Читать онлайн
"Принц волков"
Радован проснулся в кромешной тьме. Это не сон.
Он лежит на животе, рот заполнен чесночной массой. Он задыхается, когда выталкивает противный комок языком. Его руки зажаты за спиной, большие пальцы связаны грубой бечевкой. Он чувствует запах соснового сока, а его правая щека липкая в том месте, где она прижимается к полу. Палуба?
Агония бурлит по всему телу, ударяет в череп, грохочет вдоль позвоночника, глубоко вонзается в оба плеча, отдается в коленях и голенях. Волна тошноты накатывает на него, и он не может отличить укачивание от движения. Как он смог так быстро вернуться на корабль? Это не сон.
Он скользит вправо, его больное плечо прижимается к стене. Он выгибает спину, и его голова касается другого барьера в нескольких дюймах от него. Он пытается поднять колени, но его ягодицы ударяются о тот же низкий потолок. Неужели он в подполе? Он поворачивается налево, и пол движется вместе с ним. Приглушенный голос за стенами, окружающими его, кричит что-то вроде: "Дьявол жив!". Радован не уверен в точности слов. Его варисский язык все еще шаток, но он понимает, что находится в ящике.
В гробу.
"Живой!" - кричит он, но его язык немеет от чеснока, который растворялся у него во рту неизвестно сколько времени, прежде чем он его выплюнул.
"Выпустите меня!" - думает он.
Гроб сильно сдвигается в одну сторону, затем шатается, и мужчины ставят его на землю, все еще перевернутого. Голоса спорят, и Радован может разобрать лишь несколько слов: "мертвый жив", "мертвый не мертв", "дьявол" и "проклятие" или что-то в этом роде. Секунду он размышляет, почему он лежит лицом вниз, другую - почему его большие пальцы связаны. Затем он сосредотачивает свой ум на том, что с этим делать.
Он снова поднимает колени, стараясь не обращать внимания на тошнотворную боль, и толкает крышку гроба. Гвоздь гроба скрипит, но он почти не сдвигается с места. Для опоры не хватает места. Он раскачивается из стороны в сторону, надеясь, что одна из его локтевых шпор сможет вонзиться в мягкую древесину по обе стороны. Повязка вокруг больших пальцев не позволяет ему ударить с силой, но его вес поднимает края гроба, удар, удар, удар, удар.
"Живой!" - кричит он. "Не мертвый! Не умер!"
Шаги удаляются от гроба, и мужчины снаружи понижают голоса, совещаясь. Радован надеется, что они принесут ломик, молоток, топор - все, что потребуется, чтобы вытащить его из этого гроба. Он и раньше пролезал через маленькие отверстия, иногда через канализационные стоки, а однажды даже через исключительно грязный сортир, чтобы получить возможность попасть в домашнее хранилище челишского дворянина, но он никогда не делал этого без ощущения сковывающего страха, который всегда сопровождает его в таких узких местах. Сейчас он настигает его, поселяясь вдоль позвоночника, как мокрая кошка, выползшая из холодной реки.
Снаружи слышна какая-то активность, но не возле гроба. Кто-то складывает вещи неподалеку. Инструменты? Оружие? Радовану приходит в голову неприятная мысль. Они складывают дрова.
Его разум тянется к любым полезным варисским фразам, которые он может вспомнить, но прежде чем он успевает ухватить одну, они испаряются, и он прибегает к варисским словам, которые знает лучше всего. Теперь никто не сможет понять его смысл. Одна блудница в Калифасе однажды сказала ему, что он матерится, как истинный сын Усталава.
Гроб снова поднимается, шатаясь в испуганных руках. Он представляет себе, как люди снаружи отпрянули от ящика, боясь поднести свои сердца слишком близко к дьяволу внутри. Они бросаются туда, где Радован слышал, как они складывали дрова, и гроб летит, подарив Радовану полсекунды невесомого головокружения, прежде чем рухнуть на то, что похоже на костер, пригодный для короля Линнорма. Ветки еще трещат под его весом, когда он слышит треск факелов и звук людей, втыкающих свои клейма в дерево.
Радован бьется и извивается. Бечевка режет ему большие пальцы, и горячая кровь проступает на коже. Он бьет ногой прямо вниз, но звук поднимающегося пламени громче, чем удар его босой ноги.
Ублюдки забрали мои сапоги, полумал он. На секунду безумная мысль о том, сколько он заплатил егорийскому шорнику за эти модные красные сапоги, отвлекает его от гнева. "Верните мне мои проклятые сапоги!" - кричит он. Он не замечает, что снова перешел на талданский, общий язык.
Он чувствует жар костра под собой. Небольшой жар не беспокоит его поначалу - он ведь без перчаток снимал с плиты железные сковороды, - но вскоре он чувствует, что его ресницы слабеют. Пламя разгорается так ярко, что он видит его сквозь тонкие швы дна гроба. Он знает, что будет дальше, и на секунду задумывается, не лучше ли было позволить им похоронить его заживо.
Это не сон.
.
ЛитСовет
Только что
