Берлин

Сказ о том, как Западный Берлин проглотил Восточный

Садитесь, детки, поудобнее, расставьте вокруг меня стульчики и уберите, как можно дальше, смартфоны. Скоро за вами придут мамы, а пока послушайте сказку-быль.

Давным-давно немецкий город Берлин был разделен Стеной на две части, восточную и западную, и родители не пускали своих детей через эту Стену в чужой сектор. Из одного сектора призывно пахло едой, из другого ― наоборот ― идеалами марксизма-ленинизма. Те взрослые, кто не слушался родителей, становились перебежчиками и исчезали. Навсегда.

С тех пор немцы боятся бетонных стен и ломают их при любом удобном случае. Даже заборов тут не увидишь.

Раскрою, дети, секрет ― немецкие гномы до сих пор прячут часть своих сказочных богатств под землёй. Которое тысячелетие на дворе, какая идеология в головах ― им неважно, важна традиция. Но не торопитесь хвататься за лопату, сейчас под землёй лежит не золото.

Ох уж эти гномы! К концу Второй мировой войны Германия имела более двухсот подземных заводов. Многие из них были связаны тоннелями. Та война давно закончилась, а навыки зарывать деньги в землю только укрепились. Для туристов это означает: вокзалы на три уровня ниже асфальта, там же ― парковки, развязки и, конечно, станции метро, переходящие в станции пригородных поездов.

Германия ― это, во многом, удобство, возведённое в принцип. Разнообразные коммуникации, по большей части, глубоко скрыты от профанов. Профаны, дети, ― это мы. Снаружи видно малую часть богатства, этакое сдержанное великолепие протестантизма. Здания в виде домов. Улицы в виде проспектов. Никаких архитектурных излишеств, всё очень обыкновенное, но из самых дорогих материалов.

Я бы мог жить в таком городе. Бродить по его прямым улицам, любоваться строгой архитектурой, охлаждать тело в кондиционированных музеях, но меня иногда пугает немецкая речь за спиной. Как внезапная очередь из автомата. Давеча в кафе на- против нас сел немецкий офицер в полевой форме ― нет, боюсь, дети, этого вам не объяснить.

О Берлине столько всего сказано, что мне впору выразительно промолчать. Или достаточно того, что в прошлый раз я промолчал и пожалел Париж?

Берлин надо изучать не спеша. Улицу за улицей, дом за домом, сверяясь с картой ― табличек с номерами и названиями у них не предусмотрено. Нам с женой такое не впервой, в подобных случаях всегда помогают местные жители. Берлинцы друже любно улыбаются, показывают руками одновременно и в раз- ные стороны, лепечут по-своему. Выяснилось, что мы совсем не понимаем по-берлински, а правильный английский ставит немцев в тупик. Все эти определенные артикли, глагольные фор- мы, язычок между зубами и прочие остатки образования трагически усложняют взаимопонимание между народами. И вот, в момент полного отчаянья обычно появляется тот, кто произносит:

― Давайте лучше на русском. Вам сейчас направо, потом ещё раз направо и сразу налево, главное, никуда не сворачивайте.

― Брат, спасибо, как ты здесь выжил?

― Сам удивляюсь, считай уже 10 лет, как в одних носках сбежал от кровавого путинского режима. Не помню, через кого выводил деньги, где прятался от ментов, а где ― от партнеров. Жену бывшую и ту не помню. Помню, что очнулся здесь уже свободным, богатым и с видом на жительство. Так повезло, так повезло.

Славяно-немецкие отношения наладились в этих местах ещё в восьмом веке, выдержали пару рукопашных схваток и затухли. Немцев оказалось больше. Так схлынула первая волна славянских переселенцев на немецкие земли. Само название ― Берлин ― тогда означало медвежье место или, попросту, берлогу. Полторы тысячи лет назад над этими местами уже витал русский дух, наши племена владели тут землями, и главной их опорой была деревянная крепость Бранденбург.

Но однажды в деревню пришли немцы.

В 20-х годах прошлого века от большевистской революции из России в Берлин бежали 300 тысяч человек. Только что закончилась Первая мировая, где русские с немцами уничтожали друг друга, но большевики оказались страшнее вчерашнего противника. В Берлине работали три ежедневные русские газеты, шесть банков, сотня русских издательств, театры, Малевич, Кандинский, другие абстракционисты, футуристы, супрематисты. И даже Набоков с Ходасевичем, который называл Берлин «мачехой городов русских». Как бы в шутку. Сюда часто приезжали и Маяковский, и Горький. Но к 30-м годам русское влияние начало исчезать.

Следующей волны русской эмиграции оставалось ждать пятнадцать лет. Она была следствием Второй мировой. После неё в Германии осели те, кто не желал возвращаться в Советский Союз, те, кто имел основания опасаться репрессий. Эта волна накатила и тоже исчезла в песках времени.

На рубеже девяностых в Берлин приехали жить друзья ваших пап. Их дразнили колбасной эмиграцией. Но я вчера пробовал ― колбаса в Берлине хуже нашей. Это ― очередная волна, дети. Выходит, что вы ― потомки тех, кто вовремя не смог сбежать. Не думайте об этом много.

Могу объяснить, почему символ этого города ― медведь. Стоит такой мишка с поднятыми в отчаянном радушии лапами. Откуда столько отчаянья, поймёшь, когда увидишь группы китайских туристов. Кажется, что все жители Китая уже здесь, но разум утверждает обратное. От этого ещё страшнее. Тут не только мишка испугается, тут полицейские начинают жаться к стенке.

Меня удивляет, зачем жители Поднебесной сюда едут, если Собор Парижской богоматери находится в следующем городе, а Статуя Свободы ― по другую сторону океана. Предлагаю собрать все культурные символы в одном пункте, в Пекине, скажем. Пекин ― отличный, современный город, а главное, китайцам ехать далеко не надо. Сколько свободного места в мире появится! Берлин, я скажу откровенно, к азиатской специфике не готов. Еда здесь пресная, не шевелится и не пищит в тарелке. Ну, хорошо, это китайцы, но ведь и к моему приезду немцы не подготовились, а ведь всем известно о моём отношении к кофе ― тот факт, что я не терплю в нём кислотных ноток и прочих национальных

вольностей. Посредственный эспрессо здесь стоит пять евро, а это дорого, дети.

Отвратительная привычка немцев начинать и проигрывать мировые войны мешает Германии править миром. Так, по Версальскому договору 1919 года немцы лишились части территории, почти всей армии, промышленности и национального достоинства. Навсегда. Во веки веков. До скончания времён. И вдруг, всего через несколько лет голодный Берлин неожиданно расцвёл: рестораны, ночная жизнь, знаменитые художники, лучшие технические университеты. И даже Эйнштейн, если кто слышал про физику. Бурно перестраивались дома, улицы, целые районы.

Приход к власти нацистов в 1933 году дал ещё один толчок к строительству, новое руководство хотело видеть Берлин центром нацисткой эстетики, отличавшейся, надо признать, невероятной мощью. Архитектура должна была подавлять масштабом, наследовать римский классицизм и иметь явные арийские признаки. За годы до начала Второй мировой войны понастроено было немало, ещё больше проектов начиналось, один грандиознее другого. А вот Эйнштейн сбежал в Америку.

К концу войны союзная авиация внесла беспорядок в архитектурные планы нацистов, а последующий штурм Берлина Красной Армией сравнял оставшиеся неровности. Берлинцам ещё только предстояло превратить этот строительный мусор в новые прекрасные дома и проспекты. До этого дня ещё надо было дожить. Сталин, проезжая на Потсдамскую конференцию, насчитал в городе всего десять уцелевших зданий. Но, мы забежали чуть вперед. Будем соблюдать хронологию.

Наступил день, когда, наконец, Рейхстаг пал. Засевшие в подвалах последние защитники режима, так и не дождавшись американцев, сдались русским. Наутро немки выстроились в цепоч- ки и приступили к разбору улиц, а там и к восстановлению до- мов. Оккупанты в ушанках подкармливали их на полевых кух- нях и, вообще, помогали, чем могли. Надо сказать, что вместе они справились, сегодня город выглядит лучше. В нем много воздуха, большие проспекты и нет пробок, этой, привычной для нас, машинной толчеи. Возможно, что советские танки оставили после себя достаточно широкие проходы. Возможно. Но иногда, гуляя по широкой улице, глядя на пафосные здания, я думаю, что нацистские чертежи уцелели и воплотились в камне.

«Электричка «Берлин-Потсдам» не опаздывает с 1876 года» ― такое рекламное сообщение могло бы впечатлить кого угодно, только не немца. А чего ей опаздывать, она же поезд. А поезда не опаздывают... И так можно до бесконечности. Прокатились на ней и мы.

Знаете, Потсдам не кажется настоящим, он похож на театральные декорации к пьесе про идеальный город. Это самое немецкое место во всей Германии. Хорошо, вы поймали меня на слове, во всей Германии я не был, но впечатление такое, будто хозяйка, ожидая гостей, демонстративно навела лоск в каждом углу. Даже там, куда вежливые гости носа не сунут. Тем не менее, в Потсдаме живут обычные люди, уверенные, что так и надо. Они передвигаются на велосипедах и вежливо извиняются, если вы им мешаете. А мы им основательно мешали, поскольку по незнанию ходили исключительно по велодорожкам, ведь это так естественно ― гулять по идеально ровному красному покрытию. Не по соседним же неровным булыжникам нам прыгать.

Каждый уважающий себя юный немец, если ему предложить выбрать между BMW и Mercedes, выберет электросамокат, так он бережёт экологию. Чуть повзрослев, немцы пересаживаются на велосипеды, так они тренируют сердечную мышцу. Мышца им нужна для офисной работы, для секса после работы и активного спорта после секса. А кто покупает миллионы немецких машин, спросите вы вслед за классиком? Спуститесь под землю, на папину парковку ― ответ очевиден.

Даже в 1945, после массированных бомбардировок, Потсдам смотрелся благородно, как побитый шпаной аристократ. Любимое место немецких королей обязано было сохранять лицо, несмотря на очередное национальное унижение. Именно здесь в 1933 году Гитлер и рейхспрезидент Гинденбург скрепили символическим рукопожатием победу нацистов на выборах. Не удивительно, что лидеры трёх держав-победительниц выбрали этот город летом 1945, чтобы обсудить будущее Германии и свободной Европы.

Сейчас в это трудно поверить, но в те дни было совсем не очевидно, что у Германии есть будущее, очень уж она надоела всем. Черчилль предлагал разделить её на отдельные земли, но победила точка зрения Сталина ― быть Германии единой. Тиран оказался великодушнее и дальновиднее мстительного демократа.

Именно здесь Трумэн, как бы невзначай, сообщил Сталину плохую для русских новость: Америка успешно испытала атомную бомбу. Сталин в ответ даже усом не повёл. Вечером он позвонил в Москву и приказал занести этот факт, про усы, во все учебники и энциклопедии. А с Германией вышло как обычно, ни нашим, ни вашим, то есть ― по-другому. История ― дама своевольная, на государственных переговорах отмалчивается, при подписании важных документов хихикает. В итоге Германия разделилась на две зоны оккупации: советскую и западную. В советской немцы строили будущее всего человечества, а в за- падной ― зарабатывали себе на трёхразовое питание. Что случилось тут потом, читайте в учебниках, они помнят: блокада за- падного Берлина, противостояние танковых армад, Берлинская стена, речь Кеннеди, Карибский кризис, джинсы, жвачка, мечты об объединении и наш с вами Горби. Горбачёву хватило политического таланта не похоронить себя под развалинами падающей Стены, напротив, он навсегда вошёл в историю как разрушитель ненавистного немцам символа. Умный человек, недаром член Политбюро и Генеральный секретарь.

Однажды ночью, когда Стена исчезла, первым проснулся Западный Берлин и набросился на собрата. С тех пор про Восточный Берлин ничего не слышно.

А мы с женой поехали дальше в город Франкфурт, который на Майне. Позорно сбежали из Потсдама, как сбегают от слишком красивой женщины. Этого, дети, вам тоже не объяснишь. Скажем так, мы побоялись увязнуть в роскоши, остаться тут навсегда. Стыдно, мы даже вслух произнесли это бранное слово ― эмиграция. А что такого, кровавый путинский режим двадцать лет дует нам в паруса, плывите, мол, и не оглядывайтесь. А может, действительно, пора? Сбежать в одних носках, очнуться богатым и свободным в сладких объятиях чужой ухоженной страны. Но где, где найти такие носки? Нет, эмиграция не для нас. Какой смысл проснуться в центре демократической Европы и сразу уткнуть взгляд в смартфон: как там борьба за екатеринбургский сквер, прошли ли демократы в Мосгордуму, и что про это сказал мудрый Парфёнов. Где родился, пусть там мне и будет хорошо, говаривал один мой институтский товарищ. Серьезный оказался эксперт по переселению народов.

Так мы успокаивали себя, направляясь на электричке во Франкфурт. Скоростной поезд мчал нас к третьему и последнему городу из запланированных. Мчал, но не домчал. В купе было четыре пассажира, общение, как полагается, начали на плохом английском. Оказалось ― все четверо из России. Кто сказал, что от себя не убежишь? От своих соотечественников не убежишь тоже. Вышли мы из вагона на одну станцию раньше, но совсем не потому. Ноги сами вынесли нас из купе, и сильно ошиблись. Ноги, они плохо разбирают разные немецкие надписи.

― Тогда такси?

― Да!

― А есть тут Яндекс-такси?

И мы побрели в тщетной надежде, только колесики чемоданов нервно подпрыгивали на камнях мостовой. Что за манера выкладывать мелкой мозаикой все тротуары? Они что, не в курсе про обязательные велодорожки? Служащий из будки рукой махнул в другую сторону, мол разворачивайтесь, потом вышел сам, потом отчаялся объяснять и отконвоировал нас лично. Оказалось, что до трамвайной остановки, да вот же она, пятнадцать шагов. Он ещё и билеты нам купил, добрый человек. Это был единственный немец в Германии, говоривший с нами на немецком до победного. Мы смотрели на него с подозрением, ждали, когда он расколется, заговорит нормально.

Франкфурт-на-Майне расположен на реке Майн, подсказала мне Википедия, а то я сам не догадывался. Реку построили намного раньше города, она получилась мелкой и кривой. Поручили бы немцам, был бы идеальный канал, поручили бы русским ― Волга. А вышло, как Бог на душу положил. Но, тем не менее, каждые триста метров ― мост. Когда-то эти земли населяли племена франков. Все знают, что франки к французам не имеют никакого отношения. Но был бы повод, пусть даже фонетический, и французы за эти земли много раз с немцами бились как за свои.

Население Франкфурта ― около семисот тысяч, но, кажется, народу тут гораздо больше, а всё оттого, что велосипеды раздражают меня сильнее машин. В этом городе я потерял... нет, в этом городе я вновь познал безусловную любовь. Давно меня так не любили. Дело происходило в огромном торговом центре, на последнем этаже которого я должен был смиренно дожидаться жену, когда она вернётся с охоты. Из соображений безалаберности сотовая связь была отключена. В какой-то момент я решил размять ноги. Встал, прошёлся, заглянул за угол и пропал. Для жены, для детей, для семьи и нашего счастливого будущего. Когда через пятнадцать минут я нашёлся, в глазах супруги была такая искренняя любовь, что я попятился. Надо чаще теряться, понял я.

На самом деле, именно турки первыми заселили эти места, но многие сотни лет они прятались по кофейням, кальянным и барбершопам. Немцы, когда пришли, турок просто не заметили. Смотрят, никого нет вокруг, ну и давай строить свои автобаны. Вижу, вы мне не верите, вам нужны надёжные свидетели, да тут у Центрального вокзала целая площадь смуглых свидетелей пьёт кофе и играет в нарды.

Во всей Германии только две беды: нет хорошего шоколада и пустуют католические приходы. И там, и там долго отсутствовала здоровая конкуренция.

Несчастные немецкие костёлы, чего с ними только ни делают: устраивают шоу, выступления артистов, выставки и познавательные экспозиции, детей водят строем ― всё напрасно. Пусто. Немецкий народ решительно перестал верить в специально отведённых местах. Это грустно: потратить столько сил, восстановить из руин национальные святыни ― и лишь для того, чтобы французский гид на английском попросил итальянских туристов заткнуться и не галдеть, а то американцам звуков органа не слышно. Обидно, в мечетях у оппонентов дела идут поживее, креста на них нет. Туристов туда не водят, а свободные места всё равно все заняты. Теплится надежда, что конкуренция оживит религию, этот исконно немецкий бизнес, процветала же когда-то здесь Священная Римская империя.

С шоколадом дела обстоят также, он ― везде, но одной марки ― Lind. Слабенькая такая марка, а монополизировала целую страну. На вкус он, детки, ещё хуже нашей «Алёнки», конкурентов у него здесь нет, немецкое общество дисциплинированно жуёт из того, что наличествует.

Долго ли, коротко ли, а пришло время нам сказку заканчивать. Пора округлить написанное. Почему-то возникло желание сделать это языком одного мощного автора. Всё идёт к тому, что ваше поколение последним видит этого писателя в школьной программе. А зовут его Солженицын.

…Знаем мы страны и побольше, и поменьше Германии, в одной я был сидельцем, в другой Нобелевскую получал. А только почему-то германское нам всегда твёрже кажется. Германское обустроило, крепко обиходило Европу. Словно железным обручем стянуло. В двадцатом веке эта мощь докатилась до нищих подмосковных деревушек и болотистых берегов Невы. Докатилась и прослабла. Не по немецким зубам оказалась Русь. Не по их мерке. Выходит, сила не только в твёрдости, бывает, и телёнок ломает дуб.

Солженицын, понятно, такого мне в помощь не писал. Но, право же, лучше не скажешь. А больше мыслей у меня для вас, милые, нет.

Вот и мамы пришли, доставайте обратно ваши смартфоны.

__________________________________________________________________________________________________________________

Армения

Было время, границы Великой Армении доходили до самого Египта. Если кто-то подумал, что я с первых строк пытаюсь глупо шутить, то ― нет. Жила такая страна, а в ней жили Великие армяне.

Сегодня страна заметно съежилась, а армяне нет ― остались великими. Каждая нация ощущает себя вершиной цивилизации, но у армян величие милое, без агрессии. Первыми приняли государственное христианство, первыми встречали старика Ноя, когда тот парковал свой ковчег на склонах Арарата, первыми полетели в космос. Каждому можно было выдавать по золотой звезде Героя Советского Союза. Нет, в космос, похоже, не первыми, но не в этом дело, брат. Зато Севан, несомненно, лучшее озеро в мире.

― А правда, что знаменитое лох-несское чудовище перевезли из Шотландии к вам в Севан? ― спрашивает гнусный тип внутри меня и почему-то опять вслух.

― Тихо, Борис-джан! Это наша государственная тайна. Даже обсуждать с иностранцами такое нельзя. Но форель в озере оно жрёт нещадно.

Вот и решайте, кто кого перешутил.

Можно спорить, зубоскалить, здесь на тебя не обидятся. Что с гостя возьмешь, он даже не армянин.

О душе

Мало сказать, что армяне душевны, по моей шкале доброты они заметно выше середины. Не спрашивайте, кто в центре, но в самом низу располагаются злыдни обыкновенные, это вполне реальный вид, живущий в гуще каждой нации.

Папы вполне достаточно

Самих армян катастрофически мало, их мало даже в Армении. Во всём мире ― лишь десять миллионов, и три четверти из них живут за границей родной страны. Женщин чуть-чуть больше, а мужчин для них, настоящих мужчин, не хватает категорически.

Родиться армянином ― это, безусловно, лучшее, что человек может сделать в жизни. Далеко не каждый на такое способен. Например, мы с вами не смогли. Тут нужны один армянский папа, один мама и большая любовь. На самом деле достаточно одного папы, маму всегда подберет родня. А там и любовь.

Женский ум и мужская красота

Известно, что Адам был первым армянином, и с тех пор местные мужчины отличаются умом, красотой, обязательным животиком, огромным обаянием и небритостью, а вот армянские Евы, в основном, умны. Чтобы скрыть свой ум, они пользуются ярким макияжем даже днем. Про женщин я обещал своей жене не писать, да и кто я такой, скажу только, что женщины не стали статьей экспорта для своей страны. И вряд ли станут. Всё, больше не буду.

Про море и коньяк

У маленькой Армении нет выхода к морю. Ни одного. Но есть великий Айвазовский и его картины, на которых кроме моря, ничего нет. Так художник постарался компенсировать известный нам географический недостаток. Сублимация называется. Представьте, почти шестьсот картин, и все про то, как важно иметь своё море. Хорошо, что Петр Первый не рисовал, иначе не видать нам своего порта на Балтике, известного как город Санкт-Петербург.

Армянская нация формировалась в условиях постоянных драк и стычек, которые потом назовут освободительными войнами. В суровой борьбе за соседские виноградники получился такой вот характер населения. Веселые, но вспыльчивые, мирные, но со стержнем, армяне похожи на свой коньяк. Армянский коньяк тоже парадоксален, его мягкость обманчива. А если под- нести к нему спичку… Вспыхнет. Не советую.

В чужие руки

У русских принято любить Армению и не знать про нее ничего. Столица Армении? Помним, конечно, помним. И озеро их большое помним. Как его? Там еще гора есть.

А ведь жили в одной империи два века. К Турции мы сегодня ближе, а ничего, что воевали с ней двенадцать раз? Армяне на нас обижаются. Все десять миллионов. Считают, что Россия предала их ради политических интересов. Тут важно смолчать и не спросить собеседника, а ради чего ещё обычно предают?

Нет, не забыто, что без России армян сегодня не было бы. Но это прошлое. Сегодня, как и всегда, шансы Армении развиваться в окружении тюркских народов одной, без союзников, слишком малы. И уже лет десять надежды элит и прочего населения перенацелены на США и Европу. Близкая, почти родственная Армения потихоньку уплывает в чужие, более крепкие руки. Здесь нет установки на длительную дружбу с Россией ― это горькая правда. Наше влияние падает и будет падать дальше.

Я люблю придумывать русские народные поговорки, поэтому, позвольте, выражу эту мысль иносказательно: если жена отказывает тебе в близости, радуйся, значит, она ― честная женщина и не может спать с двумя мужчинами одновременно. Нам остается радоваться.

Сегодня Россия видится как оголтелый агрессор. Во всех гостиницах включено телевидение BBC, где наглядно показывают кто здесь хороший, а кто ― плохой, злой. А раз так, армянам вдвойне обидно, что мы не поддержали их в последнюю войну с Азербайджаном. Чего стоило русскому медведю оскалиться? Русские могли, да что там, обязаны были показать зубы и отбить для армян Карабах, но не должны сегодня отбивать для себя Донбасс. А что, нормальная политическая логика, иными словами ― шизофрения.

Есть в мире проблемы, есть большие проблемы, а есть ― национальные анклавы. Это ― оголённые провода истории, они под напряжением, их лучше не трогать. Я был в Азербайджане, теперь посетил Армению, выпивал и с теми, и с этими, и скажу так: не надо проигрывать войны. И выигрывать их тоже опасно.

А земля Карабаха отдана Азербайджану окончательно, но не навсегда. На наших глазах заканчиваются игрища в границы, великие государства, национальные суверенитеты. И потеря этой территории ещё обернется для Армении благом. Я верю в чудеса, хотя это не вопрос веры. Я их наблюдаю в режиме non stop.

Евроремонт и рекомендации к нему

Вся страна ― в состоянии ремонта. Удивляет, как быстро благоустройство, цивилизация и даже роскошь отвоевывают пространство у разрухи.

Благие преобразования начались после 2018, когда бескровный гражданский переворот покончил с эпохой тотальной коррупции. Появились частные инвестиции, главным образом, из России. Нам вчера прямо намекнули, что и мы у себя тоже должны свершить мирную революцию. Давали подробные расклады и точные рекомендации. Можно, я приведу некоторые из них? Дословно.

Группы из нескольких революционеров должны блокировать каждая свой перекресток, для чего надо постоянно ходить по пешеходной «зебре» туда-сюда. А когда полицейский спросит: в чем дело, отвечать, мол, забыл дома очки и возвращаюсь. Полицейский сразу отстанет.

По призыву оппозиции в определенный час надо на минуту перекрывать движение своими машинами. Можно даже ставить их под углом и в неположенном месте.

Когда армия и полиция перейдут на сторону народа, надо не забыть устроить честные выборы. Прямо сразу, не откладывая.

Коррупционеры не сдадутся без боя, они даже могут похитить лидера вашей оппозиции и предложат ему много денег. Деньги не надо брать, на второй день всё равно выпустят. Дальше я слушать не мог, спросил своего гида, где тут Арарат.

Про Арарат

Душа армянина навсегда привязана к этой горе. Он рождается с чувством, что у него отняли что-то очень большое и важное. И это ― горькая правда. Гора Арарат, главный символ Армении, находится на территории соседней Турции.

Большевики передали её и ещё часть армянских территорий за туманное обещание турецкого лидера Кемаля бороться с международным империализмом и вместе строить социализм. Это было даже не обещание, а намек в одном дипломатическом послании, но за него турки получили от Ленина горы оружия, 10 миллионов золотых рублей и армянские земли. Вот как важно было большевикам прорвать политическую блокаду. Кемаль обманул Ленина, на его родине это считается важнейшей заслугой. И сейчас, сто лет спустя, происходят события, на удивление похожие. Новый Ататюрк торгует с Россией воздухом, получая всё и сейчас, а возвращая обещаниями и надеждами на прекрасное завтра. И новый Ленин в Кремле уверен, что он знает, что делает. Читайте историю, господа.

Ирония заключается ещё и в том, что великолепный Арарат прекрасно виден из Еревана, а для наблюдателей из Турции ― это лишь гора, и не самая красивая. Но турки готовы терпеть иронию. Пусть эстетическое и хозяйственное значение Арарата для Турции ничтожно, но эмоциональное ― грандиозно. Это символ моральной победы турецкой нации и унижения армян. Так это воспринимается внутри региона, так оно и есть на самом деле. Но бойтесь своих побед, победители.

Красная Toyota

Наш таксист Эрик быстро стал нашим гидом и почти сразу же ― другом. Если существует эталон армянина, то во всеармянском рейтинге эталонов Эрик занимает первые три места. Его русский язык лучше нашего с вами, будьте уверены, его английский безупречен, а есть ещё беглый иранский, жена, работающая учителем, три дочери и нежная любовь к Армении.

Эрик разрешил мне рассказать вам свою историю.

После революции 2018, когда жить стало лучше, но хуже, он оказался таким бедным, что стал работать таксистом на чужой машине. И так познакомился с американским туристом, потомком бежавших в США армян.

― Как интересно, ― сказал я.

С тех пор большая семья этого американца каждый год проводит сентябрь в Армении. Эрик месяц возит их по стране и только их. Других заказов не берет. Американцы ― люди в возрасте, им нужен комфорт. Поэтому они купили Эрику машину. Да, вот эту красную Toyota Camry.

― Нравится, Борис-джан?

Мне нравилось. Ну, красиво, что скажешь.

― Замечательные люди, эти американские пенсионеры, ― вежливо сказал я. И отчетливо почувствовал, что финансово не дотягиваю.

Дальше ― больше, американцы решили окрестить очередного внука на исторической родине и предложили Эрику быть крёстным. Так Эрик стал их родственником.

И этот поворот меня тоже порадовал. Чем плохо? Очень почеловечески, и точно ни к чему не обязывает меня, туриста из России. Слушаю, не перебиваю.

Нехорошо, что их родственник, крестный внука, живет в съёмном жилье, и вот, эти добрые люди купили Эрику большую квартиру на девяносто метров. Сначала дали денег на первый взнос, а потом весь кредит банку закрыли. Квартира в Ереване, в хорошем месте, но не в центре. Тут мне по-настоящему стало интересно, и я спросил:

― А Toyota хоть новая?

― Была новая.

Ерунда, сказка? Дело в том, что эта сказка довольно типична для Армении. Век назад бежавшие от турок армяне рассеялись по западному миру и оказались экономически невероятно успешны. Теперь их потомки считают своим долгом помогать земле предков. Недаром слово диаспора на армянском пишется с большой буквы. Помогают, кто чем может. Кто аэропорт построит, кто храм восстановит, а кто ― дорогу к храму. Наши американцы купили Эрику квартиру.

А можно не сравнивать?

Я смотрю на Россию, смотрю на Армению и понимаю, сравнение не в нашу пользу. Сильно, слишком сильно пострадала Россия в прошлом веке. Коллективизация, голод, страшная война: отступление, немецкая оккупация, эпидемии, наше наступление, опять голод, эпидемии. Всё это привело к массовой гибели мирного населения, и вот вам разруха в средней полосе России. Во многих областях количество жителей до сих пор не достигло довоенного. И уже никогда не достигнет.

Представления предков о том, что правильно и неправильно, поистрепались в этом аду, они как будто вообще не передались нам, их потомкам, сегодня эти представления кажутся чересчур жесткими, скорее цитатами из жития святых. В Армении же, при всех её проблемах, нет привычных нам пустых сел, нет забытых, разрушенных территорий, но, главное, нет и намека на российский, всё разъедающий цинизм. То, что армянам предстоит восстановить, это всего лишь экономика, она стоит понятных денег, а вот что предстоит России? Придется догонять и догонять. Но пока мы уверенно движемся в обратном направлении.

Запад-Восток

Ереван ― очень большая столица для такой небольшой страны. В нем живет миллион человек. Отделанный розовым туфом, про который нам прожужжали все уши все гиды всех времён, этот город хорош для богатых и праздных. Для очень богатых на Земле есть места и покруче. А нам с женой было интересно наблюдать жизнь. Смесь восточного и западного завораживает. Вот старое здание с обвисшим фасадом, в нем арт-кафе, каких сотни в Берлине и Амстердаме… Но не поленитесь, зайдите.

По скользким каменным ступеням нас проводили в старинный винный погреб, массивными сводами больше напоминающий бомбоубежище.

― Угадали, ― подтверждает сопровождающая нас девушка, ― в трудные времена погреб служил укрытием.

На стенах развешены крепкие образцы современного западного искусства, за толстой каменной стенкой стоит неуместная здесь, советских времен ванна, полная мелко исписанных бумажек.

― Не хотите ли написать записку самому себе в детство? ― шокирует нас куратор. ― Как напишете, опускайте в волшебную ванну. Даже не сомневайтесь, там, в своём детстве, вы её получите и прочтёте. Знаете, многие сначала стесняются, отказываются, а потом возвращаются. Пишут и плачут. Поверьте, даже нам привыкнуть трудно. Мы написали.

Женщина здесь разговаривает с мужчиной, опустив ресницы и краснея. Обалдеть. Но может дерзко подрезать его на светофоре. На улице девушка всегда находится в сопровождении старшей, тети или мамы. Это не вопрос безопасности, это дань традиции. Девичья репутация здесь ― семейный капитал, его принято демонстративно охранять. Но в ресторане, пожалуйста, группа девчонок может позволить себе кальян.

Парни кучкуются малыми группами, по пять-шесть человек, одеты в одинаково чёрное, притом подчеркнуто вежливы и вызывающе неагрессивны. Они сидят по кафе, что-то важное обсуждают, проходящих девушек не задевают. Нет такого: «Вай, красавица, подходи, садись с нами!». Подобной наглости быть просто не может. Все друг друга уважают, одно лишнее слово и ― женись.

Традиция похищать невест давно исчезла, но есть правило, когда девушка согласна, её родня согласна, тогда, будь добр, похищай. И женись. А вот если ты такой дурак, что силой заставил сесть девушку в свою машину, то тут начинаются большие проблемы. Нет, не у девушки. У родни этого парня. Поэтому похищенную быстро возвращают в родной дом, полицию благодарят и просят больше не вмешиваться, а парню родные предлагают на выбор: сразу женись или женись сразу. Сватов засылают, не дожидаясь его решения.

Про телевидение СССР

Городская легенда гласит, что местная дорожная полиция взяток не берет. Мы сами такого чуда не видели, подтвердить не можем. Зато видели, как танцуют армяне! Зажигательно, ритмично! Точно так же, как лезгины, грузины, абхазцы и все другие кавказцы, один в один. Как это у них получается, просто удивительно, как будто одну и ту же программу смотришь по Центральному телевидению СССР.

Про геноцид

Нельзя писать про Армению, не проговорив отчетливо тему геноцида. Но и вспомнить вдруг, между бытовыми зарисовка и, про уничтожение турками полутора миллионов армян тоже не годится. Что бы я сейчас ни сказал, кому-то этого будет мало, кому-то покажется лишним.

Но я рискну.

Забыть такое нельзя. Русские, евреи, белорусы помнят войска СС и лагеря смерти, японцы при каждом удобном случае указывают американцам на атомные бомбардировки, корейцы китайцам на их вековую жестокость, все вместе справедливо вменяют японцам чудовищные зверства на захваченных территориях, индейцы США с удовольствием бы истребили своих гонителей, поляки всё говорят и говорят украинцам про волынскую резню, украинцы в ответ твердят полякам про кровавые этнические чистки. Продолжать можно бесконечно, но, оказывается, что с этим можно, нет, не смириться, но можно жить и даже улыбаться в лицо бывшему врагу.

И только здесь, в Армении, тема геноцида пронизывает каждый вздох и каждый выдох человека. Эта боль сегодняшняя, свежая, она вписана в ежедневный распорядок армянина, в само его ДНК. Попробуйте тут произнести очевидную мысль, что не все турки убивали, что ответственность всегда конкретна, имеет имя, фамилию и не передается по отцовской линии, что сегодняшние турки другие. У вас язык не повернется.

Огромная беда еще и в том, что Турция демонстративно не признает своего преступления, тратит большие деньги на оправдание в мировой прессе массового убийства.

Такая боль цементирует нацию. Конечно, этим пользуются демагоги от политики, уж очень удобный инструмент. И всё равно придет день, когда все простят всех, я знаю это. Даже украинцы простят русских. И мне не хотелось бы, чтобы симпатичная Армения оказалась тут замыкающей.

Опять коньяк, мужчины и еда

Вы хотели спросить, вкусны ли тут деликатесы? Огромная форель из Севана нежна настолько, что жевать её жалко, хочется отпустить обратно в озеро. Я съел всю. Овощи, которые у нас на Урале одного вкуса, вкуса лежалого картона, оказывается, имеют каждый свой яркий аромат. Помидор, например, пахнет, тут мне трудно подобрать верное определение, он отчетливо пахнет помидором! Потрясающе! Здесь растет всё: виноград, гранат, персик, инжир, бананы, хурма.

― И бананы растут? ― уточнил я.

― Да. Растут, но не вырастают.

Мужчина должен любить и уметь готовить. Эта аксиома родилась в горах Армении. И неважно, насколько ты беден, знаменит, образован или богат, ты имеешь мужскую привилегию резать салат, тушить, солить, поливать маслом и, конечно, нанизывать мясо на шампур. Я сам видел, как два уважаемых немолодых господина беззвучно толкались у мангала за право вовремя перевернуть шашлык. Они готовили нам торжественный обед и не собирались уступать друг другу, пока я не обозначил своё присутствие. Женщины? А что женщины, разве они могут?

Восточные сладости не совсем обман, скорее миф, везде и всюду это тесто с медом и орехами. Часто вместо меда используют сахар, вместо орехов дешевый арахис. Один и тот же набор разной степени вредности и приторности. На Востоке их не подают к столу, предпочитая сушеные фрукты, а в Россию шлют вагонами, балуют нас. Похожая история случилась с коньяком, его здесь производят, отправляют на экспорт, торжественно презентуют гостям, но не пьют.

― Пойми, его же десять лет держали в дубовой бочке, а это никому веселья не добавляет, то ли дело домашняя персиковая водка, она куда чище.

Всё понимаю

Путешествуя по странам, гуляя там и тут, я привык определять моральное здоровье нации по количеству встречных мною беременных. В Ереване их мало. Понимаю, всё понимаю: секс до брака невозможен, после брака ― не интересен. Но какое значение имеют все достижения и рост дохода на душу населения, если нация перестала рожать, и скоро не останется никого, кто помнил бы и любил вас, ваши страдания и вашу культуру?

Вопрос риторический, но только не для маленькой Армении.

А если всех посчитать?

Наш мозг устроен так, что должен непрерывно считать и сравнивать. Разговаривая с жителями любой страны, я видел, что для француза не существует России вне связи с Францией, то же для немца, китайца и всех остальных. Теоретически Россия в мире есть, а так ― нет. Даже на фоне остальных наций, чрезвычайно гордых своей историей и культурой, армяне выделяются. Им особо важно сравнить себя с соседями, легко победить в сравне нии, и пускай истина подождет за дверью.

Но если тщательно, да на калькуляторе посчитать, сколько великих личностей дала миру армянская нация, придется мне забрать обратно свои слова про истину.

Мы припарковали нашу красную Toyota, взяли шашлык, много зелени и посчитали. Несомненно, это Айвазовский, Шарль Азнавур, Гарри Каспаров, Сергей Параджанов, Арам Хачатурян. Жена вспомнила певицу Шер и актера Фрунзика Мкртчана. По дошел официант, добавил трех своих и задумчиво ушел. А скоро с соседних столиков потянулись люди. Получилось около десяти миллионов человек. Не верите? Спросите у моего друга Эрика.

_________________________________________________________________________________________________________________

Калининград-2022

Главная задача современного автора ― экономить время читателя, в этом я особенно хорош, нового «Войны и мира» от меня не дождётесь. И хотя авторскую славу я люблю, но не настолько, чтобы, бросив хороший сериал, начать лихорадочно связывать слова в предложения. Как путешественник, я ещё хуже, ведь чтобы считаться таковым, надо обожать поезда, таможни, дальние страны, пограничников и иногда вставать с дивана. Не моё это.

Но ― случается. Тогда нелюбовь к лишним телодвижениям сталкивается с самой судьбой. Судьба говорит мне, что опять надо лететь. Что засиделись мы дома. Заодно, говорит она, и рассказ новый напишешь. Я целую её в теплую щёчку и отвечаю в том смысле, что, конечно, любимая, пора нам в путь дорогу, я и сам хотел тебе предложить.

― А куда на этот раз? Сейчас не везде пускают.

― А куда ты захочешь. Кстати, вот и наши билеты, я купила их пару дней назад. Схватила то, что попалось под руку. И нам опять, в третий уже раз за семейную жизнь под руку попалась Восточная Пруссия, ныне Калининградская область, историческая ошибка размером со среднеевропейскую страну. Сам Калининград ― город-бастард, внебрачный сын Тегеранской кон- ференции, сменивший свою историю, абсолютно всех жителей и даже само имя, разбитая в кирпичную пыль неприступная крепость, холодная колыбель прусской военщины и западный форпост победившей советской империи. Архитектурный плевок из прошлого в лицо массовому панельному домостроению. Успешный эксперимент по замене немецкого генетического кода на славянский, проведённый в отдельно взятой провинции у моря.

Мне по душе этот город. Я не хочу возвращать его прежним владельцам. Таким европейским и таким культурным немцам. Может быть, дело в стратегическом его положении, а может, во вкусной рыбе. Если история в очередной раз решит поменять тут хозяев, я буду возражать.

Летели мы самолетом и не потому, что лететь можно только самолетом, автомобили пока не летают, а потому, что страны Балтии закрыли для россиян сухопутный и морской транзит. Война. А Калининград ― это «пистолет, приставленный к виску натовской Европы». Уровень военного противостояния России с США здесь считается беспрецедентным. Пришлось нам делать большую дугу, ёжась под недобрыми взглядами вражеских радаров. Так короткие три часа полёта превратились в бесконечные четыре. Ряды кресел были максимально сдвинуты, отчего мои колени массировали чью-то спину. К месту или нет, но вспомнилась балтийская сельдь в бочке. Попытка пересесть на лучшее место была пресечена бдительным экипажем, как побег временно осужденного из СИЗО. К тому же, над нейтральными водами болтало так, что, казалось, духи королей Швеции, все эти Карлы, Оскары, Густавы злорадствуют и трясут наследников Петра Великого. Отобрали у нас Балтийское море ― летайте теперь над ним и мучайтесь.

«Когда же мы будем путешествовать бизнес-классом?» ― в сердцах подумал я и посмотрел на жену. Жена пожала плечами и стала внимательно изучать закрытую шторку иллюминатора. Она любит экономию, к тому же, за время полета ни одна из её коленок не пострадала.

Приземлились. Международный аэропорт Храброво встретил нас приветливо, ещё бы, восемь лет не виделись. За эти годы он возмужал, раздался и обзавёлся некоторым комфортом. Возникла мысль: страна только-только справилась с послевоенной разрухой, и вот опять. Но я эту мысль отогнал, оставлю додумывать её вам.

Спустились по трапу. Однако ― климат. Голубое, безоблачное небо отлично сочеталось с порывистым ветром и холодной моросью. Как будто кто-то поставил огромный вентилятор у фонтана и направил брызги на нас. Я огляделся, конечно, никакого фонтана на лётном поле не было.

Признаюсь, нас предупреждали. Перед самым вылетом мы проконсультировались с сайтом погоды, что надевать, брать ли купальник. Сайт нам посоветовал сдать билеты и лететь в Египет.

Мы сели в арендованную машину, и мир сделался теплее. Пора было обедать. Известно, что в Балтийском море водится угорь ― это рыба и это очень вкусно. Местные шефы сплошь учились в Европе и знают, с какой стороны селёдку чистить. Нельзя сказать, что мы прилетели сюда специально поесть. Но намерены были сделать это столько раз, сколько потребуется. В приоритете ― рестораны, гостиницы и прочие места для фуражирования, они отмечены в телефоне жены. Музеи, концертные залы ― по возможности. Не разделяю ваше вежливое недоумение, если бы это был только лишь семейно-гастрономический тур, я бы как-нибудь от него отвертелся, но тут мой любимый Кёнигсберг, тут пахнет самой историей! Обед обедом, но всё по порядку. Или нет, давайте вразброс.

В 1943 году на Тегеранской конференции Сталин потребовал отдать Кёнигсберг в пользу СССР, как единственный незамерзающий порт на Балтике. Слабый аргумент, но тогда он считался вполне убедительным.

Наши войска громили немцев уже в Белоруссии, подходили к границам восточной Пруссии, брать город предстояло именно нам, и блестящий Кёнигсберг, по-любому, попадал в зону советского влияния. Ценный приз. Но англичане стерли позолоту с этого переходящего кубка Европы, уничтожив исторический центр города вместе со многими его жителями всего двумя грандиозными воздушными налетами. Восемь сотен самолетов отбомбились над гражданскими объектами с промежутком в три дня, вызвав огненный смерч, который сжег половину жилых зданий. Тогда впервые в истории был применен напалм. Военные цели, верфи, казематы остались в полном порядке, они не считались достойными внимания английских ВВС. А что, пусть русская пехота штурмует бетонные форты и бесчисленные укрепления с толщиной стен в три метра.

Смысл этого акта вандализма в самом характере той войны, в жгучем желании Англии сломить дух немцев и заодно продемонстрировать свою мощь Сталину. Мощь, которая полностью опиралась на масштабные американские поставки оружия по лендлизу. Виноваты ли в том нескончаемые ресурсы США или англичане, наплевавшие на собственные представления о благо- родстве? Или одни только немцы? А может, стоит начать предъявлять друг другу моральные счета, начиная с осады Трои, там греки повели себя некрасиво.

На любой войне первым заканчивается благородство, потом туалетная бумага и лишь потом ― патроны. Романтизировать войну могут только тыловые писатели вроде Гомера. В любом случае в Потсдаме победители решили поделить эту, исконно немецкую, территорию между Польшей и СССР.

Вы ждали веселой истории? История веселой не бывает. Зато и скучной она не бывает никогда. В Потсдаме Сталин настоял на сохранении Германии единой, в то время как союзники предлагали разделить её на отдельные земли и протектораты. Чтобы войны отсюда больше не начинались.

Теперь расскажу о главном. Путешествие с любимой женой имеет длинный ряд неоспоримых преимуществ и лишь один недостаток. С одной стороны, всё, что ты знаешь, к чему привык, без чего не можешь, уже с тобой. С другой стороны ― ты с женой. Этот парадокс представляется мне блестящим, как любой другой мой парадокс.

Арендованная машина оказалась резвой, в одно нажатие педали газа она выбралась на скоростное шоссе и помчалась из аэропорта в сам город. Я сидел за рулем и наслаждался видами. Вокруг, куда ни кинь взгляд, шло строительство ― экскаваторы, тракторы, горы гравия, всё, как я люблю. Страна строила дороги.

Меня хлебом не корми, дай посмотреть, как строят дороги. За этим я вижу не тупую прокладку коммуникаций, я чувствую, как сама жизнь пробивает себе путь. Если вам для счастья нужны лютики-цветочки, красота закатов-восходов и прочая икебана, значит вы правильно выбрали меня в мужья. Тут я вам, девушка, не конкурент, не помеха, отвлекать не буду. Наслаждайтесь скорей своей природой. Но и мне не мешайте.

― Родная, давай остановимся, посмотрим, как укладывают горячий асфальт.

― Давай, конечно. А можно мы посмотрим на обратном пути, через неделю?

В восемнадцатом веке сам Иммануил Кант трудился здесь над идеей категорического императива, мол, человек не средство, а цель, поэтому считался большим оригиналом и даже философом, но умер. Его идеи, воплотись они в жизнь, полностью исключили бы любую войну, но Кант такой был один, а императоров, фюреров, кайзеров и демократически избранных президентов всегда много.

После славной для русских войск Семилетней войны город на короткие четыре года перешел к России. Петр Третий ― милый пьяница и давний поклонник прусских порядков, едва взойдя на престол, обманул своих союзников и вернул стратегически важный Кёнигсберг только что побеждённой Пруссии, что в итоге привело к бунту элит и дворцовому перевороту в Петербурге. За сим последовало воцарение Екатерины Второй и «золотой век империи».

Любые исторические аналогии с нынешней Россией не работают, не трудитесь их здесь искать. Тем не менее попранная гордость русских военных, раздражение за нелепое фиаско, за слитую политическую игру, за потерянный тёплый порт позволили устранить императора. Для этого его даже не пришлось сразу убивать.

Невероятный барон Мюнхгаузен, гений баллистики, тоже родился здесь, в Восточной Пруссии, служил ротмистром в русской армии и героически воевал с турками. Как позже писал сам барон, его перебрасывали к неприятелю через линию фронта на пушечном ядре, где он с воздуха собирал разведданные. Возвращался барон уже на встречном турецком снаряде.

Я думаю, барон не врал. Как бы иначе Россия выиграла ту военную кампанию у Блистательной Порты: будущего члена НАТО ― Оттоманской империи?

Кёнигсбергу есть чем гордиться. Свежий угорь прекрасен, Иммануил Кант и барон Мюнхгаузен ― тем более, но всё это меркнет перед удивительным фактом: до войны тут работало метро! Жаль, оно осталось где-то под землей. Вместе с Янтарной комнатой, которую немецкие «военные искусствоведы» вывезли из Царского Села именно в Кёнигсберг. То, что Фридрих I подарил нашему Петру Великому уникальную Янтарную комнату, нацисты посчитали грандиозной ошибкой, на современном политическом жаргоне ― исторической катастрофой.

В те времена тоже было принято исправлять одни исторические катастрофы с помощью других, используя демагогию и артиллерию. С приближением линии фронта украденную Янтарную комнату опять разобрали и спрятали в тупиковые штольни метрополитена. Вот здесь. Или здесь. Можно скачать в интерне- те точную карту, а можно спросить у таксиста и с ним же съездить на экскурсию. У каждого таксиста свой маршрут и своя точная карта. Разбомбленное и засыпанное метро, где лежит общее сокровище Фридриха Первого и Петра Великого, Германии и России ― разве можно придумать лучший символ для этого города?

Если бы одно только метро! Город с миллионным населением обладал великолепной архитектурой, продвинутой инфраструктурой и богатейшей историей!

Но ― война. Ковровые бомбардировки и штурм сделали своё дело, того Кёнигсберга к маю 1945 уже не существовало, а оставшееся в живых население переселили в Германию. Как ни крути, сейчас это выглядит божьей милостью.

И вот, наконец, мы проезжаем дорожный знак «Калининград». Я успел удивиться своему волнению. Много раз я бывал здесь, бродил по холодным пустым пляжам, осматривал немецкие огневые точки, прекрасно сохранившийся ангар гидросамолетов Люфтваффе, брошенный советский военный аэродром, где березы теперь растут прямо из взлётно-посадочной полосы, и каждый раз это было сильное ощущение. Это была дрожь от прикосновения к истории, а значит, к вечности. Но тогда я не волновался так. Странно, запомним это.

Хотите, я коротко, в двух словах, обрисую первое впечатление от Калининграда в современной его версии? Мне показалось, что главный архитектор города не берет взяток. Да, звучит дико, но таково мое личное мнение. Позже, присматриваясь к улицам, к домам, я утвердился в нём. Не берет. Иначе чем объяснить, что новые здания в центре города выполнены с такой любовью, с очевидной ориентацией на, казалось бы, утраченный исторический канон? Откуда так много новых частных коттеджей, фасады которых как будто списаны с картин немецких художников-романтиков 19-го века?

После войны восстанавливали, что устояло, и из того, что было: битого кирпича, крупных обломков, строительного мусора. Сдержанная аристократичность восточно-прусской архитектуры против безудержной серости советского домостроения ― тогда скрыть этот диссонанс и не пытались, расчистить бы улицы от рухнувших домов, да расселить вновь прибывших.

Как ни странно, уродует город не это. Сегодня страшнее всего смотрятся панельные дома, построенные в 70-х годах прошлого века. Они как удар по рецепторам вкуса. Понятно, что полностью очистить город от панельного убожества невозможно, тут нужны новые бомбардировки. И за последнее время многое сделано для того, чтобы опять «с блеском», как в своё время Петр Третий, потерять Восточную Пруссию. Конечно, я преувеличиваю, но вы же помните, Калининград ― наш единственный незамерзающий порт на Балтике.

Старые прусские кладбища, зарытый прах заживо сгоревших немцев, братские могилы красноармейцев ― всё это глубоко ушло в землю, вцепилось в неё. Каждый погребенный взывает к своей единственной правде и каждый требует уважения. Если выразиться нарочито политкорректно и чрезвычайно осторожно, то самим жителям Калининграда не так уж важно, кто сегодня считается его владельцем, далекая Москва или близкий Берлин. История прорастает сквозь их сознание, как те берёзки сквозь бетон. Немецкое наследие переосмысляется как своё. А недавно построенное своё воспринимается как историческое наследие предков-славян. Большинство старых кирх и костёлов переоборудованы в православные церкви, входишь в них и понимаешь: действительно, «нет ни эллина, ни иудея». Там, где стояли бараки для арестованных евреев, сейчас строится одна из крупнейших в России синагог. Скоро, скоро мы все помиримся.

Если признать, что Россия сегодня в блокаде, то Калининград в двойной блокаде, поскольку его снабжение представляет собой сложнейшую логистическую задачу. На зарубежных сайтах обсуждается, когда здесь закончится продовольствие. Но полки магазинов заполнены, в хороших ресторанах не протолкнуться, лучше записываться заранее.

Вы когда-нибудь жили в падающем лифте? Ели в нём, спали, работали, гуляли по его паркам, пили кофе и играли в шахматы с друзьями? В лифте, где законы здравого смысла отменены президентским указом, где смешон Кант со своим императивом, где военно-политические решения принимаются под влиянием личной обиды? Именно так я представляю себе современную Россию. Я постоянно помню, лифт скоро рухнет. А здесь, в самом западном городе страны, это ощущение много острее.

История пяти поколений россиян за последние сто лет ― череда событий безумных, героических и немыслимых, которых по здравому размышлению не должно было случиться. То, что они всё же случились, странно, но куда более странно наблюдать за немыслимыми событиями дня сегодняшнего. Наблюдать прямо из эпицентра.

Радуясь красивой, обустроенной жизни, проезжая сквозь ухоженные курортные городки Калининградской области, я тем не менее волнуюсь. И волнуюсь, что проигранной войной в этот раз нам не отделаться. Умные люди говорят: «Не нагнетай, время покажет, не все ходы ещё сделаны». Вот после таких слов я волнуюсь особенно. Для меня вопрос не в том, упадет ли лифт, меня волнует, смогут ли выжившие сохранить достоинство, собрать обломки, строительный мусор и опять, как оно уже многажды случалось, построить из них новую страну.

Зарекаться не буду, но это была моя последняя поездка в российскую Пруссию. Поэтому не звоните больше и не предлагайте эксклюзивные экскурсии с программой поиска утерянной Янтарной комнаты. Я уже дома, а комната восстановлена и находится в Царском Селе. Понадобилось двадцать четыре года трудов, шесть тон янтаря и деньги. Много денег. Экскурсия сейчас стоит пятьсот рублей. Да, то, что вы увидите, это не оригинал, но много лучше оригинала. Свежий угорь оказался копчёным и оттого ещё более вкусным. Мы провезли его в ручной клади и быстро пожалели, что мало взяли.

__________________________________________________________________________________________________________________

Лиссабон после Одиссея

Я и сам не люблю, если кто-то чужой копается в жизни моей страны, брезгливо переворачивая дорогие сердцу страницы. Мне обидно, когда посторонний, словно следователь при обыске, равнодушно листает наш с вами семейный альбом. Но португальцы сами виноваты: зачем они дали мне визу?

Лиссбоа ― так первые обитатели Пиренейского полуострова назвали этот город, где нам с женой предстояло провести пять дней. Судя по карте, город расположился западнее своих родственников, других европейских столиц и выгодно отличался от них приятным удвоенным «с» ― Ли-с-с-боа!

По легенде поселение основал Одиссей, здесь он провёл несколько горячих ночей с местным фан-клубом своих поклонниц, поэтому горожане сегодня гордо называют себя его потомками. И по праву. Потом произошло много других важных событий, которые предлагаю пропустить. Регулярно менялись короли, по воскресеньям Святая Инквизиция развлекала жителей кострами, но, в целом, было скучно. История города сразу пошла живей, как только была нарушена тысячелетняя монополия арабов и Венеции на торговлю индийскими специями. Чёрный перец, корица, имбирь, куркума и кардамон перепродавались на лиссабонских рынках с наценкой 1000 процентов. Когда крутые португальские пацаны, такие как Васко да Гама, отжали у арабов готовый бизнес, вся Португалия на этом отлично зара- ботала. Разбогатев, знать принялась строить дома повышенной этажности, за что вскоре и поплатилась. Но об этом позже.

К середине восемнадцатого века Португалия владела настолько обширными колониями, что порой сама не ведала, где они заканчиваются. В Лиссабоне точно знали, что далекая Бразилия ― их земля, сюда же пририсовывали западный берег Индии, например, любимое россиянами Гоа. Португальцы владели добрым шматом западной Африки и кучей всякой островной мелочи. Остальной мир ещё не был открыт, но тоже принадлежал им. Короче говоря, вот вам первая в истории колониальная империя.

Страна лопалась от золота. Работать никто не хотел, мальчики мечтали быстрее вырасти, наняться матросом на корабль, год-другой пограбить и вернуться домой при славе и богатстве. Каравеллы отплывали, полные надежд, и возвращались тяжело гружённые драгоценностями, по самую ватерлинию. Завоеватели из португальцев получились настолько успешные, что лучше бы и не надо. Успех обеспечивался христианской проповедью, жестокостью, грабежом, насилием и призывом к молитве. Всё вместе создавало взрывную волну, которая сметала целые цивилизации на своём пути.

Местные сообщества, зачастую намного превосходящие европейцев по уровню богатств и общему развитию, не обладали и малой толикой их агрессивной жадности. А главное ― не было у них стремления убивать чужаков. В Индии португальцев до сих пор терпеть не могут, хотя владели ей, в основном, англичане.

Итак, Лиссабон рос, строился, и, казалось, так будет всегда. Но тут вмешалось само провидение, анкету городу испортило знаменитое лиссабонское землетрясение 1755 года, зарегистрированное даже в Санкт-Петербурге позвякиванием чашечек в кофейном кабинете императрицы Елизаветы Петровны.

― Уж не в Лиссабоне ли беда? ― встревожено спросила Императрица и продолжила свой завтрак.

И действительно, в ту минуту Лиссабон рухнул, а выбравшихся из-под обломков горожан накрыло цунами. Что тогда не обвалилось, то утонуло. На этом бы выдохнуть, высохнуть и поставить точку, но нет. К вечеру вспыхнул страшный пожар, а как, из-за чего, нам некого спросить, от горожан остался только почтовый индекс. Мне нравится думать, что Создатель трижды за день совершил эти диверсии случайно. Тщательно уничтожив город, он обратился к нескольким выжившим с небрежными оправданиями:

― Да, некрасиво вышло, верные мои католики, примите мои извинения и прочая…, но следующие страницы мировой истории будут писаться уже без вас. Найдётся, кому грабить и убивать индейцев Америки, не переживайте сильно.

Так оно и получилось, смотри историю США.

Последующие годы португальцам было не до мировой экспансии, всё золото ушло на восстановление страны. Из политического и экономического центра мира Португалия опять сползла на краешек Европы, где ютится и по сей день. Но об этом позже.

Современный Лиссабон архитектурно похож на все южные города сразу, а своим стремлением выглядеть столично, он по хорошему наивен и провинциален. Нас с женой это даже подкупило ― не Париж и отлично. Меж европейских столиц этот город как сельская восьмиклассница среди замужних дам. Ну да ― прыщи, ну да ― детская косметика и подростковая угловатость. А кому-то нравится. Есть любители.

Город стоит на семи крутых холмах, что превращает пешеходные экскурсии в спортивные мероприятия. Через пару часов ноги чувствуют, что хорошо поработали и просят отдыха, а желудок требует еды. Тротуары тут настолько узки, что вдвоём, держась за руки, вы по ним не пройдёте. А значит, лиссабонцам нет смысла создавать семейные пары. Молодые женятся лет в сорок, живя в любви и согласии до развода. Рождаемость низкая, как и везде в Южной Европе, беременных женщин я за пять дней не видел ни разу. Общая для всех беда, а тут ещё, как специально, узкие тротуары.

Из культурных особенностей меня поразил старенький трамвай номер 28. Он, как сообщалось во всех буклетах, ― «лучшее средство для знакомства с центром города!». Так и оказалось. Мы бегали за этим трамваем по всем возможным культурно-историческим закоулкам, стояли в засадах, разве что не ложились на рельсы, но загнать и оседлать его не смогли. Он бодро проносился мимо положенных ему трамвайных остановок, приветствуя нас радостным, озорным звоном. Нет слов ― это отличный способ узнать чужой город.

Прошлое у Лиссабона блестящее, будущее ― восхитительное, а вот с настоящим не задалось. В городе полно музеев, футбольных клубов, но нет ни одного приличного металлургического завода с трубами и цветными дымами. Для автомобилей действует строгий стандарт "Евро 4". Если бы меня попросили простыми словами объяснить, что это такое, я бы сказал так: утренний перегар от вчерашней вашей пьянки много вреднее для природы этой страны, чем выброс из автомобильного глушителя. Даже дизельные автобусы лет двадцать как не дымят, дымить сейчас им стыдно. Автобусы мужественно глотают собственный выхлоп и бодро ползут в гору. В самую жару ветер с моря работает как дорогой кондиционер с нотками морской соли. От всего этого в Лиссабоне резко улучшилась экология и вырос поток туристов.

Туристов здесь столько, что они вытеснили горожан с улиц, из ресторанов, из постелей. Местные жители робко прячут тела за стойками баров, скрываются за баранкой такси и уныло водят китайские экскурсии меж встречных людских рек. Китайцы крепко держатся за руки, они очень боятся затеряться среди неотличимых для них европейцев. Так и хочется крикнуть им:

«Цепи кованые, раскуйтесь!»

Ладно китайцы, но теперь и сами португальцы не улыбаются, поскольку туризм накрыл город почище любого цунами. Приезжих здесь в два раза больше, чем горожан ― целый миллион. Дошло до того, что коренные лиссабонцы организовали движение протеста под девизом: «Здесь живут люди!» Эти бесстрашные горожане ведут свою маленькую освободительную войну без всякого шанса на успех. Склоним же наши головы перед мужеством отчаянных смельчаков. Но чуть позже.

А сейчас ― минутка политкорректности. С каждым годом растёт процент жителей этого города, не страшащихся воздействия прямых лучей солнца. Те, кто не страшатся ― очень милы, доброжелательны и кудрявы. Они разговаривают на том же португальском языке, что и все остальные горожане. Разве что чуть активнее при этом жестикулируют и лучше остальных приспособлены, как я уже говорил, к жаре. Они считают себя потомками мавров, изгнанных крестоносцами с Пиренеев ещё восемь веков назад и теперь просто вернувшихся домой. Живут они, почему-то, на окраинах и в таких строениях, на фоне которых наши хрущёвки выглядят вполне достойно. От остальных горожан их отличает наличие пятерых детей и цвет кожи. Согласны ли вы, что в этом абзаце я не нарушил ни один закон Евросоюза?

Первую ночь мы жили в историческом центре, где я просыпался, кашляя и чихая, от густого цветочного запаха, более похожего на райский смог. Запах проникал из соседнего сада сквозь толстые стены отеля. Бешеная трель невидимой мне птахи, напоминающая одновременно рёв болида и скрип его тормозов, превратила мой сон в бесконечную «Формулу-1». До спасительного рассвета оставалось четыре часа.

«Сил моих нет терпеть такое наслаждение», ― подумал я. Уж лучше наши родные наглые комары. Они честнее и не прикрываются ангельским обличием, творя своё кровавое дело. В этот момент проснулась жена и закрыла окно. В мир сразу вернулись покой, тишина. И сон.

Хорошо, что португальцы любят вкусно поесть, плохо, что я не знаю, как им в этом помочь. Нужны повара, а у них до сих пор сплошь да рядом судовые коки. Нация мореплавателей, привыкшая обходиться солониной из бочек, смело замыкает мой личный гастрономический рейтинг. Прошло уже достаточно времени после посещения самого популярного в Лиссабоне фуд-корта, а вкус жареного чеснока на горелой треске до сих пор во мне. А что если это навсегда? Не стоит также верить интернет- блогерам и путеводителям. И там, и там правды ровно столько, чтобы нельзя было подать в суд за прямую дезинформацию. Так, например, все в один голос утверждали, что Лиссабон славен десертами. Это не просто не так, это не так ― не так.

Но зато, какой у них вкусный кофе! Невероятный, фантастический, лучший в Европе. В любом месте, независимо от статуса заведения, вам гарантировано высокое наслаждение. Кофе здесь это религия, объект культа и национальное достояние. Заказать его нелегко, поскольку такие термины, как эспрессо, латте, американо ― не в ходу. Но, что принесут, то и будет вкусно.

― Я не говорю по-английски! ― гордо произнесла по-английски официантка на центральной улице Лиссабона. Перед этим она принесла нам не то, что мы просили, перепутала заказ, но молодец, не стушевалась. Да и что ей, туристов с каждым годом всё больше, а официантов новых уже не делают.

Когда-то Португалия была младшим партнёром Англии в борьбе за испанское наследство и с тех пор она старательно забывает английский язык, поскольку чувствует себя униженной могущественной союзницей. Тем более, что с наследством ничего не вышло. Понятно, что экономика, культура и язык Португалии тяготеют к Испании, с которой у неё, как оказалось, много общего, например, история, география и даже граница. Злопамятная Испания своей мощной тушей зажала худую Португалию в угол площадки, да так, что и не дёрнешься, чуть что, сбросит в море. Читайте по слогам: Para aquellos que no saben espaol, el portugus les parecer demasiado difcil. Здесь написано: для тех, кто не знает испанского языка, португальский кажется слишком трудным. Но кто здесь его не знает!

Мы с женой, как ни старались, а вдвоём не отличали их «здравствуйте» от их «здравствуйте, конечно, но мы уже закрыты». Казалось, мог выручить всё тот же английский язык, он вроде бы создавал канал общения с официантами. В России это называется диалогом. Но английский здесь, увы, ― белый шум, это позже мы сообразили, что надо было ругаться по-русски. Пользы от официантов было бы столько же ― ноль, а нам, какое-никакое, облегчение.

Меня неизбежно спросят после этой поездки, красивы ли местные красавицы? Всё сильно зависит от того, с кем вы путешествуете. Я был с женой. И мой ответ ― решительное «Нет!» Красавица была одна, всегда рядом и на третий день она увлекла меня в странный музей истории моды. Там её интересовало всё, кое-что восхищало, и тогда она будила меня. Пыльные девы в драгоценных одеждах семнадцатого века подмигивали мне искусственными глазами, но не могли распалить воображение уральского парня. Да, красиво, но не Версаль.

По-настоящему поразила меня экскурсия для незрячих. Доброжелательный экскурсовод просил слепых людей ощупывать уникальные экспонаты, подробно объясняя назначение и историю каждой детали одежды. Если кому-то нужно объяснять разницу в жизненных укладах наших стран, вот вам разница.

В другом музее, посвященном всемирной истории денег, всем туристам позволяют брать в руки слиток настоящего золота. Не все это могут ― слиток тяжелый. Моим рукам оказалось приятно держать концентрированное богатство, возникло ощущение прямо-таки физиологического удовольствия. Так что в следующий по плану музей эротической скульптуры мы, по воле жены, не пошли. Да и что я там не трогал, правда, дорогая?

Последние два дня судьба нас не баловала, надо было посетить три замка и две резиденции португальских монархов. По странной прихоти, свои замки короли строили на самых вершинах гор, где нет приличных дорог и куда завоеватели обычно подниматься ленились. Мы же очень не ленились. И упорно, шаг за шагом, взбирались на пики нашей мечты, дыша разряженным воздухом, гордясь своим мужеством. Наверху нас всегда встречала огромная очередь организованных японских туристов. Что касается самих королевских замков, тут я бы поспорил. Не Рублевка. Правда, с гор всегда отличные виды, особенно духоподъёмно выглядит вереница потных, усталых туристов, отчаянно ползущих нам с женой на замену.

Обратно мы улетали с грустью, неизвестно ведь, когда ещё за хочется сюда вернуться. Есть страны на вырост, и есть страны, с которыми всё понятно. Не обижайся, дорогая Португалия.

Впереди нас ждало новое приключение ― шестичасовая пересадка в гигантском аэропорту Стамбула. Турки там невзначай воплотили все штампы советской фантастики. Но об этом позже.

_____________________________________________________________________________________________________________________

Абхазия...

горячая, как пуля в моём сердце

О нас. Вместо вступления

В 2008 году мы с семьей приехали отдохнуть в послевоенную Абхазию, зачем, почему ― не спрашивайте. Я был молод и глуп, а жена беременна. В первом триместре некоторым женщинам хочется селедки с шоколадом, а моей подавай независимых республик под национально-освободительным соусом. Над пляжем каждые пятнадцать минут пролетали боевые вертолеты с красными звездами, а мы приветственно махали им руками. Наши! Прошло двенадцать лет, мы снова здесь, а значит, я не поумнел, впрочем, поговорим о другом. По закону жанра нам стоит начать с географической справки.

Про карты

У подножья Кавказских гор, прижатая Россией и Грузией к Чёрному морю, лежит маленькая непризнанная страна. Не ищите её на спутниковых Гугл-картах, даже сайт погоды сообщит вам, что вы отдыхаете на территории Грузии. Как же это?

Я понимаю тебя, о великий и могучий Гугл, ты выше мелкого сепаратизма, ты выше самих Кавказских гор. Из космоса тебе видно, что если народ живет на грузинской территории, носит грузинские кинжалы, пьет грузинскую чачу, жарит грузинские шашлыки, поёт грузинские, такие знакомые всем, протяжные песни, то, скорее всего, тут... Абхазия? Ты посмеиваешься в свои антенны и приклеиваешь на эту территорию наклейку ― Грузия. Скажем так, имеешь основания.

Про индивидуальное домостроение

Мы без конца ругаем товарища Сталина, а дачу себе он велел построить здесь, в Абхазии. Построили пять штук сразу. К каждой провели прямой провод секретной связи, чтобы Сталин мог секретно звонить. Кому звонить, хотел спросить я, если сам Сталин уже здесь? Всем известно, что в великой мудрости своей он гениально решал любые вопросы, зачем ему звонить и с кем-то советоваться? Но экскурсовод не была расположена к такой дискуссии, хотя с её стороны имелись свои аргументы.

Захотел, например, Сталин внезапно узнать курс доллара на следующую пятилетку, или переселить плохие народы, или понизить цены на крупу, или повысить рождаемость, тут прямой телефон и пригодится. Один звонок, и дело сделано.

На ближайшую сталинскую дачу мы пошли пешком, хотелось ногами прочувствовать далекую эпоху. То послевоенное время, как пишут в книжках, было особо трудным для страны, в лесу могло водиться всякое.

И хорошо, что местное население в одну ночь вывезли, хорошо, что быстро построили три внешних периметра безопасности и одно кольцо личной охраны. На круг выходило восемьсот человек. Здорово, что деревья по периметру вырубили, пни выкорчевали, дёрн срезали, кое-где на скалах организовали легкие снайперские укрытия из железобетона и везде-везде понавтыкали пулеметные гнезда. Получилось очень красиво.

Стекла в окнах ― из хрусталя, хрусталь хорош для звукоизоляции. Морскую воду для сталинской ванны качали в горы насосами, потом подогревали, но не слишком ― сердце вождя надо беречь. Отделку выполнили московские архитектурные мастерские, они обошлись четырьмя сортами особо ценных древесных пород, из которых профану типа меня известен лишь самшит. Картины для стен вывезли из Эрмитажа, из Германии пришла гнутая эльзасская мебель, веймарские сервизы и бытовая техника, заказали бильярдный стол красного дерева, его расположили в бильярдной комнате, что естественно. Здесь же четыре хозяйские спальни, где до сих пор висят специальные зеркала, такие, что стройнят фигуру вождя. Я примерил зеркало на себя, действительно, словно пять кило сбросил.

А ещё, радовалась почему-то экскурсовод, Сталин не мог всю ночь спать на одной кровати, менял комнаты по три-четыре раза. Боялся покушений. Я так себе это представляю: враги входят в первую спальню, глядь, вождя-то и нет. Вздохнут и вернутся ни с чем восвояси. На вторую ночь они проверят вторую спальню, но умный стратег Сталин к тому моменту переляжет в спальню номер три. Или номер один. А под утро правильно будет вернуться в первую смятую постель комнаты номер четыре. Если у вас с математикой хорошо, сами можете посчитать количество возможных вариантов, а меня увольте. Боюсь, а вдруг тоже паранойя разыграется?

Поскольку время было не сытое, рядом с дачей возвели дом для кухни, чем благополучно решили проблему питания, отныне голод Сталину не грозил ― экскурсовод восторженно перечисляла и перечисляла приметы огромной скромности большевика номер два.

Я вспомнил, как первый большевик Ульянов-Ленин, с того дня как вернулся из Швейцарии домой, баловался одним лишь кипяточком, он сам пил классово выверенный напиток и нам его завещал. Слышали, наверное, известный мем: «Как завещал великий Ленин!» Сталин, как известно, завещания Ленина не читал и другим не рекомендовал.

Мы проходим дальше по коридору. Здесь хозяин играл с гостями…

Бильярдная комната? Я не ослышался? Зачем? Сталин же был сухорукий! На третьей минуте экскурсии во мне проснулся бильярдист со стажем. Левая рука Сталина, об этом полно свидетельств, стала короче другой после травмы в шестилетнем возрасте. Было время, я увлекался шарами, мог играть в любом состоянии, мог под коньяк с обеда и до поздней ночи, мог после расставания с любимой, мог в бреду с температурой, в горе и радости, но играть одной рукой? Ай, да вождь!

― И тем не менее он обычно выигрывал у своих гостей и коллег по Политбюро, ― со значением ответила мне экскурсовод.

Цена экскурсии была всего сто рублей, поэтому я не стал одиозно шутить про Сибирь для победивших Хозяина гостей. Подумаешь, ещё один штрих добавился в невероятную истории моей страны. За такие скромные деньги туристы с Урала должны молча слушать и восхищаться. И гордиться тем, что за два послевоенных года в маленькой Абхазии построили пять великолепных дач. А по всей стране двадцать. Да как это было возможно?

Представьте, в это время у нас на Урале многие жили в землянках, не хватало гвоздей, последний голод случился в 53 году, а тут ещё холодная война и агрессивный блок НАТО. Усталые от войны люди выжимали из себя все соки, восстанавливая разрушенное, как пришла новая беда, срочно надо делать ядерную бомбу, важно успеть до того, как США решатся на следующую атомную бомбардировку. Было понятно, что на этот раз Штаты отбомбятся не по далеким японским городам, а по Москве и Ленинграду. Своя бомба была нужна как воздух. Этой идеей жили все ― лучшие учёные и строители, эта сверхзадача сжирала ресурсы разорённой, нищей страны, а драгоценные материалы всё равно целыми вагонами шли и шли в горы. Я всегда с сомнением относился к просьбам жены построить нам дачу, а после Абхазии эти разговоры со мной вообще бесполезны.

Про этнографию

Жанр путевой заметки хоть и допускает короткие отступления про Сталина-Ленина, но неукоснительно требует от меня описать крупными мазками национальные черты тех, кто живет в маленькой Абхазии.

Тут мы вступаем на минное поле. Абсолютно все, когда-либо существовавшие вокруг Средиземноморья империи, и даже пираты считали эту территорию исконно своей. У всех документы были в полном порядке. Накатываясь и откатываясь, они не только честно грабили горцев, но и старательно оставляли здесь свою ДНК. Поэтому не спрашивайте, каков чистокровный абхазец ― он тот, кто проливает кровь за эту землю.

Огромное количество раз Абхазское царство с боями выходило из царства Грузинского, но ни разу в него не входило. Не ищи те тут дешевых парадоксов, так было, на то есть местные хроники.

Про войну

Последняя война 1992-93 годов за свободу завершилась очередным успехом, абхазцы опять победили, они вырвали свою страну из хищных лап империалистической Грузии. С обеих сторон погибло 16 тысяч человек, двести пятьдесят тысяч грузин покинули свои земли. Абхазия обезлюдела, зато наступила независимость. Без половины населения, без света, без экономики, без туристов и без своей валюты. Полная блокада, но с мандаринами, которые гнили тоннами. И даже тогда абхазцы в богатые грузинские дома въезжать не стали, это позор для горца. Сжигать ― пожалуйста, сжигать можно, сколько угодно.

Спас Абхазию в 2008 году от полной деградации, конечно, злой Путин. Он открыл границу, выдал паспорта, возобновил торговлю, начал платить пенсии, восстановил железную дорогу, приказал всё разминировать, за что сильно огрёб от мирового сообщества, а от нас ему за это большое спасибо. Что думают по сему поводу абхазцы, не знаю, я ни разу слов благодарности от них не слышал.

Зато слышал другое:

― Пуля 5.62 вошла в бедро, поднялась и застряла в тонком кишечнике, ― показывает на себе правой свободной рукой наш водитель, пока другая уверено направляет старый «Мерседес» по серпантину, ведущему к озеру Рица. ― Два часа полз к дому, кровь из раны булькает уже холодная, вижу, отец встречает, и пьяный. Очень отец переживал, очень-очень, ― добавил водитель, глядя на нас, чтобы мы не подумали про папу чего дурного. ― Учил меня всегда: «Не ходи, сынок, на пулемёты, надо в обход». А я… Девятнадцать лет, много боевых операций. Говорить об этом пока не должен. Ну, вижу ― отец, и в глазах потемнело. Очнулся, врач такой: «Ну, парень, ты долго жить не будешь». Врач шутил, оказалось. Шутил! ― тут водитель недоуменно улыбнулся.

― Лечился чем? Мумие с чачей. Главное ― немного пить, а то две жены нужно, одной жены не хватит, честно говорю. А больше говорить не буду при вашем мальчике. Я боксом занимался, в Советском Союзе секции были, у нас в школе даже балет был, а нынешняя молодежь как меня защищать будут? Помогут папины деньги? Вот эту гору перейдут в бронежилете и сдохнут.

Я внимательно посмотрел на высокую гору и подумал о бесконечных завоевателях, которые так и не смогли перевалить через эту гору. Сдохли. Те же, кто чудом смог, вот они-то и стали настоящими абхазцами, готовыми умереть, лишь бы новый чужак не перебрался на их священную землю через эту гору. Сложно всё это.

Про холодное озеро Рица

Как и в прошлый наш приезд, озеро Рица оказалось замкнутым углублением суши, заполненным водой и не имеющим непосредственной связи с океаном. Да, это красиво, но больше здесь ничего нет. Кроме дачи Сталина, конечно. Специально для этой дачи в крутых горах тысячи пленных немцев, которых еще надо было кому-то взять в плен, построили сто километров отличной шоссейной дороги с тоннелями и мостами, а Сталин так ни разу в озере и не поплавал. Может быть, большевистская скромность помешала, а, может, сухая левая рука.

Ещё про войну

Война с Грузией случилась не вовремя, именно тогда, когда её никто не хотел. У всех ― хаос, рушится экономика, не до стрельбы по людям. Именно так хорошие войны и начинаются. Бегите прочь, если, не дай бог, услышите фразу: «Мы ― мирные люди и не хотим новой войны». Началось просто: абхазцы вежливо попросили добавить им независимости, мол, всегда мечтали о ней, в ответ грузины попросили больше никогда при них не ругаться такими словами. Абхазцы удивились, ведь только вчера Грузия под мантру о праве народов на самоопределение лихо выскочила из СССР, как пробка из «Ркацители».

― А мы тоже ― древний народ, ― сказали абхазцы, ― и если бы не ваш рябой грузин, были бы сейчас с вами добрыми соседями. Ходили бы в гости друг к другу как равные.

Но великий Шеварднадзе, свежий президент Грузии, прозванный хитрым лисом за ум и способность выходить из любых исторических тупиков, тремя годами раньше легко отпускавший на волю целые восточноевропейские народы, умевший ладить и с президентами США, и с лидерами оппозиции, проверенный либерал, твердый демократ, он вдруг надел военно-полевую форму. «Я, мол, решительно не готов договариваться с этими полуфеодальными вождями, спустившимися с гор». И был издан приказ, и грузинская гвардия вошла в мирно спящую Абхазию.

Как только дело касается своей территории, с нас спадают покровы цивилизации. В голове ― барабанная дробь, в руках ― знамя борьбы, в глазах ― праведная ярость. Это вам не Литву в Европу отпускать, тут своё кровное, дедами завоёванное. Ни пяди родной грузинской земли подлому и коварному врагу! Враг горестно недоумевал за ближайшей горой, это про кого, про меня? Я ― подлый?

Пришлось идти в сарай, откапывать дедовскую берданку. Выкатили старые градобойные орудия, это такие пушки, что используются для обстрела горных лавин. Кое-что предусмотрительно выменяли у российских полковников, а для чего деньги, если на них нельзя выменять вагон автоматов Калашникова? Так что, говоря про мирно спящую Абхазию, я перегнул палку.

Отбивались от грузинских братьев всем миром. Совсем издалека прискакали казаки Приднестровья, но без лошадей. Из Чечни подтянулись вполне боеспособные батальоны. В их числе отряды Басаева, Гелаева, хорошо известных впоследствии полевых командиров. Они славно повоевали, и, что интересно, за обе стороны, но не это важно, всем запомнилась их эффективность и странная жестокость.

Людям срочно был нужен опыт войны против регулярной армии советского типа. Вдруг пригодится. Как мы теперь знаем, пригодилось. Возможно, что роковое решение Шеварднадзе послужило спусковым механизмом для обеих чеченских войн.

Про мою самонадеянность

Если вы подумали, что я против грузин и за абхазцев, то я плохо выразил свою мысль. Я за всех убитых, раненых и потерявших свои дома. Так за кого же я? Понятно же, что Грузия права, абхазцы ещё правее, а есть еще осетины, сваны, мегрелы, дельфины и их права на воду.

Существует вечное противоречие между принципом целостности всякой страны и правом народов на собственное государство. Самый простой и самый варварский способ разрешить его ― война. И пока жизнь будет стоить дешевле земли, войны неизбежны.

Варварство, кто бы что ни говорил, быстро уходит, ценность человеков повышается. Это чудо, но земля предков на моих глазах перестала быть главным гарантом выживания и центром самоосмысления наций, их место занимает культура, в том числе технологическая. Технологическая культура растёт взрывным образом, нуждается в мировом рынке, формирует планету под себя и размывает само понятие обособленной нации.

И хотя Грузия никогда не откажется от части территории, но ведь и Япония не откажется от Курил, как и Украина от Крыма. Значит ли это, что они начнут войны с Россией? Конечно, нет. Сейчас 2020 год, и идёт война между Арменией и Азербайджаном. Если вы займёте какую-либо позицию, встанете на чью-то сторону, то сами проиграете и им не поможете. Для себя я нашёл выход. Предлагаю быстро пройти к этому выходу всем остальным пассажирам планеты Земля.

Если в начале абзаца я самонадеянно заявил, что раскрою смыслы, то теперь вижу: всё запутал. Не бывает общих для всех выходов. Каждый выходит в одиночку. Это касается не только народов, но и людей.

Про экономику Абхазии

Всё, что в Абхазии могло рухнуть, в 1993 году рухнуло. Пару лет понадобилось, чтобы добить остальное. Из промышленности остались лишь контрабанда российского горючего, гниющие фрукты, да фронтовые воспоминания. Помню, нас поразили местные коровы, они ходили с выпирающими сквозь худые бока рёбрами, отчаянно заглядывая в глаза. Мы решили, что это особая коровья порода, и её вывели специально для крутых гор, но ― нет, оказалось ― мины. Животных на вольный выпас не пускали.

Не меньше чем коров, мне жалко советские санатории. С высоты Анакопийской горы в одних только Гаграх я насчитал восемь бетонных скелетов, а сколько их во всей Абхазии лучше не знать, и большинство, увы, уже не подлежит восстановлению.

Заводы отказались работать без электричества, без финансов и грузин, сегодня там природа. Если кому нравится противное щёлкающее слово «коллапс», то да, наступил он.

Про политику и деньги животворящие

В 2008 году Россия признала Абхазию, и наш мёртвый больной подозрительно быстро начал оживать. А что такого? Кто тут умер? Это же понарошку!

Грузия со скрипом, но начала поставлять электроэнергию. Туризм волшебным денежным потоком наполнил иссохшие, казалось бы навсегда, финансовые русла. Коровы восстановили свой рацион. Рестораны, новые гостиницы, уборка улиц, экскурсии, нормальные дороги и даже действующее ГАИ в том архаичном написании, которое отобрал у нас президент Медведев. Не умаляю достижений Саакашвили, но замечу ― местные инспекторы взяток тоже не берут, как будешь брать деньги у брата или свояченика? А других здесь нет, кругом родня.

Коррупции тоже нет, а есть демократические выборы, победивший клан забирает у проигравших все органы власти от ларька до таможни. В конце концов, наступает явный перекос, и тогда Россия приподнимает бровь. Обычно этого достаточно, чтобы правящий клан вдруг почувствовал демократический зуд и электоральную потребность. Избрание очередного президента проходит по специфическим восточным стандартам, но России хватает мудрости, меняя здесь всё, не менять ничего.

Про православие и Новый Афон

Новоафонский монастырь и храм Симона при нём произвели на меня впечатление удачного сочетания искренности, легко- сти и внутренней силы. Многое из разрушенного монахам удалось восстановить, храм блистает куполами, жаль, что фрески за сто лет осыпались, но всё к лучшему, осыпались чрезвычайно художественно.

В шортах нас не пускали, но дали дерюжку прикрыться, было приятно убедиться, как сильно служители переживают за нашего Создателя, чтобы Он, не дай бог, моих голых коленок не увидел. Как будто забыли, что в 1993 году здесь располагался военный госпиталь: смерть, кровь, гной, отрезанные конечности, каких страстей Он тогда насмотрелся! В двух местах на стене я заметил лик Христа со следами пуль, кто-то, умирая, мстил под конец жизни своему Богу.

История возникновения этого центра православия мне видится так: сто лет назад никто не стеснялся, храмовый комплекс построили и назвали Новым Афоном ради деловой конкуренции со знаменитой греческой горой ― Афоном, на которой примерно два десятка монастырей. А греков, так получилось, не спросили. Сегодня за такое намеренное смешение брендов потерпевшая сторона подала бы в суд.

Опять же, через головы греков монахи обратились на греческий Олимп, к Меркурию, богу маркетинга и торговли. Меркурий научил монахов, что любому бизнесу, даже православному, нужна своя легенда. Изложу её как понял, хотя, возможно, я не передам всего пафоса.

Итак, в одной горной пещере долго и безуспешно проповедовал горцам святой апостол Симон. Горцы внимательно слушали христианскую проповедь и шли делать жертвоприношения языческим пням, а апостола кормили за так, потому что ― хороший человек и на всякий случай. В своё время римские наёмники апостола выследили. Казни у римлян случались самые затейливые. Нашего Симона, например, перепилили пилой, и вот тогда в исцеляющую силу Иисуса язычники поверили бесповоротно.

Что, почему? А такова канва событий. Хотя, по мне, логичнее было бы поверить в силу пилы.

В те пещеры мы поднимались, свечку ставили, тоже на всякий случай, а что такого, человек-то был хороший. И погиб, почём зря, от инвентаря. Так оно или не так, но храм стоит, а православие победным маршем прошло по древним капищам и загнало обратно во тьму идолов поганых. Не ходите ночью в горы.

Про COVID-19

Медицинские маски здесь не носят, про такую заразу и умирающих от неё больных не слышали, а если что, пояснили нам, то же мумиё с чачей решают все врачебные вопросы.

Выводы и предложения

Всё, что вы сейчас узнали, знать совсем не обязательно. Можно про это сразу забыть, а лучше всего послать меня подальше, в хорошие и развитые страны, откуда я привезу только позитивные впечатления. А абхазцы ― мудрый народ, они не обидятся, а если обидятся, то нам ничего не скажут.

________________________________________________________________________________________________________________________

Будапешт

Взгляд исподлобья

Мне нравится пристально, под микроскопом, изучать неизвестные никому страны, поэтому сегодня я расскажу вам про Венгрию. Расскажу честно и непредвзято, как у меня это принято.

Итак, происхождение венгров плохо изучено ввиду полного отсутствия к ним интереса. Доказано только, что современные венгры произошли от своих родителей. Официальный суп у них ― гуляш, официальное вино ― Токай полусладкий, официальные горы ―Карпаты, такси ― с шашечками, винегрет... ну, тут вы понимаете.

Какие у них гимн и флаг, никто в самой стране не знает, поскольку национальная сборная по футболу давно не выигрывала. Деньги у них называются форинты, так как к моменту самоопределения все нормальные названия валют были уже заняты. Нельзя сказать, что венгры жадные, за 100 евро Венгерский национальный банк напечатает вам столько форинтов, сколько попросите.

Средняя продолжительность жизни тут устанавливается на референдуме, но некоторые венгры нарушают и живут дольше других, а те, другие, им завидуют.

Средняя зарплата в стране достойная, то есть всего в три раза меньше, чем каждому хочется.

Венгры очень дружелюбны, пока дело не касается гостеприимства. С этим у них, прямо скажем, не огонь, наверное, потому что туристов всегда много, а Венгрия такая маленькая. Да, 10 миллионов венгров ― ещё не банда. Если мы напряжёмся, то можем без труда вынести Венгрию на своих подошвах по разным Германиям, Польшам и Россиям. И где тогда венграм жить? В единой Европе? Ну нет. Нация, давшая миру Дунай ― это гордая такая нация.

Когда в 1526 году турки оккупировали Венгрию, они первым делом вырезали тех, кто любил молоко, чай, пиво и независимость. С тех пор Венгрия славится своими кофейными традициями. Тогда же, вдоль Дуная, турки приказали построить десяток купален, где турецкий паша наслаждался юными одалисками и отличными видами на страдания венгерского народа.

В начале девятнадцатого века турков выгнали, им на смену пришла Австрия. Хотя австрийцы никого не резали, но жить с ними в одной Австро-Венгерской империи мирным венграм было невыносимо из-за своих частых восстаний.

Народно-освободительное движение в Венгрии с тех пор правостороннее, как везде, пробок нет, машины с правым рулем запрещены.

Единственная столица Венгрии ― город Будапешт, этот факт известен городским долгожителям с тринадцатого века. На столетие раньше Будапешт планировала основать местная буддийская община, но им помешала лишняя буква «д».

Будапешт, по совместительству, самый-самый красивый город Европы, вы только Парижу про это не говорите. Современный нам старинный Будапешт воздвигли злые австрийцы, им очень хотелось сделать приятное порабощённому венгерскому народу. Интересно, что в отличие от турок, австрийцы любили строить поперёк Дуная, называя это дело мостами.

Взамен, как я уже упоминал, венгры организовали множество народных восстаний, из которых оба проиграли. В отместку за восстания австрийцы подарили им полную национальную автономию, оперный театр, точь-в-точь как в самой Вене, и право люто себя ненавидеть под лозунгом: «А чего они, в самом деле!»

Тут венгры совсем запутались и в Первую мировую принялись воевать с русскими на стороне своих немецко-австрийских обидчиков. И были больно биты. По итогам грандиозной войны они потеряли две трети территории, но не растерялись и вступили во Вторую мировую опять на стороне немцев и опять против тех же русских, к которым у них никогда прежде претензий не было.

Русские, освобождая по пути к Берлину всё и всех подряд, не смогли вовремя остановиться, и вот вам, пожалуйста, появилась свободная демократическая Венгрия, а к русским ― серьезные исторические претензии. Всё как у взрослых соседей. Мол, не так их освобождали, слишком громко стреляли, а когда освободили, не сразу ушли к себе в Сибирь, одним словом, ― дикари. Немецкие захватчики были куда культурнее.

В 1997 году Венгрия вступила в НАТО, видимо, исходя из той же сладкой потребности быть битой, как и предыдущие два раза.

Бывает, что вы чем-то не понравились венгерскому официанту, но это ерунда, это не проблема. Всегда можно поесть в другом ресторане. Только не надо опять просить меню на русском.

Специально для тех, кого утомила эта гнусная инсинуация, я исправляюсь и сообщаю, что венгры ― народ великой музыкальной культуры и могут есть свой гуляш под любой аккомпанемент. Особенно они уважают своего венгерского композитора Листа и его ноты, а в гуляше ― мясо. Поесть в Будапеште можно вкусно и недорого, хотя это всегда два разных места. Но оба действительно очень красивые.

Венгерские женщины похожи на немецких, так что рекомендую приезжать со своей женой. Жене здесь всё понравится, особенно фон.

Местные жители любят и берегут свой язык, поэтому в разговоре используют только английский, помогая ему руками. Венгерский, он же мадьярский, входит, как известно, в финно- угорскую группу языков, на которых говорят наши удмурты и мордва. Но пьяная венгерская молодежь делает вид, что забыла свои мордовские корни, а, может, в тот раз это были пьяные поляки.

Венгерский парламент красив до боли в глазах, он огромен, монументален и, в случае угрозы парламентаризму, легко может вместить под свою готическую крышу всю нацию. Но нас с женой всё равно туда не пустили.

Что меня больше всего поразило, так это полное отсутствие в стране венгерских автобусов Икарус. Венгры, похоже, так увлечённо продавали их нам, что теперь уже мы должны предъявить им экологический иск за гарь, дым, вонь и шум, которые сопровождали меня всё детство и, вполне возможно, сопроводят в последний путь. Природа в столице этой страны есть, но она аккуратно закатана в асфальт, вероятно, чтобы не вызывать столь популярную в России дискуссию ― откуда в любом нашем городе грязь? Для тех, кто ценит газоны, друзья, для вас всегда открыты национальные парки Анголы и ЮАР. Я опять о своём, о наболевшем: любители естественной природы, езжайте вы в Африку.

Если вам показалось, что тема Венгрии изложена немного желчно, то это всё от нервов. Специально для них, для нервов, в свободной Венгрии предусмотрительно расположены горячие лечебные источники ― как раз около восстановленной крепости турков-оккупантов, недалеко от снесённого памятника Советской армии-освободительнице.

Не ради красного словца...

Мой отец в свои 19 лет, будучи солдатом, участвовал в подавлении венгерского восстания 1956 года и был ранен. Говорить об этом не любил. Я очень благодарен венграм, что в руку.

________________________________________________________________________________________________________________________

Тенерифе

Чёрный песок

Отпуск? Опять? Ни в какой отпуск я не собираюсь, от себя, говорят, не убежишь, да и денег жалко. От кого нам отдыхать на островах, моя дорогая жена, если беспокойных мальчишек, твоего мужа и мою жену мы берём с собой? Единственный, кто отдохнёт, остроумно думал я, поднимаясь по трапу ― наша стиральная машина. Трудяга всю свою жизнь крутится, даже не имея права голоса. Воистину, не я один в семье такой.

Трудности перелёта меня не впечатлили, это была неотъемлемая часть отдыха, а как ещё насладиться счастливым бездельем, если перед этим не провести сутки в утомительной суете: такси, аэропорт, самолёт, болтанка в небесах, опять такси, болтанка и снова… Когда же процесс, наконец, приобрёл все признаки успокаивающего автоматизма, зачем-то подали автобус до отеля.

Скучный серый отель сильно проигрывал своим же рекламным буклетам, но мы не снобы, для нас главное, чтоб в номере было тихо и до моря недалеко…

Далеко внизу отчаянно грохотало море, волны стучались о берег как пьяный муж в чужую дверь, порой заглушая гортанные крики испаноязычных горничных. Сделать потише и тех, и других было не в моих силах. Дети с ходу включили канал ТНТ, и я почувствовал себя как дома. Южное Солнце висело над горизонтом, но почему-то не грело ― стало холодно. А чего русские туристы хотят, спокойно возразила нам испанка, триста километров от Сахары, оттого и подмораживает. Поэтому первую ночь мы отчаянно мёрзли в обнимку с равнодушным экватором, на следующую было теплее, всё-таки выдали вторые одеяла.

Хорошо, что наши мальчики все эти дни вели себя пристойно, так, как мы привыкли: до завтрака они азартно дрались, потом много ели, потом дрались до обеда, и уже перед отходом ко сну они мирно дрались в последний раз. Ночью каждый из них регулярно вставал и бродил по номеру в поисках утерянной мамы. Романтические контакты с родной женой в таких тяжелых условиях считаю подвигом любви и прошу засчитывать в соотношении один к пяти. Итого ― десять.

Чем мы ещё занимались, не считая активного безделья? Каждое утро бегали по 20 километров в гору, обсуждали квантовую механику, скучали в качестве моделей на выставке нудизма, писали ямбом на песке.

Вру безбожно, в основном мы жрали, конечно. А что ещё тут делать?

Поэтому перехожу к главной теме, к еде. Приготовление пищи ― это великое искусство, к сожалению, забытое местными поварами. Еда здесь хороша, только когда плавает в море. Местный шеф ещё может бросить свежую рыбину на сковородку, но приготовить капучино он не в состоянии, потому как ― целых два ингредиента. Одному такому я долго объяснял банальный рецепт, в конце концов, он вылил мне в кофе молоко и с презрением изрёк: «White coffee?» В его глазах я пал ниже какого-нибудь американского туриста.

Местные жители к туристам относятся как к волнам на песке ― были, есть и всегда будут. Зачем напрягаться, изображать радушие, если завтра эти богатые, обгоревшие на солнце обезьяны уедут, а приедут другие? Пока ещё бледные, но неотличимые и такие же назойливые.

Глянцевые путеводители призывали всех загорать исключительно на одном далёком-далёком пляже, на его уникальном, целебном чёрном-чёрном песке. Когда-то песок вывозили на экспорт. Сейчас это строго запрещено. Чёрный песок охраняется законом. Оказывается, лежа на нём, можно излечиться, и, заодно, прикоснуться к древней истории этого острова. Той истории, что местные журналисты наскоро сочинили в надежде на туристический бум. Я сразу отказался от экскурсии. Потом подумал и произнёс это вслух. Ехать два часа с Юрой ради того, чтобы убедиться, что песок бывает чёрным? Нашли чем удивить, у нас бывает чёрным даже снег.

Как, я всё ещё не рассказал про Юру? Нам, наверное, сильно повезло, у нас случился невероятный гид. Мы его заранее не заказывали, не ждали, мы его совсем не хотели, но Юра обольстил нас, как офицер девушку ― стремительный натиск, сладкий обморок и вот, мы уже в его машине. Пелена спала с наших глаз, да поздно. Юра имел что сказать про Россию и Украину. Его бесконечный монолог оказался дайджестом политических сплетней с кучей лишних подробностей. Он уже двадцать лет, как уехал из Питера, поэтому всё знал точно.

Запертые в его машине мы мчались вперед, в аквапарк, а Юра рулил и неуклонно возвращал наши мысли обратно, на родину. Спорить, как оказалось, было опасно. Вот и отдохнули от новостей. Характерно, что Юра слышать не хотел никаких комментариев. Тем более от туристов. Когда же мы вклинивались в Юрин поток сознания с вопросами про его остров, Юра скучнел, отвечал односложно, но не грубил, а всегда вежливо возвращал нас к основной теме ― политике Порошенко и Путина. Нет, больше мы в твою машину, Юра, не сядем. Удивительно, сколько ненужностей держал в голове этот одичавший от скуки человек. Я так и не понял, кого он любит больше, потому что про какую бы страну Юра ни говорил, он с гордостью произносил от первого лица: «Мы ― Россия», «Мы ― Украина», «Мы ― островитяне».

Да, островитяне здесь тоже были, но они как-то не задались, особенно удручали островитянки. Глаз, нимало не тормозя, безболезненно соскальзывал с их крупных форм на горы, всё-таки предпочитая застрять в горах.

Две недели отдыха кончились как раз тогда, когда я уже не надеялся.

На дне глазных яблок отпечатались непривычное для Испании облачное небо, удивительно холодное для Африки море и явно избыточный гид Юра.

Дома мы открыли багаж. Вот мятые вещи ― привет стиральной машине. Вот сувениры, они для бабушек. А что это за таинственный блеск на дне чемодана? Золото, оружие, наркотики и прочую ерунду мы обычно не возим. Дети, жена, признавайтесь, откуда у меня тут чёрный песок?