Читать онлайн
"Анна"

«Родившись однажды, он больше не сможет оставить тело, в которое был послан и в котором обрёл новое обличие. Его место теперь на Земле и здесь он будет творить свою кровавую жатву. Терзая души слабых и подчиняя себе их тела, великий сын темноты останется верен своему отцу Люциферу. И не будет в мире иной силы, способной противостоять ему. Не будет в мире тех, кто сможет преградить ему путь и сказать — нет».

— И что по-вашему Анна будет здесь делать? — голос Вадима Семеновича, директора детского дома прозвучал из кабинета. Его отчётливо слышно из-за приоткрытой двери. Глухой тембр эхом отражался от стен.

Анна сидит в коридоре на единственном стуле. Она внимательно слушает разговор взрослых. Мужчина сильно возмущён сложившейся ситуацией. Двое учителей накануне вечером рассказали ему об инциденте, произошедшем в стенах учреждения. Так получилось, что Анна, пятнадцатилетняя воспитанница детского дома, стала единственной, кого застали на месте происшествия. И вся вина легла на хрупкие плечи молодой девушки.

— Мы сможем убедить её вести себя иначе, — голос Арины Степановой сдержан. Она уже четверть часа пытается убедить мужчину изменить своё решение. Молодой учитель, слишком сильно привязалась к своим воспитанникам, чтобы пускать на самотёк решения об их дальнейшей судьбе.

— Вы видели, что Анна сделала с этим мальчиком? — продолжает давить Вадим Семенович. — На нём лица нет. Он сейчас в лазарете.

— Я навещала сегодня утром Андрея, — ответила женщина, — он всё ещё в плачевном состоянии. Но...

— Никаких "но", решение принято коллегией учителей детского дома. Никто из них не хочет видеть Анну среди наших подопечных.

Анна угрюмо посматривает в сторону двери. Как Арина Степанова не старалась, у неё не получалось переубедить директора. Мужчина оставался непреклонным в своём решении. А всему виной неосторожность Андрея. Вчера вечером, когда уже воспитанники детского дома ложились спать, он решил спрятаться в уборной, чтобы ночью совершить вылазку в сад. Эта на первый взгляд невинная затея, оказалась трагичной для четырнадцатилетнего подростка.

С улицы послышалось цоканье копыт. Кто-то подъехал на повозке к центральному входу. Анна привстала со стула и выглянула в окно. Чёрная повозка без опознавательных знаков, запряжённая двумя чёрными лошадьми. Дверь открылась и на улицу вышла монахиня. Длинные одеяния скрывали её руки до кончиков пальцев. Голова покрыта капюшоном. Женщина пересекла двор и вошла в здание детского дома.

— Если вы дадите мне ещё один шанс, я смогу убедить Анну не выходить больше на улицу после девяти вечера, — продолжала настаивать на своём Арина.

— Я и не выходила, — шепчет Анна, возвращаясь обратно на стул. Что толку убеждать упрямого осла, если он уже принял решение.

В коридоре послышались шаги. Монахиня появилась в дверях, она была без сопровождения и хорошо ориентировалось в здании. Женщина, не обратив внимания на Анну, прошла мимо и без стука вошла в кабинет директора.

— А вот и матушка Азазель, — почти радостным голосом произнёс Вадим Семенович. — мы вас ждали.

— У меня мало времени, — ответила матушка Азазель. Голос у неё был грубым, словно камень. Анна ощутила мурашки на коже.

— Конечно, конечно, — защебетал директор, — мы уже всё приготовили. Ваша новая послушница Анна Безродная.

— Она сирота?

— Круглая сирота.

— Её вещи можете раздать нуждающимся. Они ей более не понадобятся.

Анна недовольно свела брови. Вадим Семенович решил избавиться от нерадивой послушницы, сдав в монастырь. Это было в его стиле. Избегать проблемы он умел лучше, чем находить способы решения.

Монахиня вышла в коридор. Её холодный взгляд остановился на Анне.

— Иди за мной, — сказала матушка Азазель и быстрым шагом направилась по коридору.

Вслед за ней из кабинета вышла Арина Степанова. Её взгляд был печальным. Она протянула руки в сторону девушки, и Анна обняла учителя в ответ.

— Всё будет хорошо, — пообещала женщина, гладя девушку по длинным, чёрным волосам.

— Я буду скучать, — призналась Анна.

— Я тоже.

— Поторопись, девочка, — голос матушки Азазель прогремел на весь коридор, словно гром среди ясного неба — тебя ждать никто не собирается.

Повозка ехала четыре с лишним часа. Апрельские дни уже становились длиннее, облака затянули серой пеленой небо. Полумрак царил в темной чаще, играя с тенями между деревьев. Первую часть пути Анна смотрела в окно, но затем пейзаж ей наскучил и она перевела взгляд на матушку.

Монахиня неотрывно смотрела на новую подопечную. Зрачки женщины, тёмно-серого цвета создавали тяжёлый взгляд. Эта женщина была властной и не привыкла слушать отказы или недовольства в свой адрес.

— С этого дня ты будешь жить в монастыре имени святого Франсиско, в полной изоляции от всего мира.

— Святой Франсиско? — удивилась Анна, — он что не русский?

— У религии нет нации. Совсем скоро ты поймёшь это, девочка. Наш монастырь отличается от тех церквей, что строятся в городах.

Анна потупила взгляд. Её знания о религии ограничивались уроками православия, преподаваемыми в детском доме.

— Я слышала ты бунтарка, это правда?

Девушка пожала плечами.

— Просто я не всегда согласна с решениями, которые принимают взрослые.

— Ты считаешь себя умнее других?

— Я считаю, что у каждого должно быть своё мнение, — Анна посмотрела на матушку Азазель. Но в лице монахини не дрогнула ни единая жилка.

— Дерзкая, значит, — подытожила монахиня.

Анна вновь посмотрела в окно. Она потеряла интерес к этому разговору. Матушка Азазель, словно точно определив настроение подопечной, вынула из-под одежд библию, открыла книжку на странице с закладкой и до самого конца пути погрузилась в чтение.

Монастырь святого Франсиско отличался архитектурой от церквей, которые Анне доводилось видеть. Построенный в европейском стиле из крупного камня он возвышался среди густой растительности. Небольшие окошки пропускали мало света, но по ним можно определить, где находится часовня, а где келья. Была и ещё одна пристройка в два этажа с решётками на окнах. Она размещалась в самом конце архитектурного ансамбля и с трудом просматривалась со стороны дороги.

На встречи им вышла монашка, поприветствовавшая матушку Азазель, покорно склонив голову.

— Это наша новая подопечная, — монахиня кивнула в сторону Анны, — подготовь ей комнату и выдай одежду. Эти мирские лохмотья сожги.

— Да, матушка, — ответила монашка с любопытством, глядя на новенькую.

Азазель направилась к центральному входу монастыря, где у входа её уже встречали другие монашки.

— Привет, я Варвара, — улыбнулась девушка. На вид ей лет девятнадцать, очень гладкое, слегка бледное от недостатка солнца лицо. Зато глаза были живыми.

— Анна.

— Пойдём, — Варя взяла Анну за руку, — я покажу тебе нашу комнату.

Они поспешили в сторону кельи. В каменном помещении было прохладно и тихо. Девушки прошли по нескольким длинным коридорам и вошли в комнату. Кроме двух коек и одной тумбочки здесь ничего больше не было. Узкое окно в пасмурный день практически не пропускало свет.

— Чем вы тут занимаетесь? — спросила Анна сев на кровать. — Целыми днями пребываете в молитвах?

— Нет. — усмехнулась Варя, поджигая свечи, жёлтый свет окутал мрачную комнату тёплым светом, — мы помогаем страждущим.

— Кому? — удивилась Анна.

Варвара села на свою кровать и теперь девушки были друг напротив друга. Она сняла головной убор, открыв светлые волосы, собранные в узел на затылке.

— Святой Франсиско прославился тем, что помогал людям избавиться от недугов, — начала Варвара.

— Он был лекарем?

— Да. Но лечил не тела людские, а их души.

— Я не очень понимаю, —призналась Анна, но Варя в ответ рассмеялась.

— Ты всё поймёшь. Мы занимаемся здесь благородным делом. Сегодня у тебя будет отдых. А с завтрашнего дня начнёшь жить в установленном в монастыре режиме. Отдыхай, а мне нужно идти.

Варвара поправив волосы, надела головной убор и исчезла за деревянной дверью.

Анна тяжело вздохнула, оглядывая комнату. Ничего более худшего она не могла себе представить. Детский дом был не самым лучшим вариантом для жизни, но он хотя бы не был похож на тюрьму. Она легла на кровать, глядя в потолок. Понадобилось всего несколько дней с того момента, как Андрей решил сбежать из детского дома, чтобы жизнь изменилась полностью. Этот дурачок вылезал через окно уборной, когда Анна вошла в помещение. Он посмотрел на девушку беглым взглядом и в его глазах Анна прочитала непреодолимый страх. Словно Андрей пытался от кого-то убежать.

— Не уходи, — сказал Анна, протянув ему руку. Но Андрей отпрянул от Анны, его нога соскользнула, и он выпал со второго этажа, не успев зацепиться за выступ.

Девушка попыталась схватить его за руку, но пальцы коснулись лишь только одежды, а затем послышался глухой удар о землю.

— Что ты натворила, — дрожащий голос заставил Анну обернуться. В дверях уборной стояла Вероника. — ты его толкнула.

— Нет, это неправда, — запротестовала Анна, — я хотела его остановить.

— Я видела, ты его толкнула! — с этими словами Вероника выбежала в коридор, выкрикивая во весь голос обвинения.

— Змея, — проговорила Анна, переворачиваясь на левый бок. Кровать очень твёрдая и неуютная, как монашки спят на них? Девушка закрыла глаза, погрузившись в сон. Перед её мысленным взором появилась матушка Азазель, только взгляд у женщины был теперь абсолютно чёрным.

Она проснулась ночью, проспав часов пять. В окно пробивался лунный свет и свеча горела только возле иконы в углу комнаты. Варвара спала на своей кровати. Её светлые волосы разбросаны по подушке, но лица не видно, оно укрыто под одеялом.

Анна села, потянулась, во сне она видела самые невероятные образы, и все они связаны с монастырём. Девушка опустила ноги на холодный каменный пол. Хотелось есть, а от неудобной кровати ныло всё тело.

— Эй? — прошептала она Варваре, но та спала крепким сном.

На тумбочке лежала новая одежда монашки. Анна несколько минут с любопытством разглядывала её, затем надела и выпрямилась в полный рост. Зеркало в комнате отсутствовало, но девушка чувствовала, что мантия пришлась ей впору. Свои, как выразилась матушка Азазель, лохмотья, она сложила на тумбочку.

В коридоре было темно, только лунный свет бледными островками освещал стены. Анна прошла по коридору в поисках кухни. Хотелось пить, и желудок урчал, требуя пищи. Порядка она не знала, но подозревала, что до завтрака ей никто не сможет помочь. И всё же оставаться в комнате она не хотела. После сна прибавились силы.

Анна выглянула в окно. Если она дальше пойдёт по коридору, то тогда попадёт в часовню. Нужно идти обратно в дальний корпус, где на окнах висят решётки. Возможно, там находится кухня. Анна поспешила в выбранном направлении и уже через несколько минут оказалась в просторном холле. Здесь горело много свечей и были двухстворчатые деревянные двери. Она потянула за ручку, но остановилась. Лёгкое движение слева заставило замереть на месте.

Девушка повернулась. В углу комнаты стоял мужчина. На нём пижама, ноги босые. Волосы на голове взлохмачены. Взгляд выпученных глаз смотрел на Анну не то с любопытством, не то с жаждой. Мужчина растянулся в улыбке, и из уголков рта потекла слюна.

— Ты пришла, —сказал он, делая шаг вперёд. — ты всё-таки пришла.

Она отступила назад. Мужчина в женском монастыре да ещё в таком виде. Этого выглядело более чем безумно. Но этот человек реален, она слышала его голос, его тяжёлое дыхание и шаги босых ног по каменному полу. Мужчина вытянул вперёд руки и побежал на Анну. Сделав несколько шагов назад, она упёрлась спиной в стену.

— Теперь ты будешь со мной! — прокричал нападавший безумец в несколько прыжков, преодолев расстояние.

— Отстань от меня! — выкрикнула Анна, прикрываясь руками. Она зажмурила глаза, ожидая атаки. Прошло несколько секунд, но ничего не происходило. Анна убрала ладони от лица. Помещение пустое. Никого нет. Только открытая дверь, в которую она хотела войти.

С бешено колотящимся сердцем она отошла от стены.

Куда делся этот человек? И был ли он на самом деле?

Мужчина растворился так же неожиданно как и появился. Она всё ещё видела перед собой безумный взгляд. Казалось, что слышит и его дыхание. Он сопел так, словно каждое движение давалось с большим трудом.

— Привет, — прошептал голос прямо в ухо. Жуткое чувство ужаса тут же окутало Анну. Она повернулась и в полуметре от себя увидела лицо безумца.

— Я ждал тебя.

В ответ Анна изо всех сил махнула рукой и угодила мужчине в глаз. Он взвыл от боли, закрывая лицо руками. Его тело сползло на пол вдоль стены. От агрессии не осталось и следа. Мужчина буквально плакал, поглядывая в сторону Анны.

— Ты что наделала? — женский голос заставил её вздрогнуть. Анна обернулась, увидев двух монашек. Они прибежали на крик. Одна из них тут же поспешила к сидящему на полу человеку.

— Она ударила меня, — запричитал он, тыкая пальцем в сторону Анны.

— Она на меня напал, — возразила девушка, но тут же монашка одарила её строгим взглядом.

— Это больной человек, — сказал она, помогая бедняге подняться на ноги, — нельзя бить душевно больных.

— Я не знала, я...

Но Анну уже никто не слушал.

Ранним утром она сидела в просторном кабинете матушки Азазель. Убранство было скромным. Недорогая мебель в виде стола и стульев. Книжный шкаф с религиозной литературой. В углу иконостас. Два окна, узких и высоких, впускали свет утреннего солнца.

Матушка Азазель во главе стола. Строгий взгляд говорил за себя без слов. Анна ощущала, как он давит на неё своей тяжестью.

— Теперь куда? — спросила Анна, намекая на решения директора детского дома, выгнать её за провинность.

— Дальше дома господнего, заблудшей овце, идти уже некуда. — Ответила Азазель, — если только на паперть.

— Я не знала, что вы содержите здесь душевно больных.

— Как и в любом другом учреждении у нас свои правила, — сказала Азазель, — но говорить вам о них нет толку. Пока у вас есть свободное время, вы будете тратить его впустую. Поэтому с сегодняшнего дня я решила приобщить вас к общему делу. Может быть, труд превратит и тебя в человека.

Анна недовольно отвела взгляд в сторону. Слова монахини были неприятными. Но спорить с этой властной особой нет никакого смысла. Ещё Вадим Семенович мог позволить себе выслушивать недовольства подопечных. Хотя мужчина часто принимал решения, исходя только из собственной выгоды.

— Отправите меня на работу?

Матушка Азазель усмехнулась.

— Здесь никто не работает, дитя. Мы исполняем лишь волю господню. На наши плечи легла миссия помогать. Свят тот, кто жертвует собой ради блага ближнего. Но поскольку ты не принимала монашеский обет, можешь считать это работой. Ступай за мной.

Они вышли из кабинета. В этот день в монастыре было много людей. Монашки сновали повсюду. Кто-то наводил порядок в помещениях, другие хлопотали на кухне. Но большинство находились в заднем крыле с решётками на окнах. Когда матушка Азазель провела Анну через двухстворчатую дверь, девушка испытала лёгкий шок. Перед ней открылось большое, прямоугольное помещение с койками вдоль стен. Всего коек было не менее двадцати с каждой стороны. На них сидели или лежали люди. Мужчины и женщины в пижамах. Их лица серые, угрюмые. В глазах отсутствовал блеск и стремление к жизни. Они провожали монашек отсутствующими взглядами. Казалось, что все эти люди прибыли сюда доживать свои последние дни.

Высокие потолки создавали много пространства, отчего помещение при наличии такого большого количества людей не казалось тесным. Окна квадратные, с чистыми стёклами. Много солнечного света проникало в помещение, но свет не делал его более радужным. С дюжину монашек суетились между койками с больными. Они приносили лекарства и воду.

— Вот, — сказал матушка Азазель, — здесь мы и творим божий промысел.

— Чем они больны? — спросила Анна, с любопытством рассматривая сутулых, малоподвижных людей.

— Они отбились от нашего господа, стали служителями тёмной епархии. Но мы в монастыре святого Франсиско возвращаем их на путь праведный.

Женщина сделала жест рукой и одна из монашек поспешила к ним. Это оказалась Варвара.

— Дай ей работу, — приказала матушка, — на весь день.

— Да матушка, — ответила девушка, улыбнувшись.

Она повела Анну за руку мимо рядов коек в комнату для персонала, там ей выдали белый фартук и ознакомили с общими правилами. Теперь в работу Анны входило ухаживать за самыми спокойными пациентами. С чувством возрастающей брезгливости она приступила к делу.

— Как их много, — сказала Анна в перерыве между сменой постельного белья и разносом лекарств.

— Везут со всей страны, — ответила Варя, — но мы справляемся.

— Они все сумасшедшие?

— Душевно больные, — поправила её Варвара, — но ты права. У этих людей в душах поселилось демоны. И только здесь они могут жить спокойно.

Анна посмотрела на лоток с таблетками.

— Как вы с ними справляетесь в момент буйства? Среди больных есть мужчины, а в монастыре только монашки.

— В них бесы, — рассмеялась Варя, — а бесы не способны чинить зло на святой земле.

С этими словами девушка подхватила стопку чистых полотенец и вышла из подсобки.

Анна, закатив глаза, вышла следом за ней, её взгляд привлекла ещё одна дверь. Она была в конце коридора и сделана не из дерева, а из железа.

Девушка подошла к двери. Над ручкой замочная скважина. Анна потянула дверь на себя, но та надёжно закрыта. Девушка прислонилась к холодному металлу вслушиваясь. Затем опустилась к скважине, посмотрев сквозь неё в соседнее помещение. Там было темнее из-за отсутствия окон. Виден только длинный коридор и железные двери с обеих сторон. В каждой двери крошечное окошко. Она прислушалась и услышала стоны, кто-то рыдал нараспев, протяжными, бессмысленными звуками. Затем гулкий смех и голос.

— Эй, открой меня. Выпусти, — голос мужской, хриплый и очень тихий. — Я здесь, за первой дверью.

Анна увидела, как из крошечного окошка показалась кисть руки, привлекая к себе внимание.

— Выпусти меня, Анна.

Девушка отстранилась от замочной скважины. Незнакомец произнёс её имя. Это был странно и жутко.

Вернувшись в общую палату, она долгое время не могла избавиться от увиденного. Её взгляд всё чаще разглядывал темноту коридора, в которой скрывалась железная дверь. Далеко не все пациенты лазарета были спокойными. Там содержали буйных. Анна понимала, нет никакого смысла винить демонов в том, что люди сходят с ума. Религии здесь ни при чём. Душевные болезни, они как и физические требуют особенного ухода. Если верить словам Варвары, то каждый, в ком сидел демон, должен был излечиться уже на пороге монастыря.

— Кто такой, этот Франсиско? — спросила Анна, когда они с Варварой лежали на койках в своей комнате. После трудной работы тело ныло от усталости, а разум никак не хотел отпускать этот день.

Варвара приподнялась на локтях, посмотрев на Анну. Лицо девушки часто выражало улыбку, глаза всегда блестели жизнью. Лишь когда девушка погружалась в религиозные суждения, она становилась серьёзной. В эти моменты Варвара напоминала Анне Арину Степанову, её первого и единственного учителя.

— Франсиско Борджа, — сказала Варя с благоговением в голосе, словно сейчас речь должна пойти о её кумире, — он был священником в Европе. Изгонял демонов из людей. Боролся с тёмными силами.

— Он был психиатром?

Варя удивлённо посмотрела на Анну.

— Откуда ты знаешь о психиатрии? Та изучала науки?

— Арина Степанова, мой учитель из детского дома, она очень умная и начитанная женщина. Она рассказала мне много из того, что считается наукой.

— Нет, святой Франсиско не был психиатром. Он глубоко верующий. Изгнать демона из тела человека, для него было равносильно, что выгнать паразитов с кухни.

Варвара рассмеялась, вернувшись на подушку.

— Завтра у нас тяжёлый день, давай спать.

Варя задула свечу, погрузив комнату в темноту. Ещё какое-то время Анна думала о первом дне, проведённом в стенах монастыря. Она вспомнила мужчину на которого наткнулась прошлой ночью и только сейчас поняла, среди больных в лазарете его не было.

Следующий день начался с того, что в лазарете царила суета. Анна какое-то время наблюдала за происходящим. Монашки суетились, бегали по комнатам, наводили порядок. Матушка Азазель была особенно строгой. Она раздавала указания, иногда прикрикивая на менее расторопных девушек.

В лазарет принесли ещё одну койку, поставив её ближе к выходу, затем застелили.

Мужчины и женщины смотрели на суету с привычным безразличием.

— Что происходит? — спросила Анна, когда Варвара опустилась на стул перевести дух.

— Нам везут нового страждущего, — ответила девушка, — кого-то из купеческих кровей. Я мало что успела услышать, но матушка Азазель приказала принять в лучшем виде.

— Ну, да, купеческая кровь, — улыбнулась Анна, — видимо, у нас скоро появятся новые кровати, не такие твёрдые.

Варвара с недоумением посмотрела на подругу.

— Ты видишь в этом алчность? Как можно, Анна!

В ответ девушка вновь улыбнулась.

К обеду приехала повозка. Из неё вышли трое мужчин и женщина лет сорока. Её выводили под руки, аккуратно провожая до дверей монастыря. Анна наблюдала за происходящим из окна кельи. Прибывшая женщина встревоженно осмотрела монастырь и остановилась. Двое мужчин, ведущих её под руки, попытались сдвинуть женщину с места, но та словно не замечала их потуг. Она осматривала фасад медленным взглядом, пока не остановилась на окне, в котором стояла Анна. Лицо женщины сильно исхудавшее, скулы выделялись, губы словно высохли, обнажив кончики зубов. Глаза таращились как два чёрных колодца.

— Маменька, ну же, — сказал один из мужчин. Он был молод, симпатичен и очень огорчён своим визитом в монастырь.

Женщина подняла взгляд вверх на синее небо. Анне показалось, будто она прощается с ним. Только после этого женщина позволила завести себя в монастырь.

Через четвреть часа женщина сидела в общей комнате с другими пациентами. Её родственники долгое время общались с матушкой Азазель за закрытыми дверьми. А затем уехали.

Этой ночью Варвара и Анна остались ночевать в лазарете. Ночная смена, по словам монашек, часто проходила спокойнее дневной. Больные принимали успокаивающие напитки из трав и спали мирным сном до самого рассвета. Новая пациентка просидела весь день на койке, глядя на свои руки. Она отужинала и легла в койку, закрыв глаза. Анне показалось, будто женщина выглядит затравленно. Не смотря на богатую семью, её поместили в монастырь среди обычных простолюдинов. Выделили место среди остальных и перед уходом не навестили на прощание.

Точно так люди избавлялись и от своих отпрысков. Анна видела в детском доме, как кто-нибудь привозил своего ребёнка, передавал его в руки работников интерната, а затем уезжал и больше никогда не появлялся на пороге. На это всегда было грустно смотреть. Сама Анна никогда не знал своих родителей. Она выросла в детском доме и была его воспитанницей на протяжении пятнадцати лет. Она не знала ничего о тех людях, кто был причастен к её рождению. Её подкинули в возрасте двух недель, не оставив даже записки.

С наступлением темноты пациенты разошлись по койкам. Несколько человек в этот день вели себя чуть более возбужденно обычного. Мужчина лет пятидесяти постоянно твердил о том, что не нужно пускать чужаков в свой дом. Ему дали двойную порцию успокоительного, а затем погасили свечи.

Варвара устроилась в подсобке с библией в руках. Некоторое время она читала, а затем задремав опустила голову на грудь. Анна забрала кингу, укрыла подругу покрывалом и принялась перелистывать страницы библии. Матушка Азазель постоянно твердила о том, что Анна должна читать священное писание до тех пор, пока не выучит его наизусть. Только тогда она сможет обрести покой в своей душе. Но Анна и без того не чувствовала никакой тревоги. В монастыре было тяжело, но спокойно. Из развлечений разговоры с монашками и послушницами. На улицу они выходили редко, вели аскетический образ жизни. Анна не знала, сколько времени сможет провести здесь. По исполнению совершеннолетия, она получит право покинуть двери монастыря или принять обет служения. Но куда ей идти?

Закрыв библию, девушка прислонилась спиной к стене, глядя на Варю. От части Анна завидовала её простоте и малодушию. Монашка принимала всё на веру и была настолько набожной и прилежной, что даже строгая матушка Азазель относилась к ней более снисходительно, чем к остальным. Возможно это и есть то самое благословение, когда мир вокруг становится понятным и простым. А любой ответ можно найти всего лишь в одной книге.

— Анна, — голос из темноты заставил девушку вздрогнуть. Она тут же вспомнила про железную дверь и людей, что содержались в изолированных комнатах. Несколько раз Анна пыталась заговорить об этих людях с Варварой, но та всячески избегала подобных разговоров.

— Ты здесь, ты с нами.

Девушка поднялась со стула. В этот раз голос исходил из общей комнаты пациентов. Он был женским и знаком ей. Словно когда-то очень давно Анна слышала его.

Она выглянула из подсобки.

Высокий, худой силуэт стоял в центре комнаты среди коек. Женщина в длинной сорочке смотрела в её сторону. Это была новая пациентка.

— Зачем вы встали с кровати? — спросила Анна, подойдя ближе. — вам нужно лечь.

— Я знаю тебя, — сказал женщина. Её взгляд был пронзительным, он вызывал чувство тревоги. — ты Анна.

— Всё правильно, ответила девушка, — я Анна, и сегодня ухаживала за вами весь день.

— Мы нашли тебя, Анна. Мы нашли тебя, — женщина улыбнулась, протянув к её лицу свою костлявую руку. Но Анна отклонилась от прикосновения. Она обвела взглядом лазарет. Все пациенты сидели на своих койках. Они смотрели в их сторону открытыми глазами, но в них не было зрачков, только белки глаз.

— Что происходит? — прошептала Анна.

— Мы искали тебя так долго, но нашли в этом чудесном доме, — женщина растянула лицо в широкую улыбку, превратившуюся в ужасную гримасу. На Анну смотрел взгляд настоящего безумца. В этом лице было столько одержимости, что оно перестало походить на человеческое. А улыбка всё растягивалась и растягивалось, обнажая редкие, кривые зубы.

— Они думают, что бог сможет удержать нас в этих телах, — продолжала женщина, — но Анна, ты теперь с нами. Ты теперь с нами.

— С нами. С нами, — начали вторить голоса пациентов.

Женщина протянула руку к Анне и в ней был вложен ключ. Анна нерешительно взяла его.

— Иди, — сказала женщина, кивнув в сторону коридора, в конце которого скрывалась железная дверь.

Анна обернулась, дверь открыта. Видно тусклый свет, освещающий помещение с изолированными комнатами. Она вернулась взглядом к пациентке, но вокруг уже никого не было. Все спали по своим койкам. Только ключ оставался в руках и открытая дверь, она словно манила. Тайна, хоронившаяся за ней, открыла перед Анной свои объятия. Девушка прошла через лазарет в коридор, затем к открытой двери.

— Пришла, пришла, — шептали люди из изолированных комнат. Они смотрели на Анну через окошки. До девушки доносился смех, сдавленный, надрывистый. Она слышала стоны и мольбы. Гулкие удары по стенам. Проклятия, которым не место в стенах монастыря. Жизнь в этой части лазарета продолжала кипеть даже ночью.

— Я нашла тебя, — знакомый голос заставил вздрогнуть. Анна обернулась и увидела женщину в дверном проёме. — Я нашла тебя, моё дитя. Моё дитя.

И железная дверь за её спиной с грохотом захлопнулась. От громкого звука пациенты взвыли нечеловеческими голосами. Они начали биться о двери, тянули через окошки свои тонкие руки, пытаясь ухватить Анну за волосы.

— Нет, — выкрикнула Анна, отбиваясь от цепких пальцев, — уберите свои руки!

Женщина, продолжая улыбаться, смотрела на Анну, а затем запрокинула голову вверх. Она устремила взгляд в потолок и широко раскрыла рот. Гортанный вой вырвался наружу, заглушая все остальные крики. Женщина захрипела, её пальцы скрючились подобно птичьим лапам и женщина упала на колени.

— Что с вами? — Анна поспешила к пациентке на помощь, но вдруг замерла. Она увидела, как шея женщины начала неправдоподобно раздуваться. Что-то заглушило крик. Что-то было в её теле, и оно выбиралось из него, ломая кости и заставляя тело содрогаться в жутких судорогах.

Чёрная, худая рука показалась на свет, она вытягивалась вверх изо рта женщины, пока не показался локоть. Затем рука согнулась и стало появляться плечо. Челюсть женщины не выдержала напора и сломалась, кровь начала пропитывать белую ткань сорочки. Кости хрустели, втакт царящему гулу. Пациенты бились в истериках, кричали, выламывали двери.

— Прекратите, — прошептала Анна, не сводя взгляда с существа. Оно вылезало из тела, разрывая его, ломая словно хрупкие ветви иссохшего дерева. И в конце появился демон. Анна сразу узнала его тёмное лицо, маленькие рожки на голове, яростный взгляд, издевательская улыбка. Именно таких демонов рисовали в библиях, указывая на их богомерзкое происхождение. И он был похож на Андрея, мальчика из детского дома, что выпрыгнула в окно.

— Прекрати! — закричала Анна, закрывая руками лицо. Она больше не могла выносить этого взгляда, не хотела слышать криков. Она хотела покинуть монастырь. Анна хотела вернуться...

— Что ты тут делаешь?

Голос словно из другого мира, прорвался сквозь голоса и крики. Анна открыла лицо и увидела Варвару. Девушка стояла, распахнув железную дверь. На её лице страх оставил свой отпечаток. В руке она держала свечу.

Демона и исколоченного тела пациентки не было. Руки, тянувшиеся из изолированных палат, исчезли. Пропали и голоса. Девушки стояли в полной тишине, глядя друг на друга. А вокруг них открытые двери изолированных комнат.

— Тебе нельзя сюда, — прошептала Варя, — никому нельзя сюда.

Неделя полной изоляции — наказнее показалось Анне несправедливым. К тому же девушку обвинили в воровстве ключей. Она пыталась объяснить матушке Азазель, что новая пациентка принесла ей этот ключ. Она пыталась рассказать всё, что видела и слышала той ночью, но матушка была непреклонной.

— Неделю, — строго сказала она и Анну две монашки потянули в келью.

— Нет, — пыталась вырваться она из цепких пальцев, — вы должны поверить мне!

Но Анну закрыли в крошечной комнате с единственной кроватью.

В первую же ночь она не могла уснуть. Ходила по комнате, стучала в дверь, выглядывала в крошечное дверное окошко. Никто, даже Варя ей не верила. В порыве ярости Анна схватила библию, лежавшую на подушке и, швырнула её о стену. Книга с глухим ударом упала на пол в раскрытом виде. На Анну смотрели абсолютно белые, чистые страницы.

Она опустилась на пол перед книгой. Взяла её в руки и перелистала. Белые листы, ни единой буквы.

— Вы что, издеваетесь? — прошептала Анна.

Когда она покинула изоляцию, матушка Азазель разрешила Анне выйти на улицу. Девушка с благодарностью подняла взгляд к небу. В этот день грело яркое солнце, и его лучи приятно начали ласкать кожу. Анна подняла руки к небу, вдыхая свежий воздух. Неделя, в душной комнате с ограниченным движением и скудными обедами, тянулась бесконечно долго. И если бы не тени, навещавшие её по ночам, то Анна сошла бы с ума от одиночества.

Каждую ночь, они приходили к ней. Самих гостей девушка не видела, но могла разглядеть их образы. Они скользили по стенам в свете луны. Прыгали по потолкам. Разговаривали с ней. Передвигали кровать и вырывали страницы из библии. Чистые листы усеяли собой весь пол. Но в последний день Анна собрала их и спрятала под подушку вместе с обложкой.

— Никаких улучшений, — произнесла матушка Азазель.

Арина Степанова приехала этим утром из детского дома навестить свою подопечную. Прошёл уже месяц с тех пор, как девушку привезли в монастырь.

— Может быть прошло слишком мало времени? — спросила Арина. Она стояла возле окна, глядя на Анну. Девушка распростёрла руки в стороны и кружилась, заливаясь смехом, она смотрела на солнце, а оно в ответ слепило её своим ярким светом.

— Для каждого из них время идёт по разному, — ответила монахиня, — изгнание нечестивого — долгий процесс. Душа Анны слишком сильно отравлена.

Женщина прошла к своему столу и села на стул, открыв большую записную книгу.

— С первых же дней Анна решила, что она монахиня, — Арина Степанова повернулась к матушке Азазель, слушая её очень внимательно, — мы приставили к ней Варвару, которая должна была приучить подопечную к труду. И по началу Анна справлялась. Днём девушка вела себя вполне сносно. А вот по ночам совершала поступки, которые привели меня к необходимости принять самые крайние меры.

— Вы говорите об изоляции?

— Я говорю о необходимости усилить меры лечения. Её душа больна. Тот мальчик, который выпрыгнул из окна в детском доме, он ведь пытался спастись от Анны? Это так?

Арина опустила взгляд.

— Да. Анна вытолкнула его из окна. У нас есть свидетели этого инцидента.

С улицы послышался заливистый смех. Анна кружилась до тех пор, пока не упала. Но при этом продолжила смеяться, выдёргивая руками свежую траву и, поднося её к лицу, вдыхая аромат.

— Добро ещё осталось в ней, — сказала матушка Азазель, — его видно только днём. А по ночам Анна становится иной. Неделю назад она украла ключи и выпустила всех тяжело больных. Вы даже не представляете сколько сил нам понадобилось, чтобы вернуть каждого на своё место.

— Зачем она это сделала?

— Анна утверждает, что ключи для неё украла одна из пациенток. В первую ночь изоляции разорвала библию в клочья. Анна утверждала, что в священном писании нет ни единой буквы, — в подтверждение своих слов, матушка вынула из выдвижного ящика стола рваные страницы из библии. — Как вы видите, текст на них есть. Пару библий она и вовсе сожгла, а ещё научилась открывать запертые с обратной стороны двери. Что будет дальше, мы не знаем. Но будем продолжать лечить Анну. Ведь именно для этого господь привёл её в этот дом.

Арина смотрела за тем, как Варвара подошла к Анне и помогла ей встать на ноги.

— Я так счастлива, — сказала Анна подруге, — я наконец-то могу идти, куда захочу.

— Да, Аннушка, можешь, но для начала давай вымоем тебя и переоденем.

— В монашескую мантию?

— Именно в неё.

Арина проводила девушек взглядом, вновь повернувшись к окну.

— Если хотите, можете остаться до вечера и посмотреть на изменения Анны, — предложила матушка.

— Нет, ответила Арина, — я вам верю и полностью полагаюсь на вас. Я приеду через месяц.

— Это слишком короткий срок. Понадобятся годы, чтобы вернуть её душу. Годы.

Анна сидела на своей койке переодетая в чистую одежду. Она смотрела на распятие, висевшее на стене. Девушку вновь вернули в маленькую комнату, но только в келью, за железной дверью. Варвара сказала, что так будет лучше, что так она будет ближе к своим подопечным и Анна не стала спорить. Она могла в любой момент покинуть комнатку, но постепенно помещение начинало ей нравится. Особенно ей нравились соседи, живущие за стенами. Тот, что слева, мог говорить без умолку всю ночь. Он рассказывал о страшных вещах, которые творил за свою жизнь. О том, как мир жесток и что в нём зло единственное проявление добродетели. Поскольку только через зло, человек может познать собственную душу.

Тот что справа, пел омерзительные песни, иногда рычал и прыгал на кровати. Он был шумным, но веселил Анну буйным поведением.

По ночам Анна выходила из своей комнаты. Она делала это тайком от всех, поскольку матушка Азазель не любила ночные прогулки. И в эти ночи все её соседи подходили к дверям и выглядывали из крошечных окошек.

— Благослови, матушка, — говорили они, протягивая к Анне руки. — Благослови на грех, матушка. Благослови на грех.

Анна смотрела на них в ответ, прикасалась к их рукам и ощущала, как что-то тёмное следует за ней. Что-то большое и сильное. Оно приходило по ночам и всегда было рядом. Демон открывал перед ней любые двери и подчинял каждого её воле. Анна не могла видеть его, но ощущала присутствие. Ощущала, как он ходит следом за ней. И был этот демон могущественным и на столько сильным, что даже библия начинала гореть только от одного его дыхания.

— Этот монастырь здесь. Всегда был здесь, — мужчина стоял на разбитой дороге, вглядываясь в чащу леса. Он пытался вспомнить дорогу, но только кружился на месте не в состоянии выбрать правильный путь. За многие десятилетия чаща заросла до неузнаваемости, превращаясь в непреступный лес.

— Да ты просто забыл, — окликнул его другой молодой мужчина, сидя на лошади.

— Нет, нет. Точно тебе говорю. Просто дорога заросла. В этот монастырь уже лет сорок никто не ездит.

Он вернулся к повозке и заглянул внутрь.

Молодая девушка яростно посмотрела на мужчину и оскалила зубы словно дикий зверь. Её руки связаны, волосы взлохмачены.

— Ничего, ничего, — проговорил он, — в этом монастыре тебя вылечат.

Он вернулась на дорогу, указывая в сторону чащи.

— Туда.

— Через заросли? — удивился второй.

— Да. Точно помню. Там он.

Мужчина махнул рукой извозчику, запрыгнул на коня и они продолжили путь.

Через час выехали к монастырю. Его фасад почти полностью зарос плющом. Трава вокруг высохла не смотря на довольно прохладное и дождливое лето.

Несколько монашек вышли встречать гостей.

— Мужчина спешился, открыл повозку и радостно сказал:

— Приехали. Тебе здесь понравится.

Девушка выглянула из повозки. Окинула монастырь взглядом.

— Смотри как здесь хорошо, — продолжал мужчина поворачиваясь к монастырю и увидел перед собой пожилую монахиню. Она сверлила его пронзительным взглядом. Лицо женщина скрывала под тенью капюшона. Видны только серые глаза.

— Какое прелестное дитя, — произнесла монахиня и ловким движением пальцев развязала надёжный узел. — Заходи в мой дом, теперь ты здесь желанный гость.

Верёвка упала на землю и девушка переданная в заботливые руки монашек направилась в здание. На ходу пациентка только лишь один раз обернулась в сторону мужчины и на её лице играла улыбка.

— Я уже год не видел, как она улыбается, — признался он.

— Теперь это её дом, — проговорила матушка, — а вы езжайте. Скоро стемнеет, скоро здесь нельзя будет находится мужчинам. Это женский монастырь.

Мужчина окликнул уходящую монахиню:

— Когда я смогу навестить её? Матушка! Матушка!

Но пожилая женщина исчезла за дверь не ответив.

Он помялся несколько минут возле повозки, затем оседлал коня, и вся процессия скрылась из виду.

Матушка не спеша прошла в свою крошечную комнату. В её распоряжении был весь монастырь, но она не хотела жить в помещениях когда-то принадлежавших Азазель. После смерти настоятельницы Анна приказала заколотить все двери и уничтожить все записи и книги.

Следом за ней в комнату завели новую подопечную. Монашки тут же удалились, оставив настоятельницу наедине с новенькой.

На лице девушки не было страха или волнения. Она вслушивалась в голоса сумасшедших, улыбаясь их стонам и крикам.

— Меня зовут Анна, — сказала пожилая женщина, — называй меня матушка. Я настоятельница монастыря святого Франсиско. Знаешь, кто это был такой?

Девушка в ответ покачала головой.

— Он изгонял злых бесов из тел невинных. И делал это весьма успешно до тех пор, пока его самого не поглотила тьма. Так говорят в свешенных книгах, а может быть, эти книги врут. Как ты думаешь, дитя?

— Я их никогда не читала, — призналась девушка тихим голосом.

— Здесь ты сможешь прочесть только одну книгу, — женщина протянула библию, — открой на любой странице и прочти в слух.

Девушка нерешительно взяла священное писание, открыла в середине и свела брови. Перед ней были только лишь пустые страницы.

— Хорошо, — проговорила Анна. — Хорошо, дитя. Ты вернулась домой.

Чёрная тень показалась за спиной молодой девушки, и Анна добавила, обращаясь к темной сущности — теперь ты дома.