Читать онлайн
"Лабиринт Альцгеймера"

Лабиринт Альцгеймера.

…Самолет шел на посадку.

Три с половиной часа пронеслись, как одно мгновение. Для кого-то. Но, только не для меня. Я с детства не любил летать. Помню, когда родители впервые потащили меня внутрь «железной птицы», я был в восторге только от одного представления, что воспарю к небесам. Эйфория быстро прошла, стоило пилотам набрать скорость.

Взмокли ладони. Холодный пот окатил меня с головы до ног, и сознание истерично закричало: «Во что ты ввязался, идиот?!»

Мне было тогда не больше десяти лет. И полет я пережил, словно кошмарный сон, крепкой хваткой вцепившись в руку матери. Мне было страшно до чертиков. Каждая клетка моего мозга «верещала» от ужаса, стоило ей представить, с какой высоты вдруг придется падать, если что.

Вот и сегодня, возвращаясь из чужой страны в сопровождении жены и двух очаровательных детишек, я молил Бога, чтобы самолет, наконец уже, коснулся взлетно-посадочной полосы.

Туман стелился серым дымком, окутывал воздушное судно, и будто бы насмехался. Прошло уже долгие полчаса, когда капитан корабля объявил, что воздушное судно готово к приземлению. Тем не менее, твердой земли никто не ощущал. «Железная птица» все еще парила в воздухе, видимо, не собираясь выпускать нас из своих объятий.

– Земля! – закричал один из пассажиров.

И голос мне его не понравился.

Он не предупреждал пассажиров о скорой посадке. Он просто констатировал факт того, что должно произойти сию секунду. Не только я один ощутил его истеричную агонию.

Мгновение, и раздался громкий хлопок, от которого заложило уши. Едкий дым вдруг ворвался в помещение салона, и с двух сторон от меня разорвало корпус фюзеляжа.

Образовались две огромные дыры, объятые оранжевым пламенем. Люди неистово закричали, от чего в ушах загудело так, будто мне на голову надели ведро и со всего маху ударили молотом. Я почувствовал, как поясной ремень впился мне в живот. Как пальцы на руках похолодели, и страх из детства ворвался в сознание с неистовой силой.

Сыновья сидели по обе стороны от меня. Два моих маленьких любимых сыночка, пожелавших, наконец, избавиться от городской суеты и направиться к побережью такой далекой страны, что земным транспортом туда не добраться.

Один из них только вчера достиг одиннадцатилетнего возраста, а второму едва исполнилось шесть. Я заметил, как слезы брызнули у них из глаз. Одиннадцатилетний Павлик прижал руки к лицу и прокричал что было сил:

– Мама!

Жены я не видел. Мгновениями ранее, она пребывала в том месте, где большая часть салона превратилась в месиво из людей и металла. Пожар разгорелся с необыкновенной силой, не щадя никого из живых. И в этот момент, будто по чьей-то «доброй» воле, ремни, что удерживали сыновей в удобных креслах, в унисон отщелкнулись.

Этого еще не хватало!

Я успел схватить их за руки. Справа в воздухе распластался Павлик, едва не скользнув прямиком в оранжевое пламя. Участь последовать за матерью, – его явно не устраивала. Он впился пальцами в мое предплечье такой хваткой, что ногти вонзились мне в кожу.

Но, больше всего, меня волновал мой шестилетний Степка. Неведомая сила потянула его в огромную дыру, возникшую точно в том месте, где ранее располагался иллюминатор. Распахнутый во всю мощь горящий зев, с нетерпением ждал моего малыша, чтобы утолить свой голод.

Лишь в последний момент мне удалось схватить за крохотную ладонь голубоглазого Степку. Маленькие пальчики задрожали. Страх окутал и его с ног до головы, а слабая еще хватка свободной руки тянула рукав моей толстовки.

Словно Христос, распятый на деревянном кресте, я раскинул руки в стороны, борясь с необозримой силой, что тащила моих сыновей в бездну пожара.

Пока еще ремень оставался застегнутым на моем животе, – надежда на спасение придавала сил жить.

Сколько еще времени я смогу оставаться в таком положении?

Сколько мгновений пройдет до того момента, как «железная птица» коснется земли?

И что произойдет тогда? Смерть или спасение?

Но, судьба-злодейка преподнесла очередной сюрприз.

Я почувствовал, как крохотная ладонь моего младшего сына стала медленно выскальзывать из руки. Степка посмотрел на меня. Да так скорбно, что сердце защемило. Неведомая сила вцепилась за него, будто мечтала об этом всю свою жизнь. Мне почудилось, что огонь в зеве увеличенного иллюминатора вспыхнул неподдельной радостью. Он ждал. Несомненно, ждал, когда малыш сорвется в огненную пропасть.

Я взглянул Степке в глаза, прикусывая до крови губу, а потом повернул голову в сторону Павлика, и взгляды наши встретились.

Непритворный страх в глазах одиннадцатилетнего парня пронзил и меня насквозь. Мой сын был умен не по годам. Я знал это не понаслышке. И, несомненно, он догадался, что я намерен сделать в следующий момент.

– Нет! – закричал Павлик. – Не бросай меня! Папа!

Видения приходили ко мне еще с детства. Яркими картинами пронзали пространство между мирами, и не верить им я просто не мог. Они всегда ведали, что должно произойти. Лишь незначительные детали мне удавалось изменить по своей воле, но истина от этого не менялась. И сейчас я четко увидел ее трактовку: один из моих сыновей сегодня умрет!

Времени на раздумье не осталось.

Шестилетний малыш намеревался юркнуть в бездну пожара, а внутренний голос предательски прошептал: «Как я и говорил, нельзя обожать всех одинаково! И сегодня мы поглядим, кого же ты любишь сильнее?»

Огромных усилий мне потребовалось, чтобы разомкнуть пальцы правой руки. Я почувствовал, как ногти Павлика сильнее впились в предплечье. Как не в силах больше держаться за плоть отца, они медленно поползли прочь от меня. Обжигающей болью они резали кожу, оставляя кровавые полосы, а потом глаза виновато отвели взор, не смея больше видеть коварное «предательство».

Правая рука «сбросила» ношу, и я тут же направил ее в противоположную сторону. На том конце болтался мой шестилетний сын. Такой беззащитный, жизнерадостный и навеки родной…

Крохотные пальчики скользнули по ладони.

Еще миг.

Еще короткое мгновение, и малыша постигнет участь старшего брата. Но, моя свободная рука быстро ухватила юнца за шиворот и с силой потянула на себя.

Я прижал Степку к груди.

Обеими руками обхватил всхлипывающее тело, едва не задушив его. А в голове, перекрикивая шум катастрофы, все звучали и звучали слова моего одиннадцатилетнего сына: «Не бросай меня! Папа!»

И в следующий миг, «железная птица» столкнулась с землей…

Я вскочил, сбрасывая с себя одеяло.

Это все сон! Сон!

Господи, милосердный! Хорошо, что это снова сон!

Сердце колотилось так, будто намеревалось выпрыгнуть из груди. Мелкой дрожью осыпало пальцы рук, и сознание искренне просило о пощаде.

Все закончилось!

Я провел рукой по пустой кровати и с ужасом обнаружил, что рядом нет жены.

«Нет жены?! – разум надо мной посмеялся. – Откуда ж ей здесь взяться? Ты сам все видел!»

И снова сердце «пустилось в пляс». Пелена нависла перед глазами. Пелена, сотканная из горьких слез и разочарований.

Я коснулся пола ногами. Босиком прошлепал до комнаты Павлика, и, очутившись у двери, замер. Рука не поднималась ухватиться за ручку и повернуть ее по часовой стрелке. Сколько она уже заперта? Несколько месяцев? Пустая комната была частью этого дома. Той частью, где навеки поселилась скорбь.

Так и не посмев открыть дверь, я двинулся дальше.

Комната дочери располагалась чуть поодаль. Комната моей взрослой дочери Юлии, которой тогда не оказалось с нами в тот роковой вечер.

Теперь пальцы сами потянулись к ручке двери. Тихий скрип, и она отворилась. На кровати лежала моя шестнадцатилетняя дочь в обнимку со Степкой. Они мирно спали, отстранившись от мерзкой реальности.

Тихо посапывал мой шестилетний сын. Юлия уткнулась лицом в его крохотное плечо, будто бы не хотела больше отпускать своего младшего брата. Почти идиллия неполной семьи, где не хватило места любимой жене и нашему одиннадцатилетнему парню.

Наручные часы показали «7:42», и в этот момент на кухне зазвонил мобильный телефон.

Я быстро прикрыл дверь, спасая детей от громкого звука, и двинулся в направлении мелодичной музыки.

– Алло!

– Доброе утро, Роман Николаевич! – выдал сухой голос. – Меня зовут Глеб Жиганов. Понимаю, номер мой для вас не знаком. Мошенники, и все такое… Но, я хочу вас заверить, – я не из тех людей…

– Ближе к делу! – предисловие мне никогда не нравилось.

– К делу, так к делу! – согласился собеседник. – Мы можем с вами встретиться минут через сорок по адресу: Ленина, 74? На месте все объясню.

– Проще говоря, вам понадобилась моя помощь?

– Как и всем, кто к вам ранее обращался! – поведал голос в трубке.

– Договорились!

Я влез в просторные джинсы, облачился в черную майку и потертую кожаную куртку. Уже в прихожей «прыгнул» в ботинки, и напоследок черкнул пару фраз дочери. Записку оставил на кухонном столе.

Сорок минут – это много!

То место, куда меня звал некий Глеб Жиганов, располагалось минутах в двадцати ходьбы. А потому, я не спеша двинулся в знакомую сторону.

Ленина, 74. Городская больница, возведенная много лет назад.

Я добрался минут через пятнадцать.

Подышал свежим утренним воздухом еще какое-то время, и поднялся по мраморной лестнице.

Два здоровенных детины в белых халатах встретили меня у дверей. Они проводили мою скромную персону на второй этаж, и пригласили в комнату в конце коридора. Я вошел в нее, после чего дверь за мной плотно закрыли.

Навстречу мне выдвинулся человек в форме полицейского. Он признательно протянул руку, и я тут же ее пожал.

– Майор Жиганов! – сказал он поставленным голосом. – Следственный комитет!

– Очень приятно! Я так понимаю, представляться мне не нужно?

– Правильно понимаете! Мы и так о вас все знаем! – высокая брюнетка появилась из-за спины майора, и подошла почти вплотную. – Роман Николаевич Сотников. Тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения. Проживает по адресу: Давыдова, 17. Окончил Международный институт предпринимательства и права в 2003 году, но, работает не по специальности! Основной род деятельности…

– Довольно, Оксана Валерьевна! – вмешался Жиганов. – Мы собрались здесь не для того, чтобы изучать подноготную нашего уважаемого гостя. У нас с вами другая цель. И чем скорее мы ее достигнем, тем быстрее отпустим Романа Николаевича домой.

Женщина искренне улыбнулась и, протянув руку, представилась:

– Старший лейтенант Золотова!

Я нежно ее пожал, а Жиганов предложил проследовать к остальным гостям.

Их было двое.

Седой старикан, и странный на вид человек восточной внешности, сидящий в кожаном кресле.

– Борис Витальевич Шпак! Прошу любить и жаловать! – представил старика в белом халате майор Жиганов. – Он введет вас в курс дела.

Мы со Шпаком обменялись рукопожатием.

– Скажу честно, я не в восторге от такого… вмешательства. Мало того, я не особо доверяю таким людям, как вы, но, если следственный комитет настаивает, – спорить не буду! – честно признался собеседник. – Как вы уже догадались, я – лечащий врач этого пациента.

Он указал рукой в сторону человека с отстраненным взглядом, мирно сидящего в удобном кресле. Пациент словно не слышал и не видел ничего перед собой. Он просто смотрел в одну точку у себя под ногами, ровно дышал, и не выказывал никаких признаков заинтересованности.

– Чем я могу помочь? – мне пришлось поторопить старика в белом халате. В моей квартире остались двое несовершеннолетних детей, и я хотел возвратиться домой уже к обеду.

– Перед вами пациент городской больницы. – Напомнил Шпак. – Захир Муратович Хакимов. Не буду мучить вас долгими и серыми подробностями его скучной жизни. Скажу лишь об одном – этот человек находится здесь уже более двух лет. Три месяца назад с ним произошла странная история. Хакимов пропал из палаты. В прямом смысле слова. Никто не знает, как ему это удалось, но он отсутствовал ровно двое суток. Опрошенные нами очевидцы видели его вместе с яркой блондинкой, вальяжно прогуливающейся по городской набережной. После того, как наш пациент таким же чудесным образом, как и пропал, вернулся в палату, – девушка исчезла.

Майор Жиганов показал мне фотографию.

Миловидная блондинка лет двадцати. Длинные светлые кудри, приподнятый носик и красивые губы, так и манящие прислонить к ним свои уста.

– Светлана Галич. Студентка Государственного Медицинского Университета. – Громко и четко поведал сотрудник следственного комитета. – Родители не выходили с ней на связь с той поры, когда пациент покинул это заведение. С Хакимовым работали опытные дознаватели, но результатов сие действо, увы, не принесло. И сейчас вам Борис Витальевич расскажет, почему.

Врач открыл желтую папку и объявил:

– Захир Муратович попал сюда не случайно. У него уже бывали провалы в памяти. При тщательном обследовании, нам все же удалось отыскать причину недуга. Черепно-мозговая травма дала о себе знать. Ему поставили страшный диагноз: болезнь Альцгеймера. Несколько недель назад он все еще мог говорить. Не так внятно, как хотелось бы. Но, все же! Он различал цвета, предметы обихода, даже мог их компоновать в группы, хотя и с трудом понимал, где находится. А сейчас вы можете видеть перед собой человека, не готового идти на контакт, не желающего говорить, и совсем потерявшего смысл в жизни…

– Помогите нам, Роман Николаевич! – в разговор вступила Золотова. – Родители Светланы Галич – влиятельные в определенных кругах люди. Они обивают кабинеты министерства, давят на наше начальство, а те, в свою очередь, – на нас. Мы не представляем, как им помочь!

Отчаяние в голосе девушки не просто било ключом. Оно брызгами фонтана окропляло большую комнату, заставляя съежиться только от одной мысли о том, что надежда вот-вот «отдаст концы».

Я пристально взглянул в глаза Жиганову, и ясно увидел, как по его лицу прошмыгнула серая тень. По долгу своей «работы», я не раз сталкивался с такими людьми. Они просят слишком многого, но не намерены делиться всей информацией. А уж следственный комитет – и подавно! Не разглашение деталей, пока идет расследование. Как же, как же…

– Я готов вам помочь! – голос мой был уверен и смел. – Но, вижу по вашим глазам, что вы поведали мне не всю историю. Это так?

– Что значит, не всю историю? – удивилась Оксана Валерьевна.

– Это значит, что вы утаили некую часть информации из своего рассказа, если быть точным! – перевел взгляд я уже в сторону очаровательной помощницы Жиганова.

Тишина повисла в комнате.

Я почувствовал, как мысли путались у них в головах. Как переплетались версии, догадки и домыслы. И в довесок к этому, чья-то злая воля не позволяла мне увидеть всю картину собственным разумом.

Собеседники поглядели друг на друга, и все же решились.

– Расскажите ему! – настоял человек в белом халате. – Если он тот, за кого себя выдает, рано или поздно узнает всю правду сам.

Глеб Константинович глубоко вздохнул.

– Вы, несомненно, правы, Роман Николаевич! Произошло кое-что еще. – Поставленный голос майора слегка задрожал. – Перед тем, как обратиться к вам, мы задействовали еще двух, так сказать, «специалистов». Первый провел с пациентом ровно два часа, так ничего и не разузнав. Он вышел из комнаты такой тяжелой походкой, будто постарел лет на десять. Его глаза излучали пустоту и безжизненность. Второй «специалист» успел «окунуться» в разум Хакимова лишь на несколько минут. По истечении этого времени, он выскочил из помещения с такими глазами, будто увидел перед собой настоящего призрака.

– Особенность нашей «работы» – видеть призраков. – Напомнил я.

– Это было что-то другое! – попытался объяснить майор. – Я использовал подобное слово образно! Хотел дать вам понять, что медиумов явно что-то напугало. После «сеанса» оба представителя вашей… э-э, так сказать, профессии, бросили с нами работать по необъяснимым причинам. Понятное дело, я не могу вам назвать их имена. Я обещал держать их в тайне. Но, их лица, когда они возвратились в реальность, вам бы не понравились.

Я призадумался.

Что же могло напугать опытных медиумов? Какой силы призраки вдруг встретились им на пути, что люди нашей профессии бежали от них, «поджав хвосты»? Может, специалисты оказались не совсем подготовленными?

– Тогда не будем терять времени даром! – объявил я. – Прежде, чем я начну «сеанс», хотелось бы прояснить детали. Во-первых, какую точно информацию вы намерены выведать у пациента? Не торопитесь! Сформулируйте свой вопрос правильно и конкретно. От этого будет зависеть наш итог.

Собеседники переглянулись.

– Пусть скажет, где сейчас находится Светлана Галич! – снова вступила в разговор Золотова.

Я посмотрел ей прямо в глаза:

– Вы должны понимать, старший лейтенант Золотова, прошло уже три месяца, и девушка вполне могла…

– Ее высокопоставленным родителям уже все равно, жива она или нет! Вы ведь на это намекаете? – перебила меня Оксана Валерьевна. – Просто пусть скажет, где ее искать! И если она мертва, кто в этом замешан!

– Справедливо! – согласился я. – Для начала я поведаю вам, что намерен сделать, и если вы согласны, – приступим, так сказать, к «работе». Мне понадобится удобный стул, личная вещь пациента и немного крови.

– Чьей, простите?! – вздрогнул Шпак.

– Его! – и я указал рукой на безразлично сидящего человека в кожаном кресле.

Собеседники замерли.

Я почувствовал, как в просторной комнате больницы навис неподдельный страх.

– Не волнуйтесь! – мне пришлось их успокоить. – Приносить в жертву никто никого не собирается. Если вы меня сюда пригласили, то уж, наверняка должны быть знакомы с методами моей «работы». Перед началом я всегда объясняю план своих действий, и только после вашего согласия, приступаю к «сеансу». Таковы условия!

– Выкладывайте! – не стал тянуть время Жиганов.

Я сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями.

– Значит так! Разум пациента, пораженный подобной болезнью, представляет сейчас некий лабиринт, извилистыми зигзагами тянущийся вдоль пострадавшего сознания. Казалось бы, это практически невыполнимая работа для простого экстрасенса. Но, все возможно в этом мире, если выбрать правильный подход. Я намерен пройти сквозь лабиринт разума. Понимаете, человек, страдающий затяжной формой «Альцгеймера», так сказать, идет напролом. Извилистые повороты пути ему не преграда. Он не ищет ответов на вопросы и… как бы вам объяснить? Представьте себе, для того, чтобы продолжить движение, здоровому человеку нужно пройти по одному из темных уголков сознания, вспомнив важный момент в своей жизни. Пациент, пораженный подобной болезнью, не заморачивается! Он просто пробивает стену, и следует дальше. Отрывок его памяти так и остается для него «темной лошадкой». Трудности его не страшат. Он знает, как с ними можно легко справляться, но сам того не ведая, загоняет себя в ловушку. Память ему больше не нужна, и в скором времени он забывает, как ею вообще пользоваться. Я же намерен отыскать такие темные уголки в его сознании и восстановить картину событий. Скажу сразу, помочь пациенту избавиться от болезни я не в силах. Я лишь помогу в расследовании. А для этого, как я уже сказал, мне понадобится удобный стул, личная вещь и капля его крови.

– Вы прям, чернокнижник какой-то! – воскликнул Шпак.

– Так и есть! – улыбнулся я. – Только «Черной книги» со мною сегодня не будет. Этот иллюзорный эффект я применяю, чтобы повысить интерес к моей персоне. Выполнить пару магических трюков перед экранами телезрителей, и заставить их поверить в настоящее колдовство. Как я уже догадался, фарс вам не надобен! Вам требуется результат. Так вот! Книга сегодня мне не понадобится. Я сделаю все быстро, четко и с максимальной отдачей! Что скажете?

Ответа не последовало.

Вместо этого мне предоставили деревянный стул с мягким сиденьем, маленькие наручные часы Хакимова и небольшой перочинный нож.

– Перед тем, как я начну, мне необходимо сделать один звонок, если вы не против? Все же у меня в квартире остались двое несовершеннолетних детей. Не хочу, чтобы они переживали, куда же я мог подеваться.

Майор одобрительно кивнул.

Я отошел в дальний угол, избавившись от лишних ушей. Домой звонить я не стал. Вместо этого, набрал номер на сотовом телефоне, и приложил трубку к уху:

– Леонид Соломонович! Я вас приветствую! – как можно тише сказал я.

– И я рад вас услышать, Роман Николаевич! Что-то случилось? Своим шепотом вы меня пугаете!

– Мне нужна ваша помощь, мой дорогой друг. И прошу вас, не задавайте лишних вопросов. Времени у меня на ответы нет.

– Одну секундочку, я возьму карандаш. – В трубке послышалась возня, а через мгновение, – снова голос Леонида. – Записываю!

– Хакимов Захир Муратович. – Тихо пробормотал я, чтобы не услышали полицейские из следственного комитета. – Городская больница по адресу: Ленина, 74. Успеваете?

– Конечно, Роман Николаевич. Какая нужна информация?

– Давеча его посещали два экстрасенса. Проводили с ним «сеанс», но вдруг отказались «работать» дальше. Причин не назвали. Так же, как и имен. Хотелось бы знать, что случилось?

– Я вас услышал, мой дорогой друг! Как выясню, отзвонюсь!

– До связи!

Я положил трубку и вернулся к новым знакомым.

Не теряя времени даром, я двинул стул к пациенту и сел рядом. Свои наручные часы я отдал на хранение майору Жиганову, а личную вещь Хакимова нацепил на запястье. Перочинный нож оставил две неглубокие раны на моей и пациента ладони.

– Ну, что ж, Захир Муратович! Покажи мне свои тайны!

Наши ладони соприкоснулись, и легким покалыванием отозвалась едва ноющая боль.

Я закрыл глаза.

Замедлил дыхание.

Успокоил биение сердца.

И в следующий миг, провалился в темноту поврежденного сознания.

Как я и рассчитывал, Тьма окружала меня со всех сторон. Едва видимые стены лабиринта покачивались в нависшем тумане. Я осторожно двинулся вперед, твердо ступая по сырой земле, а когда приблизился к лабиринту, – ахнул!

Входа было три.

Ну, еще бы! С чего это я взял, что будет легко? Лишь один путь приведет меня к спасению.

Стоп! К какому еще спасению? Я хотел сказать: «к выходу!?»

Пока я раздумывал, детский голос пробился из темноты:

– Помочь, Роман Николаевич?

Я вздрогнул.

Повернул голову в сторону голоса, и увидел мальчишку восточной внешности. Он крепко держал меня за руку, а наручные часы пациента вдруг перекочевали к нему на руку:

«19:87» – поведал циферблат.

Я не сразу сообразил, что восемьдесят семь минут в принципе не существует. Но развить дальше эту мысль не успел, – мальчишка потянул меня за руку к одному из входов.

Холодный туман окутал меня. Страх окатил с головы до ног, и я вдруг представил, какое чувство испытали те два медиума, имена которых не хотел называть майор Жиганов.

Ватными ногами шел я вслед за мальчуганом восточной внешности. Слева и справа нас окружали высокие черные стены, и лишь только мы упирались в одну из них, паренек безошибочно выбирал правильную дорогу.

Внезапно, проход закончился. Большая дверь появилась прямо на нашем пути.

А вот и Темный уголок поврежденного сознания! Ну, что ж Захир Муратович! Показывай, что ты прячешь внутри?

Мальчишка первым схватился за круглую ручку двери, и створка приоткрылась. Мгновение, и я оказался внутри помещения. Один, без своего «напарника».

Темно.

Слишком темно, даже для поврежденного сознания.

В углу справа зашипела неведомая тварь, нарушая тишину. Я обернулся. Два тусклых зрачка уставились на меня так жадно, что я боялся пошевелиться. Не сразу до меня дошло, что смотрят они из глубины шкафа. Из глубины шкафа моей детской комнаты.

Мне было тогда семь лет. Я впервые увидел призрака.

Семь лет! Господи, боже! Я вспомнил числа на циферблате наручных часов на запястье мальчишки, кто так бесцеремонно впихнул меня в эту комнату.

«19:87»!

Это не часы и минуты. Это год, когда впервые я повстречал сущность извне.

Призрак был словно в тумане.

Он все глядел и глядел на меня, не отрывая взгляда, а я, в свою очередь, не мог отвести своего. Он, словно удерживал меня, заставив замереть на месте. Тогда в комнате была кровать, и я сидел на ней, трусливо поджав ноги, ровно до той поры, когда лапа чудовища не появилась из шкафа.

Так и сейчас, детские воспоминания окатили меня холодной волной. Сердце съежилось до минимальных размеров, а в висках застучало. Мой детский страх материализовался, и я невольно поддался его влиянию.

Что случилось тогда?

Как я от него избавился?

Нужно вспомнить! И чем скорее, тем лучше!

Лапа чудовища показалась из шкафа. Большое копыто со стуком коснулось пола, и я услышал тихий детский голос:

– Беги…

Я не расслышал фразы. Сумасшедшее биение сердца перекрикивало тихий шепот. А потому, я переспросил:

– Что ты сказал?

– Беги!!! – громко заорал мальчуган, словно губы его были у моего уха.

И в его безумии был здравый смысл.

Я рванулся в сторону двери, но ватные ноги меня подвели. Страх сковал не только мое сознание. Я не чувствовал ступней. Не видел перед собой ничего – серая пелена вдруг застелила глаза. Лишь боль от падения на пол привела меня в чувство.

Я поднялся, все еще ощущая, как левую икроножную мышцу свело в необыкновенной судороге. Слышал, как со стуком второе копыто коснулось пола. И снова, только двинувшись, повалился у спасительной двери.

Чудовище схватило меня за ногу, и в этот момент дверь приоткрылась, а в ее проеме появился все тот же мальчишка восточной внешности.

Уже когда призрак из шкафа потянул меня на себя, мне удалось ухватить парня за руку.

– Спаси! – со стоном прокричал я из последних сил.

Мальчугану было от силы лет семь. Может восемь. Что он мог сделать против грозного чудовища из шкафа?

Тем не менее, он рванул мою руку с такой силой, что я подивился. Острые когти болью резанули лодыжку, и крепкая хватка чудовища канула в небытие.

Я снова оказался в лабиринте.

– Тебе повезло. – Тихо сказал паренек.

– К черту везение! И хватит водить меня по моим же детским страхам! – разозлился я. – Лучше скажи, где девушка? Светлана Галич. Блондинка. Куда ты ее подевал?

Мальчуган удивленно на меня посмотрел, и, выждав паузу, ответил:

– Следуй за мной.

Он снова взял меня за руку, и возраст его круто поменялся.

Восточная внешность приобрела правильные мужские черты. Крепкое телосложение превратило маленького пацана в статного подростка. На вид лет четырнадцати. Я вспомнил себя в этом возрасте. Беззаботная юность, восьмой класс, и девичьи слезы Ольги, которую я впервые посмел поцеловать.

Наручные часы Хакимова блеснули в тумане. Уже на моей руке.

Циферблат выдал четкие цифры, которые мне ничего не говорили:

«19:94».

Мне тогда было 14 лет. Какой ужас я испытал тогда? Ничего не приходило в голову.

Нужно вспомнить.

Обязательно нужно вспомнить! Чтобы хоть как-то подготовиться к подступающему из-за угла страху. Чертов пациент! Решил защищаться моими же воспоминаниями!

– Ты обещал мне показать девушку, Захир! Света Галич! Помнишь ее? – надавил я.

Юноша не ответил.

Мы сделали еще пару шагов, когда за спиной послышался протяжный вой.

1994 год. И я внезапно вспомнил это место.

Густой лес на окраине старого поселка. Бабка с дедом не велели туда ходить. Но, мы с друзьями не послушали.

Мне показалось, что монстр из далекого детства снова уставился на нас красными глазами. Маленькая собачонка, клички которой мне уже и не вспомнить, сопровождала нас в тот вечер. Она бросилась в сторону чудовища из моей детской комнаты, но вмиг была разорвана в кровавые клочья. Мы с друзьями услышали только короткий визг, а дальше нас с головою окутал дикий ужас.

И снова безумный вопль человека с восточной внешностью:

– Беги!!!

Я рванул вперед по тропе лабиринта. Петлял из стороны в сторону, когда прямой участок пути круто сворачивал. А сердце все колотилось под влиянием безумной погони. Далеко позади себя я слышал, как трещали сухие ветки. Меня преследовал монстр, снова надеявшийся, что сможет схватить безобидного мальчишку. Дыхание сбилось, когда я пробежал еще несколько поворотов. Лабиринту разума не было ни конца, ни края, не было входа, выхода и самое главное – я не видел впереди спасения!

Я слышал, как чудовище приближалось. Как его заносило на крутых поворотах, и, не успевая притормозить, он со всего маха ударялся о стену лабиринта. Удары были такой силы, что земля дрожала под ногами, и страх «набрасывался» невероятной волной.

Каким-то неведомым чувством, мой разум обнаружил новую угрозу впереди себя. Мне пришлось немедленно остановиться, и вовремя осознать, что тропа лабиринта оканчивалась бездонной пропастью.

Я застыл у края обрыва буквально в двух шагах. Легкое головокружение появилось так внезапно, что мне с трудом удалось отойти от края. Больше монстров я боялся только высоты, потому и не любил летать. Пациент больницы знал это не хуже меня, вскрывая мои страхи один за другим.

Я обернулся.

Чудовища нигде не было видно. Мало того, глухих ударов его мерзкой туши о стены лабиринта я тоже не слышал. Зловещая тишина вдруг возникла передо мной, будто внутренний мир Хакимова замер.

Знакомая мелодия вывела меня из ступора. Я полез в карман джинсов и выудил из него старый мобильник.

– Алло!

– Роман Николаевич! Вы слышите меня? – это был голос Леонида.

– Слышу, Леонид Соломонович! Говорите!

– У меня для вас кое-что есть! Действительно, с Хакимовым «работали» ваши, так называемые, коллеги. К сожалению, имен мне не назвали, как и причин, по которым они отказались продолжать «сеанс». Но, я узнал для вас кое-что интересненькое! За долго до того, как ваши «коллеги» копались в мозгах пациента, у него были два медиума. И вот о них я разузнал более подробно! Первой к сеансу приступила некая Амелия, прозывающая себя многоликой ведьмой. Она пробыла в сознании Хакимова несколько часов, но так и не смогла вернуться к нормальной жизни.

– Что значит, не смогла?

Но, собеседник проигнорировал мой вопрос.

– Вторым был шаман, предсказатель и пророк по имени Фатих. Правда, необычное имя?! Говорят у него древнейшие турецкие корни! Но, я сейчас не об этом. Наш турецкий пророк тоже провел в голове пациента много часов, и тоже не смог вернуться к нормальной жизни.

– Что это все значит? Я вас не понимаю!

– А то и значит, уважаемый Роман Николаевич! Все они погибли. Амелия взобралась на крышу высотки, и смело спрыгнула вниз. А Фатих сунул ствол карабина себе в рот и нажал на курок. Понимаете, к чему я клоню?

Рука с телефоном задрожала.

Ноги подкосились, и сумасшедшей силы волна страха внезапно накатила. Перед глазами все поплыло, и мне, действительно, понадобилось великое усилие, чтобы не рухнуть в обморок.

– Если вы еще на проводе, то советую скорее убираться из того места, где бы вы сейчас ни находились. Это ловушка, Роман Николаевич! Настоящая ловушка!..

И связь резко оборвалась.

Реальный мир ворвался в лабиринт неистовой силой. Точнее, мир сознания Хакимова, поврежденного болезнью Альцгеймера. Ветер зашумел над головой, и снова послышались звуки погони. Монстр был уже близко. Так близко, что я невольно чувствовал на себе его ярость.

– Он не остановится! – юношеский голос появился у самого уха. Я вздрогнул, когда снова увидел рядом подростка. – Ты ведь знаешь это!

В одно мгновение монстр показался из лабиринта, и направился ко мне.

Горящие красной яростью глаза наводили ужас не только на меня. Мне вдруг вспомнились друзья, что отправились со мной в лес. Я отчетливо слышал их крики. Одного из них я даже видел. За несколько мгновений до того, как чудовище разорвало его на две части.

– Спаси меня! – обратился я к молодому парню восточной внешности. – Мне некуда бежать!

– Нет-нет, Роман Николаевич! – просто ответил он. – Это твой страх. И тебе придется взглянуть ему в глаза!

Меня сильнее накрыл ужас. Мысль о том, что же произойдет, когда монстр приблизится, ввергла меня в ступор.

Ватные ноги снова подкосились, не желая больше держать мое напуганное тело, и я рухнул наземь, умоляя молодого парня меня оградить от этого ужаса.

Он схватил меня за шиворот, рывком поднял над землей, и заставил посмотреть в сторону приближающегося чудовища.

– Взгляни ему в глаза, сейчас же! – закричал Хакимов.

– Нет! – я позорно отвернул взгляд, зажмурившись.

– Трус! – прокричал мне в лицо молодой парнишка… и сбросил меня с обрыва.

Я падал в объятия бездны, громко крича от страха, а на запястье левой руки мелькнули наручные часы – личная вещь пациента из городской больницы.

«20:03»!

Год, или, действительно, московское время?

Приземление на дно обрыва не дало мне развить эту мысль. Я больно ударился всем телом, и когда пришел в себя, – увидел, что руки мои в крови. Красная жижа стекала с ладоней. Рукава рубашки, что подарила на свадьбу мне мать, были испачканы по локоть. Лишь циферблат часов не тронула свежая кровь.

Ясная мысль из памяти вдруг поднялась на поверхность.

Я помню это место. Я был здесь лет двадцать назад.

Но, за спиной послышался звук удара, и сознание интуитивно отбросило сполохи пробуждающейся памяти в сторону, чтобы с горечью сообщить, – монстр прыгнул следом за мной.

– Беги!!! – взрослый Хакимов крикнул в самое ухо. – Беги, трус! Если сможешь!

На этот раз, ноги не подвели. Они преданно понесли меня в самое сердце плотного тумана, где неожиданно вновь появился лабиринт.

Ловушка!

Леонид Соломонович все правильно рассчитал. Бесконечные лабиринты и бесконечные страхи, преследовавшие меня, словно жертву. Нужно выбираться отсюда! И первое, что я сделаю, – выберу другой вход!

Я нырнул в средний проход. Наугад выбирая направление, ноги несли меня к спасительному выходу, а по пятам следовал все тот же призрак из детского кошмара. Сначала он появился в моей спальне, потом в лесу, а теперь…

«20:03», – я мельком взглянул на циферблат наручных часов.

Это не московское время! Это год, когда я снова с ним столкнулся!

Лабиринт петлял, вырастая прямо передо мной высокими каменными стенами. Замысловатые повороты вели только в одном направлении, не предоставляя выбора. Я бежал, что есть силы, всякий раз сталкиваясь с ними, когда инерция бросала меня вперед. За мной по пятам следовал монстр с густой шерстью, голодными клыками и красными светящимися точками вместо глаз. Я отчетливо слышал его громыхающую поступь.

В этот раз я выбрался из лабиринта быстро, словно неведомая рука толкала меня в верном направлении в самую гущу тумана. Я ничего не видел перед собой. Ничего не слышал, кроме яростного шума в голове. Сердце колотилось так громко, что его удары болью отзывались в висках.

Туман вдруг рассеялся, и я оказался на проезжей части.

На большой скорости ко мне несся грузовик. Завидев меня, водитель резко повернул руль и нажал на тормоза. Послышался свист покрышек, скользящих по гладкой поверхности асфальта. Грузовик накренился, и мне с трудом удалось отскочить в сторону, чтобы не попасть под его железную массу.

Я рванул к обочине.

От усталости ноги меня уже не слушались. Кубарем я прокатился по влажной траве, и ударился во что-то, стоящее рядом. С трудом мне удалось подняться. В ушах гудело так, будто кто-то обрушил кусок каменной стены на мою голову. А рядом у проезжей части на стуле сидел старик, лет семидесяти. Он медленно повернул голову в мою сторону и сунул ствол карабина себе в рот, попытавшись улыбнуться.

– «Фатих! – слова Леонида больно резанули сознание. – Шаман, пророк и предсказатель!»

– Нет! – я попытался его остановить.

И в следующий момент, он смело нажал на спусковой крючок.

От громкого выстрела в ушах загудело еще сильнее. Я зажал уши руками, и едва не упал на влажную траву, благо молодой парень восточной внешности снова оказался рядом.

Он успел ухватить меня за руку, и вернуть в исходное положение.

– Где… девочка? – я задыхался от длительного бега. – Студентка… Медицинского… Университета?

– Смотри туда! – Хакимов развернул меня в сторону проезжей части. – Смотри на высотку! Внимательно смотри!

Я поднял глаза кверху и увидел, как девчонка лет двадцати пяти забралась на крышу здания.

– Это… не она! – догадался я. – Не дури… мне голову! Цвет волос… не тот!

Девушка подошла к краю крыши. Долго раздумывала, но все же прыгнула вниз, даже не закричав.

Я отвернулся, чтобы не видеть, как ее расплющит по проезжей части, и взгляд мой снова упал на монстра, что преследовал меня все это время. Он был за спиной Хакимова. Большими прыжками приближался к нам, а в темноте необыкновенным блеском сверкали его клыки.

Я толкнул парня точно в лапы чудовища, выигрывая время.

– Беги, трус!!! – это был уже не его голос.

Грубый рык монстра прозвучал у окраины леса, и мне ничего не оставалось делать, как рвануть снова к проезжей части.

На обочине стоял легковой автомобиль. Знакомый автомобиль, как подсказывала память. Водительская дверь была приоткрыта, словно приглашала внутрь, и я воспользовался этим приглашением.

Ключ в зажигании. Отлично!

Взревел старенький движок. Выхлопная труба «плюнула» в догоняющего монстра облаком дыма, и «жигуленок» рванул с места.

Мой взгляд скользнул по салону, и в этот момент я осознал, что в машине нахожусь не один. Справа на пассажирском сидении мирно сидела моя жена, а сзади пристроились два сына.

– Нет! Только не это! – закричал я во всю мощь своих легких.

«Жигуленок» выскочил на встречную полосу, и внезапно появившийся грузовик ударил его в переднюю пассажирскую дверь. Автомобиль круто развернуло, и сбросило с моста. Словно в замедленном действии, картина поплыла у меня перед глазами. Ремни безопасности мигом отщелкнулись, как тогда в самолете. «Жигуленок» ударился в ограждение, и я ясно почувствовал, как мы всей семьей вылетаем из его железного короба.

– Это не наяву! Это не наяву!

Подобный сон преследовал меня уже несколько месяцев.

Различные катастрофы являлись ко мне холодной ночью. Автомобильная, железнодорожная, воздушная. Всякий раз я переживал этот мерзкий момент, когда приходилось снова и снова делать выбор в пользу одного из детей.

Удар был необыкновенной силы!

Я думал, грудная клетка не выдержит. Горло сдавило невыносимой болью. Стало тяжело дышать, но сознания я не потерял. Мало того, я почувствовал, как обе руки налились внезапной тяжестью.

Сознание возвратилось в реальность, страхом застилая глаза. Ладони, будто по команде, сжали детские запястья, и снова ощущение беспомощности накинулось холодной волной.

Снова плакали сыновья.

Снова из пальцев левой руки выскальзывала детская ручка, и снова неистово кричал одиннадцатилетний Павлик:

– Не бросай меня! Папа!

И я отпустил его. В который уже раз.

Свободная рука подтянула к себе шестилетнего Степку. Опора моста треснула, и мы сорвались вниз, приближаясь к чему-то железному и медленно утопающему в холодной реке. Это был наш автомобиль. Он все еще медленно погружался под воду, будто не хотел в одиночестве покидать нас в этот вечер.

В воздухе мне удалось развернуться таким образом, чтобы Степка оказался поверх меня, и спустя короткое мгновение, я почувствовал сильный удар в спину. Железная крыша автомобиля остановила наше падение…

Городская больница.

Я знаю, по какому адресу она находится. Я был здесь неоднократно. В том числе, в тот злополучный вечер, когда все и произошло.

Сознание будто бы затуманено. Пелена застилает глаза, и я не чувствую ног. Движения плавные, осторожные и какие-то не реальные. Возможно, это снова сон.

Я нахожусь в палате, где лежит вся моя семья: Павлик, Степка, моя жена и… я.

Мне вдруг чудится, что прибыл я сюда не один. Ладонь левой руки чувствует мягкую нежную кожу. Пальцы сцеплены в замок. Я поворачиваю голову в ожидании Хакимова, и с ужасом наблюдаю, что это моя жена.

– Катя?

Она улыбается и кивает в сторону палаты, где появляются два человека в белых халатах.

– Кто тут у нас? – один из них открывает папку. – Семья Сотниковых. Так-так! Роман, Екатерина, и двое несовершеннолетних детей: Павел и Степан. Что скажете, коллега?

– Автомобильная катастрофа. – Отвечает собеседник. – У отца черепно-мозговая травма, но, несмотря на это, он время от времени приходит в сознание. Шестилетний Степан Романович отделался небольшими ушибами, в основном из-за того, что во время падения приземлился на тело своего отца. А вот другим членам семейства повезло меньше. Мать находится в коме. Вернется она в сознание, или нет, – зависит от нее. А вот одиннадцатилетний Павел Романович от полученных ран скончался полчаса назад. Смерть констатирую в 17:30. Вот такие не утешительные итоги, коллега!

– Тело можете увозить! – произносит первый собеседник, и вместе они покидают палату.

Жена дергает меня за руку:

– Доволен? Твоих рук дело.

Ее глаза сверкают двумя красными зрачками, словно у того монстра, который гнал меня по лабиринту.

– Я искал молодую девушку. Студентку Светлану Галич. Ты ее не видела?

Катя смотрит на меня пристальным взглядом и улыбается:

– Нет! Вместо нее я видела твоего монстра!

– Монстра?! – я оглядываюсь по сторонам.

И она показывает мне наручные часы Хакимова:

– 1987 год! Монстр впервые появляется в твоей комнате. Детские, но такие страшные воспоминания! Не правда ли? Он еще слаб, но уже готовится напасть.

Ужас вдруг овладевает мной. Мурашки бегут по спине, и капли холодного пота проявляются на лбу.

– 1994 год! – Продолжает Катя. – Год нашего с тобою знакомства. Тебе четырнадцать, и монстр снова пронзает твою жизнь. Вы с друзьями и маленькой собачкой спешите в лес, чтобы взглянуть на древнюю легенду своими глазами. Дед с бабкой не в восторге. Тем не менее, ты их не слушаешь. Монстр следует за тобой. Ты возвращаешься один. Без собачки, и без друзей.

Сердце начинает колотиться так быстро, что его не унять. Легкое головокружение нарушает равновесие, и ноги снова становятся ватными от страха.

– 2003! Год нашей с тобою свадьбы. Помнишь? Ты делаешь мне предложение, а монстр ревет от ярости! – голос жены звучит уже угрожающе. – Два человека погибают от его цепких когтей и острых клыков. Ему мало обычных смертей! Хочется чего-то возвышенного и сверхъестественного, и он убивает силой убеждения! Он проникает в разум человека, меняет его до неузнаваемости! Вспомни, Рома! Шаман, предсказатель и пророк по имени Фатих. Необычное имя с древнейшими турецкими корнями. Выстрел, и нет человека! За ним следует многоликая ведьма Амелия. Еще ребенок, но уже принимает взвешенное и «самостоятельное» решение покинуть этот мир навсегда.

Кровь закипает в моих жилах. Сердце готово вырваться из груди, и я вижу, как шрамы на правом предплечье начинают кровоточить. Шрамы, оставленные мне на память одиннадцатилетним сыном по имени Павлик.

– Ты спрашиваешь, где Светлана Галич? – язвительно смотрит Катя. – Ее не существует! Она была лишь приманкой для твоего монстра!

– Неправда! – кричу я во весь голос, а потом вижу, как два человека в белых халатах, уже готовые вывезти тело Павлика, оборачиваются.

Жена снова подносит к моему лицу наручные часы Хакимова, и маленький циферблат ярко светится: «20:23».

– 2023! Монстр находится здесь. В этой палате. Хакимов выпустил его на свободу, чтобы ты мог встретиться с ним лицом к лицу…

– Причем здесь пациент Шпака?

– Это ты пациент Шпака! – гордо заявляет Катя. – Все, что ты видел за пределами этой больницы – нереально! По крайней мере, последние три месяца. Юля со Степкой давно проживают у бабушки…

– А Хакимов?! – возмущаюсь я, перебивая свою жену.

– Захир Муратович согласился мне помочь. – Заявляет Катя. – Он, несомненно, опытный медиум. Один из сильнейших! Жаль, что его навыки не ровня твоим. Думаешь, почему мы оказались на том мосту?

И тут я вспоминаю:

– Ты сидела за рулем… Везла меня к нему. – Сухой голос звучит в палате как-то не по-настоящему. – Дети были для отвода глаз. Все время твердили, что давно не видели бабушку, и я им верил. Но, в какой-то момент, я понял, что все это не взаправду. Обман вскрылся в салоне, и мне пришлось прочитать твои мысли. Монстр заставил…

Я вспоминаю, как за рулем сидит моя Катя. Как проявляется улыбка на ее лице, но глаза такие грустные, что впору плакать. И я, словно вор, проникаю в ее сознание.

– Она знает! – кричит монстр, словно обезумевший. – Она знает про нас! Убей ее!

Серой пеленой застилает глаза первобытная ярость.

Руки дрожат в предвкушении удовольствия, за которым всегда следует чья-то смерть.

И мне просто необходимо передать бразды правления чудовищу, чтобы не смотреть в глаза хладнокровному предательству по отношению к своей семье.

– Это я – монстр… – слова срываются с моих губ, словно страшное пророчество.

Я помню, как рука резко выворачивает руль автомобиля. Машина скользит по дороге, вылетает на встречную полосу и сталкивается с грузовиком. От удара, ее разворачивает. Транспортное средство уже не управляемо. Мгновение, и оно на мосту. Ломаются поперечные перила. Мерзкий скрежет отзывается болью в помутненном сознании, и уже в падении автомобиль сталкивается с нижним перекрытием. Мы с детьми вылетаем через ветровое стекло, а Катя так и остается в салоне, прижатая к рулю.

Я медленно подхожу к кровати жены. Она здесь одна. Две тысячи двадцать третий год, как я понимаю. Монстр стоит у меня за спиной и шепчет:

– Не делай этого. Мы еще не закончили.

– Закончили! – зло отвечаю я.

Я – потомственный чернокнижник! Лучший в своем роде! Когда-то я помогал людям. Находил без вести пропавших. Исцелял неизлечимый недуг. Так неужели я не смогу помочь своей жене?

Мой призрак медленно движется по палате. Подходит к единственной здесь кровати, и погружается в тело женщины. Легкое покалывание пронизывает меня с головы до ног, и я чувствую, как жизнь зарождается в бедном теле. Сегодня происходит последний «сеанс» в моей карьере. Последние сполохи магии мелькают и гаснут, исцеляя мою Катю. И жизнь разливается по телу теплой волной.

Мне она не нужна. Ее больше достойна эта святая женщина.

Я чувствую, как закипает горячая кровь, и неистово бежит по венам. Как сознание переворачивается, когда соприкасается с разумом моей жены, и монстр кричит от ярости. Так ужасно и с нотками неподдельной беспомощности. Шансов выжить – для него больше нет. Да и волю моей жены ему не поработить.

Мой последний выдох – это первый жизненный вдох моей Кати.

Последнее, что я слышу, уже не в силах ничего видеть вокруг, – это две девушки в белых халатах, спешащие в палату.

– Врача! Позовите врача! – один из голосов разносится по коридору. – Сотникова пришла в сознание!