Читать онлайн
"Секретные миссии КГБ: Бункер Гиперкладбища"

За миллионы лет до событий 1985 года.

Где-то в ландшафтах суперконтинента Пангеи, близ разлома тектонической плиты, которую впоследствии назовут Каспийским морем.

Время не установлено.

***

На закате мезозойской эры, в один из ее последних периодов, к планете, которая много позднее будет иметь название Земля, из космической пустоты, из вакуума пустого пространства, стремительно и неуклонно приближался объект необыкновенной формы. Если бы кто-нибудь из ныне живущей цивилизации смог разглядеть данный неопознанный космический феномен, то, наверняка, обратил бы внимание, что траектория полета его была выверена с идеальной математической точностью, а сам объект имел правильные геометрические контуры. К молодой планете летел снаряд, управляемый чьим-то искусственным Разумом, чьей-то невидимой рукой и чужеродным интеллектом. Это была комета изо льда и железа, из газа и других химических элементов, но ядро имело в себе загадочную «начинку», которая позднее останется под поверхностью земли, пока ее не обнаружат в 1985 году.

Итак…

Неимоверной мощности взрыв потряс океан Панталассу, суперконтинент Пангею и всю планету целиком! Громадный плазменный сгусток газа, железа и таинственной начинки ядра, с невероятной скоростью врезался в поверхность, заставив Землю, словно вздрогнуть от боли. Ударная волна, мгновенно прокатившаяся от полюса к полюсу, смела на своем пути сотни миллионов зарождающихся жизней: это спровоцировало повальное вымирание целых животных биомов динозавров, рептилий и земноводных видов. Над планетой вздыбился гигантский гриб, будто был произведен ядерный удар небывалой мощности.

От чудовищного давления ядро кометы распалось на миллиарды миллиардов атомов, а сама начинка врылась в сушу Пангеи, оставаясь лежать под пластами геологических эпох.

Прошла эра мезозойская, наступил кайнозой. Начинка все еще продолжала лежать, наслаиваясь сверху, эпоха за эпохой.

Пока в один из дней апреля 1985 года…

***

1985 год. Апрель.

Спустя три месяца после завершения спасательной операции под кодовым названием «Атака на сейнер».

Восточное побережье Каспийского моря. Полуостров Мангышлак.

Время установлено: 20 часов 53 минуты по местному часовому поясу.

Из дневника Головкина Кирилла Борисовича, научного сотрудника Географического общества Академии наук СССР, помощника капитана Белова, командира «летучей команды» с позывным: «Лиса восемь-три».

Дословно:

22 апреля. Сегодня День космонавтики!

В связи с этим, нашу группу утром поздравил полковник Лебедев, внезапно вызвавший в свой штаб Северной дислокации четвертого научно-разведывательного отдела КГБ.

Не сказать, что мы были удивлены, поскольку, как известно, «летучий отряд Белова» именно для того и создан, чтобы направлять в различные точки необъяснимых аномалий страны, как это бывало не раз. Сегодня мы получили новое задание: отправиться к восточному побережью Каспийского моря, куда нас доставят грузовым транспортом Ан-22 «Антей», после чего, на вертолете — к месту высадки.

Командир Андрей Белов, я — его помощник, и двое друзей – не разлей вода: Павел-бурят с неугомонным Витей Савушкиным — вот и весь наш отряд. Плюс верный питомец, пес Буян, отважный член нашей группы.

Высадка прошла успешно. Нас спустили на тросах в районе плато Мангышлак, что в переводе с казахского означает «зимнее кочевье». Экипаж, простившись, повернул машину, оставив нас среди пустынных степей с едва ощутимым бризом морского климата. По указаниям полковника, нам необходимо добраться до условленного квадрата, обозначенного на карте, при этом, вертолет вернется за нами в точку высадки спустя неделю — так что нам предстоит и путь назад, по тому же маршруту.

Пишу первую запись новой операции, сидя у костра, поскольку перелет был долгим, решили расположиться на ночлег здесь, в солончаках, а уже утром двинуться по намеченному маршруту. Цель разведывательной миссии пока неясна, но, судя по указаниям полковника, нам предстоит столкнуться с чем-то необычным, невероятным и строго засекреченным. Буду вести записи по мере поступающих событий.

Головкин отложил карандаш, сдунул с блокнота пепел костра, глянул в сумрачное небо.

— Сто миллионов тонн ночной тьмы, и ни одной звезды, — как всегда угрюмо проворчал он, обращаясь не то к пламени, не то к пустому воздуху.

Над головой действительно было уныло, безжизненно. Даже привычная луна не показалась и, было ощущение, что чья-то метла дочиста вымела небо.

— С погодой не повезло, командир, — бросил он Белову, ворошившему угли костра. — Главное дело — апрель, а на душе кошки скребут. Смотри, как тихо вокруг. Ураган надвигается, или какая другая буря.

— Черта с два буду ее ждать! — заявил Савушкин. — Поспим, и рано утром двинем к обозначенному квадрату. С ума сойти! У меня медовый месяц на носу, а тут опять выдернули из постели!

— Твой постель с Люда остывать, пока вернешься, — вставил возникший ниоткуда бурят. Он всегда возникал ниоткуда. От него было не скрыться. Все привыкли, кроме Вити.

— Что на этот раз, Андрей? — не обращая внимания на друзей, подсел ближе Головкин. Буян примостился в ногах, тревожно втягивая носом насыщенный тяжестью воздух.

— Чертовщина какая-то, Кирилл Борисович. Суди сам. Лебедев вызывает в штаб, сам ни беса не зная, что произошло где-то тут, в районе плато Мангышлак. Мы уже на казахской территории, а он еще не дал никаких вводных — только точку координат, где якобы пастухами обнаружен какой-то неведомый объект, сотрясающий почву на километры вокруг.

— Что за объект?

— А что могут объяснить древние старцы-пастухи, ни бельмеса не разговаривающие по-русски? Они продолжают жить в своих юртах, кишлаках — или что у них там — со времен последнего потопа, до сих пор думая, что Советская власть по-прежнему ведет народ по пути какого-то там коммунизма. Далекие люди, видевшие вертолет издалека и принявшие его за железное чудовище. Туда, куда нам предстоит добраться, не ступала еще нога цивилизованного человека.

— Стало быть, опять к черту на рога?

— Может, и дальше. Но слушай, что удалось выяснить из всей этой чуши нашему полковнику. Итак. В один из отдаленных райцентров, — он полистал данные, переданные полковником, — Новый Узень его название — там вроде бы нефть добывают на буровых вышках — позвонил перегонщик скота, проходивший с караваном вдоль песков и солончаков. Сплошная песчаная степь, судя по картам. По его сбивчивым словам, к нему обратились перепуганные пастухи, объяснив, что после промчавшегося урагана, — Белов глянул в притихшее небо, — наверное, такой надвигается и на нас. Так вот, эти пастухи кое-как объяснили ему, что после песчаной бури, в земле, где раньше находился холм, образовалась крутящаяся дыра громадных размеров. И в этой, как мы с полковником предполагаем, крутящейся воронке, они увидели… — он сделал паузу, — металлический корпус какой-то колоссальной конструкции. Нечто вроде вертикального колодца или стен… — капитан развел руками, — а вот чего именно, ни я, ни Лебедев не имеем понятия.

— Ты говоришь, они упомянули сотрясение земли?

— Похоже на то. Этот объект, очевидно, пролежавший в земле тысячи лет, по их словам сотрясал пески и солончаки на много километров вокруг, пугая их скот, птиц и мелких степных грызунов.

— Странно… — подытожил Головкин. — Впрочем, чему удивляться? Нет, не то странно, что какое-то металлическое сооружение находилось под землей сотни тысяч лет — мы видали и не такие казусы — помнишь инопланетный телескоп на Байкале? Странно другое: почему нас вертолет не доставил прямо к месту аномалии?

— Очевидно, чтобы не тревожить тот самый объект. Как сказал полковник — не вспугнуть, не спровоцировать нежелательных последствий. Не нарваться на враждебный контакт.

— Так он что? — встрепенулся Савушкин. — Лебедев думает, что объект… — Витя проглотил комок величиной с Бразилию, — объект опять… ино-пла-нет-ный? — Последние слова он растянул по слогам. — Опять пришельцы?

— Не опять, а снова. Если аномалия металлическая и пролежала под землей со времен динозавров, о какой земной технологии может идти речь?

— Это ВЫ так думаете, что со времен динозавров. А может, это просто бабушкин колодец, выкопанный басмачами при революции. А что? Откуда тут, у верблюда за пазухой, что-то инопланетное, черт возьми?

— Вот нам и предстоит найти выход из данной ситуации. В Новый Узень позвонил перегонщик скота, оттуда в областной центр, оттуда в отдел КГБ, а уж Лебедев дал указание нашему Географическому обществу. Выход имеется, уверен.

— Каждый выход, это вход во что-то новое, — глубокомысленно заключил Головкин. И крепко задумался.

…Между тем, неотвратимо, неуклонно, целенаправленно и со стремительной скоростью, на плато Мангышлак надвигалось что-то непонятное.

Странное.

И… жуткое.

***

Нарастающий громоподобный гул, словно где-то прорвало гигантскую плотину, накатился сплошной волной, подмяв под себя всю территорию полуострова Мангышлак. Вздыбились смерчами солончаки, закрутились тромбами холмы песков, обрушился шквал разметающего ветра. Прокатившийся песчаный вал унесся стремительно куда-то на запад, к побережью Каспия, а четверо разведчиков на время были погребены под толстым слоем пронесшегося урагана. Стонала земля, стонала природа, стонало и рушилось само мироздание! Грохот катившихся каменных валунов заложил барабанные перепонки, отчего Вите показалось, что его уши сейчас валяются за соседним холмом. Неистово гавкнул Буян. Нос, глаза, легкие и гортань забило песком, заставляя разведчиков безостановочно кашлять. Могучей силы удар потряс небо, и с высоты небесной канцелярии низверглись миллионы тонн воды. Громадная волна цунами в один миг пронеслась по каменистому плато, уйдя куда-то следом за мощными вспышками молний, озаривших землю от горизонта до горизонта.

— А-аа… — дико проорал Савушкин, пытаясь прочистить барабанные перепонки, как это делают артиллеристы при одновременном залпе орудий. Раскрыл рот, но кроме грохота ничего не услышал.

БА-АМ! рядом обрушился каменный монолит невероятных размеров.

— Нас заваливает! — завопил Витя, отползая в сторону. Кругом свистело, завывало, грохотало, уносясь бешеным эхом куда-то в долину. Огромной величины краб плюхнулся под лапы Буяна. Тот метнулся в сторону, застыл в удивлении, гавкнул, принюхался. Такой же величины краб с громким шлепком врезался в бурята, за ним еще, потом еще, и еще, и еще…

Тысячи медуз, крабов и мелких креветок с осьминогами, величиной с ладонь, сплошной стеной обрушились с неба, будто кто-то огромный, невидимый и недоступный человеческому разуму, раскрыл гигантский ковш, осыпая землю подводным миром Каспийского моря.

— Это чё за винегрет? — взвыл Витя, отдирая вцепившегося осьминога.

— Бывали ливни из рыб и лягушек, — в тон ему закричал Головкин, — а здесь нам подсунули ракообразных с моллюсками.

— Чихать я хотел на моллюсков! Откуда здесь… медузы взялись?

Отплевываясь и кружась в смерче как «волчок», Белов схватил бурята за рукав, уже не отпуская, поскольку того несло прямо к эпицентру воронки.

БРЯК! поскользнулся на слизи бурят. Схватил какую-то рыбину, сунул в карман.

— Мой уху варить. Много собирать!

Смерч обволок бешеным вращением сгустки крабов, креветок, рыб, всосал в себя и, крутанувшись пируэтом на прощание, унесся прочь, оставив Буяну головоногого моллюска в качестве закуски.

— Ты где, Витя?

Из темноты, уже без молний, донесся далекий крик Савушкина:

— Я здесь!

И еще:

— Я!..

И еще:

— Бегу!

Подкатившись к клубку перемешанных как в мясорубке водорослей, тины, планктона и прочего хлама, Витя со всей дури впечатался в спину Головкина, отчего тот едва не врезал с размаху, выпалив:

— Непристойно так обрушиваться ниоткуда. Мог бы и в зубы получить.

— Справедливо! — полным ртом песка, промычал Витя.

Когда пыль рассеялась, и пустое черное небо вдруг замелькало неясными звездами, группа Белова увидела последствия, унесшегося прочь урагана. В километре от них, уходящими вверх глыбами развороченной земли, разверзлась чудовищная по размерам пустота карстовой пещеры, куда сплошными потоками устремлялось все, что разворотило бурей.

— Там что-то блестит, — протирая глаза, кашляя, выдавил Витя.

Гул ушел к морю, молнии стихли, запахло озоном. Под ногами трепыхались медузы, деловито вкапывались в землю крабы, раскрывали жабры мелкие рыбы. Буян надавил лапой на осьминога, норовившего ускользнуть в разлом трещины. Повсюду утихало и приходило в себя. Еще минута — и все стихло.

Нет… не так.

Стало тихо, как в гробу.

— За теми развороченными грудами что-то есть, — подтвердил Головкин, откашлявшись, наводя бинокль на исторгаемый из земли блеск. — Глянь, Андрей, — передал бинокль Белову. Тот долго вглядывался ослепшими от пыли глазами, потом перевел недоуменный взгляд на друзей, прошептав:

— Сколько нам до точки обнаружения аномалии?

— Часов шесть пешим ходом, — непонимающе прикинул Головкин. — А что?

— Часов шесть?

— Так точно! — встрял Витя. — Да что с тобой, командир? Будто бабушку свою в обнимку с динозавром увидел.

— А то, друзья мои, — обвел он всех оторопелым взглядом, — что мы… УЖЕ на месте.

Витя поперхнулся, выругавшись, вытаскивая из-за воротника медузу. Бурят сел на зазевавшегося краба, уставившись на капитана. Головкин хмуро отодрал креветку от рукава, бросив подозрительный взгляд на Буяна. Тот царапал лапой по панцирю ниоткуда взявшейся черепахи.

— Как это… — осекся Витя. — Как это… на месте, едрит его в пень? Нам еще шесть часов ползти до места событий.

— Не часов. Минут пятнадцать. — Белов передал бинокль остальным, сам еще до конца не поверив в сказанное. Потом как-то недобро, с придыханием добавил: — Объект перед нами.

Последняя фраза у него вышла как-то зловеще. Загадочно. С предсказанием чего-то нехорошего.

— Да что там такое, черт возьми? — выхватил бинокль Витя. — Вы как будто мавзолей Ленина увидали!

Навел резкость, впился взглядом в окуляры, на минуту застыл, открыл рот и, с чувством оторопи, выдал:

— Ни хрена себе, концерт. Да там, среди развороченной земли… — и не договорил, ошалелым взглядом обведя командира с помощником.

— Вот-вот, — съехидничал Головкин. — Все еще будешь утверждать о бабушке с динозавром?

— Но… я это… — начал заикаться младший коллега, — я… но, позвольте! Здесь же сплошная песчаная степь с пустыней. Откуда взялась эта хрень из земли?

— Оттуда и взялась. Как раз из развороченной земли, которую раскидала воронка.

То, о чем они вели спор, находилось в километре от их ночной стоянки, и представляло собой идеально прямые, выступающие из земли стены непонятного грандиозного сооружения, уходящего в разверзшуюся бездну воронки. Стены блестели на фоне звезд каким-то неизвестным науке материалом, а сама конструкция — точнее, только та часть, что была видна в бинокль — до безумства походила на врытый под землю бункер колоссальных размеров. Именно бункер. Стены уходили вниз, как бы ныряя в разлом образовавшейся пещеры, обрываясь в бездонную черноту недр планеты.

— Ураган, пронесшийся только что, очевидно, обнажил край тектонической плиты, внутри которой был замурован этот аномальный объект, — опустив бинокль, рассудил Головкин.

— Что? Еще один? — не понял Витя. — Как тот, что нашли пастухи? К которому нам чесать пешим ходом шесть часов?

— Либо еще один, которых тут под землей десятки и сотни, — заключил Головкин, — либо… — он помедлил, сделав эффектную паузу.

— Либо что? — все еще не понимал Савушкин.

— Либо он, этот объект, один и тот же.

Витя раскрыл рот, уставившись на старших друзей.

— Это к-как? До того ведь объекта еще километров тридцать ходу.

— Одно из двух, братец мой, — поддержал мысль Головкина командир, толкнув его шутливо в бок. — Он правильно сказал, наш ходячий кладезь науки. Или эти аномалии, похожие на подземные бункеры, и пролежавшие в земле миллионы лет, разбросаны под нашими ногами в карстовых пещерах повсюду, или это один и тот же объект гигантских размеров, простирающийся под землей до самого горизонта.

Витя выдохнул, добросовестно почесав затылок:

— Один? Тот самый, к которому нам шагать еще полдня?

— Тебе же сказать, один из вариант! — встрял Павел-бурят. Он всегда встревал. От него Витю била ярость. — Или его много-много под земля, или, шайтан возьми, он один, большой-большой!

— Так тогда под нами должен быть целый город по величине! — не поверил друг, забыв ответить колкостью. — Представляете, размеры столь чудовищной махины у нас под ногами?

— Если технология внеземная и датируется минимум миллионами лет, то вполне может быть. И заметил? Мы видим в бинокль только один из боков сооружения, уходящего, возможно, на километры и километры вглубь земли? Видимо, те пастухи увидели край противоположного бока, а мы видим другой край, — глубокомысленно заключил Головкин.

— Стоп, Кирилл Борисович! — решительно поднял руку капитан. — Мы так в своих предположениях и до размеров Эвереста доберемся.

— Да мы уже переплюнули его размерами! — взвился Витя. — По карте до аномалии тридцать километров, а Эверест каких-то восемь.

— Это если бункер один и тот же. А если их десятки и сотни? Этих бункеров?

— Да что вы все заладили: бункер – бункер. Другого названия не придумали?

— Ну, придумай сам.

— Я?

— А кто? Если под землей находится что-то гигантское, искусственное, из неведомого нам материала, пролежавшее в земле ни одну тысячу лет, что напрашивается на язык?

Витя стал лихорадочно подыскивать альтернативные названия:

Амфитеатр? — нет. Колодец? — нет. Шахта, штольня, подземный секретный завод? — вообще бред.

— Сформулирую иначе, — подсказал Головкин. — На полуострове Мангышлак, этим отложениям геологических пластов больше десятка миллионов лет. Иными словами, тектонические плиты времен мезозоя. Так? И вот в этих отложениях, сначала пастухи, потом мы, после пронесшихся друг за другом ураганов, обнаруживаем что-то громадное, искусственное, не людских рук творение. Кроме как бункер, ничего не подходит. Не космический же корабль тут под нашими ногами лежит, верно?

Витя Савушкин поник головой, убежденный доводами старших коллег.

Хотя, сказать по чести, почему бы и не космический корабль? Почему под ногами, в отложениях пластов мезозоя, не может оказаться, скажем, та же летающая тарелка невероятных размеров? Находили же они следы внеземного телескопа на Байкале? Так почему бы…

— А что если, — озарился он догадкой, — что если и тот телескоп в Баргузинской зоне аномалий Байкала, и эти, или этот, как вы говорите, бункер — одна и та же технология? Одно и то же порождение чужеродного разума?

— Стоп! — оборвал Белов, снова подняв руку. — Так мы ни к чему не придем. Это пока всего лишь плоды нашей больной фантазии. Ураган стих, буря ушла к Каспию, заснуть мы теперь — вряд ли заснем — до утра пару часов осталось. Предлагаю наварить ухи, насобирать рыбы, пока не протухла, накоптить впрок, а уже утром направиться к тем выступающим из земли стенам. Все равно дыра воронки — на пути нашего маршрута. Доберемся, там и будем решать на месте: бункер это, космический корабль или еще какая хрень непонятной технологии, пролежавшей в земле со времен мезозоя.

— Увидишь твой бабушка с динозавром, — хохотнул бурят, отчего Витя прицелился ему кулаком в ухо.

— Разжигайте заново костер, умники, — приказал капитан. — И насобирайте рыбы. После урагана все плато усеяно кефалью, окунями, судаками. А каспийские креветки будут нам в качестве семечек, — впервые пошутил командир. Необходимо было разрядить обстановку, хоть его группа разведчиков видала и не такие ураганы с феноменами природы.

Связавшись с полковником по рации, Белов доложил обстановку, обрисовав в деталях все, что произошло накануне, и с чем им предстоит столкнуться утром.

…А что будет дальше?

Сами увидите.

***

Как только рассвет озарил хмурое небо проблесками зарождавшегося дня, все четверо снялись с ночевки, прихватив обильный запас закопченной на дыму рыбы. По сути, ураган, взявшийся буквально ниоткуда и промчавшийся лавиной к побережью Каспия, дал им возможность пополнить свои продуктовые запасы. Теперь скопления начинающей протухать рыбы по всему каменистому плато Мангышлак станет добычей птиц и мелких трупоедов. Сами же члены «летучей команды» с позывным: «Лиса восемь-три» поспешили к развороченной воронке, послав Буяна вперед в качестве разведчика.

Подходили осторожно, держа наготове винтовки специальной конструкции, разработанные в техническом отделе КГБ для их личного пользования.

— Это чё за Бердянская коса? — взбираясь на груды развороченной земли, первым подал голос по трансиверу Витя.

Приближаясь к объекту в полной собранности и облачении, решили использовать переговорные устройства, не повышая голос, не привлекая внимания чего-то или кого-то постороннего: дело предстояло нешуточное.

Рассредоточились.

Перед ними к небу возвышались громадные валуны исковерканного грунта, развороченные невероятным давлением, будто сила притяжения разметала в радиусе нескольких километров сразу целый пласт геологической плиты. До самого горизонта вздымались перевороченные груды глины, солончака, песка и подземных отложений. Под Витиными ногами разверзлась воронка немыслимых размеров, обрываясь отвесными кручами куда-то в недра Земли. Внизу была бездонная пропасть, из одного бока которой возвышалась неведомая конструкция совершенно неземной технологии.

— Что видим? — тихо по трансиверу опросил каждого Белов. Буян полз на брюхе рядом с хозяином. Головкин осторожно перегнулся через край земляного вала, свесив голову вниз. Увидел и… оторопел.

— Что у тебя, Кирилл Борисович?

— Эт-ти стены… — заикнулся он. — Они… такие громадные! Материал светится, но это не металл, это что-то другое, не земного состава. А края… о боже! Края объекта уходят отвесно вниз, в черноту пустоты. Там внизу должна клокотать магма, Андрей! Магма! Подземная лава! — вот, на какую глубину уходят края стен.

— Поднимаюсь к вам. Буян чувствует непонятную агрессивную среду, весь подобрался, тревожно обнюхивает воздух. Я заметил на своей стороне следы каких-то полос.

— Полос?

— Да. Бурят, на твоей стороне такие же?

— Мой видеть одна полоса на земле, два полоса, три полоса.

— Ясно. Пока мы не определим причину следов, будем держаться мнения, что здесь работали какие-то механизмы. Агрегаты. Это искусственные следы, Кирилл Борисович!

— Следы чего? — голос Головкина в трансивере, казалось, отдалялся куда-то вниз. Он был уже на вершине развороченного земляного вала, но голос уходил вглубь воронки. По ту сторону дыры пластом лежал Савушкин, тоже комментируя то, что простиралось под ним:

— У вас следы, а у меня до самого горизонта — бескрайняя бездна разлома пещеры. Она гигантская!

— Если, как мы предполагаем, это один и тот же объект невероятных размеров, противоположный край которого видели пастухи, то его размеры не меньше тридцати километров — не забывайте об этом! — напомнил Белов. — Под нами в земле лежит аномалия, просуществовавшая нетронутой миллионы лет, пока ее не потревожили сразу два урагана, промчавшиеся друг за другом, словно составы локомотива. Первый ураган обнажил край объекта в тридцати километрах от нас, второй ураган разверзнул воронку у нас на глазах. Я иду. Бурят, поднимайся.

— Есть!

Белов забрался на вал. Савушкин, с округленными глазами, передал бинокль, забыв, что у командира есть свой.

— Где Головкин? — шепотом спросил капитан.

— Справа, на грудах земли, метрах в трехстах.

— Слышишь нас, Кирилл Борисович? — принялся биноклем обводить горизонт Белов, попутно вызывая Головкина.

Взгляду его предстало странное и невероятное зрелище. Всю панораму, до линии слияния неба с землей, занимала колоссальная воронка, уходящая под землю на несколько километров вглубь. Это была настоящая Марианская впадина, если бы ее осушить от вод океана! Котловина циклопических размеров! Бездна, обрывающаяся в литосферу Земли.

Так вот: неизвестной конструкции стены из неведомого материала буквально вонзались своей гигантской массой в подземную мантию — при желании, если спуститься вниз в костюмах химзащиты — ее можно было увидеть!

От этого открытия у Белова похолодело внутри.

— Да что ж это за махина такая под землей? — заворожено выдавил из себя Витя. — Поперечником не меньше тридцати километров? Мама д-дорога-я…

Забрался Павел-бурят. Распластался рядом, не поднимая головы:

— Динозавр с бабушка искать? — сразу поддел Савушкина.

— Тихо! — оборвал капитан. — Кирилл, ответь! Не видим тебя.

Только тут до них донесся из микрофона едва уловимый голос помощника:

— Странно, Андрей. Не могу выбраться наружу. Меня влечет вниз, будто какая-то сила. Энергия или магнит, что-то в этом роде.

— Как это, влечет? — встревожился Белов. — Мы наверху вала, а ты где?

— Меня всасывает внутрь. Не сказать, чтоб больно или неприятно, но я пытаюсь бросить тело рывком вверх, а все больше сползаю вниз.

— Куда, вниз?

— К стенам. К основанию воронки. Они нависают надо мной, как громадные монолиты. Это не металл, Андрей. Я могу коснуться поверхности… о, черт! Она светится, она упругая и податливая, как… как губка. Как резиновый плотный каучук.

— Да где ты, черт возьми? Мы сейчас сбросим трос. Уцепишься за него — вытянем! Пусти вверх заряд ракетницы, чтобы мы определили, где тебя вытаскивать.

— Не надо вытаскивать… — каким-то отрешенным, будто под гипнозом, голосом откликнулось эхо Головкина.

Все уставились на трансивер Белова. Буян тихо зарычал.

— Не надо вытаскивать? — опешил командир. — Ты в своем уме, Кирилл?

— Лучше, спускайтесь сюда со мной, — как бы мечтательно произнес помощник. — Здесь… о, боже! Как здесь… кра-си-во-о!

И умолк. Ниоткуда взявшиеся помехи электрических сполохов забили микрофон нарастающим свистом.

— Быстро к нему! — бросился Белов, в сторону, куду указал Савушкин. Над головой, справа, слева, сзади, вздымались комья вывороченной земли, размерами с двухэтажный дом. Под ногами — разломы и трещины. Где искать? Куда всасывало Головкина? Буян не мог учуять знакомого запаха — воздух кругом, казалось, был насыщен стерильной чистотой, без каких-либо примесей. Сплошной кислород, плюс азот, плюс углекислый газ — все! Такой стерильный запах бывает в салонах пассажирских самолетов.

— Где ты, Кирилл? Мы не можем сориентироваться! Отвечай!..

…И тут они увидели ЭТО.

Первым подал голос бурят, уставившись на странную конструкцию.

— Шайтан возьми. Мой не понимать...

По ту сторону котловины, куда они бросились искать помощника, стена неизвестного материала уходила отвесно вниз, нависая над ними своей громадой. Оказывается, когда они приблизились почти вплотную к покрытию стены, стали отчетливо видны те самые полосы, что были обнаружены снаружи. Полосы составляли сложный узор орнамента, похожие на геометрические шестиугольники поразительной точности. Вся поверхность была испещрена, словно ячейками, примыкавшими друг к другу. Вместе они составляли сложнейшую схему чего-то однородного, цельного, общего в своей структуре.

— Как пчелиные соты… — с придыханием прошептал Витя, уставившись ошарашенным взглядом на ячейки. Их были тысячи. Десятки, сотни тысяч! Пригнанные друг другу сторонами шестиугольников, они действительно напоминали пчелиные соты, каждая размером с рост человека.

Справа взвилась ракета: Головкин подал сигнал.

Все трое, за ними Буян, метнулись к образовавшемуся разлому котловины. В одном из провалов были видны следы, уходящие вниз, будто что-то тащили по земле.

— Я здесь! — донесся далекий голос помощника.

Уходящая в недра земли черная пустота на миг осветилась фонариком.

— Поднимайте, братцы. Я успел кое-что сфотографировать.

— Лови трос! — все трое поднатужились и, спустя несколько минут упорных усилий, вытащили старшего друга на свет божий. Головкин перевернулся на спину, раскрывая рот, вдыхая воздух, по-прежнему стерильный.

— Как ты?

— Не поверите! Я видал такое-е-е… — протянул он, откидываясь навзничь. В глазах, каких-то непривычных, с поволокой, читалось настоящее благоговение, будто под гипнозом.

— С тобой все в порядке, академик? — нешуточно встревожился Витя. — А то как-то подозрительно выглядишь: как в раю с голой Евой побывал.

— Можете говорить громче, здесь никого нет до самого горизонта, — усмехнулся тот, передавая фотоаппарат командиру. — Мы одни. Вот здесь я сфотографировал почти всю пленку, когда меня влекло вниз инородной силой.

Потом с серьезностью добавил, глядя на непонимающие лица коллег:

— Я, по-моему, раскрыл тайну этой чертовщины, командир, которую мы назвали «бункером».

И сделал эффектную паузу.

— Да говорить уже, шайтан тебе в штаны!

— Знаешь, с чем мы столкнулись, Андрей? Знаете, куда нас занесло и с какой технологией нам предстоит ознакомиться?

— Хватит загадок, Кирилл. Прежде всего, почему мы одни, и как ты это выяснил?

— Все очень просто. Сооружение под нами можно действительно назвать «бункером» в нашем, земном, безусловно, понятии. Только он колоссальный по своим размерам, превосходящий любое сооружение на Земле, сделанное руками человека! Мы были правы в своих предположениях: оно не нашего, не земного разума. Эта громадная конструкция под землей, простирается на десятки, если не сотни километров! Нам незачем теперь идти к месту обнаружения пастухами еще шесть часов — все перед нами, под нашими ногами.

Они уселись на комьях земли, расслабились, закурили. Буян не выказывал тревоги, можно было, наконец, привести свои мысли к общему знаменателю. Ничто не нарушало уединения. Небо по-прежнему было хмурым, но признаков чего-то неожиданного не намечалось. Все дышало стерильной чистотой и спокойствием.

— Видите эти, испещренные геометрическими ячейками, стены?

— Как пчелиные соты?

— Да. Эти образования не соты, Витя, во всяком случае, не в нашем понятии, но идеально подходят под определение. Покрытие стен похоже на металл, но в то же время оно податливое, упругое, как каучук. Я щупал, я дотрагивался. Судя по тем фрагментам, что мне удалось разглядеть и сфотографировать в глубине котловины, эти «соты» — будем называть их так — эти ячейки простираются сотнями и сотнями тысяч вниз, вправо, влево, вперед, назад, у нас под ногами, на многие километры от горизонта до горизонта. Повторюсь, сооружение неведомой нам технологии настолько гигантское, что не может вписаться ни в один архитектурный стиль Земли как планеты. Это не наша цивилизация сотворила. Эта грандиозная конструкция из миллионов ячеек прибыла сюда из космоса. Дальше уже наши предположения — возможно, на заре триаса, иными словами, в мезозойской эре.

Он перевел дух.

— А теперь главное. — Взгляд Головкина торжествующе сверкнул. — Внимание!

Наступила пауза, и последнюю фразу он отчеканил по слогам, словно всадил молотком гвозди.

— То, что мы принимаем за какие-то непонятные нам ячейки, на самом деле являются…

Все затаили дыхание.

— КАПСУЛАМИ!

И умолк, дав возможность оторопелым спутникам прийти в себя.

— К-кем… то есть ч-чем? — запнулся Савушкин, открыв рот, в котором могла бы уместиться площадка теннисного корта.

— Капсулами, Витя. Идеально геометрическими капсулами, отсеками, камерами, секциями, сегментами, — как хотите это называйте.

Он обвел взглядом заворожено сидящих друзей, предложив командиру:

— Давайте-ка спустимся с этого чертового вала, разведем костер, а за ужином я поделюсь тем, что успел выяснить и разглядеть. Опасаться некого, вся эта махина под нами полностью автоматизирована. Считайте, что под нашими ногами сплошной гигантский автоматический завод, законсервированный на многие миллионы лет. Законсервированный комплекс, автоматически дожидающийся нового посещения Земли тем инородным разумом, что создал и прислал сюда эту аномалию — в нашем, разумеется, земном понятии. Основные выводы я приберег, поделившись с вами за ужином. Идем, командир?

— Ты точно уверен, что мы здесь одни? Что нам не свалятся на голову пришельцы, вступив в нежелательный контакт?

— Судя по тому, что мне открылось там, в глубинах, и что я сумел сфотографировать — уверен, мы одни. Под нами, так называемый форпост инородной цивилизации. Бездушное скопление автоматов и механизмов. А промчавшиеся друг за другом ураганы, обнажившие фрагменты тектонической плиты, есть не что иное, как «послание» нам, человечеству, что некий разум может управлять природой! Нам будто дали возможность, пригласили взглянуть одним глазком на колоссальную разработку иноземной технологии! Откуда знаю? Фотографии, конечно, мы не сможем проявить, но я дословно расскажу, что именно на них запечатлено. Перед нами, друзья, сенсация века, которую еще не видело человечество со времен изобретения колеса! Мы прикоснулись к тайне всех времен и народов, к загадке, к триумфу чужеродного разума!

Последние слова он произнес с благоговейным трепетом, будто на самом деле стал первооткрывателем внеземного контакта. Впрочем, если посудить, так оно и было.

Таким образом, переговариваясь и оглядываясь за спины, они спустились с развороченного земляного вала, умостились под поваленным деревом, разожгли костер, принимаясь за ужин, слушая рассказ Головкина.

И вот что он поведал…
— Прежде всего, фотографии. Поверьте мне на слово, когда их проявят в лабораториях нашего Географического общества, нам воздвигнут памятник, к которому не зарастет народная тропа. Шутка, конечно, но то, что я сейчас вам поведаю, основанное на моих выводах, заставит вас пересмотреть всю историю человечества.

— Хватит вступлений, дядя! — обозлился Савушкин. — Лекции у себя на могиле будешь читать. Давай дальше, не томи!

— Итак, — начал Головкин, не обращая внимания на колкости младшего друга, — те ячейки, или соты — как мы их назвали — на самом деле являются некими капсулами, секциями или камерами, в которых…

Он сделал паузу, забавляясь нетерпением коллег. Тут уже не выдержал Павел-бурят:

— Мой щас дать ботинком в ухо, шайтан возьми!

— Ладно. Шутки в сторону, друзья. В этих ячейках и капсулах находятся… захоронения наших предков!

…На ночную стоянку обрушилась безмолвная звенящая тишина. Сначала открыл рот Витя, так и не заметив, что в новое образовавшееся отверстие устремилась толпа насекомых. Следом челюсть отвисла у бурята, да так, что он вынужден был поддержать ее рукой.

— Захоронения… КОГО? — выделил ударением Андрей Белов.

— Точнее, не сами захоронения, а, видимо, их виртуальные копии.

— Час от часу не легче, академик хренов! — отплевываясь мухами, сострадательно простонал Витя.

— Сейчас поясню, — поспешил добавить Головкин. — То, что мне удалось увидеть и сфотографировать, представляло собой бескрайние, тысячные и миллионные ячейки-капсулы, уходящие вниз, в стороны, нескончаемыми рядами, секциями, сегментами и ярусами. На всех капсулах, если присмотреться ближе, можно прочесть те или иные эпитафии надгробных плит, при любом захоронении. Иными словами, когда бы, в какие бы времена не хоронили усопших, им на каменных плитах или крестах выводили посмертные эпитафии. Вот и на каждых ячейках, простиравшихся вокруг меня миллионными ярусами, я заметил те самые эпитафии.

Он обвел друзей взглядом.

— Все еще не понимаете? Посмертные надгробные надписи были написаны на разных языках, в зависимости от места погребения того или иного покойника. Мне попались надписи на древнегреческом, латинском, древнерусском, индийском, испанском языке, и еще сотне других наречий. Подозреваю, что этот сектор был неким демонстрационным стендом, что ли? Со всех народностей понемногу. Каждый погребенный покойник имел на капсуле ту самую эпитафию, с какой его хоронили в то или иное время. Понимаете? Я сфотографировал несколько примеров и могу по памяти процитировать несколько надписей.

— Валяй! — опешил Витя.

— Ну, к примеру, ячейка с виртуальной копией захоронения того же, скажем, Булгакова Михаила Афанасьевича. Или, скажем, маршала Жукова, или почтового извозчика времен Екатерины Великой… — он стал загибать пальцы. — Капсулы и ячейки с надписями надгробий Наполеона, Кутузова, Боливара, Кортеса, Колумба, художника Репина, поэта Гомера, Коперника. Ячейки с виртуальными копиями усопших дикарей, матросов, какой-нибудь безвестной кухарки или погибшего при Ватерлоо гренадера. Или Чингисхана — кстати, кто-нибудь знает, где его настоящая могила? Нет? Или место гибели Магеллана? Тоже нет? А они мне попадались на ячейках! — воскликнул он, все выше поднимая голос в возбуждении. — Я сфотографировал капсулы с именами князя Голицина, фаворита Екатерины графа Потемкина, адмирала Нельсона, каких-то восточных правителей, актеров, писателей, полководцев, цезарей, фараонов! Казалось бы, фараоны должны покоиться мумиями в Долине Царей близ Луксора или вообще в пирамидах, верно? Но нет же! Я видел виртуальную капсулу с именем фараона Сенусерта, Аменхотепа, Джоссера! Но еще больше вообще безымянных ячеек. Эти, видимо, принадлежат обыкновенным обывателям, умерших в разные времена, эпохи, на разных континентах, островах. Понимаете? — он воздел вверх руки в азартном порыве. — Повторюсь, реальные останки с костями, мумиями и прахом здесь, по всем логическим предположениям, не могут покоиться. Они покоятся у себя в могилах, в склепах, мавзолеях, в императорских усыпальницах, в конце концов. Скажем, те же наши династии царей, начиная от Рюриков и кончая Романовыми. По большей части их усыпальницы находятся в Петропавловской крепости, или те же останки Наполеона, перенесенные с острова Святой Елены. Но передо мной находились ячейки с их именами! — почти выкрикнул он, всплескивая руками. — Это ли не верх, не триумф инородного разума? Собрать воедино всех усопших в различных эпохах, временах, странах, народах?

— Ты хочешь сказать… — осекся Белов.

— Я хочу не сказать, а предположить, — деликатно перебил командира Головкин, — предположить, что перед нами и под нами настоящий сонм усопших в эпохах, друзья! Бункер, гигантский, просто нескончаемый в невероятных размерах комплекс, демонстрацию которого мне дали увидеть. НАМ дали увидеть, — уточнил он, сделав ударение. — Нам позволили прикоснуться к тайне всех тайн, к загадке мироздания, сотворения жизни на Земле!

Кстати, здесь, на Мангышлаке, должна быть где-то «Долина Камней». Долина, где разбросаны каменные образования, которые в научных кругах именуются сейдами. Культовое использование сейдов разнообразно и соответствует всему спектру потребностей языческих религий. Так, например, по одной из саамских легенд, рыбаки, уходя в море, оставляли часть своей души на берегу в каменном сейде, чтобы в случае их гибели её не сожрало некое чудовище. Некоторые сейды использовались эпизодически, в связи с календарными или иными событиями. Зафиксированы легенды, согласно которым в каменный сейд обращались люди. Может, эта каменная долина с монолитными шарами, тоже каким-то образом связана с подземным бункером?

Он перевел дух:

— Подозреваю, что завтра мы, рассредоточившись по комплексу, увидим тысячи и миллионы имен, как знакомых, оставивших след в истории, так и совершенно безвестных на протяжении всей цивилизации человечества! Парикмахеров, летчиков, утонувших матросов или погибших солдат, придворных или тех же крепостных; охотников или старателей приисков на Клондайке, поэтов, композиторов или простых кузнецов с крестьянами; римских легионеров или покорителей Сибири. Увидим Пугачева, Пржевальского, Энрико Карузо или того же Аль Капоне. Паша-бурят увидит своих предков-шаманов, Витя — своих прадедов, а я — возможно, и свою прабабушку…

Глаза помощника «летучей команды», казалось, устремились в пустоту бесконечности.

— Понимаете? Этот нескончаемый в веках гигантский комплекс усопших в эпохах может быть… — он запнулся, выкатив глаза в озаренной догадке. — Черт возьми! Да он, этот бункер, может быть… БЕСКОНЕЧНЫМ!

— Если в нем виртуальные копии всех, кто когда-либо жил и умирал на Земле? — уточнил Белов.

— Так точно, командир! Если этот подземный комплекс — средоточие всех, буквально всех-всех покойников на Земле, то величиной и размерами он должен быть не менее…

— Мадагаскара, едрит его в пень? — неуверенно бросил Савушкин.

— Больше, Витя! Гораздо больше! — уже понесло в вычислениях старшего коллегу. — Представьте, сколько именно погребено под нашими ногами на всех материках, островах, архипелагах, по всей Земле? — загибал он пальцы.

На миг воцарилась тишина. Каждый осмысливал ту грандиозную информацию, которая просто не укладывалась в голове.

Сидели час.

И еще.

И еще час. И еще.

Потом до полуночи строили предположения, восторгались, приходили в ужас от цифр и размеров, от количества и предполагаемого объема, пока, наконец, Белов не набрал по рации полковника:

— «Лиса восемь-три» вызывает базу! Немедленно полковника Лебедева!

— Все в порядке, Андрей? Добрались к месту событий?

Белов принялся бегло обрисовывать положение, передавая собственные размышления и предположения, закончив примерно так:

— Ну, не могут же здесь находиться настоящие реальные останки, собранные воедино, в одном комплексе, в одной точке координат, верно, товарищ полковник? Это уже больше смахивает на пересечение каких-то иных измерений, временных порталов, и прочей физики. Люди умирали в разных районах Земного шара, в разных веках, эпохах. В разных народностях: якуты, эскимосы, португальцы, индейцы, алеуты, британцы и древние германцы. Значит, здесь, в этом бесконечном подземном амфитеатре собраны некие условные прототипы целых народов, целых наций с тысячами и тысячами поколений! Кем собраны? Для чего собраны? Не знаю.

Он перевел дух.

— Продолжай, Андрей! — голос Лебедева был взволнован до предела. — Я включил громкоговорящую связь, тебя сейчас слушают наши аналитики.

— Пусть готовятся к вылету! Этих капсул и камер, судя по всему, тут миллионы. Завтра с утра мы рассредоточимся по котловине, убедившись в этом. А еще ведь неандертальцы, кроманьонцы, пещерные люди — те, кто уже мог применять первые примитивные ритуалы захоронений. Кто уже использовал камень на камень, первые могилы — они тоже должны находиться здесь. И цифра идет уже не на сотни миллионов, товарищ полковник, а на миллиарды, на десятки миллиардов! Пусть ученые у вас подсчитают примерное — хотя бы примерное — количество живших и умерших, погибших и исчезнувших бесследно, за ВСЕ ВРЕМЕНА существования Земли как планеты. — «Все времена» он выделил ударением. Получилось довольно весомо. — За все геологические эпохи, с момента появления человека разумного, способного хоронить своих близких.

— Гиперкладбище… — донесся из микрофона голос кого-то из ученых, подключившихся к сеансу связи. — Можно охарактеризовать таким эпитетом.

— Пусть будет Гиперкладбище! — не понижая тональности, лихорадочно докладывал Белов.

— И ведь оно постоянно должно пополняться, — добавил другой голос. Похоже, на той стороне связи собрался целый научный консилиум. — Пополняться теми, кто умер где-то на Земле, скажем, минуту, а то и секунду назад! Где-то на острове, в шахте, в аварии, под водой, в стычке или просто от старости. Постоянный конвейер потока усопших. Постоянные пополнения ячеек, секций, ярусов…

Дальше Андрей не слушал. Развернулась настоящая полемика, доносились споры, вычисления. Спас полковник, приказав:

— С утра займитесь осмотром, используйте всю пленку для снимков. Я пока за ночь организую крупную группу ученых на трех-четырех вертолетах. Вызову, если понадобится, из столицы, из вашей Академии наук. Грандиозность сенсации позволит подключить к анализу историков, археологов, геологов, а, возможно, и астрономов. Завтра к вечеру вас сменят, Андрей. Эти горе - ученые уже сейчас, в эту секунду, занимаются вычислениями, сколько всего проживало и умирало на Земле, с момента первого условного неандертальца.

— Да, именно неандертальцы первыми начали применять захоронения, — встрял кто-то из ученых. — Утром мы подведем вычисления, сколько всего умерло за период человеческой цивилизации.

— Вам все ясно, Андрей?

— Никак нет, — глотнул воздух Витя, но командир смерил его гневным взглядом, и тот заткнулся в тряпочку.

— Вы проделали отличную работу, капитан. С утра заканчивайте, потом нагрянут специалисты с датчиками, измерителями, микроскопами, зондами и прочим научным хламом.

— Так точно, товарищ полковник!

Отключившись, все четверо долго смотрели друг на друга, не в силах объять необъятное. Человеческий разум просто не мог переварить столь грандиозную информацию, свалившуюся на них, считай, со времен библейского Потопа.

Разрядил атмосферу как всегда неугомонный Витя Савушкин, шутливо поддев бурята:

— Со всем уважением, Паша, ты баран!

У проводника от ярости скрутились трубочкой уши.

— Да-да, тундра оленеводская. Бараны ни за что не пройдут мимо новых ворот. Непременно уставятся на них с видом крайне глубокомысленным и рассудительным.

— Ты к чему? — захохотал Головкин, пока бурят кипятил чайник у себя в голове. Еще секунда, и весь пар выплеснется наружу.

— Я к тому, что этот оленевод уставился в тот момент на стену бункера, как баран на новые ворота, вместо того, чтобы спасать тебя. Мы уже бросились к провалу дыры вытаскивать тебя, а он все стоял с рассудительным видом, словно математик, и мерил ячейки своим глупым взором.

— Мой... мой не стоять! — наконец вскипел чайником напарник. — Мой бежать за Буяном.

Услышав свою кличку, верный пес гавкнул и с аппетитом бросил взгляд на коптившуюся рыбу.

…Наступила ночь.

***

На следующий день, после того, как они всей группой в течение нескольких часов осматривали надписи на капсулах, перед самым отлетом домой, Головкин записал в дневнике:

Последняя ночь на Мангышлаке прошла спокойно. Из котловины, правда, доносился какой-то мерный тихий звук, будто под землей, где-то в ее глубоких недрах, работали некие неведомые механизмы. Грунт под ногами едва вздрагивал вибрацией, но в остальном ночь была тихой. Не знаю, что за скрытные агрегаты бурили недра под мантией планеты, — это решать ученым. Сейчас они прибыли на четырех вертолетах — целый командный состав с нашими сотрудниками Академии наук. Здесь будет разбит обширный лагерь с палатками, штабом, научным модулем и десятками лабораторий. Наша миссия разведки выполнена — дальше дело за наукой. Пригнали самосвалы, бульдозеры, растянули антенны с локаторами, оцепили территорию. Поговаривали, что датчиками обнаружения установили конечные границы противоположных стен бункера Гиперкладбища. Так вот: та стена, что обнаружили пастухи, и с которой началась наша операция, была не конечной границей. Последняя точка растянувшегося под землей объекта отдалена от нас на… 480 километров! Это равносильно целой административной единице на карте страны! А сколько этот колоссальный объект имеет километров в глубину тектонических плит? Сколько он тянется во всех направлениях? Прав был Савушкин, предположив, что размерами это Гиперкладбище внеземного происхождения может быть с остров того же Мадагаскара. Как по мне, то и гораздо больше! Пусть теперь команда ученых устанавливает его истинный объем — от себя добавлю последнее:

Мы оказались удивительно близки в своих предположениях вечером у костра, что с утра обнаружим миллионы и миллионы ячеек-капсул с именами усопших в различных эпохах. Рассредоточившись по котловине, мы выкрикивали друг другу по трансиверам: «Вижу посмертную эпитафию композитору Мусоргскому!». Или: «Вижу камеру с надписью летчику Чкалову!». Или: «А вот камера с художником Рембрандтом… с Караваджо… с Геродотом». Нам попадались имена известных и неизвестных людей, точнее, их виртуальных копий, поскольку настоящие останки захоронены и разбросаны по кладбищам всей планеты, не говоря уже об островах, джунглях, ледниках, горных отрогах или дна океанов. Бурят видел ячейки своих народностей, канувших в веках. Савушкин заносил в блокнот имена генералов, маршалов, космонавтов, землепроходцев, погибших на войне военачальников времен цезарей, крестовых походов, освоения Аляски, гибели дирижаблей, и прочей истории Земли. Мне попадались десятки тысяч безвестных имен, которых я бегло пропускал, иногда замечая: Купер, Эдисон, Фарадей, Марк Твен, Шопен, Мопассан, Кюри, фараон Рамзес, царица Хатшепсут. Здесь, в этих ярусах, что нам позволили увидеть, очевидно, предполагался некий ознакомительный комплекс, где капсулы сливались в одно цельное — без разбору на территории, эпохи, народности и нации. Кто позволил, и почему человечеству дали доступ к тайне инородного Разума — решать теперь все тому же человечеству. Остановлюсь на другом. Эклектика и полный разброс в эпохах были повсюду, как некая витрина в магазине. Фараон соседствовал с безымянным гусаром Отечественной войны. Кухарка императрицы Елизаветы, впритык — грань к грани, ячейка к ячейке — соседствовала с великим Аристотелем. Ганнибал с Ерофеем Хабаровым, Сократ с Чайковским, безымянный солдат Второй мировой войны — с недавно умершим младенцем неизвестного происхождения. Монголы, испанцы, древнерусские витязи, греки, конкистадоры, инквизиторы. Сожженные на кострах ведьмы. Утонувшие с «Титаника», разбившиеся в горах, потерпевшие крушения… Список бесконечный! И таких ярусов должны быть сотни тысяч! Предполагаю, что нашей «летучей команде» показали лишь крохотную часть того инородного сооружения под землей, которое на самом деле разбито на секции по нациям, народностям, эпохам, местам захоронений той или иной территории континентов. Ученым предстоит обнаружить комплексы Древней Индии, Древней Греции, Рима, Китая. Комплексы Каменного века, Средневековья, Возрождения, настоящего времени. Ярусы с погребенными в Азии, Европе, Африке, Австралии. Столкнуться с надписями на ячейках времен Калигулы, Марка Аврелия, Петра Первого, Гитлера, Сталина… Опять же — до бесконечности!

В заключении хочу привести примерную цифру, что подсчитали ученые. Теперь она известна. Эта громадная цифра с каждым столетием, а сейчас и десятилетием, постоянно возрастает в геометрической прогрессии. По «принципу домино». Если в 1-м веке до нашей эры на ВСЕЙ Земле проживало не более 300 миллионов человек, то сейчас, в 1985 году, цивилизация приближается к 5 миллиардам. А всего на планете, со времен первых условных неандертальцев, проживало и умирало… внимание! Повторяю, внимание!

ОКОЛО 105 МИЛЛИАРДОВ обитателей человеческой цивилизации!

Записываю эту невероятную цифру, а сам сравниваю законченную операцию с теми, что мы проводили прежде. С инородным телескопом на Байкале, с обнаружением бигфута на Таймыре, с недавними историями Теслы и полярного червя. И что? А вот что. Вывод один: нынешняя миссия в долине Мангышлака с обнаружением подземного Гиперкладбища, по уровню сенсации гораздо выше, на порядок больше! Казалось бы, группу Белова уже ничем не удивишь — видали и не такое — а вот я признаюсь сам себе, что удивления только начинаются.

Писать заканчиваю, приказано вылетать. Вертолет доставит нас к полковнику, отдадим снимки, потом — отдых. Краткий отдых до следующей необъяснимых аномалий.

Запись закончилась.

Уже, покинув необъятную зону бункера с ограждающим оцеплением, сидя в салоне вертолета, Головкин поделился своими знаниями, разъясняя по большей части Вите с бурятом:

— Несмотря на то, что нашему виду Homo Sapiens более двухсот тысяч лет, численность людей многие тысячелетия оставалась небольшой. Извержение вулкана Тоба семьдесят четыре тысячи лет назад, по мнению исследователей, сократило наших предков до считанных тысяч. Слушай, Витя, тебе полезно. И тебе, Паша.

— Мой весь ухо к тебе.

— Валяй, академик, — зевнул Савушкин, забавляясь тем, что сунул ботинок в нос Буяну. Тот невозмутимо цапнул за ногу и демонстративно отвернулся.

Головкин продолжил:

— Итак. Около сорока тысяч лет назад человек расселяется в Евразии. На фоне исчезновения неандертальцев происходит рост популяции наших предков. К завершению палеолита десять тысяч лет назад, по оценке демографов, население планеты составляло около пяти миллионов. Ко времени появления первых цивилизаций — около четырех тысяч лет назад — семь миллионов. Рубеж нашей эры перешагнули уже триста миллионов, а начало девятнадцатого века ознаменовалось первым миллиардом. Наибольшие темпы прироста населения зафиксированы до шестидесятых годов нашего века. На данный момент население ежегодно возрастает на пятьдесят миллионов и к двадцатым годам грядущего столетия достигнет восьми миллиардов. По сути, друзья, грандиозный рост со ста миллионов до семи миллиардов произошел всего за два с половиной тысячелетия.

Заметив скуку в глазах Савушкина, Головкин подвел итог:

— Это я все к тому, чтобы вам была понятна цифра в СТО ПЯТЬ МИЛЛИАРДОВ человек. Мне огласили ее наши сотрудники Академии наук. Центр информатики подсчитал и, согласно их расчетам эта цифра накопилась за условные сто шестьдесят две тысячи лет, со времен первых неандертальцев, умевших уже хоронить своих близких. Теперь усвойте эти расчеты в своих глупых мозгах, Витя, и представьте — каким гигантским по размерам должно быть Гиперкладбище. Пантеон усопших в эпохах.

— А чё сразу Витя? Я же говорил — с Мадагаскар!

— Возможно, и больше. То расстояние в четыреста восемьдесят километров между стенами, что показали датчики, беспрецедентно больше! Нам позволили увидеть только «витрину», своеобразный демонстрационный комплекс, где все смешано вповалку. Нам показали только «верхушку айсберга». Основная махина конструкции, я полагаю, лежит под недрами планеты на десятки километров ниже земной коры. Кто показал, и чей Разум позволил прикоснуться к тайне? — пусть теперь выясняют ученые. У меня все!

И откинулся спиной к иллюминатору. Гул винтов постепенно клонил ко сну. Капитан Белов вышел на связь с начальником научно-разведывательного отдела:

— «Лиса восемь-три» вызывает базу!

— Докладывай, Андрей! — голос полковника Лебедева был уже не таким напряженным.

— Группу ученых встретили. Миссия завершена. Четыре пленки со снимками ячеек-капсул будут доставлены, как только совершим посадку.

— Отличная работа, капитан! Теперь там будет работать комиссия с бесчисленным количеством разных отраслей наук. Мы дело сделали. Жду на базе. «Летучей команде Белова» объявляется отдых.

Отключив рацию, командир обвел взглядом проверенных и надежных коллег.

— Как же, отдых… — хмыкнул Савушкин. — Только залезу в постель в качестве медового месяца, сразу выдернут.

— Твой Люда-лаборант уже свадьба с другим гулять, — не забыл подтрунить над другом бурят.

— Ща как врежу в зубы, ряха станет больше бункера.

— Как Мадагаскар?

— Как Гренландия!

…Они подлетали. Словесная перепалка только начиналась.

********