Читать онлайн
"Последнее желание"

В лаборатории находилась только голова Брике. Ее щеки, лишенные румян, были темно-желтого цвета мумии. Увидев Лоран и Ларе, она улыбнулась и заморгала глазами. Ларе с ужасом и содроганием отвернулся.

(А.Беляев. «Голова профессора Доуэля»)

Борменталь подал ему склянку, в которой болтался на нитке в жидкости белый комочек... Одной рукой Филипп Филиппович выхватил болтающийся комочек, а другой - ножницами - выстриг такой же комочек в глубине где-то между распяленными полушариями.

(М.Булгаков. «Собачье сердце»)

Не в силах больше смотреть на голову Брике на столе, Ларе выскочил из страшной лаборатории. Мари Лоран и Артур Доуэль остались на месте, глядя на мертвую голову профессора Доуэля. Мари хотелось сказать хоть что-нибудь молодому человеку, только что второй раз потерявшему отца. Но слова словно застряли в горле.

И вдруг из кабинета профессора Керна раздался выстрел. Мгновение спустя Мари и Артур вбежали в хорошо знакомое Лоран мрачное помещение с тяжелой дубовой мебелью… Массивное тело неподвижно застыло в кресле. На столе лежали очки в черепаховой оправе, а сзади на стене бурело кровавое пятно – профессор выстрелил себе в рот. Рядом замер озадаченный следователь – видимо, только что вбежал. Он повернулся к Мари и глухо произнес:

- Наверное, так даже лучше… Мадемуазель Лоран, в лаборатории осталась одна живая голова… Зачем ей мучиться?.. Придумайте что-нибудь – официально оформим и забудем об этом кошмаре.

Щеки Мари стали пунцовыми, и она резко ответила:

- Однажды профессор Доуэль просил о таком «милосердии». Повторю свои слова: «Даже Цицерон не убедил бы меня. Я никогда не решусь прекратить жизнь человека».

- Мари, тогда просто покажите, что нужно сделать, - неуверенно попросил Артур.

Когда Лоран и Доуэль вернулись в лабораторию, пергаментная кожа на лице Брике побледнела. Послышались сдавленные рыдания и хриплый тихий голос:

- Убейте меня, Мари! С каким омерзением он смотрел на меня… А ведь клялся в любви…

Мари, борясь со слезами, указала Артуру на шланги и краны и пулей выбежала прочь. И тут раздался топот – мимо Лоран промчался Ларе. Мари заспешила следом за молодым художником в лабораторию. Там Артур нерешительно топтался около аппаратуры и чесал ладонь.

- Доктор Керн бы не колебался, - прохрипела Брике. – Артур, прекратите же скорее мои мучения…

- Нет! - закричал Ларе, склонился к голове и с жаром заговорил: - Простите, Брике… Ведь я действительно полюбил вас… Вот только не могу прийти в себя от ужаса…

И он поцеловал желтый пергаментный лоб.

- Вспомнила наш первый поцелуй в домике у кладбища Монпарнас, - прошептала Брике. – Вы говорили, что я буду долго жить, если поселилась у кладбища… Ошиблись, милый… Мадемуазель Лоран, последнее желание… Приведите мое ужасное лицо в порядок…

Мари, всхлипнув, поставила перед головой зеркало и принялась подкрашивать глаза и губы несчастной. Мужчины нерешительно переглядывались.

- А ведь каждый день неопознанные тела зарывают в землю... - тихо проговорил Ларе.

- Но кто сделает операцию? - спросил Доуэль. – Мари, сколько у нас времени?

- От недели до месяца… - шепотом ответила Лоран, замолчала на несколько секунд, а потом с воодушевлением заговорила: - Артур, я вспомнила! По поручению Керна я показывала научные журналы вашему отцу. Знакома с работами лучших врачей мира. Думаю, нам сможет помочь доктор Сальватор из Аргентины…

- Да, в газетах писали о его удивительном опыте с юношей-амфибией, - пробормотал Артур. - Признаться, не очень поверил. Но после открытия отца не знаю, что и думать.

- Не думать! – воскликнул Ларе. – Нужно использовать любой шанс!

- Следует телеграфировать доктору Сальватору в Буэнос-Айрес, чтобы прилетел как можно скорее, - предложила Мари.

- А тело? – послышался тихий хриплый голос Брике.

- Думаю, власти не станут чинить препятствия сыну человека, погибшего в результате преступных опытов, - твердо заявил Артур.

*

Через влиятельных друзей покойного отца Артур через два дня добился аудиенции у премьер-министра. Необычная история о выдающемся открытии профессора Доуэля и преступлениях его ассистента Керна произвела сильное впечатление в Париже.

Министр внутренних дел заверил Артура Доуэля, что по прилете доктора Сальватора работники моргов предоставят в распоряжение ученого все подходящие неопознанные тела.

Арман Ларе обратился к знакомым журналистам. В популярном еженедельнике «Судьба искусства» появился очерк Шарля Фавье о трагической судьбе певицы Брике. Немало слез читательниц пролилось на газетные страницы. По подписке быстро собрали средства на текущие расходы.

Увы, состояние головы ухудшалось с каждым днем. А от доктора Сальватора не было никаких известий. Артур созвонился с двоюродным братом Майклом в США. Перечислил средства на услуги детектива и попросил разыскать в Нью-Йорке некоего Ольсена – газеты упоминали того в связи с делом Сальватора и Ихтиандра.

На следующий день Доуэль направился в аргентинское посольство. Терпеливо прождал в приемной несколько часов. Вечером консул показал гостю только что полученную телеграмму: «Месяц назад доктор Сальватор отбыл на яхте «Акула» в неизвестном направлении».

Брике о провале задуманной операции не сообщали. Ларе просматривал в библиотеках газетные подшивки в надежде разыскать объявление о прибытии «Акулы» в один из европейских портов. Увы, титанический труд не принес никакого результата.

Артур вновь позвонил Майклу и узнал, что детектив разыскал Ольсена: тот вместе с женой Гуттиэре работал на консервном заводе. Однако Ольсен по телефону не сообщил ничего утешительного:

- Мне мало что известно, синьор Доуэль. Ихтиандр после побега из тюрьмы сказал: «Я поплыву далеко-далеко, к тихим коралловым островам, куда не приходит ни один корабль». Скорее всего, через ручного дельфина Лидинга Ихтиандр прислал записку о своем новом убежище. Поэтому доктор Сальватор не сообщил никому, куда направляется…

*

С тяжелым сердцем Артур предложил Мари дать голове снотворное и грустно произнес:

- Надеюсь, мне будет легче лишить ее жизни во сне…

- Не говорите так, дорогой Артур, - возразила Мари. - Бороться за жизнь человека нужно до последнего мгновения!

- Вы сказали «дорогой»…

- Давайте лучше еще раз поищем ниточки в журналах Керна, - смущенная Лоран предпочла сменить тему.

Они вновь принялись листать страницы, и через три часа Доуэль вдруг воскликнул:

- Смотрите, Мари, статья доктора Джеспера! Я однажды ездил к нему за посылкой для отца, когда гостил у тетушки в Кембридже. Теперь вспомнил: Джеспер рассказывал про переписку с удивительным русским профессором. Увы, я не запомнил трудного имени…

Артур позвонил в Лондон и с огорчением узнал, что доктор Джеспер уехал в замок к дальнему родственнику. Телефона там нет.

- Срочно вылетаю в Англию, - объявил Артур. – Тот замок в нескольких милях от дома тетушки.

- Торопитесь! – воскликнула Мари. – Боюсь, в запасе у нас не больше недели...

*

Через несколько дней на аэродроме имени Фрунзе на Ходынском поле совершил посадку лайнер ПМ-1 общества «Дерулюфт» сообщением Берлин - Москва. Пассажиры, ожидавшие рейс в Нижний Новгород, были немало удивлены, когда из самолета по трапу два симпатичных молодых иностранца - высокий шатен и кучерявый брюнет – вынесли странную тележку на колесах с рессорами. Их сопровождала красивая русая девушка, хмурая и сосредоточенная. На тележке среди непонятных аппаратов, баллонов и трубок покоилась – о, ужас! - женская голова.

В толпе дружно ахнули, зеваки подбежали к тележке. Молодые люди и девушка сердито заговорили по-французски. Голова открыла глаза и бросила мутный взгляд на чужаков. Раздались крики и визг, а одна женщина упала в обморок. Через несколько мгновений зевак как ветром сдуло.

На аэродром въехал автобус с надписью на дверце «Институт физиологии». Несколько человек в белых халатах бережно приняли у Доуэля и Ларе конструкцию Керна с головой Брике и погрузили в салон.

К зарубежным гостям подошел немолодой, но весьма энергичный седовласый мужчина с острой бородкой. Представился на отличном французском:

- Профессор Филипп Филиппович Преображенский. Месье Артур Доуэль, я узнал вас - похожи на отца. Я не раз встречался с ним на симпозиумах.

От живого умного взгляда профессора Мари впервые за много недель почувствовала себя спокойно.

- Когда операция, месье Преображенский? – спросил Ларе. – Донор уже есть?

- Предоставят тело… - после некоторой паузы ответил профессор.

Вскоре автобус подъехал к институту физиологии - двухэтажному особняку среди старых лип и густых зарослей жасмина на Ордынке.

Лаборанты в белых халатах аккуратно подняли тележку со спящей головой Брике по широкой лестнице с мраморными перилами на второй этаж. Закатили в ближайшую лабораторию. Лоран поспешила за профессором и даже ахнула при виде сложного оборудования:

- Доктор Джеспер пересказал Артуру ваши письма. Но я не ожидала, что ваше правительство действительно выделяет столько средств на науку…

- Это так, мадемуазель, - подтвердил профессор. – Раньше я оперировал в своей квартире на Пречистенке. Теперь мне выделили целый институт.

Тем временем помощник Преображенского доктор Борменталь проводил Доуэля и Ларе в гостиную на втором этаже. Молодые люди удивленно переглядывались.

- Филипп Филиппович привык к основательности и всюду устраивается с комфортом, - пояснил доктор Борменталь. – Он часто задерживается на работе и не всегда хочет возвращаться в свою квартиру. Так что здесь обустроены и гостиная, и столовая, и спальня профессора.

Доктор представил мужчинам помощницу профессора по хозяйству Зину, симпатичную девушку лет двадцати пяти. Зина почти не говорила по-французски и очень смущалась. Борменталь рассказал, что Зина в последнее время увлеклась музыкой. После короткого разговора девушка села за рояль.

Оказалось, играет Зина очень даже неплохо. Ларе оживился и напел шансонетку, которую слышал от Брике. Зина практически мгновенно подобрала мелодию. Однако горло Ларе вдруг сжало, и молодой художник не сдержал слез от грустных воспоминаний…

И тут в гостиной появились профессор с Мари. Послышался бодрый голос Филиппа Филипповича:

- О, вы уже музицируете! От Севильи до Гренады… Теперь прошу всех в столовую.

- Не плачьте, Арман! – с улыбкой сказала Мари, погладив Ларе по плечу. – После обследования Брике месье Преображенский не сомневается в успехе.

За ужином Филипп Филипппович сообщил Мари, что очень рассчитывает на нее как ассистентку при грядущей операции – возможно, уже завтра или послезавтра. Но на очередной вопрос о теле уклончиво ответил, что нарком внутренних дел обещал содействие.

После ужина Борменталь проводил Доуэля и Ларе в подготовленную для них комнатку дежурных лаборантов на втором этаже. Мари профессор любезно предоставил свою спальню и передал гостью на попечение Зины. Сам уехал в городскую квартиру.

*

Оказавшись в тесном помещении, Артур недовольно пробурчал: «Лучше бы остановились в отеле…» Но тут же растянулся на койке и захрапел. Ларе же успокоиться не мог. Достав блокнот и карандаш, молодой художник в очередной раз принялся за изображение Брике с телом Анжелики Гай.

Через два часа отправился бродить по институту. Спустился на первый этаж к зверинцу. Расположившийся у входа долговязый татарин строго глянул на гостя. Молодой художник даже не рискнул обратиться с просьбой показать лабораторных животных.

Возвращаясь в комнатку, Ларе вдруг заметил у входа в институт вооруженного винтовкой человека в форме защитного цвета. Донельзя удивленный, Ларе решил разбудить Доуэля. Но тут из одной лаборатории в коридор вышла красивая изящная девушка с темными растрепанными волосами. На вид ей было чуть больше двадцати. Из-под белого халата выглядывало невзрачное платье мышиного цвета. Девушку сопровождали двое охранников с винтовками и офицер с кобурой - все в гимнастерках защитного цвета. Два квадрата на петлицах офицера свидетельствовали, что он служит в ОГПУ сотрудником для особых поручений.

- Неужели девушка красоты богини может быть преступницей, господа? – воскликнул Ларе. - Ей достаточно шевельнуть пальцем, и любой мужчина пойдет в огонь и воду, а не только на преступление…

Конвоиры в ответ сердито заговорили по-русски. Зато арестантка нервно выпалила на французском с легким акцентом:

- Так освободите меня, месье!

Ошеломленный Ларе молчал, застыв на месте. Один из охранников подтолкнул девушку, чтобы шагала быстрее. Повернувшись к Ларе, арестантка выкрикнула:

- Жаль, что у нас не исполняют последнее желание, как во Франции… Я бы заказала ночку с таким вот красавчиком… Месье, вы бы не отказали государственной преступнице? – И она громко захохотала.

*

Доуэль спросонья долго не понимал, чего хочет друг. Потом с укоризной покачал головой:

- Как же вы ветрены, Арман!

Филиппа Филипповича они нашли в лаборатории. Выслушав сбивчивый рассказ Ларе, профессор неохотно заговорил:

- Мне очень неприятно говорить, господа, но таковы реалии. Честно говоря, в свое время я планировал перебраться в вашу прекрасную страну. Но мне обещали сказочные условия для работы – и я остался. Несколько ранее я проделал уникальную операцию по очеловечиваннию пса – доктору Сальватору такое и не снилось…

- Извините, что перебиваю, месье Преображенский, - довольно резко сказал Ларе. – Но что насчет девушки?

- Лучше вам было бы ее не видеть… Прошу меня извинить – она донор. У меня тоже сердце кровью обливается, но помочь Ольге не в моих силах. Ее нужно было обследовать дополнительно… и немного потянуть время, чтобы не расстреляли раньше. У нее окружность шеи и группа крови, как у Брике, и очень здоровый молодой организм.

- Вы так спокойно рассуждаете, словно она лабораторное животное! – возмутился Ларе.

- Повторяю, не в моих силах изменить приговор, - грустно ответил профессор. – Стрелять ей будут в голову, тело не пострадает.

- Нет! – Ларе подскочил и ударил кулаком по столу. – Брике не должна получить тело такой ценой! Месье Преображенский, где та тюрьма? Я найму людей и силой освобожу несчастную!

С большим трудом Доуэль и Филипп Филиппович успокоили молодого художника. Профессор достал коньяк, и Ларе залпом проглотил три полных фужера подряд. Быстро захмелел и тихо заплакал.

Глядя на друга, Доуэль поинтересовался процедурой обжалования приговора, но профессор отрицательно покачал головой:

- Бесполезно. Графиня Ольга Зубова – участница заговора против советского государства. Ее квартира была центром подпольной организации во главе с братом Ольги Сергеем Зубовым. Он и его соратниками казнены. Исполнение приговора в отношении Ольги отложили ради мадемуазель Брике.

- Она же только предоставляла квартиру! – простонал Ларе заплетающимся языком. – Какая жестокость! Профессор, неужели товарищ Сталин не сможет помиловать девушку?

Преображенский сообщил, что уже обращался к знакомым наркомам. Оказалось, Сталин только сегодня вернулся из поездки. Утром профессор попробует добиться у него аудиенции. Однако жить голове осталось три-четыре дня. Придется очень потрудиться над поиском подходящего трупа в морге.

*

Мари Лоран выспаться не удалось. В половине второго ночи девушку разбудила Зина и на корявом французском передала просьбу профессора немедленно следовать в лабораторию.

Филипп Филиппович при помощи доктора Борменталя уже колдовал над обезглавленным обнаженным телом молодой женщины – на ее шее Лоран заметила едва видимый короткий фрагмент странгуляционной борозды. Один аппарат нагнетал воздух в легкие, другой кровь в сосуды – на срезе установили на них зажимы. У Керна такого оборудования не было.

Профессор кивнул Лоран и указал на голову Брике, погруженную в анестезию. Мари уже ассистировала при сложнейшей операции со множеством рассечений шеи для соединения кровеносных сосудов, нервов и, главное, спинного мозга. Она восхищалась тогда мастерством Керна-хирурга, но профессор Преображенский оказался куда более искусным. Он работал тоньше и стремительнее Керна и находил время на скупые слова благодарности помощникам – Мари мгновенно убирала зажимы на сшитых сосудах и впрыскивала туда растворы по Преображенскому. При этом Филипп Филиппович постоянно напевал:

- От Севильи до Гренады…

Мари не обиделась, когда по окончании долгой и сложной операции профессор поблагодарил помощников и попросил удалиться. Как и Керн, Преображенский, очевидно, не желал открывать секрет окончательного воскрешения.

*

Утром после завтрака профессор Преображенский сообщил молодым людям, что помочь графине Ольге уже невозможно:

- То ли девушку напугало медицинское обследование в институте, то ли она не выдержала ужасов подготовки к казни – теперь не узнать. Ее последнее «слово» - нарисованный на стене грязью с пола кукиш. Ольга изготовила удавку из нижнего белья, привязала ее к кровати и повесилась в положении лежа… Хорошо, что надзиратель заглянул в камеру почти сразу после самоубийства. Тело немедленно доставили в институт. Операция прошла успешно – еще раз спасибо, мадемуазель Лоран, за вашу неоценимую помощь… Месье Ларе, пусть вам послужит маленьким утешением, что мадемуазель Брике будет теперь говорить голосом Ольги Зубовой – своих голосовых связок у головы почти не оставалось. Пройдемте в палату!

Брике предстояло еще несколько дней провести в беспамятстве. И пусть шея девушки была в гипсе, лицо разительно изменилось – оно стало бледным, от желтого цвета мумии не осталось и следа.

- Вы волшебник, профессор… - прошептал Ларе.

Он рухнул на колени перед новой Брике и долго целовал ее руку на постели, стараясь не задеть иглу капельницы.

*

Пресс-конференция, состоявшаяся через месяц в посольстве Франции, разительно отличалась от тягостной демонстрации несчастных голов в Париже. Брике в широком колье, подарке Керна, выглядела полностью исцеленной, а Ларе – счастливейшим из смертных. Подлинным героем дня стал профессор Преображенский.

После пресс-конференции Брике под аккомпанемент на рояле Зины исполнила несколько шансонеток, вызвав бурную овацию. А Мари Лоран некстати вспомнила жуткий дуэт голов пьяного Тома и Брике в лаборатории Керна…

И, наконец, гости стали свидетелями приятной церемонии регистрации французским консулом гражданского брака: мадемуазель Брике превратилась в мадам Ларе.

*

Через несколько месяцев Арман Ларе в задумчивости брел вдоль Сены, кутаясь под порывами зимнего ветра. Автомобиль с водителем Ларе передал в распоряжение супруги – Брике страстно захотелось присмотреться к пеленкам, ползункам и распашонкам в разных магазинах. Компанию мадам Ларе составила мадам Мари Доуэль, тоже находившаяся в интересном положении.

А художник в который раз вспоминал взгляд обреченной на смерть русской девушки, тем более Брике теперь говорила ее голосом. В бывшей развязной певичке еще жила какая-то частица Анжелики Гай: удивительным образом ее неповторимый жест рукой передался новому телу – сильному, энергичному, страстному.

Через всезнающего Шарля Фавье Ларе сошелся с русскими эмигрантами в Париже и выяснил адрес дядюшки и тетушки казненной графини Ольги. Несколько раз художник подходил к их квартире, но разворачивался.

Сегодня Ларе не колебался ни секунды и нажал на кнопку. Вскоре послышались быстрые легкие шаги, дверь распахнулась, и гость увидел прелестную молодую брюнетку. В ее карих глазах при виде Ларе вспыхнула искренняя радость. А вот гость едва не лишился чувств, покачнулся и ухватился за косяк. Впрочем, глаз художника мгновенно отметил, что новая Ольга Зубова чуть ниже ростом и плотнее сложением, а блузка ее застегнута по самое горло…

- Заходите же, месье Арман Ларе! – проворковала девушка приятным голосом. – Филипп Филиппович не советовал мне искать вас, ветреного буяна. Я тут неделю в раздумьях - и вдруг вы собственной персоной…

- Такая же операция? – догадался Ларе.

- Да… Я прошла через тот же ад, что ваша Брике. Не раз умоляла месье Преображенского убить мою шальную голову... Но он все же дождался подходящего донора. Девушка на стройке упала вниз головой. Сирота, без родных – тело профессор заполучил легально. Но оперировал, сами понимаете, тайно. Документы я раздобыла сама – остались связи… Помнится, кто-то говорил, что мне достаточно только шевельнуть пальцем… Надеюсь, красавчик, я могу рассчитывать на исполнение последнего желания? Помнишь?

На этот раз она не разразилась демоническим хохотом, а ласково улыбалась. Ошеломленный Ларе молчал, не представляя, как теперь поступить…