Читать онлайн
"Легенда о живом огне"
Все говорят, в начале было ничего. Врут, бессовестно врут. А может быть, просто не понимают, да и откуда им понять — их-то ведь точно тогда не было...
В начале была тьма. Пустая и холодная, но всё-таки живая, хоть и не в том же смысле, в каком люди. Но жить она хотела, видимо, не меньше человека, ведь это в ней однажды зародилась первая, самая маленькая искра жизни.
Как это было — вообще никто не знает, лишь тьма то видела, а тьма не скажет. Но время шло, и так уж вышло, что в один день посреди тьмы осознала себя живой юная девушка. Богиня то была, по видимому. Хотя как тут понять... Вот и она не знала. А рассказать ей было некому — одна была. Жила как получалось — вот и всё.
Да только что это за жизнь, если подумать?.. Блуждания во тьме, в которой нет ни неба, ни земли — не было их тогда ещё. Одна она тогда была посреди этой пустоты, не знала даже, почему и появилась, и не было там ничего, что помогло бы ей решить, что дальше делать...
Поговорить девушке тоже было не с кем — ведь не с собой же?.. Зато она однажды поняла, что может петь, да так и делала с тех пор, чтобы хоть как-нибудь попробовать избавиться от всей своей тоски и одиночества, непонимания, в чём смысл её существования посреди тьмы...
С песней любые беды проще выносить, что людям, что богам. От песни легче становилось, радостнее — только и этим не с кем было поделиться. Так и ходила девушка одна во тьме, так и не знала, для чего живёт и может ли хоть что-то изменить. Но вот однажды, когда она снова пела, посреди тьмы зажглась вдруг крохотная искорка огня. Когда вокруг темно — любая искорка заметна, даже самая малая, вот девушка и потянулась к ней. Рукой коснулась — и огонь сильнее стал и ярче, но не обжёг. Вот так и подружились.
С тех пор куда бы девушка ни шла, она брала с собой огонь, и одиноко им обоим больше не было. Хотя, казалось бы, куда пойдёшь, если одна лишь тьма вокруг?.. Это ж совсем другая тьма была — не разгонял её тогда свет пламени. Но всё-таки идти куда-то уж всяко лучше, чем сидеть на одном месте — вот и бродили они так вдвоём, ведь вместе ничего не страшно.
Девушка теперь пела для огня, а он её обогревал. Долго всё это продолжалось или нет — того никто не скажет, тогда, может быть, даже времени не было вовсе. А если было — некому было за ним следить. Сколько бы ни ходили спутники, а все пути к чему-то да приводят, даже если во тьме идёшь. Вот и в тот раз, наверное, так вышло: закончился их путь совместный — и оступилась девушка, и выронила из рук пламя.
Сперва казалось ей, что не случится ничего. Ведь раньше не могла тьма погасить огонь, с чего ж теперь чему-то измениться?.. Только не так всё вышло, как она того ждала. Взяло да растворилось пламя в густой тьме — всё до последней искорки. В тот миг из тьмы явились черты неба и земли, рассеяли ранее непроглядный мрак две луны и звёзды, а там и солнце осветило мир, дав разглядеть его как следует.
Взглянула девушка на солнце — тёплое оно было, на огонь похожее, но всё-таки другое. На мир взглянула, долго на него смотрела — но не было ничего ей знакомого вокруг. Тут поняла она, как мир огромен, и что она совсем одна осталась в нём, и страшно стало — так, как во тьме и то ни разу страшно не было. Всё-таки никогда не иметь друга и друга верного лишиться — два дела разные совсем, это не только люди, даже боги понимают.
Опечалилась девушка, опустилась на холодный камень и горько заплакала, и долго так просидела, не глядя по сторонам. А как закончились у неё слёзы, встала она и снова огляделась — и были вокруг реки и озёра, а где-то вдалеке шумело море. Но больше ничего не появилось. Пустой был мир, безжизненный, только вода и камни, что стали теперь острыми и больно ранили голые стопы — такого тоже раньше не было.
Но всё-таки она была богиней, чувствовала, как мир устроен, и что не может ничего пропасть бесследно в нём. А значит, и потерянное можно вновь найти, знать только нужно, как искать. Вот и искала, как умела. Не знала, куда ей идти — но всё же шла. Теперь это труднее было: острые камни ноги ранили, глубокие реки путь преграждали, но всё не останавливалась девушка — искала своего единственного друга. Говорят, в поисках она и море перешла — да как это теперь проверить...
Нигде не удавалось девушке найти огонь. И вспомнила она, что первая его искорка не просто так перед ней появилась, а во время песни. Может, на самом деле это и не связано было никак — да только что ещё ей было делать?.. Пыталась она снова петь — но были то теперь совсем другие песни, и не было в них больше радости, только тоска по тому, что утрачено. Хотя порой — надежда, но с каждым днём её всё меньше было...
Долго она так пела — для рек, камней, для лун, для звёзд и солнца, только никто на её зов не откликался, никто не мог ей рассказать, куда пропал огонь, можно ли вообще его теперь вернуть. Выбилась девушка из сил, на камни опустилась. Хотела вновь заплакать — только не было у неё больше слёз. В тот миг и песни будто позабылись все, даже печальные. Так плохо стало, что взяла да вырвала она своё же сердце из груди.
Больно было, но удивление сильнее оказалось — увидела она огонь в своей руке, тот самый, что искала. Да только что теперь с того — не сможет же она без сердца жить...
Только тогда юной богине это ещё непонятно было. Обрадовалась она, что вернула своё пламя, и снова стала петь — от радости. И в песне той такая сила заключалась, что вышли из огня живые души — все, что теперь на свете есть. Сперва травинки маленькие, потом звери, ну а потом и до людей черёд дошёл. Сложные у них души были, но и сильные — такие, что под стать самой богине. Хотя была ли вовсе у неё душа — никто не знает. Да и нужна ли она ей — богиня всё-таки...
Так и пришла на эту землю жизнь — для всех, кроме лишь той, что создала её. Менялся её песней мир, другим законам подчиняться начал — тем, что не для неё, а для живых. Сама же она... нет, не умерла. Не умирают боги. Так же, как смертные — уж точно. Хотя тогда она и слов таких не знала. Пламя и тьма бессмертны были, это ясно, а вот она... как ей узнать, когда и сравнивать-то не с чем, ведь не встречала никогда таких же, как сама...
И всё же не могла она больше жить человеком. Не оставалось сил у неё что-то сделать, но ярко вспыхнул перед ней огонь, закрыл собой от всего мира... Не сжёг, не стал бы он свою подругу обижать, а только спрятал.
Правда так было или нет — только огонь и знает, а с нами он о том не станет говорить. Да только в самом деле ведь устроено всё так, что есть какая-то граница между людьми живыми и богами. Но перейти её не каждый сможет — лишь тот, кто оба мира домом назовёт, и человеческий, и тот, другой. И сможет такой человек между двумя мирами беспрепятственно ходить.
Но тут как ни ходи, а мир живых — он по другим законам должен жить, закрыт богине, что лишилась сердца, путь в него теперь.
Но невозможного для неё тоже нет — сумеет она в мир прийти, если захочется. Вот только тем, кто через грань без спроса перейдёт, большую цену заплатить придётся — грань не посмотрит, человек её покой нарушил или бог, для неё все равны, и спросит она одинаково с любого. Собой придётся заплатить. Не сразу, может быть, но если часто так ходить — то насовсем исчезнешь...
А вот смотреть из-за грани можно. Наблюдать. Это она и делала, а выходить не собиралась поначалу — просто смотрела, каким мир стал, когда в нём живые души появились.
Хорош стал мир, и наблюдать за ним богине нравилось: смотрела она, как травинки к солнцу тянулись, как дождь круги на воде рисовал, слушала ветер, что играл в листве деревьев, и были песни ветра ей по нраву.
И за зверями тоже наблюдала. А иногда — они за ней. Они её внимание чувствовали из-за грани. Простые у них души были и бесхитростные, а потому для них и грани той почти что не было — зайти за неё не могли, но видели со своей стороны всё так же ясно, как она. А вот людей подобным даром пламя обделило, это сейчас отдельные во снах или в видениях тоже за кромку могут заглянуть, а раньше ясновидцев не было. А может быть, и были, просто не знали, что они особенные — жили как все и ничего даже и не подозревали. Да и богиня знать не знала, сумеет ли кто-то из них её увидеть.
Пусть редко, но и за людьми она смотрела тоже. Хотя сначала не особо интересовалась — намного больше её красота природы увлекала. А красота, она порой опасная бывает. Такая, что не могут люди рядом с ней существовать, только издалека глядеть им сил хватает.
Больше всего богине по душе огромная огненная гора была — вулкан на острове посреди моря. Почти всё время лишь за ним и наблюдала — за тем, как у него внутри огонь живёт, да как иногда просыпается и весь свой жар наружу выпускает. Казалось бы, не могут смертные рядом с такой опасной силой жить, но нет — увидела она однажды, что у подножия горы возникло маленькое поселение. Вот тут и интересно стало: зачем же его жители сюда пришли?.. Неужто неспособны понять всей опасности, что кроется в этой горе?..
Не уходили люди. Вот так и стали жить рядом с горой. Дома там строили, да так, что видно было — не просто гости они здесь, а насовсем хотят остаться. Богиня сперва думала, вулкан этих людей сожжёт, да только и они всё ж непростыми оказались. Их души помнили ещё, откуда родом были, и так же, как она сама, с огнём умели говорить. Вот он и не вредил им, если правильно просили.
Теперь смотреть она могла, как у вулкана люди жили. Сначала и совсем без интереса наблюдала, даже с подозрением — уж очень волновалась, как бы они вулкан не обижали. Но люди к нему с уважением всё время относились, а потому и к ним богиня уважением прониклась, присматриваться начала.
А как уж присмотрелась повнимательнее — то очень полюбилось ей за ними наблюдать. Добрыми они оказались — не все, конечно же, но тот, кто добр, тот и в других добра обычно больше видит. Вот потому так и решила. Плохого у них тоже много было, только хорошего — всё ж больше. Хоть были смертными и жили мало, но и создать были способны многое — порой и то, что и она, богиня, не могла теперь создать, по крайней мере там, за кромкой, что живых от неё отделяла. А как умели радоваться, как верны были друг другу — что можно так, она от них лишь и узнала, ведь раньше негде было этого увидеть.
Тогда-то она к людям в первый раз и вышла. Перешла грань, что разделяла их, поговорить хотела — и за возможность ту частью себя без сожалений расплатилась. О многом говорили, только главного она им так и не смогла сказать. Не поняли те люди, с кем вели беседу, не поняли, что ищет она, чего хочет. Но много поняла сама богиня: увидела, что не хватает людям силы, чтобы с законом мироздания поспорить. Нет смысла им рассказывать о грани и огне — это лишь разум их смутит, а если слабыми окажутся, то и погубит.
Всякому делу своё время есть, а если торопиться с ним — только разрушить можно всё, даже тогда, когда на самом деле создавать хотел. Может, и к лучшему оно — не делаются важные дела так сразу. Только и к людям через грань ходить опасно ей, и среди них остаться ей нельзя надолго. Так и ушла обратно — поняла, что не нашла того, что ищет.
Долго она потом печалилась и много думала, даже на мир глядеть не хотела — ни пламя её не радовало, ни вода, ни травы живые. Хотела найти человека, с которым бы смогла поговорить на равных, которому не страшно что-то рассказать: про пламя и про тьму, да и про грань эту, которую не перейти ей...
Думала долго, но потом какое-то решение всё ж приняла. И вот с того момента стала она к людям выходить, хоть понимала, что её то убивает, но искала... Кого — сама ещё не понимала, только уверена была, что если встретит, то узнает. Да только если долго будет так ходить и не найдёт — то заберёт та грань между мирами все её силы и всю её сущность. Грани без разницы, богиня она или смертная — перед ней все равны, и все то понимают, даже боги. Но было так и есть — не всем, но некоторым иногда дано найти что-то важнее и души своей, и жизни. А если не найти — и жизнь, и душу, и другое всё, что у них было, пожертвовать ради этого поиска и ни о чём не сожалеть.
Вот и богиня так решила. Может быть, так она и ходит до сих пор, да ищет всё того, кто через грань на её сторону за ней пройдёт. А может быть — как знать — и ей обратно в мир людей пути откроет. А может, и не встретит никого, да и себя однажды потеряет...
.
ЛитСовет
Только что
