Читать онлайн
"Затертые во льдах Гренландии"

(Из цикла «Пропавшие экспедиции»)

Пролог – (Стр. 1)

Глава 1-я. – (Стр. 2)

Глава 2-я. – (Стр. 16)

Глава 3-я. – (Стр. 29)

Глава 4-я. – (Стр. 39)

Эпилог – (Стр. 48)

Развернутый (по главам) синопсис – (Стр. 48)

Объём:

Страниц – 48

Слов – 21 962

Знаков (без пробелов) – 125 722

Знаков (с пробелами) – 148 094

Авторских листов – 3,1 / 3,7

********

Пролог

19 мая 1845 года два корабля королевского флота Великобритании «Эребус» и «Террор», специально приспособленные для крейсирования в полярных водах, тщательно отремонтированные в лондонских доках, оборудованные паровыми машинами, подняли якоря и пошли вверх по Темзе под приветственные крики тысяч людей. Им предстояло пройти Северо-западным путём из Атлантического океана в Тихий. Наконец-то Северо-западный проход между семидесятой и восьмидесятой параллелью, предсказанный ещё в XV веке англичанином Джоном Каботом, будет открыт. Здесь уже побывали экспедиции Роберта Торна, Джона Росса и Вильяма Парри. Теперь настала очередь капитана Джона Франклина.

После отплытия кораблей из Лондона прошёл год. За ним – другой. Отсутствие вестей объясняли в Адмиралтействе вынужденными зимовками. Прошёл ещё один год молчания. И вскоре Британское адмиралтейство вынуждено было назначить премию за сообщение каких-либо сведений об исчезнувших кораблях. В канадских полярных водах с тех пор находилось по нескольку английских и американских кораблей. Однако тайна исчезновения «Эребуса» и «Террора» до сих пор остаётся загадкой.

Через полвека в 1895 году из норвежского порта Берген со стоянкой в исландском порту Рейкьявике к берегам Гренландии отправилась полярная экспедиция под руководством норвежского океанолога Бьёна Тансена. Два корабля, оснащённые по последнему слову техники так же пропали бесследно у ледяных берегов крупнейшего острова Земли, площадью более двух миллионов квадратных километров, расположенного на северо-востоке от севера американского континента.

Казалось бы, что общего между двумя пропавшими экспедициями, совершенно не имеющим друг к другу никакого отношения, если учесть, что прошло уже порядочное количество времени, да и места их маршрутов проходили в абсолютно разных координатах Арктического заполярья?

Но как покажут дальнейшие события, здесь всё не так просто.

Об этом загадочном исчезновении четырёх десятков полярников и пойдёт речь в данной книге.

*Все персонажи, места событий, их локация и сюжет являются полным вымыслом автора, поэтому не следует искать в анналах истории нечто подобное. Автор позволил себе вольное изложение гипотетически существовавшей экспедиции, которая могла затеряться во льдах Арктики наравне с такими же известными в истории открытиями.

…Итак, добро пожаловать во льды Гренландии!

********

Глава 1-я.

Море Лабрадор. Девисов пролив.

10 часов 16 минут по местному часовому поясу.

Капитанский мостик полярного судна «Франклин».

В тот год ледовая обстановка в морях Арктики не благоприятствовала плаванию. Тяжёлые паковые льды с айсбергами Девисова пролива и моря Баффина, перед которыми бессильно остановились прежние экспедиции, разорвали караваны судов на отдельные группы. Корабли взывали о помощи, посылая в пустоту тревожные гудки бедствий. Моряки требовали точных карт ледового состояния маршрутов. Из района пролива ледяные глыбы колоссальных размеров выплывали по течению в открытое море, но гораздо более крупные айсберги продолжали курсировать у берегов, словно имея какую-то собственную, только известную им локацию. Будто стыдясь своей неуклюжести, они скапливались в определённом районе, заполняя своими титаническими размерами всё обозримое расстояние.

Именно в такой неизвестный прежде район и попали две шхуны Географического Сообщества королевства Дании.

- Эрвин, бери правее! – послышался приглушённый туманом приказ старшего рулевого. – Нас относит к айсбергам! Капитану немедленно на мостик! - Старший рулевой опустил рупор и напряжённым взглядом уставился в плотный туман, пытаясь разглядеть нависшую опасность.

На борту полярного судна «Франклин» царил настоящий аврал. Следуя за ним и лавируя среди бесчисленного количества ледяных глыб, второе судно «Кабот» поспешно приближалось, стараясь идти тем же курсом. Старший рулевой сверялся с лоцманской картой, испещрённой зелёными точками, показывающими количество льда вокруг обоих кораблей. Мигали красные факельные фонари опасности столкновения. Одна из ледяных глыб проплыла мимо в тумане настолько близко, что полярники на палубе непроизвольно отпрянули от бортов. Шквальные порывы ветра, разгоняя на краткий миг клочья тумана, швыряли оба судна из стороны в сторону, словно скорлупки ореха. После каждого стремительного рывка туман вновь сгущался плотной пеленой, не давая возможности что-либо увидеть. Сплошной стеной хлестал ледяной и колючий ливень. Собственно, это был не ливень. Что-то мерзкое, холодное и мощное по своей массе сбивало с ног, если ты не держался за поручни или не был обвязан предусмотрительно верёвкой. Оба экипажа обменивались в тумане сигнальными гудками, иногда заставляя уколами острых пик визжать свиней. Эта морская традиция сохранилась и поныне. Визг уколотой в бок свиньи распространялся на порядочное расстояние и был слышен в плотных сгустках гораздо сильнее гудков.

- Что там с «Каботом»? – прокричал едва ли не в самое ухо Эрвину появившийся на мостике капитан. Ветер трепал его плащ, почти заледеневший от брызг. – Виден по правому борту?

Эрвин, молодой датский полярник, недавно сменивший за штурвалом прежнего рулевого, отчаянно крутанул колесо по ветру, отплёвываясь от колючих ледяных игл. Он вышел в экспедицию впервые, но был достаточно опытен, чтобы не бросить управление кораблём.

- Ни черта не видно! – прокричал он в ответ. – Темно как в топке паровоза! Слышу только визг свиней, и то слишком далеко. Нас швыряет волнами, того и гляди врежемся в айсберг.

- Ничего! – подбодрил тот. – Второму судну ещё хуже. Капитан Леблан никак не может попасть в наш кильватер, оттого и тыкается носом своей шхуны как слепой щенок в стенку забора.

Оба корабля, казалось, трещали по швам. Не видя друг друга в снежной пелене тумана, они, тем не менее, медленно и неуклонно продвигались к побережью. Судя по компасу и карте, оно должно было быть рядом. Ни чаек, ни олушей видно не было. Внезапно обрушившийся шторм, взявшийся ниоткуда, разметал всё на своём пути, заставив прибрежных птиц укрыться в гнёздах. Нависающие над бурлящим прибоем ледяные скалы, того и гляди способны были раздавить две крохотные шхуны своим громадным весом.

- Вижу буруны! – крикнул с верхней мачты вперёдсмотрящий матрос. – Нас прибивает к скале! Право руля!

Из-за воющего ветра его никто не услышал.

В темноте тумана возник рваный силуэт огромной скалы, послышался треск и мощный удар, от которого всех полярников бросило на палубу. Не спасли ни верёвки, ни цепкие обледеневшие руки. Кто где был, так и повалился, увлекаемый инерцией. Грохот столкновения был настолько сильным, что забил своим шумом очередной шквал ледяного ветра. Катастрофа была неминуема. Эрвина отбросило от штурвала. Капитан Бьён Тансен, руководитель экспедиции, пятидесятилетний крепкий бородатый полярник, успел ухватить рулевого за край обледеневшего плаща, но рука соскользнула, и парня проволокло по палубе несколько метров, прежде чем он впечатался головой в упавшую снасть. Потеряв сознание, парень застыл. Его вот-вот могло швырнуть за борт в открытое море, которое ходило ходуном, вздымаясь волнами над шхуной.

- Я тебя вытащу! – прокричал Тансен, бросаясь сквозь вихрь снежной лавины к рулевому. Сверху на мачтах послышался громкий треск. Спустя секунду в бушующий за бортом водоворот устремилось безжизненное тело вперёдсмотрящего. Ему перебило позвоночник. Падая в пучину, он уже не мог стонать, только хрипел и открывал рот, наполненный кровью. Оглушительный удар потряс всё судно. Капитан, скатившись по мокрому настилу палубы к Эрвину, плотно обхватил его руками. Парень не подавал признаков жизни. Полярное судно стремительно тонуло, выбрасывая на поверхность ледяной воды огромные пузыри спертого в трюмах воздуха. Вот-вот могли взорваться паровые котлы, от которых валил густой чёрный пар.

- Есть кто рядом? – прокричал капитан, слепыми от соли глазами всматриваясь в бушующий вихрь. Его крик потонул в завываниях ветра. Судно накренилось. С лебёдок сорвало одну из спасательных шлюпок. Тансен успел ухватиться за её борт и потянул матроса на себя. Перевалившись через борт, шлюпка вместе с двумя полярниками врезалась в волны, набрала носом воды, но осталась на плаву. Следом за ними в шлюпку прыгнули двое, чудом уцелевшие в этой буре. Схватив вёсла, они направили лодку к видневшемуся сквозь туман утёсу. Подобрав по пути ещё двоих, барахтавшихся в воде, они врезались бортом в скалистые камни, шлюпка треснула и развалилась на части. На всё про всё ушло не более трёх минут.

Этого хватило, чтобы полярное судно «Франклин» прекратило своё существование.

Шестерых полярников, один из которых был без сознания, прибило могучими волнами к одному из мысов восточной части Гренландии.

О шхуне «Кабот» под командованием капитана Леблана они не имели ни малейших известий.

Примерно в это же время вторая шхуна уже уходила на дно в бурлящие волны чёрной бездны вместе со всем экипажем. Капитану Леблану не удалось спасти ни корабль, ни команду, ни себя самого. Эта трагедия так и останется великим таинственным белым пятном в истории мореплавания.

Позднее, спустя пару лет, в лондонских газетах появятся выдержки из судового журнала одного из китобоев, видевшего «Кабот» к востоку от Девисова пролива. Шкипер китобоя указал время и координаты тонущего судна, но из-за плохой видимости и бушующего шторма, в кратких прорывах тумана, он не смог разглядеть барахтающихся в воде людей. Их поглотила ледяная морская пучина. Газеты пестрели заголовками, однако шумиха постепенно сошла на нет, как это бывает с любыми сенсациями. Единственное что осталось в памяти обывателей, это перечень погибших и само имя капитана Леблана, француза по происхождению. Экспедиция подразумевала собой открытие каких-то таинственных и загадочных каналов, необозначенных ни на одной географической карте мира: не то колодцев, не то тоннелей, расположенных якобы под толщами льда береговой линии Гренландии ещё со времён Гиперборейской цивилизации. На этом информация исчерпывалась. Датское правительство выплатило компенсации родственникам погибших и пропавших без вести. Соорудило нечто вроде мемориальной стелы.

На том всё и закончилось.

А между тем…

********

Выбравшись на камни и уложив Эрвина на уцелевшую в шлюпке неразвёрнутую палатку, уцелевшие моряки общими усилиями разожгли костёр в одной из пещер. В непромокаемом плаще капитана Тансена находилась жестяная банка с табаком и спичками, с которыми он не расставался при любой погоде. У костра, согревая друг друга, голодные и потрясённые катастрофой, они просидели до утра, не сомкнув глаз. Шторм постепенно утих, и уже к шести часам перед зыбким рассветом незаходящего за горизонт солнца стало относительно тихо. На скалистые камни неподалёку выползли тюлени. Где-то на льдинах показалась самка белого медведя с двумя малышами. Воздух огласился криками чаек, гусей и олушей.

Поживиться в это утро было чем.

На берег, испещрённый льдинами, сквозь которые пробивался чахлый мох и лишайник, бурей выбросило уцелевшие доски палуб, мачт и прочей оснастки погибшего корабля. О том, что это были останки их «Франклина», моряки читали на обрывочных названиях жестяных мисок, ящиков и прочей разбросанной по берегу амуниции. Оставив Эрвина у костра, они впятером всё утро подбирали всё, что могло иметь хоть какую-то ценность. Многие предметы и вещи пришли в негодность, замёрзнув и превратившись в настоящий хлам. Но были и такие, которые они сносили к костру для оттаивания. Мотки верёвок, два факельных фонаря, ящик с галетами, превратившимися в кашу, багры, вёдра, герметичный контейнер с медикаментами. Много мусора, обломков и частей паровых котлов, исковерканных бурей. Весь берег был усеян разорванной одеждой, среди которой они отыскали три овчинных тулупа, унты, валенки и прочее обмундирование для полярного холода. Всё это разбухло, превратившись в комки льда, но Тансен с товарищами сносили к огню, обкладывая его со всех сторон так, что уже к обеду из пещеры валил клубками пар с запахом морской воды. Нашлись и две пары лыж: правда, без палок.

- Их мы сделаем сами, - к вечеру заметил капитан, когда они уставшие расположились на ужин. Эрвину было лучше. Он уже мог вставать и поддерживать огонь.

Прочёсывая берег и отгоняя ненасытных чаек, полярники подобрали различную посуду, мелкие предметы обихода. Волны вышвырнули на отмель даже чей-то развороченный рундук, полупустой, но с несколькими необходимыми предметами в отдельном ящике. Это были зеркальце, гребень, несколько брикетов спрессованного табака в непромокаемой упаковке, принадлежности для письма, трут, огниво и другая мелочь.

А когда, заметив скопление кричащих чаек, они поспешили к небольшому заливу, пришли в самый настоящий восторг. На мелкие камни бурей выбросило вздувшуюся от воды тушу свиньи. Покрытая ледяной коркой, она на редкость хорошо сохранилась. Очевидно, животное, как и десяток других, борясь с мощными порывами шторма, захлебнулось в волнах, и было отнесено течением к берегу. Остальных утонувших животных видно не было. Их, по всей видимости, разделили между собой моржи, тюлени, касатки и белые медведи. А объедки достались песцам, полярным волкам и совам. Повсюду были видны на камнях красные следы ночной трапезы. Нашедшую тушу полярники освежевали, и к ужину над мысом распространился запах прожаренного на костре мяса. Пару дней можно было спокойно провести в пещере, разбирая останки корабля и размышляя о своей дальнейшей участи. Единственное, что удивляло шестерых уцелевших, это отсутствие трупов их товарищей. Четырнадцать человек сгинули буквально никуда. Ещё двадцать со второй шхуны «Кабот» теперь числились как без вести пропавшие. Тансену было невдомёк, что «Кабот» ушёл под воду сразу за «Франклином», с той лишь разницей, что первую шхуну разбило о камни, а вторая была расщеплена на куски мощнейшим водоворотом, образовавшимся во время тайфуна. Вероятно, вздутые трупы утонувших постигла та же участь, что и свиней. Они стали лёгкой добычей касаток и других морских обитателей. А останки доглодали песцы с волками.

Тем не менее, уцелевшие почтили память своих товарищей минутой молчания.

- Как ты, парень? – осведомился Тансен, когда все, наконец, расположились у костра с дымящимися в руках мисками. Замёрзшая свинина нисколько не пострадала и не утратила своих вкусовых качеств.

- Голова немного кружится, - ответил тот, прихлёбывая наваристый бульон. - И подташнивает.

- Это нормально. У тебя сотрясение. Когда твоё тело швырнуло к переборке, ты врезался макушкой в торчащий блок лебёдки. Скоро пройдёт. Теперь давайте подведём наши неутешительные итоги, - стал он загибать пальцы, следя за хмурыми лицами своих полярников. Каждый расположился у костра с куском горячего мяса. Галеты подсохли, и их можно было ломать прямо из цельной мучной массы, в которую они превратились.

- Итак, что мы имеем. Первое, у нас нет никакого оружия, кроме двух ножей, висевших на поясе Кирка и Пауля во время шторма.

Двое полярников кивнули. Кирк был тридцатилетним норвежцем, а Пауль, немногим старше Эрвина представлял собой выходца из датского королевства. Экспедиция под руководством Бьёна Тансена была интернациональной, собранной в Географическом Сообществе королевства Дании. В неё входили геологи из Франции, Германии, Норвегии, Дании, Великобритании и России. На корабле капитана Леблана погибли все остальные, включая и двух русских полярников. В общей сложности тридцать четыре человека пропали без вести или утонули в пучинах моря Баффина, так и не добравшись до берега.

Остались шестеро. Норвежцы капитан Тансен и старший рулевой Кирк, датчане Эрвин и Пауль, немец Георг и британец Томас, самый старший из уцелевших. Он был помощником Тансена, старше него на два года, океанограф и ихтиолог, член-корреспондент всевозможных научных сообществ Европы. Все общались по-английски. Он-то и подал первым реплику:

- Кроме оружия у нас нет ни карты, ни компаса. Нет ничего, чем мы могли бы установить своё местонахождение. Все инструменты поглотились пучиной. Как будем добираться до первого поселения рыбаков-эскимосов, одному Богу известно.

- Да, - хмуро подтвердил капитан. – Но у нас уцелели две пары лыж. На одни поставим Эрвина, на других будем меняться по очереди. Соорудим вручную некое подобие снегоступов – благо материала на берегу навалом, бери – не хочу. Из уцелевшей парусины сделаем тюки. Из досок – настил типа саней. Мясо закоптим впрок. Высушенный мох и лишайник прихватим в качестве трута. Фонари будем разжигать по ночам при необходимости. Галеты, - он усмехнулся, - или то, что от них осталось, распределим на несколько дней похода. Возможно, он будет долгим. Мы попали в безлюдную местность, кругом сплошные айсберги, касатки; на суше - скалы и ледники. Идти придётся не один день, друзья. Отточим ножами пики и рогатины. Это на случай встречи с белыми медведями и волками. В остальном не мне вас учить. Все, за исключением Эрвина, уже бывали в арктических широтах. Будем продвигаться на северо-запад, в надежде повстречать рыбаков-поморов.

- А не лучше ли вдоль береговой линии? – поправил его Кирк. – У берега у нас будет больше шансов наткнуться на поселение.

- Ты забываешь о цели нашей экспедиции, друг мой. До нас из европейцев здесь побывали только пару экспедиций, начиная с команды Фритьофа Нансена в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году. Пусть мы и потерпели крах с самого начала, даже не высадившись на берег, но довести её до конца необходимо. Эти загадочные тоннели и колодцы, проложенные подо льдами острова ещё со времён Гипербореи, не дадут нам покоя до конца жизни, если мы их не обнаружим. Верно? Никто из нас, уверен, не согласится вернуться назад ни с чем, памятуя о своих погибших товарищах. Только ради них самих стоит довести экспедицию до конца. Я мысленно поклялся это сделать, когда мы почтили их память минутой молчания.

- И я, - произнёс Эрвин.

- И я.

- И я.

Таким образом, все шестеро этим вечером наметили себе план дальнейшего маршрута. Ещё завтрашний день они проведут в пещере, подбирая на берегу всё необходимое для похода, пока у Эрвина не пройдёт головокружение и тошнота. Затем, соорудив сани со снегоступами, с копьями наперевес и с поклажей за спинами в качестве самодельных рюкзаков, они двинутся на северо-запад. Там, если повезёт, они встретят поселения эскимосов. Кирк мог свободно разговаривать на их наречии, так что с этим проблем не возникало. Объяснив местным жителям цель своей экспедиции, они надеялись взять у них собачьи упряжки, что, в общем-то, и предполагалось ещё в кабинетах Географического Сообщества при составлении плана будущего похода. Шхуны «Франклин» и «Кабот» должны были доставить их в Девисов пролив, затем в море Баффина, к побережью «Зелёной земли», как окрестил её первооткрыватель Эрик Рыжий. Там пятнадцать полярников, покинув шхуны, должны были дойти на лыжах к первому поселению поморов, взять у них упряжки собак, двигаясь дальше вглубь острова. Конечная цель их маршрута была обозначена предположительными координатами на картах, где, по мнению учёных-геологов должны находиться пресловутые подземные тоннели неизвестной ранее цивилизации. Вот, собственно, и всё. Члены экспедиции должны были занести на карты обнаруженные следы тоннелей, вернуться к эскимосам, отдать упряжки, и на лыжах двинуться к месту ожидания кораблей.

Теперь их осталось шестеро, без карт, оружия и снаряжения. То, что успели собрать на берегу, было не в счёт.

Н а следующий день, соорудив снегоступы и оставив уютную пещеру позади, они двинулись в путь. Первым на лыжах шёл капитан Тансен, за ним Эрвин, следом остальные, а замыкал шествие Томас. Погода была относительно спокойной. Чем дальше удалялись от берега, тем меньше им докучал прибрежный бриз с мокрыми иглами растаявшего снега. Температура держалась на уровне минус восьми, может слегка ниже. Идти было не так-то легко. Навьюченные за спину самодельные рюкзаки из парусины, оттягивали плечи. Собранные из досок сани едва скользили по снегу, и приходилось по нескольку раз останавливаться, чтобы поправить свалившееся снаряжение. Весь день шли в «молоке». Это означало: видимости нет, никаких контрастов, звуков, время словно остановилось. Днём вокруг арктического светила возник радужный горизонтальный круг, перекрывая вертикальный. В месте пересечения кругов горели ложные солнца. Это был арктический феномен гало, заменявший в полярные дни северное сияние.

К вечеру подул ветер. Пришлось ставить стенку из рюкзаков и под таким прикрытием разжигать костёр. Впятером построили маленькое иглу. Швы между снежными кирпичами просвечивали насквозь. Внутри всё голубое, и казалось: домик вот-вот развалится. Но главное светло и не дует. От дыхания на стенках образовалась ледяная корка. Хорошо, что не сыплет изморось.

Спали и дежурили по очереди, за исключением Эрвина. Ему дали ещё день отдыха, хотя молодой парень настаивал дежурить первым.

- Ещё успеешь, - отрезал капитан. – Мы все выиграем, если ты быстро придёшь в норму. В противном случае нам бы пришлось тащить тебя на санях.

Томас начал вести дневник, воспользовавшись письменными принадлежностями из подобранного на берегу рундука.

« Хорошо, что нас выбросило на скалы в полярный арктический день. Не знаем, какая температура, наш термометр разбился при крушении. Двигаемся по каньонам замёрзших рек, некогда текущих к океану. Это облегчает ориентировку, так как все реки текут на север, и кроме того, в каньоне всегда есть замёрзшие узкие русла, то есть можно двигаться на лыжах, сменяя друг друга. Эрвин идёт на поправку. Случилось неприятное происшествие: вытек почти весь керосин, который мы подобрали в жестяной канистре, когда рыскали по берегу в поисках уцелевших вещей. Осталось всего два литра. Завтра попытаемся пересечь снежную равнину, там, на возвышенности сможем осмотреть всё кругом. Хорошо бы увидеть поселение. Запасы мяса подходят к концу. Впрочем, живности вокруг хватает. Жаль, нет ружей: пиками не особо поохотишься. Но зато у нас есть фляга со спиртом. Большая, двухлитровая. Её обнаружил Георг, когда прочёсывали берег. Очевидно, вынесло волнами с другими расщепленными досками. Дали глоток Эрвину. Сами не пили – бережём на случай чьего-нибудь обморожения. Будет чем растирать…»

Это была первая запись в его дневнике.

Наутро вышли, оставив иглу, как некий маяк своего существования, если их будут искать с материка. Томас прикрепил записку, указывая, что они пошли вглубь острова.

Поднявшись из каньона, полярники спугнули стаю зайцев, их было около сотни, они поскакали от Кирка врассыпную. Видели следы песцов, полярных куропаток и мелких грызунов. Однажды попался огромный след волка, а позднее они увидели следы белого медведя.

- Быть всем настороже! – предупредил Тансен, шедший теперь сзади. На лыжах его сменил Георг, затем Пауль. – У медведей сейчас брачный сезон, и одинокие самцы могут забредать даже в эти районы, далеко от берега.

Чтобы обеспечить максимальную скорость продвижения по льдам, снегоступы натёрли рыбьим жиром, из той банки, что они подобрали на берегу. Теперь самодельные приспособления хоть немного скользили. Ту же процедуру проделали и с полозьями саней. На них были уложены все нехитрые вещи, уцелевшие в катастрофе.

А потом случилось непредвиденное…

********

На третий день пути, Кирк, идущий позади всех, внезапно вскрикнул, останавливая товарищей. Эрвин перед этим отдал лыжи Томасу, следовавшему предпоследним. Кирк ухватил его за край тулупа, рванув на себя.

- Стойте! Остановитесь все! Я что-то вижу. – Он обернулся, упёрся валенками в снег и, прищурившись от ослепительно блестевшего снега, пристально вгляделся в следы у себя за спиной. – По нашим следам движется какой-то силуэт. – Он приставил рукавицу козырьком к глазам. – Эх! – чертыхнулся, - подзорную трубу бы сейчас!

- Что там? – остановились полярники. Эрвин обогнал вереницу и встал рядом с Кирком.

- Я тоже вижу.

- Волки?

- Нет.

- Медведь?

- Слишком мал для медведя. Постойте… - Эрвин недоумённо уставился вдаль. Оставленные ими следы лыж и снегоступов вместе с колеёй от саней наглядно виднелись позади группы на фоне белой пустыни. Вдали маячил какой-то чёрный силуэт. По мере приближения он увеличивался в размерах, потом Кирк озадаченно заметил, как силуэт начинает крениться на бок, шататься, падать, вставать и снова падать. А потом…

Силуэт воздел кверху руки, падая уже окончательно.

- Пресвятая дева Мария! – заорал Эрвин. – Да это же человек!

Последнее слово он произнёс, словно забил молотком гвозди.

- Че-ло-век! Один. Сам, без группы. Едва на ногах!

- И, похоже, умирает, - добавил Кирк, бросаясь назад по своим следам. За ним метнулся Эрвин.

- Помогите принести его сюда, - крикнул капитан Георгу с Паулем. Те уже бежали вслед за товарищами.

- Но КАК? – развёл озадаченно руками Томас. – Каким образом?

- Ты хочешь спросить, как один человек, сам на сам с ледяной природой мог догонять нас почти трое суток?

- Именно! Видно, что он почти умирая, успел поднять руки, чтобы мы заметили. А ведь, вероятно, и кричал все эти дни, пытаясь дозваться нас, пока не потерял голос.

Четверо полярников возвращались назад, неся на руках безжизненное тело. Тут же решили организовать стоянку и ночной лагерь. Пока Тансен с Томасом пытались привести в чувство нового члена экспедиции, остальные разожгли костёр, распаковали сани, и принялись сооружать сразу два ледяных домика-иглу. В одном будут ночевать они, в другом - капитан, его помощник и незнакомец.

- А ведь я его знаю! – изумился Тансен, когда перетащили безжизненное тело к костру. Человек был покрыт следами обморожения, из-за густой в клочьях льда бороды невозможно было разглядеть настоящего лица. Оно всё почернело, покрылось струпьями замёрзшего гноя, морщинами и ранами засохшей крови. Лохмотья одежды превратились в настоящую рвань, а валенки на ногах с обтрёпанными самодельными снегоступами напоминали замёрзшие сгустки киселя. Капюшон некогда бывшей куртки-малицы из оленьих шкур был оторван до середины. Из разорванных рукавиц торчали посиневшие пальцы.

- Он обморожен с ног до головы. Немедленно к костру! Будем делать компрессы и обтирание. Кирк, подай рыбий жир со спиртом! – всё это Тансен произносил скороговоркой, разрывая лохмотья одежды. Когда они с Томасом обтёрли лицо, помощник капитана тоже узнал незнакомца.

- Константин Борисов. Из экипажа капитана Леблана. Один из двух русских, что оставались на «Каботе».

- Выходит, вторая шхуна спаслась? – удивлённо вскрикнул Пауль. – Почему же они послали за нами только его одного! Почему не пятерых-шестерых?

- Может, и послали, - откликнулся Георг. – Да дошёл только один. Трое суток за нами по следам – шутка ли?

- На нём валенки и снегоступы из тех, что валялись на берегу, выброшенные волнами, - заметил Георг. – Не похоже, чтобы он был из спасательной группы. Подобрал тот же хлам, что и мы. Пошёл вслед за нами по нашим следам. Шёл три дня, голодая, обмораживаясь на ходу, пытаясь нас догнать.

- Ты прав, - согласился Томас. – Если бы «Кабот» уцелел и пристал к берегу, они выслали бы спасательную группу, оставшись на берегу для починки судна. А здесь только один. И, причём, едва живой. Следовательно, он шёл за нами по собственной прихоти, лишь бы не остаться одному во льдах. Медведей и волков ещё никто не отменял.

- Выходит, вторая шхуна тоже разбилась? Как же он тогда выжил? – спросил Пауль.

- Разбиться, может и не разбилась, - ответил Томас. – Но затонула уж точно. Посмотри на его одежду. Вся рваная, в лохмотьях, стоит колом ото льда. Если бы уцелела команда, он наверняка был бы одет во что-нибудь гораздо более тёплое и подходящее для мороза. А тут – в чём был, в том и вынесло на берег при крушении. Может, спасся, как и мы – на шлюпке. Мы ведь спаслись?

Уложив почти безжизненное тело внутри сооружённого иглу, Томас с Тансеном провели всю ночь, растирая закоченевшие конечности спиртом и рыбьим жиром. Наложили компрессы и повязки. К утру их сменили Георг с Паулем. Эрвин и Кирк отправились ещё засветло на охоту, в надежде поймать какую-нибудь живность. Полярных лисиц, сов, зайцев и куропаток было вокруг множество, но завидев издалека две обтрёпанные тёмные фигуры на фоне белого снега, все бросались врассыпную или вспархивали у самых ног. Им посчастливилось наткнуться на останки обглоданного скелета не то овцебыка, не то какого-то другого животного, ещё не занесённого учёными в обширную фауну острова. Захватив сколько можно костей с обрывками замёрзшего мяса, они вернулись к лагерю как раз в полуденное время. Русский так и не пришёл в себя. Срочно требовался густой горячий бульон, чем, собственно, все и занялись.

В этот вечер, когда все ужинали, Томас сделал следующую запись в своём дневнике:

« Весь день отхаживали русского полярника Константина Борисова из команды шхуны «Кабот». Ещё ничего не успели расспросить. Постоянно без сознания. Мы до сих пор не знаем, что случилось с экипажем капитана Леблана. Похоже, что русского, как и нас, выкинуло к берегу, и он, уж не знаю, каким образом, остался жив. Очевидно, шёл по нашим следам три дня с краткими ночёвками, всё время видя нас в поле своего зрения, но не в силах догнать. Случайно его заметил Кирк, когда тот уже падал в снег замертво от голода и обморожения. Успели притащить к костру. Теперь отпаиваем бульоном, обтираем спиртом и рыбьим жиром. Придётся остаться здесь ещё на одну ночёвку, пока не придёт в себя. Затем обвернём тулупами, парусиной, уложим в сани и двинемся дальше. Сани будем тянуть вдвоём по очереди. Костей на бульон хватит ещё на день. Необходимо срочно пополнить запасы. Надеемся послезавтра выйти на снежную возвышенность – оттуда и увидим, куда нам следует идти. Может, заметим поселение…»

Запись на этом обрывалась.

********

…Это были необычайно тяжёлые шесть дней. Путешественники не померли с голоду только благодаря своим пикам с привязанными к ним ножами. Мясо давно закончилось. Питались от случая к случаю, когда удавалось пронзить зазевавшуюся полярную сову, больного песца или наткнуться на останки обглоданной волками туши овцебыка. В ход шло всё, что оставалось после растерзанной некогда плоти. Из костей варили бульон, обгладывая их до блеска. Морозы по ночам не давали останкам разлагаться.

- За нами по пятам следует несколько волков, - объявил после ночного дежурства Пауль. – Третью ночь. Сядут в сторонке в темноте и поблёскивают своими алчными глазами. Странно, что не воют.

- Эти волки безголосые, - заметил Томас. – В отличие от наших европейских, гренландские сородичи очень редко воют в качестве голода. А уж на луну и подавно.

Они сидели, приткнувшись спинами у костра, вглядываясь в его уютное пламя. Кругом была ночь, хоть и под тусклыми лучами незаходящего солнца. Все были мучительно голодны. За прошедший день, шестой по их подсчётам, они не убили ни одного грызуна или куропатки. Скелеты замёрзших останков тоже не попадались. Все были утомлены до предела. С каждым днём становилось всё труднее, терялась надежда увидеть хоть кого-нибудь в этой снежной пустыне.

- Если так пойдёт дальше, - протянул сквозь зубы Георг, - то мы не дойдём не то чтобы до цели нашей экспедиции, а и до поселения поморов. Константин снова слабеет. Что будем делать, капитан?

Бородатый крепкий полярник, изрядно уставший и похудевший, невесело вымолвил:

- А что ещё делать? Только идти вперёд. Остров огромен, я понимаю. Компаса и карт нет. Но должны же быть промежуточные стоянки охотников? О рыбаках теперь не может быть и речи – мы слишком далеко отошли от берега, углубившись внутрь. Теперь только эскимосы – в них наше спасение. Местность пустынная, снежная, ледяная, но на горизонте просматриваются какие-то возвышенности. К ним завтра и двинемся, благо лёд позволяет тащить сани. Не забывайте, Борисов ещё слишком слаб, чтобы идти на лыжах.

Русский полярник подал голос. В последние два дня он приходил в себя несколько раз, отрывочными фразами рассказывая, как очутился на берегу после крушения своего корабля. Он, как и уцелевшие с Тансеном, забрался в шлюпку с двумя матросами, которые бросились с палубы во время погружения. Не выжил никто: ни капитан Леблан, ни его приятель-соотечественник, ни даже пёс, любимец всей команды. Их шхуна была подхвачена каким-то бушующим водоворотом, заглотив в себя всё, что осталось на поверхности воды. Когда шлюпку швырнуло о скалы, оба матроса свалились за борт, переломав позвоночники. Ему удалось выброситься на камни в тот момент, когда шлюпку раскололо надвое, словно скорлупу ореха. Мокрый, обледеневший, в набухшей и стоящей колом одежде, он каким-то образом дополз до пещеры, зарылся в сухой лишайник, обложился истлевшими от плесени водорослями и потерял сознание. Когда пришёл в себя, шатаясь, выбрался наружу. Повсюду на берегу валялись останки «Франклина». Очевидно, Тансен с группой ушли вперёд, так как он заметил уходящие в снега следы. В полном оцепенении он набрал кучу расщепленных палубных досок, благо тлеющие угли от оставленного ими костра давали возможность его разжечь. Это было настоящее Провидение с неба! Если бы не тот уголёк, который он раздул обмороженными губами, русский окоченел бы на месте. Дальше было сплошное забытье. Нескольких чаек, сброшенных с утёса тайфуном, он подобрал, когда искал валенки с одеждой. Всё что нашёл – надел на себя. В беспамятстве, уже похожий на мертвеца, сварил бульон и подкрепился, обглодав птиц вместе с внутренностями. Спустя день, кое-как встав на сооружённые снегоступы, пошёл по их следам. Ночевал, когда едва видел далёкий огонёк их костра. Ему повезло, что ушедшие вперёд тащили за собой сани, тем самым не слишком быстро передвигаясь. Колея от саней и спасла его. По ней он мог идти, не проваливаясь в снег, однако догнать группу никак не мог.

- У меня тоже сохранился нож, - рассказывал Константин, кода приходил в себя после миски горячего бульона. – Несколько раз замечал огромных полярных волков. Однажды попались уходящие в сторону следы недавно прошедшего медведя. Ваши едва заметные точки я всегда видел впереди на фоне блестевшего снега, но они никак не приближались. Взятый с собой трут и уголёк погасли на третий день пути. С тех пор я почти ничего не ел. Кричал, как мог, но вы не слышали. А когда уже замертво падал, подняв руки в отчаянии, очевидно, вы меня и заметили.

Теперь, подав голос, он приподнялся на локте.

- Я видел карту побережья у капитана Леблана. Если мы продвигаемся к той снежной возвышенности, то она обозначена, как хребет Делонга. Был такой путешественник по Гренландии, причём, сравнительно недавно. Именем его и назван хребет.

- И что за ним?

- За ним мне неизвестно. А вот перед ним есть несколько поселений эскимосов. Те, что промышляли раньше рыбой, когда ещё здешние реки были свободны ото льда. Вот их потомки и живут сейчас у подножия хребта. На карте поселения обозначены крестиками. Из рыбаков они превратились в охотников, совсем как на крайнем севере у меня на родине. Только там живут самоеды - погонщики оленей или по-иному ненцы, а здесь - потомки гиперборейцев. Эскимосы, одним словом.

- А откуда ты знаешь, что они потомки гиперборейцев? – спросил Пауль, почти сверстник Константина.

- Об этом знает каждый, кто хотя бы раз прикасался к загадочным тайнам Гренландии.

- Он прав, - поддержал Томас. – Весь немногочисленный народ, разбросанный на побережьях острова, это одна сплошная, но весьма разветвлённая ветвь некогда существовавшей цивилизации, причём, довольно развитой. Прошли века, прежде чем эскимосы превратились в собственную народность этого ледяного острова. А ведь он не всегда был подо льдом. Об этом указывают те русла замёрзших рек, по которым мы продвигались. Недаром Эрик Рыжий назвал этот остров «Зелёной землёй». Задолго до него здесь и процветала та цивилизация, подземные тоннели и колодцы которой, нам суждено будет открыть.

- Если останемся живы, - хмуро заключил Кирк.

В маленьком лагере из двух смежных иглу повисла тягучая тишина. Каждому было ясно, что ещё два-три дня такого пути, и они постепенно начнут выдыхаться из сил. Вначале Борисов, за ним Эрвин, потом Томас, как самый старший из них… Дальше думать не хотелось. Не напрасно волки по ночам следовали за ними на небольшом расстоянии. Группа была немаленькой, и хищники ещё не отважились нападать.

Но это… ПОКА.

Что будет через пару дней, уже становилось ясным.

- Значит, решено! – хлопнув по коленям рукавицами, спустя минуту, объявил Тансен. – С утра идём к подножию хребта Делонга. Нам один путь – вперёд. На берегу, поверни мы назад, нас всё равно ждёт смерть. Пока не сойдут льды, и Адмиралтейство не поймёт, что мы пропали без вести, о помощи думать напрасно. Ты сможешь идти своим ходом, Константин? – обратился он к русскому. – Будешь идти на лыжах, как первые дни шёл Эрвин. Пауль с Георгом будут тебе помогать.

- Смогу, - решительно ответил отважный полярник. – До вас ведь дошёл… - улыбнулся он потрескавшимися губами. Язвы обморожения постепенно затягивались.

- Хорошо. Тогда Кирка пошлём вперёд на вторых лыжах. Может, копьём удастся пронзить какую-нибудь живность. Или наткнётся на останки скелета после трапезы волков. Так или иначе, будем надеяться, что в эти два дня мы утолим голод чем-нибудь горячим. А там, глядишь, и до хребта доберёмся.

На том и решили.

Эта ночь, как оказалось впоследствии, была едва ли не самой тихой в их на редкость неудачном походе.

Экспедиция только начинала погибать.

********

А потом ЭТО произошло.

…Первым медведя заметил Георг, дежуривший под утро.

Выйдя вчера из лагеря, они весь день провели в пути. Борисов шёл, прихрамывая, но, стиснув зубы, молчал. Хребет постепенно вырастал у них на глазах. Кроме постоянного ослепляющего белого снега теперь стали видны чёрные прорези скал. У путешественников перехватывало дух. Наконец они увидели какое-то разнообразие в красках. Стали попадаться островки замёрзшего мха и лишайника. Под снегом появились камни. Вышедший утром на лыжах Кирк, вернулся к цепочке путешественников с двумя зайцами, ещё издали смеясь счастливым смехом. Теперь у них был горячий ужин.

- Очевидно, волк-одиночка задушил обоих, но, увидев меня, поспешил скрыться, - оповестил он, когда Пауль выхватил добычу, чтобы тотчас освежевать. – Когда подошёл, были ещё тёплыми, не успели окоченеть. Видел его следы. Свежие, только что оставленные. Из-за камней не удалось разглядеть, куда он исчез.

- Волк, и не напал на человека?

- Нет, если один, - пояснил Константин. - Если охотятся парой, то может броситься на спину, вгрызаясь в шейные позвонки. Но это не те волки, что у меня на родине в таёжной Сибири или тундре. Эти крупнее, но и пугливее.

- Откуда знаешь? – спросил недоверчиво Эрвин.

- Пользовался литературой перед выходом в экспедицию. Много чего интересного узнал о Гренландии. Сведения, прямо скажем скудные, но мне хватило. В архивах Географического Сообщества при желании можно откопать всё, что угодно, вплоть до упоминаний легендарной Атлантиды в трудах Платона.

Беседуя таким образом, они провели у костра весь вечер. Одного зайца, на редкость крупного, разделили между собой сразу. Хватило и на бульон для русского полярника. Второго закоптили на дыму. Утром предстоял последний переход к подножию хребта. Местность изменилась. Вместо сплошной снежной пустыни появились скалистые образования. Хребет ещё далеко, но был теперь отчётливо виден. Проходя между камней, они заметили следы собак. А это уже говорило о близком присутствии человека. В двух смежных иглу разместились на ночлег. Немного утолив голод, уснули, дежуря по очереди. Последним дежурил Георг.

…И вот теперь, услышав снаружи неясный подозрительный шум, тихий, но настойчивый, он высунул голову из двойного снежного иглу.

То, что он увидел, заставило оцепенеть на месте.

Громадный, просто колоссальный по размерам хищник втягивал ноздрями воздух, вплотную приблизившись к саням. Очевидно, его заинтересовали блики костра, плясавшие на скалах, покрытых изредка снегом.

Чувство неизбежной трагедии сразу охватило оторопевшего полярника. Тому, чему суждено было случиться изначально – случилось. Почти десять дней они видели в разных местах следы этих грозных зверей – полноправных властелинов Арктики. И вот теперь неминуемая встреча произошла.

Георг открыл было рот в безмолвном крике, но из гортани не вырвалось ни звука. Медведь стоял на задних лапах, опираясь передними о выступ большого валуна. Он был тощим и голодным. Весна только вступала в свои права, и эта жуткая кровожадная машина убийства пробралась в их лагерь, привлечённая запахом костра. Георг опрометчиво выполз из снежного укрытия, совершенно не осознавая своих действий. Первой и абсолютно непроизвольной мыслью было вспугнуть его криком. Но как назло в этот краткий миг голос совершенно пропал. Лихорадочно соображая, как защитить своих спящих товарищей, отважный полярник кинулся к зверю, отчаянно размахивая руками. Поступи он иначе, разбуди своих коллег, они бы сообща прогнали голодного зверя. Однако, сейчас в голове Георга крутилась одна только мысль: «Не успею разбудить. Не успею…».

Медведь уставился на появившегося незнакомца алчными глазами. Рёв, вырвавшийся из его могучей пасти, огласил всю близлежащую округу, да так, что с соседних скал посыпался снег. Что представлял перед ним Георг? Конечно же - тёплую плоть, кусок мяса, готовую трапезу. Чем, собственно, голодный хищник и воспользовался.

Первым же взмахом когтистой лапы он разворотил полярнику желудок. Внутренности вывалились сплошной массой, окрашивая снег зловещим красным пятном. Вторым ударом медведь размозжил Георгу череп. Падая, безжизненное тело конвульсивно дёрнулось, сложилось пополам и застыло. Не обращая внимания на проснувшихся полярников, громадный хищник начал трепать останки Георга, расшвыривая вокруг себя кровавые ошмётки некогда живого организма. Всё произошло настолько быстро, что оглушённый от шума Тасен в первый миг ничего не мог понять. Следом за ним из укрытия выполз Кирк, потом Эрвин и все остальные, за исключением Константина. Тот выполз последним, когда медведь, видя угрозу сразу нескольких человек, поспешил покинуть место трагедии, волоча за собой окровавленную ногу расчленённого Георга. Половина туловища, от которой шёл пар, так и осталась лежать на снегу подле костра. Рыча, скаля разинутую пасть и пятясь задом, медведь, тем не менее, не хотел так просто отказаться от добычи. Поднявшись на задние лапы во весь свой огромный рост, он кинулся на ближайшего соперника. Им оказался Пауль. Все шестеро орали что есть мочи, каждый на своём наречии, совершенно забыв английский язык. Пауль поскользнулся и упал на спину, отчаянно загребая руками снег. Кроме самодельных копий и ножей у них ничего не было. Выползший последним Константин вдруг вспомнил о рогатине, которую он видел у стенок иглу. В его памяти в долю секунды пронеслись образы далёких предков, ходивших на медведя с этим орудием охоты. Отыскав её глазами, он бросился, схватил, но было уже поздно. Колоссальная туша медведя нависла над Паулем, разинула пасть, зарычала и свалилась прямо на его тело, придавив к земле с мерзким звуком ломающихся позвонков. Пауль захрипел, издал какие-то булькающие звуки, и из горла мощной струёй вырвался поток крови. Всё было кончено за несколько секунд. Две смерти сразу, в один миг, один момент, в одну, предначертанную судьбой встречу. Что могли сделать остальные оторопевшие, имея в руках лишь ножи и копья? Два копья вонзились в тушу зверя, но он даже не покачнулся. Волоча за собой переломленного пополам и раздавленного своей массой Пауля, хищник продолжал отступать, оставляя за собой широкую полосу кровавого следа. Кирк метнул нож, но тот отскочил подобно мячику от теннисной ракетки. Выхватив рогатину из слабых рук Константина, Эрвин с безумным криком бросился навстречу разинутой пасти, однако медведь был наготове. Обнажая в кровавом оскале клыки, он рассёк рогатину надвое, взмахнув когтистой лапой перед самым лицом молодого полярника. Тот пытался оттащить то, что осталось от Пауля, но было поздно. Пауль представлял собой такой же сгусток растерзанного мяса, как и Георг.

- Боже! – проорал Кирк. – Эта тварь растерзала сразу двоих!

- Мерзкое исчадие ада! - захлёбываясь в слезах, кричал рядом молодой Эрвин.

- Нужно оттеснить его к скалам! – послышался слабый голос Борисова. – У меня копьё осталось. И нож…

Договорить он не успел.

За спиной грянули выстрелы. Сначала один, за ним ещё два.

Медведь взревел, загребая лапами пустой воздух, словно желая напоследок схватить ещё одну жертву. Изнутри вырвался протяжный хрип, туша исполина покачнулась, осела на мёрзлый лишайник и повалилась на бок, вытянувшись во весь громадный рост. Пару раз конвульсивно дёрнувшись, гроза всей Арктики испустил дух, в последней судороге разинув пасть с вывалившимся языком.

Внезапно обрушившаяся тишина, будто сошедшая лавиной с гор, в первый миг показалась путешественникам клейкой и тягучей, как липкая масса, в которой вязнут мухи. Воздух пропитался запахом пороха, стало слышно остервенелое лаянье собак, рвущихся к убитой туше. Все разом обернулись на звуки выстрелов. Пробираясь сквозь камни с островками снега и пустив вперёд собак, к ним спешили несколько фигур в оленьих малицах, держа старинные ружья наперевес. Подбежав к путешественникам, очевидно, старший из них, низкорослый незнакомец с узкими щёлочками глаз прокричал что-то на непонятном наречии. Прежде всего, они бросились к останкам Пауля и Георга. Склонившись над расчленёнными телами и бормоча какие-то ритуальные певучие фразы на неизвестном языке, они озадаченно посмотрели на полярников. Те ещё не пришли в себя после столь ужасной трагедии, находясь в полном оцепенении от мысли, что их каким-то чудом спасли. Первым пришёл в себя Кирк, распознав в их голосах что-то знакомое для себя. Недаром он числился в их группе своеобразным переводчиком.

- Они говорят, что нужно захоронить наших товарищей по обычаям их предков. Древние шаманы предавали земле усопших прямо во льдах, опуская их в трещины или закапывая в снег поглубже от хищников.

Эскимосов было более десятка. Как потом выяснилось, они проходили группой мимо лагеря полярников, направляясь с упряжками собак к востоку, когда хаски учуяли запах костра и стали рваться вперёд. Потом они услышали рёв медведя вместе с безумными криками людей.

…Таким образом и произошла первая встреча уцелевших полярников с местными обитателями «Зелёной земли».

Томас вечером следующего дня записал в дневнике:

« Прошлым утром мы потеряли двоих. Нелепая и ужасная смерть настигла Пауля с Георгом, когда они вступили в схватку с полярным медведем. Нас спасли местные жители. По обычаю шаманов похоронили друзей во льдах прямо у скал. Поставили крестики и оставили в жестяных банках записки с кратким описанием трагедии. Сразу две смерти! Эрвин никак не может прийти в себя. По его мнению, он мог успеть спасти Пауля, но медведь оказался быстрее. Не помогли ни рогатина, ни ножи, ни копья. Если бы не выстрелы эскимосов, эта громадная тварь могла бы растерзать ещё кого-нибудь из нас. Любопытно, но охотники стреляли из старинных ружей, которыми уже давно никто не пользуется в Европе. Очевидно, они достались им от предков, а может, и после прохождения в этих краях команды Нансена. Хотя, мне кажется, маловероятно. Нансен был в Гренландии семь лет назад…»

На следующей странице Томас дописал:

«Вечная память нашим героям-полярникам. Они так и не дошли до конечной цели экспедиции. Капитан Тансен предпримет все усилия, чтобы, по возвращению на родину, им воздали полагающиеся почести. Мы снарядим следующую экспедицию, чтобы забрать останки, вернув их на свою землю».

Заканчивая эти строки и расположившись в уютной тёплой хижине эскимосов, Томас совершенно не подозревал, что его планам не суждено будет сбыться.

А именно…

Эти две нелепые смерти, произошедшие в самом начале похода, повлекут за собой целую череду таинственных и загадочных событий, с которыми им только предстоит столкнуться в будущем.

Ещё на берегу, когда их выбросило на скалы, шестеро полярников совершенно не заметили в снегах некий предмет, вмёрзший в ледяное покрытие острова. Это был спасательный круг, весь ободранный, с потёртой едва видневшейся надписью. На внутренней стороне круга было выведено:

«Адмиралтейство королевства Великобритании».

На внешней стороне круга виднелось одно лишь слово:

«ЭРЕБУС».

...Отныне, начиная с этого дня, экспедиция направится навстречу неизвестности.

********

Глава 2-я.

Остров Гренландия.

Спустя шестнадцать дней после крушения судна «Франклин».

14 часов 18 минут по местному часовому поясу.

Для них всё было непривычно: эскимосы зачастую ели сырое мясо, пили тюленью кровь, иногда спали в морозе на снегу под открытым небом. Полярное сияние переливалось всеми цветами радуги, лентообразными сполохами накрывая громадную территорию острова. Температура держалась ниже средней, хотя весна уже вступала в свои права. Первые дни, удивлённые спасением полярники отходили от холода и голода в тёплых уютных хижинах охотников. Поселение было небольшим, состоящим из мужчин, женщин, стариков и детей. Всего около тридцати семей. Шесть больших общих хижин, два десятка своеобразных юрт или шатров, расположенных у самого подножия хребта Делонга. Здесь уже снега было не так много как в ледяной пустыне, что пересекли европейцы, чудом не замёрзнув в её бескрайней снежной равнине. Иглу здесь не строили – в этом не было необходимости. Эскимосы или далёкие потомки гиперборейцев оказались на редкость доброжелательным народом, сразу окружив путешественников своей заботой и вниманием. Константина Борисова уложили в юрте, приставив к нему двух миловидных девушек. В отсутствие Кирка, он общался с ними с помощью жестов, как, впрочем, и остальные члены команды. Теперь их осталось пятеро. Томас в эти дни писал в дневнике:

«Сидишь по вечерам под отблески костра или горящей лучины в моржовом жиру, смотришь на огонь, и не верится, что нас спасли таким необычным образом. Подумать только, а если бы охотники шли другим маршрутом, что стало бы с нами? Оказывается, как нам позднее стало известно, поблизости от лагеря бродил ещё один медведь. Об этом рассказал Кирку старейшина племени. Они видели его следы, но собаки своим лаем, очевидно, спугнули грозного владыку Арктики, так как следы ушли в другую сторону от лагеря. Если бы не подоспели вовремя, одному Провидению известно, как бы поступили оба хищника, деля между собой нас пятерых в качестве добычи. А вообще, они славные люди. Питаются жареным мясом и бульоном. Овощей нет, но они заменяют их сушёными соцветиями, заготовленными летом впрок. Меня, да и всех нас постоянно угнетает чувство вины за своих погибших товарищей. Часто вспоминаем в кругу возле костра, каким весёлым был в своё время Пауль, каким серьёзным казался Георг, когда произносил ту или иную речь. Теперь их нет. У Пауля на родине осталась невеста, у Георга – жена и маленькая дочурка. Что скажет им капитан, когда мы вернёмся назад?»

В следующей записи, спустя день, было:

«Сегодня русский Борисов уже гонялся за ребятишками, кидаясь в них снежками. Удивительно, но нас не только никто не боится, но, как оказалось, они встречали европейцев не впервые. Это были люди Нансена, всё-таки оставившие им ружья, научив ими пользоваться. Патроны эскимосы берегли на вес золота, используя только для охоты или обороны от волков во время своих походов. Жаль, что у нас ничего не уцелело, чем мы могли бы с ними поделиться. Не было даже каких-нибудь побрякушек в качестве сувениров – всё затонуло вместе с кораблями. Кирк рассказал шаману племени, как нас выбросило на берег, как мы подобрали русского, как едва выжили в ледяной пустыне. Его рассказ слушали все обитатели поселения, удивляясь нашей живучести. Даже они, коренные северяне, не рискнули бы углубиться в ту часть острова, которую мы прошли за шестнадцать дней маршрута. Эрвин взял у меня несколько листов и принялся зарисовывать с натуры, используя девушек в качестве натурщиц. Оказывается, наш молодой друг неплохой художник. Будет что показать на материке. А ещё он отлично поёт, приводя в восторг местных красавиц. Отдохнув у гостеприимных эскимосов, мы намерены на собачьих упряжках двинуться через перевал Делонга. Два охотника отправятся с нами, указав путь, где мы сможем пересечь хребет. На той стороне, по их скудным сведениям, располагается такая же безжизненная ледяная пустыня, и ни они, ни их предки там не бывали. Им известно, что ледяной щит по ту сторону хребта, накрывающий остров даже летом, никогда не тает, там никто не обитает, не растёт и не текут летом реки. Ледяная пустыня Смерти, как она названа в их шаманских поверьях. Но именно там, по нашим сведениям и картам британского Адмиралтейства, расположена конечная цель нашей, пусть и неудачной, но всё же, экспедиции. В той ледяной пустыне, под вечной мерзлотой должны находиться пресловутые тоннели и колодцы легендарной Гипербореи. Мы не отступимся, хотя бы ради памяти наших утонувших и погибших от медведя товарищей. Очевидно, в Адмиралтействе уже забили тревогу из-за исчезновения сразу двух шхун. Капитаны Леблан и Тансен пропали без вести вместе с их экипажами. Но, пока снарядятся новые экспедиции, пройдёт достаточно долгое время, так что на помощь нам пока рассчитывать не приходится. Проводники доведут нас до перевала, потом, сколько позволит местность с упряжками собак, а дальше мы пойдём своим ходом, на лыжах».

Спустя ещё пару дней, Томас дописал:

«Всё. Все приготовления закончены. Константин отъелся немного и пришёл в норму. Можно выдвигаться. Рюкзаки и вьюки нагружены до предела. Провизия, корм для собак, одежда, кое-какое снаряжение. Есть даже подзорная труба, оставшаяся от Нансена. Взятое имущество, мы непременно вернём на обратном пути. Есть хорошая новость. Два охотника, вызвавшиеся проводить нас до перевала, изъявили желание следовать с нами и дальше, помогая нести снаряжение, так что с нами до перевала пойдут ещё два проводника, забрав затем с собой собак. Через два месяца они будут поджидать нас в намеченной точке с продуктами и прочими необходимыми вещами. Таким образом, мы ровно на два месяца углубляемся в незнакомую прежде никому местность, покрытую вековыми льдами, не тающие даже летом. А ведь мы как раз и застанем там эту пору. На побережье и здесь в короткие тёплые дни потекут ручьи, и взойдёт редкая трава. Охотники будут запасаться мясом овцебыков, женщины сушить соцветия. Мы же будем по-прежнему продвигаться сквозь льды и снежные равнины, не имея ни компаса, ни карт маршрута. Только по интуиции проводников, да кое-каких сведений из архивов Адмиралтейства. В этом у нас как раз силён Константин и капитан Бьён. Я тоже имею кое-какую информацию. Во всяком случае, присутствие подземных колодцев мы увидим своими глазами, ориентируясь на своеобразные приметные образования, созданные руками человека. Это будут, по нашим сведениям, некие рукотворные холмы, прямыми грядами и углами выступающие из земли. Их трудно будет не заметить. Напоследок лишь запишу, что наш Константин, оказывается, приглядел здесь миловидную девушку. Завтра она пойдёт нас провожать. Как они общаются жестами между собой, понятия не имею. Обещал ей остаться живым, как, впрочем, и все мы. Нас будет провожать всё племя, ожидая назад через два месяца. Итак – завтра в путь! Что ждёт нас впереди – одному Провидению известно…»

Запись в дневнике закончилась.

Таким образом, в середине мая 1895 года, ровно полвека спустя после отбытия экспедиции Джона Франклина на кораблях «Террор» и «Эребус», в снежную ледовую пустыню Гренландии вышла санная экспедиция Бьёна Тансена. В неё входили пятеро европейцев и два проводника-эскимоса. На собаках они отправились вглубь неизведанной дотоле снежной земли.

С тех пор и до наших дней о них не было никаких известий.

А между тем, в ледниках…

********

Собак с упряжками оставили по ту сторону хребта. Прошло четыре дня, как они прошли узкой извилистой тропой перевала. Снежная буря, промчавшаяся среди скал, могла застать их в пути, но они вовремя скрылись в небольшой пещере, оставшись на ночёвку. Прошлой ночью, пройдя узкие расщелины, все семеро, включая проводников, устроились на ночь без крыши над головой. Так уж случилось, что полумрак застал их прямо посередине спуска, где не наблюдалось ни одного подходящего укрытия. Развели костёр на голых камнях. Обложились рюкзаками и тюками, прижавшись друг к другу спинами, отчего утром у каждого затекли абсолютно все конечности. Звёзды поблёскивали в небе, указывая им путь ориентира.

- Завтра будем у подножия, - с облегчением заключил Тансен. Проводники-эскимосы оказались на редкость полезными парнями, молодыми и мужественными. Показывая едва различимые звериные тропы и ведя за собой группу, они тащили на своих дюжих плечах сразу половину всего снаряжения экспедиции. Томас и Константин прониклись к ним дружеским уважением, а Кирк, будучи переводчиком, пересказывал Эрвину их беседы.

Наутро пятого дня путешественники окончательно спустились по ту сторону перевала. Хребет остался позади. Переход оказался тяжёлым, но прошёл без каких-либо происшествий. Отметив своеобразными маячками путь возвращения, они разожгли костёр на последней каменистой площадке, возвышающейся над снежной равниной. Теперь перед ними расстилался бескрайний ледяной щит, уходящий до горизонта без каких-либо признаков присутствия чего-то живого или растительного. Ни деревца, ни кустарника, сплошное белое поле, по которому им предстояло идти на лыжах, таща за собой нагруженные сани. Здесь бы как раз и помогли собаки, но путешественники не смогли переправить животных через перевал. Вот отчего, думал Эрвин, сюда не проникал никто из европейцев, даже группа Нансена. Катастрофически не хватало собак – вот в чём дело.

- Выходит, мы первые, кто достиг этой точки, перейдя хребет Делонга? Он ведь тоже его не переходил, когда открыл?

- Ни он, ни Нансен, никто другой из европейцев, - подтвердил Борисов. – Мы первые. Делонг просто обозначил его на карте, но вглубь острова по ту сторону перевала не пошёл. Не хватило снаряжения.

- Можно подумать, у нас его хватает, - хмыкнул Эрвин. – Если бы не эскимосы, наша участь сейчас бы находилась в желудках двух медведей. Хорошо, что старейшина дал нам два ружья. Вдруг и тут нам предстоит встреча с этими чудовищами…

- Патронов маловато отсыпали, - удручающе заметил Кирк. – Могли бы и больше.

- У них самих не хватает, забыл? – откликнулся Эрвин. – Это когда-а мы ещё возместим, вернувшись на материк и создав новую экспедицию, - протянул он.- Года два пройдёт. А им охотиться и защищать семьи нужно. Вот тебе и патроны.

Беседуя таким образом, все семеро, расположившись у последнего на хребту костра, поглядывали вниз, строя совсем не радужные планы.

- Идти придётся по пустыне, - заключил Томас. – В подзорную трубу впереди видны какие-то снежные дюны, похожие на песчаные, только белые. Вот к ним и двинемся, я прав, капитан?

Тансен немного помолчал, прикидывая что-то в уме.

- Двинемся-то, двинемся. Но что они таят в себе, эти дюны? Не похожи они на творение рук человеческих. Скорее, просто природные образования. Нечто вроде холмов под снегом.

- Вот и проверим, - завёртываясь в меховые шкуры, произнёс, зевая, Кирк. – Завтра, очевидно, придётся ночевать посреди пустыни, а послезавтра как раз дойдём.

- Построим три иглу, - отметил Томас. – Теперь проводники с нами, с ними справимся в два счёта.

На том и решили. Последняя ночь, проведённая ими в скалах хребта, оказалась на редкость тихой и безветренной. Что ожидает их впереди, никто, разумеется, не ведал.

Экспедиция только вступала во вторую фазу своего существования.

********

Следующий день до самого ужина они продвигались на лыжах по бескрайнему ледовому полю, таща за собою двое самодельных саней, куда сложили основную поклажу. Проводники были незаменимы, взяв эту обязанность на себя. Кругом, насколько хватало взгляда, простиралось сплошное белое пятно, лишь вдалеке маячили какие-то снежные возвышенности. Несколько раз в течение дня делали короткие привалы, подкрепляясь едва ли не на ходу. Всем хотелось поскорее добраться как можно ближе к дюнам, развести огонь и соорудить иглу.

К ужину разместились уже в поле зрения снежных холмов. Издалека они казались небольшими, но приближаясь ближе, путешественники заметили их гораздо более крупные размеры, высотою в несколько человеческих ростов.

- Интересно, что там под снегом? – спросил Эрвин, когда разожгли костёр и соорудили три довольно сносных укрытия. В одном иглу будут спать проводники, сменяя друг друга в ночном дежурстве, в другом Тансен с Борисовым, в третьем, более объёмном – Кирк, Томас и он сам. – А не может быть, что мы уже добрались до этих чёртовых тоннелей, куда, собственно, и направлялись?

- Нет, - развеял его мечты Константин. – До колодцев и шахт ещё далеко. Иначе бы их давно открыли здешние обитатели, превратив в некое подобие легенд и шаманских поверий. Так или иначе, до нас непременно бы дошли их отголоски в здешнем фольклоре. Бросив взгляд на Томаса и, получив утвердительный кивок, русский полярник разъяснил:

- По древним, весьма, заметь, древним картам, задолго до Делонга и Нансена, эти рукотворные образования обозначены не как снежные холмы, а как некие русла подземных ходов и колодцев, простирающихся под поверхностью на десятки километров в разные стороны, словно прямые лучи, выверенные с математической точностью. И это на совершенно зелёном острове, свободном ото льдов. Тем картам несколько сотен лет, друг мой. Они старше карты Пири Рейса, старше карт Аристотеля и Птолемея.

- Этих последних знаю. А что за карта Пири Рейса?

- Старинный документ, - вставил слово Томас. - Содержит в себе схематический рисунок Антарктиды, когда она была ещё зелёной. Тоже, своеобразный такой себе природный феномен. Сейчас мы знаем, что Антарктида, как и Гренландия, полностью снежные. Но относительно недавно, несколько тысячелетий назад, судя по этим картам, они были без льдов, с текущими реками и зелёными лугами.

- Выходит, мы сейчас лежим на зелёной траве, только она под толщами ледяной равнины?

- Может, и так. Кто его знает. Гренландию ещё предстоит открывать, и мы в числе первых.

- Как пионеры-первопроходцы?

- Ну, скажем, не первопроходцы и не пионеры, но в десятке первых. Викинги Эрика Рыжего опередили нас, Делонг и Нансен тоже, зато они не добирались сюда, в эти снежные дюны.

- И кто же тогда нарисовал карту с тоннелями, если сюда не ступала нога цивилизованного человека?

- А вот этот вопрос, - подмигнул Томас, - я и задаю себе всю свою сознательную жизнь. Поэтому и отправился с капитаном Тансеном в нашу экспедицию. Надеюсь, что при близком изучении неведомых рукотворных образований, мы и приоткроем тайну прежней цивилизации Гипербореи, о которой в мировой науке, включая британское Адмиралтейство, до сих пор ничего неизвестно. Как тебе такой подход к загадке колодцев? – улыбнулся Томас. – Глядишь, и твоё имя войдёт в историю их открытия.

Эрвин надолго задумался, мысленно представляя себя в качестве первых людей, прикоснувшихся к таинственной загадке едва ли не всего человечества. Потом изменился в лице, со скорбными морщинами в углах рта произнёс печально:

- А наши друзья этого уже не увидят. Ни Пауль, ни Георг.

Наступила пауза.

- Не только они, - рассудил Константин. – Чудовищная, уродливая по своей сути смерть, постигла всех тридцати трёх человек, в том числе и наш экипаж капитана Леблана.

- Тридцати четырёх, - поправил его Эрвин, но тотчас спохватился:

- Прости! Тебя тоже включил, забыв по привычке, что ты-то как раз и выжил.

- Ничего страшного. Я, например, видел копию старинной карты у капитана Леблана. Автор её не известен и поныне.

-У меня тоже была копия, - вздохнул Тансен. – Теперь оба документа покоятся на дне моря Баффина.

Беседа продолжалась весь вечер. Проводники ушли в снега, надеясь подстрелить пару песцов или, на худой конец, полярных сов. Чаек в этой пустыне уже не было, так что о гнёздах с яйцами можно было только мечтать. Экспедиция запаслась вяленым и копчёным на дыму мясом, но им было крайне необходимо постоянно пополнять запасы, поскольку никто не знал, сколько именно времени они проведут в этих бескрайних льдах. Судя по первому дню после перевала, местность не так уж изобиловала хоть какой-либо живностью. За весь день, что они прошли, никто ни разу не заметил никаких следов. Ледяной щит словно вымер.

- Ты знаешь, отчего наше судно назвали в честь такого же, как и мы путешественника Джона Франклина? – продолжая с Эрвином беседу и отпивая из миски горячий бульон, поинтересовался Томас.

- Слышал, но недостаточно. Поделись, будь добр.

Керосиновая лампа освещала уютными бликами два смежных между собой укрытия. Ветер стих, все полулежали на шкурах, проводники ещё не возвратились. Беспокоится о них не было необходимости: это были дети снежных пустынь и вековых льдов, с рождения приученные к охоте. Они могли постоять за себя против любого хищника Арктики, имея ещё и ружья.

- Полвека назад, - начал свой рассказ помощник капитана, - Франклин вышел на «Эребусе» и «Терроре» в поисках Северо-западного прохода, в надежде отыскать его прежде, чем его обнаружат другие первопроходцы. С тех пор, как они достигли острова Кинг-Уильям, от них больше не поступило ни одного известия, что дало британскому Адмиралтейству считать эту географическую точку местом их гибели. Позднее, когда были снаряжены спасательные экспедиции, у местных эскимос находили хранящиеся предметы явно европейского происхождения. Большое количество серебряных ложек с инициалами офицеров «Эребуса», посуду с клеймами «Террора». По рассказам местных жителей «белые люди» погибли, затёртые льдами где-то в ледяных торосах пролива. Десять лет искали пропавших без вести, но всё было напрасно. Деятельность всех правительственных экспедиций была с тех пор прекращена. Парусник «Фокс», вышедший первого июля тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года из шотландского порта Абердин, был снаряжён на личные средства жены капитана Франклина, собравшей эту сумму по подписке Лондонского географического общества за счёт британского правительства. Ты об этом находил какие-нибудь сведения в архивах? – обернулся он к русскому.

- Что-то попадалось, но не столь важное. Это слышу впервые, - ответил Константин. – О жене, разумеется.

- А вот мне удалось обнаружить занимательную вещицу в образе корабельного журнала Леопольда Мак-Клинтока, капитана судна «Фокс». В нём перечисляются все дни их морского путешествия. Дословно не помню, но они установили большую мраморную плиту на острове Бичи с высеченной на ней скорбной надписью, взяв курс к острову Кинг-Уильям. Под грудой камней, сложенной кем-то на берегу, офицеры шхуны «Фокс» нашли записку, оставленную экипажем «Эребуса» и «Террора». Я списал копию, и с тех пор помню её наизусть:

« 25 апреля 1848 г.

Корабли Её Величества «Террор» и «Эребус» были покинуты 22 апреля в пяти милях к северо-западу от этого места, где они были скованы льдами с 12-го сентября 1846 года. Сэр Джон Франклин скончался 11 июня 1847 года, а всего умерло… до настоящего времени 9 офицеров и 15 человек команды. Отправимся завтра, двадцать шестого, к Рыбной реке…».

- На этом записка обрывалась, - пояснил Томас. – Сколько я не пытался найти что-нибудь ещё в корабельном журнале, всё было напрасно. Но мне повезло. О том, что было дальше после зимовки на Бичи, мир узнал из другого документа. Полный уверенности Франклин вёл судна через пролив Пил. Однако уже в конце лета кораблям повстречались обычные для тех мест паковые льды. В сентябре 1846 года «Эребус» и «Террор» были затерты.

- Это всё? – хмыкнул Эрвин. – И зачем, скажи на милость, ты сейчас это рассказываешь?

- Погоди, имей терпение. Весной огромные ледяные поля с вмёрзшими в них кораблями пришли в движение, принявшись дрейфовать вместе с ними. Припасы закончились. Большая часть консервных банок, закупленных экспедицией у лондонского фабриканта Гольднера, нажившего на этом огромную прибыль, оказалось заполненной… - Томас поднял палец, - обычным песком и опилками. И когда осенью 1847 года льды прибили их к западному побережью острова Кинг-Уильям, началась новая – третья по счёту – голодная зимовка. На кораблях уже свирепствовала цинга. Партия, посланная вглубь материка, пропала бесследно. Им не суждено было вернуться. Возможно, когда-нибудь будут подняты со дна остатки затонувших «Эребуса» и «Террора». И будет найдено точное место, где похоронен капитан Джон Франклин, погибший на пороге открытия географической загадки Северо-западного прохода. Вот, почему наш корабль был назван в его честь.

- А причём тут наша экспедиция?

- Кто его знает… - лукаво подмигнул Томас. – Может, и нам будет суждено остаться в этих льдах навсегда.

- Типун тебе на язык, - обозлился Эрвин, расценив шутку старшего товарища, как некое знамение свыше. – Лучше расскажи о «Каботе» капитана Леблана. Почему его так назвали?

- Об этом тебе расскажет Константин. Он имеет на это гораздо больше прав, поскольку являлся членом погибшей команды. Но я слышу возвращение проводников, так что историю мореплавателя Джона Кабота, тёзки Франклина, ходившего по северным морям в пятнадцатом веке, придётся отложить до завтра. Константин, ты не против? Завтра за ужином, когда уже будем в поле зрения снежных дюн, продолжишь нашу беседу. Эрвину необходимо знать историю кораблей и научных открытий, чтобы, вернувшись к своей девушке, было что рассказать.

- Отчего и нет? – улыбнулся русский. – О Джоне Каботе мне так же известно, как и о Франклине. Чем смогу – поделюсь.

В это время в узкий лаз иглу протиснулся один из проводников. По выражению его цветущего лица сразу стало ясно, что охота удалась.

- Кого подстрелили? – выбираясь за ним наружу к костру, спросил Кирк по-эскимосски. Парень поднял вверх двух связанных за лапы зайцев, второй рукой потряс в воздухе тремя полярными совами.

- Ого! – восхитился Эрвин. – Патронов не жалели!

- В этом случае как раз заряды пригодились как нельзя кстати, - перевёл Кирк. – Они говорят, что отошли на лыжах километров на пять вперёд, туда, где виднеются замеченные нами дюны. Кое-где под снегом торчат кустарники, вот совы там и обосновались. А зайцев подстрелили уже на обратном пути. Выскочили прямо из-под снега. Ни одного лишнего выстрела – всё в цель.

- Значит, на пару дней свежим мясом мы обеспечены, - заключил Тансен. – Сейчас всем спать. Завтра будем уже возле холмов. Посмотрим, что они собой представляют.

На том и решили.

********

Томас в тот вечер записал:

«Первая неделя похода закончилась. Ночуем в двух смежных иглу. Есть свежая зайчатина и мясо птиц. Будет ли и дальше охота столь удачной, неизвестно. Проводники в этой части острова никогда не бывали. Мы – первые из европейцев, кто добрались сюда через перевал Делонга. Группа Нансена, посещавшая Гренландию прежде нас, шла другим маршрутом. Сегодня подошли вплотную к снежным дюнам. Завтра пересечём их, заодно определив, что они собой представляют под шапками. Наш юный Эрвин поёт по вечерам. Насытившись горячим ужином, парень развлекает нас песнями своей родины, иногда печальными, но по большей частью задорными. Поднял настроение. Патроны бережём, их у нас две дюжины на два месяца…».

Утром, наскоро обтёршись снегом, позавтракав и свернув лагерь, путешественники отправились к снежным возвышенностям. По мере приближения холмы стали расти на их глазах, превратившись из дюн в довольно крупные нагромождения снега. Льда здесь было мало. Стали попадаться торчащие из снега кустарники, вокруг которых цепочками виднелись следы зайцев, песцов и куропаток. Одна цепочка следа указывала на принадлежность одинокому волку, отбившемуся, видимо, от основной стаи. Где-то могла быть и сама стая, а это уже тревожило.

- Будем подниматься на холмы, - увлекая за собой товарищей, пошёл вперёд Тансен. Проводники шли по бокам, держа ружья наизготовку. Следом поднимались Константин, Кирк и Эрвин. Томас замыкал шествие.

Первый из четырёх холмов, самый высокий, они преодолели за полчаса. Поднявшись на вершину, путники застыли в изумлении, не веря своим глазам.

Это был не хребет. Это был даже не перевал. Это были обычные снежные холмы, разбросанные в этом районе острова, но то, что полярники увидели за ними, по существу, не вязалось ни с какой логикой.

Громадная территория была сплошь свободна от льда.

Раскинувшаяся перед ними долина имела зелёный цвет, покрытая травой, кустами и полярными карликовыми деревьями. По равнине далёкими, едва заметными группами паслись стада овцебыков. Сразу за холмами, истекающими по эту сторону тающим снегом, шныряли зайцы, лисицы, порхали куропатки, стаями взмывали белые гуси. Вдалеке у горизонта блестел извилистый рукав реки. Всё дышало простором, отчего у полярников после однообразия снега заслезились глаза.

- Ничего не понимаю, - воскликнул Эрвин. – Мы что, попали в рай? Чувствуете тёплые порывы ветра?

- Действительно, - озадачился Тансен. – Оглянитесь назад!

Все стояли на вершине холма, будто разделённого надвое каким-то математическим вектором. Виртуальная невидимая линия границы была настолько идеально прямой, что навевало на мысль: а не прочертил ли тут кто-то с помощью гигантского циркуля некую окружность, внутри которой всё зелено, а снаружи – бело.

- Как в каком-то прозрачном куполе, - почесал затылок Кирк. – Протяни руку назад за спину, и почувствуешь холод. Шагни два шага вперёд, и окажешься в тропиках.

- Нас занесло в какой-то иной климатический пояс Земли? – Эрвин по-прежнему таращился на эдемский цветущий сад у себя под ногами. Разделяющая холм невидимая линия была ровной до предела. По одну сторону - снег и мёртвая пустыня, по другую, прямо перед ними - зелёная равнина с реками, деревьями и всевозможной живностью. За спиной зимний холод, впереди – тёплые дуновения лёгкого ветра, от которого нестерпимо захотелось снять меховые куртки.

- Мы в раю? – повторил Эрвин, снимая лыжи. – Теперь они без надобности, - бросив их на свежий мох, заключил он. – Капитан, едрит его в пень, мне кто-нибудь объяснит, куда мы, к бесу попали? Проводники выглядели не менее ошеломлёнными. Никто не мог произнести ни слова. Даже Томас, самый старший, мудрый и начитанный из всех, стоял сейчас на редкость растерянный, следя взглядом за взмывшей стаей гусей. Он протянул руку и сделал пару шагов вниз по склону:

- Тепло как летом!

Вернулся назад, поднялся на несколько шагов, зашёл товарищам за спины, спустился вниз:

- Холодно как зимой.

Все нерешительно топтались на месте. Половина холма по ту сторону была вся в снегу. По эту сторону, словно очерченная гигантской окружностью, вторая половина цвела всевозможными красками. Сразу веяло тёплым ветром с разнообразием запахов, бывающих только тёплой весной.

- Откуда ЗДЕСЬ, в снегах Гренландии этот цветущий оазис? – на этот раз вопрос задал Кирк, следуя примеру Эрвина, сняв лыжи. Теперь их снимали все по очереди, расстегивая одежду и вдыхая всей грудью свежие порывы тёплого ветра.

- Так или иначе, - заключил Тансен, - стоять и глазеть без дела нам недосуг. Необходимо спускаться, чтобы успеть присмотреть место для ночлега.

Константин в это время обводил равнину подзорной трубой, передав затем её Томасу.

- Оставим здесь часть снаряжения, пометив место своеобразным маячком. Лыжи, ненужные теперь сани, верхние вещи, - продолжил Тансен, освобождаясь от тёплой одежды, - всё это оставим здесь. С собой возьмём только то, что сможем унести. Закопаем, поставив заметный издалека крест. Остальное на плечи – и вперёд.

- А если это всё же какой-то прозрачный купол, и там за горизонтом есть такая же граница, разделяющая от снега? Об этом не подумали? – Эрвин всё никак не мог прийти в себя.

- До горизонта мы доберёмся за два дня, пересекая равнину наискось к той реке, что видна в подзорную трубу. И если, как ты говоришь, там тоже будет невидимая линия, разделяющая две климатические зоны, нам ничего не останется, как вернуться назад, забрав свои вещи. Просто потеряем пару дней, вот и всего. Будем считать это разведкой.

- А не проще заночевать основной группе где-нибудь под деревьями, а двоих отправить вперёд? Скажем, тех же проводников.

- Может, так и поступим. Только проводников разделим. Один останется при лагере, второй с кем-нибудь отправится на разведку. Возьмут с собой трубу и провизию на сутки. Одно ружьё. Определив точку обзора на месте, осмотрят то, что предстанет перед ними впереди. Вернутся назад и, в зависимости от результата, подумаем, что нам делать дальше. Если равнина так и будет простираться до следующего горизонта – пойдём туда с тем, что имеем. Если снова возникнут снежные поля, заберём вещи, пересечём этот оазис, снова встав на лыжи. Все согласны? Останется только выбрать, кто пойдёт в разведку. Проводник и… - он сделал паузу. – Впрочем, решим на месте, когда разобьём лагерь. А теперь, друзья мои, спускаемся. Томас уже присмотрел место для ночлега, верно?

- Да, - опустил тот трубу. – Видел подходящее местечко. Километра четыре вниз по склону, до самых кустов. Там и деревья, и ручей неподалёку.

- Решено!

Они стали спускаться вниз по склону зелёного, непривычного им холма.

- Так вот что скрывали снеговые шапки по ту сторону дюн, - поразмыслив, заключил Кирк. – Эти холмы как бы разделены на две половины, словно разрезаны ножницами, причём с идеальной математической точностью. Одна сторона покрыта снегом и замёрзшая, вторая каким-то образом генерирует тепло.

- Природный феномен, хочешь сказать? – Эрвин оглядывался за спину, никак не желая поверить в столь резкую контрастную и внезапную перемену.

- То-то и оно, что я в полном недоумении. Как ты это объяснишь, Томас?

- Так же как и вы. Совершенно сбит с толку. Тансен с Константином тоже не лучшим образом выглядят. Скажу лишь одно: никогда и нигде, ни в архивах, ни в популярной научной литературе, ни в воспоминаниях прежних первопроходцев в любых частях света мне не встречалось подобное чудо. Иначе этот феномен не назовёшь, только чудом.

- И чудо это… ты хочешь сказать…

- Вот именно. Не природное. Не может климатическая зона в одном месте разделяться условной чертой, взявшейся ниоткуда, поделив надвое сразу целый геологический пласт земли. На такое природа не способна. Не может быть так, чтобы с одной стороны, тут же, без контрастов, стояла холодная зима, а буквально в десятке шагов – сразу цветущая весна. Эта невидимая нами линия границы создана не природой.

- А чем?

- Не чем, Эрвин, а, скорее, КЕМ.

- Не понял…

- Этот, как ты окрестил его «прозрачный купол», рукотворного происхождения. Не природного. На слове «рукотворного» Томас сделал ударение.

- Хочешь сказать… - протянул Эрвин.

- Да. Этот оазис, куда нас занесло, создан руками человека!

- Но, позвольте! Тут же никто никогда не бывал! Во всяком случае, из Европы.

- Не обязательно, чтобы те, кто создали этот рай под куполом, были выходцами из наших мест.

- Тогда откуда?

- Вот этого-то я как раз и не могу ведать, мой юный друг. Кто знает…

Он немного помолчал, отдуваясь, прислонившись к дереву и стирая рукавом пот.

- Возможно, это вообще были не люди…

Последние слова Томас отчеканил едва не по буквам.

Эрвин уставился на него ошеломлёнными растерянными округлившимися глазами. Повернулся и Кирк. Все остановились на минуту, бросив изумлённые взгляды на помощника капитана.

- Как это… - запнулся Эрвин. – Как это… НЕ ЛЮДИ?

Томас помедлил, затем выдавил из себя:

- Во всяком случае, не в том понятии, каким мы привыкли окружать ореолом любого нам современника. Может, и люди, но… - он закашлялся, провожая взглядом прошмыгнувшего зайца. – Может, и люди… только не из нашего с вами времени.

Наступила немая пауза. Где-то гоготали гуси. Послышался предостерегающий писк лисицы. Ухнула полярная сова. Вдалеке у реки донёсся рык крупного хищника.

- Ты можешь, наконец, объяснить, бес тебе в ребро, что ты имеешь в виду? – обозлился Эрвин, скидывая от наступившего тепла свитер ручной вязки, подаренный ему эскимосами. Такие же свитеры имели все члены группы. – Сначала говоришь о каких-то нелюдях, затем снова о людях.

- Во всяком случае, то, что мы сейчас наблюдаем, сотворено не нашими современниками. Не из Европы. Наша современная наука ещё не способна управлять погодой по своему усмотрению, как ей захочется. Мы ещё не научились изменять климатические зоны планеты. Не можем вспять повернуть цунами, укротить ураган или повысить температуру в Арктике. Не можем понизить её в пустыне. Не можем остановить землетрясение или выброс вулкана. Это прерогатива далёкого будущего, друг мой. То, что мы видим сейчас, это дело рук не природы, а какого-то колоссального разума, неподвластного нам. Разума будущего.

Томас снова закашлялся. Такого с ним прежде не происходило. Все с тревогой взглянули на старшего товарища, пытаясь осмыслить только что услышанное.

- По твоим словам выходит… - начал Эрвин, но его перебил Тансен.

– Он прав. Наша цивилизация, в среде которой мы живём, ещё не способна изменять климат Земли. Веков этак через пять- шесть, возможно, человечество и научится управлять природой. Мы сейчас находимся под каким-то искусственным прозрачным куполом, как ты, Эрвин, и предположил. Некая сфера неизвестной нам природы происхождения, но явно рукотворной, накрывает эту зелёную равнину строго по идеальной математической окружности. В матушке-природе не бывает идеально прямых линий, не бывает лучевых векторов, не бывает чётких выверенных геометрией кругов. В природе всё условно. Не бывает идеально ограниченных квадратов. Не бывает треугольников, выверенных линейкой и транспортиром. А здесь мы наблюдаем настоящую окружность. Вы все видели это с вершины холма. Они будто обрезаны по выпуклой линии. И это, прав, Томас, дело рук какого-то неизвестного РАЗУМА.

Последнее слово он произнёс с нажимом.

- Так или иначе, необходимо избавиться от тёплой одежды, я уже весь истекаю потом. У Томаса, по всей видимости, открылась какая-то аллергия на местную флору.

Помощник капитана утвердительно кивнул, вытирая платком выступившую на губах пену.

- Нужно немедленно сделать привал, расположиться на ночлег и определить на месте планы на завтрашний день. Заодно проверим состояние Томаса.

Один из проводников поднял руку, наблюдая, как тот задыхается в кашле.

- Говорит, что они с братом могут собрать какие-то соцветия и сварить отвар, - перевёл Кирк. – По их словам, это зелье поможет Томасу избавиться от приступа.

- Вот и хорошо, - откликнулся капитан. – Пошлём их на разведку, пусть осмотрятся кругом, насобирают трав, подстрелят что-нибудь из дичи, благо её тут бери – не хочу, - пошутил он. Настроение у всех заметно прибавилось. Даже молчаливый Кирк позволил себе улыбнуться.

- Так они братья? – удивился не к месту Эрвин. – Надо же… Больше недели в пути, а только сейчас узнали об их родстве.

- Это ТЫ узнал, - смеясь, сделал ударение Константин. – Мы знали это гораздо раньше, когда выходили к перевалу.

Эрвин казался обескураженным, отчего улыбнулся даже Томас.

- Ладно. Передохнули – и вперёд! – произнёс облегчением Тансен. – Ещё пару километров, там и остановимся.

Гуськом они двинулись в путь. Идти без лыж, без снега, без ледяных торосов было легко. Основную часть снаряжения оставили на склоне холма. Кругом щебетали полярные птицы. В небе меж облаков проносились стаи гусей. Под ногами шныряли лемминги и мелкие грызуны, похожие на европейских барсуков. Дыхание свежего весеннего ветра обволакивало путешественников со всех сторон.

********

Спустя час, обнаружив подходящую поляну среди карликовых сосен и берёз, группа полярников расположилась на ночлег.

- Соорудим шалаши, - объявил Тансен, скидывая объёмный вздутый рюкзак. Остальные, отдуваясь, следовали его примеру. Томас присел на край прогнившего дерева. Лишайник под ногами был влажный, словно неподалёку находилось болото.

- Материала для шалашей хоть отбавляй, - радостно отметил Эрвин.

- Кирк, займись костром, - указал Тансен. – Борисов, на вас с Эрвином подходящие ветки и сучья для шалашей. А мы с Томасом займёмся ужином.

Проводники ушли на охоту.

Этим вечером за ужином, обильным и горячим, сваренным из подстреленной братьями дичи, Эрвин снова пел родные ему песни, развлекая друзей своим мелодичным голосом. Томасу сварили отвар и к ночи приступ постепенно утих. В дневнике он оставил запись:

«У нашего юного друга проснулся талант оперного певца. Все с умилением слушали его напевы. До сих пор обижается на нас, что мы знали о братьях-проводниках, а он нет. Завтра обсудим планы, кто пойдёт в разведку к виднеющейся на горизонте реке. Пойдут, как решил капитан, трое. Двоим опасно в этой, населённой зверями равнине. Медведей ещё не видели, но кто знает, где они бродят. Проводники сказали Кирку, что заметили следы крупных волков. В общем, ночь покажет. Дежурить будем по очереди. Русский уже полностью пришёл в норму, так что его дежурство – первое. Эскимосов трогать не будем, они и так весь путь брали на себя самые тяжёлые условия похода. Пусть отдохнут. Температура плюсовая, но вечер сырой. Небо чистое, без облаков. Не нравятся мне эти внезапные перемены климата. Не нравится и сама местность, хоть мы и попали в самый настоящий рай. Природа совершенно не та, какой должна быть на этой полярной широте. Жаль, нет ни компаса, ни других инструментов и приборов. Но то, что эта местность кем-то СОЗДАНА, ни у кого нет сомнений. Мы попали в ИСКУССТВЕННУЮ среду чьего-то неведомого могущества…»

Слова «создана» и «искусственную» он выделил заглавными буквами, подчеркнув их двумя линиями.

Этой ночью они спали чутко, сменяя друг друга у тлеющего костра. Медведи и волки пока не появлялись.

Утром их разбудил Кирк, дежуривший последним. Начальник экспедиции Тансен собрал всех у костра.

- Итак, друзья мои. Что мы имеем на данный момент. Я вчера долго не мог заснуть, а когда дежурил, просидел у костра, перебирая в памяти все реалии нашего похода. Итог один: нас занесло в какую-то местность, которая не обозначена ни на одной карте мира. Мало того, она ВООБЩЕ не должна существовать в этих координатах. Что преподнесёт нам ещё Гренландия, честно признаться, совершенно не ведаю. Не знаем ни мы, ни Томас, ни всё человечество. Каким-то необъяснимым нам образом, прозрачный купол с совершенно иным тропическим климатом накрывает данную равнину своей сферой, и будет весьма глупо, если мы всей командой отправимся вперёд, оставив снаряжение с вещами на склоне холма. Об этом мы вчера говорили. Один из братьев пойдёт вместе с двумя добровольцами. Они сами выберут, кто из них. Нам же предстоит всё хорошенько взвесить и обдумать, прежде чем выберем кого-нибудь из нас. Каковы предложения? Учтите, тут необходимо руководствоваться сразу несколькими факторами. Кто, прежде всего, будет наиболее полезен, оставшись здесь в лагере, а кто, напротив, будет необходим в походе к реке. Томаса исключаем. С его кашлем он останется в лагере, пока окончательно не оправится. Константин ещё не настолько силён, чтобы проделать путь туда и обратно, а затем снова выходить в поход, в зависимости от обстоятельств. Я тоже останусь в лагере, приглядывая за Томасом. Остаются Кирк и Эрвин. Вот они-то и пойдут к реке. Все согласны?

Молодой полярник хлопнул Кирка по плечу, с задором проорав едва ли не в самое ухо:

- Я за начальника! Будешь следовать моим указаниям.

Кирк поморщился, стряхивая руку:

- Не дорос ещё. Капитан сам назначит старшего.

- Вот ты им и будешь, - улыбнулся Тансен. – Ваша задача, дойти до реки, осмотреть горизонт в подзорную трубу, обозначить место на карте, которую ведёт Томас, вернуться назад и доложить об увиденном. На всё про всё – двое суток с одной ночёвкой. Одно ружьё останется у нас, второе у вас, на случай столкновения с хищниками. Патроны поровну: дюжина вам, дюжина нам плюс десяток в запасе. Провизии возьмёте на два дня. Идти будете налегке, стараясь как можно быстрее покрыть расстояние. Мы будем вас ждать, постоянно поддерживая дым от костра, а ночью разжигать его ещё сильнее. В зависимости от результата, когда вернётесь, подумаем, как нам поступать дальше. У меня всё. У кого какие мысли? Кирк, переведи всё, что я сказал проводникам.

- А почему старший он, а не я? – эмоциям Эрвина не было предела.

- У тебя больше петь получается, нежели командовать, - засмеялся Константин. – Я тоже хочу с ними, - обратился он к капитану.

- Ты ещё не окреп. К тому же, Кирк может неплохо ориентироваться на местности, не хуже нас с тобой. А Эрвин со своим задором и молодостью будет весьма полезен проводнику.

На том и решили.

Уложив кое-какие мелкие вещи в один рюкзак и, прихватив одеяла из шкур, трое разведчиков двинулись в путь навстречу неизвестности.

Те, кто остались в лагере, проводили их, крепко пожав руки.

Как оказалось позднее, это была их последняя спокойная ночь в Арктике.

…Путешественники не подозревали, что начиная с этого момента, они больше никогда не встретятся.

********

Глава 3-я.

Стоянка лагеря Тансена в районе зелёной долины.

22 часа 06 минут по местному часовому поясу.

Брата-эскимоса не было уже несколько часов. Взяв ружьё, молодой проводник ушёл на охоту, когда Тансен, Константин и Томас только просыпались после тревожно проведённой ночи. В окрестностях разбитого лагеря всю ночь кто-то бродил, шумно выдыхая воздух из могучих лёгких. Это мог быт только медведь. Более крупных хищников на острове не водилось, разве что касатки, приплывавшие к берегу, но тот был далеко, за перевалом Делонга.

Трое полярников, отправив вчера разведчиков к видневшейся на горизонте реке, весь день просидели у костра в ожидании своего проводника. Сначала никто не тревожился, справедливо полагая, что парень сможет постоять за себя, имея в руках оружие, а их самих было трое, так что не каждый хищник отважится напасть на столь многочисленную группу. К тому же на этой зелёной равнине было столько разнообразной живности, что вряд ли медведя заинтересуют трое тощих незнакомцев, не входящих в его каждодневный рацион. Об этом и шутили, расширяя лагерь, сооружая дополнительные шалаши с навесами. Обедали без проводника. Несколько раз, уже ближе к вечеру, Борисов поднимался на небольшую возвышенность за пределами поляны, звал проводника криком, но лишь распугивал мелких зверей. Эскимос пропал. С ним пропало и ружьё, единственное оружие, способное остановить стаю волков или медведя. А то, что это был он, бродивший ночью вокруг лагеря, принюхиваясь к запаху жареного мяса, ни у кого не вызывало сомнений.

Теперь наступил вечер. Проводника по-прежнему не было.

- У кого-нибудь есть предположения, куда он подевался? – спросил Борисов, в очередной раз вернувшись после неудачных криков. – Звал-звал его, только зверей распугал. Подстрелить пару куропаток или зайца – дело одного часа. А он ушёл с утра. Что-то мне тревожно на душе.

– Больше не кричи, всё напрасно, - откликнулся Томас. – Он бы уже давно вернулся. День на исходе, с ним явно что-то случилось. А нашими криками мы только привлечём сюда хищников.

- Думаешь, всё же был медведь?

- А кто ещё мог так сопеть, разбудив нас, словно топка паровоза? Овцебыки по ночам не шастают в поисках добычи. Они пугливы и к огню костра никогда не подойдут. Парень, очевидно, утром заметил его следы, направившись по ним вглубь долины. Там и пропал.

- Вместе с ружьём, - поразмыслив, констатировал Тансен. – Теперь мы ни с чем. Ножи и копья не в счёт, сами помните, как они отскакивали от шкуры того чудовища, что растерзало Пауля с Георгом. – Интересно, как там наши разведчики? – после тягостной паузы спросил русский полярник, вороша угли. – Дошли до реки?

- Должны уже.

Константин бессмысленно смотрел в огонь, потом решительно поднялся:

- Так и будем сидеть, сложа руки, предполагая всякие домыслы? Необходимо же что-то делать, иначе мы не узнаем, что с ним произошло.

Тансен хмуро молчал, обстругивая ножом острую ветку. За него ответил Томас:

- Что предлагаешь? На ночь глядя идти искать неизвестно где, когда даже следов не видно?

- Но не сидеть же здесь до утра, ничего не предпринимая! Я вот что предлагаю…

Договорить ему не удалось. Подобно промчавшемуся вихрю, на лагерь обрушилась сразу целая стая волков. Борисов не успел даже отпрянуть от костра, как тут же был растерзан на несколько частей, оставляя на лишайнике куски окровавленных конечностей. Восемь или девять крупных животных с осклабленными в ярости клыками ворвались в расположение стоянки буквально ниоткуда. Как они могли так тихо и незаметно подобраться, одному Богу было известно. Волки, подвергнутые какому-то необъяснимому желанию разрывать человеческую плоть, окружили лагерь и, дождавшись мгновения, когда стоящий у костра русский повернётся к ним спиной, тотчас напали. Это было похоже на стремительную целенаправленную атаку, словно кровожадными тварями руководил какой-то неведомый разум. Нападение было настолько быстрым и тихим, что Тансен поначалу опешил, не успев дотянуться до копья. А когда бросился, раздирая глотку отчаянным криком, Константин был уже растерзан. Всё что осталось от русского полярника, это пара разорванных самодельных унтов, подаренных ему эскимосами, да обглоданные кости с кусками ещё тёплого мяса.

Тансен заорал. Протяжно, безысходно, не веря своим глазам. Волки окружали, словно вычерчивая мысленно математическую схему атаки. Томас кинулся к капитану, но тот остановил его предостерегающим криком:

- Схвати горящую ветку и отбивайся! Обо мне не думай, я уже не жилец…

На спину бросились сразу два оскаленных зверя. В две секунды треснули шейные позвонки. Клыки вонзились в пульсирующую артерию. Начальник экспедиции повалился в мох, исчезая под яростно рычащим клубком смерти. Его протащили по земле, разорвав на части так же моментально, как и Константина, не дав возможности защититься копьём. На глазах у Томаса капитан судна «Франклин» превратился в сплошной комок перемешанных кровавых останков. Сам Томас напрасно старался укрыться на дереве. Полярные карликовые деревца не превышали человеческого роста. Следуя последнему указанию своего старшего товарища, отважный полярник схватил пылающую ветку, тыкая в оскаленные морды наседавших хищников. Разинутые пасти издавали утробное рычание. Вся поляна превратилась в настоящий полигон бушующей смерти. В одно мгновение были истерзаны сразу два тела, и Томас знал, что он вот-вот будет третьим.

Пятясь назад и упираясь спиной об истлевший ствол поваленной сосны, он вдруг отчётливо увидел, как первый хищник, затем второй, третий, издав какое-то испуганное скуление, внезапно замерли на месте. Ещё секунда, и волки одновременно, в один миг, теряя движение, повалились в нелепых позах. Кто как был, в прыжке или зверином оскале, они обездвижились, падая на мох, тут же замирая. Какая-то необъяснимая волна вибрации, заставившая их распластаться на месте, прошла насквозь через всю поляну, задев своим импульсом расположение лагеря. Останки Тансена так и остались лежать в кровавой груде истерзанной одежды. Томас с удивлением уставился на обездвиженных хищников, ещё не совсем понимая, что каким-то чудом остался жив. Теперь поляна была похожа на мистическое кладбище застывших трупов. Было ощущение, что место трагедии и сам лагерь подверглись какому-то проникновению непонятной энергии. Сам Томас почувствовал внезапно охватившую его слабость, настолько сильную, что, не устояв на ногах, повалился рядом с первым волком, замершим в конвульсиях.

Глаза его закрылись, дальше он ничего не помнил.

********

…А когда пришёл в себя, с удивлением заметил, что находится совершенно в другой местности. Поляна с обглоданными ошмётками человеческой плоти куда-то исчезла. Он лежал вповалку на сыром лишайнике, а над ним, в вышине неба парили слоистые облака.

Где он? Что произошло? Где лагерь?

Превозмогая пульсирующую в висках боль, он поднялся, оглядывая горизонт. Куда не бросишь взгляд – везде равнина. Зелёная, испещрённая мелкими ручьями с небольшими возвышенностями. Ни поляны, ни костра, ни лагеря. Волков и останков его товарищей тоже не было.

Чёрт! Куда я, к бесу, попал? Неужели сознание помутилось настолько, что прошёл, не разбирая дороги несколько километров? Ведь ни черта же не помню!

С этими мыслями он оглядел себя с ног до головы. Одежда не пострадала. Хищникам так и не удалось до него добраться. Первый, бросившийся на него волк-людоед, был снесён в прыжке какой-то неведомой силой, прошившей поляну насквозь, словно вода сквозь сито. Его будто откинуло назад, врезавшись в невидимую стену границы, защитившую Томаса от нападения. Что это было? И почему прошедшая сквозь лагерь волна вибрации, повалившая всех волков, защитила только его, а не всех, включая Борисова с капитаном?

Вопросы сыпались в ещё не восстановившееся сознание, а Томас, полными глазами слёз, продолжал оглядывать местность, вспоминая жуткую трагедию. Боже! Какая нелепая смерть! Сначала Пауль с Георгом от медведя. Теперь Тансен с Константином от волков. Причём, волков, совершенно не похожих на привычных ему полярных хищников. Это были не те волки. Не гренландские. Такие ему никогда не встречались ни в научных журналах, ни в архивах, ни в описаниях зоологов. Это были вообще не волки.

Тогда кто?

Огромные, чёрные, уродливые, с разинутыми кровавыми пастями, они не походили ни на один известный ему вид.

Теперь он стоял в совершенно иной местности, абсолютно не понимая, каким образом сюда попал. Проверил карманы. Дневник с записями был на месте. Спички, табак с трубкой, платок, нож на ремне, которым он так и не успел воспользоваться. Кожаная ёмкость с остатками воды. Сделав большой глоток, Томас сел и… разрыдался. Скупые мужские слёзы, стекая по давно небритой бороде, упали на грудь. Теперь он один. Чудом остался жив. И всё это благодаря какой-то неведомой силе, посетившей их лагерь во время нападения неизвестных хищников.

Однако, как бы то ни было, необходимо срочно определиться, куда и каким образом его занесло.

Наметив впереди ориентир, оглянувшись назад и не заметив знакомого ему лагеря, Томас побрёл к ручью, чтобы для начала хотя бы набрать воды. По месторасположению солнца, никогда не заходящего в эту пору за горизонт, он определил, что время приближается к наступлению утра. Выходит, он брёл наугад, куда глаза глядят, сам того не сознавая почти целую ночь? Если так, то от шалашей и останков товарищей он отошёл уже на несколько километров вперёд. И тут его осенило:

«Господи! А кто же тогда похоронит Тансена? Кто узнает, где растерзали Константина Борисова? Я полностью заблудился, не ведая, в какую местность меня зашвырнуло! Не мог я так просто уйти, бросив то, что осталось от моих товарищей. Не мог! Не мог, не похоронив, пойти куда глаза глядят. Очевидно, та же неведомая сила, что защитила меня каким-то прозрачным щитом, перенесла и швырнула в совершенно иную местность. Теперь я не знаю, где нахожусь, где оставлен лагерь, и куда, собственно, иду…».

С этими мыслями, оглядываясь в поисках их ночной стоянки, останавливаясь и спотыкаясь, падая от бессилия, вытирая на ходу слёзы, спустя несколько часов он вышел к ручью. Здесь местность изменилась настолько, что даже при острой необходимости, он бы не смог найти ориентиры их оставленного лагеря. ПОГИБШЕГО лагеря.

По пути ему посчастливилось прирезать ножом раненого хищником зайца, который уже не имел возможности скрыться. Напившись у ручья, Томас развёл огонь, освежевал тушку и, расположившись у костра на ночлег, трясущейся рукой сделал в дневнике запись:

«Потеряли сразу двоих, как и в прошлый раз с медведем. Только теперь это были волки. Нет… не волки. Даже не знаю, как их назвать, к какому виду и классу отнести. Это были настоящие монстры-людоеды! Восемь или девять тварей растерзали русского Константина Борисова прямо на глазах. Потом бросились на Тансена, разорвав его на куски. Да-да, на куски, иного слова не нахожу. Что случилось дальше со мной, до сих пор не имею понятия. Будто какой-то неизвестный мне РАЗУМ взял и оградил прозрачной стеной от наседавших хищников. Неведомая волна, прошедшая сквозь стоянку лагеря, повалила их в одну секунду, разбросав вповалку по земле. Потом пустота, мрак и полное отсутствие памяти. Когда пришёл в себя, обнаружил, что меня перенесло каким-то непонятным образом в совершенно иную местность, километров за двадцать от стоянки. Не могу осознать, где нахожусь. Нет ни подзорной трубы, ни карты, ни ружья, только нож. Не наблюдаю ни одного знакомого ориентира. Местность изменилась настолько, что навевает на мысль, а не забросил ли меня этот РАЗУМ куда-то специально, подальше от места трагедии? Но, тогда с какой целью? Для чего я ЕМУ нужен?».

Руки тряслись, Томас отчаянно кашлял, но продолжал писать:

«Солнце за горизонт не заходит. По всем признакам уже утро. Поспать так и не удалось. Вероятно, без сознания я был несколько часов, так как атака стаи произошла после десяти вечера, а очнулся я, по положению солнца, около пяти утра. Весь день шёл кое-как к замеченному вдалеке ручью. Подбил зайца. Здесь переночую и отправлюсь утром вперёд, к виднеющейся реке. Туда ушли наши разведчики. Судя по времени, должны уже возвращаться, и если я пойду правильным маршрутом, мы непременно встретимся…».

Капля слезы упала на бумагу.

«Господи! Пресвятая дева Мария, что я скажу Кирку с Эрвином? Как передам им ужас трагедии? Как объясню гибель нашего капитана и мужественного Константина, которого мы едва выходили, считая его уже не жильцом на этом свете? Такие нелепые смерти… Уже четыре в нашей экспедиции. А если учесть и пропавшего брата-проводника, то все пять. Что я скажу эскимосу? Как он воспримет смерть своего брата? А то, что тот, несомненно, мёртв, я уже уверен. Не медведь, так эти самые волки растерзали его, когда приближались к лагерю. Пусть земля им будет пухом. Мы вернёмся, клянусь в этом! Вернёмся и разыщем стоянку, чего бы мне это не стоило. Я посвящу всю оставшуюся жизнь розыскам своих товарищей. Точнее, тому, что от них осталось. Первые могилки мы знаем, где. Там мы оставили крестики с запиской. Отыщем и лагерь. Клянусь! Пусть мир знает об их героическом походе, в котором им суждено было погибнуть. Земля им пухом. Аминь».

Томас закончил писать, смахнул слезу, подбросил сучья в костёр, укрылся сухим лишайником и провалился в болезненно-тревожный сон. О том, что его может посетить какой-нибудь хищник, он уже не опасался.

Его сознание поглотилось небытием.

********

…А между тем Эрвин смотрел на Кирка, вяло почёсывая себя за ухом. Он только что окончил петь, развлекая друга своим неисчерпаемым вокалом. Когда песня закончилась, он бросил взгляд на сверкающий поток реки.

- Я вот что тебе скажу, друг мой. Наш проводник довольно милый парень, как, впрочем, и его брат. Но это не значит, что ты посылаешь вперёд всё время его, а не меня. Чем я хуже?

- У тебя нет их навыков, - ответил молчаливый Кирк, лишь бы отделаться от назойливого молодого друга.

- Как нет? А кто предложил нашему капитану идти в сторону реки для разведки? Кто шёл с вами весь маршрут, ни разу не попав в нелепую ситуацию? Кто ухаживал за русским Константином?

- Все ухаживали.

Эрвин вызывающе помолчал, затем продолжил наседать:

- Хорошо. Сформулирую иначе. Отчего ты послал к тому берегу реки не меня, а эскимоса, который и плавать-то толком не умеет? Они ведь дети тундры и охоты, а не пловцы! Соображаешь? А я в своей академии был первым на длинные дистанции! Могу переплыть Темзу, не моргнув глазом.

- Когда-а это было… - протянул Кирк.

Они расположились на ночлег у этого берега реки, к которому приблизились накануне. Противоположное побережье было скрыто высокими скалами, поросшими мхом, поэтому Кирк, как старший в походе, решил послать на тот берег эскимоса, чтобы он смог увидеть со скал незнакомую местность. Погода стояла тёплая, да и проводник сам вызвался в разведку. По всем признакам, видневшийся берег был так же свободен от снега, выделяясь скалами на фоне светлого неба. Река была не слишком широкой и бурной. Проводник уже поднимался по скользкой глине - Кирк видел его в подзорную трубу. Дальше берег разглядеть было сложно, так как нависшие скалы мешали обзору. Но Кирк уже без этого знал, что противоположный берег будет таким же зелёным, как их равнина за спиной.

- Ну… увидит он, взобравшись на скалы. Ну, осмотрит горизонт. Что дальше? – не унимался Эрвин, болезненно воспринимая, что на разведку отправили какого-то дикаря, а не его, лучшего пловца в дни его молодости. Впрочем, он и сейчас был молод. – Вернётся назад, доложит, что там всё зелено, что дальше?

- Переночуем и утром двинемся к лагерю, как и приказал Тансен. Если там такой же тропический климат, то возвращаться к холмам не будем. Пойдём налегке. Слева от нас долина, справа – каньон. Возможно, высохшее русло ещё одной реки. Но что-то не нравятся мне чересчур прямые линии, словно выкопанный кем-то канал. Заметил?

- Ещё раньше тебя, - буркнул недовольно юный полярник. – Когда только подходили. Всё ждал, когда ты сам обратишь на это внимание.

- И твои мысли?

- А чего тут мыслить? Раз Томас говорил, что нас занесло под какой-то прозрачный купол, созданный неизвестным Разумом, то и эти каналы – их рук дело.

- Кого их?

Эрвин замялся.

- Видимо, тех, кто сотворил и сам купол. Кто создал внутри него тропический рай, в то время, как вокруг сплошной снег со льдом. Помнишь, они с Тансеном рассуждали о какой-то цивилизации, исчезнувшей с Земли, прежде, чем появились мы?

- Ты о Гиперборее?

- Так точно. Вот эти каналы и созданы ими. Не эскимосы же их построили, верно?

- Тогда тем более нам необходимо возвращаться к лагерю. То что нужно, мы увидели. Нас ждут, а мы тут время теряем.

- Что, и спать не будем?

- Солнце не заходит, видно как днём. Организм у тебя молодой, поспишь на привале. Пару часов хватит.

Кирк заметил, как проводник уже спустился со скалы, отметив взглядом всё что было необходимо. Вошёл в реку, сделал два-три взмаха…

И тут…

Произошло неожиданное.

Эрвин не успел разглядеть случившегося, а Кирк уже стоял и орал во всё горло. Обернувшись на его отчаянный крик и проследив взглядом, молодой полярник едва не отпрянул от кромки берега. То, что он увидел, заставило похолодеть на месте.

Огромный, просто гигантский, выросший буквально ниоткуда водяной тромб, высотою более двадцати метров, вращаясь концентрическими кругами, словно махина навис над проводником, покачался в пространстве и, будто раздумывая, обрушился всей массой вниз. Раздался чудовищный хлопок, послышался сдавленный крик, на месте тромба возникла воронка, которая с бешеной скоростью начала поглощать всё, что колыхалось на поверхности воды. Раздуваясь и ворочаясь, взбухая и расширяясь, у противоположного берега вздулся гигантский пузырь. Казалось, он переливается всеми цветами радуги. Пузырь был похож на громадную шляпу гриба, и если бы не его природное образование вырвавшегося на поверхность подземного газа, можно было смело предположить его рукотворное происхождение.

- Назад! – заорал Кирк, бросаясь к Эрвину. Оба смотрели ошарашенными от внезапности глазами, как тромб, обрушившийся сверху на эскимоса, подмял его под себя, раздавил своей тысячетонной массой, расплющил в лепёшку, а лопнувший с оглушительным треском пузырь, поглотил всё остальное. От проводника ничего не осталось. Пронзительный оглушающий треск забил все барабанные перепонки. Кирк продолжал кричать, но не слышал собственно голоса. Пузырь вздулся последний раз, осел в воду и растворился, словно ложка сахара в стакане воды. Всё было кончено за какие-то секунды.

Эрвин ошеломлённо наблюдал, как вода успокоилась, подёрнулась рябью, и река снова потекла своим вялым ленивым течением.

- Что… - осёкся он. – Что… это было?

Кирк только сейчас перестал кричать, очевидно, сорвав голос. Последние звуки, вырывавшиеся из его гортани, были похожи на хрипы. Он бессильно метался по берегу, бросался по колена в реку, но проводника уже не было. Его поглотила пучина. Молодой эскимос перестал существовать в этом мире.

…Он так и не узнал о смерти своего брата.

********

…Прошло более часа, прежде чем Эрвин пришёл в себя. Всё это время они бесцельно сидели на берегу, совершенно не ощущая времени. Первую минуту Кирк ещё кричал, в надежде, что проводник вынырнет. Потом, видя, что всё напрасно, бессильно опустил руки, отшвырнул длинный шест, уселся на голую землю и прикрыл глаза руками. Эрвин старался его не тревожить, он и сам едва сдерживал слёзы.

- Как же это… - голос молодого полярника дрожал от оторопи. – Как же… я даже не знал его имени. Ни его, ни брата. Что мы скажем Тансену? Что мы скажем проводнику?– он обхватывал голову, качался из стороны в сторону, выдавливая из себя стоны, похожие на рыдания. – Я так к нему привык. Такой славный парень, как и его брат.

Когда они покидали берег, молчаливый и хмурый Кирк, оставил на месте трагедии маленький крестик, сооружённый ими наспех. Теперь срочно необходимо вернуться в лагерь, рассказать о происшествии. Группа доберётся сюда непременно. Все вместе они почтут память отважного парня, сына Арктики, полноправного обитателя Гренландии.

- Вот что… - преодолевая небольшой подъём, затем спускаясь, молвил Кирк. – Ты брату ничего не говори. Я вначале расскажу капитану, а там он пускай сам решает. Теперь нас осталось шестеро.

Оба путешественника и не подозревали, насколько они далеки в своих мыслях о том, что произошло на стоянке ночлега. Ни Кирк, ни Эрвин, разумеется, совершенно не знали, что из некогда полноценной экспедиции их теперь осталось ТРОЕ.

Проходя низменную долину, они не заметили, как вправо от себя из земли выдвинулось какое-то непонятное сооружение, похожее на вентиляционную шахту с колпаком вместо крыши. Как и вздувшийся на реке пузырь, эта конструкция была похожа на гриб с ножкой и шляпкой, только более крупных размеров. Такие колпаки одновременно, с математической точностью, синхронно и методично выдвинулись из земли по всему периметру зелёной долины, границы которой были обозначены невидимой глазу окружностью. Путешественники спешили. Они их не видели. Они были поглощены собственными мыслями.

А между тем, эти неведомые конструкции, похожие на вентиляционные шахты, были предназначены для определённых целей.

…И те, кто создал их, сейчас непрерывно наблюдали за двумя путниками.

********

Томас выглядел не лучшим образом. Ему и раньше было плохо, теперь стало хуже.

После внезапной чёрной пустоты, обрушившейся, что называется с неба, его организм никак не мог восстановить свой жизненный цикл. Сначала, посетившая его тошнота, от которой он едва не вырвал. Затем непонятное головокружение. Кашель усилился настолько, что он начал задыхаться. Неизвестно, сколько бы он ещё просидел в беспамятстве, бесцельно теребя платок и не в силах подняться, если бы не далёкий выстрел, донёсшийся до него со стороны долины. Стрелять могли только Кирк с эскимосом, обрадовался Томас, прогоняя остатки усталости. А может, доверили Эрвину подстрелить какую-нибудь дичь. Охватившее его бессилие было непонятным. Прежде с ним такого не случалось. Тело казалось невесомым, ноги и руки онемевшими, спазмы в горле вырывались раздирающим кашлем. Платок превратился в комок красной тряпки. Выступившая на губах пена была цветом крови.

Что со мной? Отчего такая усталость?

Радость сменилась полным безразличием. Откуда-то сверху прямо под ноги спикировала полярная сова, абсолютно не пугаясь его присутствия. Томас попытался подняться и… не смог.

Чёрт побери! – мелькнула далёкая мысль. – Бес тебе в ребро! Так и без сил можно остаться. Не хватало ещё, чтобы меня тащили на себе, как когда-то русского Константина.

Внезапный толчок сознания подкинул его на месте.

- Господи! – вырвалось из груди. – Тансен, Борисов, проводник… Где вы теперь?

Сова вспорхнула, но не улетела. Птица смотрела на человека бесцветными глазами, совершенно не опасаясь.

Я что, похож на труп, что даже птицы игнорируют? – мелькнула невесёлая мысль.

Раздался второй выстрел, уже ближе. Сова, взмыв над головой, отправилась по своим делам.

Странно… отчего же так хочется спать? Откуда взялась эта внезапная нега? Словно хочешь провалиться в какую-то нирвану, засасывающую тебя в пустоту.

Последним усилием воли он вынул из кармана дневник, кое-как устроил его на коленях, прищурился от внезапно наступившей слепоты и едва вывел первые буквы:

«Если это вы, Кирк, то я слышу ваши выстрелы. Передай Эрвину, что я его искренне любил как сына. Умираю. Наверное, не дождусь вас. Непонятная истома сковала всё тело. Не могу пошевелить конечностями, словно парализовало. Кричать тоже нет сил. Горло пересохло, вырывается лишь кашель и хрип. Пишу с большими перерывами. Внезапная слепота не позволяет видеть почерк…»

Он в очередной раз перевёл дух. Подниматься совершенно не было сил. Рука ходила ходуном. Строчки плясали и уходили вкось куда-то за страницу. Несколько раз карандаш выпадал из дрожащих скрюченных пальцев. Приходилось вслепую шарить по лишайнику. Набравшись сил, раздираемый приступами бесновавшегося кашля, он продолжал, затем снова отдыхал, снова терял карандаш. Последние строки он дописал уже в полном бессилии:

«Не знаю, что со мной. Ужасно хочется лечь и заснуть. Не в силах поднять даже руку. Усталость, сковавшая внезапно всё тело, будто влечёт в какую-то пропасть. Эрвин, мальчик мой, заклинаю тебя как старший по возрасту: дойди до тоннелей с колодцами! Открой человечеству их тайну! Вернись с Кирком назад к своей невесте. Кирк, на твоих плечах теперь следующая экспедиция. Разыщи могилы Пауля и Георга. Добейся, чтобы им всем и нам всем воздали полагающиеся почести. Семьям – причитающиеся пенсии. Теперь о главном…»

Приступ кашля был настолько сильным, что Томас едва не повалился навзничь. Платок окрасился сгустками крови.

Пресвятая дева Мария! Да что ж со мной такое?

Сердце, казалось, отбивало последние ритмы. Полностью онемевшей рукой, слепыми слезящимися глазами следя за движением дрожащего карандаша, он вывел последние строки:

«Вся экспедиция, кроме вас, погибла. Стая уродливых неизвестных мне тварей, похожих на громадных чёрных волков, растерзала Константина и Тансена. Наш капитан был последним. Проводник пропал без вести. Борисова разорвали по частям на моих глазах. Передайте соболезнование брату-эскимосу. Теряю сознание…».

Капли слёз застилали глаза и капали на бумагу.

«Чудом остался жив. Какая-то неведомая сила или РАЗУМ защитили меня от нападения. Атаковавшие твари, восемь или девять уродливых особей, повалились замертво, одновременно, в один миг. Затем я потерял сознание, очнувшись в совершенно иной местности. Шёл вслепую наугад весь день. Добрался сюда и повалился замертво. Меня, видимо, пе-ре-ме-сти-ли каким-то образом, но для чего? Для какой цели оставили в живых, чтобы сейчас умереть? Не знаю, успею ли дописать. Рука омертвела. Кровь течёт из горла. Если найдёте следы цивилизации Гипербореи – донесите сведения до человечества! Это было целью нашей экспедиции. Мы потеряли всех, кроме вас троих. Эрвин, ты отлично поёшь, из тебя выйдет знаменитый певец. Кирк, ты был и есть лучший из нас. Похороните наших героев у себя на родине. Прощайте…».

Строчки скользнули вниз, оставляя кривую линию с пятнами крови. Рука бессильно ушла в сторону, голова упала на грудь, из горла вырвался хрип. Густая клейкая струйка крови вытекла из открытого в спазмах рта. Воздух наполнился неприятным металлическим запахом. Воротник куртки пропитался взбухшим алым пятном. Томас медленно начал заваливаться на бок. Последнее что он увидел в своей жизни, это мелкого грызуна, похожего на лемминга, который с любопытством принюхивался к его унтам. Звук третьего выстрела прозвучал где-то совсем рядом.

Но Томас, старший из полярников, мужественный первопроходец Арктики, уже не слышал.

Мир его праху. Он был настоящим героем.

…Там они и нашли его, лежащего в лишайнике. Вытекшие из горла струйки крови ещё не успели свернуться. Эрвин первым увидел остывавшее тело, но было поздно. Томас испустил последний вздох, так и не увидев своих товарищей.

– Родной мой! – бросился он к нему. – Господи, да за что?

Оба полярника уже ничем не могли помочь. Им осталось только присесть рядом, совершенно не воспринимая окружающей среды. Кирк взял выпавший из рук дневник, и они молча, смахивая слёзы, в течение нескольких часов читали и перечитывали записи, особенно последнюю, сделанную дрожащей бессильной рукой. Так они и узнали о смерти своих товарищей. Теперь спешить к лагерю не было никакой необходимости, их никто не ждал. Кирк и Эрвин остались вдвоём на всём громадном пространстве прозрачного купола, наедине с медведями и неизвестными волками-людоедами. Оставалось только похоронить иссохшее тело своего старшего друга, воздать почести, забрать дневник, проверить ружьё и…

А что, собственно, и?..

Куда им теперь было идти? Вдвоём, с одним ружьём и десятком патронов? На ту сторону реки переправляться не имело смысла. Если они её перейдут, единственным их финалом будет полный и основательный крах экспедиции. Вдвоём они оттуда уже не выберутся: об этом говорили неутешительные факты встречи с медведями и волками. Кто знает, какие исчадия ада ждут их по ту сторону побережья…

Размышляя таким образом и редко перекидываясь словами, они молча похоронили Томаса, соорудили крестик, написали сообща данные о смерти, сложили костёр, завернулись в прихваченные эскимосские одеяла и, совершенно не опасаясь хищников, провалились в глубокий, безразличный ко всему, сон. Но прежде, чем уснуть, Эрвин в эту ночь, светлую, беззвёздную, под тусклыми лучами незаходящего солнца, затянул свою печальную песню тем голосом, который так нравился Томасу.

…Оба отважных путешественника, единственные уцелевшие из некогда крупной экспедиции, совершенно не ведали, что, начиная с этого момента, события начнут развиваться с поразительной быстротой.

********

Первым проснулся Эрвин. Он почувствовал что-то неладное, пытаясь отогнать остатки болезненной дрёмы, в которую он провалился почти в беспамятстве. Кирк ещё спал. Было светло, впрочем, как и всю ночь. Костёр едва тлел, потухая из-за отсутствия веток. Стараясь не разбудить единственно оставшегося друга, Эрвин подкинул веток, осмотрел долину слезящимися глазами, поёжился от сырости и направился в редкий кустарник. Что-то всё же тревожило его спросонья. Отчего он так внезапно проснулся? Будто толкнули в бок, тихо, но настойчиво. Словно чья-то невидимая рука осторожно встряхнула его, приподняла с земли и аккуратно вернула на место. Было странное ощущение, что в расположение стоянки проникло что-то постороннее.

Или кто-то…

Эрвин обтёр лицо смоченным платком, вернулся к костру и принюхался, продолжая обводить взглядом долину. Подзорная труба пропала в реке, когда второго проводника поглотил в себя громадный тромб, вырвавшийся со дна реки. Теперь Эрвин мог различить долину только невооружённым глазом. Как будто бы всё тихо и мирно. Вдалеке пасутся стада овцебыков. Порхают гуси и полярные совы. Мельтешат мелкие грызуны. Ни медведей, ни волков не наблюдается. Воздух тих и прозрачен. Облаков почти нет. Обычные звуки просыпающейся поутру природы. Тогда что же его, к чертям собачьим, разбудило? Эрвин мысленно выругался.

И тут, поначалу, совершенно не поняв, что начало происходить, он увидел вправо от себя какое-то лёгкое, едва заметное движение. На раздумья не оставалось времени. Какая-то тень, скользнувшая по кустам, заставила его отпрянуть, рефлекторно прикрыв спиной спящего друга.

- Ма-ать его в печёнку… - протянул он ошеломленно. Звук голоса был скорее похож на шёпот.

- Эт… эт-то что ещё такое?

Громадный, просто колоссальный пласт тектонической плиты площадью не менее нескольких сот метров не спеша сместился в сторону, навстречу Эрвину из земли выдвинулась какая-то платформа, и гигантский зев вертикального колодца раскрыл перед ним свои створы. Две смежные двери огромных размеров, изготовленных из неизвестного блестящего материала, разъехались по бокам образовавшегося под землёй бункера, раздался шум работающего механизма и всё стихло. Застывшие двери словно пригашали внутрь. Но Эрвин смотрел сейчас не на них. С запоздалым отчаянием он бросился к спящему Кирку. Тот так и не успел проснуться. Глубокие борозды раздвинувшейся вертикальной шахты спровоцировали внутреннее давление, вырвавшееся наружу с тихим свистом. Целые ручьи сухой почвы вместе с лишайником и кустами начали стремительно всасываться внутрь, увлекая за собой одеяла Эрвина и Кирка. Само тело его старшего друга, по-прежнему не проснувшееся, устремилось вслед за различным мусором, куда последовали и мелкие грызуны с пролетающими мимо птицами. Это был настоящий гигантский пылесос, если бы Эрвин мог знать его предназначение в своём конце девятнадцатого века. Всё, что находилось в радиусе нескольких десятков метров, начало быстро и безжалостно поглощаться раскрывшимся зевом подземного колодца. Пролетающие над зоной всасывания птицы, камнем валились в чёрную пустоту шахты. Нарастающий гул больно вибрировал в барабанных перепонках.

Ничего не понимая, оторопевший от внезапности происходящего, Эрвин уже не мог протянуть руки Кирку. Того несло сплошным потоком внутрь провала, крутя во все стороны обмякшее тело. Он так и не проснулся. Очевидно, это был обморок во сне. Эрвин с застывшим криком бессильно наблюдал, как тело друга перевернуло в напоре воздуха, растянуло в пространстве, изменило форму и, с тихим хлопком увлекло вниз. Больше он его не увидел. Едва держась на ногах от мощных потоков, цепляясь разодранными руками за корни кустов, загребая лишайник, его самого несло вглубь колодца. Слезящимися и почти ослепшими глазами он увидел под собой вспыхнувший яркий неоновый свет. По стенам гигантского бункера отбросило причудливые тени. Перед ним предстал целый комплекс загадочных помещений. Краем глаза молодой полярник увидел под собой громадный амфитеатр из тоннелей, цехов, шахт и колодцев. Где-то внизу двигались едва заметными точками какие-то неведомые существа. Работающие автоматы и механизмы издавали тот самый гул, что он слышал при возникшем из-под земли бункере.

Это была цивилизация, своей немыслимой технологией ушедшей под землю в незапамятные времена ещё на заре человечества.

Это была НОВАЯ ГИПЕРБОРЕЯ.

Цивилизация, обогнавшая и покорившая Время.

Потом внезапно всё стихло. Гул прекратился. Последний пласт вывороченной почвы обрушился вниз, и наступила тишина. Эрвин на миг потерял сознание.

А когда пришёл в себя, дико, протяжно, завывая словно дикий зверь, безысходно заорал. В этот миг, последний выживший из экспедиции, мужественный и молодой полярник, душа всего общества, весёлый и неугомонный Эрвин, начисто потерял рассудок.

Дальше только полная и всепоглощающая пустота.

Дневник Томаса так и остался лежать на земле нетронутым.

…А в небе Гренландии по-прежнему светило незаходящее огненно-красное солнце.

********

Глава 4-я.

Остров Гренландия. Северо-западная часть. 1963 год.

Месторасположение американской авиационной базы «Туле».

Операция «Ледяной червь».

Подземный лагерь Camp Century – 1.

18 часов 32 минуты по местному часовому поясу.

Если посмотреть на спутниковые фотографии, изображающие Гренландию с орбиты Земли, то можно увидеть одну странную деталь.

В центральной части громадного острова, ледяной щит которого достигает 2400 километров в длину и более 1000 километров в ширину, нет ни гор, ни снежных дюн, одно сплошное белое пятно, ровное как ледяной каток после заливки. Только по краям острова можно заметить выступающий рельеф поверхности. Официальная наука не отрицает, что ещё каких-то 10 тысяч лет назад остров был зелёным, без льда и снеговых шапок. А ведь толщина их иногда превышает 2-3 километра. Температура зимой может рвануть вниз до минус шестидесяти, а летом не превышает плюс двадцати градусов по Цельсию.

В одном из таких мест, где зимний снег уже сошёл, можно было наблюдать следующую картину…

Два мощных тягача на танковых платформах вырулили из-за скал, держа курс на куполообразное сооружение, возвышающееся над остальной белой равниной.

- Не слишком медленно едем? – донеслось в наушниках первого водителя. – Саймон приказал спешить, они там откопали что-то интересное. Слышишь меня, Тим?

- Слышу, - сквозь непонятные помехи ответил второй водитель. – Не забывай, что в наших шахтах находятся двести межконтинентальных баллистических ракет. Похоже, адмирал решил возобновить учебную тревогу, не более. Уже не раз так бывало, забыл?

Помехи в наушниках стали сильнее.

- Чёрт бы побрал эту связь! - обозлился Джейк, водитель второго вездехода. – С утра вся аппаратура словно взбесилась, не заметил? Сначала стационарные передатчики в бункере связи, затем приёмные антенны вышли из строя.

- Вот я и говорю: учебная тревога в условиях отсутствия связи. Наш «старик» любит этим баловаться. Отключит всё сообщение с внешним миром, нашлёт тумана в виде помех, потом сидит у себя под землёй, довольно потирая руки, мол, давайте, ребятки, вешайтесь тут без меня, посмотрю, как справитесь. А с утра затем на ковёр. Того списать на берег, того уволить, того разжаловать, а этих – в карцер на хлеб с водой. Не раз бывало…

- Я тебя понимаю, сам разок сидел в том бетонном мешке двое суток. Он у нас строгий, неполадок не любит. Но тут есть одно «но», друг мой. Ты меня слышишь, Тим?

- Пока слышу, Джейк. Но, видимо, ненадолго. Свист в наушниках такой, что впору оглохнуть. Такого ещё не было. Словно все магнитные поля вокруг взбесились. Прорываешься урывками.

- Я об этом и говорю. Приходится кричать, что есть мочи! Ладно бы, адмирал отключил только наружные антенны, ещё полбеды – с таким уже сталкивались. Но ведь он глушит все наши переговоры внутри, понимаешь? Не только нам с тобой, но и по всей авиабазе. По всем бункерам, переходам, тоннелям, кубрикам и подземным комплексам. Везде!

- Очевидно, хочет приблизить обстановку к максимально боевой, вроде того, как если бы по нам ударили русские. Я не удивлюсь, если мы подъедем как раз к моменту активации баллистических шахт.

- Ну-у… - протянул Джейк, - он-то анализирует ситуацию, верно? Ещё ни разу не было установлено, что это русские или китайцы. Хотя, эти непонятные шары начинают мне уже действовать на нервы. Такая поразительная точность! Минута в минуту, через каждые восемь месяцев, три раза на протяжение двух лет. А ведь он прекрасно знает, что путь от лагеря до авиабазы тягачами преодолевается не менее семидесяти часов.

- Это если они гружёные с санями. А мы сейчас налегке: только головные машины, без тягачей и прицепов. Значит, поспеем часов за тридцать.

- Ночевать в кабине придётся, - вздохнул Тим.

- Сомневаюсь, что вообще сомкнём глаз. По протоколу, если тревога объявлена максимально боевой, с раскрытием баллистических шахт, то тут не до сна будет. Или снова хочешь загреметь в карцер?

Свистящие и завывающие помехи забивали наушники, мешая, как следует расслышать друг друга. Мощные напоры воздуха, казалось, носились вихрями по ту сторону эфира, будто специально лишали возможности общаться водителям. Начавшаяся ещё утром пурга, снежной лавиной била прямо в узкие щели вездеходов, отчего видимость становилась почти невозможной.

- А если нас завалит снегом? – надвигая меховой шлем на окуляры очков, встрепенулся более молодой Тим, двадцатипятилетний полярник, родом из Бостона. – Как будем выгребаться? На моём внешнем радаре ничего не показывает, сплошная круговерть, хоть глаза выколи, – Тим переключил на общую связь, скинув наушники. В кабине было холодно, руки в рукавицах зябли, изо рта валил густой пар. Гул двигателя, натужный и мощный, перекрывал завывания метели. Казалось, снаружи в природном коллапсе восстали сразу все циклоны Земли. Боковые иллюминаторы покрылись тонким слоем заледеневшего конденсата. – И печка эта чёртова как назло сломалась.

- Пого… - в динамиках дунуло каким-то шипением. – Погоди, он нам припишет ещё, чего доброго, что мы опоздали и не явились вовремя, вот будет потеха! Весь персонал базы в авральном режиме, а мы с тобой на гауптвахте. Что с печкой?

- Не греет. Внутри можно дуба врезать от холода. Радар показывает наш купол на горизонте, но он тотчас исчезает в помехах. Доберёмся ли? Сколько, кстати, в том подземном лагере людей?

- Человек триста. Геологи, лаборанты, научные сотрудники, просто копатели-рабочие. Технику всевозможную нагнали, поговаривают даже, что начальник раскопок заказал на материке два мощных экскаватора.

- А бурильных агрегатов что, не хватает?

- Они там затеяли стройку века. По протоколу, лет через пять на базе будут находиться уже не двести ракет, а шестьсот. Персонала не две тысячи, как сейчас, а одиннадцать тысяч. Поистине грандиозно замахнулись!

Переговариваясь таким образом, два водителя направляли свои мощные тягачи к расположению лагеря, покинув авиационную базу «Туле» накануне утром. Они уже тринадцать часов были в дороге. Снежный буран не утихал, полярная природа, казалось, встала на дыбы, словно специально не пускала их к намеченной цели.

…Это был 1963-й год. Холодная война в самом разгаре. Американская база «Туле» начала строиться девять лет назад и насчитывала сейчас более двух тысяч человек различного контингента, обслуживающего двести межконтинентальных баллистических установок, расположенных в подземных шахтах, готовых к пуску. Начальник раскопок Саймон, шестидесятилетний полярник-изыскатель из американского института геологии был направлен сюда с группой учёных, когда при бурении ледовых скважин были обнаружены непонятные образования неизвестных геологических пород, никогда не встречавшихся ранее. На ледяном острове их попросту не должно было существовать. Адмирал Норк, главнокомандующий полярной дислокацией войск НАТО, в срочном порядке вызвал с материка группу специалистов, для которых два года назад был обустроен подземный лагерь. Аномальные явления, начавшие происходить в районе лагеря геологов, продолжались каждые восемь месяцев, с периодичность едва ли не в минуту. Уже третий раз вчера были замечены над лагерем носившиеся в воздухе шары, похожие на футбольные мячи крупных размеров. Их были десятки. С математической точностью, возникая буквально ниоткуда, они меняли траекторию, уходили под прямыми углами в стороны, выстраивались в прямые или ломаные линии, исчезали с радаров и вновь появлялись, создавая в стратосфере причудливые геометрические фигуры. Причём, идеально выверенные, словно кто-то неведомый, бесконечно разумный и могущественный, заставлял светящиеся шары танцевать под свою неслышимую музыку. Это был верх технологии! Чудо инженерной техники! Порождение Высшего Разума.

- То, что они не русские и китайцы, говорит само за себя, - продолжал сквозь вихри помех рассуждать в динамиках Джейк. Тим хотел было снова надеть наушники, но в них отчаянно мёрзли уши. Меховой шлем хоть как-то спасал от холода в кабине. – Русские уже давно бы дали о себе знать. Да и технология для них пока не доступна.

- Как и для нас…

- Что? Не слышу тебя!

- Как и для нас, говорю. Адмирал связывался с руководством Пентагона, и те подтвердили, что неопознанные шары не принадлежат ни русским, никому другому. Эти штуковины вообще не из нашего мира. Только вот откуда?

- Ты о секретной базе Розуэлл в Нью-Мексико слышал?

- Краем уха что-то просачивалось в печать. База пятьдесят один?

- Да. Там, якобы, наши вояки подбили инопланетный модуль. Может эти братцы, что вырываются из-под земли, тоже оттуда?

- Откуда?

- Из соседней галактики, - хохотнул динамик голосом Джейка.

- Чего ржёшь? – обозлился Тим. – Тебе там хорошо, печка не сломана.

- А ты пробовал её запустить?

- Не работает. Сколько не пытался. Кстати, как окрестили тот лагерь геологов?

- В печати раздули, что это «Лагерь столетия». Рекламу пустили такую, как вроде бы там производятся раскопки вечной мерзлоты в поисках инородных форм жизни. Даже упомянули первый в мире мобильный ядерный реактор. Техническая аббревиатура ПМ2-А, мощностью восемь мегаватт. Это чтобы русским баки забить: мол, у нас там не пусковые установки в связи с холодной войной, а обычные геологические изыскания. Сами-то русские уже перелопатили едва ли не весь Урал, Сибирь, Байкал… скоро доберутся до Новой Земли, Шпицбергена или Земли Франца-Иосифа.

- Откуда у тебя такие познания в географии?

- Погоди, прибудем на место, узнаем, для чего понадобились, а вечерком перед сном я тебе ещё не то расскажу. Ты же знаешь, что местная операция в Гренландии называется «Ледяной червь». Вот о ней-то, родимой, я тебе и поведаю.

- А правительство Дании знает, что наши генералы творят у него здесь под носом?

- И об этом расскажу, дай только добраться до тёплой постели.

Два вездехода, натужно гудя и едва не проваливаясь гусеницами в снег, шли по накатанной трассе сквозь метель, навстречу виднеющемуся на горизонте куполу. Там их ждали.

Оба водителя не подозревали, что год спустя, в 1964-м году проект «Ледяной червь» прекратит своё существование.

Но это будет позднее.

********

А пока…

Тридцать девять туннелей и шахт. Восемнадцать вертикальных скважин и колодцев. Более шестидесяти километров подземных трасс, цехов, подсобных помещений и жилых утеплённых блоков. Двести шестнадцать человек научного персонала. Общая столовая под шестиметровым ледяным щитом, библиотека, комната отдыха, прачечные, душевые с туалетами, спортивный зал. Всё это находилось под землёй. Бункеры, переходы, узел связи, модуль ядерного реактора, резервуары с водой, склады с продуктами, был даже небольшой кинозал и магазинчик. Лаборатории находились в левом крыле, к которым вели подземные шахты тоннелей. Геологи, научные сотрудники, лаборанты, инженеры и рабочие обитали по десять человек в утеплённых блоках, каждый по своей специальности в нескольких бригадах. Столовая имела относительно просторное помещение на семьдесят человек, имея пропускную способность питаться в три захода. Громадный купол с вытяжными вентиляционными шахтами накрывал целый подземный город своей сферой, не позволяя полярному холоду проникать внутрь.

Таков был «Лагерь столетия», основанный на проекте «Ледяной червь», которому будет суждено прекратить своё существование ровно через год из-за перемещения подземных ледяных масс.

Однако сейчас проект был в самом разгаре, и двое полярников спешили к месту назначенной встречи. Неопознанные шары снова проявили свою активность. Саймон приказал Тиму и Джейку срочно прибыть с вездеходами, а вот для чего именно, друзья по пути ломали головы.

- Так или иначе, всё же придётся ночевать, не доехав. – Голос у Тима дрожал от холода и злобы на самого себя. – Останавливайся, Джейк! Я задубел до кончиков пальцев. Переберусь к тебе.

- Лады. Только двигатель не отключай. Этот чёртовый буран, похоже, разбушевался не на шутку, того и гляди – погребёт под снегом.

Тим оставил включенным двигатель на холостых оборотах, откинул люк и провалился в снежные вихри бурана. В уши и лицо ударили чудовищные порывы ветра, сбивая с ног. Джейк едва втянул его в кабину, где в лицо напарнику сразу дохнуло расслабляющим теплом.

- Да у тебя тут Майами настоящее! – стуча зубами, обозлился Тим. – Конечно! Ещё бы не поразмышлять на досуге о высших материях.

- Не злись, приятель. Я ж не виноват, что печка в твоём драндулете вышла из строя.

- Что будем делать?

- Разогреем на керосинке ужин. Потом обернёмся одеялами и поспим. С утра двинемся к куполу, может к тому времени всё утихнет. Не пойму, - он подал другу банку тушёнки, - откуда мог возникнуть этот мощный буран? Буквально на месте, раз! – и завертело, едва не опрокидывая вездеходы!

- Это всё проделки тех неопознанных шаров, что выскочили вчера из земли. Заметил, как они кучно и математически точно группировались, создавая какие-то фигуры? Может, знаки нам подавали?

- Теперь понял, отчего наш «старик» объявил учебную тревогу. И вполне может статься, что она вовсе не учебная.

- То есть?

- Шары были? – принялся загибать пальцы Джейк. – Связь пропала? В лагерь нас вызвали? Саймон успел передать, чтобы явились немедленно. Потом исчез из эфира. Когда мы выезжали, на авиабазе был объявлен общий сбор. Затем связь и с самой базой исчезла. Твои выводы?

Тим никак не мог справиться с тушёнкой. Окоченевшие пальцы пылали жаром, начиная отходить в тепле кабины. Джейк перехватил банку и отдал свою, уже открытую, подогретую на керосинке. Не дожидаясь ответа, заключил:

- По всем признакам, адмирал не сам вывел связь из строя.

- Поясни.

- Точнее, он вообще не имел к этому отношения.

- Да?

- Да. Ты сам только что предположил, что после танцев с этими чёртовыми шарами, начало происходить что-то непонятное. Утеря общения с материком. Пропажа связи между «Туле» и «Лагерем столетия». Буран небывалой силы.

- Печка сломалась… - дополнил Тим.

Джейк хохотнул, но шутку расценил:

- Куда же без неё, родимой. Козни инопланетного разума. – Потом уже серьёзно. – Мы ведь до сих пор не знаем, откуда эти шары берутся, чтоб их черти съели. Ни мы, ни учёные, ни генералы в Пентагоне, ни аналитики. То, что они не советские, это и ежу понятно. Но, тогда… КТО?

Наступила пауза. За люками снегохода по-прежнему завывало и бесилось. Тонны снега выбрасывало в пространство с чудовищной силой. Наступила ночь.

- Если к утру не утихнет, нас, чего доброго завалит ещё…

- Не переживай. Тягачи мощные, на танковых платформах, выберемся как-нибудь. Тут другое беспокоит: каким таким макаром мы объясним Саймону наше отсутствие? Судя по часам, мы уже должны въезжать в расположение лагеря, а там и до гауптвахты недалеко…

Договорить он не успел. Вездеход тряхнуло так, что оба водителя едва не выронили банки. Казалось, целая лавина обрушилась на них, погребая под собой скорлупки тягачей. Словно кто-то громадный, неведомый, поднял тягачи вверх, тряхнул, подержал в воздухе и аккуратно опустил на землю. Сквозь корпус вездехода прошла волна вибрации, заставив его задрожать как камертон. Снаружи внезапно стихло. Ни рёва бурана, ни потоков воздушных масс, ни завываний вихря. Полная тишина. Джейк непонимающе уставился в щель иллюминатора. Тим так и остался сидеть с открытым ртом, не успев донести до него ложку.

- Эт.. то что ещё за хрень? – промычал он, пытаясь сглотнуть. Под днищем тягача что-то проскрежетало, корпус слегка покачнулся. Обоих водителей стало клонить к двери люка. Вездеход накренился на один борт.

- Мы куда-то сползаем! – вдруг заорал Джейк. – В какой-то провал. Немедленно из кабины! – Он рванул на себя приятеля, увлекая за собой в открывшийся люк. Секунду спустя они вывалились наружу, упав спинами на рыхлый снег. В уши ударила звенящая тишина, словно вокруг царил сплошной вакуум. Молодой полярник, подчиняясь какому-то неприятному чувству опасности, задрал голову, бросив взгляд в нависшее хмурое небо. То, что он увидел, заставило вцепиться руками в комбинезон друга.

- Посмотри вверх… - едва не прошептал он.

Буря стихла настолько внезапно, что создавалось ощущение, будто кто-то взял и обрезал ножницами взбесившиеся порывы ветра. Прямо над ними, над их головами, расположившись в два ряда, в строгом математическом порядке, слегка покачиваясь, зависли несколько шаров идеально круглой формы. Издавая тихое мерное гудение, они, казалось, изучали непрошеных гостей, вторгнувшихся в их запретную территорию. Каждый шар был сам по себе, но создавал иллюзию какого-то цельного механизма совершенно неизвестной технологии. Таких автоматов, свободно парящих в воздухе, на планете Земля ещё не существовало. Так, во всяком случае, пронеслось в мыслях у полярников. Приборы, похожие на стратосферные зонды, в идеале должны были спускаться к ним на парашютах, отработав положенный срок эксплуатации. Но неведомая технология какого-то внеземного Разума позволяла сейчас шарам зависать над снежной равниной, словно по своему усмотрению. Казалось, они «переговариваются» в кавычках между собой, решая, как поступить дальше с двумя незнакомцами. Восемь шаров в первом ряду разомкнули цепь и бесшумно переместились вправо от опешивших водителей. Второй ряд из восьми шаров с тихим шелестом скользнул влево, создав, таким образом, некое подобие ловушки. Теперь они висели прямо над головами, окружив Тима и Джейка со всех сторон. Из ближайшего шара выдвинулся тонкий луч зелёного лазера, развернулся в сетчатую ячейку, похожую на пчелиные соты, прошёлся лучами по одежде, застыл на миг в области мозга, и Тим почувствовал неприятные покалывания у себя в голове.

- Сиди тихо, не шевелись, - процедил сквозь зубы Джейк, сам не производя никаких движений. У Тима во рту появился непривычный металлический привкус.

– Они нас изучают, - шёпотом добавил Джейк.

- Кто?

- Не знаю.

- Русские?

- Нет.

- Китайцы?

- Нет.

- И не наши?

- Да нет же…

- Тогда кто?

Оба краем глаз следили за бесшумным перемещением шаров-трансформеров. Два из них отделились от группы, приблизились почти вплотную к лицам водителей и Тим уловил исходящие от них волны электрического тока. Волосы на голове стали дыбом. По всему телу прошёл разряд электромагнитного напряжения, повеяло теплом, исходящим от светящейся сферы. Вблизи шар был не крупнее обычного мяча, по корпусу которого пробегали извилистые линии микроскопических молний. Сфера будто переливалась всеми цветами радуги, оставляя вокруг себя наэлектризованное поле, от которого вставали волоски на теле.

- Статическое напряжение, - шепотом пояснил Джейк, следя за нависшим над ним гостем. - Видишь лазерные лучи? Они ими сканируют. Технология нашего будущего. Я видел в каком-то журнале. Лет через тридцать похожие сканеры будут ставить на подлодках. – Джейк говорил, не разжимая губ едва уловимым шёпотом. Оба застыли, не в силах пошевелить конечностями. Их будто пригвоздило на месте. Сковало непонятным обездвижением. Парализовало. Руки-ноги занемели. Непривычно хотелось спать, тело ломило от усталости.

- Чувствуешь тоже, что и я?

- Угу, - хмыкнул Тим. – Клонит ко сну.

- Это нас просветили какими-то лучами. Такое ощущение, что над нами склонились несколько пар глаз, изучая под микроскопом как какую-то бактерию. Это, друг мой, никакие ни русские, ни китайцы, ни наши американцы. Это ино-род-ный разум, Тим. Вне-зем-ной. – Последнее слово Джейк растянул по слогам, словно забил молотком гвозди. – Мы сейчас в качестве подопытных кроликов.

- Я не могу пошевелить рукой, - простонал молодой водитель. – Ужасно хочется спать, и голова раскалывается как скорлупа ореха.

- Тише! Смотри…

Два шара трансформировались в некое подобие выдвижной платформы, спустились почти к самой кромке льда и выдвинули вперёд извилистые шланги насадок, похожих на щупальца небольшого моллюска. Из окончания щупалец выступили крошечные иглы, проткнули комбинезоны и свернулись назад. Тим с Джейком почувствовали лёгкие уколы. Молодой водитель отчаянно пытался отпрянуть, что-то закричать, как-то увернуться, но приятная истома тотчас охватила тело, проваливая его в какую-то чёрную бездну небытия. Последнее, что успел услышать Тим, проваливаясь в благостную нирвану, были слова его друга:

- А может эти шары принадлежат легендарной цивилизации Гиперборее, о которой нам рассказывал адмирал Норк. По шаманским поверьям здешних эскимосов, ушедшая давно под землю цивилизация гиперборейцев иногда даёт о себе знать, выбираясь на поверхность. Только эта подземная цивилизация уже давно опередила земную в технологии развития. Они опередили ВРЕ-МЯ. Теперь эта цивилизация называется НОВАЯ Гиперборея.

Тим погружался в небытие. Был ли это голос Джейка, он ли это говорил, были ли это его последние слова, Тим уже не ведал. Голос казался далёким, похожим на механический автомат. Не мог Джейк так говорить. Это не его постановка речи. В голове будто прокручивали заранее созданную плёнку, похожую на запись. Тиму стало безразлично, что они не успели вовремя к Саймону. Ему теперь было всё равно, попадут ли они на гауптвахту или отделаются простым выговором. Ему было невдомёк, что в их отсутствие, такие же шары вновь посетили «Лагерь столетия». Несколько групп неведомых странников, вырвавшихся из-под земли, нанесли визит в расположение авиабазы «Туле», выведя из строя всю коммуникацию вместе со связью с материком. Это был визит «вежливости». Никаких прочих разрушений не произошло. Человечеству просто дали понять, что наравне с ними, параллельно им, у них под носом, под землёй, существует ещё один могущественный конгломерат, гораздо крупнее и массивнее. Этот конгломерат под названием НОВАЯ ГИПЕРБОРЕЯ, ушедший своей совершенной технологией далеко вперёд земной цивилизации, обратил на себя внимание здесь, в снегах Гренландии. Тим и Джейк были всего лишь мелкими представителями человечества, а база «Туле» - одной из десятков, разбросанных по всему ледовому побережью Арктики.

Тем не менее, оба полярника подверглись всестороннему изучению.

Просканировав мозг, неведомый Разум оставил их в живых.

Их усыпили.

********

Между тем, огромный пласт мёрзлой почвы вокруг водителей пришёл в движение, съехал в сторону, увлекая за собой тягачи, изменил свою структуру и образовал гигантскую циклопическую воронку, в которую устремились тысячетонные массы снега. Вместе с пластами вечной мерзлоты в образовавшуюся яму начало всасывать всю прилежащую территорию в радиусе нескольких сот метров. Как и в случае с экспедицией Бьёна Тансена, открывшийся под землёй зев бездонной воронки подобно гигантскому пылесосу начал поглощать в себя всё, что находилось рядом. Оба грузных тягача вместе со снежной лавиной исчезли в утробе чёрной дыры. Концентрические круги снежных водоворотов заглатывали в себя обнажившуюся ото льда почву, мёрзлый лишайник, застывшие в мерзлоте останки полярных волков, лисиц и медведей.

Тима влекло вниз. Он пребывал в благостной неге, а навстречу ему раскрывал свои объятия, словно лепестки, громадный подземный комплекс амфитеатров. Его несло вниз какой-то магнитной силой, выверенной с математической точностью. Он парил в тоннеле искусственно созданного пространства подобно тем шарам, что остались на поверхности. Мимо него проносились бесчисленные количества неведомых инфраструктур, переходы, тоннели, шахты, колодцы, секции, ангары… Это был колоссальный узел подземного конгломерата, площадью в несколько десятков километров. Разинутый, будто в зевке, циклопический конус уходил в недра земли, где терялся среди технических цехов и помещений. Неизвестные науке автоматы, похожие на многофункциональные агрегаты, сновали туда и сюда, создавая иллюзию какой-то грандиозной подземной стройки. Но Тим этого уже не видел. Его влекло и влекло вниз навстречу неизвестности, навстречу подземным горизонтам, навстречу своей новой судьбе.

Оставшегося наверху Джейка, обволокло какой-то неведомой прозрачной субстанцией, сквозь которую он прощальным взглядом проводил своего младшего друга, не в силах что-либо предпринять. Безвольное тело обрело невесомость. Несколько шаров, отделившись от группы, подняли его в воздух, пронесли над землёй и увлекли за собой в подземный колодец вертикальной шахты. Когда Джейк исчез, идеально ровный пласт вечной мерзлоты, съехав в сторону, вернулся на место, шары облетели контрольный круг, взмыли вертикально в небо и пропали, блеснув на прощанье зелёными лучами лазера. Сгусток запоздавшего вихря промчался напоследок, заметая следы вездеходов, крутнулся, словно осматривая, всё ли в порядке, распался на несколько частей и осел на землю. Спустя минуту уже ничего не напоминало о тягачах и двух полярниках, исчезнувших под землёй. Гигантский амфитеатр со всей немыслимой и неведомой инфраструктурой вновь ушёл под ледяные шапки острова, погрузившись под землю. Ничто не указывало на неведомое действие потустороннего Разума, вырвавшегося из земли. Никто этого не увидел. Прозрачный купол лагеря был далеко, едва виднелся на горизонте. Кругом простиралась сплошная ледяная пустыня, и только два незнакомых предмета лежали на снегу, забытые воронкой смерча. Эти предметы не должны были существовать в ЭТОМ времени. Они были не отсюда. Не из ЭТОЙ реальности, не из ЭТОГО мира.

Материализовавшись из раскрытых лепестков временного портала, они лежали теперь на снегу совершенно одиноко, создавая мистический контраст с белым покрывалом вечной мерзлоты. Они были небольшими, едва видневшимися из снега. Их выбросило давлением из собственного мира, в котором они до этого пребывали.

Первым предметом, потёртым, но чудом уцелевшим в вечной мерзлоте, был дневник Томаса, помощника Бьёна Тансена – начальника экспедиции, погибшей во льдах Гренландии. Дневник так и остался лежать в том мире никем не тронутый.

Вторым предметом, истлевшим плесенью, но легко узнаваемым, был спасательный круг с надписью «ЭРЕБУС».

Обе вещи из чужеродного потустороннего мира лежали одиноко в снегу, напоминая человечеству, что оно не является высшим разумом на своей планете. Кроме него существует ещё одна цивилизация, гораздо более могущественная и технологически развитая. Каким образом предметы из прошлого попали сюда в ХХ-е столетие, одному Богу было известно.

Или не Богу, а той цивилизации, что находится под землёй параллельно человечеству.

И имя этой цивилизации – НОВАЯ ГИПЕРБОРЕЯ.

********

…А в небе Гренландии по-прежнему светило незаходящее за горизонт солнце.

*********

Эпилог.

Северо-западное побережье острова.

Район моря Баффина. Девисов пролив.

Время по местному часовому поясу неизвестно.

Вне времени. Вне пространства.

Из недр раскрывшегося колодца, из вертикальных шахт неведомых глубин к небу устремились шары-зонды, зависнув над головой поникшего полярника. Закатив глаза полные слёз и раскачиваясь в такт только ему известной мелодии, Эрвин пел последний раз в своей жизни. Молодой путешественник, единственный уцелевший из экспедиции Бьёна Тансена и Мориса Леблана, охватив голову руками, отсутствующим взглядом проследил за движением непонятных объектов. Он плакал.

Ему было безразлично.

Он потерял всех.

Теперь он останется в землях Гренландии навсегда. Он стал её частью.

…Он пел последний раз в своей жизни.

******** КОНЕЦ КНИГИ ********

(октябрь 2023 г.)

г. Краматорск

Развернутый (по главам) синопсис.

Глава 1-я.

1895 год. Два полярных исследовательских судна терпят крушение у берегов Гренландии. Шестерых чудом спасшихся членов экспедиции, целью которой являлось обнаружение следов легендарной цивилизации Гипербореи, выбрасывает на скалистый берег, на котором они проведут две ночи, собирая всё, что уцелело от катастрофы. Углубившись внутрь ледяного острова, полярники намерены добраться до первых поселений эскимосов, однако пеший маршрут сквозь снежную пустыню вконец выбивает их из сил. В одну из ночей к лагерю пробирается медведь, растерзав двоих из них. По пути к стоянкам эскимосов уцелевшие полярники подбирают ещё одного члена экспедиции. Вскоре их обнаруживают местные жители, замёрзших, на грани смерти и едва живых от голода.

Глава 2-я.

Проведя несколько дней и набираясь сил у гостеприимных эскимосов, группа полярников вместе с двумя проводниками переправляется через ледяной перевал, оказавшись по ту сторону в местности, на которую не ступала нога цивилизованного человека. Здесь они с удивлением обнаруживают зелёную равнину с обитающими на ней всевозможными животными тропического климата. Оставив часть снаряжения у подножия перевала, полярники отправляют трёх человек к виднеющейся на горизонте реке, совершенно не подозревая, что они больше никогда не встретятся.

Глава 3-я.

На ночную стоянку лагеря нападает стая волков, прежде никем не занесённых в классификацию животных видов планеты. Выживший после атаки полярник, придя в себя, обнаруживает, что его безвольное тело во время потери сознания каким-то образом было перенесено на несколько километров в совершенно иную местность. Записывая в свой дневник последствия ужасной трагедии, он внезапно слепнет, проваливается в небытие и умирает. Там его и находят двое уцелевших полярников, которые в свою очередь поглощаются неведомой силой, вырвавшейся из глубин земли. В живых остаётся последний участник экспедиции.

Глава 4-я.

1963 год. Проект «Ледяной червь». На американской авиабазе «Туле» начинают происходить загадочные события. Вызванные в расположение лагеря два водителя на вездеходах пропадают бесследно, а над территорией лагеря в небо из земли взмывают шары неведомой прежде технологии. Во льдах Гренландии смещаются в стороны геологические пласты, раскрывая под землёй амфитеатр гигантских размеров. Человечеству дают понять, что перед ними НОВАЯ ГИПЕРБОРЕЯ – цивилизация, некогда ушедшая под землю, и опередившая ВРЕМЯ.

********