Читать онлайн
"Украду тебя у тебя"

Мэюми неслась по залитому солнцем тротуару вдоль притулившихся друг к другу домиков на старой улице растущего мегаполиса. Вот уже четвертый год пошел, как она оказалась не только на этой улице и в этом городе, но и в совершенно другом мире. Тогда Мэй даже не сразу сообразила, это другая планета или какое-то другое измерение, но жизнь после внезапной смерти казалась чудесным подарком, хотя в первые дни особой радости не чувствовалось.

Если бы не окрик Бенни, Мэй промчалась бы дальше, забыв, что неслась вообще-то именно в эту овощную палатку.

— Ой, Бенни!

— Ага. Ой! – смеясь, передразнил Бен. – Мчишься ног под собой не чуя. — Куда бежишь-то?

— Да вообще-то к тебе.

Смешки и болтовня о всякой чепухе, с вежливыми вопросами о семье и детях. Вытянув из рюкзака плетеную сумку, Мэй потихоньку заполнила ее овощами и фруктами, уповая на дружескую скидку, а потом стыдясь своих корыстных мыслей, потому что Бенни жил в соседнем доме, а на их улице все жили небогато, но вполне себе счастливо.

— Ты скоро оставишь на моем прилавке все свои деньги, — качая головой сокрушался Бенни, считая итоговую сумму и все же делая скидку.

— Знаю! – Не удержавшись и оторвав от капусты маленький листик, Мэй запихнула его в рот, поймав понимающую ухмылку Бенни.

— Слышал, ты распишешь наш парк. – Бенни неодобрительно покосился на остановившегося у прилавка мужчину, смотревшего на Мэй с большим интересом, чем на товар.

Хотя Бенни понимал бедолагу выше среднего для девушки роста, Мэй была удивительно ладной, хотя и не подпадала под стандартные каноны красоты, то есть она не была миниатюрной или болезненно хрупкой, с модными в этом сезоне кудряшками и золотыми конопушками. Нет, она скорее напоминала заледеневшую принцессу с белой тонкой кожей, через которую на руках едва заметно проступали тонкие голубоватые венки, с идеальной осанкой, длинными, стройными ногами, облаченными сейчас в голубые бриджи, открывавшие тонкие щиколотки, в просто вызывающе прозрачной блузе с широкими воланами рукавов. И если бы не ленточная вышивка, закрывавшая грудь и плечи, и не надетый под блузку телесный топ, её облачение можно было бы назвать вульгарным, но так все было на грани между соблазном и вызовом. Длинную шею скрывал высокий, насмешливо строгий воротничок достающий почти до самого подбородка, такой же непрозрачный, как и обхватывающие запястья манжеты. Густые, идеально прямые волосы необычного цвета, перекинутые на одно плечо, идеально сочетались с выразительными глазами хозяйки. Длинные ресницы почти цеплялись за брови.

— Так и есть. — Мэй отсчитала чуть больше чем нужно и сунула купюры соседу в руки. — Надеюсь подзаработать чуток к зиме.

— Эй! Тут больше чем нужно!

— Ага. — Цапнув ягодку винограда, Мэй запихнула ее в рот и, помахав качающему головой Бенни, помчалась дальше по своей любимой улочке, спрятавшейся в тени плакучих ив, где спустя два поворота и один пешеходный переход забежала в свой такой же старенький, как улица, но очень уютный таунхаус. Которому по-хорошему грозил снос, но упрямые жильцы, любившие своего седого старика, упорно ремонтировали его, не давая администрации повода выселить их из этого райского уголка, расселив непонятно где. Даже на солидную компенсацию жильцы не соглашались, и Мэй, только-только заселившись сюда, также сказала свое однозначное «нет», за что ее сразу приняли в семью все восемь семей, проживавшие в доме.

Зайдя домой, Мэй облегченно выдохнула, скинула с ног голубые броги, прошла на малюсенькую кухню и вывалила на стол все что несла, а помимо сумки, у нее был битком набитый рюкзак с новыми баллончиками краски, среди которых затесались маленький шпатель, растворитель, две крупных кисти, две плитки горького шоколада (будь неладна ее любовь к сладкому) и маленький букетик непонятных цветов, которые собирался срезать молодой студент, подстригающий газон в парке.

Освободив руки, Мэй сняла собственноручно сшитую и расшитую цветами рубашку, аккуратно повесила ее на плечики в шкафу, туда же собиралась отправить и бриджи, но на заднем кармашке обнаружилось маленькое пятно, от которого педантичная часть Мэй пришла в ярость и, чуть не сломав себе идеально отполированный ноготок, попыталась отколупать непонятную мерзость, но ничего не вышло. Раздраженно забросив бриджи в стиралку, Мэй молилась, чтобы пятно отстиралось и его не пришлось закрывать какой-нибудь не совсем уместной вышивкой.

Вообще вышивкой Мэй закрывала все пятна, которые регулярно образовывались на одежде. Насколько бы аккуратной она ни была, на одежде все равно регулярно появлялись мелкие пятнышки, это была, как видно, злая карма, иначе Мэй это объяснить не могла, ведь сама она была (по собственному мнению) идеальной чистюлей. С деньгами у Мэй было то слишком хорошо, то никак, потому периодически приходилось экономить.

Надев старые шорты, кое-где заляпанные краской (теплилась еще слабая надежда отстирать их), широченную футболку, забытую несколько недель назад очередным альфачом, с которым она провел ни к чему не обязывающую ночь, чью одежду жаба задушила выбросить, и открыла мультиварку. Лицо обдало паром и любимым ароматом тушеной капусты с морковкой и семенами льна. Мэй наложила себе свое фирменное блюдо и, отрезав собственноручно выпеченного хлеба, отправилась в зал, где с наслаждением забралась в выторгованное у прижимистого комиссионщика кресло.

Оно было подвесным и больше напоминало подвешенную к потолку пиалу с мягкой сердцевинкой, которую Мэй самостоятельно обшила. В глубину кресла-леталки, подвешенного за балку, нужно было осторожно плюхнуться (чтобы не высыпать на себя все прихваченное съестное), и, обычно вытащив одну ногу из «гнезда» наружу, Мэй легонько отталкивалась от близстоящего комодика узкой ступней с яркими ноготками и погружалась в особое состояние блаженства благодаря чревоугодию и качелькам.

Если бы она знала, что её будет ждать после смерти, то не рыдала бы, а радостно пританцовывала в ожидании будущего, которым теперь живет и от которого хотелось сжать кулачки и пищать от восторга, но она не раз так делала, и уже надоело.

Уплетая капусту под легкий джазовый мотив, доносившийся с приоткрытого балкона, кажется, муж Бена вновь взялся за саксофон, Мэй строчила сообщения заказчику. Капуста закончилась, карандаш тихо шуршал по желтоватому листу самого дешевого скетчбука из найденных на рынке, нанося эскиз будущего граффити, которым предстояло расписать длинную стену в городском парке. Местным не нравилась старая кирпичная стена, отгораживающая парк от квартала мастеровых.

Когда эскиз был почти закончен, а с улицы потянуло вечерней прохладой, в дверь постучали. Мэй, будто очнувшись, вздрогнула, вынырнув из творческой поднебесной, настроиться на которую удавалось не всегда, оттого так было ценно это состояние, потому что в нем у Мэй получались самые удачные проекты.

Поежившись от прохлады, Мэй выбралась из кресла, удивившись, как она рисовала все это время в такой темноте. За окном раздавались недовольные клаксоны усталых машин и настойчивый стрекот цикад. Пока Мэй натягивала шерстяные гольфы, которые были великоваты для ее ног, потому постоянно сползали с коленей, но от этого не менее теплыми и уютными, в дверь постучали еще раз.

— Да иду я!

Спешно накинув найденный по дороге в прихожую джемпер с растянутыми рукавами, Мэй подошла к двери, не спеша открывать. Вообще-то стук был незнакомый, Мэй к таким вещам была особенно чуткой и давно знала, как стучатся соседи, а этот точно чужой. Прихватив с полочки у двери маленький электрошокер (ну а что, разное в жизни бывает, Мэй выросла в неблагополучном районе, где бока могли намять за что угодно) и приоткрыла дверь.

— Привет.

— Бля.

— Ты же девушка. Невежливо так выражаться.

— Невежливо припираться без приглашения.

— Невежливо гостя с шикарным букетом цветов и упаковкой миндального печенья держать на пороге.

На это Мэй ответить было нечего, потому она отошла от двери, чтобы в ее узенькую прихожую смог втиснуться двухметровый шкаф с букетом цветов.

— Я тоже рад тебя видеть, — улыбаясь голливудской улыбкой, пробасил наглец.

— Не люблю врать, поэтому промолчу.

— Ты просто кажешься такой букой… — начал гость.

— Нет, не кажусь, я такая и есть.

Мэй забрала из рук гостя красивый букет с пионами и обаяния коснулся знакомый с детства запаха бабушкиных пионов, на чьих крепких бутончиках часто ползали муравьи. Знакомый запах разбередил дремавшую тоску, которая нет-нет, но прорывалась в счастливую жизнь Мэй.

— Ты не перезвонила.

— Была занята.

— Чем?

Мэй наполнила вазу водой из-под крана, освободила стол от так и неубранных покупок, а цветы от упаковки, и водрузила на освободившееся место вазу с букетом.

— Рен, я ведь все сказала… — Мэй прикусила губу, заметив, как мужчина, севший на табуретку, которая не иначе как заклинанием из Гарри Поттера еще оставалась цела под этой мощной тушей, приклеился взглядом к её коленкам и, судя по всему, утратил нить разговора. — Я не собираюсь выходить замуж, строить семью и заводить детей.

О том, что Мэй попаданка, знали, но не все. В любом случае для этого мира это не редкость, тут таких называли переселенцами, и с подобными случаями работали отдельные ведомства с разными приборами. Благодаря этому адаптация в новом мире проходила насколько это возможно безболезненно.

— Я и не предлагаю тебе рожать детей, просто отношения.

— Ага. Знаю я это «просто»! Сначала «просто» совместная жизнь, потом «просто» знакомство с твоей родней, потом «просто» регистрация, бытовуха, спиногрызы. НЕТ!

От мыслей о семье по коже пробежал мурашками озноб. У Мэй когда-то было четверо младших братьев и одна старшая сестра, которая, как и она, после такого детства зареклась заводить больше одного ребенка, а Мэй вообще планировала обойтись котами.

Несмотря на спор, от взгляда Рена все сладко сжалось внутри и уже не хотелось ничего, кроме как забраться к громиле на ручки и заурчать. Вообще все эти серьезные отношения приводили Мэюми в отчаяние, потому что одной ей самой по себе было хорошо (хотя и тоскливо иногда). Но вот сейчас Мэй четко ощутила свое желание сближения, и все было бы вполне замечательно, если бы не свободолюбивая и безалаберная натура, отягченная опытом жизни в многодетной семье. Мэй прекрасно знала, что семья не для нее, она не хочет ни за кем ухаживать, нести ответственность и делать прочие скучные и обременительные вещи.

— Иди сюда, — голос Рена прозвучал хрипло и глухо. Мэй почувствовала, как слегка ослабли колени, и малодушно решила отложить неприятный разговор на потом. Мощные ручищи обвились вокруг ее тонкой талии, сжимая в объятиях и притягивая к себе.

— Попалась, — прошептал Рен, убирая волосы за ушки, осыпая шею и ключицы жадными поцелуями. — Теперь не отпущу.

Мощные ладони прошлись по спине к пояснице, одна из них осталась на ягодицах, теснее прижимая к себе, а вторая забралась под футболку, скользя вдоль позвоночника и разгоняя по телу мурашки.

— Как же ты пахнешь…

— Ты можешь заткнуться?! — окончательно смутившись, прошипела Мэй, чувствуя, как Рен без стеснения водит носом вдоль шеи и зарывается в волосы, втягивая воздух. От его горячего дыхания, сбегающего по коже, становилось щекотно и как-то слишком… непереносимо приятно.

— Ну, ну… не смущайся.

Рен стянул свою футболку с Мэй и довольно оскалился, наблюдая лихорадочный блеск в ее глазах.

Дальнейший вечер, плавно перетекший в ночь, уверенно вбил очередной гвоздь в когда-то нерушимую позицию Мэй. Рен был идеальный! Ради одного только секса с ним Мэй готова была усомниться в правильности выбранной позиции. В прошлой жизни она думала, что невозможно встретить настолько подходящего в постели человека, но здесь от одних только воспоминаний об этих прикосновениях и поцелуях по телу пробегала сладкая дрожь, заставляющая нутро сжиматься и хотеть еще. Несмотря на то что тело больше напоминало разваренный пельмень без костей и хрящей, хотелось равномерно растечься по постели и лишь открывать рот, когда заботливый Рен пропихивал в него еду. Даже жевать было лень.

Вспомнив начало вчерашнего вечера, Мэй застонала от досады, чем разбудила уснувшего гостя, вольготно раскинувшегося на её не очень-то широкой кровати. Рен был просто животным! И чертовой внутренней озабоченностью, которая сидела где-то в глубине тела Мэй, он ей до безумия нравился. Захотелось хорошенько треснуть ни в чем не повинного мужчину за то, что тот каким-то непонятным образом чувствовал, что Мэй дико кайфует от прикосновений к шее. Чертов Рен, в чем Мэй даже под пытками не признается, идеально держал её за волосы на затылке, пока вколачивался в нее в душевой.

Вообще нахрапистое поведение Рена не вызывало никакого отторжения, хотя именно это качество всегда бесило Мэюми во всех бывших поклонниках. Мэй даже принялась оправдывать Рена тем, что в нем эта просто безграничная самоуверенность и властность были не напускными или какими-то чужеродными, искусственно выращенными неестественными качествами, а наоборот Рен был гармоничен в своем поведении. Он удивительно ловко вертел тушку Мэюми в своих руках, пристраивая на разные плоскости, чтобы взять её в новой позе.

Мэй возмущалась, но слабо сопротивлялась в надежде, что Рена это не отпугнет, и тот мгновенно считывал её желание. Делал ли он это специально или нет, но Рен лучше самой Мэюми чувствовал, как нужно с ней обращаться в постели. Ни разу за всю ночь Мэюми не было больно или страшно, но от собственной беспомощности и чужой власти над собой по венам бежал огонь. Особенно подстегивало то, что хотя Рен вел себя с ней как животное, насколько это возможно, мягко демонстрируя свою силу, его восхищение Мэюми читалось в каждом движении, и это очень льстило и подкупало самолюбивую натуру Мэй.

Она прокрутила в голове свою вчерашнюю попытку встать с кровати и профессиональный захват мгновенно отреагировавшего Рена и застонала от вновь накатившего возбуждения.

— Ммм… Доброе утро, снежинка, — хрипло пробормотал проснувшийся Рен и положил свою лапу на обнаженный филей Мэюми.

— Доброе!

Мэй решила продемонстрировать отрезвляющую независимость и, шлепнув по наглой конечности, почти соскочила с разворошенной постели, собираясь гордо удалиться в душевую, в которой на этот раз, конечно же, не было места для Рена, но планы пришлось неожиданно изменить, потому что резвую тушку Мэюми перехватили в полете, вернув на место, и для надежности придавили своими неподъемными каменными телесами.

Мэй обессиленно застонала, чувствуя возбуждение Рена и свое полное нежелание сопротивляться. Он снова не спросил, можно или нет, просто провел по спине ладонью, вжимая в постель и, вздернув бедра выше, рывком вошел в разгоряченное тело.

Перевернутая на спину Мэй наблюдала, как от мощных толчков рельефный живот Рена сокращается, выделяя четкие кубики пресса, и тонкая дорожка коротких темных волос тянется в пах. Благодаря удачно выбранной позе Мэй пришла к финалу раньше и у нее появилась возможность понаблюдать за парнем, и то, что она видела, разметало в прах все возведенные ею же преграды. Рен был её. Для нее созданный. У Рена были идеальные плечи, мощные руки с крупными запястьями и широкими ладонями. Даже волосы на теле, которые обычно раздражали Мэй, тут были какими-то идеальными, совершенно не бесячими, их было ровно столько, сколько надо, а до Рена Мэй сама не знала, сколько надо, но вот с Реном поняла — сколько.

Лицо Рена вызывало у Мэй особый эстетический оргазм, причем непонятно почему. Рен не блистал какой-то ослепительной красотой и уж тем более смазливостью, но его лицо, будто из скалы высеченное, с тяжелой челюстью, немного кривоватым носом (явно выбитым в драке) и темными всегда словно немного хмурыми и подозрительными глазами вызывало какой-то живой отклик где-то в самой глубине ее существа. Мэюми чувствовала, как слабеет её сопротивление под жадным, горящим восхищением и вожделением взглядом Рена.

С этим нужно было срочно что-то делать, пока не стало слишком поздно. Она просто обязана собрать себя в гордую… кучку и выставить за дверь самоуверенного нахала.

И в принципе, именно это Мэй и сделала… после того как ее еще разок отымели в душевой, съели все остатки капусты и выпили кефир. Съеденная Реном сушеная хурма вызвала особый приступ бешенства у проголодавшейся Мэюми, и только благодаря этой ярости удалось вытолкнуть сопротивлявшегося госят за дверь, и то нахалу хватило наглости схватить её за руку, выдернуть в коридор (О ужас, под взглядом пожилого мистера Пенси, владельца двух мопсов и остеохондроза) и впиться в шею, оставляя на ней огромный, яркий засос. Вместо прощания, шлепнув Рена по мордасам, Мэй захлопнула дверь и, вернувшись в спальню, остолбенела, на кровати лежала не её растянутая и застиранная футболка, а такая же здоровая, даже больше предыдущей, футболка Рена, от которой, конечно же, пахло ИМ. Возмущенная Мэй хотела выскочить в коридор и что-нибудь прокричать вслед возможно еще не уехавшему со двора нахалу, но, взяв футболку в руки и понюхав… В общем, Мэюми натянула футболку на себя и решила сделать вид, что так оно и было.

Примечание автора: друзья возможно вы читали эту историю в другом формате, подробнее о ней я написала в своем телеграм канале (ссылка на странице в описании), так что несите тапок туда)) а всем остальным приятного чтения))