Читать онлайн
"Черное солнце"

В открытое окно задувал соленый бриз с моря, освежая жаркий полдень второго месяца летней поры. С ним в комнату проникал запах перезрелых груш, винограда и яблок из сада, нескончаемый стрекот цикад, крики чаек и далекое блеяние коз на иссохших лугах каменистого берега Мар-де-Сеаля.

Сам город будто бы умер под полуденным зноем. Красные черепичные крыши были накалены так, что, казалось, от них исходит пар, а побеленные стены домов сияли, отражая яркий солнечный свет. Темные синие тени разделяли резкими контурами пустующие улицы, создавая спасительные укрытия от жары для бродячих животных. Буквально пару часов назад город кипел жизнью, сновали туда-сюда торговцы, рыбаки, дети, ремесленники и крестьяне, но, как только солнце встало в зените, все жители, спрятавшись под сенью каменных стен, принялись устраивать семейные застолья или просто наслаждались несколькими часами заслуженного отдыха, чтобы вскоре вновь приступить к работе.

Извилистые улочки стекались вниз, к порту, обычно шумному настолько, что гомон доносился аж до стен Каса-де-Вентос. Сейчас же шхуны, галеры и баржи мирно покачивались у причала, изредка донося из гавани шум хлопающих парусов. И лишь волны, разбивающиеся об утес, на котором стоял замок, напоминали о спасительной прохладе морской воды.

Белые облака мирно дрейфовали по голубому небу, сливающемуся с лазурной гладью морского простора, а вдалеке, где море резко меняло оттенок на глубокий синий, белели паруса одиноких рыбацких лодок. Ах, я бы сейчас многое отдала за то, чтобы оказаться на одной из них, подставить лицо яркому солнцу, вдохнуть терпкий, пропитанный солью ветерок…

— Камилла! О чем я только что рассказывала? — София сердито окликнула меня, вернув мои блуждающие мысли обратно в учебную комнату.

— Наверняка о чем-то крайне важном, сестра София, — тихо пробурчала я, нехотя отводя взгляд от чудесного пейзажа за окном.

Сидящая рядом Каталина покосилась в мою сторону, всем своим видом умоляя хоть немного держать язык за зубами. Я вздохнула и села, выпрямившись на стуле струной, как и подобает прилежной ученице. Но Софию Оре этим не провести — молодая женщина сузила пронзительные глаза и крепко сжала указку, которой, видимо, что-то показывала на огромном висящем на стене гобелене с изображением нашего континента.

— Раз вы позволяете себе отвлекаться, тогда, наверное, легко можете рассказать все о пяти Великих Домах? — начала София, и ее сухой тон не предвещал ничего хорошего. — Да что там о Великих, наверное, и о каждом Малом Доме рассказать сможете?

— Вовсе нет, сестра, — смиренно ответила я, покаянно склонив голову. — Просто… немного задумалась. Но я вас очень внимательно слушала.

Темная бровь сервитуарии недоверчиво взметнулась вверх.

— Тогда что вы, юная госпожа, можете рассказать о благородных господах из Дома Хус, которые так скоро почтут нас своим визитом? Их род деятельности, обычаи? Ну или хотя бы девиз? У вас же была веская причина не слушать меня, когда я рассказывала вам все это буквально пять минут назад?

Я обвела взглядом висевший на стене огромный гобелен. На южном полуострове раскинулась провинция Веас, земли Кустодес и самая южная точка континента, окруженная горной грядой столица земель — город Мар-де-Сеаль. Восточнее, отделенные Золотым морем, начинались огромные степи и плодородные земли Дома Набелит, делящие одно название со своей провинцией. Вот в центре, на берегу залива, раскинулось окруженное ореолом рек и озер Среднеземье. На западе от него Арракан, где Дом Рю-Хей правил среди скал и утесов, а выше, где заканчивались горные гряды, небольшое зеленое пятно древних лесов и равнин — провинция Остания. А вот севернее всех них — огромный белый бескрайний простор Нортланда, на котором вышиты инициалы и герб: белая медвежья голова с перекрещенными топорами.

— Они жители северных земель, — начала я, решив действовать по наитию. Это почти всегда работало. — Занимаются торговлей и защитой северных границ от кланов горных дикарей. Великие воины… хм-м…

Наставница расхаживала мимо нас медленным выверенным шагом. Ее простое темное платье в пол развевалось вслед ее движениям, делая женщину похожей на грозовую тучу.

— Продолжайте, Камилла, — София даже не смотрела в мою сторону, выстукивая каблуками мерный зловещий ритм. — Девиз Дома?

Я умоляюще посмотрела на Каталину, но та лишь многозначительно пожала плечами. Сложно было понять: правда ли она не знала ответа на вопрос или же просто не хотела мне помогать в отместку за то, что заскучала на уроке. Я насупилась, однако сколько ни пыталась припомнить, все было тщетно. У всех нортлингов всегда описывалось одно и то же: честь, доблесть, воинская слава, оттого я никак не могла их запомнить.

— Д-девиз... хм-м… — я задумалась, вспоминая хоть что-то, что доводилось читать в сказках. — «Наш клич остановит бурю»?

— Это девиз Дома Бьерген, — покачала головой Оре.

Я потупила взгляд и виновато склонила голову под невыносимо тяжёлым взглядом сестры Софии.

Наставница еще какое-то время пристально смотрела на меня, а потом тяжело вздохнула.

— «Подо льдом таится ярость». А в остальном вы ответили верно, однако это не дает вам право отвлекаться во время урока. Помните, что северяне — суровые, сильные люди, которых взрастил беспощадный климат и жестокие войны древности. Они отличаются высоким ростом и светлыми волосами, а у исконных нортлингов, в особенности представителей семьи Хус, особый цвет глаз — ярко-голубой, как древние вечные льды, покрывающие большую территорию их земель. Среди северян такой цвет глаз в особом почете, это показатель статуса.

Она украдкой посмотрела в дальний угол комнаты, где в кресле, чуть посапывая и скрестив руки на груди, дремал Максимилиан.

— Надеюсь, людям из дома Хус понравится у нас. Сомневаюсь, что они хоть когда-то так еще на солнце смогут погреться, — мечтательно протянула я и невольно поежилась, ибо терпеть не могла холод.

В Мар-де-Сеале почти все время тепло и солнечно, и изредка ливни осенней поры приносят с собой холод и уныние. И все же, по рассказам, это не идет ни в какое сравнение с настоящей северной зимой. Страшно было даже представлять, каково это — ходить в меховых шкурах, чтобы согреться.

— Надеюсь, вам хватит такта не сказать это им в лицо, юная госпожа! — ахнула София. — Солнце в их культуре имеет особое значение, и подобную грубость они могут счесть за оскорбление. Согласно легендам, их благословил солнечный бог, даровавший им устойчивость к суровым холодам…

Оре вновь начала увлеченно рассказывать об обычаях северного народа, когда я почувствовала осторожный тычок локтем. От напускной обиды Каталины не осталось и следа — подруге часто попадало за мои выходки, но когда вместо нее доставалось мне или хотя бы нам обеим, то, повинуясь какому-то одной ей известному чувству удовлетворения, она тут же забывала обо всех распрях и была вновь весела. До сих пор не понимаю, как от наших выходок весь двор еще не устал.

— А ты знаешь, что у их ярла сын примерно нашего возраста? Подслушала, как сплетничали об этом служанки, — со взглядом, полным затаенного восторга, прошептала она. В такие моменты ее ярко-зеленые, как молодая листва, глаза просто начинали сиять озорными огоньками.

— Ну и что? — я безразлично пожала плечами.

Она откинула непослушные рыжие волосы, наползшие на лицо.

— А ты думаешь, твой отец их просто так пригласил в такую даль? Да еще и со всеми танами из Малых Домов? — уровень ее наигранной загадочности переходил все возможные и невозможные границы. — Я прямо уверена, что будут разговоры о браке! Тем более что они же старые друзья с герцогом. Ах, разве не прекрасно? Что может быть лучше свадьбы?

— Книги, например, — мрачно ответила я. — Если меня отправят на север, то я тут же прыгну со стены прямо в море. А лучше выпью яд, как в той поэме.

— А мне кажется, ты драматизируешь, — улыбка подруги стала лишь шире.

— Они же северяне, отец никогда не отправит меня в такую даль. Ни платье шелковое надеть, ни персиков поесть... Наверняка все еще и страшные и ходят в своих шкурах из животных, как на тех иллюстрациях в книжках.

Честно говоря, пока она не сказала об этом, я была уверена, что это не более чем деловой визит, но такая версия звучала слишком правдоподобно. Каталина была на три года старше меня и уже куда более сведуща в подобных вопросах. У нее уже начинала проглядываться женская фигура, и несмотря на ее несносный характер, я не раз замечала взгляды придворных и подмастерьев в ее сторону, видела Каталину флиртующей с мальчиками при дворе. Пока меня привлекали только возвышенные чувства из книг и легенд, оттого мне и в голову не могла прийти столь простая и логичная мысль, но Каталина наверняка знала об этом что-то больше меня. Я почувствовала, что невольно краснею — то ли от смущения, то ли от негодования. Каталина воодушевленно продолжала размышления:

— Разве не здорово стать благородной женой наследника одного из Великих Домов? Женой будущего ярла! Не будешь же ты всю жизнь жить здесь, в четырех стенах. И какая разница, какие они. Главное — это статус, который у тебя будет! А с ним ты ведь сможешь получить все, что захочешь.

— Я бы хотела, чтобы мой избранник походил на кого-то из моих братьев, — вздохнула я обреченно. — Или на Максимилиана. Сильный, добрый, справедливый и смелый… И вообще, на твоем месте я бы не радовалась, — я коварно улыбнулась. — Если меня отправят в Нортланд, тебе, как моей фрейлине, придется вместе со мной ехать!

Такую перспективу Каталина явно не обдумала, а потому озорная улыбка на ее лице быстро превратилась в страдальческую гримасу. Видимо, она не рассчитывала, что морозить косточки в снежном крае ей придется вместе со мной.

— ...Сейчас вы пойдете, и вас приготовят к приезду отца с гостями, — тем временем София Оре, кажется, уже смирилась, что нашим вниманием завладеть ей уже не удастся. — Слуги должны были все подготовить. Мы обязаны показать нашим гостям только лучшие качества Дома Кустодес. И прошу, во имя Старых Богов, сеньорита Андо, — она повернулась к девушке, которая тут же невинно захлопала глазками. — Ведите себя, как подобает фрейлине. Можете быть свободны.

Максимилиан Хан уже стоял у двери, сжимая в руках свиток со сломанной печатью. Некогда прославленный дуэлянт при дворе, ныне он обучал своему мастерству солдат нашего Дома, в том числе и обоих моих старших братьев, но, когда годы начали брать свое, его приставили ко мне телохранителем. В детстве я его немного побаивалась, высокого и широкоплечего, смотрящего на меня сверху вниз, как медведь, а взгляд левого незрячего глаза и пересекающий его глубокий косой шрам на половину лица вызывали у меня холодок на спине. Но суровый внешне Хан был добрым внутри, и относился он ко мне иногда с такой теплотой, которой мне так не хватало от родного отца.

— Экипаж в нескольких часах пути от города, они все скоро будут здесь, сеньорита, — сообщил нам Первый клинок Дома Кустодес. — Мажордом Ривьера только что доложил мне об этом. Идемте, я провожу вас до комнаты, нам пора готовиться к приему.

Пока мы шли до спален, я наблюдала за суетящейся в последних приготовлениях прислугой. Дворецкие то и дело раздавали указания и зорко следили, все ли отмыто и блестит, горничные носились туда-сюда с подносами и свежим постельным бельем, а с первого этажа раздавался просто великолепнейший аромат с кухни — судя по всему, размаху готовящегося праздничного пира позавидовали бы сами патриции из Имперской Столицы.

Я чуть вытянула шею в надежде заметить кого-то из братьев, но в такой суете было сложно разглядеть хоть кого-то. Тем более что Валентин в отсутствие отца временно взял на себя бремя кастеляна и заведовал всеми делами семьи, ибо ему предстояло в будущем принять титул герцога.

Конечно, сеньор Гарсия, наш комендант, и мажордом сеньор Ривьера помогали Валентину, однако он и так еле успевал совмещать все порученные ему обязанности с тренировками и морским патрулированием. Да и сейчас наверняка у него масса дел, чтобы не ударить в грязь лицом перед таким крупным событием, как прием высокопоставленных гостей. Леонард же готовился в скором времени поступить на службу и, вероятно, еще не вернулся с тренировок.

Перед отбытием отца я спросила у него, почему гости не могут приплыть сразу в наш порт, как это обычно делают веасийские дворяне. «Ладья, на которой прибудут северные гости, большая и не очень маневренная, она вряд ли сможет пройти в глубь полуострова по нашим рекам. А обойти восточные рифы и подавно, — объяснил он мне. — Граф Дюфор любезно предоставит нашим северным гостям приют в Монтесино, пока мы не прибудем и не сопроводим их до Мар-де-Сеаля».

Дойдя до комнаты, Максимилиан оставил нас с Каталиной на попечение служанок, и уже спустя пару часов я довольно крутилась у зеркала, не в силах оторваться от своего отражения, любуясь новым, сшитым специально под торжество платьем в цветах нашего дома — бело-синим с золотой вышивкой. Черные кудри были красиво уложены, прямо как у взрослых придворных дам, а корсет придал моей еще нескладной фигурке девичьей стати. Никогда раньше я не чувствовала себя настолько взрослой и красивой.

Под восхищенное умиление и комплименты служанок я вошла в комнату, где уже ожидал успевший принарядиться Максимилиан. Привычные кожаные доспехи он сменил на отполированную до зеркального блеска парадную кирасу. На плечах красовался тяжелый бархатный плащ, застегнутый изящной фибулой в виде герба Дома Кустодес — меч, пронзающий щит. На поясе, как обычно, красовалась шпага в паре с кинжалом, а на руке виднелся небольшой пристегнутый к наручу дуэльный щит-баклер. Копну черных с сединой волос он зачесал назад, отчего даже стал выглядеть моложе.

Заслышав мои шаги, он повернулся и просиял.

— Каталина еще не выходила? — робко спросила я.

Максимилиан покачал головой, и словно в ответ на мой вопрос, из комнаты подруги донеслись протестующие возгласы.

— Ну как, мне идет? — я покрутилась, и юбки красивой волной, словно морской прибой, закружились вслед.

Он театрально припал на колено и заслонил глаза рукой.

— О моя сеньорита, если я буду смотреть на вас хотя бы дольше минуты, я точно ослепну от вашей красоты, — он наигранно схватился за сердце и подмигнул.

— Ох, нет, как же я буду без своего доблестного защитника, — в тон ему вторила я, рассмеявшись. — Хотя я уверена, что только в таком случае любой противник сравнялся бы с тобой в силе, Ян!

Вдруг я вспомнила о предстоящем приеме, и какая-то тревога нахлынула на меня.

— Ян... Отец хочет отослать меня к северянам, да? — тихо спросила я, глядя ему прямо в глаза.

Его улыбка сразу погасла.

— Почему у моей госпожи такие мысли? — он мягко посмотрел на меня. — Твой отец и ярл Хус старые друзья, но обязанности мешали им встретиться много зим, потому что оба вступили в наследство и стали главами своих Домов.

Видя, что его ответ никак меня не успокоил, он огляделся по сторонам, а затем негромко, чтобы прислуга не услышала, добавил:

— Он, конечно, хочет кое-что объявить, но это большой секрет, который я никак не могу рассказать.

— Но Каталина сказала... Ну... Что у ярла есть сын и... — я прикусила губу, пальцы сжали шелковую юбку. — Ян, я знаю и понимаю свою роль в семье, но не хочу пока покидать свой дом, понимаешь? Я хочу постоянно быть с тобой и Каталиной, с папой, с Лео и даже с Валентином, ну и, так уж и быть, с Софией тоже... Я боюсь, что вся моя жизнь может измениться, и мне страшно, и может, я могла бы просто до своего совершеннолетия пожить тут, а потом...

— Ну-ну, — Ян успокаивающе погладил меня по плечу. — Вы же знаете, что я всегда буду рядом. И даже если вам придется уехать, то...

Он хотел сказать что-то еще, но тут в комнату влетел Лео.

— Они едут! — радостно выпалил юноша, тяжело дыша. — Уже у городских ворот!

— Что? Уже?! — Каталина выбежала из своей комнаты. Новенькое платье из красного атласа было ей очень к лицу, подчеркивало загорелую кожу и игривую россыпь веснушек. Волосы ей уложили в элегантный пучок и украсили цветами из сада, но одинокие пряди протестующе топорщились то тут, то там, не желая поддаваться стараниям служанок.

Хан метнул строгий взгляд на юную фрейлину, отчего она стала одного тона со своим платьем.

Леонарда же было просто не узнать в золоченом дублете и рубашке с высокими манжетами и широкими рукавами. Густые черные волосы собраны в небольшой хвост. На поясе красовалась искусно выполненная шпага, гарда и рукоять которой были щедро украшены драгоценными камнями. На правом плече Лео красовалась накидка с семейной геральдикой, перевязанная кожаным ремнем и украшенная аксельбантом. Он выглядел совсем взрослым, как папа.

Ну вот, теперь уже времени на волнение не осталось. Я пригладила платье и сначала бросилась к окну, надеясь хоть там что увидеть — наверняка у людей, преодолевших такой путь, должен быть просто огромный эскорт, чуть ли не от центральных ворот Мар-де-Сеаля. Однако меня постигло разочарование, и мы с Леонардом в сопровождении Каталины и Максимилиана спустились вниз, к входу, где мы были должны встретить наших гостей.

Валентин уже стоял посреди двора прямо на солнцепеке, когда мы подбежали и встали рядом. Максимилиан и Каталина держались поодаль, за нами, рядом с бдительной наставницей. София недовольно окинула нас взглядом. Она была одета как обычно — в одно из своих простых, темных, без каких-либо узоров и вышивки платьев, волосы были затянуты в тугой пучок. Единственное, что отличало ее вид от повседневного, — покрывающая голову и скрывающая лицо черная вуаль, с которой она обычно выходила на торжественные приемы. И как только ей никогда не жарко?

— Вы почти опоздали, — буркнул Валентин. Он был одет на тот же манер, что и Леонард, только его накидка была в пол, да и в целом наряд был гораздо богаче, подчеркивая статус будущего правителя Веаса. На поясе у брата красовались шпага и кинжал так же, как у его учителя. Он стоял смирно, скрестив руки за спиной, словно военный на построении.

— Ну, мы же не опоздали, так что не о чем волноваться, — тихо сказала я.

Лео подавил смешок, а Валентин лишь недовольно повел бровями.

Казалось, все жители замка и прилегающих земель вышли на улицу. Приехавшие по такому грандиозному случаю дворяне и придворные вельможи нетерпеливо ожидали в тени на небольшой террасе, судорожно обмахиваясь веерами и то и дело нетерпеливо поглядывая вперед. Вдали, где над огромным ущельем протянулась вереница деревянных подъемных мостов, виднелась делегация, которая медленно, но неотвратимо приближалась к воротам крепости.

Первыми во двор зашли воины-северяне. Одеты они были в странные темно-красные кафтаны с узорами и металлическими вставками на торсе, руках и плечах. Мех все же присутствовал в их одеяниях в виде широких воротников, однако я все равно поражалась, как они не изжарились в таких теплых одеждах в летний зной. Лица были исписаны какими-то знаками с прямыми линиями, а длинные волосы собраны сзади в хвосты и косы. В руках у них были алебарды и большие деревянные щиты, заостренные снизу.

Вслед за воителями верхом на лошадях въехали герцог Эстебан Кустодес и, судя по всему, ярл Айварс Хус и его сын. Далее двигалась свита из приближенных слуг и придворных как Дома Хус, так и Кустодес. Последним во двор попал огромный экипаж, замыкая эту процессию.

Описав полукруг, делегация остановилась. Герольды начали объявлять гостей:

— Герцог Эстебан Кустодес, правитель провинции Веас. Ярл Айварс Хус, правитель провинции Нортланд…

Список знатных северных фамилий все не заканчивался, и я перестала вслушиваться, когда отец спрыгнул с лошади и направился к нам, совершенно игнорируя церемониальные обычаи. Одетый в простой дорожный костюм, он все равно излучал могущество и двигался с необычайной кошачьей грацией, словно готовясь вмиг отбить любую атаку. За его спиной висел огромный эспадон Виентосиноре — фамильное оружие Кустодес.

— Рад видеть вас в добром здравии, отец, — сказал Валентин, схватив отца за предплечье. Тот заключил сына в крепкое объятие и похлопал по спине.

Валентин хоть и был очень рослым, но все же ниже Эстебана на голову. В остальном казался полной его копией — тот же нос с горбинкой, те же забранные в хвост черные как смоль волосы, такой же острый подбородок, та же смуглая кожа, правда, еще не успевшая обветриться в постоянных морских походах. Даже твердый ясный взгляд синих глаз, кажется, был совершенно такой же.

— Удивительно, за пару недель моего отсутствия замок все еще на месте… Вы этих сорванцов взаперти держали? — усмехнулся герцог Кустодес, поприветствовав теперь среднего сына.

— Валентин строго следил за ними, как ты ему и наказал, — улыбнулся Леонард.

Когда очередь дошла до меня, я уже было приготовилась поклониться, как подобает благовоспитанной даме, но отец вдруг схватил меня под руки и повертел вокруг себя, прямо как когда-то давно, когда у него еще было время на игры. Я сначала рассмеялась, но потом вспомнила, что перед нами половина нашего двора и половина двора Дома Хус, и мне стало жутко неловко.

— Папа, поставь меня, это же неприлично! — смущенно потребовала я, пытаясь удержаться на отцовских руках.

Он, все еще смеясь, сделал оборот и аккуратно опустил меня на землю. Я тут же принялась разглаживать помятое платье и проверила, не растрепались ли волосы в прическе. Отец выпрямился и торжественно объявил:

— Разрешите представить вам моего старого друга: Айдж… простите, Айварс Хус, его сын Ари и супруга, госпожа Джордис.

Уже спешившиеся Айварс и Ари подходили к нам.

— Брось, Эстебан! Уже сто зим никто не называл меня этим прозвищем, хоть ты не формальничай.

Ярл был еще выше ростом, чем отец, однако по его виду никак нельзя было сказать, что перед нами правитель Нортланда. Внешне Айдж никак не выделялся среди своих воинов — виски выбриты, белоснежные волосы и борода собраны в косы, сплетенные замысловатыми узорами. Одет он был в простую свободную ситцевую рубаху с этническими узорами, а за пояс заткнут боевой топор, очень похожий на тот, что изображен на гербе его Дома.

Мальчишка же по сравнению со своим могучим, широкоплечим и хорошо слаженным отцом выглядел даже как-то несуразно. Худощавый и бледный, с жиденькими светлыми волосами, он казался еще нелепее от того, что из всех сил пытался подражать отцу. Но что нельзя было не заметить, так это одинаковый взгляд ярко-голубых, с каким-то белым отливом глаз, от которых холодок пробежал по телу.

Госпожа Джордис вышла из дилижанса в окружении щебечущих служанок и придворных дам и тут же стало ясно: никто из присутствующих не затмит ее красоту. Длинные вьющиеся каштановые волосы были собраны в косу ниже колен, заплетенную на тот же манер, что у мужа, а платье в среднеземском стиле определенно было последним писком моды при императорском дворе. Легкие голубые шелка хитона, приталенные лишь плотным корсетом, развевались вслед за ней, отчего казалось, что Джордис плывет, как лебедь на водной глади. «Вот бы и мне такое!» — думала я с легкой завистью, восхищенная обворожительностью супруги ярла. Сколько, наверное, усилий тратится на то, чтобы поддерживать эти длинные волосы чистыми, шелковистыми и ухоженными. А Каталина даже причесываться отказывается…

Шмыгающий носом Ари меня абсолютно не заинтересовал: сними с него богато расшитую одежду, так он ничем не будет отличаться от детишек нашей поварихи... «Нет, за такого растяпу отец меня точно замуж не выдаст», — от этой мысли все мои переживания как рукой сняло, и я усмехнулась собственным тревогам, которые казались теперь нелепыми.

— Рады приветствовать вас в Каса-де-Вентос, нашем фамильном замке, ярл Айварс, отигнир Ари, госпожа Джордис, — Валентин выпрямился натянутой тетивой и приложил кулак к груди в принятом у нас приветствии. Леонард повторил этот жест, я же вежливо поклонилась. — Пусть ветра благоволят вам, а море будет милостиво.

Ярл и его сын прислонили два пальца ко лбу, а женщина сделала изящный реверанс.

— Надо же, и все твои как на подбор! — по сравнению с герцогом Эстебаном, который в любой момент держался статно и степенно, ярл говорил простодушно и даже несколько бестактно, словно бы обычный офицер в городском трактире. Голос у него был грубый и немного сиплый, но такой раскатистый, что разнесся над всей территорией замка. — Этот уже почти мужчина… Твой первенец, да?

Валентин, немного обескураженный, кивнул и горделиво вскинул голову:

— Мне скоро исполнится двадцать один, и я планирую встать на защиту морских границ.

— Значит, предпочитаешь палубу канцелярской возне? Похвально, малец, — ярл протянул руку и с такой силой сжал предплечье парня, что тому пришлось стиснуть скулы, чтобы не издать ни звука.

— Это Леонард, — представил младшего сына Эстебан. — Ему минуло пятнадцать зим, готовится к военной службе. Он молод, но уже очень талантлив в искусстве владения мечом, возможно, когда-нибудь даже затмит меня на этом поприще.

Лео аж раскраснелся от такой прилюдной похвалы отца. После того как юноша выдержал стальную хватку Айджа, ярл повернулся ко мне.

— А это кто у нас тут? — улыбнулся он. На секунду мне показалось, что в его ледяных глазах пробежали теплота и… грусть?

Видя мое стеснение, отец ответил за меня.

— Моя гордость, моя маленькая морская буря — Камилла, — Эстебан положил руки мне на плечи, словно оберегая ото всех бед и невзгод. От этого сразу стало спокойнее. — Ей всего девять. Кажется, Ари на год старше?

— Так и есть, дружище, — улыбка ярла стала еще шире. Он нагнулся ко мне, его голос внезапно стал очень мягким и добродушным. — Молодая госпожа, не соизволите ли показать ваши владения моей супруге и сыну, пока мы с вашим отцом… решим некоторые вопросы?

Раскрасневшаяся, я вновь расправила юбки и решила продемонстрировать все старания сестры Софии. Не зря же она свое жалованье получает.

— Я, Камилла из дома Кустодес, с радостью окажу вам такую честь, — торжественным тоном начала я произносить заученную клятву почти скороговоркой. — С этого момента ваши жизни находятся под защитой моего меча… Правда, у меня меча нет, но он есть у Яна… то есть я хотела сказать Максимилиана…

Я ойкнула и запнулась. Надо же было такую чушь нести прямо на глазах всех присутствующих! Позор.

— А я, Джордис из Дома Хус, буду невероятно рада принять ваше покровительство, юная госпожа, — женщина вышла из-за спины мужа и теперь стояла рядом с нами.

Вблизи она казалось необычайно молодой, ненамного старше Валентина. Стройная и грациозная, как и подобает супруге главы Великого Дома, она держалась гордо, с высоко поднятой головой. Однако не выглядела строгой, как София. Наоборот, Джордис излучала такую притягательность, которой поддавались все, кому она попадалась на глаза. Посмотрев в ее лицо с мягкими чертами, я приметила, что глаза были обычного серо-голубого цвета.

Мне была приятна компания госпожи Джордис, а вот этот Ари... О чем можно с мальчишками разговаривать? Я повернулась к Лео в надежде, что северянина он возьмет на себя, но, к моему разочарованию, отец уже позвал к себе сыновей, и вместе с остальными придворными они направились в замок.

Мар-де-Сеаль располагался на склонах огромного уходящего в море утеса, а вот сам замок и близлежащие городские постройки с портом — на огромной отвесной скале посреди моря. Когда-то давно она была частью мыса, но соленая вода и сильные бури выточили породу, и каменный мост, соединявший замок с остальной частью города, разрушился, оставив саму усадьбу целой и невредимой. С тех пор основную часть города с территорией Каса-де-Вентос соединяла вереница деревянных мостов, делая его неприступной крепостью.

Сама скала напоминала огромный многоярусный торт. Вниз уходили тропинки и винтовые дороги, где у подножия располагался наш личный порт, выше — усадьбы аристократов Малых Домов, а остальные земли, вплоть до призамковых территорий, были засажены фруктовыми садами, создавшими вокруг скалы зеленый ореол. Именно сюда мы и направились вместе с нашими гостями.

Мы прошли через небольшой тоннель из тонких кованых металлических арок, заросших виноградом, и перед нами открылось распростертое по склонам зеленое море. В садах, как обычно, царила идиллия — ветер чуть трепал листья, создавая мелодичный шелест, который волной расходился по зеленым вершинам. Высокие деревья своей тенью укрывали от палящего солнца, кругом жужжали насекомые и трещали кузнечики. То тут, то там из-за ровных рядов показывались рабочие, что тащили огромные плетеные корзины со всевозможными фруктами, вдалеке слышались крестьянские песни, которые обычно скрашивали тяжелый рабочий день.

Пока наши гости любовались открывшимся видом, я, боясь ляпнуть что-то не то, лихорадочно думала — как начать разговор, что стоит и не стоит говорить при представителях дома Хус. Но и неловкое молчание давило на атмосферу. В этот момент я очень пожалела, что не слушала болтовню сестры Софии на занятиях.

— Как прошло путешествие до Мар-де-Сеаля? Путь через Веас, наверное, был долог и нелегок для всех вас.

Джордис уже было приготовилась что-то ответить, но не успела. Такое ощущение, что мальчишка только и ждал этого вопроса, его глаза загорелись:

— Спасибо, что поинтересовалась! Мы были в пути почти це-е-елый месяц. Плыли больше двух недель, сначала по морю, потом по реке мимо Имперской Столицы, затем снова по морю. Мы видели хищного кита, сражающегося с кракеном, — начал тараторить он, даже не задумываясь о том, что нужно вести диалог, а не монолог. — А еще отец дал мне подержать штурвал, потом мы попали в шторм, было та-а-ак страшно… А ты когда-нибудь попадала в настоящую морскую бурю?

Я заморгала, не сразу поняв, что вопрос адресован мне: Ари слишком быстро и много говорил, и нить диалога была потеряна еще на рассказе про кита.

— Э-эм, нет, мне не приходилось попадать в шторм, — сухо ответила я.

— Ого, так, получается, я прошел испытание морем еще раньше, чем член семьи Кустодес! — Ари беспечно засмеялся, на что мне оставалось лишь молча хмуриться. Интересно, этого выскочку хоть раз охаживали розгами? Но глядя, как заботливо мать убирает пряди, выбившиеся из его хвоста, я засомневалась в этом. А вот мне за такое досталось бы сначала от Софии, а затем от Валентина.

Ари же продолжил делиться впечатлениями о своем путешествии.

— Потом мы вышли в какому-то большому порту и пробыли там несколько дней, пока не прибыл твой отец со своей свитой и этими странными санями с колесами…

— Это называется дилижанс, милый, — мягко поправила его Джордис.

— Да-да, точно, — Ари закивал. — И еще потом тряслись в этом дибижане, побывали в разных городах и ели необычную еду, которой у нас нет. Я вот, к примеру, никогда не видел, чтобы мясо выкидывали на солнце и оставляли его там! Оно же воняет и портится, зря только скот переводят.

— Это называется хамон, вяленая на солнце свинина, между прочим, очень вкусная. И вовсе она не воняет, — насупилась я, но Ари пропустил мои слова мимо ушей.

— Еще я попробовал странные, но очень вкусные кремовые десерты, рыбу и морепродукты, которых у нас нет, овощи и…

Тут мальчик замолк, уставившись на грушевое дерево.

— Что это? — с неописуемым удивлением спросил он.

— Это? Груша, — я раздраженно сорвала фрукт и протянула ему в надежде, что хоть это ненадолго уймет его чрезмерную активность. — Хочешь попробовать?

Ари впился в плод, и сок брызнул ему на лицо.

— Это лучшее… — он еще раз откусил, — что я когда-либо ел...

Я постаралась выглядеть невозмутимо, но меня повергло в шок то, с каким варварством северянин поедал бедный фрукт.

«Интересно, что будет, когда он попробует арбуз или дыню...», — подумала я, брезгливо делая шаг в сторону в опасении, что Ари заляпает брызгами мое новое платье.

— Наши сады славятся одними из лучших фруктов в стране. Не знаю почему, но плоды всегда такие сладкие... Но если спросишь меня, то я больше всего люблю персики и апельсины, — чуть высокомерно процедила я.

— Если позволите, — вмешалась София, мы с госпожой Джордис обернулись. — Эти сады созданы предками семьи Набелит как подарок дому Кустодес. На этом утесе нет источников пресной воды, да и почва тут, мягко говоря, не плодородная, и потому они соорудили особую оросительную систему, которая постоянно поддерживает почву в таком состоянии, чтобы деревья и кустарники могли плодоносить в течение года. Вечноцветущие сады — одно из достояний Мар-де-Сеаля. Благодаря им мы производим не только фрукты на продажу другим Домам, но также великолепные алкогольные напитки. Думаю, ваш супруг вместе с Его Высочеством уже дегустируют их в полной мере…

— Вас, кажется, зовут София, верно? — мягко перебила ее Джордис, окинув наставницу оценивающим взглядом. Тон ее был все так же мягок и учтив, но, казалось, ей претило, когда кто-то осмеливался встревать в разговор.

— Все верно, госпожа. София Оре к вашим услугам, — она то ли не заметила тон, то ли вовсе его проигнорировала.

— Вы гувернантка?

— Не совсем. Я из Ордена Сервитуариум и состою на службе герцога Кустодеса с рождения госпожи Камиллы.

Глаза северянки на долю секунды округлились.

— Так вы сервитуария? В таком возрасте? — в удивленном тоне женщины проскользнули нотки недоверия. — Ах, вы, должно быть, из воспитанниц Ордена.

— Да, верно. Но я по собственной воле поступила на службу в Орден, и для меня большая честь нести свет Имперских Истин тем, кто будет столпами нашего могущественного государства в будущем.

— Должно быть, вы из совсем бедной семьи или вовсе сирота, — жалостливо продолжила Джордис, а я непонимающе переводила взгляд с нее на Софию.

Выглядело так, что она проявляла вполне искреннее сочувствие к Оре. Почему же тогда наставница поджала губы, еле сдерживая негодование?

— Кажется, в приличном обществе не принято обсуждать подробности личной жизни, госпожа? — тон Софии был суше полей в самые знойные сезоны. — Причины, по которым я выбрала путь аколита Ордена, не должен играть никакой роли. Равно как и мое происхождение — все мы братья и сестры, и все равны в свете Имперских Истин.

— Разумеется, разумеется! — супруга ярла наклонила голову в знак признания, и ее служанки подхватили настроение своей госпожи. — Простите сердечно мою невежественность, у меня все же никогда не было сервитуария, и я плохо знакома с вашими порядками. Просто удивлена, что герцог Кустодес согласился на услуги столь... хм, неопытной сестры. Это ведь ваше первое назначение?

Бровь Софии изогнулась в немом вопросе, а Джордис продолжила восхищенно и беспечно, не замечая реакции собеседницы. Или делая вид, что не замечает.

— Империя предлагала нам несколько молодых послушников, но я отказалась: все же хочется видеть рядом со своим сыном кого-то более умудренного опытом. Молодостью лучше не разбрасываться, она довольно быстро заканчивается… А уж тем более при посвящении своей жизни такому, несомненно, важному делу, как обучение юных аристократов, с лишением себя всех благ и удовольствий… Но кто я, чтобы судить за подобный выбор. Прошу простить еще раз, если моя грубость вас задела.

Я молча наблюдала за наставницей. София не любила говорить о своем Ордене, да и о себе тоже. Как она объясняла, зачастую имперцы поступали на службу в Орден уже на закате своих лет, чтобы передавать накопленные знания молодым преемникам Великих и Малых Домов. Сервитуариям запрещалось связывать себя узами брака и иметь детей, и из-за этого редко кто добровольно шел на службу в молодом возрасте, особенно женщины. Обычно ряды сервитуариев пополняли пожилые имперские ученые или хорошо образованные аристократы, но при Ордене существовали школы, где воспитывали сирот или детей из неблагополучных семей. Незавидная участь, но такова была цена служению Имперским Истинам.

— О нет, что вы, не стоит извинений, — София улыбнулась, однако я прекрасно знала, что чуть подрагивающая морщинка в левом глазу — признак того, что наставница крайне раздражена. Откашлявшись, София продолжила. — Поскольку технология орошения и удобрения почвы была утеряна, а система даже спустя столетия работает безотказно, многие поговаривают, что это магия. Хотя на самом деле это лишь гений инженерной мысли. И конечно же, госпожа Камилла все это и так знала, просто постеснялась вам это рассказать, — добавила наставница, глядя на мои поползшие на лоб брови. Все, теперь я точно буду слушать Софию внимательно на каждом уроке. — Она у нас такая скромница.

Максимилиан слегка улыбнулся, а Каталина хихикнула, прикрыв рот ладонью. Джордис восхищенно обвела взглядом простирающиеся перед нами ряды зеленых крон и кустарников, усыпанных всевозможными фруктами и ягодами, и даже Ари отвлекся от своей груши и с глуповатым удивлением на лице слушал Софию.

Его мать улыбнулась и вытерла пальцем каплю сока со щеки сына, а затем, будто оправдываясь, сказала:

— Он родился и вырос на севере, а до нас невозможно довезти фрукты. Многие северяне, которые ни разу не покидали Нортланд, за всю свою жизнь никогда даже яблок не пробовали.

— А вы, госпожа Джордис, разве не уроженка северных земель? — поинтересовалась я, видя, что она в общем-то довольно сдержанно себя ведет. Жаль, что сын пытается подражать манерам отца, а не матери.

— Я родом из Столицы, дочь офицера Серой гвардии, — она протянула руку к нависшей над головой ветке и дотронулась пальцами до одной из груш. — Но таких фруктов нет даже на полках столичных лавок.

Она сорвала фрукт и протянула сыну, который сразу с усердием принялся за него. Я же горделиво выпрямилась, будто бы эти сады были моей личной заслугой. Все-таки мне было приятно, когда наши места производили впечатление на приезжих.

— А правда ли, что в ваших краях так холодно, что даже в домах вы не снимаете шубы? — поинтересовалась Каталина, на которую общество благородной дамы повлияло только лучшим образом. Она расправила плечи и подняла подбородок, старалась держаться столь же сдержанно, как и наша гостья.

Джордис задумчиво улыбнулась.

— Мы живем в больших домах, правда, не таких, как ваша усадьба, в основном они деревянные с каменными основаниями. Замки из камня было бы невозможно прогревать в холода, — пояснила она. — В таких домах живут несколько семей одного рода, все они следят, чтобы в доме было тепло и уютно, а пища и вино делится на всех членов семьи. У нас редко принято покидать родной дом, и на детях лежит ответственность заботиться не только о собственных семьях, но и о родителях, когда те становятся слишком стары и немощны. Семья и многовековые традиции — вот основа нашего общества, которая помогает нам выживать в суровые зимы.

— А я в какой-то книге читала, что вы ездите верхом на медведях и огромных волках. Это правда? — выпалила я. Мне не терпелось узнать у северян побольше об их быте. Ведь все, что я читала о них, казалось мне невозможным.

Ари закатил глаза. Супруга ярла на секунду замолчала, обдумывая свой ответ.

— Наши воины и вправду ездят на варгах, они крупнее обычных волков и гораздо выносливее. Каждый воин находит и воспитывает своего варга сам, так зверь становится верен своему хозяину до самой смерти. Лошади слишком ценны и слишком затратны по уходу, чтобы их содержать для рати. Но чаще всего мы передвигаемся на санях, в которых запрягают оленей или ездовых собак.

— Меня однажды такая укусила, — буркнул Ари. Он уже покончил с грушей и приступил к сливам, объедая до косточек плод за плодом. — Но папа сказал, что я сам виноват... Жду не дождусь, когда смогу воспитать своего собственного волка! У отца красивейшая волчица, Белая Стрела, верхом на ней он просто непобедим.

«Если ты с собакой поладить не можешь, куда тебе волка доверять, бестолочь...» — подумала я, глядя как Ари бесцеремонно кидал огрызки прямо на усыпанную песком и мелкими камнями дорожку.

— Думаю, если Яна посадить на волка, он тоже будет непобедим, — фыркнула я.

— Я предпочитаю драться на своих двоих, госпожа, — Максимилиан скромно улыбнулся. — Но, если бы мне была оказана честь сразиться с самим ярлом в дружеском поединке, я был бы очень рад. Северный стиль очень отличается от южного.

— Против отца все равно нет шансов, — беспечно сказал Ари, выплюнув очередную косточку. На что Ян лишь слегка дернул бровью, но ничего не ответил юному наследнику Дома Хус.

— Хотела бы я увидеть наездников на ваг... вара... на волках, в общем, — вздохнула я. — Мне сложно даже вообразить себе такое. Да и волков с медведями я только в зверинце видела.

— Между прочим, за всю историю было несколько великих героев, которые смогли приручить ошкуя, гигантского белого медведя, — продолжил Ари. — Поэтому именно он изображен на гербе нашего дома: это символ того, что природа не властна над человеком, так вот!

— Если вы из Столицы... как же вы согласились уехать в такую даль от дома? Да еще не куда-нибудь, а на самый край северных земель, — робко спросила Каталина со всей полагающейся вежливостью. Видимо, она все-таки старалась примириться с мыслью, что в случае чего и ей придется, как и Джордис, оказаться на севере.

— Ну, возможность стать супругой будущего ярла — не то, от чего принято отказываться, — женщина поправила выбившуюся из прически прядь. — Нортланд беспощаден к тем, кто к нему недружелюбен, но становится настоящим домом, если прийти туда с открытым сердцем. Когда ко мне сватался ярл… точнее, тогда он был еще отигниром, сыном действующего ярла, я и подумать не могла, что по-настоящему смогу влюбиться в этот край, в этот народ и в их культуру. Эта земля сурова, но прекрасна. Вековые кедры, что уходят в небеса, лазурные реки, наполненные рыбой, сладкий запах лесных трав и хвои весной…

Она посмотрела куда-то вдаль, словно предаваясь каким-то своим мыслям и воспоминаниям.

— Даже будь у меня возможность вернуться в Столицу, я бы ни за что не променяла ее на бескрайние заснеженные просторы Нортланда.

Я слушала ее с нескрываемым восхищением. Подумать только, вот если бы сестра София рассказывала на своих занятиях про это, а не про дурацкие родословные, политику и правила этикета, то я бы точно меньше отвлекалась.

— Ваш Дом, кажется, тоже славен тем, что борется с природной стихией? — Джордис немного сменила тему.

— Да, Дом Кустодес, как и вы, защищает границы, только южные. От пиратов и контрабандистов в основном, но их всегда хватает. С детства у нас учат стоять под парусом и ходить в море, понимать, как меняется погода и как ориентироваться по солнцу и звездам. У нас строят корабли из древних деревьев, что растут на скалистых берегах. А наши рыбаки всегда легко находят самые промысловые места.

— Да, до меня доходили рассказы об искусности ваших моряков… Кажется, у вас даже есть какое-то испытание для будущих штурманов?

— Ой, вы и о таком слышали! — восторженно выдохнула я. — Да, западнее этих мест есть россыпь скал и рифов, пролив Последней Надежды, где очень часто разбиваются неопытные мореплаватели, и там уже целое кладбище затонувших кораблей. Нужно проплыть между ними и выйти из другого пролива… Мы называем это «оседлать ветер». Валентин только недавно прошел это испытание. И теперь он имеет право управлять собственным кораблем.

— Для нас это звучит почти так же необычно, как для тебя, наверное, истории про варгов и собачьи упряжки, — усмехнулась Джордис. — С твоим нескончаемым любопытством, думаю, Нортланд пришелся бы тебе по душе. Может, даже когда-нибудь ты там побываешь.

Странный намек показался мне недвусмысленным, и я невольно покосилась на Ари, который уже успел переключиться на персики.

— Признаться честно, я холод совсем не переношу. Я никогда не видела снег, но знаю, что это что-то вроде дождя, только замерзшего. Я бы лучше отправилась в путешествие на корабле, — с легкой завистью призналась я, глядя на маленького отигнира, недовольно рассматривающего огромную твердую косточку, о которую только что чуть не сломал зуб.

— Ох, дорогая моя, ты тут напомнила кое о чем! — Джордис встрепенулась и залезла в небольшой кожаный кошель, висевший у нее на поясе. — Протяни мне руку.

Я повиновалась, и она вытряхнула содержимое маленького шелкового мешочка на мою ладонь.

Это был кулон на тончайшей стальной цепочке, а сам камушек был размером с перепелиное яйцо и походил на отколовшуюся льдинку, внутри которой едва заметно горел синий огонек.

— Ох! — вскрикнула я от неожиданности и чуть было не выронила камушек, не ожидая, что он будет таким ледяным. — А почему он светится?

— На языке нортлингов это называют «ухун» — замерзшее пламя, — объяснила Джордис, наблюдая за моей реакцией на кулон. — По легенде, этот минерал появляется там, где небесные огни касаются земли. Это подарок от ярла тебе.

— Подарок?.. Мне? — я рассматривала маленький камушек, осторожно держа его в руках. Он выглядел таким хрупким, будто одно неловкое движение могло раскрошить его в мелкую пыль.

— Когда холодно, он излучает тепло, а когда жарко — холод, — объяснила Джордис, помогая мне застегнуть цепочку на шее.

— Ого, это прямо как сами северяне! Нортлингам ведь не страшны ни жара, ни холод.

— Да, сравнение очень точное, — Джордис явно позабавила моя находчивость.

— Это правда настоящая магия? — спросила я, вглядываясь в голубоватые отблески, играющие на гранях камня.

Грустная улыбка тронула ее губы.

— Милая моя, магия уже давно покинула эти края.

***
Вечером, когда солнце лениво нависло над горизонтом, начался пир. Столы вынесли во внутренний двор, выставив несколько длинных рядов, чтобы все гости могли насладиться видом на сад и морскую гладь. Повара постарались на славу — в честь торжества были приготовлены блюда северной и южной кухонь, и столы ломились от яств. Были и рыба, и мясо, и копчености, и засолы, не говоря уже о всевозможных закусках, фруктах и овощах. Во двор вынесли несколько огромных бочонков с молодым вином, элем, пивом и более крепкими напитками на любой вкус.

Помимо пира, было организовано пышное празднество с музыкой и танцами, приглашенными бардами, шутами и артистами, которые устраивали перед гостями сценки из известных и любимых легенд Домов Хус и Кустодес. Труппа отыграла и сказ о Медведешкуром ярле-оборотне, мстящем за свою возлюбленную, и песнь о великих героях-нортлингах, победивших могучего дракона в горах Дальнего Рубежа, и балладу о влюбившемся в морскую деву мечнике Гаспаре Альдеро, и предание о том, как Кустодес пять столетий тому назад воевали с пиратами и их Королем. Была и легенда о Первом Страже, которую знали и на севере, и на юге.

Меня впервые посадили за один стол со взрослыми, рядом со старшими братьями, близким кругом отцовских советников и почетными гостями. Отец никогда на моей памяти не был таким веселым. Он пил, ел, смеялся, шутил и предавался воспоминаниям. Я почувствовала себя очень взрослой, когда мне разрешили выпить немного разбавленного вина с фруктами.

Когда закончилось очередное представление — на этот раз актеры под одобрительное улюлюканье и овации северян отыграли немного вульгарную комедийную пьесу о скальде, сварге и тролле, — барды заиграли озорную мелодию, приглашая присутствующих на танцевальную площадку.

Я весело наблюдала, как аристократы из южных и северных Домов вместе веселятся, танцуют, смеются и с удовольствием общаются друг с другом.

— Дорогая, а ты знаешь, как мы познакомились с твоим отцом? — ехидно спросил оказавшийся рядом ярл.

Судя по всему, София была права, и первым делом отец со своим другом и старшими сыновьями отправились на экскурсию в наш винный погреб. Неизвестно, сколько они выпили там, но уже от того количества кружек эля, что выпил Айварс на пиру, нормальный человек давно бы впал в забытье.

— Отец редко когда рассказывал о своем прошлом, — призналась я, покачав головой.

Эстебан строго посмотрел на Айджа, но тот лишь отмахнулся.

— Я вызвал его на дуэль, на смерть! — гордо произнес тот, делая глоток из неизвестно какой по счету кружки.

Я посмотрела на него, потом перевела скептический взгляд на отца.

— Что-то не верится, ведь вы тут оба живые сидите.

— Он выбил у меня топор из рук в первые десять секунд, а затем пинал меня по плацу два часа кряду, оставив вот это на память, — Айдж бесцеремонно оттянул ворот рубахи и продемонстрировал всем присутствующим глубокий шрам в районе ключицы.

— Ага, а потом из-за тебя я провел три недели в карцере, да еще и в твоей компании, — с недовольством заметил отец.

Я хихикнула.

— Интересно, какой же должен был быть повод, чтобы вот так вывести из себя папу?

— Меня вызвали на дуэль из-за того, что я, видите ли, недостаточно почтительно произнес девиз его Дома, а меч этот выскочка достал быстрее, чем я закончил говорить, — Эстебан отхлебнул из кружки. — И нет, чтобы до первой крови: это было бы в порядке вещей. Так и здесь решил отличиться.

— Пф, потому что вы, южные неженки, печетесь о своих драгоценных шкурках… — фыркнул Айварс, глаза его блестели от алкоголя и азарта. — Когда у тебя двенадцать братьев, каждый из которых метит на место еще живого папаши, выживает лишь тот, кто быстрее и лучше управится со своим топором!

Одним глотком он опустошил свою кружку и стукнул ею о стол с такой силой, что зазвенели тарелки и бокалы. Мальчишка, которого Айварс определил своим личным чашником, уже подбежал, чтобы наполнить кружку из бурдюка в руках. Это был Рори, наш с Каталиной приятель — втроем мы частенько убегали от Софии, чтобы исследовать окрестности замка или играть в любимые игры. Не знаю, как он умудрился пробраться на пир, но этот рыжий веснушчатый парень тут же был подмечен Айварсом, и теперь он с глазами испуганного олененка робко стоял в стороне, готовый по первому же сигналу наполнить кружку снова.

Ярл поймал мой недоуменный взгляд после его слов и пояснил:

— В Нортланде наследование титула происходит не как принято у вас, по праву крови, а по праву силы. Любой из членов Дома Хус имеет право бросить вызов за титул ярла в смертельном бою.

— Вы… убили всех своих братьев? — ахнула я.

— Только половину, — коварно усмехнулся он, откусывая кусок стоящей перед ним свиной рульки. — Еще половина перебила сама себя, а те, у кого осталось мозгов чуть больше, чем у яка, мирно доживают свои дни в рядах моей дружины.

— Разве это правильно — вот так поступать со своими родными? — я насупилась. Этот рассказ совсем не вязался с образом заботящихся друг о друге северян, который у меня сложился из рассказа Джордис. Это было слишком… дико. — Разве для вас нет главней ценности, чем семья?

— А разве может слабый пес защитить своих щенков? Или сможет он постоять за свою стаю и прокормить ее, когда на улице мороз настолько лютый, что, кажется, само семя души вот-вот окоченеет? — он посмотрел прямо мне в глаза, но в его взгляде не было и намека на жаждущее крови чудовище. Это были глаза уставшего человека, что печется о благополучии своего народа любой ценой. — Только сильный лидер может повести народ за собой, слабым телом и духом на севере места нет.

Я поймала недовольный взгляд ярла, когда при этих словах он невольно покосился вправо, где чуть поодаль сидели его жена и сын. Ари, который вновь, желая подражать отцу во всем, пытался справиться с огромной свиной ногой, в итоге не смог ее нарезать, и Джордис терпеливо разделала мясо для сына вилкой и ножом, пока тот недовольно шмыгал носом.

— Вы поэтому пошли на службу вместе с папой? Чтобы стать сильнее?

Айварс заморгал, словно не расслышав моего вопроса.

— Что?.. А, нет. Это твой отец пошел в имперские ряды, чтобы там себе карьеру сделать, — отмахнулся он. — Я просто хотел очутиться подальше от отчего дома и доказать самому себе, чего я стою… До сих пор для меня остается загадкой, как мы подружились с этим вечно занудным педантом, который никогда не отступал от правил. Но, как видишь, я сделал из него нормального человека, ха-ха!

Ярл пихнул локтем своего друга и пролил на брюки Эстебана часть содержимого своей кружки, но тот даже глазом не повел.

— Да, Айдж, три недели в карцере с тобой на меня плохо повлияли... С тех пор не было ни дня, чтобы нам с тобой не влетало, — он задумчиво посмотрел вдаль, на солнце, которое медленно поглощалось водной гладью. — Как давно это было, зим двадцать назад?

— Двадцать пять, если быть точным, — поправил его Айварс. — Эх, какими мы тогда были молодыми!

Музыка сменилась с ритмичной на тягучую и меланхоличную. Мужчины начали вставать из-за стола, приглашая прекрасных дам на танцы. Вскоре пространство внутреннего двора было заполнено парами танцующих вперемешку южан и северян.

Джордис что-то шепнула Ари на ухо, и я насторожилась. О чем начал причитать мальчик, было не расслышать, но я сама уже догадалась, что сейчас последует. После недолгих уговоров Ари с несчастным выражением лица встал из-за стола и направился в нашу сторону.

— Могу я попросить благородную даму оказать мне честь и подарить танец? — бесцветным голосом пробубнил он, глядя даже не на меня, а куда-то в сторону. Сидевшая рядом Каталина заулыбалась.

— О-ох, я… — я лихорадочно искала способ отвертеться. — Я что-то нехорошо себя чувствую после вина, лучше посижу тут… А вот госпожа Каталина, судя по всему, себя чувствует превосходно и с радостью составит тебе партию на этот танец, не правда ли?

Каталина аж поперхнулась виноградом, который так не вовремя решила съесть, но даже она понимала, что загнана в угол и не имеет права отказаться. Смерив меня своим фирменным уничижительным взглядом, она медленно встала из-за стола и отвесила Ари кривоватый реверанс.

— Конечно же, для меня это большая честь, отигнир Ари, — она нехотя взяла его за протянутую руку, и парочка отправилась в центр зала к остальным танцующим.

Насколько Каталина была физиологически развита чуть больше своих лет, настолько же Ари на ее фоне выглядел младше своего возраста. Он был ниже и двигался очень неуклюже, то и дело наступая партнерше на ноги. Джордис хоть и была немного расстроена, все же умилялась своим чадом. А вот Каталина явно мечтала провалиться под землю.

Отец не стал ничего говорить про мою выходку, все так же задумчиво глядел на кружку в руках, явно витая в мыслях. Ярл даже не повернулся в сторону сына и лишь недовольно сверкнул глазами на окружающих.

Интересно, что его так раздосадовало? Может, стоило хотя бы из уважения к нему потанцевать с Ари, несмотря на то что этот несносный мальчишка не вызывал у меня ничего, кроме отвращения? Или тут было что-то другое, что-то более личное?

— А какие еще есть интересные истории из вашей жизни во времена службы в гвардии? — я уже поняла, что ярла Айварса куда проще расспрашивать, чем Эстебана, тем более что эти расспросы поднимают ему настроение. Хотя теперь становится понятно, почему Эстебан почти ничего не рассказывал — боялся подать нам плохой пример.

— Что, неужели отец совершенно ничего не рассказывал о своем прошлом? – Айдж удивленно вскинул брови. Видя, что герцог отвлекся на беседу со старшим сыном, его недовольство как рукой сняло.

— Почти ничего, - вздохнула я, едва сдерживаясь, чтобы не начать расспросы. – Я только недавно вообще узнала, что вы с ним друзья… Хотя, если верить вашим рассказам, трудно поверить, что папа.. то есть, герцог был когда-то таким… Наверняка боялся подать нам плохой пример.

— А что ты знаешь о Гвардии? — таинственным тоном спросил ярл.

— Только то, что в книжках написано... — я вздохнула, припоминая все, что читала об армии Империи. — Ну, я знаю, гвардейцев делят на полки Серых и когорты Белых, что все они защищают нас, а особая иерархия внутри Легионов позволяет быстро и точечно реагировать на локальные конфликты, из-за чего Гвардия остается одной из лучших военных структур в истории и…

— То, что ты хорошо заучила лекции твоей сервитуарии, похвально, — оборвал меня северянин. — Но понимаешь ли ты суть?

— Суть? — я недоуменно склонила голову на бок.

— Ну, мы же не просто так остались без регулярных армий. Когда Среднеземье начало свои объединительные Священные Войны, наши армии были очень удачно слиты с основными силами имперских легионов. Так они узнали наши секреты, а мы их — нет. Понимаешь?

Я помотала головой.

— Смотри, — ярл уселся поудобнее, ткнул пальцем в остатки соуса на тарелке и начертил большой круг. — В Столице существует четыре подразделения гвардии. Это Серая гвардия. На них поддержание порядка во всей Империи, но даже находясь на землях Великих Домов они подчиняются не нам. А особые указы Императора и вовсе могут даровать им полномочия действовать по своему усмотрению. Кому понравится, что кто-то может прийти в твой дом, потрясти бумажкой и делать, что вздумается?

— Никому, наверное, — неуверенно согласилась я, внимательно слушая рассказ Айджа, но совершенно не понимая, к чему он ведет.

— Я служил в Серой гвардии и покинул ее в звании капитана, потому что дальше по службе, не будучи гражданином Империи, не продвинуться, — Айварс нарисовал еще один круг внутри, гораздо меньший по размеру. — Белых гвардейцев значительно меньше, но зато каждый из них по уровню подготовки на три головы выше сослуживцев из Серой. У всех них огромные полномочия и почти безграничная власть. Чтобы попасть в ряды Белых гвардейцев, нужно проявить невероятную верность Империи и самому Императору.

Ярл выдержал эффектную паузу, промочил горло и продолжил.

— Твой отец попал в преторианцы из числа лучших выпускников Кадетского корпуса и очень быстро пошел вверх. Трибун декурии буквально за четыре года… — северянин присвистнул. — Такое мастерство и усердие, которые демонстрировал Эстебан, не могли остаться незамеченными, а потому вскоре, как только ему представился шанс проявить себя, он стал кандидатом в Золотую гвардию.

Он поставил маленькую точку в самом центре второго круга.

— Золотая гвардия занимается тем, что охраняет лично Императора и его верховных канцлеров, Триумвират. Это лучшие из лучших, что отбираются из числа Белых гвардейцев на особых испытаниях раз в несколько лет. Твоему отцу должна была достаться должность Хранителя Преданности, но ему пришлось покинуть Гвардию и уйти в отставку незадолго до твоего рождения.

— Почему? — недоуменно спросила я.

— Потому что он стал главой Дома, — Айварс скорбно уставился куда-то в пустоту. — Его старший брат, Грегор, скончался вместе с супругой, так и не оставив наследников. И после долгих разбирательств власть над Домом перешла младшему из братьев Кустодес, — он горько усмехнулся. — Тех, кто должен унаследовать титул и продолжить династию, не берут на службу в Гвардию. Сама понимаешь, тяжело совмещать преданность Империи и преданность интересам своей провинции. Хорошо помню, как высший военный совет, Трибунал, выносил решение, там несколько месяцев рассматривали это дело. Подобных случаев, когда надо было разжаловать высокопоставленного военного из провинциалов, за всю историю было очень мало. Думаю, преданность и хорошие рекомендации помогли вынести решение в пользу Эстебана. Он принес клятву Неразглашения перед Золотыми Хранителями, Триумвиратом и Трибуналом. И после вместе с супругой и малолетними сыновьями приехал сюда.

Я слушала его рассказ, затаив дыхание, и теперь начинала понимать, отчего отец настолько неразговорчивый. Тут было замешано слишком много тайн, которые он не вправе был разглашать. Однако мне показалось, что в тоне северянина звучали некоторые нотки… недовольства.

София всегда говорила, что Империя защищает нас и дает возможность нашим воинам сражаться бок о бок и узнавать обычаи других провинций, но Айварс преподносил это совсем в другом свете.

— Но, господин Хус, вы же сказали, что гвардий четыре, а сами назвали только три…

— О-о-о, да, ты очень внимательна, — ярл зловеще понизил голос. Он поставил большую смазанную кляксу на тарелке вне его импровизированного рисунка. — Еще есть Черная гвардия — тайная организация, которая занимается личными поручениями самого Императора и его глашатаев. Они следят за всем и каждым в Империи и даже за ее пределами, и карают неугодных, и искореняют инакомыслие…

— Ой, ну про Черную гвардию это все сказки, — я отмахнулась. — Даже в книге «На страже Империи» говорится, что существование Черной Гвардии скорее всего было не более чем слухом, чтобы держать в страхе неугодных Императору. Я же не маленькая, чтобы меня такими вещами пугать.

Ярл хотел было возразить, но в этот момент Эстебан поднялся со своего места, и зал почти сразу же утих. Глаза всех гостей были прикованы к главе Дома. Каталина ехидно заулыбалась и начала ерзать на месте от нетерпения.

— Я очень рад приветствовать наших северных друзей сегодня! Я был знаком с Айварсом Хусом еще до того, как он заслужил честь стать вашим ярлом, а я — стать главой Дома Кустодес. Годы долга перед нашим родинами разлучили нас, но теперь, спустя столько лет, мы наконец-то смогли представить друг другу наши семьи. Нас связала крепкая дружба, которая, надеюсь, будет царить и между нашими народами, — во время его речи за столами раздались выкрики одобрения, некоторые поднимали свои бокалы и кружки. — Но сегодня у нас еще один гость из дальних краев, даю ему слово.

К столам на середину двора вышел тучный мужчина в мундире имперского министра — темно-синем с красными и белыми прямоугольными вставками, окаймленными золотой тесьмой. На груди у него красовался вышитый символ Империи — солнце с десятью лучами. Вслед за чиновником шли двое мужчин в строгих серых камзолах. К стальным наплечникам ремнями пристегнуты плащи в тон их форме. Поверх камзола были закреплены блестящие, без единой царапины и вмятины, нагрудные пластины.

Впервые в жизни мне довелось увидеть бойцов Серой гвардии вживую. На гербовых накидках красовался тот же символ, что и у министра, однако их солнце больше напоминало странную гарду меча.

— Добрый вечер, благородные дамы и господа, — у мужчины был столичный говор, и каждое слово он растягивал гнусавым голосом. — Я не займу много вашего времени, чтобы вы могли продолжить свое пиршество. Я принес благие вести из Столицы. Император благоволит Дому Кустодес, нашим верным защитникам. В знак признательности за верную и преданную службу, а также поминая все заслуги Дома Кустодес перед нашей страной, Его Святейшество Император оказал честь герцогу Эстебану, а также его наследникам.

Он достал два свитка из поясной сумки и показал всем имперские печати. Надломив одну из них, развернул указ и, прокашлявшись, зачитал текст:

— Сим указом маркиз Леонард из Дома Кустодес по исполнению полных шестнадцати зим призывается пройти испытания Кадетского корпуса Имперской гвардии, по завершении которого молодой господин сможет остаться для продолжения службы либо навсегда покинуть ряды гвардии и вернуться в родные края. В случае продолжения карьеры ему будет присвоено офицерское звание в Серой гвардии сразу же после выпуска и будут предоставлены все возможности и привилегии для дальнейшего карьерного роста в рядах доблестной Имперской гвардии. Приказ заверен самим Императором.

Я присоединилась к всеобщим аплодисментам, однако на душе было неспокойно. Получается, Лео заберут в Столицу... И я останусь тут одна? На глазах выступили слезы, которые я быстро утерла, благо что присутствующие наверняка восприняли их за проявление радости за брата. Сам же Леонард выглядел обескураженным и выбитым из колеи, однако, похоже, для него эта новость не стала сюрпризом.

Интересно, что же там во втором указе? Неужели что-то касательно Валентина? Я повернулась к отцу в надежде увидеть его сияющее лицо — средний сын получил возможность продолжить его дело в рядах гвардии, однако тот был мрачнее тучи.

Министр надломил вторую печать.

— С благословения Его Святейшества Императора за достойную службу Дома Кустодес всеобщему благу Империи Камилле из Дома Кустодес по достижении полных шестнадцати зим предоставляется возможность зачисления в Академию Высоких и Точных Наук при Императорском дворе со всеми субсидиями для нее и ее свиты на весь период шестилетнего обучения. Приказ заверен самим Императором.

Потребовалось несколько секунд гробовой тишины, чтобы осознать, что речь обо мне. Сначала я покраснела, затем побелела. Меня к такому не готовили. Что мне говорить? Как себя вести? Несколько часов назад я была уверена, что самое страшное, что может сегодня случиться, — это помолвка с этим странным мальчишкой Хусом, и теперь я чувствовала себя абсолютно растерянной.

Министр тем временем свернул второй свиток, и положил оба на стол перед Эстебаном. Тот сухо кивнул и без особого энтузиазма пробежался глазами по бумагам.

— Решение по указам должно быть отправлено в столичное министерство не позднее чем через два месяца после информирования. Да будут все присутствующие тому свидетелями! За сим я откланяюсь и более не отвлекаю от вашего торжества. Да озарит вас cвет Имперских Истин!

Среднеземец отвесил низкий поклон и растворился в тени замкового коридора, из которого и появился. Двое молчаливых гвардейцев исчезли в дверях вслед за ним.

Как только чиновник скрылся и шаги от его сапог более не разлетались эхом по коридору, внутренний двор наполнился всевозможными возгласами. Кто-то радовался, кто-то возмущался, кто-то был в недоумении. Валентин пожал руку брату и похлопал его по плечу, что-то попутно говоря. Стоящие рядом офицеры из обеих семей одобрительно закивали. Ари изумленно смотрел на меня, но было сложно понять, рад он или недоволен. На Софии не было лица, словно ее окатили ледяной водой. Каталина непонимающе смотрела по сторонам.

— И это все? — насупилась она. — А где же объявление о помолвке?..

Сервитуария тут же одернула ее, заявив, что уже поздновато для юных особ, и отправила протестующую девочку готовиться ко сну.

— Думаю, вам тоже пора, — негромко сказал Ян, наклонившись к моему уху. — Я сопровожу вас обеих до комнаты.

Но все вокруг перестало иметь значение. Я смотрела прямо на отца, на лице которого уже не осталось и тени веселья, что озаряло его буквально полчаса назад.

— Что это значит? Что еще за Академия? — тихо спросила я у него.

— Это самое престижное учебное заведение в Империи, — он отхлебнул из кружки. — Оттуда выходят гениальные ученые и великие ораторы, политики и министры, творцы и ремесленники. Там можно обзавестись нужными связями ну или нажить себе врагов, тут как повернется монета. Чтобы попасть на обучение, многие оставляют заявки задолго до рождения своих детей в надежде, что смогут получить место, не говоря уже о том, что само обучение стоит баснословных денег, — он выдавил что-то наподобие улыбки, чтобы хоть как-то скрыть свое безрадостное настроение, а после аккуратно добавил. — Нам воистину оказана большая честь.

Я пристально смотрела на отца. Судя по всему, для него новость стала неприятным сюрпризом. Слишком хорошо зная его характер, я понимала: сейчас он не в том настроении, чтобы что-то обсуждать.

— Я… я не уверена, что готова дать ответ за два месяца. Нам же надо подумать, стоит мне уезжать или нет, тем более учиться. Да и хочу ли я вообще выбирать эту школу…

— Это приказ Императора, моя маленькая буря. У нас нет выбора.