Читать онлайн
"Приручить домового"

Улица Сталелитейная, что находится на окраине Перми, когда-то была застроена двухэтажными жёлтыми домами. Но ещё при СССР их стали заменять на кирпичные пятиэтажки и даже высотки. Только в конце улицы остался один старый жёлтый дом.

С ним в конце девяностых случился бюрократический казус: по документам дом снесли, а жильцам якобы выдали новые квартиры. На деле ничего этого не было. Люди ждали новых квартир, а двухэтажка стремительно ветшала. Жить там становилось попросту опасно.

Не добившись справедливости, жильцы жёлтой двухэтажки разбежались кто куда. Уехала и семья Ильиных: бабушка Галина Петровна, её дочь с мужем и двое их детей. В спешке они забыли кое-какие вещи. Но самое главное — они не взяли на новое место своего домового.

По меркам потустороннего мира, домовой был молод: он появился на свет в конце девятнадцатого века и сначала жил в избе у прадеда Галины Петровны. Выйдя замуж, Галочка взяла метлу из старого дома и позвала суседко жить в новую избу. Так, сидя верхом на метле, юный домовой переехал к молодожёнам.

Время шло. Галина с мужем обзавелись детьми и переехали в город. Перебираясь в угловую квартиру на Сталелитейной, хозяйка позвала с собой домового. Он легко приспособился к городской жизни: спал за батареей, ночью пил молоко из миски кота и, как положено, присматривал за порядком.

Вот уже умер муж Галины, а она постарела и стала бабушкой. А домовой, как прежде, пытался поддерживать порядок в дряхлеющем без ремонта здании. Но увы, только его усилий было мало…

Соседи, устав ждать новых квартир, разъехались, и во всём двухэтажном доме остались только Ильины. Но и у них лопнуло терпение после того, как ночью с потолка рухнул здоровенный кусок штукатурки. Хорошо ещё, что никто не пострадал!

После этого Ильины собрали вещи и уехали. Галина Петровна, которой шёл уж восьмой десяток лет, про домового позабыла, а дети и внуки в него вовсе не верили.

И остался домовой один, запертый в пустой развалюхе.

Без приглашения домовой не может перейти на новое место вслед за людьми. Чтобы разорвать связь между собой и жильём и ходить куда угодно, домовой должен прожить несколько веков, заматереть и накопить сил. А домовой Ильиных был ещё слишком молод…

Осиротевший домовой долго выл ночами, жалобно плакал и стонал, пугая этими жуткими звуками запоздавших прохожих. А потом он впал в спячку, как медведь — так случается с домовыми, оставшимися не у дел.

Заброшенная двухэтажка стала руинами: окна и двери выбиты, в крыше зияют дыры. В развалинах ошивались сомнительные личности, на первом этаже устроили логово бродячие собаки.

В редкие моменты пробуждения домовой, видя вокруг разруху, грязь и опустившихся людей, всё больше дичал и озлоблялся. Потом он снова впадал в спячку. И уснул бы уже навсегда, если б не один случай…

***

— Хорошо, что физрук заболел! — сказал мальчик в зелёной куртке и серой шапке. — То есть, что заболел Дамир Ильясович — плохо, но что пораньше домой отпустили — хорошо. Погулять можно!

— Ага! — откликнулся идущий рядом друг. — Могли в библиотеку всех посадить или классный час устроить. Но отпустили, ур-раа!

И от избытка чувств он подбросил вверх мешок со сменной обувью. Из него выпали туфли и приземлились прямо в кучу листьев. Хозяин нагнулся поднять обувку, и друг, хихикая, несильно толкнул его. Миг — и оба мальчишки борются в куче листьев и оглушительно хохочут.

— Так хорошо одеты и валяются на земле. А матери им костюмы стирают! — запричитала старушка, проходившая мимо. — И не стыдно!

Мальчики вскочили, отряхнулись и пошли дальше.

Они жили в соседних домах на Сталелитейной, учились в одном 5Б классе и были друзьями. Мальчика в зелёной куртке звали Артём. Высокий рост и худощавое телосложение он унаследовал от папы, зато красивое сочетание тёмных волос и светлых глаз — от мамы. Артёму только что исполнилось 11 лет, а его друг Дима был на 3 месяца младше, и этот факт был источником бесчисленных дружеских шуток.

— Тёма, а давай в заброшку сгоняем? Посмотрим, что там.

— Да ну! Егор с братом были, говорят, ничего интересного.

— А мы сами посмотрим! Вдруг они соврали?

Артём пожал плечами, но всё-таки посмотрел на заброшенный дом с любопытством.

— Пошли! Пошли, пока светло! — затеребил его Дима, и Артём сдался.

Улица заканчивалась пустырём, на котором всё ещё стояли развалины жёлтой двухэтажки. Именно туда и направились мальчики.

Издалека заброшенный дом выглядел маняще-таинственным. Но вблизи его зияющие окна и дырявая крыша нагоняли жуть и уныние.

— Пошли? — стараясь придать голосу бодрость, сказал Дима.

Артём кивнул и включил камеру на смартфоне. Потом можно выложить видос, пусть заценят!

Мальчики пошли осматривать руины. Первый этаж их разочаровал. Ничего интересного, пол завален кусками обвалившейся штукатурки и мусором: пакетами, бумажками, остатками еды, осколками стекла…

— Фу, как по помойке идёшь, — скривился Артём.

Кое-где на стенах виднелись надписи, вроде трёхбуквенного слова или уродливых тэгов.

В глубине одной из комнат мальчики увидели большую кучу тряпья. Дима даже разглядел в ней среди прочего детскую шубку “под леопарда”. Но подходить ближе и выяснять, кто или что скрывается в куче, друзья не стали.

От лестницы на второй этаж остались только наклонные металлические опоры, на которых раньше лежали ступеньки. Самих ступеней не было.

Артём и Дима, подначивая друг друга и скрывая страх за бравадой, полезли наверх по опорам. Те чуть затряслись, но лёгких мальчишек выдержали без проблем.

Друзья пошли обследовать второй этаж. Здесь было заметно чище — из-за отсутствия лестницы сюда реже добирались собаки и маргинальные граждане. На многих стенах сохранились обои, кое-где в проёмах висели остатки деревянных дверей. А в угловой квартире мальчики нашли кресло без ножки, и там же уцелела чугунная гармошка батареи отопления.

— У нас на даче такой диван был, — сказал Артём, разглядывая потемневший от времени и пыли рисунок на мебельной обивке.

— Там что-то есть!

Дима пошарил рукой за креслом и достал бумажную папку.

— Ого! Вот это круто. Покажи поближе, в камеру.

Мальчики оживились. Заброшенный дом перестал казаться свалкой и приобрёл ауру тайны. Вдруг в папке окажутся шпионские планы или секретные карты?..

Но в папке были только пожелтевшие письма. От времени и влаги чернила расплылись, и разобрать текст было сложно.

Среди писем нашлось фото, явно сделанное в студии. В центре сидела пожилая, седая женщина и строго смотрела в объектив. Слева и справа от неё расположились более молодые мужчина и женщина. На коленях у взрослых сидели дети, девочка и мальчик.

— У девчонки бант почти как голова! — улыбнулся Дима. — У моей мамы есть похожая фотка из детства.

— И у моей. Интересно, а кто это? Бывшие хозяева этой квартиры?

— По-любому они. Интересно, где они сейчас? Живы ли вообще? Фотка-то старая.

— Посмотри сзади. У моей бабушки все фотки из альбома были подписаны.

Артём перевернул фотографию. На обороте мелким убористым почерком было написано: “Семья Ильиных — Галочка, дочь Лена с мужем Геной и Пашенька с Дашенькой. На долгую память родне, сентябрь 1988 года”.

Мальчикам стало неловко, будто они заглянули в чужое окно и увидели что-то очень личное. Они ясно почувствовали, что этот дом ещё недавно был чьим-то уютным гнёздышком. Здесь жили люди, о чём-то думали, мечтали, что-то делали. Эта пожилая женщина с фото, наверное, пекла пирожки, а внуки хватали их горячими прямо с тарелки — так вкуснее…

А потом что-то случилось. Уехали люди, не стало тепла и уюта. Остались только стены, слепые проёмы окон и мусор на полу…

Вдруг за батареей что-то громко затрещало.

Мальчики вздрогнули.

Треск повторился, и из-за чугунной гармошки выкатился серый комок, похожий на сгусток пыли. Но он был в два раза больше футбольного мяча!

Комок издал негодующий вопль и развернулся в странное существо. Оно всё было покрыто серой шерстью, но походило на человека: круглая голова, две ноги, две руки с пятью тонкими пальцами. Лицо тоже всё заросло шерстью, и на нём злобно сверкали жёлтые круглые глаза. Ростом существо было на голову выше мальчишек.

Рука Артёма затряслась, телефон выскользнул и упал в кресло.

Существо затопало так, что ветхие деревянные полы жалобно затрещали. В воздух поднялось облако пыли.

— К-к-к-то ты? — дрожащим голосом спросил Дима.

Существо не ответило.

Оглушительно завыв, оно бросилось на мальчика.

Движения чудища были невероятно быстрыми. Ррраз! — серый росчерк мелькнул перед глазами Артёма, и в следующий миг он увидел рухнувшего на пол Диму.

Серый монстр вцепился ему в горло и душил, а мальчик извивался и пытался оторвать руки существа от себя.

— Тёма!.. Помоги!.. — прохрипел Дима.

Артёма самого колотило от страха, кровь стучала в висках как отбойные молотки. Голос древнего, животного страха буквально вопил внутри: “Беги! Спасайся!”. Но Артём всё же схватил с пола кусок штукатурки и швырнул его в спину серого существа. Это не причинило монстру вреда, но существо отпустило Диму.

Тот, кашляя и хватая ртом воздух, пополз к выходу.

А существо обернулось и пристальным взглядом уставилось на Артёма. И он, как загипнотизированный, стоял и смотрел в жёлтые глаза чудища. В них ясно читались злоба, ярость и… страдание? Будто что-то угнетало существо, не давало ему покоя.

Тёма, не отводя взгляда от монстра, шагнул к креслу, поднял свой телефон и сунул в карман. Существо гневно закричало и бросилось уже на Артёма.

Мальчик схватил первое, что попалось под руку (это была бумажная папка) и хрястнул ей по морде твари. Существо замотало головой, схватило Артёма за плечи и затрясло так, будто хотело вытряхнуть из него все внутренности.

Но вдруг оно увидело на полу старое фото.

Серый монстр выпустил мальчика, взял фотографию обеими руками и что-то забормотал себе под нос. Артём не разобрал ни слова, но он и не стал разбираться.

Прошмыгнув за спиной у существа, Тёма бросился к выходу из квартиры. Около остатков лестницы его ждал Дима. Мальчики стали торопливо спускаться.

Они уже были на первом этаже, как сверху раздался злобный вопль, и по лестничным опорам покатился серый комок.

Но монстр опоздал: мальчики улизнули на улицу. Наружу существо не побежало и только разочарованно завыло. Этот звук подстегнул мальчишек не хуже кнута. Они бежали, не останавливаясь, до самого дома.

А бывший домовой Ильиных прыгнул в кресло и задумался. Звонкие мальчишеские голоса разбудили его, и сначала он очень разозлился на незваных гостей. Но теперь, когда мальчики в ужасе удрали, домовой успокоился, и ему стало неловко и даже стыдно.

Ведь мальчишки в общем-то были ни в чём не виноваты. Они ничего не ломали, не портили, и ауры их были добрые и светлые. И разбудить его они наверняка не хотели. Просто любопытные дети, и они так отличались от людей, которые обычно забредали в этот заброшенный дом..

В замешательстве домовой долго бродил туда-сюда и не мог уснуть.

***

— Димон, как думаешь, что ЭТО было?

— Не знаю. Фигня какая-то.

— Нам же не показалось? Мы же не сошли с ума? — и Дима потрогал шею под курткой.

— Не сошли, мы оба всё видели.

— А видос записался?

— Неа. Видимо, “назад” нажалось, когда телефон выпал, ну и всё.

Мальчики задумались. Они сидели на качелях в своём дворе, но не столько качались, сколько разговаривали.

— Темнеет уже, идти пора. А то родаки беспокоиться будут.

— Ага. Ну что, к тебе, в “соньку” порубимся? — предложил Артём.

Дима отвёл взгляд и стал ковырять землю носком ботинка.

— Понимаешь, Тёмыч… Мама вчера сказала: “Сынок, я всё понимаю, ты с Куликовым дружишь. Но у него что, своего дома нет? Почему он вечно у нас сидит? Надо и меру знать. Я не рассчитывала ещё одного человека постоянно кормить”. Ну и всё такое. Я обещал, что ты будешь реже приходить.

— Понятно, — прикусил губу Артём. — Тогда я домой. Пока!

— Честно, это мама, я бы не…

— Да я не обиделся, — прервал его Артём. — И правда, постоянно у вас сижу. Давай, до завтра!

Мальчики разошлись в разные стороны. Учились они во вторую смену, поэтому уроки заканчивались поздно. На улице уже ощутимо темнело.

Родители Артёма были дома. Они сидели на кухне и демонстративно не обращали друг на друга внимания: мама перебирала посуду в шкафу, папа сосредоточенно тыкал пальцами в смартфон.

“Опять поцапались”, — вздохнул мальчик.

За ужином каждый из родителей, подчёркнуто игнорируя другого, расспрашивал Артёма про дела в школе и оценки. Сын сначала отвечал, но потом не выдержал:

— Мам, пап, вы что, снова поссорились?

Родители впервые за вечер посмотрели друг на друга, и мать неестественно-слащавым голосом ответила:

— Нет, что ты! Так, не сошлись во мнениях. Ничего страшного, Тёмочка.

— Да, всё нормально. А ты лучше уроки учи, — поддержал отец.

Мальчик пожал плечами, ушёл в свою комнату и включил компьютер. Из головы не шло существо из заброшенного дома, и Артём хотел узнать, кто это.

Почти два часа Артём читал форумы, эзотерические сайты, статьи в энциклопедиях и узнал всё, что хотел. Ему не терпелось поделиться своим открытием, и он написал Диме. Тот ответил сразу.

Тёмыч: Я понял, что это за фигня!

Димасик: ???

Тёмыч: ДОМОВОЙ!

Димасик: Э… Домовой же добрый! А этот меня душил.

Тёмыч: А потому что он одичал. Такое бывает, я читал. Его хозяева уехали и с собой не взяли. А он сам не может из квартиры выйти! Поэтому озлобился на людей.

Димасик: Хм. То есть в заброшке он заперт насовсем?

Тёмыч: Ага. Как в тюрьме.

Димасик: Ну и хорошо, а то он на людей кидается.

…Увлекшись перепиской, Артём не замечал ничего вокруг. Но крики с кухни вернули его в реальность — родители ругались. Мальчик привычно добавил громкость в наушниках, но голоса всё равно пробивались сквозь музыку.

Дрянь неблагодарная! Бревно ты бесчувственное! Козёл! Стерва!

Артём снял наушники, надел кофту и вышел на балкон, плотно закрыв за собой дверь. Это было единственное место в квартире, где не слышно родительскую ругань.

Привалившись к стене, мальчик долго стоял и смотрел в одну точку. Его подташнивало, пальцы тряслись мелкой дрожью. В горле стоял комок. Хотелось плакать, но слёз не было.

В последнее время родители ругались чуть ли не каждый день, но перед сыном упорно делали вид, что всё в порядке. Получалось это плохо.

— Они думают, что я — младенец. Или дурак. А ещё — слепой и глухой, — уныло сказал себе Артём.

Мальчик облокотился на подоконник и, накручивая на палец прядь волос, засмотрелся вдаль, в чернильно-непроглядную темень. Такие тёмные вечера бывают только поздней осенью, когда листья уже опали, а снег ещё не лёг.

В темноте ярко светились окна соседних домов и фонари, но чуть поодаль было сплошное чёрное пятно — пустырь с заброшенным домом. Воображение живо нарисовало перед глазами серый комок из-за батареи, Диму на полу, злой и страдающий взгляд одичавшего домового.

И мальчик вдруг остро почувствовал себя таким же заброшенным, одиноким и никому не нужным, как этот домовой, которого оставили в развалинах. Жалость к домовому и к самому себе острой иглой кольнула Артёма в сердце, и он прикусил губу, чтобы не расплакаться.

И вдруг его озарила идея!

***

— Приручить эту тварь?! — завопил Дима, с которым Артём на следующий день поделился планами. — Ты рехнулся? Это чучело меня чуть не задушило!

— Тихо! — шикнул на друга Артём. — Чего орёшь на всю школу?

— Нас чуть не убили, а ты его подкармливать собрался. Тёмыч, тебе делать нечего?

— То есть ты помогать не будешь?

— Снова в заброшку лезть? Нее, это без меня! — замахал руками Дима. — Я и так маме еле объяснил, что за синяки на шее.

— Эх… Ну ладно, как хочешь.

— Блин, Тём. Сидит этот домовой или кто он там, в заброшке, ну пусть сидит. Зачем к нему лезть? Нам-то какое дело?

Артём молчал, не решаясь рассказать другу все свои мысли на этот счёт, но тут прозвенел звонок, и мальчики поспешили на урок.

Вернувшись домой после школы, Артём попросил маму:

— Свари мне, пожалуйста, на завтрак кашу.

— Кашу? — удивилась мама. — Ты же её не любишь.

— Да что-то захотелось. Только чтобы рассыпчатая, как бабушка варила.

— Хорошо, — улыбнулась мама. — Кусочек масла добавить?

— Ага.

…Назавтра Артём вышел пораньше и двинулся к заброшенному дому. Даже солнечным днём развалины выглядели угрюмо и пугающе. Артёму было страшно. Сердце его нервно колотилось в груди, воображение рисовало в провалах окон страшных призраков. Но он упорно шёл вперёд.

В заброшенном доме было тихо. Набравшись решимости, мальчик забрался внутрь, и быстро, не глядя по сторонам, дошёл до опор лестницы и забрался на второй этаж.

Вот он вошёл в угловую квартиру. Фотографии и бумажной папки нигде не было видно. Солнечные лучи пробивались через окно и прорехи в крыше и заливали комнату светом. В нём сверкали клубы поднятой шагами Артёма пыли.

Тихо, пусто и почти не страшно.

Мальчик дрожащими руками достал из портфеля блюдце, поставил его около батареи и налил молока. Потом рядом поставил баночку из-под майонеза. В ней была ещё горячая каша.

— Ешь, хозяин. Это тебе. Извини, что мы с Димкой вчера тебе помешали. Мы не хотели. Не держи зла на нас, пожалуйста.

Ставя на пол еду и произнося эти фразы, Артём чувствовал себя странно и глупо. Но после того, как слова отзвучали, он вдруг испытал облегчение.

Оставив еду, мальчик сразу пошёл прочь. Он уже не увидел, как из-за батареи выскочил серый комок.

…Домовому снились счастливые дни прошлого. Вот юная Галочка и её муж уже спят. На половике у тёплой печи, свернувшись клубком, дремлет кот. А молодой домовой не спит и обходит свои владения. Вообще-то домовой может принять любой облик, какой захочет — ужа, ласки, собаки, кошки, неопределённого существа или вовсе комка пыли. Но сейчас он выглядит как невысокий, дай бог метр от пола, старичок, одетый в белую рубаху с красным поясом, домотканые штаны и лапти.

Молодой домовой впервые в жизни стал полноправным хранителем хозяйства. Он очень этому рад, но и волнуется: всё ли в порядке?

Вот он заглядывает в хлев и заботливо пододвигает сено прямо к морде коровы — кушай, кормилица! Во дворе домовой ставит на место упавшее ведро. А в избе поправляет полотенце, которым накрыты лежащие на столе хлеб и соль. Вот теперь всё хорошо, теперь всё как надо!

Довольный домовой заглядывает на припечек — там стоит тарелка с кашей. Её заботливые люди оставили специально для домового. Он облизывается, вдыхая аромат рассыпчатой каши…

Пребывая на грани сна и яви, домовой сначала думал, что шаги мальчика и запах еды ему снятся. Но почти забытый аромат каши щекотал ноздри, дразнил, и домовой окончально проснулся. Не веря своему счастью, он пошёл на запах и увидел молоко и кашу. По следам ауры домовой понял, что приходил вчерашний мальчик и принёс еду.

Эта неожиданная забота так удивила и взволновала домового, что он не спал до самого утра. Он слонялся по заброшенному дому, бормотал что-то вслух и махал руками. Тогда в комнатах двигались сами собой предметы, хлопали остатки дверей. Весь дом будто вздыхал и ворочался.

Два бомжа, собравшиеся было заночевать в заброшке, заглянули внутрь и увидели парящие в воздухе куски штукатурки. Выругавшись, они побежали прочь и исчезли в осенней ночи.

***

Несколько дней подряд Артём перед школой ходил в заброшенный дом и оставлял еду. Не всегда это была каша — пару раз клал он немного супа или парочку пельменей, а однажды оставил печенье из школьной столовой.

Положив еду и сказав что-нибудь ласковое, Артём сразу уходил, не дожидаясь домового. Ведь везде писали, что это существо не любит показываться на глаза людям, особенно днём. И, если честно, Артёму было страшно ждать домового одному.

С Димой они больше не обсуждали ни приручение домового, ни тот самый случай. Как-то само собой установилось, что они не говорили ничего про заброшенный дом и его обитателя.

…В эту пятницу Артём, как всегда, шёл к развалинам жёлтой двухэтажки. На сердце у него было тяжело. Родители вчера ругались до поздней ночи и так достали, что сын в слезах крикнул, чтобы они шли к психологу или развелись и никого не мучали. Мать с отцом в ответ отругали Артёма и в наказание отобрали планшет. Остаток ночи мальчик почти не спал, а ревел в подушку и колотил её кулаком от несправедливой обиды. Наутро он проснулся с больной головой и ощущением, будто в груди ворочается тяжёлый камень.

Артём хотел было плюнуть на всё и никуда не ходить, но передумал. Кажется, уже пора переходить к финальной стадии плана с домовым!

Небо затягивали тяжёлые тучи, вот-вот должен был пойти дождь или даже снег. На улице было пасмурно, а в заброшенном доме и вовсе царил густой сумрак.

Привычным путём Артём взобрался на второй этаж, оставил еду у батареи, но он не ушёл, а сел в пыльное кресло. Довольно долго ничего не происходило, и мальчик успел погрузился в свои невесёлые мысли.

Но вот из-за батареи выкатился серый комок. Он замер, заметив Артёма, но потом всё же подкатился к еде, и послышалось жадное чавканье.

Мальчик улыбнулся и достал из портфеля свой домашний, уже потёртый и поношенный, тапок.

Закончив трапезу, домовой серым комком шмыгнул за батарею и завозился там, заворчал, как собака, которая устраивается поудобнее в будке.

Артём положил на пол тапок и, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, но ласково, сказал:

— Мой домовой, пойдём со мной!

За батареей всё стихло. Заброшенный дом, казалось, замер, не веря, что эти слова действительно прозвучали вслух.

Сердце Артём дрогнуло, но он повторил тише и спокойней:

— Домовой, пойдём со мной! Старые хозяева уже не придут. Чего тебе торчать здесь? Пойдём ко мне жить.

Из-за батареи вышел маленький, около метра, старичок в наряде, какой Артём видел только на иллюстрациях к сказкам: шапка, рубаха, лапти, грубые домотканые штаны. Одежда вся была ветхая и рваная. У старичка была то ли серая, то ли седая борода и заросшие такими же волосами руки.

Он снял шапку и низко, до самого пола поклонился мальчику. А потом ррраз — превратился в пыльный комок и шмыгнул в тапок.

Артём сглотнул внезапно вставший в горле комок и аккуратно, будто принц — хрустальную туфельку Золушки, поднял тапок.

— Ты потерпи немного, не вылезай. Я сейчас в школу, а вечером тебя дома выпущу.

Мальчик положил тапок с домовым в пакет, пакет — в портфель, и окинул взглядом комнату. Внешне ничего не изменилось, но стало как будто холоднее. То ли на улице похолодало, то ли память о тепле и уюте покинула квартиру вместе с домовым.

Мальчик уже подошёл к лестничным опорам, как вдруг на первом этаже послышался шум, а потом грубые голоса.

Кто-то влез в заброшенный дом!

Артём отшатнулся вбок, в закуток без окон, и замер. На лбу выступил холодный пот, ноги затряслись мелкой дрожью. Мальчику вспомнились рассказы старшеклассников про бомжей и наркоманов в руинах двухэтажки, а ещё — предостережения родителей, что в заброшенный дом лучше не лазить…

В этот момент Артём осознал, как ему везло. Ведь все эти дни, пока он носил еду домовому, он никого в развалинах не встретил.

Не шевелясь и стараясь даже дышать тише, мальчик прислушивался.

Неизвестные бродили по комнатам и расшвыривали всё подряд. Они искали что-то и, судя по злым и нервным фразам, не находили.

— Может, на втором этаже?

— Да неее, Ринтус писал, что на первом.

— Всё перерыли, нет пакета! Дуб, слазь на второй, глянь!

— Тут лестницы нет. Как я полезу?

— Молча!

У лестничных опор началась возня.

Артём прикусил губу так сильно, что выступила кровь, но он этого даже не заметил. Он был домашним мальчиком, не привык к опасным ситуациям и сейчас совсем растерялся.

Что же делать?!

Спрятаться где-нибудь? Нет, найдут. Дом-то пустой.

Тихонько уйти дальше, в комнату с окном, и выпрыгнуть туда?

Эта мысль показалась Артёму дельной. Второй этаж — высоковато, но вполне реально.

Затаив дыхание, мальчик выглянул из закутка. У остатков лестницы слышалась ругань, опоры тряслись — кто-то взбирался по ним. Но на втором этаже пока было пусто.

Очень аккуратно, на цыпочках Артём прокрался в общий коридор и пошёл вперёд. Скорей свернуть в квартиру и там выпрыгнуть из окна!

Ноги мальчика тряслись, сердце стучало как бешеное.

Он наступил на кусок штукатурки, под которым лежала стеклянная бутылка. Нога соскользнула, мальчик едва не упал, а бутылка вылетела из-под обломка и с оглушительным звоном покатилась прочь.

Эхо подхватило звуки, отразило их от пустых стен и понесло по дому.

Сердце Артёма замерло, в глазах потемнело.

“Мне конец”, — мелькнуло в голове яркой вспышкой.

— Пацан!! А ну иди сюда!

Высокий парень в чёрной шапке стоял в коридоре, уперев руки в бока, и зло смотрел на Артёма.

— Иди сюда, гнида мелкая!

И тут нервы мальчика не выдержали. Паника накрыла его с головой. Завизжав, он ринулся вперёд, не разбирая дороги, как вспугнутый собаками заяц.

В погоню за ним бросились все трое — дружки парня в чёрной шапке успели влезть на второй этаж.

Если б Артём не поддался панике, то успел бы выпрыгнуть в окно. Но от страха он не соображал ничего и только с криками метался туда-сюда.

И его быстро поймали.

Парень в чёрной шапке заломал Артёму руки за спину и крепко держал. Другие двое молча разглядывали Артёма, а он — их. Парни не походили на алкоголиков или бомжей — молодые, лет по двадцать пять, в хорошей одежде. Но лица у всех троих были странно бледны, зрачки расширены и взгляд расфокусирован, а от кожи исходил странный химический душок.

— Верни закладку, тогда отпустим, — сказал наконец низкорослый парень с густой неопрятной бородой.

— Малой, тебя разве мама не учила, что брать чужое нехорошо? — мерзко-слащавым голосом добавил третий, в красной куртке.

— Я ничего не брал. Честно!

Тот, кто держал Артёма, тряхнул мальчика так, что у него клацнули зубы.

— А зачем ты тогда здесь шлялся?

— Я пришёл за… — и мальчик сообразил, как глупо и даже издевательски прозвучит правда про домового. — Я с друзьями поспорил, что сюда залезу!

— Врать нехорошо, — сказал бородатый. — Верни закладку, пацан.

— Да нет у меня ничего! Я не брал!

— Дуб, давай.

Парень в красной куртке ударил Артёма в живот. Куртка и школьный пиджак смягчили удар, но всё равно мальчик согнулся от боли, хватая ртом воздух. Из глаз брызнули слёзы.

— Пацан, ну нафига нужны проблемы? Отдай наш пакетик, и всё. Не хочешь? Змей, пошарь у него в ранце, — приказал бородатый. — А ЭТО ЧТО ЗА ХРЕНЬ?!

Рядом с мальчишкой будто из ниоткуда появилось покрытое серой шерстью существо с жёлтыми глазами. Оно злобно завыло и бросилось на парней. Двигалось оно так быстро, что никто не успел даже пикнуть.

Задёргался в конвульсиях придушенный бородач; сильная рука отбросила парня в чёрной шапке аж в соседнюю комнату, где он ударился об стену, а сверху на него рухнула штукатурка и доски.

Парень в красной куртке упал ничком и пополз к выходу, но ему на спину коршуном спикировал домовой и хорошенько приложил его лицом в пол. Парень дёрнулся и замер.

Артём и моргнуть не успел, как в заброшенном доме снова воцарилась тишина, нарушаемая только стонами из боковой комнаты. Совершенно ошалев, мальчик стоял как статуя и только озирался по сторонам.

А домовой превратился в серый комок и юркнул в рюкзак.

“Беги отсюда!” — прозвенел в голове Артёма тоненький голос.

Наконец-то выйдя из ступора, мальчик схватил свои вещи и рванул прочь. В школу он не пошёл, а сидел дома, заперевшись на все замки и погасив везде свет. Его колотило от пережитого страха: только дома Артём в полной мере осознал, что ему грозило и от чего его спас домовой.

А своего спасителя мальчик выпустил сразу, как только зашёл в квартиру. Серый комочек метнулся под диван и исчез там.

***

Вечером, когда вернулись родители, Артём почти успокоился. Вряд ли эти парни его запомнили, тем более что домовой их хорошо потрепал. А очнутся и будут рассказывать про серого монстра — кто им поверит?..

Но на всякий случай Артём решил притвориться больным и не выходить несколько дней из дома. Нагреть на батарее градусник, надрывно покашлять — и дело в шляпе. А то, что мама заставила полоскать горло травяной горькой настойкой — ерунда.

Как больного, Артёма отправили спать пораньше. Но ему не спалось. Он лежал, прислушивался к звукам в квартире, прокручивал в голове события дня. И думал про домового: “Как он, прижился ли? Я у него даже имя не спросил… А есть вообще у домовых имя? Назову его Кузей, как в мультике. Или Димкой, хаха!”

— Юр, ты мою блузку не видел? — послышался из спальни голос матери. — Фиолетовая, с цветами.

— Нет, не видел, - отозвался отец. - А что?

— Да вот только что на стуле была. Я как пришла, туда бросила. А сейчас её нет. Как провалилась!

“Ага, прижился!” — улыбнулся Артём.

Он читал в интернете, что домовой обычно невидим, но проявляет себя странными шумами, падающими ни с того ни с сего предметами или как с блузкой, перемещениями вещей. А ещё мальчик знал, что домовой не любит, когда в семье ссорятся, и с волнением думал: может, теперь и родители ругаться перестанут?..

***

Прошло четыре дня. Артём окончательно “выздоровел” и уже не боялся тех парней из заброшки. Домовой больше не показывался мальчику так явно, как в старом доме, но в квартире Куликовых он точно прижился.

Это было понятно по тому, что иногда сама собой хлопала кухонная дверь, с крючков падали полотенца, а вещи, брошенные где попало, вдруг оказывались в других местах. И люди как-то сразу стали класть вещи куда надо.

Из подтекающего в ванной крана вдруг перестало капать, и входная дверь тоже перестала скрипеть.

Пришедшая в гости тётя Света, подруга мамы, долго осматривалась, а потом сказала:

— Тань, у вас прям светлее стало, и дышится легче. Вы увлажнитель воздуха купили? Или шторы поменяли?

— Нет, ничего не делали, — отозвалась мама. — Но как-то уютнее стало, я тоже заметила. Может, ЖЭК вентиляцию общедомовую наконец почистил?

…На пятый день Артём должен был придти домой очень поздно: после уроков он оставался, чтобы досдать учительнице стихи и написать контрольную, а потом у него была тренировка.

Родители же оба пришли пораньше, и, пока сына нет дома, стали обсуждать свои дела.

Началось всё вполне спокойно: оба сели за стол, налили чаю и завели разговор. Но как-то сама собой прозвучала одна обидная фраза, потом вторая, за ней и третья. И на них нужно обязательно ответить! Мигом в обоих супругах разгорелись обиды, взаимные претензии и злость. А там уже рукой подать до жестоких, наотмашь бьющих слов, которые ранят хуже ножа. Или чего похуже…

Не прошло и получаса, как родители Артёма уже орали друг на друга, не стесняясь в выражениях. Даже снизу застучали по трубе отопления соседи. Но распалённым ссорой людям на это было плевать.

— Да у тебя всё обвисло давно. Ты жирная! Глянь на себя, корова! — орал муж. — От тебя скоро зеркало шугаться будет! Тут бы любой мужик на симпатичных коллег посмотрел!

— А ты-то прям Аполлон, ага! — ядовито отвечала жена. — И девочки из отдела маркетинга тебя любят за пивной живот и залысины. Всё именно так, да. А ты попробуй им кофе не покупать и за бизнес-ланч не платить. Сразу вся любовь и закончится. Ты проверь, проверь.

— Мои деньги, куда хочу, туда и трачу! Вот захочу, пойду и бомжам всё раздам, и тебя не спрошу. Сама зарабатывай!

— Конечно, тебе любой бомж роднее и ближе, чем семья! Ты хоть помнишь, в каком классе твой сын?

— А что сын? Ты ребёнком-то не прикрывайся. За себя говори, дура фригидная!

Рассвирепевшая жена плеснула в лицо мужу чай, благо, уже остывший. Тот завопил матом и залепил жене пощёчину.

Но вдруг заскрипела, тронулась с места кухонная дверь и ударилась об стену с такой силой, будто кто-то её пнул. Стекло в двери издало жалобный дребезг.

Супруги умолкли и с недоумением посмотрели на дверь.

— Чего это она? — спросила жена.

— Сквозняк, наверное. Хотя окна-то закрыты, — ответил муж.

И тут же над их головами вдруг раздались три оглушительных хлопка. Одна за одной взорвались лампочки, а следом рухнула и разбилась об пол сама люстра. Осколки брызнули во все стороны не хуже, чем от гранаты, раня людей и сбивая предметы.

Перепуганные и забывшие о ссоре супруги бросились в другую комнату и там включили свет. Руки и лицо у обоих в крови от мелких порезов, но это было не всё. Острый треугольный осколок глубоко вошёл в голую ступню жены, а у мужа на предплечье был глубокий порез, из которого струйкой текла кровь.

— Бегом в травмпункт! Пошли, машина внизу. Я за руль.

— Стой, повязку наложим, хоть немного кровь остановится. И надо осколки подмести, а то Артём придёт, а тут погром.

— Давай помогу. Опирайся на меня. Сильно больно ногу?

— Ничего, терпимо. А ты как?

— Бывало и хуже. Пошли, повязку сделаем и тебе ногу перекисью обработаем.

Через пятнадцать минуть родители Артёма уже ехали в травмпункт. Отец временами кривился от боли в руке, но уверенно держал руль. Он посмотрел на заднее сиденье — как там жена?.. Она, вытянув раненую ногу, изучала карту в смартфоне, а потом вдруг подняла глаза. Взгляды супругов встретились, и в глазах обоих читались искреннее беспокойство друг за друга. Смутившись, они отвернулись.

К счастью, народу в травмпункте было немного. К врачам родители Артёма попали быстро. Отцу остановили кровь и наложили швы, а матери пинцетом извлекли осколок из ступни, обоим обработали мелкие порезы и прописали лечение.

— Да, Таня, вот нам приключение на ночь глядя, — задумчиво сказал муж, когда они уже сидели в машине. — Не знал, что энергосберегающие лампочки могут взрываться.

— Теперь знаем, что могут, — отозвалась жена. — Мы ещё легко отделались. Осколок в шею, сонная артерия, вот и труп.

— Да уж…

Оба задумались вроде бы о своём, но каждый представил одно и то же: а что, если впрямь - осколок в шею тебе? А если мужу/жене? И как ты будешь жить дальше без него/неё?..

Молчание затягивалось и стало совсем уж неловким. И жена, кашлянув, нарушила его первой:

— Поехали, Артём уже скоро придёт. Юра, ты прости меня. Пилю тебя, пилю, прям как бензопила “Дружба” с дачи. Я ж всё про семью думаю, беспокоюсь…

— И ты меня прости, Танюша! — смахнув выступившие в уголках глаз слёзы, сказал муж. — Я забываюсь иногда. Все психи надо на работе оставлять, а я и дома скандалю по привычке.

Они обнялись и долго сидели так, прислушиваясь к биению сердца и дыханию друг друга.

— Юр, я тут подумала… Помнишь, мы планшет вечером у Тёмки отобрали на прошлой неделе?

— Помню.

— А он тогда дельную вещь сказал.

— Какую?

— Идите, говорит, к психологу. Какие сейчас дети умные, а? Пятый класс, пацан совсем, а про психологов знает.

— Не то слово — умные! Я на ноутбук тогда пароль поставил, а он его в зеркало подсмотрел. Слушай, а давай и правда сходим! Вот прям на этой неделе. К хорошему семейному психологу.

— Ага! Светка с мужем вроде ходили, им помогло.

— Спроси у них телефон, адрес, всё такое.

— Спрошу обязательно!

Зашумел двигатель, включились фары, и машина плавно тронулась с места. Родители Артёма поехали домой.

***

Прошло уже больше месяца, как Артём принёс из заброшенной двухэтажки домового, надеясь, что это поможет наладить мир в доме и прекратить родительские ссоры. Надеяться-то мальчик надеялся, но всерьёз не был уверен в успехе.

И теперь он сам удивлялся, что родители после погрома в кухне… Нет, не перестали ссориться сразу же, конфликты всё равно случались. Но теперь родители не орали часами, а всё-таки старались обсуждать проблему и решать её мирно. Занятия у психолога явно шли им на пользу.

Счастливый Артём не забывал положил в укромное место за шкафом конфету, пряник или мисочку с едой для домового. Мальчик понимал, кто очень вовремя взорвал лампочки и уронил люстру, и был домовому благодарен.

Судьба человека в его руках, но иногда требуется толчок извне, чтобы двигаться в нужную сторону.

СПРАВКА:

Суседко, дедушко, хозяин, подпечник, избенной большак, дедушка-дед — народные названия домового.

“Сонька” — имеется в виду игровая приставка Sony PlayStation.

Припечек — выступающая часть печи, где обычно стояла посуда.