Читать онлайн "Под кожей воображения"

– Рой? Рой... Рой!

Она сжала его холодные пальцы, пытаясь заставить проснуться, чем только глубже топила себя в толще иллюзии, где он всё ещё жив. Кошмар просочился сквозь кожу и, напитав реальность, искалечил ещё одну жизнь.

– Рой?! Рой?! – сипела она синими губами, пока слёзы катились по стылым щекам к покрытому инеем вороту, где, сковываясь бесстрастной стужей, они превращались в ожерелье боли.

– Нет! Нет! Не-е-е-т! – взвыла она, заставив вздрогнуть темноту теплотрассы.

Глянцевый наст полопался, точно стекло, над «ожившими» барханами. Другие бездомные скинули снежные шапки со своих одеял, так «заботливо» нанесенных вьюгой, чтобы взглянуть, кого сегодня не стало.

Эти двое жили тут всего вторую неделю. Ещё молодые, амбициозные и не потасканные жизнью. Они набрели на окраины в поисках временного пристанища, свободы и пусть и далёкого, но светлого будущего. Бунтовщики, что пошли вопреки своим близким, не желавшим их союза. Ограждённые состоятельностью и социальным статусом своих предков, жизнь по ту сторону стен им казалась сказкой, а пребывание в "замке" – заключением и пыткой. Но если два влюбленных сердца стремятся друг к другу, то нет во вселенной силы способной препятствовать им. Не смогли это сделать и близкие, и влюбленные упорхнули, не оставив даже письма на прощание. Ноги сами прокладывали путь к горизонту, в незнакомые земли, к чужим лицам, новым впечатлениям и незабываемым воспоминаниям. Туда, где кончается серая реальность, и начинается сказка… как оказалось, с плохим концом.

– Рой?!

Она трясущимися руками ощупывала его, будто тот Рой – тот румяный, круглолицый парень – всё ещё прятался в этом закостенелом теле, где-то под неестественно белой кожей.

Население узла теплосети медленно потянулось к рыдающей девушке. Но чем могут помочь те, чьё существование само собой воплощает утрату? Те, кто уже был лишён всего? Немой скорбью. Не более.

Чтобы хоть как-то сгладить потерю, они окружили её плотным кольцом, закрыв щели между собой мокрыми одеялами. Это должно было препятствовать пляшущей вьюге, дать хотя бы проститься с любимым.

Внезапно её руки кто-то коснулся. Кожа была грубой, но гладкой – такая была и у Роя. Тело встряхнуло надеждой, она вскинула голову, не веря своим ощущениям, но вместо окрыляющего чуда внутри всё вновь рассыпалось на осколки. То был не он. Чужак, как уму, так и сердцу. Такой же молодой и невесть как сюда попавший. Горечь опять надавила на горло. Бродяга это заметил.

– Я помогу, – произнёс он, широко улыбнувшись.

Эти слова что-то толкнули в груди, не больно, но ощутимо, хоть разум и бредил: помощь уже опоздала. Счастливый финал ходят со смертью разными тропами. Но что-то в нём было, в этом парнишке. Что-то такое, что заставляло думать иначе. Только сейчас она рассмотрела на нём автографы жизни – изобилие шрамов.

Бездомный коснулся лица Роя, накрыв ладонью глаза. Другие бродяги недоуменно переглянулись, но, казалось, перестали даже дышать в ожидании. На вдохе утихла и неуёмная вьюга, позволив вакууму накрыть собой пустошь. Мгновение, и парень убрал свою руку. Ресницы хлопнули. Потом снова и снова. Губы вновь налились цветом почти за секунду, а кожа опять приобрела здоровый оттенок.

– Илона... что случилось? – вскочил Рой. – Почему ты плачешь?

Девушка смотрела в глаза, что ещё минуту назад хрустальным взглядом зрели в ледяное безмолвие. Касаясь его щёк, она не верила, что пальцы вновь ощущают под собою тепло. То самое, которое прямо сейчас просачивалось и в неё, заполняя собой на сердце свежие трещины. Дыхание сбилось, будто девушка поперхнулась, а после она кинулась Рою на шею. Другие бродяги молчали, но в мыслях каждого из них сновали вопросы: а не приводилось ли? Что это было?

Он угас как свеча. Потух, не имея права больше зажечься, прямо у них на глазах. Кому, как не им было ведать, что для бездыханных обратной тропы не бывает. Лишь жнец человеческих душ имел право бродить в обе стороны.

На век этой пустоши выпало много. Каждая горсть здешней земли, точно ткань, пропитанная запахом, была насквозь пронизана воспоминаниями о несчётных событиях. Как будничных, так и мистических, но подобного здесь ещё не случалось. Хоть смерть и числилась тут постояльцем, таким же, как и все остальные, никому не дано было право договориться с ней, точно с другом.

Оборванец лишь улыбался. Он вёл себя будто не сделал ничего необычного. По-тихому и как-то по-своему радуясь за тех, кому представился ещё один шанс.

– Рой?! Я думала ты... ты...

С силой проталкивая слова через опухшее горло, она шептала, впиваясь в него поломанными ногтями, а после, словно очнувшись от наваждения, сию минуту скинула с себя замызганное пальто и завернула в него Роя до самой макушки. Она смотрела на незнакомца, чья ладонь, как поводырь, вывела душу любимого прямо из бездны, и словно мантру тихо шептала: «Спасибо… спасибо», – вкладывая в это одинокое слово всю свою благодарность. А тот лишь тихонько кивнул и поплелся обратно под пласты одеял, чтобы вновь забыться во сне. Бродяги расступились, пропуская его, но, не тая любопытства, смотрели во след.

Он двигался медленно, немного хромая, всё плотнее кутаясь от вновь налетевших вихрей. В грязной, почти истлевшей одежде, с немытым лицом и спутанными волосами, он не давал и намёка о живших внутри чудесах. Чудесах, что способны…

– Эй, обезьяна! Ты меня слышишь?

Тени осели на грубые складки лица незнакомца, делая его ещё более устрашающим.

Свет с пустой магистрали, пролегающей поблизости, едва цеплял теплотрассу, но, упираясь сумеречными тонами в спину амбала, лепил из его силуэта ещё более внушительную фигуру.

– А ты вообще где это взял? – дёргая за провод наушников, загорланил вторженец. – По карманам чужим любишь шарить? Что ты смотришь на меня кривыми глазами? Я к кому обращаюсь, подобие человека?!

Стиснув ворот грязного свитера, нападавший рывком дёрнул бездомного, отчего тот, трепыхаясь, повис над одеялом.

– Я к тебе обращаюсь, тварь! – рассвирепел агрессор.

Бездомный лишь заглатывал мелкие порции воздуха, променяв на то голос, не в состоянии сопротивляться. Закипающий гнев вытолкнул на поверхность глаз незнакомца сеть красных капилляров. Крепче сдавив ворот шишковидными пальцами, амбал зашвырнул бедолагу в тучно торчащий из снега шиповник.

– Кай!

Похрустывая до блеска начищенной обувью, из-за спины переростка показался невысокий мужчина в более строгой, зажиточного вида одежде. Но и она не могла скрыть чрезмерной, даже болезненной худобы новоприбывшего. Кожа, сродни тончайшему целлофану, обтягивала открытые морозу участки, угрожая порваться на острых костях. Чужак чем-то походил на больную, но хищную птицу, сходство с которой только усиливало заостренное лицо, напоминающее клюв. Воздух тут же наполнил запах духов, такой чуждый в этих местах.

Он посмотрел на глубокие раны, оставленные шипами на теле трясущегося паренька, и сморщился от омерзения, когда тот вяло попытался освободиться.

– Таких, как этот, не то что ломать... усыплять надо, – сказал Кай и плюнул на одеяло бездомного.

С порывом ветра налетели звуки. В основном это были стоны и мольбы прекратить, чередующиеся с глухими ударами. По всей пустоши сновали люди в чёрных одеждах, выуживая из-под снега беспомощных бездомных и о чём-то их допрашивая. Неправильные ответы карались прямо на месте, о чём говорили крики и вой беззащитных «подснежников».

– Пока не вымоешь рук, в машину не сядешь, – кивнув «клювом» на грязные пальцы громилы, сказал остролицый.

– Простите, пожалуйста, – заискивая, сокрушался Кай, – но этот... украл...

– Меня это не волнует, – бесстрастно ответил худощавый.

Его тощие плечи были перекошены, а исхудалые руки подстать сухим веткам крепче жали к горлу бордовый шарф. Разница в физической силе этих двоих была колоссальна, но искушённого взгляда не требовалось, чтобы понять – дородность здесь ничего не решает.

Кай отшатнулся, уступая тропу остролицему, желавшему ближе взглянуть на воришку, и не заметил, что провалился по колено в раскисший сугроб. Но даже так он все ещё был на голову выше.

– Знаешь, – обращаясь к бродяге, сказал худощавый, доставая пачку влажных салфеток, – за всё в этом мире нужно платить. За каждый пустяк с тебя спросят. И это правильно. И оно справедливо.

Обхватив салфеткой зелёный шнур, незнакомец вытянул за него из-под снега старенький плеер.

– Отнимая что-то у честных людей, – продолжил он, – ты должен осознавать, что возмездие непременно найдёт тебя. Если надо, из-под земли достает. И не важно, в какой форме ты его встретишь – неудачей, или шипами этого сухостоя – оно настигнет тебя. Помни об этом. Помни о справедливости.

Закончив свой монолог, он, не глядя, отвёл руку с плеером в сторону, где точно собака на подачу мгновенно среагировал Кай. Ухватившись за провод, этот детина с одного оборота крутанул гаджет над головой с такой мощью, что тот зашипел и, вспарывая воздух, улетел метров на сто прямо в овраг, в жижу гниющих отходов.

– Твои живодёрские наклонности не должны пачкать мой белый кожаный салон, – напоследок бросив холодный взгляд на «воришку», сказал остролицый, обращаясь к Каю, – я, по-моему, дал ясно понять – мне нужны только их глаза.

Эти слова заставили девушку, бывшую неподалёку, издать приглушенный всхлип.

Тонкую кожу расчертили морщины. Бледные губы размазались по зубам, еще больше заостряя улыбкой лицо.

– Пойдём, Кай, ты мне нужен, – сунув руки в карманы дорогого пальто, скрипнул начальник, чинно направившись к девушке.

Та полулежала на снегу. С отсутствующим видом и испачканной кожей, она выглядела, как пробужденное изваяние, упавшее с пьедестала. До неё будто только ещё добиралась суть того, что вокруг происходит.

Верзила понаблюдал ещё какое-то время за трясущимся не то от холода, не то от страха мальчишкой, а потом, повернувшись спиной, ногами стал швырять в того снег, стараясь целить в лицо, точно собака, рывшая яму. И только насладившись сполна унижением, он отправился за вожаком.

– Что вы делаете?! – спустя минуту вновь закричал женский голос. – Рой! Оставьте его, пожалуйста, мы никому не причинили вреда!

– В этом нет даже сомнений, – встав на подол её длинной юбки, сказал остролицый. Заглянув сначала в её испуганные глаза, он перевёл взгляд на парня, которого она звала Роем. Того, уже по пояс раздетого, умытого кровью, держали двое, пока третий на время прекратил удары.

– Но вот твой друг, – мягким голосом сказал незнакомец, – почему-то доверия не вызывает. А я привык доверять людям, понимаешь?

Девушку настолько сильно знобило, что она не могла даже кивнуть. Вдруг её взгляд затуманился, точно по уму ударила какая-то мысль. Она посмотрела сначала на молодого бродягу, изодранного кустами, следом на Роя, и что-то безмолвно стала шептать.

– Меня Хиком зовут, – представился незнакомец. – А тебя?

Девушка все ещё была под впечатлением каких-то своих внутренних грёз. Хик бросил короткий взгляд на Кая, сторожившего тыл своего вожака. Тот, скривившись в улыбке, понял намёк и уже совсем скоро нанес хлёсткий удар ногой Рою в лицо.

– А-а-а-а! – взвыла девушка, очнувшись от дум.

– Шшь, – приложив палец к её губам, прошипел Хик, после чего достал из-за пазухи салфетку и отёр его. – Ну что ты такая громкая. Я к тебе по делу, а ты так вопишь?

Девушка замолчала, но на каждом вздохе все ещё невольно взвизгивала, но уже тихо, точно заяц, попавший в капкан, не забывая бросать на возлюбленного скорые взгляды.

– И... и-л-она, – стуча зубами, еле выговорила она.

– Очень приятно, Илона. Вижу, что ты неместная, как и твой друг, потому окажу тебе честь. Смотри, я тут вот по какому делу. Вчера здесь должна была пробегать животинка, отличительных черт, увы, не скажу, но насколько я понимаю, такая в толпе затеряться не может. Слишком необычная, что-ли. Отсюда вопрос: может быть, ты или твои… – он с нескрываемым отвращением обернулся на пустошь, – друзья видели вчера что-нибудь необычное?

Опухшие от слёз глаза плохо открывались из-за склеивающихся ресниц. Но даже сквозь эти крохотные щелки было видно, как панически скачет её взгляд.

– Н...н-нет, – собрав остатки мужества, ответила она.

– Ты хорошо подумала?

Хик вновь посмотрел на Кая — тот уже приготовился, когда Илона буквально забилась в истерике.

– Н-ет! По-жалуй-ста! Мы ничего... мы ни-кого... не видели! – чуть не прокусывая язык, задыхаясь словами, кричала она. – Мы просто... спали... не знаем, пожалуйста... умоляю...

–Хорошо, – слащаво улыбнулся Хик. – Видишь, не так уж и страшно. Я только вот о чём тебя попрошу... Если вдруг кто «необычный», после нас, будет болтаться в округе, ты ведь мне наберёшь? – спросил он, протягивая девушке старенький кнопочный телефон.

Замешкавшись на мгновение, она вцепилась в мобильник.

***

– И что же нам делать? – спросил Хика новый, только что подоспевший гость – в запотевших очках и с глубоким вторым подбородком.

– Кто ищет тот всегда найдет, – ответил Хик, выбросив на землю влажную салфетку, которой тщательно натирал руки, и получше запахнулся от ветра. – Закончим здесь и продолжим завтра.

– Что ты такое говоришь?! – встрепенулся собеседник, едва не теряя очки, но, поймав на себе режущий взгляд, втянул шею и извинился.

– Пойми, пожалуйста, – вновь, но уже сдержанно обратился он к Хику, слабо различая того через туманные линзы. – В этот образец вложено столько, что хватит купить весь этот замшелый городишко, а то и всю область. Более того, он развивается. Если в ближайшее время его не найти, неизвестно, во что это выльется.

Хик смотрел куда-то перед собой. Его внимание затянуло в глубину болотных глаз сразу после упоминания суммы, потраченной на образец.

– К чему ты клонишь? – спросил он, вдруг очнувшись. – Не к тому ли, что я должен сутки напролёт прочесывать округу из-за вашей халатности?

– Нет, но...

И без того нестабильное настроение Хика вновь начало колебаться.

– Доктор… Эйзер, – произнес он, будто боялся испачкать язык этим именем, – мы были бы ближе к поимке этого вашего "образца", если бы мои люди знали, с чем имеют дело, – низким тоном добавил он и сжал крепче челюсти, придавая рельеф желвакам.

Доктор отвернул голову, не выдержав напора.

– Тут ни-чего, кхм, кх-м... кхм-кхм... – затухающим в кашле в белесую бороду голосом отчитался Виктор, очищая снегом костяшки пальцев от свежей крови.

– Эти неандертальцы и двух слов связать не могут, – аристократично ступая по небольшому помосту, переброшенному через трубы, доложил остроконечный, как дорожный конус, Гир.

– У нас тоже... не густо, – в спину Хику рапортовал старший из близнецов Берчи, оглядываясь в поисках тех, кого ещё могла от них уберечь ледяная глазурь.

С пустыми руками они, точно гиены после неудачной охоты, стекались к своему предводителю. Когда их собралось чуть больше дюжины, они окружили Хика и Эйзера. Остролицый был на голову ниже доктора, но его ядовитая энергетика будто меняла их местами.

Руководство Эйзера оплатило услуги этих людей, и вроде бы они имели общую цель, но это не успокаивало иррациональные опасения учёного за свою жизнь рядом с ними.

– Доктор с чего-то решил, – выдержав паузу, повысил тон Хик, осматривая собравшихся, – что наши хлопоты на сегодня ещё не окончены.

Вожак внимательно следил, как впитываются его слова в умы подчинённых. Когда чёрные мысли сгустились и стали проступать через мимику отморозков, он сочно облизнулся, наслаждаясь результатом.

– Он считает, что если нам платят, то мы, как голодные псы, сделаем всё ради брошенной кости.

– Я... Я... – замямлил не ожидавший такого поворота доктор, – не это имел ввиду.

– Конечно, доктор, – Хик протянул костлвую ручонку, едва дотягиваясь до плеча собеседника, выказывая "беспокойство". – Мы же всё прекрасно понимаем. Вы бы никогда не стали так думать.

– Я даже... – предчувствуя неладное, занервничал Эйзер. – Я... Нет. У меня и в мыслях не было.

Младший из братьев Берчи – по возрасту, но не комплекции – подошёл с тыла к учёному и надавил тому на плечи. Утоптанная тропа не выдержала давления и ноги учёного провалились по щиколотку. Этого всё равно было мало, и широкопалые ладони усилили напор, заставляя колени Эйзера подогнуться, чтобы их с Хиком глаза поравнялись.

– А знаете, – наиграно улыбаясь, сказал Хик, – я вам верю. Неужели бы вы стали обманывать таких честных людей, – театральным жестом указывая на "честных людей", сказал Хик, и спустя секунды добавил:

– И всё же...

"Дружелюбие" Хика рассеялось, уступив пассивной агрессии.

Кое-где ещё стонали от нанесенных увечий бездомные, и в этой тишине, приправленной стонами и слезами, Эйзер чувствовал себя будто нагим, с пустыми руками среди голодной стаи волков.

– Поймите меня... я не имею права...

– А с чего ты решил, что сейчас у тебя вообще есть какие-либо права, – приветливо улыбаясь, будто не угрожая, а поздравляя, произнес Хик. И вновь облизнул губы.

– Мы заплатим...

– Заплатите.

– Сколько скажете...

– Скажем.

Настроение Хика стало меняться чуть ли не ежеминутно. Из-за чего под него невозможно было подстроиться. Он явно был не в себе.

– Но зачем нам ваши подачки, если стоимость этого образца превышает любой чек? Если ставки настолько высоки, то поставим вопрос по другому: что для вашей компании имеет наибольшую ценность – информация об объекте, которую вы утаивание, или расходный материал в виде жизни одного из своих подчинённых?

Доктор и без того испытывал эмоциональные перегрузки, а теперь, когда на кон поставили его будущее, череп словно стал расходиться по швам. Ноги больше не смогли выдерживать полусогнутого положения и он осел в загаженный снег, обречённо взявшись за голову.

Хик понял, что добился желаемого. Человек сломан. Потому больше вопросов не задавал, а лишь смаковал созерцание растоптанной личности и ожидал. Ждали и остальные.

Вопреки предвкушениям, доктор ухмыльнулся. Для Хика такая реакция была нетипичной. Это сулило, что ситуация выходит из-под контроля.

– Вы находите здесь что-то забавным? – снова обращаясь на «вы», спросил Хик.

– В некотором роде.

Доктор поднял глаза – взгляд был блаженным.

– Что же? – вежливость в тоне Хика, как и уже установленная роль доминанты, исчезла.

– У судьбы всё по графику. Я всего лишь думал, что всё случится немного иначе, что с моей стороны, будучи ученым, можно расценивать как мягкотелость.

– Доктор, вы тратите моё время.

– Вы правы, кто знает, сколько его нам ещё отведено?

– Вы пытаетесь угрожать?

Толпа стала напирать, загораживая станами небо учёному.

– Вы, как и я, легкомысленны.

Хик щёлкнул пальцами, и отморозки остановились. Они сгруппировались позади доктора. Двое из них вцепились тому в плечи, поставив перед Хиком на колени.

– Говори, – повелительно приказал Хик.

– Неужели вы думаете, что единственные, кто брошен на поиски? Откровенно, вы, как и я, расходный ресурс. Приманка, нужная лишь для определения его местоположения. Никто из тех, кто знает, что оно из себя представляет, ни за какие деньги не согласился бы встретиться с ним вот так, вне лабораторных условий.

Реакции не последовало, но пусть визуальных проявлений и не было, смысл сказанного до Хика дошёл.

– Почему же вы тогда здесь?

– Фатальное любопытство. Одержимость работой. Я же учёный. Мне просто хотелось увидеть его, посмотреть что, оно может, поскольку таких, как я, с третьим уровнем доступа, к нему никогда не пускали. Мне, как и вам, остаётся только догадываться, что оно из себя представляет.

– Погодите-ка, – хлопая кустистыми ресницами, встрял в разговор Кай, – если оно настолько опасно, значит, посылая нас на его поиски...

Доктор лишь опустил взгляд.

– Ах ты ублюдок! – Кай грубо схватил Эйзера за волосы и дёрнул на себя, запрокинув тому голову.

– Кай! – повелительно произнес Хик.

Тот нехотя отпустил голову доктора.

Хик смотрел на учёного с некоторой неопределенностью, будто видел в нём кого-то знакомого, но никак не мог вспомнить, кого.

– Из-за чего вы упустили эту тварь?

– Эта тварь, предположительно, способна менять реальность по своему усмотрению, пользуясь одним только воображением.

Присутствующие зароптали.

– Вы создали что-то вроде... джина? Но если так, должна же быть, лампа, которая сдерживает его?

– Мне тоже хотелось бы знать, как они сдерживали такое могущество. Но судя по слухам, ему, чтобы управлять своим даром, нужен катализатор.

Задать уточняющий вопрос никто не решался, поэтому учёный пояснил сам:

– Музыка. Именно музыку он использовал, чтобы сбежать и наказать всех, кто над ним издевался, пока он жил в лаборатории в качестве игрушки для экспериментов. Музыка как ничто другое помогает воображению работать, создавая желаемые образы и придавая форму мечтам.

– Ещё раз. Как оно сбежало от вас?

– Поговаривают, что уборщик напевал какую-то песню в его клетке и этого оказалось достаточно, чтобы переписать реальность и уничтожить все наработки проекта с говорящим названием «Под кожей воображения».

Внезапно у Хика заиграл телефон. Он хлопнул по карману рукой и его веки широко раскрылись, обнажая птичьи глаза.

Ветер подхватил мелодию и понёс по равнине прямо туда, где в кустах сидел в кровь изодранный парень.

Все, включая доктора, словно почувствовали неосязаемые эманации, что потекли в их сторону от бродяги.

– Помни о справедливости, – сказал он, глядя в глаза остролицего, а затем, осмотрев всю толпу, сразу добавил: – Хорошая песня.

После чего реальность качнуло, и мир затопили алые краски.