Читать онлайн
"Drowning in darkness"

В отличии от тюремного блока, тумана здесь не было вовсе. Ночь окончательно опустилась на землю, забирая каждого вышедшего за пределы здания в свой крепкий захват. Ветер был холодным, а в сочетании с мокрыми ногами, ставшие таковыми после незначительного пребывания в воде, порывы так и вовсе ощущались ледяными. Они обволакивали каждый сантиметр кожи, заставляя ту стремительно терять чувствительность.

Она понемногу привыкала к жестоким реалиям этого места, поэтому страх уже не руководил действиями девушки. София поймала себя на мысли, что невероятно устала. Устала от беготни, от кровожадных пациентов, снующих по углам и жаждущих совершить расправу над первым попавшимся, от этого места в целом. До безумия хотелось домой. Именно этот факт сдерживал девушку от суицида или пряток в шкафу до появления военных. Ей необходимо было пройти эту историю, чтобы наверняка получить хорошую концовку.

Усталость вызывала раздражение, стремительно нарастающее пропорционально пройденным метрам. Софье хотелось ненадолго закрыть глаза, прилечь на пару мгновений, чтобы изнурённый стрессом и физической активностью организм немного отдохнул. Белла не была в восторге от этой идеи, хоть и понимала необходимость в небольшом отдыхе. Девушки, невзирая на состояние тело и духа, молчаливо соглашались со страхом потерять крупицы времени, которые могли бы спасти им жизнь. Но если одной было рассуждать об этом проще, бросая клишированные фразы поддержки на подобии: «Всё будет хорошо», то другая валилась с ног, путаясь в ногах.

«Может поменяемся местами?».

София качала головой, уповая на то, что ещё способна продержаться, а силы спутницы надо беречь для возможной встречи с очередным психом.

Тëмные ветвистые кроны деревьев, находясь под властью порывов, шатались в разные стороны, пугая путников своей тенью. Софья была одной из них. Шелест редких пожелтевших листьев настораживал, а когтистые ветки заставляли дëргаться каждый раз, стоило им оказаться в после зрения. Именно это место особенно пугало. Помимо звучания природы здесь не раздавалось иных звуков. Возгласы психов, крики персонала – всë осталось далеко позади. Даже перед зданием больницы не было столь тихо.

«Будто затишье перед бурей».

Она не могла не согласиться.

Завернув за угол, девушка хотела было продолжить свой путь, однако зацепилась взором за чей-то палец, лежавший слегка поодаль от своего истинного места. В чудовищном ужасе, она невольно подняла голову и резко закрыла рот от вырвавшегося из груди крика, царапая грязными ногтями мягкую кожу щëк. Перед в полуметре от неë лежал труп. Половины тела не было. Раскинувший руки в стороны, он словно всецело отдался тварям, которые только и ждали подобной милости. «Варианты» рвали его своими клыками, вырывали грешными пальцами органы, оставляя после себя мерзкую лужу из биологических жидкостей этого охранника и остатков жизнедеятельности.

Склонившись над мëртвым телом, девушка плакала навзрыд, не имея возможности подняться. Ревела, в истерике отбрасывая внутренность от себя и пальцами цепляясь за волосы, выдирая их. Гнилостный сладковатый аромат засел в носу, изводя девушку всё сильнее.

Всё это было слишком для неё. Ей хотелось спрятаться, зарыться под плотную толщу мёрзлой земли, впитавшей в себя весь смрад этого сумасшедшего места, укрыться ото всех и дождаться военных.

«Вставай, — умоляла слёзно Белла. Её голос дрожал. — Сюда кто-то идёт, куколка! Милая, пожалуйста, поднимись, — она пыталась всеми силами достучаться до напарницы. Но как бы девушка не кричала, не уговаривала и не причитала – всё было без толку».

Некто стремительно приближался, местами переходя на лёгкий бег, определённо боясь упустить жертву. Другого объяснения столь активному передвижению у неё не находилось. Нервная поступь отзывалась в Мирабелле звенящей тревогой.

Девушка замолчала и в голове Софьи наступила на пару мгновений долгожданная тишина, но вмиг разрушаемая топаньем незнакомца. Она с усилием подняла голову, шумно всхлипывая. Несмотря на сумрак, сквозь пелену из слёз и осевшей в глазах пыли, она смогла рассмотреть силуэт. Незнакомец, словно ощущая на себе взгляд, остановился и замер.

Девушка дёрнулась вперёд, рывком пытаясь встать с колен и побежать, но мышечная слабость не дала ни единой попытки на побег. Ноги подкосились, роняя Софью на землю. Кожа на коленях содралась, отзываясь едва ли заметным покалыванием из-за выброса адреналина.

Это послужило толчком для неизвестного выйти из состояния анабиоза и вновь продолжить свой путь. Сорвавшись на бег, он уверенно приближался, превращаясь из невзрачной точки в дали в вполне ощутимую угрозу. Незнакомцем оказался человеком с широкими плечами и высоким ростом.

«Беги! Беги! Беги!»

Трясясь, Софья пыталась подняться вновь, но падала из раза в раз. Девушка начала ползти, стараясь, если не спастись, то хотя бы отсрочить свой последний момент. Ползла вперёд на подгибающихся руках, игнорируя впивающиеся в кожу мелкие камни и иной мусор. Плакала, но продолжала двигаться. Слёзы тихо капали вниз, оставляя небольшую дорожку за собой. София не могла кричать, просить о помощи или даже молиться. Леденящий душу страх сковал связки, удерживая рвущийся вопль ужаса где-то в районе гортани.

Увесистый ботинок опустился на женскую спину, прижимая тело к земле и заставляя его обладательницу издать шумный выдох. Крепкие дьявольские лапы схватили девушку за волосы, обернув их вокруг ладони несколько раз.

Удар. Адская боль пронзила нос и лоб. Жгучая и острая она расползалась по всей области лобной доли. В глазах натурально засверкали искры, играя белыми и жёлтыми огоньками. Несчастная слышала сквозь звон в ушах, как визжала Белла, срываясь на мат. Софья также попыталась закричать, чтобы немного стало легче, но из горла вырвались лишь булькающие стоны. Алая густая кровь окрашивала нижнюю челюсть, небольшими сгустками спускаясь дальше вниз.

Мужчина вновь потянул макушку снова на себя, и мученица сжалась в ожидании очередного удара. Незнакомец холодным кончиком носа провёл по шее вниз, шумно дыша.

— Пыталась сбежать от меня, дорогая? — грубый грудной смех раздался совсем рядом, оглушая. Он был наигранным, наполненный едкой злобой и детской обидой.

Неизвестный совершенно не контролировал свою силу. Создавалось ощущение, что рёбра с минуты на минуту треснут по швам, не выдержав на себе груз массой около одиннадцати фунтов.

Софья вновь попыталась сопротивляться, шипеть и брыкаться, но была вмиг усмирена хлёстким подзатыльником.

«Тварь!» — рычала Белла раненным зверем, бросаясь проклятиями.

Некто недовольно цокнул, шурша в собственном кармане свободной рукой.

Не успела девушка прейти в себя после акта унижения, как длинная игла легко вошла под кожу в районе ременной мышцы. Мужчина резво ввёл неизвестное содержимое в тело Софии, жёсткой хваткой удерживая ту от лишних телодвижений.

— Я нашёл тебя.

***

Софья не помнила сколько лежала без движения. Неизвестный бродил вокруг неё, топая, раздражая обострившийся слух, чем и привёл в чувство. Девушка боялась открыть глаза. Дело было даже не в том, что последовало бы далее. Не хотелось смотреть в лицо тому, кто приволок её на растерзание и глумление.

Сквозь плотно сомкнутые веки она «видела» его лицо – обезображенное пытками и ухмылкой. София вспоминала первого пациента, пытавшегося надругаться над ней. Ей казалось, что и тот, и другой имели одну и ту же внешнюю оболочку. Все они были до омерзения уродливы. И это касалось далеко не облика.

Со временем шаги затихли, скрываясь вдали за отчётливо хлопнувшей дверью.

«Пойдём?» — Белла шептала, то ли от затмившего разума страха, то ли боясь напугать напряжённую девушку.

Софья слегка кивнула, распахнув очи.

По всюду раздавались приглушённые звуки, окружая девушку со всех сторон. Крысы сновали по углам, задевая с характерным бряцанием лежащие пустые склянки, стекляшки и бутылки. Шурша изогнутыми лапками и попискивая, один из грызунов пронёсся перед ней, шмыгнув под пыльный стол, на котором что-то стояло. Маленькое животное с писком ударилось об деревянную ножку, чуть не уронив на себя сооружение.

Вздрогнув, София едва сдержала крик, резко зажав ладонями собственный рот. Разум затуманился от страха и каждый звук казался девушке невероятно громким. Мурашки пробегали по всему телу.

«Лучше бы рухнула на эту тварь... ненавижу грызунов», — негативные эмоции спутницы были настолько сильными, что девушку пробрало холодком.

Она потрясла головой, тотчас ощутив давление в висках.

«Я поняла. Перестань говорить».

Здесь было грязно. В свете одинокой тусклой лампочки были видны частицы пыли. Медленно плывя перед глазами, они оседали на любой имеющейся в комнате поверхности. Она не была исключением. Слизистую дыхательных путей свербило, от чего приходилось нос тереть до красна и зажимать пальцами, страшась чихнуть.

Девушка поднялась с пола, стараясь не делать резких движений, но тем не менее всё равно пошатываясь. Лоб на досаждал, отдавая болью лишь при ощутимом касании. Радовало и то, что нос перестал кровоточить. Создавалось ощущение, будто всё произошедшее с ней ранее было не более чем очередным кошмаром. Однако головокружение и отчётливый металлический привкус у корня языка, ощущавшийся при глотании, говорили об обратном.

На полу валялись бесхозные тряпки и лоскуты ткани, заметно обработанные швами и ножницами. На одной из них лежала и она сама.

Простынь значительно отличалась от других чистотой и заметным бережным отношением. Дырки и заметные потёртости были аккуратно зашиты, а на месте них располагалась вышивка гладью. Не замудрённая, но не менее привлекательная. Под покрытием располагался слой синтепона и кусков мебельного поролона разного размера.

Софья провела рукой по жёлтым нитям, образующие не то солнце, не то подсолнух, недоумённо взирая на рисунок. Всё выглядело так, словно девушку принимались здесь ни иначе как гостя.

Осторожно ступая босыми ногами по деревянным доскам, девушка подошла к тому самому небольшому столику – одному из множества ему подобных. Руками ощупывая предмет с выпуклыми боками, палец наткнулся на что-то острое, в одночасье пронзившее. Закусив губу до крови, Софья зашипела, сумев вовремя перевести возглас в недовольное шипение более незаметное.

«По всей видимости, это машинка для шитья, — изрекла она, положив проколотую подушечку на язык, убирая капельки крови».

Со стороны Мирабеллы послышался шумный вздох, переходящий в лёгкое довольное хихиканье, граничащее с истеричным смехом.

«Боже! Я знаю где мы, куколка! Этот урод затащил нас в профессиональный блок».

София молчала, давая понять, что желает уточнения в территориальном вопросе Маунт-Мессив.

«Рядом со спортивным залом, есть лифт. Спустимся на первый этаж, чуть свернём и будем в административном блоке. Мы будем наконец-то свободны, слышишь? Там есть дверь, которую мы сможем выбить, — щебетала Белла, пока еë спутница неспешно брала вперёд, ойкая через раз, наткнувшись на очередной угол столиков для рукоделия».

Софья замерла, не веря сказанному. Широкая улыбка растянулась на лице, от чего кожа сухих губ полопалась в нескольких местах, покалывая. Однако, это было наименьшее, что волновало девушку. У них вновь появился шанс. Вполне ощутимый и досягаемый, счастливый конец лежал у них на ладонях, выжидая своего часа.

«Тогда нужно спешить. Не нравится мне, что здесь так спокойно», — София невольно ускорила шаг, доставая камеру с ночным виденьем. Так будет проще добраться до цели.

Стены были сделаны из кирпича, местами закрашенные белой известью, потерявшей свой изначальный цвет. Более того, мазки были абсолютно небрежными, словно человек, что занимался этим, несколько раз впадал в состояние истерии, бросая банку с содержимым из угла в угол, невольно окрашивая пол и деревянный инвентарь.

Очередной поворот. Шаг замедлился, меняясь на крадущийся.

Чем ближе девушка продвигалась дальше, тем отчётливее раздавалась музыкальная композиция. Это была песня, мотивом окунающая присутствующих в начало двадцатого века предвоенных годов.

Она вышла в широкую комнату, разделённой визуально наполовину ширмой из однотонной ткани грязно-бежевого цвета. «Стенка» явно была самодельной. Совсем незаметно в нескольких местах проглядывались тонкие швы.

Заглянув за неё, Софья моментально извергла из себя всё то, что съела ранее, упав на колени. Рыгая и всхлипывая, она не могла остановиться даже тогда, когда выблëвывать оставалось лишь желчь. Желудок сводило режущей болью.

На самодельной кушетке лежало мёртвое тело с раздвинутыми ногами. Мертвенно-бледная кожа была покрыта тонким слоем засохшей крови. Между конечностей что-то лежало, отдалëнно напоминающее крохотного новорождëнного малыша. То, что лежало между бëдер было ни что иное, как отрезанная мужская лысая голова, покрытая то ли гелем, то ли водой. Кожа поблëскивала в свете одинокой лампы, создавая эффект плëнки сыровидной смазки.

«Роженицу» за руку держал мужчина, от которого воняло сладостью гнилой плоти. Его голова была закрыта холщовым мешком, чему девушка была рада, кидая осторожный беглый взгляд на кровавые разводы.

«Это... симуляция родов? — бормотала Белла, оторопев от шока. Она не хотела смотреть, не хотела вглядываться в то, что находилось там и в каком состоянии были мертвецы. С неë хватит потрясений на сегодня. — Пойдëм отсюда быстрее, куколка».

Девушка не хотела смотреть, не хотела вглядываться в то, что находилось там и в каком состоянии был мертвец. Она помнила, что нужно было быть тихой особенно сейчас, когда в любой момент может нагрянуть мужчина.

София, скуля, сглатывала остатки содержимого желудка на бегу обратно, прижимая дрожащие ладони к губам глотая мерзкую кислую жидкость, а затем её вновь вырвало с громким кашлем. Девушку всю трясло, ноги не слушались.

Внезапно дверь впереди распахнулась в нескольких метрах от девушки, вынуждая ту замереть испуганной мышью, напрягаясь. Из темноты вышел массивный мужской силуэт, непринуждённо вытирающий широкие ладони тряпкой.

«Кровь», — подкинуло воображение.

Снова западня. Бежать обратно смысла не было.

«Найди что-нибудь для самообороны», — растягивая слова, Мирабелла старалась отчётливо произнести каждую букву, чтобы наверняка донести информацию до спутницы.

Софья отвела взор от фигуры, сосредотачиваясь на содержимом небольшой тумбочки рядом с жутким муляжом. Однако, помимо старого пыльного радиоприёмника, на нëм ничего не стояло.

Незнакомец сделал шаг вперед, всем своим весом опускаясь на ногу. Удар об деревянные доски был отчётливым, прорываясь сквозь синкопированный ритм и инструментальное сопровождение. Ещё один шаг. Силуэт начал приобретать цвета и знакомые очертания.

— Дорогая.

Мистер Глускин стоял перед ней в новом амплуа. Голый торс был скрыт рубашкой, сшитой из лоскутов разных оттенков больничной одежды. Рукава были закаты до сгибов локтей, открывая вид на крепко сложенные предплечья с выпирующими венами на них. Чëрная галстук-бабочка гармонично сочеталась с голубым жилетом и заметно поношенными рабочими брюками.

Шрамов стало значительно больше.

Он улыбался. Так широко, оголяя зубы, что это казалось крайне неестественно. Стоял и наблюдал, пожирая взглядом голубых глаз. Мужчина определëнно был хищником. Опасным зверем с острыми клыками, готовым впиться в мышцы и вкушать каждый мясной кусочек, наслаждаясь вкусом тëплой солоноватой крови на кончике языка. Под пристальным взором Софья ощущала себя никак иначе как деликатесом.

— Я испугал тебя? — «Вариант» приближался, нервно комкая грязный лоскут в ладони. — Прости меня, я не хотел этого, — глубокий бархатный голос опьянял. Будучи приторно-сладким, словно клейкое вещество, вырабатываемое листьями росянки, он оказывал паралитическое действие.

«Не смей, — шипела Белла разъярëнной кошкой, ощущая сомнение в девушке. — Он врëт. Он безумен. Безумнее каждого психа в этом пепелище. Это он затащил нас сюда!».

— Ну-ну, — не спеша мужчина стал приближаться, комкая грязный лоскут в ладони. Он знал, что бежать ей было некуда. — Такая хорошая девочка как ты не должна быть такой грубой, — глубокий бархатный голос опьянял. Будучи приторно-сладким, словно клейкое вещество, вырабатываемое листьями росянки, он оказывал паралитическое действие.

Девушка толком не вслушивалась, теряясь в омуте бушующих чувств, хватая лишь некоторые слова: красива, божественная, идеальная, жена, ложе, семья.

За всеми этими размышлениями она не заметила, как мужчина подошëл ещё ближе, мягко приподнимая острый подбородок вверх, заставляя обратить внимание. Он стоял слишком близко. Дыхание опаляло щëки и кончик носа. Эдвард пах кислым потом, сырым мясом и сигаретами.

— Дорогая, зрительный контакт является неотъемлемой частью невербального общения. Я хочу, чтобы не только твои маленькие ушки, но и вся ты была поглощена лишь мной.

Его пальцы предупредительно сжались сильнее. Грубая мозолистая кожа цеплялась за нежный участок, оставляя при движении белые еле заметные полосы, но крайне ощутимые.

— Простите, мистер Глускин...

— Эдди, — перебил мужчина, внимательно слушая. Их разница в росте практически в полтора фута была значительной, делая Глускина более пугающим из-за крупных габаритов в отличии от Софьи.

— Эдди, — кусала девушка нижнюю губу изнутри, подавляя всхлипы. Шея ныла от того, как она задрала голову, держа ту в одном положении, — Пожалуйста, отпусти. Я ведь не сделала ничего плохого.

Она тряслалсь в мужских руках, будто передавая ему через прикосновения всю ту гамму негативных чувств, разрывающую грудь на равные части.

Эдвард нахмурился, оскалившись.

— Отпустить? — пальцы вновь сжались, заставляя девушку вырываться от болезненных ощущений. Глускин перехватил женское лицо за щёки, резко дёргая его к собственному. — Ты как и другие хочешь бросить меня?! И к кому ты побежишь? К нему?

— Что? К кому я...

Сухие пухлые губы обрушались на искусанные уста, не давая возможности издать хоть слово. Сие действие не походило на поцелуй в привычном понимании. Это было насилие. Мужчина кусал девушку за нижнюю губу, разрывая ту под натиском передних зубов. Впивался и вульгарно обсасывал, ставя столь откровенные метки, доказывал, чьей жертвой она была.

Его тёплый влажный язык нагло толкался в плотно сомкнутые зубы, не дающие прохода внутрь. Софья не хотела этого, не желала подобных откровенных ласк от мерзкого старого урода, но ему было всё равно. Он насильно пальцами болезненно раскрыл женскую челюсть, ворвавшись языком внутрь, лаская кончиком сухую поверхность и напитывая ротовую полость влагой.

Софья невольно сглотнула слюну смешанную с собственной кровью, вызывая у Глускина усмешку сквозь поцелуй.

Девушку вновь затошнило. Невольно сглотнув слюну, смешанную с собственной кровью, её вновь вырвало, но Эдвард, словно предусмотрев это, разорвал поцелуй, отпрянув. Желчный сок с кровавыми разводами попал ему на живот и брюки.

— Сука, — мужчина с звонким шлепком дал ей пощёчину, от чего голова дёрнулась вбок. — Я научу тебя послушанию.

Его грудь задрожала от тихого смеха. Мужчина был сам себе на уме, по щелчку пальцев меняя настроение. Казалось, что внутри него боролись демоны, подкидывая различные причины для гнева или раздражения. Одно оставалось неизменным с их первой настоящей встречи – Глускин был и оставался агрессивным.

Мужчина надорвал тонкую водолазку двумя руками снизу под женские возгласы, поднимаясь выше и разрывая её окончательно, откидывая тряпьё под ноги.

— Хватит! — кричала София, срывая горло, пытаясь всеми силами руками и ногами отбиться от мужчины, который своим весом придавил её к земле. — Пожалуйста, не надо!

Глаза мужчины потемнели, лишь стоило им едва зацепиться за тёмные ореолы маленьких напряжённых сосков, покоящихся на молочных железах. Ладонью он огладил мягкие полушария, слегка сжимая их и вызывая у девушки ещё один отчаянный визг.

Девушка всхлипывала, зажмурившись так сильно, что кололи виски, а перед взором мелькали искры от напряжения. Стыдно. Она чувствовала омерзительный срам, окатывающий грязью с ног до головы. Места, к которым прикасался мужчина зудели. Хотелось отмыть участки, выскрести эпидермис слой за слоем, пока не станет легче.

Ему осточертело слышать её крики.

Размахнувшись со всей силы, он вновь ударил Софью по голове, а после, обезумев, сбросил дрожащее тело с себя.

— Визгливая тварь! Всё никак не успокоишься, — процедил сквозь зубы, не сдерживая разгорающуюся ярость.

Девушка не успела вдохнуть полной грудью от того, что Эдди встал с неё, как резкий хук в живот выбил воздух из груди с судорожным хрипом.

На девушку посыпались удары ногами один за одним. Рёбра трещали под кожей, как бы она не попыталась прикрыть тело руками. Она пыталась защищаться, но встать и сказать хоть что-то было невозможно. Скованная болью и страхом, София могла лишь поскуливать, лепетать неразборчиво просьбы о помощи, молитву. Она бессвязно бормотала полную чушь, не замолкая, лишь бы хоть что-то проняло Глускина, и мужчина сжалился бы над ней.

Очередная атака пришлась ей в челюсть с отчётливым хрустом. Тело по инерции дёрнулось в сторону, перевернувшись на бок.

На место страданиям пришла слабость. Она ощутила себя невероятно лёгкой, оставляя все неприятные ощущения позади. Софья стремительно погружалась во тьму.

— Моя маленькая девочка, — Эдди прижал её безвольное тело к груди, усаживая на свои бёдра. Его широкая ладонь успокаивающе оглаживало женские плечи и бёдра абсолютно без пошлого подтекста: изящно, легко, любовно. Лицо мужчины было задумчивым, но не менее довольное.

Пухлые губы глухо чмокнули в женскую макушку по-доброму, по-отечески ласково, словно так и должно быть. Будто это в порядке вещей и всё то, что было ранее – сон, помутнение рассудка на фоне стресса.

— Ты в безопасности... здесь... со мной.