Читать онлайн
"Попутчик"

- Ну и жарища, - бурчал недовольно себе под нос Петр Петрович, вваливаясь в здание вокзала.

Когда он утром выезжал из местной гостиницы, стояла легкая прохлада. Он тогда еще подумал, что зря не надел пиджак, который был бережно уложен им в чемодан. Да уж, порядок он любил. И даже в краткосрочные командировки Петр Петрович брал с собой исключительно чемодан, чтобы все вещи были аккуратно разложены по своим местам, а не ютились бесформенной грудой в дорожной сумке. Июнь только вступил в свои права и, местный метеопрогноз обещал сегодня не больше двадцати двух градусов. А сейчас что? Не меньше тридцати пяти, это точно. Вот и верь всем этим синоптикам. Ничего путного сказать не могут.

Да, чего о них говорить, когда у Петра Петровича на работе сплошь один бардак. В головном офисе, где много лет уже трудился, не покладая рук, Петр Петрович Барахтин, решили сделать модернизацию. Понакупили новой техники, напичкали программами разными и, ко всему этому безобразию набрали молодежи. А те чего же? Сидят, циферки в программку вставляют, а она им всё сама обрабатывает и отчеты с ведомостями выдает. Тьфу ты! Вот Петр Петрович привык всё сам проверять. Бумажка к бумажке. И его верный калькулятор никогда его не подводил.

А ведь когда-то все отчетности ему лично на проверку отправляли, так как знали его дотошность и щепетильность. Да долго, да медленно, но на совесть же. А сейчас что? Не нужен стал? Столько лет нарабатывал опыт, день ото дня кропотливого труда и, всё псу под хвост? Ещё и генеральный, Виктор Сергеевич, над ним посмеивается. Вот, дескать, учись, Петрович, новым технологиям, а то окажешься не удел, молодежь затопчет. Не нужны ему никакие технологии. Он аудитор от Бога!

И что это за панибратство, обращаться в компании по именам. Петр Петрович никогда себе такого не позволял, и к себе требовал должного обращения.

А эти их корпоративы. Ну кто их придумал. Видите ли, они нужны для сплоченности коллектива, улучшения производительности. Что за бред? Он и раньше никогда не ходил ни на какие вечеринки. А сейчас тем более. Кто же пьет с подчиненными? Ну не по статусу же. Вот только в коллективе Петра Петровича не понимали и считали снобом. Ну и пусть. Всё равно он на голову выше всех их вместе взятых. И сейчас он это доказал.

Лет пять назад открыла их компания новый филиал в заштатном городишке и, каждый год туда отправляли кого-нибудь из молодых с аудитом. Они приезжали, проверяли и возвращались со светлыми лицами, что всё, дескать, в порядке. А в этом году Виктор Сергеевич отправил его в эту Тьмутаракань со словами: «Ты, Петрович, аудитор опытный. Давай, покажи молодежи, как работать нужно». Вроде и похвалил, но Петр Петрович понимал, что это самая, что ни на есть, насмешка и, его понизили, а может даже готовят к увольнению за неперспективность, так сказать.

Но Петр Петрович доказал, что умеет работать, как никто другой. Он нашел несостыковки в документации этого филиала. Ну как нашел... Подправил пару циферок в отчетностях и, вуаля! Нарушения в работе филиала на лицо, а может, даже, растрата. А так как сверхновых программок в этом захолустье отродясь не было, то слово аудитора было решающим.

Ох же, как бегал их руководитель по кабинету, толстый, нескладный мужичок с простодушным лицом. «Мы, - кричал, - всегда честно работаем! Всё на сто раз проверяем!». А кому поверит начальство? Ему, честному профессионалу или этому недотепе? И если, даже, хоть на минуту представить, что этот комичный пухляк, бегающий по кабинету с багровым лицом и обливающийся потом от жары и негодования, добьется повторного аудита, то причем здесь Петр Петрович? Сами, по своему недосмотру и халатности, напортачили с документами. А он всего лишь выявил их же ошибки. И опять он молодец. Вот Петр Петрович и опять на коне. Утрись, молодняк!

И, выходя сегодня утром из «этого клоповника», как окрестил про себя Петр Петрович местную гостиницу, он был в весьма благодушном расположении духа. Его настроение было чуть подпорчено, когда перед такси, в котором он ехал на вокзал, выскочила вдруг большая черная собака. Но шофер успел вовремя вырулить и, Петр Петрович с мыслями, что ему больше не придется бывать в таких убогих местах, вновь погрузился в радостные мечты о том, что скоро окажется в своей уютной двухкомнатной квартирке.

Войдя в помещение вокзала, Петр Петрович с досадой осознал, что прохладней не стало. Возникло ощущение, что тут еще жарче, чем снаружи. Ему на миг даже показалось, что кожу обожгло. «Что за черт! – возмутился про себя он, - У них кондиционеры все сдохли что ли?». Тяжело дыша, он поставил на пол чемодан и достал из кармана брюк носовой платок. Несмотря на легкую летнюю рубашку с коротким рукавом и такие же светлые брюки, он был весь мокрый, будто пробежал кросс. Да, он держал себя в форме: делал зарядку по утрам, бегал в парке, правильно питался и, в свои пятьдесят девять выглядел, как он считал, получше многих молодых, воспитанных на фастфуде.

Вытерев пот со лба и, облегченно вздохнув, он огляделся вокруг. Внутри вокзал ему показался еще более странным, чем отсутствие в нем кондиционеров. Ну да, когда он, вчера приехал в этот городишко, была поздняя ночь. Его вагон был последним в составе и, он выходил к ожидающему его автомобилю через вокзальные ворота и не заходил во внутрь вокзала. Но Петр Петрович точно помнил, что здание вокзала было, хоть и небольшим, но довольно современным.

Сейчас же ему предстало унылое зрелище. Небольшое, можно даже сказать крохотное, помещение было тускло освещено парой допотопных, пожелтевших люстр, свисающих с потолка, который был весь испещрен облупившейся от времени серой штукатуркой. Деревянные, скрипучие полы уже давно не видели краски. Но самым странным во всем этом интерьере Петру Петровичу показались обветшалые обои бардового цвета и ряд деревянных, некрашеных скамеек, вместо вокзальных кресел. Петр Петрович стал озираться в поисках электронного табло, чтобы свериться с прибытием своего поезда. Но его нигде не было. Здесь не было ни табло, ни одного билетного окошка, ни, даже, настенных часов. Лишь унылый ряд скамеек.

«Вот оно, - не без злорадства подумал Петр Петрович, - воровство в городском масштабе. Фасад для галочки обустроили, а внутри не то, что ничего со времен царя Гороха не делано, а последнее растащили». Эх, будь он районным проверяющим, давно бы со всем разобрался.

Но странности на этом не закончились. Петр Петрович с удивлением обнаружил, что вокзал был практически пустым, за исключением нескольких персонажей довольно странного вида. И это летом-то, когда все едут в отпуска или просто на отдых! Также вызывало подозрение отсутствие блюстителей порядка, хотя бы одного, для приличия.

Петр Петрович аккуратно свернул платок и положил его обратно в карман. Степенно пригладив седые волосы, он подхватил чемодан и пошел к ближайшему ряду скамеек. Присев на одну из них, он взглянул на свои наручные часы. До прибытия поезда оставалось десять минут. От нечего делать, Петр Петрович стал рассматривать немногочисленных посетителей зала ожидания.

Недалеко от него сидела старуха в длинной юбке и вязаной кофте. Ее голова была повязана платком, из под которого торчали пучки седых волос. На ее лице, испещренном морщинами, с длинным, крючковатым носом и маленькими глазками, застыло страдальческое выражение. Она всё время вертела головой, словно кого-то искала глазами, и, с какой-то маниакальностью, прижимала к себе увесистую, то ли шкатулку, то ли коробку. «Во, старая, дает! – присвистнул про себя Петр Петрович, - в такую жару и в теплой кофте. Не в себе, видать, бабка. И кто таких на вокзал пускает? Куда только охрана смотрит?».

Поодаль, закинув ногу на ногу, сидела стройная симпатичная блондинка, лет двадцати семи, с модельной стрижкой, в коротком красном обтягивающем платье и черных туфлях на высоких шпильках. «А эта фифа куда собралась в таком виде? – усмехнулся про себя Петр Петрович, - Уж точно не в дальнюю дорогу». У него так и чесался язык сказать этой особе, что бордель в другом здании.

Рядом с блондинкой сидел полноватый молодой мужчина, неопрятного вида, в синей футболке, шортах и когда-то белых кроссовках. Его длинные темные волосы были грязными и засаленными, а жиденькая рваная бороденка на усталом лице смотрелась комично. Но это, кажется, совсем не смущало мужчину. Он сидел развалившись, уставив взгляд в пустоту, и так медленно моргал, что казалось вот-вот заснет.

Слева от Петра Петровича сидели две женщины средних лет и тихо переговаривались. Одна из них ничем не примечательная крашеная шатенка, средней комплекции в черном брючном костюме, шейном платке и черных туфлях. «На похороны, что ли собралась?» - хмыкнул про себя Петр Петрович.

Вторая, брюнетка с жидкими волосами, завязанными на макушке в убогий пучок, была не просто полная, а огромная. «Вот, - насмешливо ухмыльнулся про себя Петр Петрович, - то, что я называю, раба желудка».

Шестой и последний субъект был самым странным. Это был высокий сухощавый мужчина, лет сорока пяти, в серой майке, черных трико и синих сланцах. «Выглядит, словно только что из дома выскочил мусор выбросить, - брезгливо поморщился Петр Петрович, - В общественном помещении и в таком виде. Никакого уважения к окружающим». Мужчина стоял боком, опустив голову и что-то бормотал себе под нос. «Тоже, наверно, сумасшедший, как та бабка, - раздраженно подумал Петр Петрович, - Ну ничего, сяду в поезд и никогда больше не увижу подобную публику. Ну разве что, в криминальных новостях».

Он достал свой ж/д билет и взглянул на него. Поезд №6, вагон№6, купе №6. Петр Петрович призадумался. Ему показалось, что, когда он заказывал билеты в обратный путь, цифры были другие. Он тряхнул головой и подумал о том, что от постоянной работы он перестает соображать и, что, по приезде, нужно попросить у начальства отгулы. А чего? Он их заработал. Радовало лишь одно, что купе всё же СВ. Ему хватило того, что сюда он ехал в купе с тремя вахтовиками. Та еще поездочка!

И тут в зале вокзала раздался приятный женский голос, объявлявший о прибытии поезда №6 на первый путь. Как по команде, все присутствующие поднялись со своих мест и молча двинулись в сторону выхода на перрон. Только мужчина в трико и майке всё также стоял и бурчал себе под нос. Направляясь к выходу и подойдя ближе, Петр Петрович смог расслышать его бормотание. «Ну щас ты у меня получишь… Я тебе покажу, паскудник… - зло шипел мужик себе под нос. Петр Петрович вздрогнул и прибавил шагу. «Бежать! Бежать из этого жуткого болота!» - кричал внутренний голос.

Буквально выскочив на перрон, Петр Петрович огляделся вокруг. Поезд уже стоял на первом пути и выглядел вполне обычно, что Петра Петровича, к своему же удивлению, немного успокоило. Перрон был безлюден, лишь эти пятеро уныло разбредались по своим вагонам.

Тем временем, небо затянуло черными тучами и, подул легкий ветерок. Но, к изумлению Петра Петровича, он нисколько не освежал. Господин Барахтин почувствовал, что от жары ему не хватает воздуха. «Ну вот, - досадливо подумал он, - заболел. А все почему? А потому, что работаю, как лошадь. Не то, что некоторые».

И тут его кто-то толкнул в спину и, тут же раздался недовольный мужской голос:

- Чё встал посередь дороги? Двигай, давай!

Петр Петрович обернулся, едва сдерживая праведный гнев и, хотел было высказать грубияну о недопустимости подобного поведения, да так и застыл с открытым ртом и выпученными глазами. Перед ним, лицом к лицу, стоял тот самый мужик, который минуту назад грозился кому-то что-то «показать». Но так как он стоял боком, Петр Петрович, не смог разглядеть его полностью. Сейчас же мужчина предстал перед ним во всей красе. И то, что увидел господин Барахтин, повергло его в шок. Вся правая сторона мужчины была покрыта страшными ожогами. Абсолютно лысая голова с правой стороны была обтянута, изуродованной огнем, тонкой кожей так, что Петру Петровичу показалось, будто он видит через нее белую кость черепа. Полусожжённое ухо и отсутствие глаза с провалившимися веками, завершал жуткий полуоскал из-за отсутствия губ с правой стороны лица.

- Чё пялишься? Нравлюсь? На себя посмотри, красавчик, – осклабился мужик и, бесцеремонно оттолкнув плечом Петра Петровича, двинулся к поезду.

Из ступора Петра Петровича вывел всё тот же приятный женский голос, объявлявший, что до конца стоянки поезда осталось пять минут. Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли и, подхватив чемодан, заторопился к поезду, ища глазами свой вагон. Вагон номер шесть обнаружился в середине состава. «Слава богу, - приободрился он, - хоть не придется трястись в хвосте». Еще порадовал тот факт, что никто из этих шестерых, как заметил господин Барахтин, не садился в шестой вагон.

Возле вагона номер шесть стояла стройная, очень красивая брюнетка, лет двадцати пяти в форменной одежде и с милой улыбкой на лице.

Но вместо того, чтобы восхититься видом прекрасной особы, Петр Петрович еще больше нахмурился. «Чего только не придумают, чтобы на их поездах ездили, - недовольно подумал он, - Вон, уже и манекенщиц в проводницы набирают».

Выпрямив спину и придав лицу солидное выражение, он с важным видом протянул девушке свой билет.

- Здравствуйте, Петр Петрович, - еще шире улыбнулось прекрасное создание, даже не взглянув на билет, – Опаздываете. Только Вас и ждем.

«Как она узнала мое имя?» - встревожился было он, но успокоил себя тем, что, скорее всего, это, опять же, новая услуга такая, знать имена ВИП-пассажиров. У него же СВ, а не, прости Господи, плацкарт. И, неожиданно для себя, расплывшись в ответной улыбке, спросил:

- А подскажите, пожалуйста, у меня двухместное купе. Там уже кто-то едет?

- Ну что Вы! – улыбка не сходила с прекрасного лица, - До конца пути Вы единственный пассажир в вагоне. И можете выбирать себе не только любое место, но и любое купе.

И тут она ему игриво подмигнула и, Петр Петрович «поплыл».

- Нет, что Вы, - приосанился он, - Я человек порядка. Шестое, так шестое.

Раздался гудок поезда, оповещающий об отправлении, и господин Барахтин, чтобы впечатлить девицу, залихватски подхватив чемодан, лихо взобрался по ступенькам в вагон, получив под конец мощный прострел в спине. Досадливо крякнув, он подтянул чемодан и посеменил вглубь вагона.

За спиной раздался нежный, с заигрывающими нотками, голос проводницы:

- Проходите к себе в купе, Петр Петрович. Скоро я принесу Вам чай.

Но настроение Петра Петровича было уже испорчено и, всё очарование от вида прекрасной гурии испарилось. Найдя купе под номером шесть, он отодвинул вбок дверь и присвистнул. Оно было настолько просторным, что скорее напоминало небольшую комнату, чем простое купе. На стенах, обитых черным деревом, висели картины и кашпо с цветами. На окнах красовались занавески бордового цвета. Два роскошных черных кожаных дивана стояли друг против друга, а между ними располагался небольшой столик из того же красного дерева. «Вот это я понимаю! – восхищенно озирался по сторонам Петр Петрович, ставя на светлый ковер чемодан, - Да это не СВ, а целый «Люкс»! Вот повезло, так повезло! Интересно, где у них тут вещи складывать? А душ? Телевизор?».

Небольшой толчок вагона оповестил о том, что поезд тронулся и, Петр Петрович стал осматривать купе.

Но тут ему снова стало невыносимо жарко и, его мысли от душа и телевизора тут же переключились на поиски управления кондиционером. Ну здесь-то, в отличие от того убогого вокзала, он точно должен быть.

- Внизу, возле окна, с правой стороны, - услышал он мягкий мужской баритон и подскочил на месте.

- Что? – изумленно промямлил Петр Петрович, оборачиваясь назад.

В дверях стоял пожилой, элегантный мужчина, в белоснежной рубашке, черном костюме тройке с серым галстуком, с тростью и в пенсне. Он был очень низкого роста, абсолютно лысый с плотно прижатыми к черепу ушами, вид которых напоминал уши летучей мыши. Широкие кустистые брови, умные пронзительные, черные, как ночь, глаза, большой, заостренный книзу нос, тонкие губы и массивный подбородок завершали образ данного господина.

- Если вы ищите, где включается кондиционер, то панель управления находится возле окна справа, - спокойно повторил незнакомец, пройдя вглубь купе и присаживаясь на один из диванов.

Наклонившись к окну и, обнаружив небольшую панель, Петр Петрович вопросительно обернулся к собеседнику.

- О! – махнул рукой тот, - Включайте на полную. Сегодня и вправду очень жарко.

Включив кондиционер на полную мощность и, почувствовав потоки прохладного воздуха, Петр Петрович выпрямился и, не сводя взгляда с незнакомца, присел на диван напротив. Сейчас он чувствовал досаду и раздражение. Значит это второй пассажир в его купе. Но ведь красавица – проводница заверила его, что он будет всю дорогу один. Вот же невезуха!

И тут его взгляд упал на сиротливо стоящий посреди купе чемодан.

- Гардеробная за панелью в левой стене, - услышал Петр Петрович спокойный голос незнакомца.

«Как он догадался, о чем я подумал?» - изумился про себя Петр Петрович, но не подал вида и, взяв чемодан, пошел к левой стене. Найдя на уровне глаз две небольшие черные кнопки, он нажал на одну из них. Раздался щелчок и одна из стеновых панелей выдвинулась вперед и отъехала вбок. Взору Петра Петровича предстала небольшая гардеробная с рядом полок, где аккуратно были разложены спальные принадлежности и несколько белоснежных банных полотенец.

Поставив чемодан на пол в гардеробной, Петр Петрович вышел, нажал кнопку и, панель вернулась на место.

«Что будет, если я нажму вторую кнопку?» - с интересом подумал он.

- Там душевая, - раздался голос незнакомца.

«Да кто он такой? – всё больше раздражался господин Барахтин, - Странный тип».

Но, не подавая вида, чинно прошел к диванам и сел напротив незнакомца.

- Вы, наверное, часто путешествуете в таких купе, раз всё знаете? – Петр Петрович, как мог, старался придать важности своему голосу.

- Да уж, - устало усмехнулся незнакомец, - Поездил я по командировкам в былые времена, - И словно спохватившись, улыбнулся, - Забыл представиться. Моё имя Владлен Самуилович Долговяз.

Петр Петрович чуть не прыснул со смеху, глядя на этого коротышку с фамилией Долговяз. Но сдержался и степенным тоном ответил:

- Очень приятно. Петр Петрович Барахтин.

Затем, подумав добавил:

- Я, конечно, извиняюсь, но у Вас точно шестое купе? Вы ничего перепутать не могли?

- - Абсолютно точно, - отозвался Долговяз и протянул ему билет, где четкими цифрами были обозначены: поезд номер шесть, шестой вагон, шестое купе.

Петр Петрович немного скис. Он так хотел провести в одиночестве эту поездку и как следует отдохнуть с комфортом, что наличие попутчика его никак не радовало.

Он протянул собеседнику назад его билет и в купе повисла неловкая пауза.

- Я еще раз извиняюсь, - решил еще раз попытать удачу Петр Петрович, - Но мне проводница сказала, что остальные купе пустые. Может Вы займете одно из них?

- Ни в коем случае! – неожиданно воскликнул Владлен Самуилович, - Я раб порядка! Всё должно быть на своих местах и, каждый должен быть на своем, определенном для него месте. А иначе что? Бардак?

А господин Долговяз начинал нравиться Петру Петровичу.

Но тут, к изумлению господина Барахтина, собеседник резко успокоился и примирительно продолжил:

- Тем более, что я еду только до следующей остановки. Уж потерпите меня часа два, Петр Петрович.

- Ну раз так, то чего уже, - улыбнулся тот в ответ.

- Ну вот и ладненько. За душевными разговорами и путь короче, - расслабился собеседник, удобнее устраиваясь на диване.

В дверь купе постучали и, вошла проводница с подносом. Расставив на столике фарфоровые чашки, чайник, и большое блюдо с пирожными, молча удалилась. Петру Петровичу показалось, что девушка как-то нервно вела себя в присутствии господина Долговяза. Создавалось впечатление, что она его побаивается. «Наверное, важный господин», - отметил он про себя.

- Значит, Вы часто бываете в разъездах, - спросил собеседника Петр Петрович, разливая по чашкам ароматный чай.

- Раньше да, - ответил Долговяз беря свою чашку и аккуратно отпивая из нее, - А сейчас всё больше… Как бишь ее? Офисная работа. Бумажки, знаете ли, бумажки.

- А в какой области трудитесь?

- Поставки.

- Опт или розница? – не унимался в своем любопытстве Петр Петрович.

- Опт, исключительно оптовые поставки, - тяжело вздохнул Долговяз, - О рознице мое начальство даже слышать не хочет. А вот в былые времена…

- Да уж, - вздохнул в ответ Петр Петрович, - В былые времена всё было проще и понятней.

- И не говорите! – оживился Долговяз, - Ведь как раньше было? Всё держалось исключительно на личном опыте и профессионализме работника. А для этого нужны годы наработки. Долгие годы. Умение не сразу приходит. Всё должно быть размеренно и стабильно. Вот залог успеха любого общества. А сейчас что? Сплошные реформы, реконструкции, модернизации, инновации. Тьфу ты!

- И не говорите, Владлен Самуилович! – подхватил Петр Петрович, - На таких скоростях и порядок теряется. А молодежь нынче? Наизобретали себе гаджетов и тыкают в них. Дескать, они им время экономят. А сами что? Носятся, как угорелые. Всё жить торопятся. А главное, уважение в обществе теряется, пороки людские не заметными становятся. Зла на это всё не хватает! - раздухарился он.

В пылу своей тирады Петр Петрович не заметил, как хитро прищурился господин Долговяз.

- А вот лично для Вас, Петр Петрович, - вдруг как-то тихо и проникновенно спросил он, - Какие человеческие пороки считаются самыми неприемлемыми?

- Вы о списке грехов знаете? – решил блеснуть своей эрудицией господин Барахтин, - Так вот, это и есть человеческие пороки.

- И сколько же их? – не унимался Долговяз.

- Ну как сколько... – подзавис Петр Петрович, - Пять или шесть…

- Их семь, - серьезным тоном поправил его собеседник, - Гнев, зависть, гордыня, прелюбодеяние, чревоугодие, леность и скупость.

Петр Петрович скис, понимая, что в своей попытке блеснуть интеллектом, потерпел поражение. Он отвел взгляд от собеседника и уставился на блюдо с пирожными.

- А знаете что! – услышал он воодушевленный голос Долговяза, - Я люблю собирать разного рода истории. И ко мне пришла замечательная идея. Что если я рассказываю Вам историю, а Вы говорите мне, к какому греху ее можно отнести?

- Ну что ж, извольте, - расслабился Петр Петрович и уже благодушно посмотрел на собеседника.

- Итак, - начал свой рассказ Долговяз, - история первая. Жил да был в одном провинциальном городке мужичок один. Звали его Николай. Жил он бедно на краю города, в пятиэтажной ветхой хрущевке, в двушке на втором этаже. За свои сорок с небольшим семьи и добра не нажил, перебивался шабашками. Да и не жил в общем, а, так, существовал. А всё потому, что пил крепко и, по пьяни буянил знатно. Почти каждый день собирал у себя в квартире шалман. Крики, пьянки, драки и громкая музыка не давали покоя соседям. Но сказать ему никто слово поперек не смел, так как соседи его были в основном пенсионеры, и до жути боялись Кольку. Вот только, на Колькину беду, поселилась под ним, на первом этаже, молодая семья. Муж, жена и годовалый сынок. Только парень этот, Рома, был непростой. В спецназе служил. И начались для Кольки трудные времена, так как Ромка за него взялся основательно. То наряд на его пьянки вызывает, то сам его и друзей – алкашей, как котят, раскидывает. А соседи только и рады. Улыбаются все ему, благодарят спасителя своего. И так возросла Колькина ненависть к этому Ромке, что сказать нельзя. Долго он ходил из угла в угол и придумывал страшную месть для соседа. А один раз, основательно перебрав, взял пустую бутылку, налил туда бензина и вставил в горлышко кусок старой тряпки. Подойдя к окну соседа, поджег тряпку и хотел было закинуть бутылку в Ромкино окно, но споткнулся и опрокинул содержимое бутылки вместе с горящей тряпкой на себя.

- И что? Сгорел? – открыв рот, спросил Петр Петрович.

- Не весь, конечно, - поерзал на диване Долговяз, - Но пока тушили, пока скорая приехала… В общем, помер он в больнице.

И Петру Петровичу сразу вспомнился тот жуткий мужик на вокзале и, он вздрогнул.

- Ну-с, - вывел его из раздумий голос Долговяза, - Каков будет Ваш ответ?

- Гнев?

- Верно, - утвердительно кивнул Собеседник, - Продолжим. История вторая. В одном мегаполисе жила молодая женщина. Назовем ее Инесса.

Петр Петрович хмыкнул, вспомнив ту вульгарную девицу в красном платье. Это имя ей бы очень подошло.

Тем временем Долговяз продолжал:

- Девушка она была эффектная ,образованная и с большими амбициями. После окончания вуза устроилась в крупную фирму секретарем. Ее начальник, Данил Сергеевич, оказался мужчиной видным. Высокий, широкоплечий, спортивный, с копной черных волос и стальным характером. Влюбилась она в него сразу. Но, на беду Инессы, Данил Сергеевич был женат и имел двоих ребятишек. Вы думаете, это остановило нашу героиню? Ничуть. А увидев на одном из корпоратив жену своего босса, скромную, ничем не примечательную женщину, «серую мышь», как прозвала ее про себя Инесса, близость победы стала для нее весьма осязаема. Но как только не соблазняла она своего начальника, какие хитрости не придумывала, он не поддавался. А один раз намекнул ей, что если она продолжит в том же духе, то ее увольнение не за горами. Но один раз ей представился удивительный шанс. На одном из корпоративов, по случаю удачной сделки, ее босс сильно напился и ушел к себе в кабинет, чтобы отлежаться. Она незаметно прошмыгнула вслед за ним, заперла дверь изнутри и, пока он безмятежно похрапывал на диване, начала раздеваться. И тут раздался настойчивый стук в дверь и, Инесса услышала голос жены Данила Сергеевича:

- Данил! Ты там?! Немедленно открой!

С перепугу Инесса выскочила на балкон, да и свалилась с него.

- Как свалилась? – непонимающе хлопал глазами Петр Петрович.

- Вот так и свалилась. Прямо с двенадцатого этажа. Ее через час охрана нашла. Ну, и каков будет Ваш вердикт?

- Однозначно прелюбодеяние, - выпалил Петр Петрович, уже во всю заинтригованный следующими историями.

- Снова в точку – кивнул Владлен Самуилович, - И продолжим. История третья. Жила-была одна семья: отец с матерью, да дочь с сыном. Старшая дочь, Ольга недолюбливала младшенького Валерку. Ей казалось, что родители больше его любят и жалеют. И игрушек ему больше покупают, и одежды разной, красивой. И с больным с ним носились, как с писанной торбой. Видите ли слабое у него здоровье. А Оля виновата разве, что здоровье у нее, дай Бог каждому. Один раз даже снег есть пыталась, да только без толку. Даже бабушка, когда угощала внуков яблоками, всегда «Валерочке» лучшее давала. Выросли они и разъехались по разным городам. А когда, через много лет, бабушка у них померла, то приехали к ней на похороны. Там Ольга и узнала, что дом и приусадебный участок она завещала Валерке. Не вынесла обиды Ольга и, вечером, когда все с поминок разошлись, а брат с женой легли спать, пошла в сарай и повесилась.

- Как повесилась? У нее что, семьи не было? – подскочил на месте Петр Петрович.

- Как это не было, - ответил Долговяз, - Всё было. И муж, и двое детей.

- Так зачем из-за какой-то халупы вешаться? – не унимался Петр Петрович.

- Чужая душа – потемки, - неопределенно пожал плечами Долговяз, - Может накипело… Не знаю. Но факт есть факт. Нашел ее брат повешенную утром. Итак?..

- Да зависть это, зависть, - ерзал на диване Петр Петрович, вытирая пот со лба.

Почему-то ему становилось все жарче. Неужели кондиционер сломался? Еще он заметил, что поезд уже долгое время едет под наклоном, будто бы спускается с горы. Но, когда он ехал в ту сторону, не заметил какие-либо крутые подъемы и спуски. Да ладно, заметил – не заметил. Сейчас он был погружен в истории Владлена Самуиловича.

Тем временем господин Долговяз, снял пенсне, протер его платком и снова водрузил на свой огромный нос со словами:

- Правильно. Поехали дальше?

И получив утвердительный кивок, продолжил:

- История четвертая. Жила в одной деревне одна женщина. Назовем ее Клавдия Степановна и, был у нее сын Андрюшка. В деревне Клавдию Степановну знали, как женщину прижимистую и неотзывчивую. С соседями сильно не общалась, на просьбы о помощи не откликалась. Говорила: «Бог поможет». Работала она в сельсовете и деньги у нее водились. Только мальчишка ее всегда как оборвыш ходил. И худой весь, жуть. А если что по дому поправить нужно было, то с пеной у рта добивалась, чтобы бесплатно от сельсовета всё починили и поправили. Сама ни копейки не тратила. Куда она свою зарплату девала, неизвестно. Худо-бедно вырос Андрейка и подался в город. Там выучился, устроился на хорошую работу и обзавелся семьей. Но мать не забывал, всегда приезжал к ней и помогал по хозяйству. С невесткой у Клавдии Степановны отношения не сложились, та называла невестку транжирой и захребетницей. Вот и не ездила та к свекрови и дочку свою к бабушке не возила. В один из дней приехал к Клавдии Степановне сын, да и стал просить у нее денег. Не насовсем, а в долг. Дочка сильно заболела и, деньги на операцию нужны были срочно. Андрей клялся матери, что вернет всё до копейки. Но Клавдия Степановна была неприступна и выпроводила сына со словами: «Пущай твоя транжира деньги ищет». Как только сын ушел, полезла старушка на антресоль. Там-то, как раз, в большой шкатулке все ее деньги и были надежно спрятаны. Уж очень она любила на них смотреть и пересчитывать. Подставила табуретку, забралась на нее, но не удержалась и полетела вниз. Так голову о край стола и разбила.

- Ну ясно, - хмыкнул Петр Петрович, - Почему я ожидал счастливый конец? В общем, это скупость.

- Бинго! – радостно воскликнул Долговяз, - Вы большой молодец, Петр Петрович. Угадываете всё на раз. Продолжим?

Петр Петрович, ободренный похвалой, приосанился и приготовился слушать дальше.

- Итак, история пятая, - продолжил повествование Долговяз, - Жил да был один парень. Звали его Боря. Он был единственным и поздним ребенком в семье, так что опекали его все, от родителей, до бабушек с дедушками. Парнишка рос вялым и безынициативным. Родные выполняли все его желания, которые с возрастом превратились в откровенные требования. Но родителям ничего не было жалко для Бореньки. И, когда те же родители пристроили его в университет, то Боря потребовал, чтобы у него была отдельная квартира. Его требование было выполнено и, Боря зажил, как считали родные, взрослой, самостоятельной жизнью. На самом же деле, он целыми днями играл в компьютерные игры и «зависал» в телефоне. Университет забросил. А потом даже в магазин выходить перестал, оплачивая доставку по карте, которую регулярно пополняли любящие родители. В один из вечеров Боря очень захотел пельменей, но доставки ждать было долго, а он помнил, что в холодильнике у него одна упаковка завалялась. Но так как он ходил по квартире, уткнувшись в телефон, то, «на автомате» включил газ, да и забыл о своих пельменях. В итоге уснул и не проснулся.

- Лень – матушка, - подытожил Петр Петрович.

- Браво, Петр Петрович! – всплеснул руками Владлен Самуилович, - Его, кстати, на другой день нашли. Соседи почувствовали запах газа и вызвали службу спасения, а потом и родителей. Мать его вопила! Жуть.

- А Вам откуда всё это известно? – насторожился Петр Петрович.

- Да так, мимо проходил, - неопределенно махнул рукой Долговяз, - Ну что, Петр Петрович, еще пару историй и, мы на финишной прямой.

- Продолжайте уж, - пробурчал тот, - Я всё еще надеюсь, что хоть одна из ваших историй будет со счастливым концом.

- Это навряд ли, - пожал плечами Долговяз и продолжил, - Итак, история шестая. В одном городе жила женщина по имени Зоя. С детства она была полным ребенком. Всё усугублялось еще тем, что родители лишь умилялись пухлой малышке и, по любому поводу, покупали ей разные сладости. Так она выросла в довольно крупную девицу. А когда ей стукнуло пятнадцать, то Зоя стала замечать, что всеми одноклассницами, в той или иной степени, интересуются парни. Вот только она была никому не интересна. Мальчишки только подсмеивались над ней и придумывали обидные прозвища. Она понимала, что нужно что-то делать, но полки с выпечкой в магазине и запах жаренных котлет так манили ее, что, в конце концов, она плюнула на всю эту романтику и, твердо решила для себя, что все мальчишки – дураки, раз не способны разглядеть ее прекрасной души. После школы она окончила училище по специальности бухгалтера и устроилась в бухгалтером в соцзащиту. Шло время и, Зоя с годами превратилась в огромную тетку, все существование которой сводилось к походу на работу и обратно через продуктовый магазин. В один из вечеров она, по обыкновению нажарила себе гору окорочков. Но была настолько голодная, что подавилась и умерла.

- И эта умерла? – негодовал Петр Петрович, - Вы что же, свои истории из криминальных сводок берете?

- Почитываю их иногда, - ухмыльнулся собеседник, - Кстати, ее тело пока еще не обнаружили. Ну ничего. Как появится из под двери трупный запах, соседи сразу всполошатся. Или мамаша ее что недоброе почует. Ну и о чем эта история?

- Это чревоугодие. Но меня сейчас интересует другое, - забеспокоился Петр Петрович, - Вам-то откуда известно про эту женщину, раз ее труп еще не нашли?

Господин Долговяз тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на него:

- Я, почему-то, думал, что Вы, Петр Петрович, догадаетесь сразу. Ну, или в процессе моего повествования. Ведь со всеми героями моих историй Вы сейчас едете в одном поезде.

Господин Барахтин подскочил на месте. Ну точно! Этот обожженный мужик – это Коля, старуха со шкатулкой – Клавдия Степановна, женщина в траурной одежде – это Ольга, а рядом с ней сидела Зоя. Блондинка в красном платье – Инесса, а тот неопрятный паренек = Боря. И он едет с ними в одном поезде! Но куда?

- Неужели не понятно, куда вас всех везут? – словно прочитав его мысли ухмыльнулся Долговяз.

- Но причем здесь я? – испуганно спросил Петр Петрович.

- А вот это моя любимая история – протянул Владлен Самуилович, - И очень попрошу Вас, дослушать ее. Все вопросы и ответы потом.

И получив молчаливое согласие сникшего Петра Петровича, вновь заговорил:

- Итак, история седьмая, последняя. Жил один аудитор. Звали его Петр Петрович. Он считал себя профессионалом. Единственным в своем роде. Авторитетов не признавал, с прогрессом не считался. Какие такие инновации? Да тьфу на них. Он один знает эту работу и лучше всех ее выполняет. Остальные либо бездари, либо неумелая молодежь. Руководство, как могло, намекало ему, что нужно двигаться в ногу со временем и осваивать новые технологии, чтобы не тормозить процесс работы компании. Но Петр Петрович намеков не понимал. И тогда начальство решило вернуть его с небес на землю, оторвав его пятую точку от мягкого кресла в уютном офисе и отправив в заштатный городишко, с надеждой, что он всё поймет п начнет приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам. Но наш Петр Петрович решил всё по своему и, чтобы показать свою компетентность, просто сшельмовал. Он подделал отчетности в документации филиала, тем самым, как бы выявив нарушения. И радовался он безмерно. Но вот ведь беда, когда он ехал на вокзал в такси, то разбился насмерть.

- Неправда! – закричал Петр Петрович, вскакивая с дивана, - Может они все и мертвы, но я-то жив!

- Ой ли? – спокойно парировал его выпады Долговяз, - Давайте, Петр Петрович, вспоминайте.

Господин Барахтин начал лихорадочно вспоминать весь сегодняшний день. Вот он выходит из гостиницы, садится в такси на заднее сидение. Дорогу перебегает собака. Шофер пытается выкрутить руль. Вспышка. И он горит в машине. Он один горит в машине заживо. Значит таксист не справился с управлением и они разбились. Они? Почему он помнит только себя в горящем автомобиле? Где шофер?

- Так, что же у нас под номером семь? А, Петр Петрович, - как в тумане услышал он голос Долговяза.

- Гордыня… - бесцветным голосом отозвался он и упал обратно на диван.

Вот почему ему все время было так жарко и не хватало воздуха. Потому, что он сгорел. Петр Петрович с тоской посмотрел в окно и тут же подскочил на месте. В отражении стекла на него смотрело обожжённое лицо. Он взглянул на руки. Они все были изуродованные страшными рубцами от ожогов. Петр Петрович сник и, опустив голову, обреченно пробубнил:

- Значит мы все умерли. А Вы везете нас, грешников, в ад.

- Не совсем… - лукаво улыбнулся Долговяз, - Не хотел я никому об этом рассказывать, но Вам покажу.

- Покажете? – поднял на него взгляд Петр Петрович.

- Позвольте Вашу ладонь? – Долговяз уже тянул к нему руку.

И только Петр Петрович коснулся руки Долговяза, в голове стали всплывать одна за другой картинки.

Вот он видит Николая, шатающегося, с бутылкой в руке и, пытающегося сфокусировать пьяный взгляд на одном из окон первого этажа. Он ехидно улыбается и достает зажигалку. Пытается ее зажечь. Останавливается и трясет головой. После убирает зажигалку обратно в карман и снова смотрит на окно, приговаривая:

- Очень нужно руки об тебя марать. Сам сдохнешь.

И, тут словно услышав какой-то шум у подъезда, переводит взгляд в ту сторону и кричит:

- Эй! Ты чё там делаешь, мужик? Опять велосипеды воруешь? А-ну, выходи!

И не получив ответа, двигается в сторону подъезда, бормоча себе под нос:

- Ну щас ты у меня получишь… Я тебе покажу, паскудник…

И вдруг застывает на месте и, взгляд его становится вмиг пустым и стеклянным . Петр Петрович смотрит туда, куда уставился Коля и видит Долговяза. Тот, не отрываясь смотрит на Николая и, Петр Петрович чувствует запах бензина. Обернувшись на Николая, он с ужасом смотрит на то, как Коля обливается бензином и чиркает зажигалкой. Жуткий крик боли.

И вот он уже в шикарно обставленном офисе с панорамными окнами и широким балконом. На светлом кожаном диване лежит мужчина средних лет, полноватый с лысиной, в светлых брюках и белой рубашке. Он мотает головой из стороны в сторону и мычит.

Над ним склоняется Инесса, в том же красном платье, в котором ее запомнил Петр Петрович. Она напугана и всё время повторяет:

- Данил Сергеевич! Что с Вами? Вам плохо? Может скорую?

В это время в офис входит модельного вида брюнетка, лет тридцати с бокалом в руке и скучающим выражением на лице.

- Ну, и зачем ты меня звала? – томно протянула брюнетка, - праздник в самом разгаре.

- Извините, Тамила Вячеславовна, но тут Ваш муж… - всё тем же перепуганным голосом лепечет Инесса, - Я думаю ему плохо. Может «Скорую помощь» вызвать?

Брюнетка переводит скучающий вид на мужа и кривится:

- Опять наотмечался, - потом, уже обращаясь к Инессе, всё тем же скучающим тоном произносит, - Ты же у нас, Инночка, недавно работаешь. Вот и не привыкла еще. Ничего страшного. Отоспится пару часиков и, будет как новенький.

Но Инесса уже ее не слышит. Она, как заворожённая, смотрит в сторону стола. Петр Петрович переводит в ту же сторону и, к своему ужасу, видит Долговяза, который сидит, развалившись, в кожаном офисном кресле и неотрывно смотрит на Инессу.

Переводя непонимающий взгляд со стола на Инессу и обратно, брюнетка спрашивает девушку:

- Ты куда уставилась?

И тут Инесса резко разворачивается и быстрым шагом идет к балкону. Распахивает балконную дверь и, не сбавляя шаг, подходит к краю и переваливается через перила. Петр Петрович слышит крик брюнетки, но он уже не там.

Он стоит во дворе возле добротного деревянного дома. Поздний вечер. Солнце уже скрылось за горизонт. Рядом с забором стоит Ольга. На ней всё тот же черный брючный костюм, только косынка повязана не на шее, а вокруг головы. Она смотрит задумчивым взглядом куда-то вдаль, тяжело вздыхает, разворачивается, собираясь идти в дом. И тут в сарае, возле дома, загорается свет. Взгляд Ольги падает на сарай и, она застывает, как вкопанная. Петр Петрович уже и не сомневается в том, кого он там сейчас увидит. И точно. В дверях стоит Долговяз. Только сейчас у него в руках длинная, крепкая веревка и, он манит за собой Ольгу. Долговяз разворачивается и скрывается в сарае. Ольга идет за ним. Слышится шум. И только Петр Петрович делает шаг в ту же сторону, как всё пропадает. Да и, в принципе, зачем? Он и так знает, чем всё закончилось.

И вот опять он видит деревенский дом. Только сейчас Петр Петрович внутри него. Вокруг все бедненько, но очень чисто. За столом, застеленным светлой клеенкой в мелкий цветочек, сидят двое. Та старушка, что он видел на вокзале, Клавдия Степановна кажется, а напротив нее здоровый, рыжий бугай, лет пятидесяти, с оплывшим лицом и опухшими красными глазами.

- Ну, мать… - канючит бугай, - Ну в последний раз. Я всё верну. Обещаю.

- Нет, Андрюша, - с сожалением глядя на мужчину, отвечает старушка, - Больше ты ни копейки от меня не получишь. Тебе давай - не давай, всё равно пропьешь или в карты проиграешь. До пятого десятка ты, сынок, дожил, а ни домом, ни семьей не обзавелся. Всё как лист на ветру. Вот возьмешься за ум, устроишься на приличную работу, да сноху в дом приведешь, вот тогда милости прошу. Помогу, чем смогу. Вот тебе весь мой сказ, - тяжело вздыхает Клавдия Степановна.

- Ну ладно, старая! – вскакивает бугай из-за стола, - Единственному сыну помочь не хочешь? Да, подавись ты своими деньгами! Вот помрешь ты, всё продам и пропью!

Он резко разворачивается и выскакивает из дома, с грохотом захлопнув дверь.

Старушка сидит, сгорбившись на стуле, вытирая скупую слезу. Затем, кряхтя и охая, берет табурет и идет в маленькую комнатушку к антресолям. Еле-еле взбирается на табурет, достает большую шкатулку. Вдруг замирает и разворачивается. В проеме двери стоит Долговяз и ехидно улыбается. Старушка на миг замирает. Шкатулка падает из ее рук. Клавдия Степановна вытягивается по стойке смирно и, как оловянный солдатик, заваливается вбок, падая виском ровно на угол стола-книжки, стоявшем посреди комнаты. Петр Петрович с ужасом переводит взгляд от уже мертвой женщины к содержимому той злосчастной шкатулки, которое рассыпалось у его ног. На полу валяются старые фотографии с улыбающейся молодой женщиной и рыжим карапузом на руках. Прядь рыжих волос, любовно перевязанная голубой ленточкой. Еще несколько пожелтевших конвертов и старых открыток. И всё пропало.

Теперь он стоит в небольшой комнате, видимо уже в городской квартире. За окном день. Это можно понять по пенью птиц и множеству голосов на улице. Но плотные шторы задернуты наглухо, и солнечные лучи еле-еле пробиваются сквозь них. Петр Петрович оглядывается вокруг и видит парня, который сидит за компьютером в дальнем углу комнаты. Петр Петрович узнает в нем того неопрятного паренька с вокзала. Значит, это и есть Боря. Парень что-то увлеченно печатает. По экрану плывут цифры. Периодически он отрывается от клавиатуры и что-то быстро записывает в тетрадь. Подойдя поближе, Петр Петрович замечает азарт в глазах парня.

- Еще чуть-чуть… - бормочет себе под нос Боря, - нужно только удалить все «баги» и, тогда точно уж получу «апрув» и выкачу «билд».

Боря так увлечен, что не замечает ничего вокруг. Вдруг он замирает, поворачивает голову в сторону дивана, где, закинув ногу на ногу, вольготно расположился Долговяз. Тот ядовито ухмыляется парню и одобрительно машет головой. Боря встает и выходит из комнаты. Через пару минут он возвращается и со стеклянными глазами садится на диван рядом с Долговязом. И тут Петр Петрович чувствует легкий запах газа.

Картинка меняется. Петр Петрович опять в чьей-то квартире. Он в комнате. Она просторная, чистая, но что-то не так. И он понимает что именно. Здесь стоит удушливый запах медикаментов. На диване сидит Зоя и смотрит телевизор. Она прерывисто дышит и страдальчески морщится, а небольшой столик возле дивана заставлен пузырьками и завален блистерами с таблетками. Слышится звук будильника и, Зоя, с тяжелым вздохом, берет со стола несколько таблеток. Морщась и тяжело дыша, он проглатывает их, запивая водой. Звонит телефон и Зоя берет трубку.

- Да, мамочка – говорит она, - Всё хорошо. Да, лекарства пью. Ну, не плачь, родная. Уж такой я родилась. Мама, в этом никто не виноват, тем более ты. У каждого своя судьба.

Затем Зоя застывает и, бросив короткое: «Я перезвоню…», смотрит куда-то в угол. Там, в темноте, стоит Долговяз и машет Зое рукой, указывая на столик с лекарствами. Роняя на пол телефон, Зоя разворачивается к столику и начинает методично глотать таблетки, запивая их содержимым из пузырьков. Она закашливается, слезы текут из глаз. Но она продолжает методично глотать таблетки. Вдруг ее затрясло и, Зоя замертво рухнула на диван. И тут Петр Петрович разозлился.

Он поворачивается к Долговязу, но видит лишь спину таксиста. Он узнает это такси, водителя и сменяющийся пейзаж за окном. Это же он сам едет на вокзал. В салоне играет громко музыка и Петр Петрович просит водителя сделать потише. Но тот его не слышит. Он смотрит куда-то вбок. Петр Петрович следит за его взглядом и видит Долговяза, который машет им и ехидно ухмыляется. И тут господину Барахтину становится так хорошо и спокойно, что он откидывается на спинку сидения и застывает с безразличным видом. Тем временем, таксист, разогнав автомобиль, резко выкручивает руль и выпрыгивает из машины. На огромной скорости такси врезается в столб и загорается. Петр Петрович, чувствует, как горит заживо, слышит, как кричит, но ему всё равно. Видение пропало.

Он снова в купе, а напротив него сидит Долговяз и внимательно смотрит на него.

- Как Вы это делаете? – только и смог спросить изумленный Петр Петрович.

- Здорово, да? – подскочил на диване Долговяз, - Контроль разума! Десятки тысяч лет тренировки!

- Но… Но, разве Вам не полагается соблазнять, развращать, уводить с праведного пути? – уставился на него Барахтин.

- Формально да… - замялся господин Долговяз, - Но видите ли, в чем дело… Вы, люди, ушли в своих технологиях далеко вперед. И мое начальство решило не отставать. Понабрали молодых. А те со своими заморочками. Ну там, через соцсети, онлайн-казино и прочие приблуды, действовать стали. А я, на минуточку, демон высшего звена, а не тысячелетний пацан, чтобы этим всем заниматься. А начальству – вынь да положь. Ты, говорят, Владлен, отстал от жизни, засиделся совсем. И дали мне приказ, найти за семь дней семь душ грешников по семи грехам. Ну ясно – понятно, что решили понизить меня. А у нас, Петр Петрович, понизить, это не просто отправить на покой, а отправить работать на котлы. А я никому не пожелаю оказаться в этом месте. Вот и пришлось выкручиваться.

- Но Вы же сжульничали! – возмутился Барахтин.

- Кто бы говорил, - поморщился Долговяз, - Уж Вы-то, Петр Петрович, как никто другой должны меня понять. Я потому-то к Вам и подсел, что мы с Вами одного поля ягоды.

Но Петр Петрович не унимался:

- Нет, нет, погодите! Да, господин Долговяз, рассказчик Вы знатный! Как мне здесь всех расписали! Грешник на грешнике. Только вот, что я Вам скажу! Все Ваши истории, господин Долговяз, ложь! Николай не собирался никого убивать. Ну может быть в начале… Да и алкоголь – та еще зараза. Но потом он передумал! И может быть, когда-нибудь, помирился бы с соседом. А может быть и семью завел.

А Инесса! Там даже близко не было никакого прелюбодеяния! И если девушка красиво выглядит и хорошо одевается, это не значит, что она хочет всех и каждого! И Ольга! Я не знаю, какие у них были отношения с братом, но она точно не собиралась умирать. У нее была семья. Клавдия Степановна правильно сделала, что не дала денег сынку – паразиту. А всё ее богатство в шкатулке – это память. Память и несбывшиеся надежды. А Боря? Он не был лентяем. Он писал какую-то программу. Всё что он бормотал, я уже когда-то слышал в разговорах между нашими программистами в компании. А неопрятным он был, так как уходил в работу с головой.

Барахтин соскочил с дивана и заходил по комнате.

- А Зоя! Зоя – это вообще апофеоз Вашего коварства, господин Долговяз! – кричал он, тыча пальцем в собеседника, - Она же была больна. И, как я понимаю, больна с детства. И она не поперхнулась едой. Нет! Вы! – он опять ткнул пальцем в Долговяза, - Вы, ради своей выгоды ее отравили.

- А меня! – и тут он споткнулся на слове, скис и, с обреченным видом опустился обратно на диван, - Ну, а меня за дело…

- Вот это да! – ошеломленно присвистнул Долговяз, - сколько экспрессии, сколько эмоций, сколько праведного гнева! В нас проснулось что-то человеческое? А не Вы ли, господин Барахтин, энное время назад, сидя на вокзале, награждали всех вышеперечисленных незавидными эпитетами?

- Ну Вы же не дали этим людям ни малейшего шанса, - простонал Барахтин, признавая всю справедливость вышесказанного, - У них были семьи, любящие их люди, а у некоторых жизнь только начиналась.

- Шанс? Шанс, говорите? – глаза Долговяза превратились в две щелочки и, он подался вперед, - А Вы, Петр Петрович, дали тем бедным сотрудникам филиала шанс? Скажите мне, уважаемый, что сделали Вы, когда вернулись вчера вечером в гостиницу?

И видя, что Барахтин угрюмо молчит, еще ниже опустив голову, продолжил:

- Молчите? А я Вам напомню. Вы, господин Барахтин, позвонили начальству, отчитались о «блестяще» выполненной работе и выразили ряд сомнений. Одно из них заключалось в целесообразности работы данного филиала. Другое же касалось возможного сговора Ваших молодых коллег, приезжавших сюда до Вас, и администрации филиала, с целью сокрытия настоящих дел здесь. И что в итоге? Вы не просто оклеветали сотрудников данного учреждения, но и своих молодых коллег, у которых в данный момент идет проверка. Но ради собственного эго чего только не сделаешь! Да, Петр Петрович? А насчет жизней и семей… - Долговяз задумался, - Я открою вам тайну. После разговора с Вами директора филиала, Ивана Леонидовича… Вы, наверное и имени-то его не запомнили. Так вот, его увезли с сердечным приступом в больницу. Выживет или нет – никто не знает. А у него жена и трое детей. Еще главбух, Екатерина Сергеевна. Ее имени Вы тоже не помните? Ну, конечно, нет. Зачем? Так она была уволена за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. А найти работу, в таком маленьком городе, одинокой женщине в сорок пять лет, ой, как не просто. А ведь у нее на попечении племянница с ДЦП. Как Вам такой расклад, Петр Петрович?

- Да я виноват, - с горечью произнес Барахтин, - И сейчас я за это расплачиваюсь.

И тут он будто воспрял духом и, вызовом посмотрел на собеседника:

- Но вы, господин Долговяз, тоже ответите за свои злодеяния. Как только мы окажемся на месте, я расскажу Вашему начальству о Ваших «подвигах». И уж тогда…

- А что тогда? – рассмеялся Долговяз, - Как Вы думаете, кому поверят? Вам, простому человечку, или мне, демону высшего порядка, профессионалу своего дела с десятком тысяч лет безупречной работы? Да и к моему руководству Вы не попадете. Не тот уровень. Так что, расслабьтесь, Петр Петрович, мы уже подъезжаем.

Петр Петрович взвыл и схватился за голову, а в купе раздался зычный, утробный бас: «Дамы и господа! Мы подъезжаем к конечной остановке. Добро пожаловать в ад!».

***

Петр Петрович закричал и проснулся. Июньское солнце било в окно. А веселые трели птиц, казалось, разбудят даже мертвого.

Ничего не соображая, господин Барахтин стал вертеть головой. Он на кровати в гостиничном номере. Рядом разрывался будильник. Петр Петрович взглянул на часы. Девять утра.

- Ух ты ж! – соскочил он с кровати, - Проспал! Впервые в жизни проспал!

Сказал и вдруг улыбнулся. Бодро соскочив с кровати, Петр Петрович выглянул в окно. Так и есть. Служебный автомобиль уже полчаса дожидался его у входа в гостиницу.

- Нужно поторопиться, - сказал он сам себе и направился в ванную.

Вечером того же дня он сидел напротив улыбающегося директора филиала.

- Так у нас всё в порядке? – интересовался тот.

- Абсолютно, Иван Леонидович, - заверил его Барахтин.

- Уж как мы рады, как рады, - улыбался тучный мужчина, вытирая платком лысину, - Правда, Катюша?

Катюша, женщина, лет сорока пяти, высокого роста, в светлой строгой юбке, белой блузке и очках в роговой оправе, скупо кивнула.

- По правде сказать, Петр Петрович, - доверительно продолжил директор, - Мы очень волновались, узнав о Вашем приезде.

Барахтин вопросительно поднял брови.

- А как же! – воскликнул директор, - Нам, как сказали, что сам Барахтин едет с проверкой в наше захолустье, у всех нас аж давление подскочило.

- Ну что Вы, - немного смущаясь пробурчал Барахтин, - Не такой я уж и зверь. А с такими профессионалами, - он кивнул в сторону бухгалтера, - вам бояться нечего. Вся документация в абсолютном порядке.

При этих словах на лице главбуха на миг исчезло серьезное выражение и, появился румянец.

- Ну что ж, - подытожил разговор Петр Петрович, поднимаясь со стула, - Рад был познакомиться. Мне пора в свою гостиницу. Завтра рано вставать.

- Петр Петрович, - остановил его директор, - Вы же с самого утра ничего не ели. У нас замечательная столовая. Может посидим, чайку попьем.

Петр Петрович остановился и добродушно ответил:

- Можно чайку. А можно чего и покрепче.

Утром следующего дня, когда Петр Петрович, сидя на заднем сидении такси, отъезжал от гостиницы, его посетила интересная идея. Он достал телефон и набрал номер одного из молодых менеджеров компании, шустрого парня, увлекающегося новыми разработками.

- Да, Петр Петрович, - услышал он настороженный голос молодого менеджера.

- Здравствуй, Дима, - начал Барахтин, отбросив свой излишний официоз, - У меня к тебе такое дело… Не мог бы ты меня обучить новым программам, если тебе не трудно.

- Конечно, Петр Петрович! – раздался на том конце повеселевший голос Димы, - Когда скажите! Всё расскажу, всё покажу!

- Ну ладно тогда. До встречи.

Петр Петрович, убрал телефон и опять улыбнулся. Когда же он научился просто так улыбаться?

Господин Барахтин смотрел на мелькавшие за окном автомобиля пейзажи и думал: «Да, Петрович, отстал ты от жизни. Пора нагонять молодежь».