Читать онлайн
"Три русалки вечерком..."

Матюха тяжко вздохнул и присел на гладкий прибрежный камень. Солнце клонилось уже к закату, но все еще ярко отражалось от воды в озере. Искупаться бы сейчас, а не вот это все… Еще один вздох получился горестней прежнего.

...Попробовать еще раз? Или дождаться уже учителя, пусть объяснит, как это гадючье окно масштабировать? Учитель, конечно, объяснит, но как при этом будет смотреть…

Как-как, как на идиота. Показывал же уже тысячу раз. И в его исполнении все было легко и просто. И задача-то вроде бы чепуховая, в академии второкурсники таким на переменках балуются – достать из соседнего мира какой-нибудь мелкий предмет. Что-нибудь опознаваемо иномирное, и обязательно такое, что люди часто теряют и не заметят пропажи или спишут на собственную рассеянность – зажигалку там или носок.

Но у Матюхи окно упорно получалось или меньше нужного в несколько раз – так, что оттуда разве что волос можно вытянуть, или больше – и тогда приходилось поспешно, в доли секунды, его захлопывать, чтобы возможные свидетели с той стороны не успели ничего заметить или решили, что показалось. Нет, он, конечно, проверял все, как положено, и по ту сторону не должно было никого быть в радиусе нескольких десятков метров, но… честно говоря, с масштабированием радиуса проверки у Матюхи тоже получалось не очень. Сильно не очень.

– Что, студентик, не выходит? – нежный голосок звучал притворно-сочувственно, но Матюха уже знал, что будет дальше. И в самом деле: хихиканье раздалось сразу с трех сторон – ну конечно, эти заразы по одной не плавают. Дрянь дело, спокойно потренироваться теперь не удастся. А потом заявится наставник, и поди объясни ему, что тебе, видите ли, мешали – учитель и сам, пожалуй, поехиднее русалок будет.

– Сгиньте, а? – безнадежно-тоскливо попросил Матюха и махнул рукой в изгоняющем жесте. Вокруг захихикали еще громче – это он еще успел услышать перед тем, как с пальцев сорвалась заготовленная, сотню раз отработанная, но так и не доведенная до ума формула.

Слаженный плюх тоже раздался сразу с трех сторон – и тут же, мгновенно, стало как-то неестественно тихо. Только три воронки закрутились на воде, постепенно сходя на нет.

– А… – Матюха оглянулся, вытаращив глаза и пытаясь осознать произошедшее, – ой, ёооо...

...Интересно, учитель сразу его убьет или сначала попробует вытащить русалок обратно?

...А может, ничего ему не говорить?.. Ну, помечтать-то можно!

Нет, а почему оно в обратную-то сторону пошло? Наоборот же должно было быть! Может, вообще дело в векторах было с самого начала?..

***

Бочку в баню сегодня наконец-то привезли и установили – здоровенную, дубовую, до того аутентичную, что при виде нее Михалычу упорно мерещился запах рассола от квашеной капусты и сочный хруст соленых огурчиков. Очень больших огурчиков!

И слава богу, что привезли – завтра явится вместе с внуками жена, а она требовала себе “настоящее спа, как в элитной сауне”, какие-то там она собирается заваривать травки и проводить процедуры. Зачем это все нужно, Михалыч не вполне понимал, да и не пытался, после тридцати с гаком лет совместной жизни многоопытно полагая споры с супругой по таким вопросам занятием бесплодным и даже самоубийственным.

Рабочие при нем наполнили бочку водой – чтобы, значит, заказчик лично удостоверился, что она нигде не пропускает и можно плескаться в свое удовольствие. Спускать воду Михалыч не стал – пусть Катерина, как приедет, тоже лично убедится, а то мало ли чего потом внуки учудят, иди доказывай, что дырок там изначально не было.

Проводив рабочих и закрыв за ними калитку, Михалыч с облегчением направился к дому – вот сейчас можно вынести из подвала наливочки – вишневой, пахучей! – накапать чуууть-чуть в стопку, по самому донышку – только чтобы отметить этот чудесный тихий вечер. Устроиться на лавочке в саду и сидеть там, прикрыв глаза и наслаждаясь тишиной и покоем. Слушать, как шумят в саду деревья, стрекочут в траве насекомые, ухают и чирикают где-то птицы, а на полузаболоченном озерце неподалеку распеваются лягушки. И даже, пожалуй, лучше забыть телефон в доме. Завтра насладиться всем этим в одиночестве уже не удастся, а сегодня – его вечер.

Проходя мимо бани, Михалыч по инерции чуть замедлил шаг – и встал как вкопанный, услышав оттуда отчетливый плеск. Неужели бочка?!

...Опрокинулась? Лопнула? Что, что могло случиться?! Все же проверили!

...А может, трубу прорвало?..

Михалыч кинулся к бане опрометью, однако уже через несколько шагов снова замер, будто споткнувшись. Потому что из бани донеслись голоса. Женские. Один – высокий, визгливый, чем-то недовольный, другой – потише, бормочущий. Что говорят – не разобрать. А вот, кажется, кто-то всхлипнул…

Неужели воры? Но как? Он же только что вышел из бани вместе с рабочими! И почему вообще воры полезли в баню, а не в дом? Может, кого-то из рабочих забыли? Так там вроде бы баб не было.

В голове сложилась сюрреалистичная схема, в которой рабочие во время установки бочки водили в его баню девок на тайные, тихие и молниеносные – хозяин-то рядом! – свидания, а потом этих девок забыли… да где?! В бочке, что ли?! Нет, надо с этим разобраться!

Мотнув головой, чтоб отогнать непрошеные мысли, Михалыч решительно рванул дверь, в два длинных шага миновал предбанник, в одну секунду хлопнул ладонью по кнопке включения света в холодной сейчас парной и ворвался туда с видом внезапно вернувшегося из командировки мужа.

Голоса мгновенно стихли. А из бочки на него уставились три пары глаз.

В бочке сидели… бабы. Нет, девки, мысленно поправился Михалыч. Три штуки. Красивые, молодые… и, кажется, голые. Длинные волосы разных оттенков зеленого – от мода нынче! – прикрывали все самое интересное, но никаких лямок от купальников на девицах видно не было.

– А… ва… – начав говорить и осознав, что сказать ему нечего, Михалыч, не отрывая глаз от бочки с ее внезапным содержимым, пошарил рукой, нащупал край полока и грузно опустился на него.

Нет, ну что греха таить, всяко по молодости бывало. Понятно, чтоб три голые девки разом где ждали – такого не случалось, конечно, не такой уж он был Аполлон, если честно, да и миллионов никаких у него сроду не водилось, а вот помечтать-то – кто б не мечтал?

Но, во-первых, пора юности и мечтаний Виктора Михалыча миновала пару десятков лет назад по меньшей мере. Даже три с лишним десятка – в тот самый роковой день, когда он почти недрогнувшей рукой поставил свою подпись в загсе.

Во-вторых, если смотреть на вещи реально, то и в юности три штуки разом для него были бы перебором.

В-третьих, опять же, даже в юности он предпочитал все же иметь дело со знакомыми девицами.

А в четвертых и в-главных – какого ляда они вообще делают в бочке! Завтра Катерина с внуками приедет! И как ей вот этих зелененьких объяснять? Да она сроду не поверит, что они сами там образовались!

– А ты еще кто? – склочно спросила одна из девиц, нарушив наконец затянувшуюся паузу и слегка высунувшись из бочки.

– Я кто?! – опешил от такой наглости Михалыч. – Это вы кто! Залезли, понимаешь, в мою баню, еще и я кто! Вы откуда тут взялись вообще?!

– Из бочки! – Хором ответили девицы, и Михалыч схватился за голову.

Может, это розыгрыш такой? Программу какую-нибудь снимают… за печкой где-нибудь оператор сидит и хихикает. Только кому бы сдался для съемок программы скромный учитель физкультуры на пенсии?

Подслеповато прищурившись, он присмотрелся к девицам. Ближайшая, та, что первой заговорила – обладательница визгливого высокого голоса, явно старшая в этой компании. Ишь, руками о край оперлась, локти расставила с таким видом, будто она директриса школы, а физрука Михалыча к ней на ковер вызвали. А у самой патлы зеленые и титьки еле прикрытые. Вот бесстыжая!

Вторая была помладше и явно слегка робела – видать, не совсем стыд потеряла еще. Волосы у этой были посветлее, не так напоминали тину – скорее оттенка морской пены, почти белые.

Третья… Михалыч присмотрелся, моргнул несколько раз и про себя матюгнулся. Третья была мужиком.

То есть парнем. Таким же голым, с такими же длинными и сине-зелеными, почти изумрудными патлами, из-за которых Михалыч с первого взгляда и обманулся. Да еще и миловидным, как девушка. Но, судя по широким, на зависть, плечам, рельефным бицепсам и особенно отсутствию всяких эээ… лишних деталей, которые нуждались бы в прикрытии волосами, – несомненно, все-таки парнем.

...Это что же они тут… развратничают?! В его бочке?! Нет, хуже того – в Катерининой бочке?!!

– Это что ж вы тут, стервецы… втроем! – от негодования Михалыч даже приподнялся, но тут же плюхнулся снова на лавку, схватившись за сердце.

Потому что парень вдруг легко подтянулся на руках – а отличная все же бочка, устойчивая! – и уселся на край. Перекинув через бортик и свесив наружу хвост.

Хвост был длинным, блестящим, покрытым крупной зеленоватой чешуей. И как-то с первого взгляда было ясно, что он не имел ничего общего с теми нелепыми штуками, что натягивают на себя девицы для фотосессий в Инстаграм. Хвост был слишком уж… настоящим.

Михалыч нервно сглотнул, во все глаза разглядывая это диво. Парень чуть смущенно повел плечами и шевельнул хвостом. Отчетливо пахнýло рыбой.

– Простите, – очень вежливо начал хвостатый, – вы хозяин этого… этой… – он слегка нервно оглянулся вокруг и, видимо, так и не найдясь, как определить баню, завершил скомканно, – ...помещения?

– Да, – мрачно кивнул Михалыч, размышляя о том, что наливки-то он так и не пил. А значит, и разумных причин для хвостатости парня быть никак не может. А вот лучше бы пил! Может, легче бы было! Хотя вот к нормальным мужикам, говорят, в таких случаях белочка приходит. А у него русалочка. Русалочко. Русалочк. Это где же он так нагрешил-то, а? – Я хозяин этой бани.

– Мы понимаем, что нарушили ваше уединение, но, видите ли, мы сами в некоторой растерянности, – витиевато продолжал русал.

Михалыч закатил глаза.

– Слышь, мужик, – он рубанул рукой воздух. – Давай по-простому, а? Вам чего от меня надо?

– От вас? – хвостатый выглядел сбитым с толку. – От вас ничего.

– А чего вы у меня в бане делаете?

– Я как раз хотел об этом сказать. Видите ли, мы сами заложники ситуации… одно юное дарование…

– Идиот клешерукий! – злобно припечатала старшая из девиц. – Ученичок недоделанный!

– ...Словом, студент-маг случайно отправил нас в ваше измерение, и мы теперь…

– В некоторой растерянности, – мрачно заключил Михалыч, передразнив парня. – И долго вы тут будете… в растерянности?

– Ммм… Пока к студенту не придет его наставник. По нашим расчетам, это должно произойти с минуты на минуту, мы знаем его наставника, он очень ответственный и не оставил бы надолго этого… это юное дарование практиковаться без присмотра. К сожалению, самостоятельно покинуть ваше… вашу гостеприимную баню мы, как вы понимаете, не можем.

Для убедительности парень кокетливо помахал хвостом.

– С минуты на минуту… – Михалыч выдохнул. – Это хорошо.

Может, сейчас они все втроем исчезнут, и можно будет решить, что все это привиделось… ну, мало ли, голову напекло, чего только не приснится в такую жару…

– Это если временные потоки измерений совпадают, – совсем тихо и мелодично вмешалась младшая из девушек. – А если нет, то… там может пройти несколько минут, а тут…

– Что – тут?! – настороженно переспросил Михалыч, мелкими шажочками подходя к бочке. Надо было все-таки прояснить ситуацию до конца!

– Несколько… может часов, а может… лет? – едва слышно и то ли утвердительно, то ли вопросительно выдохнула девушка.

Как раз в этот момент Михалыч наконец подошел к бочке и заглянул в нее.

В прозрачной воде мерно покачивались два крупных сверкающих хвоста с широкими плавниками – один изумрудно-зеленый и один серебристо-голубой. Пенсионер был уверен, что уже морально готов к этому зрелищу, но вместе с услышанным это все же оказалось перебором.

– Вашу ж..! – он длинно и заковыристо выругался. Несколько лет – это чересчур. Что же они, в бочке квартировать собираются? Нет уж, пусть плывут себе… куда-нибудь!

Парень-русал укоризненно покачал головой.

– В вашей культуре принято выражаться при дамах? – кротко спросил он.

– В нашей культуре не принято вламываться в чужие бани! – в сердцах брякнул Михалыч.

Вламываться… а ведь это идея! К нему на участок, прямо в баню, бесцеремонно вломились! Значит, он как гражданин, пенсионер и законный владелец имеет полное право…

– А-гаааа… вы… – кивая своим мыслям, он уже пятился к двери, почему-то все не решаясь повернуться к хвостатой троице спиной. – Вы тут посидите пока… подождите… может, утрясется… а я пока… за наливочкой схожу… вишневой… да!

Мысль показалась вполне себе дельной и здравой, так что, захватив в доме телефон, Михалыч завернул заодно и в кухню. Взял палку колбасы, нож, сыр, несколько стопок, пару тарелок, сложил все это в корзину, спустился в подвал за заветной бутылочкой – и уже со всем этим добром направился в баню.

Заранее звонить не стал – а ну как он сейчас полицию вызовет, вернется – а там уже никого и нет? И доказывай потом, что тебе не привиделось. Да он и сам, пожалуй, решит, что привиделось.

Но русалки были на месте – сидели в бочке и вяло переругивались. Точнее, юная девица всхлипывала, парень явно хотел бы ее утешить, но не знал, как это сделать и очень стеснялся, а та, что постарше, покрикивала на обоих, заодно между делом ругая студента, его наставника и “этого старикана”, который куда-то ушел.

– Ага. – Заглянув в парную, Михалыч покивал своим мыслям и ретировался в предбанник, прикрыв за собой дверь.

Телефон участкового у него был – у Санька Виктор Михалыч даже вел когда-то физкультуру.

И только решительно нажав на кнопку вызова, пенсионер задумался о том, что, собственно, он собирается говорить полиции, и попытался составить разумную, внятную фразу, отражающую суть проблемы, но не содержащую слова “русалки”. Получалось не очень.

Трубку на том конце взяли сразу, будто только и ждали этого звонка.

– Виктор Михалыч? – чуть растерянно спросил молодой голос. – У вас что-то случилось? Или вы так, поболтать? Здравствуйте!

– Санек, – Михалыч воровато оглянулся на дверь в парную и прикрыл рукой трубку. – У меня тут… проблемы. На даче. В общем, ко мне… вломились.

– Тааак, – Санек разом посерьезнел. – Что взяли?

– Ничего не взяли! То есть… в общем, они еще здесь.

– Вы их задержали?!

– Ээээ, ну, можно и так сказать. В общем, они в бане у меня. Как бы… заперты.

– Ясно. Выезжаю. Вы их видели? Сколько их там?

– Трое.

В трубке послышались какие-то щелчки, хлопки и шаги. Похоже, Санек не на шутку обеспокоился и поспешил, не откладывая, на выручку своему отставному учителю. Впрочем, вызов он пока не сбрасывал, уже на ходу продолжая расспрашивать.

– Алкаши или молодежь бузит? Вооружены?

– Ээээ, молодежь. Не, не вооружены. Там… ну… бабы. Две. И один такой… не баба. Хотя я сначала подумал – баба. А он – не баба.

На пару секунд воцарилось молчание, а потом Санек неуверенно хохотнул.

– Еще скажите – голые!

– Ну… как бы…

– Так. Голые. Бабы. В бане. – Похоже, участковый остановился и перешел на задушевно-фамильярный тон, а заодно – и на “ты”. – Михалыч, скажи честно: ты меня разыгрываешь?

– В мыслях не было! – побожился Михалыч.

– Накатывал?

– Да ни грамма! Только собирался! – нет, ну что за люди? Да сроду он алкашом не был! И ведь это он про всякие там разные измерения не заикался! – Санек, да вот те крест, сидят в бане у меня, все трое! Да приедь, посмотри, а!

– Ладно, – в трубке вздохнули, и послышался шум заводящегося мотора. А Санек чуть иронично заключил, – значит, взлом, говоришь, с проникновением…

И тут нервы Михалыча не выдержали.

– Да какое проникновение! – заорал он, – у них же там – хвост!!!

Молчание на несколько секунд стало абсолютным. Даже русалки за стеной как-то затихли. Санек пытался осмыслить услышанное. Сам Михалыч тоже медленно осознавал сказанное.

– Ага, – как-то нехорошо протянул наконец участковый. – Значит, хвост… и взлом без проникновения. Михалыч, ты там сиди, никуда не уходи. Держи оборону, ладно? В баню не ходи. Я сейчас приеду.

– Ладно, – вздохнул пенсионер, – жду.

Он положил трубку. Ну… в конце концов, какая разница, что будет думать Санек по дороге? Главное, что приедет. Мужик он правильный, сказал – значит, сделает. А когда приедет – это станет уже проблемой властей, представителем которых, как ни крути, является полицейский. Вот пусть и думает, куда девать троих русалок. Лишь бы из Михалычевой бочки их вытащили, пока эти хвостатые ему всю баню рыбой не провоняли. А там пусть их хоть засаливают.

Эх… а ехать Саньку до дачного товарищества по проселкам эдак минут сорок, не меньше. А то и час. Все же и стемнело уже. И что тем временем делать?

Ну… с другой стороны, насчет обороны и “не ходить” участковый тоже погорячился. Он же не видел этих “взломщиков”.

Взгляд упал на прихваченную с кухни корзину. О!

Дверь он распахнул с широкой улыбкой, держа корзину перед собой. Встретили его настороженными взглядами.

– С кем это ты там скандалил? – подозрительно спросила старшая из русалок.

– Это… приятель один. Вызвался помочь вам. Ну – не сидеть же вам тут неизвестно сколько! А пока он едет, надо хоть познакомиться. А то не по-людски как-то. Я вот Михалыч. Кстати, вы колбасу едите?

Вредная старшая русалка подозрительно повела носом.

– Я Лария, – пискнула младшая. – Очень приятно познакомиться.

– Ты ж моя умница! – умилился Михалыч и протянул ей тарелочку с мощно, широкими взмахами нарубленной колбасой и такими же размашистыми ломтями сыра. – Угощайся, Ларочка!

– Катия Линимесса… – начала было старшая, но Михалыч радостно хлопнул ее по плечу, от чего русалка едва не ушла под воду с головой.

– Катюха! – радостно заключил он. – Хорошее имя. У меня жена – тоже Катюха. Хорошая баба. Такая… вроде тебя.

Он перевел вопросительный взгляд на юношу-русала, и тот выдал нечто вовсе несусветное:

– Таил Кайлен Мирионнел Тритайя, кассал Фиалы.

– Ээээ… – Михалыч на мгновение завис, а затем протянул русалу руку и постановил, – Коляном будешь!

Вежливый русал чуть ошарашенно моргнул, но возражать не стал.

– Давайте, что ли… – Михалыч наклонился к корзине, водрузил ее на полок и торжественно извлек из нее главное, – за знакомство!

*

Уши у Матюхи уже пылали, потому что учитель выкручивал их давно, дергая для верности на каждом слове, но возразить ученик не мог – не та ситуация. Причем выкручивал их дорогой наставник не руками, а магией, чуть приподнимая над землей, так что Матюха вынужден был тянуться на цыпочках, чтобы уши и вовсе не оторвались, и икры тоже уже побаливали.

– А теперь ты, уччченичок, будешь до последнего знака после запятой вспоминать все, что там наворотил, и строить обратный вектор с четко таким же масштабом, долбокрыс ты подземный, гоблин недоразвитый…

Матюха с тоской вздохнул, переминаясь с ноги на ногу и понимая, что деваться некуда.

*

Участковый Александр Сидоровичев, он же Санек, мысленно матерясь на чем свет стоит, вел машину в темноте по проселочной дороге. Ни одного фонаря, чтоб его! И добро бы по делу… ну, то есть – своему делу! А то ведь сильно похоже на то, что к Михалычу других специалистов надо вызывать.

Но, во-первых, все-таки в этом надо было убедиться, чтобы не пришлось потом оправдываться. А во-вторых, вызов есть вызов, отработать его все же надо, каким бы бредовым на первый взгляд он ни казался. Раскрываемость краж по дачным поселкам и так, прямо скажем, не блестящая. А мало ли что? Вдруг к Михалычу в самом деле залезли, а накатил он уже потом с перепугу… до белой горячки, ага. Ладно, там видно будет.

В дачном поселке ехать было уже чуть легче – фонари время от времени все же встречались, горели окна в некоторых домах. Правда, колдобин на дорогах от этого меньше не становилось, и Санек только стискивал зубы на каждом очередном ухабе.

Так, Михалычев участок – третий от поворота… ага, вот и окна у него горят. И в доме… и в срубе рядом с ним. Бане? Оставив машину у ворот, Санек направился к калитке. Открыто, хорошо. Положив руку на кобуру табельного оружия, участковый крадучись приблизился к бане – и озадаченно остановился. Из бани доносился приглушенный стенами, но слаженный хор.

– О-ой, мороз, моро-оз, не моро-о-озь меня-аа! – выводили несколько голосов.

Что за дурацкие шутки?! Михалыч вообще-то всегда был серьезным мужиком…

Отпустив кобуру, Санек все-таки вошел в баню, миновал предбанник, бесшумно открыл дверь в парную – и замер на пороге, не в силах ни осознать увиденное, ни сказать хоть слово.

У дальней стены парной стояла здоровенная дубовая бочка. А на краю бочки восседали две русалки – причем одна свесила хвост наружу, а другая – в воду, время от времени бултыхая им там. Помимо русалок, в бочке оказался еще и парень с зелеными волосами, который облокотился о край и подпер щеку ладонью. На полоке поближе к бочке сидел Михалыч, а рядом с ним стояли большая тарелка с колбасой и сыром и бутылка.

Одна из русалок задумчиво что-то жевала. Остальные задушевно выводили:

– Мо-о-его-о коня-а!

Санек обессиленно прислонился к дверному косяку. В голове у него возникла безумная картина: русалка, закутанная по уши в оренбургский пуховый платок, сидит боком на коне и пытается подстегнуть его, лупя хвостом в огромном валенке. И мерзнет. Вид у воображаемого коня был донельзя изумленный.