Читать онлайн
"Инкубация"

(Из цикла «Необъяснимые аномалии»)

********

Глава 1-я. Накануне

1976 год.

Архипелаг Северная Земля.

Остров Шмидта.

Восьмидесятая параллель Северной широты.

14 часов 16 минут по местному часовому поясу.

- Пригнись, сейчас ветром снесёт! – предостерёг Уфимцев, пригибая голову Константину Ремешеву, пытаясь устоять на ногах от потоков турбулентности. Мощный корпус вертолёта Ми-8 вздрогнул, завибрировал, и с раскатистым гулом отделился от земли, взмывая над бесконечными полями вечной мерзлоты. Винты подняли массу снега, грохот забивал уши, видимость на секунду пропала в яростных натисках снежного напора.

Костя Ремешев по прозвищу Ремешок (как его забавно именовали в команде геологов) проводил взглядом удаляющуюся машину, прокричав в самое ухо начальнику:

- И когда теперь ждать возвращения?

Прикрывая лицо от бушевавшей воронки снежного смерча, профессор Уфимцев, начальник разведывательной группы, прокричал в ответ:

- Как циклон позволит. Нам отвели время до конца недели, а там посмотрим.

Гул винтов постепенно стих, снежная воронка рассосалась, наступила тишина. Последняя связь с материком исчезла вместе с вертолётом.

Остров Шмидта, входящий в архипелаг Северная Земля, представлял собой самое сердце Арктики: район, удалённый от промышленных центров и судовых трасс. Сюда не доходит отепляющее влияние ни Атлантики, ни Тихого океана.

- Сплошная богом забытая дыра, - как любил повторять Костя Ремешок.

- И причём, ледяная, - добавлял техник Подолян, старше по возрасту Кости на двадцать лет.

Команда геологов, прибывшая на остров, насчитывала пять человек. Начальником группы был профессор Уфимцев, пятидесятилетний член-корреспондент Академии наук СССР, бывавший в экспедициях едва ли не во всех уголках ещё не до конца изученной Арктики. Заместителем и помощником числился сорокапятилетний инженер и археолог Подолян; третьим был Ремешок – юный изыскатель двадцати пяти лет, неутомимый весельчак и рубаха-парень. Четвертым в команде значился биолог Краюхин – хмурый нелюдимый тип сорока лет. А пятого члена экспедиции взяли незадолго до отбытия на остров по рекомендации Уфимцева. Веронике, или просто Вере, как раз на днях исполнилось двадцать восемь. В группу девушка была зачислена в качестве медсестры, повара и просто помощницы.

- Глаза красивые как звёзды! – мечтательно протянул Ремешок при первом знакомстве, сразу бесповоротно влюбившись в скромную девушку, хоть она и была старше Кости на три года.

- Не расспрашивай её о прежней жизни, - предупредил начальник экспедиции. – Там произошла трагедия и Вера лишилась мужа, так и не успев завести детей. Каждое напоминание приводит её в грусть.

- А что случилось? – сразу поник Костя, не умевший скрывать эмоций. – Погиб?

- Да. При испытательных полётах на Байконуре.

С тех пор, а точнее, уже четвёртый день с момента основания геологической миссии на остров Шмидта, Костя не отходил от девушки ни на шаг. Та принимала его неловкие ухаживания благосклонно, считая Костю просто хорошим верным товарищем, не более.

Краюхин по этому поводу заявил с ехидством:

- Баба на корабле – быть беде. Попомните мои слова – намаемся мы ещё с её слабым организмом. В условиях вечной мерзлоты женщинам тут не место.

- Да будет вам известно, - откликнулся Подолян, называвший всех кроме Кости на «вы», - что первой русской полярницей и начальником зимовки на архипелаге была Нина Петровна Демме. А этот регион считается самым изолированным местом в Арктике. Сюда заходила экспедиция Георгия Ушакова, которую в 1931 году не смогли забрать со второй зимовки.

- А кто здесь вообще обитает, академик ты наш хренов? – поинтересовался Ремешок, любивший подначивать старшего товарища. Техник привык к его безобидным шуткам, ответив просто:

- Белые медведи, белые чайки, белухи, нерпы, гренландские тюлени.

Эта беседа происходила накануне вылета.

А случилось вот что…

Всесоюзный природный фонд Географического общества направил экспедицию Уфимцева в заданный район архипелага Северной Земли после того, как все сейсмологические и метеорологические станции арктического побережья Таймыра в Карском море внезапно подали сигнал тревоги. Это произошло четыре дня назад. Станция «Челюскин» на одноимённом мысе вместе с метеостанцией «Таймыр» послали в эфир загадочное сообщение, после чего, выдав в УКВ-диапазоне сигнал опасности, полностью пропали. Эфир оказался пуст. Спустя два дня в Географическом обществе Академии наук заволновались, получив подтверждение орбитальных спутников, что станции не выходят на связь. Тогда-то и была собрана наспех группа разведки, возглавил которую профессор Уфимцев. К месту расположения станций «Челюскин» и «Таймыр» были отправлены две команды научных сотрудников, а сюда, на остров Шмидта, прилетели Костя, Вера, Подолян, Краюхин и сам профессор.

- Нам-то что там делать? – недоумевал Ремешок, располагаясь в салоне вертолёта ближе к объекту своей страсти. Вера кивнула на Уфимцева, который сам объяснил положение дел, пока вертолёт набирал высоту. Стартовали с одного из аэродромов побережья. Время лёту – часов шесть. Полярный день с незаходящим солнцем был в самом разгаре. Под днищем машины простирался сплошной ледяной покров, достигавший шельфа Карского моря. Белая пустыня иногда прорезалась силуэтами таинственных песчянниковых столбов, имеющих слоистую структуру. Их называли памятниками природы, а образования колоссальных ледников – ледяными куполами Арктики.

- Итак, ребятки мои, - перекрикивая шум винтов, обвёл он всех взглядом. – Экипировку с амуницией проверили? Ничего не забыли? Как вы знаете, постоянных поселений на Северной Земле нет, тем не менее, в эти снежные неуютные края иногда добираются охотники за тюленями и моржами. Устроив крохотные перевалочные склады и своеобразные уголки зимовки, они могут проводить в домиках несколько дней, пробираясь дальше в глубь архипелага.

- К чему такие вводные данные, Павел Семёнович? – не удержался Костя-Ремешок, подмигивая Веронике. – Прилетим, выйдем, скажем: «Приветствуем вас, чужестранцы! Мы – посланцы Земли - прибыли к вам с неба на огненной колеснице. Не подскажете, как пройти в библиотеку»? – и хохотнул.

- Тише ты, - осадила девушка.

Профессор только отмахнулся, привыкший к Костиным бестолковым вопросам.

- А к тому, дружочек мой, что именно эти охотники и рыбаки-поморы обнаружили на острове нечто такое, из-за чего и была собрана наша команда. Не перебивай. Расскажу, что мне известно самому.

Кричать было неудобно, мешал гул винтов, поэтому все сгруппировались вокруг профессора, и тот начал.

- Прежде всего, начну с загадочных сообщений, принятых в эфире на материке. Метеостанции «Челюскин» и «Таймыр» четыре дня назад с помощью датчиков и зондов обнаружили небывалый скачок магнитной амплитуды озоновой дыры, расположенной неподалёку в стратосфере. Текст их сообщения почти не отличался. Кто-то в эфире заметил, что приборы буквально взбесились, указывая остров Шмидта в качестве эпицентра событий. Мгновенный скачок температуры, поворот циклона в противоположную сторону, небывалой силы буран и полное отсутствие местного биома – вот результат четырёхдневной давности. Кто-то послал сигнал опасности при невыясненных обстоятельствах. На станции направили спецгруппы, а нам указали координаты острова Шмидта. Выглядит это так…

Уфимцев убедился, что Костя как и другие внимательно слушает, продолжил:

- Спустя сутки, то есть, три дня назад, циклон завершил свой маневр и встал как вкопанный, будто наткнувшись на невидимую преграду. Повторюсь – такое поведение воздушных масс совершенно не характерно матушке-природе. Он остановился… - профессор озадаченно почесал затылок, - словно… по приказу. Будто им кто-то… УПРАВЛЯЛ.

Последнее слово он выделил ударением.

Повисла недоуменная пауза.

- Как это… - запнулся Костя-Ремешок. – Как это… управлял? Вручную, что ли? – его глаза вылезли из орбит, уставившись на профессора.

- Не знаю, - пожал тот плечами. – Это нам и предстоит выяснить. Для этого и направили сюда. Но это ещё не всё. Станции замолкли внезапно, не подавая сигналов даже орбитальному спутнику. Будто оказались в каком-то… вакууме. Сообщение – сигнал опасности – призыв помощи – и… тишина.

- Вы сказали о животном биоме, - подала голос Вероника. – А с ними что?

- Все белые медведи, тюлени, моржи, белухи и даже чайки, как по команде, покинули свои ареалы обитания. Фигурально выражаясь, пустились в бегство. Причём, в паническое бегство, - сделал он ударение. – Опустели гнездовья и лежбища. Побережье острова превратилось в пустыню. Поморы-рыбаки, о которых я упомянул, снявшись с зимовки и добравшись побережья, вышли на связь по рации с ближайшим сейнером, проходившим мимо острова. Они-то и передали капитану то неведомое, что случилось на их глазах.

Профессор сделал паузу.

- А потом и они исчезли из эфира, сколько сейнер их не вызывал. Это было два дня назад.

- И что они передали?

- Что в небе якобы ниоткуда возникла вспышка ослепительного света, раздался грохот, земля заходила ходуном, руша их зимовку, отчего они вынуждены были спасться бегством наравне с животными. Громадной силы толчок потряс весь остров целиком. Сейнер пытался выйти с ними на связь, даже подошёл близко к побережью, в залив Журавлёва, но там уже никого не было. Наша задача, установить причину и попытаться найти этих полярников. – Он на секунду умолк. – Да… и ещё. В Географическом обществе по данным спутника определили внезапный выброс в атмосферу колоссального давления, вырвавшегося наружу при вспышке с грохотом. Температура начала катастрофически повышаться, приведя в таяние все ближайшие ледники. При подлёте к острову Шмидта мы это почувствуем. Пилоты высадят нас и вернутся через неделю. У них много работы по переброске других команд в различные точки.

- Метеорит? – предположил Подолян, всматриваясь в иллюминатор. – Грохот, вспышка, колебание почвы, бегство зверей… Всё говорит о падении и столкновении с Землёй.

- Возможно и метеорит, - кивнул Уфимцев. – Но откуда такой катастрофический выброс давления? По всем предпосылкам, при метеорите давления с такой чудовищной амплитудой не скачет, словно взбесившись. Да и повышение температуры сразу целого региона в радиусе сотни километров сбивает с толку и меня и научных сотрудников там, на материке. Если это и столкновение, то не с метеоритом.

- А с кем… то есть, с чем? – ошарашенно запнулся Костя.

- Не знаю, мальчик мой. Не зна-ю… - развёл он руками. – Нам следует учитывать два факта, точнее – три. Остановку циклона и бегство зверей – раз! – он загнул палец. – Исчезновение полярников и связи с материком двух метеостанций, - два! И третье – внезапный всплеск давления с критическим повышением температуры.

Уфимцев умолк, дав наконец возможность вставить слово Косте-Ремешку.

Но тот молчал, совершенно сбитый с толку, уставившись непонимающим взглядом на соседей. Молчал Подолян, молчал и сам Краюхин.

Подлетая к острову, они уже чувствовали нарастание температуры.

И вот теперь они прибыли. Вертолёт, заваливаясь набок, отвалил в сторону, уходя в небо: поднятая турбулентностью завеса снега утихла. Наступила тишина.

…Как оказалось позднее, события только начинали свой оборот.

********

- Жарища как в желудке у негра! – сбитый с толку, произнёс Костя, расстёгивая куртку под которой был комбинезон и свитер. – Оделся в Арктику, а попал в Африку, чтоб её бесы сожрали!

Шедшая следом Вероника уже освободилась от меховой куртки-аляски, скатав её и закинув на плечи под рюкзак. Впереди шёл Подолян, замыкали цепочку Уфимцев с Краюхиным.

Они продвигались гуськом, ступая след в след мимо бесконечных ручьёв тающего снега. Температура держалась на уровне +15 градусов, что было совершенно недопустимо природой данного климатического пояса. Изменения почувствовали ещё на подлёте к острову, наблюдая в иллюминаторы громадные участки обнажившегося ландшафта от снеговых масс вечной мерзлоты. Пилоты, высадив группу, даже не успели удивиться столь абсурдному поведению природы, получив вызов тут же возвращаться назад. Тяжёлые паковые льды Таймырского и Айонского массивов, перед которыми бессильно останавливались самые мощные ледоколы, остались позади. Теперь перед полярниками простирались пустые островки каменистых наслоений, веками лежавших подо льдами, но сейчас расплываясь прямо на глазах. Влага испарений пропитывала одежду, мешая движениям.

- Далеко ещё? – отдуваясь под тяжестью амуниции, недовольно обернулся к профессору Краюхин. Тот сверился с картой, сам чувствуя полнейшую растерянность перед увиденным. Кругом, куда ни глянь, до самого горизонта – талая вода и бурные ручьи внезапной оттепели.

- Километра два осталось, - посмотрел Уфимцев на компас, сверяясь с маршрутом.

- Нас встречают неласково, - поддержал разговор Подолян. – Вот тебе и библиотека, - подначил он Ремешка. Костя взорвался от изумления:

- Где это видано, чтобы в снежных массивах вечной мерзлоты стояла летняя погода! Павел Семёнович, мы ведь за Полярным кругом! До полюса ближе чем до Норильска! Сейчас должно быть не выше тридцати мороза! – он всплеснул руками, едва не обронив висящее узлами снаряжение. Каждый нёс по внушительному рюкзаку, опоясанный ещё и кучей мелких сумок. Лыжи, предназначенные для снега, оставили на площадке приземления, сложив вместе с санями. Там же оставили утеплённую палатку, прихватив с собой только спальные мешки. До зимовки полярников было почти рукой подать, вот и решили идти налегке.

- Ты прав, Костя. Климат тут суровый, ясных дней в году наберётся не больше тридцати, остальное время сплошные ветра, снежные бури и собачий холод. А сейчас, будто нас встречают пляжной погодой.

- Метеорит, - буркнул Краюхин. – Всё дело в этом космическом госте.

И умолк.

Первым крохотный сарай с домиком увидел Ремешок, когда уже подходили к месту.

- Вижу! – радостно возгласил он как самый зоркий из группы.

- Библиотеку? – не упустил возможности подцепить Подолян. – И где ж твои братья по разуму, пришелец хренов?

Чавкающие унты все разбухли от влаги, совершенно неприспособленные для внезапной оттепели, обрушившейся на остров. Все с облегчением выдохнули, когда остановились во дворе небольшой зимовки. Два сарая, маленькая землянка, что-то похожее на вручную сколоченную избу и пустая цистерна бензовоза, непонятно каким образом оказавшаяся на краю Земли, - вот и всё, что они увидели. Рядом вкопанный столб с вращающимся флюгером, проложенная колея от снегохода и полная всепоглощающая тишина. Лишь журчание воды да далёкий грохот сталкивающихся льдин. Там лежал закованный в лёд океан, испещрённый черными зигзагами разводий, здесь же их встречал полный контраст необъяснимой аномалии в виде ниоткуда взявшейся оттепели.

- Жилище покинуто наспех, - определил Уфимцев, пока в сложенной печурке разводили огонь. Вероника обошла две комнаты по периметру, заглядывая в каждый уголок. Внутри было сумрачно, но свет снаружи проникал сквозь два мутных окошка, отбрасывая на бревенчатые стены причудливые тени.

- Здесь они спали, - заключила девушка, осматривая лежанку на трёх-четырёх человек.

- А здесь питались и резались в карты, попивая самогон, - добавил, хохотнув, Костик, указывая на большой стол, вкопанный посреди первой комнаты. – Еду готовили на печке, благо сухого стланика на побережье хоть отбавляй. Плюс водоросли, плюс мох и лишайник…

- Откуда мох с лишайником в вечной мерзлоте, умник хренов? – поддел его Подолян. – Это сейчас всё растаяло, а когда полярники тут зимовали, никакого топлива кроме стланика не было и в помине.

- Тише вы! – оборвал Уфимцев. – Кто видел Краюхина?

- Заходил вслед за нами, - голос у Веры приобрёл какой-то тревожный оттенок. Они уже больше часа находились внутри зимовки, разведя огонь, обследовав сараи с землянкой. Везде было пусто, покинуто, заброшено. Жестяные банки для круп покрылись плесенью, землянка была выкопана, очевидно, в качестве погреба, но и она пустовала.

- Когда видели его последний раз? – насторожился начальник экспедиции.

- Он что-то буркнул насчёт образцов почвы и вроде бы хотел идти собирать, чтобы потом высушить, - вспомнил Подолян. - Где-то час назад, пока мы осматривались.

Что-то гнетущее завитало в воздухе. Что-то странное и тревожащее душу.

- Как мы могли высадиться, не прихватив раций? – стукнул себя по лбу Ремешок, только тут сообразив, какую оплошность он совершил. – Они же лежали в отдельной сумке!

- И что? – почти взревел Подолян, надвигаясь угрожающе на бедного парня.

- Я… - проглотил Костя комок, заикаясь. – Я… забыл… в вертолёте.

В зимовке, казалось, обрушилась лавина. Подолян едва не раздавил Костю своими ручищами.

- Ты понимаешь, что ты наделал, пустоголовый идиот! Мы же теперь не сможем держать связь друг с другом, если придётся разлучиться! Сейчас как раз и вызвали бы Краюхина…

- Погоди, - остановил его Уфимцев, с укором взглянув на младшего товарища. – Теперь уже ничего не изменишь. Упущение, конечно, чудовищное! Надо было поручить сумку Веронике. Но рации итак не доставали до материка, тут необходим более мощный передатчик. Стационарный. С зарядкой аккумуляторов на несколько месяцев. У нас его нет. Что касается раций… - профессор подыскивал слова, пока за него не закончил Подолян:

- На голодный паёк этого паршивца! Как раз провизию сэкономим.

Костя-Ремешок стоял, бессильно понурив голову. Такого конфуза, да ещё при объекте своей любви, он не испытывал ни разу в жизни. Как он мог забыть едва ли не самое важное в их экспедиции? Как умудрился спрыгнуть с вертолёта и не вспомнить? Как он вообще шёл всю дорогу до зимовки, только сейчас оторопев на месте!

– Вот что… - спустя минуту размышлений, решил Уфимцев. – Раз раций нет, придётся кому-то узнать, куда делся Краюхин. Следов мы не найдём в этих бурлящих потоках, но кричать и звать никто не мешает. Мы с Верой останемся здесь, готовя ужин и обсушивая одежду, а вы отправляйтесь за нашим биологом.

- Не нравится он мне… - поделился Костя, но тут же замолк, получив уничтожающий взгляд старшего коллеги. Подолян так зыркнул на него, что у Кости съехала набок челюсть от страха. Вот когда его хмурый товарищ мог отыграться на нём за все шуточки с издевками.

- Снимите куртки и свитера, я их высушу, - предложила напоследок Вера, прежде чем они отправились наружу.

Оставшись в комбинезонах и прихватив по паре ракетниц, двое друзей условились с профессором в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств выстрелить в воздух.

- Не задерживайтесь, - напутствовал их Уфимцев. – Если и вы пропадёте как те рыбаки, мы с Верой отправимся за вами.

С тем и ушли.

…А затем события начали развиваться с угрожающей быстротой, наваливаясь друг на друга по принципу домино.

*******

Глава 2-я. Эпицентр

Архипелаг Северная Земля.

Близ восьмидесятой параллели.

Остров Шмидта.

Точное время: 18 часов 06 минут по местному часовому поясу.

Костя с Подоляном, крича и вызывая коллегу, не прошли и пары километров, как навстречу им вышел биолог Краюхин. Но в каком виде! Ремешок аж присвистнул:

- Ничего себе, призрак! Он что, в стиральной машинке побывал?

Одежда на биологе висела лохмотьями, вся в подпалинах и дырках, от которых исходил пар. Само лицо было до неузнаваемости искажено какой-то гримасой страха. Нет, не страха, пригляделся Костя. Скорее, полным отрешением или того хуже – нечто похожим на… безумие. Когда он приблизился к друзьям, словно не замечая их, устремив бессмысленные глаза куда-то в пустоту, Костя толкнул в бок своего друга:

- Смотри! Он нас, похоже, не рад видеть.

- Андрей! – окликнул Подолян. – Вот вы где. А мы вас ищем.

Биолог прошёл почти вплотную, только тут остановившись на своё имя. Непонимающим взглядом обернулся к двум коллегам, указывая рукой куда-то за спину:

- Там…

- Что там? – подскочил к нему Ремешок, тут же зажмурившись от исходившей от одежды гари. В некоторых местах, как ему показалось, ткань ещё продолжала тлеть, будто побывала в пожаре.

- Вы что-то видели? – в свою очередь спросил Подолян, замечая то же, что и Костя. Одежда в нескольких местах дымилась, а сквозь обуглившиеся прорехи были видны обожжённые участки рук.

– Господи! - воскликнул техник, - Вам срочно нужно к Вере! Она перебинтует и наложит повязки. Где вас так?

- Там… - повторил Краюхин, не в силах поднять обожжённую руку. Взгляд его был затуманенным, зрачки превратились в точку.

- Да что там, едрит его в пень? – взорвался Ремешок, ещё не вполне сознавая случившегося.

– Метеорит… кратер… всё шевелится… - и обессилев, биолог стал заваливаться набок.

- Стреляй ракетницей! – тут же крикнул Косте Подолян, подхватывая ослабевшее тело. Ремешок пальнул в небо условным сигналом. Взвалив на плечи обмякшего Краюхина, оба понесли его назад к зимовке. Кругом бурлили потоки растаявшей воды, под ногами чавкало, температура повысилась настолько ощутимо, что градом катил пот, от которого слезились глаза. Жарко стало даже в комбинезонах.

- Он сказал о каком-то кратере? – пыхтел Костя, высвобождая ноги из чавкающей грязи.

- Не знаю. Я слышал то же, что и ты. Вон, профессор спешит – сейчас разберёмся.

Втроём они занесли Краюхина в сторожку, повалили на лежанку. Вера, ахнув, тут же кинулась с медикаментами. Биолог был без сознания. Вколов инъекцию, девушка стала накладывать компресс, разрезав рукава хирургическими ножницами.

- Да он весь обожжённый! – воскликнула она, принимаясь смазывать повреждённые участки кожи. Спустя несколько минут, когда укол подействовал и Краюхин задышал ровнее, Уфимцев выслушал рассказ двух товарищей. По их словам, выходило, что, возвращаясь назад, Краюхин наткнулся на место падения метеорита, как он, собственно, и предполагал ещё при подлёте к острову. Кратер, возраставшая температура, таяние льдов в месте падения – всё говорило именно об этом. Сбивало с толку лишь его упоминание о каком-то шевелении в зоне кратера. Об этом и задумался профессор, поглядывая на притихшего биолога:

- Что он мог там увидеть?

- Или кого… - в тон ему предположил Подолян. – Если шевелится, значит кто-то живой. С таким же успехом это НЕЧТО могли видеть и те полярники, исчезнувшие затем бесследно. У них хоть рации были связаться с сейнером, - укоризненно бросил взгляд техник на виновато молчавшего Костю.

- Вот что… - решительно поднялся профессор, - мы для этого сюда и прибыли, чтобы узнать причину. Уж больно много таинственных загадок витает вокруг этого острова. Внезапная остановка циклона, пропажа полярников, молчащие в эфире метеостанции, небывалый скачок температуры. Если это метеорит, нам тем более необходимо увидеть всё своими глазами. Дочка, - обратился он к Вере, - сможешь сама поухаживать за ним, пока мы наведаемся к этому злополучному кратеру? Посмотрим, оценим, сфотографируем и вернёмся. У тебя есть всё необходимое, в случае чего – стреляй ракетницей. Но не думаю, чтобы тебе угрожала опасность. Остров покинут зверьми. Здесь никого нет. Хорошо? Мы туда и обратно.

Девушка кивнула.

- Ну и отлично! – он поцеловал её в лоб, отечески прижав к груди. – Не бойся, девочка моя.

- А мне можно поцеловать? – воспользовался моментом Ремешок, воспрянув духом, пока Подолян вытаскивал из рюкзака фотокамеру. – Я второй по значимости в этой экспедиции, значит мне положен поцелуй.

- Перебьёшься, - Подолян уже стоял рядом. – В гробу будешь целоваться.

- С кем?

- С червями, которые будут подтачивать твою нахальную плоть…

Договорить он не успел.

Тут-то всё и произошло.

За секунду.

За миг.

Вначале небо озарилось ослепительной вспышкой, прочертив зигзагами молний от горизонта до горизонта. Запахло озоном. Громадной силы взрыв потряс всю округу. Полыхнуло огнём. Земля под ногами, казалось, разверзлась и провалилась в преисподнюю. Заложило уши. Гигантский тромб взрыва в виде огромного гриба вздыбился над островом, накрывая своей тенью всю ближайшую округу. Затрещали бревенчатые стены, готовые рассыпаться от колоссального давления, возникшего от взрыва.

- Ох! – выдохнула в панике Вера, отброшенная ударной волной в угол. Акустическая вибрация сбила всех с ног, посыпалась сухая глина, было ощущение, что целый геологический пласт земли сместился в сторону. Костя ударился затылком об угол стола. Краюхина сбросило с лежанки. Подолян застыл на полу, придавленный обрушившейся балкой.

- А-а! – вырвалось у него. Пол сотрясался от ходившей ходуном поверхности. Промчавшаяся волна ушла куда-то в сторону, в ушах звенело и барабанные перепонки, казалось, были готовы разорваться от нестерпимого гула. Грохот был настолько мощным, что заполнил собой весь остров вплоть до побережья океана.

- Ещё один метеорит? – прокричал профессор, пытаясь дотянуться до девушки. Вера была в порядке, но пострадал техник. Ремешок уже поднимался на ноги, когда вторая акустическая волна ударом скосила его навзничь. Прошедшая сквозь сторожку, она громоподобным эхом ушла в глубь острова вслед за первой. В образовавшуюся прореху стены хлынул поток воды. Обдало полыхающим жаром. В несколько секунд по острову прокатилось сразу две ударные волны, следуя друг за другом и сметая всё на своём пути подобно озверевшему урагану. Половина крыши была снесена начисто. Сейчас в дыру был виден участок неба, весь озарившийся кровавым сиянием. Небо словно набухло, готовое извергнуть из себя тысячи тонн накопившейся при взрыве энергии.

Потом…

Потом всё стихло. Где-то струилась вода. Где-то прокатилось вдалеке эхо, уйдя в водные просторы океана. Звенящая тишина – мерзкая и давящая – обрушилась на полярников, обволакивая их словно непроницаемым коконом. Остров превратился в замкнутый участок растаявшей суши, на котором ещё четыре дня назад царила вечная мерзлота. Он был отделён теперь от внешнего мира какой-то непонятной преградой, взявшейся буквально ниоткуда.

Понадобилось какое-то время, чтобы группа Уфимцева пришла в себя. Спустя несколько минут, кое-как уложив так и не очнувшегося Краюхина на лежанку, все осмотрели себя с ног до головы.

- Ногу придавило, но ходить смогу, - констатировал Подолян.

Ремешок был ушиблен в области затылка, но держался молодцом. Вера пострадала только морально, с ужасом задирая голову к образовавшейся на крыше дыре, в которой продолжало полыхать молниями красное небо. Сам Уфимцев сидел оглушенный, привалившись спиной к столу.

- У нас что, началась бомбардировка метеоритами? – обвёл всех взглядом Костя. – Как на Луне?

И добавил, уже придя в себя:

- Там, на Луне, между прочим все кратеры от мала до велика имеют одну и ту же глубину. Не знали? Три километра. Хоть крупный, хоть мелкий. Астрономы в телескопы вычислили.

- Ты ещё о Галилее порассуждай, - обозлился Подолян. – Нашёл время. Тут выбираться нужно, а он об астрономии…

- Я книжку читал «На нашей Луне есть кто-то ещё». И не художественную, скажу я тебе, а научную.

- Тише! – поднял руку профессор. – Гляньте на биолога!

Краюхин поднялся с лежанки как лунатик и с закатившимися белками глаз, будто наощупь, с вытянутыми руками проследовал мимо них к выходу. Казалось, его манила наружу какая-то неведомая сила, притягивая сомнамбулу как магнитом.

- Лунатик, ё-моё… - зачарованно протянул Ремешок. – Ну я же говорю – призрак, одним словом.

Все с недоумением проводили Краюхина взглядом, потом спохватились оттащить его внутрь, но было поздно: тот уже вышел во двор. Пустыми от бессмыслицы глазами он уставился в одну невидимую точку, не замечая ничего вокруг. Заря почерневшего от пепла неба полыхала над его головой, создавая зловещую ауру. Где-то горели болота с лишайником. Где-то в разлом тектонической плиты обрушилась масса съехавшей в сторону породы. Но Краюхин, казалось, не замечал происходящего: он шёл, пошатываясь к определённой цели. Туда, где зияла огромная воронка от столкновения с Землёй.

- Мамочки! – всхлипнула Вера, выглядывая из-за спины Уфимцева. Все сгрудились в проёме двери, не в силах сделать шаг, с потрясением наблюдая за их обезумевшим товарищем. Жар, исходивший из дыры кратера, распространялся с молниеносной быстротой. Порыв обжигающего ветра ударил в лицо Подоляну, отчего тот едва не задохнулся.

Биолог продолжал идти. Его влекло к воронке, как влечёт кусок железа к магниту.

- Он же свалится! – взвизгнула девушка, пытаясь протиснуться наружу. Ремешок схватил её за руку. Профессор скомандовал:

- Прикройте рты тряпками. Мы выходим!

…И шагнул первым навстречу своей судьбе.

********

Прошла минута. Ещё одна.

Небо продолжало полыхать огнём. У побережья с грохотом рушились льдины. Жар, исходящий от места падения космического гостя, заполнивший всю округу, был нестерпимым. Это было уже не столкновение. Это была КАТАСТРОФА!

- Что он делает? – голос Веры дрожал, по лицу и телу стекали струйки пота. Всех обдавало горячим дыханием ветра, носившегося по острову. – Он собирается спуститься?

Было видно, как Краюхин на секунду замер, остановившись у края развороченной воронки. В радиусе она имела несколько десятков метров. Из глубин наружу вырывались протуберанцы пламени, словно раскалённой лаве не хватало места. Подойти вплотную было невозможно. Стена полыхающего жара неимоверно высокой температуры не подпускала к себе. Прикрывая рты тряпками, четверо полярников топтались на месте, не в силах остановить биолога. Тому, казалось, не было никакого дела: горячая преграда пропустила его сквозь себя, как бы приглашая в гости. Он ни разу не обернулся. Не крикнул от ожогов, не застонал, не упал и не сел, как бывает при возникшем шоке.

- Надо оттащить его! – кричал Ремешок.

- Как? Ты сможешь подойти? Одежда вся вспыхнет, бестолочь! – это кричал в ответ Подолян. Гул, вернувшийся эхом из глубин острова, снова навис над ними подобно акустическому эффекту. Открывать рот и перекрикивать шум было больно: при вдохе лёгкие сразу наполнялись обжигающим потоком. Единственное, что они могли сейчас делать, это стоять на расстоянии, наблюдая за движениями биолога.

- Опускается на колени! – зачарованно выдохнул Костя, комментируя Вере происходящее. Девушку била крупная дрожь. От стекающих слёз она на время ослепла, протирая глаза. Вверху громыхнуло молнией. Повинуясь какому-то внутреннему побуждению, Краюхин присел у края воронки, воздев руки кверху.

- Мама дорогая! – воскликнул Ремешок. – Да он… - и поперхнулся. – Да он молится! Ей богу!

Подолян с Уфимцевым обменялись недоуменными взглядами.

Краюхин, подчиняясь чьей-то неведомой команде, встал, понуро опустил голову и, подобно пустому бездушному манекену… шагнул вперёд. В бездну. В раскрывшийся зев кипящей магмы.

- Господи! – завизжала Вера, успев увидеть. – Куда? Наза-ад!

Но Краюхин, биолог их команды, уже исчез за краем воронки, поглощённый непонятной силой. Особо крупной величины протуберанец взмыл над ямой, полыхнул расплавленной плазмой и осел, издав едва слышный хлопок. Краюхин распался на атомы, так и не успев сообразить, что с ним произошло.

Мир его праху…

Вера отпрянула назад. Мощная молния прочертила небо. Кратер, казалось, разбух в диаметре, выплюнул на поверхность гигантский пузырь кипящей лавы, поднялся вверх, вспучиваясь ослепительным шаром, замер, покачавшись, и осел, вызвав колебания почвы. Под ногами полярников поползли трещины, извиваясь причудливым зигзагом. Грунт задрожал, облако газа вырвалось из глубин, обдав Ремешка обжигающим порывом ветра. Зажав лицо в ладони, Костя кинулся к Вере.

- Назад!

И тут произошло то, чего никто не мог ожидать. Да что там ожидать… Этого ВООБЩЕ не должно было происходить по всем канонам природы!

Ругаясь на чём свет стоит, Подолян бросился было к друзьям, пытаясь оттянуть девушку, но сам был подхвачен неведомой силой. Его протащило по земле, швырнуло за границу пылающего жара, скрутило в узел и оставило бездыханным. Одежда сразу занялась пламенем. Хрипя от боли в судорожных агониях, он успел выдавить последний звук:

- О-ох… больно-то ка-ак!

И занялся огнём по всему тело.

Уфимцев стоял и беспомощно орал, не имея возможности проникнуть внутрь.

Орал дико и безысходно.

В один миг его седоватые волосы поседели ещё больше. Теперь кричали все. Вера рыдала, задыхаясь от пекла, раскрывая рот в безудержных всхлипах. Орал Костя-Ремешок. Стонала земля. Грохотал гром. Полыхало молниями. Тело Подоляна корчилось в конвульсиях. Огонь пожирал лицо, руки, одежду, от которой уже ничего не осталось. Пузырями набухли ожоги, лопаясь подкожной слизью прямо на глазах. Огненный факел, в который превратился силуэт техника экспедиции, выгнулся напоследок, вспыхнул особенно ярко и, корчась, сжался в бесформенный комок чего-то непонятного. Обуглившийся череп оскалился неким подобием улыбки, треснула челюсть, отвалившись от основания. Через несколько секунд от бывшего друга Кости-Ремешка и техника экспедиции не осталось ничего кроме груды обугленных костей.

Вера стала заваливаться набок, теряя сознание. Костя подхватил девушку под мышки, оттаскивая от ползущих потоков лавы. Профессор Уфимцев, едва стоящий на ногах, кое-как дотянулся до обоих друзей, схватил за что придётся и с силой потащил назад к сторожке.

…Вот и всё.

С момента первой вылазки Краюхина и до полного обугливания Подоляна прошло не более двух минут.

Этого хватило, чтобы экспедиция Павла Семёновича Уфимцева перестала существовать. Их осталось трое.

А между тем…

********

В кратере начало происходить нечто странное.

Опавшие вниз сгустки расплавленной магмы пришли в движение. Кое-как добравшись до проёма двери, трое полярником ввалились внутрь, упав обессиленными в столь ужасном кошмаре. Вера рыдала, девушку била истерика. Костя как мог успокаивал её, сам потеряв всякое чувство реальности. Уфимцев остался сидеть, привалившись к косяку входа, не в силах заползти внутрь. Раскрытым и обожженным ртом он хватал воздух, из диафрагмы слышались свистящие звуки астматика.

- Подолян… - повторял он, начисто утратив веру в спасение. – Подолян… друг мой… помощник…

И заходился в безудержном кашле. Его выворачивало наизнанку. Гарь и копоть висела толстой пеленой над островом. Незаходящее полярное солнце едва просматривалось сквозь набухшие тучи пыли. Тут-то профессор и увидел то, что, в общем-то, не должно существовать в природе, ибо не должно существовать ВООБЩЕ.

Гигантский, особой мощности протуберанец взмыл над воронкой, выпуская раскалённую лаву, вместе с которой вниз в почву земли устремились какие-то оползни, похожие на корни деревьев. Профессор вначале не рассмотрел, что именно стало вонзаться в грунт, тут же впитываясь в неё без остатка. Сплетённые в узлы, похожие на разветвленные лианы стеблей, эти сгустки вместе с лавой начали, как ему показалось, буквально вгрызаться в землю. Как ЕДИНЫЙ цельный организм они шевелились своими корнями, напоминавшими щупальца колоссальной уродливой медузы, с той лишь разницей, что эти отростки разветвлялись прямо на глазах. Они делились как клетки под окуляром микроскопа. Достигнув поверхности, эти инородные сгустки чего-то живого и ворочавшегося в воронке, принимались размножаться, отделяясь и отпочковываясь на всё новые и новые фрагменты.

- Пресвятая богородица… - едва выдавил из себя Костя-Ремешок, чувствуя позывы к рвоте. Они с Вероникой подползли к приникшему к косяку профессору, выглядывая из-за его плеча на то, что спустилось с неба.

- Столкновение с землёй было только причиной, - начал рассуждать профессор, забыв о стремительно надвигающейся опасности. Его словно заколдовало столь неведомое науке явление. - А следствием столкновения, сейчас выступает эта чужеродная разветвляющаяся субстанция, впитывая грунт как губка воду.

Цветом они напоминали грязно-белые отростки грибов или подземных клубней, которые прорастают в долго хранящемся картофеле. С каждой секундой отростки делились на всё более разветвлённую сеть, завоёвывая и поглощая землю.

- Так ведут себя вирусы или микробы в чашках Петри под микроскопом в искусственно созданной среде.

Обитатели микромира, микровселенной, были сейчас увеличены в сотни раз, представ на глазах полярников во всей своей чудовищной красе. Что-то похожее на слепых ленточных червей ворочалось, вздыхало и копошилось в воронке, напоминая кишащую опарышами живую массу. Цельный организм завязанных узлами клубков.

- Так ведут себя делящиеся клетки во время инкубационного периода протекающей болезни. Так ведут себя вирусы в микромире, попав в непривычную для них среду обитания. Как и клетки, они начинают бешено размножаться, включив защитную функцию продолжения рода.

Он зачарованно смотрел на расползающиеся сгустки. Теперь ими была усеяна вся территория вплоть до ржавой, брошенной кем-то цистерны. Секунда, ещё секунда, ещё – и сеть разветвления становилась гуще, покрывая лишайник, проскальзывая в ручьи, вползая в мох и углубляясь корнями в землю.

- Они… - прошептала как-то вяло девушка, - они… эти сгустки… не боятся огня, - и сонно начала закрывать глаза. Опустошающая душу истома сковала её движения. Проваливаясь в темноту небытия, Вера продолжала видеть, как разветвляющиеся фрагменты щупалец всё больше и больше завоёвывают территорию, просачиваясь сквозь грунт, уходя глубоко в землю.

- Они и созданы огнём, девочка моя. Прибыли из космоса, вступили в реакцию с кислородом, начали размножаться, уходя корнями в землю. Там они создадут своё царство инородной формы жизни, - склоняя голову набок от сонливости, в тон ей прошептал профессор. Его организм лениво подал сигнал тревоги, но профессор Уфимцев уже не слышал внутреннего предупреждения опасности.

- Нашествие из космоса, - выдавил он из себя, закатывая в неге глаза. – Эта форма жизни начнёт завоёвывать ареал за ареалом, истребляя всё живое на Земле. - Тело обмякло, подвергаясь чужеродному вторжению извне. Глаза постепенно превращались в вертикальные зрачки, похожие на кошачьи.

- Нашествие… - едва слышно повторил за ним Костя-Ремешок, голова которого поникла, упершись подбородком в грудь. Все трое, повинуясь какому-то внутреннему приказу, проникнувшему в их сознание, стали превращаться в пустые сосуды некогда живых тел.

Вначале иссохло тело профессора, за несколько секунд превратившись в мумию. По его унтам уже ползли и извивались щупальца, обвивая кольцами лодыжки, голени, бёдра. Достигнув поясницы, сгустки оползней как бы осторожно, наощупь, пробовали всё новые и новые участки тела, продвигаясь выше сантиметр за сантиметром. Одежда под извивающимися узлами сморщивалась, превращаясь в пористую губку, будто изъеденную химической кислотой. Он уже не дышал. Грудную клетку обвило новое кольцо, диафрагму передавило чудовищным давлением, из гортани вырвалось едва слышное бульканье, хлынул поток пузырящейся крови:

- Простите меня… детки мои.

Глаза начали вываливаться из орбит, давление раздавливало грудь, он уже захлёбывался. Последним клокотавшим звуком были слова:

- Не уберёг вас… эта форма жизни поглотит всю нашу планету целиком…

Захлебнулся и умолк. Теперь уже навсегда.

Вера сонно наблюдала за конвульсивно дёрнувшимся в последней агонии телом своего начальника. Её сковал какой-то странный гипноз, сквозь пелену которого она могла ещё плакать, но сил уже не хватало даже для этого. Невероятная слабость опустошила все жизнедеятельные функции организма. Несколько щупалец, минуя мумию иссохшего профессора уже извивались по её ногам. Костя-Ремешок опутывался инородной паутиной и пеленался как кокон шелкопряда. Он ещё мог двигать рукой. Ещё мог дотянуться до Веры – девушки своей мечты – так желавший её любви. Ещё мог перевернуться, доползти, вытащить из копошащей массы. Мог и сам спастись. Но какая-то странная слабость, сковавшая всё тело, не давала даже поднять голову. Он мог только шептать, повторяя за Павлом Семёновичем:

- Вторжение… опасность для всей планеты…

Затем, будто очнувшись от гипноза, с удивлением осматривал свои ноги и одежду, которые уже опутались паутинным коконом.

Консервируют нас, что ли… - пронеслось в утихающем сознании. – В качестве закуски будем…

Перевёл ускользающий взгляд на Веру и едва простонал:

- Любовь моя… как же это?

Девушка издавала предсмертные хрипы, опутанная такой же паутиной, в которую превращались кольца щупалец. Иссыхая прямо на глазах Кости, тело его любимой сморщивалось, приобретая бесформенные останки чего-то неживого и ускользающего. В несколько секунд Вера стала такой же мумией, как и профессор. Последним её хрипом был душевный позыв, вырвавшийся изнутри, обращённый к Косте:

- Мальчик мой… я тоже полюбила тебя… ты светлый, добрый… у нас могли бы родиться две прекрасные дочурки… - и захлёбываясь в предсмертных спазмах, утихла. Скатилась последняя слеза.

Всё было кончено.

Костя-Ремешок попытался сфокусировать зрение, послал последний взгляд в свинцовое небо, услышал шуршание щупалец у себя на горле, обвился их кольцами и провалился в черноту.

Это был последний проблеск его сознания. Сработал механизм отключения, организм послал импульс успокоения, небывалая истома разлилась внутри, и Костя-Ремешок, рубаха-парень и просто хороший человек, так и не познавший любви прекрасной Веры, перестал существовать в этом мире.

Наступила тишина.

Как по заказу сразу прекратились молнии и шевеление в котловане. Сгустки инородной субстанции ещё немного поворочались, расползаясь в поисках новой жертвы, пропитались сквозь землю и ушли в её глубины.

…Чужеродная субстанция из космоса начала своё шествие по планете Земля.

******** КОНЕЦ КНИГИ ********