Читать онлайн "Венеция"

Все имена и локации вымышлены, любые их совпадения реальными событиями - случайны

Ки­пя­ток в ки­пя­тиль­ни­ке кон­чил­ся, вста­вать за во­дой ни­ко­му не хо­те­лось.

Мышь и Урод­ка, за­брав­шие­ся, как обыч­но, в са­мый угол ку­хон­но­го мяг­ко­го "угол­ка" в не­ле­пых бор­до­вых цве­точ­ках по мя­си­сто-зе­ле­но­му по­лю, что­бы ни­кто не по­тре­во­жил их к хо­де зав­тра­ка, си­де­ли ан­тич­ны­ми ста­туя­ми, при­сталь­но ус­та­вив­шись на сто­яв­шие пе­ред ни­ми пус­тые чаш­ки, и по­лу­ше­по­том до­ру­ги­ва­лись ме­ж­ду со­бой на гор­тан­но-хри­п­лом на­ре­чии, на­по­ми­нав­шем од­но­вре­мен­но и араб­ский, и мои­се­ев язык — в по­лу­про­зрач­ных, до по­ла, хла­ми­дах из гол­ланд­ско­го по­лот­на, под ко­то­ры­ми по лет­не­му вре­ме­ни, как казалось, ров­ным сче­том ни­че­го не бы­ло, что бес­по­кои­ло релоканта Хайтауэра на про­тя­же­нии все­го вре­ме­ни при­ня­тия пи­щи. "А Урод­ка ни­че­го та­кая... Я бы вдул... — уны­ло ду­мал Мозес, в то вре­мя как Ут­рил­ло, вце­пив­шись буль­терь­е­ром в слу­чай­но за­пав­ший ему еще по про­бу­ж­де­нии те­зис, раз­ви­вал и раз­ви­вал его те­перь бес­ко­неч­но, рас­пол­за­ясь в де­та­ли, разъ­яс­няя ал­лю­зии и вска­ки­вая по­рой для убе­ди­тель­но­сти из-за сто­ла и почему-то вся­кий раз как-то тре­вож­но взгля­ды­вая в ок­но по­верх за­на­вес­ки. За окном тя­ну­лись бес­ко­неч­но по­ля аг­ри­куль­ту­ры — ла­ван­ды, ка­жет­ся, или че­го-то еще; тут же ви­лась и един­ст­вен­ная ве­ду­щая к maison до­ро­га, зиг­за­га­ми ухо­дя­щая в сто­ро­ну Ди­жо­на.

— Идея на­род­ная... — не уни­мал­ся Ут­рил­ло, — пред­став­ля­ет­ся мне не­ким об­ла­ком... го­то­вым про­лить­ся жи­ви­тель­ной вла­гой на поля прогресса...

Хайтауэр не­за­мет­но по­че­сал под сто­лом срам.

— В то вре­мя как эли­тар­ность, бу­ду­чи по су­ти глав­ной це­лью пла­сти­че­ско­го ис­кус­ст­ва... — Ут­рил­ло на миг пе­ре­вел дух, что­бы про­дол­жить. Урод­ка тут же скло­ни­лось к уху Мы­ши и за­шеп­та­ла той что-то по-на­стоя­ще­му не­при­ят­ное. Ли­цо Мы­ши ста­ло на­ко­нец при­об­ре­тать вы­ра­же­ние — по­ка еще не впол­не оп­ре­де­лен­ное.

— Де­воч­ки... — за­ме­тив это, ре­шил на­ко­нец сме­нить до­ми­нан­ту хо­зя­ин до­ма. — Ве­ли­те Ур­су­ле при­брать со сто­ла и... — за­го­рать, за­го­рать, за­го­рать! Tout ensemble... — Он скро­ил ра­душ­ную ми­ну и ле­гонь­ко по­хло­пал в ла­до­ши.

Все при­ня­лись под­ни­мать­ся. Ма­дам эксцессивно-уны­ло­го ви­да, в плот­ном пла­тье под гор­ло и с не­бреж­но про­кра­шен­ны­ми бук­ля­ми, не про­ро­нив­шая за зав­тра­ком ни од­но­го сло­ва, всё так же мол­ча на­пра­ви­лась к ле­ст­ни­це на­верх, в свою ком­на­ту, в то вре­мя как обе де­ви­цы, мельк­нув в про­еме две­ри воз­душ­ны­ми плать­я­ми, уст­ре­ми­лись на во­лю — к све­ту и солн­цу, уже под­няв­ше­му­ся до­воль­но вы­со­ко.

— А я как раз хо­тел рас­ска­зать о ры­бал­ке на Иор­да­не... — на­чал Хайтауэр, ко­гда они с Ут­рил­ло, сой­дя с крыль­ца, дви­ну­лись в сто­ро­ну са­до­вой лу­жай­ки, на ко­то­рой уже воль­но уст­рои­лись по­лу­оде­тые Урод­ка и Мышь.

— Ко­гда вы всё ус­пе­вае­те, Мозес? — уди­вил­ся хо­зя­ин до­ма, от­сту­пая на шаг.

— Не сплю... — по­яс­нил Хайтауэр. — Я не сплю уже че­тыр­на­дцать лет. Сом на кон­сер­ви­ро­ван­ную слад­кую ку­ку­ру­зу на Иор­да­не клюет просто замечательно...

— Да­же не знаю что вам ска­зать, — за­бес­по­ко­ил­ся мас­тер. — Вам сле­до­ва­ло бы по­про­бо­вать то­гда и в на­шем ру­чье. Фо­ре­ли в нём то­же от­лич­ные. Так го­во­рят ме­ст­ные...

— Спа­си­бо, Борис... Ведь вы по­зво­ли­те мне так вас на­зы­вать?

— Ко­неч­но, Мозес, ко­неч­но... А со сном это ин­те­рес­ная мысль, вы ме­ня уди­ви­ли... И из­ви­ни­те за эту да­веш­нюю дек­ла­ма­цию — сам не знаю, что на ме­ня на­шло.

— А эта... Урод­ка... — за­мял­ся Хайтауэр. — Она как?..

— Она ва­ша, Мозес, — ра­душ­но под­хва­тил мысль Ут­рил­ло и по­хло­пал Хайтауэра по пле­чу. — Пол­но­стью ва­ша. Рас­по­ла­гай­те... И во­об­ще их дав­но уже по­ра по­ме­нять... Как там у этого автора... — Он на се­кун­ду за­ду­мал­ся, ед­ва за­мет­но ше­ве­ля гу­ба­ми. — "На Ва­силь­ев­ский ост­ров... — Мас­тер ос­та­но­вил­ся и за­мо­тал го­ло­вой как от из­быт­ка чувств. — ...Я при­ду уми­рать...".

— Ну что вы, Борис, — тут же забеспокоился Мозес. — Не на­до...

— Нет-нет, — го­ря­чо воз­ра­зил Ут­рил­ло. — Да­же не уго­ва­ри­вай­те...

Они по­до­шли к за­го­рав­шим де­ви­цам.

— Cher Урод­ка, — воз­гла­сил Ут­рил­ло не без па­фо­са. — Moses est maintenant ton maître...

— Oui Monsieur, — без ин­те­ре­са от­реа­ги­ро­ва­ла де­ви­ца, чуть при­под­няв го­ло­ву с раз­ло­жен­но­го на стри­же­ной тра­ве пляж­но­го по­ло­тен­ца, и сно­ва за­кры­ла гла­за.

— Но лю­бит ли Вяль­це­ва док­то­ра? — вдруг встал в по­зу Хайтауэр и, на­су­пив бро­ви, про­дол­жил с под­вы­ва­ния­ми:

— Де­ре­вья со всех сто­рон

лип­нут к рас­пах­ну­тым ок­нам усадь­бы,

как дев­ки к пар­ню.

У них и сле­ду­ет спра­ши­вать, у их­них во­рон и крон*...

— Как, про­сти­те? — пе­ре­бил Ут­рил­ло.

— У вя­за, — не дал сбить се­бя с тол­ку Мозес, — про­ник­ше­го в ча­ст­но­сти к Вар­ва­ре Ан­д­ре­ев­не в спаль­ню. — Он еще силь­нее на­хму­рил­ся. — Он един­ст­вен­ный ви­дит хо­зяй­ку в од­них чул­ках. Сна­ру­жи Ду­ня зо­вет ку­пать­ся в ве­чер­нем озе­ре... Я бу­ду звать вас Ду­ня, Урод­ка — хо­ти­те?

— Qu'est-ce que ce? — на­сто­ро­жен­но пе­ре­спро­си­ла де­вуш­ка, слы­ша свое имя и под­ни­мая го­ло­ву.

— I will call you Dounya, if you please, — тут же на­шел­ся Хайтауэр. — We will sweam in the lake in the evening.

— You are welcome, — без вы­ра­же­ния про­бор­мо­та­ла с за­мет­ным галль­ским ак­цен­том вес­тал­ка и сно­ва за­ры­лась ли­цом в по­ло­тен­це.

— С ни­ми все­гда так... — по­жа­ло­вал­ся в про­стран­ст­во Ут­рил­ло. — Плот­ское рас­тво­ря­ет гра­ни­цы... ру­шит су­бор­ди­на­цию...

— Во­об­ще по­сле "вя­за" мне бы мыс­ли­лось что-то с "за­раза" — там же у ме­ня док­тор... — вдруг при­нял­ся оп­рав­ды­вать­ся Мозес. — Но Му­за, видимо, по­та­щи­ла автора в сто­ро­ну... знае­те, как это бы­ва­ет?..

— Бории-исс! — вдруг по­слы­ша­лось со сто­ро­ны усадь­бы. — Je veux te dire quelques mots...

— Долг зо­вет... — тут же по­доб­рал­ся Ут­рил­ло. — Я сей­час. — И он то­ро­п­ли­во за­се­ме­нил к до­му.

Хайтауэр, про­во­див хо­зяи­на взгля­дом, при­нял­ся ози­рать­ся, ста­ра­ясь не слиш­ком гла­зеть на ед­ва оде­тых де­виц.

— Во­об­ще-то я Ели­за­ве­та, — вдруг чис­то по-рус­ски про­из­нес­ла Урод­ка и, сев на по­ло­тен­це, при­ня­лась со­би­рать во­ло­сы на за­тыл­ке в хвост. — Так что ва­шу идею с Ду­ней ос­тавь­те при себе... для ко­го-то дру­го­го.

— Да-да, — то­ро­п­ли­во со­гла­сил­ся Хайтауэр. — И во­об­ще... во­об­ще из­ви­ни­те... вся эта ис­то­рия с пе­ре­да­чей... вас, так ска­зать... — Он не на­хо­дил слов. — Из­ви­ни­те ве­ли­ко­душ­но.

— Я слы­ша­ла о вас еще там, в Ле­нин­гра­де, — про­дол­жа­ла Урод­ка. — Го­во­ри­ли, что вы хо­ро­ший... — Она не­мно­го за­мя­лась. — Ну, поэт, что ли. И к тому же сын Светланы Зиверт...

— Это не со­всем вер­но, — про­го­во­рил Процкий. — Про­сто... ну как бы это ска­зать... вер­си­фи­ци­рую по­ма­лень­ку. Для соб­ст­вен­но­го, так ска­зать, удо­воль­ст­вия.

— Вы не от­ве­ти­ли про Светлану, — не сда­ва­лась она. — Это прав­да?

— О нет! — за­ма­хал обеи­ми ру­ка­ми Мозес. — Что вы, что вы...

— Ну... — как-то ра­зом смяг­чи­лась со­бе­сед­ни­ца. — Ну, то­гда хо­ро­шо. И мож­но дей­ст­ви­тель­но ис­ку­пать­ся, ес­ли со сто­ро­ны Бори­са это не про­во­ка­ция, не оче­ред­ная про­вер­ка на ло­яль­ность. А нас ведь тут, знае­те ли, кон­тракт...

— Да я по­ни­маю... — за­ки­вал го­ло­вой Хайтауэр, ти­хонь­ко от­сту­пая в сто­ро­ну до­ма.

— Уви­дим­ся... — под­ня­ла ла­дош­ку Ли­за, а за­тем обе де­ви­цы как по ко­ман­де под­ня­лись и вско­ре ис­чез­ли из ви­ду за буй­ной са­до­вой рас­ти­тель­но­стью.

Все­ми ос­тав­лен­ный Хайтауэр дви­нул­ся бы­ло по тра­ве к maison, но вдруг ос­та­но­вил­ся на пол­до­ро­ги и за­бор­мо­тал, час­то ки­вая го­ло­вой в такт удар­ным глас­ным:

"Ку­да ме­ня за­не­сло?" —

ду­ма­ет Эр­лих,

во­зясь в до­ща­том сор­ти­ре с поя­сом.

До стан­ции — три­дцать верст;

где-то пе­тух по­ет.

Сту­дент, рас­стег­нув ту­жур­ку,

уп­ре­ка­ет ми­ни­ст­ров в кос­но­сти.

В про­вин­ции то­же ни­кто ни­ко­му не да­ет...

"Как в кос­мо­се...", — проце­дил он уже по­лу­слыш­но — и за­ша­гал бод­рее, за­гре­бая ле­вым бо­тин­ком от­рос­шую по­сле стриж­ки тра­ву га­зо­на — с не­ко­то­рой, как го­во­рят в та­ких слу­ча­ях, иг­ри­во­стью.

Ве­че­ром, по­сле ужи­на на ве­ран­де, ко­гда все вста­ли из-за сто­ла, Урод­ка-Ели­за­ве­та как бы слу­чай­но ока­за­лась ря­дом с Мозесом.

— Про­ве­рим, бы­ла ли это про­вер­ка... — шеп­ну­ла она еле слыш­но. — Че­рез чет­верть ча­са вот в том уг­лу са­да... — Она так же ед­ва за­мет­но по­ве­ла взгля­дом в сто­ро­ну. — До упо­ра в из­го­родь. Там ка­лит­ка... — И не­спе­ша по­бре­ла к ле­ст­ни­це на­верх.

Из­ба­вим чи­та­те­ля от опи­са­ния ку­па­ния — под­роб­но­стей мы не зна­ем, а по­то­му ка­ж­дый впра­ве вы­ду­мать их са­мо­стоя­тель­но. Из­вест­но толь­ко, что в дом они воз­вра­ща­лись в кро­меш­ной тьме, но­чью, тай­но и по­рознь, с ин­тер­ва­лом ша­гов в пять­де­сят — а впро­чем хо­зя­ин за ужи­ном был уже ма­ло­вме­ня­ем из-за бор­до, а ос­таль­ным оби­та­те­лям maison не бы­ло, как ка­за­лось, друг до дру­га ни­ка­ко­го де­ла; вряд ли ма­дам с бук­ля­ми, Мышь и тем бо­лее при­слу­га сле­ди­ли в но­чи за са­дом, ка­рау­ля тай­ное воз­вра­ще­ние ку­паль­щи­ков.

Хайтауэр на­ско­ро опо­лос­нул­ся под ду­шем, вклю­чил у кро­ва­ти ноч­ник, за­брал­ся на­гим под слег­ка пах­ну­щее чу­ла­ном одея­ло в пе­ст­рень­ком за­сти­ран­ном по­до­де­яль­ни­ке и, по­тя­нув­шись и по­хру­сты­вая сус­та­ва­ми, взял с тум­боч­ки за­чи­тан­ный то­мик Ахмато­вой.

За две­рью ти­хонь­ко по­скреб­лись.

По­том каш­ля­ну­ли.

— Entrez... — впол­го­ло­са с хри­пот­цой про­го­во­рил Мозес и то­же от­каш­лял­ся. Где-то в до­ме по­слы­шал­ся от­да­лен­ный гро­хот, кто-то вскрик­нул — и за­каш­лял­ся то­же: дол­го, со всхли­пы­ва­ния­ми, взах­леб, как бы по­перх­нув­шись глот­ком во­ды или за­су­ну­той не в то место мят­ной пас­тил­кой.

Дверь, лег­ко скрип­нув, при­от­кры­лась на­по­ло­ви­ну, и в про­ем вскольз­ну­ло тель­це Урод­ки — с уб­ран­ны­ми для сна в узел во­ло­са­ми и в длин­ной ноч­ной со­роч­ке.

— При­вет... — рас­те­рян­но про­из­нес Мозес. — Са­ди­тесь.

Ели­за­ве­та, не раз­ду­мы­вая, усе­лась в но­гах кро­ва­ти. Хайтауэр зяб­ко по­ше­ве­лил под одея­лом ступ­ня­ми.

— Я соб­ст­вен­но так... — не­по­нят­но по­яс­ни­ла Урод­ка. — Про­сто вспом­ни­лось... "Что лю­бовь, как акт, ли­ше­на гла­го­ла"... — красивые строки. — Она слег­ка по­ве­ла го­ло­вой по сто­ро­нам, ос­мат­ри­ва­ясь в уз­кой спа­лен­ке. — Там еще что "за та­кие ре­чи" и что "ног на пле­чи", пом­ни­те? Не кла­дет...

— Ко­неч­но пом­ню, Ли­за, — не­до­умен­но под­твер­дил Мозес. — Я всё такое пом­ню... всё на­пи­сан­ное. Не сплю уже четырнадцать лет.

— Не на­зы­вай­те ме­ня Ли­за, — недовольно под­ня­ла бро­ви Урод­ка. — Мне не­при­ят­но.

— По­жа­луй­ста... ко­неч­но... — со­всем по­те­рял­ся Мозес. — Из­ви­ни­те.

— И я ре­ши­ла, — про­дол­жи­ла Ели­за­ве­та как ни в чем не бы­ва­ло. — ...Я ре­ши­ла ра­зу­бе­дить вас, что ли... ну, то есть убе­дить в об­рат­ном... Не оби­жае­тесь?

Хайтауэр мол­ча от­ки­нул угол одея­ла и по­тя­нут­ся к ноч­ни­ку...

Ос­та­вим их те­перь вдво­ем, в тем­но­те фран­цуз­ской лет­ней но­чи, в пер­вой де­ка­де ию­ня, в зво­не ци­кад за рас­кры­тым уз­ким окош­ком... Ос­та­вим, за­ме­тив лишь, что дверь в ком­на­ту ос­та­лась не­за­пер­той.

Солн­це в сво­ем дви­же­нии по не­бо­скло­ну обо­гну­ло кро­ну сто­лет­не­го вя­за, и лу­чи его ра­зом за­ли­ли ро­зо­вым ут­рен­ним све­том спа­лен­ку Хайтауэра.

— Опять ут­рил­ло... — тут же за­во­ро­ча­лась и за­ер­за­ла на по­сте­ли Ели­за­ве­та. — Вы вы­спа­лись?

Хайтауэр про­мы­чал в от­вет что-то нев­ра­зу­ми­тель­ное.

— Изо дня в день од­но и то же... опять зав­трак... — про­дол­жа­ла до­са­до­вать Урод­ка. — И день весь рас­пи­сан до са­мо­го ве­че­рил­ло, ко­гда маэ­ст­ро опять на­со­сет­ся в стель­ку, до зе­ле­ных со­плей. Ко­гда это кон­чит­ся?!

— Ну... — на­чал бы­ло Хайтауэр, но сту­ше­вал­ся и смолк.

— Те­перь на­до бы­ст­рень­ко про­брать­ся к се­бе... — тут же взя­ла де­ло­вую но­ту Ели­за­ве­та, лег­ко под­ско­чи­ла с по­сте­ли, по­ежи­лась от ут­рен­ней све­же­сти и, под­хва­тив свой скром­ный пень­юар, за­вер­те­ла его в ру­ках, оты­ски­вая пе­ред и зад.

В дверь по­сту­ча­ли.

— Entrez... — про­го­во­рил Мозес. — То есть... désolé, un instant.

И он на­тя­нул одея­ло до са­мо­го под­бо­род­ка.

Дверь рас­пах­ну­лась.

На по­ро­ге сто­ял Ут­рил­ло в пи­жа­ме и шле­пан­цах на бо­су но­гу.

— Я как раз хо­тел по­го­во­рить с ва­ми о фо­ре­ли, Мозес, — со­об­щил он, опус­кая при­вет­ст­вие и как бы не за­ме­чая Урод­ки, су­до­рож­но одер­ги­ваю­щей свою ноч­ную хла­ми­ду.

— Я весь вни­ма­ние, Борис... — от­ве­чал Хайтауэр, слы­ша, как ко­ло­тит­ся в гор­ле серд­це. — При­са­жи­вай­тесь.

Урод­ка на­ко­нец спра­ви­лась со сво­ей ноч­нуш­кой и вы­скольз­ну­ла из ком­на­ты.

— Я... — на­чал бы­ло Хайтауэр, всё еще под­тя­ги­вая одея­ло к под­бо­род­ку.

— Да­же не ду­май­те! — бар­ским жес­том пре­рвал его Ут­рил­ло. — Жен­щи­на во­об­ще соб­ст­вен­ность об­ще­ст­вен­ная... — ну ес­ли толь­ко у те­бя не га­рем... знае­те, как это у них... — Он взмах­нул ру­кой ку­да-то в сто­ро­ну. — Тан­цов­щи­цы, ев­ну­хи... ну, и во­круг все­го это­го, ко­неч­но, за­бор и кан­га­лы без при­вя­зи — толь­ко сунь­ся... Де­ви­цы, кста­ти, обе от­ту­да — то ли ев­рей­ки, то ли еще кто-то... учи­лись там, знае­те ли, в та­мош­нем уни­вер­си­те­те... ну, и ре­ши­ли прие­хать взгля­нуть на Па­риж... Но я, в об­щем, о ры­бе... Кста­ти, не по­ме­шал ли я ва­ше­му туа­ле­ту? Вы здесь как до­ма, ни в чем се­бе не от­ка­зы­вай­те, умо­ляю...

Зав­трак про­шел как обыч­но, а за­тем маэ­ст­ро от­пра­вил­ся к "под­ма­лёв­кам", как он за­га­доч­но вы­ра­зил­ся, на­сто­яв вна­ча­ле на том, что­бы мо­ло­дежь, то есть Мозес с дев­ицами, не­пре­мен­но от­пра­ви­лись ку­пать­ся.

— Дев­ки в озе­ре ку­па­лись... — за­га­доч­но по­яс­нил он. — Знае­те эти сти­хи? Там еще что-то про шко­лу...

Хайтауэр по­ки­вал го­ло­вой для важ­но­сти, за­тем по­кло­нил­ся хо­зяи­ну, про­вор­но под­нял­ся к се­бе в ком­на­ту за по­ло­тен­цем — и на­ко­нец все трое, бол­тая о пус­тя­ках, дви­ну­лись в сто­ро­ну во­до­ема.

— А кто эта ма­дам с бук­ля­ми? — по­ин­те­ре­со­вал­ся Мозес, ко­гда они сту­пи­ли на лес­ную троп­ку и де­вуш­ки на мгно­ве­ние пре­кра­ти­ли бол­тать.

Мышь и Урод­ка пе­ре­гля­ну­лись, за­тем бег­лой оче­ре­дью об­ме­ня­лись впол­го­ло­са па­рой фраз на сво­ем гор­тан­ном на­ре­чии, и на­ко­нец Ели­за­ве­та про­го­во­ри­ла:

— Ви­ди­те ли, Мозес...

— N'attends pas, tu... poulet... — тут же пе­ре­би­ла ее Мышь.

— Са­ма суч­ка... — ог­рыз­ну­лась Урод­ка и степенно про­дол­жи­ла: — Ба­ро­нес­са Ро­зенц­вейг из вы­кре­стов, Борис ей чем-то обя­зан, а у нее воз­раст, ме­но­пау­за, как это тут на­зы­ва­ют... Ну вот он и взял ее к се­бе... ти­па для со­лид­но­сти. А так она спит и ви­дит...

— Обэ­рэж­но, ко­лю­ба­ня... — сно­ва пе­ре­би­ла Мышь и за­сту­пи­ла ос­таль­ным до­ро­гу.

— Как, про­сти­те? — тут же за­ин­те­ре­со­вал­ся Мозес. — Ну-ка... ма­ма­ня — ко­лю­ба­ня... Это све­жо... поч­вен­но.

— Ка­на­ва... мок­рая... — охот­но по­яс­ни­ла Урод­ка. — А Мыш­ка у нас из Хрип­ска, за­па­дэн­ка...

— А-а... — про­тя­нул Мозес.

— Я бе­ло­рус­ская пат­ри­от­ка, — тут же на­су­пи­лась Мышь.

— Да-да, ми­лая, — об­хва­ти­ла ее за пле­чи Урод­ка. — Ты вообще на­ша сла­день­кая... Сте­ра­жы­ся тяг­ни­ка...

— Это-то тут при чем? — раз­дра­жен­но скри­ви­лась Мышь. — До бли­жай­ших рель­сов пол­сот­ни верст.

— Так вот... ба­рон­ша, — продолжила Уродка, — спит и ви­дит конечно под­мять под се­бя Бори­са, же­нить его на се­бе, а по­том вы­му­тить пра­ва на на­сле­дие, ко­гда Ут­рил­ло вко­нец скру­тит цир­роз. А что? Борис в трен­де... и то, что он хо­чет взять за­муж ко­го-то из нас, ба­рон­ше, по­нят­но, как нож к гор­лу.

— Ин­те­рес­ная те­ма... — без вы­ра­же­ния про­го­во­рил Мозес, ис­коса взгля­ды­вая на Ели­за­ве­ту.

— Тем бо­лее что вре­да от нас ни­ка­ко­го нет, кро­ме поль­зы, — не­ожи­дан­но под­хва­ти­ла Мышь, не ут­ру­ж­дая се­бя более по­лес­ским ак­цен­том. — Зажили бы тут как реальные пурецы. Мне бы еще ли­тов­ское под­дан­ст­во... как встарь... — И она ме­лан­хо­ли­чно воз­ве­ла гла­за к не­бу, от­ли­вав­ше­му би­рю­зой в про­га­ли­не над лес­ною тро­пой.

— Ого! — удов­ле­тво­рен­но хмык­нул Мозес. — А вы не­пло­хо ори­ен­ти­руе­тесь в ис­то­рии.

— Это от де­душ­ки, — охот­но по­яс­ни­ла Мышь. — Он всю жизнь про­слу­жил сель­ским учи­те­лем при униа­тах.

Они все немного помолчали, осторожно переступая через лужицы на влажной лесной тропинке.

— А не рва­нуть ли нам, ба­рыш­ни, в Ве­не­цию? — вдруг вос­клик­нул Хайтауэр, ос­­т­а­н­ав­ли­ваясь как вко­пан­ный.

Лег­ко ше­ле­сте­ли кро­ны де­ревь­ев, не­гром­ко, как ни в чем не бы­ва­ло, пе­ре­кли­ка­лись лес­ные пти­цы.

Де­ви­цы, то­же ос­та­но­вив­шись, по­вер­ну­лись к не­му с не­до­умен­но рас­кры­ты­ми рта­ми, на­по­ми­ная птен­цов в гнез­де или кого-то еще... с nutrition deficiency, как выражаются революционеры-марксисты.

"А ведь они со­всем еще мо­ло­ды..." — с вне­зап­ной го­ре­чью по­ду­мал про се­бя Мозес и вслух про­дол­жил:

— На­счет Ва­силь­ев­ско­го я то­гда, ка­жет­ся, по­го­ря­чил­ся.

— А жить на что?! — скрои­ла пре­зри­тель­ную гри­ма­су Мышь.

— Жаль... — рас­се­ян­но про­го­во­ри­ла Урод­ка. — Я всегда на­хо­ди­ла оммаж с Ва­силь­ев­ским весь­ма ро­ман­тич­ным.

— И пат­рио­тич­ным... — тут же вста­ви­ла бе­ло­рус­ская пат­ри­от­ка.

— "Нам не да­но пре­ду­га­дать..." — проци­ти­ро­вал Мозес, оп­рав­ды­ва­ясь.

— "Чем на­ше сло­во от­зо­вет­ся..." — без за­пин­ки про­дол­жи­ла Мышь. — Срань ка­кая...

— Не "чем", а "как", во­ро­на... — фырк­ну­ла Ели­за­ве­та, в свою очередь под­нимая к небу гла­за, и про­дол­жи­ла: — Мо­жет, ук­расть де­нег у Бори­са? Я знаю где у не­го много спря­та­но...

— У ме­ня есть день­ги, — солидно воз­ра­зил на это Хайтауэр. — Точ­нее, вот-вот бу­дут: Ли­бер­ман под­суе­тил­ся и под­го­во­рил Шно­бе­ля... впро­чем, это уже не важ­но. Я про­сто хо­чу взгля­нуть что за мес­теч­ко при­ис­кал се­бе Стра­вин­ский... — И он, от­ста­вив на­зад но­гу, про­дек­ла­ми­ро­вал:

Хо­тя бес­чув­ст­вен­но­му те­лу

рав­но по­всю­ду ист­ле­вать,

ли­шён­ное ро­ди­мой гли­ны,

оно в ал­лю­вии до­ли­ны

лом­бард­ской гнить не прочь. По­не­же

свой кон­ти­нент и чер­ви те же.

Стра­вин­ский спит на Сан-Ми­ке­ле…

— Он же еще вро­де того... — на­ча­ла бы­ло Ели­за­ве­та.

— Я знаю, — важ­но от­ве­тил Хайтауэр и по­че­му-то на­хму­рил­ся.

Об­рат­но по­сле ку­па­нья воз­вра­ща­лись по­рознь: де­ви­цы на бе­ре­гу от­че­го-то рассорились и, на­ши­пев друг на дру­га на сво­ем та­ин­ст­вен­ном язы­ке, шли те­перь по тро­пе как чу­жие, ус­та­вив­шись во влаж­ную зем­лю и не под­ни­мая го­лов да­же на Мозеса.

У Хайтауэра вне­зап­но раз­ны­лась пе­чень, и он заметно по­от­стал, при­слу­ши­ва­ясь к бо­ли и не на шут­ку тре­во­жась.

— Пс-с-ст... — раз­да­лось вдруг из при­до­рож­ных кус­тов. Де­ви­цы как раз скры­лись за по­во­ро­том тро­пин­ки.

Из за­рос­лей бе­реск­ле­та на до­рож­ку вы­бра­лась "ма­дам", ощу­пы­вая се­бя с обе­их сто­рон и оби­рая с оде­ж­ды ко­люч­ки и лис­ти­ки.

— Не воз­ра­жае­те? — при­строи­лась она на тро­пе ря­дом с Хайтауэром.

— Je suis terriblement content, madame, — рас­шар­кал­ся Мозес.

— Я всё слы­ша­ла за Ве­не­цию... — про­дол­жи­ла ба­ро­нес­са. — Си­де­ла там в кус­тах... — Она мах­ну­ла уни­зан­ной коль­ца­ми ки­стью ку­да-то вбок и на­зад. — При­хо­дит­ся, знае­те ли, быть на­сто­ро­же. Эти ку­ры еще не зна­ют Бори­са, на­де­ют­ся за­це­пить­ся — а он тем вре­ме­нем спус­ка­ет де­неж­ки на по­куп­ку во­до­емов по всей ок­ру­ге.

— За­чем? — без интереса уточнил Мозес.

— Меч­та­ет за­го­ро­дить их все за­бо­ром и сде­лать­ся чем-то вро­де кня­зя во­ды, как он это на­зы­ва­ет.

— За­чем? — сно­ва уди­вил­ся Процкий.

— Де­ли­рий... ес­ли су­дить объ­ек­тив­но. "Пусть они тут по­том пре­смы­ка­ют­ся...", как он вы­ра­жа­ет­ся. А мо­жет это ка­кая-то дет­ская пси­хо­трав­ма... — Ба­ро­нес­са от­каш­ля­лась. — Ко­ро­че... Мозес. В Ве­не­ции у ме­ня дав­но уже взя­то па­лац­цо. Кир­пич, три­на­дца­тый век, ев­ро­ре­монт, ох­ра­на па­мят­ни­ков... ол инк­лю­зив, как это говорится. Цис­тер­на с во­дой на пять тонн, регулярная подвозка. От Сан-Мар­ко не­да­ле­ко, если что: семь ми­нут пе­шед­ра­лом. А до клад­би­ща ва­ше­го со Стра­вин­ским ров­но кош­кин скок на ко­раб­ли­ке — Му­ра­но и то вдвое даль­ше. Но ведь вам не нуж­но в Му­ра­но?

— Нет, — со­гла­сил­ся Мозес.

— Я дам вам клю­чи и ад­рес. Жи­ви­те сколь­ко за­хо­чет­ся, заодно присмóтрите там за до­мом. Глав­ное, что­бы вы увез­ли де­виц. Бори­су они уже не по си­лам, а но­вых ко­гда он се­бе еще за­по­лу­чит... Мы все не мо­ло­де­ем. Ну как? Аб­ге­махт?

— Пред­ло­же­ние серь­ез­ное... — по­пы­тал­ся по­юлить Хайтауэр.

— Ну хо­ро­шо, — лег­ко со­гла­си­лась Ро­зенц­вейг. — Я дам вам с со­бой на расходы пять ты­сяч. На пер­вое вре­мя, по­ка ваш Шно­бель не раз­ду­п­лит­ся. А там уж вы как-ни­будь са­ми...

— Ну... это дру­гое де­ло! — ра­до­ст­но вос­клик­нул Мозес. — Что же вы сра­зу не пред­ло­жи­ли?

— Я пред­ла­гаю... — стро­го про­го­во­ри­ла ба­ро­нес­са. — И чтоб ду­ху де­вок зав­тра здесь не бы­ло. До­го­во­ри­лись?

— Как ска­же­те... — со­глас­но за­ки­вал го­ло­вой Хайтауэр. — Те­перь вы у нас здесь на­чаль­ник. Уве­рен, что у вас уже всё рас­счи­та­но и пре­ду­смот­ре­но...

— Да­же не со­мне­вай­тесь, — хмыкнула ба­ро­нес­са. — До ве­че­ра! — И она бы­ст­рым ша­гом дви­ну­лась по тро­пин­ке к до­му.

Рас­ска­зы­вать даль­ше не­че­го. Ве­че­ром, по­сле ужи­на, Хайтауэр еще не­мно­го по­шу­шу­кал­ся с Ро­зенц­вейг, на­ут­ро де­ви­цы по­сле зав­тра­ка от­пра­ви­лись якобы за по­куп­ка­ми в со­сед­нюю де­ре­вуш­ку, а за Мозесом при­шло так­си — он ехал в го­род: в офис-цен­тре ему на­до бы­ло от­пра­вить фак­сы и про­смот­реть в бан­ке сче­та и пла­те­жи.

— Ваш че­мо­дан че­рез пять дней уже бу­дет в па­лац­цо... — шеп­ну­ла ему на про­ща­ние Ро­зенц­вейг и сильно ткну­ла в реб­ра ост­рым и твер­дым паль­цем.

Как по вол­шеб­ст­ву, так­си на сво­ем пу­ти в го­род под­це­пи­ло в де­рев­не у рын­ка обе­их де­виц, а за­тем вы­ру­ли­ло на ав­то­стра­ду и без остановок по­пер­ло в сто­ро­ну аэ­ро­пор­та.

Че­рез два ча­са они втро­ем уже бро­ди­ли по бу­ти­кам в Ди­жон-Бур­гонь, до­жи­да­ясь объ­яв­ле­ния по­сад­ки.

— На ис­под­нее це­ны во­об­ще не под­сту­пить­ся... — выдавила из себя Урод­ка, ог­ля­ды­вая вит­ри­ны. — У нас же со­вер­шен­но нет с со­бою ве­щей, Мозес.

— Мéстре, де­воч­ки... Там всё и кýпите. Местре — обыч­ный не­боль­шой го­ро­док на ма­те­ри­ке, два ша­га от аэ­ро­пор­та... Или вы ­ду­ма­ли, что са­мо­ле­ты са­дят­ся пря­мо в Ве­не­ции?

Мозес улы­бал­ся. Урод­ка и Мышь улы­ба­лись то­же.

______________________

* рифмованный текст здесь и далее - Дж.Бродски