Читать онлайн
"Ясный взгляд Смерти"

Проржавевшие петли мерзко заскрипели, когда я толкнула дверь ногой, не желая прикасаться к рассохшемуся дереву руками.

В опустевшем доме все осталось так, как было при живых хозяевах, – столовые приборы, приготовленные к обеду или ужину, увядший букет полевых цветов, брошенная кем-то на спинке стула накидка.

Казалось, люди вышли ненадолго, чтобы вскоре вернуться к своим повседневным делам, но опыт и интуиция подсказывали, что этого уже никогда не случится.

Не топорясь входить, я остановилась на пороге, давая глазам привыкнуть к царящей внутри полутьме. Ставни этого дома, как и в двух остальных, остались открытыми, и темнота не заглядывала в окна снаружи, а сочилась изнутри, окутывала мягким саваном все, до чего могла дотянуться.

В центре круглого стола осталось большое блюдо с давно испортившейся едой, над которой не было даже мух.

Все умерло.

Опустевшая неделю назад ферма выглядела так, словно все обитатели покинули ее в спешке не меньше месяца назад, а от разносящегося над ней зловония хотелось спастись, повязав на лицо платок, но я слишком хорошо знала, что это не поможет. От такого запаха не спрятаться, не отодвинуть его на второй план. Гниль, разложение и затхлость были частью общей картины, смазанными, но важными штрихами, которые не следовало упускать из виду, если хочу разобраться в том, что здесь произошло.

Разве что можно было сделать их чуть менее насыщенными, - очень просто, щелчком пальцев, - но с этим я не торопилась тоже. Даже самое невинное колдовство могло вызвать эффект, прямо противоположный желаемому, если силы, поселившиеся здесь, окажутся достаточно злыми и древними.

Осознание этого вызывало вполне понятную досаду – соглашаясь на это задание, я в глубине души надеялась на возможность испытать полученный в оружейной Совета новенький пистолет. Автоматический и восьмизарядный – чудо, сотворенное прогрессом, но без дела висящее на поясе.

Впрочем, если справлюсь быстро, на обратном пути можно будет без спешки осмотреться по сторонам и, может быть, безвозмездно сделать пару добрых дел – анонимно, просто для опыта…

Поселившаяся в доме тьма пошевелилась.

Я отметила это движение лишь краем глаза, но не сумела поймать его в фокус, значит, полную силу оно еще не набрало.

Мысленно соглашаясь с тем, что из меня корм для такой штуки вышел бы отличный, я заглянула внутрь, но входить мысленно отказалась.

Ничего. Короткий и такой же темный коридор, уже занятый новыми обитателями полностью.

День, который я провела, осматривая таким образом каждый дом и каждый сарай, клонился к концу, и если к ночи оно не проявится по-настоящему, шагнуть через один из этих порогов мне все-таки придется – раз уж нечисть в этот раз попалась такая стеснительная…

Судя по тому, что в этом доме тьма была плотнее и гуще, чем во всех остальных, обращаться за подсказкой мне следовало именно сюда.

Вернувшись на крыльцо, я медленно и глубоко вдохнула, стараясь не обращать внимание на отвратительный запах, проникший внутрь вместе с сухим воздухом, и наконец положила ладонь на трухлявую стену.

Слишком быстро ставшей трухлявой стену. Для того, чтобы добротный дом, - а этот дом был добротным, - пришел в такое состояние, потребовалось бы немало времени, дождей и снегов. Если речь, конечно же, шла бы о естественных причинах.

Под моей рукой дерево быстро нагрелось, и я прикрыла глаза, проваливаясь в поток ощущений.

Холод без конца и начала, долгий заинтересованный взгляд в ответ.

Оно смотрело на меня с любопытством, но в самом деле пока не было готово наброситься. Выжидало. Предлагало убраться из своих владений подобру-поздорову.

Честно отвоеванных владений, я вынуждена была признать.

Неоспоримое право старой и темной силы на то, чтобы показать свою власть, подпитавшись несколькими глупыми и беспечными людьми – почти что тема для научного трактата.

По мере того, как оно проявлялось, сильнее становился и запах. Или только его слабая тень?

Поморщившись от досады, я тряхнула рукой и убрала ее в карман куртки.

Эпицентр был не здесь, хотя именно тут оно укоренилось в первую очередь. Выползло откуда-то и пришло в этот дом за первой порцией…

За моей спиной негромко заржала лошадь – живая и, что характерно, не моя.

Оборачиваясь, я с чувством смутного предвкушения опустила руку на кобуру, но тут же убрала ее, узнав всадника.

Небо заложили серые преддождевые облака, и в этом рассеянном свете Йонас в темном плаще выглядел особенно впечатляюще – ни дать, ни взять сам посланник Смерти. Очень уместно в этих краях.

Спешившись, он привязал коня к низкому покосившемуся забору, и только после огляделся по сторонам.

Махнув ему рукой в молчаливом приветствии, я спустилась по скрипящим не менее выразительно, чем дверные петли, ступенькам и остановилась, чтобы дождаться, пока он приблизится.

- Ты решил меня проконтролировать?

- Совет контролирует всех новых специалистов, - он скользнул по мне холодным нечитаемым взглядом, а после посмотрел поверх моего плеча на дом. – Выводы?

Коротко, безэмоционально, строго по существу.

К его манере речи требовалось привыкнуть, но это было лучше сдержанного недоверия и настороженного интереса, с которыми он встретил меня в замке Совета четыре месяца назад.

Спасибо, что сразу не пристрелил.

- Что-то древнее и очень голодное. Выползло поблизости отсюда. Здесь встретило первых людей.

- Сколько трупов?

- Пять коров и шесть лошадей.

- Люди?

- Никого.

Насмотревшись на притихший в его присутствии дом в волю, Йонас снова взглянул мне в лицо – внимательно, испытующе.

Искал свидетельства того, что поселившаяся в этих местах сила сказалась и на мне, не иначе.

Учитывая специфику того, с чем приходилось иметь дело, я не прочь была получить подтверждение тому, что со мной все в порядке, не только от собственных ощущений, но и от него.

- Но куда-то же они должны были деться?

Ни «да», ни «нет», только еще один долгий взгляд – прозрачный, испытующий, закрытый. Чем дольше мы были знакомы, тем сильнее мне казалось, что дело именно в этом – его голубые глаза иной раз казались слишком светлыми, почти бесцветными, водянистыми, как помутневшее полупрозрачное стекло, за которым ничего разглядеть невозможно. Такой эффект получается, если закрываешься очень хорошо. Профессионально. Как умеют только мастера высочайшего класса и по совместительству законченные параноики.

- Я их никуда не девала, поверь, - улыбнувшись ему просто чтобы позлить, я разорвала затянувшийся зрительный контакт первой и встала посреди двора.

Так было удобнее обозреть окрестности, а заодно и оставить его за спиной. В конце концов, над некоторым подобием доверия нам предстояло поработать тоже, если я хочу задержаться при Совете хотя бы на ближайшую зиму.

– Думаю, я найду их в погребе мумифицированными. Или не найду вовсе, если оно проголодалось как следует.

- Хэмсворда тоже найдешь?

- Кого?

Оборачиваясь, я мимолетно восхитилась тем, как легко Йонас добивался своего – отворачиваться от Мастера Совета просто потому, что его взгляд раздражал, считалось не лучшим решением как минимум из соображений вежливости и безопасности. Особенно это касалось тех, кто даже стоять рядом с Советом не должен был.

- Того, кто брал эту работу до тебя, - он неспеша подошел ближе и встал рядом, глядя на то, что осталось от большой фермы на три семьи вместе со мной. – Я не думал, что Совет решится предложить такое задание тебе. Мне не следовало отлучаться.

- Ты и так сидишь в замке безвылазно, - я пожала плечами, не пытаясь изображать беззаботность, но и не давая понять, что его слова насторожили меня почти всерьез. – Но, если сам Мастер приехал лично… Считаешь это слишком сложным для новичка?

- Не умничай, Элисон.

Я хмыкнула, не слишком пряча новую улыбку – короткую и ядовитую.

Он не хуже меня самой знал, на что я способна, и два предыдущих мои задания – два первых задания от Совета, - были тому дополнительным подтверждением. Первое – элементарное, из тех, что дают едва завершившим обучение юным новичкам. Второе – кровавое, грязное и по-настоящему опасное. Жестокая проверка Совета, пройти которую означало доказать, что женщина способна выжить на мужской работе и справиться с ней, как минимум, не хуже.

Я готова была поспорить, что задание номер два Мастер Йонас выбирал для меня лично.

С чего бы сейчас так обеспокоился?

- Я не намерен искать еще и твой труп.

- Приятно, что тебя это заботит.

Показалось или он в самом деле поперхнулся на вдохе?

К счастью, ситуация и разница в росте избавляли от необходимости смотреть ему в лицо.

Прошедшее лето убедило его в том, что мой развод не был фикцией, но я так и не смогла понять, считал он это благом для Совета или наоборот.

Слишком скользкая тема, которой мы по молчаливому соглашению не хотели касаться.

- Я не знала, что кто-то брал эту работу до меня.

- Как ты видишь, этот «кто-то» не вернулся, - теперь в голосе Йонаса сквозило раздражение, но направлено оно было явно не на меня, а на провалившегося Хэмсворда, которого я даже не знала. – Тебя должны были уведомить.

Этот тон не сулил Совету ничего хорошего – возглавив огромную и почти неподконтрольную структуру не в результате регламентированного Уставом голосования, а с помощью ножа и пистолета, Йонас поддерживал в ней почти армейский порядок. Невзирая на былой опыт и некоторое подобие репутации, для Совета я была еще не заслужившим – и едва ли способным заслужить, - полное доверие новичком. Строго говоря, меня действительно обязаны были предупредить.

- Тем интереснее.

- Приятно, что тебя это забавляет.

Мы все же переглянулись, и на этот раз я улыбнулась ему уголками губ, но вполне искренне.

- Я знаю, что с этим делать.

- Я в этом не сомневаюсь. В следующий раз поедешь благословлять неплодородные поля.

- Любопытно, чем я так провинилась?

- Мне просто интересно посмотреть, как ты покрутишься в незнакомой ситуации.

Сдержанная улыбка, которой меня одарили в ответ, больше походила на кривой оскал и прямо подтверждала мое давнее предположение о том, что улыбаться этот человек не умеет в принципе.

– Я слышала, как тебя называли извергом, но не думала, что все настолько серьезно.

Вместо ответа Йонас качнул головой, давая понять, что не знает, как отвечать на подобное.

Насквозь фальшиво.

Он даже не пытался скрыть ни этой фальши, ни того, что держит меня под особо тщательным присмотром, а мне не хватило прошедшего лета, чтобы понять, что я испытываю по этому поводу в большей степени: злость или замешанное на удивлении и почти нездоровой благодарности удовлетворение.

– Значит, ты собираешься сделать всё как положено? Начертить круг, обезопасить себя. После прощупать пространство и найти эпицентр.

– Именно так.

Платя ему взаимностью, я согласилась, глядя ему в глаза, но не трудясь имитировать даже подобие искренности.

Лицо Йонаса едва заметно дрогнуло, – Мастер Совета решал: сделать ещё одну сомнительную попытку мне улыбнуться или просто послать в исключительно грубой форме, – и я вдруг поняла, что в его внешности всё это время казалось мне вопиюще неправильным.

Высокий и широкоплечий голубоглазый блондин с красиво очерченными скулами и капризно изогнутыми губами, он должен был быть желанен в любой компании. Особенно – в женской. Однако люди Йонаса не просто не любили, они его боялись. Разумеется, за исключением тех, кто был зачем-то нужен ему самому.

Сейчас же, за пределами замка Совета и привычной ему обстановки, вдруг стало очевидно, в чем заключался этот неуловимый изъян – его глазами на меня смотрела сама Смерть. Не та, с которой мне доводилось иметь дело прежде, – немного лукавая, густая и тёмная, непреодолимо притягательная, способная играть с человеческими страстями и оставаться неотъемлемой частью жизни, – а холодная, беспощадная, безжалостная и неумолимая.

Под таким взглядом сделалось бы не по себе кому угодно, и особенно жутким он казался в сочетании со знанием о том, что Йонас – всего лишь человек.

Я продолжала смотреть на него и почти любоваться, наслаждаясь своим поразительным открытием, а он поднял руку и жёстко перехватил меня за подбородок, мешая отвернуться.

– Никогда больше не смей мне врать, леди из Совета.

Подчёркнуто спокойный тон. Официальное, обезличенное обращение.

Я встряхнула кисть, активируя защитное заклятье, чтобы не сильно, но обжечь его, отталкивая руку.

– Никогда больше не смей меня так трогать.

Йонас засмеялся. Искренне, в этом у меня не было сомнений, но без тени веселья.

– Жду не дождусь, когда ты сцепишься с кем-нибудь в Совете.

– Для этого ты и взял меня на работу?

– Мне хотелось немного разнообразия.

Все, чего ему хотелось, – это спровоцировать скандал, приняв в качестве специалиста женщину. Расшатать сложившиеся за десятилетия устои организации, продемонстрировать тем, кто мог усомниться в его праве на лидерство, кто тут на самом деле главный.

Не соприкасаясь с Советом тесно, я, тем не менее, имела представление о том, сколько крови пролилось во время поднятого им мятежа.

– И все же, где люди? – сочтя тему исчерпанной, Йонас медленно повернулся, осматриваясь вокруг уже более внимательно.

Он скорее думал вслух, чем говорил со мной, но я тоже была не прочь вернуться к делу.

– Думаю, эпицентр там, – обойдя его так, чтобы оказаться в поле зрения, я кивнула на стоящий чуть поодаль большой, по всей видимости, общий амбар.

– Ты еще не проверяла?

– Занялась домами в первую очередь.

– Значит пойдем посмотрим.

Он снова кивнул скорее себе, чем мне, не спрашивая мнения, но ставя в известность, и мне пришлось перехватить его за локоть.

– Это моё дело.

– Ты настолько тщеславна или настолько глупа? Мне хотелось бы верить, что первое. Хемсворд был одним из лучших.

Хемсворд был одним из тех, кто, трезво взвесив перспективы, присягнул ему на верность в первую же ночь, а разбрасываться надёжными людьми Йонас не любил.

Меня он к таковым пока не причислял, и это тоже было очевидно.

Скорее, продолжал смотреть как на диковинное существо, от которого непонятно, чего следовало ожидать, и от этого уже становилось смешно.

– Мне не нужны проблемы из-за твоего вмешательства. И без того ползут слухи.

– Они тебя и правда беспокоят?

– А тебя?

– Я уже говорил, что мне ни к чему твой труп? От живой тебя гораздо больше пользы.

На мой не имеющий отношения к Совету труп ему было бы наплевать, но не мне было укорять его в этом. В конце концов, это он сделал мне одолжение.

– Тогда следи, чтобы эта штука не подкрепилась и мной заодно.

Я обогнала его, спускаясь с небольшого холма и направляясь к амбару.

В присутствии Йонаса и без того не слишком приятное дело становилось почти омерзительным – ощущение того, что за мной попросту следят, надеясь подловить хоть на чем-нибудь, ввинчивалось в затылок гвоздём и мешало сосредоточиться.

На его месте я бы тоже не слишком доверяла кому-то вроде меня. И уж точно не хотела бы в случае чего доказывать, что не подставила этого кого-то намеренно.

И всё же я пока что верила ему не больше, чем он мне, и иметь такого человека за спиной в момент, когда нужно сосредоточиться на работе, мне не хотелось.

Когда до амбара оставалось не более десятка шагов, я заметила, что Йонаса нет рядом.

Не окликнув меня, и не сочтя нужным предупредить, он свернул влево, и теперь стоял, оперевшись обеими руками о каменный бортик старого колодца.

– Элис, подойди сюда.

Он говорил негромко, но не сомневался, что будет услышан, и я тихо хмыкнула, сворачивая со своего пути и возвращаясь к нему.

– Что-то стоящее?

Колодец был глубоким и тёмным. Таким, что ни воды, ни дна не разглядеть.

Заглядывать в него оказалось до пробежавшего по спине холода неприятно, и я вскинула взгляд на Йонаса, ожидая объяснений.

– Они все там. Девять человек, три семьи. И Хэмсворд.

Его, в отличие от меня, ничто не смущало, и он продолжал смотреть – вглядываться в чёрную глубину колодца, как в лица сгинувщих в нём мертвецов.

– Оно выползло оттуда и туда забрало их.

«Я правильно сделал, что приехал» осталось непроизнесенным, но повисло в воздухе почти осязаемо.

Глубоко вдохнув, чтобы настроиться, я снова взялась за камни. Возиться с покойниками не было моим любимым занятием, но раз уж такая теперь работа, всё равно рано или поздно пришлось бы.

Склонившись над колодцем, я почти свесилась вниз и, прикрыв глаза, начала слушать.

Тихий шелест, похожий на далёкое движение воды.

Женский шёпот.

Детский смех.

Беззвучное, но превосходно читаемое движение – его подъем с глубины.

– Ну? Что скажешь?

Выпрямившись, я обнаружила, что Йонас отошёл назад, чтобы мне не мешать. И правда, только страховал.

– Оно долго спало там, потом они его разбудили. Возможно, дети кидали камни. Или… – я облизнула враз пересохшие губы, чтобы чётче поймать ощущение. – Женщина. Что-то сказала женщина.

– Если так продолжится и дальше, я рано или поздно стану женоненавистником.

Его губы снова тронуло бледное подобие искусственной улыбки, хотя шутка на этот раз получилась отменная.

– Хочешь сказать, что еще не?

Мы переглянулись, и я отвела глаза первой, возвращаясь к работе.

Точнее, к олицетворявшему ее прямо сейчас амбару.

– Здесь было первое убийство. Оно встретило здесь… кого-то. После пошло в дом.

Эта стена под ладонью оказалась почти горячей. Слишком быстро рассохшееся дерево царапало ладонь, вызывая волну дрожи в мышцах. Эпицентр в самом деле был здесь, и я плавно убрала руку, чтобы не разрывать контакт с ним слишком резко.

– Так что ты собиралась делать?

Йонас по-прежнему стоял позади, только теперь опустил руки в карманы, как будто не знал, куда их деть.

Или в самом деле боролся с искушением познакомить меня с приснопамятным колодцем поближе.

Так или иначе, в тот момент, когда он убедился, что моя просьба о возможности поработать на Совет была чистой монетой, я стала его проблемой. Не критичной, но очевидной, и едва ли он сам уже успел определиться, что для него и его организации было выгоднее: чтобы я осталась или чтобы исчезла навсегда.

Впрочем, он едва ли постеснялся бы сказать мне прямо.

– Я хотела подождать сумерек и посмотреть, как оно себя поведет.

Теперь подобное не имело смысла, и я обвела взглядом стонущую от тишины лужайку, просчитывая возможные варианты.

– Что станешь делать теперь?

– Почему мне кажется, что я сдаю экзамен?

– Потому что так оно и есть?

– Здорово. Значит, ты можешь пока зачитать мне Устав вслух. Ты ведь помнишь его наизусть?

Не глядя на Йонаса и не особенно заботясь о том, что он подумает и скажет, я открыла висящую через плечо сумку и вытащила прихваченный как раз на такой случай кусок угля. Рисовать им по дереву было удобнее всего.

– Я не такой зануда, как тебе кажется.

– По слухам, я единственная женщина, побывавшая в твоем кабинете за последние полгода.

– Я не привожу женщин в замок.

– И не путаешься с подчиненными. Не зануда. Я в курсе.

– Самоуверенная ты сука.

Я почти вздрогнула и едва не испортила получившийся на удивление ровным круг.

– Кто-то мне уже об этом говорил…

К счастью, голос не подвел.

Напротив, в голове как будто прояснилось, и сконцентрироваться удалось так быстро и успешно, что стоило бы поаплодировать самой себе.

Или Мастеру Йонасу.

В ответ на мой полувопросительный взгляд он только пожал плечами, и я во второй раз за час испытала чувство, подозрительно похожее на восхищение.

Злость всегда была хорошим топливом. Она очищала разум и помогала не отвлекаться на мелочи. А он хорошо знал, как ее вызвать, но еще прощупывал пределы допустимого.

– Хочешь это изгнать?

– Отправить обратно. Пусть дальше сидит со своими мертвецами, – я сделала шаг назад от амбара, а потом вернулась к выведению символов внутри круга и за его пределами. – Не хочу возиться с этим до утра.

Я была слишком сосредоточена, чтобы отслеживать чужие реакции, но всё равно услышала, как Йонас тихо хмыкнул.

За этим он на самом деле приехал? Хотел увидеть что-то собственными глазами?

По большому счету, мне было безразлично. Всё, что я стремилась получить от него, – входной билет в систему, – уже было у меня в кармане, и нам с ним не обязательно было становиться друзьями для того, чтобы он продолжал действовать.

Снова положив ладонь на стену, я отметила, что она стала раскалённой – поселившаяся в амбаре сила знала, что я собираюсь сделать, и намерена была сопротивляться до конца. В идеале – отправить в колодец меня саму.

Я позволила себе короткую и мстительную мысль о том, что все же стоило бы познакомить ее с Йонасом поближе, а потом выровняла дыхание и начала читать обряд связывания.

С каждым моим словом тихий гул, начавшийся в амбаре, нарастал. Он словно поднимался с глубины, становился мощнее и яростнее. Полный холодной и бескомпромиссной ненависти потусторонний взгляд уперся прямо мне в лоб. К счастью, желание просто из любопытства поймать его и по-настоящему увидеть я давно переросла.

За те несколько часов, что я провела здесь, погибшую ферму не потревожил даже легкий ветерок, но изнутри на меня шел сильный, похожий на настоящую бурю темный поток – вырвавшись, наконец, на свободу, оно слишком сильно желало продолжать. Гулять среди людей и убивать, становиться сильнее, насыщяясь ими.

Оно почти сбило меня с ног, и чтобы в самом деле не упасть, я уперлась в стену второй стеной, продолжая произносить знакомые слова и едва не давясь этим несуществующим отравленным ветром.

В самом деле оказавшаяся очень древней и отчаянно голодной сила тоже знала, что делать со мной – ум туманился, стена перед глазами качалась, и так легко было запутаться, сбиться или вовсе сказать не то – одна крошечная, но роковая ошибка…

Вполне реальное прикосновение вырвало меня обратно в реальность – обхватив за талию, Йонас легко оттащил меня назад, прерывая и отталкивая от стены.

– Твою мать!.. – я согнулась пополам, упираясь ладонями в колени и стараясь отдышаться.

Воздуха отчаянно не хватало, как будто я бежала несколько миль, не останавливаясь, и это было, Нечистый его побери, почти обидно.

– Все нормально, я справлюсь.

– Не сомневаюсь. А потом будешь восстанавливаться несколько дней, – он смотрел на меня пристально, но все так же нечитаемо.

Почти как та штука, что теперь отчаянно обороняла свой амбар.

Выпрямившись, я встретила этот взгляд прямо, ожидая продолжения.

Если он надумал использовать этот эпизод для того, чтобы списать меня с настоящей работы…

– Есть вещи, которые тебе тяжело выдержать физически, – он странно улыбнулся и обошел меня, оставляя за спиной. – В отличие от большинства женщин, ты не пуглива, но возможности тела – вещь упрямая.

Это был совсем другой Йонас и совсем другой разговор, и нехотя признавая, что он до определенной степени прав, я промолчала, просто наблюдая за ним.

Когда он занял мое место, гул в амбаре умолк. Поселившаяся там сущность рассматривала его если не с опаской, то с очевидным интересом, от которого по моей спине снова поднялась волна холода.

Йонасу же как будто вовсе не было дела.

Не оборачиваясь, он протянул руку, и я вложила в нее оставшийся кусок угля, а сама подошла ближе, чтобы увидеть и запомнить, какими символами он дополнял начерченный мною круг.

– Тебе нужно отточить этот ритуал, чтобы ты могла работать с подобным без страховки и без напарника. Когда вернемся и сделаем все, что полагается для Хэмсворда, я покажу, как.

Его отсутствующий взгляд был устремлен на стену, голос звучал глухо, и я не сразу поняла, что говорит он со мной.

– Главное, чему тебе придется научиться, если хочешь остаться в Совете, это не пытаться прикончить себя на каждом задании. Понимаю, что отказаться от этой привычки будет непросто, но уверен, с этим ты тоже справишься.

Едва заметная тень уже привычной иронии, и я все-таки улыбнулась, уже без стеснения заглядывая ему через плечо. Он понимал, зачем на самом деле я приехала, и это многое упрощало.

Йонас бросил на землю крошечный остаток уголька, и одновременно с сущностью в амбаре, я поняла, что время для разговоров кончилось.

Прижав ладонь к центру круга так, что в ней наверняка останутся занозы, он начал читать обряд заново, и спустя мгновение я моргнула, потому что что-то явно шло… не так. Губы Йонаса двигались, вновь поднявшийся внутри гул начал переходить в протяжный и бешеный вой, но слов я разобрать не могла. Как будто было скрыто, как будто никто не должен был подслушать или подсмотреть. Колдовство совсем иного порядка, какое может только передаваться из уст в уста по доброй воли. Непозволительно записывать, но можно запомнить. Настолько темное, что крыша амбара застонала, готовясь провалиться.

Лицо Йонаса осталось бесстрастным. Когда стены задрожали, и эта дрожь прошла по земле под нашими ногами, он словно и вовсе не заметил, только оперся на противоестественно одряхлевшее дерево сильнее, навалилась всем телом. Придавил, вынудил притихнуть.

Амбарные ворота распахнулись. Правая створка ударилась о стену с такой силой, что из нее выпала доска.

Оно решилось выйти. То ли хотело убраться от него и его навыков подальше, то ли попытаться стереть в порошок при прямом контакте.

Притоптанная трава перед амбаром пошла рябью. Не убирая руки, Йонас развернулся к тому, что осталось невидимым, но намерено было броситься на нас, лицом. Одним почти неуловимым движением плеча он отодвинул меня назад, и теперь стоял ко мне спиной, но какой-то секунды мне хватило, чтобы разглядеть, что его глаза сделались почти белыми, затянутыми густой пеленой.

Он продолжал произносит слова, которых я не понимала, но новый порыв раздирающего грудь на части сухого ветра оказался таким сильным, что мне пришлось опустить голову, чтобы дышать через ткань его плаща.

Казалось, это длилось часами.

Оно ревело и выло, Йонас как будто окаменел. На секунду мне даже показалось, что это и вовсе был уже не он, а нечто другое, занявшее его тело, не менее старое и смертоносное, чем сущность, бившаяся перед амбаром.

А потом вой перешёл в протяжный и отчаянный визгливый звук, похожий на скулёж. Так стенает разрываемое кем-то более сильным животное.

Голос Йонаса, чистый, спокойный и сильный, не забитый этим тёмным ветром, как мой, раздался так неожиданно, что я вздрогнула и одномоментно пришла в себя.

Слова были незнакомыми, очевидно, он использовал один из мёртвых языков. Его мне, судя по всему, тоже предстояло выучить. Стоило в своё время догадаться, что трёх уже освоенных мне не хватит…

Всё прекратилось мгновенно, как будто выключилось по щелчку пальцев.

Земля и воздух всё ещё дрожали, но дрожь эта была остаточной, как и та, что ещё пробегала по моим мышцам.

Оно ушло.

Слабый, но уже вполне обычный вечерний ветерок коснулся сухой и горячей, как при температуре, кожи лица и волос, и я вскинула подбородок, ловя его, как дыхание самой жизни, губами.

Йонас медленно, будто не был до конца уверен в собственных движениях, развернулся, и меня вжало в стену с такой силой, что картина мира перед глазами поплыла.

Он упирался в амбар обеими руками по разные стороны от моей головы, и за его плечами не было видно ни неба, ни жидкого закатного солнца, выглянувшего из-за плотных облаков.

Йонас ничего не делал, просто смотрел, и ничего не стоило бы вывернуться, просто поднырнув под руку, списать на нет откровенно опасный для нас момент.

Ещё проще было бы на всё плюнуть и сбросить звенящие напряжение здесь и сейчас, точно зная, что ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо впредь мы оба об этом эпизоде не вспомним.

Вместо всего этого я стояла и, задержав дыхание, завороженно любовалась тем, как на моих глазах человек превращался в монстра, а потом – обратно.

Йонас склонился ближе, обжигая ледяным дыханием, и я содрогнулась перед превосходящей меня силой снова. Рука потянулась сама, и я стиснула его предплечье, не зная, чего хочу или не хочу больше.

Смертельный холод его губ коснулся моих волос вместо ветра, и на несколько минут мы оказались прижаты друг к другу так тесно, что кроме него стало нечем дышать.

Сердце Йонаса отчаянно колотилось о мои рёбра, и, не смея шелохнуться перед ним, я глушила этим стуком отчаянное биение сердца собственного.

Он медленно и глубоко вдохнул, как будто дышал с моей помощью точно так же, как я дышала, уткнувшись в его плащ.

– Поехали. Хочу убраться отсюда до темноты.

Прежде чем уезжать, нам предстояло ещё запечатать колодец вместе со всем его поганым содержимым и сжечь оскверненный амбар, и обратить последний в пепел мне прямо сейчас точно хотелось больше всего на свете.