Читать онлайн
"Пока мёртвые спят..."

Середина декабря. Холодный воздух острова Большого Медведя, словно дыхание ледяного гиганта, окутывал все вокруг. На центральном аэродроме, похожем на затерянный оазис в бескрайней пустоте, приземлился небольшой пассажирский самолет. Он привез двадцать восемь человек, закованных в теплые пуховики и пальто, полных ожидания незабываемого отдыха.

Аэродром был маленьким, скромным: пара ангаров, унылая диспетчерская вышка, запыленный зал ожидания и несколько деревянных вагончиков на территории. В зале ожидания стоял Мартин Норвуд, директор туристической базы отдыха «Лосиный край», и водитель пассажирского автобуса Сэм.

- Сэм, как ты думаешь, скоро начнется сезон метелей? - спросил Мартин, вглядываясь в легкую утреннюю дымку, которая заволакивала взлетную полосу.

- Не меньше, чем через месяц - обещали на побережье, а здесь - черт его знает! - ответил Сэм, докуривая сигарету. Его взгляд был направлен в сторону заснеженных гор, словно он видел что-то невидимое для других.

- Где там ваши туристы? - спросил он, отводя взгляд от снежных вершин.

Мартин взглянул в окна и увидел, как самолет приземляется. Он в нетерпении прошептал:

- Вот и они. Заводи автобус.

Спустя пару минут из зала ожидания вышли туристы с рюкзаками и чемоданами, приехавшие из разных стран и континентов.

- Дорогие гости, меня зовут Мартин Норвуд, - сказал Мартин, в его голосе звучала искренняя радость, словно он не видит в этом месте ничего плохого, - Я - директор туристической базы отдыха «Лосиный край» в одноименном заповеднике. Очень рад с вами познакомиться. Прошу, пройдите к автобусу, и мы сейчас же отправимся к нашему заповеднику!

Он в нетерпении жестом попросил туристов пройти к автобусу. Сэм завел двигатель, и автобус медленно тронулся с места.

Автобус медленно полз вверх по серпантину, словно змей, впившийся в склон горы. Снег скрипел под колесами, и в салоне царила тишина, нарушаемая только шумом двигателя и глухим стуком колес. Туристы, одетые в теплые пальто и пуховики, вглядывались в окна, пытались уловить красоту дикой природы, которая раскрывалась перед ними.

Мартин Норвуд, словно гид по загадочному миру, рассказывал о красоте острова Большого Медведя.

- Дорогие гости, добро пожаловать на один из островов Северной Канады, - сказал он, его голос звучал тепло и уверенно, словно он хотел заглушить тревогу, которая царила в его душе, - Остров богат флорой и фауной: северные олени, зайцы, медведи, волки, кабаны, фазаны, вороны и множество других видов и подвидов обитают в здешних лесах. Но королем около нашей туристической базы является, конечно же, лось, - он жестом указал в сторону Долины, которая раскрылась перед ними во всей своей красе, - Сейчас вы можете лицезреть одну из долин острова. Помимо аэродрома здесь больше нет крупных построек. Вы можете видеть озеро с островом и ручей. Остров довольно крупный, однако ходят легенды, что очень редко он дрейфует по озеру. Ручей довольно спокойно течет в сторону побережья. А водопад является следствием другого ручья, который течет из Лосиного озера. Сейчас мы будем проезжать железнодорожную станцию. Дело в том, что высокие горные системы не позволяют беспрепятственно добраться из центра до побережья. Зато здесь много альпинистских маршрутов, которые мы с вами обязательно посетим. Поезд ходит транзитно - с севера на юг. Пассажирских всего два, зато грузовых гораздо больше. Остров активно поставляет на материк полезные ископаемые и древесину…

Он молчал, вглядываясь в пейзаж, словно хотел увидеть то, что скрывалось за красотой дикой природы. Туристы в нетерпении вглядывались в окна, но они еще не знали, что эта красота скрывает в себе смертельную опасность.

Автобус проехал мимо небольшой и неглубокой расщелины, по которой пролегала железная дорога. Стальные рельсы уходили вдаль, словно черные змеи, впившиеся в землю. Дорога вела к станции, которая представляла собой одноэтажное двухскатное здание с перроном.

- … Туристическая база находится на плато между главным хребтом и долинами. Здесь очень часты ветра, метели и лавины, особенно на северном побережье озера. На плато есть березняки и сосновые боры, а также много смотровых площадок и пещер. В ближайшем месяце нас с вами ждет охота, рыбалка, походы, альпинизм, исследование пещер и много всего! Добро пожаловать в национальный парк «Лосиный Край»!

Мартин закончил свою речь, когда автобус подъехал к двум зданиям среди вековых сосен. Воздух был холодный, пронизывающий, и снег лежал толстым слоем на всех поверхностях.

Но в этой красоте было что-то не так. Словно сама природа предупреждала туристов об опасности, которая скрывалась за её невинным обличием.

Администрация и гараж для техники стояли перед ними, словно два хранителя заповедника. Приземистые, стильно выполненные из дерева, они сливались с пейзажем, словно часть этого сурового, но красивого мира.

Мартину было почти шестьдесят, и тридцать лет из них он провел в этом заповеднике, вместе с женой Кларой. Это был мужчина среднего роста с небольшим выпирающим животом, густыми усами и очками. Голова его была украшена большой полукруглой лысиной ото лба до затылка, зато на остальной части головы были слегка кудрявые седые волосы. Его жена была немного младше и выглядела, как все матери-хозяйки, хранительницы очага в американских фильмах: приятное немного морщинистое лицо, широкая улыбка, маленький носик, карие глаза и кудрявые каштановые волосы.

Мартин и Клара были душой этого заповедника. Они знали каждую тропинку, каждый дерево, каждое животное. И сейчас они приветствовали туристов с теплотой и гостеприимством, словно хотели уберечь их от той беды, которая скрывалась за красотой этого мира.

Туристов быстро зарегистрировали и повели на территорию турбазы, расположенную в нескольких сотнях метров от администрации в сосновом бору.

Это были двенадцать домиков, два больших навеса и два санузла, включающих в себя туалеты, душевые и прачечные. База была летняя, но на случай зимы недалеко была канадская баня, где париться и мыться было приятно зимними вечерами.

Все постройки, кроме бани, были компактно выстроены. Баня и еще четыре домика и навес были севернее, на берегу озера. Домики были треугольные, каждый со своей печью и четырьмя кроватями.

Зашедши в домик и оглядев его, Иван, мужчина лет сорока пяти, с усталостью окинул взглядом деревянный домик, словно хотел прочитать в его стенах историю этого места.

- Нет, у нас в России лучше! - бросил он, как бы сам себе, и громко крикнул: - Мишка! Ты где там?

Он выглянул в окно, ища своего товарища, Михаила, который помогал нежной рукой его жене нести чемоданы.

- Ваня, Канада и Россия очень похожи, но тут есть свои особенности. Ты еще ничего не видел, - отвечал Михаил, занося в домик тяжелые чемоданы.

- Это просто ты не был у нас в Надыме. Там сейчас минус сорок два, а тут всего… - Иван глянул на столбик термометра в домике, - минус тридцать шесть.

- Скажите, - послышался из-за двери голос с легким акцентом, - Вы, русские, всегда так стереотипно себя ведете?

- Дориан, а вы были когда-нибудь в России? - спросил Иван, не унимаясь.

- Единственный раз несколько дней назад, когда ждал вас.

- То бишь, страну нашу вы толком не видели! А уже верите в стереотипы!

- Но как же не верить, если вы сами это подтверждаете?

- Есть нюансы, Дориан, над которыми мы смеемся и шутим. Именно они и стали стереотипами. Скажете южанам, что в России никогда температура выше минус сорока не поднимается, они обзовут вас дураком и неучем, и скажут, что температура не падает ниже нуля. Да, Миша?

- Ну… в последнее время - да.

- Словом, умом Россию не понять, ее можно только познать, Дориан. Поэтому, приезжайте к Мише в Сочи для начала, а потом - к нам в Надым. Будет как баня - сначала в огонь, а затем в холод! – и он усмехнулся.

- Буду очень рад, Иван.

Иван и Юлия Князевы, супруги из Надыма, - словно два куска сибирского гранита, крепкие и непоколебимые. Он, с грубой силой руководителя нефтедобывающего предприятия, с закаленными морозами руками и взглядом, пронзающим снежные пустыни. Она, с теплотой и нежностью продавца в продуктовом магазине, с мягким голосом и улыбкой, растопляющей любой мороз. Они были единым целым, словно две половинки одного сердца, бившего в ритме суровой сибирской зимы.

Михаил Ларин, их верный друг, владелец отеля в Сочи, вносил в их жизнь яркие краски южного солнца. Неженатый, он был противоположностью их спокойной и закрытой жизни.

И вот, они вчетвером, как некая семья, оказались в заповеднике «Лосиный край», в этом неприветливом месте, где природа сама по себе является испытанием.

Их верный спутник, Дориан Ленд, англичанин с душой путешественника, знал около десяти языков. Он был словно мост между разными культурами, с легкостью переводя слова и понимая негласные знаки местных жителей. Он был не просто гидом, а хранителем гармонии и понимания в этом непредсказуемом мире.

Домик под номером три, с его скромной деревянной дверью и застекленными окнами, смотрел на мир с тихой уверенностью. Внутри него уже разместились Иван и Юлия Князевы с Михаилом Лариным, а теперь мы заглянем в соседние домики, словно открывая новые страницы этой загадочной истории.

Первый домик, словно старый мудрец, хранил в себе тайны заповедника. В нем жизнь вел Вуди Смит, лесник с шестидесяти восьмилетним опытом познания дикой природы. Его лицо, испещренное морщинами, рассказывало о многих пережитых бурях, а глубоко задумчивые глаза, словно зеркала души, отражали мудрость лесов. Он был высоким и худым, с седой бородой, которая казалась частью его лицо, словно он был соткан из дерева и ветра. В его одежде была простота и практичность, и он всегда ходил в высоких сапогах, готовый к любой погоде. Иногда в этом домике останавливались особые гости - ревизоры или высокие чиновники, приезжающие с проверками или на охоту, но в большинстве своем он был убежищем для Вуди, где он мог отдохнуть от суровой природы и погрузиться в свои мысли.

Второй домик был оживленным и полным контрастов. Здесь остановились четыре туриста: Ли Стэнфорд, Лили Льюис, Кевин Митчелл и Джулиан Спрингфилд. Ли, учитель математики из Вашингтонского Университета, с восторгом вглядывался в новый мир, с его непривычными пейзажами и звуками. Он был невысоким и стройным, с мягкими чертами лица и остроумным взглядом, словно постоянно решающим задачи жизни, как и математические уравнения. Лили, переводчик с нежным голосом и улыбкой, словно постигая тайны нового языка, наблюдала за всем с интересом и нескрываемым удивлением. Она была женственной и изящной, с длинными темными волосами и карими глазами, которые сверкали жизнью и любопытством. Кевин Митчелл, дизайнер из Нью-Йорка, с глазами, полными идей, и с остроумными замечаниями, словно хотел захватить красоту этого места в свою память и в свою творческую душу. Он был высоким и спортивным, с широкой улыбкой и яркой харизмой, которая притягивала к нему внимание и делала его душой компании.

Четвертый домик, утопающий в снегу, словно скрывался за завесой тайны. В нем жила немецкая семья Миллер: Филипп и Мерлин, супруги, с их детьми, Генрихом и Маргарет. Они были потомственными мельниками из провинциального городка под Дрезденом, и в их жилах текла кровь старинных ремесленников, с их трудолюбием и терпением.

Филипп, с его крепкими руками и спокойным взглядом, был главой семьи, и Мерлин, с ее нежной душой и мягким голосом, была его верной соратницей. Генрих, с его неуемным юным энтузиазмом и любопытством, словно стремился познать все тайны этого непривычного мира. Маргарет, с ее грациозностью и умными глазами, была тихой и наблюдательной, словно собирая воспоминания о путешествии, как драгоценные жемчужины.

Пятый домик, с его уютной атмосферой и теплым светом из окон, принадлежал британской семье Нельсонов. Майкл, крупный лондонский банкир, с его уверенностью и хладнокровием, был главой семьи. Доминика, с ее молодостью и изяществом, словно противопоставляла себя суровому пейзажу, внося в него красоту и элегантность. Рональд, их сын, с его неуемным желанием познавать мир и увлекаться приключениями, был словно вечный исследователь, готовый отправиться в любое путешествие.

И в этом домике остановился Коди Бейкер, опытный американский бойскаут из Сиэтла. Он был высоким и крепким с проницательным взглядом и улыбкой, которая скрывала множество историй. За свои тридцать с лишним лет он успел обойти все горы США и Аляски, постигая тайны дикой природы, и теперь он был готов делиться своими знаниями и опытом с новыми друзьями.

Шестой домик, словно застенчивый подросток, скрывался от взглядов, но за его стенами кипела жизнь двух молодых семей. Алан и Сара Хилл, фермеры из южных регионов Канады, привезли с собой запах солнечных полей и дух неутомимого труда. Они были простыми и добродушными людьми, с искренними улыбками и сердцами, открытыми для всего нового.

Пол и Анжелика Адамс, виноделы из Прованса, принесли с собой аромат солнечных виноградников и дух французского шика. Они были элегантными и изящными, с остроумием и чувством юмора, которые делали их общество приятным и расслабляющим.

Седьмой домик, с его уютной атмосферой и теплотой из окон, принадлежал супругам Эдриану и Хиллари Уайт с их сыном Блайем. Эдриан, с его спокойным характером и любовью к приключениям. Хиллари, с ее женственностью и нежностью, приносила гармонию и теплоту в их жизнь. Блай был словно маленький исследователь, готовый отправиться в любое путешествие.

И в этом домике остановился Фернандо Эрнандес, мексиканец с яркой харизмой. Он был высоким и стройным, с темными волосами и глазами, которые сверкали жизнью и любопытством.

Восьмой домик, словно старый друг, приглашал к себе немцев Фрэнсис и Еву Браун, друзей семьи Миллер, с которыми они приехали в «Лосиный край». Фрэнсис, с его спокойным характером и мудростью. Ева, с ее нежностью и чувством юмора, вносила в их жизнь радость и теплоту.

И в этом домике остановились канадские репортеры Камилла Фокс и Джон Сноу, с их профессиональным интересом и неутомимым желанием рассказать стране об ее отдаленном уголке. Камилла, с ее остроумием и энергией, была словно душа компании. Джон, с его спокойствием и сосредоточенностью, был словно основа их команды, всегда готовый помочь и поддержать.

Но вернемся к нашим русским друзьям, к Ивану и Юлии Князевым, чтобы погрузиться в их мир, словно в теплую избу среди снежной пустоши. Иван, с его средним телосложением и лицом, очерченным прямоугольными чертами, был мужчиной решительным и уверенным в себе. Голубые глаза его сверкали жизнью, а светлые волосы, слегка небрежно уложенные, говорили о его непринужденной манере держаться в жизни.

Юлия, с ее овальным личиком и аккуратным маленьким носиком, была милой и скромной девушкой, полной доброты и тепла. В ее глазах сверкала искренность и спокойствие, но за ними скрывалась непоколебимая сила характера, и в случае необходимости она могла и “зубы показать”. Иван же, с его спокойствием и терпением, словно была опорой для нее, не срываясь на кого-либо и не теряя контроля над ситуацией.

В центре домика стоял добротный кирпичный камин, который давал тепло и уют холодными вечерами. На его дымоходе висели по два фонаря, словно маяки, освещая вход в домик и окно, сквозь которое можно было видеть снежный пейзаж. Впереди, у стены под окном, стоял стол со стулом, где можно было посидеть и попить чая, а по обе стороны от них стояли две кровати, готовые принять уставших путешественников. По бокам от камина стояли еще две кровати, словно гостеприимно расправляя одеяла для друзей.

Слева от входной двери находились вешалки для одежды, стол и несколько стульев, а справа - холодильник, сохраняющий провизию и напоминающий о домашнем уюте. Над окном и над дверью висели еще по одному фонарику, словно звезды, освещая путь в этот тихий и теплый уголок мира.

Юлия, с легким вздохом, опустилась на кровать, словно в теплое гнездо, и оглядела домик.

- В общем-то, ничего так, уютно, - сказала она, словно хотела убедить себя в этом, как в детстве убеждала себя, что страшные тени под кроватью - это просто игра воображения.

- Сейчас камин раскочегарим, чемоданы разберем, и станет еще уютнее! - сказал Михаил, словно хотел заглушить недоверие в ее голосе, заполнить пространство теплотой и оптимизмом.

- Только это, надо разуваться, наверное, чтоб грязь не нести, - сказал Иван, с осторожностью снимая с ног тяжелые ботинки, словно боялся оставить на чистом полу след холодного снега.

- Точно, - подтвердила Юлия, с легкой улыбкой, словно она уже привыкла к его неспешности и аккуратности.

В этот момент в дверь постучали, и она громко открылась, впуская в домик холодный ветер и запах снега. На пороге стоял Коди Бейкер, парень среднего роста с немного загоревшей кожей и серыми глазами, которые сверкали жизнью и приключениями. На нем была накинута черная не застегнутая куртка, которая не скрывала его атлетическую фигуру и была словно частью его характера - свободного и непокорного.

Он стал что-то быстро, но четко говорить по-английски, словно стремился передать свои мысли как можно быстрее.

- Что он говорит, Дориан? - спросил Иван у сопровождающего, с легким нетерпением в голосе, словно хотел узнать, о чем говорит этот незнакомец, пришедший в их мир.

- Он приветствует нас и просит нас помочь ему наколоть дров.

- Скажи, что мы рады будем помочь.

Дориан, с его легкой улыбкой и уверенным взглядом, словно переводчик между мирами, поприветствовал американца и перевел слова Ивана.

Вскоре они все вышли из домиков, словно в выход из теплого гнезда в суровый, но красивый мир. Юлия пошла к соседям познакомиться, будучи с небольшим знанием английского, словно хотела разведать этот новый мир, а парни пошли с Коди под один из навесов, чтобы помочь ему наколоть дров, словно готовясь к борьбе с холодом и непогодой.

Коди Бейкер выделялся среди туристов, одетых в стандартные куртки, пальто и парки. Он был невысоким и стройным, с немного угловатыми чертами лица, которые придавали ему особый шарм. Его серые глаза сверкали жизнью и приключениями, а длинные, черные как смоль волосы, заплетенные в “хвостик” сзади, говорили о его независимости и свободолюбии.

Он был очень начитан и умен, с остроумным взглядом и широкой улыбкой, которая делала его добрым и приветливым.

Его одежда была словно отражением его характера - контрастной и яркой. Светло-песчаная куртка с множеством наклеек и знаков, создающих яркий коллаж его путешествий, выглядела легкой, но была очень теплой, словно защищая его от холодного мира. На голове у него была русская шапка-ушанка, которая придавала ему особый шарм и делала его частью этого непривычного для него мира.

Он был как странник из другой реальности, пришедший в этот снежный мир, чтобы поделиться своими знаниями и опытом, словно рассказывая истории о приключениях и тайнах дикой природы.

Коди стоял перед ними, словно проводник в мир приключений, с искренностью и энтузиазмом в голосе.

- Заведующий лагерем сказал, чтобы кто-то из нас всех нарубил дров на пару дней. В хранилище есть немного сухих дров, но надолго их не хватит. Сейчас возьмем топоры и пойдем на делянку, - говорил он, с легкостью. Дориан, с его спокойной уверенностью, переводил слова Коди для русских туристов.

- Вы иностранцы? Я, кстати, Коди - бойскаут из Сиэтла, - сказал он, словно представляя свою визитную карточку - опыт и знания, которые он нес с собой.

- Нам очень приятно познакомиться с вами. Я - Дориан Ленд, из Британии, сопровождающий для туристов. Это мои спутники из России - Иван и Михаил. Девушка, которая была в домике - жена Ивана, Юлия. Иван работает на нефтяной станции, а Михаил - заведующий отелем, - отвечал Дориан, словно перечисляя героев этой необычной истории.

- Очень приятно познакомиться, - сказал Михаил сразу после Дориана, с улыбкой и доброжелательностью, словно хотел установить дружеские отношения с этим необычным парнем.

- О! Вы из России! Крутая страна, и русские тоже все крутые! - говорил Коди, хлопая Михаила по плечу, с искренним энтузиазмом в голосе, словно хотел выразить свое восхищение этой страной и ее жителями. - Я там был пару раз и сувенир захватил, - он показал на шапку, словно хотел продемонстрировать свой трофей из путешествия. - И вы, Майкл, знаете английский! - удивился Коди, словно сделал необычное открытие.

- О нет, совсем немного. Иван совсем не знает, а мы с Юлией немного знаем.

- Это прекрасно! - ответил Коди, словно хотел убедить их в том, что знание языков - это не просто способ общаться, а ключ к пониманию мира.

Они вышли из теплого убежища домиков в снежный мир, словно отправляясь в путешествие к сердцу леса. Взяв по топору и большие сани, они погрузились в бескрайний лес, который словно поглотил их в свою тайну. На трескучем морозе свежо пахло хвоей и сосновой смолой, и этот яркий целебный запах наполнял легкие, излечивая заболевания дыхательных путей у тех, у кого они были.

Вскоре они вышли к делянке (небольшой лесосеке), где уже было несколько пеньков и поваленных деревьев, словно следы недавней битвы с природой. Стали рубить. Щепки и сучки летели в разные стороны, создавая мелодию труда и природы. Сначала Коди и Дориан затянули какую-то английскую песню, а после них Михаил и Иван запели одну из тех протяжных русских песен, которые поют либо за столом, либо в пору тяжелого труда.

Когда несколько полностью загруженных саней были разгружены в лагере, все вернулись на турбазу. Уже начинало вечереть, и небо заалело от заката, словно прощаясь с днем. Михаил пошел разжигать камин в домике, а Иван стал искать супругу. Юлия была под одним из навесов, где собрались все женщины. Они готовили ужин, их руки быстро двигались, словно в танце, и запах пищи распространялся вокруг. Декабрьское солнце уже заходило за хребет, на долину опустилась тень высоких гор, и становилось прохладно. Многие ранее бесстрашные перед холодом теперь застегивали куртки.

Домики уже наполнились легким запахом смолы дров, сгорающих в каминах, и теплом, которое они же излучали, создавая уют и комфорт. На большом столе под навесом женщины готовили блюда, а Смит снимал первую партию сочных стейков с блестящих шампуров. Помимо мяса на них были нанизаны овощи, грибы и сосиски, словно яркие и аппетитные украшения для вечернего праздника. За пределом навеса на небольшом пеньке колол щепки Филипп Миллер - потомственный мельник из-под Дрездена (из Германии). Это был мужчина среднего роста пятидесяти лет с пепельно-седыми волосами, словно отражающими седину старинных мельниц. Немного грубые черты его лица, умные и глубокие глаза с первого взгляда давали понять, что это человек не только большого сердца, но и ума, который прожил не одну жизнь и накопил много мудрости.

За столом царила атмосфера уютного беспорядка. Юлия и Мерлин Миллер, словно две феи из сказки, быстро и ловко нарезали помидоры и огурцы. Мерлин, учительница немецкого языка, жена Филиппа, была женщиной сорока семи лет, роста чуть ниже среднего, с большими голубыми глазами, которые словно отражали глубину ее души, и острым, овальным, немного бледным лицом, которое говорило об ее интеллекте и чувствительности.

Рядом с ними были дети: Генрих и Маргарет Миллер, Рональд Нельсон и Блай Уайт. Генрих, недавно исполнивший восемнадцать лет, уже был совсем взрослым и проводил время с отцом и лесником Смитом у камина, словно погружаясь в мужские разговоры о жизни и природе. Маргарет, шестнадцатилетняя девочка, с ее грациозностью и нежностью, помогала матери: подносила и уносила овощи и продукты, словно танец между маминой любовью и собственной самостоятельностью.

Блай, двенадцатилетний мальчик, с его неутомимым юным энтузиазмом и любопытством, играл в снежки с восьмилетним Рональдом, словно переносясь в мир детских игр и приключений.

Тем временем все из своих домиков стягивали еду, словно собирая вместе кусочки своей жизни и культуры. Михаил принес немного оливье и бутербродов с колбасой и огурцами, словно напоминая о русском гостеприимстве. Француз Пол принес бутылку домашнего вина, с запахом солнечных виноградников и духом прованского шика. Канадская еврейка Сара принесла фалафельки - бобовые котлеты, и форшмак - паштет из перемолотой сельди, яблок и яиц, словно рассказывая о своей истории и традициях. Доминика несла тосты с фасолью и бедфордширский кленгер, говорящий об ее английских корнях.

Конечно, многие оставляли еду на Рождество и Новый год, словно хотели сохранить этот праздничный момент, запечатлев его во вкусе и аромате.

- Миссис Мерлин, - обратился к ней Смит, с уважением и легким юмором в голосе, словно прося ее помощи, - Куда стейки поставить, чтоб наши обормоты не съели пока что?

Мерлин, с ее тихим достоинством и улыбкой, ответила:

- А поставьте тут, мистер Смит. Я пригляжу, - она, указывая на место рядом со столом, где собирались блюда. Но в этот момент прямо в чан с парующим мясом прилетел снежок, который мигом стал таять и давать облако пара, словно маленькое волшебство в холодном мире.

- Кто это кинул?! - возмутилась Мерлин, с легким удивлением и недоумением в голосе, посмотрев в сторону “боевых действий”, где сбоку, недалеко от навеса, Блай и Рональд играли в снежки. Шум их голосов заглушил возмущение мисс Миллер, и все продолжали резвиться, словно не замечая ее волнения.

- Бросьте, Мерлин, в этом решительно нет ничего страшного, - стала успокаивать Ева Браун, с ее мягким голосом и добрым взглядом. - Разве что, немного быстрее остынет мясо. Но это лишний повод всем нам поторопиться за стол, - говорила она с легкой улыбкой, словно делая шутку, но в ее словах звучала правда, которая заставляла всех улыбнуться и подумать о том, что действительно пора уже ужинать.

Мерлин, с ее нежной душой и спокойствием, улыбнулась и продолжила резать овощи, словно она была частью этой удивительной картины жизни, где шутки и неприятности переплетались в непредсказуемом танце.

Ева Браун, с ее умным взглядом и милым круглым лицом, была словно солнечный луч в холодном мире. Большие выразительные глаза ее сверкали жизнью и добротой, а русые волосы до пояса дополняли образ немки. Она тоже была из Германии, также из-под Дрездена, из того самого провинциального городка, что и Миллеры, словно связанная с ними невидимой нитью судьбы. Она была тамошним фельдшером, и в ее глазах сверкала не только красота, но и мудрость, накопленная за годы помощи людям.

Когда опустились сумерки, в лагере зажёгся свет, и все собрались под навесом, словно под крылом великого дерева, которое защищало их от холода и непогоды.

- Ну, вот, друзья, мы и собрались здесь, в этом чудесном месте, - начал Мартин Норвуд, с легким юмором и доброжелательностью в голосе. - Камины все растопили? Потеплело в домиках?

- Да, - ответили почти все на разных языках, создавая мелодию разнообразия и единства, словно показывая, что, несмотря на разные культуры и языки, их объединяет желание быть вместе и наслаждаться уютным вечером.

Мартин Норвуд, с уверенностью и спокойствием в голосе, начал рассказывать о планах на ближайшие дни.

- Отлично. Так, ну, небольшой план на ближайшие дни. Проведем мы здесь целый месяц. Что касается распорядка дня, подъем - в восемь утра, завтрак - в девять, обед - в час дня, ужин - в шесть, сонник - в девять. Отбой - в десять. Этот распорядок сделан в основном для безопасности, ибо в лесу много диких зверей. Ночью в лес ходить запрещено. - Он говорил спокойным тоном, но в его словах звучала твердость и определенность, словно он был не просто сопровождающим, а капитаном корабля, который ведет их по неизведанным водам приключений. - Туалет, душ и прачечная находятся вот здесь за навесом в двух маленьких домиках. Для ценителей национального канадского отдыха на озере присутствует баня, которую разрешено посещать раз в два дня. - Он улыбнулся, словно хотел убедить их в том, что даже в самом неприветливом месте можно найти уют и комфорт. - Ходить на озеро и в лес, не поставив в известность нас или мистера Смита - запрещено. Если вы идете за пределы лагеря, с вами должно быть минимум два человека, умеющих обращаться с охотничьими ружьями в целях самообороны от хищников. Десять ружей есть у нас в администрации. - Его слова звучали строго, но в них не было страха, а только забота о безопасности всех участников экспедиции. - По поводу еды. Я так понимаю, многие брали ее очень много. Оставьте ее на праздники. Большую часть пропитания мы будем добывать сами - в этом суть пребывания здесь. Нам придется разделить обязанности между всеми нами, чтобы наиболее эффективно выполнять всю необходимую работу. - Он делал паузу, словно хотел убедить их в том, что это не просто отдых, а нечто более важное. - Но это послужит только укреплению нашей межнациональной дружбы. Если еще не все познакомились друг с другом, я посмею сказать, что среди нас есть не только канадцы… - Он взглянул на канадцев, которые со скамеек поднялись и с гордостью оглядели всех остальных. - Есть граждане Соединенных Штатов… - Американцы тоже поднялись и улыбнулись, словно готовые внести свою лепту в этот необычный мир. - Французы… - Адамсы тоже встали, и их улыбки казались еще более яркими на фоне снега и леса. - Немцы… - Миллеры и Брауны поднялись вместе, словно одна семья, с их историей и традициями. - Англичане… - Англичане тоже встали, и их спокойные лица отражали уверенность в себе и свое желание быть частью этой необычной общины. - А также русские и мексиканец! - Оставшиеся тоже поднялись, и в их глазах сверкал энтузиазм и готовность к приключениям.

В этом моменте все оказались единым целым, словно один организм, готовый к тому, что их ждет впереди.

- Я думаю, все будут рады новым друзьям из других стран, - продолжила мисс Норвуд, с улыбкой и искренностью в голосе, словно желая убедить их в том, что они оказались в необыкновенном месте, где можно познакомиться с новыми людьми и культурами, - подучить языки и традиции других стран. Ну, не смею более задерживать трапезу, по поводу каких-либо мероприятий мы сообщим завтра за завтраком. Приятного аппетита, друзья!

Начался ужин, и атмосфера словно наполнилась ароматом пищи и ожиданием. Сначала она была довольно формальной, люди не спешили знакомиться, словно наблюдали друг за другом из-за стола, но вскоре начались дискуссии и истории, которые словно расширяли границы их мира. Дориан уставал переводить русским слова канадцев, испанцев, немцев, англичан и французов, словно он был переводчиком между разными вселенными. Порой, языки и слова путались у него в голове, словно хотели убежать из-под его контроля, но он с усилиями пытался сохранить ясность и передать смысл каждой фразы.

Пока все трапезничали, собирая вокруг стола кусочки своей жизни и культуры, словно создавая мозаику из разных историй, стоит описать всех туристов, которых мы еще не затрагивали.

Рядом с русскими сидели обе семьи немцев, словно две ветви одного дерева. Если Филиппа и Мерлин мы вам уже описали, то настало время их детей.

Восемнадцатилетний Генрих был высоким парнем с густыми волосами темного цвета, которые небрежно падали на лоб, словно отражая его юный энтузиазм и независимость. Серые глаза его сверкали жизнью и приключениями, а он сам был одет в хороший пуховик с меховым воротником, который создавал контраст с его спортивной фигурой и говорил о его практичности и любви к комфорту.

Шестнадцатилетняя Маргарет, в белой шапочке и курточке, с длинным шарфом на шее. У нее были русые волосы, обстриженные в каре, большие голубые глаза, которые сверкали невинностью и добротой, и пышные губки, словно приглашающие к улыбке. Ростом она была выше среднего, но ниже брата.

Фрэнсис Браун был близким другом Филиппа, и в их разговорах звучала история их древней дружбы, словно они были связаны невидимой нитью. Он занимался пивоварением по секретному древнему семейному рецепту, и в его глазах сверкала страсть к этому ремеслу, словно он был хранителем древних традиций. Он был на десять лет старше Евы, но в их отношениях чувствовалась гармония и взаимопонимание, словно они были частью одного целого.

На нем были очки, которые придавали ему интеллектуальный вид, он сам был среднего роста с рыжей шевелюрой, которая бывает у истинных саксонских немцев или чехов, и в ней отражалась история их народа. На нем была городская парка черного цвета поверх зеленого свитера, которая говорила о его практичности и любви к комфорту.

У Браунов не было детей, но в их отношениях чувствовалась полнота и гармония, словно они сами были детьми, которые создали свою особенную семью.

За ними, словно два солнечных луча, сидели Пол и Анжелика Адамсы. Пол, парень среднего роста, с овальным острым лицом, немного выступающим лбом и острым носом, был словно отражением французского шика и элегантности. Из-за плохого зрения ему приходилось носить линзы или очки, которые придавали ему интеллектуальный вид, словно он был хранителем секретов своего мира.

Анжелика, девушка среднего роста с хрупким телосложением, с овальным худым и милым лицом и немного кудрявыми русыми волосами, опускающимися ниже плеч.

Им обоим было по двадцать семь лет, и в их глазах сверкала молодость и жизнь, словно они только начали свой путь в этом большом мире. Родом они были из Прованса и занимались виноделием на собственных виноградниках, и в их душах жила любовь к земле и ее плодам.

Эдриан Уайт, инженер-строитель, мужчина тридцати восьми лет с прямоугольным выразительным лицом, немного горбатым носом и толстыми губами, с его спокойствием и уверенностью в себе. Волосы его, зачесанные набок и выбритые под двоечку по бокам, говорили о его практичности и любви к порядку, а красное городское пальто создавало контраст с его спортивной фигурой.

Хиллари, его жена, работала менеджером и была на два года младше. Это была женщина чуть выше Анжелики, телосложением немного плотнее, с круглым и таким же милым лицом и темными каштановыми волосами.

Их сын - Блай - был скромным и очень тихим парнем-блондином с серыми глазами, которые словно отражали глубину его души. Он редко и мало говорил, больше слушал других и делал какие-либо умозаключения, а мысли свои предпочитал хранить при себе, словно берег свой внутренний мир.

Алан и Сара Хилл, фермеры из южных районов Канады, привезли с собой запах солнечных полей и дух неутомимого труда. Алан, парень среднего роста с овальным лицом, небольшими глазами и коротко стрижеными волосами, с его спокойствием и уверенностью в себе. Он, хоть и был весьма умный, не выставлял этого на показ, словно скрывал свою мудрость за простотой и скромностью.

Сара, этническая еврейка, с ее высоким для девушки ростом, длинными темными волосами, и еще по-детски овальным остреньким лицом, которое говорило об ее невинности и доброте. Она была по-своему харизматична, самодостаточна и ко многим доброжелательна. Ей было тридцать, а Алану - двадцать девять.

Майкл Нельсон, парень ростом чуть ниже среднего с немного смуглой кожей и большим полукруглым носом, был словно отражением лондонского шика и элегантности. Он был лондонским банкиром, что позволяло не волноваться о материальном положении семьи, и в его глазах сверкала уверенность в себе и спокойствие. Поэтому его молодая двадцати восьми летняя жена, которая была младше на двадцать лет, могла не работать, и в ее глазах сверкала нежность и расслабленность.

Доминика Нельсон была девушкой умной с каштановыми волосами, опускающимися ниже пояса, с овальным острым худым лицом и умными серо-голубыми глазами, которые словно отражали глубину ее души.

Их восьмилетний сын - Рональд - несмотря на обеспеченность родителей, был лишь немного избалованным ребенком, и в его глазах сверкал жизненный интерес и любопытство. В целом он был и выглядел как все дети, с его неутомимым юным энтузиазмом и любви к играм. Единственной его отличительной особенностью был крупный прямой носик, который придавал ему особый шарм и делал его необычным среди других детей.

Ли Стэнфорд, учитель математики из Вашингтона, тридцати двух лет от роду, был словно твердыня среди всех остальных. Высокий рост и плотное телосложение (но не толст) говорили о его силе и выносливости, а круглые черты лица придавали ему особый шарм и делали его необычным. Крючковатый, вздёрнутый вверх нос и тонкие китайские глаза сверкали умным блеском и необычной красотой, словно он был частью двух миров, сочетая в себе западную практичность и восточную мудрость. А стрижен он был налысо, что придавала ему особую харизму и делала его отличительной личностью среди других.

Лили Льюис, переводчица из одного из международных аэропортов США, тридцати лет от роду, была словно весенний ветер, легкая и нежная. Она была девушкой невысокого роста с русыми волосами, стриженными в каре. Умное выразительное немного овальное лицо ее сверкало жизнью и добротой, приподнятый носик придавал ей особый шарм и делал ее необычной, а серо-голубые глаза словно отражали глубину ее души. Она была очень начитанной, милой и веселой девушкой, и в ее глазах сверкал озорной блеск, словно она была готовой к приключениям.

Кевин Митчелл, дизайнер из Нью-Йорка, с его худощавым телосложением и красивым лицом, украшенным зачесанными назад волосами, был словно отражением городской жизни, с ее динамикой и яркими красками. Средний рост его не делал его незаметным, а скорее, придавал ему особый шарм и делал его отличительной личностью среди других. В его глазах сверкал творческий огонь, и в его улыбке чувствовалась неутомимая энергия, словно он был готов к любым приключениям.

Джулиан Спрингфилд, с ее тихим достоинством и скромностью, с хрупким телом, овальным лицом и русыми волосами, опускающимися чуть ниже плеч. В ее глазах сверкала мудрость и доброта, и в ее улыбке чувствовалась нежность и любовь к жизни. С ее слов она работала парикмахером, и в ее руках чувствовалось мастерство и искусство, словно она была волшебницей, которая могла превратить любую женщину в красавицу.

Фернандо Эрнандес, механик из провинциального мексиканского городка, привез с собой дух Мексики - яркий, страстный и непредсказуемый. Он выглядел, как чистокровный испанец, с темными волосами, как овечья шерсть, густыми усами вокруг рта, которые придавали ему строгий и мужественный вид, и жесткой щетиной на щеках, которая говорила о его неутомимой энергии и любви к жизни. Он приехал один, потому что был в разводе, и в его глазах сверкала грусть и одиночество, но в то же время и надежда на новые встречи и приключения.

Камилла Фокс и Джон Сноу, репортеры, привезли с собой дух приключений и желание рассказать миру об этом необычном месте. Камилла, девушки среднего роста с добрым круглым лицом, короткой пышной темно-бардовой шевелюрой, и живыми глазами, которые сверкали неподдельным интересом к миру, была словно искра в темном лесу. Ей было двадцать шесть лет, и в ее душе жила жажда знаний и желание поделиться с миром своими открытиями.

Джон, оператор, был неприметным мужчиной среднего роста с самыми простыми добрыми глазами и прической, ничем не отличающийся от других мужчин. С ним была большая телевизионная камера и остальные приспособления для записи различных сюжетов и фильмов, которые говорили о его профессионализме и любви к своему делу. Он страдал плохим зрением из-за работы, но очков не носил.

Рядом с Мартином Норвудом, словно ангел-хранитель, сидела Айсела Джонс, медсестра турбазы. Она была милой девушкой среднего роста, с круглым лицом и немного пухлыми щечками, которые придавали ей особую нежность и очарование. Ее волосы, заплетенные в одну косу. В ее глазах, полных доброты и заботы, сверкала душа медсестры, готовой помочь любому в трудную минуту.

Таковыми были люди, собравшиеся провести целый месяц вместе, словно члены одной большой семьи, связанные невидимой нитью судьбы. Джон и Камилла, репортеры, с их камерой и микрофоном, словно охотники за историями, сняли небольшой репортаж и взяли интервью у некоторых туристов и Норвудов. Их камера запечатлела их лица, их улыбки и их слова, создавая мозаику жизни в этом необычном месте.

Некоторые уже готовились ко сну, словно уходя в мир грез и тайны. Они шли купаться в теплые воды, заправляли кровати, словно гнезда для уютного сна, заносили в домики дрова на ночь, создавая атмосферу тепла и комфорта, и продолжали застолья в домиках, словно продлевая момент общего праздника.

Дориан сидел на стуле около камина, словно охраняя его от холода и темноты. На коленях у камина стоял Иван, поддувая в уже тлеющие угли, чтобы огонь принялся за новые поленья. Маленькие языки пламени на мгновение становились большими и яркими вспышками, обволакивали новые щепки и снова становились маленькими, словно играя в волшебную игру с темнотой. Огонь захватывал сухие веточки, как колониальная держава колонизировала ранее неизвестные земли, но в этом захвате не было жестокости, а только стремление к жизни и теплу.

Рядом с Иваном с несколькими брёвнышками стоял Михаил, словно готовый вступить в бой с холодом и темнотой. На кровати сидела Юлия и говорила с Мерлин, их голоса сливались в единую мелодию женской дружбы и взаимопонимания.

Прошло еще с час времени, и Мерлин ушла в свой дом. Туристическая база стала погружаться в объятия Морфея, словно укрываясь от холода и темноты в тепло и уют. Все засыпали в уютных домиках, словно птицы, которые скручиваются в гнезде и засыпают, доверяя ночи и сне свою жизнь.

Дориан до часу ночи следил за камином, словно охраняя его от темных сил и непогоды. Он, не отрываясь, смотрел на языки пламени, искры, вслушивался в треск дров и ветер, напевающий сладкую колыбельную среди верхушек сосен, елей и кедров.