Читать онлайн
"Остаться в вечности"

ОСТАТЬСЯ В ВЕЧНОСТИ

Кроваво-красные небеса пылали. Клубились багровым пламенем. Силуэты редких туч плыли по ним, как вырезанные из картона фигурки на детском представлении в театре. Кому-то эта картина показалось бы неестественной и даже угрожающей, давящей. А Глебу она нравилась. Почти каждый закат на Нингаль был таков, благодаря солнцу этой системы — красному карлику.

Нингаль была колонизирована двенадцать лет назад. Она была крайне важной и первоочередной целью колонизации, по той причине, что исследователи сочли ее крайне плодородной планетой. В ближайшем звездном секторе аналогичных планет попросту не было. Плодородность планеты была равноценна гарантированному развитию сельского хозяйства и автоматически выливалась в быстрое развитие ее самостоятельности. Говоря по-простому, Нингаль должна была очень быстро перейти на автономное обеспечение и перестать полностью зависеть от межпланетных поставок. К сожалению, этим планам не суждено было сбыться. Оказалось, что крайне плодородная почва планеты и благоприятные климатические условия не гарантируют того факта, что земные растения смогут на ней плодиться и размножаться. Земные культуры либо совсем не хотели расти на Нингаль, либо росли очень скудно и в итоге гибли. Запасным планом для такого развития событий считалась возможность культивировать и употреблять в пищу местные растения. Но человеческий организм воспринимал их в весьма ограниченном объеме, более того, земные животные отказывались ими питаться, что ставило на возможности животноводства крест. То есть, частично первопоселенцы, конечно, могли обеспечивать себя местными продуктами, но об отказе от внешних поставок речь не шла. Об автономности колонии в ближайшем будущем можно было забыть.

За двенадцать лет на Нингаль вели в основном опыты по выращиванию земных культур и их гибридизации с местными растениями. Все они не дали особых результатов. На планете был только один относительно крупный поселок с населением около двадцати тысяч человек, где и располагалось вся администрация планеты, все технические службы и руководство научных экспедиций. Там же находился крупный космопорт. Помимо базового поселка, на Нингаль находилось полсотни небольших лагерей, в каждом из них по двести-триста жителей. В одном из таких лагерей и жил Глеб. Все они находились в радиусе прямой связи с базовым поселком и неподалеку от него. От самых дальних было не более получаса полета, а от ближайших можно было буквально дойти пешком.

Когда Глеб летел на Нингаль четыре года назад, он знал, что изначальные планы по колонизации планеты провалились. Ему было все равно. Он был специалистом-агрономом, на Земле для него серьезных вызовов не было. Можно было не заморачиваясь контролировать поля и плантации, не спеша делать обход робомеханизмов и проверять, все ли с ними в порядке, не сбилась ли программа. Утверждать планы засевов и сборов, цикличность которых не менялась уже десятилетиями. Но Глебу это все было неинтересно, поэтому он сразу нацеливался на работу в колониях, проходил дополнительную подготовку по ксеноагрономии. А еще он бежал от вязкой тягучести собственной жизни, понимая, что если привыкнет — то пиши пропало. Он станет как большинство простых обывателей; в его мыслях это слово звучало как оскорбление. Поэтому Глеб изначально выбрал «проблемную» колонию, где непонятно было, как действовать, а геморрой на пятую точку для простого полевого ученого был гарантирован.

Четыре года не принесли особых успехов. Несмотря на это, каждые три месяца велись засевы по графику, пробовались новые гибриды, новые удобрения, технология обработки почвы. Пока результата не было. Лагерь, где жил Глеб, обозначался просто «4С». Лагеря «А» занимались злаковыми и бобовыми культурами, «В» - многолетними овощными культурами, «С» - крупными деревьями и кустарниками и «D» - однолетними травами. Соответственно «4С» обозначался лагерь номер четыре, работающий с крупными деревьями и кустарниками. Глебу уже думалось, а не зря ли он в попытке стать больше, чем простым обывателем, прилетел на эту планету? Сложная интересная работа по факту превратилась в рутину, не дающую результата годами и засасывающую, как болото. Никаких фундаментальных научных изысканий на месте они тоже не проводили, только строили гипотезы, согласовывали их с центром, заказывали семена, материалы, а затем проводили новые обработки и посевы.

На сегодня рабочий день был уже закончен, и Глеб, расположившись в кресле на импровизированной веранде, наблюдал кроваво-красный закат. Сегодня, спустя месяц после очередного засева, они констатировали очередную неудачу, к которым весь персонал лагеря «4С» давно привык. Были засеяны дубы, березы, яблони и груши, и ни одного ростка так и не взошло. Следующий плановый засев — через два месяца, есть время подумать и принять новые решения. Заказать опять саженцев и попробовать их вырастить. На самом деле, вырастить саженцы пытались уже многократно, они, к сожалению, тоже погибали. Удобнее было экспериментировать с семенами. Глеб отхлебнул ароматного чая со специями и прикрыл глаза. Сущее болото и крах надежд. При таком отличном климате и высоком качестве почвы усилия сотен людей — впустую. Не хотела помогать Нингаль землянам, только так он мог для себя объяснить происходящее. Планета была названа в честь какой-то древней богини (Глеб не разбирался и ему было неинтересно), которая, судя по всему, оказалась крайне своенравной и не привечала чужаков. Оставался вечерний чай, музыка и надежда, что завтра все изменится.

- Ну че, может выпьем чего покрепче? — раздался голос позади него.

- Нет, сегодня не хочу, - ответил Глеб и крепче сжал в руке кружку с чаем.

- Как хочешь, а я бы выпил. Красивый вечер, а настроение что-то не очень, - сказал Олег, опираясь на поручни веранды рядом с ним. — Как успехи?

- Все как обычно. Отсутствие успехов.

- По моему, вы ерундой занимаетесь, - высказал мысль Олег, - ну не хочет эта земля принимать ваши семечки. Просто не хочет. Тратите время на бесполезную работу. Давно бы на другую планету силы свои кинули, а получается, что и здесь хорошо? Ерундой страдаете.

- Со стороны критиковать очень просто, - ответил Глеб, - ты лучше своей работой займись.

То, чем занимался Олег, он бы и работой не назвал. Олег был его младшим братом, на два года младше. А еще он был писателем (по крайней мере, так считал сам Олег). Еще на Земле Олег начал учиться на юриста, но бросил, не закончив институт. Потом стал писать для двух сетевых изданий, совершенно желтушных и непритязательных. Сколько он этим зарабатывал - Глеб не имел ни малейшего понятия, точно не золотые горы, однако брата все устраивало. Олег любил выпить и гульнуть в компании, иногда ввязывался в какие-то мутные делишки, но в целом проблем не доставлял. Сильно близки они не были. А потом Глеб улетел работать на Нингаль и больше не был в курсе дел брата.

Олег объявился полгода назад. Позвонил, узнал как дела, как работа. Потом написал брату пламенный текст о том, что его все достало и его душа так же тянется к большему. «Глебаня, -писал он, - я тебя глубоко уважаю за то, что ты смог наплевать на все и уехать. Это был настоящий поступок, живого человека, а не перхоти человеческой, мнящей себя одушевленным созданием. Я тебе сильно завидую. Надеюсь, что твоя работа увековечит твое имя в веках, потому что на меньшее мы не должны быть согласны. Глядя на тебя, тоже не хочу пропадать вот так, в пучине бессмысленности. Хочу написать что-то по настоящему стоящее, что будут помнить через сто лет, через двести, и правнуки наши перечитывать будут. Сейчас это все не то, если я прекращу писать на портал, то редактор через годик и имени моего не вспомнит. Про читателей не пишу даже. Я придумал отличную идею для романа. Даже вот так, с большой буквы — Идею! Может быть, мне податься к тебе, там меня никто не знает, никто не отвлечет. Буду напитываться вашей сельской идиллией и творить. Войдем с тобой вместе в историю. Как считаешь? Я готов помогать вам при необходимости, меня на Земле более уже ничего не держит. Так что прими гостя, пока я не дернул в другую дыру на краю галактики. Ответь, что думаешь. Обещаю не быть в тягость».

Не то чтобы Глеба воодушевила высокопарная манера изложения или натужные дифирамбы в свой адрес. И дом его мимоходом с дырой сравнили. Но брат есть брат, какой бы он ни был. Месяц назад Олег приехал к нему на Нингаль. У виллы, как называл Глеб свой дом, был пристрой, практически пустой вначале, он и был оборудован под место для жилья. Планировалось, что Олег будет писать свой роман, периодически помогая брату с тяжелой и не очень ручной работой (в лагере было правило — все должны быть при деле) и отрабатывая этим самым свое питание.

Но фактически Олег мало что делал, помогать, конечно, помогал, но нехотя. Неизвестно, как шли дела с написанием романа, но на все вопросы Глеба он бурчал о том, что работа писателя требует музы, а не «вашего гребанного плана». И периодически заливал глаза алкоголем. Глеб сильно подозревал, что в написании своего великого произведения брат нисколько не продвинулся. Зато он мог высказать в очередной раз, как все хреново и как все достало. Есть такой тип людей: им все всегда хреново и достало только потому, что иначе придется признать очевидный факт — отсутствие хоть какой-то собственной ценности для мира. Странно, почему такой человек вообще сорвался с комфортной Земли и улетел к чертям на куличики. Разве что это была очередная довольно спонтанная попытка самоутверждения, провалившаяся просто потому, что не меняя себя - глупо менять свое окружение.

- Вот не надо моей работы касаться! — Олег почти перешел на крик, его лицо покраснело. Такое часто случалось, когда его выводили из равновесия. — Что ты о моей работе знаешь? Я тебе скажу: ни-че-го! Вообще! Вот сиди и пей свой чай, не лезь в мою работу. Вы просто сеете и сеете, тупо! Результата ноль, зачем ты о моей работе рассуждаешь!

- Потому что ты мне сам писал, как хочешь сюда приехать, как меня уважаешь и как хочешь войти в историю.

- Да, писал. И что? Ты в свои семечки уперся, ты не понимаешь, что великое произведение просто так не написать, что нужно все продумать, почувствовать вдохновение, я тебе не автомат. Вы тут пишете свои планы, бумажки рисуете, нафига? Чтобы оправдать свою никому не нужную работу! У меня — так не работает! Я не могу писать абы что!

- Ну так делай хоть что-то, - завелся Глеб, - я не знаю, есть у тебя вдохновение или нет. Я знаю, что ты прилетел писать, но не вижу, чтобы писал, а работаешь спустя рукава. Что ты валишь с больной головы на здоровую, а?

- Не валю! — Олег развел руками как крыльями, поднял и опустил, хлопнув по бедрам, - не валю ничего. Я просто хочу остаться, остаться в вечности. Чтобы жить не зря, а не просто так! Брат называется. Я думал, ты меня поймешь...

Глебу не доставлял удовольствия этот разговор. Но кто-то должен был сказать. И сказал-то он самую малость, но, видимо, встревоженному уму художника хватило и такого. Все равно никуда от этого не деться было.

- Я возьму аэроскутер, сгоняю в город, - буркнул Олег. Под городом он имел в виду базовый поселок. - В кино схожу, развеюсь.

- Ну давай, удачи, - ответил Глеб и допил чай. Что-то ему подсказывало, что уже поддатый Олег поедет в город не кино смотреть. Какой смысл его останавливать или допрашивать, взрослый мужик. Дискутировать с ним абсолютно не хотелось.

Олег взял аэроскутер и улетел. Глеб еще посидел, размышляя, почему они с братом никак не найдут общего языка. Были в их жизни и хорошие моменты, их было достаточно. Но все равно отстраненность и разногласия брали в итоге вверх. И, конечно, он винил во всем Олега, в душе понимая, что не так все просто. Наверное, в себе копаться значительно тяжелей, чем искать недостатки в окружающих.

Багровое солнце уже было почти полностью за горизонтом, оставаясь видимым тончайшей кромкой, а небо стало темным тускло-малиновым. Смеркалось. На соседних виллах повсюду зажглись огни. Все-таки жизнь на этой планете была по-своему очень красива. Глеб вздохнул и пошел готовить ужин…

Ночью его разбудил звонок телесвязи. Он долго, секунд двадцать, наверное, приходил в себя, силясь продрать глаза и оторвать голову от подушки. Звонок не умолкал, поэтому пришлось без шансов вставать и тащиться через комнату к телесвязи. Попутно посмотрел на время — половина четвертого, через три с половиной часа вставать. Глеб ответил на звонок, и на экране возникло женское лицо. Он знал эту девушку, круглолицую высокую блондинку, она работала в охране порядка в поселке. Имени ее он не помнил. Охрана порядка — местный аналог полиции, в котором и особой нужды-то не было. Чаще всего они занимались тем, что объясняли нормы поведения перепившим экипажам кораблей, стоящих в космопорту. За прошедшие годы ни разу не было такого, чтобы представители охраны порядка приезжали в их лагерь.

- Извините за поздний звонок, - сказала девушка. Даже без «здравствуйте». - Вы Княжевич Глеб Михайлович?

- Здравствуйте, - это Глеб выдавил из себя, пытаясь максимально показать раздражение, - я.

- Глеб Михайлович, к сожалению, у меня плохие новости. Постарайтесь не нервничать. Возможно, ваш брат Олег Михайлович был найден мертвым около часа назад.

И тут у него внутри все оборвалось. Олег, господи, Олег, что же ты натворил. Что же случилось. Я не хочу верить, это какая-то ошибка. Глеб моментально проснулся. По коже бежали мурашки, и она стала как наждачная бумага. И слова гулко гудели в голове.

- Глеб Михайлович, вы меня слышите? К сожалению, мы не можем точно опознать погибшего, так как его нет в планетарных списках сотрудников. Сверка с прибывавшими на планету дала примерное совпадение с Княжевичем Олегом Михайловичем… Вы не могли бы прилететь к нам в управление на опознание?

Двадцать минут полета его трясло так, что он боялся свалиться с аэроскутера. Вот и управление охраны порядка, где он за четыре года бывал всего пару раз, и то по каким-то сугубо формальным вопросам. Его встретила та самая девушка, что звонила по видеосвязи. Представилась, ее звали Наталия.

- Глеб Михайлович, спасибо, что пришли, - сказала она неровным голосом, явно бодрясь и стараясь сохранять спокойствие, - пойдемте со мной, тут рядом.

Они пошли по длинному пустому коридору, освещенному холодным светом. Он соединял управление с другим зданием.

- Куда мы идем? — спросил Глеб.

- В морг…

В морге находился тучный краснолицый мужчина лет пятидесяти, Глебу не знакомый. Выкатили каталку. Когда открыли лицо покойника, дыхание сперло, а кожа опять превратилась в наждачку. Все-таки это был Олег.

- Как он погиб? — спросил Глеб. Не такого он ожидал от сегодняшнего утра. Олег был, конечно, непутевый, иногда Глеб даже относился к нему как к совсем никчемному. Но это был его брат. Это был человек, смерть которого не хотелось видеть и осознавать. Родной человек. Жаль, что иногда такие осознания приходят слишком поздно.

- Кровоизлияние в мозг, - ответил тучный мужчина, - на фоне приема стимуляторов.

- Каких стимуляторов?

Мужчина рассказал. Это вещество не считалось наркотиком, но было существенно серьезнее банального кофеина. Однако это уже не было важно. Откуда Олег мог его взять — тем более важно не было. Вроде бы его применяли ученые для стимуляции мозговой деятельности.

- Понимаете, - продолжал объяснять мужчина, - почему его на кораблях и не применяют. Хотели бы, но запрещено. Перелет, он человеческий организм нагружает, есть риски. И даже после перелета. Не зря у летунов пенсия ранняя, диета на корабле и мероприятия разнообразные компенсирующие. Ваш брат месяц назад прилетел, верно? Ну вот. Плюс на алкоголь наложилось. С алкоголем, с наркотиками нельзя такое принимать. Я, конечно, впервые с такими последствиями сталкиваюсь. Не повезло…

- Глеб Михайлович, давайте сейчас решим, - сказала Наталья, когда они вышли из морга, - что делать будем. Вы в курсе, похоронных служб у нас не предусмотрено. Поэтому тут два варианта. Первый: есть большая печь для сжигания промотходов. Я вас понимаю, это как-то кощунственно звучит… родственник и промотходы. Но это выход, и этим способом уже пользовались люди. В конце концов, все мы, кто улетает в колонии, готовы к чему-то подобному. Второй вариант: можем доставить вашего брата к вам в лагерь, а дальше уже сами... Запись о гибели Олега Михайловича сделана, занесена в реестр, так что за документы вы можете не беспокоиться. Если там будет вопрос наследования или другой... В общем, решайте.

Глеб стоял и слушал молча. Хотелось выпить. Хотелось разбить руки в кровь о стенку коридора, заглушить одну боль другой. Он не стал.

- Наталья, давайте по второму варианту.

- Хорошо, Глеб Михайлович. Сейчас вызову модуль. Если вы на аэроскутере, в принципе можете подождать и улететь в лагерь… с братом. Ждать в пределах двух часов.

- Хорошо, я подожду.

Глеб похоронил брата с краю дальнего участка засева, между двумя валунами. В месте, где открывался красивый вид на горную гряду вдалеке. Кремировать был бы более простой шаг, более логичный. Но он не готов был так быстро расстаться с Олегом. Никто и никогда не бывает готов к такому развитию событий, наверное. Автомат, предназначенный для работы с посевами, засыпал могилу землей, и, закончив свою работу, молча завис в воздухе, ожидая дальнейших распоряжений. «Ну вот и все, - подумал Глеб. - Прощай. Надеюсь, тебе там хорошо. Если душа бессмертна, ты уже в вечности, куда так стремился. Буду в это верить». Ни надгробия, ничего другого на могиле не было, только горка свежевскопанного грунта. Но казалось, что так и надо. Потому что не хотелось смотреть под отблеском кровавого заката на надгробия, как единственный результат трудов человека на этой планете.

Прошло три недели.

Глеб вернулся на место, где был похоронен Олег, неся небольшой самодельный деревянный крест. И обнаружил на этом пятачке земли, меж двух каменных валунов, зеленую точку. Отложил крест в сторону и опустился на колени, чтобы рассмотреть получше. Это был росток земного растения, скорее всего дуба. Первый земной росток на планете. Он пророс на том самом месте, где был похоронен Олег. Как будто по воле своенравной богини растение проросло прямо из тела его брата. Глеб аккуратно дотронулся до него указательным пальцем руки. Живое молодое растение, начало новой жизни. Можно было сколь угодно долго гадать, почему так случилось, что на месте человеческого захоронения наконец-то выросло земное растение. Потом другие исследователи придумают этому объяснения, наплодят теорий. И, конечно же, подтвердят одну из них. Но все это будет потом, сильно позже. А сейчас Глеб стоял на коленях перед крошечным ростком, метров с десяти уже незаметным, и на его глаза наворачивались слезы. Затем он наклонился низко, почти до земли, и долго пристально рассматривал росток вблизи, укрыв его ладонью от ветра, которого не было. Знак ли это, чудо ли это, он не знал. Прошло целых полчаса, только тогда Глеб встал и пошел обратно в поселок в смятенных чувствах. Единственные мысли в его голове были о том, что надо сейчас же составить заявку на технику, отправить в базовый поселок и завтра, желательно завтра, не позже, убрать эти два валуна, ведь в лагере таких мощных роботов просто нет...

Прошло еще пять лет.

Дуб Олега стал уже больше метра высотой. У него начали разрастаться боковые корни. Здоровое молодое деревце росло, как ему и положено, как будто на родной планете, а не в далях глубокого космоса. Его накрыли «коробкой» из тонкого сетчатого материала, которая занимала площадь в несколько десятков квадратных метров, а высотой была около четырех. С расстояния она была почти не заметна — материал был прозрачный и отлично пропускал солнечные лучи. Суть этой невесомой, почти не осязаемой, но крайне прочной конструкции — детища земной науки — состояла в защите единственного на Нингаль земного растения от возможных и невозможных опасностей. Материал отлично пропускал воздух, но случись сильный порыв ветра, становился в моменте жестким и непроницаемым для него. В этой же коробке были установлены основные приборы мониторинга состояния растения и окружающей среды. Места они много не занимали. Дубок же рос, совершенно игнорируя весь предыдущий опыт, говорящий о том, что добиться таких результатов будет ох как непросто. Но самое удивительное было в другом. Как только корневая система растения стала расширяться, в ближайшей к ней зоне пошли в рост и другие семена. Как будто от дуба распространялась зона комфорта для всех земных растений. Сразу несколько ростков, робко пробивавшихся из почвы, смотрели на красное солнце и прекрасно себя чувствовали под рукотворной защитной сеткой. Пять лет назад Глеб счел бы это настоящим чудом.

И хотя около половины лагерей еще продолжали свою автономную деятельность, большинство исследований на планете фокусировалось на лагере «4С». О финансировании и людских ресурсах там теперь даже не задумывались. Строились планы по объединению усилий с другими лагерями, учитывая, что условная «зона роста» строилась вокруг молодого дубка, а сам феномен оставался пока необъясненным. Дальше предполагался совместный засев всеми видами культур, соседствующих в нормальной среде, и создание полноценного биома земного типа. Планов было громадье.

А Глеб два года назад женился. Год назад у них с женой родился сын. И останавливаться на этом они не планировали.

Прошло еще десять лет.

Больше не стало отдельных исследовательских лагерей. Дальние были расформированы, персонал и техника переброшены. Все близлежащие к поселку лагеря и вся территория до лагеря «4с» была превращена в одну агломерацию, превратившуюся в итоге в город Дубравинск. Деятельностью по развитию биома теперь заведовала «Дубравинская научно-исследовательская агрокомпания», в которой работал Глеб и все его товарищи.

На полях, относящихся еще недавно к лагерю «4С», высаживали и многолетние, и однолетние травяные культуры. Овощи, цветы, декоративные растения. Рос шиповник, росли кусты ежевики. Яблони дали первый урожай. Сама зона устойчивого растениеводства была пока небольшой, но стабильно увеличивалась. Было доказано, что при выращивании деревьев с развитой корневой системой область питания их корней и даже чуть более становится пригодной для выращивания земных растений. Это был настоящий прорыв. И хотя до самообеспечения того же Дубравинска исключительно местными продуктами было еще далеко, перспективы внушали оптимизм.

Глеб не рассказывал никому, каким образом удалось достичь таких результатов. Знали об этом всего несколько человек, которые обещали ему не распространяться. Да и сама взаимосвязь между появлением чудо-дуба и предшествующими событиями установлена не была. Быть может, это просто случайное совпадение.

Тем временем их семья ждала пополнения третьим ребенком, девочкой. Нингаль стала их настоящим, полноправным и родным домом. И это было прекрасно.

И еще десять лет пролетело.

Глеб прикрыл за собой дверь и спустился вниз на первый этаж. «Руководитель департамента развития Княжевич Глеб Михайлович» гласила надпись на табличке рядом с его кабинетом. Сам кабинет был в новом, только недавно построенном здании, куда перенесли главный офис агрокомпании.

Он шел пешком, бодрым шагом, красное солнце светило ему в затылок, а вокруг раскинулось зеленое живое море трав, кустов и деревьев. Каждые сто метров вдоль дороги стояла беседка, в которой можно было присесть и отдохнуть, окинув взором то, к чему люди стремились последние тридцать пять лет на этой планете. В многих беседках сидели люди, к двум были припаркованы аэроскутеры - видимо, хозяева прилетели сюда издалека специально посидеть, полюбоваться зеленой зоной. Периодически по земле проносились тени - это пролетали роботы обслуживания. Они двигались на высоте около пятидесяти метров, на таком расстоянии от земли это получалось совершенно бесшумно, и выдавала их только тень.

Впереди на большом пространстве в пару гектаров, огороженном защитной сеткой и фонарями по периметру, был разбит парк. Со скамейками, клумбами, двумя большими детскими площадками и множеством деревьев. На ближайшей к дороге детской площадке, мимо которой проходил Глеб, было шумно и весело. Толпа ребятишек бегала, прыгала, что-то копала и строила, сопровождая это бодрыми визгами. Со скамейки под тенью рябинового дерева за ними наблюдали две женщины. Это была детсадовская группа на прогулке, чьи-то дети и внуки. Глеб в душе улыбался. Его дети были уже слишком большие, чтобы играть здесь на площадке, а внуками он пока обзавестись не успел. Старший сын уже давно улетел с Нингаль учиться на Землю, на архитектора. Младшие же пока оставались с ним.

Идти было около двух километров, так что разумнее было бы воспользоваться аэроскутером. Но Глеб не стал этого делать, впрочем, как и всегда. Он уже давно привык совершать такую прогулку каждую неделю, двадцать пять лет подряд. Это была его самая важная привычка, почти ритуал. Конечно, когда для дела его торопили, он пользовался транспортом, но то было по работе и нечасто.

Вскоре он подошел к дубу Олега. Это был уже полноценный, взрослый дубище приличных размеров. На самом деле выделялся он только потому, что был первый, ему было еще расти и расти. Защитное заграждение давно сняли — в нем больше не было надобности. Рядом с самим деревом установили небольшой постамент с надписью, которая гласила: «Первое земное дерево на планете Нингаль, колонизированной в 2255 году. Дуб каменный (Quercus ilex) посажен в 2267 году братьями Глебом и Олегом Княжевичами». Этот текст Глеб написал сам.

«Вот так получается, - думал Глеб, стоя рядом с постаментом под тенью дерева. - Мы пытались всеми способами пробудить эту землю, а получилось у Олега. И теперь земля пробуждается все дальше и дальше, новые деревья растут, создавая вокруг себя пригодную для всех среду. Лет через двадцать мы сможем сказать, что справились. Земная зелень распространяется, меняя за собой биом. Как растущий организм, как грибница. Или как раковая опухоль. Плохое сравнение, но… Когда-то давно, на Земле, мы уже стояли на грани, когда люди могли стать для планеты той самой раковой опухолью. Но люди справились. Изменили технологии, изменили себя и свое отношение к миру. Надеюсь, мы не станем погибелью этой планеты. Не для этого умер брат, а я живу. Нет, мы не станем раковой опухолью, я этого не допущу».

Он подошел к дубу и коснулся его рукой. Закрыл глаза и представил, как под упругой корой бурлит океан жизни. Подул ветер, и дуб шелестом листвы ответил ему. Теперь это навсегда. Мы тут навсегда.

- Олег, братишка, ты смог, - Глеб обращался не к дубу. Не только к нему. Он обращался к ветру, красному солнцу, зеленой молодой траве. Он чувствовал присутствие брата во всем, что его окружало. — Ты справился. Тебя будут помнить, а даже если забудут люди, то Вселенная не забудет никогда. Ты остался в вечности, как и хотел. И ничто этого не изменит. Ты в вечности…