Читать онлайн
"Скотобойня"

********

Глава 1 Стр. 1

Глава 2 Стр. 7

Глава 3 Стр. 12

Глава 4 Стр. 16

Эпилог Стр. 20

Развернутый (по главам) синопсис Стр. 20

Объем:

Страниц — 20

Слов — 7 861

Знаков (без пробелов) — 46 794

Знаков (с пробелами) — 55 181

Авторских листов — 1,16 / 1,37

********

Глава 1

1989 год.

Небольшой сонный городок, в котором никогда ничего не происходило.

Никогда и ничего. До этого момента.

Время установлено: 19 часов 42 минуты по местному часовому поясу.

***

Машина неслась по ухабам, едва не скатываясь в придорожные кюветы. Кругом простирались сплошные кукурузные поля, еще не убранные из-за аномально нахлынувшей жары. Температура держалась на отметке + 42, саднило зноем и удушающей духотой.

— Скоро еще? — нетерпеливо ерзал на переднем сиденье Вениамин Бобров с прозвищем «Бобрик». Парню было едва за двадцать, и он считался самым младшим в группе своих товарищей.

Настал очередной день изнуряюще пекущего лета, уже четвертого после непонятных магнитных возмущений в верхних слоях стратосферы.

— Сейчас проедем заправку, где Колыван набрел на цистерну с топливом, потом свернем в обгоревший лес. Там и перекусим.

— У меня со вчерашнего утра во рту одни слюни остались, — жалостливо всхлипнул Вениамин.

— Ничего, потерпишь, — съязвил сидевший сзади хмурый тип, которого Венька Бобрик видел впервые. Сидевший за рулем старший их группы Андрей Ремезов с прозвищем «Ремез» взял в салон незнакомца с одним условием: чтобы тот указал им дорогу к разрушенному комбинату. Венька был удивлен столь опрометчивым поступком своего начальника. Брать в дорогу посторонних было не в его правилах. А этот к тому же оказался на редкость нахальным субъектом, сразу невзлюбив младшего в группе.

— Ты бы терпел? — насупился Венька, питая к попутчику такое же недоверие, какое питал к паукам со дня своего появления на свет. — Наверное, в рюкзаке полно еды, а с нами не делишься. Я слышал, как там у тебя банки с тушенкой тарахтят. Угостишь? Мы же тебя подобрали подвезти.

— Перебьешься! — огрызнулся странный тип, оглядываясь в окно заднего вида.

Они только что миновали пустырь, за которым до самого горизонта колосились выжженные на солнце подсолнухи. Поля были в стороне от проселочной дороги. Следом за ними высились иссохшие ряды кукурузных насаждений, к которым, казалось, уже пару лет не прикасалась рука человека. Четыре года назад этот район постигла непонятная аномалия, так и не возвратив матушке-природе своего первоначального состояния. Необъяснимый науке чудовищный скачок температуры за несколько дней нарушил привычный баланс, превратив данный регион в сплошное зарево пожара. В те дни выгорели почти все посевные угодья, начисто лишив соседние поселения предстоящего урожая. Дальше — больше. Вслед за палящим зноем, способным испепелить замертво кого-угодно, природа подкинула очередной сюрприз. В течение недели исчез весь животный биом обширного ареала обитания полевых сурков, мелких грызунов и даже птиц, гнездившихся на деревьях. Гнезда выгорели за сутки, полыхая вместе с лесными массивами. Теперь на их месте торчали уродливые черные остовы некогда могучих дубов, тополей, берез и кленов.

— Сворачивай влево! — указал водителю рукой хмурый незнакомец. — За этим выгоревшим лесом буде переезд по разрушенному мосту. — Он глянул на поржавевший циферблат своих часов. — К вечеру как раз будем на месте.

— Откуда знаешь здешние дороги? — спросил Ремез, выворачивая руль. Сквозь пыльные окна едва просматривались очертания скрученных в узел деревьев. В салоне было настолько жарко, что все трое задыхались от пекла. Фляги с водой превратились в горячие термосы: пить обжигающую влагу было невозможно, хотя Венька едва не помирал от жажды.

— Жил когда-то в этих краях, — нехотя ответил попутчик, вытирая струившийся пот сухими от жара руками. Раскаленное железо корпуса машины издавало пекущий жар.

— И комбинат нам покажешь? — повернулся через плечо Венька.

— Раз обещал, покажу. Там меня и высадите.

Машина дернулась, сползла в яму, натужно завыла и, пробуксовывая, через силу выбралась наверх. Двигатель дымил уже вторую минуту.

— Сейчас заглохнем, к чертям собачьим! — выругался сквозь зубы Ремез. — Скорее бы комбинат. Там вода, там и переночуем.

— Колыван туда своим ходом добирается? — спросил Венька.

— Ты вроде как с луны свалился, Бобрик! — обозлился Андрей. — Сами же договаривались, что он нас будет там ждать после того, как мы заправимся. Забыл, идиот?

— От голода не то забудешь. И пить охота. Эта жара нас доконает прежде, чем мы попадем под навесы развалин.

Дорога клонилась к западу. Огромный диск палящего кровавого солнца постепенно спускался к горизонту. Четвертый год в этом районе Земли не было темных ночей. Призрак надвигающейся глобальной катастрофы витал в воздухе, обжигая жаром лёгкие, гортань, голосовые связки. Старались дышать через марлевые повязки. Ночью температура опускалась едва ли до 35 градусов. Дневные тени не способны были полностью укрыть от палящего выжигающего зноя.

— Эти хреновы ученые что-то натворили там у себя в подземных лабораториях, — кисло усмехнулся Венька. — Наружу из карстовых пещер вырвался непонятный сгусток излучения, поглотив своим импульсом всю прилегающую территорию. Теперь все небо пылает от заката до рассвета. Четвертый год нет ни зимы, ни осени, сплошное непрекращающееся лето. Даже ночи стали белыми, как в Питере на Балтике. А мы ведь, братцы, в умеренном поясе находимся…

Договорить жалостливым тоном он не успел. Состроенная на лице кислая мина внезапно приобрела испуганное выражение.

Грохнуло взрывом: БА-АМ!

Машину подбросило над кюветом, тряхнуло и швырнуло в сторону.

— Пригнулись все! — проорал Ремез, сам приникая к баранке руля. Бобрик сполз вниз, прикрывая руками голову. Небо полыхнуло огнем. Мощный разряд молнии прочертил гигантским зигзагом стратосферу, достиг поверхности и разметал в щепки черные остовы деревьев. Ударная волна, словно от артиллерийского налета, пронеслась над полями, сметая высохшие посевы подсолнечника. Рвануло бешеным напором ветра.

— Началось! — взвыл Бобрик, хватая разинутым ртом раскаленный воздух. — Сейчас завалит!

— Не каркай, придурок! — выкручивая руль, разжал рот водитель. — Проскочим!

Небо взорвалось грохочущей лавиной. В один миг облака налились свинцовым сиянием, в центре которых начала стремительно разрастаться воронка небывалых размеров. Вращая свои колоссальные лепестки, вихревый смерч крутился с бешеной скоростью, всасывая в себя растенья, деревья, мусор и прочий хлам. Машину подбросило второй раз, увлекая вверх, будто в небе действовал какой-то гигантский магнит.

— Нас засасывает! — в панике возопил Бобрик. — Прошлым разом не отделаемся… Не засосет, так завалит…

— Заткнись! — толкнул переднее сиденье ногой сидевший сзади. — Не завалит. Сворачивайте в поля. Там мост!

— Река высохла два года назад! — сквозь грохот почти простонал Венька.

— Но мост-то остался, идиот! — незнакомец сквозь стекло лихорадочно всматривался в творящееся снаружи. Внезапно разразившаяся буря бесновалась мощными разрядами, вгрызаясь молниями в землю. На месте электрических ударов тут же возникали развороченные воронки взрывов. Земля дрожала и колыхалась под колесами стремглав мчащейся машины. Двигатель отчаянно дымил. Казалось, еще секунда, и мотор взорвется так же, как громыхающие молнии. Андрей Ремезов пытался рвануть машиной через поля, но над ними уже полыхали громадные зарева пожара. Горел подсолнечник, горела кукуруза, горели обугленные останки некогда зеленых деревьев.

БА-АМ!

На крышу свалился первый обломок каменной глыбы. Огненными смерчами с высоты небосвода на землю начали рушиться тысячи камней больших и малых размеров. Располагавшийся на горизонте небольшой горный хребет, казалось, пришел в движение, смещаясь в сторону своими геологическими пластами. Крышу пробило в четырех местах, один горящий обломок обрушился Бобрику на колени, отчего тот дико взвыл от боли. Полыхающий камень мгновенно прожег дыру сквозь сиденье, прошел через металлическую обшивку и вывалился на дорогу. Теперь под ногами Веньки зияла прожженная дыра, в которой проносилась дорога.

— Хрень собачья! — рванул он руками дверцу салона, пытаясь спрыгнуть на ходу.

— Стой! — заорал Ремез. — Куда? Тебя же, чертяку, завалит!

— Лучше снаружи, чем в груде железа!

Андрей рванул руль, посылая автомобиль в гущу горящих подсолнухов. Венька едва не вывалился в самый центр полыхающего пожара, вовремя одумался и задохнулся в дыме. Из орбит вылезли глаза, полные слез.

— Мамочкки-и! Я ни черта не вижу!

— Бабушку еще вспомни… — осклабился незнакомец, схватив его за воротник. Венька покорно дал себя втащить внутрь.

— В следующий раз катись куда хочешь, к чертям собачьим! — обжигая дыханием, прохрипел в самое ухо попутчик. — Нужен ты мне, сопляк безмозглый!

Ремез лихорадочно вывернул машину к разрушенному мосту. Здесь когда-то текла бурлящая речушка, но за четыре года непрекращающегося пекла вода давно высохла, превратив берега в пустые, выжженные солнцем сухие бугры. Сейчас здесь творился самый настоящий ад. Мчащиеся со скоростью локомотива огненные глыбы рушились с неба, вгрызаясь в иссохшую годами глину. Песчаная буря, вызванная магнитным возмущением где-то в стратосфере, вздыбила сотни тонн пыли, превращая её в сплошную стену непроходимой преграды. Вокруг громыхали взрывы, свистели вихри смерчей. Машину бросало из стороны в сторону. Правым задним колесом она завязла между трухлявыми досками моста, взвывая перегруженным двигателем. Еще бросок! — и их вынесет на середину ветхого строения. Ограждение моста уже превратились в пылающие угли, еще минута, и вся деревянная конструкция рухнет на дно высохшей реки.

— А-а-а… — взвизгнул Бобрик, которого затылком впечатало в дверцу салона. Секунда… вторая… и машину под скрип тормозов юзом вынесло на другую сторону. Тут же рядом в землю ударил мощный разряд молнии, отчего машину едва не раскололо надвое. Где-то впереди завыла сирена. Звук ее в этих местах был настолько нелепым и неожиданным, что Ремез с Венькой невольно обменялись изумленными взглядами. Попутчик, на удивление, оставался невозмутимым.

— Здесь уже близко, — перевел он дух, когда машина, крутанувшись юзом, взвыв тормозами, встала как вкопанная.

— Комбинат? — едва выдавил из себя ошалевший Венька.

— Нет. Комбинат дальше. Сейчас будет небольшой городок, до этого всегда тихий и уютный как моя детская кроватка. — Незнакомец недобро усмехнулся. — До всех этих чертовых экспериментов с пространствами, о которых ты говорил. Здешние жители хорошо запомнили тот день, когда в небе впервые полыхнуло огнем.

Внезапно наступившая тишина позволила всем трои перевести дух. Машина стояла как вкопанная, словно наткнувшись на невидимую стену чего-то призрачного и непонятного. Грохот взрывов оборвало в самом центре апогея, будто кто-то неведомый и неподвластный человеческому разуму взял и обрезал посередине гигантскими ножницами. Раз! — и обрубило. Ни огненных полыхающих глыб, ни молний, ни грома, ни вихрей, ни воронки в небе. Как выдернули шнур из розетки. Хлоп! — пронзительный хлопок разорвавшегося пузыря и… вмиг все стихло. Андрей откинулся на спинку сиденья, тупо уставившись через лобовое стекло на дымившийся капот. Звенящая тишина обрушилась на них столь же внезапно, как перед этим взорвалась сотнями взрывов настигнувшая буря. Переводя взгляд друг на друга, Ремез с Бобриком только в эту секунду смогли наконец прийти в себя: один от бешеной гонки, второй от пережитых ощущений. Прожженная штанина продолжала тлеть, и Венька с испугом затушил ее руками, хлопая ладонями, не обращая внимания, что они покрылись ожогами. До волдырей еще было далеко, поэтому Бобрик растерянно обвел взглядом салон выкатившимися от потрясения глазами.

— Так мы… — запнулся он. — Мы что, не… не к комбинату сейчас? Там же… — кххры-ы…

Кашель от дыма резал обжигающе горло.

— Там же Колыван нас ждет. Генка…

— Прежде чем попасть к комбинату, нам придется проехать сквозь этот городок.

— А что там?

— Сейчас ничего… — невесело посмотрел в тусклое небо попутчик. Кровавый гигантский шар солнца наполовину скрылся за горизонтом, представляя собой какую-то химерную картину последних дней гибели Земли. — Раньше был спокойный городок, жителей на пару тысяч. Библиотека, церквушка, кинотеатр, пара-тройка магазинов. Когда первые признаки пекла выжгли половину полей и лесов вокруг, там началась паника и почти все эвакуировались, кто куда мог. Именно за этим городком, в стороне от комбината, и расположен тот научный подземный центр с лабораториями, в которых производились опыты по проколу пространства.

— Я же как раз и говорил об этом… кхры-ыы… — хлебал из фляги обжигающую воду Бобрик.

— Говорил, да не все знал.

— А есть что-то еще?

Рассеянно слушавший их Андрей приоткрыл дверцу салона, впустив внутрь волну раскаленного воздуха. Сидеть внутри не было сил, но и наружу высовываться не хотелось. Полыхающие поля и деревья несли к машине тучи черного дыма.

— Есть и еще, — подтвердил незнакомец. — Могу рассказать, когда заедем внутрь городка. Там сейчас никого нет, разве что пара-тройка мародеров или не сумевших эвакуироваться больных стариков. Четыре года ведь прошло с момента неудавшегося эксперимента.

— Откуда ты все знаешь? — цинично покосился Венька, кидая на сиденье пустую горячую флягу. Обожженные руки начинало саднить. — И как тебя зовут в конце концов? Подобрать мы тебя подобрали, а сами до сих пор не знаем, с кем имеем дело. Бродяга что ли?

— Еще раз назовешь бродягой, врежу в зубы. Усек? Зовите меня Константином.

— Костик? И все? — впервые хохотнул Венька, не обратив внимания на угрозу. С Андреем он чувствовал себя в своей тарелке. Ремез не раз выручал своего младшего напарника из всевозможных нелепых ситуаций, в которые Бобрик имел несчастье попадать. Причем, регулярно.

— Для тебя и все. И не Костик, а Константин!

— Ну и каким-таким лешим ты здесь в этих местах промышляешь? Тоже мародерствуешь? Жители-то, небось, половину своего скарба впопыхах побросали. Как и в тех городах, что мы проезжали.

— Тихо! — перебил вдруг Андрей. — У нас пять минут, пока хоть немного остынет двигатель. Ты разбираешься в технике, Константин? — бросил он взгляд через плечо.

— Немного, — кивнул тот.

— Давай, выйдем наружу и посмотрим под капотом. Может что-то обнаружишь, из-за чего он дымит. Ясно, что перегрелся, но с таким состоянием мы можем и не попасть не то что в комбинат, но и в сам городок. А пока будем копаться, расскажешь нам все, что знаешь об этих хреновых экспериментах долбаных ученых.

— А что рассказывать? Вы сами знаете не меньше моего. Четыре года без зимы и осени. Сплошное пекло, пожары, падающие с неба глыбы раскаленной лавы. Непомерно громадное солнце, раздувшееся из-за ядерной реакции. Паника и эвакуация. Мы под куполом, в который ничего не проникает снаружи: ни помощь, ни продовольствие, ни люди. Правительство знает о нас, оказавшихся в локдауне, но сделать ничего не в состоянии. Отгорожены от всего мира непроницаемым, но прозрачным коконом, даже связь отсутствует. Я видел на запретной территории лабораторий какие-то радары, радиорелейные антенны и спутниковые вышки. Эксперимент по проколу пространства не удался: что-то у этих хреновых ученых пошло не так, вышло из-под контроля, теперь пожинаем плоды неудавшегося эксперимента. Мародерство, разруха, голод, отсутствие топлива, постоянные убийства между группами мародеров. Я одиночка, мне так удобнее. Почти не осталось детей и стариков. Женщин катастрофически не хватает. И при всем при этом за границами купола по-прежнему процветает жизнь. Только в нашем районе ученые переместили кусок пространства в какое-то иное измерение.

— Это мы знаем. О городке расскажи, через который нам предстоит проехать. Что там, кстати, сейчас? Ты говорил, что было тогда, перед проколом во времени. А сейчас?

— Сейчас там… — незнакомец с именем Константин как-то загадочно осклабился и недобро посмотрел на них — Сейчас там… СКОТОБОЙНЯ.

И умолк.

На лице его блуждала улыбка безумия.

Таким образом Андрей Ремезов с Вениамином Бобровым и подобранным по дороге попутчиком оказались в пяти километрах от незнакомого им городка.

Если бы Веньке каким-либо способом удалось заглянуть в свое будущее, он смог бы сообразить: все, что случится дальше — перевернет его жизнь задом наперед.

… Впереди их ждала неизвестность.

********

Глава 2

1989 год.

Маршрут к стенам разрушенного комбината.

За день до событий.

Время: 22 часа 18 минут по местному часовому поясу после неудачно проведенного эксперимента.

Геннадий Колыванов добирался кукурузными полями к развалинам комбината со стороны некогда крупного города — районного центра. После прокола измерения в иное пространство население в первые же дни покинуло «зараженную» территорию в такой же панике, как и в соседних городах. Его опасения были не напрасны. Местность в несколько тысяч гектаров, внутри которой находился научный центр с подземными лабораториями, с момента неудавшегося опыта внезапно была отделена от остального цивилизованного мира неким прозрачным недоступным «коконом», сквозь который невозможно было ни выбраться наружу, ни проникнуть внутрь. Сразу несколько городов и прилегающих поселков были заперты внутри этого непроницаемого кокона, в котором уже четвертый год не наступали ни зима, ни осень — сплошные тягучие дни всепоглощающего жара и пекла. Кто успел вместе с семьями и близкими — эвакуировался. Кто запоздал и не смог по каким-то причинам выехать — застряли в замкнутом куполе, постепенно исчезая под зноем и катастрофами вроде той, что только что пронеслась над полями. Правительства сразу нескольких государств бросили свои силовые структуры к прозрачным границам купола, но дальше непроходимой стены за четыре года проникнуть никому не удалось.

— Черти бы сожрали этих гребаных ученых! — повторял Колыванов себе вслух, прячась в посевах кукурузы. Ему было за тридцать. Разговаривая вслух с самим собой, он успокаивал свои нервы. Это была привычка еще с детства. Родители погибли давно в авиакатстрофе где-то над Таймыром. С тех пор сирота. Как и немногие другие он по непонятным причинам оказался внутри неведомого науке кокона, после чего примкнул к группе Андрея Ремезова. Оставшиеся в куполе люди сколачивали собственные банды и шайки мародеров, нередко истребляя друг друга в целях наживы. В одиночку было не выжить. Снаружи, по ту сторону границы, уже четвертый год ничего не проникало: ни помощи, ни продовольствия, ни вестей. Радио и телевизоры не работали: магнитные возмущения в стратосфере гасили все поступающие извне сигналы. Тысяч восемь на всю громадную округу — вот и все обитатели загадочного и жуткого феномена природы. Мало женщин, еще меньше детей, по большей части тех больных, что не успели эвакуироваться. Стариков не осталось. В основном их спалили безжалостные лучи радиационного солнца. Внутри купола настал апокалипсис, о котором так часто упоминали писатели-фантасты последних лет.

Колыван помнил первые дни катастрофы. В тот момент еще никто ничего не знал толком, что именно произошло в подземельях лабораторий, да и сам научный центр был никому неизвестен. Он располагался на отгороженной «колючкой» территории, куда простым смертным вход был категорически заказан. Он помнил, как на третий день все радио и телевизоры в округе внезапно начали вещать что-то сумбурное и непонятное для жителей данного региона:

«Немедленно покинуть дома! Берите все, что можете унести. Во всех направлениях работают волонтерские и правительственные пункты эвакуации! По всем маршрутам пущены внеочередные поезда, электрички и автобусы. Кто имеет личный автотранспорт, рекомендуется как можно скорее покинуть зараженную территорию».

— Да! — напомнил сам себе вслух Колыван. — Так они сразу ее и окрестили: «зараженная территория».

Он умостился на каком-то горячем камне, кое-как открыв банку тушенки. В костре надобности не было: все вокруг было настолько обжигающим, что не требовало разогрева. После промчавшейся огненной бури, уже которой по счету в этом году, местность вокруг тлела от массовых пожаров. Копотью и чадящим дымом забивало гортань, легкие. Множество ожогов постоянно давали о себе знать. Колыван то и дело доставал из рюкзака аптечку с подобранными при разгроме аптек лекарствами, смазывая воспаленные волдыри. От пекла и полыхающего жара не было укрытия: разве что под стенами каких-либо развалин. Все города и поселки за четыре года были превращены бандами мародеров в настоящие поля смерти. Что не растащили, подвергалось разрушениям. Сейчас внутри купола простирались сплошные руины. Редко где можно было достать бензин или другое топливо для машин. За таким стратегическим сырьем шли настоящие бойни между группировками, истребляя друг друга едва ли не за канистру. Два дня назад Геннадий набрел на всеми забытую и заброшенную заправку, где и обнаружил почти пустую цистерну, на дне которой уцелело несколько литров бензина. В тот вечер они договорились с Ремезом и Бобриком, что к комбинату он пойдет пешком, а они, заправившись под завязку, подберут его по дороге. Но где-то разминулись, и теперь Колыван продвигался к комбинату в одиночку. Была еще ободранная исхудавшая собака, следуя за ним по пятам, с которой Геннадий иногда делился своими наблюдениями, предпочитая видеть в ней собеседника. Магнитные возмущения аномальной зоны гасили лучи, в том числе и радиоволны, исходящие из орбитальных спутников. Люди погибали. Их не видели. Их не слышали. Их невозможно было спасти. Для всей остальной планеты аномальная зона оставалась недоступной. Он знал, что с высоты космоса этот купол выглядит как перевернутая прозрачная чаша, накрывшая собой целую область с населением в несколько сотен тысяч человек. Теперь от этих сотен тысяч едва ли осталось тысяч восемь.

Прожевывая с жадностью кусок говядины, он продолжал вспоминать, размышляя вслух, обращаясь к собаке:

— Да. Ровно четыре года назад. Радио раструбило, что со спутников поступает какая-то странная информация, будто в данном районе замечено что-то непонятное. Затем по всем каналам немедленная эвакуация. Стянули войска. Автобусы и поезда вывезли за шесть дней основную массу населения; кто не успел, остались внутри. Потом внезапная потеря связи со всем миром. Тотальная паника, смятение, разгромы магазинов, складов, предприятий. Даже, сволочи, детских садов не пожалели, — задохнулся он в гневе. — Громили все, куда не могли стянуть правительские войска. А потом через год солдаты сами поубивали командиров, примкнув к бандам мародеров. Понимаешь меня, глупая собака? — кинул он ей недоеденную тушенку. Тощее животное с опаской приблизилось и, благодарно одарив нового хозяина умным взглядом, принялась вылизывать остатки.

— А ты не такая уж глупая, судя по печальным глазам, — задумчиво осматривал он пса. — Вот и тебя покинули, верно? Как еще выжила в такой катастрофе? Нам-то людям легче. Сколотил банду или примкнул к орде насильников-убийц, и грабь себе что осталось. А осталось ли? Бензин вот последний едва нашли. Где ж сейчас Бобрик с Ремезом?

Колыван уставился в пылающее над горизонтом небо. Громадный кровавый шар солнца уже почти скрылся, посылая на прощанье смертоносные палящие лучи. Температура не опускалась ниже 35 градусов. После крушения небесных огненных обломков прошло не так уж много времени, и далекий горный хребет еще оставался в ореоле пылающего заката. Ночь будет как всегда светлой. Темноты он не помнил уже четыре года.

— Что ж там натворили эти хреновы академики у себя в подземелье? — в который раз обращался он к собаке. Та слабо виляла хвостом, ожидая, когда новый хозяин поднимется и двинется дальше. — Что ж они, едрит их в печень, наворотили? Помню, как их лаборатория взлетела на воздух вместе со всем секретным персоналом. Помню, как спустя два дня в небе развернулась гигантская спираль, всасывая в себя все, что было в зоне ее доступности. Ты где был в это время, пес? — в шутку обратился он вроде как к собеседнику. — Небось у своих прежних хозяев как раз поглощал миску с кормом?

Договорить Геннадий не успел. Пес как-то по-особому припал брюхом к земле, вытянул морду и утробно зарычал. Тихо, но угрожающе.

— Что там? — сразу встрепенулся Колыван. — Кого-то чуешь?

За рядами выжженных подсолнухов послышалась какая-то осторожная возня. Геннадий выхватил из-за пояса длинный тесак, похожий на мексиканский мачете. Это служило ему оружием. У каждого, кто в одиночку промышлял в этих, в общем-то, безлюдных районах, имелись при себе различные предметы обороны. Банды мародеров убивали без разбору, если ты не примыкал к ним. Между ними шла настоящая бойня, окажись ты на их территории. А то, что Колыван продвигался сейчас к комбинату через территорию очередной банды, понятно было даже псу.

Он пристально вглядывался в заросли подсолнухов. Кто-то незримо и осторожно пробирался вперед, еще не замечая присутствия чужих.

— Эй! — что есть мочи заорал Геннадий, придавая голосу решимость. — Стоять! Кто бы ты ни был, стой на месте, мать твою, или мозги разнесу!

Возня за стеной зарослей внезапно прекратилась. Кто-то замер на месте, следуя угрозе незнакомца.

— Выходи аккуратно. У меня оружие. Руки, чтоб я видел.

Пес с урчанием выгнулся, шерсть встала дыбом. Послышался тихий всхлип. Раздался дрожащий голос, совершенно неуместный в такой ситуации, как показалось Колывану.

— Не стреляйте, дяденька. Я одна тут.

У Геннадия поползли вверх брови. Мачете в побелевших от напряжения пальцах само собой опустилось.

— Девка что ли? — изумился он. Собака, казалось, с облегчением гавкнула.

— Настя я. Вы мне плохо не сделаете?

— Так ты покажись вначале, девка Настя! — уже весело крикнул Геннадий. — Мы тут тоже одни.

— Мы?

— Я и пес. Не бойся, не съедим. Мы человечиной не питаемся, — попытался разрядить он обстановку. — Выходи, не обидим.

Вначале показались ноги, обутые в потрепанные дырявые сандалии. За ними — выцветший на палящем солнце комбинезон с короткими рукавами. Следом из подсолнухов вынырнуло и само лицо незнакомки.

— Вот я.

Колыван едва не загоготал при виде столь напуганной особы. Перед ним стояла дрожащая как осиновый лист девушка лет восемнадцати, которой из-за ее истощенности можно было дать и все пятнадцать.

— Вот же судьба подкинула подарочек! — обрадовался незнакомец. Девушка отпрянула, едва не падая в выжженные заросли. Глаза источали панический испуг, тело ходило ходуном не то от слабости, не то от смятения.

— Да не бойся ты! — поспешил успокоить Колыван. — Давно бродишь в полях?

— Давно, дяденька. Дней пять уже.

— А куда пробираешься?

— Друзья у меня в городке, что тут за полями.

Девушка врала, это было заметно. От страха зуб на зуб не попадал. Вся грязная, оборванная, изможденная, но, черт возьми, милая на мордашку, подумал он.

Спустя минут десять они уже познакомились ближе, отчего Настя немного осмелела. Прежде всего Геннадий дал ей напиться теплой затхлой воды, потом открыл банку тушенки, на которую та накинулась с благодарностью доверчивого ребенка.

Слово за слово и Геннадий узнал ее нелегкую, полную опасностей, историю странствий. Родители погибли при взрыве лаборатории. Она сама не успела эвакуироваться, укрываясь первые дни всеобщей катастрофы в катакомбах того города, где жила. За несколько дней город опустел, превратившись в мародерское поле боя. Что не исчезло в полыхающих кругом пожарах, было разграблено, разрушено, погребено под развалинами. Ядерное солнце выжгло и испепелило 90 процентов округи, из-за чего погибли и ее попутчики, с которыми она бежала из наводненного убийцами города. Тогда ей было четырнадцать. Выжила. Питалась где придется, ночевала в оврагах, кустах, зловонных ямах. Трижды встречала новых попутчиков, с которыми бродила по окрестностям в поисках пропитания. Постепенно попутчики менялись, одни уходил, другие возникали в ее жизни, иные погибали под палящими лучами кровавого шара солнца. Настя взрослела и выживала. Пять раз в течение четырех лет попадала под рушащиеся с неба огненные глыбы, едва уцелела. Были и дни беспамятства, и волдыри ожогов, и полная безысходность от катастроф. Несколько раз избегала насилия, однажды попала в руки местной банды, но удалось бежать. И все же два раза за четыре года над ней надругались, изнасиловав в порывах безумия. Хотела покончить с собой. Повезло в лице одинокой женщины, скрывавшейся, как и она в бескрайних выжженных полях и лесах. Женщина вскоре умерла от истощения, и вот теперь она совершенно одна на всем белом свете.

— Точнее, не на всем свете, — поправила Настя в конце рассказа, — а здесь, в нашем изолированном куполе.

Она всхлипнула. Отчего-то этот мужчина с собакой вызвали в ней бурю чувств и доверия.

— Пятый день, как похоронила ту женщину. Даже не знала, как ее зовут. Почти два месяца бродили мы с ней по полям, питаясь обгоревшей кукурузой, корнями и семечками подсолнухов. Не выдержала она. Затихла во сне. Там я ее и закопала, — махнула она рукой в сторону горного хребта, маячившего на горизонте.

— Так твои родители… — осекся Геннадий, внимательно выслушав исповедь девушки, — они что… были теми учеными лаборатории, из-за которых кусок нашего пространства переместился в иное измерение?

— Увы… — вытерла слезы девушка. — Мне они, конечно, ничего не рассказывали, но все в округе знали, что в числе других они работают над каким-то секретным проектом. В день взрыва и катастрофы была как раз их смена. Что-то пошло не так в эксперименте, какая-то инородная материя вырвалась из-под контроля. И да, вы правы, вся наша область превратилась в одну сплошную огненную стихию. Мы оказались под палящими лучами ядерного радиационного солнца. Никто не может к нам проникнуть, а мы не можем выбраться наружу. Весь мир, вся планета знает о нас, а помочь нечем. Мы как анклав в государстве. Зараженная территория, аномальная зона, отгороженная невидимым куполом.

Настя перевела дыхание. Собака преданно смотрела на хозяина. Близилась полночь, но небо по-прежнему полыхало сполохами окружающих пожаров.

— Там, под взрывом обломков лаборатории, мои родители и сгинули.

Настя умолкла. Они посидели еще несколько минут.

— Вот что… — решительно заявил Колыван. — Поспим, а утром я тебя прихвачу с собой. Мне необходимо добраться до разрушенного комбината. Там нас подберут мои знакомые на машине.

— На маши… на машине? — изумилась Настя. — Но… — она запнулась, потрясенная. — Но ведь машин в округе почти не осталось. Все топливо с заправок было расхищено войсками еще три года назад! Я последний раз автомобиль видела в прошлом году! Неужели еще уцелели машины?

— У моих друзей как раз уцелела. Нас трое, теперь ты будешь четвертой. Плюс — вот этот пес.

Геннадий задумчиво бросил взгляд на собаку. Та вильнула хвостом.

— Привязалась животинка, даже не представляю, как выжила. Ни одного животного не встречал за последние месяцы.

— Они либо погибли от пожаров и пекла, либо были истреблены в качестве пищи, — передернула плечами девушка. — Сама видела, как с еще живой собаки сдирали шкуру, а потом жарили на костре. — Глаза ее наполнились слезами. — За четыре года несколько раз попадались каннибалы. Сжирали мертвецов и даже живых тощих больных стариков.

— Мда… — протянул собеседник. — Я на этих людоедов тоже насмотрелся порядочно. Хорошо, что тебя не настигли.

— Два раза набрасывались, — всхлипнула она. — На моих глазах разорвали на части одного из попутчиков. Немощного бродягу. Прямо живьем растерзали. Мы тогда едва успели скрыться.

— Мне нужно к комбинату, — спустя минуту повторил Колыван, всматриваясь в полыхающее небо. Пекло немного убавилось, но леса и поля продолжали гореть. Шлейфы удушливого дыма стелились по поверхности той части планеты, где восемь тысяч человек на площади в несколько сотен километров были заперты в непроницаемом куполе.

— Там нас встретят?

— Да.

— Но… — нерешительно осеклась она. — Перед комбинатом на нашем пути будет небольшой городок. А в нем убийцы и мародеры. Я как раз обходила полями в стороне от него, когда наткнулась на вас.

— Зови меня Геннадием, милашка. Или просто Колываном. Я привык, — пошутил он. — Теперь мы попутчики.

— Хорошо, Геннадий.

— Откуда знаешь про городок?

— Та женщина рассказывала. Она была из тех мест.

— И что там, в городке?

— Говорила, много мародеров, насильников, обезумевших маньяков, в которых превратились люди. Убивают и расчленяют обессиленных, обожженных, изувеченных радиацией. Пожирают, вынимая внутренности. Еще говорила, что там находится какая-то… СКОТОБОЙНЯ.

От ужаса девушка затряслась.

— Ладно, — успокоил он ее. — Попытаемся обойти это исчадие каннибалов стороной. Со мной мачете, да и собака со своим нюхом пригодится. А теперь поспи. Вижу, тебя после тушенки разморило. Когда последний раз по-настоящему спала?

— Не помню, — с благодарностью всхлипнула она.

Геннадий бережно укрыл изможденную попутчицу куском брезента, который таскал с собой в рюкзаке в качестве одеяла. Девушка тут же провалилась в глубокий сон: было видно, что после консервы ее организм позволил себе наконец отдохнуть. Сам Колыван долго смотрел в кровавое дымное и свинцово-тяжелое небо. Сполохи пожаров несли тучи пепла. Далекий горный хребет манил к себе словно магнитом. Поговаривали, что где-то там в горах и проходит та условная незримая граница непроницаемого кокона, в котором была заперта территория радиусом в несколько сотен километров: участок планеты Земля, внутрь которого не проникало ничего извне. Замкнутая территория иного параллельного пространства, образовавшегося после неудачного эксперимента по проколу во времени.

Колыван вздохнул и плюнул в горячую почву вязкой слюной:

— Чтоб их черти сожрали, этих гребаных ученых!

Он еще не предполагал, какая судьба ждет его впереди.

Его. Девушку. И облезшую тощую собаку. Он не придал значения слову «Скотобойня», вырвавшемуся из губ Насти. Не придал… и напрасно. Как покажут дальнейшие события, ему непременно нужно было обратить на это слово свое внимание.

А роковая судьба уже приближалась.

…Завтра с этой судьбой ему суждено будет встретиться.

*********

Глава 3

1989 год.

Близлежащая местность аномальной зоны заражения.

День событий.

Время установлено: 19 часов 16 минут.

Именно в этот момент по наручным часам Константина машина с тремя попутчиками въезжала в некогда уютный и тихий городок.

Ничто не предвещало никаких глобальных перемен. Небо по-прежнему полыхало раскатами и сполохами пожаров, низко проносились свинцовые тучи, но раскаленные плазменные глыбы пока не рушились с высоты. Далекий горный хребет с незримой границей купола остался в стороне от маршрута. Бобрик, Ремез и Константин медленно вкатились на главную улицу городка. Кругом царила полная разруха.

— Все стекла магазинов выбиты, — разочарованно протянул Венька Бобрик. — И поживиться нечем.

— Там дальше за городком будет «Скотобойня», — как-то глухо и проникновенно упомянул Константин внезапно изменившимся голосом.

— И что там? — безразлично поинтересовался Андрей, выкручивая руль. Двигатель продолжал дымить: срочно нужна была остановка.

— Там… еда, — загадочно выразился попутчик. Ни Андрей, ни Венька не обратили внимание на внезапно изменившийся тембр голоса. Им бы, по сути прислушаться, отметить про себя, как Константин вдруг заговорил с оттенками вожделения. Но оба крутили головами, всматриваясь в разрушенные улицы.

— Там вы отдохнете… — с хрипом добавил попутчик. — А потом, если захотите, поедете дальше к своему комбинату.

— Значит, так и сделаем, — решил Андрей, опрометчиво доверяя новому спутнику. — Поедим, переночуем, запасемся провизией. У нас есть кое-что на обмен.

— А Генка? — спохватился Бобрик. — Колыван же нас ждать будет!

— Как раз переспит ночью, а рано утром мы будем уже там. Не пропадет.

Оглядывая сплошное запустение, пассажиры медленно катили в машине, свернув на боковую улицу. Ветер гнал обрывки истлевших газет, расплавленные пластмассовые игрушки, пустые банки и прочий мусор, давно превратившийся в непотребный хлам. Черные дыры разбитых окон выставляли наружу внутреннюю обстановку. Кругом царил настоящий хаос, какой бывает при внезапно нагрянувшей катастрофе. Сточные канавы были заполнены гнойными бурлящими потоками, издававшими смрадный запах трупных миазмов. Многие дома были без крыш. Распахнутые настежь двери ходили ходуном от порывов ветра. Обожженные занавески плясали в окнах. По асфальту расползались давно засохшие пятна крови. Валялись обглоданные дочиста кости собак и кошек, голубей и ворон. В темных углах, куда не проникали сполохи пожаров, Венька заметил несколько человеческих скелетов.

— Мама дорогая! — отстучал он зубами дробь. — Да здесь почище кромешного ада будет! Настоящий полигон смерти. Куда ты нас завез, Костя-попутчик?

— Жрать хотел? — откликнулся тот, лихорадочно оглядываясь на картину разрушения. — Вот и пожрешь там, куда сейчас приедем.

— Что-то мне перехотелось. А нельзя сразу к комбинату? — со стучащим сердцем спросил он Андрея. Выворачивая руль вправо, Ремез вопросительно бросил взгляд на Константина.

— Нет, — ответил тот. — Дорога к комбинату одна. Точнее, было две, но там перегородили баррикадами еще два года назад. Нам все равно придется проехать мимо «Скотобойни».

— Ты уже третий раз упоминаешь это название, — только теперь у Веньки начали проявляться в голосе оттенки сомнения. — Что там такого, в этой скотоферме, или как там ее?

— Ничего особенного. Когда-то был колбасный и мясной цех, что-то типа мясной базы, куда подавали домашний скот на убой. Слыхал о таких колбасных заводах? Колбасу любил в детстве? Вот в них, в этих цехах и крутили на мясорубках фарш для колбасы.

— Да, но почему ты говоришь все время не «цех», а именно «скотобойня»?

— Потому, что сейчас это и есть скотобойня. После катастрофы, а точнее — через год, цех переоборудовали в перевалочный пункт. Вся живность, что уцелела во время перемещения пространства, свозилась туда на грузовиках. Специально созданные команды ветеринаров и всяких врачей, уцелевших после взрыва и глобального пожара, начали принимать там коров, свиней, овец, домашнюю птицу, которых привозили со всей области. Всю живность пускали на фарш, колбасу и прочие консервированные продукты. Там около сотни морозильных камер, куда в первые два года замораживали все мясное от пылающего жара.

— А сейчас что? Коровы и свиньи с собаками и кошками давно истреблены. Откуда там сейчас мясо?

— Кое-что осталось из запасов. Последние крохи, но вас я угощу. Вы же меня подвезли.

— А ты кто там? Начальник?

— Можно сказать и так… — загадочно осклабился Константин.

— Не нравится мне твоя улыбочка, Костик… — не унимался Венька. — Откуда вдруг такая забота братская — накормить, напоить, да баиньки уложить? Ты же нас совершенно не знаешь.

— Вы мне помогли, подобрали по дороге, укрыли в машине от расплавленного камнепада. Отчего и не поблагодарить?

— Мясом?! — взвыл Венька. — Последним мясом в нашем непроницаемом коконе? Ты в своем уме, братец? Из-за шматка мяса люди готовы глотки перегрызть друг другу! Многие не видели его уже два года. А ты предлагаешь нам сразу из холодильника тушенку и консервы?

— Тебе что, плохо? Раз предлагаю, значит это моя степень благодарности. Без вашей машины я бы до городка топал еще пару дней. Усек? Два дня под сплошным палящим ядерным солнцем, покрывшись язвами и волдырями. Может уже валялся где-нибудь в канаве, весь разлагающийся в червях. А вы подобрали.

Ремез не слушал нервную перепалку Бобрика. Внезапно ему показалось, что за машиной кто-то неустанно следит. В зеркале заднего обзора он два раза усел различить прошмыгнувшую по улице тень — столь незаметную, что едва можно было разобрать: человек? Собака? Друг или недруг?

Увидев мельком третий раз, он уже забеспокоился:

— Нас кто-то провожает сзади. Куда не повернем, эта тень все время сопровождает нас на расстоянии.

— Не бери в голову, — тут же оживился Константин. — Сворачивай между тех складов. Мы уже на окраине.

— Это и весь городок? — разочарованно протянул Венька, тоже всматриваясь в боковое зеркало. — За пять минут проехали. И ни души, никого. Одна разруха, грабеж, мародерство. И скелеты… — выдохнул он. — Человеческие скелеты. Много.

— Уже на месте! — как-то торжественно провозгласил Константин. При этом его глаза загорелись алчным блеском, превращаясь в вертикальные кошачьи зрачки. Ни Бобрик, ни Ремез этого не заметили. А стоило бы…

Миновав последние пустые улицы с разрушенными складами, машина выехала на прямую дорогу, некогда усаженную аллеей тополей. Теперь от деревьев к небу торчали обугленные уродливые стволы.

— Приехали! — нетерпеливо почти взвыл Константин, отчего Венька ошалело обернулся.

Перед ними в конце дороги возвышались несколько убогих зданий, иные из которых выгорели дотла. Самое крупное и нетронутое пожаром располагалось в центре обширного двора, обнесенного колючей проволокой. На крышах висели мощные прожекторы и к небу были направлены телевизионные антенны.

— Тут что, телевизоры показывают? — присвистнув, изумился Венька.

Перед их взором предстала громадная территория некогда бывшего продовольственного комплекса, состоящая из нескольких цехов, эскалатора, водокачки, сараев и подсобных помещений. Ворота были открыты, будто их заранее поджидали.

— Добро пожаловать в гости… — запнувшись, прохрипел их попутчик.

Андрей въехал в ворота и остановился под громадной вывеской во всю стену здания. Крупными буквами на ней было выведено:

«СКОТОБОЙНЯ»

И ниже буквами помельче, которые давно стерлись:

«Колбасный цех № 8»

— Выгружаемся? — глуша наконец дымящий двигатель, расслабился водитель. — Ноги затекли, пора бы размяться.

— Сейчас нас встретят, — выскользнул из задней дверцы Константин. — Располагайтесь как дома.

…И впервые, на всю округу, дико безудержно загоготал.

********

Венька только вылезал из салона, застряв ногой в прожженной дыре под сиденьем. Он только осматривался, когда Андрей был уже у капота, открыв его. Бобрик только делал первый шаг навстречу своей судьбе, когда услышал этот дикий хохот. Он ошалело уставился на то существо, что недавно было их попутчиком. На того, кто прежде был Константином.

— Вот вы и здесь! — промычал тот каким-то утробным голосом, доносившемся, казалось, из самой Преисподней. — Гы-ыыы…

Андрей разогнул поясницу, весь окутанный дымом, чтобы с удивлением посмотреть на хохотавшего.

Но не успел.

Взорвавшаяся в затылке тьма черного облака обрушилась на него с мощностью трансконтинентального экспресса. Удар был настолько стремительным, что Ремез даже не увидел, чья рука с дубинкой обрушилась на его череп. Веньку в одну секунду окружили какие-то существа, уродливо похожие на ходячих мертвецов из кинофильмов. Все покрытые язвами и струпьями гноя, они представляли собой скопище бездушных манекенов, похожих на ЖИВЫЕ трупы. Их были десятки! Облезшие, уродливые, с чудовищными разлагающимися ранами на лицах, руках, ногах. Сквозь изодранную одежду просматривались сочащиеся ожогами раны. Воняло трупным запахом. Венька в панике уставился на Андрей, который уже валялся в ногах, оглушенный ударом. Его вязали по рукам и ногам.

— Что… — захлебнулся в смятении Бобрик. — Что… кто вы? Что вы делаете?

— Гы-ыыы… — осклабился рот их попутчика, с которого стекала вязкая противная слюна.

— Еда-аа! — вожделенно задыхались от алчности зомби, наседая друг на друга, пытаясь клешнями-конечностями дотянуться до теплой плоти незнакомцев. — Еда-аа! Пече-ень! Внутренности-ии!

Венька Бобрик стал заваливаться набок, издав стон ужаса. Его одежду рвали по частям. Когти раздирали кожу с обожженными участками тела. Десятки изуродованных иссохших конечностей расчленяли еще трепыхающиеся тела, вырывая сердце, селезенку, прочие внутренние органы вместе с кишками. Доносившиеся звуки омерзительного чавканья уже не достигали ушей двух приятелей, поскольку ушей уже не существовало. Их в долю секунды обглодали сразу несколько пастей, добираясь до горла и сонных артерий. Андрей бился в конвульсиях, исчезая пот клыками мертвецов. Брызгала пульсирующая из вен кровь. Звуки уханья, похожие на филина, заполнили все пространство. Последние агонии выгнули тело Андрея дугой, швырнули в пыль, и плоть была разорвана на сотни кровавых ошметков.

Кто-то вцепился в глаза Веньки, отчего бедный парень завыл от боли. Последнее что он увидел уже ослепшим зрением, были все те же буквы зловещей вывески:

«СКОТОБОЙНЯ».

А последнее что почувствовал — как в его грудную клетку вгрызаются клыки окровавленных пастей. Еще миг — и сердце, трепыхающееся пульсом, было вырвано, тут же поглощенное вместе с кишками.

Потом мрак, пустота, потеря сознания и полное погружение в небытие.

Андрей Ремезов и Вениамин Бобров встретились со своей судьбой. Их привезли сюда в качестве ЕДЫ. Их расчленили, разодрали на части. Зрачки и вытекшая глазная жидкость досталась тому, кого прежде звали Константином. Он здесь был старшим.

И над всем над этим в сполохах кровавого неба начала раскручиваться гигантская многоцветная спираль, раскидывая свои громадные лепестки от горизонта до горизонта.

Это был последний день жизни двух незадачливых приятелей, подобравших по пути незнакомого попутчика.

Андрей Ремез и Венька Бобрик перестали существовать в этом мире.

А между тем…

*********

Глава 4

1989 год.

Следующий день после событий.

Время установлено: 19 часов 42 минуты по местному часовому поясу.

В окрестностях незнакомого городка.

Настя шла с опаской позади Геннадия. Тот прибавил шаг, когда они миновали первую пустынную улицу, всю заваленную расплавленным от пекла мусором.

— Похоже, здесь никто не уцелел, — всматриваясь в разруху, констатировал Колыван.

Собака, припав брюхом к раскаленному асфальту, следовала за новыми хозяевами, издавая временами утробные звуки рычания.

— Мне та женщина, что я похоронила, строго наказывала не входить в этот городок.

— Когда наказывала?

— Перед смертью. Говорила так: «Будешь, дочка, пробираться к горному хребту, обходи это место стороной».

— А что там, у того хребта?

— Разве не слыхал? Поговаривали, что где-то у его подножия уцелели люди, создав закрытую от мародеров колонию. Целое поселение. Там цивилизация, там лазареты, там жилье и еда. Тысяч шесть уцелевших вместе с остатками правительственных войск. Те самые люди, что успели скрыться от ядерного солнца.

— Да. Это я слышал, — отмахнулся Колыван, напряженно всматриваясь в пустынные улицы сплошной разрухи. Ему вдруг на миг показалось, что в одном из провалов домов метнулась чья-то неясная тень. — Нового ничего не рассказывала женщина? Эти сказки о якобы существующей колонии я слышу уже второй год.

— Ну да. Кто уцелел и не превратился в уродливых пожирателей человеческой плоти, целыми группами направлялись к подножию хребта.

— У того подножия находится та граница купола, в котором мы тут замкнуты после эксперимента?

— Да. Так говорила та женщина.

Собака внезапно присела на задние лапы и протяжно завыла, устремив острый взгляд в темный провал между домами. Геннадий крепче сжал мачете, отстраняя девушку себе за спину.

— Там кто-то движется в сумраке, — предупредил он.

— Да нет. Вроде пронесло.

— Ага. Меня тоже…

Затем через секунду:

— Будь настороже. Если со мной что-то случится, не останавливайся, не оглядывайся, а что есть мочи беги из этого городка. Беги к комбинату. Там Андрей, там Венька, они меня ждут. Скажешь, что от меня — они тебя возьмут под свою защиту.

Колыван говорил лихорадочно быстро, будто уже чувствовал опасность.

— Вот, — протянул он ей рюкзак. — Хоть и тяжеловат для тебя, но здесь все самое необходимое: кусок брезента, шесть банок тушенки, мазь от ожогов, фляга с водой и бутылка спирта. Зажигалка, фонарик, пара ракетниц, компас, фильтр для опреснения воды.

Перечисляя весь нехитрый скарб, он продолжал наблюдать за собакой. Та прильнула к земле, ощетинилась и приготовилась к прыжку.

— Гы-ыыы… — раздалось над ухом Колывана.

Настя взвизгнула, рванула на себя рюкзак и, падая по инерции, успела увидеть то, что потом будет ей сниться всю оставшуюся жизнь.

…Метнувшаяся из распахнутых дверей тень была похожа на бесформенный силуэт чего-то расплывшегося и безобразного. Существо, едва похожее на человеческий облик, в долю секунды бросилось на ее спасителя, повалило на землю и с урчанием вгрызлось в шейные позвонки. Геннадий не успел издать ни звука, лишь удивленно бросил взгляд на девушку, словно спрашивая:

— Какого хрена, мать твою?

Перегрызя третий позвонок ровно на том уровне, когда тело теряет контроль и становится парализованным, ЖИВОЙ мертвец обернулся, что-то промычал, и вслед за ним из темноты метнулось еще три силуэта.

— Беги-ии… — едва прохрипел Колыван, скрываясь под шевелящимися трупами. — На-астя-яя… беги-ии!

И поглотился массой ворочавшихся уродов.

Дико возопив, девушка, не разбирая дороги, помчалась куда глаза глядят — лишь бы подальше от этого зрелища. Собака, по-видимому, решив, что спасать хозяина уже не имело смысла, кинулась вслед за девушкой. Хозяину уже не помочь. Его тащили к машине сразу несколько безобразных уродов, на конечностях которых сочились волдыри и язвы, а с разинутых окровавленных пастей стекали гнойные слюни. Краем глаза Колыван успел увидеть, что Настя благополучно скрылась в перекрестках разрушенных улиц, туда же за ней последовала и собака. И только тут он на краткий миг заметил очертание корпуса машины, куда его вталкивали. Номера были до отчаяния знакомы.

Странно, подумал он утихающим разумом. Откуда здесь машина Ремезова? И где Бобрик?

Подумал, и тут же провалился в небытие.

Все это издалека увидела Настя, обернувшись и заворачивая набегу за угол дома. Её не заметили. За ней не погнались.

Она была свободна.

********

Вывеска с названием «СКОТОБОЙНЯ» бросилась в глаза Геннадию, когда его, связанного по рукам и ногам, выволакивали из машины. Парализованное тело не подавало признаков жизни, но все еще живые глаза могли на удивление отмечать мельчайшие детали, пока его куда-то несли. Кругом раздавались вожделенные звуки, похожие на уханье ночных сов. Несколько уродливых конечностей тащили его к большому зданию, по бокам которого в гниющих ямах шевелилось и ворочалось что-то омерзительное. Вывернутые внутренности домашних животных, взбухшими от пекла кучами были скинуты в ямы, над которыми исполинскими тучами висели жирные отъевшиеся мухи. Гул тошнотворного жужжания над территорией СКОТОБОЙНИ являл собой омерзительную сцену последних кругов АДА. Копошащаяся опарышами масса ворочалась и вздымалась гниющими пузырями, опадая затем на дно, чтобы вновь вспучиться уродливым разлагающимся грибом.

Его пронесли мимо цехов, элеватора и морозильных, подключенных к генераторам, камер. Потом в сознании мелькали мясницкие топоры, колоды, крюки, чаны и котлы. Эскалаторная лента подавала на конвейер останки расчлененных туш коров, свиней, овец. Мелькали ряды разделанной и обработанной птицы. Когда Колывана скинули на скользкий, пропитанный кровью и слизью пол, он парализованным разумом успел заметить рядом громадные кучи дочиста соскобленных скелетов собак, кошек, и… о, Господи! — Геннадия едва не вывернуло наизнанку. Прямо перед ним высилась гигантская гора… ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ костей. Черепа, ключицы, плечевые и тазобедренные суставы, берцовые кости и засохшие узлами сухожилия — все это было свалено бесформенной грудой, будто здесь недавно поработал экскаватор.

— Гы-ыыы… — склонился над ним один из омерзительных уродов. — Еда-аа…

На крюках висели разделанные туши, раздробленные ребра и куски вяленого мяса. Да-да, отложилось у него в воспаленном мозгу, именно вяленого. Про запас.

Рядом на вешалках — мясницкие клеенчатые фартуки и в кровавых пятнах халаты. Свинцовый запах разложения и трупных испарений висел в тяжелом воздухе сплошным густым смрадом. Геннадия вырвало прямо под себя. Склонившаяся над ним изуродованная маска некогда человеческого лица что-то промычала. Сквозь потухающее сознание Колыван различил лишь несколько клокотавших и булькающих звуков:

— Ты Генка? Колыванов?

Парализованное тело не имело возможности сгенерировать энергию чтобы ответить — он лишь слабо кивнул.

— А я Константин. Попутчик твоих друзей Ремеза и Бобрика, которые меня подхватили по дороге.

— Где… — едва ворочая онемевшими после паралича губами, прохрипел Геннадий. — Кхры-ы… Где… они? Что… что вы с ними… сделали?

Гноящийся язвами урод выпрямился над жертвой и с клокотанием в горле загоготал.

— Еда-ааа… — вожделенно ухали полузомби-полулюди. — Че-ло-вечес-кая еда-аа…

Рывком его поставили на подкошенные параличом ноги. Что-то клокотнуло над ухом. Что-то мерзко пронзительно заскрежетало механизмами — только теперь он опустил почти слепой взгляд вниз, и то, что успел различить, привело сознание в неописуемый ужас.

…Из глубины громадного котла, размерами в несколько десятков метров, на него двигались огромные валы перекатывающихся шнеков… МЯСОРУБКИ. Именно в этот котел с вращающимися лопастями и дробилками скатывались с ленты эскалатора десятки расчлененных туш, уже разделанных, отделенных от костей. В глубине котла кашеобразной массой крутился и вздымался комьями мясной перемолотый ФАРШ.

— Тебе туда! — осклабилось омерзительное исчадие ада, некогда бывшее Константином. — И заухал клокотавшим хохотом. — Твои друзья уже там! А из тебя выйдет свежий теплый фаршевый продукт.

— Еда-аа…

— Еда-ааа… - вторили ему десяток недочеловеков. — Скорее… еда-аа… мясо-оо…

Внутри смешались и холод, и тоска, и растерянность, и страх. В пот бросило от мимолетного приступа жути.

— А-аа… — заорал он. Простонал, взвыл, захлебнулся в панике. Волосы поседели в один миг. Генка Колыванов и сам не понял, как его толкнули вниз чьи-то корявые скрюченные когти. Последнее, что он услышал в своей жизни прежде, чем рухнуть в мясную массу человеческого фарша, были слова прощания:

— Привет тебе от Ремеза и Бобрика. Вкусные были, падлы…

Костедробильный агрегат в один миг перемолол его ребра, превратив в костную муку. Бесформенный комок сухожилий, мускулов и развороченного мяса, прямо вместе с кишками был раздавлен лопастями громадных шнеков. Специальная гильотина отсекла голову с раскрытыми от ужаса глазами, скатила ее в отведенный сбоку желоб и тут же была подхвачена десятками изувеченных конечностей. Три или четыре пасти с завыванием голода накинулись на глодаемый клыками череп, от которого спустя секунду остались лишь очертания анатомического строения. Из глазниц высосали глазную жидкость, повертели дочиста обглоданный череп в руках, и бросили прочь за ненадобностью.

Все было кончено. Геннадий Колыванов, простой парень и невольный спаситель Насти был переработан в конечный мясной продукт потребления.

…Мир его праху.

********

Эпилог

1989 год.

Незнакомая брошенная местность у подножия горного хребта.

Время не установлено.

Что касается Насти, то девушка удивительным образом выжила, успев покинуть разрушенный городок прежде, чем в небе снова разразилась катастрофа. Исполинская спираль раскинула свои гигантские рукава по всему полыхающему небу. Кровавый шар ядерного солнца послал внутри кокона гамма-удар, достигший поверхности прежде, чем кто-либо успел скрыться. Каменные глыбы расплавленных сгустков поглотили пылающим жаром все, что осталось от СКОТОБОЙНИ. Исчезли в разрядах молний и огне пожара уродливые зомби. В пропасть обрушились механизмы мясорубки, в которых были перемолоты останки Геннадия Колывана. Страшное жуткое место перестало существовать.

Но девушка уже не знала об этом.

Сопровождаемая тощей собакой, с рюкзаком за плечами, она шла выжженными полями, продвигаясь к единственной цели своей новой теперь жизни. Туда — к подножию горного хребта, где, по слухам, должна находиться уцелевшая колония нормальных простых людей. Там проходит граница купола. Там войска. Там друзья. Там ее встретят. Там жилье, там еда, там… СПАСЕНИЕ.

…Но отчего же так тревожно на душе?

********* КОНЕЦ КНИГИ ********

Краматорск (май 2024)

Развернутый (по главам) синопсис

Глава 1

1989 год. После неудачно проведенного учеными опыта по проколу пространства, некий прежде уютный и тихий городок оказался замкнутым внутри огромной территории, которая благодаря неудавшемуся эксперименту переместилась в иное измерение. В отгороженном незримым барьером от остальной цивилизации прозрачном куполе пылает ядерное солнце, горят поля и селения, промышляют банды мародеров и убийц. Кругом царит разруха с полным опустошением. Двое приятелей пробираются на уцелевшей машине к развалинам разрушенного катастрофой комбината, подобрав по пути незнакомого попутчика. С этого момента их судьба совершает крутой поворот. Внезапно обрушившаяся с неба катастрофа заставляет всех троих укрыться в горящих подсолнечных полях.

Глава 2

К этим же развалинам комбината, только с другой стороны, сквозь пылающие пожарами поля пробираются мужчина с девушкой и примкнувшей к ним тощей собакой. Но прежде, чем достичь развалин комбината, им предстоит пройти сквозь некогда тихий и уютный городок, превратившийся после неудавшегося эксперимента в настоящий полигон смерти. По слухам, внутри городка промышляют банды мародеров и убийц, а на выезде из него расположена какая-то СКОТОБОЙНЯ. Это название пока еще ничего не говорит попутчикам. Но вскоре им суждено будет испытать на себе все муки кромешного Ада, связанного со СКОТОБОЙНЕЙ.

Глава 3

Два приятеля в сопровождение подобранного по пути попутчика въезжают в небольшой, разграбленный и разрушенный после катастрофы городок, в котором собираются переночевать перед поездкой к комбинату. Тут-то на них и нападают те уродливые существа полузомби-полулюдей, в которых под ядерным солнцем превратились банды мародеров. Разрывая еще живую плоть на куски, чудовищные уроды утоляют свой людоедский голод, не давая друзьям ни единого шанса на спасение.

Глава 4

Мужчина с девушкой и собакой, покинув горящие поля подсолнуха, вошли в разрушенный городок с другой, противоположной стороны. Не успев как следует рассмотреть разруху и полное истребление, мужчина попадает на территорию Скотобойни, где его бросают в громадную мясорубку с вращающимися лопастями огромных шнеков. В долю секунды тело его перемалывается в человеческий фарш. Девушке удается бежать, и в сопровождении собаки она пускается в далекий путь к маячащему на горизонте горному хребту, где по слухам находится закрытая колония уцелевших после катастрофы людей. Там еда, там спасение.

Эпилог

Развернувшаяся в небе гигантская спираль обрушивает на городок гамма-удар испепеляющего пекла, отчего территория СКОТОБОЙНИ перестает существовать в этом мире.

********

Александр Зубенко