Читать онлайн
"Не боярское дело. Часть 11"

Глава 111

Моя Цусима.

Если зрить в корень, то Цусима – это остров. Точнее, это сразу два острова, разделённые узким проливом, который при отливах высыхает. Почему два острова, каждый из которых имеет своё собственное название называют Цусимой, я так и не понял. Может, в честь одноимённого городишки в семь тысяч жителей, расположенного рядом с маленьким морским портом, а то и по какой-то другой причине, недоступной пониманию русского человека. Управляет обеими островами Клан Со, поддерживающий сёгунат.

Для русских горькое слово Цусима означает морское сражение, которое мы когда-то очень давно проиграли с разгромным счётом.

Из тридцати восьми русских кораблей двадцать один был уничтожен или затоплен своим же экипажем, семь сдалось в плен, семеро ушли в нейтральные порты и интернировались.

Во Владивосток прорвался лишь крейсер "Алмаз" и два миноносца.

Стоит сказать, что крах в далекой русско-японской войне тогда надолго дискредитировал русские армию и флот, подорвал доверие к Императорской власти и стал ключевой причиной Первой русской революции тысяча девятьсот пятого года.

Что поделать, если не любят русские правителей, проигрывающих войны, зато тем, кто их выиграл, многое прощают.

Возможно я бы и не стал вспоминать про этот злополучный остров, но с Хоккайдо пришла информация, что часть флота сёгуната была незаметно передислоцирована на Цусиму.

По самым оптимистичным для сёгуната оценкам, у них в строю могло остаться не больше пяти крейсеров и поменьше десятка эсминцев и миноносцев. Может быть их флотские наберут и подремонтируют ещё с дюжину каких-нибудь старых калош, что стояли "у стенки", дожидаясь своей очереди на слом или выполняли роль плавучих батарей при охране порта.

Особой загадки в действиях японцев нет. Остров Цусима удачно расположен и базирующиеся там японские корабли станут постоянной угрозой для наших рейдеров. Плюсом к этому моя разыгравшаяся паранойя.

До подхода крейсера "Рюдзин" остаются сутки, если он пойдёт не самым экономичным ходом, но на его пути расположилась злополучная Цусима. Отчего-то я уверен, что стоит "Рюдзину" зайти в Шанхай или Пусан на дозаправку, и японцы про него тут же узнают. Разведка у них чётко поставлена. Поэтому пока "Рюдзин" прячется.

Как назло, погода стоит премерзкая. Низкие тучи и мелкий, непрекращающийся дождь.

При помощи моряков я оборудовал временный аэродром в районе залива Посьета. Недалеко от бухты Экспедиции. Нынче там расположился мой сюрприз – два самолёта - разведчика и шестёрка высотных бомбардировщиков.

На сегодня это всё, чем мне успел помочь Артемьев. Впрочем, дело даже не в самой технике. Куда как хуже обстоит вопрос с пилотами и штурманами. Мы на восемь самолётов кое-как людей наскребли, так что каждый из них для меня на вес золота. Особенно те два штурмана, которые имеют опыт наведения радиоуправляемых бомб и истратили на полигоне по пять учебных экземпляров. Все остальные сбросили их только по разу.

Штурмовики я пока перебрасывать на новый аэродром не стал. В отличии от бомбардировщиков Цусимский пролив находится чуть ли ни на пределе их дальности, а дополнительные топливные баки для штурмовиков мне обещали доставить не раньше, чем через неделю.

Так что пока сидим, смотрим на небо и ждём у моря погоды. Неопределённость полная. Настроение поганое. На улице слякоть.

"Рюдзин" замер где-то около Шанхая, около одного из необитаемых островков, которых там много, и ожидает команды идти на прорыв.

Мои канонерки пришли во Владивосток, чтобы усилить русскую эскадру, в которую предположительно войдут один крейсер, три новые канонерские лодки и восемь миноносцев.

На большее флотское начальство не расщедрилось.

Контр-адмирал Томосабуро, ставший адмиралом с моей лёгкой руки, намерен вывести в море два из трёх своих крейсеров и порядка шести эсминцев. Третий крейсер у него встал на ремонт, но так как на Хоккайдо нет нужных специалистов и деталей, то дело затянулось.

Все эти силы вкупе должны нам обеспечить паритет, а то и превосходство, как в количестве кораблей, так и в мощности артиллерийского огня. Немного смущает разница в языке и то, что наши с японцами никогда вместе не ходили, но мы спешно устанавливаем дополнительные мощные рации, которые получили буквально на днях.

* * *

Погода немного улучшилась лишь через день, и оба самолёта - разведчика тут же сорвались на задание. Один полетел фотографировать порт Цусимы, а второй пролетит над северо - западной частью острова Кюсю, и на обратном пути осмотрит остров Ики. Островок хоть и числится почти что необитаемым, но пара удобных бухт там имеется, а до Цусимы рукой подать. Меньше часа хода.

Одновременно из бухты Рейд Паллада вышли два самых быстрых русских эсминца. "Разумный" и "Сообразительный" должны вести разведку в проливах, не вступая с противником в контакт. Благо, их манёвренность и скорость хода в сорок узлов позволяют им оторваться от любого японского корабля.

Синоптики обещают на ближайшие три дня улучшение погоды и дальше тянуть бессмысленно. Иначе наш козырь, в виде самолётов, разыграть будет не так-то просто. Облачность, чёрт бы её побрал. Стоит попасть на затянутое тучами и облаками небо, и бомбардировщикам лучше вернуться обратно, по пути сбросив бомбы куда попало. Садиться с бомбовой нагрузкой на наш далеко не идеальный аэродром – это ничем неоправданный риск. Больше всего при таком неудачном вылете будет жалко бездарно потерять радиоуправляемые бомбы, которых у нас мало.

– Фотографии, конечно, не лучшего качества, но кое-что разглядеть всё-таки можно, – выложил на стол флотский офицер пачку ещё влажных снимков.

– Посмотрим, что тут у нас, – подтянул к себе несколько снимков Алябьев, отделив мне примерно половину.

– Это, скорее всего крейсер, и вот те два тоже, – встав у него за спиной, подсказал флотский, указывая карандашом на размытые силуэты, – Ещё один мы заметили на другом снимке. Он не у причала стоит, а на рейде, у бочки. Сколько и каких кораблей оказалось прикрыто грузовыми судами, определить трудно, но расстояние там небольшое, так что много не спрячешь.

– А сверху облака не дали снять? – уточнил я, глядя на хмурое небо, украшенное в нескольких местах следами разрыва зенитных снарядов.

– Да, небо оказалось затянуто, и порт прикрывали зенитки. Кроме того, к самим кораблям на такой высоте соваться явно не стоит. Парни и так рисковали, – осторожно заметил флотский офицер, видимо успевший поговорить с экипажем вернувшегося самолёта, пока ему печатали фотографии, – Так что пару раз осторожненько зашли со стороны города и поспешили обратно. Лучше хоть какой-то результат увидеть, чем самолёт потерять.

– Значит всё, как вы и предполагали. Четыре - пять крейсеров и десятка полтора - два разной мелочи? – пододвинув мне просмотренные им снимки, потянулся Алябьев к моей стопке фотографий.

– Ваше Превосходительство, вот на этот снимок я хотел бы обратить ваше внимание. Посмотрите, здесь, в в самом конце ближнего к нам причала, лежит что-то очень крупное, по виду, похожее на снаряды, – вытащив нужную фотографию, потыкал офицер карандашом во что-то непонятное, с виду похожее на вытянутые бочонки.

Глядя на снимок, повёрнутый ко мне вверх ногами, я тоже лишь плечами пожал. Больно уж размытая фотография вышла, чтобы по ней можно что-то уверенно опознать.

– Великоваты эти бочки для снарядов. А штурман что говорит?

– Он же в видоискатель смотрел, так что видел даже меньше нашего, – пожал флотский плечами.

– Второй самолёт вернулся?

– Да, доложили, что ничего подозрительного они не увидели. Разве что в Фукуоке два сторожевика заметили и четыре крупных транспорта. Ещё сказали, что туда лучше не соваться. Они не меньше четырёх береговых батарей отметили на карте и каждая по шесть - восемь орудий.

– Вот оно как! Ну, что же, всё сходится. Полюбуйтесь, князь, как они логистику построили, – подойдя к карте, провёл генерал две линии из Пусана и Чханвона, огибающие Цусиму, а потом продлил одну из них дальше, через Внутреннее Японское море до самой Осаки, – Этак они и на самом деле себе путь могут обезопасить, и ничего ты с ними не сделаешь. Только если их выманить как-то, да флот у них уконтрапупить.

– Э-э, мой "Рюдзин" в качестве приманки не дам! – сразу понял я, к чему эта речь.

– Предложите свой вариант. Лично я не вижу, каким образом Цусиму можно захватить без больших потерь. А пока она под японцем и там целая эскадра отсиживается, ни один флотский в здравом уме туда больше не сунется. Шах и мат вам япошки объявили. Конец блокаде. И сдаётся мне, торговлишка у них поинтереснее вашей может получится. Больно уж путь короткий, и всё морем. Как вам наверняка известно, низкую стоимость морских перевозок ещё ни один транспорт не переплюнул, – начал добивать меня Алябьев, понимая, что мне нечем ему возразить.

Да, каким бы красавцем не был мой "Рюдзин", но при таких раскладах путь через Пусанский и Цусимский проливы для него заказан.

– Разбомблю всё! Прямо сейчас и начну. Вот эту пару фотографий заберу, и пусть бомбардировщики с обычными бомбами слетают. Времени ещё мало, успеют засветло обернуться, – подскочил я на месте, разгорячившись, и понимая, что драгоценное время уходит.

– А что, и отправьте. Лишними не будут. Только бомбы крупные не берите. Для всякой мелочи и пятидесятикилограммовых хватит, зато шансов больше. Сколько у вас один самолёт берёт? – как-то чересчур вальяжно заговорил Алябьев, и это меня тут же охладило.

– Если брать те, что по пятьдесят килограмм, то по двадцать четыре штуки возьмёт. Лететь далеко, пусть запас топлива побольше будет, – почесал я затылок, проведя нехитрые вычисления.

– Ну и отлично. Разок - другой почти по сто пятьдесят бомб им на голову сыпанёте, – добродушно кивнул головой Алябьев.

– Почему вдруг "разок - другой"? – не поверил я в благодушие генерала, чего за Алябьевым ни разу не было мной замечено, когда дело касалось вопросов тактики и стратегии.

– Ну, как же... – развёл он руками, – К примеру, я вполне отчётливо понимаю, что против нас играет грамотный и умный противник. Более того, честно скажу, что иногда я восхищаюсь его решениями. Вспомните, как он обнулил вашу идею со штурмовиками или с блокадой. Неужели с бомбардировщиками что-то такое же затейное не придумает? Я бы на это не особо рассчитывал на вашем месте. Предлагаю просто поверить в моё чутьё, которое просто подсказывает мне, что недолго бомбардировщики смогут безнаказанно летать над Цусимой. Оттого-то я и предложил вам решить вопрос разом. Выманить япошек из-под защиты береговых батарей, и прихлопнуть всех вместе. Тогда в Цусиме смысла не будет. Тот же ваш "Рюдзин", идя в очередной рейд, в качестве привета свои залпы по Цусиме будет слать. Благо, немецкие пушки отличаются своей дальностью и точностью стрельбы, чего не сказать про береговые японские батареи. Кстати, время-то не тяните. Самолёты пусть слетают. Глядишь, и зацепят кого наудачу.

* * *

Как по мне, собирались мы долго.

Из моего дирижабля был устроен командный пункт. Недавно установленную ещё одну рацию оккупировал начальник штаба флота, так и не решившийся потеснить у основной рации генерала Алябьева. В качестве дополнительного пассажира мной был взят Степан, который примчался два часа назад с образцами нового оборудования и двумя отличными кинокамерами.

Честно скажу, не взял бы я его с собой. Сильно не хотел. Ибо случись что со мной...

Но как только я представил себе, сколько потом придётся схем рисовать и сколько раз про сражение рассказывать, то сдался. Лучше кино буду показывать. Оно проще и надёжнее выйдет.

Диспозиция у нас следующая. От Владивостока к Цусимскому проливу идёт сборная солянка, из кораблей Владивостокской эскадры, японцев адмирала Того Томосабуро, и моих канонерок, а навстречу им мчится крейсер "Рюдзин", двадцать часов назад отметившийся в Шанхае на дозаправке водой.

Другими словами, чуть меньше суток назад мы ненавязчиво дали понять сёгунату, что планируем слегка поменять расположение сил на поле, и в качестве козыря кидаем на стол тяжёлый броненосный крейсер немецкого производства.

От средних японских крейсеров мой "Рюдзин" отличается примерно так же, как немецкий танк "Тигр - IV" отличался бы от своего современника японского танка "Чи-Хе", вряд ли способного нанести немцу урон в реальном бою. Грубо говоря, "Рюдзин", при хорошей команде, чихать бы хотел на те четыре или пять японских крейсеров, что сейчас спрятались на рейде Цусимы. Просто, столкнувшись с ними, он начал бы "убегать", отстреливая по дороге самых нетерпеливых преследователей, а потом он бы попросту вернулся и добил всех подранков, особо не рискуя и стреляя по ним издалека и достаточно точно.

Впрочем, о чём говорить, если есть цифры. Водоизмещение у "Рюдзина" в четырнадцать с половиной тысяч тонн, а у японцев в лучшем случае в семь.*

* Не смотрите на названия кораблей, броню и калибры. Автор знает всё это не хуже вас, но никакого отношения к книге наши "знания" не имеют. Давал название какому-то кораблю по памяти. Только и всего. ТТХ произвольные, с учётом опыта предков, реализованные в "этом" времени.

Короче, задавить "Рюдзин" японцы смогли бы только толпой, и то, если во всеобщей свалке им бы удалось удачно выпустить одну-две торпеды.

* * *

Всю красоту предстоящего сражения мы наблюдали, словно зрители привилегированной ложи.

Видимость сегодня во все стороны замечательная, но со стороны Цусимы начинают накатывать достаточно густые дождевые тучи, пока не переходя в тёмный цвет и не мешая обзору.

Мои дорогущие очки позволяют мне видеть даже больше, чем моряку и генералу, которые вооружились мощными морскими биноклями, и теперь пытаются справиться с тремором рук и вибрациями дирижабля.

– Поползли, родимые, – радостно поприветствовал я японскую эскадру, начавшую своё выдвижение с рейда Цусимы.

Японские эсминцы у нас уже давно на виду. Они, словно маленькие тявкающие собачки, пытаются сновать по проливам, отслеживая передвижение наших судов. Правда, тявкать у них выходит плохо. Наши корабли врубили радиопомехи на их диапазонах. Но японцы всё равно стараются, иногда чересчур рьяно, за что пара эсминцев уже огребла неприятности, сунувшись чересчур близко и словив по шестидюймовому снаряду. Один из них запарил и потерял ход, а у второго снесло часть палубных построек, и он предпочёл свалить, врубив дымовую завесу, за которой и скрылся, словно тать в ночи.

Зато теперь мы видим, что в море выходят именно те корабли, с которыми нам предстоит биться.

Морской бой – дело неторопливое. Скорости у кораблей небольшие. Показатель попаданий друг в друга на дистанции в сорок - пятьдесят кабельтовых для орудий каждого калибра разный, но он в среднем вряд ли выше одного - двух процентов.

У нас до стрельбы дело ещё не дошло. Разве что эсминцы с миноносцами успели друг в друга пострелять и тут же разбежаться. Вот такие они горячие парни. Стрелять любят, а пробоины получать никак не согласны.

Так что мы пока, как на плохом спектакле. Смотрим, как выстраиваются в колонну японцы, и то же самое делают наши, отчего-то предпочтя движение в две колонны.

Впрочем, меня больше другое интересует. Почти на самой линии горизонта снуют какие-то мелкие и шустрые судёнышки, типа катеров, и активно задымляют пространство вокруг себя.

– Поднимаемся повыше и движемся в ту сторону, – указываю я пилотам на странный район, успев краем глаза оценить, что тучи до нас дойдут не так скоро. Минут десять в запасе точно есть.

Понимание того, что мы все вдруг резко увидели, словно у нас в одну секунду сбросили повязку с глаз, приходит не сразу.

– Броненосец! – первым подал голос представитель флота, уставившийся на жутко дымящее чудо, со скоростью бегущего носорога выкатывающегося из пелены искусственных дымов и понемногу представавшее перед нами во всей красе.

– Доделали, всё-таки, – услышал я голос Алябьева.

– Сейчас он отожмёт "Рюдзин" к берегу, и пипец котёнку, – оценил обстановку начальник штаба флота, – Главный калибр у него жуткий. Практически любое попадание может оказаться фатальным. А его, гада, попробуй ещё расковыряй. Прижмёт, и шестидюймовками раздолбит. Их у него жуть сколько.

– Всем надеть кислородные маски! Пилоты, экстренный подъём на высоту пять тысяч метров! – заорал я, понимая, что кто-то опять меня хочет облапошить.

Ну, вот хрен там! Это моя Цусима!