Читать онлайн
"Жорж Милославский. Конец эпохи"
Петр Онегин вышел вместе со мной из здания горкома партии и продолжил говорить:
-Будешь продолжать в том же духе, сделаешь хорошую карьеру, тебя узнают не как провокатора и нигилиста, а как организатора и молодежного лидера. Только с языком своим поаккуратнее. Чем выше товарищи, тем они обидчивее. И шуток не понимают совсем. Ну и на сладкое – тринадцатого ноября у Родимцева открытие выставки в Манеже. Ты приглашен.
- Ничего не получится.
- Что, такие дела, что отменить никак? Знаковое событие, как я считаю.
- Выставку отменят. Десятого Брежнев умрет.
- Ты что говоришь?! Ты сдурел?
Вот кто меня дернул за язык!!! Отмотайте время, я не хотел! Зачем я сказал это? И что теперь делать? Вот это вопрос самый важный, он требует немедленного ответа. Прямо сиюсекундного.
- Так вы не знали? Вам не говорят, что здоровье генерального секретаря постоянно ухудшается. Скоро совсем всё.
- Ты откуда знаешь?
- Не знаю. Я порой знаю такое, чего не могу. А откуда? Оттуда. – и я выразительно показал пальцем в небо. Так, чтоб было понятно, перст указующий направлен не в вышестоящих товарищей, а в небесную канцелярию.
- Ты идиот? Ты понимаешь, что если бы нас кто-то услышал, то ни тебя, ни меня завтра уже не было бы. То есть были бы где-то, но глубоко в заднице. Есть такое место, чтоб ты знал! Ты этого хочешь?
- Сделайте успешное лицо уже, не палите контору. А то у вас такой вид, словно вы на контрольно-следовой полосе какашку увидели. Ваш водитель же и спалит. Мол, Онегин бежал к пруду с изменившимся лицом.
- Что ты несешь?
- Кстати, про пруд, пойдемте к Свиридовскому пруду, там кафе-мороженое «Волна», сможем поговорить без опаски. Или предпочитаете ресторан?
- Ресторан далеко?
- Тоже рядом. Только кафе налево, а "Янтарь" направо.
- Тогда лучше туда. Мне надо принять. Успокоиться надо. Блин, с кем я разговаривал! До кого пытался достучаться, ты же непроходимый!
- Угу, седативное средство. Сосудорасширяющее. Народная медицина.
А чего идти, когда служебная машина под боком. Две минуты, и мы в «Янтаре», почти пустом в дневное время. И это правильно, за едой организм успокаивается и уже не так сильно тянет на суицид на полный желудок.
- Так откуда ты взял про здоровье и смерть ге…
- Дедушки.
- Да, дедушки. Такая информация в принципе не может просачиваться ниже определенного уровня.
- Вы свыклись с тем, что я знаю, как стрелять из автомата, как докладывать командиру подразделения, как строить тренировочный процесс. Как я шутил тогда – родовая память подсказывает. Так вот, я не знаю механизма этого явления. Причуда Мироздания, зеленые человечки экспериментируют, черная магия – какая разница! Просто я постоянно что-то вспоминаю из будущего. Что-то плотно, вот прямо вижу глазами, про что-то только краешком сознания как в тумане.
- Ты бред не неси снова, ясно скажи.
- Ясно сказать? Дедушке в марте в Баку сломали ключицу. Она так и не срослась. Он держится на препаратах. После ноябрьских умрет. Так предельно ясно?
- Что у меня в правом кармане?
- Не знаю. Через шесть лет землетрясение в Нагорном Карабахе – знаю. Еще через год армяне и азербайджанцы резать друг друга начнут – знаю. Кто будет следующим дедушкой – знаю.
- Кто?!
- Какой вы быстрый. Вам зачем это знать? Вам сейчас надо думать, как выставку на октябрь перетянуть.
- Я тебе не верю.
- Да мне плевать. Все ваши планы по истфеху, оглашенные сегодня, на этом дезавуируются. Я правильно понял?
- Не знаю. Ты же понимаешь, что сам всё просрал! После такого я должен рапорт писать на тебя.
- На себя. И решение суда до кучи. Мне ничего не будет. Я ж потому такой смелый и веселый, что мне ничего не будет вообще! Я же везде проживу, я из воздуха всё достану, что мне нужно. А ты без системы ноль.
- Прямо так не боишься ничего, герой наш? И смерти тоже? И за родных, что жизнь им сломаешь?
- Я уже умер, фигня вопрос. Родители тоже привыкли выживать. Ты представляешь, как могут выжить трое детей с неработающей матерью в войну без отца? Как выжить под японцами в сорок четвертом в Манчжурии, когда вашу мать чумой заразили насмерть? Кого ты смертью пугаешь, русских? Да нам насрать на такую жизнь! Ничего нет, ничего не жалко! Товарищ...
- Успокойся, Жора, на нас оглядываются уже официантки. Во тебя пробрало. Ну не боишься, и молодец.
- Андропов.
- Что Андропов?
- Дедушка твой бывший, Андропов будет нашим дедушкой.
- Охренеть. Я тебе не верю.
- Выставку ускоряй. Давай рассчитываться за обед. Сколько с меня?
- Обед за счет старших товарищей.
- И то хлеб.
Высвободили эмоции, успокоились. Пошли к машине уже как люди, а не как соперники, готовые вгрызться в горло собеседнику.
- По поводу выставки я подскажу, как что будет получаться, ты сам учись и не выкидывай фортелей. Язык держи на замке, я ничего не слышал.
- Добро, товарищ Онегин.
- Тебя подвезти всё-таки?
- Угу, чуток с вами проеду, а то мне теперь через весь город топать.
- Подскажешь водителю маршрут. и В машине ни-ни.
- Да это понятно как раз.
Дома я пытался вытащить за хвост ту фигню, которая подбила меня на провокацию, но ничего из головы не вытащил. Подозреваю, что сыграло моё подсознание. Слишком долго мучает чувство бессилия и невозможности изменить ход вещей. Вот и вырвалось. А так даже легче стало, как нарыв прорвало. Вот есть наделенный какой-никакой властью товарищ, я с ним поделился знанием, если он ничего не может, то я и подавно. Пытался? Пытался! Результат нулевой? А я говорил! Теперь можно просто плыть по течению или нырять за ракушками.
Вечером, когда мы оба вернулись с работы, Жора собрал семейный совет. Он был какой-то совсем серьезный и даже встревоженный. По-хорошему, давно надо поговорить по душам с ним, но отца не заставишь, а у самой то сил нет, то настроя, то... сказать честно, иногда боязно немного. Он давно на своей орбите летает, а мы узнаём что-то или не узнаём, допускаю и такое. Деньги свои себе завел, одежду через раз то вместе покупаем, то он сам. Но без него я категорически теперь ничего не беру, кроме трусов-носков. С отцом вдвоём поехали летом, купили проигрыватель красивый, а магнитофон, что со студенчества служил верой и правдой, убрали с глаз. Теперь захочешь пленки старые послушать, как мы в компании пели, и не послушаешь. Жора говорит, если сильно захочется, то вытащит и включит. Если только пленки еще не осыпались. Ему не понять, молодость ничего не знает, молодость безжалостна. Ну хоть пластинок накупили хороших, какие я люблю. Сын собрался с мыслями и начал:
- Дорогие родители, сегодня мне в горкоме комсомола рассказали о моих планах на ближайшие несколько лет. Но под очень большим секретом, чуть подписку не взяли. И вам велели молчать. Суть в том, что после восьмого класса меня направляют в физкультурный техникум.
- Вот как здорово! Допрыгался Жорка! Десятый класс и институт насмарку? А нас они спросили?
- Не спросили и не спросят. Да и не ваше это будущее, а моё. Институт тоже никто не отменял, можно заочно после техникума кончать. Речь пока не про институт.
- А про что? Какой техникум, ишь чего придумали? Мы против!
- Тихо, мамочка, я еще не договорил. После школы я перееду в Тулу, там буду создавать тренировочную базу и команду по историческому фехтованию. Область в этом заинтересована, Республиканский Комитет Комсомола курирует. Понимаете, какой тут уровень? Я буду заочно учиться в Ленинградском физкультурном и работать за зарплату. Делать то, что уже делаю, только за деньги и с поддержкой властей. Жильем меня обеспечат. И вот тут встает тема нашего собрания. Предлагаю подумать о переезде в Тулу. Тихонечко подумать и пока не спешить. Чтоб меня не прокинули с жильем, а то скажут умники, что у меня и так прописка и квартира родителей в Туле.
Николай сразу подобрался и тоже посерьезнел. Жорины слова его, кажется, зацепили за какую-то струнку. Да и мне, признаться, город никогда не нравился. После Челябинска эта Узловая выглядит как форменное захолустье, дыра дырой, только оказии переехать не было. А вот теперь появилась.
- Верно ты сказал, тихо и не спеша смотреть и думать. Подбирать возможные варианты. Нам же еще и с работой надо решать как-то, - медленно протянул Николай.
- С работой в нашей стране хорошо. С зарплатой не очень - Жорка в своём репертуаре, клоун.
- Жора, грех ведь жаловаться! Если всё обстоит так, как ты говоришь, то нам и правда надо потихоньку перебираться в областной центр. Только уж и ты не подведи. Товарищей наверху, а в первую очередь себя.
С родителями нормально получилось, в штыки меня не встретили. Ставим одну галочку. Теперь затаиться и не ходить на ту сторону закона ни по грибы, ни по ягоды. И ждать, как ситуация будет развиваться с «дедушкой». Хотя особых сомнений нет, потому как другого варианта хода истории не вижу: цены снижают и поднимают также, как в моей памяти. Значит, и всё остальное поедет по тем же рельсам. Вот они блестят перед бронепоездом, уклон сейчас приличный и увеличивается впереди. Уже никаких тормозов не хватит, даже экстренное торможение ничего кроме схода с рельс не даст. С другой стороны, лучше на бок сейчас или в пропасть потом? Чем лучше? Кому лучше? Тут нужен светлый ум, чуждый личных мотивов и корысти, незашоренный догмами марксизма. Такого нет и не будет. А и был бы, кому его выводы нужны? «Вы всё тут сожжете, а меня с чемоданчиком денег отпустите? Где этот чемоданчик!?» Может я наговариваю на партийно-хозяйственный актив, но если кто-то пахнет как какашка, ведет себя как какашка и выглядит как кусок говна… то неважно, что он говорит.
Вадим шел в школу в никаком настроении. Виной тому был очередной разговор с отцом. Уже не первый раз за неделю он интересовался положением дел в школьной мастерской и в музее. Весьма профессионально интересовался, расспрашивал про всякие детали и нюансы. Вадик далеко не первый год был Чайкиным-младшим и примерно догадывался, к чему может привести такой настойчивый интерес. Догадывался и не понимал, как ему поступить в этой ситуации. Здравствуй, взрослый мир! Отец ему родной, всю жизнь делающий всё для пользы сына. Но Жорж, школа, пацаны, Сумрачный Гена… они тоже ничего плохого ему не сделали, а наоборот, всеми силами поддерживали. Отец сам говорил, что настоящие друзья рядом – это на всю жизнь. Точно! В лоб он ничего никому не скажет, чай не Павлик Морозов. А Жоре намекнет тонко, Жорж не дурак, поймет. После второго урока. Нет, после четвертого. Или после школы, как получится.
- Вадик, чего такой смурной, проблемы или любовная коллизия? Давай отойдем побазарим. Колись уже.
- Да нормально всё. Вообще нормально. Просто есть такое предчувствие…
- Предчувствия, это чаще всего серьезно. Я как начинаю предчувствовать, сразу в туалет иду, поноса не дожидаюсь. Рассказывай свои предчувствия.
- Тут такое дело, я предчувствую проверку в нашем музее. Смутно.
- Из ГОРОНО?
- Нет. Не оттуда.
- Ага. Понятно. Очень здорово, что ты придаешь значение своим ощущениям и предчувствиям. И что поделился ими с другом. Спасибо тебе!
Я очень хорошо знаю Чайкиных, мне даже чуток удивительно, что Вадим подал знак. А отец его истинный ариец, он беспощаден к врагам Рейха. Надо посадить знакомых или приятелей? Значит, попробуем посадить, если есть основания и необходимость. А если ничего такого нет? На нет и суда нет! Ну да ладно, сейчас мы эту запендю разрулим. Гену в руки и к директору:
- Иван Дмитрич, можно? Мы к вам по делу.
- Опять идеи по музею? Что у вас там новенького намечается?
- Снился мне сон, Иван Дмитрич, будто пришла к нам в школу огромная крыса. Походила по первому этажу мимо витрин, потом в мастерскую, в кладовку, порылась-порылась, да и ушла потом. Проснулся я, думаю – к чему такой сон? Не бывает же крыс в погонах. Решил с вами посоветоваться.
- Хорошо ты, Милославский русскую классику знаешь. Спасибо Алевтине Ивановне, вложила в головушку любовь к литературе. А вот наш дорогой, но Сумрачный Гений не очень. Я по глазам вижу. Молодец, Жорж, что пришел. Теперь иди, а мы с моим коллегой поговорим, обсудим наши планы.
Директор не то, что тертый калач, поднимай выше - он обстрелянный фронтовик. Они дальше сами определят способы предстоящей борьбы с превосходящими силами противника. Какой же я молодец! Как чувствовал, еще летом всю финансовую деятельность в мастерских свернул. И крыса эта на язык хорошо попала – у нас в этом году русские писатели. Когда перед началом учебного года листал учебники, наткнулся в литературе на «Мертвые души». Вот и всплыло. Кстати, попробовал почитать, и не пошло. Вялый сюжет, нединамичный.
Одно непонятно, всё начало на меня сыпаться как-то кучно. И началось со смерти Гриши. А я при чем? Совпадение просто. Теперь даже интересно, кто первый позвонит насчет выставки – Родимцев или Онегин? Как писал революционный поэт А.С. Пушкин «Октябрь уж наступил!» Или сейчас, или никогда.
Первым позвонил Онегин.
.