Читать онлайн
"Эволюция деградации"
– Вы поставили диагноз самостоятельно?
– Понимаете, доктор, мой случай… немного особенный, что ли…
Специалист крепко зажмурился, а затем шире распахнул веки, словно бодрствовал не первые сутки. Он снял круглые очки, под которыми на переносице остались глубокие красно-синие впадины, и кропотливо стал натирать их подолом халата.
– Буду честен, – вновь отгораживая глаза от мира стеклянными призмами, сказал врач, – каждый из моих пациентов особенный. Исключений нет. Моя задача, как специалиста, найти семя этой особенности, чтобы купировать побеги. Но если вы и дальше продолжите отвечать на мои вопросы загадками, я не смогу вам помочь.
– С чего бы начать…
– С самого начала.
Врач производил впечатление компетентного и знающего своё дело человека, которому можно довериться.
– Моя жизнь была прекрасной до тех пор… – видимо, истина, которую пациент, точно клещами, тащил изнутри, доставляла дискомфорт на физическом уровне, поскольку тот заёрзал в кресле. – В общем, я был обычным ребёнком, таким же, как и все остальные. Рос в любви и заботе. Жизнь казалась сказкой и приключением, пока вдруг не осознал – мир меняется, а я нет.
Больной смолк. Даже дыхание остановилось. В глазах читалось напряжение, вероятно, связанное с подбором нужных слов.
– Понимаете? Для меня эта правда стала открытием. Я должен был принять это как обыденность и данность, вместо чего отнёсся со всей серьёзностью. За что спустя годы расплачиваюсь, сидя тут. Как я уже говорил, вокруг меня всегда были люди, что сглаживали ужас открытия – готовые протянуть руку или прийти на помощь в трудный момент, за чей счет, собственно, и удавалось избегать взаимодействия с суровой реальностью достаточно долго. Но когда получилось так, что никого из них рядом не оказалось, эта самая реальность дала мне такую пощёчину, что выбила из под ног почву. Я был неспособен не то что дать сдачи, а даже сопротивляться. Избегая проблем, я так же сторонился самостоятельности, независимости и ответственности за свою жизнь. Сжигало опоры ещё, наверное, то, что когда я столкнулся с миром один на один, то был уже достаточно зрелым. Мои ровесники к тому времени уже имели семьи, бизнес и недвижимость, пока я впадал в панику от прохожих, интересующихся у меня, который час. Коммуникация с людьми абсолютно отсутствовала. Я путался в словах, запинался и заикался в попытках выдавить из себя хоть что-то. По итогу, либо решали, что я болен и оставляли в покое, либо я убегал, задыхаясь собственной робостью.
Больной застрял взглядом на полке с профильной литературой, откуда на него с чёрно-белой фотографии сурово взирал какой-то мужчина в строгом костюме и сигарой в руке.
Врач беспристрастно следил за своим пациентом, изредка чиркая ручкой.
– Социальные барьеры иногда возникают спонтанно, – прервав паузу, заговорил врач вальяжным голосом, будто подстраивая свой тон под сумеречную атмосферу, созданную ночниками, – зона комфорта, которой вы лишились…
– Проблема не в этом, – перебил врача пациент. – Я понимаю, что каждый в жизни проходит период взросления. Просто у кого-то он наступает в четырнадцать, а у кого-то в сорок четыре. То, с чем я к вам пришёл, является следствием, а не причиной…
Вдруг больной встрепенулся. Его мимика передавала растерянность. Он будто не понимал, что происходит, либо наоборот – стал понимать слишком много.
– Значит, проблема не носит социальный характер? – спросил доктор, блокируя его волнение и вновь переключая внимание на беседу.
Больной все ещё был под воздействием каких-то своих беспокойств и тревог, но всё же пошёл на контакт.
– Она берёт своё начало в тот момент, когда я понял, что не могу ассимилироваться с окружающим меня миром, а точнее, когда наконец начал эту проблему решать. Понимаете?
– Отчасти. Продолжайте, пожалуйста.
– Я пребывал в чёткой уверенности, что если возьму, наконец, ответственность за свою жизнь и научусь самостоятельно решать собственные проблемы, всё поменяется. И, в принципе, был прав. Но я не учел одного – оказалось, мне присущ максимализм. Причём такой, который ещё поискать. Я так рьяно взялся за собственную эволюцию, что буквально помешался на ней. Было всё: лекции по саморазвитию, курсы по внутреннему росту и стойкости, тонны книг, образовательные фильмы, научные трактаты, практики по самоосознанию, медитативные техники, философия и, конечно же, физическая культура. Такой образ жизни мгновенно оказал влияние на всё. Проблемы, которые когда-то воспринимались мной как титанические, перешли в статус мелких неурядиц. Я играючи мог отразить любую атаку, будь то карьерный фронт или бытовой. Я изменился, я стал другим человеком. Таким, о котором не смел и мечтать. И, как выяснилось позже, этим я не только решил ворох проблем, но и создал главную…
– И какую же?
Пациент ухмыльнулся. Его взгляд был направлен куда-то внутрь, а не во вне.
– Такую, которую я смог заметить только благодаря вакууму.
– Вакууму?
– Я говорю о периоде, который рано или поздно наступает в жизни каждого человека. Когда не происходит ровным счётом ничего, ни плохого, ни хорошего. Ты будто судно в штиль, стоишь и ждёшь, когда события наполнят твои паруса и потянут дальше рассекать волны проблем. Постоянная готовность изматывает, когда ты только сидишь и ждёшь, откуда прилетит. Чтобы сбросить напряжение, я дал себе немного расслабиться, а поскольку период был длительный, отсутствие динамики разморило меня. Можно сказать, я позволил себе немного деградации, откатиться на пару шагов назад. И когда всё вновь завертелось, я увидел с палубы этот контраст и ту личность, которую создал ради противостояния. Я точно художник, отступивший на шаг, чтобы более полно рассмотреть своё творение.
Пациент впервые за всё время посмотрел на врача. Тот сидел, не моргая, и впитывал каждое слово, прекратив даже записывать.
– И как оно вам, понравилось?
– Мне стало стыдно.
– За что?
– Понимаете, когда ты слаб и не имеешь возможности влияния на окружающий мир, ты лишён и ответственности за него. Словно брошенный камень – ты ничего не можешь изменить, кроме как просто принять заданное направление и без зазрения совести падать. Но когда ты понимаешь, что способен противостоять, но не препятствуешь – это угнетает. Я прошёл длинный путь, но, как оказалось, не свой. Лепить себя заново было ошибкой, потому что как не пытайся, из грязи хлеба не испечь.
– Вы слишком самокритичны.
– Возможно, но это так. Только теперь понимаю, что я создан плыть по течению, а не менять его. Но выбор был сделан. Время вспять не повернуть. Я воспитал внутри себя сильную личность, что ныне пожирает меня из-за бездействия. Тяжело обладать силой и не использовать. Но ещё тяжелее знать, как устроен мир, но продолжать совершать ошибки, точно неразумное дитя.
– Будучи безнадежно больным, вы пытаетесь игнорировать панацею, потому что она защёлкнет на вашей шее кандалы ответственности. Это вы хотите сказать?
– Интерпретация хорошая, но не совсем верная. Если в двух словах – я не хочу жить с чувством вины из-за упущенной возможности, но мне приходится, потому что упускаю эти возможности теперь постоянно, а использовать их у меня нет ни стремления, ни желания. Мне было куда более комфортно, как оказалось, когда не было сил что-то менять в своей жизни, и как всем, без зазрения совести жаловаться и сваливать на обстоятельства, время, здоровье, да всё, что угодно, но только не на собственную лень и бездействие.
– Воспитав в себе воина, вы отказываетесь идти в битву, но и сложить оружие не можете, так как чувствуете себя обязанным?
– Об этом я и говорил, доктор, мой случай необычный.
Больной шумно выдохнул и приложил ладони к лицу.
– Это как-то лечится?
– Конечно. Просто пора перестать себе лгать.
Больной недоумённо посмотрел на врача, но вместо него нашёл только своё отражение. Мысли ветром понеслись в голове, вырывая с корнями залежи причинно-следственных связей, обрывая ветви хронологии событий и логики. Пока он пытался понять, когда между ним и врачом из ниоткуда воплотилось зеркало, рассудок самостоятельно сделал акцент на одежде. И неспроста. Отражение сидело в халате, который ещё секунды назад лежал на плечах у врача. Чем больше деталей выхватывало внимание, тем больше сомнений в происходящем рождалось в голове пациента. Вдруг он осознал – зеркала нет. Напротив сидел человек, чья внешность была абсолютно такой же. Вплоть до мельчайших деталей. Своевольно ноги зашевелились. Опаляемые страхом или чем-то ещё, они всё быстрее стремились унести своего обладателя прочь, добавляя скорости в шаг. Не вымолвив ни слова, под немым взглядом своего двойника больной пересёк кабинет, не сводя глаз с неизвестного. Так же не глядя шагнул за порог. То, что выхода нет, он понял лишь тогда, когда болтался во тьме среди звёзд, вцепившись в ручку двери, что, поскрипывая, раскачивалась под его весом.
– Будь добр, вернись на место, – донеслось из глубины помещения.
Незнакомец говорил тем же голосом, что и больной.
Выбор был небольшой: либо разжать пальцы и провалиться в межзвездную тьму, либо сделать так, как велят. Приложив силу, беглец кое-как смог подтянуться и забраться обратно. Он с неохотой закрыл за собой дверь в космическую бездну, но приближаться не стал.
– Что происходит?
– Зачем спрашиваешь, раз уже догадался?
Больной пристальнее всмотрелся в того, кто ещё недавно был доктором.
– Я не сумасшедший!
– Это вопрос или утверждение? – спросил незнакомец.
– Это место… оно нереально?
«Доктор» промолчал.
– Но как, я же помню, как вышел из дома? И такси, на котором добирался, и документы, что заполнял на стойке рецепции…
– Воспоминания я подделал. Власть подсознания безгранична, тебе ли не знать?
– Кто ты?
– Я – это ты.
– И что теперь, поработишь моё тело?
– Я здесь не по этой причине.
– А по какой?
– Это тебя надо спросить.
– Я не понимаю…
– Ну, смотри. На деле всё, что ты сейчас наблюдаешь, есть не более, чем результат вышеизложенного тобой. Я не существую, я есть удобная форма, которую выбрало твоё подсознание для этой встречи.
– Форма?
– Форма, обличье, воплощение, называй как хочешь. Это не изменит сути моего визита.
– И в чём же она?
– В том, чтобы ты смог договориться.
– С кем?
– С собой, конечно же.
– Видимо, я поспешил с выводами о нормальности.
– Ты, конечно, умный мужик, но откуда тебе знать, где пролегают границы этой самой нормальности? Может всё это сон, а может галлюцинация, или вовсе разыгравшееся воображение.
– Оттуда, что разговор со своим…
– Я? Своим внутренним я? Это ты хотел сказать? Где же это считается ненормальным? Люди каждый день ведут подобные монологи, глядя либо в зеркало, либо в себя. И что теперь, получается, вокруг одни ненормальные?
– «Ведут монолог», вот именно. А это, – больной взглядом окинул комнату и «врача», – уже явно иной уровень.
– Это же очевидно – если ты растёшь, то и твои демоны растут вместе с тобой.
– Вот, значит, что за ощущения нереальности преследовали меня… Тогда зачем весь этот спектакль? Зачем моделировать ситуацию посещения психолога?
– Потому что только перед собой ты можешь быть до конца честен, а подобная ситуация, приближенная к реальности, должна помочь тебе раскрыться более полно. При помощи моих наводящих вопросов и твоих откровений мы должны были вычленить истину, которой свойственно рождаться именно в диалоге. Так ты должен был погасить все костры, что жгут тебя изнутри.
– Что со мной будет?
– Не знаю, ты сам должен ответить на этот вопрос.
Повисла неловкая пауза.
– Я правильно понял, что ты – это воплощение моей сильной стороны, которую я не желаю терять, но хочу спрятать подальше, чтобы жить нормальной жизнью, поскольку избавиться от тебя уже невозможно? И если сейчас я смогу тебя убедить…
– Себя.
– Хорошо, себя… в том, что регресс не прихоть, а нужда, всё это закончится?
– Это закончится, если ты не просто себя убедишь, а поверишь в это убеждение.
– И как это будет происходить?
– Очень просто. Мы поговорим.
– О чём?
– О твоём будущем, от которого ты пытаешься отказаться.
– Я не хочу отказываться от него…
– Но и претендовать желания нет. Ты воспитал себя, но отчаянно хочешь и дальше вести себя, как ребенок.
Больной немного расслабился. Пусть и с опаской, но вернулся на место.
– Я точно снова смогу вернуться к своей нормальной жизни?
– Какая в твоём понимании «нормальная»?
– Которая не требует покорять мир.
– Зачем она тебе?
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Да. Ты сможешь вернуться к тому, от чего так же отчаянно когда-то пытался сбежать.
«Доктор» что-то зачеркнул размашистым жестом в своём дневнике.
– И всё же, я не понимаю, зачем тебе лужа, если есть океан? – спросил он, сняв круглые очки, которые больше были ни к месту.
– Потому что я так устроен. Мы так устроены.
– Это глупости, – скрестив на груди руки, ответил «доктор».
– Почему?
– Потому что само моё появление говорит об обратном. Я есть защитная реакция твоего организма, нацеленная в первую очередь на твоё физическое и психическое благополучие. И если я здесь, значит, ты сомневаешься и до сих пор находишься на распутье.
– Не знаю, механизм ты или проявление ментальных болячек, но в любом случае ты – побочка того, что теперь я определяю как неудачный эксперимент.
– Но ведь все хотят изменить свою жизнь. Стремление к лучшему – естественное желание.
– До тех пор, пока не осознают, что солнце светит для всех одинаково.
Доктор смотрел на больного с неприкрытым разочарованием.
– Великая сила налагает великую ответственность, – сурово сказал врач.
– А великая ответственность толкает к поиску плеч, на которые её можно переложить.
– Ты не отступишься?
– Скорее, не вступлю. Если бы я не грезил эдемом, которому не предназначен, этого бы никогда не случилось. Но знаешь, что любопытно? – доктор выглядел заинтригованным. – Я сейчас смотрю на тебя и понимаю, что не ошибся, повернув назад.
– Почему?
– Потому что останься вот таким, я бы не избавил себя от страданий и мытарств. Я бы сменил большую яму на ту, что поменьше, но не изменил бы сути из-за своей узколобости.
– И в чём же проявляется эта узколобость?
– В принятии. Не всем дан от рождения шанс восхождения на Олимп. Да и, в конце концов, не всем он нужен. Бесконечный рост и саморазвитие – это та же яма, отличие только в том, что вместо того, чтобы сидеть в ней, ты нарезаешь круги по её дну. Рост не может быть бесконечен. Однажды ты остановишься и поймёшь, что исчерпал все свои силы и ресурсы. Поймёшь, что больше нет возможности двигаться дальше, и тебе ничего не останется, кроме как принять себя таким, какой ты есть и остаться им уже до конца.
В лице «доктора» вместо разочарования проступило любопытство и вовлечённость.
– Так в чем же разница: сделать это сейчас, или спустя много лет? Ведь саморазвитие не самое главное, самое главное – принять себя таким, какой ты есть.
– Значит, дело не в регрессе личности?
– Нет. Безусловно, если бы я не стал развиваться, я бы никогда не смог взглянуть на себя со стороны. Только ради этого стоит попробовать. Но так случилось, что я достиг нужного уровня гораздо раньше, чем ожидалось. И заключается он в наслаждении жизнью, а не в слепом доминировании. У людей не так много времени, чтобы тратить его на битву и склоки, нужные прежде всего обществу, а не им самим.
– Но рост…
– Разве цветок растёт, чтобы достать до небес?
– Достойный ответ, – «доктор» явно проникся словами пациента. – Вижу, ты расцвёл. Раз так, я спокоен.
– Мой путь будет таким, каким должен быть, потому что я именно там, где должен находиться.
– Теперь я в этом не сомневаюсь.
Комната рассыпалась, и забвение сменило явь.
.
ЛитСовет
Только что
