Читать онлайн
"Секретные миссии КГБ: Цианид натрия в Иссык-Куле"

1392 год.

У берегов озера Иссык-Куль.

Время по местному часовому поясу не установлено.

***

Это случилось после невероятно мощного потока излучения, вырвавшегося со дна озера Иссык-Куль. Разделенная на части армия Тамерлана, пользуясь ущельями и козьими тропами, двигалась вперед, огибая водную гладь с обеих сторон. У берегов остановилась конница. При ночлеге караульные видели непонятные сполохи в небе, к которым из дна устремлялись волны флуоресцентного свечения. В шатрах не гасили огни. Весь стотысячный лагерь, заполнивший долины и утесы береговой линии, представлял собой громадный светящийся шар, но вырывавшееся из воды свечение было гораздо сильнее. Светились зеленоватым светом лошади, светились телеги, полыхали зелеными искрами шлемы, мечи и другие доспехи. На кончиках копий можно было различить светящиеся точки, похожие на огни Святого Эльма.

— Аллах нас покинул! — причитали испуганные воины.

Лагерь был гигантским, паника назревала нешуточная. Приверженцы мусульман, конники, пешие, лучники и кочевники, не раз покорявшие другие народы, оказались бессильны перед странным явлением природы. Озеро Иссык-Куль издавало зеленый свет, а где-то на его поверхности образовалась внушительная дыра, из которой расползалось это свечение.

— Простит аллах нам все беды! — причитали другие, молясь на коленях, воздевая руки к светящемуся небу.

После полуночи весь лагерь пришел в движение. Молитвам не было конца, никто не спал.

Молились конники, пехотинцы, молились военачальники и сам Тимур, всемогущий победитель Тахтамыша, властелин Азии и всего ближнего Света. Перекатываясь по водной глади, по утесам и обрывам, обволакивая знамена, войско, шатры и костры, зеленоватая пелена, как туман, клубилась по всему лагерю. Из раскрытой воронки в центре озера выплеснулся невероятно мощный поток лучей, вслед за которым вода буквально вскипела. Пузырясь и вздуваясь пеной, водные ручьи хлынули в прибрежные скалы.

— О, всемогущий! — молили аллаха воины, генералы, сам Тимур. Потрясение было настолько паническим, что грозное войско, державшее в страхе половину Востока, готово было повернуть назад. Ржали испуганные кони, трещали от натиска телеги, обозы, стрелки бросали луки, наездники лошадей. Все устремленные взгляды пересекались в одной точке. Из воронки образовавшейся дыры на них неслось винтокрылое чудовище, разбрызгивая из чрева тонны светящейся жидкости.

Это был цианид натрия, заражая своим составом всю близлежащую территорию. А винтокрылое чудовище, наводящее ужас на непобедимую орду, было ничем иным, как советским вертолетом с военной базы «Каракол», расположенной у озера Иссык-Куль.

В 1978 году на базе произойдет сбой научного эксперимента с проколом пространства, отчего сам вертолет и тонны пестицида окажутся в конце 14-го века, в расположении лагеря Тамерлана. Военная база «Каракол» будет законсервирована, прекратив опасные эксперименты, но последствия столкновения двух параллельных измерений еще долго будут описываться в летописях тех времен, дойдя до потомков в качестве легенд.

Каким образом червоточина времени прокололо пространство, выпустив из себя чудо технологии двадцатого столетия, и как цианид натрия повлиял на дальнейшую эволюцию животного биома озера Иссык-Куль, теперь и предстояло узнать летучей команде Белова.

…Туда они и направились.

********

1986 год. Апрель-месяц.

Спустя 126 дней после операции в степях Ставрополья.

Озеро Иссык-Куль. Киргизская ССР.

Время высадки: 19 часов 04 минуты.

***

— Итак, товарищи бойцы, — раскрыл папку с вводными данными капитан Белов. — Что мы имеем на данный момент, и какую информацию можем почерпнуть отсюда. — Он передал подшивку документов Головкину. — Читай вслух, Кирилл Борисович. А мы будем слушать, и устраиваться на ночлег.

Помощник командира принялся читать:

«Иссык-Куль — бессточное озеро в Кыргызстане. Входит в 30 крупнейших по площади озёр мира и занимает седьмое место в списке самых глубоких озёр. Расположено в северо-восточной части республики, между хребтами Северного Тянь-Шаня. Название в переводе с киргизского означает «горячее (тёплое) озеро», поскольку озеро зимой не замерзает. Мягкие зимы котловины, запасы тепла в огромной толще воды и солёность озера не дают ему покрываться льдом. Вода непригодна для питья и орошения».

— Вот те нате, болт в томате! А я уже котелок приготовил, набрать, — разочарованно протянул Савушкин. Буян гавкнул, чтобы не отвлекал старших. Головкин, укоризненно смерив взглядом младшего коллегу, продолжил:

«Летом 1978 года при перевозке ядовитых веществ в результате аварии в один из притоков озера попало, по разным данным, от 0,5 до 1,7 т цианида натрия. В те времена в озере проводились испытания подводного вооружения.. Испытательная база «Каракол» ВМФ СССР существует и в настоящее время, но законсервирована, подвергшись закрытию».

— А-а… тогда ясно. Заражение, и всё такое. А нас не подстрелят вояки? Мы же тут вроде как нелегально. Сунемся к военной базе, нам и пулеметом в задницу засадят.

— Не засадят. Мы от базы далеко, и не в зоне их компетенции, — успокоил командир.

— Цианид натрия, это что-то типа серной кислоты? — не унимался Витя, бросив бесполезный котелок.

— Твой дятел не знать, что не серный, а синильный кислота.

— А мне без разницы. Пить-то воду всё равно нельзя.

— Будем пропускать через фильтры, они есть у каждого в аптечке, — распорядился Белов. — Потом кипятить. Так что бери котелок и дуй за водой.

— Только после того, как наш ходячий справочник огласит все вводные данные, — нашелся Витя, не слишком желавший спускаться к озеру. Уж очень подозрительным оно ему казалось с высоты обрыва.

Два часа назад их выкинули с вертолета в обозначенном месте: машина тут же отвалила в сторону, оставив группу разведчиков в безлюдной пустынной местности. До этого, после операции в степях Ставрополья, они отметили дома Новый год, побывали на двух, не слишком значимых для науки заданиях, потом неплохо отдохнули. Паше-проводнику был предоставлен обещанный домик в Крыму, а Витя, наконец, получил возможность целых два месяца побыть с молодой супругой, вкусив все радости новой семейной жизни.

И вот теперь приходилось делать осмотр на месте, готовить ночлег, спускаться с обрыва за водой.

Помощник командира тем временем продолжал вычитку:

«С озером связано много легенд. Одна из них гласит, что близ северного берега расположен затопленный армянский монастырь, где находятся мощи апостола Матфея. К примеру, на так называемой Каталонской карте мира, датированной 1375 годом, на северном берегу озера изображено здание с крестом, а рядом имеется надпись: «Место, называемое Иссык-Куль. В этом месте сооружен монастырь братьев армянских, где пребывает тело святого Матфея, Апостола и Евангелиста».

Он пролистал несколько страниц.

А вот, что касается нашей темы. Здесь указано, что Тамерлан появлялся на берегах Иссык-Куля по крайней мере трижды — в 1376, 1389 и 1392 годах. Долго и безуспешно пытался он подчинить местные племена, но кончались все походы одним и тем же: при приближении войск племена откочёвывали, когда же войска покидали страну, племена опять возвращались. Цитирую:

«Отправляясь в очередной поход, пришёл Тамерлан на берега Иссык-Куля. И повелел Тамерлан своим воинам взять каждому по камню и кинуть их в одну кучу. И сложилась из тех камней высокая гора. Когда же войска возвращались из похода, захотелось ему узнать, сколько воинов у него осталось. Приказал Тамерлан оставшимся воинам забрать по камню из первой кучи и сложить рядом вторую и опечалился, ибо оказалась вторая гора куда меньше первой, а каменная куча и название Санташ («счётные камни») остались — так называется перевал немного восточнее Иссык-Куля. А потом великий Тамерлан и его войско узрели в небе свет аллаха, и на них снизошло чудище с гудящими крыльями. Крылья крутились вверху, а само чудище было похоже на громадную стрекозу. Разбрызгало оно много отравы, отчего озеро стало мёртвым на несколько лет. Многие воины пали смертью, испив воды, а сам Тимур – да вознесет его аллах на небеса – повелел войску отступить от этих мест…»

Головкин поднял брови, перевернув последнюю страницу:

«В советское время археологи исследовали курганы на перевале, и оказалось, что один из курганов представляет собой могильник, относящийся к тамерланскому периоду».

— К кому… чему? — разинул рот Савушкин.

— К период, твой баран на новый ворота.

— Без сопливых понял, что к периоду. А повторить сможешь, тундра?

— Не родиться еще тот на Земля, кому повторять обязан. Вот твой рожа как родился?

— Родился по собственному желанию, умру по сокращению штатов.

— Вот когда умереть, тогда и говорить будем.

— Отставить! – вскипел начальник. – Вы и тут будете мне нервы трепать? Что там, в конце, Кирилл Борисович?

Помощник капитана пробежался взглядом по последним строкам документа:

— С легендой всё. Видели, судя по всему, вертолет, выпавший из пространства нашего, двадцатого века, видели, как распылялся цианид натрия, и Тамерлан ушел с этих мест, забрав войско. А по поводу эксперимента в 1978 году, когда на военной базе прокололи пространство, то этот эксперимент якобы закрыли. Теперь база законсервирована, имеет только небольшой гарнизон охраны. На этом всё, командир.

— Ясно, что ни черта не ясно! – досадливо отмахнулся тот. – Полковник Лебедев как всегда дал нам слишком малую информацию.

— А что он передал на словах? – не удержался Витя, нехотя поднимая котелок, собираясь спуститься за водой.

— Как раз то, что вкратце прочел Кирилл. Поступил сигнал, что в районе озера Иссык-Куль начали происходить непонятные вещи. Якобы пастухи овец видели в небе сполохи зеленых свечений…

— Как северное сияние, что ли?

— Скорее, больше похоже на электромагнитные врзмущения, вроде тех, что мы видели у берегов Подкаменной Тунгуски. Помните? – обратился он сразу к троим. – Потом пастухи куда-то исчезли вместе с отарой овец. Появились уже в своем селении, совершенно без памяти, будто её стерли. Но свечение помнят. Помнят так же, что их в забытье, при полном отключении сознания, куда-то перемещали, куда-то не то тащили, не то волокли по земле. Плюс обрывки воспоминаний каких-то людей в противогазах, при полном военном облачении, иными словами – с автоматами и прочей амуницией.

— Вояки с секретной базы, что считается закрытой?

— По всей видимости, так. В доступной народу информации база «Каракол» считается прикрытой. Но в отделах КГБ полковника Лебедева так не считают. Судя по всему, там продолжаются какие-то неведомые науке эксперименты, и это зеленоватое свечение есть ничем иным, как продуктом их опытов. Добавьте сюда легенду о винтокрылом чудовище в образе нашего современного вертолета, вот вам и прокол в иное измерение.

— А причем тут какой-то пестицид, мать его в пень? – Витя все никак не решался спуститься с обрыва, оттягивая неприятный момент под маской крайней заинтересованности.

— Ты о цианиде натрия?

— Так точно!

— Очевидно, при том, что из цистерны того вертолета, что перевозил в 1978 году раствор этих химикатов, произошел выброс в атмосферу некоторого количества и, проникнув в воду, цианид отравил всю близлежащую местность.

— Ну а мы-то тут, каким боком? Сюда химики нужны, а не наш летучий отряд. Меня Люда дома ждет, а я какие-то химикалии должен изучать.

— Не трогать химия! – тут же вставил возникший ниоткуда Павел-бурят. Он всегда возникал ниоткуда. От него Витя приходил в тихую ярость.

— Наша задача, боец, — терпеливо объяснил капитан, — разведать. На то мы и группа разведки. А всякие химики с командами зачисток прибудут после нас. Или забыл, что нас из отдела Географического общества вызывают только в крайних случаях? Марш за водой, и не делай умный вид, что заинтересован.

— Мой уже костер готовить, а этот дятел никак не набрать вода, — не преминул уточнить бурят.

Младший коллега вздохнул, свистнул Буяна и, обозленный на друга-проводника, зашагал прочь к обрыву. Предстоял спуск вниз, а этого Вите, ох как не хотелось.

Тем временем Головкин развернул с Беловым подробную карту местности, наводя компасы, выискивая ориентиры. Папка полковника включала в себя всю необходимую информацию.

Спустя некоторое время костер пылал, наступали сумерки. Гладь озера источала тот самый зеленоватый блеск, о котором поведали пастухи. Легенды тоже гласили об этом непонятном свечении. Теперь оставалось только выяснить, каким образом из двадцатого века в век четырнадцатый умудрился попасть вертолет Советской авиации с отравляющим веществом на борту.

— И как мы это будем выяснять? – задумчиво поинтересовался Головкин.

— Прежде всего, осмотрим само озеро. Датчики Гейгера пока молчат, но кто знает, что это за свечение. Возможно, понадобится и нырнуть под воду – акваланги мы прихватили. Полковник как знал, что придется погружаться.

-- Савушкин обрадовался, когда узнал, что берем подводное снаряжение, — усмехнулся помощник. – Это же его стихия! Молодой боец, а за плечами уже десятки погружений!

— Ему, конечно, цены нет, нашему Вите, если бы не его красноречие, — отмахнулся командир.

А их младший коллега тем временем, спустившись с обрыва, послав Буяна вперед, уже находился у кромки воды.

И вот, что он там увидел…

***

Прямо под ногами начиналась прибрежная отмель, но сразу обрывалась в какую-то черную бездну. Контраст был настолько резким, что навевало мысль о каком-то подводном гроте гигантских размеров. Здесь? В озере Иссык-Куль? Не самом большом водоёме на фоне других озер вроде Байкала, Ладоги или того же громадного Каспийского моря?

Витя присвистнул. Откуда такая бездонная котловина, да еще у самого берега? В папке полковника говорилось, что наибольшая глубина составляет 660 метров, а само озеро не превышает в длину 280 километров. Выходит, что данные неверные?

— Ко мне, Буян!

Собака казалась чем-то встревоженной. Нос по ветру, брюхо к земле, взгляд устремлен в голубую даль воды. Под лапами пса к камышам прибивались волнами какие-то сгустки зеленоватой на вид пены. Не водоросли, не планктон — откуда тут планктон? — не тина и не мох. Тогда что? Откуда этот зеленый оттенок, словно зацветшая плесень? И пена, будто вздувается прямо на глазах. Бурлит, пузырится. Как перебродивший компот.

Витя осмотрел горизонт. Солнце давно село. По обоим берегам — что вправо, что влево — ни огонька, ни души. Только сейчас разведчик, наконец, понял, что тревожит Буяна. Пес, как и он сам, не улавливал ни единого звука природы. Ни крика птиц, ни хора лягушек, ни стрекотания сверчков.

— Прелестно… — пробормотал Витя, не решаясь набрать котелком воды. За неимением друга Паши, обратился к Буяну:

— Не кажется ли тебе, умный пес, что нас занесло в какое-то мертвое царство?

— Командир! — вызвал он по трансиверу.

— Что там? Набрал воды? — донеслось из мембраны.

— Да нет. Тут какая-то зеленая хрень плавает, похожая на пену.

— Все равно возьми для анализа. Паша обнаружил ручей неподалеку. Будем брать оттуда питьевую, а ты неси эту пену.

— Понял.

Потом немного подумал, зачерпывая котелком, обводя камыши взглядом.

— Вам там видно с высоты, что ни одного огонька вокруг?

— А что ты хотел? Мы в безлюдной зоне. Кругом, на расстоянии полсотни километров ни одного населенного пункта. Туристическая зона от нас на западе, а территория военной базы на востоке.

— А тишину заметили? Ни насекомых, ни птиц, ни лягушек. Словно мы в ледяной тундре нашего оленевода.

— Не трогать тундра! — возник ниоткуда голос бурята. Он всегда возникал ниоткуда. От него у Вити крутило желудок. Но сейчас, находясь здесь в одиночестве, среди этой звенящей и жуткой тишины, Витя даже обрадовался своему другу.

— Нам тоже ни черта не слышно, — подтвердил капитан. — Поднимайся. Поужинаем, переночуем, а с утра произведем первые погружения.

— О-о! — сразу повеселел младший коллега. — Вот это уже по мне. Я нырну первым?

— Как всегда, — успокоил командир. — Ты же у нас специалист по ныряниям.

Спустя несколько минут, младший коллега, с котелком в руках, был наверху. Озираясь назад, за ним следовал верный пес, так и не успокоившись от чувства тревоги.

Весь вечер обсуждали план завтрашнего погружения. Белов связался с полковником, обрисовал странное свечение, получил дальнейшие указания. Савушкин с Павлом проверяли акваланги. Работая в паре, они не раз погружались на различные глубины, при этом работая слаженно и дружно. Под водой они не позволяли себе тех забавных вольностей, какими поддевали себя на суше. И, если сказать по чести, любили-то они свою дружбу не менее остальных.

Дежурили по очереди. Тишина была звенящей, угнетая членов команды до самого рассвета. Зеленое свечение, казалось, расползалось от озера по прибрежным камням. Вся округа под обрывом была покрыта той пузырящейся пеной, что видел Савушкин у камышей.

А наутро…

***

…А наутро как раз и произошло то невероятное и странное, из-за которого они сюда прибыли.

В деталях это выглядело так…

— О-о, чё-ё-ёрт! — заорал Витя, первым глянув с обрыва вниз.

Опираясь на приклад ружья, он, проснувшись, первым делом хотел обвести территорию взглядом. И оттого, что увидел, заорал во всю глотку:

— Подъе-ем!

Сглотнул комок, уставился вниз, отпрянул назад. Глаза округлились, напоминая чайные блюдца. Все вскочили на ноги. Буян метался где-то в камнях, оглашая лаем безмолвную тишину. По-прежнему не было слышно ни птиц, ни кваканья лягушек. Словно вакуумом давило уши.

Но было еще что-то.

То, что они поначалу не замечали. Тихий, далекий, но неуклонно приближающийся гул.

Неотвратимый далекий рокот чего-то громадного, чрезвычайно опасного и неведомого. Он катился на них словно лавина с гор. Приближался. Обволакивал все пространство. Спускался в долины, растекаясь по скалам.

— Командир, глянь вниз! — на редкость глухим от потрясения голосом пролепетал Витя.

Белову следовало бы и самому обратить внимание, но его отвлек тот самый гул, который, казалось, гигантским локомотивом катился со стороны горизонта. Вся гладь озера покрылась дрожащей рябью. Солнце еще не взошло: было то раннее утро, когда сумерки только начинали уступать место призрачному свету.

И вот Белов, а рядом и Головкин, наконец, бросили взгляд вниз.

Бросили, и тотчас отпрянули назад, наводя винтовки.

— А это уже интересно! — выдавил из себя помощник капитана.

Павел-бурят припал ничком к камням, свешивая голову над обрывом. Все замерли на месте. И было отчего.

…Весь берег дрожащей водной глади был усеян тысячами призрачных отблесков. Как огни Святого Эльма, они сверкали повсюду. От правого берега до левого, от скал до ущелий, от холмов до впадин — они заполняли всю территорию прибрежной линии озера.

— Это чё за цветомузыка? — не верил своим глазам Савушкин. — Мы что, на дискотеке?

Спустя секунду потрясения, Белов поправил:

— Не дискотека, Витя. Это…

— Это костры, — закончил за него Кирилл Борисович. — Тысячи и тысячи костров!

— Откуда?

— От верблюд, — не забыл съехидничать Паша-проводник.

Куда только не проникал их взгляд, повсюду мерцали отблески невероятного количества костров. В их свете виднелись шатры, знамена, телеги, сотни отрядов конницы. По всему берегу, до дальних холмов, горели тысячи огней. Зрелище было до того жутким в наступающем рассвете, что разведчики не знали, как себя вести, не выдав своего присутствия. Один громадный шатер особенно выделялся своими размерами. По сторонам от шатра стояли часовые в доспехах.

Головкин присмотрелся к знаменам. Они были зелеными — цвет ислама. Но самым удивительным оказались три кольца на них. Символ империи…

— О, черт побери! — вырвалось у него. Навел бинокль. — Три кольца. Это и есть символ империи Тамерлана! Командир, глянь сам.

Белов давно уже созерцал раскинувшуюся под ногами панораму. Ни звуков, ни треска костров, ни ржания лошадей, ни скрипов телег. Все было безмолвным как в немом кино.

— Опять? — едва не взвыл Савушкин. — И здесь нам будут показывать кинохронику? Как тогда на Алтае. Мало мы на римских центурионов насмотрелись, так теперь и мусульман подкинули?

— Судя по амуниции, знаменам и шатрам, это тот самый лагерь Тамерлана, что указывался в папке Лебедева, — заметил Белов. — Тот самый, о котором гласят легенды.

— И мы, что? Снова пересеклись, бляха-муха, пространствами, как тогда с римскими легионами?

— Не горячись, Витя, — оборвал Головкин. — Первый раз, что ли, сталкиваемся с порталом времени? Фрегат «Медузу» помнишь?

— Но там был девятнадцатый век, — почесал он дулом ружья затылок. Он всегда чесал дулом ружья, когда нервничал. А если нервничал, возникало желание засадить гранатой.

— Там быть девятнадцать, а здесь четырнадцать век. Чего не понятно? — как всегда вставил Паша-бурят, не забывая свои обязанности. Он уже поднялся с камней, зная, что его не увидят.

— Так это выходит, что мы снова попали к ним в гости? — не унимался младший друг. — Что мы в их измерении?

— Не мы у них, а, скорее, они у нас, — поправил Головкин. — Они нас не могут видеть: мы в совершенно другом векторе времени. В другом витке пространства. Мы у себя, они у себя, но в тоже время и у нас.

— Как понять, у нас?

— А ты сам глянь, — указал вверх Головкин.

Все задрали головы.

Из образовавшейся воздушной ямы внезапно вынырнул грузовой вертолет, неся под собой прицепленную цистерну. Рокот винтов заложил уши.

Разведчики заворожено уставились на винтокрылую машину.

— Так вот, какой гул мы слышали издалека! — осенился догадкой капитан. — Это не лавина была. Это к нашему месту летел вертолет. Вертолет Советской военной базы.

— Так точно! — подтвердил Головкин. — Той самой базы «Каракол», что указана в папке полковника. Та самая база, что была законсервирована в семьдесят восьмом году, восемь лет назад.

— Якобы законсервирована, — сделал ударение Белов. — Судя по всему, они там, на базе, по-прежнему занимаются своими экспериментами по проколам во времени. Иначе, откуда этот лагерь Тамерлана здесь, у нас?

— А вот и та самая катастрофа с выбросом в атмосферу цианида натрия… — не успел договорить Головкин.

Вертолет, сделав неловкий маневр, как-то странно завис в воздухе. Потом стал медленно и неуклонно заваливаться на правый борт. Лопасти винтов крутились вхолостую, не имея возможности поддерживать машину вверху.

— Падает! — закричал Паша-проводник. — Шайтан возьми, падает!

Было видно, как весь гигантский лагерь пришел в движение. Завидев в образовавшейся воронке неведомое чудовище, издававшее жуткий грохот, воины орды падали ниц, воздевая руки в молитве. Одним незримым толчком вся людская масса упала на колени, прикрывая головы, причитая и молясь на свой религиозный лад. Это было похоже на всеобщее ритуальное поклонение могущественным силам Аллаха.

Расшвыривая потоками турбулентности хлам и мусор, разрывая ветром знамена и руша шатры, мощный корпус вертолета с красной звездой на борту низвергнулся в самый центр лагеря.

БА-ААМ! — последовал невероятной мощности взрыв.

БА-ААМ! — это взорвались топливные баки. Ударной волной разметало коней, опрокинуло несколько сотен воинов, языки пламени слизали подчистую шатры и палатки.

Третий грохот взрыва был еще чудовищнее:

ВЖУ-УУХ…БА-А-АААААМ!!! — это взорвалась сама цистерна, выплескивая наружу отравляющее вещество. Стремительными потоками зеленая субстанция, пузырясь и превращаясь в пену, устремилась ручьями в озеро. Ходившая ходуном гладь воды сразу покрылась тем самым зеленоватым налетом, что видела команда Белова накануне прибытия.

Разнесло скалы, вскипела вода в озере. Лагерь обратился в панику. Разевая рты, корчась и ползая на коленях, все могучее войско, наводившее страх на половину Востока, металось по берегу, впервые столкнувшись с таким неведомым чудовищем из металла. Пропахав винтами землю, железный монстр развалился на части. Одна лопасть, оторвавшись от ведущего блока, вонзилась в шатер, расчленив его надвое.

— Едрит его в пень, а до нас взрыв не достанет? — поинтересовался Витя, наблюдая сверху за трагедией.

— Не достанет, боец Савушкин, — пошутил не к месту Головкин. — И в прямом и в переносном смысле, мы вне границы пересечений их пространств.

— А по-русски можно, справочник ходячий? — обозлился Витя.

— Все просто, — принялся объяснять старший коллега. — Мы снова стали свидетелями пересечения двух параллельных измерений. Не горячись. Мы уже сталкивались с подобными феноменами природы. У Кольского полуострова с фрегатом «Медуза», на Алтае с римскими легионами. А здесь столкнулись, когда тысяча девятьсот семьдесят восьмой год пересекся с четырнадцатым столетием.

— Мать тебя в печенку, Кирилл Борисович! — взъерошил волосы дулом ружья младший коллега. — Как все сложно! Ты можешь по-человечески объяснить, без всяких заумностей?

— Он хочет сказать, — добавил капитан, — что взрыв вертолета нас не коснулся, потому что, то место, где мы сейчас стоим, находится в другом измерении. Войско Тамерлана пересеклось с пространством вертолета там, а мы стоим здесь.

— Чё не понять, дятел? — вставил свои «пять копеек» Паша-бурят. — Один пространств там, другой тут.

— А тот пестицид? Он заразит воду там или тут?

— Там, — успокоил Головкин. — Он выплеснется из цистерны в семьдесят восьмом году, попав в озеро. А сам вертолет и его взрыв войско Тамерлана увидят в своем, четырнадцатом веке. Об этом жутком для них событии и будут потом слагаться легенды. Те легенды, что мы прочли в папке Лебедева.

Витя обескуражено поник головой:

— Ни хрена не понял, клянусь своим противогазом.

— Сейчас поймешь, — обнадежил Головкин. — Смотри, что будет дальше.

А дальше все завертелось кувырком. Время, казалось, понеслось вскачь, обгоняя себя.

***

Панорама ночного лагеря — эта грандиозная картина могучего войска — вдруг стала стремительно расплываться прямо на глазах. Меняли очертания шатры, костры, телеги, знамена. Расползались в пустоте воины и лошади, доспехи и прочая амуниция, лица и копья, луки и щиты. Вся масса колыхающихся голов и знамен стала таять, словно снег весной — так бы выразился сейчас Витя, имея он возможность захлопнуть рот от изумления. Отвисшая челюсть не давала ему совершить эту процедуру.

— Фата-моргана, — прокомментировал Головкин, потрясенный невероятным зрелищем не менее остальных.

— Фата… чего? — икнул Витя.

— Фата-моргана. Мираж. Галлюцинация.

— Вот это войско, эти люди, эти костры и знамена… — запнулся младший коллега, — все это мираж?

— А ты думал, живые? Откуда в нашем двадцатом веке могло появиться живое войско Тамерлана?

— Ну, ты же сам говорил — всякие там червоточины, порталы времени и прочая хрень.

— Правильно говорил. Но мы стали свидетелями тех событий, что происходили в четырнадцатом веке, пресекаясь с катастрофой семьдесят восьмого года. Вспомни римские легионы на Алтае. Там тоже была одна сплошная голограмма. Здесь одно пространство наслоилось на другое, а теперь они поменялись местами. Измерение семьдесят восьмого года, когда на базе «Каракол» прокололи пространство, осталось здесь, а измерение четырнадцатого века унеслось прочь, к себе на родину, — подмигнул он.

— Чё не ясно? — поддержал Паша-бурят. — Один измерений остался здесь, другой вернуться туда.

Все четверо наблюдали, как вокруг них меняется картина окружающего мироздания. Заменяясь друг другом, панорамы лагеря и вертолета исчезали каждая сама по себе — отдельно. Пропали кони, шатры, костры. Растворился дымящийся остов вертолета. Скалы и камыши озера — вся береговая линия — вернулась на место. Все происходило на глазах разведчиков. Минуту спустя, территория озера осталась в привычном состоянии.

Потрясенная грандиозностью восхитительной метаморфозы матушки-природы, команда Белова зачарованно провожала глазами последние пейзажи исчезающих пространств.

— Погодите… — прикинул в уме младший коллега. — А те пузыри с зеленой пеной, отравленной? Они-то куда делись? Тот зеленый налет пестицида, что я видел рано утром, спустившись за водой?

— Отрава и загрязняющие потоки растворились вместе с пространством семьдесят восьмого года, — пояснил Кирилл Борисович. — Налет с цианидом натрия, что выплеснулся из цистерны, исчез вместе с вертолетом, вернувшись в свое измерение. Теперь нам и предстоит это проверить.

— Ну, слава яйцам! — выдохнул Савушкин, опуская ружье, которое все время держал наготове. — А я уж думал, что и нас перенесет к Чингисхану…

— К Тамерлану, — поправил Головкин.

— А мне один хрен. Монголы, татары, узбеки, киргизы…

— Не трогать монгол-татар!

— Прелестно! А я и забыл, что ты их родственник! — и Витя заржал во всю глотку, аж гавкнул Буян.

Капитан уже спускался вниз к озеру.

— Теперь нам ничто не мешает. Измерения вернулись каждое на свое место, так что можно заняться погружением. Не забыли? Нам еще предстоит определить степень заражения. Провести анализы, взять пробы воды. Выйти на связь с полковником.

Когда спустились с обрыва, Витя с жалостью обернулся:

— Можно, я напоследок гранатой засандалю?

— Я те засандалю! — пригрозил Головкин. — Облачайся в акваланг. Вам с Пашей нырять скоро.

В это время капитан Белов докладывал полковнику Лебедеву:

— «Лиса восемь-три» вызывает штаб!

— Слышу тебя, «Лиса восемь-три». Что обнаружили, Андрей?

— Товарищ полковник, тут требуются передвижные лаборатории. Сейчас загрязнения воды не наблюдается, но боец Савушкин видел зеленый налет цианида натрия в озере. Будем погружаться.

— Ныряют Савушкин с Павлом?

— Так точно. Как всегда.

— Хорошо. Лаборатории и группу сотрудников подготовлю. Завтра вылетят к вам на место. Контакты с военной базой «Каракол» были?

— Никак нет. Но был контакт с двумя инородными пространствами. Фигурально выражаясь, мы снова столкнулись с параллельными измерениями: одно датируется четырнадцатым веком, второе — тысяча девятьсот семьдесят восьмым годом. Иными словами, восемь лет назад, когда произошла катастрофа с военным вертолетом той самой базы «Каракол». А четырнадцатый век — время завоевательных походов Тамерлана. Один из его лагерей мы наблюдали в так называемой голограмме.

Было слышно, как в рации полковник Лебедев отдавал какие-то приказания. Потом переспросил капитана:

— То есть, хочешь сказать, что вы очередной раз стали свидетелями перемещения пространств?

— Так точно. Как только прибыли, видели ночью зеленое свечение. Очевидно, это светились испарения цианида натрия. Потом сама катастрофа вертолета, причем на глазах у стотысячного войска Тамерлана. Два измерения пересеклись между собой, как это было у нас на Кольском полуострове при операции «Плот «Медуза», а потом на Алтае.

— Да-да, помню. На Алтае вы столкнулись с голограммой, передающей правления римских цезарей. А здесь, значит, Тамерлан?

— Так точно.

— Хм… интересно.

Последовала пауза.

— Очень интересно! Не в моей компетенции выяснять причины столь частого появления инородных пространств у нас под носом — пусть над этим феноменом ломают головы наши горе-ученые. А наша задача просто произвести разведку. Бойцы готовы к погружению?

— Чертовски готовы! — проорал рядом Савушкин, облачаясь в акваланг. Когда дело касалось подводных работ, Витя приходил в полный восторг. На время забывались забавные ссоры с лучшим другом оленеводов, забывался домик в Крыму, и даже ненаглядная супруга, Люда-лаборант.

— О результатах доложишь вечером, Андрей, — последовало распоряжение. — Что делать, знаете. Проба воды, установление причин загрязнения, первичный анализ, и так далее. По-прежнему считаешь, что сейчас вода чистая?

— Так точно! Пространство семьдесят восьмого года вернулось назад, так что все в порядке. Но погружаться будем хотя бы ради того, чтобы выяснить источник распространения зеленых лучей. Налет — это одно, а зеленое свечение по всему озеру — совсем другое. Мне любопытно выяснить его причину. А источник, как мы полагаем с Кириллом Борисовичем, находится на глубине. Иными словами, на дне озера.

— Хорошо. Даю добро. До связи.

Осмотрели акваланги. Продули клапаны. Вода озера казалась прозрачной, но сразу у берега обрывалась в бездонную пропасть.

— Похоже на громадный грот, — предположил Белов.

— Или на карстовую пещеру, — дополнил Головкин, всматриваясь в бездну черноты. — А ведь наибольшая глубина Иссык-Куль, судя по папке Лебедева, не превышает семисот метров.

— Ага! И из этих семисот метров ща как вынырнет какой-нибудь червяк размером с локомотив! — не забыл заметить погрустневший Витя. При виде столь внушительной подводной впадины, ему вдруг перехотелось нырять.

— Озеро соленое, вполне может быть, — подзадорил Головкин.

И как бы в подтверждение наступившего утра, внезапно небо огласилось криками птиц. Над водной гладью пронеслись первые скопы, где-то в камышах вспорхнули утки, а из-за скал на разведчиков уставился глупый взгляд болотной цапли.

— А вот и наше пространство вернулось домой, — пошутил Головкин. — Теперь мы уж точно в своем, тысяча девятьсот восемьдесят шестом году.

— А до этого где были? — сквозь маску пробубнил Савушкин. Он уже надел баллоны, прикрепил ласты. — Где, я спрашиваю, были до этого?

— Ну, я же объяснял! — не выдержал Кирилл Борисович. — До этого здесь, в точке Иссык-Куля, пересеклись два пространства: четырнадцатого века и тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Два фрагмента. Один с войском Тамерлана, другой с катастрофой вертолета, когда ты увидел цианид натрия в виде зеленой пены. Теперь наше родное измерение вытеснило те два, заменив их. Вот и цапли с лягушками вернулись.

— А где они были?

— Господи! Да где угодно! Хоть в мезозое! Куда зашвырнул портал времени — там и побывали. Я фонарик не держал, не знаю! Понимаешь? Не зна-а-ю!

Помощник капитана едва не врезал по маске шлангом. Витя загоготал, довольный тем, что вывел из себя старшего коллегу.

Гавкнул пес Буян.

— Не обращай внимания на этого клоуна, Кирилл, — махнул рукой начальник. — Это он от страха погружения.

— Чего-оо? — протянул бравый боец спецназа. — Какого страха?

— Твой бояться подводный червяк, — натягивая костюм, поддел Паша-бурят.

— Ща как врежу гранатой!

— Отставить! Первый — пошел!

Витя нехотя подчинился. Задом ушел по грудь в воду, показал кулак, и скрылся под водой.

Следом нырнул отважный проводник.

Погружение началось.

***

Минуту спустя, Белов проверил связь:

— Что видите, Паша?

Оснащение самой современной конструкции гидрокостюмов позволяли переговариваться по ларингофонам. Ответил глухой голос бурята:

— Первый метры светло. Теперь темно. Шибко глубоко вниз.

— Сколько метров, как думаешь? Сможете опуститься на максимальную глубину?

— Восемьдесят метров? — переспросил Савушкин. — Раз плюнуть, командир! Первый раз, что ли, ныряем? На Байкале глубже было.

— Там вода была пресная, — вставил Головкин. — А здесь соленая. Вероятно, есть подземная связь с мировым океаном.

— А мне без разницы. Меня Люда ждет, так что я вниз, осмотрюсь, и сразу наверх.

— Только без декомпрессии, — приказал Белов. — Ваша критическая отметка с этими новейшими гидрокостюмами, сто метров. Криогенный дыхательный аппарат позволяет погружение до трехсот метров, но мы ограничимся сотней, не больше. Проверьте подводные ружья и фонари.

— Вы бы еще удочки дали, — хохотнул Савушкин. — Что я буду тут делать с подводным ружьем? На русалок охотиться? Так меня Люда ждет.

— Твой Люда с майор на Аляска улететь.

— А гранатой в зубы?

…Поначалу все шло по плану. Головкин следил по монитору за глубиной погружения. Капитан держал связь с полковником. Буян изредка гонял лягушек. Установившаяся природа после двух измерения вела себя тихо.

Потом внезапно что-то произошло.

Не наверху.

Внизу, на глубине.

— Проходим отметку сорок метров, — донесся голос Савушкина. Теперь он был серьезным. Приблизившись к критической глубине ныряния с аквалангом, оба друга перестали поддевать, превратившись в настоящих профессионалов. Они не единожды погружались в связке, готовые помочь в любую секунду.

— Пятьдесят метров.

— Семьдесят.

— Восемьдесят.

— Что видно?

— Ни черта! Темно как в жопе у негра!

— Витя, не выражаться, — предупредил Головкин. — Вас слышит полковник.

— Да? Вот черт! Тогда так: чернота как в топке паровоза, едрит его в пень.

Через минуту:

— Девяносто.

Было слышно дыхание обоих друзей.

— Сто метров, командир!

— Вижу по монитору. Все в порядке?

— Мне Люда мерещится в темноте…

— Твой Люда на Аляска с майор КГБ медведь кормить…

— Отставить! Паша, что видишь?

— Задницу этого дятел.

И тут…

— О, шайтан возьми! — вдруг выплеснул адреналин Паша-проводник.

— Что там? — тотчас подобрались помощник с командиром.

Гавкнул Буян.

Спустя секунду, в трансиверах заскрежетало каким-то мерзким звуком. Пошли помехи. Поверхность озера закачалась рябью. Где-то вдалеке вспучился гейзер воды. В небо взметнулся тромб из брызг, оглашая округу мощным раскатом. Такой тромб с раскатом бывает при разрыве глубинных бомб.

ВБУ-УУМ! — глухо донеслось эхом.

ВБУ-УУМ!

В ларингофоне возник крик Вити:

— Назад!

Потом еще:

— Паша, бля, твою мать! Наза-а-ад!

А потом началось что-то странное.

Казалось, в глубине смешались все звуки — клокотание пузырей, дыхание водолазов, изумленные крики. Под водой скользнула гигантская тень. С берега, где наблюдали Белов с Головкиным, она показалась громадной, закрыв собой всю котловину.

— Паша, ответь! — закричал капитан. — Витя, что у вас?

Из глубин озера, где к небу вздыбился водяной тромб, начала подниматься колоссальная масса чего-то бесформенного, похожего на громадное чернильное пятно. По бокам высвободились гейзеры внушительных размеров. Пузырь, или что-то похожее на куполообразную шапку гриба, в несколько секунд набух, разрастаясь до километра в поперечнике, потом: ГРР-ААХ! — оглушительный хлоп, и пузырь разметал брызги в радиусе километра.

— А это уже опасно! — выдавил из себя Головкин. Датчики плясали стрелками, зашкаливая все мыслимые показатели чужого присутствия.

— Паша-а! - -сквозь пузыри клокотал голос Савушкина. — Назад, мать твою!

— О! Шайтан возьми!

— Я тебя держу!

Потом через секунду:

— Командир, не поверишь! Мы сейчас видим тако-оое!

— Что? У нас тут тоже не концерт по заявкам. Говори конкретно, боец!

— Вся котловина светится изнутри тем самым зеленым излучением. Тем, что мы видели на поверхности. Грот пещеры… сверкает и переливается. Мимо нас проне… пронеслась какая-то громадная тень.

— Животное?

— А хрен его разберет. Потом впереди грохнуло взрывом.

— Да! Это у нас на поверхности взорвался пузырь. Как глубинная бомба. Не подлодка случайно?

— Не знаем. Паша до сих пор не может прийти в себя.

Спустя секунду:

— О, мам-мма дорогая!

— Что?

— Там из глубин что-то поднимается! Господи помилуй, какое же огромное!

И тут же:

— Паша! Держу тебя! Командир, нас засасывает!

— А-ааа… — это уже кричал бурят.

Спустя секунду все стихло. Датчики чужеродного присутствия показывали наличие потусторонней органики. Гигантская тень, мелькнувшая над котловиной, издав взрыв пузыря, так же стремительно ушла в глубину.

— Немедленно подъем! — третий раз в микрофон кричал Белов. — На всплытие, ребята!

Какое-то время из глубины ничего не доносилось. Укрывшаяся в камышах цапля, продолжала следить за разведчиками. Гавкал Буян. Головкин наводил датчиком на эпицентр водяного взрыва. Капитан лихорадочно настраивал шкалу обнаружения аквалангов. На них были вмонтированы световые маркеры, позволяющие определить не только глубину, а и расстояние до берега.

Наконец, в мембранах послышался голос младшего коллеги:

— Идем на всплытие, командир. Тащу за собой Пашу. Он без сознания.

— Я к вам! — тут же отозвался Головкин, бросая приборы. С размаху влетел в воду, разбрызгивая рябь. Поплыл навстречу. Белов метнулся к берегу. В мембранах были слышны надрывные дыхания обоих водолазов: одно крайне учащенное, второе едва различимое, слабое.

Минута.

Две минуты.

Еще минута.

Головкин поддерживал равновесие на воде. Белов следил за датчиками. Какое-то время были слышны только всплески рыб и цапли.

— Сорок метров.

Еще несколько минут.

— Двадцать метров, — комментировал Белов, следя за световыми маркерами.

— Десять метров.

— Пять.

— Ныряй, Кирилл!

Помощник капитана поднырнул, перехватив из рук Вити обмякшее тело проводника. Маска съехала в сторону, изо рта хлестала вода, легкие были заполнены азотом.

— Декомпрессия! — выкрикнул он.

Командир был уже рядом. Оба, в мокрых комбинезонах, которые не успели снять, поволокли тело к отмели. Сзади из воды выбирался младший коллега, едва держась на ногах. Сорвав маску, повалился на берег, хватая ртом свежий воздух. Легкие наполнялись кислородом, вытесняя пузырьки азота. В глазах все плыло. Организм исторгался позывами рвоты.

Кирилл Борисович остался у безвольного тела бурята, срывая акваланг. Белов кинулся к младшему коллеге.

— Я нормально, командир, — откашливаясь, махнул тот рукой. — Помогите Паше.

— У него кессонная болезнь! — крикнул Головкин, принимаясь за искусственное дыхание. Теперь предстояла процедура оказания первой помощи. Давя на грудь, вдувая в рот воздух, оба — командир и помощник — попеременно, сменяя друг друга, приводили в чувство отважного проводника.

Спустя несколько минут, исторгнув из себя бурлящую воду, верный друг оленеводов закашлялся, выкатив воспаленные от давления глаза.

Еще через минуту к ним подполз Витя. Как ни странно, но он почти не пострадал от кессонной болезни, хотя всплытие было стремительным. Сказался молодой организм, привыкший к погружениям.

— Ты как? — вытирая пот, спросил Головкин.

— Нормально. Как Паша?

— Пришел в себя.

— Ох, и напугали же вы нас! — обозлился командир. — Не могли раньше всплыть?

— Если бы вы видели то, что видели мы… — неопределенно ответил Савушкин, уже пришедший в себя. Обвел взглядом гладь озера. — Вы тоже наблюдали взрыв пузыря?

— Да. А откуда ты взял, что это был пузырь?

— Ну, так эта громадная шляпа воздуха поднялась мимо нас прямо из глубины! Она была похожа на километровый шар воздуха, которого сплющивало давлением. Колыхаясь и болтаясь во все стороны, эта громадная блямба вспучилась из котловины.

— А дальше?

— А вот дальше… — Витя на миг задумался, подбирая слова. Оглядел горизонт.

— Пузырь там взорвался? — указал он рукой на запад. Гладь озера теперь была ровной. Носились скопы, веяло свежим бризом. Солнце приближалось к зениту. Паша-бурят поднял голову навстречу ласковым весенним лучам.

— Там, — ответил Головкин.

Поправляя младшему другу-проводнику подкладку под голову, Белов поднял брови:

— Ну? Говори!

— А что говорить… — запнулся Витя. — Там-то мы и видели ту громадную тень, что поднялась из глубин.

— Спрашиваю второй раз: это была подлодка?

— Авианосец, мать вашу! Командир, откуда у подлодки такие гигантские размеры, величиной с пять футбольных стадионов? Она же, эта хрень, поднялась из котловины, заслонив собой почти все дно озера!

— А свечение?

— В том-то и дело, что зеленый свет шел из того бездонного грота! Свечение было… — он помедлил. — Оно было… ИСКУССТВЕННЫМ!

И умолк, сам не поверив сказанному.

— Мой видеть… кхр-рр, — закашлялся Паша, впервые подав голос. — Мой видеть, как свет расплывается под вода, а потом зеленая пена оттуда.

— Откуда?

— Из пещера. Та пена, что мы видеть здесь, наверху.

— Цианид натрия? — предположил Головкин. — Тот самый пестицид, что выплеснулся при аварии вертолета в семьдесят восьмом году? С базы «Каракол»?

Белов кивнул.

— Стоп! — перебил Савушкин. — Этак мы ни до чего не доберемся, справочник ты наш ходячий. — Мы ведь сейчас в нашем, восемьдесят шестом году, апреле-месяце. Верно? А причем тут семьдесят восьмой?

— Ты крушение вертолета видел?

— Видел.

— Проникнувший в воду озера пестицид видел?

— Видел.

— Ну, так вот, этот цианид натрия ты таким же образом сейчас видел и в глубине котловины!

Витя озадаченно почесал затылок ластом акваланга. Ружья под рукой не было, пришлось чесать ластом. Он так ни черта и не понял, откуда в котловине их, восемьдесят шестого года, появилась отрава из года семьдесят восьмого. Ни черта не понял потому, что…

Потому, что в небе внезапно пронеслись два вертолета военной авиации.

ВЖУ-УУХ!!! ВЖУ-УУХ!!!

Вот тут-то всем четверым разведчикам и стало по-настоящему неуютно.

Поскольку с этого момента для них начались самые настоящие неприятности.

…А дело было так.

***

При втором заходе из мощных динамиков, перекрывая гул винтов, донесся голос, привыкший командовать:

— Внимание! Вы вторглись в запретную зону! Немедленно покиньте территорию! Повторяем, вы в запретной зоне!

Рокот винтов пронесся над самыми головами, прижав Буяна брюхом к земле. Вспучилась гладь озера, по воде пошли волны. Разметало мелкий мусор. Вихри потоков снесли несколько кустов чахлой растительности.

— Это чё за караван? — оглушенный, заорал Савушкин.

— Даем вам двенадцать часов, чтобы выйти из зоны запрета! — гремел из динамиков голос. Вертолеты пошли на следующий заход. Рев стоял невыносимый.

Белов весь подобрался, выпростал руку, сделав какой-то, одному ему известный знак.

Первый вертолет завис в полсотни метров от разведчиков. Очевидно, там приняли условный сигнал, знакомый военным летчикам по инструкции. Голос прогремел:

— Сигнал принят. Перейдите в ваших трансиверах на волну…

Голос продиктовал цифры. Витя ничего не понял, зато Головкин тут же кинулся к трансиверу. Настроил.

— Говорит капитан Белов! — передал командир. — Позывной: «Лиса восемь-три». Проверьте по протоколу. Мы на боевом задании, отряженные сюда четвертым научно-исследовательским отделом Госбезопасности. Полковник Лебедев сейчас будет с вами на связи.

Прошло несколько секунд. Один вертолет, сделав круг, ушел в сторону, скрывшись в пелене тумана. Вторая машина, по-прежнему зависая в воздухе, сбавила обороты винтов. Головкин лихорадочно настраивал трансивер на запасную волну. Штаб полковника Лебедева подключился к сеансу связи с вертолетом.

Дальнейший разговор двух силовых структур группа Белова не слышала. Передатчик был переведен на резервную волну, приходилось только следить за дальнейшим поведением пилотов. Несколько минут прошли в напряжении. Гул винтов отзывался эхом в ушах. Все четверо, в том числе, поднявшийся на локтях Паша-бурят, в ожидании следили за громадной махиной.

Вот она покачнулась, накренилась на правый борт и, расшвыривая потоки воды, взяла курс на запад. Спустя секунды далекий рокот стих. Водная гладь успокоилась. Наступила оглушительная тишина.

— Эт… эт чё было? — ошалелым голосом выдавил из себя Витя. — Я как в Преисподней побывал. Штаны промокли, едрит их в пень!

— Охрана базы, — коротко ответил Головкин. Белов в это время настраивался на волну штаба. Зазвучал голос Лебедева:

— «Лиса восемь-три», как слышно?

— «Лиса восемь-три» слышит Вас, товарищ полковник!

— В общем, так, Андрей! Тут со мной связался командный пункт базы «Каракол». Мы нарушили их запретную зону. Чтобы быть более точным — мы оказались под их юридическим контролем. Я пока буду выяснять всю эту чертову волокиту, а за вами высылаю нашу команду. Вас подхватят в точке…

Он продиктовал координаты. Белов записал, сверяясь с компасом.

— Раньше пяти утра нам не успеть, поэтому поднимайтесь на исходную точку, где вы ночевали на обрыве. Пройдете на восток пять километров. Остановитесь на ночлег. В пять утра мы вас подберем.

— А задание, товарищ полковник? — выкрикнул Савушкин. — Операция остается в силе?

— Нет. Ваша миссия завершена. Все подробности доложу капитану после выяснения ситуации. Все ясно, бойцы?

— Так точно! — за всех ответил командир. — Поднимаемся, уходим на восток, там ждем наш вертолет. Пробы воды брать с собой?

— Непременно! Для того вас и посылали в эту точку.

— Один вопрос, товарищ полковник.

— Говори, Андрей.

Голос начальника был нетерпеливым. Слышались далекие звонки телефонов. Бюрократическая машина между военной структурой и отделом КГБ пришла в движение.

— Мы так поняли, что это была охрана базы «Каракол»?

— Правильно поняли.

— Но сам военный объект находится в десятке километров на запад. Мы не в их зоне доступности, если говорить юридическим языком.

— В том-то и дело, что в их, Андрей! Как раз в их зоне контроля. Ваша миссия негласная, засекреченная. Сейчас наш генерал уже на связи с командованием Восточной дислокации, и ведет диалог с их штабом. Начинается обычная волокита между двумя структурами — не мне тебе объяснять. Играют мускулами, кто сильнее, чья возьмет. Это может занять какое-то время. Хорошо, что ты подал пилотам условный сигнал, иначе…

— Иначе что?

— Они просто бы вас атаковали.

— Нас? — выпалил Савушкин.

— В их компетенции было запросто стереть с лица земли вашу группу, будто вас и не существовало. Если бы вы были простыми туристами, скажем, или любопытными энтузиастами — вас бы попросту смели огнем пулемета. Или…

— Или что? — зачарованно повторил Витя, сжимая винтовку.

— Или взяли в плен. Но об этом никто бы не узнал.

— Пропали без вести?

— Именно. Исчезли. Утонули. Разложились на нейтроны.

— Это если бы я не подал сигнал? — переспросил Белов.

— Да. По протоколу этот сигнал известен обеим военным структурам. Потому вам и предложили тотчас перейти на запасную волну.

— Выходит, что эта территория подчинена военной базе?

— Да. И мы на нее вторглись. Нам дано двенадцать часов, чтобы убраться из зоны запрета. Считайте, что отделались обычным испугом.

— Какой, нахрен, испуг! — вспылил Витя. — Я чуть в штаны не наделал! А стирать кто будет? Люда?

— Отставить! — скомандовал капитан.

Полковник уже отключился, и последний вопль младшего сотрудника не слышал.

В режиме аврала они собрали приборы, облачения аквалангов и поспешили вверх, к обрыву.

Где-то вдалеке продолжал кружить вертолет, давая им знак своего присутствия.

Взобравшись, они покинули ночную стоянку, направившись к точке координат. Спустя время, когда стало смеркаться, сделали привал, развели костер и принялись за обсуждение всего происшедшего.

Разогрев ужин, первым взял слово Белов.

***

Светили звезды. Буян уткнул нос в лапы, предаваясь кратковременному сну. Паша-проводник полностью пришел в себя, преодолев переход уже без помощи коллег.

— Прежде всего, доложите, что вы там, в глубине, обнаружили. А потом будем строить догадки и делать выводы.

Наконец-то у Вити появилась возможность выплеснуть все эмоции, скопившиеся после погружения.

— В общем, дело было так. Я шел на глубину первым, Паша прикрывал мой зад.

— Не трогать анатомия.

— Да иди ты! Скажи спасибо, что я тебя вытянул из того «пылесоса» в котловине.

Проводник похлопал друга по плечу. Прослезился.

— Мой рассказать Люда, какой герой ее муж. Только после Аляска, как она вернуться с майор.

— А гранатой в зубы?

— Вы опять? — строго оборвал командир. — Продолжай, боец Савушкин.

— Я же и говорю. Я спускаюсь впереди, он сзади. Кругом темень, что в гробу моих предков. Включили фонари на масках. Криогенный раствор позволял погружаться все ниже и ниже. Котловина была бездонной!

— Карстовые пустоты? — уточнил Головкин.

— А хрен его знает. И тут из глубины черного зева начало расплываться то самое зеленое свечение, пену которого я видел утром у камышей. Это свечение было похоже на расплавленный воск в среде глицерина. Знаете такие светильники? Они для декорации. Капли воска туда-сюда, туда-сюда, вверх- вниз.

— Знаем. Не отвлекайся.

— Свечение расползалось под водой. Потом… потом нас придавило мощным давлением, сжало, сплющило. И вырвался тот самый громадный тромб. Прямо из котловины. Он прошел мимо нас вертикально, а, достигнув поверхности, расплылся в гигантскую шляпу гриба. Образовался вакуумный пузырь, раздался в объемах, взорвался при контакте с воздухом. Как метан на болоте.

— Да. Мы видели и гейзер и взрыв. Как думаешь, Кирилл Борисович, что спровоцировало реакцию с кислородом?

— Выхлопы цианида натрия. Видимо, в той подводной пещере он хранился в зачаточном состоянии, потом, каким-то образом высвободился, и устремился наружу. В реакции с кислородом грохнул взрывом.

— И как раз после этого взрыва, — продолжил Савушкин, — появилась та громадная тень. Не тень, а какой-то силуэт циклопических размеров.

— Каких размеров? — удивленно поднял брови Головкин.

— Ци… циклопических… — осекся рассказчик. — Да ну вас к едреной фене!

— Тебе романы писать, Витя! — одобрительно крякнул помощник командира. — Такие словообороты знаешь, что позавидует любой литератор.

— Что дальше? — пресек капитан.

— А дальше, когда эта тень циклопиче… короче! — размером с авианосец — пронеслась мимо нас с Пашей, его первого стало засасывать водоворотом. Будто где-то там, в недрах котловины работал мощный пылесос.

— И?

— Мой ощутить давлений и потерять сознаний, — добавил бурят, до этого не перебивавший друга. — Потом он тащить меня вверх.

Наступила краткая пауза.

— Ясно, — прервал молчание командир. — Ясно, что ни черта не ясно. Что за силуэт промелькнул под водой, откуда он такой огромный взялся в достаточно мелком озере, какую тайну хранит котловина? — сплошные вопросы и догадки. Твое мнение, Кирилл Борисович?

Тот раскрыл папку полковника с вводными данными, нашел страницу с описанием пестицида. Зачитал сноску:

«Цианид натрия, как и все цианиды, чрезвычайно ядовит и способен абсорбироваться через кожные покровы. Механизм действия при отравлении аналогичен цианиду калия, сила воздействия также сравнима. При попадании в организм ткани теряют способность усваивать кислород из крови. Симптомами при отравлении цианидом натрия являются: головная боль, першение в горле, слабость в руках и ногах. Усиленное сердцебиение, удушье, головокружение, тошнота, коллапс, конвульсии, повышенное слюноотделение, онемение».

Захлопнул папку.

— Ничё себе, букетик в одном флаконе! — восхитился Витя. — Прям, как у нашего оленевода.

— Не трогать…

— Стоп! — прекратил их фонтан красноречия командир. — Что думаешь, Кирилл?

Тот погладил Буяна. Пес спросонья завилял хвостом.

— А чего тут думать, командир? Сочетание цианида с водой дает наличие сильной отравы. В том месте, где пересеклись два пространства — лагеря Тамерлана и катастрофы вертолета восемь лет назад — произошла утечка отравляющего пестицида. Вещество попало в озеро. Пену видел Савушкин. При погружении обнаружена технология секретного значения, о которой не знает ни одна страна в мире. Плюс охрана военной базы в виде вертолетов с приказом покинуть территорию. Все это вкупе дает нам право считать, что эксперименты по проколу во времени на базе «Каракол» продолжаются и поныне. А мы оказались свидетелями одного из экспериментов. Точнее, первыми были те самые пастухи овец, а мы уже негласно проникли в запретную зону.

— Хочешь сказать, что база не законсервирована?

— Хочу предположить, что она закрыта для всего общества. Для народа, печати, местного населения. А на самом деле, в ее лабораториях продолжают тайно проводить эксперименты с порталами времени. Иначе, откуда такая мощная охрана в виде двух, вооруженных до зубов, вертолетов?

— Следовательно, нам ничего не остается, как покинуть это место, несолоно хлебавши?

— Так точно. Тем более приказ полковника мы получили.

Белов на миг задумался.

— Ты прав. Свою миссию разведки мы сделали. Пересечение двух пространств обнаружили. С лагерем Тамерлана встретились. Пестицид выявили. Карстовый разлом пещеры установили. Дальше дело за двумя силовыми структурами — военной и госбезопасности.

— Подозреваю, что закрутится такая бюрократическая машина, что нашему Лебедеву не расхлебать до скончания века, — усмехнулся Головкин.

Спустя некоторое время все расположились на ночлег. Взошла луна. Небо усыпали звезды. Млечный путь раскинул свои дивные рукава до горизонта. Первым дежурил Головкин. Завтра с утра их заберут вертолетом. Миссия разведки была завершена.

— Люда-аа… — протянул, засыпая, верный муж, он же рубаха-парень, он же лучший друг оленевода-Паши.

— Твой Люда спать с майор КГБ, — сквозь чуткий сон тут же вставил тот самый друг. Повернулся набок, причмокнул во сне. Вставил чисто рефлекторно, на уровне инстинкта. Ни он сам, ни друг Савушкин ничего не услышали. Простому как электробритва, Паше, снился домик в Крыму.

Кирилл Борисович отеческим взглядом окинул обоих друзей, улыбнулся, раскрыл блокнот и записал под отблески костра:

«Дневник.

Апрель 1986 года.

Последняя ночь у побережья озера Иссык-Куль. Операция разведки завершена. По нашим данным, здесь имело место пересечение двух пространств: четырнадцатого века времен правления Тамерлана, и конца семидесятых годов двадцатого века, во время которых произошла утечка отравляющего вещества. При катастрофе вертолета военной базы цианид натрия попал в сточные воды озера, чем нарушил весь экологический баланс природного биома. Под водой нашей разведкой установлена неведомая науке технология, далеко опередившая время. Сразу после всплытия, нашу группу едва не атаковала авиация охраны военного объекта. В ультимативной форме нам было приказано немедленно покинуть территорию. Что мы, собственно, и сделали. Теперь решать конфликт будут военные ведомства двух силовых структур. Мы свое задание выполнили. Нам — домой.

Приписка:

Что касается двух измерений и ночного лагеря Тамерлана — теперь пусть ломают головы наши ученые из Географического общества Академии наук СССР.

А неведомая технология — очевидно, военная разработка новейшего поколения.

Конец записи».

Помощник капитана Головкин отложил блокнот. Подкинул веток в костер. Скоро будить следующего дежурного. Завтра их заберут вертолетом.

…А там и новое задание. Новая операция. Новые аномалии.

********