Читать онлайн
"Веселые поминки"
Веселые поминки
В избе пахло малосольными огурцами и травами, развешенными пучками для просушки. В окошко сквозь приоткрытые занавески в цветочек прощальными лучами заглядывало солнышко.
- Ну давай помянем что ли?
- Серега же еще не пришел.
- И что? Мы его сколько ждать будем? Миша, давай наливай, не томи душу.
- Хорошо, - согласился Косолапый и поставил на стол медовуху и три глиняные кружки.
На столе уже обосновались те самые ароматно пахнущие малосольные огурчики, сало и мед.
- Сейчас картошечка подойдет, - Михаил Иванович заглянул в чугунок, - разливай, Степа.
Степан проворно справился с задачей, поднял кружку:
- Ну давай за Колобка, не чокаясь. Земля ему пухом. Тьфу, какая земля!
Заяц в сердцах махнул лапой и залпом опустошил содержимое.
- Да, - протянул Косолапый, - Хороший парень был, шустрый... Самонадеянный только.
- Вот! - с нажимом изрек Степан. - А я говорил!
Заяц заглянул в кружку, вздохнул, поелозил на лавке. Медведь неподвижной задумчивой горой высился напротив.
- Миш, не могу я твою медовуху пить, у меня сахар высокий.
Михаил Иванович оторвался от своих мыслей и посмотрел на зайца.
- У меня это, с собой.
Степан соскочил с лавки и достал из внутреннего кармана видавшего виды пиджака, висевшего на гвозде при входе, початую бутылку водки.
- Ну? - на заячьей морде заиграла многообещающая улыбка. - Будешь?
- Нет. Я лучше медовуху.
- Как знаешь.
Степа разлил.
- Ну земля... Тьфу, за Колобка в общем, - заяц выдохнул, замахнул и потянулся за огурцом.
Откинувшись в угол и облокотившись одной лапой на стол, а в другой держа закуску, Степан начал рассуждать:
- Ну что ему дома не сиделось? Ой, бабка с дедом его съедят. Что за фигня! Ага, жрать им нечего.
- На мир посмотреть хотелось, свободу ощутить. Ты, Степаша, смог бы в четырех стенах просидеть?
Заяц усмехнулся, всем своим видом давая понять, что это не для него, и продолжал хрустеть огурцом.
- Колобок любознательный был, молодой пытливый ум, - медведь постучал себя длинным загнутым когтем по лбу. - Бабушка из-за своей доброты только хуже сделала, что на подоконник его выставила: посмотреть, что там снаружи можно, а уходить нельзя. Дети ведь либо из страха, либо из любви делают то, что им родители говорят. А у Колобка еще никакого отношения к ним не сформировалось, свежеиспеченный - одно слово.
- Ну давай за воспитание, - Степашка подался к столу. - Ни хрена не понятно, как молодежь воспитывать.
- Сколько у тебя уже?
- Сорок три.
Медведь крякнул.
- С нами сейчас только восемнадцать младших живут, - успокоил Степан, поднимая кружку. - Вот я и говорю, без бутылки не разобраться.
Выпили. Михаил Иванович выставил на стол дымящийся чугунок:
- Своя, подкопнул немного. Налегай, Степа, не стесняйся.
- Да, когда ж я стеснялся! - заяц перекидывал обжигающую картошку из лапы в лапу. - Огурцы у тебя, Иваныч, знатные! А капуста - умереть-не встать! Солить будешь, позвать не забудь.
- А как же, обязательно. И огурчиков отложу тебе на гостинец, отнесешь Галине и ораве своей восемнадцатиголовой.
- Спасибо, Мишаня! - с чувством произнес заяц. - А тесто я не ем, ни жаренное, ни печеное. Я же ему сказал, чтоб пугнуть, ну и вразумить. Мол, не шатайся по лесу, опасно.
- Так это понятно, - протянул медведь. - Я ведь и сам его есть не собирался. Чисто в воспитательных целях в соответствии с педагогической теорией.
- Ну да, - отозвался Степан, разливая по кружкам.
- Что ведь получается? Вопрос возникает: какой такой Колобок в лесу? Ни зверь, ни человек. Правил поведения не знает, не обучен. А ты поживи с бабушкой, дедушкой, ума-разума наберись, а потом уж в общество.
- Вот и я говорю! - взвился заяц, подавился огурцом и закашлялся.
Михаил Иванович привстал, чтобы похлопать Степана по спине, но тот замотал головой и увернулся:
- Извини, Иваныч, лапа у тебя тяжелая.
Медведь не обиделся, пожал плечами и снова сел.
- Я пару раз приходил к нему, - продолжал заяц, - сяду бывало под окном, а он меня расспрашивает о лесном житье. "Хочу, - говорит, - в лес". А я ему отвечаю: "А ты знаешь, что делать, если с бобром встретишься или с этим... как его... аллигатором?"
Медведь разразился оглушительным смехом:
- С аллигатором, говоришь. А что ж не с жирафом? - утер слезы. - Веселые поминки у нас получаются.
За окошком стемнело. Косолапый достал с полки разнокалиберные свечки:
- Не хочу керосинку зажигать. Со свечами атмосферно. Я иной раз зажгу и медитирую.
- Не, мы с Галей без всякого света, у нас дети, - многозначительно заявил Степан.
- Дурак ты, Степашка, не образованный, - покачал головой медведь.
В этот момент в дверь постучали. Не ожидая ответа, вошли двое.
- Здрасте. Я не один - с Василисой пришли.
Волк отступил. За его спиной нарисовалась лиса. Степан выскочил из-за стола.
- Серый, ты чо ее позвал! Как так? Мы тут, понимаешь, поминаем. Ну ты даешь! Миша, это же... Как это, Миш? Это... Это неэтично! Да, неэтично это!
- Ты, Степан Семеныч, пасть то закрой или как она у тебя там называется, - отрезала лиса, и продолжила уже дружелюбно. - Добрый вечер, Михал Иваныч. Яблочек печеных вот принесла к столу.
Василиса протянула узелок. Косолапый кивнул косматой головой и сделал пригласительный жест к столу.
- Казус, конечно, да поди, так и лучше будет: на чистоту поговорим. Добро пожаловать!
- А чего лампу не зажжете? – поинтересовалась лиса.
- Иваныч хочет, чтоб интим был.
Медведь хмыкнул, почесал затылок, но ничего не сказал.
- А я думала духов вызываете.
- Ага, дух Колобка! - не удержался, чтобы не съязвить Степан, но под взглядом Василисы осекся.
- Серега, давай сюда, - заяц забарабанил по лавке рядом с собой, - Что пить будешь?
- Я с Мишей сяду, как-то привычнее.
- Не-не-не, - замельтешил заяц. - Ты ж водку будешь? Да. Ну вот. Мы с тобой тут, как раз. А Патрикеевна пусть с Мишаней медовуху пьют.
Когда организационные моменты завершились - гости, посуда, еда и выпивка были распределены - волк произнес тост:
- Чему быть, того не миновать.
- Серый, что за дзен?! - возмутился заяц, но выпил. - Это рыжая тебе напела?
- Да ты, я смотрю, косой уже, - угрожающе произнесла лиса.
- Фамилия у меня Косой! - с запалом начал заяц. - А то, что выпил, так поминки у нас... по твоей милости - неуверенно и немного заплетаясь закончил Степан, действительно кося на Василису.
- Я считаю, что Сережа абсолютно прав, - лаского вымолвила лиса. - Нет смысла расстраиваться о том, что уже произошло. Это нужно принять, сделать выводы и жить дальше.
Заяц забулькал междометиями. Медведь крякнул второй раз за вечер. На морде волка отражался мыслительный процесс: нос ходил из стороны в сторону, как будто принюхивался.
- В теории, Василиса Патрикеевна, ты все верно говоришь, - первым откликнулся Косолапый. - Только не понятно, как Колобку сейчас выводы делать?
- Вот-вот! - вставил Косой.
Лиса поправила бусы, сладко улыбнулась:
- Колобку раньше надо было задуматься об ответственном отношении к своей жизни. Да, Сергей Валерьяныч?
Волк утвердительно закивал головой:
- Он пока неделю по лесу катался, житья никому не давал. Все: "Я да я". Самый ловкий, самый умный, самый самый. "Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел". Зазнайка, короче. Всех достал.
- Я ж говорил! - опять не удержался заяц.
- Когда он волчат моих начал дразнить, приговаривая, что ему за это ничего не будет, я подумал, порву его - полетят клочки по закоулочкам.
- Ну точно нахватался от рыжей, - пьяно прогундел Степан и добавил громко, подняв глаза на лису, - от Василисушки нашей Патрикеевны!
- Может спать его отправить? - лиса повернулась к Михаилу Ивановичу.
- Не-не-не! - запротестовал Степан, - Я на свежий воздух. Мне облегчиться надо.
Отдавив волку лапу, зацепившись за стол и опрокинув миску с печеными яблоками, заяц вывалился из горницы.
В наступившей тишине Сергей четко произнес:
- Мне волчат надо лидерами растить. Я для них должен быть авторитетом.
Медведь и лиса понимающе кивали.
- Если молодых не одергивать, они же распоясаются, - уже более эмоционально получилось у волка. – Если бы он от меня в ельник не утек, точно растерзал бы.
- Понимаю, Сергей, понимаю, - Косолапый сидел, упершись лапами в широко расставленные колени и опустив голову.
- На любую хитрость найдется хитрость побольше, как и на любую наглость, - уверенно заявила огненная красавица.
- Все так, все так, - задумчиво произнес Михаил Иванович. - Но мы ж полюбить его успели! Он, как родной нам стал, переживаем соответственно.
В тишине трепетный свет свечей порождал рваные тени на стенах.
Вдруг в палисаднике что-то затрещало, подбираясь к окошку. В стекло размерено ударили три раза. Василиса вздрогнула.
- У-у-у-у-у, - раздалось низким жутковатым голосом.
Медведь в очередной раз крякнул и прижал лапу к груди в области сердца. Все уставились в оконце.
- У-у-у-у-у, - снова раздалось снаружи, уже в более высокой тональности.
Серый решительно раздвинул занавески. За палисадником освещаемый луной катился светлый шар, завывая:
- Я от всех вас ушел. Ха-ха-ха.
Леденящий душу хохот сорвался на обычный похрюкивающий смех, очень напоминающий Степашкин.
Волк выскочил в окно, опрокинув стол. Обгоняя его, в темноту неслись лисьи проклятия:
- Недоносок ушастый! Фуфлыга плюшехвостая! Чтоб все твои зайчата с тобой до смерти жили, поганец!
Минуту спустя Серега вошел в дверь, держа одной лапой за уши упирающегося зайца, а в другой – здоровенную тыкву.
- Ушлепок морковелюбивый! Да тебя из капусты последним забрали, когда все уже в школу пошли! Корнеплодожёрный злыдень! - не иссякала Василиса.
- Ой, вы бы видели себя, - заикаясь и хрюкая выдал Степан.
- Ты, изверг, посмотри до чего Михал Иваныча довел! Мать твоя – зайчиха! Сережа, запри его в чулане.
- Не-не-не, - запротестовал Степан, - я все! Тихонечко сидеть буду... Ну и морды у вас были - умереть-не встать. Хи-хи-хи.
- Задушу его сейчас, - прошипела лиса.
- Давайте выпьем, - изрек Косолапый.
Василиса Патрикеевна осталась стоять с открытой пастью, волк от неожиданности отпустил Косого.
- Так да! - подскочил Степан к столу.
- За Колобка, - поднял кружку медведь, - веселого, шумного, задиристого, самоуверенного, харизматичного и бесшабашного. Не очерствел он - это хорошо. Жаль, что к друзьям не прислушался.
Выпили. В окошко заглядывала круглая желтая луна.
Заяц зевнул и тыча пальцем вверх сказал:
- Пусть ему там жираф встретиться.
- Какой жираф? - удивился Серый.
- С волшебным узором на шкуре, - отозвался Михаил Иванович, - с которым равняться осмелится только луна.
.
ЛитСовет
Только что
