Читать онлайн
"Книга Кораблей. Смута"

Мерриан. Салзар Эвольд Мидес

Сон был разбит, точно глиняный кувшин, брызнув осколками яркого девичьего смеха, плеском воды и недовольным дребезжанием старушечьего голоса:

— Уймитесь, сороки! Все постиратое избрызгали. Тока ведь высохло, а теперь? Как пробудится господин Мерц да как штаны свои затребует, кого ругать станет? Как пить дать Антониду. А я чего? Я-то свою работу знаю, а вот вы ...

Через сомкнутые веки Салзар ощущал лучи солнца, но глаза раскрыть не решался — ему было страшно. Что, если золотисто-розовый свет окажется лишь игрой разума?

— Баба Антонида, — по капризному голоску Мидес узнал дочку директора театра. — Чего, нам теперь грязными ходить прикажешь? Игуль, вон, старался, воду от реки таскал, а ты даже умыться не даешь...

— А какого хрена вам приспичило умываться возле сушки моей? Иль, — в голосе старухи проскользнула насмешка, — не возле сушки, а у повозки, где гостя уложили? Так он все равно не видит ничего, так что зря ты, Алинка, тут мощами трясешь.

Послышался возмущенный вопль, что-то плеснуло, точно в воду полетел ковш, и оскорбленный голос зазвенел:

— Пойдем отсюда, Ираида. Нас обижают. А про тебя, бабка, я отцу нажалуюсь.

— Давай, ступай, — вполне беззлобно отвечала старуха, — и неча меня пугать. Я, чай, сама господину Мерцу порассказать могу, как ты вчерась с музыкантом в малине обжималась...

Девица возмущенно завопила в отдалении, а Мидес почувствовал, как дрогнула кибитка, где он лежал еще с вечера, то проваливаясь в тяжелый сон, то старательно припоминая выученные в далеком детстве молитвы Судие.

— Проснулись, господин волшебник? — старушечий голос прозвучал совсем близко; запахло свежим хлебом. — Я вот вам завтрак принесла. Люди мы бедные, не обессудьте: что есть, тем и делимся.

Зажурчало, к хлебному духу примешался аромат парного молока, и некромант сглотнул. Он уже и забыл, когда в последний раз ел. Сутки назад? Больше?

Мидес резко сел и, наконец, решился. В любом случае горькая правда лучше неизвестности. Сжав кулаки и распахнув глаза, тотчас вновь зажмурился от яркого света, бившего через откинутый полог на входе. И перевел дух, с облегчением чувствуя, как валятся с плеч тяжелые камни отчаяния.

— Ага, — удовлетворенно заявила Антонида, — прозрели, никак? Ну, энто тоже бывает. Сказывают, что такое вот с испугу случается али по особому велению Судии. Щас я вашего дружка-то крикну.

И она полезла наружу, неуклюже хватаясь скрюченными руками за кожаные борта.

Салзар, еще не вполне очнувшись от раздумий, проводил старуху отрешенным взглядом. Взял оставленную кружку, залпом опрокинул в себя молоко, еще теплое, с пенкой по ободку и масляными жемчужинками, и впился зубами в ржаную краюху. Вспомнил предыдущие два дня и поморщился — называется, хотел осторожно достать в Мерриане кольцо и так же тихо удалиться. А теперь, когда наперед неизвестно, какую шутку могут сыграть с ним ослабшие глаза, будущее виделось совсем неясным. Как долгоему придется бродить вместе с труппой «Очень Большого Театра»? Хорошо, хоть, убегая от погони в первый раз, волею случая наткнулись Флора, рыцарь Джон, Салзар и Седрик на артистов. И как бы ни стенал потом лютинист, проклиная свою злосчастную судьбу, присутствие в театре этом обласканной и обиженной менестрелем девицы значительно упростило дело. Директор труппы, господин Леопольд Мерц, оказался сильно заинтересован, дабы вернуть в лоно актерской семьи удравшего соблазнителя.

Как бы то ни было, Мидесу оставалось лишь положиться на волю случая и уповать, что кольцо Изоила поможет в трудную минуту. Хотя цена за пользование спикартом действительно оказалась непомерной. То ли некроманту пришлось затратить слишком много сил, то ли кольцо истосковалось на руке призрака, оторванное от мира и жизни, но Салзар и не предполагал, что расплачиваться придется так скоро.

Волшебник дожевал хлеб, провел рукой по спутанным волосам и огляделся. Натянутая на деревянный каркас кожа, игравшая роль стен и потолка повозки, была потертой и светила россыпью дырок, оставляя солнечные зайчики на лоскутном одеяле, которым Мидес был укрыт. Вместо подушки и перины лежала под ним большая и ароматная копна сена, по углам были напиханы какие-то узлы и свертки, а с натянутой под крышей веревки свисали необъятных размеров латаные мужские портки.

Салзар подполз к борту — движения давались с трудом и отчего-то крутило под лопаткой — умей он летать, так решил бы, что вывихнул крыло. Волшебник хмыкнул — похоже, головой он тоже где-то приложился, иначе, откуда лезет в нее чушь — и полной грудью вдохнул напоенный зеленью свежий лесной воздух. Передвижная труппа ОБТ раскинула лагерь на поляне, окруженной частым березняком. Небо над головой было синим, точно очи морской сирены. Ленивые возгласы и разговоры актеров мешались с монотонным криком кукушки, усердно отсчитывающей какому-то счастливчику бесконечно долгую жизнь.

— Лорд Мидес, вам уже лучше? — раздался радостный голос, и некромант, обернувшись, встретился взглядом с сияющими глазами Седрика. «Интересно, он хоть соображает, что произошло?» — спросил сам себя волшебник и, подавшись назад, махнул лютнисту рукой. — Влезай. Я боюсь, что бортика мне не осилить.

— Эх вы, аристократия, — беззаботно махнул рукой Седрик и начал споро отвязывать ремни; жестом чародея откинул ограждение и протянул волшебнику крепкую жилистую руку. — Давайте сюда, хозяин. Обопритесь на мое плечо и на волю. День сегодня такой, что грешно под солнышком не погреться.

Некромант с трудом вылез и ступил босыми ступнями на прохладную землю. Слегка покачнулся, уцепившись за плечо музыканта, и в первый раз обратил внимание, что одет как-то странно. Непонятно куда делась грязная, но весьма изысканная рубаха, почти новые шерстяные штаны, любимый серый с серебром плащ и мягкие кожаные сапоги. Сейчас на Салзе красовались потертые шоссы бурого цвета и разноцветная туника, больше всего похожая на одеяние шута. Седрик поймал недоуменный взгляд хозяина и осторожно спросил:

— А вы что, совсем ничего не помните, да?

— Почему, — Мидес тяжело опустился на поросшее мхом бревно на краю полянки и задумался. — Я помню, как мы бежали по катакомбам, спасая леди Олл; как встретили театр; как потом этот твой будущий тесть орал, требуя возместить оскорбление, нанесенное его дочери. Ведь это он заставил тебя идти к ордальонам с просьбой снять запрет со спектакля о некроманте? Вот уж глупая идея, право слово. Если ты каким-то боком относишься ко мне и ко всей этой истории с поднятием призраков, это еще не делает тебя хорошим актером. Что ты там должен был ему изобразить? Как некий волшебник упокаивает Старое кладбище в столице? — Салзар откинул голову и громко расхохотался.

— А зря, между прочим, смеетесь, — обижено протянул Седрик, плюхаясь рядом в траву. — Я хороший актер, и господин Мерц прекрасно это знает. Я даже настолько вжился в роль, что меня чуть не убили. Была там одна дамочка — ка-ак шарахнула заклинанием, вашего покорного слугу аж в коридор вынесло. До сих пор удар в копчике отдается...

— Это какая еще дамочка? — прищурился Мидес.

— Да у епископа сидела. Кажется, тоже начальство. У-у, дылда противная... — лютинист сорвал высокую травинку и начал с остервенением жевать.

Мидес нахмурился — неужели Хельга? Как странно иногда складывается судьба. Бывшая возлюбленная и талантливый маг теперь, судя по всему, становится его главным врагом? Во всяком случае, комтур Жижель нашел себе удачного союзника. А уж если предположить, что женщина заявилась сюда не одна, а вместе с любовником... Салзар покрутил на пальце кольцо и криво ухмыльнулся — значит, придется проверить, кто окажется удачливее: два сильных мага или некромант, вооруженный спикартом.

— Только моя игра их, похоже, не впечатлила, — продолжал жаловаться Седрик, вцепившись пальцами в густые волосы. — И пьесу запретили, и нас арестовали. И вот если бы не вы, лорд Мидес, — лютнист, расчувствовавшись, приподнялся на локте и устремил обожающий взгляд на некроманта. — Я ведь вам теперь жизнью обязан...

— Хм, — Салзар смутился. Он вспомнил мысли, зародившиеся в голове, когда бабка Антонида внезапно подняла панику. Она кричала, что если труппа тотчас не снимется с площади и не отойдет за городские стены, то их уже и не выпустят. Причем, кое-кто так и останется навсегда лежать в меррианской земле. Мидес почти поддался общей суматохе и намеревался покинуть город как можно скорее — слишком уж серьезно странствующие лицедеи отнеслись к кликушеству старухи. Вот только Флора, отважная графиня Оллская, смогла привести его в чувство, высказав все, что думает о недостойных сомнениях и долге аристократа никогда не бросать друзей в беде.

— Ну, тут, мой дорогой друг, ты скорее обязан себе, — Мидес покосился на юношу и прищурился. — И как давно ты занимаешься магией, позволь узнать?

— Че-чем? — Седрик вытаращил глаза и резко сел, изумленно приоткрыв рот.

— Стихийной магией, — невозмутимо повторил Салзар.

— Да вы, никак, шутите.

— Вовсе нет. То, что рухнули стены прецептории — не моя заслуга, Седрик, — некромант положил руку на плечо юноше, наблюдая, как тот постепенно бледнеет. — Этот магический ураган — он шел от тебя. Кто были твои родители?

— Тоже бродячие актеры. Люди. Нет. Не знаю, — менестрель ошарашено утер ладонью лицо, — я маленький был совсем, когда меня в Школу мастера Орландо отдали. А это точно я сделал?

Мидес кивнул. Седрик сглотнул и продолжал:

— Я просто почувствовал, что меня сейчас вывернет. Думал, съел чего, а потом вроде как полегчало. Ну, надо же! — юноша снова откинулся в траву и погрузился в глубокие раздумья.

— Я по лестнице подымался, прикрывшись иллюзией, — усмехнулся некромант, — как вдруг почувствовал такой магический поток, что решил, было, что колечко мое без меня поколдовать решило.

Седрик с интересом покосился на артефакт, однако, промолчал, а Салзар в который раз подумал, что слуга его замечает и понимает гораздо больше, нежели говорит.

— Потом уж, когда стена рушиться стала, а я тебя посреди вспышки увидал, так все понял. Думаю, что это в тебе дремало всегда, а как разорвалась пентаграмма да тебя магией шарахнуло, когда мы Изоила вызывали — оно и пробудилось. И что самое интересное, — Мидес попытался распутать свалявшиеся волосы и поморщился, — это очень сильная способность, если она смогла проявиться в защищенном от волшбы месте. Такое иногда случается у магов, но очень редко и на всплеске чувств — специально прорыв не совершишь. Слушай, Седрик... — он кашлянул, — а о чем таком ты тогда подумал? Ну, перед падением стен?

— О женитьбе, — вздохнул лютинист. — Это господин Леопольд в который раз излагал свои планы на мою жизнь! — юноша раздраженно стукнул кулаком по земле. — Я все равно сбегу!

— Тихо-тихо, — Салзар поднял ладонь. — Не хватало еще, чтобы ты устроил разруху здесь. А знаешь... Выходит так, что я тебе тоже жизнью обязан? Ведь это ты меня из-под руин вытащил?

Седрик покосился на хозяина и вдруг лукаво ухмыльнулся:

— Похоже, теперь моя очередь удивлять вас, лорд Мидес. Спасение — ваших собственных рук дело. Точнее, крыльев.

— Крыльев? — смоляные брови некроманта удивленно поползли вверх. — Ну, в общем, тебе удалось меня озадачить. А теперь давай подробно.

— А чего тут подробно? — пожал плечами Седрик. — Обернулись вы вороном да шуснули прямо из-под камней. В трещину в стене вылетели, а мы-то с Мерцем — не будь дураки — за вами вскачь. Я-то думал, что вы специально нас вывести хотите. Правда, как только вы к ходу-то подземному подлетели, так и рухнули наземь. И человеком тотчас обернулися. Как уж мы вас с господином Леопольдом через катакомбы те тащили — это отдельную балладу сочинить можно...

Некромант вспомнил размеры карлика Мерца и сочувствующе покачал головой. Хотя, говорят, коротышки очень сильны…

Салз вздохнул:

— Так, получается, моя одежда осталась лежать в руинах прецептории? Да, неприятная новость. Теперь Орден определенно повесит вину на меня. Хотя... проступком больше, проступком меньше — что уж теперь сожалеть...

Он подпер кулаком подбородок и потрясенно подумал, что легенда о фюлгье — животной составляющей любовых отпрысков, кочующая в его роду от дедов к правнукам, совершенно неожиданно оказалась правдой. Были, были разговоры о том, что рыжеволосые маги затесались в старину в человеческий род, и, видать, не зря на фамильном гербе Мидесов испокон веков красовался ворон.

— Э... лорд Мидес?

Салзар, обернувшись, увидел худенького подростка, рыжеволосого и конопатого, хитро щурящего раскосые лисьи глазки.

— Шел бы ты себе, Игуль, — поморщился Седрик, одарив подошедшего неприязненным взглядом.

— Тебя не спросил, пузочёс, — фыркнул рыжий и опустился рядом с некромантом на бревно. Задумчиво потер пальцем травяное пятно на штанах, из-под ресниц покосился на соседа. — А правду про вас говорят, что вы и есть тот самый знаменитый некромант, о котором наша пиеса написана?

— Знаешь, я не читал сего шедевра, — скривился Мидес, представив на минутку, что могли написать про него поэты наподобие Сианна.

— Можете отпираться сколько угодно, милорд, — пожал плечами Игуль. — Ваша слава бежит впереди вас.

— Я не собираюсь ни отпираться, ни доказывать вам что-то, юноша, — иронично поднял бровь Мидес, а Седрик довольно фыркнул и сдернул с низкой ветки красноватый кленовый лист.

— Я вот о чем поговорить с вами хотел, — рыжий сделал вид, что не заметил насмешки. — В общем, вы, наверное, уже поняли, что наша Антонида, — он кивнул в сторону задремавшей под деревом старухи, — пророчица и ведунья? А я — ее правнук, и кое-какие способности во мне есть. Так возьмите меня в ученики.

— А с чего вы взяли, что способности прорицателя нужно развивать, изучая некромантию? — Салзар почувствовал, что спина его затекла, и огляделся вокруг, задаваясь вопросом — куда же могли деться графиня Олл и пан Тровард?

— Одно другому не мешает, — ухмыльнулся конопатый. — И потом, не так часто к нам заносит великого колдуна...

— Интересно только, какого лешего этот великий колдун обязан сразу же опекать первого попавшегося юнца, — проворчал Седрик, и Мидесу явственно послышались ревнивые интонации в голосе лютниста.

— Потому что этот юнец очень талантлив, — невозмутимо ответствовал Игуль, и вдруг вскочил на ноги. Закрывшись козырьком ладони от яркого солнца, он наблюдал, как приближаются три девицы, одетые почти одинаково — в яркие пышные юбки и белые рубахи с широкими рукавами. Над висками девушек закрученные косы свились тугими кольцами, а поверх живыми коронами примостились трогательные веночки из лесных цветов. Салзар с изумлением узнал в одной из прелестниц графиню Олл. Внимание же Игуля было направлено на худенькую маленькую девушку с темно-русыми волосами, внешности весьма невыразительной, но горделиво задиравшую нос.

— О, Судия, — уронил Седрик и тяжело поднялся на ноги. Худышка, завидев лютниста, пискнула, побежала, чуть косолапя, и с восторженным верещанием повисла у юноши на шее. Игуль проводил ее тяжелым взглядом.

— Алина, душа моя, держите себя в руках. Люди смотрят, неудобно, право, — задушено просипел лютнист и, кисло улыбаясь, попытался поймать взгляд некроманта. Мидес же во все глаза смотрел на Флору. В костюме пейзанки графинюшка выглядела необычной, свежей, точно только что раскрывшийся бутон, и какой-то изумительно светлой. Некромант поспешно поднялся с бревна и, чуть покачнувшись, попытался отвесить некое подобие поклона.

— О, Салзар, — девушка радостно улыбнулась, и волшебнику на миг показалось, будто еще один солнечный луч пробился сквозь широкую крону деревьев. — Вы снова видите! А мы уж, было, испугались… Да, кстати, — леди Олл, в миг посерьезнев, раскрыла висящий на поясе кошель и вытащила оттуда круглую берестяную коробочку. — Вот, это вам просили передать. И велели обязательно класть за веки перед сном.

— Что это? — Салзар удивленно покрутил между пальцами бурачок[1] , откинул увенчанную кольцом крышечку и заглянул внутрь. В ноздри ударил резкий, но приятный травяной аромат, и волшебник осторожно коснулся мизинцем желтоватого, мягкого, точно свежее масло, содержимого.

— Это целитель вам оставил. Когда вас господин Леопольд и Седрик притащили, так мы все жутко перепугались, — Флора, подобрав юбки, уселась на бревно и приглашающее кивнула, — Салзар, оставьте все эти церемонии для Солейла, прошу вас… Вы тогда были такой… мм, странный, что ли? Вроде и не в беспамятстве, а никого вокруг не узнавали. А потом, — опустившийся на корягу волшебник почувствовал, как вздрогнуло плечо сидевшей рядом графини, — у вас глаза почернели. Ну, то есть, совсем — даже зрачков не разглядишь. И вы кричали что-то о расплате, а после упали без чувств.

Мидес крякнул. Он представил себе эту картину — блаживший о проклятии голый некромант — и смущенно взъерошил и без того спутанные волосы на макушке. Но леди Олл, похоже, действительно ему сопереживала и смотрела обеспокоено.

— Хорошо, что сэр Джон имеет в Мерриане знакомства, скажем так, не слишком приличные, но весьма полезные. Он иногда хаживает в район доков — туда, где обитает всякая чернь и лихие люди. Я слышала краем уха, что там есть несколько воровских притонов, а при желании можно даже нанять бандитов — было бы серебро. В общем, сэр Тровард среди прочих знакомств, — Флора неодобрительно скривила носик, — водит дружбу и с тамошним лекарем. И, знаете, — девушка отвела пальцами так и норовившую залезть в глаза травинку из венка, — судя по всему, этот Чистюля, как все его называют, действительно неплохой зелейник.

Флора снова подняла фиалковые глаза на Мидеса, и промелькнуло в них какое-то странное выражение. Салзар так и не смог понять, что это было — смех, лукавство, или язвительность. Он вопросительно склонил голову к плечу, чем-то неуловимо напомнив девушке птицу. Графиня Олл смутилась, потупилась и стала пристально разглядывать носы грубых кожаных пуленов, выглядывавших из-под края юбок.

— И что же, любопытно, сказал этот ваш Чистюля по поводу моего недуга? — волшебник постарался скрыть усмешку — вовсе ни к чему было обижать девушку. В конце концов, она не знала, что избавиться от проклятия кольца теперь можно было, только отрубив себе палец. Ну, или отыскав настоящего хозяина артефакта, что, по мнению Мидеса, казалось совсем уж невероятным.

Флора нахмурила лобик, вспоминая:

— Вот точно не скажу… — она смущенно ковырнула пальцем серый мох, обильно разросшийся на поваленном стволе, — все сыпал какими-то специальными названиями, помню только какое-то «Медика ментэ»[2] … Салзар, а можно спросить?

— Леди Олл, вам можно все, — некромант учтиво кивнул.

— Что за кольцо у вас на пальце? Кажется, в поместье вы его не носили.

Мидес прищурился и внимательно посмотрел в застывший профиль графини, наблюдая, как постепенно наливается краской кругленькое ушко, обрамленное светлыми прядками, выбившимися из косы-кренделя:

— А, позвольте узнать, чем вызван сей интерес?

— Ну… — Флора дернула плечиком, — просто этот целитель… Он так пристально смотрел на ваше украшение, а потом еще и нас сэром Тровардом начал расспрашивать, не знаем ли мы, откуда оно у вас.

— И что вы ему сказали? — Мидесу на мгновение захотелось потрясти графиню за плечи, но он только резко выдохнул и покосился на Седрика. Лютнист, очевидно, смирился со своей долей и мудро решил плыть по течению, стараясь отыскать в настоящем приятные моменты. Во всяком случае, именно сейчас он читал что-то о любезных его сердцу розах, развалившись в высокой траве и уютно устроив голову на костлявых коленях млеющей от счастья Алинки. Подружка же ее — чернявая, смуглая и слегка смахивающая на лошадь — тем временем пыталась разговорить рыжего Игуля. Подросток, с мрачным видом привалившись к дереву, на Ираиду не реагировал, а то и дело зыркал на веселящуюся дочку Мерца.

— Ну, а что мы могли ему сказать? — недоуменно протянула графиня. — Во-первых, мы ничего такого и не знали, а во-вторых… — она развернулась к Мидесу и, еще больше заалев, взяла его за руки. — Даже если бы я что-то такое и знала, неужели вы думаете, что стала бы выдавать первому встречному тайны своего спасителя? Лорд Мидес, скажите, как я теперь смогу отблагодарить вас?

— Леди Олл, — Салзар пожал ее мягкие ладошки, — мы сейчас настолько все связаны, что подсчитать, кто и насколько кому обязан, весьма затруднительно. Давайте просто постараемся пережить это досадное приключение, а рассчитываться будем после. Расскажите мне лучше, как выглядел этот ваш лекарь из трущоб и что вам вообще о нем известно.

— Мало чего, — Флора коротко кивнула и, отняв руки у некроманта, спрятала их в пестрых складках юбок. — Имени лекаря не знает даже сэр Тровард, а уж он, можете мне поверить, осведомлен порой лучше всех. Видимо, этот Чистюля достаточно замкнут, но, наверное, его можно понять, если вспомнить, в каком окружении он проживает. И, пожалуй, посочувствовать. Хотя, помнится, пан Джон намекал, что лекарскими услугами этого человека пользуется сам комтур Жижель.

Краем глаза Салзар увидел, как похожий на лисенка Игуль, раздраженно оттолкнув хихикавшую Ираиду и яростно стуча себя по бедру сорванной веточкой, подошел ближе и встал, прислушиваясь к разговору.

— А выглядит знахарь, — продолжала рассказывать Флора, — ну, он молодой, высокий, стройный. Вот какого цвета волосы — этого я сказать не могу… На нем все время каптура[3] была, не знаю, может, и плешивый…

— Беловолосый он, — рыжий неучтиво встрял в разговор, и леди Олл от неожиданности вздрогнула.

— Откуда знаешь? — Мидес нахмурился. Мальчишка, не смотря на свой юный возраст, ребенка напоминал мало и отчего-то был весьма неприятен некроманту.

— А я за ним пошел, — ничуть не смущаясь, Игуль уселся рядом с волшебником и усмехнулся. — Он как раз канаву перепрыгивать собрался, а тут, откуда ни возьмись, гусь выскочил. Ка-ак зашипит на коновала-то, тот покачнулся да очки с носа уронил, — рыжий хохотнул, — жалко, сам не брякнулся. Вот потеха бы случилась! Когда за стекляшками своими нагибался, у него прядь волос-то и свесилась.

— Очки? — переспросил Салзар, брезгливо поморщившись, с трудом подавив желание врезать Игулю как следует.

— Ну, да, — кивнул рыжий, — круглые. Это такая штучка, которая на нос надевается, ежели кто не знает.

— Слушайте, юноша, — возмущенно вскинулась леди Олл, — а не пора ли вам заняться чем-нибудь полезным? Вы ведь, кажется, здесь водонос?

Кровь бросилась мальчишке в лицо, он яростно сверкнул глазами:

— Это пока, леди. Я еще стану знаменитым чародеем и, уверяю, вы обо мне не раз услышите.

— Надеюсь, что нет, — голос Флоры прозвучал холодно и вежливо, — дурно воспитанным юнцам противопоказано заниматься волшбой.

— Зря вы так, ле-ди, — Игуль раздраженно отбросил в сторону измочаленную веточку и с загадочным видом уставился в пронзительно синее небо, просвечивавшее сквозь резную кленовую листву. — Вам бы сейчас вести себя потише да друзьями обзаводиться. Иначе кто же вам поможет дядюшку-то из плена ордальонского вызволить?

Графиня резко вскочила, кровь отхлынула от лица. Флора прижала руки к горлу:

— Что?... Что ты сказал? Граф Юлиуш в тюрьме? А... а как же так? Ведь он всегда помогал Ордену и …

— Флора, для начала успокойтесь, — Мидес, потянув девушку за руку, усадил ее обратно и махнул рукой скучающей Ираиде: — Воды принеси. Счас же.

Девица скривилась, однако послушно потрусила куда-то за повозки, а волшебник повернулся к Игулю:

— Откуда узнал?

— Да вот, — равнодушно протянул тот и, вытащив из-за пазухи свернутый пергамент, начал не спеша расправлять его на коленях, любовно поглаживая покрытой цыпками и веснушками рукой. — В городе развешано. И глашатаи везде орут…

— Дай сюда! — Салзар резко вырвал листок у рыжего и сиплым от волнения голосом начал вслух читать: «Двадцать третьего числа месяца зарева в Мерриане совершено было страшное злодейство. В полночь на городском кладбище тайно проникнувшими в предместья короедами свершался отвратительный ритуал с призывом сил Мглы и черной волшбой. Захваченным пособникам преступников, а именно — сэру Джону Троварду, торговому компаньону графа Бенедикта Юлиуша Олла, племяннице графа Флоре Арине и колдуну-некроманту, именуемому Салзаром Мидесом, удалось сбежать от справедливого суда Ордена. Сам граф Оллский по личному распоряжению комтура был взят под стражу в своем поместье, где и будет пребывать, пока племянница его не явится пред очи правосудия. Ежели указанная девица до конца месяца не объявится, то преступника ждет справедливая кара: сожжен тот будет на главной площади Мерриана во славу Судии и другим непотребникам на устрашение. Добрым же ордалианам, что смогут указать, где находятся разыскиваемые особы, меррианское комтурство обещает выделить награду серебром — по пять монет за преступника, и отпустить все грехи заочно».

— А какое сегодня число? — испуганно спросила Флора, побелевшими пальцами вцепившись в руку Мидеса.

— Так двадцать шестое, леди, — услужливо подсказал Игуль и хитро глянул на Салзара, — ну, так что, господин некромант? Станете меня учить? Я ведь, поди, доказал вам преданность — вот и листовку принес, — он постучал костяшками пальцев по изображенной внизу текста белке, попирающей дракона — меррианской гербовой печати. — Хотя, откровенно говоря, я не богат, и пятнадцать монет серебром мне при случае не помешали бы...

— Почему это пятнадцать? — недовольно подал голос Седрик, — нас же четверо было...

— Ну, а вы, господин музыкант, — фыркнул рыжий, — очевидно, фигура не столь значительная, чтобы меррианское комтурство на вас деньги тратило.

Седрик покраснел, набычился и сжал кулаки, намереваясь броситься в бой и как следует проучить наглеца.

— Да, прекратите вы уже! — гаркнул что есть сил волшебник. — Нашли время свориться. Тебе, Седрик, очевидно, просто повезло: никто не связал твое исчезновение из тюрьмы со мной. Может, они решили, что я туда из природной пакостности забрался? Ну, а вы с Мерцем воспользовались суматохой и просто сделали ноги.

— Да, какая теперь разница! — графиня Олл и всхлипнула. — Что же теперь с дядюшкой Юлиушем делать? Его же сожгут... Ой, ма-амочка... — и разревелась в голос, уткнувшись лицом в дрожащие ладошки.

— Значит, — Салзар тяжело вздохнул и обнял ее за плечи, — придется снова идти в город. Ну, время у нас еще есть, можно тщательно подготовиться... хотя, это очень опасно. И... — Мидес понизил голос, но Флора все равно вздрогнула от его жестоких слов. — Я искренне надеюсь, что граф Олл не пострадал в то время, когда прецепторию потряс магический удар.

— Так написано, что его в поместье держат, — в медовых глазах Игуля загорелось отчаянное любопытство. — А меня возьмете с собой, лорд Мидес? Очень уж мне посмотреть охота, как вы будете на бой с самим гроссмейстером выходить...

— С гроссмейстером? — не понял Салзар, — это ты отца Якуба в виду, что ли, имеешь?

— Я что, болван совсем? — обиделся рыжий и сморщил нос. — Если я говорю гроссмейстер, то, значит, имею в виду Его Высокопреосвященство лорда Равелту. Я как раз к воротам подходил, когда воинство его в Мерриан въезжало. Ох, и долго стоять пришлось... Но зато хоть живого архонта повидал, Ордена и всея нашей Церкви главу...

— Странно, — скривился Мидес, — чего его сюда принесло?

Он с жалостью посмотрел на Флору, размышляя, как бы помягче сказать ей, что при нынешнем раскладе освобождение графа Юлиуша становится совершенно невозможным, и с удивлением заметил, что краски стремительно возвращаются к щекам девушки.

— Игуль! — она развернулась и, потянувшись через Салзара, цепко ухватила рыжего за колено. — А тебе удалось рассмотреть свиту архонта? При нем рыцари были?

— А то, — важно кивнул мальчик, и наморщил лоб, припоминая, — двенадцать, не меньше. И еще девка среди них была. В доспехах, конечно, не очень и разберешь, но она без шлема ехала. А там волосы — белые, что снег. Видать, страшно для девицы-то воевать...

Но Флора уже не слушала. Вскочив на ноги, заозиралась вокруг невидящим взглядом, слепо оттолкнула подоспевшую с водой Ираиду, но тотчас снова вцепилась в плечо: — Сэр Джон, он проснулся, не знаешь?

— Да, вроде нет ышшо, — растерянно пробормотала смуглянка, испуганно прижимая к животу кувшин, — тама от ихней повозки храпели сильно.

— А, это неважно, — леди Олл затормошила девицу, — давай, отведи меня к нему. А то я среди лагеря до полудня плутать буду...

— Ох, и не нравится мне все это... — задумчиво протянул Седрик, провожая девиц взглядом, — ох, и не нравится...

— Пошли, — Салзар осторожно поднялся с коряги, полностью соглашаясь про себя с лютинистом. — Нужно разузнать, что на этот раз задумала наша графинюшка...

1 - Бурачок – небольшая коробочка из бересты.

2 - Medica mente, non medicamentis (лат.). - Лечи умом, а не лекарствами.

3 - Каптура – головной платок, капюшон.