Читать онлайн
"Личный опыт"
Петунья смотрела в глаза девочки. Годовалый ребенок, подброшенный в корзинке ночью, будто бы все понимал. Зеленые, как у сестры, глаза были наполнены слезами, но кричать малышка почему-то не кричала. И раз Гера была здесь, то Лили на свете больше не было, хотя Петуния, конечно, надеялась… Вернон, увидев малышку, только кивнул, а Дадли… малыш Дадли потянулся руками к в одночасье ставшей сиротой девочке. Вот потом случилось что-то совершенно непонятное — Вернон как озверел, да и сама Петунья… У Геры всегда был только Дадли. Его руки, его тепло, его глаза…
— Я не знаю, почему мама и папа к тебе так относятся, сестренка, — сказал Дадли, едва только сестре, а мальчик считал девочку именно сестрой, исполнилось пять.
— Ну, я же не родная… — слишком взрослые для пятилетнего ребенка слова, слишком.
— Ты самая родная на свете, — сказал ей мальчик, обнимая.
— Ты самый родной на свете, — ответила юная Герания, прижимаясь к брату.
Когда начали болеть руки, девочка никому, кроме Дадли, не сказала. Да и некому было говорить, взрослые только и искали возможность сделать больно, останавливал их только мальчик, закрывавший девочку своим телом. Все тяжелее становилось дышать в чулане, все чаще девочка плакала, и мучился от невозможности помочь сестре ребенок. Хорошо, что мама и папа спокойно сносили «капризы» мальчика, как они думали, поэтому сестру удавалось покормить, иногда даже с ложечки, что вызывало слезы, от которых девочке становилось очень плохо.
В тот вечер Вернон пришел навеселе, но стоило ему только увидеть Геру — и будто дьявол вселился в мужчину: он схватил палку, бросившись на девочку. Дадли только успел затолкать сестру в чулан, подставившись под палку. И в тот момент, когда та соприкоснулась с головой мальчика, все будто замерло — мгновенно сгоревшее орудие, падающий на пол Дадли и страшно покрасневший Вернон. Замер сам мир.
— Да, так дело не пойдет, — заметила появившаяся демиург. Ария была еще очень молода, совершенно недавно получив собственное имя и собственный же мир. Поэтому, что делать в таком случае, она просто не знала. — Смерть, мысли будут?
— Насколько я понимаю, — заметила появившаяся рядом с демиургом женщина в черном, — мальчик дал посмертный выброс, но ему это не помогло, а героиня погибнет без него?
— Да, — кивнула демиург. — Был бы мальчик… Но тут даже не моя вина, а его испугавшейся матери, отсюда у нее и состояние, кстати.
— Привет! Тетя Ария, что случилось? — перед девушкой появилась девочка в сверкающем платье, которой юная демиург немедленно улыбнулась, опускаясь на корточки.
— Это должен был быть обычный мир, — объяснила Ария. — Ну для диплома, понимаешь? — малышка кивнула. — Но Лили Поттер испугалась избранности сына и провела ритуал в утробе матери.
— И он стал девочкой, да? — заинтересовалась Тринадцатая.
— Да, — кивнула демиург. — Но у всего есть своя цена, и ее цена — боль. Дадли не поддался чарам, в отличие от взрослых. Он стал всем для девочки… Но…
— Мальчика убил злой этот? — ткнула пальчиком в Вернона маленькая девочка. — Тогда нужно в мальчика кого-то посадить, а то девочка умрет! Я сейчас!
То, что девочка может умереть, понимала и демиург, потому что цена той досталась не самая простая, а малышка куда-то уже умчалась, явно готовясь принести в мир решение этого вопроса. Дадли потратил всего себя ради защиты самой близкой девочки, его можно было и вернуть, что Ария, кстати, и собиралась сделать.
— Так, я договорилась! — сообщила появившаяся девочка. — Теперь нужно законы магии творить!
— Так есть же вроде? — удивилась демиург, но малышка смешно помотала косичками.
— Нет, нужен целитель, по воле тети Магии! — радостно заявила Тринадцатая. — Тут такие есть?
— Есть, — покраснев, призналась скопировавшая идею у Лии Ария. — Лия показывала, я и подумала, что здорово бы…
— Ура! — запрыгала Тринадцатая. — Теперь вот в мальчика… хм… Если сразу взрослого, то, наверное, плохо будет… А давай их объединим?
— Давай, — не совсем поняв, что имеет в виду всем известная малышка, но заранее на все согласная, Ария кивнула. Потому что за проваленный тестовый мир могло быть очень грустно, а «грустно» девушка не любила. Да и людей было жалко.
Вот только согласившаяся душа не смогла оказаться в Дадли, так бывает, очень редко, но, видимо, сам мир сопротивлялся этому, поэтому душу снова и снова выбрасывало из тела. Когда Ария хотела уже просто вернуть мальчика, все увидели, как душа девочки устремилась из тела. Вот это уже была катастрофа, то есть сказка на этом заканчивалась. Возможно, где-то ошиблась Ария, или что-то недоглядела малышка, но Гера устремилась из тела, да так быстро, что остановить ее не смогла даже Смерть.
— Мия! Мия! — закричала Тринадцатая.
— Что случилось, горе мое? — поинтересовалась появившаяся девушка. — Что натворила? Привет, Ария!
— Привет, — улыбнулась наставнице малышей демиург. — У нас мир… Отец семейства забил сына, а девочка не захотела больше быть.
— Мия! В мальчика не лезет никто! А теперь еще и она убежала, — показала пальчиком на ускользающую душу Тринадцатая.
— Посмертный выброс? — с пониманием спросила Мия, покачав головой. — Ох, Ария, как ты только курс закончила? Нельзя после посмертного никого вселить. Только вернуть, но я бы советовала дать ему и магию, а вот девочка…
Проблема девочки была в том, что изначально это должен был быть мальчик, отчего душе было не очень комфортно в женском теле. Где Лили достала ритуал, неизвестно, но в нем самоуверенная гриффиндорка, разумеется, налажала, поэтому при первой возможности душа Гарри Поттера женского пола покинула свое вместилище, ибо в такие игры играть нельзя, особенно смертным. Мир, тем не менее, было жалко, тем более что он адаптировался под героя женского пола, даже предназначенную пару подобрал, хотя изначальная история этого не предусматривала.
— Ладно, — вздохнула Мия, улыбнувшись Тринадцатой, уже сообразившей, что ей ничего не будет. — Иди, уговаривай.
— Ура! — подпрыгнула малышка, исчезая.
— Какой-то перекошенный мир у тебя, — сообщила Арии наставница демиуржек. — Ну да пусть будет началом новой истории.
— Главное, чтобы не влетело… — тихо проговорила юная демиург.
***
Елена Викторовна была врачом всю свою сознательную жизнь, как казалось женщине. Все свои пятнадцать лет после института она пыталась помочь детям с редкими и крайне редкими болезнями. Зачастую безуспешно, зачастую был и успех. Доктор, которую очень любили юные пациенты, с удовольствием срывалась с места, чтобы прибыть туда, где кто-то плакал, отчаявшись от боли и обиды.
И в этот день вертолет санитарной авиации раскручивал винты, чтобы унести доктора туда, где было «что-то непонятное». Сколько она таких видела, скольким помогла…
— Ленка, вечером отчеты занесешь? — поинтересовался начмед, перекрикивая гул моторов.
— Занесу, чего б и не занести, — пожала плечами женщина, настраиваясь на работу. «Что-то непонятное» на поверку могло оказаться чем угодно.
— Взлетаем! — предупредил пилот. Вертолет был маленьким, потому летали вдвоем — Елена Викторовна и пилот. Надев шлем, женщина отрешилась от звуков, думая над своей статьей по поводу редкого васкулярного типа синдрома Элерса-Данлоса. По какой-то причине этот тип отличался от давно известного, перемешав симптомы, отчего вести пациентов оказалось делом сложным, но интересным.
Вертолет шел невысоко, тут и лететь было совсем немного, сравнительно, конечно, потому что местность была накрыта туманом так, что непонятно, как пилот ориентировался. Но не лететь на отчаянный призыв Елена не могла, вот и летела. Внезапно машину что-то дернуло, стекло перед доктором разлетелось, и последнее, что видела детский доктор — была какая-то железяка, устремившаяся в нее.
Открыв глаза, Елена Викторовна обнаружила себя на лесной полянке. Журчал ручей, а напротив женщины оказался ребенок, девочка, судя по косичкам, лет, наверное, пяти. Платье на ребенке сияло, как подсвеченное, а на лице сияла улыбка. Присев перед девочкой, доктор Лена внимательно осмотрела на вид совершенно здорового ребенка.
— Тетя доктор, ты умерла, — сообщило ей милое создание. — Но я тебя хочу попросить, можно?
— Можно, — улыбнувшись, ответила Елена Викторовна, поразившись богатству своих предсмертных галлюцинаций.
— Там девочка одна, она жить не хочет, а она главная, без нее мира не будет, — сумбурно объяснила малышка. — Давай ты ею станешь, а? Чтобы мир был, ну пожа-а-а-алуйста!
— Давай, — сразу же согласилась доктор, поражаясь своему воображению.
Поторопившаяся Тринадцатая забыла многое рассказать своей героине, но Мия остановила ее по просьбе Арии, вернувшей магию Дадли, а того — в свое тело. Мир вновь пришел в движение. Мальчик упал, потеряв сознание, Петунья почувствовала резкое головокружение, да громко треснул о ступеньку череп Вернона, спасать которого демиурги не подумали. Почему Ария решила не рассказывать о законах этого мира, Мия не знала, считая, что демиург имеет право.
В следующее мгновение картинка сменилась. Осознав себя в темноте, доктор Лена сначала подавила панику, затем осмотрелась, насколько хватило света. Она стала девочкой лет, навскидку, семи. Не самой здоровой, о чем свидетельствовали сильно отекшие суставы рук и, похоже, ног. Одежда на ребенке была в варианте нищенской, что заставило тяжело вздохнуть, а проделав это несложное действие, доктор поняла, что и с сердцем тоже не все ладно. Следующей навалилась боль, вполне характерная для суставов в таком состоянии. «Надо же, всю жизнь описывала, а в галлюцинациях и почувствовать удалось», — хмыкнула доктор, решив принять правила игры. Галлюцинации могли субъективно длиться долго, а раз она все равно уже все, то почему бы и нет.
Петунья кинулась к телефону, подумав, что муж убил сына. Вызвав полицию и парамедиков, женщина кинулась к Дадли, поняв, что он жив, вот только, что произошло, Петунья понимала с трудом. С нее будто бы что-то стекало, заставив подумать о девочке, обнаружившейся в чулане. А вот доктор Лена чуть не потеряла сознание, осознав память той, в которой оказалась. О существовании эпопеи о Гарри Поттере женщина была, разумеется, осведомлена, но и только. Подробностей доктор Лена не знала — ей это было некогда, надо было работу работать и детям помогать.
— Мой муж кинулся на сына, — рассказывала полицейскому Петунья. — Тот успел спрятать дочь в чулан, но…
— Но сам убежать не успел, — констатировал врач, так как только что пришедший в сознание Дадли с криком бросился в сторону чулана. — Давайте девочку посмотрим.
Дверь темного помещения, в котором она находилась, раскрылась, когда Леной уже начинала овладевать паника. Дышалось все тяжелее, из-за чего разговор за дверью она пропустила. Двинуться в сторону проема Лена, ставшая, как гласила память, Геранией, не могла, при любом движении все тело простреливало болью так, что темнело в глазах. Это было очень плохой новостью, означавшей, что либо ребенок пережил недавнюю остановку, либо состояние утяжелилось скачком. Мозг врача принялся оценивать ситуацию, тем самым справляясь с паникой.
Когда из чулана никто не показался, парамедик хмыкнул, залезая внутрь, но через мгновение он попросил коллегу помочь, осторожно вытягивая на свет божий явно державшуюся из последних сил девочку с цианозом. Почти фиолетовое лицо девочки, выпученные, полные паники глаза очень многое сообщили врачу, немедленно сделавшемуся очень серьезным.
— Вторая машина не успеет, — покачал головой врач. — Грузим в одну, время дорого.
— Что с Герой? Что с Дадликом? — всполошилась Петунья, видя, как осторожно берут детей на руки врачи.
— Ничего хорошего, — как-то очень спокойно ответил доктор, продолжая ласково улыбаться девочке, стараясь ее не напугать еще сильнее.
— Потом родителей в больницу подбросите? — поинтересовался у полицейского его коллега.
Петунья провожала залитыми слезами глазами два маленьких тела: едва дышащее — девочки и снова лишившееся сознания — мальчика. Через мгновение за окном тревожно завизжала сирена, принявшись очень быстро удаляться, а Петунья просто упала в обморок, вызвав тяжелый вздох офицера полиции. Мужчине, который явно упал сам, по мнению полиции, помощь уже была не нужна.
.
ЛитСовет
Только что
