Читать онлайн
"Ларёк-2"
Городок заносило снегом. Последняя из живых снегоуборочных машин, распахнув капот, уже неделю находилась на ремонте. Не хватало деталей. Доставить могли только из ближайшего Большого Города. А это три сотни километров. Всего четыре часа езды, но оттуда только кормили завтраками.
Улицы знатно замело. Утром прохожие по голени тонули, матерясь, плелись на работу. Сначала детей, замотанных по глаза в шарфы, отводили в детский сад, кого постарше – в школу. Потом сами до завода – пара километров ходу. А кругом снег, мерзлота, ветрище.
Только одна дорожка всегда оставалась протоптанной – к «Ларьку-2». Почему «два», никто не знал. Первого киоска не было, а тут сразу второй появился. Еще и с вывеской «Ларёк-2». Она даже светилась, мигала – чтоб издалека видно было. Модно. Ярко.
Ларек удобно располагался в полукилометре от шоссе. За трассой возвышалось градообразующее предприятие – кирпичный завод из белого кирпича. А красным строители «1971» на стене и выложили. Автограф.
Кого в городке не спроси, кто-то в семье там точно работал или работает. Выбора было немного: или магазины (пять штук), или услуги, или цеха.
Каждые пять лет среди местных разгуливал слух, мол, скоро завод закроют, всем придется ездить на «пазике» за пятьдесят км в Какойтоград на вонючий жирокомбинат. Если повезет устроиться, конечно.
Упадническое настроение – страшный вирус. Ближе к ночи он становился мелким чиновником.
Таня повернула ручку обогревателя на максимум. С темнотой температура опускалась до минус тридцати пяти, но «Ларёк-2» продолжал работать. Часы на вокзале могли встать, но только не ларёк. Ходили шутки, что он появился раньше городка; что переживет ядерную войну; что, даже если никого не останется в округе, и всё покроется мхом, то будет работать дальше.
Местные относились к нему, как к храму – единственному месту, где ночью можно было закупиться спиртным и сухарями, дабы попытаться побороть «вирус» безнадежности.
Днем Татьяна трудилась в библиотеке имени Пушкина на улице Ленина. Туда никто не приходил. Отсыпалась в окружении книг, отведя сына в сад. Вечером с ним возилась бабушка, а Таня шла в квадратную клетку-комнату со сникерсами, лэйсами и контексами.
Внутри, как в танке. Связь с внешним миром только через окошко-люк. Витрина в бутылках, упаковках, брендах. Ничего не видно. Позади ларька переживал зиму городок с его «Кварталом А», «Кварталом Б» и частным сектором. Отступать некуда.
Таня поставила чайник, налив воды из пятилитровой баклажки, достала из сумки пакет с печеньем и вафлями. Владелец обещал сделать микроволновку или купить новую. А пока – сухпай.
В ларёк постучали.
– Два пива и пачку «Петра»! – сказал осипший голос.
– Какое пиво?
– Любое… крепленое! Как ты тут сидишь?
– Нормально. Тепло. Если его не выпускать! – ответила Таня и достала две бутылки девятиградусного пива. – Держи.
– Сдачи не надо. На теплые носки или рейтузы оставь. Бывай!
Чайник щелкнул. Пакетик с бергамотом.
«Если обнять кружку ладонями, закрыть глаза и представить себя где-то не здесь, то всё не так плохо!» – подумала Таня, вдыхая нити пара.
Маленький старый радиоприёмник, похожий на мыльницу, как умел, транслировал радиоэфир. Играла попса. Девушка пела про то, что нужно танцевать так, как будто ты у океана. Потом была реклама. Потом волна пропала и снова нашлась. Чем сильнее завывал ветер, тем громче трещал от помех динамик. Музыка всё равно пробивалась. Песня про Прованс, хит про Монако, и никто не пел о заводском городке. Почему?
Фуры проносились – киоск трясло; трасса затихала – могильная тишина.
Стук в окошко.
– Танюха, водка есть?
– Да.
– Нормальная?
– Не знаю. С города владелец везет. Позавчера две бутылки продала. Всё хорошо.
– Как будто покойники возврат попросят. Ладно. Водку, апельсиновый сок… вот этот с «семьей» и «макса» красного. Две пачки.
– Оль, не поздно для такого заказа? – спросила Татьяна, посмотрев на женщину.
– Перестань. Мужик с вахты вернулся. Гуляем.
Черный пакет. Рука из ларька. Окошко закрылось.
00:01. Таня посмотрела на ведро. Она ненавидела этого погнутого металлического монстра, куда ночью приходилось справлять нужду. Сменщице везло больше – она работала днем, ходила в туалет на автовокзал. Семьсот метров.
«А ночью куда? Не на улице же?» Хотя всё выливалось в сугроб. Утром еще потемну Таня откидывала снег, выливала содержимое прокля́того ведра и, как собака, закапывала яму. Стыдно, но... Лучше «дело» в тепле сделать, чем с голой пятой точкой на морозе. Так можно и цистит заработать, почки застудить.
Только сняла штаны, снова стук.
– Минуту подождите! – поняв, что не успеет, крикнула Татьяна и накрыла ведро картонкой. – Сейчас.
– Слушай, подруга, пусти погреться, а?! Я в капроне себе все ляжки отморожу. Только пролечилась. Сука-дальнобойщик тут выкинул.
Таня сначала не поняла, о чем речь, выглянула из «люка». На улице в короткой шубе, юбке и колготках, без головного убора и рукавиц стояла женщина лет тридцати пяти. Тряслась от холода.
– Жива? – спросила Таня, чувствуя, как мороз забирается в её берлогу.
– Да жесть! Водила этот – мудак – тут меня выкинул.
Ключ провернул замок. Дверь открылась.
– Заходи. Тут тесно, но тепло. Если его не выпускать, конечно!
– Спасибо, храни тебя бог. Представляешь, телефон разрядился. Мне Алику позвонить нужно, чтобы забрал меня. Если б не твой ларёк, замерзла бы в сугробе. А это что? Ссать, что ли? – пнув ведро, спросила женщина.
– Угу. Других вариантов нет. Я Таня. Ларёк не мой, просто подрабатываю по ночам.
– Кристина! Можно просто Крис. Я проститутка. Тоже, как видишь, это самое… подрабатываю.
Две женщины смотрели друг на друга. Даже радиоприёмник заткнулся.
– Ну, давай чаю, что ли, тебе налью?
– И себе сделай. Для настроения и согрева у меня вот что есть, – Крис достала из сумочки чекушку коньяка и демонстративно подняла ее, словно кубок над головой.
– Не, себе добавляй. Я не буду.
– Закодированная? – удивленно спросила Кристина, расстегнув шубу.
– Ну почему сразу закодированная-то?! С утра с сыном в школу идти.
– Поняла. С сыном – это святое. Сама поднимаешь его, без мужика?
– Угу! – кивнула Таня, долив воды в литровый чайник.
– Пришел, увидел, победил? Бывает, чо. А в качестве приза сын. У само́й также могло получиться. Выкидыш. Но я ребенка и не хотела. Залетела от клиента.
– Нельзя так… про ребенка! Я считаю, что…
– Можно. Теперь всё можно! Плевать на всех и на то, что ты считаешь, – сразу же прервала ее Кристина. Тишина. – Прости. Я чет всё. День дерьмовый был. Закроем тему.
– Ты садись. Стула нет, но можешь сесть прямо на полторашки пива. Сейчас только одеяло постелю тебе. Погоди.
Кристина достала зарядку. Посмотрела по сторонам в поисках розетки.
– Дай сюда! И телефон тоже. Удлинитель тут.
– Ага. Мне хотя б десять процентов. Я позвоню, заберут. Они где-то здесь катаются. Маринку с сауны забирают. Сутки там жопой трудилась.
Таня, посмотрев, что на улице никого, вылила остывший чай в окошко. Два новых пакетика «эрл грея». Чаепитие.
Кристина сделала глоток из чекушки, сморщилась, плеснула алкоголя в кружку.
– Куришь хоть? – спросила она, протянув Тане открытую пачку.
– Бросаю. Не хочу, чтобы сын брал пример. Хотя давай. Сменщица всё равно тут дымит. Посидишь смену, даже бумага воняет, – Таня ткнула пальцем в книгу с закладкой. Потрепанная обложка любовного романа про отношения на расстоянии прогнулась от нажима. Внутри – много букв про солнечный, но чужой Таиланд.
На пол упали крошки вафель.
– Не спросишь, как до трассы докатилась? Не интересно, что ль? – жадно жуя, спросила Крис.
– Да чего спрашивать-то? Как будто я сама в роскоши купаюсь.
– Были б у меня хоть фигура, сиськи, ноги от ушей – устроилась бы в эскорт. Сейчас бы трахалась где-то в Дубаях, на Бали. А тут, посмотри! Ни кожи, ни рожи. Генетика. Бабка уродиной была, мать еще хуже, вот и я такая получилась.
Таня тяжело вздохнула:
– Нормально всё с тобой. И со мной нормально. Просто нам выпал такой «счастливый билет». И ничего не изменить, – нажала кнопку блокировки телефона Крис. – Одиннадцать процентов. Можешь включать.
– Погоди. Это, подруга, можешь перекурить выйти. Я в туалет хочу. Много насмотрелась в мотелях, но при тебе отлить не смогу. Ты уж прости.
– Сама выльешь тогда!
Пуховик с «Планеты одежды». Замок снова два раза вскрикнул. Набросив капюшон, Таня вышла на улицу. Закурила. Снег рябил перед глазами, с порывом ветра колол лицо. Иглотерапия.
Таня посмотрела на сугроб, два раза наступила на него, сделав ямку.
Из ларька показалась Крис.
– Я всё. Куда выливать?
– Вот. Я тебе выкопала тут, – Таня указала место, кинув окурок.
Алик быстро взял трубку. Из динамика смартфона послышался кавказский акцент.
«Говорят, они рядом… Мамка и Марина тоже с ними… Минут через десять будут!» – закрыв телефон рукой, шепотом говорила Крис.
– Понятно, – кивнула Таня, разломив печенье пополам. Радиоприёмник трещал – песню не разобрать.
– Фух, ну хорошо. И облегчилась, и дозвонилась, и прибухнула с хорошим человеком! – глотнув пойла из чекушки, подытожила Кристина. – Слушай, идея. А может, тебе к нам?
– К вам?
– Ну, в жрицы любви не хочешь податься? А что?! Сними с тебя эти огромные штаны, шерстяные носки и бабкин свитер – вполне трахабельная, – Крис с ног до головы осмотрела Таню. – Остальное придёт с опытом!
– Скажешь, тоже мне. Откажусь. Не выдержу.
– Тут что у тебя лучше, что ли? У меня вон тетка где-то под Новосибирском на барахолке работает – в контейнере джинсы продает. Так, она хоть памперсы себе позволить может. А ты в ведро… Жопа же!
– Жопа! – согласилась Таня. – Но на трассу не пойду и точка. Муж мой с такой, как ты, изменил. Всё развалилось. Сын подрастет, уедем.
***
Алик приехал через десять минут. Сказав на прощание «чао», Крис прыгнула в машину. По радио заиграла песня про пчелу и пчеловода.
Через две недели Крис вернулась. В полночь. Завезла в ларёк биотуалет, сказав: «На, держи! Не б/у, сама выбирала. Вдруг меня тут снова кто выкинет, хоть нормально смогу отлить!»
Летом кирпичный завод закрыли. Половину работников перевели на жиркомбинат. На другом конце города открылся «Ларёк-1», но спустя месяц его сожгли. Никто не пострадал.
Буква «ё» на вывеске «Ларёк-2» перегорела.
<сентябрь 24-го>
.
ЛитСовет
Только что
