Читать онлайн
"Саранча"

Первый сигнал от неизвестной цивилизации был принят исследовательским судном «Альбатрос» близ туманности «Конская Голова», где он проводил разведку диких систем, лежавших далеко за рубежом освоенного космоса, предвосхищая следующий этап великой галактической экспансии. Передача была старой, радиоволны успели пройти не один десяток, а то и сотни световых лет сквозь межзвёздное пространство и порядочно исказились под влиянием жёсткого излучения бессчётных светил, но опытные глаза радиоастронома с первого взгляда вычленили необычные колебания из общего шума и определили их искусственное происхождение. Следуя процедуре, прописанной в уставе звёздного флота, руководитель исследовательской группы немедля отложил текущие научные изыскания и бросил все силы на первичный анализ передачи. Когда же полагавшиеся астрометрические данные были собраны и систематизированы, то они вместе с прикреплённым отчётом были отправлены в локальный центр навигационной службы с пометкой «экстренный».

В следующие несколько дней новость об обнаружении новых братьев по разуму разлетелась во все уголки Федеративного Союза Межзвездных Республик, взбудоражив пытливые умы его благородных обитателей, и уже к концу недели от имени Объединённого Ксенологического института всем кораблям и станциям сектора была разослана чрезвычайная директива, которая предписывала связистам тщательно перепроверить бортовые журналы на наличие схожих сигналов, а если таковых не найдётся, то внимательно следить за указанным спектром частот и незамедлительно сообщить об обнаружении послания, которое широким, незримым для глаз веером расходилось по просторам Вселенной.

В течение следующих двух лет контактная служба астронавигации получила ещё около пяти тысяч сообщений о неизвестных сигналах, имевших схожие характеристики. Немалая часть из них, как это всегда случается при излишнем энтузиазме и исполнительном рвении, за которые сложно кого-то серьёзно корить, оказывались ошибочными, а подавляющее большинство из подлинных были зафиксированы слишком близко друг от друга, и не давали необходимой пространственной базы для радиопеленгации. При этом приблизительное направление источника радиоволн было установлено ещё в первые недели исследования, но это приближение в масштабах галактики превращалось в стремительно расширяющуюся воронку, жадно поглощавшую звёзды на своём пути в космическую бесконечность. Если бы дипломатическая миссия всё же решилась отправиться в подобное путешествие, то ей бы пришлось обследовать каждую встречную систему или же дрейфовать в космосе, в расчёте поймать ещё одну спонтанную передачу, которой могло и вовсе не случиться, потому как у молодых и, следовательно, во многих отношениях нестабильных цивилизаций были куда более важные заботы, чем регулярно тратить энергию и посылать мощные радиосигналы в пустоту в зыбкой надежде на ответ. Столь поспешная экспедиционная авантюра привела бы не только к неоправданному расходу ресурсов, но и, безмерно затянувшись, стала бы пустой тратой бесценных дней жизни команды, так что командование выбрало куда более рациональный путь и предварительно потратила несколько лет на сокращение зоны поиска, заодно тщательно и планомерно подготовив материальную и кадровую базу путешествия, чтобы в момент, когда триангуляция свела поисковую область до звёздной системы, получившей впоследствии название Корсара, всё уже было готово к незамедлительному вылету.

Относившийся с особым трепетом к поиску внеземных цивилизаций, от которого веяло заветным духом первооткрывательства, Штаб Космического Флота Земли выделил для мисси команду из пятидесяти опытных космонавтов, во главе которых был поставлен небезызвестный капитан А́леф Скорин. Ему же вверили командовать фрегатом второго класса, носившем гордое название «Светоч». Корабли этого проекта создавались как автономные суда дальнего рейса, а потому главной задачей конструкторов было увеличение коэффициента пространственного искривления и снижение сопутствовавших энергозатрат, но так нельзя что-то получить, не отдав чего-либо взамен, то инженерам пришлось существенно пожертвовать грузоподъёмностью, забив трюмы запасами топлива и громоздкой аппаратурой. К тому же специализированный на межзвёздных перелётах корабль классифицировался как беспосадочный, хоть и был оснащён соответствующими гидравлическими опорами, которые следовало использовать только в аварийных случаях, когда альтернативой посадке было полное уничтожение корабля и команды.

Основой «Светоча» служила по-младенчески пухлая ракета высотой немногим больше семи сотен метров. В её широком хвосте зияли девятнадцать тёмных жерл фотонных ускорителей. В центральном сегменте располагался самый совершенный из когда-либо созданных совместными усилиями нескольких рас варп-двигатель, а между ними помещался реактор-аннигилятор с сверхплотным запасом антипротонов в магнитной ловушке и запасом металлического водорода в бронированных крио-цистернах сверхвысокого давления. По давно уже сложившейся традиции в её слегка скруглённой вершине находилась рубка управления, ниже которой располагалась серверная, где покоился электронный мозг корабля, обладавший полноценным самосознанием, так что весь «Светоч» в некотором смысле можно было назвать живым существом.

Все жилые отсеки, кроме пары комнат отдыха для пилотов, нёсших дежурную вахту, и каюты капитана, были вынесены в сферическую оболочку с широким продольным каналом, плотно облегавшим корпус ракеты, оставляя непокрытыми мостик с одной стороны и фотонные сопла с другой. В него же конструкторы вместили лаборатории, где кроме исследований в специальных капсулах выращивали скороспелые овощи и фрукты, а также первоклассное мясо любого животного; ангары с посадочными челноками и двадцатью охранными истребителями, лишь пятеро из которых имели место для пилота; небольшой имитировавший природу Земли сад, существовавший для поддержания психологического здоровья команды; мастерские с универсальными станками, в чьей памяти хранились миллионы схем инструментов, машин, запчастей и всего остального, что могло внезапно пригодиться в полёте; грузовые склады с неприкосновенными запасами консервированного провианта и довольно скудные арсеналы, которых всё равно хватило бы для уничтожения пары не слишком крупных небесных тел.

Обе массивные части корабля были подвижны и могли вращаться относительно друг друга, что с одной стороны позволяло создавать во внешнем корпусе искусственную гравитацию, равную по силе земной или даже её превышавшую, а с другой стороны снижало энергетические затраты при сверхсветовом перемещении за счёт эффекта Ирвина-Клауса, в дополнение к оптимизированной, то есть идеально-сферической форме пространственного пузыря, лишь самую малость не достававшего до керамитовой обшивки.

Приняв на борт посольскую делегацию, «Светоч» расправил крылья фотонной тяги и покинул орбиту безатмосферной луны, на которой располагался перевалочный космопорт и которая вращалась вокруг газового гиганта, служившего практически неисчерпаемым источником первичного топлива. Спустя полтора дня неспешного полёта, полного утомительных перепроверок аппаратуры и повторных инструктажей на тему всего, корабль достаточно удалился от гравитационных колодцев массивных объектов системы Ре́гула, чтобы, активировав варп-двигатель, безопасно исказить пространство вокруг себя и, превысив непозволительно медлительную скорость света, устремиться в другой рукав галактики, где ютились восемь звёзд, пять из которых по предварительной оценке астрономов с высокой долью вероятности обладали экзопланетами, подходившими на почётную роль колыбели разумной жизни.

По расчётам астрогаторов полёт должен был занять три месяца, семь дней и шесть часов с вероятным отклонением в тридцать одну минуту. Срок был не малый, но и не слишком большой, чтобы оправдать погружение в не слишком полезную для здоровья гибернацию, к которой неизбежно прибегали космические путешественники далёкого прошлого. К тому же на корабле имелось всё необходимое для увлекательного времяпрепровождения и дальнейшего совершенствования профессиональных навыков, а потому мало кто хотел добровольно лезть в тесный морозильник.

Пока безэмоциональные автоматы занимались ежедневной рутиной по поддержанию судна в исправном состоянии, люди организовывали творческие вечера, на которых кроме просмотра фильмов старых лет, зачитывали стихи собственного сочинения и ставили небольшие комедийные сценки, которые далеко не всегда могли похвастать блистательным остроумием, но всё равно вызывали драгоценные улыбки; проводили викторины, разбивая специалистов одной научной дисциплины по разным командам и стараясь разнообразить вопросы незаурядными тематиками, чтобы не давать никому преимущества; и устраивали спортивные соревнования, но из-за тесноты корабля в их распоряжении были только компактный атлетический спортзал и игровой клуб, а потому вместо настоящего футбола им приходилось довольствоваться системой виртуальной реальности. Порой в этих электронных соревнованиях принимал участие и бортовой ИИ, после краткого ознакомления с достижениями человеческой культуры выбравший себя имя Аргос, и все сразу понимали, кто займёт первое место, но этот фатализм никого не огорчал, а даже наоборот — между участниками разворачивалась борьба за священное право представлять людской род в финальном матче. Ещё одним старым как само человечество средством приятно скоротать время полёта были «судовые романы». Командование, понимавшее важность интимных отношений для психического здоровья, их не запрещало, но обязывало всех членов команды, в независимости от их пола и наличия партнёра, регулярно принимать противозачаточные препараты, чтобы на судне не появлялись безбилетники.

По истечении расчётных трёх месяцев «Светоч» в полной дипломатической готовности, навострив свои радары и подготовив подарки хозяевам, прибыл в звёздную систему, но, так как с первого раза в яблочко попадают только шулеры, система α-Корсара оказалась необитаемой, если не считать обделённых разумом животных, населявших местную экзопланету, что несколько расстроило дипломатов, но зато порадовало биологов.

Согласно звёздному уставу, если корабль не выполнял экстренное задание и не терпел бедствие, то по прибытию в новооткрытую систему, его команда должна была по мере своих технических возможностей и профессиональных сил собрать базовые астрометрические и геологические данные об основных космических телах и собрать сведения о местных флоре и фауне, если те существовали. Созданный для изучения иноземных цивилизаций «Светоч» как раз был укомплектован всей необходимой аппаратурой для полевых исследований, и его пламенное сердце получило недельную передышку. Пока рой автономных зондов, способных выдерживать куда бо́льшие перегрузки, чем хрупкие человеческие тела, мельтешили по системе, проводя тщательные фотосъёмки и радиологические сканирования всех крупных объектов, на вторую планету от красной звезды спустился челнок с командой из двенадцати человек, а так же десяти специализированных и пяти универсальных, то есть антропоморфных роботов.

Предварительно изучив орбитальные фотографии, научная команда разработала план беглого путешествия, которое охватывало все основные биомы и чей маршрут обязательно пролегал через каждый континент, благо что на планете их было всего три, хотя геологии, проведя глубинное сканирование, обнаружили в коре линию будущего разделения одного из континентов на две неравные части, так что прилети «Светоч» на десяток миллионов лет позже, то исследователям пришлось бы сделать на пару дополнительных остановок больше.

Жадные до познания всего нового и необычного учёные обожали такие поездки по девственным мирам, но шутливо называли их экскурсиями, а себя туристами, за поспешность всего мероприятия, не дававшую им в полной мере погрузиться в процесс изучения чужеродной природы. Во время подобных турне у биологов с собой было два главных инструмента: увесистая камера, способная без смены объектива вести и макро, и микросъёмку, которая вполне могла посоревноваться кратностью и детализацией с лучшими оптическим микроскопами прошлого, и роботизированный био-анализатор, напоминавший мускулистого быка без головы и выдвижным оптоволоконным кабелем вместо хвоста. Как и его далёкие предки робо-собаки XXI века, он всюду верно следовал за людьми, и когда к ним в руки попадала какая-нибудь нерасторопная зверушка, то он сгибал ноги и ложился землю, раздвигая на широкой спине пологие створки. Пойманное существо, предпочтительно живое, помещалось в его внутренне пространство, в котором мог поместиться зверь размером с бобра или индейку, а всякое более крупное животное приходилось предварительно расчленять на отдельные части. В следующие несколько минут организм подвергался всевозможным измерениям и сканированиям, а после мгновенно и безболезненно умерщвлялся, чтобы кремневые скальпели аккуратно разрезали свежайшую тушку на тончайшие микропрепараты, которые до возвращения экспедиции на материнский корабль хранились в специальном морозильном отсеке челнока.

Эта поистине незавидная судьба постигла хищника, напавшего на члена экспедиции, когда та пробиралась сквозь плотные заросли кустов с шипами-листьями, подыскивая лучший ракурс для съёмки большого змеевидного озера, серебрившегося на дне прекрасной долины. По счастливой для экспедиции случайности увлёкшаяся фотографией девушка прошла мимо притаившегося в засаде скорпида́рия, как его позже окрестили учёные за внешнее сходство с земными скорпионами. Не особо зоркий и никогда прежде не видевший пришельцев зверь принял её бронированный ботинок за панцирь жука, на которых привык охотится, и, молниеносно выскочив из укрытия, намертво вцепился в щиколотку зазубринами массивных клешней.

Одним яростным рывком хищник повалил ошарашенную Ли́фию на землю и со злорадно-ликующим низким шипением потащил её в сторону воды, намереваясь, как он обычно поступал со своими жертвами, утопить и спрятать её под корягой, где до трапезы ей предстояло разлагаться в течение недели. Однако его добычей оказалось не примитивное членистоногое, которое только и могло, что извиваться и кусаться в отчаянной надежде на избавление, а разумный гуманоид, пронзивший силой разума и плодами своего труда космическую пустоту, и закованная в амортизирующую броню девушка почувствовала лишь лёгкое неудобство от внезапной атаки, но скоро опомнилась и без тени страха несколько раз ударила каблуком свободной ноги в лоб чудовища. Впрочем, и его панцирь тоже оказался не из китайского фарфора, и рассерженный скорпидарий с двойным усердием продолжил пятится в сторону озера, и тогда Лифи задействовала защитную функцию костюма. Начиная с груди, по его поверхности разбежалась волна тока и, достигнув места контакта, перескочила на мокрую клешню и охватила тело ракообразного, от чего оно сперва сжалось в комок, усилив хватку, а после ослабло, завалилось на бок и стало судорожно дёргать лапками.

Когда остальные экспедиторы подбежали на выручку вместе с роботами-охранниками, бой уже был окончен, и Лифи как ни в чём не бывало стояла на ногах и потоком воздуха из запястья сдувала тину с бронепластин. Поздравив девушку с удачной охотой на живца, они оттащили тяжёлую бессознательную тушу в более сухое место, где приступить к препарированию, пока анализатор, ласково прозванный «Обжорой», топтался вокруг них в ожидании солидной порции свежей биомассы.

За четыре дня, каждый из которых был лишь немногим длиннее привычных земных суток, они успели побывать в папоротниковых лесах средней полосы; посетить унылую тундру, которая напомнила пилоту Йо́те Каюра́ге о далёком родном доме; каменистую пустыню, в которой оказалось на удивление много живых существ, внешне походивших на сухие палки и камни; быстро проскакать по болоту, населённому сотней видов мошки, забивавшей фильтры челнока своими маленькими тельцами. Конец их кругосветного путешествия пришёлся на морское побережье близ экватора, где они встретились с ранее сброшенными в открытый океан подводными аппаратами, всё это время проводившими самостоятельное изучение морских глубин и их юрких обитателей.

Погрузив покрывшиеся на воздухе белым налётом соли субмарины в трюмы, порядком уставшая, но чертовски довольная собой команда при помощи летающего дрона-наблюдателя устроила коллективную фотосессию на фоне лазурного залива, над которым грозно нависала живописная известняковая скала, чьё основание за тысячи лет сточили морские волны, образовав подобие клыка или серпа месяца. При этом люди не забыли позвать в кадр своих помощников роботов, которые хотя были умны и сообразительны, но отнюдь не разумны, и уже тем более не обладали личностями, в отличие от бортового компьютера «Светоча», но экспедиторы всё равно хотели видеть их рядом с собой, тем самым выказывая благодарность железным дровосекам и безголовому быку за их усердный труд и безграничную преданность.

Кроме замороженного инопланетного карпаччо, учёные прихватили с собой шесть мокриц, размером с бильярдный шар для игры в пул и имевших такую же яркую окраску. Вместе с ними были взяты живые образцы растений, для воссоздания натуральной среды обитания в одном из вольеров лабораторий, и биологи искренне надеялись, что им удалось выбрать особей разных полов, и те смогут обзавестись обильным потомством на радость всем ксено-зоопаркам. При этом стоит сказать, что хотя люди и забрали с планеты многое, но вместе с тем постарались не оставить после себя ничего, кроме отпечатков сапог в глинистой почве. Они хотели изучить природу, но не повлиять на ход её развития, и если сталь выброшенной консервной банки или целлофановый пакетик сами по себе не представляли особой угрозы, то вот занесённые микроорганизмы могли привести в лучшем случае к образованию новых чужеродных видов, а в худшем к тотальному вымиранию коренного населения планеты. Именно по этой причине, люди покидали герметичный челнок исключительно в костюмах замкнутого цикла, которые полностью изолировали их от внешней среды, и проходили термическую и химическую обработку в камере дезинфекции, как и само судно перед вылетом.

На «Светоч» экспедиторы вернулись в хорошем расположении духа, предвкушая дальнейшие научные открытия, но встретившая их атмосфера быстро остудила их исследовательский пыл. Пока биологи занимались первопроходством, радисты вместе с астрономами и бортовым ИИ проводили наблюдения за остальными семью звёздами, между которыми скрывалась новая цивилизация, рассчитывая уловить какой-нибудь новый сигнал, который бы дал точную орниентировку в поисках, но их ушей достигла только удручающая тишина безжизненного космоса, и это был дурной знак.

На момент встречи с «Альбатросом» радиоволны первого послания преодолели примерно пятьсот сорок световых лет, а это значило, что и с момента его отправки прошло столько же лет обычного времени. За этот немаленький промежуток цивилизации, уже успевшие освоить радиотехнику, обычно совершали технологический скачок, становясь если не межзвёздными, отправив неторопливые корабли-ковчеги к ближайшим светилам, то хотя бы межпланетными, в полной мере осваивая ресурсы своей родной системы, и подобное расширение территории требовало создания средств глобальной связи, эхо которой гудело на добрую сотню световых лет, но чуткие уши «Светоча» не слышали даже шёпота пришельцев, и это могло означать только то, что с цивилизацией приключилась какая-то беда, затормозившая или даже откатившая их технологическое развитие.

После короткого совещания было принято единодушное решение не задерживаться дольше в системе α-Корсара и как можно скорее отправиться к Бете. На этот раз варп-перелёт занял всего двое суток, а вот результат оказался столь же неутешительным — в системе не нашлось не только братьев по разуму, но и жизни вообще, как и в последующих Гамме с Дельтой, и только Эпсилон, на которую с самого начала никто не возлагал особых надежд, завершила тревожные поиски, открыв новую главу межзвёздного странствия.

Как и первые четыре звезды, ε-Корсара встретила подавленных людей гробовым молчанием, но по мере приближения «Светоча» к потенциально обитаемой планете его чуткие радиолокаторы стали улавливать присутствие малых космических объектов, вращавшихся на её орбитах и по всем косвенным признакам имевших искусственное происхождение. Однако эти аппараты не излучали каких-либо сигналов, как положено нормальным спутникам, и это только укрепило мрачное предчувствие членов команды, прильнувших к экранам и иллюминаторам, и в этот момент на горизонте появилась она. Из чёрной космической пустоты вырвалась голубоватая звёздочка, и, неспешно разрастаясь, она стала претерпевать визуальные метаморфозы, приобретая новые формы и цвета, пока не превратилось в нечто, с чем никогда прежде не сталкивался ни один из бывалых космонавтов.

Перед их тревожными взорами предстало расписное блюдце планеты земного типа. Она имела ту же величественную и умировторяющую голубизну необъятных океанов, те же рваные пятна белоснежных облаков, изгибавшихся в плавные дуги и скручивавшиеся в циклонные спирали, и те же угловатые линии материков, окружённых россыпью больших и малых островов, но вот их цвет… Он был отличен от всех прочих облагороженных жизнью планет, что прежде доводилось видеть человеку. Бо́льшая часть суши была окрашена в абсолютную черноту, жадно поглощавшую солнечные лучи и не отражавшую ничего назад. Эти бездонные чернильные пятна располагались вдоль экваториальной линии и длинными ручьями растекались сквозь тропики к умеренным широтам, как бы заковывая планеты в искажённые цепи. В местах, где колоссальные звенья касались края диска, грань между материей и космической пустотой размывалась, и они сливались, образуя единый, неразделимый мрак, отчего со стороны Эпсилон-3 напоминала диковинный огрызок, оставшийся после пира ненасытного Апофиса. Что же до остальной суши, то она при первом беглом осмотре казалась тёмно-коричневой или в редких местах грязно-жёлтой, не считая белоснежных шапочек льда на полюсах, но нигде не было видно и намёка на привычную для людей зелень или на иные броские цвета, в которые зачастую окрашивались листья растений.

Чарующе жуткая аномалия заинтриговала учёных, и они, едва планета попала в радиус их анализаторов, немедля приступили к её изучению, но из-за необычайно низкого, почти что нулевого коэффициента отражения на большей части спектра электромагнитного излучения, что лишь сильнее раззадорило их желание раскрыть секрет таинственной планеты, они оказались вынуждены нехотя перенаправить свои приборы на более светлые места. На этот раз спектральное исследование выявило высокое содержание кремния, алюминия и железа в пограничных областях, что отчасти подтвердило наспех слепленную гипотезу о широких базальтовых плато и бескрайних пустынях магнетитового песка, порождённых общепланетной вспышкой вулканической активности, которая кроме изменения геологического облика планеты, могла в пару десятков лет истребить большую часть жизни на суше, завалив её толстым слоем пепла, и в океане, изменив его кислотность, и заодно разрушить все достижения цивилизации. На первый взгляд выдвинутая гипотеза была на удивление стройна и объясняла разом все наблюдения, отчего в сердцах специалистов возникло тщеславное желание воскликнуть: «Элементарно!», объявив дело закрытым, но люди науки прекрасно знали цену столь поспешным и поверхностным выводам, и, смирив свою гордость, тут же раскритиковали себя, признав, что никакие базальты и оксиды железа не могли породить столь превосходную и локализованную подобным образом черноту, а потому гипотеза была обречена остаться лишь скромным предположением в уголке белой доски, так и не сумев перерасти в твёрдое научное знание.

Развернувшись вокруг своей оси так, что корма оказалась спереди, «Светоч» активировал фотонную тягу и приступил к неспешному торможению, позволяя гравитации планеты накинуть на себя незримое лассо и притянуть к себе. Автоматика безупречно исполнила манёвр, и спустя несколько часов корабль занял промежуточную орбиту между Ноиром, как команда успела окрестить ε-3-Корасара за его непостижимую черноту, и главной луной, которых у него было целых три, но полноценной была лишь первая, а остальные две были всего лишь крупными астероидами, миллионы лет тому назад угодившими в гравитационную ловушку планеты. В керамитовых бортах раскрылись шлюзы, и, подобно нерестящейся форели, корабль изверг из себя округлые зонды, часть из которых разряженным строем направились к планете, чтобы занять геостационарные орбиты и начать составление подробных карт поверхности, в то время как другие с той же целью двинулись к луне, а оставшиеся зонды приступили к формированию системы ретрансляции данных.

Пока стальной рой выполнял поставленные перед ним задачи, капитан, переговорив с дипломатами и инженерами, отдал приказ захватить один из ноирянских спутников и провести анализ инопланетной технологии, для чего была сформирована эскадрилья захвата из трёх истребителей. Сама операция по поимке космического металлолома не содержала в себе какой-то особой технической сложности, но учёные желали заполучить аппарат непременно в хорошем, а возможно что даже в частично рабочем состоянии, и в погоне за этой прихотью пилотам пришлось несколько часов лавировать по космическому кладбищу, выискивая подходящие объекты, но все они оказались разорванными на части после неоднократных столкновений с другими спутниками, и каждая такая авария порождала несметные, расходящиеся во все стороны тучи осколков космического мусора, которые при каждом своём ветке прошивали насквозь всё, что попадалось им на пути, словно бронебойные пули. Вопреки всем приложенным усилиям, ничего действительно стоящего так и не нашлось, и пилоты, порядком устав от лицезрения вспышек металлолома, ежесекундно сгоравшего в оболочке силового поля, отринули губительный перфекционизм и на коротком вираже поймали в карбоновые сети несколько аппаратов, чьи измятые корпуса могли служить только в качестве дуршлага, после чего с чувством выполненного долга повернули назад к «Светочу».

Провозившись несколько часов с полученным пазлом, инженеры не без подсказок вездесущего Аргоса сумели кое-как собрать из трёх однотипных спутников один, так что все основные электронные цепи оказались восстановлены, но, увы, летающие осколки были далеко не единственной и даже не самой гибельной космической напастью, что поражала творения, брошенные создателями на произвол судьбы. Куда более значительный, но внешне незаметный урон нанесли электромагнитные волны и заряженные частицы, которые каждую секунду на протяжении миллионов лет своей жизни излучала звезда. Под их губительным воздействием материалы постепенно деградировали, теряя свои изначальные свойства и структуру, и не могли более выполнять возложенную на них роль. Но не бывает худа без добра, и учёные, досконально изучив материалы аппаратов и подобрав их ближайшие аналоги среди сплавов и полимеров, созданных человеком, смоделировали последствия их облучения родной звездой Ноира и так установили примерный срок пребывания спутников в космосе. Вполне ожидаемо выяснилось, что спутники были очень старыми, и каждый из них был выведен на орбиту через десять-пятнадцать лет после отправки знаменитого сигнала в пустоту, то есть что-то около пятьсот двадцати пяти лет тому назад. За поправочным вычетом пяти лет эта датировка была принята как отправной момент в хронологии неизвестной катастрофы.

Пока дипломированные специалисты на «Светоче» продолжали неустанно колдовать над стальным монстром Франкенштейна, не имея иных серьёзных задач и не желая оставлять тусклых надежд на его триумфальное воскрешение, их куда более живые, но созданные человеческими руками собратья-спутники, заняв все полагавшиеся позиции, провели первую серию планетарной и лунной фотосъёмки, получив миллионы кадров поверхности. Их обработку и сведение в единые, бесшовные изображения возложили на Аргоса, который в свою очередь весьма по-человечески перепоручил эту унылую и монотонную работёнку на одну из нейросетей, которая в той же степени отличалась от истинного ИИ, в какой homo sapience отличается от самого совершенного швейного станка, безнадёжно уступая ему в какой-то одной конкретной задаче, но, даже при посредственности своих способностей, превосходя его во всём остальном.

Обе карты, Ноира и его луны, при первом же просмотре вызвали бурный интерес у команды и не сколько ответили на старые вопросы, сколько породили новые, ещё более сложные. К несказанной радости дипломатов и биологов, на первый взгляд безжизненная планета, на чьей неосвещённой стороне нельзя было различить и единого огонька — верного признака наличия больших и развитых городов, оказалась очень даже обитаема. На детализированных снимках стала различима не слишком богатая, но всё же многочисленная растительность, которая, правда, вся располагалась не просто вдоль воды, а росла прямо в ней на манер мангровых зарослей Земли, и упорно не желала выбираться на сушу. Нечто схожее наблюдалось и с поселениями разумных существ. Все они плотно примыкали к береговой линии морей или к рекам, нередко даже стояли на вбитых в мелководье сваях и всегда были окружены широкой, но не обязательно монументальной стеной, даже если это была маленькая деревушка из десятка домов. Сами же постройки в большинстве своём были невысоки и выглядели крайне архаично, так как возводились из диких камней, глиняных кирпичей или черепицы. Никаких небоскрёбов, промышленных комплексов, научных центров, развитой транспортной сети, обширных аэродромов, сложных космопортов, радарных систем не было и в помине, и подобную картину можно было наблюдать абсолютно по всей планете, на каждом континенте и на каждом острове, словно все её обитатели находились примерно на одной той же ступени цивилизационного развития, которая во многом соответствовала земным вавилонянам или ацтекам, если бы те выращивали рис наподобие китайцев, так как вместо типичных наземных полей возле многих речных поселений обнаруживались обширные заводи правильных форм, что выдавало из рукотворное происхождение.

Столь низко развитая цивилизация вызывала ажиотаж исключительно у двух единственных антропологов на корабле, в то время как взоры остальных учёных и астронавтов приковала к себе луна, на которой Аргос выделил неполную дюжину малых и крупных стационарных баз, среди которых особенно выделялась одна, расположившаяся на уплощённом дне древнего кратера. Как и все прочие высоко технологические объекты в системе они не излучали радиосигналов и не подавали иных признаков жизни, так что вероятность долгожданного первого контакта с фаталистической беспощадностью стремилась к абсолютному нулю, однако же само её изучение сулило значительный шаг в разрешении загадки древней катастрофы.

По случаю этих открытий в главном зале «Светоча» было проведено собрание, на котором были зачитаны развернутые доклады исследовательских команд, а после состоялся общий совет, который должен был составить и принять дальнейший план действий. Если исключить всяческие детали, то выбирать приходилось между отправкой экспедиции к живым ноирянцам или мёртвым селенитам, как для удобства обозначили представителей лунной цивилизации в память о мифах человеческого прошлого. Подавляющим большинством голосов было принято решение сперва изучить опустошённые лунные колонии, из расчёта получить сведения, которые затем помогут при общении с ноирянами. Зато по вопросу о составе лунной экспедиции подобного единодушия уже не сложилось, и всё оставшееся время они провели в жарких дебатах как между группами специалистов, так и внутри них самих, потому что каждому хотелось первым отправиться навстречу неизвестному, и тем более все понимали, что те члены команды, которые первыми высадятся на луну, затем первыми же полетят и на Ноир, потому как, изучив останки и артефакты селенитов, они будут иметь лучшее представление об их братьях ноирянцах.

Не без давления незаинтересованной стороны в лице капитана Скорина, которому устав попросту запрещал покидать корабль без острой на то необходимости, собрание утвердило состав экспедиции, в который вошли этно-лингвист, дипломат, биолог, геолог, кибернетик, два пилота-водителя, три агента безопасности, которых называли рейнджерами, и пять инженеров разных специализаций. В помощь этим пятнадцати смельчакам были приданы тридцать малых разведывательных дронов, способных передвигаться в безвоздушном пространстве и восемь универсальных андроидов, которых за ночь предстояло переоборудовать модулями и перепрошить для проведения инженерных и демонтажных работ.

Вылет был назначен на девять часов утра по корабельному времени.