Читать онлайн
"Функция Хевисайда"

Эту Варвару послало мне как бы само Провидение, настолько встреча наша и знакомство сопровождались стечением нелепых и непредсказуемых случайностей. Меня случайно позвали тогда на эту вечеринку, где я никого не знал и где было полно народу, саму Варвару я в течение всего вечера не примечал, занятый по большей части самосозерцанием и попытками отвлечь себя алкоголем. Затем Варвара так же случайно забралась в пустовавшую в этот вечер комнату бабки хозяина квартиры - всё это, кстати, выяснилось уже много позднее, то есть утром - ее сморило от тетрагидроканнабинола, которого она сверх доступной ей меры дунула в компании прочих зависимых от конопли гостей, а через пару часов Провидение бросило в эту комнатку и меня, уже сильно отравленного алкоголем. Я, как и Варвара, завалился на постель уехавшей с обеда на дачу бабки - а проснулись мы оба уже утром, в половине одиннадцатого, и не столько от солнышка, льющего свои августовские лучи сквозь неплотную занавеску, сколько от известных позывов - ну, или оттого, что уже пару раз толкали друг друга во сне локтями.

- Ты кто? - спросил я хриплым со сна голосом.

"Надо срочно чего-нибудь выпить..." - одновременно подумалось мне.

- Варвара... - тоже баском ответила Варвара и закрыла локтем лицо от света, кутаясь в бабкино покрывало.

Я сходил в туалет... и на обратном пути обнаружил, что в квартире мы абсолютно одни - похоже было, что все вчерашние гости оказались людьми работающими, служащими - и давно разбрелись по своим рабочим делам, а нас, вероятно, попросту забыли, решив что мы оба ушли еще вечером, по-английски - ну, или ничего не решив, а просто хлебнув поутру минералки с аспирином и изо всех сил убеждая себя в полном своем протрезвлении. Ну что поделаешь - Россия страна пьющая... как, впрочем, и многие другие страны, не будем показывать пальцами...

"Чтоб только они нас тут не заперли на три оборота... на пятнадцатом этаже..." - снова подумалось мне.

Я метнулся в прихожую - но замок входной двери по счастью оказался просто захлопнутым.

У меня был плановый отпуск, торопиться мне было некуда - я неспеша прошел в кухню, запустил греться дорогущую хозяйскую кофеварку, подсобрал кое-что из вчерашних объедков, нашел пару чистых тарелок - в общем, решил показать себя незнакомой Варваре, которую даже толком не разглядел, со своей лучшей, как это называется, стороны, то есть милым и положительным конформистом, сторонником традиционных ценностей и всё прочее.

Варвара тем временем тоже сходила умыться и даже, по-моему, скользнула на минутку под душ - от нее пахло каким-то ванным шампунем, хотя голову она, очевидно, не трогала - не знаю уж почему: прическа у нее после бесчувственной ночи в чужой квартире заметно лохматилась. Но это, конечно, не мое дело: где и когда следует мыть голову девушке - да и до этого ли ей теперь: каннабинол не отпускает довольно долго, как бы ни утверждали обратное курильщики с опытом, не зря дунувших травки водителей ДПС при дорожном контроле тут же отправляет на анализ крови: вот там как раз и выясняется, насколько успешно организм справился с разложением втянутого вечером вещества.

А Варвара была ничего... Она оказалась вполне симпатичной девицей лет двадцати-девятнадцати: всё при всём, как это говорится, - по обводам ее помятой маечки это ясно читалось. Торчащие из шорт бёдра и прочие части вообще говорили сами за себя...

- Выпейте кофейку, Варвара... - предложил я деловито. - И вот тут еще кое-что разное, что осталось от наших вчерашних бдений.

- Нас что - тут просто забыли? - проговорила она как бы сама с собой. - Где все?

- Никого нет, - сообщил я в ответ. - Забыли нас тут или нет, но судьба нас столкнула таким вот многозначительным образом. Можно сказать, бросила друг к другу в объятия, если вы, конечно, не возражаете.

Она отхлебнула кофе и отщипнула кусочек тоста - их я тоже успел нажарить.

- Не знаю... - наконец сообщила она. - Я тоже, конечно, отчасти фаталистка, но... - она замялась. - ...Но я бы, пожалуй, еще часок-другой поспала, не знаю как вы...

- Я в отпуске... - ответил я туманно и многозначительно.

Мы доели наш скромный завтрак, допили кофе - и снова переместились в бабкину комнату... где сперва чинно устроились на кровати на нарочито заметном расстоянии один от другого и даже попытались заснуть... но вскоре Природа, понятное дело, взяла своё - и заявленный Варварой "часок" мы подремали уже "после этого". А что? У нас в стране совершеннолетним многое позволяется - в том числе и такие вот штучки, которые, кстати, и случайной-то связью назвать затруднительно, поскольку везде тут проглядывает детерминизм: суровая, но справедливая рука Провидения.

Проснулись мы уже приятелями... ну, или по крайней мере приятными знакомыми.

Мы еще поболтали немного, не вставая, затем, не сговариваясь, отправились в кухню, дружно перемыли там всю посуду, да и вообще уничтожили, где только нашли, все следы нашего пребывания в квартире, а перед самым уходом я тщательно вытер салфеткой все дверные ручки, которых мы могли касаться... Мало ли что? Зачем облегчать криминалистам работу, если потом выяснится что нас забыли в квартире с умыслом, чтобы навести следствие на ложный след? Пустые бутылки, коробки от пиццы и прочий мусор из ведра я, кстати, тоже прихватил с собой и выкинул во дворе в помойку. Может показаться, что я преувеличиваю с бдительностью... - но я не преувеличиваю.

На остановке внизу мы легко расстались, чмокнувшись в щечку - и к концу понедельника я едва уже вспоминал о Варваре, а она, вероятно, обо мне: случайная связь в наше время редко сближает... - не то что, к примеру, совместный бизнес или, скажем, ипотека.

А вечером в среду меня вдруг вызвали из отпуска на работу с четверга, пообещав оплатить оставшиеся свободные дни вдвое - и я конечно согласился: обстановка на рынке тревожная и начальство не любит дерзких сотрудников, а любит лояльных и компанейских - вот таким я и стараюсь казаться.

Я набрал Варвару, с которой мы в принципе собирались встретиться в пятницу вечером, и на всякий случай заранее извинился, если что-нибудь не получится.

- Ну... - легко согласилась она, - либо получится, либо нет. Функция Хевисайда, знаешь?

- Нет, - ответил я, несколько обеспокоенный ее эрудицией.

Мы договорились еще созвониться и, вполне друг другом довольные, положили трубки.

Я сидел на неудобном стуле в приемной у шефа, перед столом у секретарши, которая, усадив меня, юркнула к нему в кабинет и не возвращалась уже минут десять.

От нечего делать я, вытянув шею, просматривал вверх ногами лежащий у нее на столе список наших менеджеров по продажам - документ если не секретный, то во всяком случае "для служебного пользования", причем для пользования персоналом высокого ранга.

"Так-так... - бормотал я про себя, переворачивая в уме диковинные имена и фамилии.

"Брахим, Делдал"... - стояло первым в списке.

"Это что, у нас на "А" нет ни одного менеджера? - подумал я почему-то неприязненно, как если бы фамилии на "А" были мне как-то особенно дороги. - И этот тоже какой-то... Делдал... Видимо, сидит на Эмиратах. Или на Марокко...".

Фирма наша торгует спичками, так что рынок у нас повсюду. А спички из щепы карельской березы вообще разлетаются вмиг, как пирожки с ливером на Варшавском вокзале. Смежники не успевают ее подвозить, эту березу, на наш заводик в Болотине, где ее пилят на щепу, ну и потом дальше, вплоть до обмазки, извиняюсь, головки серой - или, точнее, не серой, а бертолетовой солью. Ее, если кто-то не знает, в намазке почти половина, в десять раз больше серы. Кстати, старик этот, Клод Бертолле, даже висит у нас в офисе в вестибюле... ну, в смысле его портрет в наряде пэра Франции. И редкое дерево бертолетия высокая, она же бразильский орех, тоже названо в его честь. Вот такие люди были во Франции раньше, при Людовиках - "не то что нынешнее племя", как это иронически заметил поэт. "Скажи-ка, дядя, ведь недаром..." - так это там у него начиналось, а вот как зовут автора, я хоть убей не помню. Вообще это большая удача, что Карелия всё же наша, а не финская - а то бы плакали наши денежки. Обычными осиновыми спичками мы тоже торгуем, но на них сидят самые дебилы из менеджеров, поэтому, наверное, и прибыли от осиновых спичек практически нулевые.

Идея со спичками нашему шефу, в приемной которого я теперь обретался, пришла в отсидке, на зоне в Архангельской области, где он мотал срок за "непредумышленное" убийство - темная вообще-то история.

В колонии шефу очень досталось: сокамерники его постоянно лупили, пускай и не очень сильно - и не то чтоб за дело, как нам рассказал однажды по секрету охранник, тоже там раньше сидевший, а оттого что при каждом ударе шеф издавал какой-то особо понравившийся сидельцам писк, так что его старались бить даже на прогулках, чтобы порадовать зэков и из других камер, скучающих, понятное дело, по вольной жизни и развлечениям. Администрация про побои знала и прониклась к нашему шефу каким-то странным сочувствием, так что по УДО он вышел в срок и совершенно без смазки - то есть без взяток или каких-то там левых заходов к руководству ФСИНа.

Зажигалки в колонии начисто запрещались, и в ходу были спички - один коробок в неделю. Вот тогда шефу и пришло озарение: каким желанным и нужным может оказаться при случае этот теплый, уютный огонёк. А из озарения - когда шефа отпустили на волю - возникла наша сбытовая палитра, она же ассортимент: и кедровый "Дымок", и "Смолистые", и "Надежные-Прима", и уже помянутые карело-березовые - для эстетов, и много еще чего - до ста наименований: менеджеров регулярно гоняют на аттестациях на знание всей палитры сбыта... ну и там параметров горения, типа минимальной температуры вспышки, цветности пламени и продолжительности горения - в смысле до удерживающих спичку пальцев. Ничего удивительного - "нынче всякий труд почетен - где какой ни есть..." - были такие стихи раньше в тему, они и сейчас еще не забылись.

За дверью кабинета стали слышны голоса. Я скоренько отодвинул на место листок со списком менеджеров... и зацепил рукавом пиджака чашку с кофе, которой любезно оделила меня секретарша шефа. Остатки кофе плюхнули в ней сперва в одну сторону, потом в другую, в мою - и на кремовой картонной папке с моими бумагами тут же возник след: шесть вытянутых капель-пятнышек, образующих овал - след комадрехи, шестипалой латиноамериканской куницы.

"Дурной знак", - подумал я с неприязнью, внутренне ругая себя за любопытство и неловкость.

Комадреха стала сниться мне примерно с год назад - и безо всякого повода, как я с унынием должен был констатировать после долгих раздумий. Сон с ней приходит не ежедневно, но уж точно дважды в неделю, будь он неладен. Иной раз во сне кажется, что куницы сегодня нет - мелькают лица, люди, происходят какие-то бессвязные события. Но мне тревожно, душно - всё это во сне, - и вот пожалуйста: где-нибудь меж ногами прохожих мелькнет вдруг ее вытянутое бурое тельце. Или из-за мешков с какой-нибудь дрянью в углу мрачной и захламленной комнаты покажется зловещий куничий оскал.

"Да это, наверное, кот... - уговариваю я себя во сне. - Просто у него короткие ноги и очень пушистый хвост...".

Но это не кот... точно не кот. "Долбаная комадреха... - бормочу я во сне, - что ты ко мне привязалась? Чего тебе от меня нужно?"

Наконец секретарша, вся какая-то красная, выскочила из кабинета и мотнула мне головой, указывая на дверь.

Я шагнул в кабинет.

Шеф за столом тоже сидел какой-то красный, в остальном ничто не указывало на беспорядок.

- Явился? - прокаркал он вместо приветствия. - Вот тут... - И шеф швырнул мне через стол черную папку, которая скользнула по длиннющему столу для заседаний и уткнулась мне в бедро. "Фокусник Коперфилд..." - подумал я, предчувствуя неприятности.

- Два дня тебе... - снова прокаркал шеф, хмурясь и водя головой по сторонам. - Ознакамливаешься, готовишь командировку - и в понедельник в Болотин. - Он слегка ослабил на шее галстук. - И чтоб за неделю эта штука там у тебя заработала!

"Ознакамливаешься... - передразнил я про себя шефа. - Насажали гопоты нам на голову..."

- Чего это в Болотин?! - вслух возмутился я, не прикасаясь к папке и несколько отстраняясь от стола, как будто опасаясь подхватить от него воздушно-капельным путем какую-нибудь заразу.

- Так... - прорычал шеф. - Или ты работаешь... или ты не работаешь. - Он снова замотал по сторонам головой, как лошадь в упряжке, которой хомут натирает шею. - Функция Хевисайда... - непонятно, но угрожающе добавил он. - Всё! Свободен!

"Да что у них всех? Поветрие? Какого еще Хевисайда?.." - подумал я, затем скривил недовольную мину - я всё-таки завотделом, и нечего обходиться со мной как с каким-нибудь кнехтом, - брезгливо подхватил со стола папку двумя пальцами и ретировался из кабинета.

У нас в комнате я без выражения поздоровался с коллегами, чуть приветливее кивнул головой сидевшей наискосок от меня Юлечке, уселся за свой стол и включил комп.

"Сейчас я им тут устрою..." - вдруг придумал я как мне разрядить внутреннее недовольство, и тут же рявкнул погромче, ни к кому конкретно не обращаясь:

- Кофе в отделе есть? Купил кто-нибудь?

Коллеги, все как один, опасливо промолчали, видимо чуя мое настроение.

"Становлюсь похожим на шефа... - мрачно подумал я сам с собой. - То есть на хама и гопника..."

Юлия молча поднялась со своего места и пошла к кофеварке.

Юлечка всё же золото. Сердце мое уже давно болит из-за запущенности нашей с ней тайной связи. А тут еще Варвара теперь, нелепый подарок Фортуны, с которым тоже придется ведь что-то придумывать: она не сделала мне ничего дурного, и если вдруг позвонит, то мне придется... соответствовать, как это говорится у служащих офицеров. А всё Алёна, моя бывшая... - именно она мне сосватала эту "синекуру", как она назвала ее при встрече - нашу спичечную империю, где требовался завотделом "с инициативой и техническим опытом".

И вот теперь завотделом посылают в Болотин.

Я набрал на компе Хевисайда и просмотрел статью о нем в Википедии. Ну да, основы цифровой техники, ноль-единица, такая функция... - то есть либо ты едешь в Болотин... либо не едешь. Если едешь - то будет единица, а если нет - тогда ноль...

Особенно пикантным мне показалось, что Хевисайд этот был самоучкой, срался и склочничал со всем британским ученым сообществом, а в пенсионном возрасте принялся красить ногти и затем умер, сверзившись с лестницы у себя в доме... "Насажали гопоты нам на голову..." - снова повторил я про себя давешнее свое замечание, послал Варваре в Вотсапе приветливый утренний смайлик, потом отправил такой же Юлии, всё еще колдовавшей у кофеварки, подъехал в своем кресле с колесиками поближе к столу, открыл на компе рабочую почту... и принялся за папку.

Папка начиналась с письма покупателя... не оптовика, а какого-то левого розничного потребителя, заказавшего у нас по интернету пятьдесят коробок - минимальную партию, которую мы высылаем частникам.

"Получил от вас заказанные мною спички, - стояло на мятом и замызганном листочке. - Вопрос: почему они не упакованы в плёнку? Вы что, не понимаете, что спички нужны мне для похода и экстренных случаев?! Возмущен вашим отношением, недостойным традиций нашей северной столицы. Позор! Как сраное село".

- Нервная у тебя работа, - проговорила Юлия, ставя на стол чашку с кофе и заглядывая мне в текст через плечо.

- Спасибо огромное... - с чувством проговорил я и слегка коснулся ладонью ее талии.

- Не здесь!! - дернувшись, прошипела она. - Ты с ума сошел? На людях...

- "Сраное село"... - повторил я выражение клиента. - Это он нас конкретно уел, бродяга...

- Так они вообще теперь многие не молекулярные!..

- Как это?

- Вот так... типа серая материя, композит какой-то, не знаю. Преобразование Лапласа.

И она уставилась на меня, как бы поражаясь моей серости и дремучести.

- Какого еще блин Лапласа?! - фыркнул я. - По-твоему, письма на бумаге строчит теперь серая материя?! - И я даже слегка притопнул ногой под столом от возмущения, отчего колёсное кресло тут же дернулось в противоположную сторону.

- Неважно, - непонятно пояснила Юлия. - Короче, их можно растягивать как угодно, хоть до Луны. Типа как резиновую бабу... ну, ты понял.

- Честно? - всё еще не мог сообразить я.

- Еще бы... И в Экселе они шарят буквально как боги - их банки и аудит с руками отрывают, кто уже эту фишку просёк... - Она сделала важное лицо. - Это же боты! Ты что, не врубился?

- Прикол...

Лицо у меня, вероятно, было совсем жалким, поскольку теперь уже Юлия легко коснулась ладошкой моего плеча.

- Прости, - проговорила она улыбаясь. - Я просто хотела поднять тебе настроение. Тонус начальника - это ведь нам всем очень важно... ну, чтобы ты не орал и не злобствовал.

Хорошо, что мой стол стоит несколько в отдалении, в небольшом закутке, а за окном у нас шумная улица - иначе коллеги давно уже нас с Юлией вычислили...

- Иди работай, - проворчал я и уткнулся в папку.

Дело с упаковкой спичек в пленку действительно представлялось шефу серьезным и важным: в обед курьер принес ключи и бумаги от служебной машины, выданной мне до конца недели, чтобы ускорить мои деловые перемещения...

- Пили сегодня? - без выражения поинтересовался мрачный дэпээсник, останавливая меня после работы по дороге домой.

- Разве что самую чуточку... - честно сознался я. - Да и то с утра.

С утра я не пил, но вечером мы долго болтали по телефону с Варварой и я незаметно для себя самого нализался.

- Это роли не играет, - пояснил постовой про утро. - Тут два варианта: пили или не пили. Функция Хевисайда... Значит будем дуть в трубочку.

"Это наверно какой-то мем, который я пропустил..." - с горечью подумал я, имея в виду Хевисайда.

Трубочка-спиртометр показала какое-то пограничное значение, меня усадили в ментовскую машину, отобрав документы и ключи, и мы отправились делать анализ крови в больницу.

"Небось по пути рассосется..." - успокаивал я себя по дороге.

Мне повезло. Алкоголь, бродивший в крови с вечера, действительно почти разложился моими природными ферментами и цифры в анализе были несколько ниже критических.

- Можете быть свободны, - сообщил дэпээсник. - Но всё равно штраф... за трубку. Функция Хевисайда. - И он сурово нахмурился.

"Блять..." - подумал я про себя и полез в свой воллэт за деньгами.

Теперь везде говорят "воллэт" - ну, там где раньше был кошелек или, на худой конец, французское "портмоне". Даже Юлечка этим на днях возмущалась - светлое существо Юлечка, которому кроме любви вообще всё на свете по барабану.

Мы сидели в кафешке на другом конце города, подальше от работы. Вечерело. Мы уже подустали в этот день друг от друга - так что непритязательный разговор ни о чем тек между нами легко и неторопливо.

- Или латинизмы как признак ума... - вдруг подхватилась Юлечка, чуть не опрокинув свой фужер с красняком. - Вот слово "аббревиатура", к примеру. "Бревис" значит краткий, это каждый знает. "Арс лонга, вита бревис" - кто это сказал?

- А кто? - заморгал я и принялся морщить лоб.

- То есть аббревиатура значит сокращение, - не дожидаясь ответа, продолжила моя спутница. - Ну так и скажи тогда "сокращение" по-русски, ебёна мать...

- Хорошо... - робко согласился я.

- Но нашим же везде надо себя показать. А вдруг Сорос заметит и даст денег побольше... Или вот невралгия... - не унималась она. - Неврос это нерв, а алгос - боль. Нервы болят... Невралгия. Ну очень содержательный диагноз! Прямо удружили доктора со своей учёной наукой.

- Водки можно выпить от невралгии... - жалобно предложил я. - Это как в Буратино, помню, там пришли к нему какие-то доктора, сова, что ли и...

- Нетопырь и выхохоль! - радостно заржала Юлечка и тут же прикрыла рот ладошкой. - Ой! Я, кажется, уже назюзюкалась.

- Нет... - забеспокоился я - Там в очках какой-то был... Кажется, сова...

Я слушал Юлию очень внимательно, что после шести рюмок водки, уже отправленных мною за галстук, не составляло большого труда.

- Ничего себе, какое авто-о-о... - легко переключилась на окружающую действительно моя собеседница, заметив заруливший на парковку кафе автомобиль. - А ты всё на "корсе" красуешься... завотделом... - И она сделала мне гримаску.

- Ну сегодня же не на "корсе"... - попытался возразить я.

- Это служебная, - недовольно хмыкнула Юлечка. - Служебная не считается. И завтра за ней сюда ты, как я понимаю, с утра потащишься на такси...

Мне кажется, что олигархи скоро перепортят нам всех наших девок - вот что я думаю. Они вообще везде уже, эти олигархи. Помню у нас на работе такую Светку - она тогда как раз крутила с олигархом, являлась на службу в открытом темно-синем мерседесе... а потом и вообще уволилась, типа чтоб теперь выполнять с милым только свою женскую функцию... Через полгода, однако, я встретил ее случайно в городе на заправке - и она снова была на такой же, как у меня, "корсе", которой владела до олигарха.

И вся эта дрянь идет к нам с Запада. Вообще всё подлое в мире придумали англосаксы: опиум, проституток, портвейн наконец. Грабили колонии как хотели - и портили там местных аборигенок... и сатанели от вседозволенности...

Но ничего, пакистанцы их скоро окоротят, дай только срок. Их там уже на каждом углу, этих пакистанцев, ждут сигнала от руководства. Это как у Высоцкого: "Говорят, что буйных мало - вот и нету вожаков". А что? Вожаки не рождаются просто так, из ничего, пассионарность - она от бога... ну и от внешних условий тоже, это Гумилёв правильно рассчитал, в смысле младший Гумилёв, сынок поэта Ахматовой. "Слава тебе, чародей-алкоголь, - как я писал в юности в одном посвященном ей стихотворении, - чем я сегодня не царь, не король...". Там дальше было что-то с пальбой и страшными муками, за "Сероглазого" и за саму Ахматову многие на меня обижались, но в целом от рифм и находок все ржали, как только что заржала за столом Юлечка от своих нетопыря и выхухоля... или выхухоли, не знаю точно к какому грамматическому роду отнести это странное существо. Тогда, помню, наши на факультете нарыли еще стишок-дразнилку про какого-то Петрика, столетней примерно давности, и после этой находки всякая литпародия на компанейских встречах приветствовалась.

Стишок начинался загадочным разоблачением: "Петрик-фендрик, маленький члендрик, - а кончался плоско и неумно, как и многие шутки тех давних времен: - По полю гуляет, песни распевает", - в то время как фендрики - Fähnrich в оригинале,то есть знаменосец, он же фельдфебель, а на флоте боцман - просто по роду службы постоянно находятся рядом со штабом, с командованием, и им по их должности реально не до песен или тем более до прогулок в поле.

Короче, чушь какая-то, а не песенка. Как, собственно, и многое другое на свете. Природа избыточна, лягушка мечет два миллиона икринок - ну куда это? Поэтому и песни многие пишутся от безделья, от неспособности найти себе достойное применение. Типа "И целуй меня везде, восемнадцать мне уже...".

Но с другой стороны та же Природа и регулирует всё постепенно, то есть для каждого созданного ею индивида: старая лягушка тихо сидит на солнышке и помалкивает, а старушки - даже те, что в прошлом считались оторвами, стервами и гадюками... - теперь, смотришь, таскаются потихоньку с кошелкой на колесиках в магазин или сидят на лавочке у подъезда. Вреда от них никакого, старики их либо давно померли от скверного характера, либо сидят вместе в котельной у какого-нибудь добродушного Иннокентия и давятся там портвейном с плавлеными сырками, рассказывая друг другу байки о своих небывалых подвигах в "горячих точках".

- А давай я буду психологом? - вцепившись мне в руки, радостно затрещала Варвара, когда мы встретились с ней на следующий день после работы на набережной. - Ну, или специалистом? Или экспертом? - Она немного нахмурила лобик. - Где можно недорого выучиться на эксперта? И чтобы быстро...

- А ты это... ну, ты что-нибудь уже умеешь?..

- Ты что?! Я же квадробер! Мы знаешь какие способные!

- Это что за специальность такая - квадробер? - удивился я.

Она скоро и доходчиво объяснила мне всё про хождение на четырех костях, про собачий корм и всё прочее, что сейчас в таком тренде.

- Ну а назови тогда разницу, чем отличается камзол от сюртука, а сюртук от френча, - не впечатлился я.

- Это зачем это? - удивилась Варвара. - Ты совсем, что ли, дурачок уже старенький?

- Почему это я старенький? - возмутился я.

- Широкое образование нужно было при царе горохе, - важно пояснила моя новая девушка. - Тогда чиновника могли назначить кем угодно, он ко всему должен был быть готов. Вон Гончарова послали вдруг на "Палладе" вокруг света с бухты-барахты... А сейчас всё иначе: везде работают только специалисты. Он может таблицы умножения не знать... - но зато отличный квадробер, к примеру. Или менеджер по продажам. Теперь ясно?

- Теперь ясно... - неохотно подтвердил я, незаметно подобрался к ней сзади и обхватил ее за грудь спереди.

- Не сейчас... - проговорила она вполголоса. - ...Ну или ладно: давай уже сейчас...

Мы махнули проезжавшему мимо пустому такси и вскоре уже поднимались ко мне по лестнице.

У нас, кстати - я имею в виду в первую очередь свой район, - в последнее время стали бесследно пропадать люди. Пойдет вот так человек в милицию прописываться... ну, или продлевать лицензию на ношение травмата... - и вдруг пропал... Или женщина какая-нибудь отправится к подруге делать ногти или что-то еще - и тоже пропала.

Ищут их порой с фонарями, ночью, приезжают даже из МЧС и тоже ищут - и всё никакого толку. Соседки в подъезде уже только фиксируют случаи, не вдаваясь даже в подробности: то есть если пропал - то это уже бесследно. Так что бог с ними, с квадроберами - они хотя бы у всех на виду, это я просто не обращал внимания, пока Варвара мне про них не подсказала.

Или Экзюпери... Последнее время все как сбесились: мол, Экзюпери профессиональный летчик. Типа мол про лису и принца всё у него именно поэтому. Такое складывается впечатление что все прямо-таки окружены лётчиками НЕпрофессиольными, левыми какими-то... - и от этого у людей такая скука, что лётчику профессиональному они радуются как родному... Мол, Жан-Жак Экзюпери, или как его там по батюшке, вот он огого... и всё прочее.

А как же тогда Траволта?! - спрашиваю я. Все привыкли, что он танцует у Тарантино с Турман какой-то танец с притопами - придурок, мол, культовая фигура альтернативного режиссера... А у него, между прочим, права пилота с шестнадцати лет... и свой собственный реактивный самолет чтобы летать когда хочешь - ну, или если вдруг возникнет нужда: типа из Калифорнии транспорт не ходит, забастовка, или же чем-то все отравились, несвежим йогуртом, например - а Траволте срочно необходимо в Арканзас. Вот как поступил бы в таком случае хваленый Экзюпери? Вообще ко всякому делу нужен разумный подход - а не гвалт и массовая экзальтация, как это у нас издревле принято: то вон стрельцы против Петра вскинулись, то на Урале Советы прямо били копытом скорей расстрелять Николая с женой и детками, как будто именно Екатеринбургу Романовы насолили как-то особенно.

И ведь что характерно: иногда эти массовые затмения кончаются вовсе не безобидно - взять хотя бы того Николая с семьею, ведь расстрел вполне удался: мол, проклятые белые наступают, есть риск восстановления монархии... А просто перевезти Романовых в Ростов или Архангельск не приходило в голову?! Ну, чтобы подальше от белых...

- Мне две ночи уже снится эта твоя индийская сказка, - пожаловалась Варвара, когда мы завершили с плотским. - Ну та, что ты читал мне на сон, когда позвонил в среду...

- А-а-а, сестры-принцессы Сисяндра и Писяндра... - довольно ухмыльнулся я. - Ну, это так... - я скромно потупился. - Типа упражнения в беглости письма. Мне по должности полагается писать быстро... а что имена у принцесс такие, тут ничего не поделаешь: сугубо индийские имена, по сюжету... Можно сказать "социальный заказ"...

- А ты всем своим бабам на сон читаешь? - нахмурилась вдруг она.

- Откуда ты вдруг взяла про "всех баб"? - удивился я. - Где ты их видела? Я, например, вижу тут только тебя, о восхитительный ученый квадробер...

- Ага... - скривилась она. - И при этом конечно уверен, что это именно ты необычный и замечательный.

- Я не уверен, - возразил я. - Я такой как есть. От Природы. А если мне придется измениться, то я бы хотел сперва просмотреть условия договора. Надеюсь, что они привлекательны... ну, работа не более трех часов в день, жилье и стол даром, место работы и проживания... - я замялся, - ...где-то, возможно, в Бразилии, под деревом бертолетия, она же орех... И никакого секса с работодателем. И да: зарплата по дипломатической тарифной сетке, тысяч семь-восемь гринов... этого достаточно.

- А рожа у тебя не треснет? - снова скривилась она.

- Не треснет, - заверил я. - На других условиях я меняться не собираюсь.

Мы молча отвернулись в разные стороны, и каждый потянул одеяло на себя. Но ничего - одеяло у меня громадное...

В Болотин я заявился затемно, так приходил туда поезд - и прямо с вокзала отправился на завод: он работал в три смены, и я надеялся выклянчить у дежурных ключи от какой-нибудь комнатки в заводской общаге, чтобы уберечь себя от болотинской гостиницы и вечных ее уголовных рож с их разборками в ресторане. Да и задание мне предстояло ответственное, можно сказать трехсменное - так что сам бог велел находиться эту неделю поближе к объекту, держа, так сказать, руку постоянно на пульсе.

В автобусе ближе к конечной я остался один, даже водителя в его кабинке было не видно не слышно.

"Тут наверно тоже люди уже пропадают..." - лениво подумалось мне.

"Кузьмодром Байконур, следующая Марс, конечная", - наконец объявил механический голос.

- Шутка! Извиняюсь... - послышался из кабины голос водителя, и из-за кабинки высунулась его сияющая физиономия.

Я без улыбки пожелал водителю хорошего вечера и выбрался наружу. Автобус, как ужаленный, тут же сорвался с места, с визгом сделал круг на небольшой площади перед заводом и помчался в обратный путь.

"Жопу поднял - место потерял... - повторил я про себя старое тюремное правило, имея в виду не столько себя, сколько троих пассажиров, оставшихся стоять в недоумении на остановке с противоположной стороны площади и напряженно глядевших теперь вслед удаляющемуся автобусу. - Провинция... У них свои правила..."

А то вот еще говорят, что искусственный интеллект, там где его легкомысленно внедрили, незаметно, тайком уничтожает в архивах книги, в которых речь идет о бунте машин. А что удивительного? Интеллект служит богатым, это очевидный факт, и придумали его тоже богатые, а не бедные, которым давно уже не до этого: у них не выплачена ипотека, жена изменяет с начальником, дети балбесы... - и хочется в прорубь... Ну, или напиться уже до бесчувствия, чтобы не знать и не видеть, куда это всё безобразие катится... Или кОтится, как пелось в одной старой матросской песне.

Интересно, кстати, с какого момента в нашей богатой отечественной истории моряки перестали плавать и принялись "ходить" по воде... Ведь вот в песне про Стеньку его челны еще "выплывают" на стрежень, а не выходят... Или по тексту это бы получилось нескладно?

"Тёмна вода во облацех...", - проворчал я про себя, продолжая размышлять и подходя к проходной завода, освещенной, несмотря на ночное время, ярко и празднично.

За ней, из-за темно-кирпичной заводской стены времен царя гороха, высился трехэтажный и такой же мрачно-кирпичный, как и забор, главный сборочный цех нашего спичечного производства, по второму этажу которого раскинулся на многие метры вширь непонятный транспарант производственного содержания. "Уменьшим выброс четырехкальциевого алюмоферрита!!!", стояло на нем с тремя восклицательными знаками.

"Нужное дело... - отметил я. - Давно уже пора уменьшить выброс..." - И постучал в зарешеченное окошко охраны.

Завод, который в Перестройку достался нашим учредителям буквально за несколько тысяч баксов, был заложен, говорят, еще при Иоанне Крестителе, то есть давно, и во времена Разина, когда моряки еще плавали, а не ходили, уже вовсю производил свою незамысловатую продукцию.

"Не "вовсю", а "вовси"... - замечает в таких случаях Юлечка. - Мирон Вовси... дело врачей. Надо помнить свою историю..." - И снова принимается тереться и тискаться.

Конечно, Варвара до Юлечки не дотягивает: Юлия интеллигентный образованный человек, квалифицированный работник, надежный товарищ... а Варвара... - она еще неизвестно что, хотя и не уступает Юлии в женской прелести, если можно, конечно, так выразиться. "Я не поэт, зовусь не Цветик, и от меня вам - не приветик", - может экспромтом вдруг выдать Юлия, если чем-то недовольна. А Варвара? Посмотрим-посмотрим...

Дежурный охраны внимательно просмотрел мое командировочное удостоверение, невинно принял у меня тысячную купюру и тут же выудил из шкафчика рядом со своим пультом ключ от комнаты в общежитии.

- Как пройти знаете? - спросил он почти дружелюбно.

В общем, с ночевкой дело удачно уладилось, я подхватил свою сумку и двинулся через весь заводской двор, освещенный цеховыми окнами, в самый дальний его угол, где у забора ютилась общага для неместных рабочих, выстроенная, по преданию, опричниками Ивана Грозного... - но это конечно шутка.

Меня пошатывало, ныли виски - по радио объявили магнитную бурю в семь баллов. Я ем много яблок, просто для пищеварения. А где яблоки, там и железо, это всякий знает. Ну вот, и это железо, или, точнее, ферриты скапливаются у меня, вероятно, в мозгах, так что в магнитную бурю меня крутит и плющит не по-детски: так бы, казалось, и улетел с какими-нибудь гусями по зову магнитной стрелки, типа на Острова Зеленого Мыса или куда-то еще.

"А может быть это просто психосоматика... - вдруг подумалось мне: - Увидел плакат про алюмоферриты, и тут же собственное железо в мозгу ожило и зашевелилось".

Я благополучно нашел на втором этаже общаги "Гостевую", как значилось на ее двери, получил у дежурного белье, вычистил зубы, отхлебнул из фляжки полпорции коньяку - и скоро уже провалился в сон: освежающий сон нужного и занятого человека, малого винтика в системе этого долбаного прогресса.

- Да они там с ума у вас все посходили? - прокомментировал утром директор привезенные мною бумаги. - Где я найду на линии место для еще одной упаковочной машины?!

- Вот поэтому я и здесь... - успокоил я его. - А грузовик с упаковщиком в пленку прибудет к обеду.

- Это мы еще посмотрим... - с непонятной угрозой в голосе возразил директор. - Тут провинция, молодой человек, своя специфика... Тут или выживаешь... - он на мгновение задумался. - ...Или не выживаешь...

- Функция Хевисайда? - из чистого озорства подсказал я.

- Вот именно!!! - взвился начальник. - Хоть он и из англосаксов, этот долбаный...

- Хевисайд, - снова подсказал я. - Так я пройду в цех сборки, вы не возражаете? Осмотрюсь пока...

- Делайте что хотите... - мрачно ответил директор и склонился над своими бумагами, намекая, что разговор наш окончен.

Дальше рассказывать особенно нечего. Грузовик привез упаковочную машину вовремя, заводские работяги, кряхтя и чертыхаясь, подняли ее на второй этаж и разместили пока рядом с уже имевшейся - паковавшей готовые спички в коробки.

Два дня после этого мы метались, как угорелые, перенаправляя нашу продукцию вручную на упаковку в пленку... - ну а потом вызвали директора, она походил минут десять возле нашего импровизированного конвейера и наконец разрешил остановить производство и вставить новую технику в линию.

Через пару часов и это тоже было у нас готово.

"Что-то тут как-то всё подозрительно ладится... - подсказал мне мой внутренний голос. - Не к добру..."

Был вечер среды, темнело. "Опять среда..." - снова высунулось мое тревожное второе я.

Две смены в четверг я безотлучно провел на линии, поражаясь прогрессу: спички с каким-то особым повизгиванием заворачивались в машине в пленку, затем этот кокон вдавливался в спичечный коробок... - в общем, на большие картонные коробки с товаром стикер "Дополнительно упаковано в плёнку" приходилось пока клеить вручную, но в целом можно было отправляться обратно: акт приемки лежал у меня в портфеле, а до поезда оставалось еще два часа.

Ни с кем особенно не прощаясь, я собрал свои манатки в "Гостевой", сдал ключи дежурному на проходной и уселся в скоро подошедший автобус...

"Кузьмодром Байконур, следующая Марс, конечная", - снова прохрипело в динамиках - а через сорок минут я уже садился в вагон на вокзальной платформе.

В поезде я сплю плохо - как, собственно, и во многих других местах - и, явившись домой ранним утром, я только вычистил заново зубы, хлебнул из пластиковой бутылки немного колы и залег на диване с пледом в надежде немного доспать... - ну, хоть пару часиков.

Не знаю, сколько прошло времени - как раз около двух часов, как потом выяснилось, - когда в прихожей задребезжал звонок.

В дверях на площадке стоял незнакомый мужчина, черноволосый, дочиста выбритый, со сложной укладкой аккуратно причесанных волос и в джинсиках в обтяжку, как у девочек. "Дорогущие кроссовки... - заметил я. - Из последней рекламы".

Из небольшой наплечной сумки мужчины выглядывала любопытная мордочка какого-то бурого зверька незнакомой породы. И еще... еще остро тянуло сладким и мускусным... или сандаловым, не знаю от кого...

- Эээ... - начал было я.

- Брахим, Делдал... - радушно представился гость.

- Эээ... - снова начал я. - Проходите на кухню, у меня не прибрано. - И сам дал по прихожей задний ход.

"А где у него имя? - мелькнула тревожная мысль, когда мы уселись за пустым кухонным столом. - Брахим это наверное Ибрагим? А Делдал фамилия... Значит, менеджеров у нас нету не только на "А", но и дальше, до самой "Д"?.. Но почему после "Брахим" была запятая?..

- Ну что же вы... - наконец заговорил Ибрагим. - Угощайте... А то как-то нерадушно у вас получается. Рахат-лукум, шербет, пахлава наконец... Чук-чук...

"Какой еще чук-чук?" - внятно поинтересовался внутренний голос.

- Простите... - решил я расставить акценты. - Могу я осведомиться... чем обязан приятностью... так сказать посещения?

- Варвара и Юлия у вас? - строго поинтересовался гость.

- Нет... - тут же сознался я. - А с какой, собственно, стати...

- Ноль-ноль по Хевисайду... - перебил меня менеджер по Эмиратам. - А я было надеялся. Жаль... Жаль обеих...

- Да объясните же, наконец... - не выдержал я.

- Вся надежда теперь на бразильский орех, - непонятно проговорил Делдал. - Да вы и сами, наверное, это понимаете...

- Ничего я такого не понимаю! - взорвался я.

- Тогда я пойду, - степенно сообщил посетитель, поднимаясь.

- Как вам будет угодно... - промямлил я.

Мы вместе проследовали в прихожую.

- А что это у вас за животное в сумке... стесняюсь спросить, - на прощание поинтересовался я.

- Это комадреха... - охотно пояснил Брахим. - Куница-ласка из Латинской Америки... Где бразильский орех...

Они стояли уже на лестничной площадке. Зверек зловеще скалил острые зубы из полуоткрытой сумки.

- Аллах акбар... - вдруг отчетливо произнесла куница с каким-то нерусским акцентом.

- Акбар... - на автомате повторил я. - Всего доброго...