Читать онлайн
"Дар первой слабости"
Стоя на просторном балконе в отведенных мне покоях, я наблюдала, как Второй генерал Атргейта, Калеб Вэйн, пересекает двор собственного замка.
Его темные волосы были собраны на затылке в небольшой хвост, у пояса висела сабля, а рядом крутились несколько собак.
Замершие в восхищении мальчишки побросали свои нехитрые игры и смотрели на него издалека, а попадавшиеся на пути взрослые быстро, но очень учтиво кланялись ему.
Следом за генералом семенил немолодой мужчина в капитанской форме. По крайней мере, с балкона мне казалось, что он всего лишь капитан – в воинских званиях Атргейта я все еще разбиралась плохо, и это нужно было как можно быстрее исправлять.
Мужчина был почти на голову выше Вэйна, но трепетал перед ним и готов был не просто выполнить отданный приказ, а реализовать любую прихоть.
Надеясь, что почувствовать мой презрительный взгляд этот человек не мог, я сосредоточилась на хозяине замка.
За те три дня, что я провела здесь, он не нашел времени для того, чтобы удостоить меня своим вниманием, и я все еще не знала, стоит ли мне печалиться по этому поводу, либо, наоборот, радоваться этому.
Если смотреть непредвзято, Калеб Вэйн был даже красив: правильные, но не приторно безупречные черты лица, зеленые глаза, темные волосы. Увидев его вблизи всего один раз, когда он вел переговоры с братом, я обратила внимание и на безупречную военную выправку, и на соответствующий разворот плеч.
Вот только смотреть на него непредвзято я, увы, не могла. Сначала потому, что мы принадлежали к слишком разным мирам, и его король отправил его, чтобы подчинить мое княжество. Потом – потому что он, как ни горько мне было это признавать, добился успеха.
Стремительно, почти бескровно, ошеломительно легко.
Как оказалось, всего-то и нужно было, – предложить солдатам нашей армии денег и службу, за которую их будут платить постоянно.
Будучи с собой честной, я не могла их в этом упрекнуть.
Княжество Валесс переживало не лучшие свои времена, даже мне, старшей дочери покойного князя Карла, приходилось довольствоваться малым. Молодой князь Рамон, мой брат, делал все, что было в его силах, но люди устали бедствовать и терпеть лишения.
«Если этот год снова окажется неурожайным, нам придется трудно, Марика», – говорил мне Рамон весной.
Я старалась ободрить его, как могла, но для себя знала, что так и будет.
Валессу было суждено продолжать приходить в упадок, а нам – ждать, когда люди взбунтуются и окажутся готовы присягнуть на верность новому сюзерену.
Так все и произошло. Король Артгейта Филипп послал на нас свою армию, но мы сдались практически без боя.
Это была третья его попытка, и она увенчалась успехом. Предыдущие две закончились ничем, благодаря отцу – князь Карл дрался за свои земли, как лев, и других вдохновлял на это. Я смутно помнила второй, и как мне, семилетней девчонке, тогда казалось, последний раз. Наш замок был взят в осаду, и матушка все время проводила в молельне, прижимая к себе меня и Рамона, а отец не сходил со стены.
Он победил тогда, заставил короля Филиппа отступить перед своим упрямством, но теперь, пятнадцать лет спустя, все сложилось иначе.
При всем желании Рамон не мог предложить своим людям то, что было в Артгейте в избытке: деньги, здоровый скот, торговые пути на Юг.
Так княжество Валесс стало еще одной провинцией процветающего королевства, а я – заложницей в замке Второго генерала.
Трезво понимая, что на мятеж мой брат даже при всем желании в ближайшие десять лет будет неспособен, Его Величество потребовал от него гарантий – одну из сестер.
– Решите сами, кто именно, – бросил ему Вэйн отрывисто, почти зло.
Я не видела его в этот момент, потому что подслушивала их разговор, стоя в потайной комнате в библиотеке.
Рамон ненадолго замялся, и я могла очень ярко представить себе, как он прикусывает от досады губу.
– Марика, – ответил он наконец.
Генерал Вэйн хмыкнул, очевидно, удивленный такой поспешностью.
– Вы не спросите ее?
– Она старшая из нас. Она поймет.
И правда, брата за этот выбор я не могла винить тоже. Кристине семнадцать, Джули едва исполнилось девять. Отдать врагу ребёнка или цветущую невесту Рамон просто не мог, значит оставалась только я.
Вэйн уехал в тот же вечер, не остался ночевать ни в нашем замке, ни в своём лагере, а я стала готовиться к путешествию, не дожидаясь, пока Рамон соберётся с духом, чтобы сообщить мне об этом.
Прощаться, кроме девочек и их старой няни Ванды, мне было не с кем – отец умер пять лет назад, матушка последовала за ним через два года. Брат вовсе не вышел меня проводить, и я сочла, что это к лучшему – ни к чему было принуждать его смотреть мне в глаза, ему и так пришлось несладко.
Зная о стране, в которую мне предстояло отправиться, только из книг, я полагала, что меня разместят в монастыре – почему бы ещё мне было запрещено взять с собой даже личную служанку?
Альтернативой монастырю могла бы послужить тюрьма, но эту мысль я постаралась отогнать от себя как можно быстрее. В конце концов, я была заложницей, а не пленницей, да и генерал обращался с Рамоном и его людьми сносно. Своё обещание, данное солдатам, он выполнил, они получили ровно столько, сколько он им посулил. Унизить брата и подчеркнуть его положение он тоже не стремился.
Разумеется, оставались традиции, и, будучи прекрасно осведомлённой о том, как победители обычно обходятся с женщинами побеждённых, я приказала себе готовиться к чему угодно.
Однако меня привезли в замок Зейн.
– Милости прошу, княжна. Я Эльвира. Я провожу вас в покои, которые граф Вэйн приказал приготовить для вас. Надеюсь, вам будет там удобно, – меня встретила статная женщина лет сорока со строгой причёской.
Она занималась в замке всем, что касалось хозяйственной части, и, как мне показалось, до определённой степени даже сочувствовала мне.
Это стало отличным поводом, чтобы расспросить её по дороге.
– Скажите, мадам… госпожа Эльвира, что это за место?
Она скупо улыбнулась, прощая мне мою оговорку в непривычном обращении.
– Родовой замок графа. Его Величество позволил вам остаться здесь под его присмотром и моей опекой.
Комнаты, отведённые мне генералом, оказались достойны королевской особы и располагались отнюдь не в крыле для прислуги или гостей, а на втором этаже, в противоположном конце коридора от покоев самого Вэйна.
Разместить меня именно здесь, с его стороны было разумно – с учётом неусыпной бдительности госпожи Эльвиры, я фактически была лишена возможности предпринять что-либо в тайне, – и всё же от такого соседства мне было не по себе.
Этот красивый и, судя по всему, благородный человек был мне отчаянно неприятен. Глупо было бы ожидать обратного, но составление целостной картины происходящего давалось мне тяжело.
Генерал Вэйн не просил ничего передать мне, не пришёл, чтобы поприветствовать меня, не вводил строгих запретов.
Мне не просто не возбранялось покидать свои покои без особого разрешения, я могла гулять где угодно и когда угодно.
Воспользовавшись столь щедрым предложением в первый же вечер, я нашла замок Зейн прекрасным. Построенный из светлого камня, он был большим, но не громоздким, старинным, но не пахнущим тленом. По двору постоянно носились дети служащих графу людей, а чуть поодаль раскинулся сад с большим прудом.
Яблони как раз были в цвету, и разглядывая их, я позволила себе полной грудью дышать торжествующей здесь жизнью.
Забравший всё, что у меня было, Калеб Вейн очевидно умел наслаждаться ею. Всё в замке было организовано так, чтобы его обитателям было удобно. Дворовые люди не боялись своего господина, напротив, стоило ему появиться на горизонте, кланялись, а иногда фамильярно махали рукой.
Для меня это было странно вдвойне, потому что Калеб Вейн слыл жестоким человеком. Беспощадным солдатом, талантливым военачальником, верным вассалом своего короля. Исходя из того, что видела, я при всём желании не могла поспорить с этим. Цинично и до безобразия точно всё рассчитав, он привёл своих людей обратно, обойдясь в бою золотом вместо крови.
Хотела я или нет, это вызывало определённое уважение. Вот только сердце болезненно сжималось при мысли о том, каково сейчас моим сёстрам.
Рамон дал слово, что я проведу в Артгейте год, прежде чем вопрос о залоге сможет быть поднят снова. Год – большой срок. Узнаю ли я свой дом, вернувшись? Будут ли девочки помнить меня всё это время? Кристина к тому моменту наверняка уже выйдет замуж, а Джули… Она никогда не была особенно ко мне привязана, считая меня не в меру строгой.
Тёплый, как и всё на Юге, весенний ветерок тронул верхушки деревьев, коснулся моего лица.
Доведись мне оказаться в этих краях при менее трагичных обстоятельствах, я бы всей душой наслаждалась и этим теплом, и яркими красками, и запахом свежей зелени. Даже сейчас, не забывая о своём долге, я понимала, почему южане такие улыбчивые и весёлые – сложно не любить жизнь во всех её проявлениях, проводя её здесь.
Смогу ли я привыкнуть к этому?
Ответ на этот вопрос мог быть только один: «да». У меня нет выбора.
Каково будет потом отвыкать?
Об этом я запретила себе думать раньше времени.
И тем не менее я думала, особенно в первый день здесь. Когда я вернусь домой через год, что я найду там? Ещё больший упадок? Или же, наоборот, надежду и постепенное восстановление? И что из этого окажется в конечном счёте больнее – увидеть, как король Филипп нарушил своё обещание и превратил моих людей в бесправных рабов, или понять, что чужакам удалось то, чего я не сумела?
Увлекшись своими мыслями, я не заметила, как великовозрастный капитан покинул генерала. Тот остался стоять посреди двора. Собаки по-прежнему жались к его ногам, радостно поскуливая, но смотрел Вэйн теперь прямо на меня.
Первым моим желанием было отвернуться, сделать вид, что я не заметила и не почувствовала этого взгляда, – немного удивленного, немного насмешливого, – но я приказала себе не двигаться. В конце концов, рано или поздно мы должны были встретиться, пусть даже и при столь странных обстоятельствах.
Он стоял достаточно близко, чтобы я, даже не наклоняясь над перилами, могла рассмотреть, насколько он молод. Второму генералу Артгейта, человеку, чье имя давно стало синонимом слова «победа», не было еще и сорока. Его лицо не было обезображено шрамами, в нем не было звериной жестокости, которая часто появлялась в военных. Напротив, обращение по титулу, «граф», на мой взгляд, подходило ему гораздо больше, чем «генерал». При этом короткая сабля на поясе тоже шла ему необычайно, как будто он родился вместе с ней.
Неспроста его победы называли красивыми.
Я отмечала все это про себя, стараясь хорошенько запомнить и ничего не упустить, а Калеб Вейн вдруг чему-то улыбнулся.
Отвечать на эту улыбку я не посчитала нужным – не в моем положении было улыбаться мужчинам с балкона, – но и скрыться в комнате не поспешила. Ноги подкашивались от напряжения и страха, которого я не позволяла себе прежде.
Как бы он ни поступил с Рамоном и Валессом, как бы искренне ни любили его живущие в замке люди, разница между мной и ими была огромна. Оставаясь любезным с ними, со мной он был волен поступать совсем иначе. Просто потому, что здесь и сейчас я была ниже последней служанки.
Понимание этого означало только одно – необходимость держать спину ровно и сохранять бесстрастное лицо.
По всей видимости, генерал Вэйн, одержавший на своем недолгом веку множество побед, хорошо это понимал. Он перестал улыбаться, и вместо этого отвесил мне глубокий и очень учтивый поклон.
.
ЛитСовет
Только что
