Читать онлайн
"Сахалинский Инкубатор"

Книга № 43 Александр Зубенко

Сахалинский Инкубатор

(Из цикла «Необъяснимые аномалии»)

********

Глава 1 Стр. 1

Глава 2 Стр. 13

Глава 3 Стр. 19

Глава 4 Стр. 26

Эпилог Стр. 42

Развернутый (по главам) синопсис Стр. 43

Объем:

Страниц — 43

Слов — 16 624

Знаков (без пробелов) — 102 698

Знаков (с пробелами) — 120 880

Авторских листов — 2,6 / 3,2

********

Глава 1

1989 год.

Охотское море близ пятьдесят пятого градуса Северной широты.

Группа Шантарских островов.

Остров Беличий.

9 часов 48 минут по местному часовому поясу.

***

Моторный катер отвалил от небольшой пристани острова Беличий и, взвыв движком, взял курс к рыбацкому сейнеру, стоящему на рейде. Волны подхватили корпус как ореховую скорлупку, обдав водопадом брызг сидящих внутри рыбаков.

— Нешуточно нас поколбасит сегодня штормиком! — прокричал сквозь бушующий ветер старший помощник капитана Крестовский.

Команда сейнера была уже на борту, поэтому старший офицер группы спешил покинуть крохотную пристань как можно скорее. Восемь рыбаков его команды укрылись от шквальных порывов колючих игл под брезентовым навесом, тяжелой обледенелой шапкой нависавшей над ними. Ветер крепчал с каждой секундой. Пелена свинцового тумана обволакивала скрывшиеся позади скалы, едва давая возможность видеть сквозь ледяные вихри их собственное судно.

— Как будем выходить в море при такой буре? — спросил боцман, хмурый и нелюдимый Макар Погорелов, давно полагавший, что их рейд на остров Беличий ничем хорошим не закончится. — Ну, повидали заповедник, ну покормили белок, а зачем на ночевку-то остались?

— Не слышал, что капитан нам сказал? — парировал старший помощник. — Прибыть на пристань, найти вывеску национального парка «Шантарские острова», забрать у директора заповедника то, что было для нас приготовлено, и отчалить назад.

— Вот именно, что отчалить сразу, а не оставаться на ночлег! — закрываясь от бушующего ветра и кашляя, прокричал боцман. — А мы и на ночь остались, и теперь в шторм попали!

— Шторм, как ты мог заметить, разразился почти на ровном месте, Макар! Ни один датчик или сейсмограф не зафиксировал ни колебаний в атмосфере, ни отклонений от нормы. А тут сразу такой шквал! Мы бы попросту не успели вовремя отчалить от пристани. Зато отдохнули, поспали, груз захватили.

— Это тот контейнер, что нам передал директор заповедника?

—Он самый. Лежит сейчас внутри рубки. Вернемся на судно, отдадим капитану.

Ветер выл не переставая. Иглы ледяного тумана рвали обшивку катера, били в лицо, кололи глаза. Остальные рыбаки сбились в углу брезентового навеса, совершенно не понимая, откуда так внезапно могла нагрянуть столь мощная стихия. Остров Беличий остался позади ревущего прибоя, постепенно ускользая в нависшем свинцовом тумане. Рваные клочья облаков носились по небу с небывалой силой, море вздымалось нависшими над катером волнами, с оглушительным ревом рушилось вниз, швыряя как тростинку. Корпус рыбацкого сейнера маячил вдалеке, то утопая в волнах, то взмывая вверх. Чёрная вода клокотала вокруг скорлупки катера, норовя увлечь с собой в бездонную пучину. Особой мощности удар грома потряс небо, отчего катер швырнуло в сторону, опрокидывая на палубе все техническое оборудование.

— Мать моя, к чертям собачьим! — заорал Крестовский над самым ухом Погорелова. — Да нас же просто раздавит давлением! Это не… не гром уже… Это какие-то… взрывы, что б их в печенку!

— Коля! — задыхаясь от колючего ветра, прокричал радисту боцман. — Передай на судно, что контейнер с грузом захватили, но если… кхр-ыы… — кашель вырывался с потоками слизи, глаза вылезли из орбит, — но если так дальше пойдёт, нас… нас просто поглотит бездна!

— Даю пеленг на сейнер! — отозвался радист, склонившись над укрытым брезентом передатчиком. — Молчат, едрит его в пень!

— Вызывай еще! Нас в любую секунду может перевернуть к чертям! Пойдем на корм акулам.

Буря бушевала вихрями спиральных воронок. Казалось, все Шантарские острова поглотились непонятным всплеском магнитных возмущений, возникших в стратосфере с наступлением утра. Гигантская аномалия в виде разбухшего шара кровавого цвета заполнила собой четверть неба, откидывая на клочки суши причудливую тень. Исчезли чайки, скрылись в прибрежных камнях тюлени. Мощный гул прокатился над вздымающими волнами, похожий на звук сотен бомбардировщиков.

— Сейнер, сейнер! Я борт «четвертый»! Ответьте! — кричал в микрофон передатчика радист Николай.

БА-АМ!

Где-то в небе громыхнуло взрывом. Смерчи соленой ледяной воды обрушились на крохотный катер, словно последний привет из Преисподней. Сполохи вырвавшихся из туч зигзагов молний прочертили пространство от горизонта к горизонту.

— Нас раздавит в щепку! — цепляясь за поручни, прокричал Крестовский. Под ногами все ходило ходуном. Прицепленный ранее контейнер с загадочным грузом, который должны были доставить на судно, с треском оторвался от стабилизаторов, укатившись под машинное отделение.

— Нет связи! — недоуменно и как бы с потрясением выкрикнул Николай. Радист был опытный, но даже ему показался сей непонятный факт каким-то жутким предзнаменованием.

— Что будем делать? — дыша в лицо Крестовскому иглами пара, указал рукой в небо боцман. Там в зените свинцовых туч взбухал и заполнял небо громадный красный шар, похожий на сгусток раскаленной плазмы. — Это не солнце, сто чертей мне в глотку! Это уже что-то… — он поперхнулся, не в силах подобрать подходящее выражение. — Что… о, господи… да что же ЭТО?

Ослепительная вспышка озарила пространство, заставляя рыбаков жмуриться от нестерпимого света. Корпус подбрасывало на могучих волнах, над головами рыбаков громыхали разряды магнитных возмущений. Тугие струи разъяренного шквала били в лицо, не давая заглотнуть воздух. Страшный удар выбил из-под ног настил, прикрывавший крохотный трюм. Погорелова подбросило, хлестануло водой в уши, и в небе разом вспыхнуло слепящее пламя. Крестовский подскочил к боцману, который начал заваливаться набок, теряя опору.

— Пресвятая дева Мария! — встряхнул он бывалого моряка. — Да у тебя же кровь из ушей хлещет! — Старший помощник круто развернулся, ища ослепленными глазами, куда бы притулит повисшее на руках тело. — Эй! Кто-нибудь, помогите уложить боцмана! Его, видимо, прошило ударом тока!

Переваливаясь от борта к борту, к ним пробрались двое рыбаков, взвалив беспамятного товарища на плечи. Общими усилиями впихнули в узкую каюту, оставив одного моряка присматривать за состоянием.

— Вижу наше судно! — сквозь вихри завываний едва донесся голос радиста. — Прямо по курсу. На позывные по-прежнему не отвечает!

— Рулевой! — почти взвыл Крестовский, перекрикивая глухие раскаты. — Курс на сейнер!

…И сразу все стихло. Одним махом, в одну секунду, в один краткий миг.

РАЗ! И… тишина.

ХЛОПОК! И… полное отсутствие звуков. Ревел и захлебывался только мотор, дымя отработанными газами.

Состояние ошеломления сменилось нешуточным потрясением. Все восемь рыбаков, задрав головы, уставились на полыхающее небо. Там еще бурлили какие-то электрические реакции, но красный шар гигантской аномалии начал стремительно уменьшаться в размерах, пока за несколько секунд не превратился в едва светящуюся точку. Еще миг, и эта фантасмагория укрылась пеленами туч. Шторм внезапно стих, шквалы ветра прекратились. Настало тугое и осязаемое безмолвие.

— А-а? — пришел в себя Погорелов. — Не слышу! Что… что случилось? Где шторм, где ветер? Мы выбрались?

— Нас швырнуло куда-то в другое пространство, — попробовал подвести итог Крестовский, радуясь, что боцман уцелел. Дружбы особой между ними не водилось, но и настоящей вражды не существовало. Помощник капитана был младше боцмана на десять лет, а вечно хмурый и недовольный Погорелов попросту был сам себе на уме, поддерживая степень уважения разве что с капитаном судна.

— Сам бог велел нам выбраться из этого кошмара, — перекрестился он.

— Смотрите! — отвлек их дрожащий голос радиста. — Что… что эт-то?

Рукой он указывал в небо, куда-то в сторону от Шантарских островов. Оба старших офицера задрали головы, проследив взглядом за указываемой рукой.

То, что они увидели, заставило обоих оцепенеть на месте. Паническая атака сковала остальных рыбаков, сбившихся в кучу под навесом брезента.

Высоко в небе, чертя за собой белую полосу, прокладывал курс грузовой лайнер, следуя маршрутом к Сахалину. Из-за расстояния корпус и размеры не угадывались, но судя по шлейфу за хвостом можно было смело предположить, что летел громоздкий Ан-22 с бортовой надписью «Антей». Но вот что было странным…

— Ох ты ж, мать частная! — пролепетал кто-то.

Мощный корпус «Антея», пролетев еще секунду, вдруг стал заваливаться набок, ложась в аварийном порядке на левое крыло. Вырвался шлейф черного дыма. Крестовский схватил бинокль, то же самое сделал и Погорелов. Оба, раскрыв рты, уставились на далекую машину, теряющую высоту. Дым теперь валил сплошной полосой.

— Господи! Да они терпят крушение! — прокричал кто-то из рыбаков. Катер замер на едва качающихся волнах, впереди которого возвышалась корма зловеще молчавшего сейнера. — Там что, в рубке ничего никто не видит?

— Сейнер, я четвертый борт! Видим крушение транспорта! Вы там что, ослепли?

Крестовский, выхватив микрофон, дико заорал:

— Рубка! Кто на мостике? Где капитан? Повторяю, в небе терпит крушение грузовой транспорт! Немедленно ракетницы и спасательные шлюпки на воду! Сейнер, рубка, я Крестовский! Срочно капитана на мостик!

Судно по-прежнему зловеще молчало, не подавая признаков жизни.

— Да они там что, мать их, повымирали все, что ли? — разъярился он не на шутку, грозя кулаком. — Ослепли, не видят, что прямо на нас падает самолет? Мы же сейчас все вместе взлетим на воздух…

Договорить он не успел.

С нарастающим гулом мощный корпус грузового транспорта начал с каждой секундой стремительно приближаться, вырастая прямо на глазах. Сполохи неба окутали воздушную яму, из которой вывалилась машина, и через две секунды вся громада с ошеломляющим грохотом рухнула в воду, подняв громадный столб брызг. Все свершилось настолько быстро и внезапно, что моряки не успели, как следует закричать. Машина врезалась в толщу вод метрах в двухстах от сейнера, но там никто так и не показался. Судно стояло пустое и безмолвное.

Вторая ослепительная вспышка прочертила небо от горизонта до горизонта. С точки падения рвануло акустической волной, снося катер в сторону от борта судна. Грохнуло взрывом. Тромб колоссальных размеров вырвался из пучины, поглотив расколовшийся надвое корпус «Антея». Самолет пошел под воду прежде, чем кто-то успел заорать от безысходности. Полыхнуло огненной полосой, ослепив глаза всем, кто в состоянии потрясения видел только что рухнувшую катастрофу.

— К чертям собачьим сейнер! — заорал Крестовский. — Людей спасать! Экипаж в воде…

Но было поздно. Ледяные волны сомкнулись над двумя половинами фюзеляжа, словно были поглощены так же, как в свое время легендарный «Титаник». Ни осколков, ни частей, ни людей, ни других предметов. Лишь масляное пятно, расплывшееся на поверхности тотчас успокоившихся волн. Три секунды и все стихло. Бурление и хлопки вырывающегося газа мгновенно прекратились. Настала тишина. Плеск ленивого прибоя слышался где-то очень далеко у острова Беличий, который давно был застлан пеленой тумана.

— Так и будем сидеть, сложа руки? — пришел в себя Погорелов. — Там же люди… тонут…

Последнее слово он произнес неуверенно, сам уже осознав, что спасать им попросту некого. На месте крушения было только пятно, расползавшееся в бесформенный овальный силуэт чего-то страшного и жуткого.

Прошло еще несколько секунд прежде, чем все, наконец, осознали, что именно они только что видели.

— Даже одежда летчиков не всплыла, — заметил кто-то, очевидно, полагая, что при такой катастрофе обязательно должна всплывать одежда. — Ни предметов, ни людей, ни-че-го…

Погорелов резко повернулся к возвышающемуся борту судна. Корпус сейнера нависал над катером своей грозной массой.

— Эй! На борту! Вы там перепились в беспамятство, черти? Кидайте трап!

— Капитана на мостик немедленно! — повторил Крестовский, крича в пустоту палуб.

Сейнер молчал.

— Мне это уже не нравится, — оторопело осматривал возвышающийся борт боцман. Узел внешней антенны вращал вверху блока радарную установку, и это было единственным движением, которое наблюдали рыбаки. После крушения громадной махины они постепенно возвращались разумом к мысли, что здесь что-то не так. Не по их планам. Не по их понятиям.

— Сначала буря, взявшаяся ниоткуда с ревущим штормом, — начал загибать пальцы радист Николай. — Потом две подряд ослепительные вспышки в небе. Грохот взрывов, чудовищные молнии и потеря связи с судном. Потом нас едва не раздавило давлением. И самолет этот, чуть не врезавшийся в нас. Он-то откуда вывалился?

Дым продолжал стелиться над водной поверхностью. Безмятежность природы и полное отсутствие звуков просто сбивали с толку, словно и не было только что бушующего урагана, крушения, да и всего остального.

— Куда все делись? — уже с панической тревогой прокричал кто-то из рыбаков. — Даже трап не бросают!

— Подойдем к борту с подветренной стороны, — скомандовал Крестовский. — Рулевой, подведи нас впритык. Там свисает резервный аварийный трап. Помнишь? В виде веревочной лестницы. По ней и поднимемся. Заодно пристегнем лебедками катер. Боцман, захвати контейнер с грузом, что мы вывезли из заповедника. Всем приготовиться!

— К чему? — раздался голос.

— Еще не знаю, братцы. Но… — он секунду помедлил. — Но к чему-то… ПЛОХОМУ.

И умолк.

Спустя несколько минут, забравшись друг за другом по веревочному трапу, они были на месте. Автоматическая лебедка с прицепленным катером подняла его на борт. Погорелов держал в руках небольшой герметически закупоренный контейнер, выданный им директором заповедника острова Беличий. Контейнер слегка вибрировал и подрагивал, но боцман не чувствовал, поскольку у самого неприлично дрожали руки.

Собственное судно встретило их… мертвой тишиной.

…И вот, что они увидели.

********

Борт рыбацкого сейнера.

Время установлено: 11 часов 14 минут.

Именно в этот час и эту минуту восемь уцелевших в шторме моряков, поднявшись на борт сейнера, увидели нечто такое, что заставило шевелиться их волосы. Первым от испуга и недоумения вскрикнул радист Николай.

— Эт… то что еще за хрень ходячая…

Метрах в десяти от группы только что поднявшихся рыбаков, по широкой синусоиде палубы двигался, покачиваясь, оборванный тип, дико орущий раскрытым от ужаса ртом. Так, во всяком случае, показалось в первый миг боцману Погорелову. Странный иссохший силуэт, напоминающий истлевшую временем мумию, разевал черный зев рта, но самого крика никто не слышал. Существо, похожее на что-то демоническое и жуткое, с выпученными глазами двигалось по палубе, совершенно не замечая посторонних. Некогда рыбацкая куртка и брезентовые штаны свисали разодранными лохмотьями, а само лицо было изуродовано до неузнаваемости.

— Мама дорогая! — почти всхлипнул один из рыбаков, выдыхая воздух с паром. — Это… это кажется… Захар из машинистов. Точно! Вижу знакомую наколку на его руках… — и запнулся, ошарашено вглядываясь в те конечности, которые он назвал руками. Вместо привычных всем ладоней и пальцевых суставов, торчали уродливые скрюченные фаланги, похожие на когти. Рот по-прежнему был раскрыт в беззвучном крике, но сам призрак не издавал ни звука.

Следом за первым сгорбленным силуэтом из распахнутой двери радиорубки выполз… да-да, именно выполз, совсем уже неузнаваемый организм — иначе это существо и не назвать, поскольку то, что увидели рыбаки, совершенно не вязалось ни с каким анатомическим строением человека. Что-то вывернутое наружу, перевернутое сверху вниз, где уродливая голова была внизу, а выгнутая спина вверху, словно оскалившаяся собака, готовясь к прыжку, ползло на них.

— Господи… — перекрестился набожный боцман, пятясь к своим товарищам, сгрудившимся у борта. — А эт-то… ЧТО та… такое?

Существо на четвереньках ощерилось на непрошеных гостей гнилыми клыками, с которых стекала красная густая слизь, похожая на кисель. Рот, а точнее, нечто напоминающее пасть разъяренного зверя, была нацелена на ближайшую жертву, которой оказался рыбак, причитающий в страхе:

— Спаси и сохрани… спаси и сохрани… да что же это за исчадие ада?

Существо — этот получеловек - полусобака — внезапно изогнулось в прыжке, вытянуло озверевшую пасть, метнулось к пришельцу, совершенно не узнавая бывшего товарища по кубрику, вцепилось клыками в сонную артерию и, вмиг перегрызя третий шейный позвонок, повалило на настил палубы. Все произошло настолько неожиданно и стремительно, что никто из группы, даже старпом Крестовский, не успели что-либо сообразить. Глухое вожделенное рычание, утробный звук насыщения и мерзкое чавканье разрываемой плоти — все случилось за какую-то секунду. Раз! Бросок — окровавленная пасть — всхлип последнего стона — хруст перегрызаемых позвонков — и как итог всему — конвульсивно дергающееся тело в предсмертных судорогах.

Голова неведомого омерзительного организма при этом вывернулась наружу, тело на четвереньках быстро засеменило назад, втаскивая еще трепыхающуюся в агониях добычу внутрь радиорубки. Все было кончено за какие-то секунды. Крестовский еще не успел подавить дикий вопль, рвущийся из груди, как второе, похожее на волка создание, рванувшись с другой стороны, вцепилось клыками в чью-то ногу.

— А-аа! — взвыл от боли один из рыбаков, пытаясь дергающейся ногой стряхнуть вонзившуюся в мясо пасть. Двое отпрянули от урчащего существа в сторону, падая и теряя опору под ногами. Крестовский не успел оглянуться, бросившись на помощь. Что-то извивающееся и скользящее, невероятно длинное, похожее на склизкую лоснящуюся змею, метнувшись со стороны блока внешней антенны, сразу тремя кольцами обвило лодыжку, отчего у помощника вырвался сдавленный крик.

— Назад! — задыхаясь, завопил он нечеловеческим голосом. — Всем назад!

Только тут боцман перевел ошарашенный взгляд с рубки на антенну. До этого он продолжал отупевшим от ужаса взглядом следить, как внутрь рубки затаскивалось бьющееся в конвульсиях тело, а уже с другой стороны на них накинулось что-то совершенно иное, не похожее ни на зверя, ни на человека. Длинная извивающаяся лента скользкого гигантского червя — другого не приходило на ум — отброшенное пинком Крестовского, с неимоверным шлепком врезалось в переборку отсека, распласталось по палубе и скрутилось в узел. Раздался мерзкий хлопок, словно взорвался мыльный пузырь, дохнуло трупным запахом разложения, и на миг все застыло как в стоп-кадре.

Глядя потрясенным взглядом на мелькавшие картины нападения, все, наконец, придя в себя, друг за другом бросились к переходным мостикам.

Первое существо с наколками на скрюченных конечностях — то, кого прежде звали Захаром — уставилось на них бессмысленным взглядом, в котором не просматривалось ни капли интеллекта.

— Ву-ыы… — промычало оно, только теперь заметив хаотичное движение. По палубе текла красная жидкость, устремляясь куда-то в прорези левого борта. Сейнер был похож на полигон военного побоища. Кругом висели обрывки тросов, валялась посуда из камбуза, клочки разодранной одежды, осколки стекол и прочего разрушенного хлама. Где-то в отсеках сочилась вода. Вспышка ослепляющего света все еще прыгала зайчиками в глазах рыбаков, а с высоты неба уже слышались новые раскаты взрывов. Именно взрывов, не грома, не грозы, а самых настоящих взрывов.

— Да что же тут, хрен его в мать, произошло? — взвыл кто-то из рыбаков. Следуя указаниям Крестовского, все бросились вначале к борту, потом к блоку узловой антенны, но там, в углу извивалось и металось по палубе что-то длинное, похожее на слепого ленточного червя неимоверных размеров.

— Нам на мостик! — резко скомандовал помощник капитана, лихорадочно выискивая взглядом, каким путем им лучше всего добраться. — Если и наш шкипер превратился в одну из этих тварей, срочно необходимо взять управление судном на себя.

— Нас всего семеро, — откликнулся кто-то слабым от ужаса голосом. — Петра уволокла в рубку та тварюка…

— Видел. Значит, тем более нужно держаться вместе. Хватайте в руки любое, что попадется в качестве оружия. Вон, вижу прикрепленные к переборкам огнетушители. Срывайте их — и за мной!

— Я захватил две ракетницы с катера! — доложил один из рыбаков.

— Отлично! Нам бы до мостика добраться. Там и шкаф с ракетницами, и подводные ружья, и портативные гарпуны на крупную рыбу. Если эти уроды повсюду на корабле, запасемся фонариками, медикаментами, провизией, возьмем штурмом рубку и, заблокировавшись, пошлем сигнал бедствия на радиостанцию Сахалина. Он ближе всех к нам из цивилизации. Погорелов!

— Здесь.

— Контейнер с тобой?

— Да. Он как-то странно дрожит и вибрирует.

— Шутишь?

— Какие шутки, к чертям собачьим? Колыхается в руках, будто изнутри что-то хочет вырваться… м-мм… наружу.

— Ладно. Сейчас некогда, потом разберемся. Та тварюка в виде громадного солитера уже выползает к нам. Быстро все к мостику! Как доберемся до морозильных камер, закинем контейнер внутрь. Пусть с этой гадостью разбираются академики там, на материке.

— Если попадем… — неутешительно подал голос Погорелов.

— Куда попадем?

— На материк. Прежде надо хотя бы добраться до Сахалина.

— Ты прав. Там базы, там станции, там люди. Там научный модуль с тем Инкубатором, куда нам необходимо доставить этот чертовый контейнер.

Все цепочкой, друг за другом спешили по переходным мостикам к капитанской рубке. Тут и там где-то в отсеках, за переборками, в трюмах и технических помещениях раздавались подозрительные шорохи, что-то шевелилось, что-то ворочалось, что-то ползло и перекатывалось по палубам. Звуки протяжных хрипов и нечеловеческих стонов раздавались вокруг семерых полярников с каждой секундой все ближе.

— Вон еще один! — выкрикнул рыбак, поспевавший следом за Погореловым. — Господи, какой же урод!

— Эти твари, в которых превратился наш экипаж, они повсюду! — едва не взвизгнул самый младший группы. — Да они же… о, господи! Они же… пожи… пожирают друг друга! О-ох! Мамочки-ии!

— Тихо! — круто развернувшись, осадил парня Крестовский. Того била крупная дрожь. Выкатившиеся глаза уставились на омерзительную картину каннибализма. Три или четыре твари уродливых созданий, с кровавой пеной в ощерившихся пастях раздирали на части трепыхающуюся плоть такого же уродливого существа, на котором еще оставались обрывки рыбацкого комбинезона.

— Коля-я! — заорал молодой парень. — Я знаю его. Этот комбинезон ему выдали перед нашим отплытием к острову. О, черт! Этот Коля играл со мной в шахматы два дня назад! Он из моей команды гарпунщиков.

Голос парня срывался на фальцет.

— Замри! — почти в ухо прошипел подскочивший Крестовский. — Своей паникой ты выдашь наше присутствие. Они еще не видят нас. Заткнись и следуй за боцманом. Живо, сопляк! Не хватало, чтобы из-за твоего истошного крика нас постигла та же участь!

— Но… — захлебнулся тот в смятении. — Но… как они все превратились в этих… зомби?

Это название, незнакомое многим, а известное разве что молодому поколению, впервые всплыло в данной неразберихе.

— Как ты их назвал?

— Зомби. Таких ходячих мертвецов часто показывают в американских фильмах ужасов. Я пару раз видел…

— Потом расскажешь. А сейчас, повторяю, заткнись и не ори!

— Смотрите, — тихим шепотом привлек внимание один из рыбаков. — Они уже принялись за другого! И к ним прибывают все новые и новые мутанты!

Вся верхняя палуба была усеяна ползающими на четвереньках, выгибающимися в дугу, будто искалеченными телами. Похожие на зверей и наполовину людей, в невообразимых позах они кидались друг на друга, выгрызая челюстями внутренние органы. Переломленные надвое в области позвоночников, некогда бывшие рыбаки, валились трупами в еще не просохшие лужи крови.

Какая-то странная изнурительная усталость сковала внезапно всех уцелевших с катера рыбаков. Пробегая мимо ворочавшейся и стонущей груды переплетенных тел, Константин со всего размаха врезал огнетушителем в раскрывшуюся пасть. Ударила струя пены, заставив пару тварей захлебнуться в кашле. И сразу же в уши ударил невообразимый вой, словно все судно с мертвецами взвыло от предвкушения.

— Получай, гадина! — послал струю из другого огнетушителя Игнат, один из рыбаков, тот, что был ближе всех к людоедскому пиру.

Теперь картина становилась ясной. Каким-то необъяснимым образом, неведомым и неподвластным человеческому разуму, весь рыбацкий сейнер был превращен в плавучий, отгороженный от всего мира «полигон смерти», на котором неизвестно как оказался экипаж, превратившийся в ходячих мертвецов. Полулюди – полузвери, иные из которых вообще не походили ни на одну особь животного биома планеты, заполонили палубы рыбацкого судна от трюмов до кают-компаний, от отсеков до радиорубки, от камбуза до капитанского мостика. И все эти чудовищные создания, не различая реальности и не видя своих прежних товарищей, накидывались, рвали, расчленяли, вгрызались клыками в сонные артерии, выворачивали внутренности и пожирали еще теплую кровь. Все пространство сейнера было заполнено стонами, уханьем, вожделенным урчанием, воем и омерзительным чавканьем. Ошметки кровавых останков вместе с кусками человеческого мяса были раскиданы по всем уровням и трюмам, а наиболее сытные части тел — отгрызанные ноги, предплечья, бедра и тазобедренные суставы — сразу разрывались пастями десятков существ, которых отныне именовали непривычным словом «зомби». Ни Крестовский ни Погорелов такого слова прежде не слыхали. Но до того ли сейчас было? Их в любой миг могли обнаружить, стоило лишь кому-нибудь из уродов отвлечься от пиршества, повернув осклабившиеся пасти в их сторону.

— Бежим! — скомандовал старший помощник капитана. — Все на мостик!

И первый махнул через перила перехода. Сзади поспевали остальные. От узла антенны донесся рык сразу нескольких озверелых глоток.

— Нас заметили! — взвизгнул юный гарпунщик Алексей, бежавший предпоследним. Ему вдруг показалось, что замыкающий группу, старший по возрасту рыбак, как-то беспомощно вскинул руки, всхлипнул нечленораздельно, споткнулся, переломился пополам и уткнулся лицом в его спину. Парень завопил от страха, выкатив глаза на то, что осталось от рыбака. Его тело буквально сложилось книжкой, переломленное сзади тем ленточным солитером, что навел ужас на Крестовского. Останавливаться было поздно: змеевидная тварь обволокла спину, подломила ноги и, бешено извиваясь, разбрызгивая ядовитую слизь, поволокла жертву к себе в убежище.

— Там его нора! — на ходу прокричал Погорелов, свободной рукой рванув юношу на себя.

— Г… где? — оторопел тот, едва двигаясь от паники.

— Под антенной, Леша, под антенной! Бежим к мостику! Василию уже ничем не поможешь.

Второй рукой боцман прижимал тот самый злосчастный контейнер, ради которого их катер прибыл на остров Беличий. А может, и не злосчастный, мельком подумал Погорелов. Судя по тем событиям, что здесь произошли, пока он с группой рыбаков посетил заповедник, эта вылазка к Шантарским островам теперь представлялась ему в качестве спасения. Что именно здесь на судне могло случиться, боцман еще не знал, но то, что этот пресловутый контейнер с загадочным содержимым каким-то образом причастен к трагедии экипажа, он, Погорелов, уже начинал догадываться. Поэтому и не выпускал из рук странную герметическую упаковку. А та продолжала вибрировать, дрожать и больно покалывать пальцы электрическим током.

…ЧТО-ТО неведомое и, казалось, зловещее, рвалось изнутри контейнера наружу. Рвалось упорно и настойчиво.

********

— Прибыли! — закричал бежавший впереди Крестовский, с силой рванув дверь капитанского мостика на себя, чем и отвлек мысли боцмана. Тот тащил за собой раздавленного потрясением Алексея, но контейнер не выпускал.

— Скорее всем внутрь! — скомандовал старший помощник, пропуская запыхавшихся рыбаков. Теперь их осталось шестеро.

— Дверь заблокировать! — Крестовский беглым взглядом осмотрел капитанскую рубку. Никого. Пусто. На панели управления царил настоящий погром. Штурвал и рули поворотов залились потеками крови. Следы какой-то омерзительной слизи, похожей на растекающиеся мозги, были повсюду — на полу, на стенах, на приборах навигации и прочей аппаратуре. Разорванный ботинок одиноко валялся в углу, от которого к дверям тянулся жуткий красный след засохшей крови. Вид настоящего побоища вызвал у рыбаков приступы тошноты. Николай - радист едва не вырвал под себя, пятясь к стене, на которой виднелись окровавленные отпечатки скрюченных когтей.

— В бога душу мать! — выругался он. — Да тут настоящий ад! Как мы сможем управлять судном, если все перевернуто вверх дном, сломано, искалечено и побито?

— Не скули, Коля! — оборвал его боцман, придавливая двери тяжелой тумбой. Ему помогали. Контейнер он устроил в кресле капитана, которое беспомощно вращалось в отсутствие хозяина. — Главное двери заблокировать от этих тварей, а с приборами сейчас разберемся.

Он бросился к Крестовскому, помогая справиться с панелью управления. Многие приборы вышли из строя, исковерканные чьими-то уродливыми конечностями. Лихорадочно манипулируя аппаратурой, старпом резко четко отдавал команды:

— Судно в дрейфе, никем не управляемое. Хорошо, что не отнесло в открытое море и мы прибыли вовремя. Через пять - шесть часов мы бы не смогли догнать его на катере. Рули управления не слушаются, но исправить при желании можно. Можно и необходимо. Очевидно, наш капитан либо мертв, либо превратился в такого же ходячего мертвеца — пожирателя человечины. Вы двое — к рулям! Ты, Коля — пока с боцманом, помогай запустить двигатели. Если не заглохли, должны работать.

— В любом случае нам предстоит спуститься в моторное отделение, — невесело заключил Погорелов.

— Не только в моторное, но и в радиорубку! Причем, как можно быстрее. Связь с материком и Сахалином нужна по горло. Нас могут сожрать или заразить этой гадостью в любую минуту. Не знаю, что это за хрень, возможно, какой-то неизвестный науке вирус, но то, что при укусах каждая жертва тотчас превращается в таких же мумифицированных уродов, полагаю, уже всем ясно! Укус заразен. Будем опираться на этот неутешительный факт.

Крестовский лихорадочно бегал пальцами по тумблерам панели управления. Загорелось несколько лампочек, вспыхнул экран радиорадара, заработала внешняя антенна — было видно сквозь заднее окно, как вверху закрутился локатор. Судно вздрогнуло, послышался привычный нарастающий гул заработавших двигателей.

Все спешно работали в режиме аврала, не раз прежде бывая в капитанской рубке, зная обязанности того или иного моряка. Каждый рыбак, кроме специальной команды гарпунщиков, мог при случае подменить рулевого, моториста, навигатора или другого по специальности матроса. Команда из восьмидесяти человек была слаженной, проверенной, но теперь от нее остались только шестеро.

— Господи! — вдруг встрепенулся Алексей, молодой гарпунщик, помогая боцману вывести на монитор показания навигации. — А где же наши женщины из камбуза? Лида, Анюта?

Все на миг замерли, обернувшись к нему. Только теперь, после всех потрясений и волнений, они вспомнили о женской части их экипажа.

— Черт подери! — вырвалось у Крестовского. — Ты прав. О девчатах-то мы и забыли.

— Неужели тоже превратились в жутких тварей? — всхлипнул Алексей. Все знали, какую привязанность, граничащую с обожанием, он питал к молодой Анюте — помощнице по камбузу более зрелой Лиды. — Или их так же разорвали на части?

Погорелов, наладив экран навигации, бросился к входной двери, через которую они ввалились внутрь несколько минут назад. В иллюминатор он посмотрел, что творится снаружи.

— Девушек нужно искать как можно быстрее, Леша! — заявил он. — Но вижу, как по палубе бродят десяток этих уродов: нам пока не выбраться отсюда. Они, видимо, не видя нас, на время забывают, если перед ними нет жертвы. Начинают пожирать сами себя. Стоит им нас заметить, как тотчас все скопом набросятся, не узнавая никого. Вижу Виктора из команды тральщиков. У него рыбацкий брезентовый плащ с надписью «БАМ» — помню, как он им хвастался.

— Похож на прежнего Виктора?

— Нет, конечно!! — отмахнулся удрученно боцман. — Скорее, теперь это получеловек – полуволк, или собака. С клыками, выгнутым позвоночником, шерстью. Передвигается ползком на четвереньках.

— Как оборотни в древних мифах… — зачаровано протянул Алексей, все еще вспоминая Анюту. На парня было жалко смотреть, поэтому Крестовский вынес решение:

— Значит, сделаем так, братцы. Двигатели запущены, курс на Сахалин по навигатору задан, судно набирает обороты. Конечный пункт прибытия, — бросил взгляд на настенные часы, — остров Сахалин, мыс Елизаветы. Там метеорологическая станция, там уже цивилизация. И там этот чертовый Сахалинский Инкубатор, куда мы должны доставить контейнер. — Он озадаченно почесал затылок. – Про него-то я и забыл, к чертям собачьим! Ладно. Время прибытия примерно к завтрашнему полудню. Нам придется пересечь Сахалинский залив, а он, как вы знаете, довольно пустой в качестве навигации. Все сейнеры в Охотском море, разве что сможем наткнуться на катер береговой охраны или на какое-нибудь исследовательское судно, о котором мы не знаем. Поэтому предлагаю следующее…

Все сгрудились над столом, на котором в беспорядке валялись различные предметы обихода вперемежку с картами и разбитой аппаратурой.

— Боцман, возьмешь с собой Николая и Константина. Втроем доберетесь до радиорубки, пускай Коля сразу вызывает Сахалин. Не будет Сахалина, вызывайте материк, Курильские острова, Хабаровск, Владивосток, что угодно — лишь бы выйти на связь, послав в эфир сигнал «SOS». Ясно? Нам нужно, чтобы о нас узнали. Кричите в эфир о помощи, разбудите хоть черта в Преисподней, хоть Бога на небесах, но чтобы через полчаса связь была!

— Там в радиорубке должен был дежурить мой сменщик, — обреченно выдохнул Николай, вдруг вспомнив, как внутрь были затащены дергающиеся останки их товарища. — Димка, радист, хороший веселый парень.

— А сейчас там эти… — запнулся Константин. — Там же сейчас эти… как их там… зомби, монстры…

— Вас трое, справитесь. Хватайте, что здесь найдете. Вон в том шкафу гарпуны и ракетницы. Пронзайте, стреляйте в упор, крушите черепа, но до рубки доберитесь! Те, кто на вас нападут, уже не люди. Не наши товарищи и вообще не экипаж. Вы сами видели, как они уже растерзали двоих из нас.

— Будет сделано! — заверил Погорелов. — А вы втроем?

— Вдвоем, — поправил Крестовский. — Возьмешь Игната, он в моторном отделении бывал не раз, осмотритесь там. Оставишь Колю и Константина у передатчика, а сам с Игнатом — вниз, к двигателям. Лешку я оставлю при себе. Запустим автоматику, и как только судно ляжет автопилотом на заданный курс, мы с ним попробуем проникнуть в камбуз и кают-компанию. Может, обнаружим кого живым, — неуверенно закончил он. — Заодно о девочках наших узнаем.

Решительно осмотрев всех, добавил в заключении:

— Берите все, что посчитаете в качестве защиты. Громите этих тварей, иначе нам тут не выжить. Они нас растерзают. Придется разделиться, но иного выхода не вижу. Встречаемся в радиорубке через час. Всем все ясно?

Рыбаки бросились к шкафам набивать карманы кто, чем мог. В ход пошли портативные гарпуны, подводные ружья, ракетницы, ножи для разделки пойманной рыбы.

Спустя несколько минут, экипированные и решительные, наскоро пожав руки, все шестеро разделились на две группы. Четверо во главе с боцманом, рванув дверь, выскользнули наружу, двое остались внутри рубки, задавая программу автопилота.

Там, внизу, в трюмах, что-то происходило. Что-то шевелилось, бурлило, вздымалось, опадало и ворочалось. Им предстояло узнать, что могло заразить весь корабль целиком.

Начиная с этой минуты, они больше никогда не встретятся.

Нигде и никогда.

А за день до этого на борту сейнера начало происходить следующее…

********

Глава 2

1989 год.

Близ 55 градуса Северной широты

На подходе к острову Сахалин.

Борт рыбацкого сейнера.

Утро обыкновенного рабочего дня.

— Ты знаешь, Дима, что люди до сих пор не до конца осознают ту громадную бездну, которая лежит между миллионом и миллиардом.

— А что, такая уж и громадная?

— Представь себе, мальчик мой.

— Но ведь при желании можно подсчитать.

— Именно! Ты только вникни в эти цифры. Если подсчитать миллион секунд, то он выльется в одиннадцать дней.

— Не понял?

— Каждая секунда, которую ты будешь отсчитывать в один миллион, составит в итоге одиннадцать дней. А теперь готовься. Один миллиард секунд… готов?

— Да не тяни, Захар, говори уже.

— А один миллиард растянется на… — помощник машинисты выдержал эффектную паузу, прищурив победоносно глаза, — а один миллиард растянется на… тридцать один с половиной года!

И, откинувшись на спинку, с умилением посмотрел на ошарашенного радиста.

Димка, юный и веселый радист, одногодок Алексея из команды гарпунщиков, выкатил глаза на старшего по возрасту Захара, и озадаченно повторил как эхо:

— Одиннадцать дней и тридцать один год…

— Тридцать один с половиной, — поправил машинист.

— Ух ты, мама дорогая…

— А я тебе о чем!

Они сидели вдвоем в радиорубке, проводив своих товарищей на катер. Катер отчалил, взяв курс на скопление Шантарских островов, среди которых находился остров Беличий. Там располагался какой-то научный заповедник, и капитан послал группу рыбаков во главе со своим старпомом Крестовским, чтобы они привезли некий запаянный контейнер, внутри которого должно находиться…

Димка вторично почесал затылок. А что, собственно, там должно находиться? Об этом-то никто и не знал, включая самого капитана. На материке приказано было забрать с острова Беличий некий контейнер и, миновав залив, доставить его на остров Сахалин в какой-то, не то бункер, не то Инкубатор — бес их разберет этих ученых.

— Миллион и миллиард… — повторил зачарованно Димка. — Это все интересно, но скажи мне, Захар, на кой черт мы бросаем все, отклоняемся от курса и, вместо того чтобы промышлять уловом в Охотском море, ложимся в дрейф, отсылая к Шантарским островам наш единственный катер? Вдобавок и Лешка туда отправился и боцман наш Погорелов. Что за контейнер?

— А черт его знает, — пожал плечами Захар. — Я только слышал от капитана, что нужно доставить герметически закупоренную упаковку на мыс Елизаветы в какой-то Инкубатор. Ты знаешь, что это за Инкубатор?

— То же, что и ты. Якобы там, на Сахалине, на мысе Елизаветы под землей раскинут едва ли не целый научный комплекс.

— Бункер, — поправил машинист, потирая наколки на запястьях. Этими татуировками он гордился, поскольку среди экипажа рыбаков они были единственными. Так уж вышло.

— Бункер, — повторил он, уточняя.

— Пусть будет бункер, — согласился радист. — И в этом бункере, или как его по-научному называют «Инкубатором», вроде бы хранится весь генетический фонд животного и растительного биома планеты Земля.

— Ч-чего-оо? — изумленно выдохнул Захар, уставившись на молодого неопытного, как он полагал, коллегу по сейнеру. — Ты, едрит его в бок, откуда такие выражения знаешь?

— Ну, я же не моторист какой-то. Я, друг мой, радист все-таки. По штату положено! — и захохотал что есть мочи. — Это вы там у себя в моторном отсеке дыма наглотаетесь и, кроме баб голых, ничего не вспоминаете. А я, брат мой дядя Захар, энциклопедии почитываю, с научными сотрудниками в эфире общаюсь, с академиками дружбу вожу. Ты у нашего боцмана спроси. Он куда больше меня знает о том Инкубаторе.

— Это я понял. Ты мне лучше растолкуй, что ты там наплел насчет каких-то… биомов, генетиче… генети… тьфу ты, бес их возьми!

— Генетического биома всего животного и растительного мира планеты, — со значительным превосходством повторил Димка, явно потешаясь над старшим другом. Тот был недалеким простым машинистом, промышлявшим уловом в водах Охотского моря. Не более. — Читать книжки надо, дядя Захар.

— Ща как врежу в зубы, будут тебе книжки! — обозлился старый машинист.

— Я просто вижу, как ты далек от всего этого. Не спорь. Это как если бы какой-нибудь экскаваторщик доказывал дирижеру, как руководить оркестром. Или танцор учил кузнеца махать кувалдой. Мы с тобой вращаемся в абсолютно разных сферах. Отсюда и непонимание. Усек?

— Из тебя такой же академик, как из меня кальмар на сковородке. Разъясни нормально, мать в твою душу!

— Извольте, — хохотнул радист. — Если поймешь, конечно.

— Точно в зубы въеду!

— Ладно. Слухай сюда, как говорили в Одессе. В общем, Погорелов мне как-то рассказывал, что где-то там, на Сахалине, на мысе Елизаветы, в глубоких карстовых пещерах выкопан громадный бункер, названный в научных кругах «Сахалинским Инкубатором». Самый настоящий подземный комплекс, ты сам слышал. Там и шахты и штольни и колодцы и бог весть что еще, выражаясь по-научному. В каждом отсеке есть свои отделы и ярусы, в которых вдоль стен тянутся тысячи стеллажей и морозильных камер.

— Для чего?

— Для… — Димка прищелкнул пальцами, подыскивая слова. — Для… сохранности.

— Сохранности чего?

— Того самого биома генетического фонда Земли.

— А в зубы?

— Каждая ячейка содержит в себе контейнер с образцами ДНК того или иного растения, дерева, куста, цветка, травинки, водоросли… Всех ДНК любых растений, произрастающих на планете. Пока ясно?

— Всех растений… — зачарованно повторил Захар. — Тех, что растут и в Африке и в Австралии и в Европе?

— Да хоть в Гренландии с Антарктидой! Хоть на Шпицбергене с Норвегией. Хоть на Мадагаскаре с Филиппинскими островами. Везде! Всех и всех культур растений на планете Земля. Пшеница, мак, кукуруза, кактусы, гладиолусы, фиалки, кедры, дубы, березы, водоросли…

Димка перевел дух. Захар почесал наколку.

— А дальше?

— А дальше, как рассказывал Погорелов, на нескольких этажах под землей идут ярусы и морозильники с контейнерами замороженных ДНК животных. Птиц, рептилий, млекопитающих, рыб, земноводных, приматов… Уясняешь?

— Эт-то… всех - всех зверей и птиц что ли?

— Всех - всех. Тех, что сейчас в данный момент населяют планету, начиная от Антарктиды с ее пингвинами, и кончая Северным полюсом с его белыми медведями. Повторяю — всех растительных культур и всех животных особей Земли как планеты. Начиная от инфузории туфельки, от амебы и тихоходок, до кашалотов, слонов, акул, медведей, верблюдов, осьминогов и бог весть кого еще. Генетические коды я имею в виду. Замороженные ДНК. Образцы бактерий того или иного вида. И все это в контейнерах. И все это под землей, на нескольких этажах бункера. Теперь понятно объяснил?

— Так тот контейнер, за которым капитан послал катер с Крестовским и Погореловым, он что…

— Правильно! Из той же оперы, что и в Инкубаторе. Потому, наверное, и прозвали ученые подземный бункер «Сахалинским Инкубатором». Сахалинским — потому что на Сахалине, тут и ежу понятно, а Инкубатором — потому что представляет собой некое хранилище, похожее на куриный насест с яйцами. Это я образно. Теперь-то уяснил?

— Значит, те, кого мы отправили на катере к острову Беличий, должны из тамошнего заповедника привезти в контейнере какие-то новые образцы? Еще неизвестные науке?

— Браво! — истошно заорав, хлопнул по плечу Димка. — Не прошло и сто лет, как ты все понял, Захар - батюшка!

— Погоди! — отмахнулся моторист. — Не ори. Ты как та девка в анекдоте: все доказывала мужу, что умеет молчать, и в итоге сорвала голос. Выходит, мы повезем на Сахалин этот самый контейнер, что нам доставят завтра на катере?

— Воистину так, ваше благородие!

— И для этой мизерной коробки понадобился целый рыбацкий сейнер с экипажем почти в сотню человек, мать их в пень, этих ученых?

— А я тебе о чем битый час толкую! С того и начал. Забыл? Сам в полном непонимании. Уклоняться от маршрута, бросая улов и несколько дней промысла. И все из-за какой-то коробки! Видать там действительно что-то важное для науки. Иначе нас не срывали бы с графика.

— Ты забываешь, что в этих широтах на данный момент наше судно единственное, которое ближе всех к Шантарским островам.

— Да? А на вертолете перевезти, тебе не приходило в голову?

Захар на миг задумался, почесывая наколки, потом хлопнул по коленям:

— А ну их к бесу, этих ученых! Можно и вертолетом. Но Сахалинский залив, очевидно, слишком широкий для перелета, вдруг топлива не хватит.

Они еще немного поболтали, пока их не прервал голос громкоговорителя:

— Внимание! Говорит капитан судна. Старшему мотористу срочно на мостик! Повторяю, старшему мотористу, свободному от вахты, срочно на мостик!

— Ого! — встрепенулся Захар. — Я как раз свободный. С какого хрена меня зовут аж к самому капитану? Уж не случилось ли чего?

— Может, он тебе премию хочет выписать, — хохотнул Димка. — Беги, получай, если что — с тебя бутылка.

Захар злобно кинул взгляд на веселого радиста и выскочил из рубки. Димка проводил его озорным взглядом.

В этой привычной человеческой ипостаси они больше никогда не встретятся. Им суждено будет перегрызть друг другу шейные позвонки с сонной артерией, наслаждаясь человеческим мясом.

Но это будет позднее.

А пока…

********

В рубке управления собрались несколько человек, тревожно поглядывая друг на друга. Несколько минут назад в небе над Шантарскими островами полыхнула гигантская ослепляющая вспышка, заставившая всех, кто был на палубе, зажмурить глаза. Радист Дмитрий и моторист Захар не видели ее в герметично закупоренном помещении радиорубки, поэтому не знали, что произошло. А когда Захар поспешно поднялся на мостик, капитан встретил его, тут же поставив в известность:

— Полыхнуло каким-то взрывом в небе, но грохота не было слышно. Сразу встали все машины. Двигатели заглохли, судно легло в дрейф.

— Я думал… — опешил Захар, — что мы остановились, поджидая утром катер: тот, что отправили на остров Беличий.

— Верно. Остановиться хотели, заглушив двигатели, но нас опередила эта непонятная вспышка в небе. Хлоп! Ослепление! Промчавшийся напор мощного ветра, и через секунду судно прекратило ход. Винты остановились.

— Так мне вниз?

— Да. Немедленно! Дежурный моторист уже доложил, что двигатели не запускаются. Посмотри сам, какая там проблема. И будь на связи. — Капитан на секунду замер, вглядываясь в тяжелое свинцовое небо. — Не нравится мне эта вспышка. Как ядерный гриб какой-то, ни дать, ни взять. Так полыхнуло, что у всех резануло глаза. Я сам едва не ослеп!

Потом резко обернулся к первому помощнику:

— Катер в бинокль еще виден?

— Нет. Скрылся в тумане. Странный это туман, капитан, — молвил тот, водя биноклем в направлении горизонта. — Возник будто на ровном месте. За секунду. Раз! И пелена. Все острова скрылись за ней. А потом эта вспышка…

Захар уже бежал вниз по переходам. Наверх спешили рыбаки, еще не зная, что случилось. Перебросившись с ними парой фраз, он схватился за поручни перехода, как вдруг сразу изменился в лице. Что-то сизое, растекающееся по палубе внезапно привлекло его внимание. Что-то неестественное, совершенно не вяжущееся с общей обстановкой на борту, что-то такое, чего не должно было существовать на его судне.

И тут же резкий хлопок! Облако тяжелого упругого пара ударило в лицо. Захар от неожиданности разинул рот, хватая воздух в надежде, что не задохнется. Из камбуза донеслись испуганные возгласы двух женщин:

— Господи! Что… это?

Кричала младшая по возрасту Анюта. Старшая подруга вторила ей каким-то приглушенным, словно из колодца, голосом:

— Помогите! Кто-нибудь! Нас… нас… к нам что-то проникло!

— Мамочки! — взвизгнула Анюта, и на миг Захару показалось, что этот вопль был уже на тон ниже и грубее. Потом следующим криком тембр скатился до нижних регистров. — О, боже-еее!

Последняя гласная перешла вообще на низшую октаву, словно кричала уже не женщина, а кто-то из хрипящих мужиков с басовитым булькающим стоном.

— Бегу! — метнулся Захар, бросая поручни. Свинцово-серый туман, спускаясь с неба после ослепительной вспышки, уже обволакивал его плечи. По палубе стелилась дымчатая пелена, совершенно похожая на ту, что скрыла собой Шантарские острова. Плечи и голову начало покалывать легкими разрядами тока. Рядом никого не было, лишь за переборками раздавались удивленные возгласы. Захар внезапно почувствовал, как его собственная кожа на спине начала натягиваться, принимая упругость пергамента. Словно струна вытянулся вдоль поясницы позвоночник, превращаясь в выгнутую дугу, как у кошки во время испуга. Испугался и сам моторист. Женщины в камбузе уже не голосили тоненькими тембрами. Вместо привычных женских сопрано, Захар обострившимся слухом различил протяжный хрип, переходящий в жуткое рокотание. Кричали уже не женщины. Грубым хрипом голосили какие-то существа, в которых превратились Анюта с Лидой. Теперь он мог слышать чайку, проносившуюся в небе, плеск рыбы за бортом, уханье касаток в далеких волнах Сахалинского залива. А нюх с достаточной степенью вероятности улавливал запах… о, боже! Этот запах! Запах разлившейся и текущей где-то крови! Дурманящий, влекущий к себе!

— Я иду к вам! — прохрипел он внезапно изменившимся грубым голосом. — Я здесь!

И вытянул по направлению к камбузу руки. Вытянул и…

Едва не заорал диким истошным криком.

— Мои руки! Что… что-о с ними?

Вместо привычных ладоней с наколками на запястьях, он различил в клубящемся тумане страшные, изломанные, крючковатые конечности с уродливыми когтями.

Дальше все было уже вне его разума. Захар как человеческое существо прекратил свое существование. Как, собственно, и капитан, как и девушки из камбуза, как остальные рыбаки и матросы экипажа. Вызванный ослепительной вспышкой туман инородной субстанции в мгновение ока поглотил рыболовецкое судно целиком. Вырвавшаяся из потустороннего мира иного измерения необъяснимая науке аномалия захватила восемьдесят человек одним глотком расползающейся воронки. Наступившая затем ночь была на корабле самым настоящим адом. Превратившиеся существа терзали друг друга в клубах синеватого тумана. Сразу были растерзаны девушки. Капитан, ползущий на четвереньках по палубе, выгнув шерстистую спину, был примером остальным, кто кидался на себе подобных. Наступило утро, а расчлененные тела с вывернутыми внутренностями так и продолжали валяться в трюмах, отсеках, каютах. Команда гарпунщиков, не принадлежащая к членам экипажа, в количестве двенадцати превратившихся тварей, пожирала все на своем пути. Вырвавшийся из радиорубки веселый радист Димка был переломлен пополам могучим ударом Захара, который совершенно не узнавал своего младшего друга.

— Гы-ыы… — вырвался протяжный стон. Истекая брызгами крови, некогда бывший Димка дотянулся с булькающим хрипом до сонной артерии Захара, впился клыками и перегрыз третий шейный позвонок. Это и была та последняя встреча, которой было суждено сбыться сутки спустя, после их приятельского разговора. Все встало на свои места. Прошло еще два часа, и в небе над сейнером возник тот самый грузовой транспорт с бортовой надписью «Антей», который рухнул в пучину расступившихся волн. И как конечный итог, венцом всему этому стало возвращение катера с острова Беличий, на котором находились восемь членов уцелевшего экипажа. Во главе со старшим помощником они поднялись на борт зловеще молчавшего судна, в руках боцмана Погорелова был контейнер с загадочным грузом, а само судно встретило их ползающими, истребляющими друг друга звероподобными тварями. Дальше была попытка пробраться в радиорубку и машинное отделение, на чем, собственно, они и остановились, приняв решение идти к мысу Елизаветы острова Сахалин.

…Туда сейнер и держал свой курс.

********

Глава 3

1989 год.

Остров Сахалин.

Мыс Елизаветы.

04 часа 08 минут — время установлено по местному часовому поясу.

— Маршрут автоматикой выверен до километра, — устало откинулся на спинку кресла старший помощник капитана Крестовский. Юный Алексей из команды гарпунщиков охранял входную заблокированную дверь, чтобы внутрь не смогли проникнуть ползающие и хрипящие твари, сгрудившиеся по ту сторону входа. Через иллюминатор можно было различить в густом сумраке уродливые силуэты. Всю ночь судно шло заданным маршрутом к мысу Елизаветы, управляемое запрограммированной автоматикой. Сахалинский залив остался за кормой, теперь впереди по курсу вырастали покрытые мхом скалы, на которых крошечной точкой виднелся одноименный маяк.

— Где-то там, за этим старым маяком находится тот самый бункер генетического наследства планеты, — всматриваясь в бинокль, комментировал Крестовский. — Туда нам и нужно доставить злополучный контейнер, что Погорелов таскал с собой.

— Отчего злополучный? — отвлекся от иллюминатора Алексей. — Если посудить, то именно из-за контейнера мы остались в человеческом обличии, не превратившись в этих уродов.

— Ты прав. Иначе сейчас бы пожирали друг друга, как весь наш экипаж. Восемьдесят моряков, две женщины, плюс двенадцать гарпунщиков. Да нас восемь.

— Уже шесть.

— Ну, так и экипаж истреблен тоже наполовину, не забывай! Мы до сих пор не знаем, кто жив, а кто растерзан, обглодан, высосан до мозгов костей. И девочки наши…

Услышав последние слова, Алексей всхлипнул по-мальчишески.

— Анюта… — прошептал он дрожащим голосом.

Крестовский спохватился, осознав, что брякнул лишнее. Парень любил девушку, все об этом знали, и она ему отвечала взаимностью.

— Маяк молчит, молчат все станции Сахалина. Где же Николай с Погореловым? — поспешил сменить он тему. — Всю ночь прождали, вызывали, светает уже, а они молчат.

— Их четверо с Игнатом и Константином. Может, разделились, как вы и приказывали. Одни в рубке, другие спустились в машинное отделение. Портативных раций-то у нас нет.

— Мда… — опуская бинокль, выдохнул Крестовский. — Трансиверы нам бы не помешали. — Он бросил взгляд на пелену синеватого тумана, застилавшего подступающий к носу судна остров.

— Не нравится мне этот туман. Точно такой же был, когда мы покидали Шантарские острова. Синеватый цвет, ослепляющая вспышка в небе, громадный вздувшийся шар, и как итог — все превратились в ползающих монстров. Этот туман я видел и на подходе к судну, когда на наш катер едва не рухнул мощный «Антей»…

Он вдруг внезапно осекся, шлепнув себя по лбу:

— Кретин! Точно! Вот же перец-колбаса, как я раньше не догадался!

— О чем?

— О рухнувшем самолете, Леша. О том самолете, что на наших глазах едва не врезался в сейнер!

— И что? Может, обычная авиакатастрофа…

— К каким чертям собачьим «обычная»? Тебе ничего до сих пор не ясно?

— А что мне ясно? Самолеты падали и продолжают падать. Заклинило двигатель, кончилось топливо, попала молния в фюзеляж… мало ли причин?

— Причина только одна, умник ты наш. Повторяю, следи за моей мыслью. — Крестовский начал загибать пальцы. — Синеватого цвета тугой туман, взявшийся ниоткуда, как только мы отчалили от острова Беличий, прихватив контейнер. Это раз! Внезапно налетевший шквал с разрывами в небе, за ним гигантский шар необъяснимой аномалии. Развернувшаяся во все небо спираль с молниями и сгустками плазмы, — он попеременно загнул четыре пальца. — Воздушная яма небывалых размеров и вывалившийся из нее грузовой самолет. Пять? Мы прибываем на корабль и натыкаемся на команду полулюдей - полузверей, подвергнувшихся какой-то метаморфозе. Шесть? И везде, заметь! — везде! — присутствует эта синеватая густая дымка тумана!

— Совпадение… — попробовал проанализировать Алексей, держа в поле зрения иллюминатор.

— Совпадения, Леша, это когда два, ну хорошо, три раза. А больше — уже закономерность. Доказано, между прочим, математиками. И вот этот самый туман снова плывет над водами, обволакивая мыс Елизаветы, его маяк и вообще всю северную часть Сахалина. Улавливаешь некую тенденцию?

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что тот самолет, рухнувший в море, был таким же образом подвержен жуткой метаморфозе экипажа, как и наш сейнер! Вот что я хочу сказать. Понимаешь? Там в кабине, пилоты, очевидно, уже превратились в тварей, пожрали друг друга, и машина стала неуправляемой. Рухнула со всеми этими… Как ты их называл?

— Зомби.

— Вот-вот. Зомби. Ходячие, ползающие мертвецы, каннибалы, как их там еще? Самолет-то тоже побывал в воронке этого злополучного тумана, чем бы он ни был, едрит его в феню. Теперь ясно? Корпус машины прошел сквозь спираль аномалии, и все находящиеся внутри пилоты, а может и просто какие-нибудь геологи, полярники, точно так же подверглись мутации. Стали мутантами. Самолет и врезался в море.

— А мы?

— А мы, друг мой, каким-то непонятным образом… из-бе-жа-ли этих чертовых превращений, — он запнулся, выделив слово «превращений» особым зловещим ударением. — Вот только не могу понять, каким-таким макаром нам удалось сего повального заражения избежать. Хоть убей, не лезет в голову.

— Может… — нерешительно предположил Алексей, бросив взгляд на капитанское кресло, в котором по-прежнему лежал загадочный контейнер. Молодой парень кивнул на него: — Может, дело все в этом чертовом ящике?

— Каким образом? — поднял брови Крестовский.

— А хрен его знает. Мы ведь повсюду таскали его с собой, как только получили из рук директора заповедника. Погорелов не расставался с ним, и постоянно жаловался, что коробка как-то таинственно вибрирует.

— Она и сейчас издает вибрацию?

— Не знаю. — Парень нерешительно наклонился, взял из кресла герметически запаянный ящичек, размером не больше школьного ранца, и тут же с опаской выронил назад на сиденье, пятясь к двери от греха подальше.

— Что?

— Током покалывает, — выкатил глаза Алексей.

— Ощутимо?

— Ну, не сказать, чтобы очень, но неприятно. — Он почесал руки. — Сразу почувствовал какие-то легкие, но методические толчки: тук-тук, тук-тук… Как что-то или кто-то пытается настойчиво выбраться наружу. Знаете… — юный гарпунщик прищелкнул пальцами, подыскивая слова, — вот как слепой щенок тыкается носом в забор, а забор не пускает дальше. Что-то в этом роде.

— Мда-а… — протянул Крестовский, наводя бинокль на приближающийся мыс. Здание далекого маяка скрывала та самая пелена тумана, который так тревожил старшего помощника. — Срочно нужен боцман. Капитана нет, мы теперь одни, нас всего шестеро, а остров уже по курсу. Скоро в дрейф ложиться. Макар, может, и объяснит нам причину вибрации контейнера. Получал-то посылку он, а не я. Директор заповедника отдал первому, кто ближе стоял. И передал что-то на словах капитану. Я до сего момента не придавал значения, забыл, а Макар, видимо, вообще выпал из ситуации после всех этих событий. Как и я, забыл мне передать. Что же тот директор все-таки передал капитану? Что-то важное? Что-то, что касается того, что мы должны доставить на мыс в подземный бункер? Какую информацию передал на словах Погорелову директор?

— Давайте, я снова покричу в мегафон?

— А толку? Еще больше привлечешь к нам тварей. Стоит приоткрыть дверь, как десяток их ввалятся внутрь.

— Ну, тогда по громкоговорящей связи. Откликнуться не смогут, а все же будут знать, что мы в тревоге.

— Валяй! Только коротко.

Алексей настроил громкоговоритель, работающий во всех центральных отсеках и трюмах, хрипло выкрикнув:

—Боцман Погорелов! Коля, Костя, Игнат, срочно возвращайтесь на капитанский мостик! Ребята, вы где?

Осекся, сообразив, что ему при всем желании никто не сможет ответить, поспешно добавив:

— По курсу мыс Елизаветы. Мы подходим. Через полчаса выйдем на внутренний рейд.

Вопросительно взглянул на начальника. Тот кивнул. Алексей спешно закричал почти умоляюще:

— Ребята, да где же вы? Через полчаса застопорим двигатели. Если вы в рубке, Коля, ответь по внутренней связи!

Крестовский перехватил из дрожащих пальцев микрофон, добавляя:

— Макар, Коля, вы должны быть в радиорубке. Почему молчите? Игнат, Костя, если вы в машинном отделении и уже осмотрелись, бросайте все и срочно на мостик. Боцман — вы с Колей тоже. Немедленно! Судно ложится в дрейф. Связи с островом и маяком нет, как и с вами. Повторяю, срочно всем на мостик! Всем!

Он откинулся на спинку, вытирая выступивший пот. Несколько часов жуткого молчания, как с землей, так и с уцелевшими товарищами. Что могло произойти? Первоначально они планировали встретиться под узлом внешней антенны, но в последний миг передумали, решив собраться здесь, на капитанском мостике. Под блоком антенны находилась нора того омерзительного монстра, похожего на слепого солитера гигантских размеров, утянувшего в переборки отсеков трепыхающееся тело одного из рыбаков. А в радиорубке, возможно, было какое-нибудь гнездо или еще что-то подобное для той твари, что расчленила пополам второго рыбака.

— Но ведь там передатчик и связь с остальным миром! — размышляя вслух, снова вытер пот Крестовский. — Потому и необходимо было проникнуть в рубку. Потому и захватили гарпуны, подводные ружья и ракетницы. Потому…

А что, потому?

— Хрен его в колоду! — обреченно махнул он рукой. — Такими мыслями можно голову сломать. Если никто не вернется… — он осекся, осознав вдруг ужасную степень последствий, окажись они вдвоем на всем громадном сейнере. Алексей застыл, выкатив в смятении глаза. — Если никто, повторяю, не вернется, и мы останемся одни, нам же не удастся управиться с судном, вот в чем беда!

— Одни? — опешил гарпунщик. — Почему вдвоем?

— Потому, что наши друзья не отвечают уже несколько часов. Как не отвечают ни маяк, ни Сахалин. Ну же! Пошевели мозгами!

Алексей пошевелил. Но не мозгами, а бровями.

— Так и не понял?

— Н-нет…

— На судне творится что-то лютое и жуткое. Наших бравых товарищей уже нет в живых! Ты это пони-мае-еешь?!! — почти заорал Крестовский, теряя самообладание. — Мы теперь ОДНИ на судне! На всем громадном сейнере нас осталось ДВОЕ!

— А как же… как же Коля, дядя Макар… Костя с Игнатом?

— Если они и живы, в чем я сомневаюсь, то превратились в таких же мутантов, как и те, что поджидают нас за дверями. Уловил, наконец?

— Двое… — ошарашено повторил молодой гарпунщик.

— Оказывается, так тоже бывает, — невесело усмехнулся Крестовский.

В рубке настала мертвая тишина. Алексей все еще стоял у иллюминатора, в смятении уставившись на старшего начальника. Тот бессильно опустил бинокль, озабоченно всматриваясь в фронтальное окно мостика, за которым синеватые клубы тумана все ближе приближались к судну. Минут пять-шесть, и судно поглотится этим облаком целиком.

… Тут-то все и началось!

— Смотрите! — закричал Алексей, отскакивая от двери. — О, господи!

Крестовский бросился к тумбе, придвинутой общими усилиями к входу, застыл на месте, не поверив своим глазам. Твердая обшивка ходила ходуном, сотрясаясь от мощных ударов снаружи. К иллюминатору прильнуло искаженное яростью лицо некогда веселого радиста Николая, выглядевшее теперь настоящим исчадием ада. Нет. Это было уже не лицо! Не человеческое обличие. Разинутая в алчном вожделении пасть пузырилась кровавой пеной. Выкатившиеся глаза с вертикальными зрачками пожирали взглядом внутренность рубки, замечая мельчайшие движения. Значительную часть изуверской рожи покрывала шерсть, а торчащие клыки царапали толстое стекло иллюминатора.

— Ну и харя! — отчего-то нервно хохотнул Крестовский. — Вот тебе и наш радист. Только теперь он не наш. Он уже принадлежит тому пространству, из которого в тумане выползают эти гадости.

— Коля… — прошептал Алексей, оседая в кресло как безвольный манекен. — Он что же… он…

— Превратился в мутанта, Леша! В того монстра, которыми кишит наш корабль. Теперь мы точно одни с тобой! Если метаморфоза произошла с ним, то не избежали участи и остальные.

— А Погорелов?

— Наш боцман либо растерзан, либо сейчас пожирает кого-то из своих сородичей.

В дверь раздавались удары, от которых она выгибалась внутрь. Еще минута, и натиск с той стороны будет настолько мощным, что крепления не выдержат.

— Скорее в то окно! — дико заорал Крестовский, хватая контейнер. Через плечо у него был перекинут гарпун, на поясе висело подводное ружье. Фонарик и две ракетницы были заранее сунуты в карманы комбинезона. — Открывай створку! — скомандовал он, лихорадочно манипулируя панелью управления. — Через нее вырвемся на верхнюю палубу!

Повинуясь манипуляциям, автоматика сработала на стопор, винты остановились, судно легло в дрейф.

— Куда мы?

— Надо проскочить к нашему единственному катеру. Он подвешен на стабилизаторах. Прыгнем в него, отцепим лебедкой и попытаемся добраться до берега.

— Там же туман…

— Сквозь туман, мать его! Или хочешь оказаться расчлененным на части своим другом Колей? Он уже не Коля, поймешь ты, наконец? Хватай контейнер, я полезу первым с гарпуном в руках.

Крестовский кинул коробку, Алексей, все еще ошеломленный, подхватил налету, отступая к окну. Дверь раскрылась, ломая крепления, в щель просунулись скрюченные конечности, пытаясь отодвинуть тумбу. Крестовский с усилием рванул створку окна: внутрь сразу ударило тяжелой струей воздуха. Они пробыли в рубке всю ночь, закупоренные как в консервной банке, и только сейчас глотнули наружный воздух.

— Быстрее! За мной! — выкрикнул старпом, вскакивая на панель управления. Парень следовал за ним, удерживая под мышкой то, ради чего они прибыли к Сахалину.

Оба спрыгнули наружу. Алексей рывком захлопнул створку, застопорив рукоятку валявшимся под ногами ломиком. Каким образом сей предмет оказался под рукой так кстати, раздумывать не было времени. Секунда — и они уже мчались к левому борту, у которого на стабилизаторах покоился катер. Тот самый катер, на котором они сутки назад прибыли с острова Беличий, подняв его лебедками на место. Теперь предстояло его отцепить, поскольку сзади, внутри рубки уже громили окно, через которое они бежали.

— Прыгай! Я отцепляю! — спешно прокричал Крестовский.

У Алексея помутилось в глазах. Последние события он помнил плохо. Вначале какая-то резкая боль в висках, нахлынувший отовсюду туман, крики начальника. Потом плеск, удар о воду, и катер, взревев мотором, стремительно отвалил от борта сейнера. Смутно помнил, как через борт перевесилось уродливое тело боцмана Погорелова — Лешка узнал его по одежде, но уже ничего не мог осмыслить. Существо, в которое превратился Погорелов, провожало катер диким хрипом, очевидно, жалея, что упустил вожделенную добычу.

— Хры-ыыы… — донесся последний хрип, который услышал Алексей. Туман, внутрь которого несся катер, поглотил и видимость и звуки. Теперь Крестовский вел крохотную скорлупку вслепую, ориентируясь только по компасу. Что было дальше, Алексей позднее вспоминал с трудом. От контейнера шла какая-то вибрация и, прижимая машинально его к груди, Лешка чувствовал проникающие через кожу электрические разряды. Его разум будто опустошился. Сознание меркло, внезапно накатившая волна слабости парализовала тело. Он слышал рев мотора, чувствовал, как швыряет по волнам суденышко, слышал, как начальник что-то кричит, толкает его, но ничего не мог понять. Тело стало ватным, организм перестал слушать команды и, обдаваемый брызгами, Лешка завалился набок. Последнее, что услышал, был глухой крик, поглощаемый синеватыми клубами:

— Да что с тобой? Выпусти из рук этот чертовый контейнер!

Потом провал, беспамятство, несколько обрывков фраз через промежутки:

— Вижу землю…

— Туман расступается…

— Сейчас пристанем…

— Черти собачьи, да тут же никого нет…

Спустя какое-то время резкий толчок. Остановка двигателя. Катер уткнулся носом в прибрежную полосу. Лешку подхватывают руки Крестовского, взваливают на плечо, куда-то несут. Ругань, мат, кашлянье и прерывистое натужное дыхание. Рокот волн, бьющихся о скалы. Запах озона и влажного мха. Крики чаек. Скрежет гальки под ногами. Но все это далеко, сквозь неравномерные промежутки небытия. Проваливаясь в пустоту и выбираясь из нее, сознание Лешки продолжало фиксировать события. Пещера. Треск костра. Холодная тряпка на пылающей жаром голове. Руки Крестовского. Сырость. Летучие мыши. Запах дыма.

— Как тебя угораздило-то…

Голос начальника доносился, казалось, из колодца — глухой и непривычный.

Потом снова забытье. Проблески чего-то разумного, но до конца неосознанного.

…Так прошла ночь. Крестовского с катером прибило к пустынным, поросшим лишайником скалам. Катер врылся носом в гальку, оставшись на берегу, куда уже не достигали волны прибоя. Второй помощник капитана развел костер, притащив на себе Лешку в одну из пещер. Долго сидел, уставившись на огонь, перемалывая в мозгу все, что произошло на судне за последние сутки. Рядом лежавший парень иногда бредил в тревожном забытье, метался в жаре, стонал, выкрикивал имена.

— Анюточка… милая моя… — мычал он сквозь стиснутые зубы, лихорадочно хватая воздух раскрытым ртом. — Как же так… где ты…

У Крестовского на миг навернулись слезы. Укрыв куском брезента из катера, он прилег у костра, сразу провалившись в сон. Случившееся за эти несколько часов события, полностью выбили его из сил. Летучие мыши беззвучно скользили над костром, впервые увидев огонь в своей обжитой пещере.

…Настало утро.

********

Алексей пришел в себя, изумленно вглядываясь в серое небо. Тлеющие угли слабо отдавали теплом, отчего у парня озябли пальцы ног. Голова гудела, но слабость постепенно отпускала, давая возможность новому приливу сил. Повернув голову вбок, Лешка увидел свернувшегося калачиком Крестовского. Старший помощник капитана, как показалось Лешке, совершенно изменился, поседев едва ли не наполовину. Прилипшие к вискам и лбу волосы были теперь белыми.

— О, господи! — вырвалось у юного гарпунщика. — Да вы же совсем се… седые!

Крестовский мгновенно проснулся, вскакивая на ноги. В долю секунды придя в себя, облегченно выдохнул:

— Очухался? Ну, тебя и шибануло, друг мой! Еле доволок до пещеры. Хорошо, что сучья были, сразу смог огонь развести.

— Я что… был в обмороке?

— Еще каком! Тебя расколбасило прямо в катере. Если бы мы вовремя не скрылись от тех тварей, перевариваться бы тебе сейчас в желудке одного из них.

— А… а где мы?

— На мысе Елизаветы, судя по компасу.

— Анюта… — вдруг всхлипнул Алексей.

Крестовский промолчал, понимая состояние парня. Подкинул веток в костер, помог подняться.

— Простите меня! Как не вовремя все случилось! Я же вас подвел, так выходит?

— Не бери в голову. Главное, что спаслись. Контейнер ты не выпускал из рук даже в обмороке.

— Из-за него, наверное, и выбыл из строя, — невесело покосился на коробку парень. — Помню, как в руках покалывало, потом словно взрыв в голове и… и пустота. Отрывки мелькающих зыбких картин.

— Ладно. Сейчас попьем чай, и в двух словах тебе расскажу, как мы сумели спастись.

— А что, есть кипяток?

— Есть. В катере был неприкосновенный запас пайка на сутки. Я прихватил с брезентом, когда тащил тебя. Так что и позавтракать сможем.

— А потом?

— Потом побредем к тому маяку, что мы видели в бинокль. Туман чертовый рассеялся. Думаю, к полудню доберемся.

— А сейнер? Там же эти… как их…

— Мутанты?

— Да.

— Ими теперь пусть занимаются специальные службы. Как только доберемся до бункера, поставим в известность правительство. Это уже не наша забота. Половина экипажа истреблена начисто, остались только мы с тобой.

— Я урывками помню, как дядя Макар… — Алексей подавил приступ тошноты, — как тот мутант, в которого превратился боцман, свешивался через борт, что-то хрипя вслед нам.

— То, что осталось от Погорелова, очевидно, хотело броситься за нами, но помешали волны. Они там все и остались, пожирая друг друга.

— А может, он был в ярости, что я унес с собой этот чертовый контейнер?

— Мы до сих пор не знаем, что там внутри. Ясно лишь, что наружу рвется что-то неизвестное нам, что-то неведомое и... — Крестовский осекся. — И явно не из нашего мира.

Потом замолчал, принявшись раскладывать завтрак. Термос и котелок входили в состав неприкосновенного запаса вместе с четырьмя ракетницами, аптечкой и прочими предметами первой необходимости на случай катастрофы, которая, если посудить, с ними и произошла.

В течение получаса они подкреплялись, делясь последними событиями, намечая план дальнейших действий. А когда полностью рассвело, затушив костер и окончательно придя в себя, захватив контейнер, направились в сторону скальных возвышенностей, где в пелене зыбких испарений проглядывались крошечные очертания маяка.

Они прибыли.

…Мыс Елизаветы острова Сахалин встретил их полным молчанием.

********

Глава 4

1989 год.

Мыс Елизаветы острова Сахалин.

Бункер.

Время не установлено…

Чем ближе подходили к маяку, тем тревожнее становилось на душе. Миновало два часа, как они двинулись по испещренному трещинами побережью к высокому холму. Там просматривались всевозможные строения, но сама башня маяка отчего-то не работала. Внезапно остановились наручные часы.

— Причем, механические, — озадаченно заявил Алексей, тряся рукой. — Мне Погорелов их подарил на прошлой вахте. Завод полный.

— Мои тоже стоят, — подтвердил Крестовский, проверяя командирские фирмы «Восток».

Оба недоуменно уставились друг на друга. Бешено вращающаяся стрелка компаса, тоже не придавала бодрости. Крестовский устремил взгляд в хмурое нависшее небо.

— Воздух здесь какой-то странный, не находишь?

Алексей втянул ноздрями что-то несвойственное обычному кислороду плюс азоту плюс углекислому газу. Неприятное ощущение каких-то примесей сразу дало о себе знать. Оба закашлялись. Тумана не было, но по влажному мху стелилась какая-то мутноватая дымка, словно где-то далеко, за холмами, чадили тлеющие костры.

— И пусто! Никого. — Алексей крепче прижал коробку под мышкой. — Здесь же должны находиться поселения рыбаков, семьи, женщины, дети…

— Это пока еще берег мыса, Леша. Цивилизация будет дальше, за теми холмами.

— А бункер подземный?

— Сразу за маяком. — Крестовский выругался. — Вот хрень собачья, так что же все-таки передал на словах директор заповедника? Погорелов, душа ему в рай, так и не успел сказать ни мне, ни капитану.

— Капитана уже не было… — мрачно протянул юный гарпунщик, вдруг осекшись на полуслове. Его глаза вылезли из орбит, увидев нечто непонятное за спиной начальника.

— Смо… смотрите! — опешил он.

Из приземистых скал, за которыми возвышался холм с маяком, рывками, кольцо за кольцом, пульсируя и извиваясь, начало выползать некое существо громадных, просто титанических размеров. Создание, величиной с половину товарного состава и такой же длины, медленно и неуклонно выбрасывало из пещеры кольцо за кольцом, пока полностью не вылезло наружу. До него было метров триста, но даже отсюда, где в остолбенении замерли оба путника, поражали его колоссальные размеры. Похожее на плоского ленточного червя с полным отсутствием конечностей, его миногоподобная пасть разинулась в чудовищном зеве, обнажая несколько рядов острейших клыков, располагавшихся по кругу.

— Что… эт-то? — едва не сел на землю Алексей. Ноги предательски подкосились, в области груди вырвался испуганный вздох. — Кто.. эт-то? Что за чудище?

Крестовский был не менее ошеломлен, однако не потерял присутствия духа.

— Такая же тварь, что и на корабле, только та была размерами гораздо меньше. Помнишь, у блока антенны? Скользкий слепой солитер?

— А это…

— А это его старший собрат, очевидно. Или… или родитель.

— Но… но, позвольте… как эти два исчадия ада могут существовать одновременно? Один на корабле, другой здесь, на острове? Они что… — Алексей поперхнулся. — И на море, и на су… суше?

Крестовский наблюдал, как кольцевидное существо потустороннего мира, возникшее в их реальности, постепенно и методично развертывает свои гигантские ответвления. Старшего помощника прошиб холодный пот. Оказывается, создание имело сразу несколько ворочавшихся сегментов, похожих на отдельные щупальца.

— Оно разделяется… — зачарованно выдохнул Алексей. — Делится как клетки под микроскопом!

— Бежим! — внезапно дико заорал Крестовский. — Вот потому они и могут существовать сразу в нескольких местах. Леша! Этот организм размножается… ВЕЗДЕ!

Алексей прижал контейнер и, что есть мочи, кинулся вслед за начальником. Тот набегу стаскивал с плеча подводное ружье с единственной металлической стрелой. Помпового заряда хватало только на один выстрел. Больше стрел они не успели захватить.

— Эти твари… — остановившись перевести дыхание, пролепетал парень, — так они… они ПОВСЮДУ?

На что Крестовский, хватая ртом воздух, просипел:

— Не знаю как по всей планете, но то, что эта гадость из иного параллельного пространства добралась уже до Сахалина — факт непреложный. Ты сам только что убедился.

— Значит… — Лешка крутил головой, лихорадочно выискивая в холмах похожих мутантов, — значит, здесь тоже могут быть такие же… превращенные в уродов люди? Как наш экипаж? Но ведь здесь… здесь же суша, а не Охотское море! — он схватился в смятении за голову. — Там море, а здесь… здесь-то ОНИ откуда?

— Туман! — вскричал Крестовский. — Целые клубы свинцового тумана, ты о нем забыл! Он же появлялся и над Шантарскими островами, когда мы отплыли на катере. Потом был в небе с тем разбухшим красным шаром, когда рухнул «Антей». Был он и на сейнере, когда на нас кидались оборотни с мутантами. Перед нашим бегством я видел клубы над этим мысом.

— И дело все в нем?

— А что еще можешь предложить? Везде, где появлялись клубы расползающегося облака, сразу происходили метаморфозы. Выползали исчадия ада, люди превращались в ползающих на четвереньках зверей, пожиравших друг друга. Теперь туман, очевидно, поглотил собой и часть мыса… — он оборвался. — Возможно, и весь Сахалина целиком!

— О, господи… — выдавил из себя Алексей. — И мы прибыли сюда как раз в разгар…

— Разгар чего? Разгар катастрофы, хочешь сказать?

Ответить Алексей не успел. Внезапно на мысе стало происходить невообразимое. Еще секунду назад, парящие в небе чайки, вдруг в один миг, в одну секунду, всеми громадными скоплениями стали падать на землю. Вниз их влекла какая-то неведомая сила, будто притягивая магнитом. Сотни и сотни птиц, покинув перед этим гнезда с птенцами, сейчас камнями валились вниз, совершенно теряя ориентиры.

БА-ААХ!

Ошеломительный хлопок резкого, рвущего уши треска, прокатился по долине, уйдя эхом куда-то за пределы маяка. Заложило барабанные перепонки. Промчавшаяся акустическая волна швырнула Алексея вниз, он уткнулся носом во влажный лишайник, тут же начисто утратив чувство реальности. Шибануло ветром. Крестовского протащило по земле, пока он не впечатался затылком в вывернутый из земли корень. Что-то дунуло над их головами, пронеслось в воздухе и, хлопнув еще раз оглушительным взрывом, унеслось в верхние слои стратосферы.

БА-ААМ!

Вспыхнула ослепительная вспышка — та самая, что была накануне их возвращения на корабль. Теперь она была гораздо мощнее, заполонив все небо целиком.

—А-аа… — вырвалось у Алексея. Попробовал продуть уши, зажимая нос, как это делают артиллеристы. Оба, упав в лишайник, скатились друг к другу. Небо полыхало красным заревом, словно все побережье Сахалина занялось гигантским пожаром.

— Да что ж они там творят, придурки! — сквозь грохот истошно заорал Лешка.

— Ты о ком? — Крестовский пытался подняться на ноги, но тотчас бессильно валился назад.

— Об этих долбанных ученых из бункера! — отплевываясь, заявил младший приятель. — Вся эта хрень из потустороннего пространства, это же все из-за них! Из того подземного бункера!

— Мы еще не знаем.

— А чего тут знать? Вы же сами говорили, что портал иного измерения с выползающими оттуда тварями, возникает в нашей реальности с наступлением тумана. А туман этот, к чертям собачьим, появляется как раз из того подземного хранилища. Или, как его называют — Инкубатора.

— Это пока твои догадки, братец мой. На острове Беличьем и на Шантарских островах никакого хранилища с Инкубатором не существовало. А туман, тем не менее, распространялся с таким же успехом, что и здесь.

— Но, тогда… — попробовал возразить Алексей, однако был отвлечен новым ошеломительным событием.

Они уже поднялись на ноги, всматриваясь в пещеру, в которой при взрывах скрылось невообразимо громадное чудовище, как вдруг воздух прорезал новый звук, теперь уже не природный, а механический. Грохот турбулентных потоков раздался прямо над ними. Лешка задрал вверх голову, еще не соображая, что им приготовила судьба на этот раз. Крестовский как раз отвел взгляд от черного зева пещеры, намериваясь продолжить путь, и тут…

ВЖИ-ИИИ!

В небе раскрылись лепестки вращающейся воронки, свинцовые облака расступились сами собой, образовав воздушную яму, из которой…

— Мама дорогая! — вырвался у Лешки изумленный крик, переходящий в смятение. — А эт-то… что еще?

…Прямо на них, в струях турбулентности, воя винтами, пикировал мощный корпус вертолета. Машина легла на правый борт, заваливаясь в сторону, теряя управления. За хвостом тянулся черный шлейф дыма.

— Ми-10… — протянул зачарованно парень. — Боже, да он разваливается по частям!

— Как тот «Антей» в небе, — едва не в гипнозе прошептал Крестовский.

И действительно, отрываясь от корпуса, к земле летели фрагменты шасси, обшивки фюзеляжа, какие-то предметы конструкции. До скал было еще далеко, но распадающаяся машина в доли секунды вырастала прямо на глазах. Вниз падали мелкие предметы: казалось, вертолет теряет по пути все внутреннее оборудование.

— Винты! — спохватился Крестовский. — Нас могут зацепить оторвавшиеся винты. Назад!

Он рванул Лешку на себя, вдавливая его в углубление оврага. Юный гарпунщик въехал носом во влажный грунт, набрал в рот мусора, едва не задохнувшись. Старший товарищ упал рядом, прикрывая голову руками, проорав сквозь грохот:

— Рванет! Сейчас рванет!

Раздался ошеломляющий взрыв, корпус врезался в землю, расколовшись надвое. Дохнуло обжигающим напором ветра. Промчавшийся мимо Лешки плазменный сгусток, похожий на шаровую молнию, с треском, рассыпая искры, врезался в камни.

— О-ох! — почти завопил парень, выпуская из рук злосчастный контейнер. — Я ничего не слышу!

Забитыми пылью глазами — воспаленными от вихревых потоков — он пытался разглядеть, что творится на месте удара. Покореженный остов машины, задрав хвост к небу, пылал клубами дыма. Бешено вращавшиеся лопасти со всего маху врезались в грунт, разметав в клочья скудную растительность. В стороны разлетелись ошметки лишайника, камни и корни кустов. В грудь Крестовскому ударило осколком какого-то прибора, но вреда не причинило. Прямо из днища начало струями хлестать топливо, тотчас впитываясь в землю.

— Час от часу не легче, — прохрипел Крестовский, выплевывая комки грязи. Все лицо, рот, нос, уши, были забрызганы горячим грунтом от удара в землю. — Нам даже не подойти к нему. Сразу превратимся в факелы! Жар не подпускает.

— Глядите! — просипел Лешка. — О, господи! Там, в огне, что-то… кто-то… ше-шевелится!

И они увидели… ЭТО.

Громадный гриб черного облака взметнулся к зениту, разметав останки корпуса, словно лебяжий пух. Из пылающей кабины на свет выползло что-то бесформенное, невообразимое восприятию, похожее на густые потоки домашнего пудинга. Разбухло в долю секунды, раздулось в объеме, поколыхалось в воздухе и, взорвавшись оглушительным треском, разметалось в огне. На миг Крестовскому показалось, что кисельная масса была… ЖИВОЙ.

— Она… она смотрела на меня… — в остолбенении пролепетал Лешка. – Эта взорвавшаяся масса была… — он поперхнулся. – Была словно ра… разумной.

Оба ошарашено смотрели на то, что осталось от вертолета. После взорвавшегося сгустка протоплазмы им уже ничего не оставалось, как просто глядеть зачарованно на то, как огонь поглощал последние детали винтокрылой машины.

— И эта хрень вылезла из вер… вертолета? – икнул Лешка. – Это было то, что осталось от пилотов?

— То, во что они превратились, братец мой, — невесело поправил Крестовский. – Метаморфозы превращения в разных случаях происходят, очевидно, по-разному. Кто-то материализуется в оборотней и мертвецов, кто-то в ползающих на четвереньках тварей, кто-то в гигантских червей и слепых солитеров, а иные, как этот экипаж вертолета – сразу в какую-то инородную субстанцию.

— Недоступную нашему пониманию, — кивнул младший товарищ.

— Причем, еще и… РАЗУМНУЮ! – закончил Крестовский. Бросил последний взгляд на черную груду пылающего металла, поднял контейнер, сунув помощнику в руки:

— Давай-ка двигать отсюда. Если там, за маяком, в подземном хранилище кто-то остался в живых, то именно там мы найдем все ответы.

— В живых? – ужаснулся Лешка.

— А ты как думал? – хмуро парировал начальник. – Судя по тому, как нас встретило побережье, внутри мыса таится не менее опасное. Полагаю, эти тварюки теперь повсюду. Не только на мысе. Вероятно, они по всему Сахалину.

Лешка ойкнул по-мальчишески:

— Саха… лину?

— А то и по всей Земле, дружочек мой. Найдем ли мы живых людей – повторяю – живых… вот в чем теперь вопрос.

Закинув подводное ружье за спину, Крестовский махнул рукой вперед.

— Пошли. Что нас ждет впереди, одному богу известно.

И они двинулись к холму.

…Маяк уже был рядом.

********

— Никого… — не удивляясь, почему-то шепотом протянул Лешка, опасливо вглядываясь по сторонам. Территория маяка представляла собой выжженную пустыню с валявшимся повсюду хламом. Они только что миновали ограду, продвигаясь внутрь, будто партизаны в рейде по вражеским стратегическим точкам. Кругом, куда ни глянь, смерчем были раскиданы предметы обихода, начиная от мисок и заканчивая чьим-то ботинком.

— Да тут настоящий ураган пронесся! – задрав голову к башне маяка, процедил парень с тревогой в голосе.

— И похлеще того, что обрушился на наш сейнер! – согласился второй помощник. – Даже собака не гавкает.

— А должна быть собака?

— При каждом маяке, я так полагаю, непременно должны всегда присутствовать собаки. Будку видишь?

Они осторожно продвигались вперед, озираясь по сторонам. Миновали будку с обрывком стальной проволоки. Лешка подумал, что пес, очевидно, испугавшись чего-то или кого-то, сам сорвался с цепи. А возможно, его попросту унесло ураганом куда-то в неведомые дали.

— Тьфу ты! — сплюнул он. – Поэзии мне только не хватало.

Вокруг царило полное безмолвие. Разрушенный сарай с зияющей дырой посреди стены покосился своим строением сразу за обвалившейся водокачкой. Провода на столбах висели сорванными огрызками. Трансформаторная будка вообще была сплюснута, будто чей-то громадный кулак с яростью впечатал ее в землю. Помимо разбросанного мусора кое-где просматривались непонятные потоки уже высохшей жидкости, но что это была за жидкость, Крестовский пока не определил. Лишайник впитал ее в себя, а устанавливать ее предназначение, не было времени.

— Пусто-то как… — повторил Алексей.

Сразу бросалось в глаза полное опустошение. Люди либо покинули каменные стены башни, либо превратились в таких же уродов, побывав в клубах синеватого тумана. Сейчас его не было, но где гарантия, что он не возникнет вновь, откуда-нибудь из земли? — спрашивал себя Крестовский.

Они остановились у распахнутой настежь двери, ведущей в верхние этажи башни.

— Вот что, — лихорадочно размышляя, предложил он. – Здесь, как минимум, уже несколько дней никого не было. Дня три как пить дать. Это совпадает и с нашими приключениями – если тут применимо столь нелепое сравнение. – Крестовский невесело усмехнулся. – Первый раз мы столкнулись с неведомым как раз третьего дня. Помнишь? Когда пелена синего облака поглотила остров Беличий, а мы мчались оттуда на катере. Вот здесь, вероятно, все и произошло. Какая-та хрень в виде густой массы вырвалась из того хранилища, что мы еще не видели. Поглотила собой часть суши с морем в этих координатах, а потом начала распространяться дальше, превращая людей в монстров. Не забыл, как камнями падали чайки на побережье? Видимо, эта субстанция обладает еще и каким-то губительным свойством, на которое реагируют только звери. Теперь и птицы. Отсюда все и началось.

— Не отсюда, — поправил Лешка. – А из того бункера, который нам предстоит еще увидеть.

— Ты прав. Здесь мы уже ничего не найдем. Разве что подняться внутрь башни? Но я сомневаюсь, что там кто-то есть. Нас бы уже давно встретили. Или окликнули.

Крестовский несколько раз прокричал, надеясь обозначить свое присутствие, но, как он и предполагал, из башни не донеслось ни звука. Оставаться не имело смысла и, окинув разрушенные строения последний раз, они поспешили дальше. Спуск с холма предстоял долгим. По ту сторону виднелась долина, в центре которой разместился целый научный комплекс с радарными установками, радиорелейными антеннами, ангаром для вертолета и прочими техническими помещениями.

— Готов?

— Так точно! — по-военному отчеканил юный гарпунщик.

— Ну, тогда нам туда, — показал рукой старший начальник. — Держи крепче этот злосчастный контейнер. Возможно, мы уже в конце пути. — Крестовский вздохнул. – А какой он будет, этот конец, одному Господу известно!

Спустя полчаса, спустившись с холма, они приблизились к территории научного комплекса. По сведениям капитана и боцмана Погорелова здесь должно было находиться то самое хранилище. Сахалинский Инкубатор генетического наследия планеты Земля. Так, во всяком случае, называли этот подземный бункер в научных кругах Академии наук СССР. Или Сахалинский бункер. Под таким названием он был известен в узких кругах специалистов, не считая тех рыбаков и местных жителей, что обитали здесь на мысе Елизаветы.

— Ну что? – глухо произнес Крестовский, остановившись у первой наружной ограды, хмуро подмигнув своему помощнику. – Мы прибыли.

Солнце уже клонилось к горизонту. Начинало вечереть. Подушки облаков сменились тонкой пеленой перистых образований. Сразу похолодало.

Ни звука, ни души.

И вот что они увидели…

********

— Зачем здесь колючая проволока? – первое, что пришло на ум Алексею. – От кого тайны? От всей цивилизации?

Они перешагнули развороченные обрывки чего-то непонятного, смешанного в кучу. Сразу за обрывками проволоки зияла огромная воронка, развороченная взрывом. Мощность разрыва была таковой, что большинство наземных построек буквально сплющило давлением. Было видно, что здесь промчался ураган СМЕРТИ. И что характерно, снова ни единой души, ни птиц в небе, ни мелких грызунов, ни собак.

Крестовский, чувствуя смутную тревогу, приблизился к надутому куполу оранжереи, внутри которого сквозь толстую пленку просматривались зыбкие очертания всевозможных насаждений. Таких крытых оранжерей было несколько: все они располагались рядами, следуя какому-то определенному порядку.

— Тишина как в гробу, — заворожено прошептал Лешка, нервно прижимая контейнер. Чем ближе подходили к основному строению, накрытому таким же надувным куполом, тем настойчивее и выразительнее вибрировал ящик в руках. Он уже дрожал крупной дрожью, ходил буквально ходуном, издавая неприятный нарастающий гул.

— Все! Не могу больше нести, — пожаловался юный гарпунщик. — Из этой коробки ЧТО-ТО настойчиво рвется наружу! Того и гляди — взорвется в руках!

— Мы уже на месте, потерпи! — остановился перед входом в подземелье Крестовский. Двойные герметические двери бункера были раскрыты настежь, обнажая внутренность переходного коридора с вывеской «Карантинная зона». Ниже, неоновыми буквами светились слова: «Внимание! Вход только в костюмах химической защиты»

— А у нас их нет, — заявил Лешка, едва удерживая рвущийся на волю контейнер. Точнее, не сам ящик, а то, что находилось в нем. То, о чем они до сих пор не имели никакого понятия. Энергия? Что-то органическое? Черт его знает!

— Как думаешь, пройдем без защитных костюмов?— неуверенно предложил Крестовский. — И свет есть, странно. Электричество работает. — Он указал на мерцающую вывеску. — Если и остался кто-то в живых, то только внизу, под землей. Снаружи никого нет. А раз бронированные двери распахнуты, никакие костюмы защиты уже не помогут. Герметизация нарушена.

Он обвел взглядом разруху. Вывернутая земля была раскидана по всей территории, словно здесь пропахали экскаватором пару гектаров грунта. Столбы электропередач были переломаны пополам промчавшимся вихрем. Здание небольшой столовой, очевидно, человек на двадцать, было врыто в землю, сместившись в сторону вместе с пластами лишайника. Покосившаяся водокачка — точная копия маячной — нависала над узлом связи, о чем свидетельствовала одноименная вывеска.

— Вот! — озарился Лешка. — Вот, куда нам в первую очередь нужно. В «Узел связи»! Там стационарные передатчики. Там связь со всем миром!

— На обратном пути, — отрезал Крестовский. — Сначала под землю, в бункер. Если кто живой, им необходима помощь. Если никого — оставим в морозильнике этот чертовый контейнер и вернемся сюда. Тогда и пошлем сигнал «SOS» в эфир. Готов?

Бросив последний взгляд на разрушенную взрывами территорию, они с опаской начали спускаться вниз.

Первым удивлением было отсутствие ступеней. Покатая дорожка шла вниз под уклон, и только время спустя, оба осознали, что этим путем внутрь и наружу катали тачки с образцами почвы. Рядом проложенная узкая колея для вагонеток, очевидно, не работала.

— Запах затхлый как в могиле, — шепотом поделился Лешка. Контейнер в руках непрерывно гудел и крупно вибрировал. Чем ниже спускались, тем яростнее что-то рвалось наружу. Теперь, когда они приблизились вплотную к концу своей загадочной миссии, открывать ящик было неразумно. Если и нужно было его открыть, удовлетворив свое любопытство, то это надо было делать либо на сейнере, либо на побережье мыса. Теперь они в конце пути — теперь только морозильник. Пусть ученые сами разбираются. С них, с Крестовского и Лешки, уже довольно. Хватит!

— Найти бы хоть кого-то, да всунуть им эту коробку, что б ее к едреной фене! — выругался Алексей, оглядывая стены уходящего вниз колодца. Бетонное покрытие было испещрено множеством трещин. Где-то сочилась вода. Утопленные в потолке тусклые лампы едва мерцали, отчего внутри царили настоящие сумерки. Звук шагов глухо отдавался в законсервированном помещении. Чувство тревоги буквально рвалось из груди. Пройдя еще несколько шагов, они остановились перед второй бронированной дверью. Мерцающая лампочками надпись гласила:

«Первая генетическая лаборатория»

— Значит, будет и вторая, и третья, — констатировал старший помощник капитана. — Пока никого живых.

— Сюда не будем входить?

— Дверь заперта, а блокировка кодовая. Там еще впереди двери. Если и они заперты, будем искать морозильные камеры, чтобы избавиться от нашего груза.

Дальше шли такие же двери, будто в шеренге солдатского строя:

«Раздевалка. Карантин»

«Технический склад»

«Оранжереи»

«Биологическое оборудование»

«Вторая лаборатория»

«Третья лаборатория»

«Морозильные камеры»

И в самом конце шахты, в дальнем углу просматривались надписи:

«Душевая»

«Комната отдыха».

Дальше горизонтальный тоннель терялся во мраке.

— Странно, — прошептал Крестовский. — Все двери заблокированы изнутри. Будто кто-то не желал, чтобы персонал бункера выбрался на поверхность. Подобная автоматика может блокировать сразу несколько помещений одновременно.

Проходя запертые отсеки бункера, они увидели две толстые стеклянные двери с надписями «Оранжереи». По ту сторону различались бескрайние стеллажи с зелеными насаждениями, выращенными, очевидно, искусственно, без вмешательства природных сил. Сплошными ярусами до потолка, ряды стеллажей с образцами культур всего растительного мира планеты, уходили вглубь, где их не было видно.

— Господи! — зачарованно прошептал Лешка, всматриваясь в такую буйную грандиозность зеленого мира. — Да здесь тысячи… нет, сотни тысяч растительных культур! И все это здесь? Под землей?

— Как нам и говорили. Мы, друг мой, спустились в Инкубатор генетического фонда планеты Земля. В этих рассадниках присутствуют все растительные культуры, обитающие во всех климатических зонах, начиная от Арктики, заканчивая побережьем Антарктиды. Наши дубы и березы, таежные ели, тропические пальмы, океанские и речные водоросли — список бесконечный!

— Чудеса! — восхитился Лешка, едва удерживая вибрирующий контейнер. Он уже не просто гудел, он издавал мощный вой, готовый перейти в настоящую сирену.

Долго не задерживаясь у стеклянных дверей, они поспешили к камерам морозильников. Дверь в эту громадную секцию бункера была на удивление открыта. И не просто открыта, а распахнута настежь, словно кто-то в безумной панике пытался спастись бегством, забыв о правилах безопасности. Войдя с опаской внутрь, Лешка остолбенел на месте.

И было отчего.

…Сотни, десятки сотен морозильников с выдвигающимися платформами как в печально известных моргах, располагались вдоль стен по всему периметру обширного подземелья. На каждом ярусе неоновым светом мигали надписи:

«Бегония вечноцветущая», «Алоказия амазонская», «Эхмея полосатая», «Нидуляриум пурпурный», «Стапелия Думмера», «Эписция медная», и так до бесконечности. Сотни тысяч домашних и диких видов, семян, споров грибов, водорослей всех морей планеты.

— Точно что, настоящий Инкубатор! — просипел от волнения молодой гарпунщик. — Я из грибов только мухомор знаю. А тут их тысячи!

Оба крутили головой, потрясенно выделяя мельчайшие детали. Повсюду замечались следы паники. Некоторые двери морозильников были распахнуты, над ними светились тревожные красные лампочки. Платформы были выдвинуты на манер библиотечных картотек, да так и брошены впопыхах. Валялись опрокинутые стулья: у столов с микроскопами по полу разбросаны документы, графики, таблицы, схемы. Все подверглось хаосу, но и тут людей не было.

— Ни трупов, ни живых, ни раненых, — прокомментировал Лешка. — Можно мне, наконец, избавиться от этого ревущего ящика?

— Суй его в тот морозильник, — скомандовал Крестовский. — Вроде пустой и работает.

Открыв дверцу, выдвинул платформу. Сразу дохнуло морозной струей с клубами пара. Лешка закашлялся, прикрывая свободной рукой нос. С размаху впечатал коробку поглубже, тотчас захлопнув камеру. Сработал зуммер герметизации. Звук гудения сразу ослаб, потом затих окончательно. Словно то, что находилось внутри, вернулось домой, в привычную для себя среду обитания.

— Странно… — опешил Лешка. — Как только оказалось в морозильнике, сразу успокоилось. Будто вернулось в родные пенаты.

— Запомни секцию и номер камеры, — лихорадочно осматривая разруху в помещении, скомандовал Крестовский. — Я тоже запомню. На случай, если понадобится ученым.

— Каким ученым? — всплеснул бессильно руками парень. — Их нет никого. Исчезли. Вымерли. Погибли. Пропа-али-и!!!

— Прекрати! Не хватало нам истерик. Давай-ка глянем в последних секциях. Там остались «Душевая» и «Комната отдыха». Возможно, в них мы и найдем ответы на все вопросы. Готов? Пошли!

Выйдя в коридор тоннеля, оба дошли до последних помещений. Душевая была заперта, опять-таки изнутри.

— Кто там мог забаррикадироваться? Впечатление, что заблокировали двери намеренно, чтобы какая-нибудь гадость в виде вируса или еще какой хрени, не смогла просочиться наружу.

— Не знаю. Но вот комната отдыха открыта. Сюда-то нам и надо!

Лешка поспешно приблизился к толстым бронированным дверям, распахнутым нараспашку. Сделал шаг, внезапно остолбенел, и повернулся к начальнику с выкатившимися от перепуга глазами. Изменившись в лице, хрипло протянул по буквам, заикаясь:

— Там эт-то… — он поперхнулся. — Т-там…

И умолк, пятясь от двери, как испуганный ежик в тумане.

— Что? — не понял Крестовский, отстраняя парня локтем. Увидел, и сам встал как соляной столб в пустыне. — Мама дорогая! — едва не вырвал он себе под ноги. Приступ тошноты нахлынул, выворачивая внутренности.

…И было отчего.

********

Комната отдыха представляла собой сплошной полигон СМЕРТИ, промчавшейся ураганом по подземному Инкубатору.

Повсюду валялись искалеченные трупы. Не менее двух десятков. Одежда изорвана в разных местах. На руках, в районе запястий, просматривались следы каких-то точек: не то отметин, не то укусов. Многие были растерзаны, с засохшими потеками крови. Запах — этот страшный свинцовый запах — уже смешивался с миазмами разложений. Над останками кружили неведомо откуда взявшиеся мухи, хотя бункер должен быть стерильным. Впрочем, о какой стерильности теперь могла идти речь, если половина герметизированных дверей была распахнута настежь? Тут-то Лешке и стало по-настоящему плохо.

Раскиданные кресла, разбитые вдребезги иллюминаторы, выходящие в оранжереи. Перевернутые вверх дном столы с журналами, книгами и посудой. Отдельно валявшийся чайник, сорванный со стены телевизор, разорванный на куски чей-то костюм химзащиты, порванные противогазы. Даже треснутое зеркальце из женской косметички, — все это сплошным хламом было разбросано по углам, словно пронесшимся смерчем. Особенный ужас представляли собой сплющенные давлением трупы, среди которых угадывались и женские.

— Мамочки! — всхлипнул по-детски Лешка, уставившись выкатившимися глазами на кучу переплетенных между собой останков. Некоторые тела были, как бы связаны узлами, раздавлены чудовищной массой, а то и вовсе отсутствовали, имея в своем анатомическом строении лишь звенья позвонков с фрагментами переломанных костей.

— Да что ж тут произошло? — он едва передвигал ватные ноги, пятясь все дальше вглубь коридора.

— Видимо, эти трупы — все, что осталось от контингента научного модуля. Весь технический штат Инкубатора либо погиб, либо… — Пришедший в себя Крестовский вдруг осекся и пронзительно вскрикнул, указывая рукой в дальний угол комнаты. Еще секунду назад там ничего не было. Сейчас же, спустя несколько секунд как они увидели искалеченные останки, там начало происходить какое-то движение.

— Что-то шевелится и ворочается, — охнул Крестовский. — Назад! — вдруг заорал он, толкая Лешку спиной.

Из угла начала вылезать некая субстанция, похожая на пузырящуюся пену. Нет, скорее, не вылезать, а выползать. Да-да, именно выползать! Поскольку пена напоминала собой живой, дышащий, хрипящий и взбухающий на глазах… ОРГАНИЗМ.

Лешка дико заорал. Пена все выползала и выползала, волна за волной, кольцо за кольцом, поток за потоком. Пузырилась, разбухала, накатывалась, занимая собой все помещение. Клокотавшие пузыри лопались, вздымались и опадали, словно в лаве извергающегося вулкана. Стремительным рывком обжигающей струи, она вдруг метнулась к ногам двух приятелей. Лешка заорал сильнее, теперь уже не от страха.

Боль!

Жуткая нечеловеческая боль пронзила тело, будто проткнули насквозь раскаленным добела прутом. Страшная, разламывающая на куски, пылающая, вопящая каждой клеточкой, эта боль затопила, захлестнула, поволокла куда-то.

— Скорее наружу! — тащил его за шиворот Крестовский. — Эта пена поглощает собой все пространство.

Спотыкаясь и хрипя, волочась за начальником, краем глаза парень успел заметить, как взбухшая до невероятных размеров пена, булькая и клокоча, начала затапливать трупы, накрывая их своей чудовищной массой. Постепенно в бурлящем потоке исчезали головы, развороченные тела и фрагменты искалеченных конечностей. Последними поглотились чьи-то ботинки. Затем вся пенящаяся протоплазма начала выползать наружу, заполняя коридор тоннеля. Крестовский тянул ошарашенного парня мимо закрытых дверей бункера, пока не сравнялся с морозильными камерами.

— О, господи! — почти взвыл он в ярости. — И тут эта дьявольская пена!

Навстречу ему из морозильной камеры, куда они только что закинули контейнер, разбухая и кипя пузырями, выползала такая же пена, что уже настигала их в коридоре. Толчок за толчком, вздыхая и ворочаясь, пена кольцами выплескивалась из того ящика, что они привезли с собой с заповедника острова Беличий. Потоки желеобразной жидкости, поглощая еще не занятое пространство, стремились друг к другу, словно близнецы из одной материнской утробы.

— Так вот почему этот чертовый ящик все время вибрировал! — осенился догадкой Крестовский, тряся Лешку, приводя в чувство. У юного гарпунщика при встряске голова болталась в разные стороны, словно детская игрушка. — Слышишь меня? — кричал начальник, волоча безвольного парня за собой. — Та гадость, что была запечатана в контейнере все это время, почувствовав своего собрата, разорвала морозильник давлением и выползла наружу. Теперь они встретятся! Здесь! В коридоре подземелья!

— И что? — не понял Лешка, наконец, вставая на ноги. Тело предательски дрожало, не слушаясь команд.

— А то, что всю дорогу, пока мы таскали с собой этот контейнер, в нем, очевидно, находились образцы точно такой же пены. Той субстанции из иного измерения, что вызывает рождение потустороннего тумана, гигантского разбухшего шара в небе, ползающих тварей и слепых гигантских солитеров. — Крестовский говорил быстро, глотая слова, захлебываясь в крике. Преисполненный счастливой догадкой, он старался за секунды выложить своему младшему напарнику все, боясь, что потом не будет времени. — Улавливаешь, братец мой? Та гадость, что была внутри, теперь соединилась со своей «праматерью» — если это можно так назвать. Наши ученые в этом Инкубаторе, очевидно, создали какую-то инородную материю, способную поглощать пространства, путешествуя из одного в другое!

Они уже выскочили наружу, захлопнули двойную дверь, заблокировав автоматикой, и бессильно повалились на землю. Крестовский, переводя дух, лихорадочно говорил, боясь упустить очевидную догадку:

— Эта материя, каким-то образом проколов оба пространства — наше реальное и то потустороннее — не знаю уж как, но появилась в нашем мире. В НАШЕМ с тобой мире, — сделал он ударение. — Видимо, директор заповедника острова Беличий сам не знал, что именно отдает нам в руки, но предупредил на словах Погорелова, быть осторожней с этой штукой. Генетики и микробиологи Сахалинского Инкубатора желали получить образцы неведомой нашему миру субстанции из иного измерения — вот мы и доставили ее сюда! Но, как выяснилось, поздно. Теперь две материи из потустороннего пространства встретились, смешались, образуя сплошную массу, которая начала размножаться, затопляя собой бункер! Это ты понял?

— Так т-точ-чно… — икнул Алексей, с ужасом уставившись на бронированные двери, только что заблокированные ими. — И она, эта пена… что?

— Вступив реакцию между собой, будет поглощать любую территорию у себя на пути, вот что!

— А мы? То есть… а те, кто остались там внутри?

— Они мертвы, Леша! — вскричал, выходя из себя Крестовский. — Мертвы! Ты же видел своими глазами. — Он перевел дух. — Завоевывая все новые и новые территории, эта пена из неизвестного нам измерения, будет теперь хозяйничать там, куда доберется. Через день она затопит весь мыс, потом примется за остров Сахалин, вступая в реакцию и размножаясь сама собой. Она будет разбухать и расплываться по громадному острову, поглощая собой деревья, кусты, строения, людей, животных, а может и птиц. Ты же видел, как камнями падали чайки, целыми скоплениями? На смену свинцовому туману теперь пришла эта жуткая уродливая пена!

— И от нее… от нее нет спасения?

— Не знаю! — обозлился Крестовский, рывком поднимаясь на ноги. — В том-то и дело, что не знаю. Я не генетик и не биолог. Это ОНИ натворили здесь, бог знает что, вызвав к жизни ОРГАНИЗМ из потустороннего мира!

Слово «организм» он произнес с нажимом, в отчаянии, будто вбил молотком гвозди.

— Так нам что… — поднялся следом Лешка. — Нам теперь некуда бежать? Сейнер остался с ходячими трупами и мутантами. На побережье ползает та громадная глиста, похожая на солитер. Маяк пустой, нигде ни души. — Он схватился за голову, взъерошив волосы. — Нам… конец?

— Прежде всего, давай проникнем в радиорубку. Если там стационарные передатчики, выйдем в эфир, свяжемся хоть с кем-нибудь и пошлем сигнал «SOS». И, причем, немедленно!

— Эта пена может вырваться наружу? — покосился на заблокированный вход Лешка. — Но ведь двери бронированные! Двойные. С переходным коридором!

— Если та хрень собачья из другого пространства, она способна просочиться где угодно. Бежим в радиорубку!

Оба метнулись к разрушенному строению со светящейся вывеской: «Узел связи». Странно, но разбухающая пена еще не успела обесточить научный модуль. Электричество по-прежнему поступало.

Ворвавшись в рубку, Крестовский лихорадочно осмотрелся. Два широких стола. Два мощных приемника с функциями радиорелейной связи. Кресла, наушники, динамики, прочая аппаратура. Полки с журналами. Тумбочка с чайником на столешнице. Обогреватель. Несколько шкафов с противогазами и костюмами химической защиты. Блок наружной антенны…

И никого.

— Как будто все в порядке, — озадаченно почесал затылок старший помощник капитана. — Все мигает, работает, подключено. Приборы не пострадали.

— Где же люди? — с опаской оглядывая помещение, почти не удивился Алексей.

— Очевидно, там же, где и все. Истреблены или превратились в мутантов, — откликнулся Крестовский, бегая пальцами по панели настройки. Загудело подключение связи, из динамиков донесся шум нарастающих помех. Аппаратура ожила и пришла в рабочее состояние. Послышалось далекое завывание сирены, тотчас оборвавшись на высокой ноте.

— Говорит мыс Елизаветы! — протестировал громкость старпом. — Кто слышит меня?

Стрелки приборов качнулись вправо, обозначая контакт. Из динамиков хлынули потоки штормовых вихрей. Помехи заполнили статику, словно где-то внутри приемников бушевали яростные грозы.

ВШИ-ИИИ!

Громыхнуло разрядом. Крестовский в отчаянии, ругаясь и проклиная все на свете, крутил верньер настройки. Волны эфира, казалось, плясали в бешеной пляске, оглушая барабанные перепонки.

— Кто-нибудь, ответьте! — взывал он в микрофон. Лешка обреченно стоял рядом, не в силах подавить смятение. — Кто слышит меня? Говорит Владимир Крестовский, старший помощник капитана рыбацкого сейнера. Веду связь с мыса Елизаветы. Если кто слышит, внимание! Даю сигнал «SOS». Повторяю, даю сигнал бедствия! Наше судно подверглось атаке неизвестной формы жизни. Весь экипаж либо погиб, либо превратился в настоящих живых мертвецов… — здесь он осекся, бросив виноватый взгляд на Лешку. — Посчитают идиотом, как пить дать. Какие, к чертям собачьим, живые мертвецы? — Потом быстро вернулся к микрофону. — Повторяю, на сейнере остались члены экипажа, превратившись в… оборотней и зомби. Мы с гарпунщиком Алексеем чудом избежали гибели. Превратившиеся в полузверей моряки и рыбаки нашей команды, пожирали друг друга живьем! Покинув судно на катере, мы высадились на мысе Елизаветы, где за старым маяком расположен подземный бункер Сахалинского Инкубатора. Это хранилище генетического фонда планеты. Здесь собраны все образцы культур растительного биома Земли. Ни на маяке, ни в бункере Инкубатора никого нет в живых. Видели много искалеченных трупов. Их раздавило мощным давлением. Сюда, в Инкубатор, мы везли с собой контейнер с острова Беличий. Когда он оказался внутри бункера, произошла химическая реакция, превратившаяся в разбухающую пену. Такая же пена, огромным количеством высвободилась из подземелья. Сейчас она смешалась между собой, размножаясь и разбухая прямо на глазах. Эта субстанция затапливает весь бункер и скоро вырвется наружу. Никого нет в живых, только мы с Алексеем! Возможно, эта неведомая науке протоплазма через день-два поглотит собой весь мыс целиком, а потом примется за остров. Просим помощи! Кто слышит меня, повторяю — опасность для всего Сахалина! Говорит старший помощник капитана Владимир Крестовский! Просим помощи!

«SOS… SOS»!!!!

Он нажал автоматическую кнопку оповещения опасности, послав в эфир закодированный сигнал бедствия.

— Теперь этот сигнал примут и орбитальные спутники и метеостанции Сахалина и просто радиолюбители со своими портативными приемниками. Сигнал опасности транслируется в эфир сразу на всех радиоволнах.

Откинувшись на спинку кресла, переводя дух, он вытер вспотевший лоб. Рядом стоял магнитофон, автоматически записав донесение в эфир. Щелкнула кнопка стопа, аппарат затих.

— И что теперь? — с надеждой спросил юный гарпунщик, приседая на ручку кресла.

— Одно из двух, Леша… — невесело откликнулся начальник, — одно из двух. Либо ждать, что кто-то нас услышал и ответит, либо…

— Что, либо?

— Нас ждет неминуемая гибель.

— Какая?

— Если инородная пена вырвется из бункера наружу.

— Но… но мы же сможем убежать! Мыс большой, в конце концов, можно забраться на скалы…

— Убежать сможем. Будем нестись во весь опор. Но надолго ли нас хватит? Судя по тому, как эта гадость стремительно размножается, она настигнет нас прежде, чем мы выдохнемся от бега. А еще ее миазмы испарений! Забыл чаек, падающих камнями вниз? Они-то тоже отчего-то погибали. Плюс чудовищные по размерам черви, как ты их называешь — глисты. Они-то как раз и обитают в тех скалах. Помнишь того солитера, что вылез нам навстречу?

Крестовский, говоря это, ловил волну, ожидая, что кто-то ответит в эфир. Бешеная пляска помех утихла, но динамики по-прежнему молчали. Он бессильно опустил руки, повернувшись к окну. Двойная бронированная дверь переходного коридора бункера уже выгнулась наполовину, выдавливаемая чудовищным давлением изнутри. Еще несколько минут, и она поддастся под стремительным напором разбухающей материи.

— У нас минут двадцать, не больше, — обреченно заключил он. — Или бежать прямо сейчас, или еще ждать, что нас кто-то услышал. Твое мнение?

— Бежать все-таки к тем камням? — Лешка указал в окно, где у долины высились скалы, в которых они видели извивающееся исчадие ада. Там же, за ними вдалеке, виднелась башня покинутого маяка. — Если добежим, успеем взобраться вверх. Но там же эти мерзкие черви…

Договорить он не успел. Внезапно динамики ожили, выдав в пространство далекие шумы помех. Затем резко, обрывая их, донесся прерываемый вихрями голос.

Оба приятеля — старший и молодой — застыли на месте, едва не заорав от счастья.

И вот, что они услышали…

-- Говорит метеостанция «Сахалин»! Говорит «Сахалин»! Ваш сигнал бедствия принят. Координаты обрабатываются. К вам спешат правительственные войска. По возможности оставайтесь на месте, никуда не отлучайтесь. За вами выслан вертолет Северной дислокации военного округа. Вы слышите?

— Слышим вас! – возбужденно, в нахлынувших чувствах, закричал Лешка. — Северной дислокации военного округа?

— Да. Введено военное положение. Ваш участок мыса Елизаветы, наиболее зараженный эпицентр распространения. Сможете продержаться два с половиной часа? Вертолет со спасательной командой уже поднялся в воздух, взяв курс на обозначенные координаты. Обрисуйте ситуацию!

Крестовский перехватил микрофон, кивком головы указав на окно:

— Следи за дверью бункера. Как только первые потоки начнут просачиваться сквозь обшивку, сразу кричи.

И принялся лихорадочно перечислять подробности их нахождения у подземного Инкубатора. Глотая слова и перескакивая с фразы на фразу, он, тем не менее, смог за две минуты вкратце поведать их неутешительное положение, закончив словами:

— Два часа сможем продержаться, если немедленно бросимся к скалам, взобравшись по которым, сможем укрыться наверху, пока субстанция будет затоплять долину. У нас примерно десять минут прежде, чем не выдержит дверь бункера. А что с другим населением острова? Где все?

Динамик на миг заполнился бушующими помехами, сквозь которые, пропадавший временами голос, отчеканил:

— Вы на мысе остались одни. Остальные три сотни рыбацких семей и специалистов научного модуля погибли. Разъяснять причину и факт проникновения инородного заражения, сейчас нет времени. Остров Сахалин почти полностью подвержен заражению, уцелело несколько тысяч семей. В отгороженной карантином территории, уцелевшими властями созданы колонии, где можно укрыться от повальной эпидемии. Каждый, добравшийся до колонии, подвергается всесторонней проверке. В нашей колонии две тысячи уцелевших гражданских лиц, женщин, детей. Есть подразделения армии.

— Это на Сахалине? — ужаснулся Крестовский. — Всего несколько тысяч уцелевших?

— Да. Но беженцы продолжают поступать, многих мы выискиваем как вас. Ждите помощи. Навстречу подлетающей машине пустите в небо ракету, чтобы пилоты смогли вас обнаружить. И, да храни вас Бог!

— Погодите! — подскочил Лешка, понимая, что там, в штабе дислокации сейчас не только спасают их: есть и дети и женщины и старики. — Погодите! Один вопрос!

— Быстрее! На все вопросы вам ответят спасатели.

— Да-да… я понимаю. Но… скажите… — Лешка запнулся. — Такое бедствие… такая катастрофа, она… она только на Сахалине? Или заражен весь материк?

Что-то щелкнуло в динамиках, что-то треснуло высоким регистром, отдаваясь в ушах резким звуком. Изменившимся голосом, говоривший с ними невидимый собеседник произнес всего одну фразу. И фраза эта стала последней, что они услышали в своей жизни:

— Заражена… ВСЯ ПЛАНЕТА!

Динамики умолкли. Пропали вихри помех, исчезла из эфира статика. Наступила звенящая безысходная тишина.

…Больше Крестовский с Алексеем ничего не услышали.

********

Эпилог

1989 год.

Мыс Елизаветы острова Сахалин.

Охотское море близ пятьдесят пятого градуса Северной широты.

Борт вертолета спасательной команды Северной дислокации военного округа.

Время не установлено.

Последний миг человечества.

Спустя два часа их подобрали на вершине небольшой скалистой возвышенности, до которой они бежали что есть сил. Преследующие по пятам, вырвавшиеся из Инкубатора потоки клокотавшей разбухающей массы, заполняли собой всю территорию долины. Уже исчез в бурлящих потоках маяк, уже поглотились все строения научного модуля, а ползущая субстанция все прибывала и прибывала. Вертолет на минуту завис в турбулентных потоках, из салона потянулись руки спасательной команды. Взобравшись в кабину по спущенному тросу, оба чудом уцелевших из экипажа рыбацкого сейнера только теперь смогли с высоты птичьего полета увидеть весь грандиозный масштаб повальной разрухи. Это была уже не катастрофа местного масштаба. Погибал весь остров Сахалин! Гибельным коллапсом разрушался материк, а за ним и…

— О, господи! — почти взвыл Лешка. — Наша планета…

И, заваливаясь набок, почувствовал, как внутренности организма рвутся наружу. Еще миг, и кто-то из спасателей широко раскрыл пасть. Молодому гарпунщику показалось, что он заглянул в жерло огнедышащего вулкана, — все клыки пасти были залиты кровью, словно стекающей лавой. Что-то цепкое и уродливое держало за плечи. Последним невероятным усилием, в которое были вложены все уходящие силы, он вырвался из оцепенения. Накатила волна горячей струи. Рванувшись, Лешка ничком полетел вниз. Ударило в лицо обжигающим ветром. Отнялись руки с другими частями тела. Пропали деревья и птицы. Пропала сама земля. Удар о поверхность был настолько сильным, что некогда веселый гарпунщик Алексей, рубаха-парень и просто хороший человек, превратился в бесформенный сплющенный комок перемолотых между собой костей, мышц и сухожилий.

— А-аа! — дико заорал Крестовский, увидев, как падает его младший друг. Сообразив, что борт спасательного вертолета на самом деле уже давно превратился в очаг заражения, он попытался прыгнуть вслед за ним. Но… не успел. Несколько уродливых конечностей схватили отбивающегося с яростью старшего помощника, в один миг разорвали на части, вонзившись клыками в трепыхающуюся плоть. Оба приятеля — старший и молодой — так и не смогли добраться до спасительной колонии. На этом их трагическая одиссея прекратила свое существование. Старший помощник капитана был растерзан в несколько секунд. Молодой гарпунщик поглотился расползающейся по острову пеной.

Больше их никто нигде и никогда не видел.

А между тем из динамиков в кабине вертолета доносился, перебиваемый помехами, голос:

— Говорит колония острова Сахалин! Борт 04/06, ответьте! На связи колония Сахалина! Как прошла операция спасения? Подобрали двух рыбаков с сейнера? Ответьте! Сахалин на связи!

…Отвечать было некому. Винтокрылая машина, заваливаясь вбок, пикировала к земле, потеряв управление.

Ее ждала взбухающая пена.

Ее ждала инородная субстанция, проникнувшая на планету из параллельного пространства.

Это был последний миг человечества как полноправного хозяина Земли.

…Дальше наступил АПОКАЛИПСИС.

******** КОНЕЦ КНИГИ ********

(май 2024 г.)

Развернутый (по главам) синопсис

Глава 1

1989 год. От группы Шантарских остров близ Сахалинского залива отчаливает катер с восемью рыбаками. Спеша укрыться от внезапно разбушевавшейся бури, они держат курс на рыбацкий сейнер, ждущий их на внешнем рейде. С острова Беличий расползается непонятный туман странной окраски, поглощая все пространство целиком. С собой рыбаки везут небольшой контейнер с загадочным грузом, который необходимо доставить на остров Сахалин, где под землей расположен Инкубатор всего генетического фонда планеты. Внезапно из образовавшейся в небе воздушной ямы в море падает терпящий крушение грузовой самолет, едва не потопив сейнер. Взобравшись на борт, восемь рыбаков обнаруживают превратившийся в полузверей экипаж, истребляющий друг друга. Двое из них тотчас подвергаются нападению. Контейнер загадочным образом начинает вибрировать.

Глава 2

Во время отсутствия восьми рыбаков, на сейнере внезапно начал разливаться туман непонятного свинцового цвета, поглощая корабль целиком. Вырвавшаяся из потустороннего мира субстанция в долю секунды превращала членов экипажа в ползающих, пожиравших друг друга тварей, не брезговавших человеческим мясом. После аномальной вспышки в небе и крушения грузового самолета, через несколько часов судно превратилось в настоящий плавучий «полигон смерти», которое теперь шло никем неуправляемое к острову Сахалин.

Глава 3

Из восьмидесяти членов экипажа сейнера уцелели лишь двое, чудом успев покинуть корабль. Добравшись в тумане на катере к мысу Елизаветы, они высаживаются на берег острова Сахалин, имея лишь одно желание: поскорее избавиться от контейнера и найти узел связи, чтобы передать сигнал бедствия с сообщением о гибели экипажа. Что-то неведомое и неподвластное их разуму настойчиво рвется наружу из нутра коробки. Вдали, в скалах, виднеется покосившаяся башня старого маяка. Но отчего так пустынно на мысе? Почему их никто не встречает, и почему молчала связь с Сахалином? Переночевав в прибрежных скалах, двое уцелевших с рыбацкого сейнера, отправляются к маяку на поиски людей.

Глава 4

Из скал навстречу им выползает гигантский ленточный червь с миногоподобной пастью. Следом за солитером из образовавшейся в небе воронки падает никем не управляемый вертолет, из салона которого при ударе о землю выплескивается, разбухающая на глазах киселеобразная масса. Оба чудом уцелевших приятеля, наконец, добираются до подземного бункера, названного учеными «Сахалинским Инкубатором», где размещены оранжереи и морозильные камеры с образцами культур всего растительного биома планеты. Тут-то наружу и вырывается из контейнера неведомая субстанция в виде пены, заглатывая собой весь остров Сахалин. Из приемника доносится сообщение, что планета Земля подверглась некоему проникновению иного измерения, в результате которого гибнет все человечество. Лишь немногим удается скрыться в специально созданных колониях, разбросанных в отдаленных районах Сахалина.

Эпилог

Это был последний миг человечества как полноценного хозяина Земли.

…Дальше наступил АПОКАЛИПСИС.

********

Александр Зубенко