Читать онлайн
"Тайные миссии СССР: Космический вирус"

Глава 14. Космический вирус

Полуостров Ямал.

1986 год.

Конец декабря, в преддверии Новогодних праздников.

Участок тундры близ небольшого поселка в районе 74 градуса Северной широты.

Время падения: 4 часа 12 минут.

Невероятной мощности удар потряс замерзшие болота тундры, когда в вечную мерзлоту врезались полыхающие останки одной из ступеней ракеты-носителя. Прорезав стратосферу огненным шаром, разваливаясь от трения на части, ракетный блок вонзился в землю с бешеной скоростью. Раздался взрыв:

БА-АААХХ!

Участок вечной мерзлоты, казалось, вздрогнул от неожиданности. По тундре прокатилась акустическая волна. Уйдя громоподобным эхом к горизонту, звук взрыва переполошил всю живую органику, обитающую в этих местах. Стадо оленей кинулось врассыпную. Бесчисленное количество леммингов с писками укрылись в норах. Песцы, припав брюхом к мерзлому грунту, так и застыли на месте. Летящие в полете куропатки и белые совы, казарки и кулики-песочники, канюки и гаги, поодиночке и целыми стаями, в один миг, потеряв движение, камнями рушились вниз. В районе падения, в радиусе нескольких десятков километров, весь животный биом обездвижился, словно попал в замкнутый круг. Подломили задние ноги олени, заваливаясь на бок — да так и остались лежать без движений. Следом потеряли способность двигаться песцы и лемминги. Усеянная упавшими птицами тундра, в несколько минут превратилась в безмолвное царство застывшего и замершего полярного мира.

Причина обездвижения всего животного биома тундры была неизвестна. На протяжении десятков километров не было произнесено ни звука, ни писка, ни плеска рыб в Обской губе. У побережья, куда распространился непонятный феномен, находился небольшой поселок рыбаков. Пять-шесть хижин, столько же семей. Ни радио, ни телевидения — сплошной забытый, убогий мирок вдали от цивилизации. Несколько баркасов качались в мерзлых водах залива. На берегу — растянутые для просушек сети, перевернутые вверх дном лодки, крохотный мостик причала. Богом забытый угол далекой от материка земли. Сорок рыбаков, иные с женами, были полностью обездвижены тем ранним зимним утром. Превратившись во сне в окаменевших истуканов, они больше не подавали признаков жизни.

Спустя четыре дня, в пустой одинокой радиорубке — единственным центром связи с Большой землей — непрерывно вещал в эфир приемопередатчик, вызывая радиста поселка:

— Радиоточка «Обь-двенадцать», ответьте! Почему не выходите на связь четвертый день?

Еще через минуту:

— «Обь-двенадцать»! Немедленно выйти на связь!

С перерывами в несколько минут, переговорное устройство все вещало и вещало в эфир:

— Поселок! Ответьте! Что у вас случилось?

А четыре дня назад, в начале пятого утра, при падении отработанного ракетного блока, обитатели поселка окаменели в одночасье, не успев даже проснуться. Кто как лежал, предаваясь утреннему сну, так и остался лежать обездвиженным. Казалось, неведомый науке паралич сковал тела рыбаков. Распространившийся после падения ракетного блока неизвестный науке вирус, прибывший вместе с отработанными ступенями из космоса, поглотил собой периметр в десятки и десятки километров.

Но это было еще не все…

Обездвиживаясь и впадая в своеобразный столбняк, застывая на ходу и в полете, олени, песцы, лемминги и птицы, падая на землю, принимались тут же разлагаться буквально на глазах. В кратчайшие секунды выпадала шерсть, разъедался мех, птичий пух и перья; обнажалась плоть, вываливались внутренности, будто разъеденная кислотой. За несколько минут живые организмы оленей, птиц и прочей полярной живности превращались в изъеденные, истерзанные, разложившиеся останки, в которых тотчас начинали копошиться черви. Покрывались опарышами развороченные тушки леммингов; внутри желудков оленей кишели всевозможные паразиты; песцов и полярных сов поражали солитеры. Тундра в радиусе шести десятков километров в зоне падения ракетного блока была усеяна мертвой разложившейся падалью.

На пятый день безмолвного молчания радиоточки поселка, минуя цепочку коммутаторов Северной дислокации, информация поступила в бункер генерала Лебедева. Оттуда команда пошла «Летучему отряду Белова».

И вот сегодня, на шестой день молчания рации, группа майора Белова с позывным: «Лиса восемь-три» выдвинулась к обозначенным координатам, где, по предположениям Космического центра, в районе Обской губы, должны были упасть отработанные ступени ракеты-носителя. Эти координаты как раз совпадали с месторасположением рыбацкого поселка, который шестой день не подавал признаков жизни.

Теперь группа Белова летела на вертолете к предполагаемой точке падения.

Здесь мы с ними и встретимся.

Итак…

***

1986 год.

Конец декабря.

Полярная тундра вечной мерзлоты полуострова Ямал, близ 74 градуса Северной широты.

Время высадки: 11 часов 04 минуты.

— Бляха-муха, опять из постели выдернули! — пробираясь сквозь чахлую растительность бескрайней унылой тундры, на чем свет стоит, ругался Витя Савушкин, младший боец «Летучего отряда». — Весь Новый год насмарку! Когда уже наш генерал уймется, едрит его в пень?

— Мы на задании, боец! — напомнил командир отряда. — Или доложить генералу, что ты опять на складе гранатами запасся?

— И сколько на этот раз? — скрывая смех, полюбопытствовал Головкин.

— Штук десять, — пожал плечами боец.

— Как тебе удается проникнуть в Арсенал отдела КГБ? Там же из-за тебя уже охранный пост соорудили.

— Места надо знать, академия ходячая! Вот наш пастух верблюдов их не знает, — кивнул он на лепшего друга-бурята, потому и ходит без гранат, — Витя заржал, как это всегда бывало во время операций.

Самолетом их доставили в Салехард, пересадили в военный вертолет, который подлетел к заданной точке высадки. Витя с Павлом весь полет резались в карты, пес Буян дремал в ногах, а командир с помощником изучали вводные данные, предоставленные Лебедевым.

— Вот здесь, — тыкал карандашом в координаты на карте Головкин, — здесь должны были упасть отработанные ступени ракеты. Запуск был произведен с космодрома Плесецк, но сама миссия старта засекречена.

— Опять эти вояки из Министерства обороны что-то намудрили, — поморщился Белов. — А если отработанный блок упал как раз на тот поселок, удалившись от траектории? Вот тебе и молчание рации шестой день.

— Раньше они выходили на сеанс через день?

— Так было доложено генералу. Уголок-то богом забытый, один передатчик имеет связь с материком. Ни радио, ни телевизора. Несколько утлых хижин рыбацкой артели, и кругом на сотню километров ни души — сплошная вечная мерзлота.

— Выходит, опять ищем непонятно что, и как всегда вслепую?

— Лебедев приказал обследовать квадрат падения блока, а экипажу вертолета тем временем слетать к поселку. Ты же видишь, — кивнул Белов в хвостовую балку салона, — с нами и медики летят.

Головкин бросил взгляд на четырех парней из числа сотрудников отдела Северной дислокации. Рядом с ними лежали коробки с переносными капельницами и другим необходимым оборудованием оказания первой помощи.

— Что мы должны знать о полуострове? — спросил Белов. С соседних кресел доносилась ругань Савушкина. Он проигрывал коллеге в «дурака».

Кирилл Борисович пробежался глазами по листам папки. Доложил:

«Ямал — полуостров на севере Западной Сибири, на территории Ямало-Ненецкого автономного округа России. Длина полуострова — 700 км, ширина — до 240 км. Омывается Карским морем и Обской губой.

Ландшафты полуострова представлены тундрой, на юге — лесотундрой. Многочисленны озёра.

Полуостров слабо освоен человеком. Ведётся оленеводство, рыболовство. На полуострове расположены одни из крупнейших в мире залежей природного газа».

Этот разговор происходил на подлете к точке координат. В бункере генерала и в самом Космическом центре еще не знали, куда именно упали обломки, поэтому масштаб розысков был обширен. Сделав несколько широких кругов над безмолвной тундрой и заметив в бинокль какие-то непонятные фрагменты, нехарактерные вечной мерзлоте, группу разведчиков спустили на тросах. Последним мерзлой земли достигнул Буян, выскочив безмятежно из спускаемой корзины. «Летучий отряд Белова» прибыл.

Отваливая в сторону, вертолет набрал высоту, направляясь с командой медиков к поселку. Он располагался в шестидесяти километрах от предполагаемой точки падения обломков. Связь условились держать по трансиверам.

И вот сейчас, направляясь к чему-то непонятному на горизонте, увязая в скрипучем снегу, Витя Савушкин во весь голос жаловался, что ему испортили предновогодние каникулы.

— Чума на оба ваших дома! — возмущался он. — Черти бы сожрали вас и вашего Лебедева! На мне Люда уже крест поставила в семейной жизни! Только утащу ее в постель — звонок! Боец Савушкин, новое задание!

— Смотри, доложу генералу, как ты его к чертям посылал! — грозно, но в шутку предупредил командир.

Мороз пробирал нешуточный, понижаясь к вечеру до минус тридцати. Разведчики были облачены в утепленные комбинезоны и меховые куртки с капюшонами, поверх которых висели подсумки, противогазы и прочая амуниция. За плечами рюкзаки и винтовки последних разработок лабораторий КГБ.

— Так что мы ищем, едрит вашу душу? — злился Витя, огибая чахлую промерзшую растительность. Карликовые деревца, редко разбросанные друг от друга, доходили ему едва до пояса.

— Такими палками и костер не разведешь, — жаловался он. — А уже жрать охота.

На удивление, Паша-бурят молчал, не поддевая своего друга, помня указания командира, не коверкать русский язык во время операции. Вот если наедине с Витей — тогда, пожалуйста! Сейчас была не та минута. Бежавший впереди Буян, выдыхая клубящиеся пары на морозе, внезапно принюхался к снегу. Метнулся в одну сторону, в другую, в третью. Вернулся спешно на место, приняв отработанную дрессировками стойку.

— Что-то учуял! — тут же перекинул из-за плеча винтовку бурят.

— Или кого-то… — вглядываясь в поведение собаки, предположил Головкин.

Все четверо подошли к Буяну. Снег мешал быстрому осмотру, поэтому понадобилось время, чтобы как следует разглядеть.

Разглядели и…

У всех поползли вверх брови.

— А этт-то чё еще за кладбище к чертям собачьим? — недоуменно выдал Витя.

В небольшой низине, покрытой вечной мерзлотой, прямо на их пути, валялись в скорченных позах больше десятков замороженных леммингов. Чуть поодаль виднелись замерзшие песцы. Их количество только еще предстояло узнать. Но то, что их здесь было несколько десятков, сразу в одном месте, начисто сбивало с толку.

— Ничего себе, повальный мор! — в тон Вите зачарованно прошептал бурят.

Повсюду, куда кидался пес, в различных застывших и скрюченных положениях валялись мелкие обитатели тундры.

— Сколько же вас тут! — присвистнул Витя, окидывая взглядом низину оврага. Затем, приблизившись, оторопело выкрикнул:

— Да они здесь все распотрошенные!

— Не понял? — спускаясь по снегу, переспросил Головкин. Белов уже склонился над несколькими изуродованными тушками.

— Глянь, командир! — ткнул дулом ружья в развороченного песца Савушкин. — Все внутренности наружу!

— Здесь тоже! — подтвердил Белов, переворачивая носком сапога сразу трех разложившихся леммингов. Замерзшие на морозе вывернутые кишки представляли собой сплошной кровавый сгусток, за которым тянулись заледеневшие струйки почерневшей крови.

— И у меня! — добавил бурят. — Шайтан возьми, они тут повсюду! — обвел он низину изумленным взглядом.

Только тут Головкин заметил еще нечто странное.

Куда ни глянь, в радиусе нескольких сотен метров, вся снежная долина была испещрена сотнями и сотнями замерзших тушек. Справа от себя он заметил сразу нескольких полярных сов, упавших в полете словно камни. Вперемежку с ними валялись изувеченные тушки других арктических птиц. Здесь были гаги, краснозобые казарки, куропатки, и даже величественные канюки из семейства ястребиных — грозные хищники пернатых. У всех тушек были разворочены внутренние органы, будто их постигла внезапная участь чего-то жуткого и неведомого.

— Такое впечатление, — никак не мог прийти в себя Головкин, — что все эти божьи твари натыкались при движении на какую-то невидимую стену, и камнями рушились вниз.

— Да? — съехидничал Витя, подцепляя рукавицей развороченного песца, с которого лохмотьями посыпался отставший от плоти мех. — А что ты скажешь на это, справочник ходячий? — Из развороченного желудка свисали сосульки замерзших кровавых внутренностей. — Грациозно, не правда ли?

— Гипотетически можно предположить, — начал Кирилл Борисович, — что их постиг некий неизвестный вирус, от которого они начали разлагаться прямо на глазах. Возможно, такой же вирус настиг и поселок рыбаков. Иначе, почему уже неделю никто не выходит на связь?

Переступая через груды обледенелых, вывернутых наизнанку тушек, группа осторожно двинулась дальше. Впереди уже маячили остовы какой-то бесформенной конструкции — очевидно, той, что они искали. Чем ближе подходили, тем все больше и больше попадалось мертвой падали. Спустя несколько минут Буян грозно гавкнул, метнувшись к снежному холму, из которого торчали… рога!

— А вот вам и более крупные обитатели Ямала! — заключил Головкин.

Следом за первой снежной насыпью шла вторая, третья, десятая.

— Господи! — ахнул Витя, остолбенело вперив взгляд на повальное захоронение. — Да их тут десятки!

— Олени? — уже понял Белов, еще не разглядев торчащие из снега рога.

— Так точно!

Витя подбежал к Буяну, который энергично разгребал снег лапами. Начал помогать, и вскоре выступила заледеневшая голова. Мертвые стеклянные глаза почти вылезли из орбит, и, застыв, напоминали увеличительные лупы. Было ощущение, что полярный олень тужился при последнем издыхании, словно выворачивал из себя только что съеденный ягель.

Разрывая снег под брюхом, Витя добрался до развороченного желудка, из которого по мерзлому грунту стелись сосульки обледенелых останков плоти. Кишки вывалились наружу, представляя собой жуткий узел сплетений. Подцепив носком сапога вывалившийся кусок, очевидно, печени, он едва не вырвал от омерзения. Тем временем бурят разгребал второго оленя, Головкин третьего, Белов четвертого. Везде была похожая картина. Животные, словно в один миг, все разом, все скопом, натолкнулись в беге на какую-то преграду, застыли, замерли в движении, повалились на снег, тут же начиная разлагаться в какие-то секунды.

— Их повалил неведомый доселе мор, неизвестный науке! — выпрямляя вспотевшую спину, заключил Кирилл Борисович. — Одни махом, в одну секунду, обездвижить целое стадо, да еще и в кратчайший срок начать разлагаться — это, скажу я вам, случай исключительный. Теперь выпрямились все четверо, глядя на разрытые ими туши. Грациозные животные представляли собой жалкое зрелище. У всех были выпучены стеклянные омертвевшие глаза, будто выдавленные изнутри мощным давлением. Казалось. Еще миг, и они взорвутся брызгами ледяных осколков. Каждый олень в миг смерти смотрел куда-то в пустоту, но у всех был один и тот же выпученный взгляд, словно глаза выдавливали изнутри.

— Уникальный случай, — процедил сквозь зубы командир. От циркуляции выдохов его капюшон покрылся ледышками, изо рта вырывались клубки пара, покрасневшее от натуги лицо приняло скорбное выражение. — Что же их так сгубило одним разом? Одним скопом, в одну минуту, всех вместе? — он глянул на Головкина.

Тот смотрел на видневшиеся вдалеке остовы ракетного блока. Смотрел и лихорадочно размышлял. Затем, очевидно, придя к какому-то выводу, поделился:

— Судя по тому, что чем ближе мы подходим к ступеням ракеты, тем больше нам попадается трупов, смею предположить, что причина кроется как раз в этом самом ракетном блоке.

— То есть?

— Точнее, в его падении из космоса.

— Поясни?

— Этот блок побывал за пределами стратосферы, а значит, вышел в ближний космос. Иными словами, уже в пустоту вакуума. Так?

— Давай дальше, не томи, справочник ходячий, — не утерпел Витя.

Головкин пожал плечами:

— И раз он побывал в космосе, а потом упал из вакуума сюда, в вечную мерзлоту, кто его знает, какую космическую гадость он мог там подцепить.

Наступило молчание. Каждый обдумывал его слова.

— Фигурально выражаясь, — добавил он,— это может быть какой-то неизвестный космический вирус.

— Способный обездвижить в одну секунду всех тварей? — не поверил Белов. — Всех разом? Сотни песцов, куропаток, сов и даже крупных оленей?

— А почему, даже? Вирусу наплевать — крупный перед ним организм или мелкий. Вирус работает коллективно. Это как полчища татаро-монгольского ига: чем крупнее добыча, тем больше войска задействовано.

— Ты еще Чингисхана сюда вплети! — съязвил Савушкин, тем не менее, прислушиваясь к его словам. Уж как-то необычно все было вокруг. Необычно и жутко. Куда ни глянь, вокруг сотни и сотни вывернутой наружу падали, и хорошо еще, что замерзшей. Иначе вонь стояла бы невыносимая.

— А этот вирус, как ты его назвал, космический… — запнулся Витя, озираясь с опаской, — он не может и нас подцепить?

— Кто его знает, — пожал плечами Головкин. — Я же не микробиолог. Но если мы уже вступили в зону его воздействия, вполне возможно могли и подхватить.

Витя принялся неистово сбивать рукавицами налипший снег, вертясь вокруг себя как волчок. Все дружно взорвались хохотом, наблюдая за младшим бойцом, хотя обстановка и не располагала к смеху. Однако нужна была хоть какая-то эмоциональная разрядка от всей этой чудовищной картины. Потом смех сменился жутковатым чувством реальности. Чем ближе подходили к обломкам ракетного блока, тем больше и больше попадалось мертвой плоти. У самих металлических развалин замерзшей падали уже было в десятки раз больше, чем в начале пути. Здесь были навалены вперемешку уже сотни и сотни туш всевозможной живности. Казалось, весь животный ареал полуострова Ямал собрался здесь в одну кучу: все виды, классы и подклассы арктической живности притянулись сюда неведомой силой.

— Их будто магнитом манило к этим отработанным конструкциям, — поделился Головкин. — Как у того «Химического комбината», помните? Когда всех медведей тянуло к развалинам лаборатории?

Остовы металлического хлама, пришедшего в негодность после прохождения слоев атмосферы, при падении оказались полностью разрушены. Очевидно, взрыв разворотил останки блока, и теперь он, искарёженный, оплавленный и деформированный, представлял собой разве что груду металлолома. Невозможно было прочесть ни надписи, ни даты, ни завода выпуска.

— А кто-нибудь знает, какие запуски проводились в этом году Космическим центром? — спросил Белов, обращаясь главным образом к помощнику. Кирилл Борисович был в этом плане гораздо компетентнее остальных, однако и он развел руками:

— Пуск модуля был засекречен, в папке Лебедева о нем ни слова.

— Значит, как всегда ищем иголку в стоге сена, — недовольно нахмурился командир, переступая через обломки блока. У самого его края уже попадались туши других животных. И отнюдь не оленей с песцами.

— Гляньте! — вскрикнул удивленно Савушкин. — Выкатив изумленно глаза, ткнул дулом ружья застывший труп… волка.

— А это уже интереснее! — подобрался ближе Головкин. — Волки на Ямале конечно не редкость. Но именно в этом районе… — озадаченно протянул он, — в эти координаты они редко забредают. Их ареал обитания выше семьдесят пятого градуса Северной широты.

— А мы на каком находимся? — попросил уточнения Витя.

— На семьдесят четвертом.

— Вот те нате, болт в томате, подумаешь — один градус!

— Не скажи, братец мой. Еще выше, уже у побережья Карского моря и Обской губы, бродят те самые медведи, что мы видали у стен Комбината.

— Почему же их сюда не притянуло вместе с волками?

Головкин красноречиво посмотрел на младшего коллегу:

— А я почем знаю, боец? Я в таких же догадках, что и все остальные. Вирус, братец мой, вещь непредсказуемая. Тем более, если он прибыл из космоса.

— На чем прибыл?

— На обшивке этого отработанного блока, — пнул сапогом Головкин в кусок металлолома. Корпус исковерканного остова отдался гулкой вибрацией. Внутри виднелись непонятные перегородки, расплавленные сгустки проводов, изоляции и прочей технической хрени — как выразился Савушкин.

Бурят между тем нашел еще несколько волков с развороченными желудками. Подле каждой туши находились вываленные сгустки кровавых сосулек с замерзшими внутренностями.

И вдруг Буян, истошно залаяв, бросился к дальнему сугробу, видимо, учуяв новый посторонний запах. Все кинулись за псом. Тот, утробно рыча, энергично разгребал лапами мерзлоту. Через секунду к нему подключились остальные. А еще спустя время, перед ними ото снега высвободилась колоссальная туша… медведя.

— А вот и хозяин Заполярья! — восторженно молвил Головкин. — Что я вам говорил? К этим обломкам манит каким-то магнитом, как у стен того Комбината.

— Только там, в лаборатории начудили, а здесь? — уставился на громадную тушу Белов.

— А здесь все тот же космический вирус, — уверенно заключил Головкин. — Иначе, как объяснить поголовное истребление всего животного биома Ямала, здесь, в одном участке тундры?

Развить свою мысль Кирилл Борисович не успел. Осматривая развороченный желудок, вываленные кишки и облезшую шкуру при трупном разложении, никто не заметил, как дунуло внезапным порывом леденящего ветра. Дохнуло ледяной крупой раз, дохнуло другой, третий, пока, наконец, не превратилось в настоящий шквал обжигающих игл.

— Буран! — только ту заметил Головкин.

— Ни хрена себе, дунуло! — присел Витя, словно сбитый грузовиком. Шквал снежного ветра едва не впечатал его спиной в остов блока. Он еще как-то держался на ногах, когда мимо пронесся мощный напор, стремительно унесшийся к горизонту. Моментально потемнело. Снежная стена неслась на них со скоростью трансконтинентального экспресса.

ВЖЖУУ-УУУХХХ! — просвистело над головой.

Снежная глыба, сметая все на своем пути, катила на них свою громадную массу.

— Меня заваливает! — поздно спохватился бурят, увязая в снежной лавине по колено. К нему на помощь кинулся лучший друг в лице неутомимого Савушкина. Общими усилиями, пригибаясь к земле от бушующего ветра, оба кое-как втиснулись между исковерканными останками блока. Головкин с Беловым тут же тащили их внутрь, где у ног прижался Буян. Ледяная вьюга обрушилась настолько внезапно, что в первые секунды никто толком не успел ничего разобрать. Выло. Гудело. Громыхало снежными глыбами. Свистело. Скрежетало железом.

КРРЖЫ-ЫЫЫХХХ!

Над головами проскрипело чем-то металлическим. Обрушился исковерканный кусок перегородки. Взглянув на бурята, Витя принялся энергично растирать ему онемевший нос. Затем щеки. Тот, недолго думая, в свою очередь ухватил рукавицами Витины щеки, которые в мгновение ока побелели — явный признак обморожения. Ледяная крупа била в лицо, уши, за шиворот, сбивала ветром капюшоны. Глухой рокот, похожий на гудок локомотива, мощно промчался над тундрой, уходя куда-то к горизонту.

— Это ч-что з-за хрень соб-бачья? — запинался Витя, глотая комья снега, бившего в лицо.

Неистовая буря продолжалась несколько минут. Остовы ракетного блока завалило снегом, льдом и острыми сосульками, иные из которых достигали метровых размеров. Казалось, целый атмосферный циклон обрушился на них своей колоссальной массой. В глазах у всех мельтешило от круговорота массивных льдин, рушившихся одна на другую. Все небо пришло в движение, а вечная мерзлота сдвинулась в сторону — так казалось поначалу разведчикам.

Затем все как-то внезапно стихло. Последний отголосок бурана крутанулся на прощанье вихрем, вобрал в себя снежную лавину, и, просвистев, умчался прочь. Спустя секунду наступила тишина.

Ни свиста, ни воя, ни раскатов стихии. Угомонившись и стихнув, снежный вал пропал начисто, уйдя эпицентром к Обской губе — в ту сторону, где находился злополучный поселок. Белов уже вызывал по рации экипаж вертолета:

— «Лиса восемь-три» на связи! Борт четыре-ноль шесть, ответьте!

В эфире все еще бушевали помехи. Свистел и завывал вихрь. Электромагнитные возмущения не давали пробиться связи.

— Борт четыре-ноль шесть, ответьте!

Молчание.

Белов, хмурясь, обвел взглядом команду. Паша-бурят стряхивал килограммы снега с куртки; Витя растирал щеки и нос; Головкин тряс компас и датчики Гейгера, очевидно, вышедшие из строя. Буян уже выполз наружу, вдыхая ноздрями прояснившийся воздух. Оставив попытку связаться с вертолетом, командир перешел на волну с бункером Лебедева:

— Докладывает «Лиса восемь-три»! Товарищ генерал, мы на связи!

Сквозь помехи донесся слабый, искаженный голос начальника отдела:

— Что там у вас, Андрей? Почему так плохо слышно?

— Буран, Степан Сергеевич. Магнитные возмущения.

— Почему раньше не доложили?

— Стихия обрушилась внезапно. Мы не усели, как следует разобраться. В несколько секунд нас завалило снегом.

— Где вы? Нашли останки?

— Мы под ними, товарищ генерал. Укрылись от бури.

— Это то, что мы искали?

— Так точно. Но есть одно но…

— Говори!

И Белов принялся докладывать, обрисовывая ситуацию. Доложил о повальном море животных Ямала. О волках, медведе, оленях. О своих предположениях, что они столкнулись с неизвестным вирусом, прибывшим из космоса на обшивке ракетного блока.

— Вирус? В космосе? — усомнился Лебедев. — В вакуумной пустоте?

К дискуссии подключился Головкин. На той стороне связи были слышны голоса научных сотрудников. Им предстояло выяснить, отчего замолчал экипаж вертолета.

Но это была только первая встреча разведчиков с неизвестным.

Вскоре они окажутся в еще более неприятном положении. А, возможно, и гибельном.

Вот как это произошло…

***

— Чрезвычайно опасное положение у нас! — задался целью разъяснить Головкин. — До прибытия вертолета еще уйма времени, а мы, командир, никак не можем теперь отсюда выбраться.

— Это еще почему? — поднял брови Белов.

— Суди сам, — ткнул дулом ружья помощник в незримую плотную стену воздуха. Та, казалось, покачнулась от прикосновения, пошла рябью, разливаясь как круги по воде:

— Нас окутало какое-то замкнутое пространство. И оно, заметь, поглотило собой останки обломков, плюс всех изувеченных зверей.

Белов решительно шагнул к краю условной границы непонятного купола, провел рукой по рябившей грани, легонько толкнул. Кисельная прозрачная субстанция, похожая на дрожащий студень, откликнулась на его прикосновение слабым отпором. Рукавица Белова как бы оттолкнулась от пленки — вежливо, но настойчиво.

— Вирус внутри, я так понял? И нас не выпускают наружу? — усомнился он.

…И тут вдруг Витя заорал испуганно:

— Это чё за хрень? Что с моими пальцами?

Он ошалело уставился на руку, сняв рукавицу. Гавкнул Буян. Головкин уже понимал, о чем идет речь. Повернулся резко к нему, схватил руку, поднес к глазам.

Витина кисть, заиндевелая на морозе, начала прямо на глазах покрываться мелкими пузырьками, перераставшими в набухшие волдыри. Один, второй, третий, пятый, восьмой…

— Ох, ма-мма… — заикаясь выдал младший боец, округлив глаза. — Я что? Я… Я… разлагаюсь?

— Без паники! — вскричал Головкин. Белов с бурятом тоже смотрели на свои руки. Так же как у Вити, они в один миг покрывались пузырями, затем лопались прямо на глазах и тут же вздувались гнойными волдырями. Желтая жидкость истекала из струпьев, капала вниз и замерзала на морозе.

— Без паники! — повторил Головкин, понимая, с чем им пришлось столкнуться. — Вирус зацепил и нас.

— А делать-то что, справочник ходячий? — взвыл Витя, захлебываясь от испуга. — Мои пальцы гниют, едрит тебя в жопу!

— Немедленно назад! — спохватившись, заорал командир. — Пробиваем прикладами этот грёбаный кокон!

Все четверо, под лай Буяна, принялись остервенело бить винтовками колыхающуюся массу. Она неотвратимо отталкивала назад, уступала ударам, но снова приходила в начальное состояние.

— Да что ж это за стена такая? — яростно молотил прикладом Витя. Его пальцы уже слабо держали винтовку. Подоспевший Паша-бурят с испугом глянул на Витино лицо. Оно пошло волдырями, переходя на шею, спускаясь вирусом к грудной клетке под комбинезоном. Витя яростно колотил прикладом, не замечая жуткой метаморфозы, произошедшей с его организмом:

— На тебе, на тебе, зараза!

— У меня тоже! — истошно взвизгнул проводник, вертясь как волчок, пытаясь стянуть меховую куртку. Его лицо пошло струпьями. Появились капли гноя.

— Огонь! — скомандовал Белов. — Разнесем к чертям собачьим эту хрень! — и первым выстрелил в прозрачную пленку: — БАА-ААМ!

Следом понеслись выстрелы сразу трех винтовок. Палил бурят, палил Головкин, орал Витя, посылая заряды:

— На тебе, поскуда! Из космоса прибыла? Получай, гадина!

БА-ААМ! БА-ААМ! БА-ААМ!

Гул канонады слился в один сплошной звук. Треск, грохот, щелканье затворов, перезарядка магазинов.

— У меня ноги парализованы! — повалился вниз Паша-бурят.

— Я… ох, бля! Я падаю! — завопил за ним Витя.

Вот тут-то их и накрыло!

Головкин, держа винтовку, стал заваливаться вбок, потом потерял ориентировку, и вместе с ружьем ткнулся носом в ягель. Увидел для себя много нового. Микромир.

Белов, командуя Буяну, проткнуть мордой пленку, перевалился на спину, мигом подскочил, и послал заряд грохотом выстрела:

БА-АААМММ!

Субстанция взорвалась, колыхнулась, упала к ногам. Появился проход.

— В эту дыру! — закричал командир. — Всем в эту дыру! Нам наружу!

Истекая гноем, уже ничего не соображая, он пополз к Буяну. Верный пес схватил зубами за воротник, потащил в дыру. Следом полз Головкина, сам покрываясь волдырями.

Белова крутануло на месте. Как у его друзей, на лице вздулись волдыри. Руки онемели, подломились ноги. Все четверо уже только ползли, издавая стоны:

— Я разлагаюсь!

— Я труп!

— Кто рядом?

— Ползём к дыре!

Еще минута, и кишки вывалятся наружу.

Кирилл Борисович кричит.

Майор тянет руку.

Витю рвёт и выворачивает наизнанку.

Паша бессильно бьется в агонии — из волдырей хлестает кровь. Все ползут к развороченному выстрелами тоннелю. Первым — Буян. За ним, друг за другом, переваливаясь, катятся по мерзлоте остальные.

Пауза. Тишина. Ноль в квадрате. Отдышка. Рвут грудями воздух. Агония. Струпья. Гной. Потоки жидкости.

Вирус, прибывший из космоса, начал своё существование на планете Земля.

А что дальше?

А дальше вот что…

***

Вертолет.

Посадка.

Группа зачистки.

Комбинезоны, противогазы, носилки, системы, кислород, капельницы.

Витя в волдырях. Головкин без звука. Паша-бурят налом на земле. Собака лает.

Конец всему, кромешный АД.

Расставлены палатки. Сорок человек растягивают ограждение. Связь по рациям. Витю и остальных перемещают в передвижную лабораторию.

Амба. Аминь. Что еще сказать?

— Андрей! — голос Лебедева в рации. — «Лиса восемь-три», ответь!

Отвечать некому. Все покрыты струпьями и гноем. Никто не в сознании. Группа Белова напрочь лишилась чувств.

— Ох, бля-я… — напоследок стонет Витя.

Эпилог

…Как в последствие выяснится, группа Белова заразилась космической гадостью.

Но всем нам на счастье — выжила.

А что будет дальше — слушайте, друзья, чудный голос Сергея Гирниченко, один из лучших и золотых в ютубе.

С Вами был Александр Зубенко.

Если будет желание слушать продолжение о группе Белова — обращайтесь к каналу Люцифер.