Читать онлайн
"Дом с розами"

Дом с розами

Серый туман укутал отдалённую от цивилизации деревеньку настолько плотно, что дышать было трудно. Казалось бы, откуда взяться туману, если река в полутора километрах течёт, но вот взялся, да ещё густой такой, что видимость до пары метров упала.

В тумане медленно скользила белая фигура, которая то становилось полупрозрачной, то наливалась ярко-белым светом. Фигура плавно обогнула пустой дом на отшибе, и, подойдя к упавшему надгробию, которое лежало на участке дома, неспешно растаяла и растворилась в тумане. Всё это видели только чёрные розы, но они от природы молчаливы.

***

В тёмно-серой деревенской осени трудно было понять, когда день переходит в вечер. Накрапывал мелкий, неприятный дождь, капли которого барабанили по лужам на земле. Две подозрительных фигуры в кирзовых сапогах остановились у ворот чёрного дома с закрытыми ставнями. Аккуратно, без скрипа открыв калитку, они ловко прошмыгнули к дому.

Фигуры принадлежали мужчинам. Один из них, молодой, в телогрейке, тревожно вертел головой, постоянно оглядываясь. Другой, в коричневом плаще, был постарше, помощнее и выше ростом. Он, обозрев местность внимательным взглядом, достал отвёртку из кармана и стал деловито ковыряться в дверном замке.

- Митрич. ну чего там? Быстрее бы… - уважительно произнёс парень в грязной телогрейке, давно потерявшей свой первоначальный цвет.

Митрич сосредоточенно и молча ковырялся отвёрткой, потом сноровисто навалился на неё, схватившись двумя руками, и в замке послышался щелчок. Дверь распахнулась, и два лица без определённого места жительства ввалились в дом.

- Ты чего под руку кипишуешь, а? У, морда твоя паникёрская! - сказал Митрич, поднося кулак к носу парня в телогрейке.

- Да боюсь, вдруг заметят, Митрич, ты не серчай. Боязно мне! - подобострастно зачастил парень, на всякий случай пятясь задом подальше от кулака.

- Андрюшка, ты вроде здоровый уже лоб, а как маленький, честное слово! Некому замечать, в такую погоду все дома сидят и телевизор смотрят. – веско сказал Митрич, осматривая помещение.

- Старуха эта как преставилась – вся деревня свободно вздохнула. Ведьмой она была, говорят. Колдовство и всё такое… Тут всего можно ожидать, понимаешь. – Андрей достал маленький фонарик из кармана телогрейки и включил.

Луч света выхватил лестницу на второй этаж, проход в кухню, и закрытую дверь в подсобку.

- Но мы то люди современные, в ведьм не верим, да и сожгли их всех давно, ведьм этих. – уверенно сказал Митрич, продвигаясь вглубь дома.

- Жгли, жгли, а вдруг не дожгли?

- Хорош трепаться. Я кухню проверю, а ты по чердаку пошарься, только аккуратно, в окно фонарём не свети... И это, Андрюшка, не вздумай скрысить чего... - Митрич погрозил кулаком.

- Да я никогда, и в мыслях не было, что ты...

Андрюшка поднялся по скрипучим ступенькам на второй этаж, а Митрич шагнул в кухню.

«Жрать хочется, надеюсь, у старухи хоть что-то было» - подумал Митрич, и стал осматривать все шкафы на кухне, но в них было пусто.

«Вот же напасть, чем же старуха питалась? Воздухом, что-ли?» - огорчённо подумал Митрич. Потом он открыл холодильник. В холодильнике тоже было пусто. Что-то кольнуло большой палец руки, когда Митрич взялся за ручку холодильника. Митрич посмотрел на капельку крови на своём пальце, вытер руку о свой плащ и подумал - «Рухлядь, давно пора выкинуть этот металлолом.».

Сверху послышался грохот и ненормативные выражения.

"Нашёл Андрюшка что-то, вот ушлый мерзавец" – почему-то весело подумал Митрич и пошёл по скрипучим ступенькам наверх, на второй этаж.

- Чего шумишь? - спросил Митрич, но сразу сам увидел - Андрей сидел на полу, в комнате со шкафом, комодом, столом и кроватью, а на полу перед ним лежал коричневый обшарпанный чемодан.

- Да вот... старухино наследство, кажись... Тяжёлый! Я даже об гвоздь порезался, пока тащил. - Федя потирал раненую ногу.

- А ну-ка! - сказал Митрич и щёлкнул замками.

Чемодан распахнулся легко и охотно. Внутри него зияла чернейшая чернота, в которой буквально тонул взгляд в попытке хоть что-то разглядеть.

***

- Дети, мы едем на дачу! Завтра с утра! Наконец-то я оформила бабушкино наследство, теперь надо хоть посмотреть, что там за дом. И сама отдохну, нервы после возни с документами совсем расшатались. Так что собирайтесь. - Вероника Сергеевна смотрела на свою дочь Аделину, недавно закончившую школу, и младшего сыночка Константина, который был отличником-пятиклассником.

- Знаю эти дачи. Попу в небо и ковыряйся в грядках от крыльца и до заката, не разгибаясь. - скорчила гримасу Аделина.

- Я бы дома посидел. - сказал Константин, зная, что его мнение сейчас проигнорируют.

- Опять в компьютерных играх утонешь! Тебе нужно солнце, воздух, природа. Будешь сидеть дома – не вырастешь! И для глаз полезно, а то ты уже очки носишь. - Вероника Сергеевна была несгибаема в своих решениях.

- На дворе осень и дожди. Нету солнца. Эх, не так я хотел осенние каникулы провести. - привёл последний аргумент Константин и пошёл собирать рюкзак.

- Костя, собирайся как в поход, дождевики, резиновые сапоги, свитер, куртка тёплая. Аделина! Тебе особое приглашение надо? - Вероника Сергеевна нахмурила брови.

- Ой всё... Уже иду… - сказала Аделина и пошла искать самую затасканную кофту, чтоб не жалко было выкинуть после дачи.

Вероника Сергеевна взяла мобильный телефон и позвонила подруге.

- Галина, я тут с детьми на дачу собралась, хоть на наследство посмотрю, в каком состоянии, так что если хочешь - подтягивайся, может, посоветуешь мне, что с этим сараем делать, и детей своих бери, развеются, - нежно ворковала Вероника Сергеевна, - Приедешь? На картах Таро погадаем, я пару бутылочек глинтвейна прихвачу, дети пусть в огороде возятся, может, починят что-нибудь, ну или доломают окончательно. Приедешь! Отлично! Я сейчас сброшу координаты и как проехать.

***

Дача находилась на границе области, в двадцати километрах от станции, возле которой останавливался дизель-поезд, два раза в сутки. Утром - в одну сторону, вечером - в другую. Вот уж глухомань так глухомань. Да и станцию обозначал лишь одинокий столбик с половинкой таблички с названием остановочного пункта, по которой выстрелили из дробовика пару раз.

Просёлочная дорога извилистой лентой вилась по сосновому лесу, Аделина и Константин уныло смотрели в окна автомобиля, каждый в своё, как лес вдруг кончился. Их взору открылась деревенька с покосившимися бревенчатыми домишками, неказистыми сараями и дырявыми заборами.

Местные жители глядели на её автомобиль исподлобья, провожая любопытными взглядами.

Местный дедок, сидевший на лавочке и лузгавший семечки, проследив направление движения автомобиля, витиевато выругался и плюнул машине вслед.

Вероника Сергеевна была арт-директором, и вполне самостоятельной женщиной, прущей в жизнь, как атомный ледокол, но когда она подъехала к своему дому, последний кадр деревенского пейзажа подкосил и её.

Дачный участок вплотную примыкал к кладбищу. Даже забора не было, просто участок врастал в деревенское кладбище. В других местах кладбища виднелись участки забора, но со стороны её дома были только кучки сваленных веток и досок, на которых болтались чёрные ленты. По всей видимости, сюда сбрасывали остатки бесхозных могил.

Осеннее хмурое утро, свинцовые тучи и лужи на дорогах тоже не добавляли веселья в пейзаж.

- Приехали. - вздохнула Вероника Сергеевна, глядя на чёрный двухэтажный дом с окнами, которые были закрыты ставнями.

Аделина и Константин открыли ворота, а Вероника Сергеевна загнала автомобиль на участок.

- Так, где-то у меня ключи были... - бормотала она, роясь в дамской сумочке.

Аделина, повинуясь внезапному порыву, нажала на ручку двери и потянула на себя.

Дверь открылась. Все вошли в дом.

«А дом снаружи кажется меньше, чем внутри» - подумала Вероника Сергеевна.

- Переносите всё из багажника в дом, вещи в гостиную, продукты в холодильник.

- Холодильник забит. Мясо в желе, мясо в томатном соусе, о… и морозилка забита! – сказала с кухни Аделина, которая хотела выучиться на повара.

- Там всё просроченное, надо выкинуть. – вздохнула Вероника Сергеевна.

- Стейки, отбивные и жаркое могут храниться в морозилке от четырёх до двенадцати месяцев. – назидательным тоном сообщила Аделина.

- Ой! Только этого не хватало. – Вероника Сергеевна осмотрела раненый палец и сунула его в рот.

- Что такое? – спросил Костик.

- Розы на столе, засохшие. Хотела убрать, и укололась.

- Сейчас выдам бактерицидный пластырь. – сказал Константин, который был обладателем значка «Юный турист» не просто так.

- Черные розы. Красиво, - сказала Аделина и продекламировала, - Я люблю только чёрные розы, на могилах моих врагов…

- Ты опять со своей нуарной готикой. Разбери лучше бабушкины вещи. Костя, помоги сестре. – распорядилась Вероника Сергеевна.

Вероника Сергеевна была впервые в этом доме, обычно сюда ездил муж с детьми, бабушка всё-таки была его матерью, а не Вероники Сергеевны.

Со второго этажа послышался мелодичный звон.

- Мои любимые часы! – обрадовался Костик и побежал на второй этаж.

Он любил просыпаться ночью в бабушкином доме, когда гостил тут совсем маленьким, и слушать, как часы отбивают время. Ему нравились напольные маятниковые часы в высоком корпусе из благородного дерева и их равномерное тикание. Хотя официально они назывались «часовой шкаф», Константин называл их «маятниковые часы бим-бом».

Костя погладил часы, как гладил своего друга детства – белого плюшевого медведя, и почувствовал укол. Он посмотрел на руку – на пальце появилась капелька крови.

***

Аделина зашла в комнату, открыла ставни, чтобы было светлее, но окно лишь прикрыла, оставив щель. На столе лежала черная роза. Взгляд Аделины притягивался к ней помимо её воли.

Когда в комнату зашёл Костик, она стояла в центре комнаты, и держала в руке чёрную розу.

- Потрясающе! Как живая… - прошептала Аделина, играя розой на длинном стебле.

Костик, увидев розу, спросил:

- Снизу принесла?

- Нет, тут на столе лежала. Тут есть молоток и гвозди? Хочу картину повесить. – сказала Аделина.

- Эту? – Костик мотнул головой в сторону кресла, в котором находилась картина.

- Эту. – подтвердила Аделина.

- Может. картине нравится стоять в кресле. – возразил Костик.

- Кресло – чтобы сидеть. Картина – чтобы висеть. Посмотри в подсобке молоток и гвозди, – попросила Аделина, и только сейчас обратила внимание на лейкопластырь на пальце Костика, - Ты тоже поранился?

- Представляешь, всегда трогал старинные часы, и ничего. А тут чуть занозу не посадил. – сказал Костя и побежал искать молоток.

Аделина взяла картину и стала прикладывать её к разным местам стены, думая, где картина будет лучше смотреться. Внезапно что-то кольнуло её в палец. Она отняла одну руку от картины, держа другой рукой её за раму, и сжала руку в кулачок. На картине была нарисована неинтересная безвкусица – стол у распахнутого окна, кровать, и коричневый чемодан под кроватью. Аделина даже удивилась, что в реальности комната выглядела так же, как и на картине.

Капелька крови, сорвавшись с пальца, проскользила по раме и упала на картину, попав прямо на нарисованный чемодан.

***

Вероника Сергеевна качалась в кресле-каталке. На неё вдруг напала апатия. Ничего делать не хотелось. Размеренное качание её гипнотически убаюкивало. Она слышала голоса детей, но они казались далёкими. Потом промчался Костик, и вернулся, держа в руках молоток. Он взлетел по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки.

«Хорошо, что ступеньки не скрипят. Ненавижу скрип.» - подумала Вероника Сергеевна.

Раздался звонок мобильного телефона.

Вероника Сергеевна ответила на вызов.

- Да, Галина, надо по лесной дороге ехать, потом деревню проезжаешь насквозь, и у кладбища увидишь мой разваливающийся особняк. У местных не спрашивай, смотри по навигатору, а то тут такие рожи – жуть берёт.

***

- Держи молоток, - сказал Костик, - Вот гвоздь. Нашёл только один.

- А больше и не надо. – сказала Аделина, и, примерившись, забила гвоздь в стену и повесила на него картину.

Костик тем временем обшаривал комод. Выдвинув ящик стола, он достал оттуда пару белых женских перчаток.

- Это женские. Не трогай. На, отнеси молоток. – распорядилась Аделина.

- Ты чего раскомандовалась? А? – насупился Константин.

- Ты такой забавный. У тебя новые очки? У тебя были линзы с синим покрытием, а теперь – зелёный оттенок.

- Надо обновляться, хотя бы в малом. А молоток сама относи. Я обиделся. На пять минут.

- Ладно, я волшебное слово знаю – пожалуйста! – улыбнулась Аделина.

- Неправильное волшебное слово у тебя. – сказал Костик.

- А какое правильное? – растерялась Аделинаю

- Ради науки! – расхохотался Костик, схватил молоток и убежал.

- Весельчак! – крикнула ему вслед Аделина.

Они дружили между собой по-настоящему, и никогда не закладывали друг друга.

Аделина медленно натянула тонкую кожаную перчатку на руку. Она была длинная, до плеча, и натягивалась ласково и как-будто с удовольствием. Перчатка сидела идеально. Возникло лёгкое ощущение, что Аделина родилась с этой перчаткой и не расставалась, так прекрасно она сидела на руке. Аделина почувствовала себя старинной загадочной дамой, знающей этикет и умеющей правильно пользоваться вилкой для устриц. Она натянула вторую перчатку и её жесты стали царственными и плавными. Холодок восторга крутился у неё в груди.

«Перчатки как для меня сшиты» - подумала Аделина.

Она стала изучать содержимое шкафа, но там висело на вешалке только одно платье. Шёлковое, белое, с глубоким декольте, бросающем вызов ханжеству этого мира. Платье было красиво своей строгой лаконичностью. Оборки, воланы, баски, жабо и рюши обошли стороной это платье. Аделина была стройная, и она страстно захотела это платье примерить. Сбросив с себя всё, она влезла в платье, шёлк зашуршал, и ей показалось, что платье само оделось на неё. В шкафу было зеркало. Аделине понравилось, как платье облегало её фигуру.

«Я шикарно выгляжу.» - решила Аделина и взгляд её упал вниз.

В шкафу стояли белые туфли. Аделина могла поклясться, что минуту назад их там не было.

«Мистика какая-то. Наверно, старинный дом влияет на восприятие. Интересно, какие сны тут снятся?» - подумала девушка, сбросив кроссовки и влезая в туфли.

Она вгляделась в зеркало. Ей показалась, что черты лица стали более утончённые, а взгляд стал требовательным и повелевающим. Она оглянулась на стол, и вспомнила, как они дурачились в школьном театральном кружке и решила вжиться в роль, которую она всегда хотела получить, но никто не предлагал.

Аделина легла на стол и вытянулась на нём, положив чёрную розу себе на грудь, ощущая её нежные лепестки кожей через декольте.

- Я беспощадная повелительница некромантов и нежити, я вечноживущая проводница смерти! Я высасываю жизнь и живу смертью. Я встану со стола королевой царства мёртвых! Мне будет подвластна магия чёрных роз! Пусть желание сбудется немедленно. – трагическим голосом произнесла она, глядя в потолок.

Пожалуй, в таком наряде она смотрелась бы в спектакле сногсшибательно. И не только в дряном школьном спектакле, в таком платье не стыдно и на сцену Большого театра выйти.

Аделине показалось, что в комнате похолодало, и воздух стал тягучим, дышать стало труднее, но это ощущение быстро прошло. Зато краски мира стали резче, она различала каждый предмет, каждую трещинку с пронзительной чёткостью.

Черная роза на её груди медленно превратилась в чёрную смолянистую жидкость и неспешно впиталась в кожу девушки, полностью исчезнув.

***

Снаружи раздался нетерпеливый гудок автомобиля.

«А вот и подруги приехали» - подумала Вероника Сергеевна и пошла открывать дверь. Ворота она так и не закрыла – знала, что подруги приедут.

- Костя, малыш, поиграй в саду, взрослые о делах поговорят. Хорошо? Расскажешь потом, что тут растёт. Ножницы садовые возьми, постриги что-нибудь, только не увлекайся.

- Хорошо. – сказал Константин и пошёл изучать растения, растущие на шести сотках.

Дом наполнился громким, визгливым и командным голосом Галины Ивановны, хамской, жадной и хваткой женщины лет чуть старше сорока, очень охочей до денег и ужасно любопытной. Она привезла с собой дочку Маргариту и сына Александра.

- Привет, Галина, заходи, может посоветуешь, как этот бревенчатый хлам удачно продать. – Вероника Сергеевна не хотела жить рядом с кладбищем из эстетических соображений, так как натура она была утончённая, кармически ориентированная и в каналах судьбы разбирающаяся.

- А зачем сразу продавать? В аренду можно сдавать посуточно. Сатанистам, готам, и всяким поклонникам вампиров. На Хэллоуин, к примеру. В подвал можно гробы поставить, с отделкой красным бархатом, тут ночь в четырёхзначную сумму в долларах будет стоить, – сыпала предложениями Галина Ивановна, одновременно завидуя и рассчитывая в уме свой процент от возможной сделки, - Марго, солнце, иди, займись с Аделиной чем-нибудь. Сашуля, а ты иди, поиграй с Костиком.

- Аделина в комнате на втором этаже. А Костик в сад пошёл. – подсказала Вероника Сергеевна, побаивающаяся этот тандем матери и дочки.

Есть разные дети, добрые и не очень, послушные и непоседы. А есть те, которых с самого детства зовут «вредина», и это самое точное определение для таких детей. Если яблоко от яблони недалеко падает, то Маргарита от Галины Ивановны как отпочковалась, так и осталась ментально на ней, словно вторая голова огнедышащего дракона, только дракон этот плевался не огнём, а ядом. И хотя с Аделиной они были одногодки, и даже учились в одной школе и в одном классе, но они различались как небо и земля, как солнце и болото, как Луна и трубы канализации.

Сплетни, интриги, коварства, подлости, язвительные замечания, подставы, ловушки, саркастичные комментарии, злобные шутки, ядовитые речи – всем этим арсеналом Маргарита владела мастерски с самого рождения. «Вся в мать» - подумал третий муж Галины Ивановны и уехал в геологическую экспедицию, навсегда.

***

Маргарита зашла в комнату с презрительной гримасой так называемого «предварительного неодобрения» и оторопела. Было от чего. На столе лежала красивая стройная девушка в белом платье и белых туфлях. Окно было распахнуто, и на улицу без куртки не выйдешь – уже было холодно, конец октября. И воздух в комнате был какой-то странный, казалось, не ты дышал им, а он вытягивал воздух из твоих лёгких.

- Аделина, ты совсем сумасшедшая? Холодно же. Закрой окно, я куртку внизу оставила. – капризно передёрнув плечами, сказала Маргарита, подумав «А перчатки зачётные, хочу такие же».

Маргарита не сомневалась, что выманит белые перчатки у Аделины, даже более того – сделает так, что та сама подарит их.

Девушка в белом платье слетела со стола так быстро, что Маргарита даже не поняла, как она это сделала. Вот Аделина лежит, а вот стоит прямо перед ней. Дверь позади Маргариты захлопнулась. Маргарита дёрнулась от испуга, но Аделина цепко и необычайно сильно схватила её за горло двумя руками. Холод её рук чувствовался даже через перчатки.

Маргарита попыталась освободиться, но поняла, что слабеет, причём стремительно – ноги и руки моментально стали ватные и безвольные. Из неё как-будто вытягивали жизнь.

- Хочешь посмотреть на мою игрушку? У меня есть чемодан. Ты же любишь отнимать игрушки у других. Отними мою.

Дыхание Аделины обожгло Маргариту могильным холодом. В голосе Аделины одновременно соединились воедино и слитно звучали Сопрано, Меццо-сопрано, Контральто, треск льда, скрип снега, вой подземелий, потусторонние стоны и адские хрипы, и одно это пугало до жути.

Невероятно красивое в своей отточенной красоте, лицо Аделины было будто вырезано из слоновой кости. Глаза её были абсолютно чёрные. Маргарита могла лишь беспомощно пялиться выпученными глазами на неё, пытаясь схватить ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Её руки просто висели вдоль тела, как у тряпичной куклы. Большой и погружённой в океан ужаса тряпичной куклы.

Аделина рывком придвинула несопротивляющуюся Маргариту вплотную к чемодану.

- Смотри, фокус-покус! – сказала Аделина.

Она рывком за шею поставила Маргариту на колени перед чемоданом.

- Помнишь, в восьмом классе толпа девок затащила меня под лестницу, избили меня и вытерла об меня ноги? И всё это только потому, что ты сказала, что я их заложила училке, якобы они знали варианты ответов на контрольную! Как ты думаешь, мне было приятно? Отвечай тварь!

Последнюю фразу Аделина прорычала в ухо Маргарите. Одной рукой отщелкнув защелки на замках чемодана, она распахнула его, и сунула голову Маргариты внутрь, прямо чернильную черноту, которая переливалась внутри чемодана.

Раздались чавкающие и хлюпающие звуки. Струя крови прошла по белому платью, но растаяла на глазах. Всосав и поглотив Маргариту без остатка, чемодан захлопнулся. Замки захлопнулись.

Аделина со странной улыбкой подошла к окну. Подошла так плавно и стремительно, что казалось, не она подошла к окну, а окно подошло к ней.

***

Костик грустно бродил по тропинкам между грядками роз. Розы были красные, розовые, тёмно-серые, чёрные, тёмно-зелёные, белые, жёлтые, фиолетовые, синие и Константин удивлялся, что в такой деревне их не срезали под корень и не продали городским барыгам.

«Красивые розы» - подумал Константин.

Ему показалось, что что-то шелестит. «Наверно, ветер» - подумал Костик. Он пришёл в дальний угол их участка. Там лежала большая гранитная надгробная плита, об которую разбивались редкие капли осеннего дождя..

«Жаль, нет больше бабушки… А я… Как же я живу…» - вдруг подумалось Константину. «Всё время в суете, всегда за меня всё решают взрослые. Только я хочу спрятаться от взрослых в виртуальном мире, как тебе варварски выдергивают шнур компьютера и гонят на улицу. А я не хочу! Я хочу побыть один! Я не игрушка для взрослых! Я не хочу выполнять желания других людей!».

Константин даже не задумывался, откуда взялись такие взрослые мысли в голове пятиклассника. Он чувствовал невероятной силы тоску по бабушке. Воздух вокруг него дрожал, создавая марево.

- Не хочу! – вдруг свирепо зарычал он, подняв лицо и воздев кулаки к хмурым небесам, - Надоело так жить! Надоело! Не хочу! Не хочу и всё тут!

Константин устало сел на могильную плиту, а потом и вовсе лёг на неё, глядя в небо. Его окружали чёрные розы и он опять услышал шелестящие звуки, которые словно говорили - «Захоти, захоти, захоти. Захоти, захоти, захоти!».

Костя не знал, могут ли розы шелестеть. Он набрал в грудь воздуха и, подумав – «Будь что будет», неистово произнёс:

- Хочу! Хочу и желаю стать полновластным повелителем тьмы, теней, и роз жизни и смерти, вечноживущим и могущественным. Сбудься сейчас! Хочу! Всей душой хочу и желаю!

Чёрные розы вытянулись, склонились над Константином и накрыли его.

***

- Эй, Костоправ, иди сюда, поиграем! Костогрыз, где ты? Константин – нафталин, сожрал апельсин! – радостно гоготал Александр.

Сына Галины Ивановны природа не обидела здоровьем, а так же щедро отсыпала умений глумиться над слабыми и издеваться над беззащитными. Трусливый перед старшеклассниками, Александр разворачивался во всей своей гнусной красе перед теми, кто был слабее его. Он самым натуральным образом трепал неокрепшие нервы младшеклассников, и питался их душами. Особенно он любил так запутывать словесной эквилибристикой своих жертв, что они добровольно расставались с любимыми вещами, и со всеми предметами, которые понравились Александру. Подлость, коварство, хитрость, предательство и гниль полностью заполняли характер Сашки-домогашки – вот такое было у него прозвище в школе и во дворе. А также Сашка-отбирашка.

- Нежнейшее приветствие! И зачем так орать? – вежливым голосом сказал Константин, стоя за спиной Сашки-отбирашки.

- Ты чего так подкрадываешься? Замыслил плохое против меня? – резко обернулся Александр.

- Нет, только хорошее. – сказал Костик.

Он держал две ладони соединёнными вместе.

- Что прячешь, Константинушка? – вкрадчиво спросил Сашка-отбирашка.

Он становился невероятно слащавым и приторно вежливым, когда старался добраться до предмета, которым бы хотел обладать.

Костик раскрыл ладони. На них, сложенных «лодочкой», лежал крупный бутон тёмно-зеленой розы.

- Зелёная роза? Такие разве есть в природе? Зеленкой покрасил? Дай посмотреть! – потребовал Сашка-отбирашка.

- А ты отними. – предложил Константин.

- Легко! Ты сам предложил. – засмеялся Александр и быстро выхватил бутон из рук Костика.

Бутон растёкся по его рукам мерзкой тёмно-зелёной жижей.

- Эй! Что за гадский фокус? Я тебе сейчас… – возмущённо крикнул Сашка-отбирашка, но он не мог даже шагнуть к Константину.

Тёмно-зелёные розы плотно обхватили ноги Александра, и земля вокруг подошв стала смолянисто-жидкой, а розы быстро росли вверх, буквально на глазах. Сашка схватил стебли роз и захотел их порвать, но с тем же успехом он мог попытаться порвать колючую проволоку. Его стопы уже ушли в землю и ноги продолжали неумолимо погружаться вглубь земли.

- Это как же… Так не бывает! Помоги! Ах ты тварь… Недоносок! – Александр изрыгал проклятия, пытаясь освободиться, но погрузился в черноту земли по колено.

Его руки, измазанные тёмно-зелёной жижей, намертво приклеились к стеблям роз, которых становилось всё больше. Они стремительно росли вверх, обхватывая Сашку и плотнее прижимая его руки к его телу, а земля уже поглотила его колени всасывала бёдра.

- А-а-а-а! Что же делается… Только не так… – закричал Александр, но вышло тихо и неубедительно.

Тогда он набрал в грудь воздуха, чтобы заорать как следует, но Костик показал Александру свою ладонь, обращённую к небу. Там быстро, буквально на глазах, вырос новый бутон, и Костик, сделав короткий замах снизу, бросил его в лицо Александру. Увернуться тот не смог. Бутон облепил плотной тёмно-зелёной смолой его лицо. Александр судорожно замотал головой, но отодрать этот тёмно-зелёный кошмар от своего лица он уже не мог – руки были обмотаны розами и крепко прижаты к туловищу. И тогда Константин заговорил:

- Ты гниль, и ты превратишься в гниль, ибо душа твоя зловонная и суть твоя гнилая, и твоя судьба – гнить во тьме веков, перерождаясь во благо людей. Сгинь, сгнобись, и растворись в земле. Гниль духовная да превратится в гниль земную, а та превратится в перегной и вырастет из тебя прекрасный цветок, называемый Роза!

Константин говорил, протянув руки к уходящему в землю человеку, который человеком был только внешне. В голосе мальчика-пятиклассника причудливо переплелись одновременно и бас, и фальцет, и тенор, и баритон, и шелест ветра, и шипение шаровой молнии и тягучий стон огня, алчно пожирающего древесину и требующего воздуха ещё.

Глаза Константина были абсолютно чёрные. Александр ушёл в землю по пояс. Он извивался в полной тишине и никому не мог рассказать о своих страданиях, о том, как умирают нервы в его теле, передав последний сигнал о мучительной боли в растворяющихся в земле конечностях. Тёмно-зелёная жидкость проникла в его лёгкие, вызывая жгучую раздирающую боль в груди. Александр почти потерял сознание, когда смоляная жидкость поедала зрительные нервы, но, к его величайшему сожалению – он продолжал чувствовать и слышать.

- Ты будешь погребен без остатка, и твоя смердящая страхом душа будет погребена и поглощена, потому что незачем существовать такой гнилой душе. Не несёт она ничего в этот мир, кроме ненужной суеты и страданий, страданий настолько мелких, что они никому не нужны. Повелеваю – исчезни без следа, исчезни навеки, и память о тебе исчезнет, как исчезла твоя физическая оболочка. – закончил речь Константин.

Через несколько секунд земля сада сомкнулась над головой Александра.

Со стороны дороги раздался сигнал автомобиля. Костик посмотрел в ту сторону, и пошёл к калитке.

***

По лестнице в гостиную, где стоял овальный стол, за которым сидели две женщины, грациозно спускалась Аделина. На столе лежали карты Таро, стояли стаканы, недопитая бутылка вина и тарелки с остатками ароматного мяса.

Вероника Сергеевна и Галина Ивановна увлечённо гадали на картах Таро.

Аделина плавно прошествовала на кухню, на пару секунд задумалась, прежде чем открыть шкаф, а затем достала из него два хрустальных бокала. Потом вытащила бутылку шампанского и наполнила оба бокала белой шипучей жидкостью. Вытянув руки и раскрыв ладони, она посмотрела на них, и там стали расти бутоны роз. В правой руке – красный бутон, в левой – жёлтый. Перевернув ладони бутонами роз вниз, Аделина опустила бутоны в бокалы.

Бутоны растворились в шампанском.

Аделина взяла бокалы и понесла их к овальному столу.

- Предлагаю провести дегустацию. – сказала она двум женщинам.

- Я как бы за рулём. – ответила Галина Ивановна, пожирая платье Аделины взглядом.

«Это же вечернее платье от Valentino, я в ЦУМе видела, полмиллиона рублей стоит! Откуда такая роскошь у этой замарашки? Если моя Марго такое же себе отхватит, вот и окупилась поездочка» - алчно подумала Галина Ивановна, не сомневавшаяся в деловой хватке своей дочурки.

- Дом Периньон. Когда ещё такое попробуете. Пейте. – Аделина положила руку на плечо Веронике Сергеевне, и та послушно заглотила жидкость в бокале.

- Очень вкусное. – согласилась Вероника Сергеевна.

- Вам надо отдохнуть, Вероника Сергеевна. К дому привыкнуть. Идите за мной, я отведу вас в комнату. – приказала Аделина.

Вероника Сергеевна послушно пошла за Аделиной в комнату на первом этаже. Та уложила её в кровать и накрыла одеялом.

Аделина остановилась в центре комнаты и не спеша огляделась. На старинном комоде лежала шкатулка. Девушка открыла её – шкатулка была заполнена документами, счетами на оплату, и поверх всего лежало письмо.

«Любимые мои внучата, Аделинушка и Костенька!

Одни вы у меня остались, на вас и вся надежда. Сынок мой, то есть папанька ваш, из дома убёг решительно и бесповоротно, и носит его теперь судьба по уральским горам. На кого же мне дом оставить, как не вас, любимые мои внучата!

Вам только кажется, что вы младые и неопытные. На самом деле вы уже готовы к новому, и, если вы нашли это письмо – вы уже получили силу и знание, каждый сообразно своей душевной организации.

Заглядывайте в шкатулку иногда. Здесь вас весточка будет ждать. Часто заглядывать не надо – только когда необходимость возникнет.

На этом говорю вам до свидания, любимые мои, ибо прикипела я душой к вам.

Ваша бабушка.»

Аделина взяла письмо и счета, и пошла проведать Галину Ивановну. А та, покрытая зеленоватой желтизной, застыла в параличе, просунув онемевший язык сквозь зубы, и могла тогько злобно вращать глазами.

- Никуда не уходи. Скоро тобой займёмся. – сказала Аделина и пошла на улицу.

***

Около ворот дома стоял белый Mercedes-Benz E-Klasse. К нему прислонился лысеющий брюнет в белом костюме, белой жилетке, белой рубашке с белым галстуком, и в белых туфлях. На руке у него были часы Rolex Daytona из белого золота.

Калитка отворилась. В проёме стоял мальчик, играя чёрной розой. Он игрался с чёрной розой как с живой, пропуская её между пальцами, обвивая вокруг ладони, и это зрелище было завораживающим. Казалось, ещё немного – и роза мяукнет и начнёт мурчать от удовольствия.

- Мальчик, мне нужна старушка, хозяйка дома. Позови её. – сказал брюнет в белом костюме.

- Нет больше старушки, – сказал мальчик, потом поднял глаза на брюнета и уточнил, - В этом мире – нет.

- Понятно, слушай, я всегда покупал у неё розы, и готов заплатить тебе, – Брюнет достал пятитысячную купюру и небрежно помахал ею в воздухе, - Срежь мне штук тридцать чёрных роз и столько же красных, и можешь купить себё всё, что ты хочешь. Ну что, сделка?

- Вот прям всё, что хочу? – прищурился мальчик.

- Конечно! Шоколадки, жевачки, мороженое, всё что хочешь. – ласково улыбнулся брюнет.

- Интересные у тебя представления о желаниях современного пятиклассника. А если я хочу купить твою душу?

Брюнет фыркнул, не зная, что ему делать - возмущаться или смеяться.

- Слушай, пацан, как тебя зовут? – брюнет решил действовать психологическими методами.

К мальчику присоединилась девушка в белом платье. Она дала мальчику какое-то письмо и обратилась к брюнету.

- Стыдно, Дмитрий Борисович, потомственному колдуну в девятом поколении, экстрасенсу и по совместительству - белому магу, не знать с кем разговариваешь.

Глаза девушки были абсолютно чёрные.

- Он не только колдун, у него магазин ювелирки в городе, своя пивоварня в соседнем селе, там же цех производства контрафактного алкоголя, две крупных автомастерских, где перебивают номера двигателям угнанных машин, торгуют запчастями, а остатки авто сдают в его же пункт приёма цветмета, - скучным голосом сказал Константин, - А ещё брат у него – начальник районного ГИБДД.

Брюнет просто примерз к месту. Его оторопь взяла страшнейшая.

- Вот что мы сделаем, - сказал мальчик, - своих работников подгони сюда, не мешкая, и вот эту машину отбуксируй отсюда подальше, чтоб не маячила. Что ты с ней сделаешь – нас не волнует.

Константин кивнул на автомобиль Галины Ивановны.

Аделина протянула потомственному колдуну счета на дом.

- Метнись в банк, оплати счета на год вперёд. Или больше. Не жмотись – дороже выйдет. Привезёшь два чистых изумруда, две чёрных шпинели и два рубина. Два стограммовых слитка золота и столько же серебра и платины. Высшей пробы. – приказала Аделина.

- На амулеты. – кивнул головой Константин.

- Возвращайся и получишь розы. Согласно потребности. Две жёлтых, две тёмно-зелёных, четыре чёрных и одну красную.. Красная – для жизни. Остальные – сам знаешь, не первый раз приезжаешь. – закончила разговор Аделина.

Девушка и мальчик ушли в дом, а Дмитрий Борисович нащупал непослушной рукой ручку двери машины, и с трудом её открыл.

«Вот значит, как… Теперь вместо одной ведьмы два этих упыря… А в деловой хватке им не откажешь!» - думал Дмитрий Борисович, прекрасно понимая, что розы по другому не получить – попытка их срезать самостоятельно всегда заканчивалась одинаково, посягнувший на розы обратно не возвращался. Розы работали, только переданные хозяйской рукой.

И он решительно выхватил мобильный телефон, другой рукой поворачивая ключ в замке зажигания.

***

Веронику Сергеевну разбудил его мертвенно-бледный лунный свет, упавший ей на лицо. Она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. И она передумала продавать дом. Встав с кровати, она прошла в гостиную.

За овальным столом сидели Костик и Аделина. На тарелках перед ними лежали остатки мясной трапезы. В серебряных кубках была красная жидкость. На кухне нечленораздельно и хрипло шипело радио.

- Вы чего в темноте сидите? – сказала Вероника Сергеевна, включая свет, - а где Галина Ивановна.

- Уехала. – сказал Костик.

- Навсегда. – подтвердила Аделина.

- И нам тоже пора уезжать. – сказал Костик.

- Мне надо со счетами на дом разобраться. – вздохнула Вероника Сергеевна.

- Уже не надо. Всё оплачено на год вперёд, – сказала Аделина, - Попробуй мясной рулет. Тает на языке.

- Как рассветёт – возвращаемся в город. Тут дела закончены. – распорядился Костик

Радио на кухне вдруг прекратило хрипло шипеть и заиграло концерт для скрипки с оркестром «Времена года. Осень» Антонио Вивальди.