Читать онлайн
"Тайные миссии СССР: Химический комбинат"

Октябрь 1986 года.

Спустя два месяца после операции «Сталинский ГУЛАГ»

Место действия: один из малых островов Новосибирского архипелага близ 75 градуса Северной широты.

Время действия: третий день катастрофы.

***

Металл горел и плавился, запекая внутри, словно консервы, живую человеческую плоть. Огонь жадно вылизывал стены, обтекая развороченную взрывом балку. Закупоренное помещение не давало возможности выбраться наружу.

Давно стихли стоны. Обгоревшие останки сотрудников превратились в тлеющие угли некогда полыхавших факелов. Гул огненной стихии пожирал внутренний интерьер химической лаборатории. За два дня жидкая плазма слизала всё дочиста: остался только сам остов чёрного изуродованного корпуса.

Взрыв, произошедший на секретном объекте под названием «Комбинат» послужил катализатором химической реакции, вырвавшейся из лаборатории навстречу соприкосновению с кислородом. Этот взрыв можно считать началом той необъяснимой реакции, что последовала за химическим заражением.

На третий день объект «Комбинат» представлял собой сплошные исковерканные остовы корпусов. Лаборатория прекратила свое существование. Коллектив сотрудников сгорел заживо. Остров превратился в безжизненный клочок земли, если бы…

Если бы ни его обитатели животного биома, уцелевшие после взрыва.

Казалось бы, что может произойти странного в поведении животных, населявших близлежащие острова несколько сотен лет?

Однако, странное всё же случилось. Вначале замолчал передатчик одной из станций соседнего острова. Затем вообще последовали невероятные события. Последнее, что было выкрикнуто в эфир ослабевшим голосом радиста, были его панические слова:

— О, господи! Они… они повсюду! Эти твари набрасываются на полярников, на моих друзей! Помогите! Остров Вилькицкого просит помощи! Я закрылся в рубке, вижу сквозь окно, как звери раздирают на части Семёна, Гришу…

Потом были помехи. В эфире была слышна какая-то возня. Стук упавшего предмета. Отчаянный вопль:

— Помо… помогите! А-ааа…

Еще звук, будто что-то протащили по полу.

— О-о, ма-ма-аа… Мои ноги-и! Они пожирают мои ноги-и!

Позднее, прокручивая запись в отделе Географического общества Академии наук СССР, генерал-майор Лебедев отчетливо слышал омерзительное чавканье с утробным рычанием. Так не мог рычать ни медведь, ни какое другое животное, населяющее Новосибирский архипелаг. По выводам специалистов, так не мог рычать ни один зверь на Земле. Это утробное урчание было похоже на клокотавший котёл, заполненный бурлящей жидкостью.

— Остров Вилькицкого? — переспросил Лебедев собравшихся сотрудников. — Это в архипелаге?

— Так точно, — ответил по-военному один из географов, прибывших в бункер Северной дислокации. — Координаты в скоплении островов Делонга. Крохотный участок среди сотен таких же посреди Ледовитого океана.

— А что там у нас?

— Обычная метеостанция с десятком полярников.

— А соседние острова?

— Необитаемы. Разве что населены медведями, песцами, куропатками, полярными совами.

— Я не о том. Объекты какие-нибудь есть?

— На соседнем острове есть.

— Какие?

— С точки зрения секретности, на одном из безымянных островов расположена химическая лаборатория под кодовым названием «Комбинат».

— Выведите на экраны мониторов карту. — Лебедев склонился над панелью управления, мерцавшей в сумраке бункера сотнями лампочек. — Показывайте. Что за объект? Почему не знаю?

— Он был законсервирован два года назад.

Генерал нахмурился, вспоминая.

— Тот самый химический комплекс?

— Так точно!

Теперь над мониторами с картой архипелага склонились остальные сотрудники.

— Тот самый «Комбинат», вышедший уже однажды из строя?

— Он самый, товарищ генерал.

— И что на этот раз?

— По нашим данным, три дня назад там произошла утечка, грохнуло взрывом, разворотив и сам корпус и химическую лабораторию секретного назначения.

— Без вас знаю, что секретного, — оборвал Лебедев. — Причина взрыва?

— Устанавливаем.

— Третий день, мать вашу? Третьи сутки никто не выходит с того острова на связь, а вы всё устанавливаете?

— Мы только вчера услышали в эфире эти крики о помощи.

— Эти крики шли от радиста с острова Вилькицкого! А лаборатория «Комбината» с людьми находится на одном из соседних островов, мать вашу!

— Эфир и раньше был иногда пустым. Радисты с объекта «Комбинат» имели привычку выходить на связь через сутки - двое, а то и на третьи. Потому мы и не засекли сеанс связи.

— Но запись с призывом о помощи всё же сделали?

— Любой выход в эфир записывается автоматически, товарищ генерал.

— Не важно, как он записывается. По сути, мы потеряли трое суток с момента взрыва. А теперь потеряли еще связь и с островом Вилькицкого! Что прикажете мне докладывать в центр?

— Мы устанавливаем причину утечки, товарищ генерал.

— Устанавливаете, сидя здесь, в сотнях километрах от места трагедии? — повысил голос Лебедев. — Не вылезая из бункера?

Он отбросил бумаги, протянутые ему. Стал мерить шагами просторный проход, по стенам которого висели всевозможные экраны с мониторами. Остановил взгляд на фронтальном изображении, передающемся со спутников. На дисплеях светились очертания архипелага со множеством скоплений мелких островов. Один из них мигал красным светящимся маркером.

— Это Вилькицкого?

— Никак нет. Это безымянный, где произошёл взрыв. Там всё еще плавятся останки «Комбината».

— И вы мне только сегодня докладываете об этом, к чертям собачьим? Поувольняю всех нахрен! Там же люди!

Наступила пауза. Сидящие в наушниках операторы у мониторов боялись поднять головы. Сотрудники четвертого отдела, сгрудившись у экрана, не могли ничего ответить. Наконец, превозмогая скорбь, один из них, отчеканивая, доложил:

— Там уже никого нет в живых, товарищ генерал.

— Откуда вы знае-ете? — взревел Лебедев, что случалось с ним крайне редко. — Вы протираете штаны здесь, в бункере, строите какие-то догадки, а там, при взрыве, в вечной мерзлоте, гибнут полярники!

— Иначе бы вышли на связь.

— А если просто передатчик при взрыве повредился?

— Вышли бы на сеанс с соседнего Вилькицкого. Но, к сожалению, тот эфир радиста был последним.

— И вы решили вызвать меня только сейчас! — с гневом заключил Лебедев.

Спустя минуту размышлений, глядя на красную мигающую точку безымянного острова, отдал распоряжение:

— Группу майора Белова срочно на вылет. Найдите!

— Уже нашли, товарищ генерал. Он ждет ваших указаний.

Лебедев схватил протянутый ему микрофон.

— Андрей?

— Так точно, Степан Сергеевич. Белов на проводе!

— Группа твоя в боевой готовности?

— Да. Меня уже поставили в известность, что вы можете связаться со мной. Летучий отряд Белова в вашем распоряжении.

— Ситуацию тебе обрисовали?

— Так точно. Вкратце.

— Дополнительную информацию и папку с вводными данными получишь с моим курьером. Высылаю за вами вертолёт. Бумажные формальности с вашим Географическим обществом улажу сам.

— Что нам необходимо?

— Доберётесь на вертолёте на безымянный остров, осмотрите место катастрофы секретного объекта под кодовым названием «Комбинат». Найдёте раненых, передадите экипажу, там будут два медика с оборудованием. Не найдёте — сделайте облёт острова Вилькицкого. Он километрах в сорока от объекта. Последняя связь с радистом была именно оттуда.

— Если никого уцелевших не найдём?

— Останетесь выяснять причину катастрофы. Полное химическое облачение, ясно? Костюмы биологической защиты, химическая амуниция и прочее. Связь по трансиверам. Мне необходима причина взрыва и хоть кто-то уцелевший. Всё ясно?

— Так точно!

— Тогда жми с группой на военный аэродром! Реактивным самолетом вас доставят к порту Тикси, там вас уже будет ждать вертолет с экипажем. Вводные данные сейчас подготавливают — папку получите при встрече.

— И сразу на вылет к архипелагу?

— Да. Задача твоей «летучей команды» — установить причину утечки газа, вырвавшегося из лаборатории. Она хоть и была законсервирована, но секретный объект «Комбинат» продолжал, видимо, играться там со всякими химическими экспериментами, мать их в душу! И это без моего санкционирования, заметь!

— Понял вас. А что с радиоточкой на Вилькицкого?

— Радист выкрикивал в эфир сигнал бедствия.

— Да. Мне прокрутили запись. Там вроде бы какие-то твари начали пожирать сотрудников метеостанции.

— Вот это и предстоит тебе узнать. Пусть Головкин экипирует всю группу последними разработками оружия. Возможно, вам предстоит контакт с какими-то мутантами или животными, вышедшими из-под контроля.

— Это как?

— Мои учёные, чтоб их черти взяли, — Лебедев гневно обвел взглядом сотрудников, — не смогли определить по записи те звуки рычания, что издавались в рубке под конец эфира. Иными словами, по их мнению, ни одно животное на Земле не могло издавать такие звуки. Это не медведи, Андрей. А если не медведи — самые опасные в тех местах хищники — то кто?

— Ясно, Степан Сергеевич.

— Тогда на вылет. Немедленно!

— Есть!

Связь отключилась.

Лебедев в ярости обвел всех тяжелым взглядом.

— Быстро всем за работу! Подготовить данные по архипелагу для Белова. Климат, ареал обитания животного биома, расположение координат, ландшафт, точки станций и самого «Комбината». Мне — отдельную информацию о лаборатории на стол!

И, хлопнув дверью, направился к лифту.

Операция под кодовым названием «Химический комбинат» началась.

***

Сырым октябрьским днем наступившей осени реактивный самолет доставил группу Белова к порту Тикси. Там их уже поджидал вертолет, заправленный горючим под завязку.

Сидя в салоне, майор Белов изучал с Головкиным папку с вводными данными. Рядом с кабиной пилотов примостились два медицинских сотрудника, на случай, если удастся обнаружить кого-то из уцелевших.

— Ты овощ, Паша! — отчитывал своего друга-бурята Витя Савушкин, поглаживая ботинком невозмутимого Буяна, примостившегося у ног. — Самый настоящий овощ! Усёк? Откуда тут, в вечной мерзлоте, какие-то монстры?

— Твой слыхать, шайтан возьми, как радист кричать в эфир?

— Что его пожирают какие-то мутанты?

— Тише вы, черти! — оборвал обоих Кирилл Борисович. — Дайте командиру сосредоточиться.

Белов тем временем упорно рассматривал карту островов. Гул винтов был привычен, но как всегда мешала перепалка двух его подчинённых, ни минуты не сидящих спокойно.

Вся команда была облачена в утепленные костюмы химической защиты, поверх которых висели подсумки с противогазами, счётчиками Гейгера, датчиками чужеродного присутствия и прочей амуницией. Вооружение составляли винтовки последних секретных разработок четвертого отдела КГБ.

— Что там у нас, Кирилл?

— Читаю из папки:

«Остров Вилькицкого в группе островов Новосибирского архипелага, входящий в административный округ Саха-Якутии. Был открыт и нанесён на карту в 1913 году во время Российской императорской арктической гидрографической экспедиции под руководством Бориса Вилькицкого на судах Таймыр и Вайгач. Назван в честь отца начальника экспедиции — генерал-лейтенанта корпуса морских гидрографов А. И. Вилькицкого».

— Пропускай. Это всё лирика.

Головкин полистал страницы:

«Расположен в северо-западной части Восточно-Сибирского моря в северо-восточной части Новосибирских островов в южной части островов Де-Лонга, из которых является самым южным и самым маленьким. Ближайшие острова: остров Жохова — в 40 километрах к северо-западу, Беннетта — в 130 километрах к северо-западу, Новая Сибирь — в 74 километрах к юго-западу. Остров Вилькицкого находится вне пределов вечного льда и не покрыт полностью ледниками».

— Дальше. Нам это ни к чему. О безымянном острове есть что-нибудь?

— Есть. Только координаты и всё.

— А секретный объект, как я понимаю, не обозначен?

— Ты о «Комбинате»?

— Ну да. К нему же летим, родимому.

— Не обозначен.

— Странно… даже в секретной папке генерала Лебедева нет никаких упоминаний.

— Фактически, для всего мира эта химическая лаборатория не существует.

— Но в секретном досье КГБ она должна ведь присутствовать, верно?

— Должна-то должна… — хмыкнул Головкин, бросив взгляд на двух сцепившихся друзей. Те продолжали в словесной перепалке поносить друг друга, как это бывало перед каждой операцией.

— Не обращай внимания, — усмехнулся командир. — Через минуту будут лучшими друзьями, не разлей вода. Давай-ка сверим компасы, часы и проверим амуницию. Чует моё сердце, нам предстоит столкнуться с чем-то необычным.

— Первый раз что ли, командир?

И действительно, не прошло и минуты, как два закадычных приятеля уже хлопали друг друга по плечам.

Спустя время, сделав облёт над безымянным островом, винтокрылая машина приземлилась на небольшом участке, свободным ото льдов. Когда облетали остров, под днищем корпуса были видны искореженные останки «Комбината». Черные остовы двух корпусов продолжали дымиться, являя взору разведчиков полную разруху.

— Ничего себе, шандарахнуло взрывом! — присвистнул Витя Савушкин. — Стопудово тут не обошлось без химической атаки!

— Генератор продолжает работать, — заметил с высоты Головкин. — Вижу мигающий свет в развороченных рамах. — Странно всё это…

— Что странно, академик?

— Будто кто-то поддерживает электроэнергию искусственно. Генератор-то в первую очередь должно было разнести к чертям собачьим. Судя по исковерканным останкам, взрыв был нешуточным.

Как только шасси винтовой машины коснулись мерзлого грунта, Белов скомандовал:

— Так! Всем рассредоточиться по территории! Искать раненых, обгоревших или просто трупы. Нам не впервой такие операции. Экипажу и медикам быть наготове принять пострадавших! Вперед, Буян!

Верный пёс уже был на земле, внюхиваясь в горелый морозный воздух. Пахло копотью, примесями гари и еще чем-то, до конца невыясненным нюхом собаки. Зато сразу сморщился Головкин:

— Сладкий привкус горелого мяса, — констатировал он. — Причем, мяса человеческого! — и, в сердцах сплюнув, натянул маску химзащиты. Тоже самое проделали и остальные.

— Связь по ларингофонам! — скомандовал майор. — Витя — ты вправо, Паша — влево, мы с Кириллом впереди.

Обернувшись к люку салона, крикнул медикам:

— Подготовьте капельницы, одеяла и всё необходимое! Мы пробежимся по территории, сразу вызовем вас, если кого обнаружим.

Напоследок махнув пилотам в кабине, исчез в клубах дыма.

…Вот тут-то и произошло то первое странное событие, которое перевернёт потом весь план операции.

***

Группа еще не успела приблизиться к ближнему корпусу, развороченному взрывом, как навстречу им густым потоком хлынула какая-то струя, едва не сбив с ног. Бежавший впереди Буян шарахнулся в сторону, дав густому потоку промчаться мимо него. За собакой в сторону, под навес искореженной балки, отскочил Белов. По обгорелым стенам заколотило крупной дрожью, словно весь корпус пришёл в движение. Колыхнулась под ногами земля.

— Чума на оба ваших дома! — ругнулся Савушкин, примкнувший к командиру. — Это чё за бабушкин кисель?

Мимо них сплошным стремительным потоком, бурля и вспучиваясь пузырями, прокатила жидкая масса чего-то непонятного, похожего на густую клокотавшую патоку.

— Кирилл, ко мне! — скомандовал по ларингофону Белов. — У нас тут какая-то неизвестная субстанция. Выплеснулась прям под ноги из развороченного здания.

— У меня такая же фигня, командир! — донеслось в мембране. — Паша по ту сторону стены, а я вхожу в коридор.

— Ясно. Что видишь?

— Сплошная разруха. Взрывом разворотило всё вчистую. Вижу кое-где очаги огня. Обугленные и оплавленные предметы обихода. Прохожу мимо столовой. Расплющенные давлением миски.

— Трупы есть?

— Даже если и были, их спалило жидкой плазмой, командир!

— Будь на связи, передавай что видишь.

Затем к буряту:

— Паша, у тебя как? Ты где?

— Мой спуститься вниз, — откликнулся микрофон голосом проводника.

— Говори нормальным языком, боец! — оборвал командир. — Не коверкай язык. Савушкин тебя не слышит. Будешь коверкать при нём, забавляясь, а сейчас не до шуток.

— Понял, товарищ майор! Тогда, короче, так. Спускаюсь на подземный уровень. Кругом искореженные балки, вывернутые остовы, разбросанные предметы. Разворотило всю систему отопления. Свет мигает: значит, генератор продолжает где-то работать.

— Да. Мы видели это с высоты. Что еще?

— Трупов нет. Всё настолько обгорело и оплавилось, что невозможно различить. Обугленных костей тоже не вижу.

— Странно… — осмотрелся Белов, продолжая двигаться вперёд. — У нас тоже ни костей, ни останков. У Кирилла та же история. А ведь мы уже внутри «Комбината». Фотографируй все, что видишь.

— Их будто собрали в одну кучу и унесли куда-то, — доложил Савушкин. — Я имею в виду кости и черепа.

— Как у тебя, Кирилл? — обратился по микрофону Белов.

— Согласен с Витей. Черепа-то не должны были сгореть. В печах немецких крематориев всегда сохранялись обгоревшие черепа.

— Нужна чудовищная температура, что бы их уничтожить огнём, я правильно понимаю?

— Так точно, командир. Но я уже у стен лаборатории, а ни одних останков не обнаружил.

— Их буквально языком слизали, — уточнил Савушкин. — Кто-то сгрёб, и в качестве трофеев уволок отсюда в неизвестном направлении.

Белов глянул на датчик показания чужеродной материи. Он указывал на полное отсутствие органики.

— Буян тоже не улавливает запах присутствия. Мы здесь одни, товарищи бойцы.

Переговариваясь таким образом, четверо разведчиков осматривали отведенные им участки. Прошло несколько минут. Каждый бросал реплики, делясь впечатлениями окружающей обстановки. Кругом валило дымом, потрескивали тлеющие остовы здания, исковерканные балки торчали острыми углами, валялась жестяная посуда. Запах горелой человечины по-прежнему витал в воздухе.

— Но где же кости, чёрт возьми? — спустя два часа бесплодных поисков, задался вопросом Белов.

Ещё час спустя они собрались у выхода из «Комбината». Было осмотрено всё, что представляло интерес с точки зрения разведки. Над ними высились обломки исковерканных строений, превратившиеся в настоящий хлам. Теперь секретный объект представлял собой полные развалины, а сами остовы стен лаборатории были погребены под руинами.

— Нечего и думать, что мы тут кого-то обнаружим, — заключил Белов, когда они покидали объект. — Ни постороннего присутствия, ни чужеродной материи, ни костей, ни черепов — ничего, чёрт возьми!

Буян бежал впереди.

Сняв маски и бросая последние взгляды на пожарище, группа возвращалась к вертолёту.

— Стоп! — внезапно вспомнил Головкин. — Когда облетали остров, кто-нибудь видел хоть какую-нибудь живность?

— С высоты? — съязвил Витя.

— Я о медведях говорю, умник. С высоты вполне могли различить.

— Не видели, — подытожил Белов.

— Вот это-то и странно. Побережье от взрыва и утечки газа не пострадало, так что медведи могли свободно передвигаться. Но мы их не видели.

— И что? — хмыкнул Савушкин. — Говори конкретнее, академия, едрит тебя в пень!

— А то, Витя, что эти скопления островов являются таким себе своеобразным родильным домом для белых медведей. Здесь должны обитать целые семейства. Мамаши выводят здесь потомство.

— И?

— А их нет.

— И?

— Кто тогда уволок обгоревшие кости с черепами?

— А я тебе о чём толкую, академик хренов! Ни скелетов, ни останков!

— Мой тоже не видеть, — опять перешёл на непереводимый русский язык Паша-бурят. Он всегда переходил на корявое наречие вблизи своего друга.

— Твой не видеть, потому что ты овощ, Паша, — передразнил приятель, поправляя винтовку. Пострелять не удалось, и теперь бравый боец был не в духе. — Твой, кроме олень в пустыня нихрена не видать.

— А твой только Люда вспоминать с майор на Аляска.

— Прекратить! — оборвал Белов. — Подшучивать будете после конца операции.

Оба сразу примолкли.

— Кирилл Борисович — да. Ты и Витя, вы оба правы. Черепа должен был кто-то уволочь. Но мы не обнаружили ни одной кости.

— А сколько на «Комбинате» вообще работало сотрудников?

— Судя по вводным данным в папке Лебедева, — доложил Головкин, — в лаборатории числилось тринадцать человек, плюс команда обслуги, плюс два радиста, плюс оператор и водитель вездехода, которого мы, кстати, тоже не видели. Итого двадцать пять человек.

— Солидный штат! — присвистнул Витя. — И ни одного позвонка или берцовой кости. От двадцати пяти человек! — округлил он глаза. — Даже коронки зубов вшивой не обнаружили.

— Вот это-то и странно, — подытожил Головкин.

Они уже приблизились к вертолёту, когда вдруг что-то изменилось в воздухе. Белов показал издалека пилотам запускать винты, уже настроил рацию на связь с генералом, когда мимо них в воздухе пронеслось что-то непонятное:

ВЖУУ-УХХХ!!!

Всё пространство вдруг сгустилось до плотности той массы, похожей на кисель, что едва не сшибла с ног.

Гавкнул Буян. Внезапно дохнуло омерзительным смрадом разлагавшейся плоти. Витя невольно зажмурился. Паша-бурят схватился за нос, зажав его пальцами. Напор смрада был настолько сильным, что разведчики на миг оторопели.

— Эт чё за хрень вонючая! — промычал Витя, катапультируясь в рекордный срок к люку салона. Его буквально ветром сдуло.

Головкин изумленно бросил взгляд на остовы «Комбината». Стремительный поток запаха разложения выплеснулся именно оттуда, из стен развороченной лаборатории.

— Все в вертолёт! — скомандовал Белов, зажимая нос. — Это может быть вторым всплеском вырвавшегося газа, о котором мы еще не знаем.

— Тот газ, что спровоцировал взрыв?

— Может и он. Кто его знает, что они тут экспериментировали, в своем «Комбинате».

Захлопнув люк салона, все прильнули к иллюминаторам.

Поначалу ничего не происходило.

Сквозь запотевшие стекла просматривались развороченные остовы секретного объекта. Шлейф неуловимой дымки витал в воздухе. Казалось, всё исковерканное строение окуталось незримым облаком, обволакивая его со всех сторон.

— Конденсат снаружи, — заметил Головкин. — Странный какой-то. Температура-то минусовая, а стекла покрылись влагой.

— Может, это миазмы испарений? — предположил Белов. — Те, что вырвались из лаборатории? Которые сейчас растекаются по всему острову?

Договорить он не успел.

— Смотрите! — внезапно выпалил Савушкин. — Нет-нет, не туда, не на «Комбинат», а левее!

Все бросились к его иллюминатору. Медики тоже примкнули к разведчикам. В кабине остались пилоты, готовые взлететь по первой команде.

— Во-он там! — завопил Витя. — Глядите! Ох… едрит меня в печенку! Ме-две-ди! — отчеканил он по слогам.

В пелене сгустившегося воздуха, в дымных поволоках, окутывавших развалины, показались вначале три… следом еще несколько…

И еще…

И еще…

За ними еще…

— Мама дорога-ая… — протянул потрясенно Витя. — Да сколько же вас тут!

В течение минуты разведчики насчитали не менее полутора десятков белых медведей.

Это было настолько необоснованно с научной точки зрения, что у всех отвисли челюсти от изумления. Даже не изумления и не потрясения, а самого настоящего испуга.

— Но… но п-позвольте! — ошарашено запнулся Головкин. — Медведь не стадное животное. Они одиночки!

— Тогда откуда сразу такое скопление? — оторопело переспросил Белов, забыв на секунду обязанности командира. — Сколько их тут?

— Двенадцать, тринадцать… — продолжал считать Паша-бурят, — пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, шайтан возьми. А… вон ещё мой видеть. Восемнадцать… — на миг умолк, перебравших к соседнему иллюминатору. — Девятнадцать… шайтан их взять.

— Довольно! — скомандовал Белов. — Больше двух десятков! — он вопросительно взглянул на медиков. — Вы что-то понимаете? Это же в вашей компетенции, ребята.

Те только развели руками, сами находясь в потрясенном состоянии:

— Мы лишь врачи из команды генерала Белова. Не ученые, не биологи.

— Так какого хрена вас сюда послали? — взвился Витя.

— Оказать первую помощь раненым, если будут обнаружены, — беспомощно пожал плечами один из них.

Медведи между тем продолжали прибывать и прибывать. Теряясь силуэтами в облаках сгустившегося тумана, выползавшего из развороченной лаборатории, они шли, переваливаясь, друг за другом, ступая почти след в след — сплошными вереницами — шли с разных сторон, отовсюду, по два, по три, по четыре. Вскоре их, казалось, нескончаемый поток влился в общую колонну. Было ощущение грандиозного исхода, словно здесь совершалось библейское паломничество, с той лишь разницей, что вместо людей были настоящие белые медведи.

— Их будто манит к себе какой-то незримый магнит! — зачарованно прошептал Головкин.

Не обращая внимания на корпус винтокрылой машины, полярные хозяева Арктики все шли и шли, возникая, казалось, ниоткуда. На самом деле они прибывали целыми группами, направляясь от побережья к загадочным стенам разрушенной лаборатории. Сначала поодиночке, затем попарно, а следом и целыми семействами с малышами. Самки вели за собой потомство, самцы-одиночки сбивались в группы и шли – шли – шли.

— Двадцать шесть… двадцать семь… — по-прежнему считал проводник. — Шайтан возьми, мой сбиться с счёта! — В глазах бурята уже летали зелёные слоны. Мельтешило от такого неслыханного количества сразу десятков и десятков однотипных зверей.

— Прямо нашествие какое-то! — очумелым взглядом всматривался в иллюминатор Витя.

— Они плывут к острову со всех концов Арктического побережья, — наконец, озарился догадкой Кирилл Борисович. — Их манит к себе те испарения миазмов, что дунули нам в лицо. Из стен лаборатории.

— Да что ж это за газ такой хреновый? — почти завопил Витя. — Что они там натворили, эти чёртовы учёные, что со всех концов Арктики к нам в гости прут медведи? Их уже больше полусотни, к чертям собачьим!

— Тридцать два… — сбивался со счета проводник-бурят. — Тридцать три… Малышей считать, шайтан возьми?

— Брось это дело, Паша! — приказал майор. — Сами видим, что поток нескончаемый.

— Вон они откуда выходят! — навел бинокль сквозь иллюминатор Савушкин. — Подплывают со всех концов к побережью острова, отряхиваются, и идут как по команде в одном направлении.

Белов навел свой бинокль.

— Бог мой всемогущий! — вырвалось у него потрясение. — Кирилл, глянь сам!

Головкин перехватил бинокль командира, прильнул к стеклу иллюминатора.

Все побережье было усеяно движущимися точками. Выходя из воды, медведи отряхивались и, не обращая внимания на собственное скопление, как под гипнозом, шли все в одном направлении: самцы, самки, детеныши. Шли по направлению к секретному «Комбинату».

— Они останавливаются у входа в развалины, — констатировал Белов. — Дальше внутрь не заходят.

Теперь уже и пилоты смотрели из кабины на повальное шествие грациозных зверей. Хозяева полярных просторов, достигнув руин секретного объекта, как по команде останавливались, припадали брюхами к земле, неуклюже заваливались и застывали в неподвижности. Десятки и десятки морд с оскалами разинутых пастей были обращены в одну сторону — к одной невидимой точке, которая, казалось, манила их гипнозом.

Запах разложения уже начинал просачиваться внутрь салона. Запахло миазмами горелой плоти.

Белов комментировал по рации происходящее, выйдя на связь с генералом Лебедевым.

— Так точно, Степан Сергеевич! Их здесь больше полусотни! Такого скопления одного вида не должно быть в природе — это противоречит всем законам мироздания!

— Тише-тише, Андрей, не впадай в философию. О каком мироздании речь, черт возьми?

— О законах природы, товарищ генерал! В истории Земли не было такого нашествия сразу одного вида полярных медведей. Они же не стадные животные, как, скажем, волки с оленями.

— Нашему проводнику лучше знать! — вставил издалека свои пять копеек Витя. — Он по оленям спец, с него и спрос.

— Мой не пасти олень, — откликнулся отважный бурят. Даже в эту минуту, потрясшую всех без исключения, они не забывали препираться друг с другом.

А медведи между тем все прибывали и прибывали. Через полчаса их перевалило уже за шестой десяток вместе с малышами.

— Да столько во всей Арктике не наберётся! — не верил свои глазам Витя.

— Ну, положим, по всему Заполярью их в десятки раз больше, — поправил Головкин, — но тут ты прав. Такого количества одних особей одного вида не должно находится в одном и том же месте. Это априори.

— Чего-о? — протянул младший коллега. — А по-русски, академик хренов?

Головкин лишь отмахнулся.

— Ты говоришь, Андрей, что они замирают у стен разрушенной лаборатории? — меж тем доносился из рации голос Лебедева.

— Так точно. Они словно под гипнозом все. Доходят до развалин, останавливаются, садятся или ложатся, внутрь не проникают. Их влечет не то запах, не то газ, не то вообще непонятная какая сила, недоступная нашему мышлению.

Рация немного помолчала, затем ответила голосом генерала:

— Выходит, эти горе-ученые, сгинувшие при собственном эксперименте, все же намудрили там что-то с химическими катализаторами. Та густая масса, о которой ты мне докладывал, что текла у вас под ногами — что с ней?

— Когда покидали объект, она пузырилась повсюду.

— И ни костей, ни черепов?

— Никак нет.

— Следовательно, делаем вывод. Миазмы испарений вырвавшегося при взрыве газа, привлекают к себе особый вид животного биома, иными словами — полярных медведей. Заметь — только медведей одного вида. А ведь на побережье этих островов встречаются ареалы и других животных, скажем, тех же леммингов или арктических сов с куропатками. Но какая-то химическая реакция, вышедшая из-под контроля при эксперименте, в сочетании соприкосновения с кислородом, дала толчок столь непонятному феномену. Ты слышишь меня, Кирилл Борисович?

— Так точно, товарищ генерал.

— Вот и думайте с Андреем. Мы тут полагаем вместе с моими сотрудниками, что та густая бурлящая масса, похожая на жидкую патоку, есть некий побочный продукт эксперимента. Распространившийся по островам неизвестный науке газ заставил медведей одного животного вида собраться вместе в одной точке, а точнее — у стен той самой лаборатории, из которой этот самый газ вырвался. Видимо — тут мне подсказывают — он каким-то образом влияет на подсознание животных определенного вида — в нашем случае только на медведей. Все ясно?

— Ни черта не ясно, товарищ генерал! — выкрикнул Савушкин. — Если не ясно мне, то нашему оленю тем более!

— Сейчас не до шуток, товарищ боец! — обозлился Лебедев. — Мы столкнулись с непонятным феноменом природы. Не забывайте там, что погибло большое количество людей, а вам еще предстоит наведаться на метеостанцию острова Вилькицкого.

Потом к Белову:

— Если ни трупов, ни даже костей не обнаружено, приказываю взлетать. Ваша миссия здесь закончена. Я направлю к этому чертовому «Комбинату» команду ученых с армией специалистов, дальше будут с медведями разбираться они. Четыре вертолета уже готовы стартануть.

— Сюда последует целая армия учёных? — переспросил Белов. — Но ведь это привлечет колоссальное внимание и прессы и прочей утечки информации. Объект станет известен хотя бы во всех научных кругах мира. А там и до всеобщей гласности недалеко.

— Ничего, Андрей, это уже не ваша забота. Я позабочусь об этом. Ваша разведка закончена. Не забывайте — твоя группа лишь авангард, летучая команда разведки, не более. Следом за вами всегда прибывал штат ученых: что на Таймыр, что на Мангышлак, что на Камчатку с Кольским полуостровом.

— Погодите! — встрепенулся Витя, наблюдая краем глаза за Буяном. Тот уже несколько секунд стоял в настороженной позе у наружного люка, урча на дверь утробным рыком. — Он что-то учуял!

И в этот самый миг, когда Белов уже собирался ответить что-то начальнику, дверь люка вдруг содрогнулась от удара.

ГРРРА-АХХ!

— Кто-то ломится снаружи! — подскочил Витя с винтовкой в руках. Навел оружие на паз люка. Было слышно, как по корпусу вертолета с разных сторон скрежещут чьи-то невидимые когти. Дверь люка уже ходила ходуном. Десятки когтистых лап царапали снаружи внешнюю обшивку вертолета.

— Нас атакуют! — заорал в азарте Витя. — Ну я вам ща засажу по пуле в глотку!

Наконец-то Вите представилась возможность привести оружие в боевую готовность. Целый день он маялся без дела, а теперь выпал такой шанс палить напропалую.

— Отставить! — охладил его пыл командир, обращаясь сразу к рации. — На нас нападение, товарищ генерал! Медведи атакуют вертолет. Разрешите применить оружие?

Паша-бурят уже стоял плечо к плечу с Витей, вместе с другом наведя винтовки на люк. Там по-прежнему рычали, скреблись, рвали обшивку. Машину окружило сразу несколько десятков крупных зверей. Казалось, с высоты птичьего полета, вертолет утопает в кишащем муравейнике громадных размеров. Несколько минут корпус бы выдержал, но резиновые шасси, изгрызанные десятками пастей, не дали бы возможность как следует взлететь — а это уже было чревато катастрофой.

— Ни в коем случае! — донеслось из рации. — Немедленно взлёт! Повторяю, немедленно взлетайте!

Пилоты услышали команду. Загудели двигатели, взревели винты. Буян истошно гавкал на дверь люка. Оба медика забились в хвостовой балке салона, Головкин наблюдал за иллюминаторами, Витя с другом контролировали вход, а Белов кричал в рацию, перекрикивая грохот винтов:

— Оставляем остров в ваше распоряжение! Что творится за бортом — одному богу известно! Они всем скопом накинулись на машину, словно ими руководит какой-то неведомый РАЗУМ.

Через секунду, когда корпус сотрясали удары:

— Отрыв!

Снаружи доносились рев, стон, завывания, рык и сотни других звуков, похожих на клокотание.

Что-то молотило по обшивке, что-то грохотало, скрежетало, пока, наконец, машина не оторвалась от земли.

И тут они увидели… ЭТО.

Уже оторвавшись от земли, сбросив с шасси пару туш медведей, машина пошла на взлёт, когда прильнувший к иллюминатору Головкин вдруг выпалил:

— О, господи! А это что за твари?

Внизу, припадая к густой массе клокотавшего пузырями киселя, жадно лакали жидкую патоку сразу несколько медведей. Наглотавшись этой неведомой субстанции, самки и самцы, а за ними и потомство, подвергались немедленной метаморфозе прямо на глазах. Белов срочно приказал пилотам зависнуть в десятке метров над островом, чтобы собственными глазами убедиться в том жутком кошмаре, что предстал их взглядам.

Десятки медведей, наглотавшись густой массы, тут же валились на землю, начиная кататься на ней всей своей массой. Чудовищное перевоплощение в уродливых мутантов, будто вывернутых наизнанку. Корчась на земле, они в несколько секунд превращались в самых настоящих монстров, каких еще не доводилось видеть разведчикам. Раздираемая на позвоночниках шкура опадала вниз, обнажая полностью голую плоть кровавого цвета. Это зрелище было настолько омерзительным, что у Вити невольно вырвались позывы рвоты. Голые красные силуэты мяса под опавшей на землю шкурой мигом покрывались вздувшимися пузырями, выплескивая наружу потоки гноящейся жидкости. Разинутые пасти обнажали несколько ряд загнутых клыков, совершенно нехарактерных данным особям. Это были уже не медведи, а нечто уродливое, жуткое, неподдающееся никакой классификации.

— Мам-мма… — как всегда в таких случаях оторопело выдавил из себя Витя. — Они что, выворачиваются наизнанку?

Подле каждой разодранной опавшей шкуры валялись останки внутренних органов. Несколько перевоплощенных тварей, задрав омерзительные пасти, провожали красными глазами вертолет. Очевидно, из этих пастей доносились те самые клокотавшие звуки, что слышались в эфире последнего радиста метеостанции с острова Вилькицкого. Очевидно, мутирующие организмы сейчас ревели и рычали нестерпимым ревом, неслышимым с вертолета: грохот винтов забивал все окружающие звуки.

— А детеныши, гляньте! — прильнув к иллюминатору, оторопело выдавливал из себя младший боец с позывами рвоты. — Они тоже превращаются в… в хрень собачью?

Маленькие тушки, отделившись от самок, катались, извиваясь по земле. За ними тянулись красные кровавые следы, словно по земле волокли распотрошенные кишки. Один, за ним другой, следом остальные — все они, разлагаясь прямо на глазах, мутировали в какие-то бесформенные создания, а метаморфоза была настолько чудовищной, что даже Головкин, видавший все на свете, невольно глотал тошноту, подступающую к горлу.

— Это уже не медведь, шайтан возьми, — подал голос потрясенный бурят. — Мой таких не видать нигде, даже в тундра. — Он хотел пошутить, но вышло неудачно. Не та была минута, не до шуток.

Вертолет все еще висел над территорией секретного «Комбината». Белов комментировал в рацию все, что творилось под днищем винтокрылой машины.

— Они лакают эту густую патоку, товарищ генерал!

— И что потом? — доносился из рации голос Лебедева. — Говори, Андрей! Говори все, что видите! Около меня сгрудились все научные сотрудники, им необходима информация. Наш сеанс записывается на пленку. Плохо слышно из-за грохота винтов, но ты говори, мы потом профильтруем запись.

— Паша! — обернулся командир к буряту. — Срочно фотографируй всё через иллюминатор. Там потом проявят.

Затем тут же Лебедеву:

— Лакают все от мала до велика! Напившись неизвестной субстанции, у них начинает разлагаться кожа вместе со шкурой. Их как бы выворачивает наружу. Сдирали когда-нибудь шкурку соболя или куницы методом «чулка», товарищ генерал?

— Давай без метафор, Андрей. Мы тут поняли, о чем речь. Они обнажаются в куски голого мяса?

— Так точно. Как в анатомической лаборатории на плакате с человеком. Голые сухожилия, мускулы, бесформенные кровавые куски плоти. Пасти расширяются, обнажая громадные клыки. Даже детеныши перевоплощаются в монстров. Именно такие твари, вероятно, атаковали вертолет — пилоты едва успели оторвать машину от земли.

— Жаль, вам не слышно их утробных звуков рычания, — донеслось из рации голосом кого-то из сотрудников. — Мы бы сопоставили эти звуки с теми, что вырвались в эфир, когда радист кричал о помощи.

— Как раз сейчас туда и направляемся. Разрешите следовать курсом, товарищ генерал?

— Да, Андрей! Немедленно к острову Вилькицкого! А я тут собираю команду и отправляю в срочном порядке к «Комбинату». Как будете делать облет над метеостанцией, дай знать!

— Так точно!

Связь отключилась. Набирая обороты, заваливаясь набок, вертолет взял курс на остров Вилькицкого.

— Ну и тварюки хреновы! — с сожалением проводил взглядом скопище мутантов Савушкин. Он последним оставался у иллюминатора, до конца сожалея, что не пришлось применить оружия. — Будь моя воля, шандарахнул бы гранатами, а — товарищ Головкин?

— Перебьешься! — сунул тот кулак под нос. — Тебе бы только гранатами шандарахать.

— Он забыть Люда с майор на Аляска, — не преминул встрять Паша-бурят. Он всегда встревал, когда не надо.

…Между тем, набирая высоту, машина мчалась навстречу новым аномалиям.

***

В кабину пилотов просунулась физиономия Вити:

— Скоро еще, амиго?

— Подлетаем.

— Ох, и постреляю я щас, товарищи летчики! — заржал он веселым голосом.

— Отставить! — оборвал майор. — Вначале контрольный круг, потом высаживаемся. Медики готовы? — бросил он взгляд на сотрудников. Те кивнули. Медикаменты, одеяла, системы капельниц — все было на месте.

— Паша, фотографируй всё, что видишь.

— Внимание, первый облет! — донеслось из кабины.

Вертолет пошел на снижение.

Кругом, под днищем корпуса, простирались сплошные ледовые поля. Кое-где, между бесчисленного скопления мелких островков виднелись незамерзающие протоки, словно извилистые русла ручьев. По бокам от острова Вилькицкого были разбросаны безлюдные пустынные огрызки суши, представляющие собой группу островов Де-Лонга. Сам центральный остров немного возвышался своими ледяными глыбами вечной мерзлоты, посреди которых торчала одинокая башня маяка, расцвеченная в полоску.

— А это чё за шариковая ручка? — как всегда хохотнул Витя, пялясь в иллюминатор.

— Заброшенный маяк, — констатировал Головкин.

Внизу было пустынно, безлюдно, уныло и…. и пугающе.

— Колеса какие-то торчат, — заметил Витя, в то время как остальные проверяли амуницию, готовясь к высадке. — Так тут от метеостанции два с половиной барака, да будка для собаки, — разочарованно протянул он.

— Зато пожар и взрыв не быть, — приметил унылую картину бурят.

— Ага. Зато и людей не быть, — передразнил он друга. — Куда, паршивец, дел полярников, отвечай, оленевод хренов?

— Вы и здесь будете доставать друг друга7 — грозно оборвал командир. — Всем к люку. Быстро!

Машина коснулась шасси мерзлого грунта, качнула, взвыла реверсной остановкой винтов. Затихла. Наступила непривычная тишина. Она, словно обрушилась на всех сразу, отчего у Вити возникло желание почесать дулом ружья в ухе.

Раскрылся люк. Первым на мерзлый грунт выскочил Буян.

— Медикам быть наготове! — приказал Белов, спрыгивая последним. — Пилотам тоже быть готовым к экстренному взлету. В любой момент может произойти все что угодно. Приказ ясен?

Павел-проводник уже водил оружием по периметру ледяной равнины. Головкин сверялся с компасом.

— Вперед, Буян! — скомандовал Савушкин на правах младшего хозяина.

Верный пес, нюхая мерзлый воздух, бросился по направлению к видневшимся баракам метеостанции.

Они совершили посадку в километре от башни маяка. Впереди маячили ветхие строения, сарай, водокачка, трансформаторная будка с генератором. Повсюду была печать какого-то запустения, покинутости, обреченности и полного безлюдия.

А еще тишина. Она буквально давила на уши. Ни порывов ветра, ни гомона полярных птиц, ни писка леммингов под ногами. Лишь на побережье был слышен скрежет ломающихся льдин. Одним словом, полное запустение.

— Как они здесь жили, едрит их в пень? — удивился Савушкин, направляясь к станции с оружием наперевес. Все рассредоточились, взяв под обзор каждый свой сектор.

На горизонте возвышались ледяные шапки соседних островов. Море было пустым — ни сейнеров, ни катеров — сплошные ледовые поля. Справа от Головкина возвышались груды ржавых останков, пришедших со временем в непотребный хлам.

— Вот те нате, болт в томате! — воскликнул Витя, приметив что-то похожее на старый поржавевший грузовик. — Они бы тут еще авианосец бросили ржаветь. Откуда грузовики на острове?

— Очевидно, еще со времен освоения, когда строили маяк, — пояснил Белов. — Я не удивлюсь, если увижу останки экскаватора. Годах в шестидесятых здесь проводились масштабные работы по исследованию арктического региона.

— Так написано в папке Лебедева, — подтвердил Головкин.

Они уже миновали груду металлолома, когда наткнулись на нечто, не менее невероятное.

— Ух ты ж, мама дорога-ая, — присвистнул Витя.

Прямо перед ними, не доходя до бараков нескольких сотен метров, распластались по земле несколько рядов проржавевших бочек, очевидно, хранивших в себе когда-то солярку. Их было несколько десятков, уложенных рядами — ржавых, черных, дырявых, покрытых сажей и коррозией.

— Да тут мусорная свалка настоящая! — озадаченно пнул ногой бочку Витя. Звук показался глухим. — Вылезай, джинн, из лампы Аладдина! — хохотнул он. — Хочу желание: чтобы наш хренов чукча оказался на Чукотке!

— Тихо! — перебил Головкин, глядя как Буян принял охотничью стойку. — Наш пёс что-то учуял.

Все мигом навели оружие на стены бараков. По бокам валялись использованные скаты самосвалов. Слева высилась водокачка, чуть правее от нее в землю была вкопана настоящая железнодорожная цистерна, служившая, вероятно, хранилищем воды.

— Внимание! — поднял кулак Белов. Это был условный сигнал, отработанный годами тренировок.

Буян нерешительно топтался на месте, обнюхивая землю. Воздух был пропитан какими-то неприятными испарениями, отдаленно похожими на тот трупный смрад, что они испытали у развалин «Комбината».

— Кто-то ощущает запах гнили? — шепотом спросил Головкин.

— Мой нюхать, — отозвался тихо бурят.

— Заходим! — дал команду майор. — Паша, бери под прицел весь двор. Кирилл, ты влево, Витя вправо, я — пересеку двор.

Рассредоточившись между бараком и сараями, все четверо взяли под контроль двор станции. Тишина по-прежнему была давящей и гнетущей.

Хоть бы доска какая скрипнула, с сожалением прикинул Витя — всадил бы пулю не глядя!

— Раз, два… и тр-рри! — со всего маху высадил ногой дверь Головкин. Следом в долю секунды ворвался Витя, бросившись в угол с ружьем наперевес. Промчался вихрем по комнатам, метнулся к заднему входу, молнией перекатился по полу, наводя винтовку на коридор. Опустил.

— Чисто, командир!

Поднялся, отряхнулся.

— Добро пожаловать на дискотеку. Пугачеву заказывали?

Приемы были отработаны до мелочей. Пока Павел держал под обзором двор, все трое наспех обследовали каждый уголок четырех комнат барака. Просторная кухня, две спальни с двухъярусными койками, столовая, она же, очевидно, и место сбора полярников. Длинный стол с двумя лавками по бокам. Газовая плита на баллонах. Лежачие места укрыты одеялами, у каждого яруса по две тумбочки. В коридоре вешалка с верхней одеждой. Ботинки, валенки, сапоги. На полках всевозможная кухонная утварь, банки консервации, коробки галет. Чайник на плите. Сковородка. На столе шахтерский фонарь. В углу лыжи. В прихожей канистры с соляркой, самодельные санки.

— Шесть коек, — пересчитал Головкин. — И никого. Ни души.

— За бараком еще строения есть, — напомнил командир. — Паша, что там у тебя снаружи, есть кто-нибудь? — вызвал он по ларингофону.

— Пусто.

Осмотрев предметы обихода, мебель, посуду, нетронутую одежду, даже журналы на тумбочке, все двинулись к заднему выходу.

— Будто только что ушли, — озадаченно сделал вывод Кирилл Борисович. — Ничего не тронуто, беспорядка нет, следов борьбы тоже. Попили кофе и разошлись по рабочим местам.

— Тогда почему никто не встретил? — задался вопросом Витя. — Вертолет-то было слышно и видно еще с побережья.

— Потому что здесь никого нет, — невесело заключил Белов. — А где они все подевались — одному Богу известно. Пойдем, глянем, что там, на заднем дворе.

Буян уже метался по двору, обнюхивая каждый закуток. Пёс был по-прежнему чем-то встревожен.

— А это чё за египетская пирамида? — как всегда удивился Витя, наткнувшись на груду тех же самых бочек. Теперь они не лежали на земле, а были собраны в своеобразные штабеля, напоминающие конструкцией геометрический конус.

— Штук сорок, не меньше! — скользнул он взглядом, переводя дуло винтовки на два сарая, возвышавшихся впереди. Справа от них в землю были вкопаны столбы с натянутой для просушки сетью. Слева ветхое строение с вывеской «Радиорубка», написанной от руки.

— Туда-то нам и надо! — оживился Головкин.

— Паша, что у тебя? — тихо шепнул в микрофон Белов.

— Пусто как в жопе у Савушкин.

— Ясно. Следи за территорией. Не забывай фотографировать.

А сам уже достиг рубки. Распахнул дверь, отскочил. Вперед без команды ринулся Витя. Обвел винтовкой помещение.

— Чисто!

— Кирилл, мы с тобой здесь поколдуем. Витя — ты в сарай и на склад!

Послав вперед Буяна, Савушкин исчез за дверью.

— Что имеем? — склонился над столом Белов.

Головкин уже проверял передатчик, бегло осматривая остальную аппаратуру.

— Как будто бы работает. Провода не повреждены, все подключено. Подача энергии присутствует.

Белов проверял вахтенный журнал, рылся в столе, сгребая под руку различные документы.

— Хм… — через секунду подал голос помощник. — Странное дело, командир.

— Что там?

— Все на месте, нет ни следов борьбы, ни поспешного отступления. Вот только…

— Только — что?

— Только передатчик отключен.

— Как это отключен?

— Полностью. Выдран провод из сети, питающейся генератором.

— Не понял.

— Кто-то выдрал из сети провод. Не выдернул из питания, а именно выдрал. Разорвал провод. Есть ощущения, что…

— Что, черт побери?

— Что преднамеренно.

Белов уставился на помощника.

— Хочешь сказать, не сам радист это сделал?

— Зачем радисту выдирать провод? Он выходил на связь, если помнишь, крича в эфир о помощи. — Головкин показал обрывки провода, словно изгрызанные челюстями.

— Те самые мутанты? — взял огрызки в руки, осмотрел Белов.

— Если помнишь запись в эфире, то радист кричал последние фразы, что кто-то пожирает его ноги. Потом звук упавшего тела, клокотавшее рычание, непохожее ни на одного зверя, и конец всему — обрыв связи.

— И эти провода тому подтверждение?

— Так точно. Кто-то выдрал их. Выдрал, изгрыз, в то самое время, когда радист кричал последние фразы.

— Ясно. Значит, все же мутанты. Но где следы борьбы? — оглянулся кругом Белов. — Где кровь, где огрызки конечностей, где изодранна одежда?

— А где кости с черепами на соседнем острове? — хитро прищурился Головкин.

Наступила пауза. Только сейчас Белов, наконец, озарился догадкой.

— Ох, мать вашу! Ты хочешь сказать…

Головкин ждал, когда командир разродится озаряющей мыслью.

— Ты хочешь сказать… — повторил Белов. — Что они… они, эти мутанты… РАЗУМНЫ? — выдавил он по буквам. — Управляют собственным РАЗУМОМ???

Его глаза полезли на лоб.

Головкин ждал.

— Но… позволь, Кирилл Борисович! Медведи, превратившиеся в монстров — и… РАЗУМНЫ? Как мы? Как люди?

Только теперь Головкин позволил себе улыбнуться: правда, улыбка вышла печальной и трагической.

— О чём и толкую, Андрей. Нас пока никто не слышит, так что вот мои предположения. Готов?

— Делись, черт возьми!

— Очевидно, из стен лаборатории на том острове при взрыве высвободился некий неизвестный науке газ, с которым там экспериментировали химики. Побочный эффект газа — та самая густая масса, похожая на патоку. Газ привлекал к себе медведей со всех ближайших островов архипелага: помнишь, как они шли все к нему под гипнозом?

— Дальше.

— Налакавшись патоки — назовем ее так — мутируя и превращаясь в тварей неизвестной нам классификации, они тем самым обретали еще какой-то своеобразный разум. Может, не человеческий, но способный совершать такие осмысленные действия, которые и в помине не характерны обычным полярным медведям. Скажем, они после метаморфозы смогли собрать все черепа и все до единой косточки обгоревших останков вплоть до коронок зубов, как заметил наш Витя.

— И что?

— Собрав каждый позвонок, они унесли все до одной косточки в какое-то определенное место.

— Предположим. Но для чего? На кой бес им это надо?

— А вот тут тот самый тупик, командир, на который я не могу ответить. Но то, что им хватило разума прибрать здесь, в рубке, следы крови, вырвать провода и вывести из строя приемник — это факт. Не мог же радист сам испортить оборудование. Верно? Больше-то некому. Очевидно, воздушные массы циклона погнали тот газ и к этому острову, а может, медведи сами приплыли сюда, уже перевоплотившись в мутантов. Здесь напали на полярников, а последним сожрали радиста. Обладая мутировавшим разумом, уволокли останки куда-то вглубь, выгрызли провода и покинули это место.

— Предварительно вымыв полы от крови, — усмехнулся Белов. — Это хочешь сказать?

— Ну, придумай объяснения получше, — пожал плечами помощник. — Другого я не нахожу.

Они еще раз осмотрели рубку, попробовали выйти на связь с материком, но безрезультатно. В двух словах Белов обрисовал ситуацию Лебедеву, обещая прочесать весь остров. Пилоты пусть ждут, а медики и здесь оказались не у дел. Теперь предстояло найти хоть какие-нибудь останки.

— Говоришь, они стали мыслящими организмами? — переспросил генерал. — Мутанты на уровне человеческого разума?

— Так точно. Иначе, куда делись все следы крови? Где черепа и кости? Кто, кроме них мог вывести из строя аппаратуру? Не лемминги же, верно, Степан Сергеевич?

— Не лемминги, — озадаченно согласился начальник отдела.

Остановились на том, что после осмотра сараев и водокачки, группа направится к башне маяка. Хотя, как предположил Головкин, они там тоже никого не обнаружат. Иначе давно дали бы о себе знать. Вертолетную посадку-то было видно со всех концов острова.

Спустя пять минут, прихватив вахтенный журнал и примкнув к Вите, вся команда собралась у выхода со двора метеостанции. Осмотр сараев, склада и водокачки ничего не дал. Обыкновенные предметы обихода любой метеостанции: разве что в сарае стоял автопогрузчик для бочек и два сломанных снегохода «Бурана».

Вызвав Павла-проводника, вся группа, покидая станцию, была настроена на скептический лад. Им и на этот раз не удалось обнаружить никаких следов полярников.

Зато теперь они твердо знали.

А именно…

Им предстоит встреча не просто с мутирующими медведями, а с нечто более опасным.

Им предстояла встреча… с РАЗУМНЫМИ организмами.

С тварями, способными… МЫСЛИТЬ.

***

Башня маяка, расцвеченная в черно-белую полоску, возвышалась одиноко над островом, очевидно, уже давно не работавшая.

— Как зебра разрисована, — не преминул отметить Савушкин, когда приблизились к строению вплотную.

У подножия башни стояли два проржавевших остова советских грузовиков былых времен. Тут же валялись покрышки, изъеденные солью. Теперь они замерзли, имея вид чёрных огрызков. Первым подошёл Павел-бурят. Ткнул ружьем в замерзшую резину.

— Кусать кто-то, — объявил он. — Клыками грызть.

Разведчики приблизились, увидев странную жуткую картину.

Несколько покрышек были буквально разворочены в лохмотья — не то когтями, не то клыками громадных размеров.

— Быть наготове! — предупредил Белов. — Наши старые знакомые уже и здесь побывали.

— Почему так тихо вокруг? — не переставал удивляться Головкин, оглядывая двор маяка. Витя, задрав голову к башне, хотел было свиснуть, но вовремя вспомнил, что они на острове не одни.

— Да где же их хрен носит, этих мутантов? — с сожалением заключил он. — Ща бы как шандарахнул гранатой им в рыло!

— Еще шандарахнешь, — пообещал Головкин. — Мы вторглись на их территорию, и просто так они нас не отпустят.

— Думаешь, Кирилл Борисович? — подал голос Белов.

— Почти уверен. Если они сожрали тут всех полярников, то чем мы им не закуска?

— Белый медведь не есть человек, — вставил бурят.

— Это если белый медведь, Паша. А мы имеем дело с тварями, вывернутыми наизнанку, которые перевоплотились после этих хреновых экспериментов в стенах «Комбината».

— Усек, тундра? — подхватил Савушкин. — Встретишь их, спроси, нафига они шкуры сбрасывают? Холодно ведь, к чертям собачьим! — и заржал по своему обыкновению.

— Мой не разговаривать с медведь.

— Ну, тогда с апостолом Петром будешь разговаривать! Понял? Из тебя уже песок сыпется.

— Тихо вы! — осадил Белов. — Уймитесь. Не забывайте, мы на задании.

Головкин толкнул дверь башни. Витя тут же молниеносно среагировал, бросившись в темноту входа. Следом метнулся Павел. Буян обнюхивал покрышки, урча утробным рычанием. По всему было видно, что пес озабочен странными следами укусов. Спустя секунду внутри зажегся свет — Витя нашел выключатель. Лестница вела вверх к смотровой башне.

— Чисто!

Павел остался с Буяном снаружи, обводя винтовкой территорию, Савушкин пропустил вверх командира с Головкиным, а сам в рекордно короткий срок катапультировался к задним строениям маяка. Там располагались технические сараи, погреба, землянки с каким-то хламом. Все носило печать полного запустения.

— Связь по ларингофонам, — предупредил Белов. — Паша, мы наверх. Сфотографируй покрышки и саму башню. Витя — ты на осмотр сараев. Если что — стреляй без промедления!

— Я их гранатой зафигачу! — радостно откликнулась мембрана голосом бойца. Наконец-то предстояло хоть какое-то дело, а не сопли жевать с этими тварюками.

Несколько минут ничего не происходило. Переговариваясь по связи, каждый осматривал отведенный им сектор. Поднявшись по ступеням, Головкин с командиром проникли в смотровую башню. Застыв на месте, осмотрели помещение. Механизм вращающегося по кругу зеркала давно пришел в негодность. Очевидно, полярники затевали ремонт агрегата, так как на столах стояли ящики с инструментами, лежали запчасти, к барабану с генератором была приставлена передвижная лестница-стремянка. На полках в шкафах пылились журналы.

Головкин перевесился через перила, навел бинокль в смотровое окно. Обвел взглядом унылый пустой остров. Где-то на побережье порхали полярные птицы. Вертолет отсюда не был виден, зато среди снегов просматривалось нечто любопытное: не то вырытая искусственно яма, не то котлован. Если учесть, что на острове не было экскаватора, такой размер ямы становился довольно странным. Кирилл Борисович мысленно взял себе на заметку расположение котлована. Позднее, после осмотра, он доложит Белову об увиденном. Пока же надо как можно быстрее осмотреть каждый уголок в поисках хоть кого-то из живых.

— Если маяк и работал, то лет пять назад, не меньше, — заключил Головкин, обходя помещение, трогая предметы, переворачивая страницы журналов.

— Меня другое интересует, — откликнулся командир. — Такое ощущение, что ребята были тут еще вчера. Глянь-ка сюда, — указал он рукой на термос с остатками кофе. — Они тут, видимо, и обедали.

— Из вводных данных в папке Лебедева следует, что на самой станции их было шестеро вместе с радистом, а здесь, на маяке, обитали еще двое.

— Значит, что?

— Значит и этих двоих тоже можно причислить к без вести пропавшим. Итого восемь человек.

— Любимая цифра нашего Вити, — невесело усмехнулся Белов.

— Откуда знаешь? — поднял брови помощник.

— Да он задолбал меня этой «восьмеркой»! При каждом удобном случае вспоминает. То они с Людмилой-лаборантом познакомились восьмого сентября, то уже живут восемь месяцев, то восемь детей у них будет… короче, ты же знаешь Витю. Ему бы лясы поточить, да над Павлом поиздеваться.

— Но боец из него отменный, лучше не бывает.

— Ты прав, — задумчиво протянул командир папку с подшивкой каких-то газет. — Взгляни, а я выйду на связь с пилотами. Что-то долго они молчат. Договаривались каждый час по сеансу, а уже второй час пошёл. Еще раз бросив взгляд на смотровую площадку, оба спустились вниз к Павлу. Тот по-прежнему стоял у входа, контролируя сектор территории.

— Никого?

— Мой не видеть.

— Башню и покрышки сфотографировал?

— Так точно.

— Боец Савушкин! — уже в микрофон к Вите. — Что там у тебя?

— Пусто как в желудке эскимоса, товарищ командир. Сараи, всякая рухдядь, насосы, канистры. Ни души, ни чертей, ни родственников.

— Ясно. Тут мне Кирилл Борисович говорит о каком-то котловане к западу от маяка. Так что возвращайся, двинем туда.

— Жрать охота, командир! Почти сутки без обеда.

— Вот там и перекусим.

— А сколько до котлована пешим ходом? Я дуба врежу от голода.

— Сейчас свяжусь с экипажем, попрошу тех двух медиков выйти нам навстречу.

— Пусть флягу с коньяком прихватят. А не то я их гранатой засандалю!

Белов уже не слушал, выходя на связь с экипажем вертолета.

— Молчат, черти. Заснули что ли? — удивился Головкин.

— «Лиса восемь-три» вызывает борт 24/08. Прием! — меж тем выдавал в эфир командир.

Вызвал раз, вызвал второй.

— Повторяю, «Лиса восемь-три» на связи. Борт 24/08 выйдите в эфир!

Тишина.

Буян, повернув нос по ветру, гавкнул в том направлении. Внюхался. Заурчал.

— Что-то учуял, — заключил Головкин, поднимая ружьё. Из-за угла остова башни возникла физиономия Савушкина. За спиной он волок что-то громоздкое.

— Гляньте, что нашел! — его восторгу не было предела. Перехватив за ручки, он катил за собой ржавую тележку, заполненную до краев…

— Ох, ты ж! Пресвятая дева Мария! — выдохнул в изумлении Головкин.

Белов приблизился к тележке настолько, что можно было заглянуть внутрь. Заглянул… и обомлел.

Она доверху была наполнена изорванной, изгрызанной, распотрошенной одеждой. Той одеждой, что каждодневно носили полярники. Той разодранной одеждой и обувью, в которых они, очевидно, были одеты в момент нападения тварей. Сваленная в бесформенную кучу, с потеками и пятнами крови, она представляла жуткое зрелище, отчего даже гавкнул отважный Буян, учуяв человеческую кровь.

— Где… — осекся Головкин с комком в горле, — где ты… ЭТО нашел?

— За сараем! — победоносно ответил Савушкин, словно хвастаясь трофеем. — Иду, осматриваю территорию, пинаю ботинком мусор. А тут — она, родимая! Стоит себе, никому не мешает.

Наступила скорбная пауза.

Подцепив дулом винтовки несколько шматков изгрызанных рваных кусков, Белов сделал заключение:

— Обрывки курток, разъеденные ботинки, рвань комбинезонов. Всё в крови, в укусах, в какой-то слизи.

С огрызков материи на дно тележки стекала клейкая масса, похожая на вязкую слюну.

— Они эти твари, такими соплями все сараи забрызгали, — поставил в известность Витя. — Может она кислотная, а? Командир?

— Выходит, вся эта одежда была на полярниках, когда на них напали, — заключил Головкин.

— Мало что напали, — не верил своим глазам Белов, — но еще, получается, и… и РАЗДЕЛИ?

Тут уже сам Кирилл Борисович от жуткого изумления ничего не смог ответить. Пришлось ждать несколько секунду, прежде чем он сделал хоть какое-то заключение.

— Мне видится это так, командир. Мало того что мутирующие твари в образе полярных медведей обрели некое подобие разума, так они еще стали обладать способностью… — он осекся. — Способностью… раздевать свои жертвы.

— Че-ем? — почти взвыл Витя. — Чем раздевать, академик ты хренов! Когтями?

— Ну-у… — досадливо протянул Головкин.

— У них же нет рук! — не унимался Савушкин. — Это же… звери! Не люди!

Головкин и сам понял, что сморозил глупость. Как могли медведи, пусть и мутирующие до разумных организмов, взять и просто так раздеть живого человека? Снять одежду, ботинки?

— Чем? — повторил Витя. — Чем они могли снять одежду? Когтями? Клыками? Может, еще скажешь, они ботинки полярникам расшнуровали? — и заржал как всегда, хоть и невпопад.

Белов смотрел на Кирилла Борисовича. Тот, казалось, упал духом, ибо подходящей версии не находилось. Теперь они стояли молча, четыре разведчика, вокруг тележки, совершенно сбитые с толку.

— Не понимаю! — подытожил командир. — Действительно, не когтями с лапами они ведь снимали одежду.

— Либо эти мутанты подверглись уже такой метаморфозе, что обрели способность хватательных движений человеческих рук, — попробовал резюмировать Головкин, — либо…

— Либо что?

— Ну… тут напрашивается единственный вывод.

— Какой?

Кирилл Борисович озадаченно помедлил. Затем, вероятно, все же решившись, выдал:

— Эти мутанты… обрели РУКИ.

И умолк, сам испугавшись своих предположений.

Наступила продолжительная пауза.

Витя уставился на старшего товарища как сельский петух на зазвонивший будильник. Раскрыв в исступлении рот, заорал что есть мочи:

— Какие, нахрен, РУ-КИ? Ты соображаешь, что мелешь, энциклопедия ходячая?

— Иначе, как они их раздели? — попытался слабо оправдаться старший коллега.

Витя схватился за голову, всем видом показывая свое возмущение:

— Ты еще скажи, что они газеты начали читать! Или по рации на связь выходить! Это же звери! Понимаешь? С лапами, мордами, когтями!

— Уже не звери, Витя! — пришел на помощь Головкину командир. — Кирилл Борисович прав. Иначе, как ты объяснишь всю эту изодранную одежду в пятнах крови, сваленную в тележку?

Витя и сам понял, что аргументов у него не находилось. Однако, униматься он был не намерен.

— Вы тут точно все чокнулись! — в сердцах бросил он. — То, что доктор прописал. Заявляю категорически! Пока собственными глазами не увижу эту рукастую тварь, способную расшнуровывать ботинки, не поверю ни одному вашему слову! А как увижу, как засандалю гранатой, тогда и посмотрим!

Бросив тележку, крутя пальцем у виска, он бессильно присел у Буяна, жалуясь ему на ухо:

— Не, ну ты понял? Твои хозяева с дуба съехали! У медведей появились… руки! Ты понял такое? Они бы еще их в космос запустили в качестве космонавтов!

Буян лизнул в возмущенную физиономию Вити, чем дал понять свое несомненное сочувствие.

— Кстати, о передатчике, — напомнил Белов. — В радиорубке провода-то были вырваны тоже не когтями с лапами. Тут нужны хватательные движения, пальцы и кисти рук. Клыками с когтями ты так провода не выдернешь. Да и интеллект нужен — где именно вырывать.

— Вас послушать, так эти твари уже могут какой-нибудь бульдозер сконструировать!

И умолк, на всех обидевшись.

Между тем командир уже вызывал Лебедева, обрисовав тележку и все в ней находившееся. Поделившись выводами, закончил:

— Если эти тварюки смогли вырвать провода передатчика, раздеть полярников, то и кости с черепами, несомненно, их рук дело.

— Рук? — переспросил Лебедев.

— Так точно, товарищ генерал. Иного объяснения мы с Кириллом Борисовичем не находим. Витя Савушкин тут бесится, говорит, что мы все умом тронулись, но аналитический вывод напрашивается только один: при метаморфозе у этих мутантов образовались некие конечности с хватательными способностями. Должны быть как минимум кисти с пальцами рук, чтобы иметь возможность раздевать и вырывать провода.

Рация долго молчала. Было слышно, как на том конце связи громко обсуждают только что услышанное — очевидно, в бункере генерала собрался целый консилиум ученых. Наконец Лебедев ответил:

— Хорошо, Андрей! Теперь это не ваша забота. Команды спецов уже собраны, скоро вылетают. Пусть Павел сфотографирует маяк, бочки, покрышки, тележку и саму одежду. По прибытию команды, плёнку передать старшему по группе. А вы пока выдвигайтесь к тому котловану, что видел Кирилл Борисович в бинокль. Что-то мне подсказывает, там нас ожидают весьма любопытные вещи. Раз на острове нет экскаватора, то размеры ямы заставляют нас задуматься. Какая она, Кирилл Борисович?

— Судя по тому, что я определил в бинокль, никак не менее ста метров в диаметре, — подключился к связи Головкин. — В вечной мерзлоте такую яму вручную не выкопать. Да и для каких целей, черт возьми?

— Ты прав. Значит, Андрей, двигайте туда. И будьте готовы к встрече с этими, теперь уже рукастыми мутантами. Не знаю, что вам предстоит увидеть, и какие твари могут так быстро перевоплотиться в разумных организмов. Но встреча с ними, судя по всему, не сулит ничего хорошего. Они уже успели полностью истребить коллектив сотрудников «Комбината», а теперь и полярную вахту метеостанции острова Вилькицкого.

Он немного подумал.

— Пожалуй, на отдельном вертолете вместе с учеными я вышлю к вам отряд зачистки. Спецгруппу.

— Так точно, — согласился Белов. — Военное подразделение тут не помешает. Если этих существ так же много как на «Комбинате», то своими силами мы не справимся.

— Я этих людоедов гранатами к чертям собачьим закидаю! — подал голос Савушкин.

Белов только отмахнулся на все еще обиженного Витю.

— И последнее, товарищ генерал!

— Говори, Андрей.

— Экипаж вертолета третий час не выходит на связь. Мы обговорили, что сеансы будут каждый час, и по нашим подсчетам уже пропустили третий сеанс связи. Вызываю непрестанно — молчат, черти, будто уснули. А там с ними двое ваших медиков.

— Хорошо. Сейчас попробую связаться от себя. Доложу, как что-то выяснится.

— Спасибо, товарищ генерал. Ну, мы тогда двинули к котловану!

И, отключившись, Белов повел группу в направлении на запад от маяка.

Буян бежал впереди. Все еще возмущенный и неостывший Витя замыкал летучий отряд.

Что ждало их возле котлована, и кем он был выкопан — для разведчиков по-прежнему оставалось полной загадкой.

…А между тем, в салоне вертолета происходило следующее.

***

Первый из медиков был уже мертв несколько минут назад.

Его просто разодрали на части, не оставив ни клочка одежды.

Второй медик, отбиваясь и оря во все горло истошным криком, все не мог понять, какие твари накинулись на их вертолет. Это были уже не медведи. Что-то чудовищное и уродливое тянулось к нему со всех сторон. Вывернутые наизнанку куски кровавого мяса исходили паром на морозе, облезшая шкура висела на мутантах лохмотьями, словно при линьке, как это бывает у домашних псов. Вместо лап из бесформенной бугристой плоти торчали непонятные скрюченные конечности, похожие — о, господи! — похожие на уродливые кривые человеческие руки!

— Ма-ма-а! — орал медик, забившись в угол салона. Его ноги уже обгрызали вживую несколько челюстей, причем каждая челюсть принадлежала и детенышам и их порождениям ада.

— Отпустите-ее!

В кабине пилотов раздавались выстрелы.

БА-АХ! БА-АХ!

Это отстреливался последний пилот. Его напарника сожрали живьем, по частям, раздирая кожу, мясо, внутренние органы. Все произошло настолько стремительно и непредсказуемо, что экипаж вместе с медиками не успели, как следует уяснить, кто на них напал.

Оба врача скучали в салоне вертолета, когда внезапно дверь люка высадилась под напором сразу десятков тварей. Они подобрались к машине беззвучно. Ни шороха, ни стука. Откуда твари возникли, одному Провидению известно. Навалившись всем скопом, будто руководимые каким-то неизвестным Разумом, десятки медведей, перевоплотившись в мутантов, вместе с детенышами, буквально разорвали обшивку корпуса на части. Первым закричал пилот:

— Внимание! Нас атакуют!

Но не успел даже дотянуться до рации, как его тут же растерзали на куски. Второй пилот успел выхватить пистолет, и сейчас отстреливался, истошно испуская последние крики:

— О, господи! Откуда эти твари?

БА-АХ! БА-АХ!

Ему утихающим криком в последних агониях вторил уцелевший медик. Впрочем, и он уже исчезал по кускам в пастях мутирующих организмов. Смешались в кучу человеческие останки, уродливые конечности, куски разорванного мяса и внутренних органов. Мышцы, связки, сухожилия. Исчадия ада буквально пожирали на глазах все, что осталось от людей. Это было настоящее пиршество!

Через какое-то время, обглодав кости и вылизав до блеска черепа, скопище мутантов покинуло уже пустой развороченный вертолет, унося с собой разодранную одежду. В салоне и кабине не осталось ничего. Не осталось обрывков комбинезонов, не осталось изгрызанной обуви, не осталось даже коронок от зубов, как сказал бы Витя Савушкин. Винтокрылая машина представляла собой сплошной исковерканный хлам. Лишь в уцелевшей каким-то чудом рации в эфир запоздало летели слова генерала Лебедева:

— Борт 24/08! Немедленно на связь. Прием!

— Борт 24/08! Повторяю! На связи генерал Лебедев. Вас вызывал позывной «Лиса восемь-три», почему молчите?

Через секунду уже тревожным голосом:

— Ребята! Кто слышит меня? Почему не отвечаете?

Еще спустя секунду:

— Черт вас побрал! Борт 24/08, ответьте!

Рация еще долго вещала голосом генерала, но мутанты уже не слышали позывных. Унося с собой обрывки одежды и черепа с костями, они стремились к одной только точке: к тому котловану, что был выкопан ими трое суток назад.

Видимо, в бункере уже поняли, что произошла беда. В рации были слышны возбужденные голоса. Генерал Лебедев выходил параллельно на связь с Беловым.

— Немедленно высылаю спасательные группы! Слышишь меня, Андрей?

Летучий отряд как раз подходил к котловану.

— Так точно! Слышу вас, товарищ генерал! Что случилось?

— Высылаю три вертолета со спецкомандами. Ученые прибудут следом за ними. Вам виден борт 248?

— Никак нет. Мы на другой стороне острова. Подходим к котловану. Так и не выходят на связь?

— Нет. Там у них что-то произошло, как пить дать. Мои сотрудники, помимо рации в кабине пилотов, были оснащены трансиверами, но и они молчат. Когда, ты говоришь, был последний сеанс с вертолетом?

— Четвертый час пошел.

— Видимо, эти твари захватили борт.

— Напали, сволочи? — выкрикнул Витя, беря под прицел местность у котлована. — Ща я им гранатой врежу, пусть только покажутся!

— Если вертолет под их контролем, — рассудил Головкин, — то, как мы отсюда выберемся?

— Потому и отправляю срочно команды зачистки! — донеслось из рации. — Они вооружены огнеметами, напалмом и всем необходимым.

— Чтобы поджарить этих тварей? — поинтересовался младший боец.

— И поджарить, и взять пару особей для осмотра, изучения.

Белов еще что-то уточнял с генералом на ходу, когда Головкин остановил его рукой.

— Прибыли.

— Мы на месте, Степан Сергеевич! — доложил Белов в рацию.

— Что видите?

— Паша фотографирует. Взбираемся на край ямы.

Через минуту:

— Ох, мама дорогая! — это выпалил Савушкин. — Да тут целое захоронение!

— Докладывай, Андрей! — голос Лебедева приобрел металлические нотки. Он уже предполагал, что именно могли увидеть разведчики. — Я правильно понимаю? В котловане все кости и черепа?

Командир летучего отряда долго не мог ответить. Комок, подступивший к горлу, мешал, как следует произнести хоть слово. Подступила тошнота. Вместо Белова, тужась от рвоты, подал хриплый голос Витя:

— Очаровательный пейзаж, бляха-муха! Это чё за мавзолей?

Наконец Белов выдавил из себя:

— Так точно, товарищ генерал… они… эти твари, собрали здесь в яме все… — он сглотнул комок, — все останки полярников. И с острова, где «Комбинат», и, похоже, с метеостанции. Плюс, очевидно, парни с маяка. Подсчитать пока нет возможности, но черепов много. Гораздо больше, чем коллектив метеостанции.

— Ясно! Я так и предполагал. Три вертолета уже вылетели. Сможете продержаться какое-то время?

— Пока никого не видим. Буян встревожен, но в большей степени из-за количества костей. Паша фотографирует, Витя держит под прицелом территорию. Мы попробуем с Кириллом Борисовичем спуститься ниже, хотя бы приблизительно пересчитать черепа. Кости перемешаны и навалены между собой в полном беспорядке, так что определить можно будет только по черепам. Спускаемся.

Савушкин остался наверху с оружием наперевес. Отсняв кадры, Паша-бурят примкнул к товарищу, наводя винтовку на свой сектор обзора. Под ногами разведчиков находилась вечная мерзлота, но сам котлован, вырытый неизвестным образом — очевидно, совсем недавно — представлял собой некую растаявшую прогалину. Температура внизу была немного выше, поэтому из-под обуви Головкина поползли извилистые струйки сухого грунта.

— Видишь справа? — спросил Белов.

— Вижу. Пока два черепа. Вон еще один.

— У меня три. Давай обойдем по периметру. Вижу еще один.

— Господи! Они обглоданы до блеска! Невозможно определить, кому принадлежат те или иные останки!

Вонь стояла невыносимая. Испарения миазмов внутри ямы не успевали замерзать на воздухе. Казалось, будь в этом арктическом регионе навозные мухи, они бы облепили котлован несметными полчищами.

— Еще два.

— У меня четыре. Сваленные друг на друга.

Повсюду в котловане громоздились кучи перемешанных ключиц, суставов, тазобедренных костей, обглоданные кисти рук. Зрелище было настолько невыносимым, что даже Головкин — видавший в жизни что-то и похуже — не мог подавить отвращение.

— Господи! Их сваливали сюда, словно ковшом бульдозера! — надевая респиратор, выдавил он. — Как в нацистских концлагерях, когда хоронили в общей могиле.

— Но для чего им это нужно? Зачем срывать одежду, сваливать в тележку? — допытывался Белов. — С проводами рации все понятно. Но зачем собирать все кости в одной погребальной яме?

— А это, командир, уже проблески первого интеллекта. Организмы мутируют, и вместе с разумом к ним приходит ритуальное поклонение. Первичные зачатки примитивной религии. Для тварей этот котлован является своеобразным местом первого паломничества.

— Ты хочешь сказать, что эти уродливые создания уже понимают суть поклонения?

— Они мутируют не только телом, но и разумом. Я полагаю, метаморфоза перевоплощения происходит настолько быстро, что следующие детеныши уже будут обладать интеллектом на уровне старшеклассников в школе, а еще следующее поколение уже сравняется интеллектом с современным человеком. Но это пока только догадки.

— Ты прав. Иначе, как они могли за столь короткий срок узнать о проводах рации или…

Договорить майор не успел. Сверху раздался крик Паши-бурята.

— К нам гости!

И следом тут же Витин крик:

— Ну, наконец! Вот ща постреляю!

— Что там? — крикнул снизу Головкин, тотчас перегруппировавшись в боевую единицу. Бросив череп, вихрем помчался наверх. Следом Белов.

Буян уже исходил истошным лаем. Паша-проводник передал бинокль, но командир уже выхватил свой.

— Где?

— На одиннадцать часов к востоку.

Белов навел прибор. Всмотрелся в поля вечной мерзлоты. Ландшафт уходил вниз, в том секторе, где по координатам должен был оставаться их вертолет. Все ледовое поле было усеяно движущимися точками. Малые и великие, они представляли собой надвигающуюся лавину.

— Десять, двадцать, тридцать, пятьдесят, — сбился со счета Павел.

— Здесь, очевидно, все, кто успел мутировать на острове с «Комбинатом», — предположил Головкин.

— Настоящее нашествие! — хмуро заключил Белов. — У нас патронов не хватит, чтобы отстреливаться.

— А я их гранатами зафигачу! — в восторге выкрикнул младший боец. Наконец ему представилась возможность заняться делом. — Ну-ка, подставляйте свои хари!

— Всем рассредоточиться! — приказал Белов. — Паша, возьми под контроль левый сектор. Витя — ты правый. Мы с Кириллом Борисовичем двинем в центр.

…И тут закрутилось! Понеслось!

Время поскакало вскачь, обгоняя само себя.

Лавина мутантов навалилась на них всем скопом. Котлован окружили не менее сотни вывернутых наизнанку тварей. Бугристые голые комки мяса с выступающими связками, мышцами, сухожилиями, исходя паром на морозе, кроваво-красными сгустками накинулись со всех сторон.

Грохнули первые выстрелы.

БА-АМ! БА-АМ!

Уродливые конечности с растопыренными пятипалыми кистями — уже не лапами, а руками — тянулись к ним, неумело загребая пустой воздух. Клокотавшее рычание — то самое, что было слышно в эфире погибающего радиста — заполнило пространство. Стон, глухой рев, высокие нотки попискивания чудовищных детенышей — все смешалось в один сплошной хоровод омерзительных звуков.

— Получай, фашист, гранату! — в азарте орал Витя, кидая «лимонку» в гущу тварей.

ГРА-ААХ! — снесло взрывом сразу несколько изуродованных особей. На смену им ползли другие. Следом третьи, десятые, двадцатые. Бойцы заняли круговую оборону, отработанную годами упорных тренировок. Выстрелы слились в одну сплошную канонаду.

БА-АХ! БА-АХ! БА-АМ!

Гранаты Вити мелькали одна за другой. Взрывы сотрясали котлован, сбрасывая внутрь тех самых мутантов, что из мучителей превратились в жертвы. Теперь они разлетались на куски, сами став в качестве трофеев. Изувеченная плоть сваливалась ошметками на кости некогда живых полярников.

— Нате вам, сволочи! — орал Витя, извлекая из подсумков гранату за гранатой.

— Ты их что, рожаешь? — в пылу перестрелки удивился Головкин, сам посылая заряд за зарядом в шевелящуюся массу.

— Запасы! — откликнулся в азарте Витя. — Понял, академия ходячая?

— И сколько наворовал на складе?

— Штук двадцать!

— И Лебедев не знает?

— А нахрена? — заржал Витя.

БА-АМ! БА-АМ!

ГРА-АААХ! — разнесло взрывом пасти с челюстями.

— Если бы знал, не разрешил.

— Вы там лекции читаете, или делом занимаетесь? — донесся сквозь канонаду крик командира.

— Мой заканчивать патроны! — предупредил Павел-бурят. Он палил напропалую, расстреливая магазин за магазином. Оскалы с пастями наседали со всех сторон. Одни валились, развороченные взрывами, на их месте возникали другие.

— Долго не продержимся, командир! У меня заряды тоже на исходе! — кричал Головкин.

— Нужен напалм, едрит их в пень! — это уже Савушкин вопил из своего угла.

Буян метался между тварями, хватая зубами за нижние конечности. Неловкие движения мутантов, непривычных к человеческим рукам, никак не могли ухватить собаку. Пес был неуловим.

— Еще минут десять, и нам кранты! — взвыл в азарте Витя. — А меня Люда дома ждет!

— Твой Люда с майор на Аляска! — не преминул вставить лучший друг оленеводов. Он всегда вставлял, когда не нужно. От него у Вити поднималось настроение.

— Получайте, собаки бешеные!

— Всем отходить к насыпи! — приказал Белов, отстреливаясь последними зарядами. — Я здесь, Паша, Кирилл — прикрывайте!

— Нечем! — опустил винтовку Головкин.

На него наступало не менее десятка тварей.

— Вот те нате, хрен в томате! — обескуражено глянул на пустую винтовку Витя. Извлек последнюю гранату.

— Подходите, хари безмозглые! Я вам чачу зафигачу!

Его окружали со всех сторон. Оставался нож, но Витя понимал, что его растерзают, прежде чем он успеет всадить его в хоть какую-нибудь тушу. Уродливые пасти тянулись, оскаливая клыки. Один мутант, особенно крупных размеров, казалось, телепатически руководил всей атакой. Полумедведи – полузомби, кровавыми бугристыми телами наседали по какой-то ранее установленной схеме. Это не было хаотичным нападением всем скопом. Тварями управлял какой-то неведомый доселе РАЗУМ.

Четверо разведчиков сгрудились вместе, имея одну оставшуюся «лимонку».

— Для себя берег? — съязвил Паша.

Стихли выстрелы. Осела после взрывов земля. Рассеялась пыль.

— Помирать, так с музыкой, братцы! — выдернул чеку младший боец. Все четверо вплотную обняли друг друга, прижимаясь к гранате.

— Мне было честью служить с вами, товарищи бойцы! — напоследок выдавил из себя Белов.

Несколько тварей уже подбирались скрюченными конечностями к ботинкам. Воняло падалью и разложением. Буян втиснулся между хозяевами, словно понимая, что ему без них не уцелеть.

…И тут!

— Видим вас!!! — ожила рация голосом пилота. — Держитесь, ребята, идем на первый круг!

Гул винтов вспорол сгустившийся воздух. Громадная махина промчалась над головами, создавая потоки турбулентности. Напором ветра разведчиков прижало к земле. Следом за первой промчалась вторая машина, за ней третья. Расшвыривая потоками вихрей изувеченных тварей, пятая и шестая машины выпустили по ним жидкие струи напалма. Горящая плазма в один миг поглотила сотни корчившихся в агонии созданий ада. Исчезая в жидкой плазме, ревя и разевая пасти, корчась и превращаясь в испепеляющие факелы, всё скопище мутантов плавилось прямо на глазах. Дохнуло нестерпимым обжигающим жаром. Витя спешно кинул взведенную гранату в гущу пылающей толпы, раздался запоздалый взрыв, все потонуло в огне. Разведчики упали на землю, прикрывая головы руками.

— Вот вам хрен, а не шашлык! — обратился Савушкин к исчезающим в огне тварям. — Не достались мы вам на ужин, бляха-муха!

Белов уже вызывал Лебедева, прижавшись к земле от нестерпимого пекла.

— Вы вовремя, товарищ генерал! Еще минута, и мы бы подорвали себя гранатой.

— Все целы?

— Так точно!

С вертолетов, зависших над землей, на тросах уже прыгали спецназовцы. Достигнув земли, бросив тросы, тут же вступали в бой с уцелевшими тварями. Их оставались десятки: от мала до велика. Двух детенышей опутали сетями, усмирив уколом транквилизатора. Эти две особи останутся в живых в качестве подопытных кроликов: над ними будут производить эксперименты, выясняя причину столь чудовищной метаморфозы.

— Откуда у вас гранаты? — удивился по рации генерал. — Судя по ведомости, я вам не выдавал их в качестве вооружения.

— Боец Савушкин взял на себя смелость приберечь несколько штук.

— Он их просто спёр! — доложил Павел-проводник на чистом русском языке. Видимо, надоело коверкать слова, притворяясь недалеким оленеводом с таежных массивов Байкала.

— Не спёр, а реквизировал, — обиделся Витя. — Про запас, так сказать.

— И сколько ты реквизировал? — в шутку передразнил генерал, обрадованный, что все остались живы.

— Ну… — замялся младший боец. Прикинул что-то в уме. — Штук пятнадцать…

— Скл-олько??? — взревел начальник четвертого отдела. — И таскал их с собой?

— Может, чуток больше, — нерешительно добавил бедолага.

— Десять нарядов вне очереди!

— Так это… товарищ генерал…

— Пятнадцать!

— За что?

— Двадцать!

— Так я же…

— Гауптвахты пять суток!

— Это за какие-то вшивые гранаты?

— Десять суток!

— Вот те нате, болт в томате — я же жизнь всем спас!

— Пятнадцать суток!

Все вокруг обескураженного Вити покатывались со смеху. Бой еще не кончился, рядом добивали последних изувеченных тварей, а группа Белова пришла в настоящий хохот. Глядя на очумевшего Витю, потрясенного приказами Лебедева, у Головкина навернулись слезы: он уже не просто хохотал, он ревел от смеха.

— Я тебе дам, гранаты! — в шутку продолжал отчитывать из рации начальник отдела.

— Вот так и спасай жизнь, бляха-муха… — оправдывался обиженный боец. — Подумаешь, прихватил со склада пару штук.

Белов обнял младшего коллегу, давясь от смеха:

— Ничего! Люда передачки будет носить.

— Откуда? С майором на Аляска? — тут же съехидничал Паша-бурят, вновь переходя на коверканные слова.

Так и лежали они — четверо разведчиков Географического общества Академии наук СССР, пока вокруг них растекались плазменные струи горящего напалма. Бой переместился в сторону от котлована. Со следующих вертолетов уже высаживались бригады зачисток в костюмах химзащиты. Разворачивались палатки, растягивались сети для отлова уцелевших особей.

— Такой же десант уже высаживается у стен «Комбината», — докладывал Белову генерал, позабыв на время о Вите, что, собственно, тому и было нужно. Ползком - ползком, с опаской, по-пластунски, он тихонько незаметно отдалялся от рации, справедливо рассудив, что лучше быть подальше от начальства.

Спустя несколько часов все было кончено. Остров Вилькицкого был официально объявлен закрытой территорией. Две группы срочно направились к останкам вертолета, что доставил летучий отряд Белова к месту трагедии. Никто не сомневался, что от экипажа и медиков ничего не осталось Покидая котлован, где уже трудились десятки сотрудников, четверо разведчиков окинули его прощальным взглядом. Витя с сожалением констатировал:

— Жаль, гранат мало взял.

И полез в вертолет под всеобщий хохот.

Уже сидя в салоне, покидая неприветливые ледовые поля вечной мерзлоты, Кирилл Борисович Головкин записал в дневнике:

«В этот раз нам пришлось столкнуться с мутирующими особями, способными обретать человеческий разум. Вместе с метаморфозой, у них из тел вырастали конечности с пятипалыми кистями — полный аналог анатомического строения рук человека. Секретный объект под кодовым названием «Комбинат» был ликвидирован этими разумными тварями. Перевоплотившись из полярных медведей в уродливых мутантов, они истребили весь научный состав лаборатории вместе с полярниками метеостанции острова Вилькицкого. Погиб экипаж вертолета с двумя сотрудниками четвертого отдела генерала Лебедева. Мы едва остались живы, благодаря неутомимому Вите Савушкину. Если бы не его запасы гранат, тайно сворованных на складе, нашей группе пришлось бы погибнуть в пастях мутантов. Спас как всегда расторопный Савушкин, за что не преминул получить взбучку от начальника отдела. От себя добавлю полную синхронизацию в боевых действиях обоих друзей. Операцию «Химический комбинат» считаю полностью завершенной. Разведка проведена блестяще, причины взрыва установлены — дальше дело за командой ученых.

Направляемся домой. Полагаю, заслуженный отдых наша группа заработала. Будем ждать следующих встреч с необъяснимыми аномалиями».

Кирилл Борисович отложил блокнот. Бросил взгляд в иллюминатор. Под корпусом вертолета простирались сплошные ледовые поля. Где-то там, среди льдов, располагался архипелаг Новосибирских островов, который теперь навечно укрепится в памяти разведчиков.

В ногах спал безмятежный Буян. Напротив, в кресле, вытянув ноги, дремал командир летучего отряда с позывным: «Лиса восемь-три».

В хвостовой балке как всегда сцепились два неутомимых друга. Боец Савушкин доказывал недалекому сыну тайги, что гранат он мог бы припасти и побольше.

— А я тебе говорю, чукча оленеводская, что песок в часах твоей жизни уже давно высыпался! Если бы не мои гранаты, тебя бы сейчас переваривал желудок того самого людоеда. Уяснил, кактус недозрелый?

Перепалка начинала набирать обороты. Улыбнувшись, Головкин закрыл глаза и погрузился в дремоту.

…Их ждали следующие аномалии.

********