Читать онлайн
"Кабак"

«Вечная Бухта – город чудесный,

Не узнать тебе в нем понятия «чести»,

Вечная Бухта – город мечтаний,

Если не утонешь в погоне за славой»

…

На кухне всегда царит жизнь, потому мне так нравится наблюдать за людьми на ней. Старые женщины-кухарки лишь изредка отличаются приятным нравом, однако толк в своей работе знают – еда их удивительно сносная на вкус. Внешние ее качества упоминать всё же не стоит. Не желаю портить аппетит самому себе. Помощницами кухарок всегда становятся девы молодые, еще жизнь не знающие. Не берут их никуда, вот и идут за медяк овощи резать да полы подметать. Жаль, глаза у них красивые. Грустно бывает смотреть, как они медленно затухают в подобных местах, как жизнь их покидает. Я бы и врагу такого не пожелал. Ниже этих несчастных девиц только мальчишки-носильщики. Вечно бегают повсюду по поручениям, ботинки истаптывают. Помнится, что и мне приходилось таким заниматься, а у Гагарки и Белчера как-то не довелось спросить о жизни «до». Однако на кухне не только работают, сюда часто захаживают и подавальщицы. Вид у них из года в год не меняется: либо щупленькие бледные девочки, на которых порой и смотреть больно, либо пышнотелые девушки с завлекающим взглядом. Никогда не видел среди них юношей, хотя чему удивляться. Горячая кровь предпочтет работу в неспокойном море, нежели в «уютном» трактире. Все бывают молодыми, но не каждый увидит свою старость.

Сегодня был день особый – работа впервые досталась Белчеру. Я в нем не сомневаюсь, человек его талантов способен на многое. Сложись бы судьба по-иному, наверняка работал актером в театре или на худой конец подался в циркачи. Лицо у него красивое вышло, даже меня зависть порой берет. Однако, характер тяжеловат. Всегда диву даюсь, когда он резко теряет всю уверенность в себе. Не подходит ему такое, ой как не подходит. То, что было «до» на него сильно повлияло. Потому я поддался на его уговоры и пришел в кабак. Уж очень Белчер слезно просил «составить ему едва заметную компанию». Больше ему и не надо, лишь мое тихое присутствие. Стоило мне открыть дверь, как в нос ударил едкий запаха рыбы. Все в Вечной Бухте пропахло ею и внутренностями, китобойный промысел еще процветает. Да и долго еще так будет продолжаться, если вспомнить, как много тварей живет в глубине. Хорошо, что их нашли не так уж и много, но все тайное становится явным. Море не любит делится своими секретами. Люди же крайне настойчивы в своем любопытстве.

- Вы не можете найти свободный столик, господин? – приятный уже не детский, но и не взрослый голос вырвал меня из потока мыслей.

Я опустил свой взгляд на человека рядом со мной, так непривычно быть высоким. Удивительно, что люди всегда ниже меня, хотя ростом среди своих родичей я не выдался. Девушке, что поприветствовала меня, едва ли было больше девятнадцати. Не лучший возраст, чтобы работать в кабаке. Не мне ее осуждать. Я занимался вещами и похуже, когда был как она. Лицо ее разглядеть мне не удалось. То ли из-за ее пушистых волос карамельного цвета, то ли из-за моего зрения.

- Да, юное создание. Хотел успеть занять место до встречи с другом, да глаза меня подводят. Ничегошеньки не вижу. Не подсобишь мне?

- Конечно, господин.

Может, мир я и вижу иначе, но уши мои никогда меня не подводят. В ее голосе промелькнуло едва заметное удивление. Однако, чего во мне такого необычного? Ах, моя дурная привычка задумываться в самый неподходящий момент. Девушка почти скрылась в толпе, пока я рассуждал о своем. Едва ли я успел последовать за ней. Я чувствовал, как она время от времени коситься на меня, пытается разглядеть что-то под моим капюшоном. Может, она удивилась моему наряду? На улице вторую неделю подряд даже намека на дождь нет, а я в плаще пришел. Наверняка, выгляжу подозрительно, как торговец опиумом, например. Еще и сказал, что друга жду. Она точно что-нибудь себе напредставляла обо мне.

- Я удивляю тебя? – мне не удалось сдержать любопытства, что-то человеческое мне было не чуждо.

- Почему Вы так решили, господин?

- Иначе бы так часто на меня не смотрела.

- Прошу простить меня за такую грубость.

- Не стоит быть столь вежливой. Я не ношу дворянского чина, не горжусь своим положением да и не хочу, чтобы подобные тебе так распинались передо мной.

- Ваша… речь просто немного необычна.

- Только ли речь? – я улыбнулся, за молодыми так забавно наблюдать.

- Еще и рост… Вы же не…, - она так и не решилась продолжить.

Ах, теперь понятно, что ее так удивило, а я-то думал в Вечной Бухте не осталось мест, где есть только люди. Годы идут, а я все также наивен. Какой позор. Вероятно, мне все же стоит поинтересоваться жизнью у Белчера, он застал куда больше из «нового», чем я и Гагарка. Ах, спрошу его, когда закончим – дела всегда важнее моих мыслей.

- Вот место, которое Вам подойдет, - обратилась ко мне девушка. – Будете что-то пить?

- Воршертсткий грог.

- Прощу прощения, но-

- Нет, нет. Не стоит говорить, что чего-то у вас нет, если не знаешь этого точно.

Я спокойно сел за столик, прекрасно зная, что грог в этом кабаке есть. Я сам видел, как поставщики из Воршерта переносили с огромного барка бочки с алкоголем и виноградом, тюки пряностей и ящики с другим добром. Ради простого грога даже придумали особую технику для производства бочек, долго сохраняющих тепло. Даже в самом захудалом питейном заведении найдется стакан другой выпивки из тех земель. Помню, как я и брат мой отправились на первую дегустацию в Вечной Бухте – народу было столько, что далеко не каждому удалось попробовать питье. Я же везунчик, с того дня и полюбил грог из Воршерта. Корабельный не идет с ним ни в какое сравнение. Ни Гагарка, ни Белчер не станут со мной спорить, в этом я не сомневаюсь – они и не пили его никогда, не повезло родиться многим позже меня. Девушка успела уйти. А вечер только начинался. Одним стаканом здесь не обойтись, хотя я больше не смогу напиться. Иногда я думаю, что это к лучшему. Большую часть времени я страдаю, потому что либо ничего не помню, либо не могу забыться. Раньше все было проще? Или же так думает лишь мое искаженное восприятие? Надо будет поговорить с Гагаркой. Она точно помнит.

- Ваш грог, - подавальщица успела вернуться, как раз вовремя – в горле пересохло.

- Видишь, я был прав.

- Никто никогда не заказывал такой напиток. Даже кухарки о нем не слышали.

- Зато хозяин знал. Он – ценитель подобного рода алкоголя.

- Откуда Вы знаете об этом? – резко спросила она. Не люблю, когда собеседник так меняет тон – это некультурно.

- Как тебя зовут, девочка?

- Марцана.

Тяжелое значение для человека, особенного такого юного. В верованиях моего народа множество раз упоминается, что имя, данное нам при рождении, вносит очень многое в нашу последующую жизнь. Не потому ли так популярны стали словари имен с их значениями? У меня было хорошее имя. Кажется. Жаль лишь, что мне оно ничего не принесло. Так иногда бывает – жизнь не складывается. Буду надеяться, что морские киты ее благословят. Море не обратит на нее свой взор.

- Красивое имя, - с улыбкой ответил я. Красивое, но плохое.

- Но все же.

- А я – Катран. Если спросишь хозяина обо мне, то получишь свой ответ.

Марцана нахмурилась, ей не идет такое. Улыбаться лучше, ей стоит об этом помнить. Пока судьба не заберет свое. Иногда мне становится жаль таких людей. Именно так я чувствовал себя по отношению к девочке. Существует не так много вариантов, как я могу помочь другим. Но один действенный способ все же есть – деньги. Медяки, серебро, даже золото – море дает все. Столько сгинуло в нем, что на сотни жизней хватило бы сокровищ. Я взял Марцану за руку и вложил в ее ладонь шесть серебряных монет, одну за грог и пять ей. Просто так наудачу.

- Забери себе эти монеты, они принесут тебя счастье.

- Разве деньги приносят хорошее?

- Кто знает, поживешь и увидишь.

Я чувствовал, что она хочет сказать мне что-то еще, но в ответ на мои слова была только тишина. Меня это не расстраивает. Сейчас для нее я просто чудаковатый незнакомец, бросающийся деньгами и заказывающий никому не известный грог. Так даже лучше – Марцана запомнит меня таким. Надеюсь, она слишком юна, чтобы слышать большее. Она склонила голову и всего через мгновение оставила меня одного. Ждать Белчера придется долго. Вероятно, и десяти стаканов не хватит. Нужно больше.

Я сижу здесь уже час, а моего дорогого друга все нет и нет. А я-то думал, Гагарка научит его вовремя выполнять задания. Неужели он так и не осознал, как важна наша задача? Или же ошибся я. Был шанс выбрать кого-то другого, спасти иную несчастную душу. Нет, мне негоже сомневаться в собственных решениях. Я должен нести ответственность и за себя, и за избранных мной. Еще одна кружка грога мне не повредит. Вкус изменился. Раньше он был пряным и сладким, совсем не похож на горьковатый вкус рома, который мне доводилось пить на корабле. Сейчас же… Все отдает морской водой, как жаль, что так будет всегда. Стоит выпить еще.

Кажется, спустя двадцать минут ко мне вновь подошла Марцана. Алкоголь немного прояснил мое сознание. Забавно, что обычно все происходит с точностью наоборот. Мои глаза стали видеть немного лучше. Теперь мне даже не нужно чувствовать ее беспокойство, оно написано у нее на лице. Словно девочка призрака увидела. Я выпил еще одну кружку. Он ведь совсем не крепкий, хуже обычному человеку не станет.

- Что-то случилось, Марцана?

- Нет, ничего такого, - глупо врать тому, кто видел стольких лжецов, однако откуда ей это знать?

- По глазам твоим вижу, что не просто так ко мне опять подошла. Небось, думаешь, что я деньги те украла у кого-то.

- Просто…

- Зубы у меня острые, но я не кусаюсь. Спрашивай, если уж в голове вопрос назрел.

- Вы ведь не местный, да?

- Хозяин не ответил на твой вопрос, да? Но что привело тебя к такому решению насчет меня, девочка?

- Вы… Одеты не по погоде, говорите вежливо, заказываете чужеземный грог…

- И у меня есть деньги, - ответил я за нее.

Смышленая девочка. Будь я не собой, звучало бы весьма правдоподобно. В Вечной Бухте дождь бывает редко – море благосклонно к тем, кто еще помнит о необходимых жертвах. Плащи носят лишь моряки, которые предпочитают грогу ром, и чужеземцы, привыкшие к плохой погоде. Вежливость точно не была и не будет отличительной нашей чертой. Пройти по улице и не услышать оскорбления в свой адрес просто невозможно. А грог… У нас на кораблях процветает пьянство, а не порядок. Неудивительно, что она ничего не знает.

- Спешу тебя расстроить, Марцана. Я родился, вырос и… умру в Вечной Бухте, далеко от нашего острова и города я никогда не отплывал.

- Тогда откуд-

- Я был гарпунером на одном тебе, наверняка, неизвестном корабле.

- Как он назывался? – ее интерес поражает меня. Печально лишь, что загадка для нее слишком сложна.

- «Селита».

Не сказав и слова, Марцана отбежала от меня, глаза ее загорелись озорным огнем. Надеюсь, я не навлек на юную душу несчастий и проблем. Ей все равно ничего не найти. «Селита» давно лежит на дне морском, а ее команда распалась. Где же Белчер? Я больше не хочу мучить свой разум смутными воспоминаниями. В этот раз мое негодование все же сработало. В уже почти родной кабак с грохотом ввалились мужчина и женщина. Она была уже не молодой, наверное, около тридцати или сорока лет. Слишком аккуратная для Вечной Бухты: волосы чистые и причесанные, одежда новая и «не пропахшая морской водой», как говорит Гагарка. Детали от меня все еще скрывались. Женщина была пьяна, я даже сомневаться в этом не буду. Одни только вид ее раскрасневшихся щек говорит слишком много. Ее компаньона скрывал плащ, такой же, как у меня. Белчер, наконец, ты пришел. Стоило ему немного привыкнуть к полумраку кабака, ведь к тому времени, как он явился, день уже клонился к глубокой ночи, так он начал вести свою «игру». Капюшон скрывал его лик, но я чувствовал, что глазами он ищет меня. Он слишком сильно волнуется. Стоит ему подсобить немного. Я сбросил с себя часть плаща, раскрыв свои волосы цвета морской пены. Такие трудно не заметить, потому я и ношу капюшон на суше. Внимание бывает полезно, но годы приучили меня к тишине. Белчер явно заметил меня – его плечи расслабились – но он не показал этого никому, кроме меня. Правильное решение. На этом моя часть задания завершается, я придал ему нужной уверенности. С остальным он обязан справиться сам.

Я набросил капюшон обратно на голову и поспешил уйти из кабака, больно много времени я там провел. Стоило мне открыть дверь, как в лицо ударил слабый морской бриз. Помнится, как множество дней мне приходилось проводить на палубе с гарпуном в руках и вглядываться в спокойную гладь воды в поисках кита, морского змея или еще чего большого. На китобойное судно идут лишь те, кому нужны деньги. Тогда я, нет, моя семья нуждалась в каждом лишнем медяке. Сколько нас было? Что заставило прибегать к такому виду заработка? Даже не всплывает в памяти, почему именно я решился стать гарпунером. Потомки водных змеев или же «драконов» обычно не вступают на палубу в качестве членов команды. Меня вынудили стать исключением. Это привело меня к «этому». Море знает меня лучше, оно помнит все, а я уже нет.

Белчер провел не так много дней и ночей в компании меня и Гагарки, сегодня будет только первая его луна. Когда я был один, начало не казалось мне чем-то особенным, словно я делал свое дело сотни или уже тысячи лун подряд. Руки сами вершили мою судьбу, даже голосов в тот миг не было. Все просто. Однако, в тот день, когда желание исправить уже не мои ошибки заставило меня «спасти» Гагарку, я неожиданно для самого себя осознал, что «эти» навыки не приходят в сию же минуту. Она была не готова, приходилось учить ее всем тонкостям нашего «ремесла». Я был не лучшим учителем – трудно описать и объяснить то, что для тебя как возможность дышать. Гагарка смогла все освоить крайне быстро. С Белчером было в разы сложнее, но я в равной степени горжусь ими обоими. Если однажды наступит миг, когда во мне больше не будет надобности, волноваться не о чем. Они справятся.

Мысли опять берут надо мной верх. Неудивительно, после работы гарпунером и до встречи с Гагаркой я провел в одиночестве не один год. Но не важно, сколько именно лет пройдет, мне никогда не надоест смотреть на две вещи: на беспокойные воды моря и неизменные виды Вечной Бухты. Я ушел недалеко от кабака, но уже отсюда город можно разглядеть сполна. Прожив здесь почти тридцать лет, я могу с уверенностью заявить – мой родной край просто поражает угрюмым свои обличием. Город или же точнее большая деревня была построена так давно, что уже никто и не помнит. Люд у нас по-настоящему забывчив: даже название острова забыли. Каждый просто называет его «Вечная Бухта». Никто и не задерживает надолго, чтобы упрекнуть жителей в скупости воображения. Деревня пропахла сырой и уже не свежей рыбой, внутренностями, алкоголем и многим другим. Я прекрасно запомнил, как хорошо дерево впитывает запахи, а в Вечной Бухте даже самый роскошный дом сделан из него. Везет лишь тем, кто живет повыше, на склонах Акульей Пасти. Она возвышается над побережьем так далеко, что вершин никто и никогда и не видел. Лишь глупец или безумец станет забираться по острым «зубам», к небу. Приходилось знавать людей, чей дом стоял там, близь вершины. Они не прославились своим умом. Нет. Стали очередными дураками, которых забрало море.

Полная луна вышла из-за склонов горы, все такая же прекрасная, что и всегда. Не раз ее свет окутывал туманные улицы нашей деревни. В такой миг всякий поверит в легенды об оживших утопленниках. Море вернуло их, дабы сеять страх на все еще дышащих. Ах, было бы все так просто как в сказках. В домах еще теплился свет от не догоревших свечей, их было не так много. Ночью, подобной этой, людям не сидится на одном месте. Потом они будут обвинять море, найдя возле пирса свежих мертвецов. Говорить люд сможет вечно, но их души и память ответ всегда помнят. Где-то совсем рядом послышался смех и гомон – сюда кто-то идет. Во мне все еще теплилось слабое желание посмотреть на ночную деревню, однако, есть вещи важнее. Я зашагал. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, чуть ли не срываясь на бег. Пару мгновений и, вот, я уже на пирсе. Кажется, он находится в состоянии полной разрухи последние лет двадцать. Нет, пирс был таким еще в дни моего детства. Мы с братом часто сбегали сюда, полюбоваться на водную гладь, несмотря на все запреты матери. Говорят, если потомок дракона упадет в море, оно тут же заберёт его. Однако на мою веку никто из знакомых таким образом не сгинул. Почти никто.

Прибрежные города и деревни все же прекрасны. У сего есть своя необыкновенная, но все же эстетика: прогнившие деревянные доски, зеленые водоросли, приходящие с каждым приливом, многочисленные ракушки и моллюски и, конечно же, ящики. Раньше дети приходили сюда, чтобы тайком что-нибудь утащить. Сестра тоже таким промышляла, пока я не застал ее с украденными апельсинами. Отчитывать я ее не стал, целый килограмм апельсинов из воздуха не появляются. Родители лишних вопросов тогда не задавали. Жаль лишь, что после этого одним нам на пирс было нельзя. Давно это было, я даже не помню когда именно. Время стирает грань между воспоминаниями, лицами и правильным. Люблю море. Оно не меняется. Просто постою здесь, пока Белчер не вернется.

В мире столь много чудесного и прекрасного, а мне и половину всего увидеть не удалось. Судьба складывается удивительным образом – ко мне она была неблагосклонна, как и к моим несчастным подопечным. Как-то сегодня они не торопятся со своими прямыми обязанностями, особенно Белчер. Людей в такой час уже не встретишь. Я мог бы расстроиться из-за своего одиночества, если бы от скуки уже множество лет как не страдал. Привык как-то, ведь до встречи с Гагаркой и Белчером пришлось провести в спокойствии и тишине не одну сотню лун. На этом пирсе, почти мне родном, даже как-то повеселее, чем в моем нынешнем доме. Я сел на деревянный край, свесив ноги ближе к воде. Отражение мое никак не поменялось, хотя так ли я выглядел раньше? Не помню. Волны размывали мое лицо, из-за чего теперь я больше походил на морскую медузу, а не на себя.

- Долго еще на личико свое смотреть будешь, Катранусик? – послышался крайне знакомый голос.

Из воды вынырнула бледная фигура Гагарки, не зря ее так назвали. Ее имя ей весьма подходит. Конечно, она выглядела немного иначе в нашу первую встречу, но и сейчас ее красота неоспорима. Волосы у нее окрасились в белоснежный лунный свет, такой же, как у меня и Белчера. Прошлую длину их она особо не любила потому, как только нашла в моем доме лезвие – сильно их укоротила. Теперь они едва закрывали ее шею, зато в воде локоны красиво расплываются. Глаза у всех нас одного цвета – голубого, оттенками только отличаются. У Гагарки они напоминают сталь под холодными лучами луны. Белчеру же достался цвет в разы нежнее, ближе к белому – голубоватый иней. А я… Не могу никак вспомнить, какие глаза у меня. Точно голубые. Они просто не могут быть другими. Опять думается о другом… Белая… Кожа у нее, ровно такая же, как у утопленника. Люд всякий раз пугается, видя ее по ночам в водах близь пирса. Думают, русалка пришла юношей молодых утягивать к дну морскому. Где-то в их словах есть правда, но им этого не узнать.

- Знаешь же, что я его совсем не вижу.

- Ты зреньицем хорошим совсем не отличаешься. Ежа морского с ребенком лошади спутать можешь.

- Да, ты права, родная моя, но и у тебя промахов хватает.

- Поведай же мне их, батюшка морской, где наша третья душенька ласты склеила?

- Остроту свою ты с годами не теряешь.

- Как и ты свою чарующую любезность. Не будь моё хладное сердешко занято другим милым, давно б покорилась твоим глазонькам, - она выпячила свои белоснежные акульи зубы.

Интересно, почему Катраном оно назвало меня, а клыками одарило лишь Гагарку. Море не отвечало, сколько бы раз я не спрашивал. Чудится мне, что на некоторые вопросы даже оно ответов не знает.

– Так что там со змеюкой нашей? Что-то я ни его благовидного личика, ни жертвы нашей не вижу, - это был далеко не первый раз, когда Гагарка не дождалась моего ответа. Она вечно куда-то спешит, словно её время вот-вот истечёт.

– Он разнервничался, небось, не мог никак решиться.

– Агасеньки, - пропела она, - значит душенька моя никаких уроков не извлёк.

– В первый раз всё идёт не так, как хотелось.

– Да не оправдывай его, Катран. Просто признай, что работу свою он выполняет, откровенно говоря, отвратно.

В чём-то она была права, но всё же я не собираюсь вот так лишать Белчера его единственного шанса. Дав ему право на жизнь, я дал ему и права на ошибки. Несправедливо вот так отнимать…

– А вот и наше земноводное пожаловало, - с нескрываемой язвительностью пробормотала Гагарка.

Белчер либо действительно ничего не услышал, либо просто искусно притворялся. Вид у него был весьма усталый, что меня ни капли не удивляет. Он впервые за столь долгое время вышел на сушу. Вода успела заменить ему воздух. Теперь нахождение на сухое почве всякий раз будет напоминать ему одно и то же. Я вижу это в его глазах. Страх.

– Вижу девчушечку ты что надо надыбал. Такую ж сразу кинуться искать.

– Я сделал всё, как вы учили, – спокойно ответил Белчер. - Нашёл крас-сивую девушку не слишком молодую, но и не старую. Люди видели меня с ней днём, видели и в кабаке, и по пути сюда. Если завтра она не вернётся домой, все придут с-сюда.

У Белчера была очень уж особенная манера говорить. Не могу точно вспомнить, связано ли это с его утоплением или же он был таким и прежде, однако теперь что-то заставляло его постоянно растягивать глухие согласные. Делал Белчер это с огромной неохотой, неизменно сопротивляясь зову. В первые дни я даже и слова его разобрать не мог. Благо море любило меня даже тогда, потому старалось дать хоть какие-то подсказки.

– Ты эт, конечно, молодчина, но что припозднился так? Я уж подумывала натравить на тебя своих новёхоньких сородичей.

– Непривычно было, - еле слышно ответил ей Белчер, - ноги с-странно ощ-щущаются.

Я заметил, не знаю, как давно, но Белчер из раза в раз отводит взгляд в сторону, когда что-то недоговаривает. Он похож на ребенка, который боится рассказать родителям правду. Никогда не думал, что у меня будет что-то наподобие «детей». Вода забрала у меня шанс жить как человек.

Сейчас совсем не время обсуждать вполне ожидаемое молчание младшего из нас. Время полной луны подходит к концу, работа ещё не выполнена. Гагарка поняла это раньше меня - она выпрыгнула из воды с такой лёгкостью, словно сама стала одноимённой птицей. Белчер передал ей тело ещё живой девушки. Мне было жаль её, но таково правило моря. «Чтобы жить без гроз, отдай во власть воды ты тело без грёз». Последняя буря случилась ещё при моей жизни, единственная за последние сотни лет. Гагарка схватила тело под руки и упала в воду спиной вниз. Раньше я думал, что это очень больно, но, как оказалось, мертвецы боли не чувствуют.

Девушки сдалась, так и не узнав, что это был последний день её жизни. Так даже лучше. Наш «змеёныш» угрюмо смотрел в сторону Вечной Бухты.

– Куда ты ходил, Белчер? - спросил его я без какого-либо упрёка.

– От тебя ничего не с-скроешь, да?

– Я ведь тоже любил побродить по суше. В первые годы.

– Разве? - он еле слышно рассмеялся. – Мне казалось, ты предпочитаеш-шь море.

– Как говорит, Гагарка у меня «вместо внутренностей морская вода».

– Ха, эта птичка не сильно от тебя отличается.

– Так всё же.

Он не стал долго думать. Я заботился о нём, потому, вероятно, доверие ко мне всё же было.

– На кладбищ-ще.

– Хотел посмотреть на свою могилу? - Белчер ничего не ответил.

– Её не было, да?

Я услышал как он стиснул зубы. Наверняка, всё это казалось ему несправедливым. То, что он умер. То, что его тело не нашли. То, что не провели обряд во имя упокоения души. То, что он стал утопленником. Белчер не хотел признавать правду. Раз так ему лучше, значит пусть верит в ложь, пусть надеется. Он сжал кулаки и с разбегу сиганул в море. Они с Гагаркой смогут разобраться с телом. Мне осталась последняя, самая лёгкая из частей нашей работы. Я повернулся к морю. К луне. Она столь же неизменная часть жизни утопленника, как и вода. Луна - владычица моря, море же - мой хозяин. Только у меня есть эта обязанность. Выполнив задание, я должен поклониться луне и сказать:

– Раб морской благодарит владычицу небес за шанс спасения.

Я падаю в морскую воду. И не вернусь на сушу, пока небо вновь не озарится серебряным светом полной луны.