Читать онлайн
"Наследница проклятого острова"

Эта книга посвящается Аралиной Нине Кузьминичне,

моей покойной бабушке и бесконечно дорогому человеку,

который очень многому меня научил.

Ка́питула первая, огненная

Меня разбудил треск. Отдалённый, но очень резкий. Приглушённый, но пробирающий до самого позвоночника.

Я села на кровати и осмотрелась. В просторной комнате с окнами на три стороны спали остальные воспитанницы, только Виола оторвала голову от подушки и сонно тёрла глаза. Её тоже разбудил шум. Раздался грохот. Я принюхалась — пахло гарью!

— Пожар, — просипела я и, прокашлявшись, крикнула: — Пожар! Вставайте! Горим!

Мой крик зазвенел в ночной тишине, девочки завозились. Я вскочила на ноги, выхватила из тумбочки свою сумку и принялась будить соседок:

— Вставайте! Просыпайтесь! Пожар!

Гул огня за единственной дверью перешёл в рёв. Виола вскочила с постели и побежала к выходу.

— Не открывай!

Но она и не смогла бы — ойкнула, отдёрнув руку от раскалённой ручки, и потерянно посмотрела на меня.

— Буди всех! Вяжи верёвку из простыней! Будем выбираться через окна! — велела я.

— А решётки? — испуганно спросила Виола.

— Исполнять! — рявкнула я, и подруга подчинилась, принялась тормошить сонных воспитанниц и стаскивать с них одеяла.

Я подлетела к окну и с трудом распахнула деревянные створки. Они со скрипом поддались. Коснулась решётки — узких полос ржавого металла, прибитых к старой покрытой мхом стене. Подёргала.

Из-под двери взметнулись искры. Вот каска́рр![1] Открыв окно, я создала тягу. Дверь затрещала, контур косяка зарделся алым.

Думать некогда!

Я пнула решётку, но она не поддалась. Тогда я позволила второфо́рме проявиться. На коже от локтя до кончиков пальцев проступил рисунок и затвердел аспидной чешуёй, ногти превратились в длинные, бритвенно-острые когти. Полоснула наотмашь по ржавой решётке и отсекла её угол от стены. С силой навалилась на край и отогнула его. Лаз получился узким, но толстых среди нас не было.

— Ви! Верёвку сюда! — крикнула я.

У подоконника столпились испуганные девочки. Подруга подтащила связанные простыни, я быстро подёргала узлы. Вроде прочно. Привязала к той части решётки, что ещё крепилась к стене, и скомандовала:

— Ви первая, дальше по одной! Спускаться быстро, не задерживаться!

Никто не стал спорить, даже Ритана молча подчинилась. Виола влезла на подоконник и со страхом посмотрела вниз: третий этаж, а потолки в приюте в два человеческих роста, поэтому высота тут немалая.

— Давай! — я придерживала Виолу, пока она не вцепилась в ткань. — И буди второй этаж, если они ещё спят.

Ви кивнула, поборола секундный страх и полезла вниз. Рита́на ринулась следом, но я остановила:

— Сначала младшие и по очереди, а то вязка не выдержит.

— Виола, шевелись! — отчаянно крикнула Икара́та.

На лицах воспитанниц проступил ужас. Верёвка повисла свободно, и я скомандовала:

— Вторая пошла!

Сидела на подоконнике и отправляла девушек наружу одну за другой. Я — гайро́на, и пусть мы ненавидим огонь, как и высоту, однако шансов выжить в пожаре у меня куда больше, чем у обычных девчонок.

Дверь с треском рассыпалась под натиском пожара, и пламя ворвалось внутрь. Огонь голодным зверем пробежал по полу, накинулся на деревянные перекрытия, подпалил кровати. И чем больше он сжирал, тем сильнее и ненасытнее становился.

— Быстрее!

В комнате никого не осталось — на связанных простынях повисло сразу трое, но вязка выдержала.

Я вылезла наружу последней, но спустилась лишь до середины. Из окон последнего третьего этажа в центре здания вырывалось пламя и всполохами освещало ночной двор. А из окон второго — валил дым. Крыша уже полыхала, а дальнее — воспитательское — крыло ещё стояло тёмным.

К открытому окну второго этажа прижимались испуганные девочки — средний отряд. Вторая решётка поддалась даже легче — мои когти со скрежетом рассекли ржавые полосы железа.

Я дёрнула за край решётки, отогнула её, осыпав всё трухой, и приказала среднему отряду пролезать в щель и спускаться. Умницы, они сообразили сделать ещё одну вязку. Дело пошло быстрее.

До второго этажа огонь ещё не добрался, поэтому я на мгновение замерла и вдохнула свежего воздуха.

Какого каска́рра происходит? Где воспитательницы?!

— Вынимаем младших! — крикнула Рита́на снизу.

Хоть на что-то она годится! Девочки принялись стучать в окна первого этажа и будить малышей. Но те не могли сами открыть старые рамы! А решётки внизу совсем другие — из круглых толстых прутьев. Такие я не прорежу! Каска́рров пожар!

— Дальше сами! И выкиньте наружу одеяла, а то замёрзнете, — распорядилась я, глядя, как средняя группа споро выбирается из окна.

Всхлипывают, но не истерят, даже помогают друг другу. Спасибо приюту, нас научили выживать группами. И молчать. Да, молчать тоже научили очень хорошо, поэтому никто не ноет и не истерит.

На первый этаж я спускалась без страховки. Под ногой удачно оказался уступ, старая лепнина давно обвалилась, обнажив крепкий кирпич.

Гайро́ны обычно боятся высоты. Но не я. Всё самое страшное со мной уже давно случилось, чего теперь бояться-то?

Острые когти легко входили в старую штукатурку и цеплялись за крепкую кладку. Я слезла к окну на первом этаже и заглянула внутрь. Огонь сюда ещё не добрался, но малыши жались к подоконнику и облепили стекло маленькими ладошками.

Сердце сжалось и пустилось вскачь.

Я изо всех сил подёргала решётку, та даже не дрогнула. Грёбаный приют! Грёбаная тюрьма для детей! Толстые прутья были надёжно вмурованы в кирпичную кладку. Видимо, эти решётки установили сразу, а те, что на верхних этажах, добавили позже. И верно — отсюда до земли всего две ва́ры[2], можно и выпрыгнуть из окна.

Я бросила сумку на землю и полезла к соседнему окну — слева от меня, — оно вело в учебный класс. На нём решётки не было, я толкнула створки внутрь, и они с треском поддались, хотя открывались наружу. Зазвенело разбитое стекло. Полетели щепки. Я несколько раз ударила босой ногой по деревянной раме, чтобы она распахнулась до конца, а потом посмотрела на пол. Стекло разлетелось по всему помещению, крупные обломки остались хищно торчать в раме.

Чешуя от стоп поползла вверх по щиколоткам и икрам. Но нельзя, нельзя перекидываться целиком! Иначе я потеряю контроль над второформой и никого не спасу.

Я спрыгнула на пол, под ногами захрустело стекло. Рванула ветхий подол ночнушки и смахнула им осколки с подоконника. Кинулась на выход из класса. Дверь в задымлённый коридор распахнулась и ударила об стену. Грохот слился с рёвом и треском пожара. Почему никого нет? Где же воспитательницы?!

Справа по коридору — запертая дверь детской. На ночь нас закрывали в комнатах. Иногда ключ оставляли в замочной скважине, но… Каскарр! Не сегодня! Я закашлялась, в спину пыхнуло жаром, глаза заслезились. Сосредоточилась на второформе и полоснула отросшими когтями по стыку двери и косяка, чтобы сломать замок. Один раз, другой, третий! Зацепилась когтями рванула на себя, руку пронзила боль, а коготь сломался. Но не ригель замка. Каска́рров ригель! С той стороны раздался заглушённый отчаянный плач. Ха́инко, помоги!

— Отойдите от двери! — крикнула я малышкам.

И с остервенением кинулась на дверь — в стороны полетели щепки и труха, одна доска поддалась, и я выломала её внутрь. Руки покрылись чешуёй уже до плеч, ноги онемели, гайрона рвалась наружу, но отчаянным усилием воли я сдержала оборот. Нельзя! Только не сейчас!

— Идите сюда! — я вцепилась в протянутую ко мне ручонку и потянула на себя, протаскивая малышку сквозь щель.

Следом вторую, третью, четвёртую. Больше за раз не унести. В горле саднило, дым разъедал глаза и лёгкие, я закашлялась.

— Намочите рубашки и дышите через них, — крикнула я остальным и потащила этих через задымлённый коридор.

— Сюда! — Виола забралась в оконный проём и тянула ко мне руки.

Я сгрузила детей на подоконник. Какие тяжёлые! На вид одни кости, а на вес, как якоря. Виола притянула девочек к себе и махнула кому-то за окном, чтобы принимали. Я кинулась обратно. Коридор уже заволокло дымом, пламя лизало проёмы дверей у лестницы. Не успею перетащить всех…

— Идите сюда! Давайте! — я присела так, чтобы они меня видели, но из-за двери лишь раздался плач.

Только время потеряла. Я бросилась к щели в двери и принялась вытягивать девочек из спальни одну за другой. Девять. И до этого четыре. Где ещё две?!

— Пригнитесь!

Девочки тоненько завыли.

— А́ля! — кричала Виола. — А́ля!

Я ничего не видела, шла на голос, тащила за собой детей, они вцепились друг в друга и плакали. Лёгкие раздирало изнутри, девочки кашляли и рыдали, я волокла их за собой ко входу в класс сквозь дым. На ощупь. В ночных коридорах света не хватало и в обычные дни, а сейчас я просто ослепла от гари и дыма.

Главное — не обратиться! Только не сейчас! Ха́инко, где ты? Ты мне нужно́!

В классной комнате стало легче, я надсадно вдохнула и зашлась в диком кашле. Виола кинула на пол одеяло и стояла на нём поверх осколков. На окно взобралась Рита́на, и я внезапно ощутила прилив сил. Если даже Рита́на тут…

Всего два шага по хрустящему стеклу. Ноги горят. Легкие рвёт на части. Кашель душит. Но малышек только тринадцать. А должно быть пятнадцать! Передала приведённых и повернула назад.

— Аля, стой! — отчаянно позвала Виола.

— Там ещё две! — прокашляла я в ответ.

— Не надо… — простонала она, протягивая ко мне руки.

За её спиной было почти светло — рыжее зарево освещало двор.

Я отвернулась и побежала обратно.

Пламя уже настигает! Всё заволокло дымом. Пригнувшись, в полуприседе я метнулась к раскуроченной двери. Спокойно, тут совсем рядом, две вары. Клятого дыма всё больше и больше. Гайро́на внутри обезумела. Сквозь пролом в двери я протиснулась, ободрав живот и локти. Старая ночнушка повисла клочьями.

Где дети?!

Дым сюда почти не проник, комната выглядела пустой. Я выдохнула и услышала тонкий вой. Даже не вой — писк на высокой ноте. Слева? Нет, справа! Я кинулась к кроватям, переворачивая их. Под третьей по счёту нашлась девочка. Новенькая, шокированная до ступора. Из коридора раздался дикий грохот — надеюсь, это не перекрытия!

— Тихо, всё хорошо. Где вторая?

Девочка — как же её звали? — лишь смотрела на меня огромными сухими глазами и тонко, испуганно пищала. Я схватила её за руку и заметалась по комнате. Кровати, шкафы — да где же вторая?!

Ванная? Пусто! Я пустила воду и сунула одеяло под струю. Огонь ревел уже под дверью, из пролома валил густой чёрный дым. Одеяло не намокало, словно смеялось надо мной — всегда слишком влажное и холодное для сна, именно сегодня оно вдруг оказалось слишком сухим!

Я зарычала в бессильной ярости. Внутри билась гайрона. Я прижимала к себе пухленькое тельце — ещё бы, новенькая же — и взывала к Ха́инко. Боже, дай сил! Помоги! Она же совсем кроха. Если не мне, то хоть ей помоги!

Но божество, кажется, было глухо.

Я завернула нас в полумокрое одеяло. Но оказалось слишком поздно — дверь уже целиком охватило пламя и отрезало путь к отступлению. Я заметалась между трёх окон. Там снаружи также бессильно металась Виола — моя единственная подруга — и отчаянно звала:

— Аля! Аля!

Я распахнула первое окно и осмотрела решётку, которую уже видела снаружи. Огонь заревел ещё сильнее и вгрызся в косяк. Боже, для чего тут такие прутья?! Такие не в каждой тюрьме для гайро́нов увидишь. А тут дети! Человеческие дети! Я посадила девочку на окно, накинула на неё мокрое одеяло и приказала:

— Дыши!

Сама кинулась ко второму окну на торцевой стене — ещё хуже. Побежала к другой стене, дёрнула на себя со всей силы металлическую ручку третьего окна и вырвала её вместе с гвоздями.

— Каска́рр! — прорычала я, вцепилась в раму когтями и выломала её.

Стёкла треснули, но не высыпались. Распахнула створки и оглядела решётку. Сверху не хватало одного прута — вот оно! С обоих углов зияли прямоугольники пустоты. Надо просто выпихнуть туда девочку. И вылезти самой. Если ещё немного отогнуть соседний прут...

Я наконец сдалась и выпустила гайрону на свободу — руки покрылись серо-голубой чешуёй, длинные загнутые когти вспороли деревянный подоконник. Гайрона взревела, а затем зашипела и изо всех сил потянула крайний прут к центру. Вот так! Ещё сильнее! Он заскрежетал и поддался. Пусть немного, но этого должно хватить.

Гайрона ликующе зарычала, а я попыталась с ней совладать. Она же не пролезет в такой узкий лаз! Только человек! Только я сама!

На борьбу ушло слишком много времени — огонь ворвался внутрь, лизал выцветшие шёлковые обои и полз по стенам. От невыносимого жара дымились кровати. Я кинулась обратно к первому окну, схватила девочку и вернулась к заветной щели в решётке.

Узко, очень узко. Виола уже подбежала к этой стороне здания. Я подняла девочку на руки и попыталась впихнуть в прогал, но малышка с неожиданной силой вцепилась в решётку.

— А ну пусти! — гаркнула я. — Перестань!

Она запищала ещё громче, но сдалась.

Голова пролезла, я налегла изо всех сил и протолкнула ещё и плечи. Виола уже вцепилась руками в решётку с той стороны и карабкалась вверх. Вот так! Ещё выше! Девочка вышла по самый пупок, только руки ободрала. Я подтолкнула ещё, Виола снаружи потянула на себя. Подруга уже стояла на решётке ногами и просунула одну руку между прутьев, помогая выпихивать девочку.

Спину обдало адским жаром. Волосы затрещали. Я изо всех сил толкнула малышку наружу, Виола потянула её за руку, девочка наконец проскользнула и выпала вниз.

— Держу! — не своим голосом взвыла Виола.

Девочка повисла на руке подруги. Ви перекосило от напряжения, но ребёнка она не выронила, удержала.

— Ви, спускайся! — велела я.

— А ты?!

— Я сама!

Я уже лезла в узкий, невозможно узкий для взрослого лаз. Но я и не взрослая. И не толстая. Толстых в приюте «Утешение» не было. Как, впрочем, и утешенных. Со злым азартом я ввинтила себя в прямоугольный проём. Голова и рука прошли сразу, а загривок ободрали кирпичи, кусок штукатурки полетел вниз. Извернувшись, я протащила сквозь решётку второе плечо и протиснулась дальше на свободу. Выдохнула, упёрлась руками и оттолкнулась ногами. Вот так, ещё!

Сейчас решётка была даже кстати — я тащила себя сквозь дыру, упираясь стопами в ячейки. Вот так, ещё дальше…

Виола с девочкой исчезли за углом, и с этой стороны здания никого не осталось.

Страшно стало, когда я застряла тазом. Вывалилась наружу наполовину и повисла вниз головой раздирая кожу на боку. Как же больно!

Ви уже прибежала обратно и протянула мне руки. Я вцепилась в её ладони, подруга потащила изо всех сил. Боль ослепила, и я рухнула прямо на свою спасительницу. Она не устояла — мы повалились на влажную от ночной росы траву.

Удар о землю выбил из лёгких весь воздух. А потом тело скрутило в таком приступе кашля, что меня вывернуло прямо на сочную зелень.

— Где девочка? — сипло спросила я, отплевавшись.

Горящее здание бросало на двор зловещие рыжие отблески.

— Увела. Вот твоя сумка. А теперь беги, Аля!

— Что? — тупо переспросила я, глядя в решительные карие глаза Виолы.

Она встряхнула меня за плечи и прошипела:

— Беги! Я скажу, что ты не смогла выбраться! Беги! Сейчас! Видишь забор — пожар что-то нарушил в защите. Аркан спал. Беги!

— А ты?.. Я не пойду без тебя! Мы же хотели вместе!

— Аля, очнись, это были просто мечты. Куда я побегу? Я буду тебе обузой! Ты — гайрона. До любого ручья — и в море. Я скажу, что ты сгорела внутри. Да и потом, мне до совершеннолетия всего ничего, а тебе — целых два года! Беги, Аля! — Виола яростно пихнула мне в руки сумку и порывисто обняла. — А ну пошла! Я прикрою!

— Виола… — я посмотрела в испачканное то ли в грязи, то ли в саже лицо и крепко обняла единственного во всём мире близкого человека.

— Беги, Аля! Спасайся. Ты сможешь! — горячо зашептала подруга и силой вздёрнула меня на ноги. — Мы ещё обязательно встретимся!

— Спасибо, Ви!

— Прощай, Аля, — грустно улыбнулась подруга.

Я стянула с себя остатки лохмотьев и кинула их в горящую комнату. Мне всё равно перекидываться, одежда не нужна. Метнулась к забору — он и правда больше не отливал синеватым светом в ночи, а стоял тихий и тёмный. Обычный. Рука осторожно коснулась камня. Ничего не произошло. Аркан и правда спал!

Перекинув сумку на плечо, я выбрала участок позади дерева и полезла вверх. Тело саднило, в груди горел пожар, мучила дикая жажда… но Виола права. Это мой шанс. Мой крошечный, единственный шанс на свободу!

Подгоняемая страхом преследования, я лезла всё выше, только на секунду остановилась перевести дух и заметила, как за́йта[3] Иза́ки выкидывает из своего окна чемоданы. Я даже замерла от осознания: в охваченном пожаром приюте эта мразь спасала не детей, а вещи!..

Наше крыло уже полыхало вовсю, отовсюду рвалось пламя, крыша просела, трещали стёкла, рушились перекрытия. Середина здания догорала — оконные проёмы мрачно взирали задымлёнными прогалами, лишь глубоко внутри вспыхивали огни.

А крыло воспитателей ещё стояло нетронутым — отовсюду валил дым, и только окно директрисы светилось белым магическим светом. Внезапно оно распахнулось, и оттуда вылетел тюк с вещами.

Я с отвращением отвернулась и полезла выше.

— Аля, Аля, там внутри осталась Аля! — заголосила Виола так отчаянно, что я вздрогнула.

Перекинула ногу, оседлала забор и бросила последний взгляд на приют, где прошли четыре самых ужасных года моей жизни. С высоты забора хорошо просматривалось и древнее замшелое здание, и строгий идеально убранный двор, и ворота в большой мир, в который нам запрещали выходить.

Затем опомнилась и принялась спускаться с внешней стороны.

Спрыгнув на мягкую траву, быстро огляделась.

И побежала…

_______________

[1] Каска́рр — низший вид нечисти с рожками и острым шипом на хвосте.

[2] Ва́ра — аберри́йская мера длины, примерно равная восьмидесяти сантиметрам.

[3] За́йта — незамужняя госпожа, аберри́йский.