Рейх-Атлантида

Октябрь 1943 г.

Средиземное море. Африканский конвой Роммеля.

Порт-Саид.

Борт линкора «Барбаросса».

********

Карл Дениц, гросс-адмирал Военно-Морских сил Великой Германии сидел в глубоком уютном кресле капитанской каюты на борту флагманского линкора «Барбаросса». Будущий временный рейхсканцлер Третьего рейха принимал поздравления от своих приближённых офицеров в связи с недавно завершившейся удачной операцией в Аденском заливе. Рядом с флагманом на рейде стояли линкор «Рюген» и два эсминца прикрытия. Готовилась операция «Бристольская дева» по отправке, как его позже назовут, «золотого запаса Роммеля» к берегам Корсики под руководством обер-диверсанта Отто Скорцени. Скорцени на борту не было, вместо него в каюте присутствовал его помощник, оберштурмбанфюрер СС барон фон Шмидт. На столе лежала развёрнутая карта боевых действий в Атлантике, и отдельно в Индийском океане. Деница мало интересовала подготовка отправки африканских сокровищ, он прибыл на борт линкора по совсем иному делу, чтобы именно тут, в кругу доверенных офицеров встретиться со своим давешним приятелем.

В каюте присутствовали только те офицеры флота, кто был посвящён в операцию «Бристольская дева». Однако Денниц не разделял их приподнятого настроения покинуть надоевшие пески жаркого континента – у него были другие заботы. Умеренно выпитый коньяк и запах трубочного египетского табака, как нельзя кстати располагал к дружеской беседе двух великих полководцев своего времени. Когда церемонии приветствий были закончены, и офицеры разошлись по своим каютам готовиться к завтрашнему выходу из порта, гросс-адмирал попросил остаться барона фон Шмидта, чтобы тот присоединился к их беседе. Роммель проводил гостей, и, прикрыв за собой дверь из красного дерева, вопросительно взглянул на Карла. Они были старыми друзьями, ещё со времён академии, и понимали друг друга с полувзгляда. Дениц едва заметно кивнул, давая понять, что барон будет им не помехой в их, в общем-то, секретном разговоре.

- Франц, передайте, пожалуйста, на все базы – готовность номер один. Командному составу и экипажам – через три часа отплытие. Дальше вы знаете. Это всё. Вы свободны.

- Яволь, мой адмирал! – щёлкнули каблуки безукоризненно начищенных сапог, и помощник удалился.

Тут же с новой силой по всей береговой линии завыли сирены, и чайки, вспугнутые нарастающим звуком, взлетели с песчаных отмелей, оглашая синеву неба своими пронзительными криками.

Вскинув в приветственном жесте руку, барон удалился: приятели остались одни. Сирена за иллюминаторами умолкла, и на палубах, да и во всём порту, началась лихорадочная подготовка к отплытию: Дениц должен был вскоре оказаться на другой стороне Суэцкого канала, где его ждали такие же приготовления к отходу субмарин в Индийский океан.

- Адмирал…

- Да, Эрвин?

- Если вы послезавтра выходите, то когда должны быть в конечном пункте маршрута?

- Общий курс рассчитан примерно на шестьдесят – семьдесят дней, плюс-минус неделя, с четырьмя-шестью остановками и заходами в нейтральные и подвластные нам зоны. Ну, и если противник «шалить» не будет – это тоже нужно учитывать. Вспомните предыдущие караваны…

- Течения?

- Они-то как раз и учтены – этим занимались картографы и служба лоций в Берлине. Им там и карты в руки, кабинетным крысам.- Адмирал зло сплюнул застрявший во рту табак. – Семьдесят дней, плюс-минус – это с самыми непредсказуемыми факторами. Вполне достаточно, даже запас имеется, основываясь на прошлых маршрутах. - Оба собеседника бросили взгляд друг на друга, и понимающе улыбнулись, поскольку подумали об одном и том же.

- Я восхищаюсь вашим племянником Георгом, адмирал. Жить в простой казарме, есть из одного котелка с простыми офицерами, не афишировать себя и срываться сейчас по тревоге, как и все остальные. Это ли не показатель настоящего мужчины и преданного арийца? Примите мои поздравления, Карл. У вас будет достойный преёмник.

- Шутить изволите? У меня в планах прожить сто лет и увидеть преёмника нашего фюрера, а не своего, - оба засмеялись.

- Каковы ваши планы, касательно вывоза сокровищ? – спросил адмирал. - По приказу Бормана, я выделил вам два линкора и эсминцы сопровождения, однако в детали не вдавался – сами понимаете, у меня ярмом на шее, как выражаются русские, висят эти секретные караваны в Антарктиду. Поведайте старому приятелю, что у вас на уме, а я, в свою очередь, поведаю вам о своих – как в старые добрые времена.

- Скорцени встретит груз у берегов Корсики в условленном месте, и дальше я полагаюсь только на барона фон Шмидта. У него будет карта тайников, и только они двое будут знать, где будут находиться клады сокровищ – а уж позже, их копии передадут и мне. Борман – Борманом, однако я подумываю просто затопить их близ одного из островков береговой линии Корсики, а уж потом докладывать партайгеноссе о своих действиях. Козырь-то, в конечном итоге, будет у меня в рукаве, а не в кулуарах Имперской канцелярии. Вот и все мои планы – во всяком случае, пока. Я ещё работаю над деталями, и, в случае положительного результата, обязательно ими с вами поделюсь, мой адмирал. Прозит! – поднял он рюмку.

- Прозит!

Они чокнулись.

- Из Суэца мы выходим послезавтра в 8:00 утра, - уведомил Дениц.

- В какой порт ваша подводная флотилия намерена войти в первую очередь? Мне необходимо разместить свои гарнизоны сообразно вашему продвижению вдоль берегов Красного моря, для спокойствия и безопасности ваших же подчинённых. Того же Георга. Не забывайте – весь бассейн и все государства на его побережье – арабы, и совсем иной веры. Да и взгляды их не совпадают с нашими арийскими идеями.

- Эрвин, вы получите карту маршрута за три часа до выхода моих подлодок из Суэца. Простите, но это указание самого фюрера. Моё дружеское отношение к вам вы, надеюсь, знаете не хуже меня самого.

- Что ж, Карл, понимаю. У вас свои дела, у меня свои, однако мы с вами делаем одно общее большое дело на благо рейха. Счастливого пути вашим бравым подводным «акулам». Надеюсь на скорую встречу в Берлине. Вы ведь выезжаете туда сразу после выхода каравана?

- Да. Меня вызывает фюрер. Там и встретимся.

Оба собеседника подняли на прощание рюмки, чокнулись, и пожали друг другу руки.

- Прозит!

- Прозит!

- Хайль Гитлер!

- Хайль Гитлер!

Друзья, расставшись, остались каждый при своём мнении.

********

Между тем, в один из последних дней октября 1943-го года, из четырёх портов административного центра Мухафазы близ Суэца, вышли на внешний рейд шесть субмарин Военно-Морских Сил Германии, оснащённых самой современной техникой и сверхсекретным оборудованием. Помимо экипажа, каждая подводная лодка несла в себе по два контейнера из титанового сплава, и имела на борту по шестнадцать человек обоего пола и возраста. Все эти люди были проверены и отобраны тайными службами среди множества других кандидатов. У всех было отменное здоровье, выдержка, статность фигуры, и они прошли полугодовой курс подготовки в условиях выживания крайнего севера. Мужчины, как на подбор, были атлетического телосложения, белокурые или русоволосые. Женщины – красивы, молоды, жизнерадостны. Всех манила тайна.

У внешнего рейда все шесть субмарин были оттянуты буксирами на надлежащее расстояние для немедленного погружения.

Сопровождали подводные лодки несколько эскадренных миноносцев, катеров, два крейсера и восемь самолётов авиации.

После того, как субмарины ушли своими носами под воду, вся эскадра, молча, в режиме секретности взяла курс в неизвестном направлении, через Красное море, на выход в Аденский пролив, и далее – в Индийский океан.

За три часа до часа «Икс» - иными словами, до выхода каравана – на стол Роммелю легла карта намеченного маршрута экспедиции, под кодовым названием «Ледяной дом».

Караван субмарин «Конвой фюрера №5» вышел в поход к шестому континенту планеты.

Так началась долгая и загадочная одиссея Георга – племянника гросс-адмирала Деница – героя данного повествования.

******** Конец 1-й главы. ********

Глава 2-я.

Ноябрь – декабрь 1993-го года.

Антарктическая станция «Мирный»

В условленном месте одного из близлежащих районов.

********

Антарктическое лето напоминало собой зимний пейзаж сибирских снежных равнин. Небольшой желтовато-красный шар солнца завис между вершинами двух ледяных полей, и напоминал сгусток вулканической лавы, которая, заполнив собой весь кратер, вот-вот должна была взорваться феерическим извержением.

Двое полярников, начальник станции Виктор Иванович и его помощник Андрей пробирались сквозь льды к заранее намеченной цели.

– Спасибо, что взяли меня с собой.

- А кого ещё брать? Трифона?

- Ну да. Не факт.

- Можно было бы Гришку, но ты сам знаешь, как он от Анюты не отходит. Любовь!

- А Вероника?

- Забудь. У неё своих обязанностей хватает. Пусть на станции порядок поддерживает, мы ведь ненадолго сюда. Завтра возвратимся. Да и гостей ждём – не забыл?

Рация отчего-то не работала. Андрей потряс её в руках, побил о рукав меховой куртки, проверил зарядку. Странно…

- А кто за нами на снегоходах?

- Да все остальные. На базе остались Вероника, Трифон с собаками, и Гришка с Анютой.

- Ясно. Значит, Якут, Павел и Сын полка.

- Да. Должны уже догонять. Что с рацией, опять барахлит?

- Не знаю, - Андрей продолжал трясти ресивер. - Уже сколько раз Павлу давал её ремонтировать, да всё руки у него не доходят.

… Немного отступления, чтобы ввести читателя в курс событий, нужно объяснить, кто такой Сын полка, и остальные члены экспедиционной команды станции «Мирный».

Ну, во-первых, Антарктида. Полярная станция «Мирный» в далёком, теперь уже, 1993-м году. Льды, снег, лютые морозы, зачастую бураны и вьюги, которые могут длиться от нескольких дней до недели подряд. И… пингвины. Много пингвинов, гнездящиеся колониями, в основном императорские, однако на побережье есть и галапагосские. Сын полка был из императорских, и, не без основания считался полноправным членом станции и красавцем из своих сородичей; жил с людьми уже более двух лет, и был любимцем не только Анюты, а и всех остальных членов команды. В отличие от Трифона, Сын полка был добрым, иногда шкодничал, таскал продукты, будил рано по утрам, но оставался весёлым, и дружил с полярными собаками.

Андрей скользил лыжами по следам своего начальника, шедшего впереди. У накрытых брезентом снегоходов они оставили работающий маячок, да и следы от гусениц наверняка приведут отставших членов команды как раз к месту, так что волноваться не было никаких оснований.

- Видишь впереди «это»? Конфигурация льдин явно не природная.

Андрей посмотрел по направлению вытянутой руки начальника.

Они почти добрались до первых ропаков, выделяющихся своей гладкой формой от привычного, окружающего их ледяного мира изломанных торосов, сверкающих на бледном солнце глыб. Остановились перевести дух.

- Дай-ка, Андрюша, бинокль. Посмотрю, далеко ли нам ещё идти таким ходом.

Виктор Иванович накрыл линзы окуляров солнцезащитными накладками и обвёл взглядом маячившие впереди торосы. Начиналась метель, которая с успехом могла перерасти в настоящий буран.

- Вижу наших друзей. Нужно быстрее добраться до того прохода в торосах. Может, пещеру какую найдём – переждём порывы ветра.

Оба путешественника продвинулись ещё немного вперёд. Начальник станции запустил ракету, через время раздался ответный выстрел из ракетницы Якута. Их заметили. Рация мочала, сколько Андрей её не тряс.

Хотя, в это время года подобные бураны были не редкостью, чуть ли, не раз в десять дней, но уже чувствовалось, что подобной силы снежная атака обещает быть весьма обвальной по своей структуре. Температура хоть и была приемлемой – около 20 градусов минуса, однако всё портила снежная пелена, забивающая рот, нос, глаза, уши – в подобных случаях не спасали ни очки, ни шарфы с капюшонами.

Вновь прибывшие поспешили обменяться приветствиями, и тут же, на ходу устремились к первой полосе ропаков и торосов, чтобы как можно быстрее упрятать снегоходы от снеговых заносов, предварительно укрыв их брезентами. В первую очередь нужно было найти просторную пещеру для снегохода Павла, а потом уже позаботиться и обо всём остальном; к тому же в санях Павла находились все инструменты и провизия на сутки, приготовленная Верой на случай какой-либо задержки.

- У кого какие соображения, товарищи? – спросил Виктор Иванович, туго натягивая капюшон.

- Через десять минут вообще ничего не увидим, однако… - ответил Якут. – А ведь это только начало.

- Согласен, - коротко ответил начальник, пытаясь на холостых оборотах протолкнуть вместе с Павлом его снегоход вперёд. Ваня-якут был уже тут как тут. Лет сорока пяти, хитрый себе на уме, постоянный собутыльник Трифона, но незаменимый в дружбе и работе, его на станции любили все.

Сын полка давно вылез из саней и теперь семенил под ногами Павла, растопырив в стороны ласты-крылья.

Забавное и ручное животное ещё не догадывалось, что, начиная с этого момента, свершится довольно много событий, которые в конечном итоге приведут к неожиданному и загадочному финалу.

********

Как-то вечером, дня три назад, все собрались после ужина в красном уголке станции «Мирный», и Виктор Иванович, вдруг что-то вспомнив, поведал друзьям:

- Господа-товарищи, прошу внимания! Я посоветоваться с вами хотел. Может оно, конечно, того не стоит, может я где-то и ошибся, но вы меня знаете – зря бы не говорил. – Он затянулся папиросой и продолжил:

- Сдаётся мне, что я в растерянности. Не знаю даже, с чего начать, или, точнее, как вам это преподнести…

Павел, Якут и Андрей сидели полукругом за общим столом, за которым частенько играли в шахматы, и теперь внимательно слушали. Гриша отсутствовал в радиорубке – рабочий день подошёл к концу, и все, по обычаю собрались в ленинской комнате, в которой так же и ужинали.

- Как вы знаете, наша станция находится на Земле Уилкса, а следующие две, австралийские базы «Дейвис» и «Моусон» - уже на Земле Королевы Мод. За ними «Молодёжная» и японская «Сёва».

- Не тяни, Иваныч. Знаем, - Трифон достал флягу солдатского образца и сделал небольшой глоток.

- Это ориентировка, чтоб вы примерно имели представление, - нахмурился начальник. – В общем, решил я проехаться на снегоходе к границе между Землёй Уилкса и Королевы Мод. Многие из вас там не были, да и я проезжал когда-то только раз, непроходимые там места. Торосы, торчащие как иглы дикобраза, впадины, разломы, трещины. Решил пару месяцев назад проехаться вдоль границы ещё раз. Зачем? Сам не знаю: вроде чутьё какое-то было, что ли. Земля-то неизведанная, думаю, а вдруг что-либо интересное увижу.

- И?

- И увидел. Я хотел проехать как можно дальше, углубиться внутрь шельфа и взять несколько проб на анализ. Провизии взял на два дня, на случай бурана, солярки с запасом, инструменты, лыжи. Да вы помните – я тогда ещё старшим Павла оставил здесь.

Павел утвердительно кивнул. Как раз в комнату вернулся Гриша, и разговор продолжился.

- Я увидел в торчащих льдинах… нечто похожее на огромные стальные ворота, а к ним – проложенную ровную дорогу из какого-то непонятного мне материала, блестевшего на солнце. В этом районе, судя по всем историческим данным, вообще не должно быть ничего рукотворного. Здесь ещё не ступала нога человека! Ближайшая к нам станция к западу от нас, это австралийская «Дейвис», к востоку – опять же австралийская «Кейси». Но до них несколько дней пути на снегоходах. Я простоял так буквально несколько секунд, - продолжил рассказчик, - даже не успев, как следует всё разобрать. Только я хотел навести резкость колёсиком, как из середины ближайшей льдины вылез какой-то металлический стержень, похожий на телеграфный столб, и застыл. Он напоминал шариковую ручку с вращающимся колпачком. Из окончания этого колпачка вырвался луч ослепительно-красного цвета и устремился в небо. Луч застыл на секунду, «пошарил» по небу как прожектор, и опустился по направлению ко мне, будто «знал», где я нахожусь. В тот же момент я почувствовал адскую боль во всём теле, словно меня окатили кипятком. Едва не закричав от шока, я мгновенно почувствовал, что частично ослеп и потерял всякое желание двигаться. Чувствуя, что я каким-то образом парализован и теряя сознание, я, тем не менее, в конце увидел вспышку, и затем – полная пустота. Как обрубило. – Виктор Иванович затянулся папиросой, в это время вошли девушки и, забрав остатки посуды, снова удалились, болтая о чём-то своём – женском.

- Не знаю, сколько я пролежал без сознания. Когда очнулся, часы показывали ровно столько, сколько тогда, когда я подъезжал к границе льдов. А ведь я ещё тогда около получаса ехал по направлению к торосам – и это надо учитывать. Они-то куда делись эти полчаса? Голова гудела, в ногах была слабость. Я огляделся, и… ничего не увидел! Ни льдин, ни торосов, как будто я вообще не подъезжал к шельфу. Впереди следов от снегохода не было, только сзади: как будто бы я ехал, и тут решил остановиться. Взяв бинокль, я осмотрелся. Кругом одна безжизненная снежная равнина, и насколько хватало глаз – поле, поле, поле – снежное и безжизненное, до самого горизонта. Выходит, что меня просто взяли и «переместили» назад, поставив аккуратно на землю вместе с «Бураном»? Так получается? При этом, «сняли» с рук часы и отвели время назад? А затем аккуратно затёрли следы, когда я продвигался вперёд?.. Так или иначе, я просто развернулся и отправился по старой колее домой. Если вы помните, приехав, я сказался больным и сутки не выходил из своей комнаты. И мне действительно было плохо. Только через сутки я пришёл в себя, но решил пока ничего никому не рассказывать – даже тебе, Павел. Сразу предупреждаю, галлюцинации исключаются. При галлюцинациях не происходят физические отклонения организма, тебе не становится больно, и ты не слепнешь. Это чисто зрительный эффект. А я потерял сознание от адской боли по всему организму. Вот, пожалуй, и всё. У кого какие мнения?

В комнате отдыха висела тишина. Все сидели, молчали, и изредка поглядывали друг на друга.

Первым молчание нарушил Андрей.

- Может, какая-то засекреченная база США?

- Вполне возможно. Я уже думал об этом. Так или иначе, я предлагаю сделать ещё одну вылазку на днях. За пару дней, думаю, управимся. Оставим на базе кого-то с Анютой и Верой встречать новых сотрудников с атомохода «Обь-2», а сами постараемся проникнуть ближе к торосам и, спрятавшись за льдинами, понаблюдать хотя бы в бинокли. Может тогда и узнаем – что это, и кто там обитает. Все согласны? Только подъедем другой дорогой, во избежание новых импульсов.

Через три дня Виктор Иванович с Андреем выехали на снегоходах первыми, а Павел, Якут и Сын полка, спустя некоторое время, загрузив провизию и инструменты, двинулись следом по проложенной колее.

Здесь их и застал буран, начавшийся не на шутку несколько минут назад.

********

Андрей, шедший впереди, обернулся и сквозь ураганные порывы ветра закричал остальным что есть мочи:

- Здесь можно пройти! Вход в какую-то пещеру!

Ни колеи, ни лыжни, ни следов пингвина уже не было. Снаружи бесновалось, бушевало и хрипело что-то невообразимое. Потоки снежных масс кружились и заворачивались спиральными рукавами в разные стороны, то по часовой стрелке, то против неё. Входя друг в друга, и создавая противоположные вращения, они выплёвывали из себя обломки ледяных глыб, которые носились по воздуху в беспорядочном хаосе. Казалось, вся километровая толща льда поднялась воронкой к небу и сейчас вот-вот обрушится вниз. Вой стоял такой, что закладывало барабанные перепонки. Ураганный смерч, буквально вырывал, как ковшом экскаватора, огромные куски льда из земли и, бросая их вверх, тут же вклинивался рядом в следующий участок. Глыбы, подброшенные к небу, продолжали крутиться в бешеном круговороте. Те, что были тяжелее, падали прямо у входа в пещеру, с грохотом разлетаясь на тысячи осколков. Стены грота ходили ходуном. Такого бурана путешественники не помнили уже довольно долго. Грохот и вой стоял невообразимый.

- Прямо, апокалипсис какой-то! – прокричал Андрей, однако его никто не услышал.

Якут закрыл уши руками и отступил назад, вглубь пещеры. К Виктору Ивановичу пробрался Павел и, наклонившись к самому уху, прокричал:

- Я такого бурана ещё не видел, хотя здесь не первый год!

Все отступили назад и, продолжая смотреть на этот кошмар снаружи, сбились в кучку. Сын полка жался у ног Павла – даже он был напуган, а ведь пингвины, как известно, могут переносить любую стужу и непогоду Антарктиды – они здесь родились.

- Нас того и гляди завалит! – прокричал Андрей.

Не успел он это проговорить, как перед входом с огромной силой, разбрызгивая всё вокруг, шмякнулся сначала один, затем ещё один кусок глыбы, на него ещё один, кроша нижний до основания. Подобно взрыву, всё разметалось по сторонам, а глыбы всё падали и падали сверху, накрывая друг друга и, кроша под собой нижние слои, тут же образовывая следующие. Это был настоящий обвал, какой бывает в рудниковых шахтах, только вместо пластов угля здесь был вековой, спрессованный снег.

Свет, проникающий вглубь пещеры, постепенно, но очень быстро стал меркнуть, а тень, находившаяся сначала по колена путешественников, начала подниматься выше и выше – до пояса, до груди…

- Нас заваливает! – прокричал Андрей, и бросился было вперёд, к выходу, как вдруг очередной обломок ледяной скалы с треском врезался в навалившуюся внутрь массу, раздался грохот, и Андрея отбросило назад. Он упал возле товарищей, и Якут помог ему встать. Волной опрокинуло два «Бурана», стоящие ближе к входу, и они сцепились лыжами как два жука-носорога своими рогами. Где-то что-то покорёжило, был слышен лязг металла. Сорвало гусеницу, и она, скрепя звеньями, отлетела на несколько метров, чуть не задев еле живого от страха Сына полка. Пингвин тут же плюхнулся на брюхо, пытаясь доползти до спасительных саней.

Снова раздался грохот, и опять, видимо, что-то упало сверху на груду льдин. Темнота уже доходила до плеч, а дневной полярный день теперь пробивался снаружи только узкой полоской, которую через минуту закрыла волна сползающего сверху сугроба. Всё это продолжалось не более двух-трёх минут. Последний лучик ещё раз пробился к кучке людей, бликнул, как перегоревшая лампочка, и через секунду погас, заваленный снаружи обрушившейся лавиной снега. Наступила темнота….

Обескураженные полярники стояли в оцепенении, думая, что разорвались перепонки в ушах. Только услышав слабое похрюкивание Сына полка, они начали постепенно приходить в себя.

Первым достал карманный фонарик Виктор Иванович. Включив его, он первым делом направил луч на скулившего от страха пингвина. Сын полка лежал на брюхе и тихо взвизгивал.

Все целы? Никого не задавило?

- Я, по-моему, ногу подвернул, когда падал, - прокряхтел Андрей.

- Якут, - распорядился профессор, - в санях у Павла лежат большие шахтёрские фонари на аккумуляторах. Принеси, осмотрим сначала Андрея, а позже будем думать, что нам делать дальше.

- И рацию захвати, - добавил Павел, присев возле Сына полка. – Посмотрим, будет ли тут связь с базой после обвала.

Начальник станции включил карманный фонарик «Жучок» и склонился над сидящим вполоборота Андреем.

- Какая?

- Левая.

- Здесь?

- Нет, возле колена.

Андрей громко вскрикнул, когда Виктор Иванович добрался до коленной чашечки.

- Плохо дело, Андрюша. Похоже, ты коленную чашечку раздробил, когда падал.

- Это как?

- Это значит, трещина у тебя там. Внутренняя. Ну-ка встань. Сможешь?

Андрей попытался подняться, но тут же, со стоном повалился назад. В глазах брызнули слёзы. Якут принёс из саней шахтёрские фонари на аккумуляторах.

- Ясно! Павел, вызывай базу, пусть Гришка и Трифон с лекарствами выдвигаются срочно сюда по нашим следам… - тут Виктор Иванович осёкся, и в тишине произнёс:

- Мать частная, они ведь нас заведомо не найдут! Следы-то после бурана исчезли – замело и завалило их.

Павел включил трансивер на передачу. Ни звука, ничего, даже статики не было слышно.

- Пусто… - озадаченно пробурчал он. – Как в колодце. Тишина.

Через минуту, уложив Андрея на спину, с него сняли штаны, аккуратно наложили временную шину и, прикрыв сверху запасной курткой, расположились полукругом, решив перекурить.

- Итак, господа-товарищи, - взял слово начальник станции. – Давайте думать, как сказал бы наш Гриша. Что нам делать в первую очередь, что во вторую, и что нам делать вообще. Твоё мнение, Павел?

- Андрея уложили, - отозвался тот, - уже хорошо. Полчаса у нас есть прикинуть, что к чему.

- Я думаю, однако, где мы? – наводя лучом фонаря вглубь темноты, поинтересовался Якут.

Все устремили взгляды в рассеявшуюся пустоту, и застыли, как вкопанные, следя за лучом света. Только сейчас они увидели, куда забросила их судьба…

********

Луч фонаря, направленный прямо вперёд, терялся в какой-то бездонной и зловещей темноте. Впереди ничего не было, только спрессованная, всепоглощающая тьма, заставившая кучку полярников съёжиться от неприятного холодка в груди.

- Ого! – пробормотал Павел, невольно понижая голос перед таким пространственным величием подземелья. – Это ж каких размеров должна быть наша погребальница? – он скользнул лучом вправо от себя и выхватил светом фрагмент ледяной стены, отстоящей примерно метрах в двадцати. Все одновременно испустили выдох изумления. Они стояли посередине идеально выточенного во льдах тоннеля, c гладкими, отшлифованными изнутри покатыми стенами гигантской трубы, ровной, блестящей, и уходившей своим жерлом вперёд, в бескрайнюю темень.

- Однако… - только и смог вымолвить Якут. Все стояли с открытыми ртами. Первым пришёл в себя Виктор Иванович.

- Ни один тоннель в мире не может сравниться с этим исполином! Вижу потолок с идеальным поперечным сечением. Это ж какой гигантский земляной снаряд тут работал?

Наступила пауза. Каждый приходил в себя по мере созерцания грандиозности подземной скважины. Горизонтальной, причём, скважины.

- А кто-нибудь заметил, как внезапно оборвался буран? – подал голос Андрей. – Как только нас завалило, так моментально всё и стихло. Как будто стихия только этого и ждала. Раз! – и всё. Обвал произошёл, и ураган в один момент затих, словно обрубило.

- Да… - задумчиво ответил Виктор Иванович. – Ты прав. Такое ощущение, что этот снежный шквал был… как бы это точнее высказать… - будто им кто-то руководил, что ли…

Павел в это время перевёл луч фонаря вперёд, в пустоту. Пустота не отступила, и луч по-прежнему терялся в чёрном зеве подземной горизонтальной трубы.

- Так, друзья, - произнёс начальник. - Павел остаётся с Андреем, перепишет всё, что у нас имеется и осмотрит гусеницу снегохода. Сын полка тоже здесь останется. Мы с Иваном двинемся вперёд на разведку, прихватив шахтёрские фонари. Думаю, через пару часов вернёмся. Если что-то случится, дадим знать, пустив ракетницу. В темноте вы её далеко увидите. Вот, Андрей, тебе как раз и задание: лежи и наблюдай, рации ведь не работают. А ты, Паша, раздобудь что-нибудь для костра. В санях есть запас угля на такой непредвиденный случай.

Павел кивнул и, взяв фонарь, отправился собирать сушняк для костра. Андрей со вторым фонарём остался один. Через две минуты не стало видно уже не только самих разведчиков, а и слабого далёкого света от двух фонарей, которых поглотила тьма.

Сын полка, забавно хрюкнув, долго ещё смотрел вслед ушедшим, думая о чём-то своём, тревожном, и непонятном ему самому.

********

Луч фонаря упёрся в чёрную пустоту туннеля. Якут держал в руках ракетницу на всякий случай, готовый ко всяким неожиданностям.

- Сдаётся мне, Ваня, что мы попали на какую-то запретную, а точнее, засекреченную территорию, - заметил Виктор Иванович. Видишь, как пол блестит? Словно из стеклопластика. – Он попрыгал и потопал унтами по настилу, пытаясь понять, на чём стоит. Затем почти вплотную приблизился к Якуту и шёпотом, растягивая слова, как бы назидательно спросил:

- От-ку-да в Антарктиде… ПЛАСТИК?

Два полярника шли вперёд, осторожно ступая по почти зеркальному полу и, светя фонарями, пытались хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Покатые круглые стены отсвечивались светом, и не было на них ни швов, ни болтов, ни стыков. Сплошная масса какого-то неизвестного сплава, как бы вылитая одновременно, одноразово, и всунутая неким неведомым способом в толщу льда, которому сотни тысяч лет.

Виктор Иванович направил свой луч вперёд, и, соединившись светом с фонарём Якута, они выбили из темноты ровную прямую, светящуюся изнутри… железную дорогу.

Начальник станции перепрыгнул железнодорожную колею и осветил лучом огромные шкафы из неизвестного материала, напичканные непонятными кнопками, сенсорами, выключателями и тумблерами различной величины. Конструкции возвышались над головами и уходили в высоту более пяти метров, и всё это сверкало, блестело и переливалось в лучах фонарей, словно минуту назад их кто-то протирал тряпкой.

- Так… а это что? – дотронулся Виктор Иванович до небольшого рычага, выходившего сбоку из основного паза. Рычаг поддался, будто им пользовались совсем недавно. Легко и уютно ручка легла в нижний желобок паза, раздался щелчок, пропел какой-то спрятанный внутри зуммер и… НАСТУПИЛ СВЕТ.

Постепенно, секция за секцией начали включаться неведомые внутренние механизмы узла. Щёлкали приборы в шкафах, зазвучала откуда-то музыка Вагнера, от столба к столбу, внутрь всего громадного тоннеля засветились скрытые источники световой энергии, сразу же ослепившие двух друзей своим ярким свечением. Свет всё включался и включался, поэтапно, постепенно, уходя вдаль – в бездонный колодец трубы.

- Ваня, взгляни вверх! – чуть ли не выкрикнул от неожиданности профессор. – Ни ламп, ни люстр, никаких технических подсветок, ничего. Потолок светится сам! Сам по себе!

Оба путешественника стояли на почти зеркальном покрытии, а вокруг них развернулась картина, неподдающаяся никакому описанию и поражающая своей грандиозностью, если учесть, что всё это находилось в толще многовекового льда.

Огромный, просто гигантский тоннель с идеально круглыми блестящими стенами уходил далеко вперёд и упирался в такую же огромную и массивную дверь из, видимо, такого же неведомого материала. Издалека казалось, что рельсы под ногами, ведущие к этой двери, в конце соединяются в условную точку подобно двум векторам на школьных листах ученической тетради. Виктор Иванович, прищурившись, присмотрелся. Две створки этой двери издалека казались плотно прижатыми друг к другу, образуя нечто целое, с едва видимой линией разделения. Как дверцы лифта, отметил он про себя, только огромные и без явных признаков зазора. По бокам от колоссального сооружения стояли ещё более массивные секции с надписями «GENERATION», а рельсы упирались в некий порог с турникетом.

- Сколько до тех дверей, как думаешь, Иван?

- Метров двести, не меньше, однако…

Глаза у обоих уже привыкли к матовому свету, и Якут внезапно показал рукой поверх их голов.

- А это что?

- Где?

- Надпись наверху дверей видишь?

Прикрыв глаза рукой от исходившего сверху свечения, начальник проследил взглядом за направлением руки Якута, и замер, изумлённо всматриваясь вдаль.

…По всему периметру в верхнем основании створок красовалась огромная немецкая свастика. Чёрная в красном обрамлении, она сияла и блестела, не замеченная ими вначале из-за тьмы, а потом и яркого ослепляющего света. Теперь она предстала перед полярниками во всём своём грандиозном величии подобно ореолу на божественной иконе.

Ниже свастики была выведена надпись. Скорее не надпись, а просто цифры. У профессора похолодело в груди. Большими, готическими символами были видны:

«211».

*********

- Мы сразу поняли, что вы генератор нашли, когда вдруг всё осветилось! - спустя полтора часа докладывал Павел вернувшимся путешественникам.

В тоннеле было светло, тепло, и все расположились вокруг небольшого костра, который Павел разжёг, собрав у входа сухие водоросли и лишайник, при этом, нисколько не удивившись их здесь наличию. В санях всегда находился резервный запас дров, предназначенных для таких как раз неординарных случаев.

- Похоже, где-то в стенах расположены какие-то нагревательные приборы, раз тут так тепло, - предположил Андрей.

- Как у тебя нога, Андрюш? – начальник станции уже успел вкратце поведать друзьям о найденных ими рельсах, дверях, шкафах и надписи со свастикой. Теперь они сидели и утоляли голод разогретыми банками тушёнки.

- Пока терпимо. Но это, когда лёжа лежу пластом. Стоит заворочаться – стреляет в коленке. Паша более детально осмотрел, вколол антибиотик от опухоли.

Профессор докурил папиросу, и окурок кинул в костёр. Павел закончил наладку снегоходов, Якут отправил Сына полка спать после принятия пищи, а Андрей лежал под двумя одеялами. Его немного лихорадило.

- Я вам немного расскажу из гипотетических догадок всего мира, - начал профессор, - что база, которую мы здесь обнаружили, действительно существует, хотя её так до сих пор никто не мог найти. Английская разведка установила, что в октябре 1943-го года из Суэца вышли субмарины U-859 и U-861 серии VIII-С, и другие, серии VIII-F: U-957 и U-1059, каждая с экипажами от 67-ми человек и выше, в зависимости от класса, и 40 тоннами ртути полезного груза. В каждой подлодке, ко всему прочему, находились ещё и гражданские люди – физики, инженеры, ядерщики, и просто молодой запас генофонда будущего рейха. Это была уже пятая заброска людей и оборудования в Антарктиду. Карл Дениц, возглавивший в 43-м году и до конца войны подводный флот Германии, тоже добавил, так сказать, масла в огонь. В том же 43-м году, например, адмирал объявил, что немецкие подводники с гордостью докладывают о возведении в другой части земного шара, в Шангри-Ла, неприступной крепости. Союзники увидели в этих словах намёк на Антарктиду. Интересно и то, что фюрер собирался сделать своим преемником Ганса Ульриха Руделя, офицера люфтваффе, часто бывавшего на Терра-дель-Фуэге, ближайшем к нам здесь южноамериканском острове. Дальше – больше. В апреле 45-го года аргентинским морякам сдалась немецкая субмарина U-530 из сверхсекретного соединения «Конвой фюрера». Капитан на допросе рассказал, что его корабль участвовал в операции «Валькирия-2». В 43-м, в октябре, его лодка вышла из Суэца и взяла курс на Антарктиду. Достигнув берегов Новой Швабии, моряки спрятали во льдах контейнеры с таинственным содержимым, нигде и никогда ранее не учтённым. Капитан предполагал, что в ящиках находились документы третьего рейха, а в контейнерах реликвии и артефакты со всего мира, изъятые в процессе войны в качестве контрибуций. Иными словами – всё, что нацисты успели награбить, прошествовав по всей Европе, Северной Африке и прочим странам за время своего могущества. Копьё Судьбы, Священный Грааль, предметы старины и сокровища целых наций. Сдавались немецкие субмарины и после этого. Но, как не подсчитывали аналитики, сколько не сверялись с техническими архивами, как ни округляли в большую сторону – всё равно около сорока подводных лодок нацистов исчезли.

Через время Виктор Иванович продолжил, поправляя одеяло на Андрее.

- Теперь подходим к операции «Высокий прыжок». В январе 47-го года в Антарктиду сюда вышла большая американская эскадра в составе сорока! – повторюсь – сорока судов. Представляете размах заинтересованности в обнаружении Рейх-Атлантиды? США тогда боялись, что пальму первенства перехватит у них Советский Союз, вот и направили к ледовому континенту несколько эсминцев и два авианосца. Сейчас, дайте припомню… Павел, если что – помоги. Флагманский авианосец «Касабланка», на котором базировались самолёты «Кобра», несколько бомбардировщиков «Темпест» и вертолёты. Впереди шёл ледокол «Северный ветер» и по бокам двенадцать кораблей сопровождения, на борту которых находилось около четырёх тысяч пехотинцев. В кильватере флагмана шёл авианосец «Флорида» с истребителями «Спитфайр» и подводной лодкой «Баунти». Замыкали эскадру линкор «Галифакс», линкор «Колорадо», миноносец «Портсмут» и торпедный крейсер «Томагавк». Я прав, Паша? Ничего не забыл?

- Тут, Виктор Иванович, я слабоват. Слышал об операции, но не настолько детально, как вы. Продолжайте.

- Командовал операцией «Высокий прыжок» адмирал Ричард Бёрд, который во всеуслышание заявил, что он найдёт и Новый Берлин, и Рейх-Атлантиду, и саму Базу-211. Найдёт и уничтожит. Чистое бахвальство американцев, не более того. Естественно он ни того, ни другого, ни третьего не обнаружил. Мало того, эта операция так же потерпела полное фиаско, что и другие до неё. Здесь уместно процитировать описание событий одним из очевидцев, позже просочившееся в печать. За дословность не ручаюсь, но выглядело примерно так. Вот как он это описывал: «Они выскакивали из-под воды, как угорелые. Проносились между мачтами наших кораблей со скоростью звука. Это были дисколёты со свастиками на бортах. Плоские, обтекаемые, с пушками и антеннами, они носились повсюду, иногда меняя направления мгновенно, без каких либо маневрирований. Только он летел прямо, и вдруг менял траекторию под прямым углом, зависая буквально на долю секунды. Бывало, летающие диски останавливались в воздухе, будто натыкались на невидимую стену, и тут же ныряли под наши мачты. Хаос боя был неописуем. С «Касабланки» успели подняться в воздух несколько «Корсаров», но они по сравнению с этими неведомыми летательными аппаратами двигались словно улитки. Два «Корсара» сразу же были сбиты какими-то лучами из носовых пушек этих дисков. Перемещались они абсолютно бесшумно, они носились между кораблями и беспрерывно плевались лучами смерти – так мы их окрестили. А потом, посеяв панику и разруху, они так же внезапно ушли под воду, как и появились».

Профессор перевёл дыхание.

- Процитировал, конечно, по памяти, исказил сам текст, но суть вы поняли. Американцев атаковали ещё на подходе к Антарктиде. Им не дали зайти даже в прибрежные воды континента. За двадцать минут боя они потеряли один корабль, четыре самолёта, и ещё с десяток самолётов были выведены из строя, едва приготовившись взлететь. И что примечательно, немцы могли нанести, куда больший урон сообразно своей технологии, однако почему-то этого не сделали. Подобная атака больше напоминала предупреждение: «Вас здесь не ждали, убирайтесь восвояси». Сокрушённый Бёрд принял решение срочно уходить из пределов континента. По его мнению, эти летательные аппараты, скорее всего, были произведены на замаскированных в толщах льда подземных авиационных заводах, конструкторы которых овладели какой-то внеземной энергией, может даже при помощи инопланетян.

Якут навострил уши и обратился в абсолютный слух. Всё, что касалось инопланетян, приводило его в нездоровый трепет.

- Примерно через десять лет, - продолжил профессор, - Ричард Бёрд отправился сюда в очередной раз, и погиб где-то при невыясненных обстоятельствах. Эту историю я, к сожалению, не знаю. Слышал только, что при первом возвращении после фиаско, он слегка тронулся умом и написал книгу о событиях той экспедиции. Многие записи были тут же засекречены и нашли своё место в тайниках американской разведки. Но информация о летающих дисках, выскакивающих из-под воды, огромными волнами прокатилась по всему миру. Оно и немудрено: людей их видевших было более четырёх тысяч. Этот эпизод можно назвать самым массовым в истории обнаружения НЛО, и, очевидно, первичным, как раз накануне позже выявленных событий в Розуэлле. Именно после Бёрда стали считать, что База-211 разрослась, превратилась в целый подземный город и называется сейчас Новый Берлин. По слухам, здесь под землёй занимались первым клонированием, скрещиванием, вивисекцией, строительством межпланетных аппаратов – всё это задолго до официальных открытий на Большой Земле. Где-то тут подо льдами присутствуют фермы, верфи, ангары, заводы. Продукты производятся уже автономно, плюс доставляются подлодками из Латинской Америки, Южной Родезии. Ранее, во время войны, из оккупированной Чехословакии, когда база только строилась, сюда доставлялся уран, из Норвегии тяжёлая вода, из Сенегала компоненты распада атомной реакции. На заводах Пенемюнде изготовлялись части к летающим дискам, а на подземном заводе Дора производились агрегаты для бурения льдов. Всё это вывозилось затем субмаринами – целыми караванами – вместе с уже упомянутыми молодыми людьми обоего пола, для развития будущего генофонда четвёртого рейха. Возможно, тут под нами находились целые подземные аэродромы с самолётами мессершмит-115, реактивными Ме-262 и фокке-вульфами. Недаром же, по словам Отто Скорцени после войны, сюда стремилась любимица фюрера, пилотка Ханна Райч. Правда, барон фон Браун не решил рисковать ею, да и фюрер не простил бы ему приношения в жертву милой его сердцу женщины.

Начальник станции обвёл рукой пространство тоннеля.

- Таким образом, друзья мои, мы сами сегодня в этом убедились. Судя по всему, нас завалило бураном в какой-то вентиляционной шахте, составляющей одну из многочисленных коммуникационных ветвей и питающей что-то огромное, колоссальное по своей структуре, грандиозное и… неведомое.

Он указал рукой вглубь тоннеля: - Вот за теми дверями-створами, что мы обнаружили с Иваном. Не переживай, отважный Якут, - повернулся он к своему приятелю, - там нет инопланетян.

- Уже легче, однако, - буркнул полярник, и поёжился, глядя на пингвина. Тот дрых без задних лап. Везёт паршивцу, подумал Иван. Никаких тебе забот: ни инопланетян, ни нацистов… было бы рыбы побольше. Так?

…А между тем, в воздухе витало что-то загадочное, не до конца понятное, небывалое в восприятии и жуткое своей неизвестностью.

******** Конец 2-й главы.********

Глава 3-я

1943 год.

Караван №5 «Конвой фюрера»

Борт субмарины U-859 серии VIII-C.

********

Шёл двадцать девятый день экспедиции. А точнее, ночь. Георг только что сменился с очередной вахты, и вместе со свободными офицерами курил на скользкой палубе подлодки, подставляя лицо обволакивающим от ветра солёным брызгам. Вдали в темноте были видны тёмные величавые силуэты остальных субмарин каравана, всплывших, как и они на поверхность. Эта часть океана в плане дислокации враждебных морских сил не представляла угрозы для немецких подводников, она была пуста во всех направлениях горизонта и союзники сюда не заплывали. Поэтому командиры подлодок сообща решили на некоторое время всплыть в режим надводного хода, чтоб провентилировать воздухозаборные фильтры и дать возможность подводникам подышать свежим морским воздухом.

Выйдя из Красного моря и пройдя Аденский залив, эскадра сделала первую однодневную стоянку у Йеменского острова Сокотра. Это означало, что немецкая миссия «Новая Швабия» ознаменовала своё пятое существование и взяла, как и прежние четыре, тайный курс на Антарктиду. Георг о прошлых караванах почти ничего не знал – до такой степени всё было засекречено и не предавалось огласке.

За двадцать девять дней караван из шести подводных лодок класса VIII-C, оставив конвойную эскадру сопровождения в Аденском заливе, проделал маршрут почти до пятидесятой параллели. Вся экспедиция проходила в подводном режиме, и лодки всплывали только в пунктах заранее намеченных стоянок. Нынешнее, заранее не намеченное планом всплытие было первым и, пожалуй, единственным, которое не входило в распечатку антарктического маршрута. Запланированные однодневные стоянки были заранее намечены на Мадагаскаре – это был порт Диего-Суарес, затем французский оккупированный остров Сен-Поль, и три дня назад была остановка на острове Херд, считавшийся австралийской колонией, но во время боевых действий попавший в сферу влияния Германии. Это была последняя перед конечным пунктом остановка, и Георгу посчастливилось даже сойти на берег, чтобы ровно один час побродить по твёрдой земле в числе иных, временно уволенных на берег. Из шестидесяти семи членов экипажа, таких новобранцев как Георг было семеро. Один из них только что спустился с палубы в командную рубку и, поприветствовав вскинутой рукой дежурного сонара, отчеканил вахтенному рулевому офицеру о заступлении на дежурство.

Следом за ним спустился и Георг. Через час лодки должны были вновь погрузиться под толщи воды и идти по курсу в подводном режиме. Наверх, сквозь основной люк устремились члены команды, которые ещё не успели побыть под брызгами океана и насладиться ночным воздухом вековой водной стихии. Георг подошёл к унтер-офицеру и слегка хлопнул того по плечу. Жест был дружеским и нисколько не удивил напарника.

- Хайль, Пауль. Как спалось? – поприветствовал друга Георг.

- Могло быть и лучше, - пробурчал тот, осматривая приборы погружения. – Вспоминал, как мы с тобой перед войной по Берлину дефилировали, зазывая красоток в кабаре на Риггенштрассе. Помнишь?

Он обернулся к другу и хитро прищурился.

- Там, помнится мне, ты с некоей фройляйн познакомился. Нет?

- Было дело… - задумчиво глядя на датчик внутреннего давления, вспомнил Георг. – Эх, вернуться бы в то время… - мечтательно добавил он.

Пауль коротко хохотнул. Он был одного возраста с Георгом, и они считались лучшими друзьями ещё со времён своей юности. Вместе поступили в офицерскую академию, вместе выбрали подводный флот. А как иначе, если твой дядя сам гросс-адмирал всех военно-морских сил Германии? Такой же широкоплечий, небольшого роста, каких набирали в подводники, с ясными глазами и ещё незапятнанной судьбой, Пауль, так же как и Георг, терпеть не мог эсэсовцев и саму теорию нацистской идеологии, но делать было нечего – война. Приходилось молчать, однако молчать лишь в кругу иных, довольно строптивых офицеров: с Георгом же он был предельно откровенен. Оба не любили фюрера, но боготворили Карла Деница. Тот был для них эталоном порядочности, ума и несокрушимой воли. Офицер от Бога. Таким же в их глазах были и Роммель, и Гудериан, и даже Отто Скорцени. В душе, как и Георг, Пауль был пацифистом и, не произведя с начала войны ни одного выстрела, весьма был доволен, что попал в экспедицию на Антарктиду, а не на Восточный фронт, где потребовалось бы убивать, сражаться, а возможно и погибнуть. Безусловно, он не был трусом, однако им обоим претило само слово «убивать», хоть и были они в кругу рьяных офицеров в меньшинстве. Да, были и такие немцы. Благодаря дяде, они оба попали в караван №5, и плывя сейчас к южному полюсу, нисколько не жалели об этом.

- Говорили, что мы везём с собой какие-то раритеты и артефакты, - прошептал ему в ухо Георг. – О копье Судьбы упоминали, Меч короля Артура Экскалибур, щит Александра Македонского, обломки Ноева ковчега, даже Святой Грааль…

- Ого! – выдохнул Пауль. – И вот это ВСЁ сейчас находится в нашем караване?

- Похоже на то.

- Но зачем в Антарктиду? У нас что, музеев мало в Германии? Наоборот, всемирная слава и почёт…

- Почёт чему? Наворованному? Мародёрству? Это ведь даже не контрибуция при поражении одной стороны – это наглое присвоение сокровищ целых народностей, наций, держав!

- Да, но Антарктида, - едва слышно присвистнул Пауль.

Лодку слегка качнуло, очевидно, задетую волной. Вахтенный офицер выругался вполголоса и уткнулся в навигационные карты. Рулевой производил какие-то расчёты на бумаге, а сонар менялся сменой с только вошедшим сменщиком. Тот начал восторженно рассказывать о чистом звёздном небе в ночи, и никто на молодых унтеров не обращал никакого внимания.

- Не самое удачное место для коллекции артефактов со всего мира, - предположил Пауль, по обыкновению коротко хохотнув. – Не находишь?

- Ещё бы. Тебе это ни о чём не говорит?

- Заметание следов, хочешь сказать?

- И это тоже. Но, главным образом, предвестие чего-то, не в планы входящего. Разумеешь? Если в Антарктиду переправляются документы и артефакты, то это напоминает скорее бегство, чем обычную транспортировку. Война начинает нами проигрываться, Пауль, вот что я тебе скажу. Наши бонзы уже это предчувствуют и предвидят. Вот Гитлер и издал тайный указ перевезти на ледяной континент всё награбленное и изъятое со всего мира. Пусть Геринг собирает картины, после краха Германии, они так или иначе вернутся в музеи, а вот то, что осядет в Антарктиде, разведкам союзников ещё ой как долго придётся искать.

- Так вот зачем нужны гражданские лица у нас на борту… - протянул Пауль. – Это, вероятно, специалисты в области ценностей и артефактов.

- Да. А на других подлодках я заметил при погрузке ещё несколько пар здоровых и молодых людей, моложе нас с тобой. К чему бы им попадать в ледяные условия морозного континента? Тут, друг мой, и кроется некая тайна. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы всё сопоставить и прийти к определённому выводу. Караван наш, какой по счёту?

- Пятый.

- Значит, и до нас в Антарктиду ходили точно такие же конвои с подобным грузом. На двух подлодках – это я знаю точно – переправляют мощнейшие части буровых агрегатов и детали крупповских машин для рытья карьеров. Не забывай о колбах и контейнерах. В них какие-то химикаты, ртуть, и новое сверхсекретное оборудование. А в цистернах – керосин, чтобы не мёрзнуть. Солярка для двигателей.

- Пресвятая богородица! – отложил карандаш Пауль. – Так мы что, плывём под толщей вод в плавучем гробу? Случайно, урана или плутония здесь нет? Фюрер хвастался, что скоро у нас появятся баллистические «Фау-3» и «Фау-4» по проектам барона фон Брауна. Заводы в Пенемюнде англичане уже вычислили, так может фюрер намеревается здесь в Антарктиде наладить их производство? Может эти караваны с забросками учёных и оборудования предполагают в себе строительство целого комплекса антарктических баз для проживания и воспроизводства секретного оружия возмездия, как он его называет?

- Всё возможно, Пауль, всё возможно. Там, куда мы сейчас направляемся, по всей видимости, уже существует некая база, построенная до нас в ходе прошлых четырёх караванов. Масштабы строительства можно только предугадывать, поскольку, из того же разговора дяди Карла с Роммелем, я услышал, что к побережью Антарктиды до этого ходили целые грузовые флотилии с пленными на борту. Узники за это время выкопали и построили, наверное, десятки километров туннелей и жилых помещений. Не забывай и об учёных. Это говорит о том, что, кроме тоннелей, технических помещений, пирсов для подводных лодок и прочих комплексов, там сейчас находятся и какие-нибудь секретные лаборатории, цеха, исследовательские центры развития ракетостроения. А может и стерильные помещения для выведения иной органической жизни.

В это время прозвучала команда вахтенного офицера о смене дежурства. В рубке появились новые члены экипажа, и оба друга поспешили оставить облюбованный ими столик. Их дежурство настанет только через шесть часов, и имело смысл хоть немного поспать в своих узких спальных отсеках.

********

Второй день подводная лодка U-859 шла своим курсом в надводном режиме, медленно пробираясь сквозь ледяные поля и отдельно плавающие айсберги. Гигантских глыб попадалось всё больше, и огромная современная субмарина казалась игрушечным корабликом на фоне этих ледяных островов-исполинов. Остальные пять субмарин каравана проследовали дальше своим, заранее составленным курсом на глубине сто-двести метров и, войдя в подводные пещеры ледового шельфа, поднялись над водой и пришвартовались в тайных подземных гротах, похожих на гигантские амфитеатры. Там их уже ждали.

Через несколько часов, ближе к вечеру, субмарина U-859 военно-морских сил Германии благополучно вошла в искусственный фарватер, огороженный бетонными блоками такого же белого цвета, как и вся местность вокруг.

На следующий день, а точнее ночь, оба друга получили возможность сойти на берег.

- Нас разгрузят за шесть дней? – спросил Пауль.

- Им виднее. Мы не первые. У них тут всё отработано до мелочей, как на конвейере.

Оба приятеля в числе других, свободных от вахты офицеров, подошли к пункту пропусков, где им выдали два жетона, разрешающие проход внутрь тоннеля, ведущий глубоко подо льды. Субмарина U-859 стояла, пришвартовавшись к огромному бетонному пирсу, окружённому со всех сторон такими же огромными ледяными скалами, глыбами и торосами, с той лишь разницей, что здесь всё носило следы бурной деятельности человека. Работали скрытые эскалаторы, и из трюмов лодки начали уже разгружать бесчисленные ящики, колбы, мешки, архивные сейфы.

Кругом сновали молчаливые люди в тёплых ватниках и комбинезонах. Температура в гигантском амфитеатре была плюсовой, и откуда-то веяло, нагнетаемым калориферами тёплым воздухом.

От того места, где пришвартовалась лодка, и до того места, где начинался вглубь уходящий тоннель, было не менее трёхсот метров бетонного настила, прорезанного двумя параллельными колеями железной дороги. Работы производились даже ночью, под яркими лучами мощных прожекторов.

Наконец, их проверили металлоискателем, просветили каким-то прибором, записали номера жёлтых жетонов и указали на железную дверь с надписью «Карантин», расположенную в конце ответвлённого коридора. Почти все офицеры их экипажа прошли именно туда. Двум друзьям ничего не оставалось, как шагнуть внутрь и оказаться перед неизвестностью.

В это время от борта субмарины U-859 отделилась очередная вагонетка с секретным грузом и, сопровождаемая четырьмя молчаливыми рабочими, скрылась в чёрном зеве огромного, идеально круглого тоннеля.

Разгрузка продолжалась.

Войдя внутрь большого просторного зала, оба приятеля остановились и быстрым взглядом окинули представшую перед ними панораму.

Их внезапно остановил чей-то голос за спиной:

- Добро пожаловать, господа офицеры! – подошедший к ним невысокий человек неопределённого возраста казался весьма доброжелательным, и отнюдь не удивлялся их ошеломлённому виду. Впору было рассмеяться, глядя на их изумлённые лица, но подошедший субъект, по всей видимости, уже давно привык к таким выявлениям чувств, особенно, если это касалось новичков-новобранцев, впервые попавших сюда. Его баварское наречие было сверх всяческих похвал. Одет он был в блестящий серый комбинезон, который потом Георг с Паулем встретят ещё не один раз в разных местах базы.

- Вот ваши шкафчики. Раздевайтесь, переобувайтесь. Чувствуйте себя как дома. Здесь вы проведёте пять дней, пока идёт разгрузка и погрузка вашего судна. Сейчас я проведу вас в душевую и бассейн. Называйте меня Губером-восемь. Я из тех, кто будет вам помогать скрасить пребывание. К сожалению, вынужденное.

В шкафчиках оказались предметы гигиены, тапочки и полотенца двух видов – лицевое и банное. Пока приятели переодевались и складывали одежду, Губер их информировал.

- Наверх подниматься запрещено. Да и незачем, поверьте мне. Я здесь уже третий год, и кроме метелей и буранов наверху, ничего интересного не видел. Сплошные льды, снега и торосы с ропаками. Здесь же, к вашим услугам столовая, бар, тренажёрный и спортивный зал с волейбольной площадкой, библиотека, военная хроника и показ всевозможных трофейных кинолент по вечерам в двух кинозалах, которые постоянно пополняются с прибытием новых караванов. Зал для прослушивания любимой музыки в наушниках. Солярий, бассейн с трамплином для прыжков, беговая дорожка и обильный стол со всяческими блюдами в любое время суток. Свежие журналы и газеты с материка – сроком давности, не превышающие даты прихода очередного каравана – в данном случае, вашего.

- А? – воскликнул Пауль и толкнул Георга локтём в плечо. – Что я тебе говорил?

Он уже переоделся в банный халат и стоял с полотенцем, перекинутым через руку.

- А фройляйн? – по-свойски хохотнул он. – Они-то скрасят наше одиночество? – и подмигнул Губеру.

- К сожалению, - развёл руками гид в комбинезоне. – Несомненно, наше начальство желает, чтобы вы чувствовали себя комфортно, однако данная фаза отдыха здесь не предусмотрена. Пока, - поправился он, - не предусмотрена. Может быть, именно вы следующим караваном доставите сюда некое количество фройляйн, и скрасите, тем самым, на будущее пребывание следующих экипажей. Комендант базы уже отдал необходимые распоряжения. Сами понимаете, не всё сразу – база ещё строится, и не всё учтено. Вы готовы? Следуйте за мной. Искупаетесь, поплаваете в бассейне, а там и ужин скоро. Мы не зависим здесь от распорядка – столовая работает круглосуточно, и вы можете утолять голод, когда пожелаете. Так же и с баром. Алкоголь на любой вкус и в любое время суток. Комендант заботится о вас.

- Вот это уже по мне! В каком вы звании, Губер? – спросил Пауль по пути в душевые помещения.

- Мы здесь все в должностях фельдфебелей, - ответил гид, пропуская вперёд друзей. Пустующие кабинки, наполненные паром так и манили к себе после более чем месячного перехода под водой Индийского океана.

- Нас здесь тридцать шесть человек, и всех зовут Губерами. Остальная команда обслуживающего персонала находится в других залах, расположенных на разных ярусах и этажах базы.

Только тут Пауль уловил некое несоответствие в его речи. Он уже было направился в одну из парных кабинок, как внезапно остановился, и уставился на гида как петух на зазвонивший будильник – с изумлением и ошарашенным выражением лица:

- Тридцать шесть Губеров? Коллеги? Губер-восемь?

Он переводил непонимающий взгляд с улыбающегося Георга на незнакомого типа с неправильной речью и гладкой, младенческой физиономией, никогда не брившейся станком.

В отличие от друга, Георг уже давно догадался, с кем они имеют дело, просто решил пока не говорить Паулю, предпочитая, чтобы тот сам додумался до сего непреложного факта.

- Я удаляюсь к другим господам офицерам. Передатчик держите при себе. Распорядок дня и правила поведения в карантине вывешены на планшетах у изголовья ваших спальных мест – вам позже покажут их.

- Изголовья? – почти заорал Пауль. – Да что с твоим лексиконом, дружище?

Мимо них как раз прошёл один из зеркальных двойников в серебристом комбинезоне и, улыбнувшись, пожелал:

- С лёгким парам, герр Пауль и герр Георг. Ваши кабинки свободны.

Пауль чертыхнулся, проводил взглядом удалившегося Губера-восьмого, и уставился вслед прошедшему мимо них двойнику.

- Откуда он… - Пауль запнулся, - они знают наши имена?

Георг уже не мог сдерживать смех, видя, как смятение накатывает на его друга.

- Эй, - крикнул Пауль вдогонку гиду. – Постой! Ты – Губер?

- Яволь. Так точно, Губер.

- Какой по счёту?

- Двадцать третий, - невозмутимо ответил тот.

Друг Георга проглотил комок размером с воздушный шар.

- И… ты, случайно, не близнец Губеру-восьмому?

- Все мы здесь по-своему братья, - загадочно ответил тот, улыбаясь, как показалось Паулю, абсолютно невпопад.

- Чёрт знает что такое! Это… это наваждение какое-то.

- Пойдём, - потащил его за собой Георг, хохоча во весь голос. – Нам ещё искупаться нужно и попасть в столовую. Я жутко проголодался.

- Да погоди ты! – вырывался Пауль. – Дай осмыслить происходящее. Они что… все двойники?

- Да.

- Все до единого?

- Да.

- И…

- Что «и»? Не дошло ещё?

- Ты хочешь сказать, что они…

- Клоны, Пауль, самые настоящие КЛОНЫ!

Пауль вытаращился на друга и чуть не выронил полотенце.

- Клоны?

- Да! Чего тут удивительного? К клонированию подступались ещё жрецы Древнего Египта, правда дальше мумий дело у них не пошло – не та технология была. Ты что, не читал труды профессоров Вернера или братьев Крюгеров?

- Нет.

- И о клонах никогда не слышал?

- Слышал. Отдалённо, краем уха. Но я всегда считал, что клонирование, это технология далёкого будущего.

- Как видишь, не столь уж далёкого, и совсем не будущего. Я предполагал здесь нечто подобное, а когда увидел одинаковых гидов, передвигающихся по залу в разных направлениях, сразу понял, что здесь, в подземельях Антарктиды, наши учёные смогли воспроизвести двойников на уровне клонирования. Когда подошёл Губер, и полумеханическим голосом с чудными оборотами речи представился нам как «восьмым», я сразу понял, с кем мы имеем дело. Чуть не хохотал, сдерживая себя и наблюдая за тобой, когда ты, наконец, дойдёшь своим умом. Заметил смех подводников? Они уже давно знают за этих Губеров.

- Так они не автоматы? Не роботы?

- Нет, конечно! Такие же живые, как и мы с тобой. Просто… как бы это точнее выразиться… просто, растиражированные в полсотне экземпляров, что ли. Из одного первичного прототипа, скажем, Губера-первого, методом вивисекции, или ещё более заумного способа – нам с тобой всё равно не понять, это генетическая наука за семью печатями – учёные селекционерно вывели таких же идентичных двойников. Не спрашивай меня, как. Я и сам тут голову сломаю.

Перед друзьями открылись две широкие створки дверей, и они на миг застыли в удивлении, но подталкиваемые следом входящими, перешагнули порог и открыли рты от изумления.

Помещение, представшее перед глазами молодых офицеров, поражало своими размерами и уютной обстановкой.

Они уже успели после душа поужинать в столовой – такой же большой и забитой проголодавшимися подводниками.

В зале находились не менее двухсот человек – остальные облюбовали себе занятия по своим субъективным вкусам. Кто копался в библиотеке в другой секции зала, кто отправился на просмотр фильма в один из двух кинозалов, некоторые просто не успели ещё выйти из душевых с бассейном – даже отсюда был слышен их плеск, а некоторые занимались в тренажёрном зале или играли в волейбол. Объединяло всех, пожалуй, только одно. Никто и не думал отходить ко сну.

Чувствовалась циркуляция тёплого воздуха, где-то играла возвышенная музыка Вагнера, столь любимая фюрером, и в дальнем конце первого сектора, возле стойки бара скучковалась небольшая группа офицеров с бокалами и рюмками в руках.

- О! Мне туда! – оживился Пауль. – Неужели и пиво есть? Наше, гамбургское! Вот, поистине удивлюсь, если оно будет свежим.

- Будет, не переживай. Мы, Пауль, в апогее её развития. Слышишь гул под ногами? Чувствуешь вибрацию?

Пауль, было уже, направился к стойке, когда последние слова Георга заставили его на миг остановиться. Под ногами действительно чувствовалось едва заметное дрожание – пол слегка вибрировал. А если прислушаться, то и гул был отчётливо слышен, если бы не гомон играющих повсюду матросов.

- Это механизмы, Пауль. Работающие, скрытые агрегаты. Буры, ледорубы, экскаваторы, грунтопроходчики.

- К чёрту всё! – тряхнул головой Пауль. – Послушать тебя, так тут только инопланетян не хватает с их летающими дисками…

- Кто знает, - загадочно подвёл итог Георг, - кто знает…

Мерный, неясный гул шёл из-под земли, будто там, под толщей векового льда, работали какие-то скрытые и огромные механизмы неизвестных конструкций.

******** Конец 3-й главы. ********