Читать онлайн
"Секретные миссии КГБ: Катакомбы Семипалатинска"

11 октября 1961 года.

Восточная часть Казахской ССР.

Район реки Иртыш.

Семипалатинский полигон.

Первый в СССР подземный ядерный взрыв.

***

От колоссальной мощности взрыва поверхность мертвой от радиации почвы вспучилась, вздымаясь над землей, принимая форму гигантской шляпы гриба.

БА-АМ!!!

Могучий подземный грохот потряс ядерный полигон, уносясь в недра планеты нескончаемым гулом, разворачивая целые пласты геологический отложений. В радиусе десятка километров не осталось ни одного живого существа, способного перенести чудовищную дозу излучения, ни одного растения. Земля, казалось, застонала, принимая боль от той цивилизации, что сейчас населяла планету. Это был первый подземный взрыв, испытанный Советским Союзом за всю историю ядерной эры.

Заряд подрывался с командного пульта автоматики, находившегося в 5 км от устья штольни. Здесь же была размещена аппаратура для регистрации электромагнитных и сейсмических волн взрыва. 11 октября 1961 года в заданное время с командного пульта был подан радиосигнал, включающий сотни приборов различного типа, а также подрыва самого ядерного заряда.

В результате поверхность горы в районе эпицентра поднялась на 4 м, там же образовалось пылевое облако, вызванное камнепадом. При подземном взрыве выхода радиоактивных продуктов и огненного шара, наружу выплеснулись достаточно мощные импульсы излучения.

После взрыва вошедшие в штольню дозиметристы и рабочие обнаружили, что участок штольни от устья до третьей забивки и приборные боксы разрушены до основания.

И там, в подземных штольнях, которые впоследствии назовут катакомбами, где-то в черных разрушенных провалах, таилось и ворочалось, взбухало и вздымалось что-то непонятное, недоступное человеческому разуму.

Обитателям Земли еще только предстояла встреча с порождением ядерной радиации.

…Туда, спустя четверть века, и направлялась сейчас подвижная группа «летучей команды Белова».

***

1985 год, август-месяц.

Район пятидесятого градуса Северной широты, восьмидесятого градуса Восточной долготы.

Казахстан. Близ ядерного полигона Семипалатинска.

Время установлено: 20 часов 06 минут.

— Высадим вас здесь, у этих скал! — донеслось из кабины вертолета. — Дальше для нас зона полета запрещена. Над полигоном небо закрыто установками ПВО, так что идти вам придется пешком, братцы. — Голос пилота принял оттенки извинения.

— Не в первой, авиация! — задорно откликнулся Витя Савушкин, проверяя снаряжения себя и своего приятеля Паши-бурята, с которым только что яростно спорил по поводу семейных обстоятельств. Секунду назад проводник поддел его своими колкостями насчет лаборантки-Люды, с которой Витя недавно сыграл свадьбу. Опять ему не удалось провести медовый месяц на побережье Крыма. Опять не сложилась судьба свозить Люду куда-нибудь на Байкал, а может и в Хабаровск, к побережью Охотского моря. Снова их вызвал к себе полковник Лебедев, дав новое задание на выяснение причин необъяснимых аномалий, и снова где-то в Казахстане.

— Можно подумать, что у этих узкоглазых в дружеской республике одни аномалии на каждом шагу. Мы ведь уже бывали на Мангышлаке, командир! — жаловался он капитану Белову, когда его вытащили полуголым из постели новоявленной супруги. — Дайте хоть супружеский долг довести до конца, — застегивая штаны, прыгал он на одной ноге, хватая все необходимое для похода.

— Некогда, Витя! Труба зовет, — коротко объявил тогда начальник.

А бурят, как назло, сейчас потешался в салоне вертолета, где в ногах безмятежно спал верный пес Буян. Павел-проводник, хитро прищурив и без того азиатские глаза, с издевкой хохотал:

— Твой Люда сразу сосед по даче в постель. Ты на операций разведка, она в койку и бай-бай!

Их словесную дуэль перебило обращение пилота:

— На выход!

Оба сразу вскочили, приняв боевое настроение, забыв о перепалках, как это бывало всегда, когда им предстояло новое задание. Мгновенное перевоплощение в боевые единицы лучшей разведки Географического общества просто поражало.

— Первый пошел! — спустился по тросу Витя Савушкин.

— Мой второй следом! — ринулся вниз бурят.

За ними Головкин, потом ушла к земле корзина с Буяном, а закончил спуск командир отряда Белов. Грохот винтов, закладывая уши, вскоре унесся прочь, оставив за собой вихри потоков турбулентности.

…Они прибыли.

***

До полигона было не менее десятка километров. Однако граница закрытого для полетов неба начиналась уже здесь, у зубчатых скал горной гряды. Здесь же и разожгли костер, намериваясь рано утром двинуться к точке ориентира. Расположившись уютно у огня, Белов сразу вышел на связь со штабом полковника:

— «Лиса восемь-три» вызывает базу!

— Слышу вас, Андрей! — мембрана трансивера выдала голос Лебедева. — Высадка прошла успешно?

— Буян чихнул в корзине, а так все в порядке, товарищ полковник.

— Вашему псу эта корзина уже снится, наверное, — понял шутку начальник отдела. Сразу серьезно добавил: — Дело предстоит нешуточное, Андрей. Вводные данные у вас в папке. Ознакомьтесь с Головкиным, потом введите в курс дела Савушкина с Павлом. Как они?

— Спорят по-прежнему, кто умнее. Но в операциях показывают себя блестяще. Лучше них для меня никого нет.

— Знаю. Виктор всё бесится, что оторвали от супружеской постели?

— Так точно! Но бесится на Павла. Тот постоянно его поддевает. Давайте к делу, товарищ полковник. Папку прочесть не успели, будем знакомиться сейчас, перед ночлегом, у костра. Утром двинемся к точке обозначенных координат. В двух словах, что нам предстоит разведать?

— В двух словах… — механический голос начальника глушился помехами. — Мне самому не слишком известно, вот и послал вас. В окрестностях Семипалатинского полигона стали исчезать сотрудники обслуживающей команды: дозиметристы, сейсмологи, метеорологи, а то и физики-атомщики. Ты же знаешь этих ученых. Полигон прикрыли. Оцепление сняли. Испытания прекратились. Но объекты по-прежнему остались. Все эти мачты, бункеры, подземные штольни. И станции ПВО в рабочей готовности. Нужен присмотр, обеспечение, работа обслуги. Несколько ученых продолжают находиться в лабораториях. Штольни превратили в катакомбы с сотнями лабиринтов, ходов, тоннелей. Целый подземный комплекс. Десятки буровых установок, агрегатов, внутриземных экскаваторов. Вот в этих-то лабиринтах и исчезли бесследно семеро сотрудников. Поочередно. Позавчера исчез восьмой. Со штабом отдела вышел на связь их начальник охраны, просил прислать разведгруппу. Что именно вам придется искать или кого — вот это и есть ваша задача. Повторяю, сведения скудные. Там в подземных штольнях сам дьявол ногу сломает. В папке я вам передал схемы и графические планы лабиринтов.

— Катакомб, как вы сказали? — уточнил Головкин.

— Называйте, как хотите, но причину исчезновений доложите мне послезавтра вечером. На все про все у вас двое суток. Разведку буду считать завершенной, когда предоставите данные о пропаже сотрудников.

— Кто они?

— Четверо простых рабочих. Исчезли в течение двух месяцев. Панику не поднимали, решили умолчать. Следом в штольнях пропадает дозиметрист, за ним, через месяц сейсмолог, а потом один за другим сразу два физика.

— Похищение исключается? Скажем, американскими секретными службами?

— На кой черт им четверо простых рабочих?

— Я имел в виду, ядерщиков.

— Ты у меня спрашиваешь? Какого беса я тогда вас послал?

Начальник четвертого научно-разведывательного отдела КГБ еще горячился по рации, когда капитан деликатно выдал:

— Будет сделано, товарищ полковник! Вечером послезавтра на связи.

И отключился.

Буян лапой гонял пустую банку тушёнки. Кирилл Борисович принялся листать папку. Павел-проводник занимался ужином, и лишь Витя Савушкин мечтательно смотрел в небо, чистя шомполом винтовку. Движения его были подозрительны: туда-сюда, туда-сюда.

— Рука сотрешь, — хохотнул бурят, подмигнув остальным. — Твой Люда-лаборант уже на Аляска улететь. С майор КГБ.

Командир «летучей команды» лишь отмахнулся. На двух приятелей «не разлей вода», сейчас не было времени.

— Что там в вводных данных, Кирилл?

— Испытательный полигон Семипалатинска, — принялся зачитывать Головкин, пробегая глазами страницы с пометкой «Совершенно секретно».

«Первый и один из крупнейших ядерных полигонов СССР, также известный как Семипалатинский испытательный ядерный полигон (СИЯРП). Официальное название: 2-й Государственный центральный научно-исследовательский испытательный полигон (2 ГЦНИИП). В среде испытателей полигон получил неофициальное название «двойка».

— Разновидность испытаний указана?

— Цитирую:

«При подрыве ядерного боевого припаса происходит ядерный взрыв. Обязательным и необходимым условием для разработки нового ядерного оружия является испытание. Без испытаний невозможно разрабатывать новое ядерное оружие. Никакими симуляторами на компьютерах и имитаторами невозможно заменить реальное испытание. Поэтому ограничение испытаний преследует в первую очередь помешать разработке новых ядерных систем тем государствам, которые их уже имеют, и не позволить другим государствам стать обладателями ядерного оружия. Однако проведение полномасштабного ядерного испытания требуется не всегда. Например, урановая бомба, сброшенная Соединенными Штатами Америки на Хиросиму 6 августа 1945 года, не проходила никаких испытаний. «Пушечная схема» подрыва уранового заряда была настолько надежной, что испытаний не потребовалось.

16 июля 1945 года США испытывали в Неваде только бомбу имплозивного типа с плутонием в качестве заряда, подобную той, что впоследствии была сброшена 9 августа Соединенными Штатами на Нагасаки, потому что это более сложное устройство и были сомнения в надёжности данной схемы. Например, ядерное оружие ЮАР тоже имело пушечную систему подрыва заряда, и 6 ядерных зарядов поступили в арсенал ЮАР без каких-либо испытаний».

— Пропускай. Это все лирика. Нам необходимы причины исчезновений.

— Тут не указаны. Кто будет писать в документе о каких-то безликих рабочих? Тем более, пропажи начались три месяца назад, а данные составлялись гораздо раньше.

— Твое мнение?

— Судя по приложенным схемам и планам катакомб, там у них под землей целый железнодорожный узел, командир. Нехилый такой себе вокзальчик отгрохали! Взгляни сам, — принялся водить карандашом Головкин. — Вот эти ветви тоннелей уводят к северу, а эти разветвляются к востоку. Громадный подземный амфитеатр! Не удивлен, что там можно затеряться.

— Это Вите с бурятом можно затеряться, они гости. А персонал весь живет и работает там по несколько лет, зная все бункеры, лабиринты, тоннели, на зубок.

— Буян тревожится! — подал голос Витя, отвлекаясь от чистки винтовки. Люда мысленно ушла на задний план.

— Что-то мне не нравится звук счетчика Гейгера, — заметил Головкин, тряхнув прибор.

Верный пес в это время подобрался и, урча, припал брюхом к земле.

Из-за пригорка в небо взмыли непонятные лучи зеленоватого цвета. Громыхнуло вдали раскатом грома. Сполохи молний прочертили небо. Один за другим из недр планеты, где-то в расщелине скал, вверх устремились непонятные образования, похожие на сгустки раскаленной плазмы. Позднее станет известно, что их было восемь. Восемь ослепительно ярких сфер, излучая разряды электричества, выстроились в один ряд, вокруг которых в воздухе образовалось магнитное поле невероятной мощности. От него и трещали счетчики Гейгера.

— Это чё за новогодняя гирлянда… — опешил Витя. — Шаровые молнии заказывали? — и умолк, разинув рот, наводя винтовку на сверкающий полёт сфероидов.

Разделившись в долю секунды, пульсирующие шары взмыли в небо, стрелой промчались к полигону, вернулись, устремились к земле, замерли. На все фигуры пилотажа уходило не более секунды. Плазменные образования носились вокруг скал, не поддаваясь никакой силе гравитации. Она для них попросту не существовала. Замирая над грунтом, объекты вонзали лучи внутрь почвы, что-то чертили, выжигали, бурили.

— Круги на полях! — внезапно сообразил Савушкин, толкая приятеля в бок. — В вашей тундре такого не бывает.

Павел хотел было ответить, что он вырос не в тундре, а в тайге, но перебил Головкин:

— Замерли все! Не дышать!

Витя и без того уже не мог выдохнуть от изумления. Несколько шаров, зависнув над равниной между скал, выписывали лучами идеальные геометрические фигуры, напоминавшие сложные пентаграммы. Круги, символы, знаки, линии, пересекающиеся конусы и окружности — всё это напоминало, вместе с огнями, чудесный сказочный фейерверк. Отблески далеких молний мелькали в зареве зашедшего солнца.

Это был танец света и огня!

Картина развернувшейся иллюминации была настолько восхитительная и пугающе жуткая, что все четверо невольно застыли, не делая лишних движений.

— Эти шары… — пролепетал едва слышно Витя. — Они… они как живые!

— И фигуры чертить как у нас в школа, — добавил бурят, с опаской выглядывая из-за камней.

Прошла минута.

Две.

Еще минута.

Сполохи сияний ушли в сторону полигона. Где-то вдалеке второй раз громыхнуло раскатом. Показались первые признаки грозы. Небо заволоклось тучами. Плазменные сгустки выстроились в ряд. Он был настолько математически правильным, что у Белова возникло ощущение своей беспомощности перед столь грандиозным величием природы.

— Они… эти шары… — продолжал шептать Витя, — они не природного явления. Или искусственный разум или органической структуры.

Кирилл Борисович на миг оторвался от зрелища, бросив удивленный взгляд на младшего коллегу. Тот отчего-то заговорил научным языком, чего прежде с ним не случалось.

А потом и вовсе произошло нечто странное.

Сбившись в правильный многогранник, десяток шаров, вобрав в себя лучи, образовали некую сферу, которая, покачавшись секунду в пространстве, издав хлопок, ослепила округу невероятно мощным сполохом света.

Заслезились глаза.

Когда Витя взглянул в ту сторону, там уже ничего не было. Ничего и никого. Ни шаров, ни лучей, ни плазменных образований. Пустота, и в ней маленькая исчезающая точка сингулярности, словно весь танец света провалился в Преисподнюю.

— И что это сейчас было, товарищи бойцы? — ошарашено спросил он, обращаясь как всегда к противогазу. Он всегда обращался к противогазу, когда чувствовал себя не в своей тарелке. Маска со шлангом не отвечала.

Не ответил и Головкин с командиром. Они упорно к чему-то прислушивались.

— Говорю вам, эти чёртовы пузыри устроили тут урок рисования. Клянусь буфетом моей бабушки, с высоты птичьего полёта мы бы увидели сейчас круги на полях! Мне на картинках в журналах такие попадались. И в передаче «Вокруг света» видел по телевизору.

— Заметил, как они внезапно пропали? И ни птиц, ни облаков, — не обращая внимания на Савушкина, кивнул в небо Белов, толкая в бок Головкина. Тот по-прежнему что-то слушал, пожав плечами. Затем притопнул ногой, замер. Наклонился, приложил руку к земле.

— Вибрирует.

— Я чувствую. Дрожит под ногами, словно где-то в глубине работают мощные комбайны.

— Мой пойти вверх холма, — направился бурят к возвышению. — Глянуть круги на полях.

— Возьми камеру, — кинул фотоаппарат Головкин. — Сними всё, что увидишь, Паша. И назад.

— Я с ним! — тотчас вызвался приятель. Белов кивнул, отпуская Буяна:

— Собаку прихвати. Поможет сориентироваться.

Повернувшись к Головкину, озабоченно спросил:

— Что думаешь, Кирилл? Что мне потом докладывать полковнику?

— Пока не знаю, Андрей. Под ногами что-то есть. Где-то там, в глубине подземелий двигается какой-то механизм. Заметил те лучи из шаров? Они вертикально шли вниз к земле под прямым углом. Так могут указывать только маркеры движения.

— Иными словами, шары были неким ориентиром для чего-то, что сейчас двигается под землей?

— И не просто двигается, командир. А несётся! Мечется туда-сюда с такой скоростью, будто у нас под ногами не подземные геологические пласты, а сплошные пустоты. Не тектонические плиты, а подземная пустотелая Земля, прости за тавтологию.

— Мне это напомнило котловины Мангышлака, где мы под землей обнаружили бункер Гиперкладбища. Помнишь, какие там громадные пустоты были под землей? Целые моря могли вместиться.

— То, что сейчас двигается под нашими ногами, либо хочет вырваться наружу, либо…

— Как это, хочет? Что ты имеешь в виду? Что оно… ЖИВОЕ?

— Так точно. Ни один механизм нашей земной технологии не способен так стремительно менять направление под разными углами. Заметил, как сфероиды носились, падали камнем, взмывали, останавливались, разворачивались на сто восемьдесят градусов? Это не наша технология, Андрей. Не земная.

— И всё это здесь? На ядерном полигоне под Семипалатинском?

— Так точно. У нас под носом.

— У нас, у кого?

Головкин немного помедлил:

— У нас, командир. У землян.

И умолк, прислушиваясь к гулу под ногами.

Земля заметно вибрировала. Где-то внизу, в недрах планеты, меняя направления, замирая и снова устремляясь вперед, в стороны, вверх, вниз, тыкался и бился в конвульсиях чей-то неведомый организм. Он рвался наружу. Организм, не принадлежащий планете.

Не наш.

Не земной.

***

Их встретили на подходе к внешнему кольцу оцепления. Сразу за колючей проволокой, уходившей в разные стороны до горизонта, простилались безжизненные равнины ядерного полигона. На редких, покосившихся столбах, висели знаки предупреждения с надписями: «Закрытая зона. Вход строго воспрещён». И нарисованы черепа с костями.

— Они бы еще голую бабу изобразили! — непонятно к кому обратился Савушкин. — Какой дурак полезет сюда, когда все местные знают, что тут радиация? Атомные испытания лишили этот район какой-либо жизни.

— Не скажи, — поправил Головкин, когда все четверо с Буяном вышли к ограждениям. — Муравьи и тараканы не подвержены излучению.

— Чихать я хотел на тараканов! Датчики Гейгера пищат, не умолкая. А мне супружеский долг с Людой исполнять. Что прикажете делать? Карандаш привязывать? После радиации моё достоинство может в корне опуститься.

Жалобам Вити не было предела.

— Я не удивлюсь, если на нас выползет какой-нибудь червяк, величиной с бульдозер. Помните, как на той операции в Арктике? Слыхали такое слово: мутация?

— Не трогать насекомый, — вставил Паша-проводник, подходя сзади. Он всегда подходил сзади. От него было не скрыться.

— Я заметил дыры в ограждениях, — отмахнулся от них Белов, водя винтовкой вдоль равнины, испещренной воронками гигантских размеров. — Косули, может и медведи?

— Вполне допустимо, — кивнул Головкин. — Забредают сюда. А проволока уже старая, едва держится. В каком году была натянута, сам черт не вспомнит.

— Какие, в беса душу, медведи? — изумился Витя, сразу беря на прицел целый участок равнины. Схватил бинокль, обвел горизонт.

— Вы, лучше, скажите, как мне свое достоинство сберечь? — и почесал между ног.

— Что там фотоаппаратом наснимали, Паша? — спросил проводника капитан.

— Десять кадров сделать, командир! — похвастался бурят. — Круги, фигура, линия, много линия. Разный фигура. Геометрический. Мой снимать всё. Те шары рисовать и вонзать в землю лучи. А этот дятел, — кивнул он на друга, — всё искать дыру под земля.

Договорить ему не дали. Из-за пригорка выехал армейский уазик. Взвыв мотором, остановился. Следом показался еще один. За ним еще.

— Это чё за караван верблюдов? — сразу выступил вперёд Витя с оружием наготове.

— Не трогать верблюд…

— Отставить! — скомандовал Белов. — Нас встречает почётный караул.

Из первого уазика выбрался грузный человек почтенного возраста в звании майора.

— Вот с таким майор твой Люда уехать Аляска, — шепнул Паша-бурят. И заржал втихомолку. Витя тут же дал ему в печенку. Локтем. Не оборачиваясь.

— Добро пожаловать на полигон, — приветствовал майор. Указал на две задние машины. — Рассаживайтесь. Вы, очевидно, «летучий отряд Белова», как отрекомендовал вас полковник Лебедев?

— Так точно, товарищ майор!

— Не так официально. Я хоть и в звании, но принадлежу больше к команде научных сотрудников.

— Как и мы, — добавил капитан Белов. — Тоже в званиях, но принадлежим Географическому обществу Академии наук. Я — командир «летучего отряда».

Они попеременно представились друг другу. Джипы взвыли моторами, разворачиваясь к полигону. Сидя впереди, майор обернулся:

— Ваш начальник ввел меня в курс дела. Вы — группа разведки необъяснимых аномалий. Ваш отряд бросают в различные точки страны, где обнаруживаются непонятные признаки поведения природы.

— В общих словах так, — подтвердил Белов. Он сидел в первой машине, во второй разместились Головкин с Буяном, в третье — два приятеля «не разлей вода», любившие друг друга до беспамятства. По-товарищески, разумеется.

За окнами машин проносились поля, равнины, исковерканные взрывами ландшафты. Кратер следовал за кратером. Семипалатинский полигон представлял собой сплошную вывернутую землю, развороченную воронками и подземными взрывами. Ни птиц, ни мелких грызунов, ни людей, ни домашнего скота. Из построек, где-то на расстояниях были разбросаны вертикальные мачты, узлы антенн, помещения бункеров и сараев, имитации жилых построек и многоэтажных зданий.

— Бутафория, — пояснил майор. — Имитируют городские и сельские строения при ядерных испытаниях. Радиация в воздухе придерживается установленной нормы, так что бояться вам нечего.

— Вот и хорошо, — успокоился Белов. — А то наш юный боец места себе не находит, прислушиваясь к датчикам Гейгера. Ему всё кажется, что из-за радиации не сможет исполнять супружеский долг.

— Недавно женился?

— Два месяца назад. Вот и в ярости, что полковник выдернул из согретой постели.

— Мне Лебедев рекомендовал вас, как самую надежную и опытную команду разведки на всем протяжении от Балтики до Чукотки.

— Так и есть, — лаконично ответил капитан. — Мы ознакомились с вводными данными, — доложил он. — Пока всё не увидим своими глазами, выводы с предположениями делать будет трудно. Датчики обнаружения инородной среды и постороннего присутствия у нас с собой. Как спустимся под землю, включим, там, на месте и решим. Необходимы более точные схемы ваших штолен и катакомб, где пропадают сотрудники.

— Уже приготовил. Как подъедем к месту событий, передам вам в руки.

— Кстати, а почему вы не задействовали команду спасателей из числа охраны?

— Охрана у нас только наружная. В зону их слежения входят объекты полигона именно на поверхности. Под землю могут спускаться только сотрудники, обладающие специальными полномочиями. Даже штат обслуги не весь входит в их число.

— И кому положен доступ?

— Группам дозиметристов, сейсмологам, метеорологам, физикам…

— Конечно. Мы читали в вводных данных, простите.

— Кроме них, еще в штольни могут спускаться команды рабочих, специально обученных работать под землей. Бурильщики, прокладчики тоннелей, экскаваторщики. Многих нанимали через проверки госбезопасности из тех, кто прокладывали метрополитены в различных крупных городах. Плюс санинструкторы, бригадиры глубокоземных строительств, специалисты по шахтам и колодцам.

— Итого?

— В общей сложности около восьми сотен человек. Считайте, два батальона. Территория-то огромная. Остальные сотрудники располагаются в научном городке, уже за пределами полигона. Работают вахтовым методом: полгода здесь, полгода за ограждением полигона.

— Женщины?

— Женщины только на поверхности. В качестве врачей, поваров: все в команде обслуживания.

— Живут отдельно?

— Каждые бригады разделены по специальностям. Для всех общая столовая, женская и мужская бани, камеры дезинфекции. Жилые бараки на поверхности. Есть даже небольшой клуб и спортивная площадка с бассейном.

— А в подземельях?

— Там сплошные тоннели, катакомбы, штольни, закладки и бункеры. Много лабораторий. Много одиночных наблюдательных пунктов. Знаете? Такие себе бетонные коробки, за которыми располагается вся чувствительная аппаратура при подземном взрыве.

— На схемах обозначены?

— Если вы клоните к тому, что, проверяли ли мы бункеры при исчезновениях сотрудников? — майор сделал паузу. Уазик подкидывало на ухабах. Небо было хмурым и неприветливым. — То да. Проверяли в первую очередь. Все. И закладки, и штольни и забивки. Насколько хватило внутренних специалистов — все, разделившись на группы, прочесали от входов в катакомбы до внешних уровней. Другое дело — нижние уровни. Туда, глубже мы не спускались.

— Сколько всего уровней?

— Шесть. Штольни и закладки строились еще в пятидесятых, позднее бурили тоннели с разветвлениями лабиринтов. Сейчас уже не осталось в живых ни одного инженера, что начинали тогда подземные разработки. Всё больше по картам работаем.

— И много там этих разветвлений катакомб?

— Безмерно много.

— Кто-нибудь остался, кто сможет провести нас по лабиринтам?

— Есть один. Так называемый «старожил». Егорович, как мы его величаем. Живет на поверхности, в бункере с другими рабочими. Вот он, наверное, последний из числа тех, кто строил тоннели в пятидесятых.

— Спуститься с нами сможет?

— А он и без вас туда частенько спускается.

Майор передернул плечами:

— Маслом ему там намазано, что ли?

— Простите?

— Его будто тянет туда. Уйдет с утра в штольни, пропадёт на пару дней, потом возвращается, причём, всегда в разных местах. Колодцев и шахт там превеликое множество, почти на каждом шагу вентиляционные распределители. Вот и вылезает оттуда, как чёрт из табакерки.

— И вы не спрашиваете, что можно делать под землей по два-три дня?

— Какой там! — отмахнулся майор. — Уже привыкли к его молчанию. Ни слова не вытянешь. Но всегда при возвращении на его лице блуждает какая-то загадочная улыбка. Будто видится ему что-то… — майор прищелкнул пальцами. — Что-то… неземное. Потустороннее. Не от мира сего.

— Сколько ему?

— Да уж под восемьдесят. Ни уровни радиации, ни дозы излучения, ни перемены власти не сломили старика. Держится, словно не восемьдесят, а полтинник, не более.

— Как подъедем, мне бы хотелось сразу с ним познакомиться.

— Для того и направил вас к нам полковник Лебедев. Любые услуги в вашем распоряжении. Что будет необходимо, с радостью предоставим.

— Спасибо. С вашего позволения, я сразу выйду на связь со штабом.

Переговариваясь таким образом, они вскоре миновали внешнее оцепление. Громадные воронки взрывов остались позади. Там же остались исковерканные мачты, разрушенные имитации жилых строений, прочая наземная архитектура. Теперь они приближались к бетонному комплексу подземных бункеров. Здесь, под землей, в громадных амфитеатрах, пробуренных столь же гигантскими агрегатами, располагались жилые бараки, столовая, спортзал и прочие спецпомещения. Встречал своеобразный пограничный пикет. Поднялся шлагбаум.

— Прибыли! — пояснил майор.

Уазики въехали в подземные ангары. Разминая ноги после тряски, выпрыгнул наружу Витя Савушкин. Сразу приметил женщину из обслуги, катившую к столовой тележку.

— Мадам! Я ваш на веки и всё такое! Позвольте поцелуйчик?

Женщина мило улыбнулась, поспешив с тележкой дальше.

— Не трогать слабый пол, — возник ниоткуда бурят. Он всегда возникал ниоткуда. Витю от него бесило. — Мой Люда рассказать, сразу прилететь с Аляска.

Головкин прислушался, притопывая по бетонному полу. Из-под земли шёл какой-то невнятный гул. Под ногами вибрировало. То же самое ощутил и командир.

— Под землёй идут какие-то бурильные работы?

— В том-то и дело, что нет! — откликнулся майор, отдав кое-какие команды. — Никаких подземных работ сейчас нет. Поговаривают, что полигон будут закрывать. Где-то там, в верхах власти, в Кремле, вроде бы решают ввести мораторий. Вот и готовимся к скорому отъезду.

— Мораторий на испытания? — удивился Белов. — Не слыхал о таком.

— Сарафанное радио, — махнул рукой майор.

С десяток сотрудников с любопытством окинули взглядом новоприбывших, продолжая заниматься своей работой. Четверо, вооружённых винтовками незнакомцев с подсумками противогазов, вызвали у них интерес не меньше, чем выпрыгнувший из салона Буян. Пёс сразу начал прислушиваться к подземному гулу. Тревожное поведение верного питомца заставило Головкина более тщательно посмотреть под ноги. Бетонный пол, казалось, мелко дрожал рябью, как это бывает на водоемах. Гул чего-то подземного, неизвестного, и оттого немного жуткого, пугал собаку.

— Тогда откуда эти звуки? — спросил капитан.

— Вот этого мы и не знаем. Сейсмические датчики показывают, что никаких подземных толчков не наблюдается, тектонические плиты в спокойном состоянии, землетрясений нет. Но гул этот идёт из-под земли как раз с того момента, как впервые пропал сотрудник. Первый наш рабочий. Именно он услышал эхо подземных раскатов, ощутил вибрацию и отправился к дальней закладке. Там штольни. Оттуда уже не вернулся. Три месяца назад. Погоревали, конечно, сделали отчет. Доложили по начальству. Мало ли: затерялся в катакомбах.

— А потом последовали другие исчезновения. Так?

— Именно! Уже после пятого, когда пропал дозиметрист, высшее руководство забило тревогу. Спустя три дня пропадают сразу двое, причём, физиков высшего звена. Те, кто причастен к ядерным разработкам. А три дня назад исчезает их старший научный сотрудник, спустившись в одну из штолен. При этом вибрирующий гул из нижних ярусов подземных пластов был слышен отчетливее. Будто что-то громадное, механическое или живое, проползло под катакомбами. Нет, — поправился майор, — не проползло, а метнулось! Пронеслось настолько стремительно, что можно было сравнить со скоростью метро. Но откуда здесь ветки метро? Железнодорожное полотно только снаружи, на поверхности.

— А что говорит ваш Егорович? Этот старик, что часто спускается в шахты.

— Ничего не говорит. Может, как раз с вами будет откровеннее.

Беседуя с майором, четверо разведчиков продолжали осматривать территорию верхнего бункера.

Уходящий бетонными стенами под уклон куда-то в недра земли, этот гигантский амфитеатр представлял собой комплекс всевозможных строений. Вентиляционные шахты располагались через равные промежутки, создавая иллюзию древнеримского Колизея. Разветвленная сеть тоннелей и вертикальных колодцев терялась в густом мраке, куда не достигал свет неоновых ламп. С потолка светили прожекторы. Сюда солнечные лучи уже не добирались. Где-то сочилась вода, эхом прокатывался гул подземных глубин. Под ногами Белова, Головкина и двух помощников простирались пять уровней катакомб и лабиринтов. В них, где-то там, в пустотах, двигалось и металось что-то не ведомое, недоступное человеческому разуму.

Мимо прокатила тележку женщина из команды обслуги. Витя сунул руку за отворот комбинезона, карикатурно имитируя Наполеона:

— Мадам, я весь в почтении. Не желаете на боковую?

И, получив пинок бурята, предпочел заткнуться в тряпочку. Женщина прыснула от смеха, скрывшись в дверях столовой.

— Пожрать-то мы и забыли… — недовольно буркнул ловелас, проводив тележку взглядом.

— А вот и схемы принесли, — поспешил к посыльному майор. Было видно, что военными привычками тут и не пахнет. Начальник, встретивший их, был причислен, скорее, к команде ученых, нежели к армейским структурам. — Пройдемте в столовую, там, на столах разложим план катакомб, заодно и ужин подоспеет. Сегодня уже поздно спускаться.

— Вы правы, — направляясь в общий питательный блок, подтвердил Белов. — Ознакомимся более детально с уровнями подземелий, побеседуем с вашим старожилом, переночуем, а рано утром начнем прочесывать катакомбы. Прозондируем датчиками обнаружения потустороннюю среду, просканируем, прощупаем, пронюхаем, — пошутил он. Говорить о шарах, рисующих круги на полях, что они встретили у границ заграждения, пока не хотелось. Сначала разведка, потом выводы.

— Радиации нет?

— Нет. Иначе все бы уже подверглись ее воздействию. А вот и наш Егорович, — поднялся навстречу старику майор. Пожал руку. Представил новых знакомых, облаченных в военную экипировку. Почтенного возраста человек выглядел моложе своих лет. Крепкое рукопожатие подтвердило размышления капитана: «Если старику под восемьдесят, то он видел еще Сталина с Хрущевым. Надо же, какой парадокс!»

После взаимных приветствий, майор из деликатности оставил их наедине, отправившись на кухню, распорядиться об ужине.

— Я там, в качестве повара не нужен? — крикнул вдогонку Витя. Возникший перед носом кулак Головкина, заставил младшего коллегу благоразумно прервать свои притязания на женскую половину обслуги.

— Итак, — начал капитан, расстилая карту лабиринтов на столе. Взглянул внимательно в мудрые глаза старика, в которых проскальзывала какая-то печаль. Не печаль, а скорбь, не скорбь, а усталость прожитых лет. — Вам уже сказали, кто мы такие и для чего прибыли?

— Догадываюсь, — коротко ответил старик. — Можете называть меня на «ты», Егорычем. Так будет уютно и проще.

— А меня кличь Виктором Николаевичем, — высокопарно представился Савушкин. — Будем на ты, братела! — и получил в ухо прилетевшим противогазом, умолк.

Головкин уже скручивал шланг в подсумок..

— Прежде всего, — продолжил командир «летучей группы», — покажите нам места, где пропали сотрудники.

Старик отметил карандашом крестики. Наметили план утреннего спуска. За беседой поужинали, накормили Буяна, а когда по бункеру прошел сигнал отбоя, майор отвел разведчиков в отведенный для них барак. Наутро старик согласился сопровождать их при спуске.

— Он что-то не договаривает, братцы, — зевнув, вытянул ноги Витя на белой постели. — Ему там, внизу, довелось увидеть нечто такое, с чем нам еще только предстоит столкнуться.

— Держи винтовку наготове, там и посмотрим, что к чему, — напоследок посоветовал Белов.

— Твой Люда дам телеграмм, если ты пропасть в лабиринт, — пообещал Павел-бурят. Он всегда обещал перед сном. От него было не уснуть.

А наутро…

***

Пробудившись от неясной тревоги, ощущения чего-то неведомого, с чем им предстояло сегодня столкнуться, капитан Белов разбудил остальных. Буян уже был наготове, чувствуя грядущие перемены.

Наскоро влив в себя по чашке горячего кофе, все четверо отправились к первой намеченной штольне. Было раннее утро. Жилые бараки стояли, окутанные тишиной. Весь персонал бункера спал, не предчувствуя ничего из ряда вон выходящего.

— А вот и наш проводник, — отметил Головкин, завидев издалека Егорыча. Тот поджидал их у входа в первый вертикальный колодец системы вентиляций.

— Здесь можем не останавливаться, — поздоровавшись, сразу наметил план старик. — Первые и вторые уровни прочесали едва ли не по сантиметру. Двинемся вниз на третий и четвертый уровень, но я бы сразу советовал начать розыски с шестого, последнего уровня.

— Почему? — за всех спросил командир группы.

— Та тварь, что поглотила сотрудников бункера, выше еще не поднималась.

— Т-тварь? — запнувшись, опешил Витя. — О какой твари идет речь, дядя?

— Не хотел вчера говорить вам при майоре, — обратился к Белову старик. — Тот сразу бы поднял на ноги все начальство, сюда бы съехались репортеры, комиссии, контролеры и кураторы испытаний. Знаете, чем бы тогда запахло в международной обстановке? Я несколько раз спускался на шестой уровень, проходя четвертый и пятый, поскольку уже знал, что необходимо искать останки моих коллег в самом низу. Под закладками и тоннелями.

— Ос-танки? — выкатил глаза Витя, сразу вскидывая винтовку, как его учили в «школе выживания». — Я думал, мы ищем следы пропавших, но никак не их скелеты.

— Твой скелет тоже скоро искать, — вставил Паша-проводник. Он всегда вставлял, когда не надо.

— Поясните! — потребовал Белов.

— Я же просил на «ты». А то не сработаемся.

— Ну, так давай, дядя, объясняй, черт с тобой. Только быстрее! — уже не терпелось младшему коллеге. — Кого нам тут дырявить и кому выпускать кишки? Руки чешутся!

Проходя первые три уровня, они не останавливались возле клеток подъемников, следуя все ниже и ниже под уклон. Мигали неоновые лампы. Где-то сочилась вода. Бетонные покрытия катакомб, испещренные трещинами, вскоре сменились деревянными балками закладок. Здесь еще находились каменные мешки наблюдательных пунктов при подземных взрывах, но на нижних уровнях уже не попадались. Гул нижних уровней становился все отчетливее. Там, внизу, в карстовых пустотах, что-то двигалось, металось, тыкалось как слепой щенок в стену забора, пытаясь выбраться на свет. Треск бетонных и брусчатых стен раздавался то справа, то слева, то впереди, то сзади. Казалось, под вибрирующим грунтом проносится трансконтинентальный экспресс, не имеющий аналогов современной технологии. Путники ощущали дрожание подземных пластов, все крепче сжимая винтовки. Датчики обнаружения чужого присутствия зашкаливали дикой пляской: стрелки метались на красной отметке.

Под ногами шмыгали вездесущие крысы.

— Можно! — коротко скомандовал Головкин, заметив вопросительный взгляд Буяна. Тот моментально бросился на одну из крыс, задушил, перегрыз позвоночник другой, перебил хребет третьей, придавил лапой и остался доволен. Стая рассеялась по лабиринтам.

Между тем, Егорыч, ведя группу дальше по спуску, разъяснял:

— Сразу предупреждаю: никто наверху пока ничего не знает, включая майора и нашего коменданта бункера. Мы столкнемся с существом из потустороннего мира, не из нашей реальности, а, возможно, и вообще с порождением инородного разума.

— Че-го-о? — протянул Савушкин. — Вот-те на те, болт в томате! Был один академик в группе, появился второй. А по-русски можно, еще один ходячий справочник?

— Можно, — не обиделся старик, видя в юном бойце неукротимую храбрость вперемешку с юмором. — В двух словах, наверху все думают, что исчезновения сотрудников связаны с обвалами или обветшалыми шахтами. Мол, пошли, оборвались, исчезли в разрушенных колодцах и штольнях. На самом деле, все восемь пропавших стали жертвами любопытства. Они спустились в разные времена, по одному каждый, ниже пятого и шестого уровней, куда мы, собственно, сейчас и спускаемся. Я мельком видел то исчадие ада, с которым нам предстоит столкнуться. Видел обрывки одежды и окровавленные останки последнего исчезнувшего физика.

Описывая ситуацию, Егорыч привел группу к последней закладке, ниже которой начинался шестой уровень, он же самый нижний. Дальше, вглубь недр планеты вели сплошные карстовые пустоты.

— Включайте фонари! — предупредил старик. — На этом участке электричество заканчивается.

Последняя линия прожекторов осталась позади. Начинался сплошной мрак.

Черный.

Вязкий.

Всепоглощающий.

Перед разведчиками в темноте высилась громада мощного, давно заброшенного грунтопроходчика. Кабина покрылась плесенью. Запах сырости смешивался с какими-то неразборчивыми примесями: не то серы, не то аммиака. Так пахнут медицинские аптеки, когда в них заходишь с улицы. Громадные лопасти бурильного агрегата застыли в неподвижности, словно гигантская машина решила вздремнуть перед новым бурением. По гребням вырезанного как лазером тоннеля стекали потоки грунтовых вод. Гул и дрожание стен был настолько отчетлив, что, казалось, вот-вот все обрушится, разевая пасть черноты.

— И кто этот организм? Обрисуй в двух словах, Егорыч, — попросил командир, водя лучом фонаря в стороны.

— Он лишь на секунду мелькнул перед глазами. Мне показалась разинутая пасть с рядами кольцевых зубов, превышавшая вот эту махину, — указал он лучом на проходчик. — Слизень, увеличенный под микроскопом в сотни и сотни раз!

— Как-как? Слизень? — переспросил Головкин, сразу заинтересовавшись анатомическим строением монстра.

— Что-то вроде колоссального по размерам солитера. Слепого, без глаз, с вытянутыми рогами-антеннами.

— Я эту гусениц, дядя, щас, с вашего позволения, продырявлю. Можно?

— Сначала найти, потом дырявить! — глубокомысленно заключил Павел. — А то Люда твой косточек не соберет.

— Справедливо, — впервые согласился Витя. — А гранату я в эту гусеницу все же засандалю!

— Стоп! — поднял руку командир. — Тихо! Слышите?

По стенам шестого, последнего уровня, прошла волна вибрации. Грунт под ногами заходил ходуном. Где-то впереди обвалились опоры последней закладки. Дальше фонари не доставали: зияла плотная чернота пустоты.

Гавкнул Буян. Все дружно вскинули винтовки.

И тут они увидели… ЭТО.

***

Первым, не выясняя причин, саданул из ружья Витя. С этого момента время катастрофически понеслось вскачь.

Хронологически это выглядело так:

Секунда — земля вздыбилась, обнажая вывернутые комья подземных пластов.

Вторя секунда — грянуло четыре выстрела, друг за другом.

Третья секунда — из развороченной воронки, сбрасывая комья земли и тянясь к свету, постепенно, метр за метром, чешуя за чешуей, стала вздыматься громадная туша чего-то склизкого, обтекаемого и омерзительно тягучего, похожего на домашний пудинг. Словно щупальце студенистой медузы, показалась слепая голова без глаз и зрачков. Разинутая в зеве пасть имела кольцевые ряды острых зубов, словно гигантская минога.

Четвертая секунда:

— Ма-мма… — выдавил из себя Витя, посылая в разинутый зев выстрел за выстрелом.

БА-АХ!

БА-АХ!

БА-АХ!

Секунды понеслись одна за другой.

Выстрелы слились в одно тягучее эхо, следуя друг за другом с методичным интервалом. Витя с Павлом знали свое дело, не отступив ни на шаг. Правда, молодой коллега все время приговаривал: «ма-м-ма» — и тут же палил, палил, не переставая.

А туша все вырастала и вырастала, погребая под собой колодцы шахт, обрушивая штольни, опоры закладок, расшвыривая и дробя в куски систему вентиляций.

— Получай, сволочь иноземная! — орал Витя в перерывах выстрелов. Заряды залпов сыпались из всех винтовок. Грозный Буян, рванув на глыбы вывороченной земли, пытался клыками вцепиться в скользкую чешую мутанта.

Он был огромен!

Вырастая прямо на глазах, теряя брызги ошмётков плоти, раздирая кожу в противную слизь, миногоподобный слизень кольцами уходил к потолку штольни. Слепая морда уткнулась в деревянные блоки, проломила их насквозь, со всего маху врезалась в бетонное перекрытие, раздался шмякающий звук, словно к стене прилипла тряпка.

— Получай фашист гранату! — не переставал орать Савушкин. Уже кончались патроны, уже несколько раз перезаряжали магазины, а парни все палили и палили, вырывая зарядами куски окровавленной слизи. Рога-антенны, как окрестил их Головкин, выползали из головы, ощупывая потолок в поисках выхода наружу. Чешуя светилась скользкими струпьями, попадая в лучи фонарей. Грохот разрядов заполнил громоподобным эхом всё пространство карстовых пустот, из которых на волю рвалось уродливое существо чудовищных размеров. Выползи оно всё целиком, и разведчики с ужасом увидели бы громадного солитера, превышающего размерами железнодорожный состав, метров двухсот длины.

«Какой там двухсот! — пронеслось у Вити. — Больше, гораздо больше!»

Кольцо за кольцом, всё израненное, окровавленное, теряя вырванные куски мяса, обессиленное и погибающее, это подземное создание начало медленно оседать назад, в развороченную им землю. Где-то там, в глубинах тектонических пластов, протекала огнедышащая магма, и туда, в эту клокочущую раскаленную лаву, падало сейчас то, что осталось от мутанта. Более сотни выстрелов приняло в себя его окровавленное склизкое тело. Слепой слизень, порождение мутации, существо, созданное радиацией, медленно заваливалось набок, а четверо разведчиков посылали последние заряды, опустошая обоймы.

Минута…

Еще минута…

Выстрелы и выстрелы, один за другим.

Бам-бам-бам!

Эхо раскатов, гром рухнувших балок, гул подземной клокочущей магмы, треск бетона и бревен, выхлопы метана, скопившегося в штольнях, крики людей и рев солитера — все смешалось друг с другом. Предсмертный хрип — не то стон, не то жалкий всхлип — потряс пустоту катакомб, потом что-то пронеслось в воздухе, дунув порывом ветра, раздался оглушительный хлопок и…

ХЛО-ОП!!!

Кольцо за кольцом, извивающийся радиационный мутант обрушился вниз, увлекая за собой груды исковерканного хлама. Туда же вместе с ним, в карстовые пустоты, рухнули балки, крепления, опоры и раздробленные колодцы системы вентиляций.

— Включите свет, дышать нечем! — просипел от натуги Савушкин, лихорадочно вставляя последний магазин.

— Дышать у Люда в постель будешь, — не забыл съехидничать Паша-бурят. Он всегда ехидничал.

Грохот падающих строений заглушил предсмертный рев агонии неведомого организма. Все пятеро, включая старика, устремили взгляд вниз, где в гигантских провалах клокотала раскаленная магма. Взметнулось чешуйчатое кольцо, громадный солитер погружался в плазменный поток, разбрызгивая миллиарды жидких капель.

— Ох едрит… — выдавил Головкин, отталкивая приятелей. — Назад, к чертям собачьим!

Засмотревшись чудовищным зрелищем воспламенения монстра, они едва не попали под гусеницы трубопроходчика. Увлекаемый потоками глыб, мусора и остатков блоков, весь агрегат неуклонно несло вниз. Подвергаясь инерции, махина всем корпусом подалась вперёд, на миг застыла, потом с оглушающим треском сорвалась в бездонную пропасть. Полыхнуло огнем: ГРРА-АХ!!!

Гейзер расплавленной лавы взметнулся вверх, достиг поверхности шестого уровня, захлестнул брызгами грунт и, опадая, воспламенил все деревянные строения.

— Буян, назад! — заорал командир.

— Бежим, ребята! — в тон ему закричал Головкин. — Сейчас рванет метаном!

— Не хочу быть факелом, — рассудил Витя, рванув к выходу. — Ты за мной, олень из тундры, или как?

— Не трогать олень… — хотел было вступить в полемику братец-проводник, но решил произвести благоразумный маневр, известный под названием «дать стрекача».

Там их и видели.

Сзади продолжали рушиться опоры балок. Штольня превращалась в сплошное месиво разнородной массы. Тектонические плиты целых пластов сдвигались в стороны, образовывая бездонные котловины, куда устремлялось все в зоне доступности.

Так прошло несколько минут.

Еще минута, и группа, стремительно миновав уровни катакомб, вырвалась наружу.

Хватая ртом свежий воздух, на бетонный пол повалился Витя. Следом ничком упал бурят, проклиная тот день, когда он перестал быть оленеводом.

Капитан тут же провел осмотр:

— Никого не зацепило?

— Мой видеть куски одежда, — вдруг вспомнил проводник.

— Я тоже приметил, прежде чем вырвался этот монстр, — подтвердил старик, совершенно не уставший от бешеного ритма.

— Где?

— У гусениц бурильной установки. Очевидно, это все, что осталось от моего коллеги, последнего, кто столкнулся с этим организмом.

— А разрушения штолен не доберутся сюда? — поинтересовался Головкин после удручающей минуты молчания. — Не пойдут рушиться уровни по «принципу домино», один за другим?

— Нет. Штольни и закладки сконструированы так, что не имеют между собой перемычек, — разъяснил Егорыч. — Они не взаимосвязаны. Это как на кораблях судоходства, где отсеки полностью изолированы. Если обвалится шестой подземный уровень, он не затронет пятый, а тот четвертый, третий и так далее. Просто будем считать, что последнего уровня уже не существует. Все что там находилось, обвалом снесло в бездонную магму. Отныне последним уровнем будет считаться «пятый».

— А как же этот слизняк сопливый? — подал голос Витя. — Он же, едрит его налево, не один в тех пустотах? А если там, в подземных безднах, есть еще? И еще? Помните того червя полярного, что напал на рыбацкий сейнер? Он ведь тоже не один в природе?

— Выходит, братец, эти твари не только глубоководные, — заключил Кирилл Борисович. — А и подземные.

— Так они что? Населяют всю планету?

— Вполне возможно. Полагаю, они даже в некотором роде сородичи. Одного, неизвестного нам вида. А ученые о них не знают.

— Ни хрена себе заявочки! — почесав дулом ружья ухо, пролепетал Витя. Он всегда чесал ухо дулом ружья. — Час от часу не легче. И все это из-за вашей чертовой радиации, дядя! — с укором взглянул он на Егорыча.

— Не трогать наука, — тут же встрял Паша-бурят.

— Стоп! — осадил обоих капитан. — Передохнули? Теперь наверх. Мне еще полковнику докладывать.

— Что скажем майору? — спросил Егорыч. — Наверху слышали и обвал, и гул, и грохот. Сразу свяжут с нашим спуском.

— Я доложу Лебедеву, а он уже пусть сам решает, кого можно ставить в известность, а кого нет.

— Хлынет пресса, ученые, комиссия, — задумчиво произнес старик. — Утечка информации будет неслыханной. Оповестят весь мир. Американцы тут же признают Советский Союз виновником в испытаниях нового секретного оружия.

— А это уже не наша забота, дядя! — хохотнул Савушкин. — Наше дело сторона.

— Он прав, — заключил напоследок командир. — Причину исчезновений группа разведки выявила. Дальше — дело за спецкомандами, учеными, политиками, отрядами зачистки. Мы лишь разведчики. Такой себе своеобразный первичный эшелон.

— Мы выявляем причины, а следом за нами уже идут остальные команды сотрудников, — уточнил Головкин. — Тут тебе и отделы КГБ, и отрасли Академии наук, и наше Географическое общество.

Под ногами раздался далекий гул. Что-то еще рушилось вниз.

— Всё, братцы. Всем спасибо. Операцию считаю завершенной. Возвращаемся наверх — мне еще полковнику докладывать.

И, свистнув Буяна, вся группа направилась к внешнему бункеру.

…Миссия по выявлению причин исчезновения сотрудников ядерного полигона под Семипалатинском была завершена.

***

Выйдя на связь с начальником четвертого отдела, капитан Белов доложил:

— Вызывает «Лиса восемь-три»! Товарищ полковник, летучая команда Белова миссию выполнила. Разведка завершена, причины установлены.

— Рассказывай, Андрей! — ответила рация голосом начальника. — Что мне докладывать генералу?

И командир разведчиков принялся обстоятельно обрисовывать положение дел. Семипалатинский полигон подлежал закрытию. До выявления следующих особей неизвестного организма, созданных радиацией, мутирующих и обитающих под землей, испытания должны временно прекратиться. Таковы были выводы команды Белова.

А Головкин, уже отдыхая в жилом блоке, лежа на белой простыне, записал в дневник:

«Операция под кодовым названием «Катакомбы Семипалатинска» завершена успешно. Павел с Виктором показали себя как всегда с наилучшей стороны. Хоть, паршивцы, и достают нас с командиром своими притязаниями друг к другу, но без них было бы не так весело. К тому же, оба являются специалистами высшего класса, несмотря на молодой возраст. Именно Савушкин первым выпустил заряд в мерзкую тушу скользкого слизня. За ним не отстал и Павел.

Андрей будет рекомендовать полковнику Лебедеву, чтобы тот представил их к награде. Полагаю, начальник не откажет в удовольствии, отвалить от барского плеча какой-нибудь укромный домик буряту. Где? А черт его знает! Наверное, в таежных массивах Байкала, или где-нибудь у границ Монголии. Так или иначе, Павел теперь не будет завидовать своему закадычному другу.

Нашим горе-ученым еще предстоит разбираться в причинах появления кругов на полях. Снимки мы сделали, поведения неопознанных шаров описали, дальше дело за дозиметристами, астрономами, геологами. Полагаю, эти шары были каким-то образом связаны с тем подземным солитером. Решать не нам. Мы просто разведка. После нас в дело вступит Академия наук.

На этом всё. Писать заканчиваю. Подозреваю, что по возвращению в родные пенаты, полковник наградит нас новым заданием.

Что ж… на то мы и подвижный отряд летучей команды Белова с позывным: «Лиса восемь-три».

***

Войдя в жилой барак, капитан окинул взглядом своих верных товарищей.

— Егорыч, старик этот, передает всем привет. Завтра возвращаемся. Полигон закрывают до лучших времен, пока не выявят всех монстров под землей. Сюда прибывает целая армия отрядов зачистки, научные отделы, передвижные лаборатории и прочая военная структура. Прессу в известность не ставят, так что международного резонанса не будет.

— Это если американцы ничего не пронюхают, — зевнул Витя, укладываясь спать.

— Лебедев предполагает задействовать напалм, — закончил Белов, взбивая подушку.

— Это как?

— Уже грузятся составы с цистернами. Будут выжигать жидкой плазмой все пустоты катакомб. Пока не выкурят остальных солитеров. Так мы их назвали?

— Можно и слизнями, и миногами, и глистами, — хохотнул Витя. — Вот у нашего оленя, спросите, глисты есть? Может, засунуть ему отросточек той гусеницы подземной?

И заржал во весь голос, чем привел друга в нездоровый трепет.

— Я твой Люда скажу, как ты за женский повар тут подглядывать! — огрызнулся Паша-проводник.

***

На этом можно и закончить. Вскоре тихий ангел пролетел, все уснули.

Утром им предстояло отбытие домой.

Там отдых.

Там Крым.

Там Люда-лаборант.

…Каждому своё.

********