Читать онлайн
"Питерская поэма 2. Временной предел прочности"

Глава первая. Неожиданные встречи и мистические находки

(Ленинград, 1938 год)

До дома Бессмертов добрался ближе к 11 вечера. Его встретили тёмные окна. Большинство советских граждан уже легли. Завтра рабочий день. Предвкушая, как хорошо помыться после поезда и завалиться спать до шести утра, Александр Авдеевич подошёл к коричневой двери квартиры, доставая из кармана ключи... и замер. Створка отставала ровно на столько, чтобы на площадку ложилась тонкая полоска света из прихожей. Не рассуждая, Бессмертов бесшумно опустил на пол чемодан. Рука привычно полезла за оружием.

- Не двигайся! - скомандовали сзади.

Александр Авдеевич замер. В голове мелькнула мысль, что начальник решил расправиться с ним руками коллег, раз уж не получилось натравить бандитов в Лехтикуси.

- Что вам надо? Кто вы такие? - потребовал он ответа.

В спину упёрся твёрдый предмет.

- Ты всё узнаешь. - Негромкий голос прозвучал со стороны лестницы. Значит, противников двое, второй отстал на пару шагов. - Отдай оружие. Только медленно.

Бессмертов усмехнулся. Незнакомцы его не сильно напугали. Первый подошёл слишком близко, стоял за спиной, дыша ему в затылок. Александр Авдеевич успел бы перехватить его руку - и подставить парня под выстрел его же напарника. Но интуиция подсказывала Бессмертову, что резвые телодвижения необязательны, его пришли не убивать и не арестовывать. Он медленно вытащил пистолет и протянул рукоятью назад, через плечо.

- Теперь заходи, - разрешил голос.

В гостиной горела только настольная лампа. Кто-то сидел в кресле Александра Авдеевича. Когда он вошёл, человек поднялся и повернулся навстречу. Невысокий, в военной форме, с короткими тёмными волосами. По виду безоружный. "Зачем ему оружие, когда телохранители рядом?" - подумал Бессмертов.

- Знаете, кто я? - спросил маленький военный.

- Догадываюсь, - признался Александр Авдеевич.

- Ну, значит, догадываетесь и о том, зачем я пришёл к вам. Проходите, присаживайтесь.

Он подал знак двоим охранникам и те вышли в коридор. Качнулась штора в крошечном "предбаннике" - и Бессмертов догадался, что парни закрыли за собой двери гостиной. Пройдя вглубь комнаты, Александр Авдеевич опустился на стул.

- Ваш начальник, комиссар Лучак, неправильно понимал то, что ему поручено, - проговорил маленький военный, обойдя стол и присаживаясь с другой стороны. - А вы понимаете?

- Догадываюсь, - повторил прилипшее к языку слово Бессмертов.

- Расскажите мне, - предложил гость.

- Вероятно, дело в книге Артемия Волынского, - осторожно выговорил Бессмертов, чувствуя себя шулером, который пытается показать, что у него есть нужная карта.

- Дальше, - мягко попросил маленький военный.

- Пока книга находилась у Лучака, несколько страниц было похищено, а человека, который к этому причастен, расстреляли по приказу комиссара.

По спине Бессмертова побежали капли пота. Он едва не передёрнул плечами, но вовремя остановил жест. Уж если играть в такую опасную игру, надо сохранять бесстрастное выражение.

- Как вы оцениваете это действие комиссара Лучака? - продолжил свой вкрадчивый допрос маленький военный.

Александр Авдеевич чувствовал, что собеседник приготовил какой-то подвох. Что ответить? "Не думай! - одёрнул он себя. - Не угадаешь! Только запутаешься. Говори!"

- Это больше не имеет значения, - отчаянно высказал он и выпрямился на стуле. - Комиссар Лучак считает, что в потерянных страницах заключено самое главное.

- А вы как считаете?

- Дело не в страницах, а в самой книге. Она должна что-то открыть... С её помощью нужно что-то открыть, - поправился Бессмертов. - Страницы, конечно, важны, но дело не в них. Это ключ.

"Не могло там быть рецепта чудо-взрывчатки! - не раз говорил он себе. - А вещество, с помощью которого можно управлять другими людьми? И что, наши экспериментаторы сами не додумаются такое сварить, без подсказок сумасшедшего алхимика?"

- Вы правильно понимаете, - похвалил гость и выражение его голоса заставило Бессмертова мысленно выдохнуть. Похоже, его догадка попала в точку. Хорошо это или плохо - вот в чём вопрос.

- Я видел книгу мельком, - признался Александр Авдеевич.

Когда плохо представляешь, о чём идёт речь, говорить следует как можно меньше. Так сойдёшь за сведущего.

- Не напрягайтесь так, товарищ Бессмертов, - миролюбиво предложил маленький военный. - Вы на верном пути и один важный человек считает, что вы сможете принести больше пользы, чем Лучак. Вы лишены алчности, а именно эта вредная черта не позволила вашему предшественнику справиться с порученным делом. Нужным делом! - подчеркнул он, после чего поднялся со стула, сделав знак, чтобы Бессмертов не вставал. - Отдыхайте, товарищ комиссар третьего ранга. Завтра вас ждут новые дела. Уверен, что вы всё сделаете правильно на своём новом посту. Спокойной ночи!

Он направился к двери. Александр Авдеевич краем глаза заметил, как качнулась штора - и воцарилась тишина. Посидев ещё с минуту, Бессмертов встал и вышел в коридор. Никого! Входная дверь плотно закрыта, а его пистолет лежит на трюмо.

- Комиссар Бессмертов, - повторил Александр Авдеевич, глядя на своё отражение. - Значит, Лучаку не повезло: пока его убийцы гонялись за мной по Карелии, где-то выше пришли к выводу, что он больше не нужен. Такая штука жизнь!

Он наконец-то снял пальто и повесил на вешалку. Рубашка липла к спине от пота, но он отвоевал себе немного времени. На что?

- Завтра! Всё завтра, - решил Александр Авдеевич и направился в ванную.

* * *

(Санкт-Петербург, цветущий май 2019 года)

Несколько лет назад, такой же весной, Сима стояла посреди двора родной больницы и держала в руке ветку сирени. Вокруг кипела обычная жизнь. На железной тележке с грохотом везли мешки грязного белья, лаборантки сновали с круглыми стерилизаторами в руках, пациенты, в куртках поверх спортивных костюмов, курили на солнышке.

К Симе подошёл стройный, красивый мужчина и сказал:

- Вас подвезти?

Это был Олег Сокольский. Он помогал их сестринскому коллективу выпутаться из сложной истории, а заодно взялся ухаживать за Симой.

Прошло пять лет с той весенней встречи во дворе больницы. И три года после того, как Олег погиб. Как-то по-ветхозаветному сложилась её дальнейшая жизнь: после гибели одного брата, её взял в жёны другой...

- Девушка! Вас подвезти?

Сима вздрогнула и уронила ветку сирени. Перед ней стоял мужчина, совсем не похожий на Сокольского - высокий, узкоплечий и бледный. Не будь на нём тёмного плаща и костюма, походил бы на пациента.

- Серафима Андреевна! Вы меня не узнаёте?

Мужчина поднял ветку и протянул ей, но Сима лишь вопросительно смотрела ему в лицо.

- Я у вас на отделении лежал, с аппендицитом, примерно год назад. Не помните? Вы на меня произвели впечатление, а я вам даже спасибо не сказал.

- Не за что, - опомнилась Серафима. - Это моя работа.

- Вас подвезти? - услужливо предложил мужчина. - Вы домой?

Симе сделалось тревожно. Она сама не поняла, почему.

- Мне надо в отдел кадров. - Она отступила к ближайшему корпусу. - Вы извините.

- Я провожу! - предложил он, шагнув следом.

- Это лишнее, - строго остановила его Сима.

Мужчина сделал попытку подойти, но тут распахнулась старинная дверь и вышла знакомая врачиха в наброшенном на белый халат плаще.

- Майя Михайловна! - обрадованно закричала Сима. - Майя Михайловна!

Врачиха удивлённо остановилась. Сима подбежала к ней и схватила за рукав.

- Что с вами, милочка? - обеспокоилась пожилая женщина. - Вам плохо? Бегать совершенно необязательно! У вас какой срок?

- Шестнадцать недель, - машинально ответила Серафима, оглянувшись. Странный мужчина внимательно наблюдал.

- Что за тип? Он тебя преследует? - тихо спросила врачиха. - Я охрану позову.

- Нет-нет! - Симе не хотелось выглядеть паникёршей. - Просто прохожий. Мне надо в главный корпус.

- Пойдём, я провожу.

Ностальгическое очарование дня рассеялось. Серафиме хотелось подольше задержаться в больнице, а ещё лучше - позвонить мужу. Но Игорь может оказаться на другом конце города. Кого он будет отвлекать от службы, чтобы отправить за своей женой? "Я просто дура, - сказала себе Серафима. - Подожду, чтобы он уехал и сама до дома доберусь".

Тревожное чувство, возникшее неизвестно откуда, не проходило. Сима с благодарностью держалась за рукав знакомой врачихи, шагая под весенним солнцем, через широкий двор, в сторону главного корпуса больницы.

* * *

Михаил Иванович Малышев заметил сцену во дворе из окна ординаторской.

- Значит, в тот вечер вы со своим другом Лариным больше не виделись? - машинально произнёс он, продолжая разговор со свидетелем.

Сима убегала от незнакомого типа в тёмном пальто, оглядывалась, потом исчезла из поля зрения. Малышев напрягся, не зная, что предпринять, но через несколько секунд супруга Сокольского появилась под руку с женщиной, у которой под плащом мелькал белый халат.

- Я с ним и на следующий день не виделся, - ответил интерн и вытянул шею. Ему стало любопытно, что там разглядывает полицейский.

Малышев повернулся к нему. Сима не одна, волноваться рано! Может, она и не убегала вовсе, а наоборот, спешила навстречу?

- И вас совсем не взволновало, что ваш товарищ не появляется на работе? - спросил он, стараясь вернуть инициативу в смятом допросе.

- Я же говорю: взволновало! - ответил интерн, всплеснув руками для убедительности.

- Хорошо. - Михаил Иванович сел и раскрыл папку. - Давайте ещё раз по минутам, всё, что было накануне вечером...

Он закончил терзать подозрительного парня через полчаса, вручил визитку и посоветовал звонить, если что-то вспомнит. Покинув ординаторскую, Михаил Иванович огляделся. Огромное здание больницы изнутри выглядело не менее шикарно, чем снаружи: высоченные потолки, длинные, пологие лестницы, канделябры, арочные переходы, лепнина. Малышеву нравились старые здания, сохранившие оригинальные интерьеры. Но сегодня его больше интересовала полковничья жена.

Подходя по галерее к лестничному пролёту, Малышев заметил, что Сима стоит внизу, у поста охранника. Малышев хотел подойти и поздороваться, но резко остановился, отпрянув за колонну. Профессиональный взгляд уловил ещё один знакомый силуэт.

В вестибюль, вслед за пожилой парой, вошёл тот самый тип в тёмном пальто. Он держался за спинами людей и сразу шагнул в сторону, под прикрытие угловой лестницы. Малышев со своей точки его прекрасно видел. Двигался этот человек плавно, будто рассчитывал каждый шаг. Михаил Иванович отметил: фигура высокая, плечи узкие, руки длинные. Несоответствие движений и нескладной внешности настораживало.

Незнакомец наблюдал за Симой, а чуть она шевельнулась в его сторону - отступил вглубь. Значит, не хотел, чтобы женщина заметила слежку.

Малышев решил посмотреть, что будет дальше. Серафима попрощалась с охранником и повернулась к выходу. Лёгкий плащ обрисовывал её фигуру, золотистая коса упруго соскользнула назад, доставая кончиком до пояса. "Какая женщина! - мысленно воскликнул Михаил Иванович и иронично посоветовал самому себе: - Слюни подбери. Раньше нужно было суетиться".

Сима скрылась за высокой дверью, а тощий тип, которого она так и не заметила, вышел из-за угла и направился вслед за ней.

"Поглядим, что тебе нужно", - пообещал Малышев, бодро сбегая по ступенькам. Положение у него оказалось самое выгодное: его не заметили ни Сима, ни её преследователь.

* * *

(Санкт-Петербург, территория Красного Треугольника, 2019 год)

- Я хочу кое-что вам показать.

Сокольский вынул из кейса толстенный старый словарь в кожаном переплёте, положил на стол и раскрыл. Бердникова подошла и чуть не ахнула. Вся середина словаря была вырезана, на её место вставили старинную книгу в окладе из жёлтого металла, усыпанную самоцветами. В середине - гравировка с тремя грифонами и надписью "Altaris de spe". Людмила Кирилловна тут же взялась за наружную часть словаря и приподняла.

- Ого, какая тяжёлая! Это золото?

- Да, 56-я проба, - признал Сокольский.

- По царской системе? Наша 585-я, понятно. Жёлтое, значит мало меди, - вспомнила тётя Люся.

- Предположительно, - добавил Игорь. - Ещё нужно сделать анализ. Листайте смелее, бумага довольно прочная. Хлопковая или даже шёлковая.

- Я вижу! - Бердникова наклонилась, словно ей хотелось не только рассматривать, но ещё и обонять запах находки. - Очень мне это знакомо...

Сокольский насторожился.

- Что ты на меня так смотришь? - Тётя Люся выпрямилась. - Точно сразу не скажу, но есть мыслишки. Сфотографировать это чудо можно?

- Только никому пока не показывайте, - предупредил Сокольский.

- Ты, Игорёк, сам бы не таскал такую ценную вещь за собой. - Бердникова вынула телефон и сделала снимки обложки и титульного листа. - Я уберу фотки в своё секретное "облако". Никто не увидит.

- Пока никто не знает, что книга у меня. - Сокольский сделал паузу и усмехнулся. - Кроме генерала, Инги, нашего старичка Иверина и вас. Да и наша таинственная агенесса Тянина уверена, что она у меня... М-да! Многовато будет. Положу-ка в сейф.

Бердникова кивнула, занятая своими мыслями. Игорь не стал её больше отвлекать и вышел. Как раз с одной из перечисленных персон ему предстояло встретиться в ближайшее время. Тащить находку с собой или оставлять в машине - слишком неосмотрительно.

* * *

Необъяснимые явления привлекают внимание. Не будем говорить о Снежном Человеке, Лохнесском чудовище и летающих тарелках, возьмём нечто более реальное. Например, шаровую молнию. Множество очевидцев описывают это явление, учёные создают всё новые теории происхождения шаровой молнии, но внятного ответа на вопрос, что же это такое, пока никто не придумал.

В Санкт-Петербурге существует немало легенд, часть которых основана на реальных событиях, даже если не имеет фактического подтверждения. Мы уже говорили о Башне Грифонов и магическом Треугольнике. Башня реальна. Правда, до двадцатого века её никто не называл "башней Грифонов". Говорят, что её необычность породила городской фольклор, который искусственно поддержали любители мистификаций. Но попробуем вернуться к старому философскому спору: что было сперва, яйцо или курица?

Если поддержать теорию тварного происхождения мира, курица логично встанет впереди яйца. С материалистической точки зрения всё гораздо сложнее. Сперва должен был сформироваться организм курицы, способный выращивать внутри себя яйца, чтобы откладывать их и выводить себе подобных. Но откуда тогда взялась эта птица? Как ни крути, яйцо снова остаётся вторым.

С легендами тоже непросто. Существует предположение, что сперва была не легенда, а сама Башня Грифонов. Даже не одна, а целых три. Об этом магическом треугольнике размышлял в своё время Александр Авдеевич Бессмертов, отыскивая следы похищенной книги Волынского. Ещё раньше о нём же задумывался доктор Пель в своей аптеке на Васильевском острове. А до него, ещё при Петре Первом, такой же треугольник пытался вычислить на месте строительства Санкт-Петербурга хиромант и алхимик Иво Бёккель.

Старине Бёккелю не терпелось отыскать главный компонент для своих чрезвычайно важных опытов: магическую ртуть. Задолго до рождения самого Бёккеля, где-то в тёмной, средневековой Европе, некий католический монах (возможно, он и не был монахом, но легенда наделила его духовным саном) описал несколько признаков, способных указать место, откуда магическая ртуть готова излиться сама.

Алхимия в значительной степени привязана к настоящей химии. Бёккель, перечитывая у себя на родине записки монаха, пришёл к выводу, что насочинять столь чёткие и конкретные указания человеку не дано. Разве что, нечистый нашепчет в ухо, но само монашеское звание, по мнению Бёккеля, исключало подобные инсинуации.

Россия, особенно допетровская, была не таким уж глухим и недоступным для иностранцев местом. Бёккель полжизни потратил на изучение путевых заметок, свидетельств, реальных и нереальных фактов, оставленных своими соотечественниками о путешествиях в Россию - и вычислил интересную вещь. Оказывается, русский царь Пётр не зря позарился на земли вокруг впадения реки Невы в Финское море. Политика политикой, но было во всём этом и другое, тайное значение.

Именно тут, на землях, где обитали до Петра народы Ингерманландии, сходились по мнению алхимика магические лини, указывающие на великий Треугольник, в глубине которого скрывается магическая ртуть. И именно она притягивала к себе нового российского государя.

Что такое мистика? Иногда мы этим словом обозначаем явление, суть которого находится за гранью привычных физических законов. Явление существует, даже если ему нет объяснений. Пока нет. Мир огромен и многогранен, все открытия в нём совершаются по-очереди, когда назревает подходящий момент. Если так, то мистика - это лишь временная оговорка, когда имеешь дело с фактом, который ещё лишь предстоит логически объяснить.

Иво Бёккель отправился в Россию и успел довольно много, пока его не казнили как зловредного шпиона и колдуна. Он даже вычислил Магический Треугольник. Правда, со значительными оговорками и неточностями, которые следовало много раз подвергнуть корректировке. Этим и занялись подручные Артемия Волынского. Тайно, в секрете даже от самых ближайших соратников. Волынский надеялся заполучить абсолютную власть. Вещество, которое он, со слов Бёккеля, обозначил в книге как магическую ртуть, "изменяло природу вещей" и должно было влиять не только на неодушевлённые объекты.

Закончить работу Волынскому не удалось. Его тоже казнили. Книга осталась у одного из потомков Иво Бёккеля. Дальнейший её путь тёмен и запутан. Перед тем, как попасть в руки полковника ФСБ Игоря Сокольского, она пропутешествовала через несколько владельцев. И ни у кого книга не задерживалась надолго...

...Обо всём этом размышляла у себя в кабинете Людмила Кирилловна Бердникова. Ей не зря показалось, что она уже видела алхимический трактат. Что с ним делать дальше и имеет ли он какую-то ценность помимо реальной стоимости золота, самоцветов и антикварного образца? Кто знает. Может, знания из этой книги вовсе не устарели, а слишком опередили своё время?

Бердникова достала телефон и позвонила Игорю Сокольскому.

- Я так поняла, что ты уже уехал, - начала она буднично. - А то пригласила бы на чай. Подумала, что тебе будет интересно. Я действительно видела похожую книгу. Не этот экземпляр, а список, сделанный предположительно в начале двадцатого века. Переписчик даже обложку срисовал в точности, вплоть до щербинок на окладе.

- Где сейчас этот список?

- Закономерный вопрос. Это было давно, когда мой муж работал в исследовательской лаборатории на Летнем Берегу. Если помнишь, результатом их работы стало получение К-299. Когда лабораторию прикрыли, было решено передать список книги туда, откуда его взяли: в краеведческий музей Лодейного Поля... Я знаю, что там он появился после войны. Принесла одна местная жительница. Говорила, что книгу ей оставил на хранение командир местного партизанского отряда, некий Роман Иванов. Я тебе скинула кое-какие данные по этому вопросу, посмотри на досуге. Оригинал книги Волынского я сегодня увидела первый раз. А список может быть и сейчас в музее или в каком-нибудь хранилище... Не знаю, почему его решили вернуть в Лодейное Поле. Возможно, пришли к выводу, что спрятать вещь легче всего, оставив её на самом видном месте.

Глава вторая. Ожидаемые встречи и бессмысленные расследования

(Санкт-Петербург, весна 2019 года)

Игорь Сокольский не верил в совпадения. Когда ему доложили, что Катя Крылова вернулась в Питер и сегодня присутствует именно там, куда он сам направлялся, полковник предпочёл вести себя как подозрительный параноик и приставил к ней "хвост". Бывшая любовница бандитского авторитета Горюнова, погибшего осенью 2016-го, до этого момента проживала в Петрозаводске. Работала секретаршей сперва у одного местного бизнесмена, потом у другого, а в начале зимы 2019 года вышла замуж за Максима Егоровича Павлова. Этот 55-летний предприниматель руководил одним из коммерческих банков со значительным процентом иностранных инвестиций. Он давно привлекал внимание спецслужб.

У банкира Павлова в северной столице были дела, но расписанный заранее график включал и посещение престижной художественной выставки в Манеже. Как раз в тот день и час, который полковнику Сокольскому назначил Димитт, для совсем другой встречи. Это не могло быть совпадением. Или могло?

Катя подошла сама, минут через двадцать, когда он стоял у стойки бара. Остановилась вполоборота, продолжая смотреть на зал. Парочки бродили, разглядывали картины на стендах, с видом знатоков прихлёбывали золотистое шампанское из высоких фужеров. Высокомерная суета людей, воображающих себя ценителями искусства, мало занимала Екатерину Витальевну Павлову. Она была уверена: большинство гостей разбирается к живописи ничуть не больше неё.

- Делаете вид, что впервые меня видите? - величественно улыбаясь, произнесла Катя, не глядя на Сокольского.

- Не знал, как себя вести, - признался он, оглядывая гордый профиль, "ахматовский" нос, длинную шею балерины и идеальную линию спины этой непростой женщины. - Вдруг вы не захотите, чтобы ваш муж догадался о нашем знакомстве.

Катя надменно посмотрела на него.

- Мой муж в курсе, что в прежней жизни у меня было много приятелей. Напрасное благородство, Игорь Сергеевич!

- Благородство никогда не бывает напрасным, - возразил он и добавил вполголоса: - Что же вы так опрометчиво выбираете себе спутников жизни, Екатерина Витальевна?

Она плавно повернулась к нему и морщинка прорезала её ухоженный лоб.

- Если ты снова вмешаешься в мою жизнь, я убью тебя! - пообещала она с вкрадчивой угрозой.

Сокольский прищурился.

- Это ты вмешиваешься в мою жизнь, Катя. Я бы предостерёг, но ты и без меня знаешь, что надо вовремя бросать опасных мужчин.

Несколько секунд она решала, как быть, напряжённо выпрямившись. Потом расслабилась, гибко облокотившись на край стойки и усмехнулась.

- Ты себя называешь опасным?

Она пыталась пошутить, но Сокольский шутки не принял.

- Ты поняла, о ком я говорю.

Она отпрянула от него и направилась своей кошачьей походкой, через зал. Мужчина на противоположной стороне заметил её и поманил рукой. Сокольский вспомнил присказку братьев Гримм: "Оглянись, присмотрись, невеста, не в разбойном ли ты месте..." Екатерина Витальевна только и делала, что шастала в "разбойные места". И она вполне могла убить. Не своими руками, конечно.

- Присмотри за ними, - сказал Сокольский в незаметный микрофон, обращаясь к своему сотруднику на другом конце зала, отвернулся и направился к лестнице. Сегодня в Манеже ему предстояла ещё одна встреча, не менее волнительная, чем диалог с Катей Крыловой.

* * *

Сокольский подстерегал в Манеже появление другой женщины - бывшей квенталийской шпионки, Марины Игоревны Тяниной. Их встречу никто не планировал заранее, но секретарь квенталийского консульства, Юлиус Димитт, в качестве добровольной помощи намекнул, что дама хочет встретиться на нейтральной территории. Выставочный зал Манежа её устраивал. Решится ли она подойти - другой вопрос. После нападения на квартиру старика Иверина, маскарада с котом Бусиком и палочной расправы над дилером наёмников, дама старалась держаться подальше от полиции и сотрудников ФСБ.

Манеж лишь снаружи оставался зданием эпохи классицизма. Изнутри его сильно перестроили. Огромная лестница с железными перилами, прямолинейность белых стен, низкий выставочный зал второго этажа, сплошное переплетение арматуры над головой - по мнению Сокольского, весь этот пошлый хай-тек не стоил затраченных усилий. Но современное искусство - не его сфера.

После диалога с Катей, Сокольский спустился вниз и остановился у лестницы в гардероб. Тут к нему и подошла Тянина. Наверняка сперва обследовала все углы, чтобы убедиться, что Сокольский выполнил обещание явиться в одиночестве. Значит, его помощника, Юру Капустина, она не заметила. Юраша хоть и славился неуёмной агрессивностью под стать доберману без намордника, своё дело знал хорошо. Он остался наверху, наблюдать за банкиром Павловым, избежав внимания такой искушённой шпионки, как Тянина.

- Наш общий знакомый заставил меня поверить в байки про брата-близнеца, - сказала Тянина, появляясь из-за спины Сокольского.

Выглядела женщина впечатляюще. Высокая, в маленьком чёрном платье, край которого едва прикрывал самое интересное место. Зато мягкие голенища сапог поднимались выше середины бёдер. Между ними и платьем оставалось сантиметров десять - как раз, чтобы разглядеть рельефную мускулатуру сквозь чёрные чулки. Марина Игоревна на "около пятидесяти" не выглядела. Ухоженное лицо, модная укладка... Сложно представить, что она недавно вернулась из женской колонии, а пару месяцев назад гримировалась под старуху.

- Сколько вам лет? - бесцеремонно спросил Сокольский.

- Меньше, чем по паспорту, - ответила женщина. - Если ты - не Орлик, зачем так стараться выглядеть по-другому?

- Сейчас это важно?

Она несколько секунд раздумывала, потом выдала:

- Нет. Здесь есть бар...

- Разговор будет долгим? - уточнил он.

Она медлила, положив руку на перила. Сокольский посмотрел на её кисть и подумал, что возраст женщины выдаёт не лицо.

- Мне нужна книга, - резко проговорила Тянина, убрав руку.

Она сердилась на его детальный осмотр. Губы сжаты, скрытые макияжем складочки прекрасно заметны с расстояния полушага.

- О какой книге речь?

- Не прикидывайся! Ты нашёл тайник в квартире старика.

- Я бы посоветовал вам носить перчатки.

Сбить Тянину с мысли не получилось. Опыт общения с бесцеремонным хамом Орликом она пронесла через восемь прошедших лет.

- Я хочу видеть книгу, - потребовала она. - И мне нужно вывезти её за границу.

- Всё, что я нашёл в тайнике, принадлежит мне, а я пока не решил, как мне поступить. Зачем она вам?

Тянина разглядывала его, словно решала, стоит ли дальше разговаривать. "Нет, подруга, я тебе нужен больше, чем ты мне, - подумал он. - Не делай вид, что сейчас развернёшься и уйдёшь". И она не ушла. Наоборот, расслабилась, словно отключила внутренний каркас, который держал каждую клеточку её тела во вздыбленном состоянии. Сразу стала мягкая и почти такая же гибкая, как Катя Крылова.

- Послушай! Давай обсудим нашу взаимную выгоду не здесь, - предложила она, приблизившись и проведя пальцем по лацкану его пиджака. - Ты покажешь мне книгу, я предложу цену...

Эта женщина была старше и опытнее Кати Крыловой. Её готовили как профессиональную разведчицу. Но Сокольскому показалось, что по манерам и повадкам они одинаковы и действуют, рассчитывая на схожий эффект.

- Цена - мерзавец, который натравил двух твоих подручных на одну мою коллегу и чуть не зарезал другого, - отрезал он. Почему Сокольский решил, что это один и тот же человек? Пальцем в небо.

Тянина отступила.

- Не понимаю, о чём речь!

- Тогда и говорить не о чём. Будешь готова - дай знать.

Он отвернулся и направился к выходу. В сложившейся ситуации, лучше дать Тяниной время подумать. В том, что она никуда не денется и снова выйдет на связь, Сокольский не сомневался.

Через несколько шагов сработал невидимый наушник: о себе напомнил Юраша.

- Не хочу отвлекать, но похоже, не только мы следим за Павловым и его супругой, - сообщил он.

Сокольский живо сообразил, что по договорённости с контрразведкой, в эту встречу они вмешиваться не должны. Значит, это не агенты полковника Марусина.

- Кто именно?

- Парень в клетчатом пиджаке. Сперва он тёрся поблизости, а сейчас держится так, чтобы не замечала охрана банкира. И он всё время с кем-то разговаривает, не отключая телефон. Я просил наших послушать, но они говорят, что перехватить сигнал не удаётся.

- Смотри за Павловым. Ничего не предпринимай! - распорядился Сокольский. - Сейчас подтяну дополнительные ресурсы.

Меньше всего ему хотелось спугнуть Тянину. Ещё вообразит, что её обложили со всех сторон. "Хоть бы ты уже убралась с этой выставки!" - подумал он, вызывая своих людей.

* * *

(Ленинград, 1938 год)

Благодаря новому покровителю, Александр Авдеевич Бессмертов получил такое звание, которое позволяло ему вмешиваться почти в любое расследование. Первое, что он сделал - вмешался в судьбу своего предшественника, опального комиссара Лучака. В допросной камере этим утром были только они двое. Помощников Бессмертов услал, чтобы не мешали.

- С вашей женой и дочерью всё хорошо, - издалека начал Александр Авдеевич. - И не надо на меня так смотреть, Иван Давыдович. Я пришёл поговорить, а не допрашивать. Надеюсь, мы найдём общий язык.

- Что тебе от меня нужно? - уныло пробубнил Лучак. Он был измотан морально и физически, даже на упоминание семьи не среагировал.

"Как бы он мог среагировать? - напомнил себе Бессмертов. - Наверняка ему уже все уши прожужжали судьбой близких, которая теперь зависит от его признаний".

Подследственный сидел на табурете посреди помещения. Бессмертов обошёл его вокруг, замечая, как вздрагивает бывший начальник, ожидая удара или какого другого выпада в свой адрес. Александр Авдеевич остановился перед ним, подумал и наклонился почти к самому лицу.

- Книга была всего одна? - спросил он. - Или есть другие экземпляры? Может, кто-то её переиздавал за прошедшие полтора века?

Лучак с трудом поднял голову. Тело его подрагивало от усилий. Налиты кровью глаза с воспалёнными веками смотрели теперь прямо в лицо Бессмертова.

- Тебя они тоже выкинут... - проворчал он. - Вот так же, как меня.

- Я задал вопрос, - напомнил Бессмертов. - Мы можем поговорить наедине, но если тебя что-то не устраивает, я позову парней из-за двери.

Угроза подействовала. Опальному комиссару Лучаку недавно исполнилось 56 лет, он не отличался большой стойкостью и силой, чтобы сопротивляться. Его сломали почти сразу, просто спрашивали совсем о другом.

- Был список, - признал Лучак. - Я искал. Нашёл только, что его сделал какой-то череповецкий промышленник. Поищи мои записи... блокнот. Наверняка он к делу приложен.

Он замолчал. У Бессмертова создалось впечатление, что арестант исчерпал силы и больше ничего не скажет. Но едва Александр Авдеевич повернулся к двери, Лучак добавил:

- Хоть себя спасёшь. Если есть список... Или погубишь.

Бессмертов посмотрел на него со смутными чувствами. Именно сейчас он ощутил себя неуютно. Лучак сказал то, о чём он думал: что будет, когда он найдёт книгу? Что сделают с ним, когда он станет ненужен?

"Всё! - приказал он себе. - Точка! Сперва надо дело сделать, а потом пугаться".

- Спасибо, - бросил он Лучаку и вышел из камеры.

* * *

Записи Лучака мало прояснили текущую ситуацию, но на одной из страниц Бессмертов действительно нашёл лаконичную строчку: "Череповец, бывшая усадьба владельца алмазных шахт Ивана Первого. Рукопись книги в Доске". Что за "Доска" Александру Авдеевичу удалось выяснить, порывшись в заметках, конфискованных с дачи Лучака. Тот зарисовал предмет и даже проставил промеры. Выходило, что рукопись скрыта в куске дерева величиной с большую книгу, на который вплавлена металлическая пластина с гравюрой, изображавшей грифона.

- Уже хорошо, - пробормотал Бессмертов. - И где сейчас эта коллекция?

Получив от своего нового покровителя расширенные полномочия, Александр Авдеевич быстро выяснил, что часть уникальной коллекции Первого ещё в начале 1920-х была вывезена в Москву. Но Доска в описи не числилась. Металл ценности не представлял. Рисунок заинтересовал бы специалиста, но такого рядом не оказалось. О том, что внутри какая-то рукопись, упомянуто лишь мельком: "алхимия". Наименее ценные экспонаты и вещи до сих пор оставались в усадьбе. По идее их должны были передать в местный музей, но было ли это сделано - Бессмертову выяснить не удалось. Он узнал лишь, что сперва в усадебном доме пытались устроить детскую коммуну, но по невнятным причинам через пару лет она перестала существовать.

И тут Бессмертов вспомнил, что совсем недавно общался с одним своим приятелем. Тот тоже служил в НКВД, но в Москве. И именно он в своё время занимался вопросами коллекции Первого и делами Череповца. Бессмертов быстренько нашёл нужный телефон и искренне обрадовался, когда приятель оказался на месте..

- Здорово, Никифоров! - приветствовал товарища Бессмертов. - Не отвлекаю?

- Да время есть. Рад слышать, Саша! Давно не виделись.

Коля Никифоров всегда казался Бессмертову чересчур патриотичным и наивным, но именно эти его черты больше всего привлекали. Он ухитрялся сохранять чистоту помыслов и верность делу, что бы вокруг него ни творилось.

- Не говори! Жаль, что вспоминаю твой телефон только по делу. Мог и сам навестить.

- Да ладно, что случилось? - Никифоров не обижался. Их служба отнимала слишком много времени, чтобы иметь возможность общаться когда захотелось выпить в компании старых товарищей.

- Помнишь, ты занимался делом о не учтённых ценностях одной усадьбы под Череповцом? Там ещё вывезли только золото и камни, а на месте оставили картины, утварь и всё это едва не пропало, когда приютские детишки вскрыли подвал и нашли хранилище.

- Как не помнить! - Никифоров явно был удивлён. Чувствовалось по голосу. - А что ты об этом сейчас вспомнил?

- Нужна одна вещь из этой коллекции. - Александр Авдеевич подумал, стоит ли сильно откровенничать, но он должен хоть как-то объяснить свой интерес. - Заинтересовала выше стоящее руководство. В ней ценности немного, простая доска с вплавленной железной пластиной и гравюрой с грифоном. Вроде, работа какого-то знакомого художника.

Последнее он приврал. Но Никифоров верил друзьям на слово или просто не знал, что нужно переспрашивать.

- Увы, Саша!

- Почему увы?

- Ну, во-первых, у меня сейчас на руках новая опись, сделанная пару месяцев назад. Такого экспоната в ней нет. Во-вторых, я по этому делу сегодня в Череповец отбываю. Всего сказать не могу пока, но оставшиеся ценности было решено вывезти в череповецкий музей и уже там рассортировать. По дороге из усадьбы на машину напали бандиты, перебили сопровождение и угнали фургон со всем барахлом.

Александр Авдеевич некоторое время обдумывал информацию.

- Точно не было такой Доски? - переспросил он.

- В том и дело, что гарантировать не могу, - признался Никифоров. - Я уже нашёл несоответствия. В описи было не всё, разбираться решили на месте, даже специалистов пригласили. А тут такое дело! Местная уголовка не справляется, вот начальство меня и командирует, разобраться наконец с этой бандой или с теми, кто саботирует расследование грабежа.

- Я понял, Коля. - Бессмертов мысленно вздохнул. По любому, ему нужно заниматься поисками оригинала. Не особо-то он надеялся найти копию. - Удачи! Береги себя.

- Погоди! - перебил его Никифоров. - Давай-ка я всё-таки внесу эту твою Доску в список. Раз она там была и в Москву её не вывозили, значит по ней можно отследить коллекцию. Сам говоришь, не золото, вещь с виду простая. Могут попытаться её продать в числе первых, как менее приметную.

- Коля! Буду благодарен, если что-то об этой вещи узнаешь! - искренне проговорил Бессмертов.

- Я сообщу. Давай, мне пора!

Они распрощались. Александр Авдеевич поставил для себя заметку, что Доску поищет в Череповце Никифоров, а сам вернулся к более насущным делам. Кто знает, может эту вещь, как наименее ценную, давно сожгли в печке. Особой надежды на то, что её удастся найти, у Бессмертова не было.

Глава третья. Ещё раз про машину времени

(База УВР на Красном Треугольнике, май 2019 года)

Сегодня Слава Ольгин первый раз после выписки из госпиталя явился на базу УВР в отреставрированном корпусе "Красного Треугольника" на Обводном канале. Идти недалеко. Ольгин продолжал снимать комнату в старом квартале напротив. От подъезда - сто пятьдесят метров до Борисова мостика, а как перейдёшь - ещё пятьдесят до ближайшей проходной.

По пропуску Ольгин числился топографом в маленькой геодезической компании, обитавшей тут уже несколько лет. Точнее, это был лишь один из пропусков, при помощи которых Слава попадал во внутренний двор. Дальше, он проходил через чёрную лестницу и два других двора, пускал в дело электронную карту - и попадал на закрытую базу УВР ФСБ. Его лицо и данные карты сразу фиксировались. В случае несовпадения, охранная система блокировала следующую дверь. Ольгина всегда забавлял момент, когда ждёшь в пустом бетонном "предбаннике" и если данные карты и визуального наблюдения не совпадут - ты так тут и останешься, отрезанный от внешнего мира, до прихода наряда. Но система признала его за своего и с тоненьким писком замок внутренней двери сработал, пропуская Ольгина внутрь территории.

Среди лабиринтов старых, кое-как расчищенных переходов и арок, этот квадратный дворик ничем не привлекал внимания. На нём стояла парочка машин, из-под растрескавшегося асфальта торчали весенние растения - и всё. Настоящую парковку устроили под двором, на этаж ниже. Из подвала ближнего здания откачали воду, проложили новые коммуникации. Официально считалось, что на полторы сотни производственных зданий и контор "Красного Треугольника" всего тридцать снабжены подвалами. Этот остался неучтённым. Не удивительно, ведь сводчатое помещение отделяли от остальной территории глухие кирпичные стены, кладку которых даже специалист не отличит от столетней.

Ещё недавно Слава не задумывался, в каком оригинальном и необычном месте он нашёл себе службу. Этот изолированный пятачок на территории в пятьсот тысяч квадратных метров, полностью недоступный для посторонних, казался тайным замком мифического "ордена посвящённых". Для большинства арендаторов помещений бывшей фабрики резиновых изделий, да и для подавляющего большинства петербуржцев, этого места вообще не существовало.

Ольгин кивнул знакомому охраннику.

- Здорово, Славик! - обрадовался тот. - Рад видеть! Как себя чувствуешь?

- Популярный вопрос, - ответил Ольгин, улыбнувшись. - Боюсь, ещё раз десять сегодня на него отвечу: отлично!

- А отпуск?

- Надоело балду пинать. Выпросил разрешение отложить отдых. Правда, до оперативной работы не допустили.

- Ничего, посидишь в отделе, - ободрил охранник. - Рук везде не хватает.

Ольгин прошёл к лифту. Хотел сразу подняться в координационный центр, но передумал и нажал третью кнопку. На среднем этаже располагалось "царство" майора Бердниковой - лаборатория и небольшая экспериментальная клиника. У Славы накопились вопросы, ответы на которые могла дать только тётя Люся. Или вообще никто.

* * *

Глава лаборатории оказалась оригинальнее других сослуживцев Ольгина и о самочувствии вообще не спросила. Наверняка знала о его ране больше, чем он сам.

- Славочка! Чаю хочешь?

Людмила Кирилловна готовила какой-то химикат в стерильном боксе, запустив руки в специальные рукава, намертво впаянные в отверстия стекла. Было видно, как женщина пипеткой капает прозрачную жидкость в колбу с маслянистым раствором.

- На чай непохоже, - пошутил Слава.

- Тогда включи чайник. - Она кивнула в дальний угол. - Я заканчиваю.

- Я посоветоваться хотел, - признался Слава, нажимая клавишу на прозрачном агрегате. - Насчёт "погружения". Есть идея.

- Вот как? - Бердникова вытащила руки из рукавов. - Рассказывай.

Ольгин присел на край стола. Он не знал, с чего начать, но тётя Люся никогда не торопила.

- Это не совсем моя идея. Я говорил с Игорем... полковником Сокольским. Можно ли использовать погружение для того, чтобы вспомнить какую-нибудь важную информацию? Вот смотрите: если пробудить воспоминания о том дне, когда меня ранили, что если в памяти всплывёт какая-нибудь картинка, которую я забыл?

- Попробуй объяснить свою мысль подробнее, - предложила Бердникова, усаживаясь на стул напротив него.

- Хорошо! - Ольгин забрал второй стул, машинально повернул за спинку, как часто делал Сокольский, и уселся верхом. - Кто напал на меня в подъезде - неизвестно. Сперва предполагали, что это один из тех троих, что громили квартиру Иверина. Двоих арестовали ещё до моего ранения, а потом оказалось, что третья с ними была женщина. Она никак не могла меня ранить. Конечно, в подъезде было темно, но я точно говорю: это мужчина моего роста. И мне кажется, что я видел его раньше. Когда шёл через двор. Если я смогу погрузиться в те события, разбудить свою память - я наверняка увижу какие-то детали, которые сейчас не могу вспомнить.

Бердникова покачала головой.

- Ответь мне на один вопрос, - сказала она. - Ты действительно считаешь, что его видел, или тебе хочется, чтобы это было так?

Ольгин пожал плечами.

- Я не знаю, - признался он. - Ну, а если получится? Это "погружение" может сработать, как машина времени. Она вернёт меня в прошлое внутри моей головы. - Он коснулся пальцами своих тёмных волос.

Людмила Кирилловна поднялась со стула, услышав щелчок чайника.

- Идея хорошая, - сказала она через пару минут, возясь с заваркой. - Вопрос в том, как понять, действительно ли образ пришёл из памяти, или ты вообразил себе, как должен выглядеть убийца-наёмник?

- Но почему... - начал было Ольгин.

- Я объясню, - перебила Бердникова. - Погружение сродни неглубокой фазе сна. Человек в таком состоянии воспринимает внешние раздражители и может на них реагировать. Большинство людей, если начинают сильно вмешиваться в свои сонные видения - быстро просыпаются. Достижение тех, кто придумал погружение - они научились удерживать человека на стадии поверхностного сна, не давая ему ни окончательно заснуть, ни проснуться. Это можно назвать пограничным состоянием. Пока человек пребывает на границе сна и яви, ему легко внушить нужные картинки, мысли, даже заставить совершать определённые действия. Если процесс не контролировать - подопытный сам себе может навнушать что угодно, исходя из собственных предпочтений или тайных желаний.

- Но теоретически, во время погружения можно вспомнить то, о чём забыл? - не сдавался Слава, прихлёбывая чай, который Людмила Кирилловна успела заварить и разлить по чашкам.

- Теоретически, да, - согласилась женщина. - Наши органы чувств воспринимают в разы больше информации, чем мы успеваем осознанно заметить. Часть информации сразу забывается. Но картинки или слова фиксируются в памяти. Этим объясняется такой привычный феномен, что не придав значения мельком произнесённой фразе, её можно впоследствии восстановить дословно. Не всегда, конечно. Но вероятность, что твоя память сохранила важные детали, которым ты не придал значения, достаточно велика.

- Тогда в чём проблема? - нетерпеливо перебил её Ольгин.

- Я уже сказала: в погружённом состоянии нельзя определить, видишь ты то, что происходило на самом деле, или к картинке примешиваются фантазии. Придётся провести несколько сеансов, каждый раз записывать всё, что ты сможешь вспомнить, возвращаясь в бодрствующее состояние и попытаться выстроить настоящую картинку, выбросив всё лишнее. И это не означает, что мы добьёмся результата. Может оказаться, что до момента нанесения удара ты преступника действительно не видел.

Слава отставил кружку с недопитым чаем, почесал затылок и почувствовал, как натянулась кожа на боку, напомнив о перенесённой травме. А он всего-то поднял руку.

- Ты физически не готов к такой работе, - высказала майор Бердникова, будто уловила, что он чувствует.

- У меня все анализы в норме, гемоглобин там и прочее. Мне же не драться надо, а подремать полчасика.

Бердникова полезла в ящик за печеньем.

- При прошлом погружении ты провёл во сне меньше пяти минут, - напомнила она. - Давление подскочило на порядок, пульс до 190 ударов, как при физической нагрузке. Заметь: ты тогда был совершенно здоров. Сейчас, чтобы проверить твою теорию, тебя придётся погрузить на более длительный период, да ещё несколько раз. И желательно, с небольшими интервалами. Идея мне нравится, проверить нужно, но не сейчас. Твоё тело ещё не восстановилось.

Ольгин мотнул головой.

- Это тогда я был не готов, вот и разволновался, и пульс подскочил.

- Ты и сейчас не готов. Но я подумаю. Мне понравилась твоя мысль про машину времени.

Глава четвёртая. Соколов решает свои проблемы

(От Лодейного Поля до Тихвина, 1938 год)

Мужик неопрятной наружности, который шатается по округе без вещей, вызывает подозрение: не наводчик ли бандитов? Поэтому Вася Соколов, в первые же сутки после своего бегства, обзавёлся вещмешком. Стащил с чьего-то забора кусок старой мешковины, надёргал из неё ниток, вырезал перочинным ножиком погибшего инженера крючок из берёзовой палочки - и прочно стачал края сложенной пополам ткани. На лямки сгодилась верёвка, которой он привязывал к багажнику мотоцикла подарок бабы Гапы. В мешок, для объёма, положил аккуратно свёрнутый пиджак. Теперь небритый Вася, в сапогах, короткой пальтейке и кепочке, выглядел как колхозник, который ходил в соседний городок за покупками и возвращается в родную деревню.

Решив проблему с маскировкой, Соколов задумался, куда ему идти. Нужны новые документы. Одного умельца подделывать паспорта он выудил из памяти. По последним сведениям, искать этого типа следовало в Вологде. Но чтобы купить качественно выполненный паспорт, нужны немалые деньги, а от запасов инженера Иванова осталось несколько сотен рублей. Хватит либо на паспорт, либо на дальнейшее путешествие, а вот на оба варианта - вряд ли.

Тут снова помогла баба Гапа. Странные твёрдые комочки, зашитые в толстую подкладку кепки, Вася нащупал в тот же день, как утопил мотоцикл, имитируя свою гибель. Они больно впились в его травмированную голову, когда он прислонился к дереву, чтобы подремать. Подпоров шов, Вася выколупал из ватина пять невзрачных камушков, похожих на затёртые и перепачканные куски битого стекла. Недаром старуха так упорно подсовывала ему кепку и повторяла про то, как в ней будет "тёпло".

Необработанные алмазы лучше всего сбыть нечестному ювелиру (да кто из них честный?). Об одном таком Вася слышал. По последним данным, проживал этот подозрительный гражданин в Череповце. Что выбрать? Вася рассудил так: паспорт Иванова ещё немного послужит. Если в Лехтикуси поверили, что инженер погиб, в ближайшее время его не станут искать. Значит, ехать надо в Череповец. Оттуда до Вологды чуть больше ста километров и как раз на Восток.

Воспользоваться железной дорогой так близко от точки своего исчезновения Вася не рискнул, пошёл пешком. Он держался поблизости от дорог - боялся заплутать в непролазных лесах, где по весне даже жрать нечего. Сперва двигался со стороны Лодейного Поля по направлению Тихвина. Места он помнил ещё со времён Гражданской, но болот тут было немерено, да и времени прошло много, чтобы полагаться на старое впечатление. На вторые сутки, утром, его догнала попутка. Вася сослался на то, что отстал от поезда - и почти до самого Тихвина катил в кузове, среди нехитрого скарба переезжающей семьи очередного инженера. Заодно его и покормили: постеснялись жевать при постороннем человеке и не угостить.

В Тихвине Вася наполнил вещмешок, купив на базаре сало, хлеб и кое-какие вещи. Заодно обзавёлся бритвенным прибором. Он не забрал бритву Иванова, сообразив, что оставшийся от него чемодан осмотрят. Вдруг умному участковому придёт в голову: зачем человеку, который уехал в райцентр на несколько часов, забирать бритвенные принадлежности? Сам Вася такой факт непременно бы заметил.

От Тихвина до Череповца было слишком далеко, чтобы надеяться дойти пешком. Соколов поразмыслил, что и от Лехтикуси он уже достаточно далеко. Никто его тут искать не станет. Он купил билет на поезд и в относительном комфорте отправился в Череповец.

В вагоне Вася надеялся отоспаться, но уснуть не удавалось. Он думал о странном эпизоде, случившемся с ним пару часов назад. До поезда оставалось время и ноги сами понесли Соколова в сторону Успенского монастыря. Город сильно изменился и Вася не сразу понял, чего ему не хватает. Потом, когда увидел обезглавленную часовню - вспомнил: последний раз он был тут сразу после окончания Гражданской. Над невысокими постройками города возносились купола. Сейчас с Тихвина будто сорвали верхнюю часть, в нём даже ориентироваться стало сложнее.

У монастыря Васе попался какой-то дед с тележкой мусора.

- Здесь икона раньше была, - сказал ему Соколов. - Богородицы. Чудотворная.

Дед затряс головой, отвёл слезливые глаза и буркнул:

- В музей забрали... Народное достояние, стало быть.

- В какой музей? - не отстал Вася.

- Там, - мотнул бородой дед. - Мимо прудов иди, да за ними, в центре и спросишь музей.

Приземистое двухэтажное здание, втиснутое между двух других, тоже двухэтажных, но гораздо более высоких, Соколову указал бравый подросток с ранцем. Но в музее, на всём доступном пространстве, иконы не было. Вася огорчился, сам не зная, чему именно. Свои поиски он закончил в дальнем закутке, у двери в подсобку. Тут, в углу, стояли приваленные к стене кипы какого-то скарба, прикрытые рваной ветошью. Соколов машинально положил руку на нечто, скрытое тряпкой от посторонних глаз - и ощутил странное тепло. Может, руки на сырой, промозглой улице, замёрзли? Он приподнял угол ветоши - и замер...

- Товарищ! - заорали на него из соседнего зала и в проход вывалилась энергичная тётка в чудной поддёвке поверх ситцевого платья. - Товарищ! Не трогайте экспонаты! Руками ничего трогать нельзя!

Вася не хотел привлекать внимание. Да, по правде, уже нашёл то, что искал. Он быстро покинул здание музея и направился на вокзал.

Теперь, лёжа на верхней полке, он задумчиво жевал хлеб, отрывая куски от буханки в своём вещмешке и думал о том, как странно складывается его путь. Будто он и не выбирает, куда идти, а просто двигается в одном, предназначенном именно ему, направлении. "Ничего, разберусь в Череповце с камушками - и на Восток!" - постановил себе Соколов, завязал мешок и сунул в изголовье. Стук и потряхивание бегущего по рельсам вагона понемногу умирили его мысли и он уснул.

* * *

(Череповец, 1938 год)

В этом городе Соколов бывал не раз. Сперва в Гражданскую войну, потом году в 25-м, в свою бытность сотрудника ОГПУ. В улицах он ориентировался, но точного адреса, где живёт объект его поисков, у него не было. Зато, по последним отчётам коллег, он знал примерное расположение мастерской этого человека. Дальше всё оказалось просто: пару дней последив за мастерской, Соколов узнал, где расположено домашнее убежище ювелира, Степана Галактионовича Буровского...

...Самое подходящее время для плохих дел - перед рассветом. Спят не только обыватели. Даже бандитов и дежурных милиционеров смаривает, внимание рассеивается и перед рассветом человеческое общество погружается во мрак неизвестности. Правда, Степан Галактионович никакой неизвестности не ожидал и спал в своей постели сном праведного человека. В скромной квартире старого двухэтажного дома он жил один, среди дореволюционной мебели и вытертых ковров. Когда рядом с его кроватью зажёгся светильник, он даже не сразу проснулся. Некоторое время он лежал, загородив глаза рукой. Потом вздрогнул, подскочил и уставился на незнакомца, сидящего рядом с его кроватью. Свет лампы не давал разглядеть гостя.

- Что?! - спросонья хозяин квартиры. - Вы кто?! Я арестован? Что я сделал?

То, что он принял Васю Соколова за энкэвэдэшника, не удивляло. Вася Соколов и был энкэвэдэшником, а Степан Галактионович, как любой человек, который скупает краденные драгоценности, предполагал, что рано или поздно его персоной заинтересуются компетентные товарищи. Щадили его до сих пор потому, что он оказывал полезные услуги жёнам череповецких чиновников, но как долго продлится период безнаказанности - он знать не мог.

- Ведите себя тише, - посоветовал Вася.

Он держал руку в кармане и было так похоже, что там оружие, что Степан Галактионович замолчал, покорно сидя в кровати и таращась на тёмный силуэт.

- Я не собираюсь вас убивать, - сообщил Соколов. - Вот ваш инструмент. - Он показал второй рукой. На одеяле лежала лупа. - Посмотрите это.

Соколов бросил нечто рядом с лупой. Три камушка! Один блеснул в отсвете лампы.

- Смотрите.

- Нет! Я ничего не буду смотреть, - быстро, но тихо заговорил Степан Галактионович, опытным взглядом уловив драгоценный блеск.

- Смотри или пристрелю, - пообещал Вася.

Ювелир схватил лупу и камни, заинтересовался, поднёс ближе к свету, наконец снова уставился на Соколова. Тот словно ушёл в себя, сидел вполоборота и ювелиру был виден его чёткий профиль, красивый и ровный, как на вырезанном трафарете. Но черт лица Степан Галактионович не мог разглядеть.

- Камни с шахты, закрытой 20 лет назад, - объяснил ему Вася, не поворачиваясь. - Никем не учтены, никто их не ищет. Вы покупаете их у меня и я ухожу.

- Да вы что! - возмутился ювелир. - Как я могу? Это незаконно! Да и нет у меня дома денег! Вы, знаете что, приходите через пару дней...

Вася назвал сумму.

- Да откуда у меня столько?! - ещё сильнее возмутился ювелир.

- Вы вчера принесли такую сумму из своей лавки, - подсказал Вася. - За камни вы выручите втрое больше. А может, и вчетверо. Это выгодная сделка. Меня вы больше не увидите, я обещаю. Ну?

Ювелир сдался. Соколов внимательно наблюдал, как он выискивает свои деньги. Главное было уследить, чтобы этот вялый на вид человечек не вытащил откуда-нибудь пистолет. У Васи оружия не было, но ювелир этого не знал и не решился переходить к активному сопротивлению. Камни его привлекли, а выбора Соколов не оставил.

- Напоследок скажу кое-что о себе, - начал Вася, пряча пачку денег во внутренний карман.

- Нет-нет! Ничего не хочу знать! - замахал руками ювелир.

- Сядь и слушай! - рявкнул Вася. - От этого зависит твоя жизнь.

Степан Галактионович тут же опустился на край кровати и сложил руки на коленях.

- Я служил в НКВД. Сейчас в бегах. Мой начальник уже отчитался о том, что меня нет в живых. Если ты сообщишь обо мне в милицию и меня задержат, я сразу назову своё имя и имя своего начальника. Ему сообщат. Он убьёт и меня, и тебя. Как свидетеля. Ему не нужны неприятности. Это понятно?

Ювелир поспешно кивнул.

- Если ты сообщишь обо мне бандитам, а ты наверняка с кем-то из них связан, просто помни: я даже бандитам успею сказать, кто я такой. И добавить, что ты это знаешь и служишь информатором. Меня они могут проверить, а тебя даже проверять не станут. Просто грохнут. Поэтому давай уговоримся не мешать друг другу.

Ювелир снова кивнул. Вася некоторое время разглядывал его, но видно было, что Степан Галактионович головы от страха не потерял и понимает, о чём идёт речь. Глянув напоследок на плотно задёрнутые шторы, Соколов добавил, надевая кепку:

- Поспи ещё полчасика. И шторы не раздвигай пока. Спасибо за помощь!

Он незаметно выбрался из квартиры и плотно притворил входную дверь.

Глава пятая. Всё и одновременно

(База УВР на Красном Треугольнике, 2019 год)

Время - универсальный испытательный критерий. Большинство вещей со временем выходит из строя. Металл ржавеет, пластмасса высыхает и раскрашивается, дерево гниёт. Остановить процесс старения невозможно. Есть лишь одна лазейка, которая помогает обмануть время: постоянное обновление. Живое существо оставляет потомство, чтобы вид продолжал существовать. Предмет можно изготовить заново, выплавив новый металл или сварив пластмассу. Даже запас полезных ископаемых обновляется, хотя происходит это чрезвычайно медленно.

Человек научился ускорять многие естественные процессы. Мы выращиваем искусственные кристаллы, заставляем кур нестись в полтора раза быстрее, продлевая световой день в курятнике. Нетрудно ускорить жизнь, нужно лишь помнить: у каждого живого организма, также как у любого предмета, определённый запас прочности. Как у дверной петли - определённое количество циклов "закрыть-открыть". Превысив его, она рассыплется. Чтобы продлить срок эксплуатации хотя бы вдвое, нужен принципиально новый материал. Но если с дверной петлёй у нас есть перспективы, человеческое тело ничем не заменишь. А хочется! Недаром создание клонов, в которых можно "пересадить" память своего тела, чтобы продлить жизнь - популярная фантастическая тема. Чем не обновление? Если я могу купить новую машину, разве не здорово бы было купить новое тело?

Всё не так просто! Вырастить в искусственных условиях клетку, воспользовавшись матрицей ДНК, можно. Подобные технологии - не фантастика, они существуют реально. Но квенталийский агент Юлиус Димитт, в разговоре с Сокольским, высказал справедливую мысль: "Это тупик!" Можно заставить сердце клона биться, проталкивая кровь по сосудам, можно заставить мозг воспринимать сигналы от внешних раздражителей. Нельзя только оживить. И не потому, что сложно перезагрузить информацию из памяти оригинала в его копию. Как бы ни спорили учёные-материалисты с учёными-идеалистами, а оживляющая сила, которую христиане называют душой, перезагрузке не поддаётся.

Людмила Кирилловна Бердникова всегда держалась в курсе новейших разработок, поддерживала связь с коллегами, в том числе и за границей, знала, к кому нужно обратиться за информацией. Тема клонирования до недавнего времени её мало интересовала. Но после многочисленных бесед с пациентами-погружёнными, особенно Коростылёвым, майор Бердникова изменила своё мнение. Обладая открытым и прямолинейным характером, Коростылёв охотно делился с ней такими деталями, по которым тётя Люся сделала вывод: клоны существуют. Из этого следовали два неутешительных вывода. Первый - квенталийцы должны были потратить на их создание огромные деньги и много времени, а значит, от своих таинственных планов не откажутся. Второй - четверо разбуженных соотечественников Людмилы Кирилловны всё ещё представляют интерес для квенталийских изобретателей.

Можно ли "подсоединить" к клонам других людей, подчинив тела-зомби чужой воле - это вопрос. По воспоминаниям Коростылёва, найденным иностранным статьям и данным, полученным от коллег-учёных, она не смогла найти однозначного ответа. Дополнительные сведения - вот что требовалось. И тётя Люся знала, откуда может их получить. С одной оговоркой: если будет на то разрешение её непосредственного начальника, главы УВР, генерала Дмитрия Ивановича Чёрного.

- Мне нужно побеседовать с двумя людьми, - сказала она, после того, как объяснила генералу свои выводы насчёт клонов. - С первым, я полагаю, особых проблем не будет. Я хочу побеседовать со Степаном Махеевым и надеюсь, что получить доступ в место его заключения - задача разрешимая.

У генерала в горле что-то крякнуло. Видимо, это означало удивление. Бердникова внимательно смотрела на него, дожидаясь ответа.

- Допустим, встречу с Махеевым я смогу организовать. Что он может сказать про клонов?

- Я ознакомилась с делом этого человека, - начала тётя Люся, чем заставила генерала крякнуть ещё раз. - Судя по всему, он не был легковерным. Чтобы согласиться участвовать в эксперименте с клонированием, он должен был задать много вопросов и получить хоть какие-то доказательства реальности проекта. В деле есть сведения, что он выезжал за границу, якобы с целью отдыха. И именно в Квенталию. Не удивлюсь, если ему не только рассказывали, но даже показывали нечто, что убедило его в самой идее создания клона. Значит, правильно задавая вопросы, я смогу многое узнать.

- Хорошо. Кто второй? - сдался генерал.

- Один мой коллега, профессор квенталийского экспериментального института биомедицины и генетики, - ответила Бердникова. - Полагаю, что для встречи с ним мне придётся оформить заграничную командировку. - Она таинственно улыбнулась. - Не по скайпу же общаться на такие темы.

- Я подумаю, - неопределённо ответил генерал Чёрный.

Идея отправить Людмилу Кирилловну на территорию страны, с которой у них никогда не было особо доверительных отношений, ему не понравилась. Тем более, Бердникова именно сейчас работала с оригиналами клонов, а контрразведка считала, что Квенталия ответственна за появление оборудования для "погружения".

- Можно организовать симпозиум и пригласить моего знакомого сюда, в Санкт-Петербург, - невинно предложила Бердникова. - С бывшими коллегами по НИИ я договорюсь, а тема всегда найдётся.

- Я подумаю, - ещё раз повторил генерал.

Но Бердникова не уходила. Только Дмитрий Иванович приготовился в третий раз ответить неопределённое "Я подумаю", как Людмила Кирилловна выдала:

- Хочу временно забрать в лабораторию Славу Ольгина. Ему сейчас беготня противопоказана, а у меня работа тихая, неспешная. Не возражаете?

- Нет! - ответил генерал, чуть живеее, чем требовалось. Вышло двусмысленно. - Не возражаю, - поправился он, тихо радуясь, что уж эта просьба никаких опасных экспериментов не предвещает.

Возможно, его радость была преждевременной.

* * *

Невозможно в каждом человеке подозревать злоумышленника. Но хочется. Особенно когда незнакомый тип, как привязанный, топает вслед за женой твоего друга. По Литейному в этот час шастало много народу, что облегчало задачу майору Малышеву. Он двигался параллельным курсом по той же стороне проспекта, держась за спинами прохожих. Правда, задача облегчалась не только ему. Незнакомый хмырь примерно таким же манером шёл вслед за Серафимой. Женщина оглянулась лишь пару раз, когда покинула территорию клиники. Сперва Малышев подумал, что она предпочтёт сесть в маршрутку, но Сима явно настроилась на пешую прогулку. Далековато, если она собралась гулять до самого дома на канале Грибоедова. Здесь со всеми загибами улиц и самого канала, километра четыре будет. Остаётся надеяться, что Сима, в отличие от Сокольского, не знает каждый проходной двор и не станет уходить с оживлённых мест.

Сима и не стала. Зато её неизвестный провожатый перед самым Невским проспектом вдруг шагнул к краю тротуара и ловким для своего нескладного тела движением подсел в серую машину, притормозившую в неположенном месте. Малышев мысленно выругался, сделал попытку разглядеть номер - но машина рванула вперёд, её загородил автобус, а на перекрёстке, как на грех, ей горел зелёный свет. Всё, что он заметил - заплатку более тёмного цвета на крышке багажника.

Серафима шла и радовалась солнышку. Малышев догнал её на переходе через Невский, но подходить не стал. Он не был уверен, что никто не следит сейчас с другой точки. Достав на ходу телефон, Малышев позвонил своему помощнику, Коле Сиротину.

- Иваныч! Ну ты где? - потребовал отчёта тот.

- Иду по Невскому, в сторону Фонтанки, - озадачил его Михаил Иванович. - Выезжай со стоянки и двигайся в ту же сторону... Нет, погоди. Лучше езжай по Загородному и сворачивай на Гороховую.

- А что случилось-то?

- Некогда объяснять. - Малышев прибавил шагу. Ему не понравилось, что народу много и Серафиму могут оттеснить от него. В нужный момент он окажется слишком далеко. - Тут какие-то типы следят за женой Сокольского.

- Ого!

- Я перезвоню.

Малышев убрал телефон. Некоторое время он успешно лавировал между людьми, не теряя из виду светлый плащик Симы. Женщина дошла до Аничкова моста, остановилась, полюбовалась на скульптуру вздыбленного коня, а потом свернула в сторону библиотеки. Малышев ещё немного приблизился, держа расстояние метров в двадцать. Он решил, что если Сима обернётся и заметит - подойдёт и поздоровается. Но она прошла мимо ворот с серыми колоннами, не оглядываясь.

Михаил Иванович поспешил следом. Перед ближней колонной он притормозил, пропуская группу парней студенческого возраста, сделал ещё пару шагов...

Боковым зрением он успел заметить тёмное пятно - и подставить локоть, толкнув парня, выскочившего из арки. Что-то со стуком полетело на асфальт. Парень шарахнулся, закрывая капюшоном лицо. Малышев, не глядя под ноги, ринулся за ним. Незнакомец припустил в сторону Графского переулка. Как раз вслед за Симой. И тут она обернулась. Увидев летящего на неё мужчину, подалась к краю дороги.

- Стоять! - рявкнул Малышев.

Женщина замерла, а парень рванул ещё быстрее и исчез за углом.

Малышев подбежал к Серафиме.

- Кто это был? - спросил он, хватая женщину за рукав.

- Я не знаю, - растерянно ответила она.

- Скорее! - Он отдёрнул её от края дороги и загородил собой.

Мимо ехали машины, шли, недоуменно оглядываясь, люди. Потом Малышев вспомнил про предмет, упавший на асфальт.

- Идёмте! - Он взял Симу за руку, ничего не объясняя, и повёл в обратную сторону, зорко оглядываясь по сторонам.

За квадратным основанием колонны, у самой арки, он заметил чёрный предмет. Не пистолет. Шокер.

- Кто подходил к вам во дворе больницы? - спросил Малышев. - Вы ещё от него старались держаться подальше.

- Я не знаю, - призналась Сима, обеспокоенно глядя на него. - Он сказал, что мой бывший пациент, но я его не вспомнила. Он предлагал меня подвезти. Сказал, что у него на стоянке машина.

"Золотая женщина! - подумал Малышев. - Сразу выдала всё по существу, без лишних вопросов и паники".

- Зайдём в библиотеку, - предложил он, вынимая пластиковый пакет и опуская в него коробочку шокера. - Сейчас подъедет мой сотрудник и мы вас проводим.

Она подчинилась без возражений. Она вообще молодец! Не то, что он сам. Эти типы заметили, что он идёт следом и попытались избавиться. Им почти удалось...

* * *

- С кем ты разговаривала? - спросил банкир Павлов, когда они с Катей выезжали со стоянки после посещения выставки в Манеже.

- Так, один старый знакомый, - беспечно ответила Катя, но Максиму Егоровичу её ответ не понравился.

- Что за старый знакомый? Я предупреждал, чтобы ты даже близко не подходила к своим старым знакомым!

Катя повела плечом под меховой накидкой и направилась к машине, не осчастливив мужа своими оправданиями. Глядя ей вслед, Павлов сжал зубы. Дерзкая, эффектная женщина, гибкая как змея и такая же непредсказуемая! Он женился на ней, прекрасно понимая, что наживает кучу неприятностей. Катя Крылова не относилась к числу особ, способных создать мужчине надёжный тыл. Но она пробудила в нём страсть и дала понять, что место любовницы её больше не устраивает. Он либо даст ей всё, либо она поищет себе другую жертву. "Именно! - подумал Максим Егорович. - Именно жертву! Я и есть - жертва. Но я положу этому конец!"

Он пошёл вслед за женой и сел в машину. Катя смотрела на него в приглушённом свете салона, закутанная в серебристый мех. "Что я в ней нашёл? - подумал Павлов. - Она ведь даже некрасива!"

- Катя! Я повторю свой вопрос, потому что это важно. Для меня и для тебя. Что это за знакомый? Кто он?

- Не волнуйся, он не бандит, - выдала Катя. - Он полковник ФСБ.

- Что?! - Павлов уставился на неё. - Дура!

Она наградила мужа таким взглядом, что он растерялся, прикусил губу и пробормотал:

- Извини... Я хотел сказать, что это... Ну, не знаю! Нехорошее знакомство. Лишнее.

- Предлагаешь позвонить ему и сказать: "Забудь, что мы знакомы и выкинь из головы, как я выгляжу"? - Катя смотрела в окошко машины, на мелькающие столбики набережной.

- Ты сама к нему подошла, - сварливо напомнил Максим Егорович. Ему не нравилось оправдываться перед этой женщиной. И как она ухитрялась заставить его всё время извиняться? Будто он в чём-то виноват перед ней.

- Если бы я не подошла, он бы подумал, что мне есть что скрывать, - сухо пояснила Катя, продолжая смотреть в окно, но вдруг резко повернулась к нему. - А мне есть что скрывать?

Он сдался.

- Катя! Я не прав, напрасно нервничаю. Ну, прости меня, котик!

Она позволила взять себя за руку и даже чуток ответила, сжав пальцы на его ладони. Павлов не походил на её предыдущих поклонников. Те использовали её, а этот женился. Катя с Павловым выбрала тактику "не дамся, если у вас нет серьёзных намерений", но согласилась бы и на гораздо меньшее. Ей нужен был очередной богатый мужчина, который станет добровольно содержать её. Она набивала себе цену, в результате - стала женой богатого банкира. Неожиданный взлёт портило одно маленькое, но очень досадное соображение: её муж - преступник. Катя, обладая богатым опытом общения с людьми вроде Горюнова, не нуждалась в уликах и доказательствах. Она видела, какие посетители приходят к мужу через тайный вход в его дом, как он подписывает одни бумаги, а другие вынуждает подписывать подставного совладельца. Она много чего успела заметить, но благоразумно молчала. Павлов тоже знал, кто был её покровителем в недавнем прошлом и чем всё это закончилось: Горюнов обманул сотрудников ФСБ, но попал на нож конкурентов, обиженных за убийство своего товарища.

Всё это в прошлом. Так считала Екатерина Витальевна Павлова, жена банкира из Петрозаводска. Вопрос - что впереди?

Машина вильнула, так резко свернув на боковую улицу, что Катя пискнула, ударившись плечом о переднее сидение.

- Борис! - рявкнул на водителя Павлов.

- Нас подрезали! - успел выкрикнуть тот.

По борту машины прошёлся град пуль. Катя завизжала, но муж рывком опустил её на сидение и накрыл собой. Автомобиль подпрыгнул, кто-то орал, стучал. Катя ничего не видела, задыхаясь под навалившимся на неё телом. Ужасный кошмар! Что они делают?! Сквозь панику, она расслышала, как кто-то требует, чтобы они вышли из машины. "Зачем?" - хотела крикнуть Катя, но голос пропал. Муж подскочил, потянув её за собой.

- Быстрее! - заорал он ей в ухо.

- Что?!

Она ничего не поняла, а её уже выдернули наружу, потащили куда-то к дому, уронили на асфальт, больно прижав к краю какой-то железяки. Она не сразу сообразила, что это канализационный люк...

Через пару минут всё прекратилось. Катя почувствовала, что уже может нормально дышать. Её подняли с асфальта и она увидела, что вокруг бегает куча людей, машина стоит с распахнутыми дверцами, кто-то лежит на асфальте с завёрнутыми за спину руками.

- Что это такое? - вяло возмутилась Катя, ощущая себя помятой и истерзанной.

Её крепко взяли под руку и повели, точнее потащили. Она даже не удивилась, когда поняла, что это Сокольский влечёт её с неудержимой силой в сторону ближайшей подворотни.

- Где мой муж? - попыталась выспросить Катя.

- С ним всё хорошо, - сухо ответил провожатый, останавливаясь под прикрытием арочного свода. - Разбирается со своей охраной.

Он принялся осматривать её с головы до ног, щупая руки, плечи, но не так, как ощупывают женщину, а так, словно перед ним маленький ребёнок, которому не повезло споткнуться на горке.

- Перестань! - Она вырвалась. - У меня и так синяков полно! Ну почему!? Почему как только ты появляешься, всё рушится?! Отстань от меня!

Он поправил шубку на её плечах и посмотрел в лицо.

- Ну что? - Она чувствовала, что этот человек даже не думает оправдываться или что-то объяснять. Если не сбавить тон, он вообще ничего не скажет, передаст её какому-нибудь помощнику и займётся другими делами. - Ты можешь объяснить, что происходит? - спросила она как можно спокойнее, пытаясь одновременно выглянуть на улицу.

- Машину твоего мужа подрезали, чтобы остановить, потом обстреляли, - объяснил он. - Пуленепробиваемые стёкла вас спасли, но наверное, на это рассчитывали, поэтому под днище кинули гранату. Мои люди ехали следом за вами от Манежа, успели вмешаться.

- А граната? - обомлев, едва шевельнула губами Катя.

- Муляж. Им нужно было, чтобы охранники открыли двери и попытались вывести банкира. Не волнуйся, злоумышленников задержали.

Он не стал говорить, что теперь его люди пытаются понять, куда скрылся наблюдатель. Кто бы ни устроил на тихой улице Питера "чикагские разборки", он должен убедиться, сработал ли его план.

Катя разочарованно покачала головой, Причёска её сбилась и Сокольский машинально поймал длинный локон, сделав попытку прицепить его к остальным.

- Не надо врать, - потребовала она. - Если бы не ты!..

Он повернулся и жестом подозвал одного из полицейских, сделав именно то, чего опасалась Катя: передал её другому и ушёл. Заниматься своими делами.

* * *

(Карельский перешеек, окрестности Ряпушковского озера, май 2019 года)

Небольшое озеро на Карельском перешейке хранило так много тайн, что пришлось задержаться около него надолго. Базу отдыха арендовали на два ближайших месяца. Все подходы и подъезды к северному берегу перекрыли под предлогом расчистки площадки под строительство. Садоводство Грядино, расположенное южнее озера, под ограждение не попало и первые любители гробить здоровье на грядках беспрепятственно добирались до своих летних домов. Почти беспрепятственно. Чтобы проехать на территорию садоводства, приходилось предъявлять документы. Охранникам заранее раздали списки всех владельцев участков с поимённым перечислением родни, которая потенциально может приехать в гости. Мера уже оправдалась, когда под видом знакомых на территорию попытались прорваться журналисты из очередной интернет-газеты. Их вежливо сопроводили в Питер, на Литейный, для выяснения вопроса, откуда у них информация о том, что вокруг Ряпушковского озера вообще что-то происходит.

Оцепление и пропускной режим удалось логично объяснить: совсем недавно в одном из домов нашли залежалый труп местного ветерана. "Идёт следствие, - объявили местным. - Возможно, орудовала банда. Но вы под нашей защитой". Такая информация настораживала. Вдруг случилось нечто более серьёзное, а людям не сообщают, чтобы не посеять панику! Но Марта Карловна, которая в этом сезоне появилась у себя на участке одной из первых, охотно рассказывала всем и каждому, что "знает из первых рук" о том, какая беда приключилась с соседом. И про то, как его нашли в закрытом доме, и про "Газель" Кирюшки Хобина, набитую под завязку трофейном оружием времён Великой отечественной войны. Марте Карловне верили. На присутствие сотрудников спецслужб смотрели благосклоннее. Всё-таки люди охраняют покой мирных жителей, караулят, чтобы ещё на кого бандиты не напали...

Тимофей Шхера с коллегой-экспертом по фамилии Луков, несколькими помощниками и компанией всеволожских водолазов, поселился на базе отдыха. Катакомбы понемногу освобождали от опасных закладок и неожиданных трофеев, а дайверы во главе с опытным начальником планомерно обследовали дно озера. Их тоже наняли на ближайшие пару месяцев.

Сейчас майор Шхера и старший эксперт Гена Луков стояли в сводчатом расширении подземного убежища у Ряпушковского озера, метрах в двадцати от шлюза. Отсюда начинались три тёмных прохода вглубь катакомб.

- Что-то не сходится, - жаловался эксперт, вертя своим блокнотом и оглядывая пустую пещеру.

От шлюза тянуло сыростью, пахло озёрной тиной, но ровный пол покрывали гладкие бетонные плиты. Сводчатые стены в самой высокой точке поднимались метра на три. Тоннель, бункер - эти названия подошли бы больше, чем "пещера". Белый свет наскоро установленных ламп не проникал в глубину ответвлений, но в них ничего и не было. Всё уже вынесли наружу: баллоны с газом, ящики с обломками неизвестного металла, разобранные части каких-то приборов. Наверху, на берегу озера, с ними разбирались коллеги Гены Лукова. Сам Луков полез ещё раз посмотреть, не упустили ли они чего-то важного. Шхера взялся его сопровождать, честно не понимая, на что ещё смотреть в пустом тоннеле.

- Что именно не сходится? - спросил Шхера.

- Вот смотри! - Гена развернул блокнот. - Если суммировать все местные легенды, то немецкий грузовой самолёт был сбит году в сорок первом - сорок втором, а катакомбы якобы существовали раньше.

- Что не так? - Шхера шагнул ближе, заглядывая ему через плечо, но в каракулях Гены-эксперта мало что можно было понять. Писал он так, что любой врач обзавидуется.

- Он бы разнёс собой всю систему, которую на дне нашли! - уверенно заявил Луков. - И кстати, ещё не факт, что те обломки, которые мы отправили на экспертизу, принадлежат именно немецкому самолёту времён войны.

- Так новые фонарики поверх старой системы поставлены несколько лет назад, ты сам говорил, - напомнил Шхера. - Может...

- Я не о них, - досадливо отмахнулся Гена. - Понятно, что это новьё. Но плиты на дне, система подъёмников, креплений, вот этот шлюз... Кстати, он когда открытый - протекает, если ты заметил.

- Знаешь, у меня нет желания закрываться изнутри, - категорично высказал Тимофей. - Заклинит, так мы вообще отсюда не выйдем.

- Согласен! Так вот, ответ из лаборатории мне пока не пришёл, но я всей этой обстановке восемьдесят лет не дам. Вот этому бетону, например. - Он обвёл рукой своды тоннеля. - Тем более, той части, которая на дне. Помяни моё слово, больше чем лет двадцать-тридцать вся эта рухлядь простоять не могла, учитывая кислотность воды, микрофлору...

- Наши друзья-водолазы утверждают, что в Карелии видели похожую систему на дне, только шлюз там в нерабочем состоянии, - напомнил Шхера.

- Они что, экспертизу проводили? - Гена ненавидел, когда дилетанты делали выводы там, где ему, специалисту, требовалась куча времени на проведение качественных проб. - Я не знаю, что там, но система эта простояла не больше трёх десятилетий. Точка! Кому они могли понадобиться в сороковых? А?

- Может, метки для самолётов на ночное время?

- И ради этого катакомбы рыть? Тут, если ты заметил, леса кругом. Попробуй само озеро с самолёта заметь, пока над ним не окажешься. Если моё предположение подтвердится и вся эта ржавая конструкция налажена году этак в 1990-м - вся наша теория с "ладожским фантомом" полетит к чертям собачьим! Но вот ещё! Территорию вокруг Всеволожска немцы не оккупировали. Вообще от Всеволожска до Ваганово наши были.

- Это что-то доказывает?

Эксперт снова отмахнулся.

- Допустим, была какая-то секретная лаборатория, которая якобы занималась особым сплавом для танковой брони. Кстати, по архивам я данных о ней не нашёл.

- Может, документы были уничтожены после того, как её разгромили? - предположил бывший боксёр, очаровательно улыбаясь.

Гена-эксперт покачал головой, не разделяя весёлости своего коллеги.

- Может. Но ты мне объясни все эти надписи: на ящиках, на оборудовании, на дверях.

Тимофей насторожился.

- А вот с этого места подробнее! - потребовал он.

- На каком они языке? Это не немецкий и не финский. Более того, я значки сличал, вот эти чёрточки, артикли над буквами. Не опознаёт их переводчик! - Он достал айпод и потряс им для наглядности.

- Ты Сокольскому докладывал?

- Да говорил я с ним! - И эксперт отмахнулся в третий раз, едва не отправив в полёт свой айпод. - Потребовал, чтобы я переслал фотографии на суд полковника Ланского. Может, он что-то отыщет похожее. Прямо манускрипт Войнича какой-то!

- Ладно, давай выбираться отсюда, - предложил Шхера. - Мне эти своды уже на мозг давят.

Он повернулся в коридор, ведущий к шлюзу, но уловил боковым зрением какой-то неясный блеск.

- Погоди! А там что? В ответвлении.

- Да пусто вроде, - отозвался эксперт.

- Сюда свет не проведён, - подосадовал Тимофей, проходя ещё пару шагов. - Сейчас увидим, что блестит...

По тёмной стене, откуда-то сверху, как капли воды, сбегали белые искорки, заполняя собой поперечную щель в камнях.

- Что за!..

Шхера подался назад. В памяти промелькнуло что-то знакомое, тревожное, к чему лучше не приближаться. Не успел он понять, что ему напоминает беготня белых пятнышек по стене - как земля качнулась. И был ослепительный белый взрыв...

Глава шестая. Время принятия решений

(Окрестности Череповца, 1938 год)

Оставаться в Череповце у Соколова резона не было. В рассветных сумерках он был уже на окраине. Здесь когда-то, до революции, построили богадельню. После 1922 года приземистое кирпичное здание отдали под колонию беспризорников. Но и её скоро упразднили, оборудовав дом под швейный цех. Судя по выбитым окнам и отсутствию крыши, цех тоже не прижился.

Проходя мимо, Вася скорее догадался, чем разглядел, что в здании был пожар. Сгорела не только кровля кирпичного дома, огонь перекинулся на соседние постройки и сейчас от деревянных сараев, забора и жилого корпуса осталось лишь мёртвое пепелище.

Соколов пошёл этой дорогой, потому что она позволяла быстро покинуть центральную часть. Ранний или не ранний час, а местная милиция может оказаться бдительнее, чем он ожидает. Не хотелось сталкиваться с патрулём. В лучшем случае примут за бродягу и отправят на принудительные работы. Эх! Совсем недавно Вася сам с большим воодушевлением отправлял людей без определённых занятий и места жительства на такие работы.

Он старался держаться в тени обгорелой кирпичной стены. До поворота на просёлочную дорогу оставалось совсем немного.

Хлопнул выстрел. Вася юркнул за кучу кирпичей. Ещё выстрел! Совсем рядом, за развалинами. Послышался чей-то крик - и всё стихло. Соколов огляделся. Становилось всё светлее, на обозримом пространстве он никого не заметил. Зато в наступившей тишине уловил разговор. Повинуясь глупому желанию вмешаться (совсем недавно это было его работой), Вася двинулся, пригибаясь, за остатками стен, в ту сторону, где раздавались голоса.

Раздался новый выстрел, хруст - и из-за угла, подволакивая ногу, вырвался человек в длинной шинели. Он оборачивался на ходу, потом упал, судорожным движением подтянул тело к остатку фундамента и вжался в него, стараясь слиться с развалинами. Следом выбежали двое. Раненый выстрелил. Преследователи отпрянули назад.

Вася уловил нерешительную паузу и аккуратно выглянул, не забывая следить за периметром. У него оказалось самое удачное место: сзади не подберёшься, спереди укрывают обломки стен, сбоку - открытое пространство, всё как на ладони.

Васе бросилось в глаза, что всё происходит молча. Если бы милиционеры или военные задерживали бандита, они кричали бы: "Стой! Бросай оружие! Ты арестован!" - или что-то подобное, что кричат в таких случаях. А тут всё происходит в гробовой тишине. К тому же, раненый в военной форме, а стреляющие в него - в гражданском. Скорее всего, они бандиты. Всё это промелькнуло у Соколова в голове в одно мгновение и он продолжил наблюдать. Ведь у него вообще не было никакого оружия.

Раненый не видел, куда делись преследователи, снял фуражку и вытер лоб. Ему, в отличие от Васи, сегодня не везло. Тень показалась из пустого дверного проёма за его спиной, шагах в десяти: стало быть, один из нападавших обошёл жертву с тыла. Бандит поднял руку с пистолетом.

- Ложись! - крикнул Вася, вскакивая с кирпичом в руке.

Военный упал. Кирпич метко угодил нападавшему в голову. Второй бандит выскочил из-за угла - и получил пулю от своего же товарища, успевшего нажать на курок. Военный приподнялся, готовый стрелять - но было не в кого. Оба его противника барахтались на земле.

- В меня не стреляй! - крикнул Вася, в три прыжка подбежал к тому, которого достал кирпичом, и пинком выбил из руки оружие.

- Свяжи! - крикнул ему военный.

- Сам знаю, - буркнул себе под нос Вася, нащупывая пряжку на штанах бандита. А чем ещё связывать?

Минут через пять, убедившись, что второй нападавший уже никому не причинит вреда, Соколов подошёл к раненому, сидевшему на земле у угла дома.

- В ногу? - спросил он, опускаясь на корточки.

- Вовремя вы, товарищ! - процедил военный, превозмогая боль от раны.

Только теперь Вася разглядел синий верх его фуражки. И только теперь раненый смог разглядеть самого Васю.

- Соколов?! - воскликнул он, забыв про ногу. - Васька! Ты?!

Радость в его голосе оказалась настолько искренней, что Вася отвлёкся от брючины на его бедре и взглянул в лицо.

- Никифоров? - удивился он.

- Узнал-таки! Васька!

Коля Никифоров воевал в отряде Соколова, вместе с его братом Мишей и Сашкой Бессмертовым. Давно это было...

- Погоди, ногу перетяну, - пообещал Вася. - Что тут произошло?

- Да, гады! - высказался Никифоров и стиснул зубы, когда бывший командир резал его штанину перочинным ножиком. - От ведь!.. Не успел приехать! Водителя моего подстрелили, сам еле отбился. Мне тебя будто кто послал навстречу! Сам-то как тут?

- Искал знакомого одного, - уклончиво ответил Вася, перетягивая рану обрывком рубашки. - Как думаешь, почему патруль не слышит, что у них под носом стрельба?

- Да кто их знает! - Никифоров внезапно схватил его за рукав, словно испугался, что бывший командир исчезнет в утреннем тумане. - Помоги! Ведь сообщила какая-то падла, что я должен приехать! Может, и наряд ночной нарочно услали подальше, чтобы перестрелки не слышали. Кому я могу доверять? Мало того, что нашего брата нигде не любят, так ещё и вот так, - неясно выразился он. - Помоги! Я выпишу бумагу, что ты со мной. Ну?

Соколов мрачно вздохнул.

- В бегах я, - признался он с неожиданной для самого себя честностью. - Подставил меня кто-то, подвёл под расстрел. Я успел сбежать. Понятно, что потом разберутся, но раньше меня к стенке поставят. В Ленинграде считают, что я погиб. Так что думай, какой из меня помощник.

Никифоров молчал, потирая курносый нос. Информацию он получил непростую. Но через несколько секунд лицо его просветлело.

- Документы есть? - спросил он.

- Чужие, - признался Вася. - Бандиты зарезали мужика в поезде. На карточке похож оказался, я и забрал паспорт. Иванов я теперь.

- Давай так! - воодушевился Никифоров. - Ты мне помогаешь, как бы за моего помощника. Наводим тут порядок, а потом я разузнаю по своим связям, что там в Ленинграде. Будет шанс - помогу. Дай слово, что не виноват.

Вася ухмыльнулся. Никифоров был человеком на редкость наивным и в торжественные клятвы верил так же свято, как его родители - в Бога.

- Не виноват я ни в чём, - убедительным тоном сказал Соколов. - Слово даю. Знаешь, давай-ка до больницы добираться. Машина твоя где?

- За развалинами, на дороге.

- И вот ещё что. - Соколов взглянул в лицо бывшего подчинённого. - Не надо никакую бумагу выписывать. Как твой помощник я тебе помочь не смогу. Пусть никто не знает, что ты не один. Ты будешь делать своё дело, а я - следить за теми, кто будет тебе мешать. Где будем встречаться - по ходу дела договоримся.

- Понял! - Никифорову вариант так понравился, что он повеселел. - Вот поэтому ты и был всегда командиром! Голова!

- Ну, а если меня местные прихватят, - продолжил Вася, чуть остудив его пыл, - тогда и скажешь, что я твой помощник, которого ты с собой для подстраховки привёз.

Бросить бывшего товарища одного Соколов не мог. Права не имел. Ведь действительно прибьют. Дело серьёзное, в этом Вася не сомневался.

* * *

(Санкт-Петербург, май 2019 года)

Сокольский издали понял, что его люди не справляются с праведным гневом бизнесмена Павлова. Тот что-то горячо выговаривал, простирая руку в сторону Невы и едва не подпрыгивал на месте. Собственная охрана Максима Егоровича жаждала оправдаться в глазах шефа и теснила от него сотрудников УВР и полицейских.

- Прекратить! - Окрик Сокольского подействовал не только на его подчинённых, но и на банкирскую охрану. - Докладывайте! - приказал он Юре Капустину.

- Послушайте!.. - начал Павлов, но Сокольский категоричным жестом остановил его.

- Успокойте свою супругу, - посоветовал он, кивнув в ту сторону, где под охраной двух полицейских стояла Катя. - Отведите в Скорую, пусть её осмотрят.

Максим Егорович хлопнул челюстью, не нашёлся чем возразить, погрозил пальцем и ринулся к Кате. Сокольский посмотрел на Капустина.

- Он требует, чтобы его людям немедленно позволили допросить этих, - Юраша кивнул в сторону задержанных. - Слушать ничего не хочет, грозит прокурору нажаловаться.

Юраша от возмущения сам раздувал ноздри и смотрел так, словно искал, на кого кинуться. Обычное для него состояние, на которое Сокольский привык не обращать внимания. Пока не прикажут - не кинется, зато в таком настрое Капустин замечает вокруг себя даже взмах мышиного хвоста. Полезное качество!

Сокольский подумал, что лучше переместиться под прикрытие знакомых стен конторы. Количество зевак на улице постепенно увеличивалось.

- Пусть эксперты тут всё осматривают и фиксируют, а этих... - Он задумался на секунду. - Везите на Литейный. Павлов, если хочет, пусть едет туда же. И обеспечь ему охрану.

В кармане завибрировал телефон. Сокольский махнул Капустину, чтобы дальше действовал сам.

- Да, Миша! - ответил он Малышеву.

- Игорь! Мы тут с твоей супругой в библиотеке Маяковского сидим. В книгохранилище. Сюда посторонних не пускают.

- Что случилось? - Сокольский подобрался, готовый бежать к машине.

- За Серафимой Андреевной какой-то тип следил. Я пошёл следом, чтобы его перехватить, но он оказался не один. Второй пытался ткнуть меня шокером. По счастью, промазал. Убежать успел. Мы как раз были у библиотеки, вот я и решил, что тут безопаснее. Мои люди уже едут, но тебе решать, стоит Серафиме Андреевне возвращаться домой или лучше поискать другое место. Думаю, эти типы могут быть где-то рядом.

- Понял тебя. Погоди! Звонок по другой линии. - Звонили с Карельского перешейка, где у Ряпушковского озера работали люди майора Шхеры. - Что у вас?

- Взрыв в катакомбах!

На мгновение Сокольскому показалось, что все три происшествия должны быть взаимосвязаны. Будто кто-то нарочно выбрал время. Но логика подсказала: это не так.

- Пострадавшие?

- Луков и майор Шхера...

- Что?

- Они были в катакомбах. Шлюз входа перекосило, внутрь вода хлынула.

- Что ещё? - Сокольский готов был убить докладчика за медлительность, но не позволил себе даже голос повысить.

- Обвалился ближний коридор. Внутрь не попасть.

- Я еду к вам. Поднимайте местных спасателей, я по дороге свяжусь с военными. До связи.

Сокольский снова переключился на Малышева. События требовали его присутствия везде и сразу. Это физически невозможно, значит, придётся решать проблемы по территориальному принципу: что ближе - с того и начинать.

- Миша! Я еду к вам. - Сокольский сел в машину, на ходу сделав ещё один вызов. - Инга! Заканчивай со своим знакомым, ты мне нужна. Через час будь у АЗС 155. Возьми машину без метки.

- Поняла.

За что он любил Ингу Берестову - та не задавала лишних вопросов. Просто делала, что он приказал. Чётко и без промедления.

Сокольский оглядел улицу и развернул машину вопреки всем правилам, через сплошную полосу. Ему нужно было очень быстро попасть на набережную Фонтанки.