Читать онлайн
"Парацельс"
Что делает человека счастливым?
Власть?
Богатство?
Здоровье?
Семья?
Ответов много и все резонные. Приблизительно столько же сколько и людей. Имеются ввиду нормальные люди, а не их личины. Да, кстати, человек перед Вами, о достойнейший читатель, или же просто оболочка совсем не зависит от происхождения, уровня интеллекта, образования или же социального статуса объекта Вашего дотошного анализа. Ну вот просто не зависит и всё. Поверьте на слово. Но можете и не верить. Это всецело ваше право, которое никто не вправе отнять, кроме Господа Бога. Но Он не отнимет. Да, придется поверить на слово. Но можете и не верить.
Когда-то Балдуин Прокаженный был синьором великого града Тревизо. Большая власть — большая ответственность. И кому еще, если не гордому рыцарю это понимать лучше? В последствии Балдуин отрекся от власти в пользу своего кузена и сейчас его власть сузилась до маленькой комнатки три шага в ширину и четыре — в длину. в которой кроме сундука и кровати с матрацем набитым соломой и лоскутным одеялом больше ничего и не было. Не слишком ли болезненный удар по самолюбию? А богатство? Разве он не был обеспеченным человеком? Теперь же всё его богатство броня и оружие, да честь с долгом в придачу. Здоровье? Хм… что ж прокаженный многое мог бы рассказать о здоровье. Семья? У него была жена, но узнав о том, что болен он дал ей развод, что по своему честно, как для человека у которого на стороне был целый «гарем» пассий. Детей они так и не нажили.
Что ж, не слишком и плохая жизнь. как считал сам король, собираясь в очередной рейд по зачистке чащи всякой мерзости, что расплодилась ныне непомерно. На сей раз с ним шел Рейнальд и его сумасбродный друг Дисмас, а также потомок северных ярлов Къяртон. Проводником у них должен был быть староста близлежащей деревни герр Вильям Кроули со своим питомцем и следопыт-лесник со своим мощным арбалетом.
Сейчас король старательно прилаживал шипастый наплечник:
— Ремень вот-вот лопнет, — покачал головой Балдуин, — но на ремонт нет времени.
Он отвлекся, перевел взгляд на клочок бумаги с только что написанным рубаи. Рубаи не были его коньком, но он, будучи пытливым по природе не мог не попробовать этот вид творчества. Когда-то он ходил в крестовый поход и перенял эту стихотворную форму.
В дверь постучали, между тем.
— Открыто! Входите! — крикнул постоялец.
— Доброе утро, милорд. Это я, — прекрасная госпожа Парацельс толкнула дверь. Балдуин засмотрелся на свою возлюбленную. Огненно-рыжие волосы, большие зеленые глаза и прямой длинный нос — стандартный набор ведьмы. в довесок к тонкой талии, красивой груди и развитым бедрам.
Правда ведьмы бесшабашно летали на метлах нагишом дьявольски хохоча, а их длинные, пышные волосы растрепывались на ветру. Что ж здесь промашка: Парацельс как истинная христианка обнажала на людях лишь лицо и кисти рук в независимости от погоды и времени суток. Кроме того, коротко стриглась. Волосы мешали ее работе.
Обычно, по роду деятельности она носила плотный, брезентовый балахон болотного цвета. В нескольких местах там было прожжены дыры от реактивов, но в целом он выполнял свои защитные функции нормально. На сей же раз она была неотразима: темно-красное платье с приталенным лифом подчеркивало грудь и талию. Она гордилась своей грудью, считала свои весомым достоинством и подтрунивала над епископом Юнией, у которой красота в этом месте была менее яркой и более скромной. Широкая юбка с четырьмя клиньями задрапированная мягкими складками. Она надела под платье так называемую нижнюю рубашку. Она была выполнена из тонкого небелёного льна. Ниспадая свободными складками, рубашка мягко облегает фигуру, красиво драпируя ее. При этом рубашка не создает дополнительного объема и за счет этого, ее можно надевать под любое верхнее платье. Корсет тёмного цвета из толстой кожи имеет выраженную покатую линию плеча и полуприлегающий воротник-стойку сзади. Он туго стягивал талию и оставляет почти полностью открытой грудь. Застегивается на шнуровку впереди. К проймам и низу изделия прошнурованы декоративные валики. Поверх платья была надета короткая накидка тёмного цвета с капюшоном. Ничего более, чем назвать это болеро без рукавов больше нельзя. Это «болеро» застёгивалось на серебряную фибулу в виде лиры. На руках у дамы были кожаные браслеты «лабиринт». В ушах серебряные серьги «трилистник».
В руках она держала узелок с какими-то вещами:
— Что Вы так притихли, Ваше Величество? С нашей последней встречи я стала страшна как каракатица?
— Кара… кто? — не понял Балдуин
— Каракатица, — слегка улыбнулась госпожа доктор.
— Это кто? — воин был не очень сведущ в разных животных. Ему приходилось их убивать. расчленять, принимать в пищу, но никогда не задумывался как они называется. Быть может они даже обладали зачатками разума (или его остатками). В таком случае у них скорее всего было какое-то имя, которое король-изгнанник тоже не знал. Да и особо не интересовался. Трудно интересоваться именем того, кто замахивается на тебя для удара.
— Ну… скажем так, разновидность морских гадов. Уродливые. склизкие, с кучей мерзких щупалец. Однако раковина или так называемая os sepiae, кость каракатицы, или канареечная пенка, употребляется в медицине. Я думаю уточнять как именно не нужно. Вам это ведь не интересно не так ли?
— Как интересно, — отстраненно сказал Балдуин и затем добавил, — Вы прекрасны, как никогда и совсем не каракатица.
— А я знаю, — мягко ответила госпожа Парацельс, — просто напрашивалась на комплимент.
Она поставила узелок на стол:
— Здесь укрепляющие средства, мази и бинты.
— Откуда Вы знаете, что я иду в рейд? — удивленно спросил Балдуин, — Вы следили за мной?
— С чего Вы взяли, что я знаю? — на сей раз удивилась она.
— Только евреи отвечают вопросом на вопрос, — поднял указательный палец изрек король-изгнанник.
— Хм… — она отвела взгляд на стол где лежал клочок бумаги с рубаи, — только горячие итальянцы засыпают вопросами не дождавшись ответа.
— С каких пор Вы стали ксенофобом?
— А Вы?
Похоже разговор зашел в тупик и она тут же сменила тему:
— А почему «ксенофоб», а не «ксенофобка».
— Потому что не красиво.
— Поэт, — мечтательно произнесла она, затем прочитала:
Быть может взгляд упал Всевышнего творца,
Предвосхитивший танец острого резца.
Она горда, красива и строптива
И ей остыть в провалах тёмных мертвеца.
Он быстро направился к столу, схватил клочок и спрятал в один из своих подсумков:
— Он еще сырой.
— А почему так мало?
— Что?
— Всего четыре строчки. Мне кажется мысль плохо развернута.
— Это рубаи. Там положено четыре строчки. Экспериментирую вот.
— Ах, рубаи? — понимающе протянула женщина, — Вы Омар Хайям?
— Ну он писал поучительные стихи, а я не люблю морали читать. Это мерзко, низко и пошло. У меня вот о любви и смерти. Вечные темы. Вечность не может быть пошлой. И да, четырьмя строчками тут не обойдёшься, так что я напишу пожалуй еще сонет об этом.
— О, сонет, — она развернула свой веер и стала обмахивать себя. К слову сказать в комнате действительно было жарковато, — повезло Вам, что я падкая на лесть.
(К слову сказать, он посвятил ей несколько сонетов)
— Я мастер льстить прекрасным дамам.
— Уж не знаю как это расценивать и вновь задумываюсь не глупая каракатица ли я.
— Ну что Вы? С Вас бы картины рисовать.
— О, замечательная идея. Пойду к хромому Каллисто и буду перед ним позировать обнаженной.
— Как? — возмущению Балдуина не было предела.
— Совсем, — она загадочно улыбнулась, — а Вы ревнуете?
— Да! То есть нет! — король-воин запутался совсем.
— Так да или нет? — хитро подмигнула Парацельс.
— Ну что же Вы в самом деле? Нет конечно вы не глупая каракатица. Не надо никуда ходить, ни к какому Каллисто. Я любому, считающему обратное, докажу с помощью меча, что Вы не глупая каракатица.
— Ох, какой гордый и скорый на расправу мастер льстить прекрасным дамам.
— Другого нет.
— Что ж возвращаясь к предыдущей теме разговора: а тема морали не вечна?
— Имеет ли право гордец обличать гордость, а сребролюбец скупость? — обращаясь как бы к себе самому, а может миру или Богу спросил Балдуин.
— Вы еврей? — рассмеялась она.
— О, нет что Вы, — в свою очередь весело заметил он, — это честь, которой я не достоин.
— А кто же должен обличать грех если не грешник. Больше ведь некому.
— Бог
— Бог умер.
— Но воскрес.
— Но его недостаточно.
— Недостаточно Бога?
— Мой дорогой лорд, знаете зачем женщине мужчина? Чтобы наставлять ее на путь истинный. И для этого недостаточно другой женщины. Это не то. А знаете зачем мужчине женщина? Чтобы наставлять его на путь истинный. Понимаете? И опять для этого недостаточно другого мужчины. Женщина — ребро — грань человечности. Та недостающая грань, что нет у мужчины. Ущербность и пустота вот что ждет мужчину и женщину без друг друга. Мой лорд, есть такая притча: в раю и аду накрыты столы и там люди, но у них руки на сгибаются в локтях. только в аду все несчастны, а в раю счастливы. А знаете почему?
— Они кормят друг друга.
— Именно. И Бог тут выступает просто как свидетель и всё.
— Вы много думаете об этом.
— Да. Позвольте как я помогу, потому что Вы с ним возитесь очень-очень долго, — Парацельс подошла и застегнула наплечник, — давайте второй.
— О, спасибо. Непривычно видеть женщину разбирающуюся в доспехах, — он послушно подал второй наплечник.
— Тоже мне мудрость, — фыркнула чумной доктор. — я много раз расстегивала эти штуковины тем, кто не был в состоянии это сделать сам.
— Я польщен.
— Вам следует найти себе оруженосца, — деловито заметила Парацельс.
— Мне не чем ему платить, — прямо сказал Балдуин, — и кроме того я скоро умру. Зачем человеку лишние хлопоты.
— Как великодушно. А Вы точно король?
— Король не может быть великодушным?
— Великодушие плохо влияет на королевство,
— Ну Вы же знаете, что я теперь странствующий монарх, а стало быть моё королевство — весь мир. Поэтому могу себе позволить быть великодушным.
— Балдуин, Вы романтичная натура, мечтатель. Мир — пошел и уныл.
— Возможно, госпожа. Но в нём есть место солнцу.
— Почему Вы не хотите назвать меня по имени? мне было бы это приятно.
— Да, Парацельс.
Затем подумав она наставительно добавила, как бы подытожив:
— Мир — пошел и уныл и мы все скоро умрем, но несмотря на это будьте осторожны. Не изображайте из себя берсерка, как в прошлый раз. А то опять штопать придется. Пускай вон эти вот ваши друзья сумасброды и сорвиголовы лезут в этот стальной ад.
— Их тоже штопать придется, — заметил король.
— Их не жалко, — отрезала доктор.
— Вот как? Ну что ж, Леди, эм… госпожа Парацельс я обещаю, что на сей раз не доставлю Вам хлопот.
— Дело не в хлопотах — дело в том, что человеческим возможностям есть граница. Моим и Вашим.
— Но когда-то я должен уйти из этого мира.
— Ногу давайте, — Балдуин послушно сунул ей ногу и она застегнула на них части доспехов, — ну кажется всё. Мажьтесь не менее трех раз в день и меняйте бинты столько же раз. Лекарства пейте два раза в день. и питайтесь полноценно, побольше фруктов и овощей.
— Фрукты и овощи для слабаков. Настоящие мужики едят мясо на вертеле.
— Ну что за бред!!!
— Я пошутил.
— Ага, а самые настоящие мужики — дикари с гор. Они ловят горных орлов голыми руками и едят их сырыми вместе с перьями. Кажется все.
— Да, спасибо Вам, моя леди Парацельс.
— Скажите, Балдуин, а Вы счастливы?
— Безумно, глядя в Ваши бездонные, зеленые глаза. Надеюсь продлить сей краткий миг.
— Тогда это будет не счастье, а рутина, что само по себе счастьем быть не может a-priori.
— Кто знает?
— Ну тогда удачи. Берегите себя. Я пойду.
— Да, — поклонился он, — идите… Парацельс.
***
Он вернулся через пару дней. Штопать его не пришлось на сей раз. Он был лишь легко ранен, но каким-то подавленным. А еще через день Парацельс нашла клочок бумаги прикреплённый к двери. Вот что там было написано:
Чумою отказано было в крове гостям
И глотку порвало в неистовом кличе.
Рубцами сверкает алмаз без изъян:
Зажим, что скованный в яростном клинче.
...
Там скрытые смыслы в старых костях,
Там затхлые тени древних величий.
Там речь произнёс святой Себастьян,
Но слог его фраз вдохновенных античен.
...
Средь улочек узких найдется смельчак?
Фальшивые снимет маски приличий,
Разыщет изъяны Штраус-червяк*.
...
Глазами не видим опасный секрет:
Ключи и пароли кода да Винчи,
Помазан священной отравой стилет.
— И это о любви и смерти? Никогда не понимала поэзию, — качала головой Парацельс.
.
ЛитСовет
Только что
