Читать онлайн
"Правила периферии"

Сомнительная святость – Совещание

Эзнаэр шёл рядом с капелланом в лазарет и размышлял о том, что этот мон'кей вызывает у него приятные эмоции. Боль и переживания Отавио имели свой особый вкус. Такая фанатичность и яркие вспышки ярости. Он горел там, где его предшественник тускло коптил. Тот был слишком побит жизнью и приходилось буквально раздувать огонь его страстей. Хеллсторм Дьяченко накопил чересчур большой багаж грехов и житейского опыта. Прежний капеллан научился быть послушным, покорным и разумным. Общение с ним было, как игра в поддавки. Слишком предсказуемым он был, со своими мелкими страстями. Временами это было удобным - да, но утомляло предсказуемостью. Единственное чем он смог удивить, так это то насколько быстро сломался. Потраченное на него время пропало впустую.

Большие амбиции требуют больших усилий. Спивавшийся постепенно настоятель корабельной церкви после общения с Эзнаэром обрёл, казалось новую цель в жизни. Его увлекла идея разработать доктрину сосуществования с ксеносами и стать духовным лидером нового культа. Жаль, что запала у для пожилого алкоголика хватило ненадолго. Не привыкший к серьёзному умственному труду Дьяченко, как всегда, пошёл по проверенному пути. Стимуляторы. Что ж привычные решения не так уж и плохи, пускай бы принимал допинг. Однако, этот идиот, сначала несколько раз едва не попал на тот свет пробуя смеси созданные Эзнаэром с расчётом исключительно на метаболизм друкари, а потом квартирмейстер отвлёкся. Тогда Дьяченко совершил похоже последнюю в своей жизни глупость. Теперь бывший капеллан лежал в коме занимая койку реанимационной палаты, а Эзнаэр должен был начинать всё сначала.

Друкари опасался, что в лазарете его возможно ждёт взрыв насилия, или даже гибель. Это станет неизбежно, только если он сам ошибётся, или тяга к самоубийству у текущего капеллана перевесит здравый смысл. Эзнаэра поражала почти полная нечувствительность мон'кей к росту опасности. Такое впечатление, что многие из них вовсе не ощущали вероятностей, и не могли делать простейшие личные прогнозы. Чтобы не ожидало его в будущем, но ни вызывать охрану, ни даже одевать шлем он не стал. Беззащитность тоже может быть броней. Чем больше молодой и горячий мон'кей наломает переборок, тем сильней будет его отчаяние или разочарование, когда он не найдёт ничего. Надо только создать достаточный контраст.

На подходе к лазарету их ждала толпа возбуждённых аколитов с дробовиками, дубинками и даже пиломечами. Это была не армия а толпа. Лица их были одновременно встревоженными и растерянными. Получив указание: «… немедленно обеспечить невозможность скрывать улики в лазарете …», эти бравые парни ворвались вихрем в палаты, с криками “Ничего не прятать! Никто не уходит!” Видимо они были готовы встретить здесь культ поклонников губительных сил или тварей вроде той, что напала недавно на храм. К своему удивлению незваные гости обнаружили, что в лазарете не происходит ничего крамольного.

Медикусы занимались лечением многочисленных раненных. Главный хирургеон кого-то оперировал. Так что аколиты добросовестно разошлись по палатам, бдительно смотря вокруг. Заодно они отлично натоптали своими башмаками в стерильных помещениях. Когда прибыл капеллан, глава аколитов явно испытал облегчение. Ощущать себя дураком и пребывать в непонятной ситуации нравилось ему не сильно. Служители как цыплята вокруг курицы сбились вокруг Оттавио, и ксенос оказался отодвинут к стене.

– Ведите меня к святому отцу! – скомандовал юноша, и его провели в палату к бывшему капеллану. Ди Каттци внимательно осмотрел палату. Пытаясь зацепиться за малейшую деталь, он прислушивался к внутренним ощущениям. Он старался уловить малейшие отголоски порчи или найти даже ничтожный признак крамолы. Никакого отклика. Обычная палата. Приборы, койка, тело больного. Ни святости, ни порчи. Оттавио молча помолился пытаясь успокоиться. Светлая идея посетила его, и молодой священник взялся за медицинскую карту Дьяченко. Семинария, возможно, давала не идеальное образование, но в практичности ему отказать было нельзя.

Увы, но в этом несовершенном мире священник слишком часто был тем, кто должен был исцелять не только душу, но и тело. Поэтому медицина была одним из предметов, и Оттавио неплохо разбирался в ней. В своё время практическое знание привлекло его гораздо более нежели бесконечные тексты литаний. Конечно, такие сомнительные предпочтения не украшали его, но из песни слов не выкинешь.

– Где хирургеон? Вы позвали его? – обратился он к помощникам собираясь с мыслями.

– Я здесь. – раздался голос от двери – Если ВАШИ спутники потрудятся посторониться, и пропустят меня. То я с удовольствием войду в МОЮ уже не стерильную палату для реанимации. Надеюсь, я не заставил вас ждать? Кажется ди Каттци, так вас зовут молодой человек? Прошу прощения за задержку, я был занят операцией и хотел закончить прежде, чем разобраться что здесь за шум – сказал хирургеон, протискиваясь через охрану.

Он выглядел усталым, и был одет в заляпанный кровью халат. В руках у него был хирургический зажим с дымящейся папиросой.

– Ваш шеф находится, точнее находился в стабильном состоянии. Но увы, ничем больше порадовать вас не смогу. – сказал Ромелий, и затянулся – Думаю именно беспокойство о его самочувствии привело вас сюда? Чем ещё могу быть полезен?

– Я хочу знать всё, что вам известно о обстоятельствах попадания сюда святого отца, и особенно о якобы проявлениях святости возле его тела. Я как капеллан этого судна, заклинаю вас. Для вашего же блага, постарайтесь ничего не забыть, не перепутать, и не упустить, сын мой. – насколько смог проникновенно и настойчиво обратился Оттавио к врачу.

– А-а-а! Вот вы зачем! Что ж, стоило ожидать вашего визита раньше, или самому сходить к вам. Моя вина. – начал доктор – Очень много работы в последнее время. Если бы не сотрудничество квартирмейстера, я, наверное, совсем бы закрутился. К счастью, его подчинённые всегда готовы нам помочь. Да и сам он, для военного обладает поистине удивительными познаниями в медицине, и проявляет к здешним порядкам большее уважение чем ваши люди. – проворчал врач. – Для начала, технически, капеллан судна не вы. Капеллан Хеллстром Дьяченко и сейчас он лежит у меня в палате, но не будем цепляться к словам.

Около трёх недель назад, он обратился ко мне с проблемами, быстрая утомляемость, плохой сон. Я назначил ему курс нейростимуляторов. Всё было нормально. Однако, после последнего прыжка он попал ко мне в коме вызванной передозировкой препарата. Не вдаваясь в подробности, пациент предположительно принял разово годичную дозу. – доктор затянулся, выпустил дым, и продолжил – Мы сразу обратили внимание, что фильтры детоксикации оказались практически чистыми. Это значит, что вещество феноменально быстро попало из крови в ткани или разложилось. Я думал, что следует ожидать быстрого отмирания отравленных органов. Но как показало обследование, мы имеем случай удивительной регенерации и вместе с тем, вопреки всему при практически здоровом теле, пациент в сознание не возвращается. Мне не пришло в голову ничего умнее, чем подержать его здесь. Знаете, очень не хватает людей, и я разрешил дежурить у тела тем, кто угодил сюда с лёгкими травмами. Я думал, что это не навредит выздоравливающим. От них мы получали сообщения о “покое”, “вдохновении” и “ощущения благодати” после дежурства, и в целом такие пациенты быстрее восстанавливались. – закончил врач.

– Когда вы вынесли вердикт, что имеет место проявление святости? – задал следующий вопрос капеллан.

– Никогда. – ответил врач.

– Значит ксенос лжёт мне?! – усилил напор Оттавио.

– Нет. Мы беседовали об этом случае с квартирмейстером, и я вскользь обмолвился, что учитывая род занятий пациента, святость и чудо объясняли бы многое.

– Зачем вы обсуждали это с ксеносом, он доктор, или священник?

– Нет. Но считается, что друкари непревзойденные знатоки ядов, а тут как раз случай отравления. Наш квартирмейстер действительно весьма осведомлен в этой области знания, хотя и не имеет академического образования как я.

– Что ещё ксенос хотел узнать, о здоровье святого отца?

– Он спрашивал, насколько легко перенесёт пациент переходы через варп. – И я ответил, что протекай болезнь нормально, можно было бы делать прогнозы. А так я не могу сказать ничего определённого.

– Это всё? – пытаясь найти зацепку, спросил капеллан.

– Нет. Эзнаэр спрашивал, считаетесь ли вы полноправным главой церкви на корабле. Я ответил, что скорее всего нет. Технически предыдущий капеллан всё ещё жив, и в любой момент может вернуться к своим обязанностям, Только иерархи Эклизиархии в Каликсиде или на Порт Вандере смогли бы разобраться с этой запутанной ситуацией.

Кроме того, милитант спрашивал, что если оставить капеллана местным, снабдив соответствующими инструкциями и оборудованием, то не будет ли это лучшим выходом для всех? Я отвечал, что не знаю. Время в таких случаях лечит лучше медикаментов, а поручиться за безопасность больного при переходах я не берусь. Ну и несомненно, что, оставшись здесь на планете, прежний капеллан точно будет не способен направлять паству на корабле, и молодой заместитель на законных основаниях займёт его место. Правда всё равно ему будет нужно потом обратиться в Эклизиархию для улаживания формальностей. У меня сложилось впечатление, что Эзнаэр хочет оказать вам услугу. Но я не стал вмешиваться в эти дела.

Оттавио понял, что это тупик. Что бы не произошло, разбираться поздно и любые улики уже пропали.

– Ясно! – стараясь сдерживать себя и быть конструктивным обратился он к добровольным помощникам – Вспоминаем проявления святости!

– Сияние золотого цвета.

– Нимб.

– Полёт.

– Неуязвимость.

– Невероятное везение.

– Способность переносить смертельные ранения.

Наперебой стали называть помощники.

– Что-нибудь из этого имело место? – снова обратился ди Каттци к врачу.

– Н-н-нет. – ответил тот – Разве что вот! Смотрите. – Кути сделал небольшой надрез на коже пациента. Кровь не потекла. Медленно, но заметно разрез стал затягиваться. Правда аппаратура у кровати изменила звучание попискивающих механизмов, и только когда надрез исчез без следа, вернулась к прежнему ритму.

– Этого мало. Я не чувствую никакой благодати. Кто-нибудь здесь чувствует? —спросил капеллан у охраны.

– Нет. Нет, Святой отец. – загалдели они.

– Значит так! У постели на сутки будет установлено бдение служителей церкви. Мы будем меняться каждый час. По результатам я решу, что тут происходит. – скомандовал капеллан – Первым буду дежурить я. Остальные возвращайтесь к своим обязанностям. Через час пришлёте мне смену.

Напряжение спало и все недовольно переговариваясь потянулись из палаты. Едва за посетителями закрылись двери в неё въехал сервитор, начавший усердно драить полы, стены и брызгать на них чем-то прозрачным с едким запахом. Когда и сервитор покинул помещение, то Падре Оттавио остался один. Юноша чувствовал, что он поступил верно, дело здесь было нечисто. И всё же досада переполняла его. Огонь хороший слуга, но плохой хозяин. Вспомнилось ему напутствие, полученное в семинарии. Банальность, но как нельзя подходящая. Поспешная атака на ксеноса похоже обернулась ничем. Утешало лишь то, что несомненно удалось заставить понервничать мерзкую тварь. В полумраке палаты юноша стал молиться в тщетных пока попытках обрести толику так желанной ясности и спокойствия. Он просил, чтобы Бог Император не оставил его, и дал ему сил и мудрости во всем разобраться.

***

Утро Михель встретил в своей каюте. Он лежал в пижаме в роскошной постели, и чувствовал себя отдохнувшим. Правда он не помнил, как переодевался перед сном, и делал ли это в принципе. Он помнил, что амасек был хорошим, разговор нудным, и пришёл сюда он сам. Дальше не помнил.

– Не берегу себя. Так и надорваться недолго! – решил Михель, и чтобы выгнать из тела неприятную вялость капитан, не жалея себя совершил утренний моцион на тренажёрах. Потом позавтракал в одиночестве, не считая охраны.

Стоя в задумчивости перед старинным ростовым зеркалом, он механически поправлял галстук и думал, что сегодня предстоят долгие разговоры, от которых болит голова и сохнет во рту.

– Пожалуй, с такими перспективами недолго и засохнуть словно цветок на солнцепёке. – поделился он со своим отражением. – Что ж, стоит распорядиться подать мне в конференцзал у мостика большую кружку рекафа. И пусть плеснут туда немного амасека. Ну примерно так, на половину кружечки.

Убедившись, что галстук смотрится идеально, почти так же ка и он сам, в сопровождении охраны капитан отправился на мостик. Михель всё ещё страдая от «утреннего недуга» бодро поприветствовал экипаж по громкой связии начал день с того, что озвучил кое-что из поданной ему сводки. Он полагал, что чернь стоит отвлекать и радовать такими небольшими штучками. От этого у них возникало нужное чувство рутины и традиции. Учитывая недавно пережитые кошмары варп-перехода, ничто не казалось ему излишним.

– Напоминаю старшим офицерам, что сегодня назначено совещание в конференцзале. Попрошу не опаздывать! – закончил обращение Орлоски. Даже теперь вежливость и манеры хоть и обтёрлись с него словно позолота с рукоятки любимой трости, но до конца не пропали. Собираясь с мыслями, он покинул мостик, чтобы заранее занять место во главе стола. Солидней было прибыть после всех заставив остальных подождать его, но сейчас Михель гораздо больше хотел понаблюдать, кто и как будет прибывать. Кто с кем сядет и каков будет нынешний расклад союзов и противоречий. Делая небольшие глотки ароматного, горячего питья Орлоски старался ещё немного продлить удовольствие от уединения. Было похоже, что сегодня оно ему не светит. Амасек согревал, прогоняя утреннюю слабость, а рекаф бодрил, наполняя силами. Лорд-капитан чувствовал себя готовым к свершениям и весело наблюдал как собирались участники совещания.

Приглашенные им офицеры довольно бодро начали прибывать, словно поток растекались, усаживаясь вокруг стола. Совещание началось. Говорили по очереди и много. Говорили умно. Говорили бестолково. В меру сил Михель дирижировал этим импровизированным оркестром. Он с удовольствием отметил, что его расчёт оправдался и удалось смутить участников. Все старались и предлагали идеи пытаясь подать себя в лучшем свете. Трюк не подействовал только на Карно и Эзнаэра. Что и не удивительно. Навигатор был мутант, а ксенос был ксенос.

Спустя три часа Михель поймал себя на мысли, что усилия предыдущих дней явно истощили интеллектуальные силы офицеров. Переговоры, сканирование, перелёты, составление планов всё было сделано по уму, и теперь просто шла ловля блох. Каждый пытался вспомнить не упустил ли, что-то важное, и заодно выгодно подать своё участие. Соперничество за его внимание это было хорошо, но новых мыслей было не много, и общение упорно шло по кругу. В итоге более-менее дельные новые вещи высказали Кассини и квартирмейстер.

Эзнаэр скорее поднимал вопросы на будущее. Если всё так быстро здесь портится, то нужно найти защиту. Им следовало заполнить пробелы эксплораторов, и кое-что прояснить. Основные направления: лак, пластики, местные материалы и топливо. В частности, большую перспективу сулило изучение защитных механизмов здешних растений и животных.

Жизненно важно было найти средства защиты для привозных материалов или хотя бы подобрать им легкодоступную замену из местных ресурсов. Пускай и не такую прочную, долговечную и т.д. Не стоило пытаться получить идеал. Если можно чинить стену быстрее чем она рушится, то считай, что она несокрушима. Не так уж важно сколько труда это будет стоить работягам. На то они и существуют. Каждый как говориться на своём месте.

Если свои соображения Эзнаэр озвучил для всех, то Карно поделился своими соображениями с глазу на глаз. Его соображения о возможном наличии навигаторов отступников на потерпевшим здесь крушение корабле заставляли нервничать, и Михель был рад проявленной Кассини деликатностью. Это были не те вещи, о которых следовало свободно болтать. Навигатор бесстрастно наблюдал за происходящим, похоже просто дожидаясь конца мероприятия. Пожалуй, только капитан догадывался, что за молчанием и надменным спокойствием Карно стоит не презрение к карьерным потугам остальных, а реальное беспокойство и мысли о действительно важном.

Однако, как бы то не было, предложения Эзнаэра и беспокойство Карно, всё это не относилось к немедленным действиям. Поэтому, убедившись, что созданный план переселения не становится лучше, капитан назначил дату начала операции на второй день с момента совещания, и закончил болтовню.

Оставшееся время следовало посвятить визиту на корабль, на котором ещё вчера настаивал навигатор, и поискам местного астропата, если такой тут имеется. Для смены обстановки Михель решил сам слетать к кораблю колонистов. Заодно будет подальше от ссоры капеллана и милитанта. Впрочем, после того как все разошлись Орлоски не стал бегать от проблем, и вызвал по очереди к себе священника и ксеноса.

Ди Каттци выглядел уставшим и обескураженным. Коротко доложил, что ни святости, ни криминала не обнаружил, и, к удивлению капитана, не стал развивать конфликт дальше. Поэтому все заготовки на этот случай капитан оставил при себе.

Эзнаэр не стал ничего докладывать. Просто включил проекцию записи из лазарета со своего шлема. Изображение было так себе. Ничего кроме спин храмовой стражи и папиросы хирургеона видно не было, но звук был чёткий. Прослушав запись, капитан спросил:

– Друг мой, вы действительно пытались оказать услугу новому капеллану?

– Нет. Но с предыдущим мы неплохо ладили. Даже очень. Он помог мне понять вашу культуру, и всерьёз изучал нашу. Я подумал, что если мы поладим с новым падре, то так будет удобнее для всех. Это не услуга, но своего рода фоновая забота, и приглашение к сотрудничеству.

Кроме того архонт, я вам скажу откровенно. Меня пугают подобные сверхъестественные и непонятные вещи. У нас в Паутине мы стараемся от них избавляться. В лазарете я бываю часто. Поэтому, есть святость или нет, не важно. Если вы хотите сделать мне личную услугу, то прошу вас, удалите с корабля тело бывшего капеллана, любым удобным для вас способом.

Наши сородичи с Миров кораблей могут видеть своё будущее. Цена этого то, что все твари варпа видят их самих. Мы же друкари с детства стараемся благоразумно отучаться от этих небезопасных привычек, но врождённые способности никуда не исчезают. У нас они проявляются в виде инстинктов выживания. Мы умеем избегать опасности, точнее чувствуем, когда она возрастает. Мои инстинкты, советуют мне держаться подальше от этого тела.

– М-да. Эта вот опасность она для всех нас?

– Нет, это личное.

– Понятно. Я подумаю. А что вы думаете о новом падре?

– Я нахожу его восхитительным.

– Неожиданно! – хмыкнул капитан, и подумал с юмором – Демоны его знают этого ксеноса. Восхитительным?! Что он имел в виду? В каком смысле? Духовном, половом, кулинарном? Может у него фетиш на молоденьких священников? Меня вот не находит восхитительным. Впрочем, оно и к лучшему. Крайности они не на пользу.

– Что-то ещё Эзнаэр? – спросил капитан.

– Да. Кого вы хотите взять с собой для охраны? – ответил друкари.

– Никого. Карно берёт своих людей, а в челноке лишних мест нет. Можете не волноваться, опасности не ожидается.

– Тогда всё, архонт. Разрешите заниматься делами?

– Конечно, друг мой. – кивнул Михель, и милитант поклонившись ушёл.

– Нахожу восхитительным, говоришь – хмыкнул Орлоски, и напевая на мёртвом языке:

La donna è mobile

Qual piuma al vento,

Muta d’accento — e di pensiero. – направился на полётную палубу.

Там его уже ждали: навигатор, астропат, новый механикус Виктрис Штромер, и несколько охранников дома Кассини. Челнок был полностью готов, и сразу после посадки пассажиров, полётный шпиль дал добро. За штурвалом на этот раз был не Ворген, но машина шла плавно, и без проблем села возле “Матушки пилигрима”, почти идеально попав в след предыдущей посадки.