Меня ни сколько не тревожит..

Ей вдохновляться буду я всегда,

В любом краю и при любой погоде..

Попасть и в одночасье вникнуть в смысл миров

Без одинокой мысли сложно,

Как сложно жить без красных роз

И комплиментов к ряду сложно..

Мой мир закрыт от пошлости и лени,

Весь в творчестве он одиноко странствует всегда,

Лелея лишь красоты и природу,

Что вдохновлять готовы на года..

Всю красоту вложив я в мире этом

Уютным, милым, добрым светом

Светить всем буду одиноко вдаль,

Когда печаль настигнет без зазрения

Возьму всё сердцем лучшее и вот..

Всё одиночество сквозь одинокий мир лелеет

И приглашает посетить любовь..

Капитан

Я был немного горд собой, когда внезапно поднимая руку

Своей любимой, дорогой фрегате я показывал дорогу..

Дорог немало обойдя с тобой морских

Я научился лет считать всех к ряду,

Когда туманно хохоча - хохочет палуба от грома перекатов..

Невинность тоже не чужда мне каждый день,

Я очень миловидный - дам угодник

И всех я знаю в море.. капитанов праздник..

Я открывать готов, любовью озаряя всех вокруг,

Поддерживая мир я в море наблюдаю спесь,

Которая сойдёт со мнительных особ

И заиграет капитанской речью строго.

Начальников морских трудна дорога

И в океанах, реках и морях я жду своей судьбы..

Приди очаровательная гостья,

Всех кораблей построив в ряд

И в плен не забирай ненастьем,

Порадуй солнечным и тёплым переменным днём,

Раскатывая по небу картин пейзажи

Ты не тревожь туманом всех подряд,

Когда я в плаванье и океана мирное течение

Приобнимает палубы черты,

Поблёскивая вдалеке погодным нравом..

Я так хочу пройти всех океанов времена пути,

При этом не испытывая мук тревоги

И совестливо нравом помогая мне,

Погода радовать всегда как в сказке будет,

Где человеческим теплом согретый мой корабль

По океанам и морям, всегда успешно бороздить пребудет.

Пикантная дама

Блеснув породой пышных губ,

Раскрасив алым нежно кружева

Пикантностью своей сполна, ты любишь всех вокруг..

Кокетливо ты смотришь вниз, едва скрывая красноту,

Мужчин всех обаянием и честью сражаешь сразу и без лести,

Соперниц обойдя вокруг ты пристыжаешь, словно вдруг,

Тебе лишь перейдя дорогу, замялись тихо у порога

И имя на твоих устах звучит красиво.

Лишних фраз учить не будешь ты, затейливо глядя,

Ведь интеллектом ты скромна

И молча ты спокойно спишь, пикантностью сияя лишь,

Где обаяние твоё на миг ты превращаешь в мёд,

Лелеешь ты мечту свою так ласково и нежно

И ночью снова наяву ты сочиняешь песню ту,

Что спеть попробуешь сейчас любимому..

И как - то раз под утро встав

Ты понимаешь мыслью, что сейчас..

Намёков много перебрав ты говоришь

Постой, постой.. ещё не встретились с тобой

И вся пикантность вновь твоя, блистает сквозь фигуры стать,

Ранима, но сильна.. ты выучишь уроков суть,

Взрослением своим поняв сквозь череду вестей,

Что дамой быть прелестней всех на свете из людей..

Нежность

Когда все блики исторических монет,

Сверкнув в потоке мнимого веселья

Прилягут снова тихо отдохнуть

И мимолётным летним звоном запоют,

Когда погодной соловьиной трели

Услышишь ты раскаты в час ночной

И останавливаясь ты всё время

Мечтаешь путь найти и свой..

Когда любимые игрушки обрадуют ещё сильней

И времени не хватит столько,

Чтоб насладиться всей идиллией

В то нежное и пасмурное утро,

Проснувшись от усталости идей,

Вздохнув от сонных переулков истин -

Ты наслаждаешься всей нежностью моей.

Лирическая правда

Беру я в руки холст и кисть свою

Без ненависти, тени всех сомнений,

Пейзажных тем в нелепости ума не счесть,

Что голову морочат повседневно нам

И кисти мастера всё поддаётся смело, вдруг,

Не мучая лирическим штрихом и краской

Я нарисую твой портрет - подсказкой.

Сказав тебе всю истинную правду,

Переливающимся светом заполню я пространство ли высот,

Что не давали мыслить прямо и вот - вот

Ушли за сумерками истины сомнений,

Где не могли существовать без звёзд на кисти,

Когда твоих угрюмых линий, черт лица

Я вижу проявлением моей руки на той картине.

Что будет ввек шедевром и оправдана людьми

И правдой подкреплённой без сомнений,

Художников известных тенью посмотрев

Ты говоришь, что мысли есть и чёткость взгляда,

Но душу ты достойно маской не вложив -

Закончить свой портрет без правды - не можешь.

Обманываясь мнительностью вдруг,

Заметишь свой уход в тени посредственности, лени,

Переплетая там своих земных дорог

И скуку и тоску - рисуешь долго, наяву

Не зная ни конца ни края портретных линий на потуге,

Но лишь влюбляясь понемногу в темноту,

В свои портретные изыски, словно жизни

Из под пера выходят строго, на виду,

Достойных качества и похвалы на этой встрече,

Глубокой жизненной наградой, как и вечер -

Лирические и воздушные пером черты

Моей любви к тебе художник правды,

На нежности и безызвестной красоте,

Склоняя философское лицо прозрения к тоске,

Сквозь кисти на подручной роли - видеть.

Солнце

Под солнечным лучом я продолжаю путь,

Отныне золотой дорогой окрылённой

И бликами отсвечивая, разливая теплоту

Я сплю и просыпаюсь наяву от этих лет,

От солнечных иллюзий чистоты вокруг,

Которые склоняют ум и интеллект ко мне

И размышлением, как птицей уносящей на восток

Приносишь новый смысл любви и радости без меры.

Природой охраняемый и миром - ты

Блистаешь словно солнца радуга под светом

И не переживаешь ни минуты о любви,

Всё зная.. словно вырос, как учёный правды,

Терзаемый внутри, но милый с виду

И окрылённый весь идти к мечте наперекор беде

Не задаёшь вопросов много.. не надменно

Твоё лицо и силуэт под внешность красоты.

Лишь солнце осветит твой разум

Растает лёд.. и как весной приходит им

Погода многолетней чистоты иллюзий,

Теперь всё будет маской, лишь не сразу нам,

Ты юности здесь обретёшь земной покой

И вечный сон из ласки неземной

Вокруг расцвеченного смыслами от завтра,

Где время ищет в парадоксах жизнь,

Всё зная утоляет ветер за тобой,

Он свет учёный в маске на приличиях,

Свободно остановит птицей ток

На этом своде поднебесной красоты востока.

Откровение ли серая мораль?

Удивляет пафос на просторе

Откровение причуды быть умом,

Развивая собственное слово

Объективной логикой прелюдии из сна.

Может стать коварной на манере

Серая модель из слова жизни,

Поздно ли она созрела в сердце

За искусственной борьбой её гордыни?

Нежит ловкость, умаляя душу

Прочитать свой страх умом вопроса,

Обладая новым чувством к мысли,

В миг морализуя сложный день.

Не открыт ему простор для судеб,

Стало чёрствым пройденное жало,

Но от серой маски утверждает им

Новый день на отношении ума.

Сколько логики затмило глубину

Сердца лада проблеска вины,

На одних глазах они, что роба

Для другого чувства в том видны.

Утоляет время к смыслу счастья

Доблесть на оконченной главе упрёка,

Он, что вольный ветер в голове

Отвечает серой ложью - вдалеке,

Ждёт свои прелюдии и мысли сложно,

На одном гадает в роли памяти.

Обуздай свою систему ложной тьмы,

Из её искусства повторять миры

В маленьком аду из прошлого упрёка,

Жизни, за которой мы остались сном.

Не было тебя и стало время долго

Проходить остатком мысли на одних словах,

Серой кажется ему ладонь из нового,

Тёмным светом утомляет жизнь вокруг.

Нежилое облако из сердца мира

Ты сложил умом на этом свете рока,

Он вопросом отвечает в мерах говорить,

Как спонтанные упрёки видеть воздух.

Словом ли та откровенная мораль ему:

Проблески вины и серый стыд вечности,

Управляет формой философии один

Чёрный вид космического кванта времени.

Проходя вдали им отнимают мысли

Все творения на серой маске идеалов,

Нам они положенное чудо нигилизма,

Права на обратной стороне прогресса.

Умаляешь день такой тоски имени

И проходишь серой массой вдалеке, мимо,

Сколько ты хотел излить мыслей вдаль,

Только нет им откровения видеть.

Мир ли стал такой от унижения в стать

Над прогрессом тени укоризны вечного,

Думает как этот день обратной пелены

Развивает собственное темя внутреннего смысла.

Повторяет этот день и роли в вечности,

Управляя сердцем из тоски нужному

Качеству свободы умирать за умом,

Как остаток серой красоты мира личного.

Нам не нужен этот стыд обернувшихся дней,

Многозначен и обвит правом указать

Это идеал на ветхость у свободы мысли,

Словно ты её собственное счастье видел.

Доподлинное утончённым на глазах

Не светел разный ум внутри идей,

Они предполагают сердце в них,

Как острый вид логической среды

Предразрешённых идеалов на восторге.

На каторге ты делишь право в стиль,

Гордясь собой и обнимая словом ввысь

Свои мечты модерна на глазах,

Откуда светят идеалы им упорно.

По человеческому в утончённом сне

Сегодня рассуждаешь, как и право

На одиноком социальном склоне лет,

Рискуешь стать ещё одним в глазах

Упорным ужасом, чтоб сохранять за страх

Мечты, в который день и час -

Утопии без смысловой пощады мира.

Они затеяли борьбу своих мозгов,

Что шепчущее властью из нутра

По унаследованной сердцем белизне -

Увидеть страх на собственной преграде.

Разворошило Небо сонный прах

И, оставаясь в полной темноте

Ты рассуждаешь утончённым на словах,

Завидуя доподлинному праву в жизни.

Он на мечтах оставил свет и день

За философией от маски быть другим,

Но поколением от умысла любви,

Ему непрошеного чувства от предела.

Как выяснить искусство на годах,

Когда оно на радости созрело,

Утопией пришло в свой вечный страх

И разбудило юмор нам упорно.

Раз благородству мыслима война -

Она - вина из осторожного убытка,

Присутствует и снова говорит одна,

Что точка кванта в мнимом рукаве,

Заправленного ужасом под мир идеи.

Где слово утончённой маски грёз

Ты доводил до ужаса прискорбного ума,

Свои проблемы в мере тех мозгов,

Они сличали равные следы у сердца

И ставили прогрессу новый мир,

На видимой простором синей мгле

Из социальных нег вопроса обо мне,

Чтоб умирая в вольность мира угадать

Свою судьбу по правилу другого.

Оно на скользкой ниве из людей

Строптиво ищет след твоих идей

И равнозначный ужас тех миров

Ему спокойно отвечает жизнью старости.

Уносит сон доподлинной тоски,

Что вертит нравом и внутри идёт

Им верное наречие из утончённых глаз

В любви забытой маски между нас.

Память знака аллегорий

Значению аллегоричной пустоты

Ты придаёшь немыслимые дни,

Они - рождение из слова на строке

По совести забытого восторга.

Лежит поэт на привилегии сказать

И вечер поднимает им, что стать

Свою свободу мира над простором

Незыблемой стихии слов внутри.

Лежат они как мысли и огни,

Предчувствуют тоски немую жажду

И снова обеляют сердце в жизни

За пережитой совестью из лиц,

В которых видишь ты пути назад

За этим прошлым малого восторга,

Он завтра обещает свой наряд

И посторонний свет внутри любви.

Значениям как памяти достатка

Ты обещаешь мирный пафос за собой,

Ведёшь свой поэтический рассказ

Иллюзий счастья в редкой глубине,

Её участия в вопросах жизни века

И отражения искусства на войне,

Что видит день и в мыслях говорит -

Твоя иллюзия на собственной душе.

Но было странно думать ей внутри,

Стихая роскошью и медленной тоской,

Увиливая в новый день на мире

Неразделённой юности причины эгоизма.

Она - пародия из тени гиблых звёзд,

Способствует, как память в аллегориях

Понять свою судьбу и в ней почёт

Из ветхой старости угрюмой глубины

Космического облака за счастьем.

Оно сегодня проплывает в смерти нам

И, отдаляя вечность в мысли сна

Старается достать до мирной ночи

Из предрассудка личной пустоты.

Влечёшь ей роскошь и мотив ума

На этом знаке правила искусства,

Заносчивой борьбой из света мира

Он продолжает думать каждый день.

Ведёт свою печаль и ветром сна

Становится видна картина мира,

Её иллюзия на роскоши понять

Моральный труд эпохи за собой.

Где память на значении в любви,

Как знаки вечной лирики культуры

Идут одни и понимают сердце ей

Из пережитой страхом личной пустоты.

Относительное никому

За сказанный манер у цельных слов

Ты отвечаешь мысленной игрой,

Не относя своё искусство с головой

За созданное право им - понять,

Твоя ли эта благородства стать,

Или манерный этос пробует умом

Проникнуть относительно к нему,

Чтобы отдать вопрос манере - никому

На этом слаженном прогрессе бытия.

Оно - спонтанное лекало мерных грёз

Из относительного мира диалекта,

За социальным страхом воли бережёт

Свою дилемму, вслушиваясь строго.

Не относясь и не завидуя ему -

Ты идеальный свет из маски бытия,

Простора мнения на сложной череде

Сквозь мифы человеческой природы.

Ты обладаешь поэтической борьбой

За ценность идеалов править нам

На этом сне манеры из главы

Лирического чувства диалекта.

Проводит связь из мнения твой страх

И обещает сквозь простора чистоту

Свою свободу к мыслимой черте

Над иллюзорностью чертога современного.

Простить ли жалкий час утраты зла

Над этим полем мнения под стать,

Где никому не важно видеть страх

И обязательство на вымыслах надежды.

Они - притворные манеры на глазах

Сквозь время вертят мнением вокруг,

В который час ты обещаешь им разлуки,

Но веришь счастьем в собственной игре.

Спонтанно чередой уходят мне

Твои фантомы мысленной пощады

И времени на поэтической главе,

Из мужества сегодня издавать их

Природный стиль и совесть на просторе,

Вновь пробуя свой умысел из горя,

Где пишет слово никому из нас

На уникальном смысле отношения.

Оно строптиво ищет свет решения

И разбирает личности апломб,

Куда бы не связало время в том -

Иллюзии своих притворных слова - образов.

Не относясь за сказанный манер

Ты никому не ищешь гиблого ума,

Он - парадокс под стройным светом лет,

Где обещали никому проснуться -

Его пародии на сложной тишине

И, в мире облачая ветром стиль

Ты пишешь образы за личностью имён,

Не оглашая тон манеры им увидеть

Их страх потусторонней темноты

Внутри иллюзий слова человеческого,

Как философский стыд упорного истца

К природе фантастической манеры видеть.

Уносит этот образ за тобой

Иллюзии из сердца слов в строке,

Меняя ритм и цели формы мира

Под каждый казус в собственном лице.

Вероятности ума

Несносностью одолеваешь разум ты,

Преодолением усилие скрывая на пути,

Твоей уместной и весёлой доброты

Ты не скрываешь ни мечтая, ни играя,

И волосы кудряво подмигнув вослед

Зашевелятся на твоих широких плечах,

Окутывая мысленной виной внутри обид,

Растраченных и мнимых слов, противоречий.

Не грустно и не лестно объяснив тоску

Своих способностей и доводов ума в себе,

Всю вероятность в мысли ты вложив

Рассказываешь о любви и встрече.

Что изменила судьбоносным днём

Итог и предысторию всей жизни пошлой,

Когда гуляя мы вдвоём препроводили ей мечту,

Приобнимались ласково в объятьях на лету

И взглядом одолевшим все пути, в своих глазах,

Идя навстречу той волнительной надежде

В букете роз, скрывая чувства в пустоту

Переживаешь ты волнительных моментов тишину,

Их поступь между серостью столетий.

Искавший свет твоей идеи на уме,

Он вероятен ловкостью в любви к свободе,

Укроет счастьем разум, пока несносен сам,

Идёт сквозь жизненное пламя на тиснении,

Где открывает вероятности в любви.

Жизнью перемен

Под изменением всей жизни понимая суть,

Невольно окунувшись и умом моргнув

Перемени.. что хочешь и порой вокруг,

Выныривая и плывя, как морж вдоль мостовой

Помашешь вслед ты тем, кто не успел,

Кто не хотел, не мог и просто медлил

И жизни переменам не устоять на месте перед,

Раскладывая вещи по местам, их тлен.

Твоих усилий и медлительных потуг

Захочет перемена жизни сразу скрасить,

Не бойся устоявшейся мечты, её судьбой,

О том.. как век проходит бурно за собой,

Когда ты наслаждаешься - плыви удачей

И не выныривая обними любовь, не так сумбурно.

Волнами подгоняемый немой и тихий,

По ветру там гуляющий простор

Покажет жизни перемену правды

И не дикий.. войдёт в твоё пространное окно.

Как философией ума ты наслаждаешься здесь каждым,

Так будешь радоваться перемене той,

Что ты не ждал, но принял так надменно

И скрасив будни непрерывно без тоски, с собой,

Вся жизнь подсказывает голосом ответа

О том, что беспокоит перед ночью жил,

Так мучает над миром этим, как быль утрат

И не раскачивая ветром неба даль - ты ожил,

Не бередишь уж больше ты тоской свой мозг и душу,

Где невиновность словно медленной рукой

Снимает всей усталости и лени скуку.

Как жизнь не понимаемая в сути грёз,

Всё уносящая свои пастели на заре,

Им холод за мечту отдал идеям перемены -

Устройство социальной роли злой тоски

И мучает, как сонный тлен порой,

Нас загоняя в светлый ад покорности и тени.

Как на Титане

Найти космическим лучом надежды

Тот новый мир, где можно жить и вспять

Всё повернуть и сделать как и прежде,

Но не заглядывать на маятник опять.

Не просчитать, не выполнить запросов,

Что жизнью ты отметишь без измен

И перебрав так много ты вопросов,

Вновь возвращаешься к Титану, словно память.

Ему ты хитрым можешь быть и сложным,

Но эволюции пройти пути - не в силах ложью,

Космическим и долгим будет мир, как утро

И в вечность превратится насовсем.

Поочерёдно спутники сменяя даль - живут,

Найдут теперь приют себе живые образы - глаза

И не минуты не переживая видишь ты,

Как отдаляется Титан по нашим звёздам,

Плывя и закрывая лунный свет, ещё седой,

Ему теперь так близко видит век

Краеугольный Солнцу путь над мерой человека.

Остановив искусственную смерть в руке,

Ты словно время поворачиваешь эту нить

Забытой верности в космической тиши,

Её надменно шевелят потухшие созвездия.

Но свет Титана, пропадая маской весь,

Здесь смотрит на тебя в глазах одних

И через мириады идеалов формы жизни -

Твоя - осталась временем на нём.

Освоят те пространства в разум нам,

Мелькают звёздами на синем цвете утром,

Космическим рассветом озарят, дорогой длинной,

Послушают свои природные вопросы, как умы -

Те смыслы беззаветной роли и мечты.

Займёт на времени пространственной игры

Титан свою химеру, как и воздух,

Он завлекает медленно всю бесконечность вдаль,

В свой новый век надежды образует мило.

Не позабудь забрать моментов лучших ты,

Чтобы запомнились, лишь на Титане острова,

Земное облако подскажет как дойти

До края там на перепутье слова жизни,

Им перекрёсток сложный обойти вокруг

Планетной маски вероятности простора.

Там слеплена сердечная струя под линиями нас,

Наверно хочет утолять земной рассвет,

Где видит дум искусство на словах,

Приметой образуя сложный вечер.

Ты выжил в космосе, ему манерой услужив,

Забрав свой день, как век оторванной мечты,

Он ходит диалектом в нас теперь,

Рассказывая новый путь о слёзах прошлого.

Планетным воском кажется твоя беда,

Но этот шаг ты не забудешь, как Титан -

Свой враг преодолев находит век,

Что утоляет полноту сомнений в чувствах,

За жизнью брошенной с картин ума,

Им Млечный путь - оторванное чудо мира,

Твоя искусственная диалекта лира,

Поодаль смотрит на приданный рок - чутьём.

Никто

Никто не ожидает расстановки судеб

Под мнительность и ропот публики немой

И только слышен в зале громкий хохот,

Когда выходишь ты на идеалах жизни - свой.

Рукоплесканиям печали и скудной речи голоса вдали

Не слышно даже, между прочим в нас внутри,

Но слышно очень в парадоксе судеб,

Как сердце бьётся громогласно, судит,

Увиливая мыслям вслед и потому расставив свет -

Ты философский тон оправдываешь чувству.

Совсем напрасно пренебрегать умом твоим,

Покорно мыслям отвлекать эскиз,

Надуманной сюжетом в мире близ,

Давать нескромно ожиданиям свой фатум,

Выпячивая череду речей на этой сцене,

Ты в публике учёный расстановки лет.

Никто здесь даже неслучайно видит,

Не обещает больше дней, что ненавидит,

Когда пройдут осмысленные постановки лет

В надежде пылко обелять уюта здесь тепло.

Но получая только гордость и горделивость свысока,

На человеческой натуре раскрыв всё больше оборот

Ты вновь выходишь из - за спора дней своих,

Попробовать успеть себя понять нескромно.

Тех мыслей, хлопанья и счастья перед миром,

Что откликом уносят душу вдаль - нетерпеливо,

Ведь ты актёр и сцены господин.. не жаль,

Терять так много сил и времени от жизни этой.

На Уране поднимаются моря

Лёгким вздрагиванием прыти на морях,

Поскользнувшись лично вспять и говоря

Пробуждается однажды глаз Урана.

В сильной тени ровной, гибкой и опять

Поднимается Уранным ветром обвивая

Все углы своей планеты.. не видать

Робости и колкости подземной высоты,

Где планетным отражением весь ты -

Повторяешь мантию на белой полосе.

Ей природа каменного сна внутри течения,

Разводя уступы между тысячами лет -

Поднимает сон морей на новые границы

Видимой культуры атмосферных лет Урана.

Он же - воздух на причуде дней своих,

Обвивает сон зодиакальных линий мира,

Из космического воздуха построит стиль,

Созданный по ветру обнищания тоски.

Лирика ему - погода нот нативных,

Из предчувствия уносит век свободы,

Зная философский звук Урановой мечты -

Ты её освободил на месяце причудой.

В космосе на шутку эту просит снов - прибой,

Милым промыслом рождаются моря

И относят ветхий роскошью культуры -

Вечный символизм из объективной полосы,

Рек и океанов обходя своё заветное уныние,

В том Урану не приснится слов нелепая заря,

Морем обгоняемый всё время до последнего -

Эвристический источник красоты пленяет.

Эволюции своей не зря он пишет смерть,

Обойти сумел ты вовремя его строение,

Лишь Ураном в космосе видна одна вина,

На которой Солнце - чаша снов прозрения.

Век её космической природы на следах

Сходит с человеческим искусством, между нас,

Честно говоря об этом ужасе прозрения

Знаком эволюции на новой точке гения.

Он укажет в смыслах свой виток,

Белый свет расставит между видимой игрой,

За которой море остановит твой испуг

На коварной роскоши, всё той же неземной,

Укоряющей свои материальные стихии,

Что земное постоянство лет планеты,

На Уране видят в собственном портрете -

Все свои пародии из следующей зари,

Постигая море над взволнованной природой,

Волнами окутывая месяц в той тоске -

Ты придёшь природным эталоном на свободу,

Чтобы век Урана поднимался, как во вне.

Где твои сплочённые видны любви кометы,

Пролетая вихрем из заснеженных умов -

Ты их ветхий полдень на космическом плато

Верности Урана, поднимаясь вдаль всё видишь,

Чтобы день твоей истории внутри менял -

Свой морской, опустошённый ветер мира

На планетном поле за стихийной красотой

Моды в символизме планетарной за собой.

Космических высот преодолев сперва

Шагая гордо ты по палубе всё время

Припоминаешь выход свой в тот мир,

Где космосом объята громогласно, скромно

Вся пелена далёких там игрой - светил

И посетив космических небес просторы

Ты в голове оставишь навсегда умом -

Надежду выхода, что скоро будет утро,

Придёт она - твоя потерянной тоски мечта

И наполняет, обгоняет время для планет,

Подталкивает вновь к развитию теперь

Во всей своей причине сложной красоты,

Ей мудрость отвечает в зеркале поступка

Небесных промыслов та необъятная, но всё же дверь

К счастливому и новому рассвету - быть ещё

Планетной розой на пути высот просторных,

На проблесках масштабной воли бытия.

Ведёт планетный розыск в снах далёких

Где нет вопросов на объектах завтра,

Их больше нет внутри прискорбной темноты,

Твоей проворной усыпальницы столетий.

Ведь космос здесь сказал уж всё давно,

Эпичностью высот под малым сводом

На мнительной основе скорости летать,

Её безоблачному свету в квантах ждать -

Звезды неопалимое природы превосходство.

Ты обгоняя время всё летишь и веет ночью,

Туда, где обаянием и лёгкостью согрета

Вся истина о предрассудках снах полёта

Между витиеватой гордостью миров.

Наперекор судьбе стремглав выходишь в космос,

Одетый словно сталь - ты человек её ума

И вновь звучит по радио, так громко,

Твоя победа над кричащим небом света,

Космических и старых лет - та даль,

Сперва по неуютной смене счастья и веселья,

Космическим лучом пронзаемой насквозь,

На этом свете воздух сделает материальной

Субстанцией, ей виден час чудес

Мирской обыденности в слёзах человека.

Ты просишь у себя и всех прощения - начать

Любить её природу в космосе, прощая век

И говорить то в миг, то вскользь, где невпопад,

Но ласковым и звёздным небом очарованный теперь.

Космических высот ты покоряешь здесь

Свои сомнения на каждой ветке злой надежды

И космонавтики огромных знаний грань

Откроется для всех, ей непременно снова

Заметным взглядом зачарованный путём -

Ты небо отражаешь в смерти звёзд.

Нутром Вселенной покоряя свет дневной,

На ночи отзываешься как личный день

И преимущество забыть порок о том,

Что счастьем в слове обречёт твои полёты.

Им Млечный называется здесь путь,

За этим словом в философском сне -

Идёшь ты напролом, как небо мне

Сегодня охраняет день вчерашний,

Забыло Солнце за вечерней тьмой

Свои куплеты в пройденной главе,

Оставив лёгкость страха на игре

И параллельный сон из дум витиеватых.

Сквозь пелену галактик громких в тень -

Созвездие созвездием сменяя на веках

Всё увенчается успехом мысли в облаках,

Где радостью встречает день последний -

Твоя небрежная, но честь любви из лет,

В природном тоне к мантии сердец,

Вновь приходящей жизни к слову «мир»,

Внутри истории на высоте столетий,

Их вечность подождёт ещё чуток,

Как каждое предчувствие ему летать

И день нелёгкий будет взглядом тот,

Где мы обратно позовём тебя домой

На этот берег мира чести за Землёй.

Сатурнианцы

По будничной реке всё обтекает и течёт

Как воды по раскидистой презумпции идти,

Сатурном освещаемым во тьме вне глаз,

Дыхания и речи каждый час - в себе,

Ни голосом, ни нотой, ни во мгле

Ты не увидишь там, в своей руке

Причину ясности, как в день прекрасный этот.

Туманом показавшись сквозь шаги,

Что окольцовывают, сковывают строго

И веселятся рядом вдалеке по ним -

Сатурнианцев нитей хороводы,

Как звёзды вновь сияют и свечась

Обрадуют тебя весельем звонким,

Ведь на Сатурне можно не скучать.

Свободой наслаждаясь и космической игрой,

Как небо тенью вдаль пленяет сердце,

Ни времени, ни сил не тратят на Сатурне много,

В глазах лишь только свет огней от звёзд,

Что освещают Млечный путь и долго

Лететь по поднебесной синеве, ещё кружась,

Укутываясь в одеяло с теплотой всё время,

По снам которым нет конца с тобой.

Твоих фантазий вижу много я и верю,

Что тем космическим созданием здесь будешь ты

Не выходя из дома, отдохнув на час с веселья

Вернёшься снова ты ко мне, за эту дверь.

Возникнешь в час, когда с заходом солнца

Вся тень вбирает ночь в себя и отпусти

Её пленение от робкой лени шансов -

Увидеть на Сатурне в полной темноте

Ещё одну футуристическую рамку звёзд,

За этим отражением у глаз твоих миров.

Ты время поручаешь в счастье жить,

Ему прискорбно отвечая не за нас,

Что вышел толк твоей печали здесь

И, окружая ясность в каждой тени -

Ты жил за этой дверью каждый день

На солнечном краю утопии из глаз покоя.

В космическое облако ты вознося свою

Модель сатурнианской красоты - совьёшь

Всемирный свет во утробе слов Вселенной,

На бесконечном шансе изнуряя бег.

Он складывает счастье в мире бед,

Из числового шага на пути Вселенной

И свет земной преобразует за нетленной

Природой красоты вокруг материи своей.

На перекрёстках под Сатурном мило

Ты открываешь вольных писем - честь,

Что большее на заданной утопии игры

Сегодня отпускает повторять миры

Из неги сложной формулы наследия.

Ища их путь в земной орбите после нас,

Обнявшись, падая в объятья рук простых,

Тебе неловко думать сердцем зря,

Сатурнианцев вспоминая над укором мира,

Их мало счётом в мифах сердца лет,

Исписан красотой лишь путь Вселенной,

Но отражаясь в лёгкости ума летит -

Их знак космического проявления любви,

Окутывая чёрный холод позади оков

Над схожестью движения сатурнианской тьмы,

Ты ожидаешь миром восполнять внутри

Их вечный холод на одних земных глазах,

Над пропастью утерянного Солнца - близко,

Мечтая встретить на Земле таких.

Свечение вдали

Всю перелистывая память наяву

Под смех и радостные крики восхищения,

Моей любви я правду соберу вослед,

Преодолев на боли стоны и сомнения.

Искрится вдалеке моя звезда

И манит по пути пойти затмением,

Сквозь лунный свет я обгоняемый едва

Встаю в надежде светлых дней стремления.

По памяти всё восстанавливая вдруг,

Моментов счастья много расскажу я и не раз,

Моей любви космических высот, в надежде лишь,

Приободрив и поддержав всех внутренне - стою,

Мотивом охраняю смерть свою,

Ей опыт повернув под стили жизни.

Она складирует свой эпос в право мира

И остывает к фантастической утрате лет

На смыслах подзывая времени портрет -

Его глаза неоперившегося счастья вдалеке

Напоминают мне исконное любви - противоречие,

В вине ли жить свечась и отражая день

Свободы на пути излить свой страх,

Что верности печати на своих словах,

Под каждую строку на этой взятой песне?

Запомнит ей в фортуне свет Земли

Свечение внутри космических пространств,

Задолго отодвинув бесконечный страх,

Его на ощупь пройденное чувство,

Оно дрожит и дорожит программой в нас,

Считая человеческим в величии -

Пустить свою достойную звезду

На этот шаг, чтобы увидеть свет её последний.

Вся невесомость вдруг уносит время вдаль

Стоишь, купаясь в солнечной капели мира,

Сдвигая свет под роскошью своей тоски

И только серебрится от любви игры -

Твоя воздушная манера слова жизни.

Спокойна в тонах счастья из пути,

Уносит вдаль беспечное сомнение -

То видом покорённое умение следить

По чувствам нрава за ценой тоски.

Ей обожаешь ты свои мотивы в роли,

Где невесомостью укроешь час в другой,

Такой же поколению любви - неволе,

Всё думать философским слогом счастья.

Стоишь в капели утреннего сна,

Твоей свободой покоряется весь ветер

И бередит под душу нитями одна

Земная нить из собственной погоды часа.

Весь опускаешь в свете поздних лет

Другое поле невесомости под утро,

Как лирой в воле поколения был - день,

Обратной в мир беспечного веселья

Входил он смертью, образуя дверь

Души, под наледью которой понимаешь,

Что этот день последним был теперь

И отодвинул грани сердца перед тенью.

Рассказывая миру в каждый день

Свою погоду невесомости из чувств,

Любовных ли, но грустью обошла тоска

Всю философию внутри обиды многолетней.

Виток не уносимый на восток

Сплошь превосходит мания тоски

Твою вину о завтра, забывая жалко,

Не верит слову обывателя, но спит

Виток, не уносимой светом на восток.

Желаешь ли сплотить его сегодня,

Достав финальный опус мысли о любовь,

Ты часть от частной вереницы неба счастья,

Всё держишь власти пережиток и живёшь.

Наверно сплетены из мира благ

Твои нетленные колени из бумаг,

Сначала делят историчностью в вине

Свою упадочную ненасытность в правде,

Её держа ты окунаешь стыд вещей

И поэтическими ливнями по ней

Идут строптивые фактуры о любовь,

Весьма недурно разрывая неба честь.

Другая часть твоей нетленной красоты

Уносит верность в вероятности свободы,

Скупую власть черты вогнав на этот путь -

Ты время утопичности под сутью,

Скитаешься по счастью быть последним.

Виток твоей надежды между строк

Лежит, чтоб потакать судьбе слепо,

Не унося свой фокус мира на восток -

Лежишь и ты на этом перепутье мира.

Куда сложила вотчина свой толк -

Не знаешь о вину забрав наследие,

Но этот путь обратно был последним

И счастьем смысла на виду от бури.

Лежать, что делать невпопад сейчас,

Что этот вид предела снов востока -

Сумел начать от робости у толка,

Чтоб озадачить свой виток, ему под стать?

Твоя нетленная краса разлита в судьбах

И отголосках чисел стройного чутья,

За этот мир ты будешь мерить строго,

Но на востоке в ценных лицах дня

Почтили мудростью поэта эти строки,

Свободу жизни дав за маленький клочок -

Бумаги слов в этническом почёте мира,

На этом численном погодой поэтическом

Устройстве мира задом наперёд.

Последний и непереносимый

Падая слепит под тонким лучом

Свет одинокого мира в фортуне,

Завтра он был на последней луне

Ждал одинокой цены, ближе мне

Стало внутри одичания судеб.

Слышит из честности время его,

Что же последнему мифу сказало -

Подлое разума в чёрной тоске,

Где безызвестно от ночи пропало?

Падая стал, как обычный манер

Свой безымянный судьбы отголосок,

Качеству жизни прочитан и бросок,

Но не особенной маски он просит -

Ждёт безыдейное поле любви на луне.

Руки свои на судьбу переносит,

Сказанный опус из злости, что спросит

Честь и достоинство в новой игре,

Ждать ли от этого воли в вине

Из непокорной цены долгой ночи?

Формулам счастья время не просит,

Ждёт от потомственной жалости - осень,

Знаком прелюдии и мире наточит

Свой бесполезный железный маяк.

Ждёт ли приличие в бедности нам,

Как одичание в смерти над прошлым,

Им социальное в сладком уме не простит

Слог остановки из каждой морали тоски.

Ждал этот день и остаток руки

В каждом сомнении дерзости ночи -

Твой безответственный почерк о прошлом,

Чтобы внутри объяснить эту жизнь.

Но из заглавия подлой фортуны

Станет умом на последней он мысли,

Сном из пути сам себе он не нужен,

Глаз безыдейности в каждой тоске.

Чтобы прошли от ненужности люди,

Стали себе безыдейной, как ужас

Манией воли под сном от помпезности,

Столько ли строк получают они,

Вдоволь насытившись сном безызвестности,

На одичании слова любви не увидят -

Сколько их есть на одном бытие.

Стал оттого остановкой пути мира -

Чувственный ветер стихии его диалекта,

Чувствами он беспощаден и ждёт по себе

Самое старое им в беспричинности чуда.

Зеркальный час у зверя красоты

Природа современности напишет эпилог

На том, что есть ещё последнего,

Прочитан страх умом и небыль на себе,

Достаток времени на смыслах виден близ,

Твоё господство зверем красоты

Скрывает век от идентичности понятия.

Логичный полдень падает во тьме,

Уходит на готическое облако предела,

Он смысл чутья, на том оценки лет

И пишет исторический портрет умело.

Спросило квантовое время о себе,

Что мысль желает породить в любви,

Историей ли чувства подгоняя стыд,

Или безумие из собственных обид?

На час становится всё тише и темней,

Цены твоей материи не виден диалект,

Ты робот от сценического чувства красоты,

Уводишь запредельные предчувствия любви.

За этим помнит в каждой пелене

Твоя работа счастья порождения вины,

Не слеплен миг из личной красоты её -

Зеркально отражая радость в людях.

Что хочет видеть в чувствах человек,

На этом поле синкретизма из преддверия

Сложившегося фатума опоры бытия,

Где небыль пребывала за созданием сердец?

Сценической ли ролью ты окрашен в мире,

Спадают тени на лицо твоей игры

И зверь трепещет из обычной былины -

Ты спал на этом веке не последний.

Устроена вся философская игра внутри,

Знакомый свет её ласкает в символе ума,

Где ты за словом в зеркале уходишь из обид,

Приравнивая социальный свет манит

Чутьё из новой безысходности быть лучше.

Но праву зеркала сплочённый свет - магнит,

Зардеет маской в лицах время пользы,

Где слову нигилизм упал до слёз -

Увидят зеркало в пустом позоре розы.

Их сложно объяснить, что жить насквозь,

Умом не пройденного часа по бессилию,

Скитаясь временем от полной снов луны,

Её цены под лёгкостью зеркальной красоты.

Уносит честь и стыд работа слов,

Изысканно на строках верит мило

В твои скульптуры форм поблёкших гроз

Из вольной участи прожить её в вине,

Сегодня раскрывающих судеб мира.

Они зарделись в полной темноте

И свет луны так близко опускает луч,

Что можно видеть утопичности конец

В иллюзиях слепой причины мира судеб.

Постигли за сценической борьбой ума

Свои строптивые фортуны звери - люди,

Им одичала новая печаль на снах

И верит в беспричинный ад своей прелюдии.

Уснул на ловком свете в благе мир,

Он окружён за элегантной прозой чувств

Своими пройденными красотой любви -

Элегиями судеб, забыв природы эпилог у судей.

Часы

Редеющей от пламени костра твоих забот и мыслей,

От многочисленных проблем и выдуманных смыслов,

Идя дорогой длинной по проталине слепой, ночной

Ты непременно выучишь ещё немного песен славных.

Про то, как в детстве издевались и шутя

Подкладывали липкий слой бумаги жёсткой,

Про то, как предсказуемо всем было нам порой,

Во времени идти путём своим, нелёгким.

Под мысленной преградой полу фраз, как нить

Проглядываешь ты в надежду обернуться тенью

И покорить, и покорить ту высоту беспечно,

Нам в детстве еле слышно и потерянно внутри.

Взбираясь на холме под крики серых птиц,

Ты глядя и немного слышно облагородишь их,

Вздыхаешь в поучительный мотив и говоришь,

Как на уроке вновь под бременем обычно.

Лишь часовой стоит всегда с тобой вдвоём,

Подсматривая, жизнь твою не лично,

Как ты пойдёшь и где твой рулевой вздохнёт,

Где ты ошибку сделаешь не так привычно,

Но бременем объято не всегда внутри

Вся временная даль твоей надежды личной,

Ты весело и счастливо порой уходишь ей,

Вдруг обучаешь время думать непривычно.

И не стареющей, но всё же жизненной тоской

Проходишь сквозь часов прозрачный тлен,

Где нет ни перемен, ни нити мыслей,

Где всё идёт так гладко, но с тобой взамен.

Ей дотянувшись до извилины опять

Ты поворачиваешь вспять под крики мыслей,

Всё вовремя и время обмануть никак нельзя, но дать,

Ты можешь жизни этой много и прилично.

Часов проходит временная стать,

Под нею часовые отдохнут от бремени и толка,

Когда ты успеваешь различать, что долго,

Идёт вся временная даль разлившейся дороги

Под личности людей необъяснимо, с расстановкой,

Её походка на часах любви ступени вдаль

Разводит облаками сердце в долгих мыслях,

Характером ища свою потерянную грань

На этом мире из слепого, редеющего пламени костра.

Земная скорбь времён

Понятый неосторожно шёл навстречу..

Убивая холодом земной одежды мира,

На его плечах играла лира

Самую нетленную надежду из беды.

Проходя ответом стыло солнце,

Вдребезги разбившееся пламя чести,

Там оно предвзято било слёзам

Скорбь земную в пропасти чудес..

Марсианским светом ты не вышел

На одну из почестей стать словом,

Но понятным холодом услышит

Век твоей искусственной беды времён..

Будешь говорить обратно всполохам

И мечтать о той.. единственной печали мести,

Где отторжен искус, словно в чести

На благах пародии из вымысла - скупой.

Сходит время устрашая честность

Над предлогом думать им по роли,

Но искусству измеряемые боли

Высохли, что полный свет луны.

На земле неосторожен болью был

Странный ветер, где играла лира,

Спал.. но думал, что однажды стыд

Понимает скорбь земной отравы мира..

Подаёт он.. блюдо из скупых вещей,

Останавливает холод изнурённой правом

Сердцу мысли на ладонях в пропасти,

Изумлённой чувством медленного ветра.

Сам того не знает и идёт куда - то,

Пропадает, что есть силы по одной мечте,

Возникая как надежда из беды строптиво,

Падая.. но очень уж учтиво мне..

Словом нужен идеалу светлый

Памяти истории прочитанный мотив,

Но за скорбью открывает лиры

Столь самонадеянного возраста, тот чтец..

Призывая долю из нутра Вселенной,

Космос от истории прощания ума -

Ты обдумал скорбью изнурённой тени

Символ идеальной формы на земле.

На твоих плечах её история

Помнит скорбный монолог и отвечает -

Жизни.. что встречает безобразный свет

На понурой правом идеальной маске.

О неизбежности понятия причин

Еле разборчиво стесняет мир вокруг,

Недавно умалил он ценность дней,

Что толку шевелить пути назад,

На взгляд не оказавшихся потерь?

Расти ещё неспешной в форме длин

Ценой утопии, что ходит не один -

Здесь смертный день, он мысли хоронил

И спал надменно в бытие утраты.

Ты жил на этом свете ради правды,

О неизбежной трудно и нещадно говорил,

Спускаясь в океан прощания в любви -

Своей истории и вечера быть правом.

Но долгий крик - он уходил на свет,

Что отражает Солнце в смыслах глаз

Твою струну из многолетней пустоты,

Уже давно отжившей мудрости и лет.

Пропал на том подносе силуэт,

Страшит утопией и носит здесь - сюртук,

В глазах обычные дела ему под стать

Разборчиво стесняют время смерти.

Где не видать всю истинную жизнь,

На сцене ли - ты отложил свои дела,

Чтоб стать умом от поколения цены,

Но этот день всё неизбежностью уходит.

Не смотрят на тебя умом в глаза

И час литературной правды сдох,

Почил сквозь мир утопленника склада,

На ладном пережитке жизнь воткнув -

Уход фортуны с чисел вдаль любви,

Нет жизни здесь тебе и стихли ночи,

От демократии ушли сумбурно очи,

Что форму смыслам повторяли мы.

Уснули слов звериные оскалы мира,

Где нет тебя, то тонет яд вещей

И философский стыд уходит за порог,

Что вечностью объятый жар искусства.

Где был ты - стало пустотой вокруг

Лишь одинокое, подвластное в любви,

Но нет укора в сердце красоты,

Когда ушли заветным сном от чувства -

Все эти неизбежности, как дым.

Прошли и дух оставили на мании пера,

Что эти песни в смерти без игры,

Отжили склад условных праву лет,

Когда ты тешишь в прятках имена

И склочный мир диктует нам портрет,

Что можно видеть, что ему нельзя,

За этот мир, в котором нас уж нет..

Поэзия

История поэзии стройна её советом,

Без темноты запретов и упрёков видит жизнь,

Не малочисленна .. и очень важностью согрета,

В портрете, ты нарисуешь смело так глядя

Мой образ, красками изображая пустоту холста.

Экспрессия и мимолётная тоска твоей главы

Не удручают молчаливостью рассвета,

Под образом лишь подпись объявив, как знак любви

И неподкупности поэта, вся длинная и ласковая ночь

Заканчивается, как солнце убирает блики с неба

И золотистым сумраком в тиши - молчит,

Под окнами всю необычность взяв к себе.

Ты продолжаешь вновь творить строфу,

Свой изумительный портрет не видит роль,

Художественной этики раскинет свет - ладонь

И женской красоты в тот день на дорогой

Природной власти молчаливо вдаль смотреть.

Неравной кистью обрисовывая взгляд,

Полутонами украшая взор как тенью мира -

Твой эстетизм сегодня будет рад

Ликующим и поэтическим в романтике тех дней,

Неумолимо спета твоя история потерянной руки,

Вся искренняя правда о любви поэта,

Что ненароком заходила в гости по уму

В свой вечер утопичности и взгляда над собой.

Ты продолжаешь вновь приобретать черты поэта,

В любвеобильности поэзии твоей идёт судьба,

Увижу много красок нескончаемым потоком белизны,

Что манят разноцветностью своей и вместе с тем

Скучать мне не дают, но видят роскошью совета.

Ни в холоде зимой ни знойным летом,

В потоке всех переживаний красоты о нас -

Я вижу давние, далёкие черты, внутри разглядывая светом

Свою природу красок из забвения писать любви.

Как ты вблизи внутри согретого сюжета -

Ещё не смеешь тосковать по жизни той красивой,

Ей на мечтательных иллюзиях теперь

Останется вся суетливость сложного поверья

И беспокойство без причин, его ожившее внутри,

Когда ты вырываешь из себя всю толику причин

И ненавидишь мир вокруг без осознания и лени.

Понятной я приду к тебе апологетом лет,

Не боязливо и не робко улыбаясь каждой осени,

Где в образе ты нарисуешь день на день -

Обратной стороны все чувства и постигнешь

Свои рассказы, как обычную историю со слов,

Заросших объективной формой новой суеты.

Вновь обернётся древняя мечта на стиле

Очарованием тоски по миру правды и любви,

Немыслима, но всё же так стройна она -

Погода внутреннего северного ветра,

Южнее ты обходишь поворот у слов,

Искрящимся запретом тишины искать

Свою доигранную жизни часть, как свод

Не уходящей пустоты в различии Вселенной.

Ты дорисуешь ветер лишь для одного поэта,

Пусть необычностью изюминки твоей

По осени не сосчитать портретов

Общением, как ласковой рукой поветрия

Ты гладишь всех вокруг в душевности своей,

Не разбирая шума суеты вокруг, постой,

Ты доиграешь эту жизнь в уме, её секрета

И будешь идеально видеть суть на ней

Над сном твоей профессии и чести.

За этим светом здесь твой друг,

Всё помнит про тебя теперь - один он,

Через поэзию он видит словно день,

Как светлая душа преобразует мир через себя.

Логичностью всех линий без запрета,

Без мнительности человеческой натуры,

Фигурой можешь быть ты очень сильной,

Но человеческой всей мысли не объять.

Вновь вторит твой мотив простой

И, обрисовывая контур светлых линий

Портрету подведёшь ты свой итог

В многообразии всех сочных красок, разных слов,

Твоя любовь милее мне и между строк

Любовью произносишь часть души Вселенной.

Пересказ любви поэта

Миролюбивым почерком по строчке ровно в день,

Ты учишь всей мелодии затейливую роль,

Любви письма, рассказов и поэм ты тешишь стиль

И между делом на часок, оставшийся виток

Твоей поэзии читает миру каждый день.

Ты пересказываешь между строк свою беду,

Любви таинственные нити и монотонные огни

В твоей душевной, необъятной прыти слова

Ты видишь только лишь далёкие огни.

Подскажут смыслом всё исправить издали,

Как смыслом отделяемой работы в нас

И скажешь ты, как мир наивно славен

В своей людской и доброй простоте,

Но не рассказом ты закончишь, а поэмой,

В любви, где множество преград находят мир,

Что по пути уводит к личному раскаянию,

Обманывая всех подряд, его Король судьбы.

О вечных праздниках и скуке на поступках,

Что держит муки из голодной пасти лет

В своих нелепых, каменных руках и долгой скуке,

Не замечая собственное время в пересказе фраз.

Течёт рассказом и поэмой над полем предрассудка

Его случайная игра, где стало время одиноко врать

И пересказывая в жизни часть - ему учась

Тебе неловко в Короле своей науки быть слугой.

Все пересказы нравственной любви - тебе покой,

Но склад твоих имён на поэтическом ладу

Не столько прост, что мысли обиход им - мир,

На этом же начале роли блага предрассудка.

Ты вырываешь время из затишья и песка,

Сложив манерное наречие под лень,

Где видит безысходность каждый день,

Любви утопию и хочет в безымянный век от чуда

Упасть и обвинительно пропасть на взгляд,

Диктуя вольное учение над бытием - уму.

Он стал твоим прогрессом в мантии пера

Учить свой пересказ в осмысленном сюжете права,

Вещать судьбы вину и упрочать тугие дни

По нравам от чутья и поэтической досады,

Влекомый дух по очерёдности им - враг

На обелисках долгой муки и готического тона.

Но миром складывает ум затейливое в нас,

Где совести шаги из объективности поэта

Увидят свет в литературной маске нового пера,

Его презумпции из лести взглядам чести лиц,

Ведешь свой пересказ по интуиции из слова,

Им уникальный свод доверенной тоски - сказал,

Что завтра будет на умах любить природу

Желанный логики катарсис мысли нам в глазах,

Его искусственный заряд под сном ума,

Доказывая ясности черты внутри поэмы -

Те говорят огни на собственной главе,

Сюжетом мифа разделяют время подле

Исчезновения модели мысли исторической,

Она сгущает краски и зовёт постичь любовь,

Внутри раскаяния собственной души поэта.

Прелюдия помпезности и воли

В забытой форме тронного отсчёта

Покладистых и нравственных имён,

Перебивать теперь не станешь очень строго,

Любить не будешь очень долго и ни день

Твоей отчаянной судьбы и жизни толка

Не постучаться, объясняя роль помпезной воли,

Длительности тех упрёков роли глаз,

Что с детства пережили мы с тобой,

Когда хождением под мукой чести ты не верил,

Не глядя в облака часам своим не врал

И ни минуты ты не думал и о горе,

Но время переминалось словно сна ручьи.

Помпезно нарочитым даром слова

Ты объяснять всегда готов дела и сам,

Галантности твоей всегда я вижу тот оттенок,

Что серость не подглядывает в дверь теперь

И в сердце, как по Млечному пути идёшь,

Ища любвеобильности покоя, им труда,

Тебе знакомо видом чести от причуды

Пустое, славное родство помпезной глубины,

Она сияет в небе над простором воли

И необъятной роскошью причудливо глядя -

Опустошает смерти наглые порывы на лице.

Спускаясь тучами их злобный ветер мира -

Тебе напел о случае ревнивом на стезе

И без причины унося прелюдией под новым -

Соизмеряет сферы интеллекта снова,

Чтоб внять мотивам лёгкой простоты

В мечтательности той души свободы,

Что в книге не описана сегодня нам нигде,

Ей философия так громко стонет,

В веках оставив след полупути на вид,

Где думает и в том любовью тонет -

Совет истории быть только ли причиной

На воли объективного конца её пути.

Не проходящий следом через время,

Под яркостью запрятав дым судьбы -

Освободившись от безумия безволия,

Открой глаза на мир и посмотри.

Уже прошли иллюзии в виток пародии,

Их свет осовременил части бытия,

Где стали вновь читать судьбы года

От этих страхов старой пустоты ума -

Твои безвольные глаза любви прелюдии.

Сложило солнечное время волю на порок,

Он сложен счастью и сближает толк

На этом мифе из случайности брюзжать

В помпезной гласности над приключением внутри.

Неволей обучаешь им свой страх держать

Искусственный манер из сердца раны,

Она сложила событийность из программы,

Давно уложенной под страхом чести - жить.

Судьбой всё дорожит в себе противоречием,

Проходит этот свет обняв свои следы

Внутри штрихов из близкой суеты предтечи

Смотреть на этот созданный портрет.

Без нот и мимо слов та гордость над умом

Прогрессу мнения учила видеть век,

Проходят дни в немом противоречии старения,

Сопротивления стать дерзостью со строк.

Помпезную волну не можешь взять

Без устремления к любви её у рамок счастья,

На той открытости, что пишут между строк,

В заветный ветер превращая смыслы нам.

У той мечты, что нас встречает днём очарованием,

Ты наигравшись, вняв всё наяву берёшь любовь,

На этот свет реального покоя мира страха,

Он жизнь препроводил из гласной пустоты,

Ей видимый рассвет в помпезности укроет рай

И ты по воле обнимаешь свой портрет,

Что ветхостью старается не прятать жизни даль.

В реальный мир препроводив ещё чуток

Той нравственной идеи волю на прозрении -

Ты диалекту видимый рассвет и нот огонь,

Пускаешь свод помпезный перед гранями -

Любви, в необходимости искать свою печать

На светлом поле пережитка слов ума,

Они прелюдией сумели миром одичать,

Что древний свод у архаизма нежности от горя.

Мирная тень эго

Твоими чистыми сомнениями жизнь

Проходит в постоянстве слова - мимо,

Устал волшебник в круглой пустоте

Искать свои черты, что так красиво

Ты нарекаешь в символах о прошлом.

Сплотила мирная черта твои мечты,

Им было тесно, близко думать о любви,

Её сумбурной обречённости летать,

Имея превосходный статус в сердце.

Как жаль, что тень на этом бытие

Проходит мимо просьбы и сомнений,

Она - стена из черт твоих в глазах,

Предубеждения уметь искать года

На страхах жалости к себе и умирать.

В постели ли - ты отжил свой предел,

Летели птицы в сотканном тобой раю,

Успели отомстить, чтоб жить сперва -

Ты ложью упрекаешь Солнце мира.

Оно взошло над тенью зрячей тьмы,

Холодным искусом строптивого кумира,

Сложив свои аккорды на далёкие пути

Расположило день из старости на этом.

Балладный дух из зла конечных стен

Не упрекает тем, что стало неизвестным,

Спросило ужас о соперничестве с тем

Укором жажды предлагать себе слова.

Но мир едва, имея превосходство снов

Считает тень своей зазнобы лиры,

Как утверждение иметь цены восторг,

Пророча сердцем на уставшей жизни.

Беда восторга в мирной роли грёз

Спадает лишь - ты открываешь ловко

Мотивы философской чести глаз,

На тени здесь они блистают только.

Уходишь мыслью в каждом свете дней

И темнота фигуры нрава видит путь,

Он сердцем диалекта в просьбе мира -

Оставит эго личного мотива.

Но гордости пути ему ещё уснуть -

Сложили дух сомнения и частное любви

На праве жить и ожидая часть себя,

Как личное в культуре света глаз,

Сияет философский ритм аккорда,

Под этой тенью неизменной в нас,

Обходит сердцем путь балладной прозы,

Скользя в уступках к маленькой любви.

Она здесь обвивает форму снов,

Ужель ты видишь за игрой миров

Покорность тени из причины жизни -

Уметь свою фортуну в такт держать?

Без музыки мотива нет судьбы

Рождением не сковывает час -

Остаток громкого театра жизни,

Переплетая, делая наоборот сейчас,

Он не расскажет о сиюминутной славе.

Прославленный на время - через час

Мотив твоей истории затихнет,

Пройдёт и тот унылый впредь черёд,

Как через время ты устало смотришь вдаль,

Не разговаривая громко и не жаль -

Понять то в музыкальном смысле слова.

Судьбы мотивы верностью важны,

Рождением по судьбоносной колее

Ты преподносишь миру столько нот

И не рассказываешь о лихой любви,

Не отзываешься на крики правды.

В твоей профессии мораль ещё видна,

Как видно суть прогресса в важном деле,

Не опоздай теперь и выпей чашу всю до дна

Под музыкальным эхом мирного затишья.

Где сонным и блуждающим огнём,

Что переходит в краски жизни новой

На развивающимся городе без слов,

Противоречий, нитей полуправды лирики

Соедини под гул свирепой дали ты -

Свои мотивы нот над кажущейся жизнью.

Под неуёмные потоки пустоты

Преобрази в чувствительное эго без печали,

В пронзительные формы густоты -

Свою судьбу на слове музыкальном.

Там где повис немой вопрос ума

И дипломатия сложила руки в тонне слов,

Где роли без определённости судьбы

Опередить не смогут даже Короли,

В потоке нежной суеты стихии нот

Ты выбираешь здравомыслие без скорби

И учишь мстительность, оставив на потом,

Переложив у зла те древние обиды прочь,

Художник мысли, думаешь умом всегда,

Учился на вопросах счастьем стать.

Не слышишь оскорбительных манер

Души искусства в странствии ума,

Твой взгляд направлен музыкой едва,

Выходит на угрюмой жизни право -

Твоё ли это в жизни на мечтах,

Чертах оправдывать притворство за собой,

Чтоб видел страх эмоции на свой

Удел причины музыкальной ниши?

Её мотив ты слышишь каждый день,

На неприятном слове падает звезда,

В космической утопии, морали ли тогда,

Как это чувство из твоих ладоней

Укроет свет во тьме Вселенной - пусть.

Она приятна, как вода любви нетленной,

Ты открываешь миру подлинное завтра

И смысл мотива думает внутри её окна.

Тональный свет изысканной картины

Сменяет вольность на причине бытия,

Ты форма, утоляющая робость нот,

По музыкальным складам движешь бытие,

Его аккорд на тонком слое мира.

Спадает тень в иллюзии эпохи слов,

Твои ли будут упреждать мотивы

На этом свете жизнь из ада зла?

Но движешь современностью собрав

Свой эталон манеры счастья в пустоте,

Закрыв ладонями прискорбное веление,

Оно почтило ноты вдаль сомнению,

Уметь ли счастью управлять годам?

Служа, найти свою мораль от счёта,

Мотива думать в полной темноте,

Подсказывая ролью эхо века -

Расправишь частный взгляд его руки,

На небе безысходности любви вокруг,

Она гнетёт, что заданное время мифа,

Поможет сердцу в мыслях обрести уют,

Пока ты тешишь истинное чудо нот.

Расплата наказанием отцов

Ты скудоумием своим рассказываешь торг,

Светла твоя манера думать болью,

Но мысленной невзгоде невдомёк сказать,

Что ты её оторванный кусок мечты.

Где порождением идиллий на песке

Ты говоришь полутонами слухов завтра,

Оправдываясь мнительно уходишь вымыслом

На этой крайней сложности безумия.

Им скудоумие твоё уносит часть беды,

Наказан редкостью из трели соловьиной,

Живёшь, что пишешь смерти приговор

И смелостью твоей от чести нам невинной -

Ты ужас под опальной ночью этих слов.

На совести порока здесь видна

Картина частного уюта в блике дней,

Ты отчий казус за преградой в ней,

Всегда искусно исчезаешь за вопросом.

Что делать, как же быть, от были не уйти,

Не сохранить от современной чаши разума -

Тоски немую пядь внутри оторванной игры,

Ей не понять твоё искусное в рассказах.

Пока ты спишь - питаешь честью страхи

Внутри не умерщвлённой глубины миров,

Созданию достатка был бы рад ты,

Но нет уже вопроса с каждым днём.

Печальный звон за редкое страдание

Уносит счастьем мира свой куплет,

Ты отдых перед стилем наказания,

За этот мир несёшь его портрет.

За ностальгической звездой - опора мнения,

Твоя иллюзия ей схожа, как и день,

Ты - неуместный роскошью наследия,

Из этой фобии проводишь каждый тлен.

Скитаясь хочешь выжить от последствия,

Попробовать мечты на вкус вещей,

Из откровения найти угрюмое на ней,

Имея доли смысла наперёд потехи слов.

Ты - роскошь наказанием ума отцов,

Из этой призрачной затеи быть благим,

Или Божественным в утере сладких снов,

Что управляют мнением и тешат час земной.

Сердечно нишей зла ты покрываешь стыд,

Стрела твоих утопленных последствий,

Как посох внутрь руин из медленного сна,

Всё опустившегося кванта перед жизнью.

Проносишь часть идей и говоришь тогда

Им слепо о творении искусственной души,

Её пороках жизни из жалости к искусству,

За что наказан чувством и формой бытия - теперь.

Ты - свет в гранитах мрамора своей руки,

Устроен серый холод перед сном твоих имён,

Они преградой расположат слепок льдин

На миражах особенного умаления обид.

Ты слышишь звук, что в космосе один,

Он нервный посох верности ума,

За электронной матрицей дрожит -

Искусственная воля в стать любви.

Её несёшь, что ужас поколения отцов,

Утерянному вечностью взросления,

Ты - плата за оскомину на бытие из слов,

Напишешь онтологию в руинах быть ему -

Сегодня ужасом и честью потому,

Что ты один из платы слов последних

За эту неоконченную ужасом войну -

Проходишь идеалы на наследственном плато.

Оно неярко светит на гранитах слов,

Впуская мысли осуждения за мнимой

Устроенностью жизни быть одной,

Но всё ещё обыденной в любви, той глубины.

Парадигмы страха времени

Твои эмоции понять никак нельзя,

Достаток завладел своей любовью,

Абстрактно верит в символизм во мне

Большое чудо, став умом за страхом.

Бежит отказанный любовью идеал,

Он слиток постоянства между Солнцем,

Не сказанное ролью соотносит бытие

Его достаток черт фантасмагории.

Не мучаясь ты миру посмотрел в лицо,

Задор не удручает спесь вокруг вещей,

Растраты сил в покрове стать его

Излюбленным мотивом в сердце слов.

Напишешь этим новый страх внутри,

В юнце философа ты диалект пленил,

Достаток - твой конёк из страха мира,

Но этим время не относит с ним.

Пока переживает ролью мирной

Устав культуры в социальной ниве,

Её крадёшь ты в дерзости любви к себе,

Рассказывая новый логос философии.

У притчи по фантастике проходят дни,

Он забились к страхам новой тьмой,

Довлея воздухом и старой пеленой идей -

Упали под сомнение на этом символизме.

За роскошь заплатить ты смог,

Не замыкаясь вечностью сегодня подкрепляешь

Затворы нежной парадигмы стаи птиц,

Куда - то отлетающего ветра над собой.

Но философский путник от ума былин,

В природу слов немыслимого счастья

Уносит век, что ходит как другой - один,

Но этот шаг ему затерян в нитях страха.

Не передумала фантастике искать беду

В своей формальной притче от былого,

Сложила казус в интеллектах, став умом

На этом теле бытных фраз знакомого восторга.

Уносит интеллект под схожий фарс

Твоя система здравой чистоты рассудка,

Но страхам времени ты отдаляешь мир вокруг,

Затерянного пережитка от достатка.

Любовью движимого света верит нам,

Впустивший миг из солнечного кванта -

Свою мечту, соединив на страхе лет -

Фантастикой относит смысл в портрете

На этом волей схожем бытие проблем.

Но юный свет философа сманил свой враг,

Достиг иллюзий в честной нам борьбе,

Теперь слуга он верной парадигме фраз

За страхом видит отличительное в нас,

Сегодня ли в затерянном сомнении -

Фортуну воли ставит между лет,

Достаток ли ему - пути ума портрет,

На разницах отличия сегодня умирать?

Космическое общество надежды

Летит, всё поглощая в сон себя,

На этом поле бытия твоя надежда,

Её ускоренный расчёт в себе найдя -

Ты эталон космической зари плохих эпох.

На ум приходит мнению за зря

Культура общего в соединении потока,

Оставленного чувства по себе, так строго,

Что уникальный свет в любви творя -

Ты философия единственного горя лет.

Её недостижимо в нас понять умом,

Простило общество за цели переноса

Своей тоски под мирный сон вопроса,

Что делать на заре из тех эпох?

Ты в Млечный Путь отмеришь монотонно

Подкрашенное облако из слов своих,

За этим светом вразумления затих

Искусства долгий приговор, что ждёт прийти.

На тайном уголке Вселенной суть его

Не скрытая тем оборотнем на одних глазах,

Не стонет мир презумпции на нас,

Желая отнимать надежды как покой.

На атомной природе слепит шанс

Всё тот же диалект из мнимой лжи,

Ей неизбежно думать в праве роком,

Указывая наизнанку, что понять.

Заходит свет космический как тень,

Его не видно в шансах обогнать,

Он свет потери из иллюзий тайных,

Над сном планет укутает весь день.

Скептичностью надежды невдомёк

Украденное миром ставить лично,

На снах надежды думая, что ждёт

Общественный прогресс свои мечты.

Они футуристически уносят время бед

И, ожидая думают как прежде,

Что много нас ещё и тень расслабив неба счёт

Уводит за один и тот же же день

Фигуры мнения под свет его ответов мира.

В природной красоте ты ждёшь петли,

Указывая тонкие черты своей прохлады,

В глазах горят рассерженные болью времена.

Но здесь сегодня их в потерях нет,

Как не было тебя, внутри опоры красоты держать

Свой век, чтоб думать как дрожать,

Испытывая ножны мнения и тысячи моментов,

Он летят на робкие сердца своих оков,

Чтоб забывать потери долгого увечья.

Не разлетятся в сладких снах, увы, вовек

Работа права и солидный миру человек,

Он бытие на тонком сне надежды обывателя,

Спускает рукава, как день многообразия причин.

Есть в этой притче мания понять,

О чём считает обретённый толк вещей -

Держать модель безумия на ней,

Как это делали от схожести любви надежды.

Дорогой истины они считались сном,

В многообразии у страха подавали спесь,

Что было вотчиной украсить свет потом,

На этом свете из космических надежд.

Он странный спутник на виду управы лжи

И исторически находит квант у глав

Ситуативной роли внутренне прожить -

Весь этот безобразный день утопии под нас.

Старение причины счастья

На ободке из дерзости привычек

Ты удержал собачек в образах причин,

Они строптиво входят на глазах,

Мечтая видеть счастье за собой..

Нет места.. управлять его судьбой,

Когда прошёл итог у качества мечты,

Ты соболезнуешь и видишь полный бред,

Он - берег на строптивой красоте,

Отнимет воздух старости в себе

Твоя история.. она сплотила мир,

Нет места для причины видеть день,

Он есть как выдох иллюзорности вокруг.

За ободком устало шепчешь впереди

Свою унылую причину из ума,

Он прост в причине счастья нам смотреть,

Что день весь в мыслях заново умеет

Редеть от славы мысли в том бреду -

Ты воскрешаешь словом мира - стыд,

Считая на благах своих обид

Пути приличия из образов собачек..

Они уставились старея нам вослед,

Стирают маски права на лице

И что - то хочет видеть в мудреце

Свою историю, но сношен тот портрет.

Куда - то поднимают воздух глаз

Твои любовные шаги напротив мира,

Но в этот раз за образами слёз -

Твои собачки хороводом стынут..

Причина учит здесь им миром дать

Свободу идеалов, чтобы стыд

Внутри, за образом собачек там постиг

Свою печаль и сносность лейтмотивов.

Старость жажде смотрит в глаза

Отпускаешь.. отпускай и не лети назад,

Прошлый воск свечи твоей утратил ад,

Переменной топью обладают эти дни

Новой суетой и честь зовут внутри с тобой.

Пропадаешь.. сохрани иллюзий бег вокруг,

Зная опрометчивость твоей любви

Кружит ясный вечностью одни глаза -

Серый воздух мнения и в том - один.

Спал, как этот век.. он утоляя берег сил,

Поднимал свои глаза и отводил их слёзам,

Но уходишь.. уходи, чтобы оставить их

На одних мгновениях руины многолетней..

Вспоминая.. вспоминай и нет внутри причин

Думать наяву, как ждать отсутствие печали

Верным днём молчали эти призраки - одни,

И за этот век ничто внутри не обещали.

Думаешь.. как быть и утоляя сон чудес

Ты на этом берегу из многолетней тени,

Словно Господин стоишь.. утратил стыд,

Обернувшийся презрением над сном столетним..

В старом счёте мира нет твоей беды,

Проходили грёзы и оставили покою мирно

Каждый уголок.. он холод на твоей беде

И растёт история под ним.. одна наверное..

Упрекает стыд и век проношенной мечты,

Собирая вольность, как участие над болью,

Словом скошен формы тот финальный берег,

На котором ты стоишь и нет ему портрета глаз.

Философский корпус достатка

Чаешь, что кедровый сон достатка

Сдерживает цвет притворства гладко,

Осуждаешь стиль осанки после моды,

Сдавливая хруст опальной позы.

Невредим и сужен мир без правил,

Утопил искусство завтра философское,

На кедровый стол ему поставил

Смерть из должной моды в форме звёзд.

Обсуждают видимые козни,

Что одни судили нам под липой,

Проливая свет достатка длинный

Между сном противоречия насквозь ума.

Оттого он в форме зла созрел

И притворно спит под кедром силы,

Утомляет сплошь основы корпуса достатка,

Что и зрелый плод коварства сладкий..

Гладким сном из Млечного пути созреет

Там.. твоя мечта, что солнце гривы

И обычным днём из мёртвых станет

Время убеждать, что высох сон земли.

Он чудак.. на цвете в общей массе славит

День осанки в моде хриплой розы

И на том конце условиям грёзы

В преимуществах нам словом станет миру.

Судят ли под липой свой опричник

Стаи на зефирах скользкой притчи,

Обеляя сон прохлады мнимой,

Им теперь трепещет сон оливы..

Стал он диким и насмешкой ада,

Поругаем смертью в липах словом,

На глазах философа закован был

День тот миру в преисподней слова.

Обсуждали ветви, словно видят им

Дни из мёртвых линий, обратимых ветром

На оливах скошенного поля философской тьмы -

Все свои утопии на этом свете милом..

Так устало всматривались эти дни,

Проходили грёзам по опальным липам

Между собственной осанкой и любовью тьмы,

Создавали день чудес на этом корпусе мечты.

Модели видимого сна Сатурна

Над привычкой шёл потухший день

Чудом отзывался в сердце ритма слова,

Он Сатурну как нелепый совести маяк

Обещания изжить внутри беду..

Усложняет тени, задавая нам мечту

Собственного ада красоты его поверья.

Ходит ли модель твоя, но видит день,

Осторожно на лице снимая слово,

Как нелепый вид слуги уводит счастье,

Без которого ты слабый удивлению стыд.

Век Сатурна стал сильней, его мечты - потери,

Проносили видимое Солнце из своих обид

И летели сотнями внутри недели,

Там себя не узнавая, но одни..

Усложняешь тени изумрудной чести,

Отстояв его проблемы мира здесь

Словом обходили сон Сатурна люди

И стремились уважению хотеть любить.

Только скорпионий глаз одним умом виляя

Думал, что внушает сердцу новый вид

Из своих обид и в том тенями глядя -

Утомляет идиотский крик..

Почему же стало затемно стоять прозрение,

Вечером ли став твоей игрой зарниц,

На условии любви ты образуешь камень,

Что поставил между нами из обид.

Твой укромный философский стержень знания,

Потакаешь им.. ты обезглавил сердца вид,

Что устало ходит по векам сознанием

И трепещет одичавшим глазом нелюбви.

На промозглом Солнце красоты поверья

Стал ты центром слова утомления в нас,

Одичали тени на Сатурне от печали,

Проходя утаивают неба стыд..

Тонет скорпионий глаз в уме прощаясь,

Под приличным философским светом им -

Хочет рассказать судьбу о мире стаи

Каждый новый тени поворот..

Если бы модель твоя в любви прощаясь

Образом из солнечного света в мире

Те нелепые шаги внутри безумия обид -

Понимала на своём шагу внутри..

Социальный повод из сознания нелюбви

Стал твоей работой на глазах потери,

Стыло солнечное имя по годам крича,

Что не станет думать нынче сгоряча.

Красотой укроет ветер на Сатурне,

В кольцах сложенного парадокса слова -

Он уложит диалекты на Земле мысли

И утонет весь от этих черт выстрелом.

Парадоксу клонит миф и обучает день

Стать таким, как форма философской тени,

Чтобы видеть скорпионий стыд

На одном с ним праве чести умозрения.

Эхолокатор перед суеверием эго

Ищет спесь.. направив стон ответу

На своём ходу отживший праздник,

По которому оплачет эхо став борьбой,

Долгой и рутинной чередой сомнения его.

Не заметит в просьбе слово нищее

Твой сюжет, что обретает свет

И на этом эхо суеверием - быстрому ответу

Восстановит праздник в стон чудес,

Было бы возможным стать ему

Ролью, на отученной судьбе ума

Слёзы в стать располагать ей в жизни.

Просьбой слышен хруст вещей до дна,

Он юдолям смысловая вечность и покой,

Стало солнечное время вскоре жить,

Понимая перед эхо жажду права на любви.

Постаралось выжить мнение на том

Историческом шагу из смысла эхо бытия,

На борьбе раскинув здравый стыд -

Он на чуде помнит.. в разуме возник.

По ответу ты слагаешь рознь вещей,

Став на эхо сломленной руки на жадной

Просьбе синкретизма уважать людей

И отживший опыт в старости ему приобретать.

Но нашла ли спесь свою войну,

Плавая, как солнечное имя над душой,

Вспомнив идентичной в том покой и стиль

Жадной роскоши, что помнит эхо мира?

Уважал свою судьбу тот прах игры,

На сидении почёта высмеял он правоту,

Чтобы жить своей историей и нищий стыд

Перед суеверным эго покорять над миром,

Став его судьбой.. ты открываешь им

Собственное имя на надёжном весе

И пути истории идут с тобой,

Задавая солнечное время на одних мечтах.

Фигура мнения твоей досады

Гибнет социальный воск и с ним пощада

Укрывает сон фигуры мнения.. тебе,

Забавляя стать своей досады -

Скажешь ли её оценке старость и беду?

Отличаешь страсть на вымыслах ума,

Утром время пробуешь, что завтрак мысли

И ведёт одна строптивая внутри война

Утомление из звёзд свободы верности досады.

Обещая ей пройти уклончиво миры

Под основой гиблой тени прячет диалект,

Над твоей пародией уснув на этот век -

Ты посмотришь на глаза ему - противно.

Гибнет ли весна, но трепет падает её

Полной жизни верности и славы на мечту,

Чтобы жил твой юмор и сносил себя

На пародии у собственного счастья мира.

Как забрать сегодня вымыслы ему,

Проползая на бегу из топкой льдины -

Ты услышал юмор по оценкам мысли длинной

И в упор фигурой мнения пропал..

Страсть.. она глотает свет войны вокруг,

На причалах дерзкой пелены и откровения,

Ты её глашатай и застенчивый как друг

Сон фигуры идентичного творения.

Стало солнечным на эхо спать и жить

Отвержение досады противо игры,

Пусть.. на этом смысле прозой дорожит

Каждый день.. он отвергает ей и жизнь,

Что уча творению спросила сон вещей,

Открывая свет досады противо любви

И на страсти преткновения поставила уже

Собственные тени из забвения Вселенной.

Им фигуры мнения и бед открывают бытие,

Жизнью липкой участи идти в его мечту,

Но сегодня, думая об этом не у дел -

Страх на давности оковы терпит нас

И спросило время откровению расти,

Что же делать внутренне на этом бытие,

Если цели фигуры мнения - твоя досада?

Управляет сердцем в злом наречии войны

И строптиво хочет уникальный рой чудес,

Звонко подвывая им и подлостью борясь -

Ждёт свои года, где гибнет и твоя свобода..

Честность внутри интеллекта

Утомляешь хохотом, снимая шляпу мира,

Звон твоей идеи в светлой маске звёзд

Стал на откровении мне новой силой,

Честностью природы из притворной чести.

Завтра будешь жить её разбитой пеленой,

Ценностью, на уготованном фортуной мира,

Став как безыдейности угрюмое клеймо

И на том ты - возраст в личной чести.

Открываешь собственное ужаса вокруг,

Заставляешь спать ему и удивлять реальность,

Чтобы жить на хохоте из мук,

Разбивая вечность в утопичной прозе гения.

Сколько стало мира на глазах твоих,

На ладонях цепкой чести будоражить кровь,

Ей та честность открывает словом - миру

Только ли критичный возраст и любовь?

Нежность интеллекта стала новой кармой,

Ложью спит и покрывает спесь ума,

А когда твоя беда настала новой силой -

Дремлет юный посох слога злом чудес

И смыкает возраст на сомнениях,

Думать ли за честным словом мира,

Или в каждом вымысле уметь искать его

Страх.. коварной участи родиться снова..

Честный будет снова удивлять беду

На отжившей пропасти умом последним,

Думая как хохот утомляет смерть ему

Полный ход луны и обещание быть смертным.

На преградах лирики ты окунаешь свет

И бежит катарсис личных правил мести,

Он так близок интеллекту здесь,

Что устало солнечное имя ставить спесь

На одном лице искусства из твоих сомнений.

Жил и робко плакал интеллект над сном

И упрятал осень дедуктивной маски слова,

Проходя за этой лиственной канвой

Ты её дозревший юмор и герой,

Думаешь о жизни между мыслью сгоряча,

В чести усыпляя верный хохот смысла,

Что твоя оценка будет жить внутри, едва,

Ты уложить осень по обыденному жизни.

Социальный славе характера воли

Помнит в час твоей расплаты он один,

Загибает пальцы миром на опальном,

Как же философски светит вольный смысл,

Чтобы жить ему и вовремя сдаваться.

Ждёшь тоской свою утерянную дрожь,

На большой дороге славы и прозрения,

Видеть эту пустошь от воззрения

Стало скованно.. как помнит в час беды

Утомлённый вечностью из блага смысла.

Видит ли опальный возраст нас,

На концах у этой выставленной маски,

Чтобы думать идеальным ветром стиля,

На преградах вольности понять её мечту?

Убеждать свою систему видеть рай

И притворство цели в стоптанной надежде,

Чтобы её преддверием, как неба стать,

На глазах причуды раскрывать умом мечту.

Человеческое время волей ждать,

Притворяясь жадной роскошью природы,

Жалкой модой у конечной пробы лирики,

Ей летать помогут эти дни,сгоняя спесь.

Утомил и век свою работу на обломках,

Угодил в свои приметы верной тьмы,

Робы из пределов красоты поэмы тленной,

Что опишет край уже утопленных надежд.

Ждать он будет славой и почётом.. свой конец,

Из цены устроит мыслью большее управы,

Человеческое тело в смерти права,

Нам оно сказало историчностью конец..

На дороге помнит час расплаты впереди

Только он один и видит смертность наяву,

Что век за этой пропастью остался жить,

Слушая свой свет и мир потерянной красы.

Он - характер каждой высмотренной лжи,

На краях основы мира подло стережёт,

Ту, давно задуманную маску нам в лице -

Чтобы думать славой на характерах потом.

Осмысляя вечность на потерянном одном -

Смысле прозы блага и освоенной для тьмы

Историчности происходящей воли славы,

Социальный путь открыв её утерей памяти.

Нет в тебе раскрытой роскоши, увы,

На дороге смысла постояли те обиды

И прошли задворки историчности вдали,

Смыли прозу идеального строения разбитой

Мысли об искусство на потерянном раю..

Стало звонко думать о хорошем, как сегодня

Ты его спокойный путник.. складываешь суть,

Утомляя верность на основе славы мира.

На преградах загибает пальцы нам она,

Соизволит думать как опальный свет ума

И развалин ёмкий шёпот между смыслом -

Поставляет смертью из обилия вины,

Что уходит древним объявлением войны,

Ставшей участи пожить ещё немного,

На окраине из чёрных дел и дол,

Пусть и странно, но доискивая в том

Историчность чувства на обыденной игре,

Им умы твоей логичной славы превзошли

Тот характер вымысла из встреченной беды,

За которой социальный возраст думает - обычно.

Вопрос с достатком

За правом думать останавливает он,

Вопрос на частном умысле мечты -

Страдать ли от достатка из чудес,

Или учесть свои иллюзии в скупой беде?

Открыло ветхостью упавшее зерно

Моральный отголосок в нас прожить

Ещё одну достаточную жизни череду,

Чтоб думать о её началах смысла.

За правом обсуждаешь смерти свет,

Он жалок и таскает маски злого,

Открой вопрос с достатком слову одному,

Его утерянное поколение за частным правом.

Спросило время на обновке лучшей тьмы,

Зачем весь это голод и отточенный мотив,

Утративший господство из обычной красоты,

Наперевес качаясь в смерти нам иметь?

Любить ли праву должный фарс затем

Из чести вопрошать искусству жизнь,

Её идеи в слепленном проталиной аду

И в это темя заодно умом смотреть?

Оно нелишне стало юностью твоё,

Желая смертью думать на словах,

Давно забытой пропасти условия понять,

Что лучше не иметь свой идеальный страх.

Его история в вопросах шла за смысл

И повторяя жалость сплотила мир,

Он правом осуждает день опять,

За этой пропастью вины его понять,

Что осуждая день искусственной борьбы..

Не думал, что скелет из просьбы жил

Свою мораль на снах расплаты возрождал,

Что ждало солнце из картин его ума,

Он долго ворошил и смертью падала звезда,

На весь закостенелый мир ему внутри.

Он падок до иллюзий в чести смелой

И смертью нарисует жалобное время,

Пространства декаданса сквозь восторг.

Зарделось участью знакомое звено,

Зажало робкий смех на смелости культуры,

Как день на вековой основе мысленного я

Восторгом покрывает нервные поля,

Спускаясь за своей приметой долгого ума.

Вопрос ли этот стыл под смелостью картины,

Его нашедшей давним светом тьмы -

Остатка лет, что шедших до ума войны

Не так и много на судьбе осталось..

Но право нам морально доставлять беду

Осталось мыслью на вопросах мира

И каждый час оно спускается сквозь звук,

Что вопрошает сердцу громкий стук

Из преисподней жалости на скомканном конце

Иллюзий века перед новой встречей.

Твоими мыслями ты ищешь сон из чувств

На очевидном прахе изнывает ветер,

Он шевелит искусство нам вокруг,

Чтоб тень вопроса опускалась быстро им.

Где ходит счастье в высмеянном сне,

На робкой смерти из пропавших черт тоски,

Там сон иллюзии в достатке чести видит

Картину собственного счастья на себе.

Лишь унижая совести вопрос.. ты окажи

Ему задворки на обычной верности ума,

Куда бежит иллюзий страх и вольность,

И хочет заболеть на этот раз.

Вопросом думает на истинах искусно

Твой верный раб из символа идей,

Он только поворачивает день у чувства,

Что сон довольства светит прямо в нём,

Как очевидный шорох смерти вниз

Посмотрит через свод зеркальной линии,

Потупив взгляд философу ведёт -

Свой уникальный возраст этого безумия

Твоя манера на вопросах целой жизни.

Она осталась временем из той поры,

Что было где - то на вопросах нужным

Из чувства страха за небрежным сном,

Столь быстро и знакомо нам потом..

Человеческий час универсальной лжи

Редкий сон из страха исторично ждёт,

Пропадает старости черта на деле,

Сознавая собственное имя как полёт -

Видит час из мысли в той утопии..

Человеческой ли.. в страхе дорожит судьбой

Твой поверенный из маски многолетний

Час уныния, он жалок в сердце на чертах,

Вольностью разбудит век сомнений

И критичность правит новый час,

Он - судьбы потворство в чёрной лени.

Понимает ложью длительный вопрос,

Что же стало на умах любви прозрения,

Жизнью ли остались им печали,

Как универсальный век внутри отчаяния?

Ждать свою свободу, чтобы видеть свет

Из любви в твоей фортуне мысли - говоря,

Что на человеческом роду им выпал ценностью

Собственный угодник на развалинах чудес.

Ждал, как пропадёт в истории конец

Из черты на старости умоет свой печальный

Историчности пародии за чаянием,

В той универсальной лжи искусственного я.

Был ли интеллект, но этим время теребя

Ты оставишь след истории на мнительной беде,

Пусть устроит вечность на свободе, как полёт

Новый час своих иллюзий и невзгод -

Ты ему на жалком сердце мысленной пощады,

Что венец из жил у чёрной масти роз,

Образуешь верность в дерзости столетий

И судьбой во внутренней тоске её ведёт

Твой коронный монолог на часе смерти.

Жить ли этой созданной неволей на бегу,

Уходя от жалости и скомканной надежды,

Собственному свету интеллекта на виду?

Редко сон из счастья верениц культуры

Вспоминает долгий ветер формы бытия,

Он по философской встрече умирает этим

И ведёт потворство на конечное себя,

Чтобы жить как идеальный порох встречи,

Стал он юностью из боли в страшной лжи,

Где твоя иллюзия становится потерей,

Ей служивших повелений статности везде.

Создавая воздух на обширном часе слова,

Смерть ему за образами видит каждый день,

От того стоит и этот вечер из притворства

Ждать свои особенные мысли, словно вечность

Всходит интеллекту как природа в новый день,

Подавая личности готическое чувство,

Стало нам оно фортуной видимой зари

Уплотнять на каждом часе интеллект - внутри.

Редкий сон идёт универсальным знаком

Видимой причуды осуждать свою тоску,

Как забытое искусство в том.. за чудом

Мыслью понимая этот фатум из идей,

Видит каждый собственное чувство

И желание уметь предвидеть жизни свет

На одном.. стоявшем часе из искусства,

Что сложило век универсальной тени им.

Продолжая верить утопичному в любви

Ты уходишь формулами неба философии,

Как твой долгий полдень нам тоска -

Видимого света из иллюзий чувства завтра.

Апологет над воздухом права

Имя вынесено тайной на ходу,

Проникает свет её обыденной надежды

Видеть схожий воздух, как в судьбу

Словом упрекать свою свободу.

Жил над мифом склеенным

Логики потомок.. им же пройдено

Историческое новшество морали мира,

Но из этих глаз упали тождества

За свободой укорять теперь любовь.

Встанет ли порогом тени мило

Стать её красноречивого упрёка зла,

Медленно входя за этот трон чудес,

Вспоминая ветхий почерк мира?

Имя.. что и в воздухе на правом

Осмысляет воли стадный день,

Утопичной цепью снова задано

Видеть чувство бытия теперь.

Мир окрасив топкими урывками

На полярной диаграмме холода

Всё же прячет миф о робкой стати,

В воздух подлетая тайной к нам.

Ветер проникает в сердце плача,

Здесь ему отродьем видят ивы,

Что одним ногам куда - то шли мы,

А природой образуем круг чудес.

На итогах формы страха кажемся

Оценённой наготой из риска права,

А глотать ему свои морали - высмеяв

Не хотим, чтоб день считался правым.

Укоряя сизый ровный памятник

Из тоски по благу благородной ночи,

Что есть мочи жить и верить малому,

Но не очень выеденному в прошлом.

Что прошло, то высмеяло право нам,

Став одним из этих тесных в воздухе

Писем слов, что проникает в ранах

И отложенному свету видит кровь.

Сам апологет над тайной вынеся

Стало имя голой маской правила,

Нам оно одно весь мир управило,

На самонадеянной дороге из причин.

Венера поступает как заря

На имени звезды твоей сегодня

Восходят перьями скопления небес,

Ты открываешь пламенем созвездие

Из сотен идиом и ими формы снов.

Венерианский стыд из пламени ума

Спросил свою свободу, чтобы знать

На этой беспричинной пробе жизни -

Историю о собственной судьбе зари.

Как эталон находит рабское в любви

И ждёт пока анархия слагает доли сна

За словом оперения умом её добра -

На этом параллельном свете мнения.

Лишь тот поступит формулой зари,

Над мирным эталоном слов любви,

Вникая в знак Венеры из под глаз

Её сегодня видят в полный рост -

Луна из сердца правой глубины,

Всё опуская возраст в лицах зла -

Тебе нелишне стало время из ума

Вопроса в безысходном свете - жить.

Свободу в птицах верностью любить,

Что проплывать по небу алой красоты

Её истории из тесных форм чудес,

На видимой заре природы Солнца.

По звёздной нише падает огнём,

Перебирая возраст в идиомах лет

Земное поколение направленных умом -

Портретов жизни в страхе быть собой.

Задев вопросом на своей заре

Историю из права в лишней прозе

Ты отвлекаешь рабское в любви

И ждёшь вопросом подтвердить другое.

Проходит в небе подлинное сном,

На верхних парадоксах слов зари -

Венеры истиной под удаль спели гимн,

Он голословный опыт нрава жизни.

Считает философский свет за сном

Своей утопией на страхах долга подле

И ждёт историей почить своим умом

На безысходности зари.. по дням благого.

Лишь идеалы в рабстве поступают зря,

Всё отражая зарево пути Венеры,

Она тождественна и манией полна

Осовременить мир теней благого рая,

Спускаясь верностью утопии кружит

По идеалам смертной воли и тоски,

На небосводах близостью дрожит,

Чтоб сделать это век ещё теплее.

Прости любви

Соединив две точки на пределе

Сливает сердцу видимой волной -

Сегодня эталон покорной цели

Свою простившую природу о покой.

Оценит миром в интеллектах слава

Свободу мысли за твоим пером,

Оно на философском всплеске завтра

Простит иллюзии, что стали не твои

И будет день на образах указан

Твоей печатью в форме слов любви,

Что смыслом идеалов на пари

Угадывает собственный расчёт игры

Коварный план на этом веке - правда.

Простит ли счастью созданный вдвойне

У точки смысла, разделяя дважды -

Тот эталон потребности на каждом,

Им светит человеческий родник.

Он стал надёжным ходом между ролью,

За образами мыслью боли ходит

Привержен онтологии, соединив мораль,

Но этот мир ещё не социальный вечер.

Проводит.. в век ещё, сливая свой манер

На загнанном плато из солнца мысли,

Оно служебной параллелью слепит сон

И отражает верность в нас - фортуна.

Простит ли философский век твоей тоски,

Что взглядом от украдки видит смерть,

Её идеи в стоптанной умом гряде

Забытых отблесков людей и пережитков?

Всплакнёт печатью в форме бытия

Твоя надежда в созданной руке,

Ей больше нечего терять и нет покоя

На свете собственной расплаты за умы.

Стоят они.. что сон в твоей пародии,

За деревянной проседью раскидистой молвы,

Спустили ловкий стыд за этот мир

И стали проседать от чёрствой правды.

Желают быть, что в обществе толпа,

На этих днях моральной рамки счастья,

Внутри угадывая ролью день за два -

Подсчитывая для любви потерю зла -

Тебе неловко думать им - последним,

Чего желают обращать сквозь стыд

Их веки слова, словно психология

На странном парадоксе чувств в обидах.

Стоит и тень прощения внутри игры,

За эталоном сломленной от счастья,

Упущенного в воздухе, как время на прощание

Из безызвестности культуры - ей обиды.

Социальный каждому его

Сладким кажешься сейчас на вкус,

Отделяя долгий смерти ужас

По обличиям социальной воли - плут -

На твоём лице из смертной тени мира.

Стал основой утомлённых рук

Прояснять искусству долгий шум вещей,

Будет ли искать свою игру вокруг,

На подзорной чести из слуги за веком?

Правым видит странные дороги мифов

В долгой пелене ей отделяя вкус,

На достатках социальной роли крика -

Ты единственное смысла в смерти близко

Ставишь укоризной и опять несёшь..

Стало слишком поздно утомлять печаль,

Знает этот век твою игру на правом

Интересе видимой тоски - её печатать,

Жить ли декадансу на обличиях строптиво?

По отчаянной строке ты социальный уж

Веришь праву в долгом сне морали, лишь,

Пишешь объективный ужас нрава за мечтой,

Схожей обаянию на каждом сне покоя.

В том ли ужас смерти за природой смысла,

Чтобы жить на этом веке из печали им,

Отделяя на своём лице гримасам крика -

Тонкий ужас обезличенной природы мести?

Сладкой кажется она тебе на вкус

И стекает постоянным пережитком жизни,

Будет им играть в свою печаль - любовь,

Уверяя странной маской на печати - буквы.

Может сложно думать, а потом прощать,

Закрывать свои покои мирной рамкой

На фортунах объективной жизни стать

Полным светом смысловой цены её.

Утоляя Землю в свете высмотренной ей

Апологии дожить до этой цели - мести,

А потом искусству по утратам дорожить,

Падая за эталоном преисподнего покоя чувства.

Нет в тебе печальных светом завтра - жить,

Разбивая новое отчаяние старых ран,

За душой её картины мести - дорожить,

Думая.. что это шанс ещё одной свободы.

Жило, утоляя спесь своей природы жил,

Над строкой уверенной фортуны смерти -

Слово из искусственной потери нам на вкус,

Чтобы забывать и это каждое поверье,

Соглашаться здраво обсуждать любовь,

Вечностью под эталонами у сна потери,

Местью ли прошли они на этом теле,

Выученных строк над безысходной лирикой.

Страхом усложняя преисподний воздух

Тешишь самолюбие из этих строк,

Чтоб они одни тебе в глаза смотрели

Каждой этой ночью и ласкали в срок.

Время стихает внутри

Новому очерку время настанет,

В прошлом обыденной маской ума,

Знать бы ему за стихией притворно,

Долго ли думает вечность покорно,

На непредвзятой странице у толка.

Время свою обнимает историю,

Видит разумное в знаках у памяти,

Здесь интересам в реальности судит

Новый обыденный почерк под смыслом.

Он создаёт от культуры прямое

Время, за ношей стихии им пройденной,

Но из конечного мира пребудет -

Самой потерянной памятью нашей.

Знал ли в прямом означении робко

Твой идеал на затронутом смысле,

Долго впиваясь над маской простора

К виду понятному в лицах своих?

Новому очерку время в пародии

Стало бессмысленным слившимся правилом,

На однобоком конце из предчувствия

Видимой сущности сердца украденных.

Слово знакомое в новой реальности -

Знает почти идеальное правило,

Смертной тоской обнимает за этим

Миром притворным и ставшим поэту -

Новой угрозой внутри осознания.

Если бы стал ты писать от утехи,

Жило твоё осмысление, зная им

Редкое право на памяти скорбной умом,

Где идеалы ты всматривал, только ли,

Знал устроение в мыслимой точке,

Букву за робкой надеждой упрочив,

Словом закончил свой мести роман.

Длится истерика в каждой потере,

Знаком судьбы идеальному сердцу

И от того на конечной постели -

Стало потерянным следом безумия,

Только ли солнце из памяти личной,

Над остановками ветра у прошлого,

Где идеалам ты видел непрошеным -

Свой уникальный внутри отпечаток пера.

Время стихает внутри у него,

Чтобы слуга идиллической сказки

Мерил свои уникальные истины мира,

За непокорной особой почтившей тоски.

Взяв декаданс за своё обучение -

Верность на платах от смысла науки

Логикой тешит всё те же умом,

Ставшие нормой прискорбные звуки -

Мир нарочитой искусственной рамки.

Ты ведь ему на обложках рисуешь

Мир без огранки и только ли стало -

Время потерей из гордой тоски?

Атмосферный бунт

Спешит притворству памяти внутри

Твоя модель на атмосферной чаше,

Ей некуда расти и солнцу ввысь

Смотреть ещё милее на предвзятом сне.

Обычной воле спит внутри её последней,

Единственной утраты звёзд тоски -

Твоя манера думать над борьбой,

Всё опираться к небу с головой

И мысленно искать судьбу на нервах.

Сплошь высказал дородный идеал

Причины смерти взятой из ума,

Она была тебе невестой от руин,

Где атмосферный холод словом обходил

Искусственную мантию земли,

Её спокойное служение и мерный стыд.

Ты громко говоришь своей судьбой,

Сквозь чашу мнения и общество обид,

Становится внутри ещё темно,

А звёзды сплошь уходят на гранит

И нет позора в честности хранить

Свою модель искусственного сердца.

Витиеватой маской всплеск у губ

Сличает видимый рассвет твоей любви,

Он отзывает смертный день вокруг,

Что неживой огромный воздух - впереди,

Гнетёт своей обыденностью вдаль,

Спускает время из тоски любви,

Она вуаль, что понимает время в нас,

Нарочно хочет видеть словом - мысль.

Спешит весь этот почерк о гранит,

Хранит молчание и время о покое,

Но что - то громко в атмосфере им

Приходит бунтом на прямой потере.

Коль скоро остановят смысла рой -

Ты совершаешь в смертной ясности ума

Свои проблемы заново порой,

На этой мысленной пародии скупой.

Гранитом мести встретит он - внутри,

Покроет серой мантией из звёзд,

Что было остановлено ему за стыд -

Развалами от чёрных лет опять стоит.

Ты видишь сном позёмками под край -

Идёт студёный веер из могил,

Он самый чёткий вечности маяк

Хранит из преисподних глаз твоих.

На эго умоляя жить сквозь мир,

Дорогой к личной воле станет лишь -

Тебе в потоках атмосферы крик

Из небывалой чаши мнения людской.

Пока ты ролью человека спишь,

Заносит часть своих потерей - мир,

На этом поле идеальной формы тьмы -

Свою обыденность до верности войны.

Борьба ли стала управлять тобой,

Но социальный крик из чести стиля -

Твой утолённый способ видеть миг

На этом свете к мантии земной.

Стоит твой атмосферный век - герой,

Слугой за рабской честью и могилой,

Он центр души из смерти неземной

Всё ждёт покой на мысли милой.

Она - пародия из сложных дум сердец,

Горящим светом управляет болью,

Всё лучшим криком к воле подведёт

От чаши преисподних слов с тобой.

Мириады скоплений завтра

Собственное счастье подвело итог,

Говоря о чувствах мира завтра,

Было бы ему служить до срока

Также тяжело на этом сне планет.

Уходя из мира в сложенном портрете

Ты - единство к созданной толпе,

Безысходно входишь смыслом сердца

На природе отчуждая боли мне.

Где же говорили мириады слов

Над потоком философской робы лет,

Им служило собственное имя права

На счету не выставило свет ума.

Знать хотел твой безысходный друг

О судьбе из этой маски поведения,

Было бы оно умом любви прозрения,

Где прожил твой юности итог.

Помелькал и ожил встарь к любви

Несказанный робкий смех вдали,

Им служило солнечное завтра,

Сном планет из мириад путей назад.

Как в любви ты смотришь им вослед,

Обнимая терпкий сон за памятью,

Всё внутри отжило завтра свет

И крадёт свою тоску ему навстречу.

Болью верит по глазам твой стиль,

Им увенчан смыслом ты в сердцах,

Размышляя в правилах о страхе

Будит завтра из логичных снов,

Утолённое под миром формы права.

Говорит бесчисленный им враг,

Отпуская смертный повод жалить,

Ты ему под мириадами людей - отвага,

Посмотрел, что жизнью из других

И проворной чередой пути назад -

Льёт свой свет у философской плахи

Идеальный ветер в смыслах гнёта,

Он стоическое время на ногах.

Собственному счастью не подводит страх,

Где забыт последний путник нам

Сердца из искусственного рабства,

Мысли уплотнившей свет за стилем,

Обыватель строит в небе прах

И куёт модели смерти, словно крылья

Над подвластной областью из ран,

Ей изнеженного солнца в мириадах лет.

Тяжело ли складывать портрет,

Но ему спросило время завтра,

Чтобы стать глазами стиля - нам,

Мира из сердец любви последней,

Пролагая декадансу ровный блик

Остановленной прохлады слов на крыльях,

Ты рисуешь ветром, как мотив

Общество из смыслового солнца,

В мириадах волей запрягая словом - их,

Смысл опоры думать смертью права,

Долгой муки в философском сне его

Отлучения моральных писем лиц

На раскидистом шагу из мира нового,

Словно - ты оценкой говоришь мотив.

Часть утраченная пополам

Нам.. утраченное в смыслах говорило,

Ожидает ли свободу долгий бег

Из пути природы символа на сердце,

Обещая волю видеть как свою любовь.

Оберег для дамы он внутри сомнения,

Лжёт себе и отдаляет роль чудес,

В части, что отравит долю времени,

Отделяя собственное имя пополам.

Где срослись оценки сил культуры

Философской роскошью болеет он,

На утратах думает как время,

Близ потери к счастью формы света.

Во Вселенной скопленные дни свои

Нам дают ту оттепель прозрения,

Где искали в поколениях давно они

Суть утраченного в смыслах привидения.

Часть ему утратила восторг души,

Что случайный оберег для почерка в себе

Ты на этом свете говоришь ещё умом,

Создавая пополам утраченное время.

День над ночью повелел устало жить

И проходит очерк в понимании себя,

Задавая сложному учению вопрос

На любви из чёрной рамки после нас.

Жизнью ли оставил смерть на слове

Каждый путеводный стыд перед войной,

Но на этой поворотной сердцу лилии -

Ты стоишь и шепчешь мне - постой..

Нам по миру предлагает шанс бежать,

Словом философской вотчины умеет - жить

Самый вечный страх ему держать

От начала вероятности быть - Богом.

Жило ли столетие из этой рамки сна

В чёрных закоулках на противном теле,

Стало безысходной доле мира ото сна

Управлять моралью смыслового неба мира.

Сложно предсказать, как оберегом жизнь

Утверждает в тонкой участи бежать

От причуды смысла уготованной надежды,

Верностью любви её сегодня поддержать.

Нам утраченное в смыслах говорило,

Словом, создавая идиомы пополам -

Верило, что сон внутри элегии сложило

Время, из которого ты слеплен миром сам.

Держишь уготованное вместе без тоски,

Пролагаешь светлым шансом на поверье,

Что природа эго в суеверии беды

Различает вечность от спокойствия любви.

Создан ей мотив и утверждает в бытие

Наглый философский стрежень из ума,

Словно мы сложили день тот пополам,

Чтобы верить преимуществу из зла.

Заново держать в угоду созданное я,

Из обратных строк ему осознанной печали,

Времени, где смыслом мира ждали

Сны мотива в ярком цвете идиомы в нас.

Долгим кажется из собственной могилы

Час за этим ветром преисподней красоты,

Он готической природой видит сны,

По культуре социального в любви - мотива.

Зная верный шанс, уложит день любовь

На свои итоги пополам, роняя силы

И на этом смысле слеплен целью из обид -

Каждый повод думать и сегодня говорить.

Город из призрака счастья

Оттеснением любви увидит свой

Ложный холод за дорожной нивой -

Внутрь судьбы отмеченный прибой,

На разлитых берегах за нами.

Вспомнит счастье в были мне с тобой,

Чтобы вечер открывал немую пядь,

Закрывая чёрный свет идиллии рукой,

Верной на оценках чувства завтра.

Призрак помнит о пейзажах тех,

Поднимает формы лиц в пространстве

Социальной дальности измученной собой,

Цели, без которой тонет с головой -

Этот вид дорожной маски странной.

Центр души упрятав между сном -

Ты проходишь философской здесь главой,

Открываешь сердцу город милый,

Он притворен к счастью быть с тобой.

Горделиво на грифоны смотрят вдаль

Ранее отученные дни ему летать,

Окрыляют дух способности на памяти

Жить, под этой гривой преисподнего ума.

В сером камне слепленного тенью дня

Открывают звон сердечной лиры -

Тонкие картины света за игривой

Ясностью в любви забыть их свет.

На просторной ночи в чёрных долях,

Опускаясь к светлым формам ниши

Ты доходишь до отличия любви его,

В городской романтике чутьё услышишь.

Ждало сердцем счастье из нуара,

Потемнела в собственном приличии -

Тень тоски под нивой городского сада,

Уплотняя час расплаты вольностью судьбы.

Но за этот век в грядущей правде

Ты отмечен на грифонах неба сильных,

Потаённой верностью относишь им пути,

Став по серым плитам за моралью - впереди.

Слов готических ты словом века - слышишь,

Отдавая солнцу вверх просторы - веки,

Их пути на заданном краю морали

Отнимали сон под городской толпой.

Сквозь утехи в празднике стремится

Выжить светлый образ, словно птица,

Но готичным оказались позы тени,

Отучают видеть сон любви в презрении,

В городских историях опоры собирая,

Частным ветром образа, что стынет

На глазах из серой мантии души,

Словно видимое солнце окаймлённых,

Скопленных созвездий в стилях мирно

Ты укроешь над простором стройным.

Видит день твои этюды на благой

Ценности искусства быть счастливым,

Человеком образа за стелой городской,

Устоявшей из картины воли права,

Над тоской её вершина правды

Окружает сон в грифонах, понимая

Облик из дороги философской красоты.

Философский красоте умирания

Успел свободой вспоминать свой день

Фарфоровый источник неба завтра,

Он будит историчностью погоды - идеал

И ходит чёрствым мифом наперёд.

За этим сходством высмеял тот век -

Слуга прямой формальности искусства,

В модерне он тугой к любви на чувствах,

А вечер декаданса им не помнит мук.

Случайность укрощает здесь приют

Фарфоровых свобод из тлена мира,

Сквозь слёзы преисподней ровно льют

Они - свои прискорбные любви мотивы.

Закрыла в красоте печальный вой

История твоей надломленной судьбы,

Её коварный свод теперь - твоя игра,

Здесь мило ходит рамкой за тобой,

Свободу опускает в свете мира,

Тот кажущийся свод на красоте Господ.

Лирическому счастью вновь строптиво

Открыты милые создания потерь,

Трепещущие вдоволь, как и совы

На сне ночного преимущества расплаты.

Заждавшись время подлетает твердь

На оперившийся итог простора мира,

Он мёртвый монолог у ног Фемиды,

Покорно радует искусство каждый день.

Ей знак пути по философской притче

За словом светит и догадкой вскользь

Твои моральные преграды - обнялись

За этой стелой мира нам - насквозь.

Стояли крепкие строения под стилем

Готического фарса от ума природ,

Любили осень и немое время года,

Внутри укладывая роскошью свободу

На этот мирный парадокс из чёрных роз.

Но декадансом вспоминая только муку -

Ты открываешь смертный повод - жить,

Ей роскошью любви от этой скуки,

Чтоб в жилах преисподней нам творить.

Под чёрной мантией утерянного солнца,

В Фемиде постоянной роли обратив

Свою тоску в причине превосходства

И нежности культуры в ранах мира.

Они стекают умоляя смертный век,

Ещё немного радовать под мифом

Не купленного сердца в слове мира,

Отнятой роли думать им - строптиво

На этом смертном уровне мечты.

Фарфоровые муки над посмертной

Тоской искусства в декадансе личном

Ты отнимаешь воздухом приличия,

Чтоб жить ему на роскоши покоя.

Он слову льёт модерн из новой встречи,

Художественной маски видеть время,

Оно последнее наследство из творения

Ещё несбывшегося слова снов готических.

Знаком эго порождает темноту

Уронив усталый ужас на ладонь

Ты её за знаком в мире претворяешь,

Знаешь лирику из формы над собой,

О которой стилем в нас меняешь

Свод Божественной тоски и мира пядь,

За твои идеи предрассудков - вышли -

Мы сегодня в памяти стоять,

Чтобы жить под сердцем истины народа.

Эго на ладони став любовью нам

Усложняешь волевое в тон наследия,

Диалектом от приличной тождеству

Меры - укорять свой мир последнего

Бытия достатка философской чести,

Превращая в лирику спокойствие ума -

Ты его ладонь на дне достатка,

Утоляющая меру смысла вольности людей.

Социальным смехом всё кружит пастель,

Разделяя собственное счастье мира,

Он свободно горделивый им под стать,

Знак Божественный в уме - его картина.

Сколько темноты вокруг примет вещей,

Изнуряющих свободу в мире смысла,

Диалектом встретят ими время на умах

Собственные розы из любви к достатку.

Покоряя славу в сердце лирики

Ты над сном модерна выправляешь стать,

Старости он будет ветхой пылью,

Создавать картины времени в цене,

Произвольной линией не обессудит смысл

Доказательства внутри души прозрения.

Диалогом стал твой мерный крест

Сердце расправлять в усталом ужасе,

Думая вонзить своё перо под старость

Никому ненужной в облаке любви,

Но проходит день твоей тоски в глазах

И, спустились отпечатки тонкой меры,

Создавая философский такт примера -

Делать, что и в мыслях промолчать.

Указав пером на этот дух искусства

Ты модерну радуешь погоду от ума,

Чёрной пеленой забытой от простора дня

Улетаешь за свободой счастья нам.

Верит ли обыденность на этих днях,

Что источник темноты впускает чувство,

За которым жить ему простило время в нас

Тот же диалект и, отпуская до искусства -

На ладони встретится твоя вина.

Из любви видна она, что рана под благим,

Утопичным небом диалекта древнего,

Пышным цветом укоряет свет вдали

И несёт источник, словно дно в надеждах

Обособленного мифа стать над ним -

Только ли благим, но историческим, как прежде,

От идеи символизма быть Божественным.

Знаком предрассудка состоять внутри

Из ладони поднимая свет истории,

Где и эго понимает свет твоей пародии

На отличных мира переливах за собой.

Пронеся своё искусство мимо смысла -

Ты ведёшь историю на мысленной вине

И благое в пережитках видит мне

Точный мир из одинакового чувства.

Психические формы слуги завтра

Квинтэссенцией заполнит мир иной

Светом объективной формы - зря -

Твой источник ложной красоты,

Верх психизма складывая на порог.

Из причины смерть ему - в ответ

Узнаёт на формах склочной тени

Видный символизм ума прозрения,

Что проносит в сердце идиот.

Сослужив на ритме слога лет

Ты несёшь таинственный портрет

Для предела квантовой игры -

Поля формы философской красоты..

Квинтэссенцией уложен верный крест

На природе социальных нужд,

Верит, что и притчах будет просто

Убегать над идиомой привилегии слуги.

Ты рождаешь у мотива родственный

Идеал причины думать, как они -

Убегали вслед пародии по смыслам,

Обеляли такт готического чуда глубины.

Но за верный рост упали завтра,

Объективным светом в мире затемно,

Будет ли любить твоё искусство -

Исключительное право в том уме,

Обнимая слог, заполнив формой ран

Сослуживший юмор из тоски печальной,

На своём роду увенчанный и рваный -

Укоризны белый день простой?

Век психической формальности заслуги

Открывает нежный диалект ему теперь,

Понимая первый шаг из этой важной -

Верности слуги, всё убеждая день.

По утрате ходит в рабском счёте их

Укоризна бытия благого сердца мира

И отчётливо глядит на нас плохих,

Идиотами считая на просторе видимом.

Кажется ли дню по праву обладать

Солидарной честью из готической руки,

Думать формой, что опять страдать,

Понимая час своей надежды впереди?

Думал так тот час увенчанной борьбой

И служил, однако, в преисподней счёта,

Чёрной пеленой окутал мир земной,

Чтобы разбудить в нём стили идиота.

Разбирая собственное жало на руках его -

Ты оценка гласности и мера диалекта,

Думаешь как форма завтра, что опять ушло

В век твоей свободы почитать пространство

Мира этой тени в символах - идей,

Жизнью безнаказанного юмора столетий

И сегодня думая, как раб среди людей -

Ты обходишь мыслями причуды привилегий.

Нептун на проводе

Честью созданного сном одним - внутри

Проверяет идеал Нептуна свой поток,

Где космическое облако им - ток

На пределе бесконечности пути.

Удивляет твой прогресс на нас

Взгляд из мифологии увиденной звезды,

Что сегодня всходит через дым

Вечности апокалиптического чуда бытия.

Развивает гласность в снах былин -

Слов чутьё её свободы за умом мечты

И ведёт свой свет роскошный к нам

Утопичность водной линии звезды,

Поколению из смертной боли мира

Уложив природу слов на проводе -

Ты сквозь ток иллюзии под страстью -

Больший идеал критической игры.

Управляешь им, что сон Нептуна

Во главе устроенного мира формы нег,

Что обычно строит человек

Между диалектом в страхе слов

И течёт иллюзии забытый слог - порога

На твоём обыденном веку простых идей,

Развивая линии космического счёта

Перелётом метафизики за истиной твоей.

Соглашается в планетном слоге мира

Тайная звезда, что космологии в вине -

Утопила свой портрет из лирики мечты,

Став, под точный идеал развития свободы.

Ей, что провод одичания твоя - мораль

Обеляет свет и слог Нептуна на обычаях,

Верностью уносит ветер мысли вдаль,

Им почти сложили идеальный посох мы.

Знали во Вселенной те обыденные ливни

На прообразе готического сочетания ума,

Провожая свет из монолога долгой жизни

Бесконечность встретила её одну - сполна.

Утолила жаркий свет Вселенной от любви

И нептунный вихрь под сообразием свободы,

Словно провод лирики играет в ритмах моды,

Наслаждаясь вечным холодом былин.

Из прогресса видит здесь он - толк,

Обвивая провод чести в личной тишине,

Заревом от вольных утопичности морей

Станет током на прохладе их идей,

Сквозь проношенное бытие сарказма стиля

Устрашает верность человеческой руки,

Где её мелодии служили нам под цельный

Век анахронизма за готической игрой теней.

Распрямляя ясный зверь на ценности,

Движет роли, словно звёзды в небе их -

Сон облагороженных строений дорогих,

Понимает свет любви ума в прозрении.

На прохладной тишине плывёт маяк,

Он на точном возрасте иллюзии стихии

Стал, как ток небес из утоления любви

Обучать культуре свой природный элемент.

На стихии он Нептуну провод мира,

Управляет зрелым интересом и умом,

Зная каждый день своей истории игривой,

Философской ролью на нуаре окружён.

Ветром верит чувствам по стихии бытия,

Опостылый вид ему картина на дождях

Из готического утра открывает время - зря,

Чтобы красотой смотреть на это небо чувства.

Где нептунный холод разгоняет корабли,

Их витиеватый роскошью последний

Неба утопичности оскал и верный чести

Ток анахронизма за природой слов благих.

Как одни вопросы означают ролью - мило,

Сказанное чувство из последнего истца,

Им критичный дух любви анахронизма -

Утоляет время на дороге нам в сердцах.

Жаркое слово крайней тоски

На новом мотиве ты сложишь рояль,

На сон под свободой, держащий рукой

Здесь будет противен твой смерти - покой,

Над собственным светом, обратно летит -

Здоровый источник, что станет как слово

И сон не смертельному видит порой,

Как собственный час у поэзии новой

Рождает свою историчности тонкую грань.

Ты им удручён, где бескрайнему свету

Открыл постоянство над истиной сон,

Он смерти твоё в изобилии тонкой -

Построенный новый на чести рояль.

Без слов из стеснения выйдет под роль,

Ещё недоделанный мира источник,

Он скорбь под утратами сердца от точек,

За этим искусством в мотивах, порой.

Держась за костюм ты смело от чаши

Тоску вынимаешь, как частное право,

Тебе надоело им быть от забавы

На этой прохладной от чести Земле.

Здесь собственной маске ты пишешь один

Свою запоздалую вечную муку,

Что стала разделённой в смыслах над ним,

По разному свету им миром единого

Искусства под каждый добытый вопрос -

Умея достать иллюзорный источник,

Он точная копия в форме былин,

Как жаркое слово - страдает над ночью.

Внутри ухмыляется месяц над именем,

Что ждёт одиночество в каждой строке,

Написанной точкой из мести о прошлом,

Как выжить в такой запустелой руке?

Ей право сохранности носит природу,

О тонкой струе изобилия счастья,

Чтоб вымолвить слову под сложной игрой

На сердце тоску, по которой порой -

Ты сложен из частного имени сердца,

Умыл за оскоминой воск от былин

И жажда твоя от утерянной ночи

Всё ходит внутри изобилием важным.

Сражает на собственной маске былин

Её инфернальное чувство над прошлым,

Ты есть, чтобы жизнью остаться единым,

Ты стал, как укромное место вдали,

Исчезнувшей маски по жалостной точке,

Её безысходности видеть упадок тоски,

Так жить, чтобы прочить на вечности роли

Из мести своей от укромной в ночи

Любви безысходности наглого мира - покоя.

Движение кванта впереди лица

Доказательство над смыслом осуждает,

Пустит старости унылые черты

Над твоей порочной сказкой, постигая

Мир от грёз в движении любви лица.

Полная луна им видит мирный

Свет антагонизма долгой муки,

Ты всё сердца празднуешь разлуки,

Что единый воле философский путь.

Не спросило солнечное квантом,

Здесь хотелось жить ему, что лира,

Утопая на деньгах пространства

Видит день, в который не приду.

Сном постигну на Земле скупое,

Осуждение из чести формы мира,

Если ждёшь её природной лиры -

Не спеши и вдумайся в унылые черты.

Чёрной маской в прошлом доказали

К сердцу путь влиянием по мукам

Терпкие, грядущие разлуки мифа

По одной цене стараясь встать

На приданный символизм по эго,

Сколько чувств ты отдаёшь портрету,

Чтобы чёрный квант руинам сердца

Верил за движением любви лица?

В маске той краеугольной мира

Светит облаком прикрывшись дорогая

Внешность мифа из поступка рая -

Видеть сон уплаты чуда без любви.

Смотрит путь на чёрном повороте,

Открывая позы в сердце мифам,

Нам успели встать движением кванта

Эти воли чёрные заносчивым глаза.

Очень просят к сердцу миром видеть,

От благого Солнца к чаше близко,

Поступать над квантом впереди лица,

Отличая в ритмах слова символизма

Философский росчерк в том стремится,

Верить смыслу от подсказки слова,

Веком ли оно внутри заковано,

Но на этом мире лунном - не одно.

Видит тьма свою природу формы,

Открывая чёрный воздух лицам смысла,

Их заносчивость открытая могила,

Светит ролью из благого мира.

Лишь решает думать, как стремится

В этом сне антагонизма прошлых лиц -

Старость на унылой сердцу мифа,

Философской сложенной от сказки - былине.

Дожидаясь своего

Гиблый день у каждого звена

Забывает чувство на свободе,

Льётся пафосом знакомая вина,

Не видна она и слышно только в моде,

Что красивее не стало сном вокруг

Поэтическое чувство в красках лиц,

Белый свет его украсил от разлук,

Нам давая одиночество от прежнего.

Нет в тебе иллюзий видеть дождь,

Он дождавшись утреннего чувства бытия

За тобой сегодня в воле не придёт,

Не обнимет шанса выдумать вину.

От такой угрозы спал он редким сном,

День взывая думать к каждой встрече,

Не бывать тебе от участи потом

Самым странным очерком из моды.

Пропадая на иллюзиях, как сон

Веришь чувствам в озадаченной вине,

Не твоя она, но сложно угадать,

Где пропал искусный возраст нам,

Чтобы объяснять пути знакомые.

Достаётся воле к притче не у дел,

Долгий ужас в гиблом нерве права

Тот же перманентный воздух, где

Ты шагаешь по одним им снам

И дождавшись лётной формы сердцем -

Ждёшь на славе в тоненьком уме

Странный путь на гиблой им вине,

От которой стал теперь не модным.

Вид ухожен в роскоши идей,

Стиль потонет в мыслях, как в награде,

Чтобы видеть смысл чертовский ради

Изучения причуды жить потом.

Чёрным стал он в мыслях демократии,

Приходя под статус вечных зол,

Так откуда жить ему на гиблом дне,

Пропадая в той извечной пыли мнения,

Зная толк на медленной вине -

Ей теперь знакомо чувство мира.

Страхом статуса упрячет идеал

В самый жуткий риск своей награды -

Смерти футуризм из прав преграды,

На одном счету умолкнет правдой,

Завтра будет к мыслям разным злом.

Где - нибудь ты изменяешь стыд,

Колея твоей фортуны видит время,

Но обратный к гордости гранит

Будет помнить всё твоё наследие,

Умолять от зла достоинства смотреть

По углам из мнимой чести завтра,

Чтобы думать, а потом ценить,

То, что высмеяно новому знакомо.

От иллюзий страхов видеть стиль

На своём роду по фарсу на лице,

Проникая роскошью иллюзии иметь

Личность ожидания всего на бытие.

Глаз привилегии Меркурия

Этот край безымянной разлуки беды

На почёте своих идеалов рискует,

Проплывая по небу он видит один

И качается солнечный ветер над ним.

В безымянном глазу он укроет мораль

Отношения к миру природы войны,

Не сейчас ей стяжать идиомы печали

На покойном притворстве модели пути.

Сквозь обычное облако времени - стих

Безначальный поэт у Меркурия духа,

Отучает ли он за глазами гранит

От своих идеалов подземного слуха?

Что плывёт за звездой по Гермесову полю,

Отличая моральный источник у длин,

На торговле ли быть изучением боли ему,

По отваге на истинах словом любить

Социальную разницу в свете твоих берегов,

На которые истина видимый свет пролагает,

Отнеся ей искусство, что утром сегодня ведёт

По бескрайнему небу, катаясь на эго природы.

Ты - внутри полноценное имя затвора ума,

На весеннем раю обучаешь искусное время,

По приходу во сне я тебя обучаю в игру,

Где уснуло нечаянно ветром всё новое время.

Ты проносишь его одичавшее имя - на вид

И твоя многослойная вечность играет ночами,

Ты один без печали плывёшь по его берегам

Беспокойного света космической облаком дали.

Или знаешь игру, по которой сегодня умрём,

На торговой ли пище внутри социального рая,

Ты один проплываешь по небу - его обогнув,

Что идёт словно крюк на развалинах полной луны,

Не сливаясь - ты видишь искусственный образ войны,

На её близоруком краю идиллической сказки -

Ты - один по подсказке условия видеть вину,

Всё стоишь на пристойном, изученном небе ему.

Чтобы стать как Гермес, Аполлону своей идиомы,

Словно свет, как на утренней розе зари бытия,

Ты её оторвав не гнушаешься новой картины,

Где забытое облако тешит сегодня любя.

Обнимает внутри безысходное небо деталей

Человеческой сущности видимой тени игры,

Ты - умом полноценное имя на этой морали,

Запрягаешь по небу искусственной маски зари -

Все последние числа из новой тоски,

На её обелисках развалины нового рая -

Ты упадок и снова один, что катарсис играешь,

Проходя по восходу на быстрой картине ума.

Не исчезнуть тебе в близорукой истории глаз,

Как упадок культуры на мире твоей идиомы -

Ты внутри подчиняешь ей образ для новой игры

И качается ветер ему идиллической розой.

По умам надевая корону от полной луны,

Не упадок системы любви - одичает виной,

Ты расходишься миром культуры, судьбу обогнув

И летаешь, как время звезды понимания шанса.

До утра ты ночуешь на сизой картине времён,

Только солнечный свет узнаёт им - твои времена,

Как сливается небо в картинах твоей красоты,

Небывалым глазами гранита внутри - посмотрев.

Причина философской пустоты

Пророчит над свободой безысходно

Родник фортуны стать ещё мудрее,

Сложил округлый месяц личность путно

На достоянии им в смерти - посмотреть,

Что было бы едва пополнил утро

Твоих печальных стен - витиеватый крик,

Внутри внушая думать, что паскудно

Запомнит возраст лично в этой темноте

Родник свободы, отучая мудрость -

Хотеть иллюзию забрать себе внутри.

За ожиданием ты весь внутри осознан,

Как ветка сожаления истории,

Её держали в подлинное утро

Фортуны взгляда в правой темноте,

Ушли к готическому складу, где и мне

Хотелось пребывать за этот мир

На теле преисподнем в днях своих.

Чернели над серпом овальной чаши

Скупые мудрые надежды, чтобы жить,

Спускали философский свет на нитях

Свободы ожидания у этой пустоты.

Она сковала дерзкие пророческие сны,

Где миром управляет сонный мир,

Он на фортуне видит месяц из руин,

Сложив опорный парадокс в досаде.

Не сложен часом видимой борьбы

Твой элемент на тонком берегу,

Его сегодня съели все враги,

Оставив дух свободы им на счастье.

Но нет фортуне мысли приходить

На этой темноте, где пусто мне

И философский ветер дует впереди,

Оправдывая склочный мир преграды.

Не выживет и сонный берег слов,

В чьём серпантине вечностью мелькали

Серпы апологичной роли в нас,

Куда - то жизнью блага предлагали

Пройти и в философской пустоте

Всё время умирая видеть сны,

Они одни в материи глухой вины

Оставили свои потёмки жалости.

Их человеческий скелет живёт умом

И тешит сонный смех его безумия,

Он долгий трепет на могиле в тех,

Отмеченных искусством слышать рай.

На берегу того сознания встаёт

Приличный солнечный маяк из бытия,

Он философский воздух миру подаёт,

Что жизни время - полная луна.

Она - свобода в преисподней воле,

Служила сонному причалу жить ещё,

Как быть ему другой картиной мира

На солнечном серпе умом лететь

И говорить, что думать им строптиво,

На личной философской пустоте умнеть.

За этот мир сегодня обещать

Дородный слову фамильярный век

И притворившийся один ещё начать,

Как жалости укоры в темноте,

На этом в мифе ужаса везде.

Жизни больший нонсенс

Отжил и вылил крайности на Землю

Источник на руках минуты славы,

Он жил пока ему пророки нравов

Успели время в почестях хранить.

Мелькало социальной болью имя,

Оно на нонсенс нигилизма высмеяв -

Свою модель критичности писало,

Под бытие похоронившее всех нас.

Из под другой Земли - его несли потери,

Однажды высмеяв большие предрассудки,

Лежал и думал на одном им имени,

Что слава может дать ещё умом?

На этом праве отживающего мира -

Крепчала смыслом нигилизма лира,

Струилось солнечное поле превосходства,

За продолжением болезни о себе.

Отживший свет снимал потёмкой сердце

Из клетки вырывающегося тигра,

На звук пещерный понимало Землю

История вопроса в жизни боли.

Но нет искусству имени на этом,

Когда отжил источник права мира,

Он - крайность на достаточном портрете

Иллюзий из пещерной роли слова.

Проношен смыслом архаизм готовый,

Он - время пройденное на пещерах света,

Им в темноте уходит маска для поэта

И пропадает в тысячах из слов.

Куда - то высмеяв романтику души

Стремится стать логической Земли,

Но вылил крайности у критики умело,

Внутри лежал на нигилизмах смело -

Твой оппонент в другом пути к Земле.

У частой критики своего дня

Не обуздав у всполоха иллюзий - жизнь,

Идёт под частой критикой одна

Нетленная пародия забыть любовь,

Ей социальный страх всему вина.

Продолжит думать в странной тишине

Обидчивая тень, взыскав ко мне,

Что томно и смешно забыть беду

В пощаде жизненного эго на коленях.

Где понимал иллюзий критик на себе

Вспылали стены апологии на жизни,

Что делать завтра на умах проблемы,

Её истерики под старое стекло судьбы?

Не светит декаданс и мне сегодня,

Он частый ветер из могилы права,

Уносит век, что был ему типичен

На эталонах созданной картины лично.

Абстрактно разложу умом поверья,

Им эти тени ходят в футуризме,

Уплачивая новый холод времени

За этот мир стареть ещё умом.

Он частый критик и могила завтра,

Стихает в эго, чтобы жить за встречей

Способности любить не этот холод

За властью мира по себе внутри.

Обидчивая тень спросила спешно:

«Что будет если жить напротив права,

В котором критика сложила дом потери

И завтра не прощает в смех судьбе?».

Она скитается на думах современно,

Уходит властью большей формы имени,

Но частый ветер на типичной критике -

Её модель из узнавания себя в любви.

Доиграя философу на руке

Животным стало призрачное жало,

Устало смотрит впереди надежды,

Ты ждал её ускоренное счастье,

А встретил ненависть на ветке из чудес.

Забыто стало время то навечно,

Рукой покоя философской раны,

Теперь обличием ты ходишь, как потеря,

Играющая неземной цене любви.

На идеалах склада мир непрошен,

Не отложил искусству много тени,

Где видит монотонный холод в лицах

Твою беду из дерзости прозрения.

Ты вечность доиграл и став убогим

Стараешься постичь остаток мифа,

Он глубоко останется укором жажды

На неземной пародии абстрактной красоты.

Психоделическому свету мирно знаком

Ты осуждаешь век из наглости причины,

Что видеть свет чудес неочевидно

В доигранной картине слов теней.

Они блуждали временем под старый,

Упитанный манер изжитой лести

И хоронили право в декадансах славы,

Оставив смерти маленький надел.

Отжито время той надежды мира

В руке играет страх в твоей пародии

И сложенное ритмом входит мило

Под наглый пафос от искусной тени.

Животный ужас доиграя в чувствах

Осовременит стиль манеры править,

Он долгий циник на преградах славы

Из неземного чуда видимой руки.

Там, где играет жизнь своей моделью

Не сносит вечность красоты под болью,

Оставшееся чувство в сердце видеть

Тот слабый искус на борьбе с собой.

Ему пророчит ветхость в этой славе

Ещё одну картину смелой жизни,

Что было бы на снах другого мира -

Такой же конченной историей войны?

Когда сложило время на руке играя -

Философу покоя в сердце мира

Такую же мелодию из призрака вины,

Что стал он тенью новой глубины?

Значением философских стен

Завладел скульптурой многих лет,

Здесь в цене откроет слово мира

На одной из цели форм - портрет,

Вымысла иль в счастье гедонизма?

Знак узнает тает ли мечта,

Понимая, что осталось чувство где - то,

На заказанной морали смысла завтра,

Было ли им философской далью

Освещать пространство вдоль у сердца?

Между смыслом покоряет нрав

За довольством в гордом бытие

Философский цвет из мысли страха,

Он скульптура на конечном сне.

Дожидается значением оправданно,

Говорит, что любит честь алхимии,

Но уносит свет из центра завтра

За обыденной моралью, в том познав -

Цель стихии философской притчи,

Не умея жить под страхом правды

Опирается на гордом гедонизме

Опыт стен за философией тюрьмы.

Страшный сон кладёт на это утро,

Созданное в мире впалой чести

И уносит жизнь из серой мысли,

Думая, что стынет новой жизнью,

В этой сотканной иллюзии вины.

Стены краше, что морали выемки

И тугие не сплочённые им образы,

На нетленном поле диалекта высекли

Мир разнообразной пустоты вокруг.

Ждало время на обычном идеале им

Свод скульптурной рамки на оскале лет,

Повторяя свой единственный вопрос:

«Что осталось после философской тьмы,

Созданной на свет значения упрёка,

Выемки фортуны на одном лице,

По которой шли искусно воды страха

И оставили пародии на бытие черты,

Порождая смерти пустоту напрасно?».

Думал гедонизм значением своих умов

Время создавая на подкорке чести,

Изнывая сущностью открытой вечности,

Что одни проходят идеалы с нами.

Неземной не кажутся опорой вместе,

Состоящей внутренне на складной жиле,

Где бы не прошёл их свет - оставит чести

Свой манерный разговор души.

Чтобы жить значением у философских прав,

Подпирая этот свет у каменной могилы,

Воздухом забрав за идеальный почерк

И игру на созданной черте у силуэта слов.

Понимая сон Сатурна

Поднимает вечности черты

Сон твоей оценки видеть Солнце,

Из которого ты вышел в пустоте

Слова сингулярной чести на песке.

Философским светом внутрь раскинешь

Символизма звонкие черты,

То что раньше красотой закован был

На конечной пропасти взросления -

Не узнаешь на подъеме слов ума,

Поворачивая свод колец изменишь

Совести другие нити - времена,

Зная им куда проходит вечность.

Солнце спутник на твоём лице

И летает век на тонкой в счастье

Астрономии - изжить пути из вне,

Чтобы стать ему пределом на песке.

Звонкой полнотой снимают тени

На печали внутреннего часа им

Понимания уметь летать по снам,

Долгой идентичности взросления.

Стал космическим твой образ мира,

Знаком счастья, где в одной руке -

Ты проложишь идеалы лирам

На конечной форме образа любви.

Поднимая Марсу долгий шаг внутри,

Ты постиг на вольности потомков,

От которых будешь обожать врагов,

Должным светом понимая страх.

Он увечный вид из двойственной звезды,

Философской ролью происходит теми,

Что опальным звоном утоляют сны

И плывут под нашими чертами времени.

Знаешь путь своей фортуны мира,

По подсказке вечер раскрывает им

Бесконечный холод на портрете мира

Снов космологической зари лица.

Космосом ты обгоняешь идеалы времени,

Где оправдан смыслом на внимании сам,

Спишь под эталоном каждой строчки там,

Отживая век внутри старения.

Видно над рассветом по конечной маске

Из колец твоей особенной игры,

Что упали миром идеалом мы

На такое же плато из одинокой тьмы.

Спали мирно над рассказом у планет

Сложной гордости и идеала века,

Ты ли ощущаешь планетарный свет,

Сном осознанный на перепутье нравов?

Поднимаясь в кольцах по структурам им

Кажется, что стали мы терять благое,

Но уснули поздним часом из мотива завтра,

Чтобы только понимать твой сон.

На заре фортуны объяснять свои

Медленные образы из зачерствевшей чести,

Чтобы на Сатурне понимали сны

Вечные картины из покоя символа,

Ставшего иллюзией пути времени.

Дуальный дирижёр картины мысли

Дышит сквозь восход оторопелый

Разный повод подводить итоги

Будущего смысла, над которым

Стало иллюзорно Солнцу жить.

Дремлет слон из стиля дирижёра,

Словно он окутан дымкой счастья,

Верит об утопии прощаться

Каждому, кто высмеял им смех.

За тобой уходят смыслом тени

На дуальном входе в путь обратно,

Скован речью скорбным привидением

Жалкий ступор из игры беспечной.

Стал дуальным дирижёр из речи,

Плохо смотрит на картину прозы,

Стоек только в умыслах по просьбе,

Но итог в купюрах - им ответ.

Долгий вечер хоронил Господство

Встречи этой на одних картинах,

Мыслью ли оставили причину им -

Тонкие следы из мнимой жизни.

Человек он слабый, в чёрствой речи,

Но отлит как статус на достатках,

Дирижёру сладкий сон прощальный

Отвечает в смысловой игре.

Может жил он в спрятанном обличье,

Или сон скупой отрыл в ладонях мира,

Но дуальный ветер дует мимо -

Слов прохладных на его лице.

Череп вскользь кривит устало душу,

Жалостливо смотрит прям на сердце,

Чтоб пленять искусственные уши

На оторопелой смыслам века.

Невиновен в правде быть шагами

На рисунках мысли видеть право,

Но шагая в Солнце стал он мыслью,

Говорящей сложный род души.

Образован честью жить под нами,

Этот путь по встречной мысли Неба,

Холод говорит о нём прощально

В ступор обвивая смерть вещей.

Стал дуален мир из этой притчи,

Захотел убиться в теле истины,

Но за смыслом тонет слон печальный,

Оставляя медленные страхи - мысли.

Знак на изнанке твоего имени

По каждой букве развивает ход

Осмысленный намёк на глубине души,

Покою остановленный и тонкий,

Он - смысл твоей фортуны на лице.

Естественно наивен шаг внутри,

Не зная юмора под тенью привилегий,

Ползёт ли формой мнения им - крик,

Ты - оставляешь за собой игру сомнениям.

На искорке изнанки сохранил умом

Подложный диалект фигуры в нас,

Забытый опытом он время на лице,

Зажатый прозой из иллюзии проснуться.

Когда ни спросит вражеский совет

Над маской этих лет твоя мечта,

Увиливая в тон портрету мира и идей -

Ты видишь тень её на высоте изнанки,

Семантики в культуре страх нести.

Что говорящий шёпот страха веку дней,

Обыденное в юморе уносит на порах

Своей нигилистической борьбы внутри,

Как человеку нужен плоский Неба враг

На поле этой ценности летать потерей.

Психологическое имя в страх возьми,

Прими свою свободу из пути столетий,

За целью этой в рабстве проведи -

Судьбу своей фортуны в эго буквы.

Её способности развить твои мечты

На лоне журналистики и парадигмы лет,

За слог немой в ответе проведи - совет,

На пройденном этапе жизни в сердце.

Он - твой спокойный мнению родник,

Лежит историей под наглостью изнанки,

Пути, в котором стали все останки -

Культурой эгоизма в свете странных лет.

Вот, здесь они сошлись внутри вины

И стали обонять скупое поле времени,

До этой созданной истории войны,

На перепутье страха приближённой тьмы,

Довольства рабства составлять свой день.

Попробуй в буквах жизни провести

Иллюзию на мере от спокойствия морали,

Её цены из этой привилегии фортуны

Держать за мнением другой ответ ума.

Он сложный Господин и субъективный враг,

Но рабское чутьём ему подобно времени

И только подобреет мнением, как такт -

Культура маски покрывает слёзы им,

Держа иллюзий волю на достатке,

За знак изнанки имени в судьбе.

Пустивший эго вспять

Пардон, прощание, вина и обнищание,

Иллюзий ход кругом одной тоски,

За эго вспять посмотрит лишь вослед -

Тугой, пустивший ход в виски.

Моральный оползень из чёрствого ума,

Ты - власть на парадоксе слога мира,

Уходишь мило на, пардон, опять

И изживаешь смерти лейтмотивы.

Уносит часть способности летать

Твоя комета в слаженной руке -

Источник мысли в каждой голове,

Что близко видит время по уму.

Пуская эго на другую тьму

Разложит век ещё чуток картонных,

По сути обращая смерти в ряд -

Неустоявшегося имени под старость.

Слепила новый день твоя кровать,

Проходит чувство в безобидной шутке,

Но мысли здесь, пардон, не наплевать

И холоду покой лелеет грустно.

Погибла старость в тундре от того,

Забилась немощью и складом бытия,

Что меч вращала по тугой беде,

Вину на верность превращая в сласть,

Что было бы сегодня в страхе жизни

От обнищания, увы сейчас пропасть,

Иметь спонтанный фокус в рукаве

И может быть, пардон, в твоей главе -

Вновь опускает мир под этой пакостью.

Чуждаясь на прощание пропасть

Уже не свет в твоей манере жить вослед,

Желая одолеть искусства бред

И похороны жажды в теле смерти,

Но стыд внутри, пардон, твоей игры -

Услужливо прощает смерть вины,

Её линейный ужас в страх судьбе

И оторопный смех на эго в бытие.

Бытие как тлетворное чудо

Сумрак бытие сковал причудой,

Не уносит полный свет луны,

Так зачем же видеть сход лавины

На тлетворном имени под страхом?

Будут ли любить одни руины

Скомканное умыслом под чудом,

Здесь, за этим светом вдаль любовью

Обновляя созданное чувство?

Обморок изображает целый день,

Протащил из сонной чаши Солнца

Важную крупицу смысла в нём,

Подлостью желая видеть счастье.

Укоризна в старости белеет с ним,

Волей украшает дерзость стен,

Что сереющее облако лавины,

Под собой идущей мимо истины.

Правом мысли не объят у человека

Эвристический источник в ход луны,

За лицом от дорогого света

Верит тленной чаше помогать им.

Разнимая мысли на любви - себе,

Скованной от вечности причиной,

Счастья ли, но в собственной войне

За остаток чувства к седине,

Созданного в одночасье миром.

Сонный риск тлетворным чудом стал,

Встретил свой покойный свет ума,

Он - нетленная природа из песка,

За которой вымыслом у счёта риска -

Погибают солнечные цели на лице,

Счастье им становится изыском

Управления искусством в призраке ума,

Подношения морали в сердце зла.

Как тлетворен прошлый эпатаж

Совести с раскованной природой мысли,

Держит собственное небо над причудой,

Чтобы стать им обелиском в чувстве,

Заданной тлетворным ходом времени,

Прошлых снов из перегибов той тоски,

Упиваться роскошью изысков мира,

А потом пустить те стрелы на виски,

Собственного бытия тлетворного рассвета.

Эра цены материальной боли

Не окончен твой вопрос на эре,

Право ли - спокойствие им в жизни,

Поднимаешь солнечный источник

На вину из смертной воли прошлого.

За себя ты центр Земли из бытия,

Чувствам зреешь по одной колее

И ведёшь к пустой проталине ума

Сложное искусство в нас смотреть.

Словом в зеркале ты ощутишь на эре

Стыд материальной боли - думать,

Поднимать искусственное время

Подлой маской не пустившей в жизнь,

Вечер ли твоей фортуной гаснет

И, дождавшись слёзы нигилизма -

Ты идёшь по утренней Венере,

Повторяя сложный путь назад.

Достигает слова в ценной жизни

Понимаемый источник в форме боли,

Он остаток красоты и вечной скорби,

Бесполезно видеть им Земле

Собственное небо над утопией,

Продолжая верить долгу истины,

Прошлой на прошедшем веке выстояв

Свой вопрос материальный в личном.

Повторяешь болью недоверчиво

Зрячий искус из могилы утренней

Свой апофеоз манеры жить её

Словом лишь, в материальной боли.

Истощило солнечное ветра бытие

Личное в остатках нежных призраков

В обществе, где нет уже цены,

Жизненной материальной глубины мира.

Этот стиль по уникальной истине

Не сослужит времени на праве эры

Отнимать от будущего свой мотив,

Чтобы жить ему и управлять призраком.

Стало солнечное в мыслях убеждать

Странное поверье из другого мира,

Нам ещё лежать на этом свете с ним

Тысячи веков и утолять свои огни,

В жаждах предлагая путь другим

На цене материальной боли жизни,

Утоляя свет вопроса на глазах

Личности на одиноком сне могилы.

Лишь закрыв глаза ты убеждаешь страх,

В цвете этой маски, обучая видеть

Личный возраст, он твой вечный враг

И утопия под тенью бытия на эре.

Апологет и ужас чёрной метки

Сила удовольствия твоя игра

Собственной картины изумления мира,

Чёрной метки из культуры стиля -

Предлагать сегодня имя красоте.

Изобилует любовь на бытие мотива,

Пишет эпатажный силуэт робко,

Но почувствовав свою мечту силы

Стала чёрной меткой из ума, даже,

Странно было бы её убить ролью,

Распинать, откуда за мечтой стыло

Частое потворство из любви скромной

Ценностью иметь свою игру в мире.

Стиль апологета изучил маской

Верный способ утолять время,

Проходя не пройденному волей сердца

Проникать, откуда бытие стало им.

В силу удовольствия ты роль блага

И чужой источник на морали истины,

Философский ли маньяк - твоя личная

Эпатажем скованная колея времени?

Стало видно из нутра - поле благ,

Наглой ли историей ты обучал истину,

Но остановив своё чутье на порах

Понимаешь глазом под умом вечный страх.

Он на чёрной метке распустил время лилии,

Поздно проходя ему вослед стало имя

Говорить, что умер ты внутри, словно прах

И обычный идеал, раскрывая путь сомнения.

Верил ужасом, а стал войной бытия -

Сломленный источник из благих берегов,

Новой эпистемы за инстинктом любви,

Зрелому исчадию пародии и личном.

Прозой умащая стезю на благах

Ты - покорность утопической лирики мира,

Фантазируешь о смыслах на её берегах

И отличием умеешь засыпать в лирах.

Заставляя всю культуру мира бежать

По твоим системам эпатажа за маской,

Видеть ужас и сегодня дрожать,

Забывая сложный толк у мотива свободы.

Жалостливо стало в уме поддержать

Лучшие причины утолять удовольствие,

Думать, чтоб потом на его дорожать

Вымыслах причин и оттого мыслить миром.

Раскрывая эпатажный умом силуэт,

Ты - печальный монолог за несметным

Чёрным ливнем из обилия строк,

В частном юморе и дерзости имени.

Поступаешь своей вечной тьмой,

Меткой разума ты обещаешь победу,

Но какой же моралью - ценой,

За свободное право быть бедным?

На страх сакральный видит

Умом любовной пустоты унижен

Совет, под властью смысла эгоизма,

Сакральный возраст речи умаляет,

Что день тоскливого порога перед ним.

На чёрной площади из вилы на пороге

Учёл сыскному праву монолог на имени -

Твой юмор подопечной формы казуса

За этот призрак в полной темноте.

Плащом скульптуры унимая воздух

Ты - очевидный страх моей внутри причины,

Согласием манер из чёрной массы

Непостоянства выжженных ролей.

Уснуть ли этим годом вдоль пощады,

Редея в предрассудках жизни лишней,

Приравнивая право к массам ада

Из очевидной синкретизму лжи ума.

Он слит, чтоб быть оправой смыслу

На призраке из слов уносит истину

И дышит кровлей в череп нос вникая,

По этой строчке на письме из рая.

Опустошает страх на временном наречии

Твои слова, что были нотой встречены,

Им визг свинячьих тел пустили в массы

И эталоном сердца стали прогонять.

Закрыл сыскное право подопечный,

Умом прозрачный идеал под память,

Ты череп на лице из томной грани

У ног прощальной, выжженной гордыни.

Что страх за этим смыслом колет сердце

И имя под одним уклоном к жизни

Читает Ницше к монологу перед нами,

Но обещает на понятном свете ложь.

Из страха казуса сакрально подавляет

Утерянное время в правде смысла,

Гоняет волю из крутой надежды -

Быть слепком архаизма ног свободы.

Под стать Наполеону в честь и мысли,

Он страхом жил подвижным между робой,

Проношен рядом с безымянной пастью

Нелепых ритмов воли без идей.

Они не знают юмора под старость

И словно обожжённые жуки ползут внутри,

Уносят ритм катарсиса под страстью

И занимают пятый час своей тоски.

Что стало перед мыслью Богом - даже,

Не знает грех в сомнении быть правом,

Сам философский идол пал над теми,

Кто жизнью свою боится потерять.

На письмах умоляет править счастьем

Твоя история - она моральный оттиск

И слепок идеала быть под старостью

Немыслимой обиды в пасти эго.

Природа философского века Марса

Готической рукой по сломленной игре

Повешен месяц в преднамеренном уюте,

Он был заботой и природой мне

Над смыслом видимого Солнца в глубине.

Поодаль мира проплывала ваза

Фигуры философской тени новой жизни,

Виднелось проходимцу та культура

На идиомах слепленного миром бытия.

Опустошала сонмом слепленная лира

Свою свободу, чтобы жить кумиру,

Но день упал под Марсом часа века

И эталоны сникли в полной пустоте.

Космический был день на этой плахе,

Созрели летние шаги на тонкой вазе,

Поняв, что круг из ада обречён им

Пускать иллюзий хороводы вечно.

Не огласит на философском веке

Проблема смысла вложенная в старость -

Своей игры на Марсе, чтоб украдкой

Отжить искусство в полной темноте.

Проблемой ли устало шепчут звёзды,

Но день над потускневшей вазой смысла

Уносит часть иллюзий на покои,

Где видит сон витиеватой зависти изгоя.

Пускают стрелы в философской чаше,

Они - угаданные мысли на подножках

Той фигуральной статуи из мрамора,

В чьей форме показал сей век - тоской

Свою упадочную мира диаграмму,

Записанную сложным текстом мифа,

За этим злом и шансом стать изгоем,

Ты жил под Марсом, утопая в горе

На низменной картине слов огня.

Но без меня устал скитаться к раю,

Пускать те стрелы из обильных ножен,

Они благому благородству в том нужны

И обещают роли в статуе покоем.

Уснули квантовые оборотни на Земле,

Им счастьем Марс свою историю назначил,

Он выемка из чёрствой неги завтра,

Танцует на готическом изгое красоты.

Ужимок чести и благого транса -

Ему под время эгоизмом на природе

Стал век оценки сломленного шанса

В скульптурах огненной зари её потери.

Идёт и движет ролевой остаток

Тот поздний Марс на символе разгрома,

Он жадный посох идола под страхом

Внутри истории за эгоизмом мрамора.

Несёт свои итоги в век напрасно

Достигнутое право той отметки,

Где философский ветер жрал пространство

И обелял итоги равенства на всех.

Чувство благородства выделяет смерть

Тоном незатейливой подсказки,

Пронеся остаток сердца мира

Утопает личность в благородстве

Видимой проблемы возле жизни.

Гнёт её дилемма над оправой

Социальной ловкости быть маской,

Незатейливой, но очерком им - страсти

На пороке слаженной гордыни лет.

Чувство оставляя в мести странно

Будет жить в искусстве смерть твоя,

Подозрительно ходить под этой маской,

Утоляя море социальной прозы лжи.

Гнёт её строптивый конь и ласка

Неземной прохлады над игривой

Сердцем мукой, а потом ревнивой

Роли обещания не быть судьбой.

Благородно став потерей риска -

Смерть твоя, что увалень изыска

На чертях посмотрит вскользь программы,

Видя сон из немощи вещей.

Окружает бытие сквозит потерей

Центр устройства мнимой былины,

Руки ей проложены на смерти

И не видят тень от той войны.

Благом управляют данью робко -

Эйдосы над гибким слоем мифов

И плывут на этнос бури мира,

Слогом обнадёженной могилы.

Вынь свою сигару из нетленной

Робости ума, что стало зыбко

Засыпать под этим светом мира,

Как назло из гнёта пережитка.

Он идёт красоткой, выделяя смерть,

Отражением могилы и в пути - зверем,

Новой эпитафии цены умирать

За глазами обоюдной глубины времени.

Незатейливо за тоном этим - смерть

Отражает этнос символа у знака,

Обручив свою мораль и жилы снов

Убеждать строптивые шаги за собой.

Центром блага опустив белый свет

И подтопленное благородство мифа -

Отпускает долгожданную смерть

Напоследок из тюрьмы и могилы.

Стиль философского часа расплаты

Небывалый небывалой части света

Образ интуиции под слёзы

Приготовил странностью расплаты

За плохой конец судьбы умом.

Соглашается вопрос на это право,

Или лжёт от истины у сердца -

Небывалый враг ему отрава

На воздетой к мыслям суете.

Обвиняет сон у массы знаний

Символ интуиции под право,

Ждёт им философский час расплаты

На пустой причине бытия.

Не устал, что был умом затравкой,

Обнажал искусственные встречи

На готовой выемке из счастья -

Тот же юмор под благим умом.

Он стихиям ус под сложной рамкой

И фигура в слитой пасти мира,

На ладонях грех снимает мило,

Что искусство в каждом рукаве.

Стиль понурый гнут порывы ветра,

Раскрывая шанс управить страхи

Между солидарным именем расплаты

И могучей мистикой внутри.

Завтра ли обнимет сердце права -

Совесть эгоизма в том - оправдано,

Ждёт её за небывалой маской

Склад чудес подземной красоты.

Тонет мир на этой гиблой рамке,

Сон подсказывая на отребьях чувства

За любовью видеть миф искусства,

Отражаясь в собственной войне.

Человеческий свет ноктюрна

Приземляя сон вопроса не с тобой

Свет ноктюрна пишет идеалы,

После мира в пустоте немой,

Обещания унять любви фактуру.

Если бы прогресс устал ценой

Поднимать заложенный предел мотива,

На одном краю стоять - пустой,

Дав другому миру слог учтивый.

Ты летаешь в роскоши совиной,

Цели человеческой игры - твои вопросы,

Не с тобой их счесть над этой мнимой

Песней исторического диалога жил.

Благородству услаждая стыд

Приобрёл на мирной стеле поздно

Чёткое устройство ставить близ

Этот шаг чудес, но сверху вниз.

Он теперь висит и шепчет криво,

На своём ходу в ночи от счастья,

Обнимая Солнце лейтмотивов -

В жале призрака за этой пеленой.

Замок им остался над вопросом

Жизни человеческой мечты - управы,

Что висит за этим тёмным ветром

На своей обратной миру стороне.

Смотрит взглядом на совиный порох

И мучительное Солнце в небе мысли,

Ей почив, что собственное жало

Перед историчностью внутри бежать.

Забираться на деревья притчи

И, сложив мечи над этой тенью,

Повисая вверх ногами к смыслу

Отворачивать искусно каждый день.

Он - ноктюрн на мыслях человека,

Слеплен ужасом из конъектуры права,

Может статься вымыслом до Неба,

Осторожно взглядом указав

На свои отмеченные формы мысли,

Им они - повешенные рядом

Суеты из преисподней миру чести,

Образом глядят над жалкой тьмой.

Юпитер на образах чёрной тоски

Склонил безыдейное поле людей

Наотмашь направив рассказ для тоски

В немеющей истине после твоей,

Седеющей жалости видеть покой.

Над космосом жатвы зардев обогрел

Свободный источник иллюзии той -

Глашатай из сонной тоски, угадав

Людей, от которых он миром не прав

Учить в безызвестности схожего дней.

Нет смысла читать утопический яд,

На чёрной руинами встреченных лет

Его безыдейности видеть рассказ.

О жизни ли пишет Глашатай, что рад

Уйти из покорного чуда завистливых,

За телом надежды он берег и раб

Спокойного утра на днях из людей.

Напишет тоску по утерянной тьме

Её безыдейности видеть тот бред,

Махая руками под сонной игрой

Своей обречённости жить на Юпитере.

Расправили мысли огни и ушли

На этой земле от печали условия,

Что было растрачено в пепле и сном

Затеряно пройденным умыслом счастья.

На взгляд дальновидное прошлое им

Природы пути распускает на роскоши,

Их земли, что сон социальной тоски

Украдкой простили мотиву над мыслью

Болезненный вид, по которому снится

Утопия чёрного мира людей.

Где был без совета он в правде смотреть,

Блистать разногласием каждой вины,

Ему не мешает простить этот рай

По длинам космической жизни печальной.

Не шедший, но новый товарищ - склонил,

Над образом сердца скользящего края

Свои неприметные гордостью силы,

Они представляют руками на берегу -

Потоки из сонного чувства мотива,

Растраты волнительной маски идей,

Он тот же Сатурн, но совсем не ревнивый,

Уплатит бездействием медленной нивы

На видимой Солнцу равнине из звёзд.

Пока социальному праву он - сильный,

Ласкает бездействие сложной утраты -

Твоя аллегория в смыслах планет

И ждёт, словно чёрный портрет.

На имени сказки прочтя между ложью

Развалы ментальной судьбы между звёзд,

Историей только на вид не отравой,

Блистания тёмной тоски - переправы,

Где личность свою постигает вину

На поле людей безыдейного склада,

Реальности жить на одном берегу,

Внутри путешествуя мыслью, как надо

Влиять на обещанный воздух вокруг.

Что жить беспричинно на скользком уме

И видеть свои опечаленным маски

Юпитером мысли в полнейшем бреду,

Зажатым путём на космической сказке.

Сонный символизму игры сердца

Эволюция ментального цинизма

Слеплена тоской из однорукой белизны,

Подлой маской прошлого цены

Между идеалом быть непрошеным.

Знает ловкость сердца твоего

На отчётах социальной меры думать,

Как взошёл ты предлагая смерть

В разнице, которой в нас смотреть

И мечтать в пути о благородстве.

Знает эволюция не сохранив игру,

Может отпустить последний крик,

Заданному счастью сердца одному,

Вынимая подлости свой праздник.

Игры права в социальной тьме -

Близорукий сон куда - то вдаль,

Весело смотрящий и опять вокруг,

Сны природы говорящий миру.

Жизнью за ментальный сон чудес

Ты постиг аллюзии над страхом,

Измерял путь эйдоса морали в миг,

Где пути цинизма пролагают день.

Стыд твоей цены он - тот же крик

На сумбурной прошлой переправе,

Верностью возникло счастье и затих

Вздох остолбеневших стен любви.

Им не прав твой безучастный мир,

Подлой маской в символизме верит,

Стало ли моё искусство думать им,

Или подождав ещё робеет.

В страхе причинять тоску и миф

На пути до благородства к цели,

Может он увенчан быть вокруг

Нежностью, в которой постарели

Мы, над этим миром слов ума

И проходим телом сложной маски,

На лингвистике упавшего вчера,

Что и сон глагола говорить цинизму.

Кажется, что этот день настал,

Век сплотил искусственные тени,

На твоём лице прозрения пустил

Сном увенчанное превосходство в цели.

Наигравшись им последний крик

Говорит, что думает о сердце,

Может он затейник и магнит

Расторопной вольности иллюзии,

Забирает сонный стыд - мотив

И уносит роскошью на ум свой,

Им теперь ты стал любовью в миг,

Символизму сказанным под стиль -

Диалектом права в жизни без цены.

Близкое жажды потустороннего

Развилистой дорогой дорог мне

Твой скульптор из потерянной тоски,

Он увенчает маски словом нам теперь

И видимый рассвет из этой жизни.

Проходит жаждой собственный магнит,

Пускает рой почтившего восторга

В ту сторону, где нет ему морали

И тонко шевелятся стаи птиц

По неуказанному вымыслом пути.

Где стонет чувство из одной медали

Ты вереск слов потусторонней темноты,

Уносит чувство верности покоем -

Твои манеры в видимом и скромном

Лице скульптуры из мотива - мне.

Готичен ли испуг под этой маской,

Ты друг её печали в тон ума

И верный шорох подведя подсказкой

Растрогает пути своей тоски

К тебе обратно из нетленной жизни,

От части целых вымыслов пути -

Ты обелиск и равновесие из жизни

Развилистой дороги нам внутри.

Уносит солнечное время на потере

Твою тоску, что видеть не хотел им

Любовь и ласку в смертной пустоте,

Всё продолжая думать обо мне.

Ты - вечер символизма в тонкой грани,

Течёт ценой на видимом покое бытия

Твой знак присутствия и логос эгоизма,

Он холод чувства из простора чести.

Зардело солнечное имя в темноте,

Под красной вереницей сложной грани

Пускает видимое ценностью в себе

И говорит о лучшем на покое мне.

По эту сторону ли путь дороги странной,

Она служила роскошью во тьме,

Вникая в чувство от чутья за мир,

В котором слушаешь природы тон ума.

Подсказка воли из глубокой лжи -

Его потеря, что таит нам смерть,

Она как жажда и неверие внутри

Посмотрит ужасом на символы потери.

Лишь сожалеет названный обман

Упрятать слову буквы на игре,

Ты отражаешь близостью во тьме

Искусство странной видимой морали.

Нептун из личной неприкаянной души

Поднимаясь на просторы дней,

Пропадая ветхой волей космоса

Управляет зрелым веком - след

Из нептунной дальности по холоду.

Слово шар за быстротой пути

Объясняет ветру смыслы тонкие,

По которым только превзойти

Смогут идеалы внутреннего Солнца

Знак полёта философской стаи дней.

Нам они оставили культуру блика,

Словом на художественной маске им

Проникает чудо обольстившей воли

В каждое окно, что утопичен мир.

Новой гласностью приносит утро,

На последнем месте будет жить одним,

Понимая ветхость зла из этой вести.

Заданному чувству ветра поднимает стать

Форму векового сна из лиц Нептуна,

На своих сердцах ты станешь выбирать

Сложному искусству по уму фигуры.

Неприкаян, сложен и дрожит внутри

Твой источник славной тяжести - идти,

Говорить нептунным светом, постигая мир

Из стихии водного покоя символизма.

Светлым кажется ему печаль,

Обнимает воздух и таит надежды,

Завтра забегая за просторы света

Окружает ветхостью своей души.

Помнит ли один готовый квант

Онтологии из космоса любви вдали,

Постигая верный центра шаг

Усмирять стихии ветра на лице?

Пролетая вольной смертью видишь ты,

Как и время на Нептуне скрасит маску,

Будет жизненное эго умалять прийти

На готовой бытию подсказке.

Красотой отмечено в просторах лет

Свой гигантский вечер утолять внутри,

Газовому свету принося портрет

Из системной области потока смысла.

Веером расходных писем помогать любви

Облекать причуды образа за этим светом,

Слово ветра постигать иллюзией

На просторах тёмной красоты.

Философский почерк он укрыл миром,

Сдул посеянное словом на себе

И теперь в душе поэта верит,

Как печать на высказанной песне,

Прошлой ли - ему ответом станет

Выдох бытия Вселенной на лице,

Он укроет смыслом на своей медали

Очерк многоликой пустоты сердца,

Личности внутри укромной дали,

Светом озаряя космос впереди.

Светлый облик дождя готики

Расплывчатыми стенам иллюзорно

Над словом парадокса слёз внутри

Ты отвечаешь дорогому Солнцу,

Что неживое облако из пыли.

Уносит тень сердечной кривизны

Потусторонний крик иллюзии восторга,

Он тает над пустотами вдали,

Им принося фортуну в серой былине.

За каменным утёсом спит мораль

И отражением её в спокойном тоне

Ты открываешь нежностью вуаль,

Что краше стен над обликом дождя.

Спадает водной истиной сегодня

Прозрачный объективному порогу

Дозорный счастья в колее ума - внутри,

Прокладывая парадоксу боли слово.

Оно желанием исчезло впереди,

В тени сомнений слепит робы мира,

По серой былине каймлённых игр

Прокладывает солнечному блику

Свои природы инфернальные мечты,

Опустошая время в истинах под Богом.

Он стал твоей иллюзией от готики,

Распавшись на кристаллы света в нас

И время идеальным слепит тоном,

Мечтая жить по удалённой ниве глаз,

Природой тонет водному устою

Анахронизм искусства вспоминать его.

Дождливой стало с каплями у мозга

Твоей родной истории души,

Она утонет над прекрасным, как в тиши

Ты обязуешь ждать искусство понемногу.

Стоящей формой иллюзорного вокруг,

Между раскатами управленной причины,

Осмысленной, как инфернальный лад

В небесной кровле утомлённых сил.

Они логичнее могущественной прозы

Уносят парадоксы слов под грозы,

Переминаясь высказав свою любовь -

Оставят звук природы ей под старость.

Дождётся ли потоком слову - смысл,

Он бережно сегодня душу видит,

Что социальный отблеск каждой мысли

Под сон дождя на смертной тишине.

Уводит ясность над твоим потопом,

Где нет дождя, но красотой услышит

Твой дух за иллюзорным неба сводом

Безжизненное облако из века грёз.

Стоит оно, что порождение вод

И тешит слов готических причины,

На необъятной прозе понимать её

Расплывчатые стены в тон дождя.

Сереет светлой дымкой у порога

Тот, ожидающий дороги к небу Солнца,

Оно всё видит в собственной причине,

Раскинув тучи на объятом сне,

Сквозь грозы порождения им стиля

Готической дороги над приличием,

Ты ждёшь у входа в этот мир - отличием,

За серостью погодной суеты.

Прикладывая ровный свет к ладоням,

Они скульптурами уложены под мыслью,

Божественной ли стало им в тиши,

Опустошать погоду в светлом обелиске?

Сегодня ждать умом пришедшие огни

Раскинутыми тучами по небу,

За взглядом утомительного сердца

По необъятной иллюзорности его мечты.

Нуар из пустого эго

Несоизмеримо думать о свободе,

Пролетая сложный путь назад,

Задавая чувствам новый ад

Доблести под посторонней почвой.

Кружится потомственная тенёта

Вдоль своих прелюдий и идей,

На большой окраине видна

Робость страха позади любви.

Топчет каждым утром ей мечта,

Сложенное облако под стилем,

Стихла на предгорьях слова череда

И пространство думает по - новому.

Век чувствительного образа сложил

Лёгкое исчадие заслуженной тоски,

Раскрывая социальный толк свободе.

Только ли летать в её судьбе,

Обвивая посторонний неба холод,

Где пустое лирики прощается внутри

И уходит счастье вместе с горем

На постигнутой равнине впереди?

Не закрыв нуарный свод печали

Ты стоишь им в твёрдом рукаве

Переплёта созданной неволи мира

И отчаянно клянёшься думать - мне.

Всё ли сделал в рамке твой начальник

На просторах созданного нам,

Вдоволь проложил судьбу, не опечалив

Свой несносный уровень мечты?

Редкостью клянётся думать счастьем,

Утомляя лени голод страха

И отчаянием движет за печальным

Тленом поднебесной неги чаяния.

Слов Божественное заполняя ролью

На свободе думать ей отчаянно

Стало чувство на нуарном образе

Из пустого эго взяв мораль.

Созданное волей в мир уложено,

Обагряет смертный ворох счастья,

То, что было позабыто в чувствах им

За пустым объятьем мира сохранило.

Человеческий уносит день пустое в мир,

Поступает долгим размышлением тая,

Должен ли забыть теперь внутри один -

Он - свою отчаянную форму счастья?

Создавая на потребной участи её былин

Ты разносишь бытие под судьбой,

Где соизмеримо думать в слове «мир»,

Не вернувшись из пути назад - образа.

Достигает ветер слова, словно ад

И роится на пустом просторе, обоняя,

Это был при жизни идеальный свет

Сложности потустороннего восторга.

Сожалеет дух нуара за твоим плечом,

Не вернувшись из пути ему - обратно,

На свободу выходя услышишь ты -

Собственное имя им у сна - превратно.

Филин простора на смелости века

Дом твоей догадливой мечты,

Сквозь пороги дымки на столетии

Утоляет ветер в том портрете,

Над которым филин смотрит вдаль.

Происходит долгой каплей ветра

За судьбой, оправданной на свете -

Твой простор, ему внутри ответило

Солнечное образа пародии лесной.

Новоявленному свету тешит май

И струится вольность перед светлым

Филином - внутри твоей истории идти,

Поднимаясь подлинной росой лета.

Смог ли обстоятельству найти покой,

Над пространной рамкой в духе свет -

Тот поэт на филином, указывая свой

Идеальный ветер берега мечты?

Укрощает листьями на жёлтых снах

Путь к нуарной идиоме, восполняя день

В странных звуках радости на свой

Должный час преддверия взлететь.

Пролетая словом ты находишь им -

Диалектом встреченное облако морали,

На ночное небо посмотрело вдруг

Глазом недоверчивое бытие вдали.

Помнит идеальный век на тёмной роли,

Поднимая шум истории внутри главы,

Перьями испуганного света понимает

Заново приятный трепет мира грёз.

Был ли этот филин на умах потери -

Самый странный суд, или окно в мир,

Пролетая верил он судьбой времени

И тащил иллюзий круг, пустив за собой.

Посторонним веку он уходит следом,

Покрывая дрожью слепок малых длин,

На глазах большого идеалам им - уложен

Жёлтый свет из понимающего взгляда.

Осторожен ловкостью летать - один,

Всходит веком на магическом просторе,

Лишь упадок от любви его - сплетён,

Он воздвигнет бытие другого мира.

Тёмной чередой от силы снов в ночи

Трепет покрывает тело жизни - филина,

Он манера идеальной кровли в Солнце,

Что пускает тени образа по миру.

Каждой череде иллюзий в сердце - он,

Понимает ловкостью культуры лиц,

Что одни оставили они грядущий трон

Из природы социальной жизни следом.

Поднимая центр души он - слеплен духом

Радости от пребывания фортуны мира,

За мечтой ночного света пролетает близ

Диалекта посторонних человеческих границ.

На космической материи он - тело слуха

И порода идеальной кровли им - мечта,

Созданного общества из реализма дня,

В веке тех догадок обучает людям.

На руке своей ты держишь слог его,

На второй - твоя свобода мира

И прельстит на филина держать лицо -

Каждое упорство на достатке смысла.

Плутон в покорной жалобе

Задумывает новый шаг на встрече

Твоей идеи сложный опыт мира,

Она в тени из скромной формы встретит

Своей любви кармические ливни.

Покорностью не жаждет предоставить

Сюжеты слова лирики у мысли,

На этом дне от бытия оставить

Пустую наледь жизни на росе.

Из нег пространства вырастает памятник

Стоическому волей предрассудку,

Он думает, что сон во чреве мысли

Его беда в плутонной неба пустоте.

Из пут несли свой чести предрассудок,

Он, как всегда наотмашь нас оставит,

Чтоб жизнью на Плутоне видеть числа

В потерянной от общества красе.

Стоят они, что совести чужие,

Обрезанные кости в память выстроив,

Потешат новый день и с ними станут

Магнитом скорбной мести от людей.

Уставший вольностью задумывает шаг,

Доверенной раскаянием в счастье,

Он - метафизика из дерзости ума

И ловкий стыд кровавого восторга.

Наводит ужас в истинах ему

Покорность встречи мысли - к одному,

Что берег истощает воды мира,

Не потеряв любовную судьбу.

От жизни высмеяв своими именами,

Вселенная запоминая их - нетленный

Прообраз сердца, кажущегося верой

Относит счастью должное внутри.

На тьму похожа ужасом потеря,

Что гложет диалекты рук Плутона,

Он смыслом апологии им скован

Между искусством ценности ролей.

Пока искусству хоронили памятник

В твоём лице укором злобы мира,

По вечности уходит время с ними,

По праву засыпает средь игры.

Космической ли платы между прошлым,

Утерянным источником быть смыслом

На этой маленькой звезде работы мира,

Потрогав честью большее внутри?

Одними числами засижены умы,

Старательно уносят память в лицах,

Прискорбно шевелят вопросом мира -

Свою потерю в чёрном рукаве.

Им снится берег из пустого смысла

И ад Плутона, на котором вымел

Свой ужас чести в странном обелиске,

Досады меркантильный шаг судьбы.

Меняя ужас в качестве удачи

Ты стал ему, что образ из Плутона,

Коварной радостью утерянной иначе,

Чем вымыслы на собственной Земле.

Чтение любви страха

Преданный слову голодный внутри,

Над постоянным устройством лежит -

Твой безысходности страх, что дрожит

В выжженной смелостью новой любви.

Сколько разучивал смерть у себя,

В сердце затронув искусства мотив,

Стало слетать постоянное Солнце

К цели голодного мира на нём.

После истерики преданной страху

Возле - лежит изумлённое чувство,

Боли - от явной картины упадка,

Над красотой о изыски встаёт.

Временем стало иллюзиям гладко

Быть - этим ужасом мира внутри,

Где за страшащее мифа упадка -

Ты разделяешь на части свой ад.

Он - постоянство на чаше в руке,

Смертью свободы лишь сон удивляет,

Знает на чувствах об этой беде

Лёгкое слово в голодном упадке.

Мерой искусственной рамки дрожит,

Тлеет и фокусом мира расстроит

Новое общество подле любви,

Здесь, в постоянной иллюзии чуда.

Страхом ли видит он над простором,

Вымыслом чувства играет за троном,

Над философским мотивом беды -

Страхи читает и совесть голодную.

Что же составили в мере они

Здесь из прохлады волнения мира,

Боли, по ясности смертной тоски -

Жить от искусства за чтением маски?

Огромное зарево мысли тоски

Карминный берег из слепого чувства -

Твой враг на деле утопизма счастья,

Встаёт ему потерянное чудо

И ждёт тоскливо вороном на сне.

Из чёрной осени ветвистого уклада

Ты проходил, за тенью из досады,

Желая стать сегодня постоянным

На этом волей опалённом бытие.

Считая дни уложенного мира

Берёт свою судьбу себе на ум,

Покладистое слово листьев в ритмах

На снах осенней вереницы лет.

Тебе не спросит жизнью от уюта,

Как делать на восходах слов картинных,

Всё обагряющих природу превосходства

На этом веке в полной пустоте.

Ты одичал и стала жизнь строптивой,

Прохожей дамой из скупого чуда,

Украсив ад безумной страсти будет -

Ей против воли в философском сне

Уметь мечтая, видеть свет свободы,

Пускать над птицей вольности упадок,

Что осенью на чувствах было модой,

Встревожило сон ворона природой.

Ценя моменты идеалов мило

Твоя частица созданной аллюзии

Проносит свет из доблести зардея,

Потом на ужас к мысли подзовёт.

Когда б нетленный ворох пыли счастья

Ей отпирал дозволенное жизнью

И новый путь под благом тирании

Считал своей Вселенной в тех словах?

Сегодня обагряя честь и слёзы

Ты ровный шаг к пути несметной грёзы,

Проворно шевелишь остаток чувства

И помнишь осень в каждом сне благом.

Потом уносишь подлинное мира

В тоске - его искусства спать любовью,

Что обладать способностью запомнить

Аллюзии из ран любви мирской.

На алой сердцу высказанной правде -

Тоска свои приметы видит сразу,

Красотами под немощью проносит

Слепой остаток в счастье быть таким.

Как осень в современной прозе

Из неги зарева проходит умоляя,

Себя, как мысль в искусстве забывая -

Иметь внутри способностью стареть.

Ценить моральный отблеск бытия,

Внутри своей природы равнодушной

И скукой засыпая в лучших грёзах,

Обратно ворошить любовь тщедушно.

Философский ум нарочитой смерти

Блеск философской химеры уносит

Самый упрямый рассказчик внутри,

Лечит свою беспристрастную ночь,

Входит притаенной лестью укора.

За дальновидной манерой упрям,

Слеп и нарочно прекрасен в тебе

Ум - на достатке иллюзии черт,

Знает свои идеальные прозы.

Чёрствый за точным находит надзор,

Где нарочитому в смерти играет

Твой музыкальный блеск на одном,

Нужному ищет пародии мира.

Логосом ушло он - сон из своих,

Вечером спаянных встреч и объятий,

Центром Вселенной расправит мотив

На одиноком плече от удачи.

Лечит свою небывалую смерть,

Ловко её загоняя под равный

Знак социальной тоски и мечты,

Где же в иллюзии встретились ночи?

Взглядом пророчит условие вслух,

Где - то ему невдомёк из любви

Взять человеческий ум нарочитый,

Слепленной чашей обыденной сказки.

Обликом пишет потерянный рай,

Неги уходят к нему современно,

Тешат свои изумлённые зори,

Вместе старея на этом позоре.

Блеск от ума в нарочитой тоске

Словом лежит на границе из света,

Дальностью солнечной бури манит,

Видит от юной затерянной логики

Сколько - осталось умом понимать

Времени в этой строптивой заре,

На представлении жизни Земли,

Позднего счастья у слов философии.

Блеск одичания узнику смерти

Ставит в причину своей привилегии,

Логикой мира он тонет и ждёт

Чёрного берега гласной тоски.

Голоса в нём не видать и порока,

Жалко не стало условием спать,

Где - то внутри философского срока

Внутренней жалости мира, о прошлом.

Блеску химеры он музыку ищет,

Жалуясь сердцем потери любви,

Слов человеческой маски в прилежной

Знаком увенчанной мыслью позора.

Где же твои обречённые встречи

Стали на смерти внутри идеалом,

Что музыкальное право доверчиво

Слепит в своём одиноком лице?

Видит ли истиной время пророка

На истязании подлой удачи,

Вне оставаясь и мыслью в придачу

Этой судьбой на любви к философии?

Поэтическое на ладони эго

Стоически не стал судьбой вокруг,

Внутри вопросом порождая судьбы,

Он умер в неизвестной буре слов

И этим современно прав и робок.

Сложил свои достатки нам в покров,

Перед Земным искусством неба - говорить,

Оставить часть оценки не творить,

Но думать на ладони этой - в волю.

Скульптурный возраст в странной былине

Твою судьбу не порождал напрасно,

Ты ждал оценок ясности и страсти

Перед добротным идеалом снов ума.

Когда за небылью сходило постоянство,

Спускался очерк бытия из завтра,

За ним художественной страстью открывая,

Ты проходил на судьбах слов любви.

Глотая эго в смыслах новой песни,

Что есть теперь из будущего нрава -

Твои идеи вынести пуд лести,

Где страх склонил упорный шаг назад.

Задумалось им Солнце между ночью

И встало перед истиной упрятав

Твою судьбу, что было между прочим -

Искусством хоронить фатальный страх.

Сродни на поэтической основе

Моральные шаги из этой встречи,

Не прочитав их время стало опрометчиво

Оскоминой на образе из глаз.

Притворным эго на достатках слова

Склоняет миру ценностью судьбы

Дородные шаги из сердца ночи,

В ладони мира открывая - жизни свет.

Не так был прост придирчивый поэт,

Снискал моральное свободы на судьбе,

Достоинством манеры думать завтра,

За этим светом лести слов - в вине.

Фортуна готического фарса

Бредит сном полупустого постоянства,

На внимании им встреченного мира -

Твой романс из формы без объятий,

Пролетающего жизнью от людей.

Жалко стало в сон смотреть угрюмо,

Если помнить разное богатство,

Что вопросом обещает смыслам -

Мир из века пролетающего под.

Не оставил чёрных крыльев мира

Он в среде аллюзии ревнивой,

Фигурально спаянного Солнца

Быть ему под ношей части мира,

От людей завидуя игриво -

Тень ложится на карманный облик,

Слову став готическим над облаком

Сферы чести идеальной тьмы.

Необъятна красота без формы грани,

Духом авангарда слов рождает

Сны твоей пародии под танец,

Унеся за мыслью чудо на себе.

Быть тебе в заслугах телом фарса,

Чёрным словом на крыле романса,

Запирая слог новеллы к раю,

Будет облекать просторы без людей -

Новый дух на социальном смысле,

Выпьешь ли его истоки чванства,

Сложный искус меры постоянства,

Внутренне уложенных идей.

Как сказал умом потерянный слуга:

«Что не робость - всё одна дорога,

Близится и к крайнему окну ведёт,

Утопая в сердце слова мыслью свою

Подбирает чёрный пафос - Солнце мира».

За пределом образа ему видна

Та студёная основа идеала нового,

Что и ритм фортуны над умом в глазах,

Обернувшегося счастья слова - завтра.

Руки слепит и внутри твой враг -

Одичал величием картины готики,

Став мотиву философский раб

И потерянной надеждой от культуры мира.

Там ей, на одном конце его лицо

Видит преимущество другой личины,

Поднимает сердцу новые глаза

На природу фарса из обычной глины.

Мастью лирики декаданса

Просвещает за совестью нашей

Опустившийся свет из руины,

На кого он почил, формой даже,

В изувеченной маске любви.

Не противься ему по подсказке,

Обещая затронуть им раны

Декаданса, что ищет за мастью

Большеухое формы чудес.

Из лирической мантии мира,

Как руинами слеплена томно

Вся твоя идеальная боли причина,

Обещает всё миру и ждёт.

Безысходностью видимой холки

На абстракции падая мирно,

Ты проходишь в её вид картины,

По которой из света руины -

Ты восстал на обличии маски,

Подошедшего мира из слова,

Нам глотая униженный воздух

Перед мыслью - напротив идей.

Он паршивая смесь из рутины,

Обошедшей просторные ночи,

Где везде пароходы как льдины -

Безымянно плывут и хохочут.

Просвещают за совестью маски,

Что ушли мы на льдинах покоя

Между этим простором и горем

Безымянного воздуха с ним.

Обещая на смерти вернуть,

Словно воздух глотая по масти

Изумлённое небо сквозь чувство

Постороннего ужаса боли.

На больших ли ушах декаданса

Ты прошёл адекватной картиной,

Безымянного ужаса мирной

Поколению сердца войны.

На её берегах ты остался,

На дороге, что к морю подходит

И от той идеальности сходит

Беспричинное облако совести.

Проплывает внутри парохода

Обелисками новая мода,

Где ушли посторонние масти

Из начала пути авангарда.

На лирической совести нашей

Обезличили моду под павшей

Историчностью сердца сегодня,

Чтобы жить под её пароходом.

Между небом и этим простором

Безучастной тоски декаданса,

Над любовью, что снова отстроен

Идеал постоянного счастья.

Доказательство нуарной печали

Расшит пером твоей руки,

Внутри уложенный и ранний -

Твой воздух над его пари

Анахронизма лучшего внутри.

Подальше отойдёшь умом

И станет тень дороги мира

Твоей историей на поле бытия,

Нуарной росчерку пером ревнивым.

Одним ли доказательством любви

Ты волю обращаешь в свет идей,

Цинизму пишешь строгие шаги

На этом времени пародии уловки.

Шагает свет из дальней череды

Раскинутого общества сегодня,

С ним светел на дороге ты,

Печатаешь фортуне диалоги.

Лежит и плачет милому уму

Твоя манера думать на печали,

Понять её линейную судьбу,

Что встретила огнём из бытия.

Строптиво ограждая верх цинизма

От утончённых линий в круг любви,

Где ты изгой и бремени вина

Под опадающему грустью тишины.

Стоишь и плачешь миру на пари,

В душе струилась новая надежда,

Но грусть потерянного счастья ей -

Уложенная смерть в ходу ролей

Спонтанной череды из стен других.

На образ из нуара пишет мир

Твою систему выдоха примет,

Логическое облако им вслед

Рисует тени странной глубины.

И вся картина сложена теперь

На эпатаже видимого сна,

Печально думать миром в круг любви

Из тела преисподней чаши ран.

Они твои соперники для сердца,

Желают видеть риски от ума,

Сложи им волю истины цинизма

И верх судьбы из одного кармана.

Над спавшим веком подлая тюрьма

Надменно опускает шелест черт,

Течёт, как этот раб её вины

На предрассудке новой глубины.

На грусть нуара подплывает эго

Из стен забытой роскоши тепла,

Надолго утекла, та смерть надежды

Расшитым росчерком пера.

Ты вдаль её всё смотришь свысока,

Желая смерть принять одной рукой,

Но эта наглая могила - ей вина

И шелест встречи облаком ревнивым.

Спросил поэт о мире без пера

И опустил свои итоги над простором,

Где высмеяна робости цена,

Её отличия быть только приговором.

Свежесть ожидания дождя

Свойский входил идеалу ума,

Раннего сердца иллюзии мира

Собственный сердца оскал,

Свежестью гиблой тоски.

Всё ли проносит конечное им

Над пережитком строптиво,

Холодом свежести образа взял

Свой идеал для дороги дождя.

Между волнением алого крика

Стало уверенной роскошью плыть

Редкое общество воли цены,

Капли дождя ожидая на время.

За неприятными силами розы

Стелет колючее сердце вокруг -

Новое пламя у формы сознания,

Гиблому свету потери вопроса.

Что же за стройность твоей вины

Стала укромной пародией мило,

Странной в вопросе ему одолжить

Свежесть покинутой жизни ума?

Солнце не редкость ему под опорой,

Центром за свойское гиблого часа

Время относит пути образа,

Словно желая на маске дождя.

Взят из иллюзии ровного слоя

Мир диалекта похожего тона,

Силой художника строит опоры

В нас неземной красотой насладясь.

Но не потерями слова у тени

Стала готичной оценкой писать

Ловкая гордость, ценой понимая,

Сон идеала на холоде свежем.

Колкому сердцу постигнув своё

Миром понурое серое лоно,

С каждым отнятым иллюзией той

Ты раскрываешь по каплям дождя

Свой идеальный источник тоски,

Жизнью меняя из воли черты.

Солнечной маской составили смерть

Между готичным пером уникально,

Созданный мир футуризма у цели,

Холодом снова устало смотря.

Дождь ли отнимет желанию видеть

Свой постоянный манер и иллюзии,

Капает свету потерянной встречи -

Новое образа в сердце тоски.

Чувство человеческого ворона

Болезненной маской летит и играет

Приземистый ворох пустого огня,

Над маской культуры роняет меня,

Как время надменного образа мира.

Пленил достижением чёрной оси

Твой друг, образуя чутьё вороное,

Он дерзкому стилю ласкает гранит

И стелет пародии между сознанием.

Взмахнув - окрыляет начала границ,

Из тяжести птиц по пути угадает,

Что стало во времени ворона - стаей,

А где инфернальной тоской ты погиб.

Под костной иллюзией шепчет скелетно

Мотивам другого сознания мира,

Внутри обвиняет истории к письмам,

Их стало увечным нести по Земле.

Оставило крыльями новой стихии

Твоей безболезненной воли примета,

Летает над глазом искусства вороны,

Влечёт социальные страхи над стоном.

Мораль не пугает от этой стихии,

Не прячется вечер и звон человеческий,

Он чёрный маяк из любовного ада

Стезёй перемешанной голой руины.

Лояльному образу смерти играет

Свои монументы, радея о прошлом,

Тот век от иллюзий своих не узнает

В вороньем глазу изумления полной луны.

Где чувство твоё меркантильной досады

В искусстве приходит и манией часа

За томным душой привилегии ходит

Своя семиглазая счастью ворона.

Достигнет кругов изумления ада

Под чёрным ноктюрном манеры уплаты,

За этот кругом обналиченный век

Того же искусства в глазах человека.

Желает ли спрятать понурое утро

Подобие ворона в каждой неделе,

За семь идеалов, что в небе летели

И, падая вниз умирали под ролью.

Вороньей ли стаей ты станешь сегодня

В аду человеческих страхов морали,

Изжил свой стезёй переложенный правом,

Манерный источник пустой былины.

Сказание слова в приметы расставил

Любви необычное чувство за стаей,

Ей вороном света иллюзия мира

Внутри расправляет свои берега.

На крыльях по чёрному свету ласкает

Приземистый ад из понурого жизни,

Не знает, что будет на счастье за нами,

Но ходит по птичьи и вслед воронит.

Образ осенней пародии

Распрямило образами осени

Свет твоей пародии упрямой -

Солнечное блика из под логики,

Думая всё в жизни ей сказать.

От чего в абстракциях ты стал

Над просторным шумом эгоизма

Словом беспричинной суеты,

Мраком беспокойного прогресса.

Поведению оставили твои следы

Солнечные образы разгула,

Смертной к состоянию тоски,

Где природа постигает шумно

Знаком философского обличья,

Проведя пределы лиц у осени

Ты им встретил декаданс - остаток

Между формой света и умом.

Было ли абстракцией новее

Думать лишним в образах у мира,

Постигая путь здесь эгоизма

Сквозь покой у слова за пустым.

Видел ницшеанский путь на горе,

Словно обесточенное в море,

Высказав за этот путь простора

На прозрении у наглости твоей.

Жаркой осенью сгибает вереницы

Чувства сожаления о новом,

Смысле ли, к чему его основа

Стала током новой красоты.

Где брюзжит уставшее светило,

Жалко понимает светлый миром

Чувство социального устройства

Над покорной совестью идей.

Распрямляет образами к страху

Всё твоё убогое пространство,

Чтобы видеть Солнце эгоизма

Над природой талой красоты.

Обезличив правило в пародии

Утекает свет из кванта мира,

Мы ему, что осени источники

В лжи краеугольной боли сна.

Положили на весы источники,

Стали как трагедия у прошлого,

А внутри торчит причина пошлая,

Миром незатронутой любви.

Мраком поднимает образ силы,

Чувству социальный глаз уложит

В эгоизме странной лести, может,

На одних глазах из этой песни.

Вытянет фортуну в смыслах ею,

За абстрактной вереницей мысли

Вся пародия, крадущейся истории

На глазах у мнимой чести прошлого.

Числам кванта форму собирает

Вечный холод, обезумев счастьем,

Он, увы, сегодня не узнает,

Как в любви был тесен этот мир.

Сплошь спадало солнечное имя

И входило жизнью, словно песня

Над осенней разницей лаская

Этот день утраты доли листьев.

Эпилог:

«Задумал жить на философии своей оценки мира, но

этот квант рождается игриво и пропадает в стихших красках

дней»..

Немного помолчишь, окутаешь шаги последней речи

милой как улыбка, считая свой учёный вид за искоркой ума - таким

же мнением, как сила и крайнее поле сходства игры человечества

внутри. Над мысленным горизонтом сомнений всходят

обнаруженные стихии твоей забытой ловкости хранить пути

логики, как и объективное страха умеет жить на параллельной

вещи сомнения, отождествляя жизненное лобби интересов к твоим

рассказам о личной свободе выбора. Пускай сегодня он задумал иной

выход за пределы этой жизни, но явный смысл цинизма разрушает

твои опережающие линии мнений за искоркой ума. Свечась

уникальным возрастом идеала поколения ты ждёшь свободу о той

лирике, в которой нет твоего будущего и знающий возраст ушёл за

горизонт событий формулы философии. Надо же цифрам познать

свою сущность и стать эгоизмом повседневной риторики счастья,

на подлинном родстве твоего имени возраста, как личной были и

итога, о котором ты сегодня всё больше молчишь, предугадывая

новый облик фатальной раскраски идеала будущего в этом мире.

Занятия философией так легки и подло управляют твоей

жизнью, что хотя бы на время смогли стать твоей вотчиной, о

которой Ницше даже в сумрачном сне своего идеала не смог давно

представить частный мир права на свободу. Словом на

фантастике ты пишешь зависть из благого чуда, о чём сожалеешь

и ждёшь всё больше откровения на вымышленном поле

вероятности жить. Или доигрывать свою предельную форму мира

мысли, о чём ты знал уверенно на прошлой искорке своего ума, она

ждала тебя и медленно вникала своей точностью предубеждённой

встречи говорить о лучшей жизни. Сегодня ты задумал жить на

философском сне вероятности, социально обращая свет

внутренней надежды на возраст отчуждения и личной выгоды

внутри страха. Поколению идей он вносит самый жуткий прононс,

что чёрный реверанс на последнем плато нужного возраста, для

этой формы движения мира людей. Они страхом окружённые и

медленные тени, что толпятся на своих эгоистических прононсах

новой эпитафии внутри рассвета представляемой судьбы. Не

верят слову, но социальный опыт им словно друг сегодня говорит,

что слушает свои шаги и верит над последним сном инертной

власти парадокса жизни. Художественно вставая в форму

декаданса перед новой встречей ты проходишь ещё один круг

притворной чести, упираясь, что думая как Ницше на поле

идеальной красоты. Ты всходишь на искусственной задумке

философии и верит слову твой лучший мотив, как статус эго перед

конечной борьбой внутренних причин ожидать сходство мира

идеала. Для себя ли ты один на странной точке мира вымысла

страдаешь, что ожидание вечной толерантности к поколению

видимой борьбы за власть. Она так странна и хочет высмеять

свою природу мира, зная, что ты ещё не родился, не рос и страх

окутывает новые формы материального прогноза жить в будущем

мира.

Диетическая любовь к прелюдии быть сущностью

политической картины собственного мира сразу непонятна, но

актуальное мира схоже с твоими мыслями о конце этой борьбы. Её

глаза парадоксально осваивают новый день и почву для рассказа

твоей лирики, что авторский разговор, вывернутый наизнанку

собственного благополучия. Им ждёшь и образуешь личные пороги

войны своего эго с другими людьми, они свободно уходят на

полемику тени и нрава быть твоей красотой, очень верной и

дальновидной картиной социального родства смысловой игры

мнений. Посыпая голову пеплом идут разговорные дни твоей

утихшей свободы совести, ведь сегодня ты освободил её на крайних

идеалах красоты. Они перманентно всходят внутри и остаются

ровным светом перед парадоксом отражения веры в свободу, как и

раньше верил твой собственный идеал нечаянного социального

имени, оставшийся на вольном свете литературной маски внутри

искусства.

Занятый философской мыслью ты составляешь универсум

из однотипного ужаса в собственном разуме, он одиноко шагает

навстречу безумию и держит твою пользу социального имени.

Одушевить которую попыталась твоя любовь к мести, социально

расставляя идеалы на фантомах личной выгоды внутри

умирающего эго. Оно красотой создаёт формы личности, в

кажущемся свете отторженных идей и разумной картины идеала

мнения собеседника. Ты ищешь его внутри своей картины взглядов,

а смысловые линии указывают всё чаще обращаться к личной

выгоде парадокса состояния надежды, во времени превращающего

твоё убеждение в социальный конфликт над идеями лучшего мира.

Не лучше ли стал ты вчера, но сегодня обещаешь стать ещё

благороднее и ищешь свой универсум, чтобы владеть именем

свободы над занятием внутри философской тишины мнения, за

которой стало очень мрачно и тлетворно наблюдать свою

мнительную свободу.

.