Читать онлайн
"Голос в моей голове"

1

Мира.

В мире не бывает ничего случайного. Каждое событие, даже самое, казалось бы, незначительное, имеет определенный смысл. Оно может запустить цепочку неожиданных поворотов, завязать такте узлы и банты на нити судьбы, что ты запоздало понимаешь, как недооценил маленькое происшествие.

Потерял ключи – опоздал на самолёт – не погиб в авиакатастрофе. Первое, что приходит на ум в качестве примера. Самое очевидное. О подобном пишут в интернете, рассказывают в телепередачах. И весь мир сокрушается: надо же, как повезло, если бы не эта случайность – не было бы человека. Но быть может, он и не должен был попасть на этот самолёт, или сесть на поезд, прийти в торговый центр или другое место, впоследствии ставшее могилой для большого количества невинных людей. Вдруг кто-то или что-то специально создаёт помехи, чинит препятствия, чтобы мы, как хомячки в лабиринте, шли в правильном направлении?

Что, если этот кто-то говорит с нами. Прямо так и говорит – словами и предложениями на человеческом языке. А мы – то слышим, то не слышим, то делаем вид, что это не с нами говорят. Мы ведь, конечно же, лучше всех знаем, что для нас правильно. Мы же – венец творения, хозяева своей жизни и судьбы. Позже, правда, сами и страдаем от своих решений. И уже не такие мы и хозяева, оказывается.

Если я - хозяйка, к примеру, кота, я за него решаю, что и когда он ест, в какие места ему можно и нельзя ходить, когда я уделю ему внимание и приласкаю, а когда – пройду мимо, раздражённо оттолкнув. И все самостоятельные «решения» кота ограничены моими хозяйскими дозволениями. Но мы же – люди, не коты и не хомячки. Или нет?

Не знаю, у кого как, но лично в моей голове есть голос. Я называю его иногда «мой повелитель», за то, что он зачастую говорит со мной в приказном тоне, сердито и грубо оценивает мои намерения и действия. Иногда он долго и упорно молчит, как бы я не взывала к его мудрости. Иногда – возникает словно чёрт из табакерки с совершенно сумасшедшими требованиями, и даже угрозами. Всегда ли я его слушаюсь (можно было бы добавить – и повинуюсь, но это точно не про меня)? Отнюдь. Как можно, я же не хомячок.

А потом внезапно случается неприятная ситуация, и не одна. И вот, проблемы уже валятся, как снежный ком, и ты просто не успеваешь их разгребать. Кажется, весь мир против тебя, всё вокруг ломается, теряется, горит, рушится прямо на глазах. Люди, раньше казавшиеся самыми дорогими, больно ранят, предают. Привычный уютный мир становится чужим и холодным. А ты уставшая, загнанная, готовая уже абсолютно на всё, стоишь посреди этого хаоса, и не понимаешь, за что? Почему именно с тобой? Где ты так напортачила, кого обидела? И вдруг, в момент твоей максимальной уязвимости из далёких глубин сознания всплывает то самое предупреждение – угроза от «повелителя», крупными буквами и с восклицательным знаком. «А я говорил!» – А я не послушала…

***

Мира, октябрь 2023г.

Хрупкие сухие листья шумно хрустят под ногами. Я медленно бреду по обесцвеченному глубокой осенью городу, вдыхая терпкий запах пыльных улиц. Местами облупившиеся фасады домов из старого фонда устало дожидаются своего часа, но в их окнах кое-где ещё теплятся последние искры жизни. Старый чёрный кот лениво растянулся на скамейке, подставляя покрытую редкими седыми волосками спину последним лучам солнца. Увидев меня, он беззвучно открыл пасть, и снова уткнулся носом в мягкое кошачье пузо. А я одернула руку, подавив желание погладить пушистого наглеца. Лишние привязанности, пусть и мимолётные, мне сейчас совсем ни к чему.

Я иду, шаг за шагом, всё ближе и ближе. И совсем не понимаю, чего я сейчас больше хочу: скорее оказаться там, или никогда не при каких обстоятельствах больше не возвращаться в это место. Сердце в моей груди стучит всё громче и отчётливее. Мозг непрошенными вспышками показывает события девятимесячной давности. Становится трудно дышать. Но я продолжаю идти. Шаг, ещё шаг… Узенькая улочка с разбитым асфальтом привычной дорогой ведёт меня к родному дому. К месту, где я была бесконечно счастлива, и где почти умерла. Больно… Слёзы застревают где-то в горле неприятным комом. Как же невыносимо больно! Я думала – смогу, я же сильная девочка. Но нет. Я слабая, маленькая, и я хочу к маме. Боже! Не дай мне сорваться и разрыдаться прямо здесь, перед тем самым обшарпанным подъездом. Пожалуйста!

Собравшись с последними силами, старательно подавляя всхлипы, рвущиеся наружу помимо моей воли, я поднялась на третий этаж. Непослушными руками с десятой попытки открыла входную дверь квартиры. Моей квартиры. Теперь официально, по документам. Я наконец оформила наследство. Моя крепость и место уязвимости. Моя персональная пыточная, к которой придётся как-то привыкнуть. Продать не поднимется рука, а жить здесь одной, без мамы – будет очень сложно.

Та же узенькая прихожая, с простеньким ремонтом. И мебель та же, и ковры, и шторы. И несчастный засохший цветок на подоконнике в кухне. Всё милое, родное, уютное. Квартира ещё хранит мамин запах – особенный, ни с чем не сравнимый, тёплый и пряный. Кажется, вот-вот зазвучит её голос из глубины комнат, а следом выйдет она сама – в тёплом флисовом халате с золотыми рыбками и со смешной резинкой в волосах. Как всегда, просияет, увидев меня, подбежит обнять, бросив кухонное полотенце куда придётся.

За эти объятия, такие крепкие и ласковые, за мамину улыбку, за её недовольное «Мирка, ну что ты в самом деле!», я бы сейчас без раздумий отдала всё, что у меня есть. Я бы душу свою продала. Я бы вернула все-все моменты, в которых я обидела свою мамулечку, причинила ей хоть капельку боли, и всё исправила. Я бы стала самой лучшей дочерью на свете! Я бы...

Её больше нет со мной. Долгих девять месяцев, две недели и три дня. Часы я перестала считать совсем недавно. А болеть так и не перестало… и сердце, и душа изнывают от тоски.

Мамочка моя! Разве ты не видишь, как плохо без тебя твоей доченьке? Зачем ты оставила меня, ушла, не обняв – ты же никогда, никогда так не делала?

Слезы обжигающим солёным потоком потекли по моим бледным бескровным щекам. Я утонула в собственных почти беззвучных всхлипах, съежившись комочком у входной двери. Время и пространство словно застыли вокруг меня, я могла почти физически ощутить их ледяное касание.

«Поплачь», - проникся жалостью голос в голове. И тут сорвало все планки. Я больше не могла сдерживать рыдания, срывающиеся на животный вой, вперемежку со стонами. Я больше себе не принадлежала и не подчинялась. Слишком долго я подавляла в себе страдания, пытаясь казаться сильнее, чем была на самом деле. Вся накопившаяся боль наконец прорвалась наружу, ломая меня, как тонкую осинку. Обнажая мою искалеченную душу, сметая старательно выстроенные мной барьеры, срывая защитные маски. Но мне это было необходимо.

Спустя тысячи секунд, показавшиеся вечностью, я обнаружила себя лежащей на полу в коридоре, с ключом, крепко зажатым в руке до красных отметин. Пытаясь выровнять дыхание, сбивающееся на прерывистые всхлипывания, я медленно подняла себя в вертикальное положение. На ватных ногах и со звенящей пустотой в голове еле доковыляла до старенького дивана в гостиной, и рухнула на него всей своей тяжестью. Перед глазами всё плыло. В мыслях - полный штиль. Такого со мной не было давно. Незапланированная перезагрузка жесткого диска без установки обновлений.

Настолько уставшей и измученной, казалось, я не чувствовала себя никогда. Разгружала вагоны, пахала, носила мешки с цементом – это всё я. Жутко хотелось уснуть, укутавшись маминым клетчатым пледом, отключиться от этой реальности. Она мне не понравилась. Я знала, что будет больно снова оказаться здесь, но не предполагала, что настолько. С трудом заставив себя доползти до шкафа, я достала плед, и замотавшись в него, как тушка тюленя, угнездилась на диване, медленно погружаясь в сон.

Настойчивый стук в дверь вывел меня из дремоты. Что? Почему стучат? Ах, да. Дверной звонок я выдрала с корнем в тот день… Он, конечно, не был ни в чём виноват. Но тогда почему-то именно он стал для меня источником самого невыносимого горя. Что ж… Нужно починить. Не люблю стук в двери. И в окна, и по батареям, и молотком по гвоздям. Просто не люблю – и всё. Никакие резкие звуки в последнее время.

Растрепанная, с красными опухшими от сна и слёз глазами, завернувшись в плед, как в плащ-невидимку, я побрела в сторону коридора. Без усилий подавила в себе мимолетное желание заглянуть в зеркало и хоть немного привести себя в порядок. Я никого не жду! А кому не нравится мой вид – могут не смотреть.

- Кто? - Я заглянула в глазок. Соседский мальчишка. Мир, чтоб его. Смешно: Мир пришёл к Мире. Нет. Всё-таки не смешно. Это всё чертовски не смешно.

- Привет. – я приоткрыла дверь, устало и недовольно выдохнув.

- Привет. Я это…Ключи принёс. – Мирослав смущённо протянул мне связку со знакомым брелоком.

- Спасибо. – я выхватила ключи из почему-то горячей ладони соседа и демонстративно захлопнула дверь. Не хочу никого видеть. Только не сегодня.

«Зря ты так…» - пробурчал голос в голове. Он всегда со мной на «ты». Хотя, чему удивляться – повелители по отношению к слугам всегда невежливы и грубы. Плевать. Не буду спорить с голосом. Зачем он вообще вмешивается в такие неважные мелочи, как возвращение дополнительного комплекта ключей соседским парнишкой. Да, возможно, это выглядело не очень вежливо с моей стороны. Но что теперь, мне следовало сделать прическу и макияж перед тем, как открыть ему дверь? И не нужно мне говорить, что достаточно было просто мило улыбнуться и обменяться парой фраз о погоде. Да, Господи! Почему вообще меня это заботит? Этот мальчик мне никто. Просто сосед из квартиры напротив. Может, его чаем с тортом нужно было угостить?

Всё! Хватит! Мысли, остановитесь!

Снова противный стук в дверь. Ну кто там ещё? Я раздраженно дернула дверную ручку, даже не посмотрев в глазок., и столкнулась взглядом с огромными растерянными глазами соседского мальчишки. Почему-то стало жалко его – такого взволнованного, взъерошенного, но как-то слишком внимательно разглядывающего меня.

Проглотив едкую реплику, я натянуто улыбнулась.

- Ты же здесь совсем одна? – неожиданный вопрос соседа застал врасплох.

На долю секунды я растерялась, пытаясь подобрать правильные слова для ответа. Мирослав, видимо, заметил моё замешательство. Он, сам краснея от смущения, протянул мне целлофановый мешок с румяными пирожками:

- Я…Вот, мама передала. Ты ведь голодная, наверное…

Мама, значит. Моё раздражение внезапно сменилось любопытством. За все двадцать с лишним лет нашего соседства эта женщина ни разу даже солью не поделилась. С чего бы такая забота? Вряд ли в ней жалость ко мне проснулась. Она собственного единственного сына не особо жалеет, насколько я знаю. Живёт для себя любимой, а мальчишка с шестнадцати лет вынужден работать и обеспечивать и себя и мать непутёвую.

- Проходи, Мирослав, - неожиданно для себя самой выпалила я. Что ж, чай с тортом – значит, чай с тортом. В нашем случае – с пирожками.

- А можно? – он так мило смущается, что всё, происходившее здесь всего пару часов назад, вдруг перестало иметь значение. Этот контраст между крепкой мужественной фигурой Мирослава, и его по-девичьи розовеющими щеками вызывает странные чувства во мне.

- Ну, я же пригласила, - искренне улыбаясь, впервые за последние несколько недель – уж точно, ответила я и забрала ещё тёплые пирожки из рук соседа. – Проходи на кухню, я сейчас.

Спустя пару минут, разглядывая себя в зеркале ванной комнаты, я безрезультатно пыталась разобраться в собственных непривычных ощущениях, переварить происходящее. Не получалось. Совсем. Будто меня перенесли в какую-то параллельную реальность, и всё происходит не со мной. Словно моими действиями управляет кто-то извне. Вот зачем я его позвала в свою квартиру? За какой, простите, такой надобностью? Что я с ним буду делать там – на кухне? Я даже не знаю, есть ли в доме чай, и сахар. И посуда вся наверняка пыльная. Вот... Кто меня за язык тянул? Просто обалдеть! При этом ещё и выгляжу, как те самые чудом выжившие герои в конце любого триллера, завернутые в фольгу на фоне разрушений, блеска мигалок и воя сирен.

Может быть, если я долго не буду выходить – он сам всё поймёт и уйдёт? Нет, это будет слишком странно. Тем более – он живёт в соседней квартире. Попросить уйти, сославшись на плохое самочувствие, тоже не вариант. Боже, да я просто чемпион по созданию неловких ситуаций для самой себя! Медаль мне за это точно положена.

Ещё раз критически оценив своё отражение, и поняв, что смысла возиться с этим сейчас нет абсолютно никакого, я всё же выползла из временного укрытия. Почему-то на цыпочках, стараясь почти не дышать, я подкралась к кухне и осторожно, не привлекая внимания, заглянула в приоткрытую дверь. Нет, он не ушёл. Мирослав сидел за столом, на минуточку, за накрытым столом. То есть, пока я в ванной копалась в своей голове, он сам вскипятил воду, заварил чай и даже переложил пирожки на тарелку. Какая прелесть!

- Я тут немного похозяйничал, - широкая белозубая улыбка Мира растопила последние островки льда в моём сердце, и заставила почувствовать вину за недавние намерения избавиться от него.

- Я вижу, ты – молодец. – Я уселась напротив парня, придвинув кружку, заботливо наполненную чаем почти до краёв, и вдохнула тот самый знакомый с детства аромат трав. Глаза предательски защипало. Мир умудрился найти мамины запасы любимого чая, и заварил именно его. Стараясь скрыть непрошенные слёзы, я сделала большой глоток, и ожидаемо обожгла губы и язык.

- Ты ешь, пирожки уже почти остыли, - сосед подтолкнул тарелку ближе ко мне.

- Спасибо. Что-то аппетита пока нет. Но ты не переживай – я обязательно попробую пирожки твоей мамы. Должно быть, они очень вкусные. – От моего внимательного взгляда не смогло укрыться то, как Мир стыдливо, всего на секунду опустил глаза. Да всё я прекрасно понимаю, милый мальчик, но так и быть, подыграю тебе. Сама не знаю, зачем.

- Мира, ты надолго приехала? – почему-то странно было слышать моё имя, озвученное его голосом. Я даже немного вздрогнула.

- Сама ещё не знаю. Пока ничего не планировала.

- А муж? – Мирослав мазнул взглядом по моей правой руке без кольца на безымянном пальце.

- А муж – объелся груш… Я теперь свободная женщина. Куда хочу – туда лечу. – Мне показалось, или на лице соседа и правда промелькнула радость? Мира, ты думаешь не о том!

- Ну а ты, Мирослав Валерьевич, чем занимаешься?

- Я? Учусь в колледже на юриста, работаю всё там же – в автосервисе, ну и так, курьером подрабатываю периодически. – Он громко отхлебнул чай, а я засмотрелась на его руки – крепкие, мускулистые. Когда он успел вырасти? Работа в автосервисе явно пошла ему на пользу. Так, Мира, стоп! Опять тебя занесло не в ту сторону. Хотя почему? Что плохого в том, чтобы любоваться красивым молодым мальчишкой, которого знаешь практически с его рождения? Может, мне больше никогда в жизни не предоставится такая возможность – попить чай в обществе юного красавца, да ещё и на собственной кухне. Хорошо, оправдание засчитано. Самой для себя.

- А что на личном фронте? - почему-то мысль о гипотетической девушке Мирослава неприятно скребанула где-то глубоко. Ах, Мира, Мира! – Прости. Ты можешь не отвечать…

- Ну, ты же ответила про мужа, - перебил парень, пристально заглядывая в мои глаза, и между нами повисло неловкое молчание. Что. Чёрт. Возьми. Происходит.

- Я пойду уже, поздно. – Мир прервал затянувшуюся паузу, поднимаясь из-за стола. Он явно привычным для него действием ополоснул свою кружку и поставил кверху дном рядом с мойкой, пока я ошарашенно наблюдала за ним, беззвучно открывая рот, словно рыба в аквариуме.

- Увидимся, - парень одарил меня прощальной улыбкой, и быстро скрылся в прихожей.

Звук захлопнувшейся входной двери вывел меня из состояния оцепенения. Ещё раз бросив взгляд на одинокую кружку рядом с мойкой и оставшиеся нетронутыми пирожки на столе, я заставила себя подняться и закрыть дверь на замок. Что это такое сейчас было? И я в итоге так и не поняла: есть у Мирослава девушка или нет?

2

Мира. Май 2003г.

Май. Веселый май, цветущий май! И я несущаяся на всех парусах домой из школы, радостно размахивая рюкзаком. Наконец-то седьмой класс позади. Теперь я восьмиклашка, и каждая дворняжка… Ну, и так далее и тому подобное. Ура! Нет. Урааааааа! Каникулыыыыыы! Мне казалось, этот день никогда не наступит, нудные наставления учителей, непонятные параграфы и сложные формулы придётся слушать и запоминать до конца своих дней. Контрольные, самостоятельные, зачёты – страшные слова… Прощайте до сентября! Я о вас буду помнить, но это не точно. Пляж, велосипед, ролики, танцы вечером у подъезда – ждите, Мира Алексеевна собственной персоной скоро почтит вас своим присутствием.

Доедая почти растаявшее мороженое, я вприпрыжку преодолела три этажа до двери нашей квартиры. Мама ещё на работе, она сегодня в день. А у меня куча планов на эти оставшиеся полдня. Ключ всё никак не находился в кармане, и я начала заметно нервничать. Ах вот ты где, негодник! Провалился в дырочку в подкладке пиджака. Пока я пыталась расковырять эту самую дурочку пошире, за спиной раздался громкий детский плач, и злополучный ключ звонко полетел на пол. Я невольно обернулась. Соседи из квартиры напротив – тётя Оля и Дядя Валера – видимо, привезли из роддома малыша. И он громко, надрывно оповестил весь подъезд о своём появлении.

- Здравствуйте тёть Оля, дядь Валера. Поздравляю. – Вежливо поприветствовала я соседей и поспешила к себе домой. На малыша, конечно, было жутко любопытно посмотреть. Ладно, успею ещё насмотреться. Они же рядом живут, наверняка будут с коляской гулять. Тётя Оля такая уставшая, замученная. А по дяде Валере невооружённым взглядом видно: отмечал рождение наследника, как в последний раз. Хотя, он и до этого частенько закладывал за воротник. Их ссоры с тётей Олей слышали все соседи, и даже привыкли к ним настолько, что уже тишина в их квартире вызывала подозрения. Но, с тишиной, судя по недавнему ультразвуку, теперь точно покончено.

3

Мира. Август 2008г.

- Мира, иди мой руки и за стол! – донёсся строгий мамин голос из кухни. А в воздухе витал восхитительный аромат моего любимого пирога с яблоками. Как же тут устоять? И плевать на диету. Успею ещё скинуть эти несчастные четыре килограмма, которые так портят мне жизнь. В самом деле, я же не толстая?

Я плотно обтянула свой живот свитером, пытаясь доказать своему отражению, что я вполне даже ничего. «Ничего из себя не представляю» - добавил внутренний критик, но я не собираюсь его слушать. Меня ждут мамин вкусный пирог и вечерняя дискотека в клубе.

- Иду, мам!

Звонок в дверь. Пришла соседка. Я налила себе самую большую кружку травяного чая, отрезала внушительный кусок пирога, и прильнула одним ухом к двери кухни. Мама с тётей Олей почему-то разговаривали очень тихо, периодически переходя на шёпот. До меня доносились лишь обрывки фраз: «Нет, я в ночь сегодня…», «А Морозовы из тридцать второй не смогут?», «ну, если совсем не с кем… Мирочка последит, куда деваться, мы же соседи…». Тут я не выдержала и вышла из укрытия с пирогом наперевес:

- За кем Мирочка последит? – недобро глядя на соседку поинтересовалась я.

- А доченька, тут такое дело… как бы… - если мама начала запинаться и путаться в словах, значит дело и правда такое себе.

- Какое? – продолжила я сверлить взглядом тётю Олю, прячущую за спиной маленького оболтуса.

- Дочка, ты же взрослая у меня уже, всё понимаешь. У тёти Оли срочные дела, а Мирика не с кем оставить. Мне на работу в ночь…

- И? – перебила я. – Ближе к сути.

- Доченька, ты же не оставишь с такой ситуации тётю Олю, знаешь же, как ей одной тяжело. Нужно с Мириком посидеть…

- Это на пару часов всего, я надолго вас не задержу, – встряла в наш с мамой разговор тётя Оля. Зря она открыла рот.

- Да вы издеваетесь что ли! – вспыхнула я, не выдержав этой душещипательной сцены. Уж я в отличие от мамы очень хорошо знаю, какие важные дела проворачивает соседка, пока за её малолетним сыном по очереди присматривает весь подъезд.

- Мирочка, дочка, - мама протянула было ко мне руку, но увидев нескрываемое раздражение на моём лице, опустила. – Ну что ты в самом деле. Ну, не чужие люди, в конце концов.

- У меня вообще-то занят сегодняшний вечер, и вытирать попу и сопли маленьким мальчикам я как-то не планировала. Так что, на меня не рассчитывайте. Мирик – без обид. – Я посмотрела на запуганного, забившегося в угол за спиной матери мальчонку, и внутри что-то болезненно сжалось. Захотелось растерзать эту тётю Олю на куски и развеять их по ветру. Как так можно со своим ребенком поступать? Да у него больше прав называть мамой кого угодно из нашего подъезда, но не её.

Я демонстративно громко отхлебнула чай из кружки, и поспешила покинуть этот балаган, скрывшись в своей комнате. Не буду я развлекать её сына, пока сама она, не стесняясь, веселится с чужими мужиками. «Посмотрите за Мириком, мне не с кем оставить малыша, спасите – помогите!». Тьфу! Противно! Только я своими глазами два раза видела её с разными мужчинами, выходящую из заведений с не очень хорошей репутацией. И большинство соседей знают, что на самом деле происходит, отказываясь сидеть с мальчишкой. И только моя мама – святая простота, готова пожертвовать своими интересами, да и моими в принципе тоже, лишь бы оставаться хорошей соседкой. Жалко пацана, очень, я не спорю. Но у нас своя жизнь! Пусть эта тётя Оля возьмётся уже за ум и займётся воспитанием сына. Сколько можно пользоваться маминой добротой? А пока мама сама это позволяет, Мирик так и будет расти без матери и отца. Тот тоже герой – свалил в закат при первых трудностях, оставив тётю Олю с грудным ребенком на руках. Да уж… Кто живёт в нашем подъезде – тот в цирке не смеётся… Дал же Бог Мирославу родителей.

4

Мира. Июнь 2018г.

Я ещё раз критически оценила своё отражение в зеркале: прическа вроде бы не примялась, только фату нужно немного расправить, а так в целом очень неплохо. Я невеста, даже не верится! А скоро стану женой. Новый статус, новая жизнь. Очень волнительно. Сердце гулко отбивает непривычный ритм, руки слегка дрожат, а во рту пересохло. Как долго я ждала этот день, и уже не надеялась на чудо. Хотя, мы с Андреем вместе четыре года, я почти отчаялась получить от него предложение руки и сердца. Он всегда почему-то считал это неважным, просто банальным штампом в паспорте и тратой денег впустую. Не знаю, что именно изменило его решение. Я старалась никак не давить и не настаивать. Даже не намекала. И вот – я в белом платье и фате жду своего суженого, выглядывая в окно. Вокруг суетятся фотографы, друзья, знакомые, но для меня они, как белый шум. Я будто не здесь. И на вопрос «счастлива ли я?» - я не смогу сейчас однозначно ответить. Скорее всего, это просто волнение. Или я так устала ждать, что годы ожидания отняли практически все силы, и на само важное событие их не осталось.

- Подъехали, подъехали!

- Жених, приехал, готовность номер один!

- А кольца где? У Жениха?

- Девчонки, фужеры забыли поставить на стол, они вон там – на верхней полке. Нет, не там. Постойте, сама сейчас достану.

Суета, все бегают туда-сюда, что-то громко обсуждают, что-то постоянно теряют и тут же находят. Кто-то незаметно уже начал отмечать, затерявшись в толпе гостей. А для меня время будто остановилось. Я словно вижу всё происходящее в замедленной съемке, со стороны. Слышу движение стрелок в часах, мерно отсчитывающих секунду за секундой. Я же этого хотела? Об этом мечтала, правда? Ну ведь правда? Только о чём – об этом? Стать законной женой Андрея, и быть с ним рядом в горе и в радости до конца своих дней? Или сидеть в белом красивом платье и ждать будущего мужа, с дорогими причёской и макияжем, быть в эпицентре праздника, получать поздравления и подарки? Я запуталась. Чёртово свадебное волнение. Всегда думала: чего там переживают эти невесты, напридумывали себе поводов, и трясутся, как осиновые листочки. А оказывается – вот оно как происходит: переосмысление своих действий перед важным шагом, ревизия собственных чувств и желаний, запрятанных в самых тайных закоулках сознания.

Я глубоко вздохнула, и ещё раз окинула взглядом окружающую обстановку. Ничего. Скоро зайдёт мой Андрей, и я успокоюсь. Возьму его за руку, спрячусь за его широкой спиной от всего мира, и мы зашагаем по жизни вместе, как одно целое, в одном направлении, абсолютно счастливые, бесконечно любящие друг друга. Так и будет. Обязательно.

- А вот и наша невеста! – выкрикнул кто-то из гостей, и я наконец увидела своего любимого мужчину, входящего в комнату с небольшим букетом белых роз в руке.

Андрей одобрительно улыбнулся, оценив мой внешний вид, подошёл ближе, мимолётно поцеловал в губы и, взяв за руку, прошептал мне на ухо: «Ты довольна?». Я растерянно кивнула, и крепко сжала руку будущего мужа. Не буду больше ни о чём думать, пусть всё идёт так, как идёт. Нужно отпустить наконец ситуацию, вырубить надоедливого червя, так старательно выедающего дырочку в моей уверенности, и наслаждаться своим днём. Стать довольной, какой меня хочет видеть мой мужчина.

И снова суета, поздравления, шампанское с бутербродами, шумные комментарии, громкие указания мамы – кто на какой машине едет в ЗАГС. И я постепенно тоже включаюсь в эту суматоху, делаю распоряжения, озвучиваю программу сегодняшнего долгого дня, направляю друзей и отвечаю на вопросы гостей.

Шумной толпой мы выходим в подъезд, кто-то поправляет мне фату и помогает приподнять пышную юбку свадебного платья. Кто-то несёт праздничные атрибуты, какие-то пакеты и коробки. А я совершенно не могу сфокусироваться на этих мелькающих лицах, кручу головой, словно пытаясь хоть за кого-то зацепиться взглядом, хоть что-то сохранить в своей памяти. И вдруг я сталкиваюсь с почти чёрными глазами соседского мальчишки, неотрывно рассматривающими меня с каким-то болезненным восхищением. Мимолётная мысль: именно такой реакции я сегодня ждала от Андрея, когда он вошёл и увидел меня в свадебном наряде, была жестоко подавлена и уничтожена.

- Поздравляю вас, - пробурчал Мирослав, ещё раз окинул меня с ног до головы странным взглядом, словно пытаясь запомнить мой образ, и зашёл в свою квартиру, громко хлопнув дверью.

Я вздрогнула и ещё крепче сжала руку Андрея. Но он будто и не заметил этого, потянул меня вниз по лестнице, по пути комментируя подробности предстоящего торжества. В моём уже изрядно уставшем мозге снова что-то зашевелилось. Умри, червяк! Сдохни уже наконец! Я выхожу замуж, и я – счастлива!

5

Мира. Октябрь 2023г.

Я проснулась с неприятным шумом в голове, будто после самого жуткого похмелья. Не удивительно, я почти не спала этой ночью. Запахи, звуки и даже тишина в этом доме пробуждали, как только я проваливалась в сон, и тут меня поджидала стая голодных до истязаний мыслей, готовых повторяться по кругу снова и снова, одна за другой с первой буквы, с первого предложения и до конца. Образы из воспоминаний, из непрожитых ситуаций кружились перед глазами, словно на сломанной, заевшей карусели. И так до самого утра.

Походкой зомби я побрела в сторону кухни, надеясь отыскать там хоть что-то, напоминающее кофе. Иначе я вполне себе смогу начать питаться человеческими мозгами. К моему удивлению, в шкафу оказались и новенькая банка растворимого кофе, и несколько видов чая, и даже целая коробка рафинада. Откуда? Хотя, какая разница. Мне сейчас в моём состоянии совершенно не хочется выяснять что-либо. Как там? – «Подумаю об этом завтра».

Горячий кофе медленно начал возвращать меня к жизни, превращая, наконец, в человека разумного. Очень много важных вопросов мне предстоит решить в ближайшие дни. Что мне делать дальше, как выживать в этом городе в одиночестве, как научиться выключать навязчивые воспоминания, я пока не особо представляю. Почему всё так сложно в этой жизни? Почему нельзя просто взять – и жить счастливо? Никого не терять, не болеть, не предавать близких, любить взаимно. Что с этим миром не так? Всё в нём пытается нас если не убить, то покалечить хотя бы морально.

Ещё один грустный вздох, и нужно брать себя в руки, а руки – в ноги, начинать уже что-то делать. Искать работу в том числе - денежка сама из ниоткуда не появится в моём кошельке. К моему огромному сожалению. Уже больше месяца я живу на свои и мамины сбережения, но надолго их не хватит. Начинать новую жизнь – так начинать! С чистого листа, с новой главы. Но сначала нужно навести порядок в квартире. В голове бы тоже не помешало, но с этим намного сложнее. Будем делать всё постепенно на этот раз, не бросаясь грудью на амбразуры, хватит с меня подвигов.

Взбодрившись дополнительно контрастным душем, переодевшись в домашние шорты и футболку, оставшиеся ещё со студенческих времён, я рьяно принялась за уборку. Окна, двери, кафель в ванной, фасады на кухне – были начищены до блеска. Ковры - убраны для последующей помывки, все следы пыли – уничтожены. Все мамины вещи я переложила в отдельный шкаф, и закрыла его на ключ. Пока я не в состоянии их перебирать и пересматривать. Собрала два больших пакета своих старых вещей, зачем-то бережно хранимых мамой, видимо, на случай войны. Что с ними делать? Выбросить или отдать кому-нибудь? Отнесу на помойку, если кому нужны – пусть сами забирают.

Накинув тоненькую курточку прямо на футболку с шортами, натянув на босые ноги старенькие потрёпанные кеды, и перекинув через плечо мешки с вещами, как заправский грузчик, я быстрым шагом направилась в сторону мусорных баков. Только бы никто не увидел меня в таком виде – растрёпанную, с голыми ногами и гулькой на голове. Сделав дело, оглянувшись по сторонам и порадовавшись пустому двору, уже хотела с той же скоростью бежать обратно. Как вдруг подпрыгнула от неожиданности, услышав над самым ухом:

- Мира, привет!

- Мирослав, Боже… - дрожащим голосом пролепетала я. – Зачем так пугать? У меня чуть сердце не остановилось!

- Прости, я не специально, можно просто – Мирослав, - он ещё и смеётся! Прибила бы на месте!

- Что ты тут делаешь? И откуда взялся? – тоном строгой учительницы поинтересовалась я, тщетно пытаясь натянуть коротенькую куртку на сверкающие белизной обнаженные бёдра. Это моё движение не ускользнуло от наглого взгляда соседа, и я смутилась. Что это опять такое? Когда он успел так осмелеть, чтобы вгонять в краску тридцатилетнюю тётеньку?

- Где тут? На помойке? – улыбаясь во все тридцать два зуба, продолжал издеваться Мир.

- На помойке. – Передразнила я зарвавшегося парня.

- Встречный вопрос: что ты тут делаешь? Да ещё и раздетая. Давно не болела? – Он снова скользнул взглядом по моим ногам, и мне внезапно стало жарко. Слишком близко ко мне стоит этот парень, и слишком приятно от него пахнет, на контрасте с мусорными баками за моей спиной. Парень… Мальчишка, Мира, двадцатилетний мальчишка. И пусть он выглядит, как взрослый мужчина, даже вон щетина на щеках, он тот самый мальчик, практически выросший на твоих глазах.

- Ты не ответил, - я мотнула головой, пытаясь сбросить наваждение.

- Это имеет значение? – в какие странные игры он со мной играет?

- Да, в принципе – нет, - я попыталась обойти препятствие в виде Мирослава, но он шагнул в сторону, преградив мне путь.

– Ты хочешь об этом поговорить? – нервно теребя карманы куртки, спросила я.

- О чём?

- О помойке, судя по всему.

- Нет, не очень. – Снова его пристальный взгляд, глаза в глаза.

- Ну, тогда я пойду, да? – Я легонько толкнула Мира, и он отступил на шаг назад.

- И тебе не интересен ответ на вопрос про мою личную жизнь? – Твою мать! Он издевается? Сердце моё, вопреки моему желанию, билось уже где-то в горле. Это же злость, злость ведь? Конечно, он же уже просто бесит меня!

- Нет, не очень, - отзеркалила я его слова, не скрывая раздражения. Метнув в Мира молнии взглядом, я демонстративно толкнула его плечом и размашисто зашагала в сторону подъезда, не без усилий подавляя желание обернуться и увидеть его охреневшую физиономию. У самой двери всё-таки не выдержала - посмотрела в его сторону. А он – стоит и нагло улыбается, мелкий засранец, не сводя с меня своих наглых черных глаз!

Захлопнув за собой входную дверь квартиры, прислонившись к ней спиной, я попыталась выровнять дыхание. Так быстро по лестницам я ещё не бегала. Будто за мной гналась толпа маньяков. Вот это я сдала зачёт по физкультуре! Тамара Семёновна гордилась бы мной!

Потом вдруг резко сорвалась и побежала на кухню, и как преступница, спрятавшись за шторкой, осторожно выглянула в окно. Конечно, Мирослав уже ушёл. Его же я там хотела увидеть? Мира, ты совсем ку-ку? Девочка-подросток что ли?

Я села на стул, и, потирая руками разгоряченные щёки, стала ошарашенно разглядывать узоры на кухонных фасадах. Конечно, за время, пока я выносила мусор, на них же цветы расцвели! Какой-то сюр. Я схожу с ума.

Год прошёл, как мы с Андреем фактически не живём, как муж и жена. После его предательства, мне противны стали все мужчины на свете. Потому что, видела их истинные лица, наблюдала воочию походы на сторону, свободную праздную жизнь, стремление к красоте, молодости и беззаботности, когда дома ждали замученные бытом жёны, уставшие, переставшие быть собой и принадлежать себе. Но была уверена, что мой Андрей уж точно не такой, он – исключение, он же любит меня, он же мне обещал, я ведь сама его выбрала, не могла же я так ошибиться? А оказалось, ещё как могла, и ошиблась.

Подозревать, что что-то не так, я начала ещё прошлой весной. Внезапные командировки, поздние совещания, долгие вечерние посиделки перед телевизором без меня и с телефоном в руках. «А ты, Мира, ложись спать одна. Я кино досмотрю – и приду». Я поделилась подозрениями с единственной подругой, она поддержала меня, подтолкнула искать доказательства измены – ведь со стопроцентной вероятностью, она есть. Уж чему-чему, а Таниному опыту не доверять – себя не уважать. В чужом городе почему-то только с ней у меня получилось наладить связь, как потом оказалось, дружить она со мной стала не бескорыстно, не из-за моих прекрасных человеческих качеств и доброй светлой души.

И вот, начали мы с Таней расследование, то ещё, надо сказать, удовольствие. И его результат поверг меня в шок. Как там говорят большие чиновники со звёздами на погонах? – Главное в расследовании не выйти на самих себя? Так вот, в моём случае так и произошло. Только вышла я на Таню, с её же помощью. Это сейчас я понимаю, что всё так и было задумано, чтобы избавиться от меня, как от ненавистной преграды между ней и её любимым мужчиной, по неприятному совпадению – моим мужем.

Было невыносимо больно. Я не могла найти себе места, опустошенная, униженная, преданная сразу двумя самыми дорогими мне людьми. Металась, как загнанный зверь, переезжала с одной съемной квартиры на другую, меняла работу одну за одной, искала себя. Не нашла, не смогла. Потом, собрав все последние силы в кулак, я дала себе слово, что эти люди никогда не увидят моих страданий, ни слезинки больше. Не заслуживают они. И я держалась, долго держалась, до второго января…

Смерть мамы просто вышибла последний дух из меня. Я полностью утратила хоть какую-нибудь опору в этой бессмысленной жизни. И в это же время – оформление развода, суд, раздел имущества. Андрей с Таней тогда, как стервятники, набросились на меня. Я проиграла. Всё, что мы с Андреем долго и упорно вместе наживали, всё, что собирали по крупицам за столько лет, прожитых вместе, досталось им. Оказалось, я никто, и всегда была никем. Они умело обвели наивную меня вокруг пальца, воспользовались моей слабостью, моей болью. С похорон я вернулась абсолютно бесправной, обманутой, ограбленной, не имеющей за душой совсем ничего. Раздавленная и уничтоженная, я даже не попыталась бороться. Сдалась без боя. Пусть всё так. Бог им судья…

После всего пережитого, одиночество – мой осознанный, выстраданный выбор. Я не готова ещё раз пережить подобное, потому что не вынесу больше на своих хрупких плечах тяжесть измены и предательства. И никому не позволю снова сделать мне больно. Ни при каких обстоятельствах. Это только моё личное право: причинять страдания себе.

6

Мира. Октябрь 2023г.

Очередная бессонная ночь снова высосала все мои силы. Какой-то день сурка, честное слово. Стало обидно и жутко жалко себя. Тем более в такой день. Не то чтобы очень особенный, но – целиком и полностью мой. Сегодня мне исполняется тридцать три. Совсем взрослая. Теперь ко мне должны обращаться не иначе, как «женщина», уступать место в автобусе, пропускать без очереди к терапевту и продавать лекарства по льготным ценам. Ведь это так работает?

Завернувшись всё в тот же клетчатый плед, я побрела на кухню в поисках спасительной чашки горячего кофе. Снова отложив размышления об источнике появления чайно-кофейно-сахарных продуктов в своём шкафу на потом, приняв дозу «лекарства» от зомби-болезни, я стала пролистывать список контактов в своём телефоне. Сто лет, если не больше, я ни с кем, кроме мамы, в этом городе не общалась. Последние полтора года – так уж точно. Как-то не до развлечений и встреч было. Но сегодня я просто обязана оторваться за все годы своих несчастий, назло врагам. Отметить свой день рождения, как не отмечала никогда, как в последний раз. Нахреначиться до потери памяти, чтобы вытравить из мозга всё, что до сих пор причиняет боль и не даёт жить спокойно.

Уже десять часов утра, а меня до сих пор еще никто не поздравил, кроме банка и ботов в соцсетях. Впервые со мной такое. Ещё пару лет назад всё было иначе. Самой первой всегда звонила мама, рано-рано, наверняка, ещё лёжа в постели. И каждое первое утро нового года своей жизни я ждала этого звонка, слушала мамины пожелания, затаив дыхание и по-дурацки улыбаясь. Потом были поздравления, цветы и подарки от мужа, друзей, коллег. Целый день до самого вечера. А сегодня всё по-другому. Я в полном одиночестве, никому не нужная, как оказалось. И правда, зачем я людям, если не могу приносить им пользу? Эх! Лучше бы тот, кто заботливо пополнил запасы горячих напитков на моей кухне, так же заботливо припрятал хотя бы одну бутылочку горячительного. Придётся всё делать самой: купить алкоголь и закуски, придумать праздничную программу для себя, заказать доставку цветов, и, старательно изображая удивление и восторг, самой же забрать букет у курьера. Что там ещё? А, праздничный торт непременно с тридцатью тремя свечками. И танцы, обязательно – танцы!

Пролистав уже половину списка в телефоне, так и не зацепилась ни за один контакт, ни за одно имя. Похоже, я и правда старею. Осталось завести сорок кошек для полноты картины. Что ж, одна – так одна. Так, стоп! А это что такое? Откуда имя Мирослава в моём телефонном справочнике? Ведь это тот Мирослав, о котором я думаю? Других знакомых с таким именем у меня нет. Не помню, чтобы мы обменивались с ним номерами. «Тот», - объявился «мой повелитель», когда не ждали. Вот спасибо, что подсказал. А то я же так давно не думала о соседском наглом мальчишке! Ладно, проехали. Проехали, Мира!

Я отложила телефон в сторону от греха подальше. Сама справлюсь. Справлялась же как-то раньше и с худшими ситуациями, больше года без перерывов и передышек, пусть и с переменным успехом. И то, что я сейчас сижу здесь и почти не плачу – обалдеть какое достижение! Так что, всё будет! Сегодня – мой день!

Спустя пару часов, пролетевших как-то совсем незаметно, на маленьком журнальном столике моей гостиной стояли бутылка белого вина, коробка конфет, тарелка с нарезанными фруктами и сыром и одинокий фужер из старого маминого набора. Ещё одна такая же бутылка была припрятана в холодильнике. Роль именинного пирога сегодня была торжественно доверена пирожному-корзиночке с пышной кремовой шапкой и фруктами, и всего одной свечке вместо тридцати трёх.

Напротив себя поставила мамин портрет и ещё один комплект столовых приборов, чтобы хоть как-то разбавить свой одинокий праздник. Включила музыку, зажгла свечку на «торте» и наполнила вином фужер почти до краёв. Всё, теперь я готова. Ещё курьер с цветами где-то в пути, но это подождёт. Начинаю отмечать. Не так уж много времени осталось от моего дня. Нужно успеть насладиться каждой его минутой. Пусть горько, тоскливо и отголоски боли просятся на свободу. Но я не дам этому испортить мне день рождения. Я хочу сегодня веселиться!

«Пусть в этом году моя жизнь наладится, хочу устроиться на работу, хочу найти друзей, хочу жить полноценно и без потрясений, как обычный человек. Вот такое у меня желание.» - Громко проговорила я в кремовую шапку именинного пирога, словно в микрофон, и задула свечку. Глоток вина непривычно обжёг всё внутри. Конечно, кто бы меня до этого праздника, поражающего изобилием, накормил. Потому что сама я как-то об этом забыла.

Второй фужер вина отправился по проторенной дороге вслед за первым, почти целиком. И вот моя голова уже не моя, мои мысли, как крестьяне после отмены крепостного права, разбрелись кто куда, а слезы, целый день дожидавшиеся своего выхода, вот-вот готовы сорваться с моих, на минуточку – накрашенных, ресниц. Как-то всё пошло не по плану. Нет, я на это не согласна. Мой день – мои правила!

Включив музыку на всю громкость, и не забыв захватить снова наполненный вином бокал, я принялась отплясывать перед зеркалом, надрывно подпевая: «А он тебя целует…». Танцуй так, будто тебя никто не видит. А я и танцую. И никто меня не видит. «…и ночами обнимает, к сердцу прижимает, а я мучаюсь от боли…» - одной рукой вытирая всё-таки прорвавшуюся слезинку, второй поднося фужер ко рту для очередного большого глотка, уже почти кричала я. При этом, не останавливаясь, танцуя, словно нахожусь в элитном клубе в мерцающих лучах стробоскопа, в самом центре танцпола. И все взгляды вокруг, преисполненные восхищением, направлены только на одну меня. Сегодня я – звезда.

Энергичный танец завершился одновременно с выпитым вином, и я упала на диван, обдумывая свой путь в сторону холодильника за очередной порцией алкоголя.

«Интересно, Мирослав знает, что у меня сегодня день рождения?» - возникла неожиданная мысль в моей голове по дороге на кухню. Если бы знал – поздравил бы? Хотя бы по СМС? И не запрещай мне, Мира Алексеевна, та часть меня, которая - последний выживший представитель здравого смысла, думать об этом. Сегодня мой день, и я делаю, что хочу. И пусть, завтра буду жалеть. Я сама делаю этот выбор.

Слегка зависнув над экраном телефона, сделав пару глотков вина для храбрости, я набрала сообщение трясущимися не то от волнения, не то от избытка алкоголя в организме пальцами: «Привет. Ты меня даже не поздравишь?». Ответ пришёл слишком быстро и неожиданно: «Мира, открой дверь.»

Что? В смысле – дверь? Я не готова! Как он сумел так быстро? Я выключила музыку, и плюхнулась на диван, обняв колени. Минута, две… Стук в дверь. Нужно всё-таки починить этот грёбаный звонок! И отключать его периодически, особенно вот в такие дни.

Мысленно ругая себя последними словами, я поплелась к входной двери, попутно поправляя растрепавшиеся после танца волосы, и одёргивая так и норовившее неприлично задраться мини-платье, которое я за каким-то хреном напялила. Стук сердца заглушил звуки поворачивающегося в замочной скважине ключа. Боже, что происходит?

Мирослав стоял на пороге в куртке и бейсболке с логотипом курьерской службы и с букетом в руках. Первоначальное удивление и поднимающаяся откуда-то изнутри радость быстро сменились догадкой: этот тот самый букет, который я сама себе заказала. Твою же мать! Какой позор! Вот это я попала, нарочно не придумаешь. Ведь Мир же видит, кем заказана доставка?

А он молча продолжал стоять и сканировать меня с головы до ног странным взглядом, пробирающим до дрожи. Да, я умею шокировать. Не только своим видом, но и поступками. Могу, умею, практикую.

- С днем рождения, - сосед наконец-то вышел из анабиоза и протянул мне букет.

Что же, позориться – так до конца. Я широко распахнула свои пьяные зелёные глаза, всплеснула руками и громко, по-мхатовски выпалила:

- Ой! Какая приятная неожиданность! А от кого это, там есть записка?

- Нет. – Коротко отрезал Мирослав, не выдав не единой эмоции.

- Ну ладно. Спасибо. – Разочарованно вздохнула я и забрала свой праздничный подарок.

- У тебя там вечеринка? Музыка громко играла, я не сразу смог достучаться.

Я внимательно посмотрела на соседа. Ни один мускул на его лице не дрогнул, тёмные глаза почти без зрачков совершенно ничего не выражают, ну просто покер фэйс.

- Вечеринка? А, да вечеринка.

- Ну я пойду, не буду мешать. Ещё раз с днём рождения. – Мирослав как-то слишком быстро развернулся и скрылся в темноте лестничного пролёта, оставив меня, озадаченную, стоять в дверях своей квартиры, на пороге вечеринки для одной очень дурной именинницы.

7

Мира. Октябрь 2023г.

Хорошо, когда человек делает то, что планирует. Прямо аплодирую таким ответственным и целеустремленным личностям. Они умеют строить жизнь по собственному сценарию. Такие они молодцы. Вот и я вчера – тоже была молодцом, просто умничкой! Запланировала – выполнила. Хотела нахреначиться – и нахреначилась! Вот прямо от души! Так, что мало что помню из вчерашнего позднего вечера, по всей видимости, перешедшего в позднюю ночь. Последние обрывки воспоминаний: как меня кто-то сажает в такси, потом темнота, потом я у двери квартиры, громко смеясь и теряя равновесие, пытаюсь найти ключи, снова темнота, потом я обнимаюсь с белым другом в туалете, и рядом точно кто-то стоит – и всё. Дальше пустота. Будто мой мозг промыли с хлоркой, прополоскали и всунули обратно – чистенький, новенький. И это я ещё глаза не открывала сегодня. Боюсь увидеть, во что превратилась квартира после вчерашней вечеринки. Господи, хоть бы рядом со мной в кровати никого не было. А то я вчера могла что угодно вытворить, сама же себе дала разрешение.

Глаза смогла открыть через боль. Хорошо, что шторы задернуты, иначе дневной свет убил бы меня, как того вампира. Голова с подушки никак не поднималась, но хотя бы повернулась в сторону. Фух! Одна! Прислушалась к звукам в квартире – вроде ничего необычного, непривычного. Значит посторонних нет. Даже если кто-то был (а кто-то точно был!), он ушёл, и я, слава Богу, теперь одна. Могу спокойно предаться самобичеванию. Хотя нет, даже на это сейчас нет сил. Голова просто как после атомного взрыва. Спасибо этому «кому-то» за бутылку минералки и упаковку аспирина на прикроватной тумбочке.

Спустя целую вечность, употребив лекарство, что не сильно помогло, тем не менее смогла поднять себя с постели и перетащить на кухонную табуретку. Я так понимаю, сегодняшний день просто выпадет из моей жизни, как, в принципе, и вчерашняя ночь - стерлась из памяти начисто. Короткие вспышки воспоминаний никак не могут собраться хоть в какую-нибудь картинку, чтобы я поняла: сильно мне себя ругать или не очень. Хоть бы – не очень! Но перед кем-то я точно вчера опозорилась, ведь именно моё общение с унитазом было удостоено стать почти единственным сохранившимся воспоминанием о вчерашней ночи. От этой мысли в животе неприятно забурлило.

Разглядывая в холодильнике остатки вчерашней роскоши в виде подсохшего сыра и потемневших яблок, я поняла, что не так уж и хочу есть. А вот пить хочу, будто вчера танцевала не в клубе, а в раскалённых песках Сахары. Сушнячок – забытое слово, и забытые со студенческих времён ощущения. Я осушила залпом две кружки с водой, и включила телефон, поставив его на зарядку. Так, приступим к лечению амнезии. Начать с сообщений или со списка звонков? Пожалуй, со второго.

Трясущимися пальцами, словно предчувствовавшими, что я наворотила дел вчера, нажала на иконку журнала звонков, и через секунду меня било крупной дрожью уже всю с головы до ног. Зачем я звонила Мирославу? В 23:59. Вот нахрена я это сделала? Что за необходимость такая была? Мало того, мы о чём-то с ним говорили целых тринадцать минут. Вот чёрт! Совсем не помню. Надеюсь, я не предала Родину… Вчера – точно могла. Боже мой! Что я ему наговорила? Я же никакущая была!

Сила шока, щедро приправленная порцией стыда, подняла меня с табуретки и заставила ходить взад-вперёд по маленькой кухне, повторяя трёхэтажные ругательства. Отборнейшие маты на чистейшем великом и могучем, и все – в мою честь. Потому что приличных слов совсем не осталось. И самое неприятное, что не позвонишь ведь и не попросишь: «Мирослав, не будешь ли ты так любезен напомнить, какую чушь я несла тебе по пьяной лавочке». Да я - просто сказочная идиотка!

Проверка телефона после бурной ночи оказалась лекарством вовсе не от амнезии, а от похмелья. Я потёрла щёки ладонями, зачем-то потянула себя за волосы с обеих сторон моей дурной головы, и закрыла глаза. Вот бы совсем исчезнуть, и не испытывать этого фееричного позора.

Но мой мозг, оклемавшийся после сильнейшего похмелья, словно вошёл во вкус. Решив не облегчать мою и так не завидную участь, он начал подбрасывать мне картинки вчерашних событий. Обрывочные, яркие, живые и заставляющие переворачиваться всё внутри меня. И я не понимала, что из этого – правда, а что – игра моего воспаленного и одурманенного алкоголем воображения.

Я мысленно снова возвращаюсь в клуб. Приехала я туда сама на такси. Какая жидкость в моей голове заставила это сделать – не имею ни малейшего представления. Вот я иду по коридору в сторону бара, в коротком, мать его, тёмно-зеленом платье с пайетками, прикрывающем только одно плечо и едва-едва – бёдра, в сапогах-чулках на высоком каблуке. Откуда это всё в моём шкафу оказалось – вообще без понятия. Никогда не носила ничего подобного. Если только, курсе на третьем. И ещё - вчера. Просто женщина - праздник!

У бара связь с космосом обрывается. Дальше – я на танцполе, развязно размахиваю руками, описываю восьмерки тем самым местом, слегка прикрытым подолом сверкающего платья, вокруг меня какие-то парни, рассматривающие меня, как удав кролика. Но мне именно это и нужно. Обласканная их вниманием, я начинаю двигаться ещё смелее, мои руки скользят по телу, я извиваюсь в такт льющейся музыке, одаривая хищными взглядами окруживших меня мужских особей. Сегодня удав – я, мои милые. Снова темнота. Чьи-то большие горячие ладони крепко сжимают мою талию и выдёргивают меня из этого круга порока и разврата. Я поднимаю голову и тону в больших тёмно-карих глазах. Вот зачем ему такие длинные ресницы? И опять провал. Медленная песня, приятная мелодия, всё те же горячие руки слишком крепко прижимают меня к мужской груди, я утыкаюсь носом в расстёгнутый ворот черной рубашки, и схожу с ума от невозможно приятного терпко-свежего аромата. Мои руки обвивают крепкую шею, мерные покачивания, повторяющие музыкальный ритм, расслабляют и будоражат одновременно. В голове только одна мысль: он пришёл, он обнимает меня, и мне так хорошо, что хочется поставить этот миг на паузу. И снова потеря связи с внешним миром.

Вспышка света, я пытаюсь усесться в такси с сомнительным успехом, Мир пытается надеть на меня куртку. Уровень пройден. Я, едва соображая, что происходит, наваливаюсь на парня и зачем-то тянусь носом к его шее. Я вампир? Дальше – темнота.

Снова яркий свет. Я у двери своей квартиры вишу на Мирославе безвольной тряпочкой, пока он пытается в моей сумке отыскать мои же ключи. Спустя долгое время, за которое я успеваю очень внимательно рассмотреть его лицо, волосы, руки, чёрную кожаную куртку с высоким воротом, которая чертовски ему идёт, у Мира всё получается. А я опять выключаюсь.

Белый свет больно режет глаза, мне так плохо, что желудок просто выворачивает наизнанку. Кто-то нежно гладит меня по спине и убирает волосы, противно липнущие к лицу. А мне хочется умереть прямо здесь, прямо сейчас. Темнота. И я возвращаюсь в сегодняшний день.

Божечки мои! Вот это я вчера дала джазу! Я думала, что всё плохо, но не подозревала, что настолько. Всё-таки сильно придётся себя отчитать, только боюсь, ругательств, достойных меня, ещё не придумали. И что мне со всем этим теперь делать? Ещё и Мирослава дёрнула! Балда! Ну кто-ты такая, а? Гулящая женщина… Я, оказывается, совсем тебя не знаю, Мира Алексеевна!

Я критически оглядела свой сегодняшний наряд – джинсовые шорты и белая майка. Вот в таком виде и нужно было встречать тридцать третий день рождения, тогда бы не угораздило потащить свою задницу в клуб навстречу приключениям.

Так, стоп. Нет. Ну нееет. Пожалуйста, пусть это я сама нашла в себе силы переодеться. Пожалуйста, Боже, сжалься надо мной! Ведь теоретически я могла это сделать? Ведь могла же? Ну что за…

Я закрыла глаза ладонями, издала протяжный звук – не то вой, не то рычание – и упала на диван лицом в подушку. А я ещё переживала, что позорюсь с букетом, заказанным самой себе. Дура! Как теперь смотреть Миру в глаза? Представляю, что он обо мне подумал. Можно я просто тихонечко тут умру?

«Эй ты, повелитель, почему ты меня вчера не остановил?» - мысленно предъявила я претензию молчаливому голосу в голове. Когда не надо – он вот он, когда надо – с огнём не найти. «Ты же должен мне помогать, или зачем ты вообще нужен?» В ответ, естественно, тишина. Ну и фиг с тобой!

Решив, что раз похмелье успешно излечено, амнезия – частично тоже, то можно приступить к очищению квартиры от последствий вчерашних возлияний, я включила уровень своей активности на максимум. Любимая музыка в наушнике должна способствовать успеху операции. А главное – отвлечь от навязчивых мыслей: почему Мир сегодня не написал и даже не поинтересовался моим самочувствием. Нет, всё понятно, кто же захочет видеть человека, испортившего вечер. У него же наверняка были планы, а тут я - пьяная звезда, свалилась – не увернёшься. Так, всё. Уборка, Мира, уборка.

С мусором я расправилась неожиданно быстро, что неудивительно – из всей «толпы» гостей на вечеринке свинячила я одна. Одевшись на этот раз потеплее, и надеясь, что увлекательное свидание с соседом на помойке не повторится, я поспешила во двор. На лестничной площадке задержалась взглядом на двери напротив. И заметалась, как белка в колесе, услышав звук поворачивающегося ключа. Я правда чокнутая! Не знаю, к радости или к разочарованию, но из двери соседней квартиры вышла тётя Оля. Выглядела она шикарно для своих лет: дорогая одежда, ухоженное лицо, макияж. Интересно, кто спонсор этой красоты? Надеюсь, не Мирослав? Хотя, какое мне дело, даже если и он.

- Добрый день, тёть Оль. – Нужно быть вежливой с соседями, как бы к ним не относилась.

- Здравствуй, Мирочка. Мирик говорил, что ты приехала. Ты тут надолго? – Затараторила женщина, а я услышала только одно: Мирик (она до сих пор так его называет?) обо мне говорил!

- Да, думаю, навсегда. – Только вздумай спросить про Мирослава, недоименинница!

- Это же здорово, что ты вернулась в родной город, в родительское гнездо. Как говорят: где родился – там и пригодился. Я и раньше не очень понимала, зачем ты уезжала, уж прости. Но моё мнение: лучше бы ты тут осталась, маме помогала. Может, и по-другому всё сложилось бы. – Да эта женщина мастер спорта по битью в больные места.

Я решила не отвечать ей, иначе я не выдержу и пошлю маму одного хорошего мальчика по известному адресу. А позориться ещё больше перед Миром как-то не хочется. Но тётя Оля не намерена была сдаваться:

- Болела Алла давно, а тебе не говорила, расстраивать не хотела. Всё на ногах переносила, сама, одна, и родни у вас нет, и помочь некому было. И ты далеко. И вот так всё случилось… Жалко очень.

- Спасибо за участие, - процедила я сквозь зубы, намереваясь всё-таки прекратить этот неприятный разговор, пока он не привёл к жестокому убийству.

- Вот Мирик мой – и учится, и работает, вечно занят. Но находит и время, и силы, чтобы матери помочь. Золотой ребёнок. По вечерам и иногда по ночам – курьером подрабатывает, там, говорит, платят хорошо. Но работа, конечно, сложная. – Продолжала соседка, а я навострила уши, мысленно зачеркнув всё плохое, что только что о ней думала. – Вот вчера, например, у него ночью какая-то крупная доставка сорвалась. Думала, сегодня в свой выходной мне полки повесит в темнушке, а он на работу ушёл, отменился выходной.

- Ладно, тёть Оль, ещё увидимся и обязательно пообщаемся, мне мусор нужно вынести и дел много. – Я больно прикусила губу, и понеслась вниз по лестнице, пытаясь переварить услышанное.

- Светка, привет! – радостно воскликнула я, услышав знакомый голос в трубке.

Неожиданный звонок студенческой подруги сегодня стал глотком свежего воздуха для меня.

- Не ожидала, да? – засмеялась она, - Да я сама, если честно, не ожидала. С прошедшим тебя! Вчера не получилось поздравить, но ты не думай – я не забыла!

- Спасибо, - а вот я бы сама с удовольствием забыла… - Ну, расскажи хоть, как дела? Номер, смотрю, местный, ты в городе что ли? – я уселась на табуретку, поджав колено.

- Да, мы с мужем тут по делам, на пару недель. Ты сама как? Хотя нет, не рассказывай. Давай завтра встретимся, и нормально по-человечески поговорим.

- Я «за» обеими руками и ногами. Только особо не знаю, где тут можно посидеть. Сама недавно переехала. – Задумчиво водя пальцем по краю кружки, сказала я подруге.

- За то я – знаю. Давай, пришлю тебе адрес. Часа в три дня нормально будет? Сможешь?

- Смогу в любое время, давай в три.

- Всё, договорились.

- Здорово, что позвонила! Очень рада тебя слышать!

- Ты там не прощайся давай, - снова засмеялась в трубку Света, - До завтра.

- Хорошо, пока!

Я отложила телефон в сторону, откусила внушительный кусок бутерброда с копченой колбасой и огурцом, и запила всё сладким чаем, тем самым – с травами. Ну, не так всё и плохо. Жизнь продолжается!

Поздним вечером, уже засыпая в своей такой уютной, мягкой постельке, после душа и в свежей ночной сорочке, я почувствовала вибрацию под подушкой. Наверное, Света адрес прислала, решила я, и поскорее достала телефон. Но сообщение было не от подруги. Я несколько раз потёрла глаза, чтобы убедиться, что мне не померещилось. «Мира, привет. Как себя чувствуешь?» - сообщение от Мирослава, и следом ещё одно: «Тебе что-нибудь нужно?». Улыбаясь, как последняя идиотка, я засунула телефон обратно под подушку. То, что мне нужно, милый мой мальчик, ты мне, к сожалению, дать не сможешь.

8

Иной мир.

- Кто ведёт этого человека по судьбе? – Мудрый нахмурил брови, внимательно наблюдая за происходящим на его глазах: двое – мужчина и женщина - обнимают друг друга в танце, и вокруг них - яркое нежно-голубое свечение.

- Сейчас – душа по имени Лад, до двенадцати лет – Мир, тот, что сослан. – Ответил другой мудрый, и кивком головы указал на танцующего молодого мужчину. – Что будем с этим делать?

- Всё нужно хорошенько обдумать, нужно срочно собирать совет! Вдвоём с тобой, дорогой Оттис, это дело не решить.

- Я не понимаю, Таус, разве так может быть, чтобы душа и человек так тянулись друг к другу? Ты посмотри на судьбу человеческой женщины – она же изменилась! И именно с двенадцати лет! – Оттис взял второго мудрого за руку и показал ему преступление, изменившее привычный порядок в двух мирах:

Две души пересекли границу Человеческого и Иного мира в одно время и в одном месте, нарушив закон - не являясь парой. Яркая вспышка, неконтролируемый выброс энергии. Её столько, что души не в состоянии поглотить. Эту вспышку замечают стражи.

Души – мужская и женская – стоят около пустой скамейки в парке, рассматривают зелёные деревья и кустарники, залитые светом восходящего солнца, радуются, что у них всё получилось. Мужская душа слышит странные звуки в кустах и заглядывает туда. Девочка-подросток тихо плачет, раскладывая сорванные цветы на траву. Она поднимает голову и замирает, увидев душу. Душа постепенно понимает, что человек её видит, заметно нервничает – ведь такого быть не должно! Душа испытывает жалость к человеку, они о чём-то разговаривают, девочка успокаивается. Мужская душа снова скрывается в кустах, вернувшись к женской душе, всё это время находившейся в укрытии. Они, взявшись за руки, возвращаются в Иной мир. Снова огромный выброс энергии, так же зафиксированный стражами.

- Именно после преступления души по имени Мир, дорогой Таус, судьба человека -девочки пошла по-другому пути. Этот человек проживает своё последнее воплощение в земной жизни, она почти готова стать душой.

- Но как такое возможно? Судьбы людей не меняются настолько сильно, даже после вмешательства душ. Люди сами выбирают неверные пути и ломают свои собственные жизни. Души лишь пытаются направить их в нужное русло. – Недоумевал Таус.

- Эта будущая душа должна стать парой души по имени Мир. Такова их судьба здесь. Но та лишняя энергия, что появилась при нарушении закона, как-то притянула их. Причём, притянула дважды: второй раз – после исполнения наказания. И теперь всё идёт не по плану. В этом нам и предстоит разобраться, дорогой Таус.

- А что же сосланная душа, дорогой Оттис? Сколько ему осталось отбывать наказание?

- Меньше человеческого года. – Мудрый многозначительно вздохнул. – При этом, усвоение последнего урока той человеческой женщиной кратно ускорилось. И ей больше не нужно столько времени жить в последнем воплощении…

- Но такие вопросы даже Совет мудрых не решает!

- Да, здесь нужно решение Премудрого.

- А как его получить? Они же никогда не вмешиваются!

- Уверен, до них уже дошла информация. И в ближайшее время решение будет получено.

9

Мира. Август 2002г.

Маленькое бездыханное тельце моего любимого ненаглядного Персика бережно укутано в самый красивый носовой платочек и сложено в коробку из-под маминых духов, такую особенную, с крышечкой. Раньше эта коробка была моей шкатулкой для всяких мелочей. Теперь я собираюсь провожать в ней в последний путь лучшего пушистого друга.

Я проплакала всю ночь. Понимаю, что хомячки живут мало. Но это всё равно жутко несправедливо! Я не готова вот так неожиданно, прямо сейчас расстаться с Персиком.

Сначала я думала, он просто спит в своей клетке, но, когда достала его – бедняжечка мой маленький был уже холодным. Снова слёзы на глазах, и пальцы ломит от непрошенного и не забытого ощущения его мягкой шёрстки, будто он и сейчас, свернувшись калачиком, спит в моей ладони. Но он больше никогда не окажется у меня в руках, никогда не будет бегать по мне, как по полосе препятствий, на набьёт до упора свои щёки вкусняшками. Его со мной нет. Я его больше не увижу. Пустая клетка, ещё хранящая следы маленькой хомячьей жизни, вызывает приступ острой боли где-то в районе сердца.

Кое-как дождавшись первых лучей солнца, осторожно и в то же время крепко держа двумя руками импровизированный гробик для Персика, я направилась в сторону городского парка. Одолжила маленькую мамину лопатку для комнатных растений и несколько цветков с клумбы у подъезда. У меня сегодня похороны друга.

Через сорок минут всё было кончено, и я почти беззвучно рыдала, поглаживая рукой слегка завядшие цветы на маленьком холмике. Это очень больно, оказывается, терять кого-то близкого. Невыносимо больно. И кажется, что эта боль не закончится никогда.

Я всегда буду помнить тебя, мой маленький, всю жизнь, до последнего своего вздоха – обещаю! Ты сейчас где-то там на радуге, в месте, где нет боли и страданий. Но ты тоже не забывай меня, пожалуйста, Персичек, ведь я любила тебя. По-настоящему, как умела. Ты был хорошим хомяком, и замечательным другом. Как же я теперь без тебя? Кто меня укусит за палец? Кто перегрызёт провод от магнитофона? Кто съест половину моего шарфа? Я бы сейчас всё-всё простила тебе, если бы ты мог ко мне вернуться, мой малыш. Слёзы бегут по щекам, не останавливаясь, и вот уже вся футболка в мокрых разводах. Плечи подрагивают от приглушённых рыданий. Я не хочу, чтобы меня услышали прохожие. Не хочу лишних взглядов и вопросов.

Треск гнущихся веток заставил меня на миг забыть о страданиях. Я, испуганно озираясь, отползла к стволу рябины, и вплотную прижалась к нему спиной.

Молодой мужчина, на вид – не старше двадцати пяти лет, высокий и настолько красивый, что у меня перехватило дыхание от восхищения, смотрел прямо в мои опухшие заплаканные глаза. А я смотрела на него, не в силах отвезти взгляд. Он притягивал меня, словно самый сильный в мире магнит, не отпуская, не позволяя даже пошевелиться. Он просто пригвоздил меня, словно бабочку, к этой несчастной рябине, полностью лишив воли. Казалось, мы целую вечность смотрели друг на друга, не смея вымолвить ни слова. А я готова была любоваться им ещё столько же, бесконечно долго, всю оставшуюся жизнь.

Мужчина заговорил первым, как-то странно прищурив глаза, и словно не веря в происходящее:

- Здравствуй. – Боже, его голос ещё красивее, чем он сам!

- Здравствуй…те… - пролепетала я всё так же, не сводя с него очарованных глаз.

- Ты здесь совсем одна? – Он присел на корточки передо мной, и внезапно всё вокруг поплыло и закачалось.

- Я…нет, то есть да… то есть… я…- Несла я бессвязный бред, просто захлебнувшись волной исходящего от мужчины тепла.

Он улыбнулся так искренне, с нежностью, внимательно осмотрел моё лицо и спросил:

- Ты плакала?

- Да… У меня… хомячок умер, - не без усилий выдавила я из себя в ответ.

- Не плачь, - снова его обезоруживающая улыбка, и мне уже совершенно не хочется плакать. Мне жизненно необходимо, чтобы он не уходил. Никогда.

- Мир, нам пора, - послышался женский голос из-за кустов, тоже невероятно красивый.

Что происходит? Я умерла вместе с хомячком и попала в рай? И ко мне спустились ангелы? Он - Мир (его так зовут?) – точно похож на ангела. Наверное, такие они и есть – до безумия притягательные, красивые, заполняющие своей энергией всё пространство вокруг.

Ангел по имени Мир быстро поднялся на высоту своего роста, огляделся по сторонам, ещё раз ласково улыбнулся мне и, даже не попрощавшись, исчез в раскидистых ветвях кустарника.

А я осталась сидеть, почти сросшаяся со стволом рябины, в состоянии глушёного окуня, часто моргая, и не в силах произнести ни звука, лишь с одной мыслью в голове: интересно, я его ещё увижу когда-нибудь?

10

Мира. Октябрь 2023г.

- И мы с ним ушли с этого мероприятия через чёрный ход, как два преступника, - звонко смеясь, Света отломила ложкой кусочек шоколадного пирожного, и поднесла ко рту. – Представляю, что подумали охранники, когда мы чуть ли не на ходу запрыгивали с Серёжей в такси.

- Вас туда больше не приглашали? – широко улыбаясь, поинтересовалась я и допила свой уже остывший чай.

- Да слава Богу, что нет! – Света махнула рукой. – Вот тебе и столица. А казалось бы – да?

- Я бы ещё раньше сбежала на вашем месте, не знаю, как у вас вообще терпения хватило.

- Так мы практически с самого начала и стали планировать побег, Серёжа через официантов узнал где этот чёрный ход, а он оказался где-то не то в борделе, не то в стриптиз-баре. – Возбуждённо продолжала свой рассказ Света.

- Серёжа знал, где искать, - рассмеялась я.

- С этим даже спорить не буду. – Света кивнула, и снова принялась за пирожное. – А у тебя что в жизни интересного? Если честно, не ожидала, что ты здесь.

- Да я сама не ожидала, - я грустно улыбнулась и отодвинула пустую чашку подальше от себя. – Как-то навалилось всё, вот пытаюсь выбраться потихоньку.

- С Андреем что? Совсем с концами?

- Бесповоротно. Там… длинная история. И неприятная.

- Так, а мы никуда не торопимся. – Света уселась поудобнее. – Делись, подруга.

- Ну, если вкратце, - я сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. – Он мне изменял. С моей подругой. А потом они с ней же вместе меня обобрали до нитки. Вот такая я оказалась наивная дурочка.

- Так, погоди, если сроки не вышли, можно же апелляцию подать, может получится всё переиграть.

- Нет, Света, эта страница для меня перевернута. Не хочу больше ни видеть, ни слышать их обоих.

- Вот козёл! – Излишне громко выпалила подруга. – Надо же, а с виду и не подумаешь. Не человек, а сплошное разочарование. Не представляю, как ты это всё пережила?

- Да, если честно, пока не пережила. – Снова нахлынули болезненные воспоминания, и глазам стало больно. Не хватало ещё расплакаться в кафе на виду у всех.

- Эй, ну ты чего, - Света погладила меня по руке. – Не вздумай плакать из-за этих уродов.

Я вытерла непрошенную слезу со щеки, и печально улыбнулась подруге. Как вовремя она приехала. Сейчас, сидя с ней за столиком маленькой уютной кондитерской, я поняла, как я на самом деле одинока. Как мне не хватает нашего незатейливого студенческого общения, глупых подвигов, безбашенных поступков. Как я устала жить без всего этого, быть не собой, быть придуманным образом для кого-то, кто даже не смог оценить этой жертвы.

- Тебе нужно найти кого-нибудь, какого-нибудь мужчину. Нет, не какого-нибудь, а нормального, адекватного. Ты молодая, красивая…

- Нет, Свет, я не хочу.

- Ну что – не хочу? Надо! Не хорони себя, Мир.

- Не готова я пока. И нескоро буду готова.

- Ну, как скажешь. – Подруга отодвинула тарелку с недоеденным пирожным. - Мы тут ещё две недели будем. Можем сходить с тобой куда-нибудь, вспомнить бурную молодость.

- Куда, например?

- В какой-нибудь клубешник, - Света поиграла бровями, и изобразила руками движение из нашего студенческого танца.

- Я тут уже сходила недавно в клубешник, - засмеялась я, и прикусила язык.

- Опачки! Я жду подробностей.

- Не поверишь, я сама их жду.

- Это как?

- Я напилась в свой день рождения просто в хлам, одна, представляешь? Потом поехала в клуб. А дальше – всё, не помню ничего. – Почему-то про Мира не хотелось упоминать, мне важно было, чтобы он остался моей маленькой личной тайной.

- Я уверена, ты была там королевой! – заливистый Светин смех заставил обернуться мужчин за соседним столиком.

- Да-да, звездой! – хотела бы я тоже искренне посмеяться над этой ситуацией, но вышло как-то неубедительно. – На букву «П».

- И никого даже не подцепила? Не верю!

- Нет, видимо, в тридцать три цеплялка начинает отказывать. – Я изобразила подобие улыбки. Подцепила… Да я сама была, как прицеп, как приставучий репей.

- Что же, время беспощадно. Помнишь, мы с тобой и с Каринкой ночью по сугробам, на каблучищах, в коротких юбках и на дискотеку? Мама дорогая! Вот где королевишны были.

- Как такое забыть? Ещё и в минус тридцать! А Каринку не выпускали не утеплённую, помнишь, она в подъезде раздевалась и в пакете под лестницей оставляла толстые бабушкины штаны, свитер и шапку с шарфом? А потом после клуба обратно переодевалась. Вот мы бесстрашные были.

- Помню. – Грустно вздохнула Света. – Каринку жалко. Дурочка молодая.

- Я на неделе собираюсь к маме на кладбище, нужно и к ней на могилку сходить. Пойдёшь со мной?

- Нет, Мир, не люблю такие места.

- Ну да, туда не очень хочется приходить. – И это чистая правда. Мне проще общаться с мамой дома. Я каждый день с ней разговариваю, будто она жива и просто где-то в соседней комнате занимается своими делами. Мне так легче жить в нашей с ней квартире, делая вид, что ничего не изменилось.

- Послушай, Мира, а ты где работать собираешься? Не думала ещё? – Света внезапно оживилась и придвинулась ко мне поближе.

- Думала. Но пока на этом и остановилась.

- Тут такое дело: мы с мужем открываем сеть кафе в регионе, два заведения в Сибирске будут. И мы набираем штат сотрудников. Пойдёшь? – Подруга деловито достала из сумочки ежедневник и ручку.

- Что за вакансии?

- Администратор. Только сначала месяц нужно официанткой поработать, чтобы узнать всю кухню, познакомиться с принципами работы. Но обещаю, только месяц. Ты же в этой сфере не работала никогда? Зарплата вот такая в итоге на первые полгода, потом добавим в зависимости от раскрутки заведений. - Света написала на листе блокнота вполне приличную сумму. – Официанткой – две трети от этой суммы. Ну как?

- Как? Я готова попробовать, чего тут думать. Если не получится – ты же не перестанешь со мной общаться? – Предложение Светы очень вовремя, как и она сама. Не иначе, мне её небеса послали.

- Ну и отлично. Всё получится, ты девочка умная, быстро всему научишься. А там, думаю, и до регионального директора сети можно дорасти. А?

Мне бы так в себя верить…

- Договорились. Когда можно приступать?

- Вчера! Я шучу. – Света достала из сумки какие-то бумаги. А она подготовилась! – Вот список необходимых документов, если за неделю всё оформишь – вэлкам, в начале ноября можешь приступать. А в декабре небольшая стажировка на должность администратора и перевод. Всё официально с первого дня, мы – серьёзная организация.

- Ты всегда с собой возишь анкеты, списки? – Искренне удивилась я.

- Приходится. Никогда не знаешь, где пригодятся. Вот, как сейчас. – Она весело подмигнула мне, пряча обратно все рабочие принадлежности. – А не хочешь прямо сейчас посмотреть будущее рабочее место? Поехали! Давай, вставай!

Я округлила глаза. День сегодня всё интереснее и интереснее. Света – как вихрь: влетела в мою несчастную жизнь без предупреждения и спроса, всё разбередила, перевернула, что-то – наоборот поставила на место, и скоро снова исчезнет.

Мы поднялись из-за стола, я потянулась к сумке за кошельком. Но подруга схватила меня за руку:

- Не вздумай даже! Я пригласила – я заплачу. И не спорь!

Я лишь вздохнула настолько глубоко, насколько позволили лёгкие. Мне осталось только покорно плестись за этой женщиной-ураганом в сторону парковки. Как же я соскучилась по этой бьющей через все края энергии, жажде жизни, по напору, пробивающему себе дорогу в самых непроходимых местах. Света всегда была такой: старостой в группе, заводилой, инициатором приключений, и лидером в нашей троице. Мы с первого курса сблизились, как-то получилось само собой. И были практически неразлучны все пять лет учёбы в университете, хоть и жили в разных уголках города. Никакая непогода, ни болезнь, ни война, ни порабощение инопланетянами не могли нас остановить, если мы решили встретиться и куда-то пойти.

А теперь всё как-то печально. Я по уши в проблемах, чудом избежавшая депрессии, пытающаяся научиться жить заново. Карина больше не с нами, ушла… сама… Только Света, как ледокол, пробила себе дорогу к счастью, и крепко вцепилась в него зубами. К ней бы никакая Таня и на километр близко не подошла. Что же, горжусь своей девочкой!

Кафе оказалось в таком интересном месте – в арке, ведущей во двор, построенный буквой «П». Двухэтажное здание, первый этаж которого занимало собственно само кафе, а на втором, судя по пестрящим вывесками фасадам, располагались офисы разных компаний. Среди них я заметила знакомый логотип курьерской службы. В похожей подрабатывает Мирослав. Воспоминание о соседском мальчишке заставило сердце учащенно забиться. Только не здесь, Мира. И не сейчас!

Внутри кафе оказалось вполне просторным и уютным, Света провела меня по всем закоулкам и тайным комнатам – всё было на высшем уровне. Я познакомилась с будущими коллегами. Симпатичный голубоглазый бармен Стас даже пожал мне руку, крепко, долго, по-мужски. Увидев эту сцену, Света заговорщически мне подмигнула, а я в ответ изобразила закат глаз.

Мне здесь понравилось, и я готова попробовать себя в новой роли. Даже появилось странное чувство распирания от предвкушения чего-то неизведанного. Пусть всё получится!

- Светик, спасибо тебе огромное! – на выходе из кафе душа поэта не выдержала, и я крепко обняла подругу, пытаясь спрятать подступившие слёзы.

- Ну, брось, Мирка. Я же это из корыстных целей, - засмеялась Света, обнимая меня в ответ. – Я ведь лучше всех знаю, какая ты ответственная, трудолюбивая, неконфликтная, умная – мечта, а не сотрудник. И даже Стас заметил. Он, кстати, не женат.

- Света! Тебя не победить! – Легонько ударила подругу по плечу. - Не нужны мне никакие Стасы, и…

Я замерла, прилипнув взглядом к знакомой кожаной куртке. Сердце заскакало в груди, как взбесившийся кролик, а дыхания стало не хватать. Мирослав вышел из своей старенькой Тойоты, и направился в сторону одного из офисов. А я, словно примагниченная, следила за удаляющейся спиной соседского мальчишки, не обращая внимания на раскрывшую рот от удивления Свету. И никакая сила в этом мире не заставила бы меня сейчас отвести глаза от самого красивого вида в этом городе.

- Ого! – Подруга даже присвистнула. - Ты даёшь, мать! Это вообще законно? Ему есть восемнадцать?

Я вздрогнула.

- Это… Это просто сосед. И ему двадцать. – Язык мой меня совершенно не слушался.

- А, ну это в корне меняет дело. – Громко рассмеялась Светлана. – Я бы тоже с таким соседом была не прочь поразвлечься, будь я свободна и без предрассудков. Какой красавчик!

- Хватит, Свет. – Пытаясь скрыть раздражение, я изобразила вымученную улыбку.

- Окей!

Мы пошли с подругой к её новенькой дорогой машине, а меня всё не отпускало. Не уходило чувство злости на Свету за её слова о соседском мальчишке, несмотря на всё то неоценимо хорошее, что она для меня сделала. Не хотелось ни с кем обсуждать Мирослава, я не готова была делиться им, как чем-то самым сокровенным. Я испытывала необъяснимую потребность скрыть его от всего мира, оставить только себе. Глупая, глупая Мира! Ты попала!

11

Мира. Ноябрь 2023г.

Уже целых две недели я работаю официанткой в Светином кафе. Ну что сказать – мне на удивление нравится, даже очень. Удобный график, приятные коллеги, а самое главное – стопроцентная усталость после каждой смены, такая, что я еле доползаю до постели и отключаюсь. Мне даже сны не снятся. Нет ни навязчивых мыслей, ни бередящих душу воспоминаний – ничего. Пустота и покой. Эта работа – подарок судьбы, не иначе, нужный и своевременный.

Есть, правда, одно малюсенькое обстоятельство, ложка дёгтя, так сказать. Стас, который бармен, слишком активно и навязчиво проявляет ко мне своё особое отношение. Он довольно симпатичный, с этим не поспоришь. И весёлый. На его шутках-прибаутках, как на реактивном топливе, уставшие к концу смены девчонки с улыбкой дорабатывают последние часы. И я в том числе. Но эти подмигивания, попытки помочь, якобы нечаянные прикосновения, откровенные вопросы – раздражают и мешают. Не хочу я сейчас ничего. И никого.

Кстати, про «никого». Мирослава я не видела с того дня, как мы со Светой приезжали посмотреть моё новое место работы. Он просто исчез. Ни звонка, ни сообщения, ни его самого. Наверное, это и правильно. Мы друг другу никто, просто соседи. У него своя жизнь, молодая, свободная, полная новых ощущений. Уж я-то знаю, мне тоже когда-то было двадцать. Мы с ним из разных миров, из разных поколений.

«На самом деле, вы намного ближе, чем ты думаешь.» - Вынырнул из забвения голос в голове, словно специально запустив калейдоскоп из чувственных, будоражащих воспоминаний. И вот я уже не чувствую опору под ногами, плыву по волнам собственных ощущений, таких ярких и приятных. Мои веки опущены, губы слегка приоткрыты, дыхание ровное и глубокое, и розовый стыдливый румянец на щеках. Я шумно втягиваю ноздрями дурманящий, дерзкий и свежий аромат молодости и вседозволенности, будто этот мальчишка с тёмными глазами, обрамлёнными длинными пушистыми ресницами, прямо сейчас здесь. Кажется, повсюду его запах. Он сохранился на моём развратном платье, том самом из клуба, не скрывающем почти ничего. Я так и не решилась отправить его в стирку. Этот запах сводит меня с ума. И ещё ощущение горячих ладоней на моей талии, от которого я не могу избавиться. И дурацкое навязчивое желание уткнуться носом в шею Мирослава.

- Ты бы видела сейчас своё лицо, - выдернула меня из плена непрошенных образов и эмоций рыжеволосая Настя, моя коллега. Тоже официантка. И шёпотом на ухо добавила: - И лицо Стаса…

- Что? Что-то случилось? – Действительно, хороший и своевременный вопрос. А ещё: «где?» и «с кем?».

- Да нет, ничего такого. Просто, ты будто мысленно порнофильм смотрела. – Весело шепнула мне Настя. – Я на кухню за заказом. Твои столики с третьего по седьмой.

- Хорошо, - смущённо выдохнула я, пытаясь прийти в себя.

Почему мысли об этом мальчишке постоянно крутятся в моей голове? От них не скрыться, они врываются ураганом и сбивают меня с ног, где бы я не находилась. На работе, в магазине, дома перед сериалом… Что за болезненная тяга к нему? Я не хочу этого! Я не желаю о нем думать! Мне всё это не нужно! Скорее бы окончание смены, я снова приду домой вымотанная, неспособная хоть на какие-нибудь думы и действия, состоящие больше чем из трех слов, и отличающиеся от «поесть», «помыться» и «поспать».

Следующие два часа я ловко бегала по узким проходам с полными подносами, не успевая принимать и раздавать заказы. Полная посадка – это вам не шутки, и мои пять столиков расширились до десяти. Шумные разговоры, смех, звон посуды – всё это утомляло и отвлекало одновременно. Но это именно то, что что мне сейчас было нужно.

- За восьмой столик два фирменных пива, - я облокотилась на барную стойку, стараясь не смотреть на Стаса и не нарываться на лишние разговоры.

- Будет исполнено! – Радостно улыбаясь, словно выиграл в лотерею, ответил бармен. – Сегодня жарко!

- Нормально.

- Ты всегда такая серьёзная? – Поинтересовался парень, подставляя стакан к свежеоткупоренной кеге, и открывая кран.

- Нет. Только на работе. – Может, он помолчит уже?

- А не на работе ты какая?

- А не на работе – я сплю!

- Звучит заманчиво, - многозначительно подмигнул Стас.

Я ничего не ответила. А хотелось очень много интересного сказать. Слава Богу, меня вызвали за десятый столик так вовремя пришедшие гости. Поправив передник, приготовив блокнот и ручку, я разбежалась в направлении своей зоны обслуживания, как вдруг осеклась.

Эту черную кожаную куртку и эти темные взъерошенные волосы я ни с чем никогда не перепутаю. Мир садился за тот самый десятый столик, а с ним симпатичная, хотя чего греха таить – красивая, даже очень – молодая девушка. Он заботливо помог ей снять пальто и по-джентльменски отодвинул стул, сам сел напротив неё, лицом ко мне. И наши взгляды встретились.

Я замерла не в силах ни подойти ближе, ни перестать на него пялиться. Он тоже не сводил с меня глаз, ничуть мне не помогая. Даже девушка обернулась посмотреть, что здесь происходит. Она окинула меня равнодушным взглядом, и повернувшись к Мирославу, протянула ему меню.

- Добрый день. Приветствуем вас в сети ресторанов и кафе «Райский уголок». Вы готовы сделать заказ? – Наконец, найдя в себе силы подойти ближе, протараторила я почему-то охрипшим голосом.

Девушка начала что-то говорить, задавать уточняющие вопросы, я честно пыталась всё правильно записать с первого раза, но совершенно не получалось сосредоточиться. Пристальный взгляд Мирослава отвлекал, сбивал с мысли. После десятой попытки мне удалось принять заказ. Мир при этом не произнёс ни слова, он только согласно кивал на вопросы девушки, продолжая сверлить меня глазами.

Понятно, что наша встреча с ним здесь была вопросом времени. Он же работает в соседнем офисе. И вот, этот час настал. Когда я совсем не была готова.

Изо всех сил стараясь не споткнуться, я понеслась в сторону кухни отдать заказ. Вот бы можно было спрятаться здесь и провести остаток вечера, пока они не уйдут.

Что с тобой, Мира? Почему ты прячешься и убегаешь, как подросток? Возьми уже себя в руки! Ты – взрослая женщина! А он – мальчишка, с которым ты возилась, когда он ещё ходил на горшок. И хорошо, что он с девушкой. Значит, у него есть та самая личная жизнь, про которую он так ничего и не сказал. Он всего лишь твой сосед, он – тот малыш, которого привезли из роддома на твоих глазах. Опомнись уже!

С этими мыслями я вернулась в зал. Не буду обращать внимания на десятый столик. Только обслужу – и всё, это моя работа, и нужно выполнить её на «отлично». Неважно, кто за ним сидит. Хоть Президент, хоть сам Чёрт. Я ко всем гостям обязана относиться одинаково.

Отчаянно пытаясь не смотреть в сторону Мирослава, я продолжала ходить по залу от одного гостя к другому. Поздний вечер, заказов было много, а свободных минут для того, чтобы уделять внимание только одному столику – мало. Поэтому этот самый столик почти перестал для меня существовать, я старательно его игнорировала, специально выбирала путь подальше от него, периодически ловя на себе обжигающий взгляд тёмно-карих глаз.

Их скудный заказ я уже отдала, общаясь исключительно с девушкой, и даже одарив её своей фирменной рабочей улыбкой – как меня научили на короткой стажировке. Пусть едят свои отбивные, и идут отсюда подальше заниматься своими делами. Какими именно делами они будут заниматься – мне совершенно не интересно!

Раздав все заказы, окинув довольным взглядом переполненный зал, я подошла к барной стойке, и оперлась локтями о натёртую до блеска поверхность.

- Устала? – Стас не мог упустить момент, чтобы поговорить со мной.

- Есть немного. – Вздохнула я, морально готовая к бессмысленной болтовне бармена.

- Могу коктейлем угостить. Хочешь?

- Хочу!

- Безалкогольный мохито?

- Давай! – Я облизала пересохшие губы и положила голову на локти, ожидая свою порцию освежающего напитка. Только не смей оборачиваться, Мира!

Мохито от Стаса был настолько прохладным и вкусным, что я практически залпом уничтожила его.

- Если бы в нём был алкоголь – ты бы даже не заметила, - засмеялся бармен.

- Я внимательно следила за твоими руками, - парировала я, вытирая губы ладонью. Стас внимательно проследил за моим жестом, и его зрачки как-то странно расширились.

- Да тебе палец в рот не клади! – Восхищенно подмигнул он и облокотился о стойку слишком близко ко мне.

- Я никого к этому не принуждаю! – С вызовом посмотрела парню в глаза.

Стас задержал заинтересованный взгляд на моём лице, потом вдруг внимательно посмотрел мне за спину, и прищурившись спросил:

- Ты случайно не знаешь того парня?

- Какого? – Я сделала вид, что не понимаю, о чём он говорит. Лишь бы не оборачиваться!

- Того за десятым столом. Он весь вечер просто пожирает тебя глазами. Вы знакомы?

- Знакомы. Это мой сосед. – Я отодвинулась от Стаса и, взяв из подставки салфетку, стала мусолить её в руках.

- Точно сосед? – Не унимался бармен.

- А ты с какой целью интересуешься? – Первая салфетка была уничтожена в хлам, и я потянулась за второй.

- С такой, что он смотрит на тебя совсем не по-соседски.

- Глупости! - Слишком быстро и громко выпалила я. – Он маленький ещё, мальчишка совсем.

- Да я бы так не сказал.

- Может хватит уже? – Не выдержала я. – Он всего лишь соседский мальчик, который вырос на моих глазах, которому я вытирала сопли в песочнице. Пусть себе смотрит, мне-то что? Или ты думаешь, я готова вешаться на любого малолетку, который смотрит на меня как-то по-особенному? Мне сейчас не нужно ничьё внимание, тем более юных неопытных мальчиков. Я взрослая женщина, и меня абсолютно не интересуют вчерашние подростки.

Не знаю, кого я больше пыталась убедить: Стаса или себя. Но он примирительно поднял руки и как-то странно посмотрел поверх моей головы. Я резко обернулась, и внутри меня всё куда-то ухнуло. Мирослав прошёл за моей спиной в сторону уборной, одарив меня коротким ледяным взглядом, полным ни то презрения ни то отчаяния. Он всё слышал! Он точно всё слышал!

Мне стало нечем дышать, кровь отлила от бледнеющих щёк, и я обессиленно закрыла лицо ладонями.

- Тебе плохо? – Забеспокоился Стас.

- Мира, всё нормально? – Подбежала Настя и участливо погладила меня по плечу.

- Да, нормально, я сейчас. - Прикрыв глаза, я безуспешно пыталась выровнять дыхание.

- Так, пошли! – Настя взяла меня под локоть и повела в сторону женского туалета. – Зайди – умойся холодной водой, должно полегче стать. Сегодня народу очень много, ты, наверное, набегалась, утомилась. Бывает. Ничего страшного.

Я зашла в туалет и закрыла за собой дверь на замок. Повернув вентиль крана и сполоснув лицо холодными брызгами, я устало посмотрела на своё отражение. Тридцать три, и не меньше. Ничем это не скрыть. Темно-русые волосы, собранные в высокий хвост, к концу смены висят непослушными сосульками. Серо-зелёные глаза, замученные и слегка покрасневшие от тусклого искусственного освещения, не выражают ничего, нет в них былого огня, он погас, не выдержав навалившихся проблем. Я сильно проигрываю той, что сидит за столиком с Мирославом и мило с ним беседует. Она – прекрасна, как сама молодость. Они с Миром подходят друг другу. Да, я наблюдала за ними! Не смогла ничего с собой сделать. И да, я завидую ей. И ревную, что бы это не значило.

Мира-Мира, как же хорошо у тебя получается создавать вокруг себя неприятности. Удивительная способность. И ты никогда не можешь обойтись одной малюсенькой проблемкой, нужно собрать целое семейство, обвешаться ими, как новогодняя ёлка. Чтобы потом, геройскими усилиями, надсажаясь и ломаясь, их преодолевать. Только что от тебя в итоге останется? Горстка пепла?

Я запуталась. Заблудилась в этом ворохе проблем, и не знаю, с чего начать. Так не хочется снова чувствовать себя беспомощной, но это опять происходит. Я вернулась в ту точку, из которой нужно поднимать себя, вытаскивать за волосы, как барон Мюнхгаузен. Просто не верится.

Как я могла так вляпаться в Мира? Ну как? Он, ещё ничего не сделав, уже причиняет мне боль. Просто своим существованием. Отдельно от меня. Своими невыносимыми постоянно взъерошенными волосами, своим глубоким взглядом, пробирающим до мурашек, своими горячими прикосновениями, своим запахом, сводящим с ума, и превращающим меня в одержимую. А ведь между нами даже ничего не было! И не будет, уж точно никогда не будет!

Слегка пошлёпав себя по щекам, пытаясь вернуть им хотя бы подобие румянца, я решила, что пора бы вернуться к работе. Смена не закончилась, и меня ещё ждут дела. Мне уже намного лучше. Работы осталось всего-то ничего, а я ещё даже на восемьдесят процентов не упахалась. Непорядок! Всё, Мира, хватит жалеть себя. Вперёд – труба зовёт!

Бросив последний разочарованный взгляд на своё отражение, я дернула ручку двери, и выскочила в коридор, неожиданно с разбегу врезавшись носом в мужскую грудь, обтянутую тёмно-синей шерстяной водолазкой. До боли знакомый аромат терпкого табака, смешанного с прохладной свежестью океана, выбил почву из-под ног. Мирослав. Я подняла голову, и потерялась в пространстве, исчезла, испарилась, умерла. Всё вокруг потеряло своё значение, только его тёмные глаза, уносящие в бездну неожиданно нахлынувших эмоций, жар его ладоней, крепко и одновременно нежно придерживающих меня за талию. У меня не осталось сил, чтобы оказать сопротивление этому наваждению. Как ему это удаётся? Быть таким невыносимо притягательным и далёким одновременно? Вот так действовать на меня, отменяя все запреты и обещания, что я себе дала?

Мир наклонился к моим волосам, шумно втянул воздух, а я не могла унять дрожь во всём теле, жадно пытаясь сделать вдох. Он сам понимает, что делает со мной?

Мирослав осторожно убрал за моё ухо выбившуюся непослушную прядь волос, окончательно лишая воли, разжигая пламя где-то внизу живота, и прошептал, будто специально касаясь губами мочки: «Больше не напивайся так в клубах, взрослая женщина.»

Он ещё раз посмотрел на меня, задержался взглядом на приоткрытых губах, и ушёл, забрав с собой тепло, нежность и остатки моего самоуважения.

12

Мира. Декабрь 2023г.

Я уже больше получаса хожу взад-вперёд по собственной гостиной, измерив все её геометрические параметры, и практически стерев до дыр белые укороченные носки. Не могу ни сидеть, ни лежать, ни стоять на месте. Не могу найти удобное положение, не могу придумать себе занятие. И не могу не думать. Нетрудно догадаться о чём. Вернее – о ком.

Как так случилось, что соседский мальчишка, которого я знаю больше полжизни, настолько крепко засел в моей голове? Какие силы заставляют его там оставаться и днём и ночью без перерыва на обед? Зачем мне это? Почему именно мне и именно сейчас? Мало мне чудес предыдущего целого года жизни, едва не убившего меня? Мало, да? Всё правильно! Конечно! Я же недостаточно сильно страдала! Не сошла же с ума – значит ещё есть запас прочности, нужно доломать, чтобы наверняка. Чтобы я ползала и умоляла тех, кто там наверху управляет нашими судьбами, пощадить меня, не делать ещё больнее. Чтобы я жалела себя и ненавидела за собственную беспомощность, неспособность справляться, за очередное поражение.

«Всё, что сейчас происходит – нужно тебе,» - словно чёрт из самой преисподней объявился голос в голове.

- Заткнись! Выключись! Желательно, навсегда! Исчезни! – Громко закричала я, и со всей злости швырнула об стену ни в чём не повинную диванную подушку.

- Что мне нужно? Почему ты всегда говоришь загадками? Откуда ты знаешь, что мне нужно? Кто ты такой, чёрт тебя раздери? – Вторая подушка полетела вслед за первой. А я упала на колени и расплакалась, не в силах больше справляться с захлестнувшими эмоциями.

Меня просто разрывало от бессилия, от неспособности подавить в себе внезапно и так не вовремя вспыхнувшее чувство, от понимания, что все мои страдания напрасны, от жгучей ревности, неожиданно затопившей моё сердце, от страха потерять то, чем мне и так никогда не суждено обладать. Боже, какая я жалкая! Потерявшаяся, запутавшаяся в собственных страхах и комплексах! Взрослая женщина… - так он меня назвал? Да, взрослая! И да, женщина… слабая, утратившая опору, не верящая в себя, не доверяющая собственным желаниям.

Нет! Хватит! Довольно! Прекрати сама себя уничтожать, Мира! Не вздумай поддаться этой слабости! Это всё не достойно ни одной твоей слезинки. Они – не достойны!

- Иди к чёрту, Мирослав! – Вытирая мокрые от слёз щёки, параллельно размазав под глазами остатки туши, я поднялась с пола и быстрым шагом направилась в ванную.

- Идите вы оба к чёрту с той девушкой! И будьте там счастливы! – Грубыми резкими движениями смывая все следы собственной уязвимости с лица, твердила я. – А меня оставьте в покое, будьте так любезны! Я уж сама как-нибудь справлюсь! Разберусь, кого любить, кого ненавидеть, с кем ходить на свидания и напиваться в клубе! Всё правильно, я – взрослая женщина, и сама могу решать! И буду решать!

Насухо вытерев раскрасневшиеся щёки махровым полотенцем, взглянула на себя в зеркало, и рука потянулась на полку за косметичкой. Я покажу вам взрослую женщину! Нет. Не так. Я покажу себе, какой может быть взрослая женщина. Это вам не молодой игристый, быстро опьяняющий и так же быстро выветривающийся приторный напиток, от которого потом болит голова. Женщина за тридцать – дорогое вино, настоявшееся, вобравшее в себя до последней капли одурманивающий аромат переспевших ягод, терпкое, раскрывающееся всё больше с каждым глотком, не каждому дано оценить его вкус по достоинству. А я как раз знаю одного ценителя элитного алкоголя, который неоднократно на протяжении последних двух недель давал мне это понять. Возможно, мне всё же стоит перестать сопротивляться. От одного свидания от меня не убудет.

Сделав макияж, чуть ярче и смелее, чем обычно, уложив волосы мягкими волнами, и собрав их за ухом с одной стороны заколкой с искусственными изумрудами, подчеркивающими цвет моих глаз, я улыбнулась своему отражению. Другое дело! Такая Мира мне нравится!

- Да, Свет, привет. – Ответила я на телефонный звонок, застёгивая молнию на обтягивающей кожаной юбке.

- Привет. Тебе удобно говорить?

- Говори, для тебя у меня всегда есть время. – Сказала чистую правду.

- Я надолго не задержу. Звоню напомнить, что через две недели у тебя стажировка на должность администратора. Все подробности и обучающие материалы скину тебе в мессенджер.

- Договорились.

- Ну и замечательно. Как дела у тебя? – Поинтересовалась подруга.

- Как-как? Вот, собираюсь на любимую работу. В полной боевой готовности.

- Плакала что ли опять? – Озадаченно спросила Света.

- Ага! Я в последнее время только этим и занимаюсь. Никак не могу остановиться. Привыкла. Даже иногда кажется, что начинаю получать удовольствие от своего нытья. – Зажав телефон ухом, я натянула один сапог из пары, на шпильках, естественно.

- Завязывай, мать! Тебе развеяться надо. Отвлекись, сходи куда-нибудь.

- Я как раз об этом и думаю.

- Вот видишь, как я вовремя. – Рассмеялась Света. – Даже могу посоветовать компанию для тебя.

- Умеешь заинтриговать. - Несколько капель духов на запястье и за ухо – и я готова покорять мир.

- Кхм… Стас…Очень тобой интересовался. У меня расспрашивал про твоего мужа, и есть ли у тебя сейчас кто-нибудь.

- А ты что? – Ключи, нужно не забыть ключи!

- Сказала, что ему лучше об этом спросить тебя.

- Я в тебе не сомневалась, девочка моя! – Ещё один оценивающий взгляд на себя в зеркало: внешним видом удовлетворена. – Ладненько, Свет, мне уже бежать пора. А то начальство – просто звери, нельзя опаздывать!

- Хорошо, - Света звонко рассмеялась. – Если начальство будет обижать – жалуйся сразу мне! Пока, моя хорошая!

- Пока-пока! – Я закинула телефон в сумочку и вышла в подъезд.

И мне захотелось очень громко выругаться. Хотя, ругайся – не ругайся, если мы с тем самым, имя которого я не хочу упоминать, живём на одном этаже, нам неизбежно придётся хоть иногда, но встречаться.

А именно сейчас он стоял у двери своей квартиры вместе со своей девушкой. Ну а я… Я просто сгорала от злости. Вот какой молодец, сосед! Красивая пара, чего уж! Счастья, всех благ, совет да любовь, как говорится.

Я коротко кивнула головой в знак приветствия, стараясь не смотреть в их сторону, и хотела быстро скрыться в темноте лестничного пролёта, но Мирослав внезапно окликнул меня:

- Мира, привет. – Он посмотрел на меня так внимательно, словно пытался прочитать мои мысли.

- Привет. – Я развернулась к ним всем корпусом, засунув руки в карманы пальто, и разглядывая сладкую парочку, словно насекомых под микроскопом. – Как дела, молодежь?

- Здравствуйте, - тихо промямлила девушка. Надо же, какая вежливая!

- Это – Лиза, моя одногруппница.

- Очень приятно. - Я улыбнулась настолько широко, насколько позволил мой рот.

- А это – Мира, моя…

- Соседка. Его соседка. – Перебила я парня, глядя исключительно на его распрекрасную спутницу, скромно хлопающую длинными ресницами. Ну кукла, ей богу.

- Ты на работу? – Мирослав прищурил глаза, пройдясь по мне с головы до ног оценивающим взглядом.

- Ну… не только…У меня сегодня очень насыщенный вечер, скажем так. – Я довольно отметила, как сосед изменился в лице. – Ладно, детишки, мне пора. Хорошего вечера!

Я спустилась на несколько ступеней вниз, и, обернувшись, добавила:

- Не забывайте надевать обложки на тетради!

На работе мой сегодняшний внешний вид не остался незамеченным, как я и ожидала. Стас практически с порога начал осыпать меня комплиментами, оказывать мне знаки внимания, на которые раньше то ли не решался, то ли просто не хотел заморачиваться. А я, всё ещё возбуждённая и озлобленная сценой в подъезде, благосклонно принимала его примитивные подкаты. Даже открыто флиртовала с ним, и поймала себя на мысли, что мне всё это нравится.

Ближе к концу рабочего дня, когда усталость взяла своё, и меня немного отпустило, я вполне серьёзно рассматривала возможность встретиться со Стасом в нерабочей обстановке. Тем более, он сам мне это предложил.

- Ну так что? Я на полном серьёзе насчет субботы. – Бармен наклонился ко мне и многозначительно приподнял бровь.

- Думаю, стоит ли так быстро соглашаться. – Улыбнулась я, а перед глазами всплыла картинка, как Мирослав «делает домашнее задание» со своей одногруппницей. Я сжала челюсти почти до хруста.

- Нравится меня мучить? – Стас понизил голос.

- Вот видишь, ты и сам всё знаешь.

- Жестокая ты, Мира.

- О, ты не представляешь, насколько! – В своём воображении я уже спускала эту куклу Лизу кубарем с лестницы. – А знаешь, в субботу я совершенно свободна и мне абсолютно нечем заняться.

- Ну, отлично! – Просиял Стас. – Давай, заеду за тобой часам к семи. И я в твоём полном распоряжении. Пользуйся.

- Воспользуюсь, даже не сомневайся, - хищно улыбнулась я.

- Так я только этого и жду, - подмигнул бармен.

- И не боишься? Вдруг я напою тебя и ограблю?

- Не боюсь, я знаю, где тебя искать.

- А если ещё хуже: напою и в ЗАГС утащу. Проснёшься женатым на мне? – Мира, тормози, какая муха тебя укусила?

- Так мне ещё никто не угрожал! - Парень громко рассмеялся, запрокинув голову назад.

- А как угрожали?

- В субботу в семь тебе подробно обо всём расскажу, - сохранил интригу Стас.

- Ловлю на слове.

Пусть так и будет, настоящее свидание. Готова – не готова, пока не попробую, я этого не пойму. Вдруг мне понравится, вдруг это начало чего-то нового и наконец-то хорошего в моей жизни. Хватит засматриваться на соседнюю дверь и ждать чуда. Его не будет. Уж кто-кто, а я лучше всех знаю, что счастливый конец бывает только в детских сказках. Не прилетит волшебник, не решит все мои проблемы по мановению волшебной палочки. Только сама, всегда сама. Сама создаю – сама и решаю. Формула простая, как резинка от трусов, и рабочая на сто процентов.

Внезапно на экране телефона высветилось сообщение с незнакомого номера. Прочитала его и озадаченно нахмурила брови. «Нам нужно встретиться и поговорить». Что за странные шутки. Ещё и поздним вечером. Быстро набрала: «Кто это?». Ответ не заставил долго ждать: «Как скоро ты меня забыла. После стольких лет совместной жизни.» Меня прошибло холодным потом. Андрей. Бывший муж. Только его мне сейчас и не хватало! Когда едва-едва стала утихать вся та боль, что он мне причинил, когда начали пробиваться ростки новой жизни, когда я на свидание собралась, в конце концов. Я его везде заблокировала – в телефоне, в соцсетях. А он нашёл лазейку, за каким-то хреном. Но мне больше не интересно абсолютно, что он хочет сказать. Пусть живёт счастливо со своей Таней и как можно дальше от меня. «Не пиши и не звони мне больше.» - написала я, и номер отправился в чёрный список. Но спокойнее на душе от этого не стало.

Последний час рабочего времени дался с трудом. Казалось, всё валится из рук: я путала заказы, забывала включить в счет всё, что требовалось, не с первого раза слышала, что мне говорили посетители. Спасибо Насте, она, как палочка-выручалочка, помогла разрулить все мои косяки, и сама обслужила последние столики перед закрытием. А я тихонько сидела за барной стойкой в каком-то трансе. Мысли об Андрее и его неожиданном сообщении, не оставляли в покое. Если он хочет встретиться, он в Сибирске? Ведь наверняка знает, что я переехала. Почему-то стало страшно. Нет, конечно Андрей не убийца и не маньяк. Но что-то неприятное, мерзкое, тревожное зашевелилось где-то внутри от одной мысли о нашей возможной встрече с ним. Я не готова снова пережить все те эмоции, которые так старательно душила и вытравливала.

- Мира, что-то случилось? – Стас озабоченно посмотрел, как я уничтожаю очередную кучку бумажных салфеток, и убрал оставшиеся со стойки.

- Ничего особенного. – Бесцветным голосом ответила я.

- По тебе не скажешь.

- Вот такая я загадочная, - попытка улыбнуться с треском провалилась.

- Может помощь нужна, загадочная ты наша? – Стас наклонился ко мне и заглянул прямо в глаза, словно пытаясь прочитать, что в них скрывается.

- Нет, - я отстранилась и отвернулась. – Хотя… Подвезёшь меня до дома?

Последняя просьба стала неожиданностью для меня самой. Стас без колебаний согласился, и даже обрадовался.

До моего дома мы доехали быстро, слишком быстро. Или мне так показалось. Мне было страшно идти в собственную квартиру, оставаться там наедине с роем прожорливых мыслей, готовых смести все старательно выстроенные мной, кирпичик за кирпичиком, ограждения. Всего пара каких-то сообщений сумела выбить меня из колеи. Я наивно полагала, что Андрей утратил власть надо мной, над моей жизнью. Опять ошиблась. Как и во всём, что касалось его.

Стас, заметив моё замешательство, любезно предложил проводить меня до квартиры. Я согласилась.

- Спасибо тебе большое. – Я искренне улыбнулась парню, стоя на своём этаже у входной двери, и доставая ключи из сумки. – Ты меня очень выручил.

- Я же тебе сказал – пользуйся. – Стас улыбнулся мне в ответ.

- Извини, пригласить не смогу. Дома ремонт и разруха. – Зачем-то соврала я.

- Зная тебя, я и не рассчитывал на приглашение.

Всё-таки он неплохой парень. Хотя изначально и подбешивал немного.

- Ты меня приятно удивляешь, - я посмотрела на Стаса с теплотой и благодарностью.

В этот момент из двери напротив вышел Мирослав, и мне почему-то захотелось провалиться сквозь землю. Он будто чувствует, когда нужно явить себя моему взору. Или следит за мной? По неприятно удивлённому и недовольному лицу соседа стало понятно: не следит. Задержав на мне пронизывающий холодом взгляд, и окатив Стаса волной презрения, Мирослав быстро скрылся из вида.

- Тот самый влюблённый сосед? – Стас задорно рассмеялся, посмотрев вслед удаляющейся фигуре в черной кожаной куртке.

- Не обращай внимания. – Махнула я рукой, пытаясь скрыть внезапную дрожь. Снова этот мальчишка нарушил едва установившееся, хрупкое равновесие в моей душе.

- Ты же не передумала насчет субботы?

- Нет. В семь буду тебя ждать. – Ответила я, ещё больше уверенная в правильности принятого решения.

- Замечательно. Теперь я знаю, в какой квартире мне придётся вышибать дверь, если ты вдруг передумаешь. – Улыбнулся парень.

- До этого точно не дойдёт. Ну, не буду тебя задерживать. До субботы, то есть до завтра.

Стас взглянул на часы:

- Уже – до сегодня. В семь буду под твоими окнами. – Он взмахнул рукой в знак прощания, и побежал вниз по лестнице.

А я, сделав глубокий вдох, вошла в своё место теперь уже страха, а не силы. Неужели, всё вернётся к тому, с чего началось? Снова бессонные ночи, и бесконечный поток опостылевших воспоминаний и переживаний? Не успела я снять пальто, как телефон в сумке снова завибрировал. И меня накрыло волной паники.

«Лучше тебе со мной встретиться. В городе буду ещё три дня. Твой адрес помню.» Незнакомый номер, но знакомый почерк. Что ему от меня нужно? Зачем нам встречаться? Не хочу. Не хочу!

Я опустилась на пол прихожей в расстёгнутом пальто и сапогах, закрыла лицо ладонями и заплакала. От бессилия, понимания неспособности что-то решать и менять в своей жизни самой, неуверенности в себе, так заботливо взращённой бывшим мужем. Андрей снова делает это, даже не присутствуя рядом. Вселяет в меня чувство собственной неполноценности. Распоряжается моим временем, моими решениями. А я не в состоянии разорвать этот порочный круг. Я едва начала собирать силы для преодоления зависимости от чужих мнений и убеждений, медленно, по крупицам. И тут он – ворвался, и растоптал нежные росточки уверенности в себе, уничтожил на корню. Ненавижу! Будь ты проклят, Андрей Травинский!

13

Мира. Декабрь 2023г.

Субботним днём я сидела перед телевизором, замотанная в плед, словно в кокон. Горячий мамин чай с печеньем безуспешно пытались восстановить жизненные силы в моём истощенном бессонной ночью тельце. Я всё обдумала, сто тысяч раз по кругу. Спасибо моему мозгу, крутившему эту шарманку, почти до самого утра. Я ругала Андрея, за его внезапное, нарушившее мой новый жизненный уклад, появление. Ругала себя за слабость, за то, что в очередной раз повелась на его манипуляцию. И приняла решение: не обязательно нам с Андреем встречаться, в двадцать первом веке можно вполне всё прояснить по телефону. Должен же он понять, что у меня нет абсолютно никакого желания видеть его. Слышать – тоже, но в данном случае это – меньшее из зол. Расстались мы с ним отнюдь не друзьями. Так что, придётся ему смириться. И принять в этот раз мои правила.

Я позвонила на последний номер, с которого пришло сообщение, решив, что в этот раз мяч должен быть на моей стороне поля. Знакомый голос в трубке ответил быстро, я даже немного растерялась:

- Слушаю, Мира. – Как всегда. Сразу включил повелительный тон.

- Очень хорошо, что слушаешь. – Я набрала в грудь побольше воздуха. – Тогда слушай внимательно: если хочешь что-то сказать – говори сейчас, по телефону. Встречаться с тобой я не намерена, я не хочу тебя видеть.

- Тебе придётся.

- Я же сказала: нет! Ты оглох? – Изнутри всё больше поднималась злость.

- А я сказал: встретимся! Я у подъезда, сейчас поднимусь к тебе. – Что? Что он сказал?

Пульс застучал в висках отбойным молотком. Что он, мать его, вытворяет? Как он смеет! Он снова всё сделал по-своему, как удобно ему, не посчитавшись с моими желаниями и интересами. Что же, в этом весь Андрей.

- Не смей даже на метр приближаться к моей квартире, слышишь? – Прошипела я в трубку.

- Нам нужно поговорить. Лично. И если для этого мне нужно подняться в твою квартиру – я это сделаю. – Андрей абсолютно меня не слышал, впрочем, как и раньше.

- Ты не поднимешься. – Я подошла к окну и увидела знакомую чёрную «бэху», припаркованную у подъезда. – Я сама спущусь, жди. Через пять минут.

Снова я пляшу под его дудку! Снова всё идёт по его сценарию. Как он это делает? Наспех надев то, что подвернулось под руку, сжав челюсти от негодования, вслух повторяя все известные ругательства, я вылетела в подъезд. И чуть не сбила с ног поднимающегося по лестнице Мирослава.

- Мира, привет. У тебя всё в порядке? – Оценив мой взъерошенный вид, спросил сосед.

Нет! Нихрена не в порядке! Но тебя втягивать в свои проблемы не хочу.

- Привет. А что?

- Просто… там у подъезда твой бывший муж…

Твою мать! Вот за что мне всё это?

- Знаю. Всё в порядке.

- Точно?

- Точно, Мир, - раздраженно проговорила я. – Всё в порядке. Я взрослая женщина, ты же помнишь?

- Угу… Если что – звони. Я до вечера буду дома. – Мирослав заглянул мне в глаза, и я, испуганно, отвела взгляд. Иди уже домой, мальчик, пожалуйста. Я же сейчас просто сойду с ума!

- Хорошо.

Я попыталась пройти мимо соседа, но он взял меня за локоть:

- Мира, ты меня услышала? Звони!

- Услышала, я же сказала: хорошо! – Я вырвала руку из захвата Мирослава, и не глядя в его сторону, побежала вниз по лестнице. Навстречу приключениям, чтоб им пусто было!

Андрей нервно курил рядом со своей машиной, шагами отмеряя длину заснеженного бордюра. Увидев меня, бросил сигарету в урну и направился в мою сторону.

Он совсем не изменился за те несколько месяцев, что я его не видела. И я подумала, что его такие знакомые, когда-то – родные, черты, больше не вызывают во мне совсем никакого отклика. Я не почувствовала ничего, увидев его спустя столько времени. И это безумно порадовало! Значит, я на пути к выздоровлению. Значит, его влиянию на меня, на мою жизнь, скоро наступит конец. Это осознание придало мне смелости.

- Привет. Рад тебя видеть. – Его укусил вежливый человек? – Хорошо выглядишь.

- Не могу сказать того же о тебе. – Съязвила я. – Давай, ближе к делу.

Я сложила руки на груди, исподлобья разглядывая бывшего мужа.

- Давай проедемся. Поговорим где-нибудь в нормальном месте. – Андрей сделал шаг назад в сторону чёрной БМВ.

- Чем тебе это место не нормальное? – Я не сдвинулась ни на миллиметр. – Я никуда с тобой не поеду! Или говорим здесь, или не говорим нигде!

- Мира…

- Тогда я пошла! – Я развернулась в сторону подъезда.

- Хорошо. Давай здесь. – Андрей подошёл ближе. А мне захотелось отодвинуться от него, но я осталась стоять на месте, как вкопанная.

- Что такого срочного ты хотел мне сказать лично, чего нельзя было сказать по телефону?

- Чего ты такая злая?

- И правда, чего это вдруг! – Всплеснула я руками. Он издевается надо мной?

- Давай успокоимся, и поговорим, как цивилизованные люди.

- Хорошо. Давай попробуем. – Я обняла себя, словно пытаясь защититься от неприятной близости бывшего мужа. – Что тебе от меня нужно?

Андрей опустил голову, рассматривая свои новенькие дорогие ботинки, словно пытаясь подобрать слова. А я глядела на него и не понимала, как я могла жить с ним столько лет, есть за одним столом, спать в одной постели. Мы же настолько разные, настолько чужие! Что в нём могло так увлечь меня, что я, не задумываясь, отдала ему лучшие годы своей жизни?

Видимо, собравшись с мыслями, Андрей вдруг сказал:

- Мне нужна ты, Мира.

А я, остолбеневшая от шока, смогла только открыть рот и смотреть на него, как на внезапно прорвавшегося к нам из сказочного мира дракона. Что он несёт? В каком смысле - нужна?

- Я не понимаю… - Только и смогла пролепетать я.

- Мира, только прошу – выслушай. – Андрей попытался взять меня за руку, но я не позволила. – Я дурак. Да, я совершил огромную ошибку, связавшись с этой Таней. Я поверил ей, повёлся на красивую обертку. Это она всё подстроила, чтобы разлучить нас с тобой. Она разрушила нашу семью. Мира, я осознал свою ошибку. И я понял, что мне без тебя трудно. Как-то не уютно. Нет твоего тепла, твоей ласки. Без тебя всё как-то неправильно. Я хочу, чтобы ты меня простила. Я люблю тебя, Мира. И всегда любил. Ну, оступился, с кем не бывает. Признаю. И готов вымаливать прощение столько, сколько потребуется. Я готов на всё, лишь бы ты простила и приняла меня. Пожалуйста, прошу, дай мне шанс всё исправить. Я уверен, ты сможешь меня простить. Такие чувства, как у нас с тобой, не проходят быстро. Такая любовь может выдержать и огонь, и воду. Вот и нам с тобой выпало испытание. Таня эта, чёрт бы её побрал. С гнилой душой. Мира, прошу, прости меня. Вернись ко мне. Я не могу без тебя.

Я просто не верю своим ушам! Он это серьёзно сейчас? После всего, что мне сделал, после того, как уничтожил меня своими руками, оставил ни с чем в тот самый момент, когда я была наиболее уязвима? Он разрушил мою жизнь, снёс всё подчистую! Он сломал меня! А теперь чего хочет, я никак понять не могу, чтобы я просто забыла и простила? Чтобы вернулась, и смотрела на него, как раньше, открыв рот и внимая каждому слову, забыв о себе и своих желаниях? Он в своём уме?

Я даже не смогла подобрать слова, чтобы хоть что-то ответить на этот слезливый монолог. Из моего рта вырвалось неприличное ругательство, такое, которое раньше при Андрее я бы не позволила себе произнести.

- Мира, ну прости меня. Пожалуйста. Я готов дать тебе время. – Андрей смотрел на меня, как кот из «Шрэка». А я не чувствовала ничего, кроме злости и негодования.

- Простить тебя? Просто «простить»? – Слова у меня во рту наконец начали складываться в предложения. – Как ты себе это представляешь? Ты понимаешь, что мы теперь друг другу никто! Ты для меня – никто, пустое место! У меня нет к тебе никаких чувств!

- Я тебе не верю. Ты просто злишься, но в глубине души всё еще меня любишь.

- Откуда ты знаешь, что в глубине моей души? – Я пыталась говорить громче, чтобы донести до его непонятливого мозга свою мысль. – Ты никогда этим не интересовался, даже когда мы были женаты. Тебе нужна не я, а моя покорность, уступчивость, жертвенность ради тебя, ради якобы семьи. Что, Таня оказалась не такой послушной? Не дала лепить из себя то, что тебе нравится? И поэтому ты не смог с ней, да? Я тебя не люблю. Какое из этих четырёх слов тебе не понятно?

- Я знаю тебя, лучше, чем ты сама. – Продолжал Андрей выводить меня из себя. – Ты – однолюб. Я же помню, как ты смотрела на меня, как говорила, что любишь, как тебе было со мной хорошо, ты же не лгала тогда? Всё это не может для тебя ничего не значить.

- Может! И не значит! Больше не значит, с того самого момента, как ты сделал свой выбор не в мою пользу.

- Я не верю тебе! – Настаивал на своём бывший.

- Мне всё равно, во что ты веришь. Всё кончено, Андрей. Совсем, навсегда, навечно! Кон-че-но! Знаешь, вы с Таней стоите друг друга. Тебе лучше снова попытать с ней счастье. Вы – отличная пара! Просто образец для подражания! – Я захлопала в ладоши, изображая аплодисменты.

В этот момент зазвонил мой телефон. Стас. Я демонстративно ответила на звонок, отвернувшись в сторону:

- Да, Стас, привет. Конечно, всё в силе. Да, жду в семь. Мне сейчас не очень удобно говорить, я перезвоню. – Я прервала звонок и с вызовом посмотрела на Андрея.

- А я вижу, ты тут времени даром не теряла! – Он подошел ближе и со злостью в голосе произнёс: - А как же все те признания и обещания, что ты мне давала? Не верю, что ты могла так быстро всё это стереть и забыть.

- Когда давала - напомни? В каком году? А сейчас – какой год? – Андрей начинал меня не по-детски бесить. Я помахала правой рукой перед его лицом. – Посмотри – нет кольца! Всё, обещания недействительны!

- И что это за Стас? Почему он тебе звонит? – Метая молнии глазами, громко спросил бывший.

- Это абсолютно тебя не касается! У меня своя жизнь, у тебя – своя! Оставь меня в покое! – Уже почти кричала я.

- Не оставлю! Никогда не оставлю тебя в покое! Буду тенью ходить за тобой, пока ты ко мне не вернёшься! – Голос Андрея дрожал, тоже готовый сорваться на крик.

- А ты уверен, что так нужно возвращать бывших жён? – Выпалила я прямо в лицо бывшему. – Хоть бы курсы какие-нибудь прошёл, тебе бы объяснили, что это так не работает!

- Мне плевать на курсы и на мнение других!

- Тебе и на моё мнение плевать! Тогда было плевать, и сейчас тоже плевать!

- Если я сказал, что ты ко мне вернёшься – значит так и будет! – Андрей больно схватил меня за локоть и придвинул к себе. - Заруби себе это на носу!

- Отпусти! Не прикасайся ко мне! Не смей! – Меня начинает бить крупная дрожь, я тщетно пытаюсь вырвать руку из крепкого захвата бывшего мужа.

Внезапно моё внимание привлекла высокая фигура Мирослава. Он выбежал из подъезда в одних лишь брюках и свитере, будто второпях не успел надеть верхнюю одежду. Мирослав подлетел к нам, оттолкнул меня за свою спину, и гневно глядя прямо в глаза Андрею, который значительно уступал парню в росте, прошипел:

- Ты больше не тронешь её, понял? И не посмотришь в её сторону!

- А это что ещё за малолетний защитник? А, Мира? – Заглядывая за спину Мирославу, и обращаясь исключительно ко мне, спросил Андрей.

- Ты не понял? – Мир схватил Андрея за грудки, и казалось, почти приподнял его над землёй.

- Мы разберёмся без сопливых сосунков! – Бывший стряхнул руки парня с ворота своего дорогого пальто, с презрением осмотрев его с головы до ног.

- Ты не будешь ни с кем разбираться, и оставишь Миру в покое! – Казалось, Мир готов был накинуться на Андрея, и я крепко вцепилась в его руку.

- А я не понимаю, что тут происходит? Кто он такой, Мира? Ты с ним спишь? – Продолжая игнорировать парня, зло выплюнул бывший. – Ты такая же шлюха, как и все бабы!

Мирослав резко дёрнулся в сторону Андрея, стиснув челюсти и сжав кулаки, и я едва удержала его, обхватив за плечи со спины:

- Мир, пожалуйста! Не связывайся!

- Мир, - Передразнил Андрей и расхохотался, отступая к машине. – У тебя мужской гарем, я смотрю: Мир, Стас…

И я больше не смогла удерживать Мирослава. Он схватил Андрея за ворот пальто так, что оно затрещало по швам, со всей силы впечатал его спиной в дверь БМВ, и чётко проговаривая слова, вложив в каждое всю свою ненависть, произнёс:

- Если ты сей час же не свалишь отсюда, и если я ещё хоть раз увижу тебя рядом с Мирой, клянусь, я тебя убью!

Несколько секунд они стояли вот так, сверля друг друга ненавидящими взглядами, а у меня всё похолодело внутри от страха за мальчишку. Если он пострадает от этой ситуации, я никогда себя не прощу.

Наконец, Мирослав ослабил хватку, и отступил, позволяя Андрею сесть в машину.

- Я это так не оставлю! Ты, Мира пожалеешь, что родилась! – Андрей громко хлопнул дверью чёрного БМВ и уехал.

У меня больше не было сил стоять на ногах. Все их я потратила на бессмысленные попытки донести до бывшего мужа, что нам больше не по пути. А ещё на переворачивающий всё внутри страх за Мирослава. Боже, когда он накинулся на Андрея, я думала, не остановится, пока не выбьет из него дух. Сколько ненависти и агрессии было в его движениях в отношении Андрея, столько же отчаяния в стремлении меня защитить. Когда я стояла за его спиной, я почувствовала такое спокойствие, будто Мир своим телом отгородил меня от разрушительной энергии, исходившей от бывшего мужа. Потом, когда он вырвался из моих рук, и схватил Андрея, мне стало холодно, я потеряла контроль над собой, меня будто парализовало, я думала, умру прямо на месте, если не дай Бог что-то случится с Мирославом. А теперь, я стояла абсолютно опустошенная, выпитая до дна. Мне хотелось только одного – снова встать за спину соседского мальчишки, чтобы вновь ощутить тот покой, спрятаться от всего мира, чувствуя щекой тепло его тела.

- Ты как? – Спросил Мирослав, взяв моё лицо в ладони и заглянув в глаза.

Это невинное прикосновение и искреннее проявление заботы по отношению ко мне стали последней каплей, переполнившей чашу моей стойкости. Это было слишком для меня. Я, ничего не ответив, бросилась на шею парню, и зарыдала, крепко зажав в кулаке ткань его свитера.

Больше не говоря ни слова, Мир подхватил меня на руки, и понёс в сторону подъезда, а я уткнулась носом в его шею, пытаясь вернуть утерянное равновесие, найти тот самый покой. Но не получалось. Андрей очень постарался, и качественно встряхнул мою нервную систему. Так, как он, не умеет больше никто. И теперь последние выжившие нервные клетки никак не могли восстановить свою и мою работоспособность, вернуться хоть к каким-нибудь исходным настройкам.

Не помню, как мы оказались в квартире, как с меня были сняты пальто и ботинки, и каким образом я очутилась на диване, завернутая в плед, как младенец в пелёнку. Я продолжала рыдать. Тупая боль где-то в груди накатывала волнами, то отступая, то унося на самый пик. Спокойный голос Мирослава звучал у самого уха, но смысл слов уловить не удавалось, горячая ладонь парня нежно гладила мои растрепавшиеся волосы, иногда вытирая подушечкой большого пальца слёзы, непрерывно стекающие по щекам. Второй рукой он крепко сжимал моё запястье, нежно поглаживая бледную и ставшую такой чувствительной кожу.

- Ты помнишь того чёрного кота? – Неожиданный вопрос Мирослава заставил вынырнуть из состояния затянувшегося нервного срыва и начать возвращаться в реальность.

- Какого кота? – Всё ещё всхлипывая, не поняла я.

- В соседнем дворе был черный кот, старый уже. Не знаю, откуда он появился, может, летом кто-то выбросил. Жил он себе, его всем двором подкармливали. Потом, когда похолодало на улице, дети стали по очереди носить его к своим родителям, вдруг кто-нибудь разрешит остаться. – Только сейчас я поняла, как близко ко мне сидит Мирослав: на корточках, рядом с диваном, его лицо почти на уровне моего. И мне стало совсем не до кота.

- И что? – Спросила я, принимая сидячее положение, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между нами.

- Чьи-то родители сдались и разрешили. Теперь он – домашний питомец. – Мирослав так неотразимо улыбнулся, что у меня внутри всё замерло.

А ещё он продолжал держать меня за руку, выводя пальцами обжигающие узоры на коже запястья, и моё, ещё не выровнявшееся дыхание, снова сбилось. Он же, словно не замечая, какую реакцию вызывают у меня его действия, продолжал медленно сводить меня с ума.

Решив прекратить эту сладкую пытку, я крепко сжала руку парня и с искренней благодарностью произнесла:

- Мир, спасибо тебе огромное. Ты не представляешь, как я ценю твою помощь и поддержку. Мне очень повезло иметь такого друга как ты.

Мирослав на секунду замер, затем поднялся с корточек, спрятал руки в карманы, и, разглядывая пол в гостиной, пробормотал:

- Друга… Ну, пусть буду другом.

Звонок в дверь. Взгляд на часы. Твою же мать! Я совсем забыла про свидание!

Мирослав бросил на меня недоумевающий взгляд. Я жестом показала ему быть тише воды, ниже травы и не отсвечивать. Сама потопала в сторону входной двери, мимоходом заглянув в зеркало и ужаснувшись увиденным.

- Стас, ты сама пунктуальность, - Лучезарно улыбнулась я, выглядывая в узкую щелочку приоткрытой двери.

- Готова? – Стас обратил внимание на мои красные опухшие глаза. – Ты плакала?

- Нет. То есть… да. У меня же ремонт, не рассчитала манёвр, и ударилась мизинцем ноги об угол.

- Да, уж, сочувствую. Это действительно очень больно. – Стас поморщился. – Я бы тоже заплакал.

- Стас, я тебе говорила про ремонт, поэтому в квартиру не могу пригласить. Ты не мог бы меня в машине подождать. Я минут через двадцать буду готова.

- Но ты же спустишься? – На всякий случай уточнил бармен.

- Жди! – Я подмигнула припухшим глазом, и закрыла дверь.

Вернувшись в гостиную, первое, что я увидела, - это недовольную физиономию Мирослава, опершегося спиной о дверной косяк, и скрестившего руки на груди. Времени объясняться с ним не было.

- Мир, прошу тебя, как друга: пока не выходи из моей квартиры, чтобы Стас не дай Бог тебя не увидел. – Я скрылась в своей комнате, чтобы переодеться в нарядное платье.

- Без проблем, подруга. – Донесся до меня голос парня.

Выбежав из спальни, быстро заскочила в ванную, оттуда – в коридор. Отточенными движениями натянула сапоги и накинула пальто, не обращая внимания на откровенные взгляды соседского мальчишки. Поправила волосы, и, как назло, когда уже собиралась бежать к Стасу, почувствовала, как прядь волос зацепилась за серёжку. Ругаясь, и безуспешно пытаясь распутать наощупь так не кстати завязавшийся узел, я не заметила, как Мирослав, всё это время подпиравший дверной косяк, в два шага преодолел расстояние между нами. Он осторожно протянул руку к моему уху и ловким движением освободил серёжку из плена волос. Это его действие застало меня врасплох. Я посмотрела в глаза парню, стоявшему непозволительно близко, и не смогла больше отвести взгляд. Он словно привязал меня к себе, не отпуская, не давая сделать шаг, чтобы разорвать эту нить. Воздух между нами раскалился до предела, казалось: одна искра, и будет мощный неудержимый взрыв.

- Не заставляй парня ждать. – Неожиданные слова Мирослава вернули в реальность.

Он быстро обулся и вышел из квартиры. А я, медленно повернув голову, ещё раз посмотрела на себя в зеркало, не в состоянии справиться с собственными эмоциями, и не зная, что делать со всем этим дальше. Та Мира из зазеркалья с блестящими глазами, с раскрасневшимися щеками, и эта, собравшаяся идти на свидание с коллегой - две разные женщины.

«Не ходи», - голос в голове снова даёт ценные указания, и я делаю выбор: спускаюсь вниз и сажусь в машину Стаса.

14

Мира. Декабрь 2023г.

В тусклом свете зала одного из самых популярных ресторанов в городе, мы сидели со Стасом друг напротив друга. Беседа шла очень легко и непринуждённо, какую бы тему для обсуждения мы не выбрали. Парень оказался вполне эрудированным, начитанным, выяснилось, что у него высшее гуманитарное образование. Как ему удавалось всё это время скрывать истинное лицо за маской повесы, просто удивительно!

- Ты часто здесь бываешь? – поинтересовалась я, сделав глоток белого сухого вина.

- Не то, чтобы очень. Но иногда ужинаю здесь, кухня тут вполне приличная. А ты же родилась и выросла в этом городе, бывала здесь раньше?

- Нет, не приходилось. – Я поставила бокал на стол, и провела пальцем по узкой ножке из белого стекла.

- Это же замечательно. – Оживился Стас.

- Почему?

- Хоть что-то у тебя со мной впервые.

Я рассмеялась. Этот парень умеет быть милым. На самом деле, Стас очень привлекательный молодой человек: блондин с голубыми глазами и правильными чертами лица, высокий и крепкий, всегда стильно одетый и опрятный. Наверняка за ним бегают толпы поклонниц. И то, что он выбрал меня, очень повысило мою самооценку, находившуюся сейчас чуть-чуть выше плинтуса.

- Мира, а как так получилось, что такая красивая, необыкновенная девушка, как ты – одна? Твой бывший муж – совсем идиот, раз отпустил тебя? – Неожиданный вопрос бармена мгновенно стёр улыбку с моего лица.

- Какой сложный многоэтажный комплимент. Спасибо. – Только и смогла ответить. Но, помолчав, добавила: – А бывший муж не заслуживает, чтобы я тратила на него хотя бы минуту своего времени. Тем более здесь, с тобой.

- Понял. Проехали. Давай ты сама выберешь тему для разговора, чтобы я случайно опять не свернул на скользкую дорожку. - Улыбнулся Стас, и наполнил мой бокал до краёв.

- Я смотрю, ты серьёзно настроен меня напоить. – Оценила я его действие.

- Конечно. Хочу успеть раньше тебя. Ты вчера сумела меня не на шутку испугать своими угрозами. - Произнёс парень почему-то шёпотом, снова заставив меня смеяться.

- Я думала, взрослые мальчики ничего не боятся.

- Это неправда. Взрослые мальчики очень боятся ответственных девочек.

Этот, казалось бы, ничего не значащий разговор о мальчиках и девочках, внезапно вызвал непрошенные образы в моей голове. Темно-карие глаза, глядящие прямо в душу, взъерошенные русые волосы, лёгкая небритость на щеках – яркими картинками зависли передо мной, отвлекая от происходящего вокруг. Я мотнула головой, пытаясь вернуться в реальность. Получилось не без усилий.

- А я скоро буду администратором в нашем кафе. – Излишне громко сказала я, не позволяя мыслям о соседском мальчишке окончательно завладеть моим сознанием. – Уже через пару недель.

- Это очень хорошо, с одной стороны. – Внимательно разглядывая меня, произнёс бармен.

- Но с какой-то - нехорошо? – Уточнила я, отметив, что его откровенные взгляды не вызывают во мне совершенно никаких эмоций.

- Ты реже будешь общаться со мной на работе – а это нехорошо, и даже очень. – Стас огляделся вокруг. Играла медленная приятная музыка, и он внезапно предложил: - Потанцуем?

Я кивнула головой, поднимаясь из-за стола, и вкладывая руку в протянутую раскрытую ладонь парня. И совсем ничего не почувствовала - ни тогда, когда мы шли, едва сцепившись пальцами, к центру зала, ни - когда прижимались друг к другу в танце. Мне были безразличны и даже немного неприятны уверенные прикосновения рук Стаса к моей спине, его слова над самым ухом: «Ты очень красивая, Мира». Полный штиль.

И снова, словно пытаясь показать мне, что бывает по-другому, стали возникать перед глазами картинки из клуба, с моего пьяного дня рождения, когда я плавилась в руках Мирослава, полностью не владея собой, растворялась в его, окутавшей меня с ног до головы, мужской энергии.

Этот контраст в ощущениях сбил меня с толку. Я остановилась, прервав наш со Стасом танец, и попросила его вернуться за столик.

- Всё в порядке? – Участливо спросил парень. – Ты будто привидение увидела.

Уж лучше бы это было привидение…

- Да, день был тяжелый. И ремонт, и… - Мне почему-то стало неловко. Стыдно, что я во время свидания с парнем думаю совершенно о другом человеке. Но я не могла ничего с собой поделать. Я не в силах этому противостоять и хоть как-то на это влиять. Мирослав всегда появляется в моей голове без спроса, не стуча, и, вышибая дверь с ноги. А я не могу его не впустить, более того, я сама всегда с нетерпением жду его. Его и те ощущения, и эмоции, что он с собой приносит. Я снова попала в какой-то заколдованный круг. Что ж, соседский мальчишка, тебе удалось испортить мне свидание.

- Ты просто устала. - Стас с нежностью улыбнулся мне и попытался взять за руку, но я резко убрала руку под стол.

- Стас… Не надо.

- Но почему? Мира, ты мне очень нравишься. На самом деле нравишься. Ты красивая, интересная, с тобой можно говорить обо всём, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны. Перед тобой не хочется рисоваться, и пытаться казаться кем-то. Я не знаю… Я не встречал ещё таких девушек, как ты. – Стас говорил так искренне, что мне даже в какой-то момент стало жалко его. Почему-то.

- Стас, остановись, пожалуйста.

- Я совсем-совсем тебе не нравлюсь? – Он вопросительно заглянул мне в глаза.

- Давай не будем… Кажется, мы поторопились со свиданием… - Я не знала, куда себя деть. Хотелось телепортироваться домой, и прекратить уже эту никому не нужную сцену. – Я правда не готова. Слишком много всего навалилось в последнее время.

- Я готов тебе помочь справиться с проблемами, ты только попроси! – Горячо выпалил Стас. – Я всегда приду к тебе на помощь, я же говорил, что ты можешь пользоваться мной.

- Нет. Так не получится. Пока я сама не разберусь со своими тараканами, никто мне помочь не сможет. – Грустно вздохнула я.

- Так вместе всегда проще справляться с чем угодно! – Продолжал настаивать парень.

- Не в моём случае. Правда, Стас, ты хороший парень. Но я не готова сейчас ни к новым отношениям, ни даже просто к свиданиям, как оказалось. Тебе лучше не тратить на меня своё время.

- А я хочу тратить на тебя время. И готов это делать, Мира. – Не унимался Стас.

Для него это какая-то игра? Чем сложнее – тем интереснее? Спортивное состязание из разряда «добейся невозможного»?

- Зачем тебе это? Если я сама ни в чём не уверена, и сейчас ничего не хочу. У нас не получится, пойми.

- Почему ты в этом так уверена? Мы ведь даже не начали!

- В том-то и дело, что я не готова начинать! – Моё спокойствие давалось мне всё с большим трудом.

- Это сейчас – не готова. Но не нужно обрубать всё на корню. Мира, пожалуйста! Давай, начнём хотя бы с дружбы. Позволь мне быть рядом, как другу. Не отдаляйся от меня совсем.

Что они заладили с этой дружбой! Друзья, кругом одни друзья! Перед глазами снова нарисовалось молодое и до мурашек привлекательное лицо ещё одного друга, помогающего мне распутать застрявшие в замке серёжки волосы.

- Хорошо. Друзья, так друзья. – Устало согласилась я. – Пусть будет так.

Мы ещё некоторое время пробыли со Стасом в ресторане, общаясь на отвлеченные темы. Наше свидание было понижено до статуса дружеских посиделок.

Потом он отвез меня до дома, я снова не пригласила его к себе, и отказалась даже от проводов до двери. На что Стас заметил, что, когда мы ещё не были друзьями, у него было больше прав и пространства. После решения быть просто друзьями стало как-то легче с ним общаться, хотя нельзя не отметить, что его чувства мне льстили, как женщине. Но дальше из этого бы ничего не вышло. Поэтому, так лучше. Возможно, в других обстоятельствах и в другое время между нами могло быть нечто большее. Но сейчас моё сердце, как бы я не сопротивлялась, и как бы не хотела иного, принадлежит одному определённому человеку. И пусть, с ним тоже не судьба быть вместе, пусть, мне больно видеть его в обществе другой, это лучше, чем не видеть его вообще.

Я с грустью посмотрела в темные пустые окна соседской квартиры, вспомнив слова Мирослава, что он сегодня дома только до вечера. А значит, вечером – он где-то и с кем-то. И зашла в подъезд, пытаясь унять жжение в груди от неожиданного укола ревности.

Ночью, ворочаясь в постели, я не могла отделаться от воспоминаний о соседском мальчишке, и отчаянно, до ломоты в пальцах, боролась с желанием написать ему. Как другу, конечно. Ведь в этом нет ничего такого, друзья могут так общаться. Несколько раз я доставала телефон из-под подушки и снова прятала его, ругая себя. Потом набирала и стирала сообщения. Наконец, здравый смысл потерпел сокрушительное поражение.

«Чем занимаешься, друг?» - сообщение доставлено… Внутри всё сжалось от волнения.

«Ты уже вернулась со свидания, подруга?» - Ответ пришёл так быстро, будто Мирослав тоже плясал с бубном вокруг телефона, как и я, не решаясь написать первым. Во всяком случае, мне хотелось так думать.

Я: «Да, давно.»

Мирослав: «Я надеюсь, тебе с ним было скучно. Но ты хотя бы вкусно поела.»

Вот дурак! Улыбаясь, как взволнованный подросток, я набрала ответ:

«Ошибаешься. Нам было чертовски весело»

Мирослав: «Я, конечно, рад за вас. Но не от всей души.»

Я: «А что так?»

Мирослав: «Я ревную.»

Меня будто окатили ведром ледяной воды. Взбесившееся в груди сердце заставило меня подскочить с постели и перечитать сообщение несколько раз. Но следом пришло: «Как друга.»

Я: «Ты хочешь свести меня с ума?»

Мирослав: «Звучит чертовски заманчиво.»

Мы переписывались с ним почти до самого утра, совершенно забыв про сон и усталость, на дозе адреналина, впрыснутой в кровь ожиданием ответа, обязательно двусмысленного, на грани фола. Мы оба ходили по лезвию, норовя сорваться в пропасть, отчаянно цепляясь за нашу мнимую дружбу. Это было так прекрасно, и так опасно одновременно, почти признаваться в том, что чувствуем, в конце нейтрализуя сказанное словами «друг», «подруга». И не было никаких барьеров между нами, не было больше так досаждающей мне разницы в возрасте. Только слова, из самого сердца, настоящие, искренние, те, что, глядя в глаза друг другу, мы бы никогда не решились произнести.

15

Мира. Декабрь 2023г.

На часах почти полдень, а я только-только выползла из плена своего тёплого стёганного одеяла. Сегодня у меня очередной выходной, значит будет день-тюлень. После всего пережитого за прошедшую неделю строить серьезные планы было бы глупо. Я просто надорвусь. Я и так на грани. Но как обычно – сама себе психолог. Потому назначила лечение в виде вечернего сериала и дневной поездки на кладбище – в место, которое, если честно, я не очень люблю посещать, но кроме меня у мамы никого нет. Сегодня же я почувствовала, что мне нужно туда, меня тянет какая-то неведомая сила. Кто я такая, чтобы сопротивляться всяким внешним силам? Даже голос в голове сказал, что так надо. А уж спор с ним может стоить мне очень дорого, как показала практика.

В телефоне было обнаружено непрочитанное сообщение от Мира двухчасовой давности: «Доброе утро, подруга. Как спалось?», и на моём лице непроизвольно расцвела самая широкая улыбка, какая может быть в моём арсенале. «Доброе утро. Благодаря тебе, ночью не спалось совсем» - написала в ответ, потирая дрожащие от волнения руки.

Мирослав: «Я тебя так умотал за ночь?» и смайлы в виде чёртиков.

Я: «Ещё как!»

Вот что мы с ним делаем? А у самой внутри бушует такое пламя, которое я в одиночку не в силах погасить. Мне жизненно важно, чтобы он мне писал, именно вот так, на грани возможного и невозможного, обнуляя все запреты, поднимая из глубины всё самое сокровенное, в чём я сама боюсь себе признаться.

Но мысль о том, что у него есть та самая личная жизнь в виде Лизы, и что он переписывается точно так же с ней, а может, хотя не «может», а «точно» - ещё более откровенно, хищным червём больно вгрызается в моё самолюбие. И как бы я не старалась её прогнать, она снова и снова возвращается в самый неудобный момент.

«Чем планируешь сегодня заниматься, подруга?» - очередное сообщение от Мира, и очередная волна нахлынувших эмоций. Вот что такого в этих простых буквах?

Я: «Съезжу к маме на кладбище. Хочу отвезти её любимые цветы.»

Мирослав: «А потом?»

Я: «Потом смотреть самый скучный на свете сериал, и уснуть под него, объевшись на ночь эклеров.»

Мирослав: «Надеюсь, в последнем развлечении я тоже смогу принять участие? Как друг, естественно.»

Мне внезапно стало жарко. Я не могла подобрать слов, чтобы написать ответ. Руки дрожали, сердце колотилось, как ненормальное. Что он имел в виду? В каком именно развлечении? Сериал, пирожные или сон? Ох, Мира! Успокойся! Вы с ним друзья. Просто друзья. И у него есть девушка.

От Мирослава пришло новое сообщение: «Могу отвезти тебя на кладбище.». И я, ни секунды не думая, согласилась.

Сидя на переднем сидении старенькой Короллы, я украдкой поглядывала в сторону Мирослава. Им хотелось любоваться бесконечно. Его сосредоточенным лицом, внимательно следящим за дорогой, крупными ладонями, уверенно обхватившими рулевое колесо, его смущенной улыбкой, когда он ловил на себе мои откровенные взгляды. Это преступление – быть таким красивым и недоступным одновременно. Почему-то сидеть к нему вот так близко при дневном свете, говорить с ним, было намного сложнее, чем писать дурацкие сообщения в ночи.

- Ты давно была на кладбище в последний раз? – Мирослав бросил в мою сторону короткий взгляд, и снова уставился на дорогу.

- В октябре… Перед днём рождения. – В голове внезапно зашумело от упоминания самого пьяного дня в моей жизни.

Мирослав, будто тоже вытащив из архива жаркое воспоминание о той ночи, посмотрел на меня так, что меня пробрало до мурашек, и я смущённо отвернулась. Очень красивый вид за окном. Заснеженные деревья и сугробы, сугробы и заснеженные деревья. Мне срочно нужно было что-то очень холодное, желательно приложить ко всему телу. Нет? Ну, хоть посмотрю…

- А сегодня просто так решила съездить? – поинтересовался Мир.

- Да, просто так. – Как же трудно с ним общаться в тесном пространстве!

- И всё?

- Что – всё?

- Расскажи хоть что-нибудь. – Каждый его взгляд пронзает стрелой, точно, прямо в сердце. И невозможно увернуться.

- Спрашивай.

- Я смотрю, ты сегодня прямо очень многословна. Не то, что ночью. – Засмеялся Мирослав, и мои щёки залило румянцем от воспоминания, что я ему писала, и что он мне отвечал.

Я очень старалась взять себя в руки, но было до невозможности сложно. Если бы знала, что будет так, поехала бы на кладбище на такси.

- Скажи, а Лиза часто с тобой вот так ездит? Часто её возишь куда-нибудь? – Внезапно спросила я, рассматривая машину изнутри.

- Причем здесь Лиза? – Мирослав удивлённо посмотрел на меня.

Ну конечно, она совсем ни при чём!

- Ты не ответил.

- Иногда вожу. А что?

- Нет, ничего. Просто подумала. – Я снова попыталась любоваться прекрасным зимним пейзажем за окном, стараясь скрыть накатившую волну ревности.

- А… твоя… девушка… Она не будет ревновать, что ты меня везёшь в своей машине? – Продолжила я испытывать судьбу.

- Девушка? – Мирослав как-то странно рассмеялся. – Не будет. Она у меня не ревнивая. Немного чокнутая, но не ревнивая.

Ему смешно, а мне стало так невыносимо больно, что казалось, я вот-вот сорвусь и заплачу прямо на глазах «друга». Хорошо, что мы приехали к месту назначения. И мои слёзы можно будет вполне официально оправдать.

Я вышла из машины, стараясь не смотреть в сторону Мирослава, и не позволив ему пойти со мной. Лучше одна. Проживу эти эмоции одна.

Чем дальше я уходила от парня, тем холоднее мне становилась. И это происходило не в первый раз. Что это? Как это работает? Озираясь по сторонам, разглядывая укутанные снегом холмики и памятники, я нашла нужную могилу. Такая одинокая, покрытая инеем, чёрно-белая фотография смотрела на меня мамиными глазами с куска гранита. Внутри меня всё болезненно сжалось. Слезы потекли сами по себе. Почему-то казалось, что ей здесь невыносимо холодно и одиноко. Я уйду в нашу тёплую квартиру, укутаюсь маминым пледом, налью кружку горячего маминого травяного чая, а она останется здесь – совсем одна, под слоем промёрзшей земли, под холодным снежным покровом, среди таких же одиноких безжизненных холмов. Как же хочется забрать тебя с собой, мамочка! Согреть тебя, обнять, чтобы ты больше никогда сюда не возвращалась, в это леденящее душу и тело место. Как невыносимо больно от того, что я не могу это сделать!

Мои горячие слезы падали в холодный снег, протапливая узкие ходы в снежном покрывале. Пусть хотя бы они согреют тебя, мамочка. Пусть хотя бы так ты почувствуешь, как я тоскую по тебе, как люблю тебя, единственная моя. Как умираю от желания снова хотя бы разочек тебя обнять. Мамочка моя, любимая моя мамочка!

Я села на корточки рядом с памятником и прижалась лбом к ледяному граниту, не в силах больше сдерживать рыдания. Мне было невыносимо холодно. Не столько от зимней погоды, сколько от недостатка маминого тепла. И тепла того, кто никогда не сможет со мной им поделиться.

Я вернулась к машине без единой эмоции на лице. Мирослав посмотрел на меня с сочувствием, но не произнёс ни слова.

Домой мы ехали в полной тишине. Он даже музыку не отважился включить. Так же молча шагали к подъезду, молча поднимались по лестнице, и молча пошли каждый к своей двери. А я всё ещё изнывала от холода, окутавшего мои душу и сердце.

- Так что насчёт скучного сериала и эклеров перед сном? – Внезапно спросил Мирослав, и я вздрогнула. – По-дружески, естественно.

- Если только по-дружески – то идём. – Я поняла, что сегодня просто не смогу жить, не ощутив тепла Мирослава. Именно сегодня я нуждаюсь в этом так остро, что всё остальное – не имеет значения.

И вот, мы лежим с Миром на разложенном диване, слишком близко друг к другу. Я согрелась. Мне уже не просто тепло, мне настолько жарко, будто меня разбила лихорадка. Я совершенно не слежу за сюжетом какого-то случайно выбранного фильма, все мои органы чувств сейчас заточены только на одно – на горячее молодое тело моего недавно обретённого «друга». Я тону в захлёстывающей меня энергии, исходящей от него. Мне так невыносимо хочется, чтобы он прикоснулся ко мне, и так же невыносимо сильно я этого боюсь.

А Мирослав, абсолютно не обращая внимания на мои мучения, будто бы с интересом смотрит кино, и даже периодически смеётся. Он совершенно расслаблен, одну руку закинул за голову, другая мирно лежит у него на животе. От Мира исходят такие сила и спокойствие, что я, глядя на него, постепенно начинаю проваливаться в сон. Приглушённые голоса героев иногда заставляют выныривать из дремоты, но я снова и снова уношусь в царство Морфея, всё дальше и дальше с каждым новым погружением. Сквозь сон я чувствую, как Мирослав гладит мои волосы и лицо своими горячими пальцами, как он нежно целует меня в лоб, и довольно улыбаюсь. Или это всего лишь игра моего воображения, такая желанная фантазия, которая рассеется при пробуждении. Уже неважно.

Я проснулась среди ночи в полной темноте на диване в гостиной. Телевизор был отключен. Не понимая, что происходит, и пытаясь хоть что-то разглядеть или хотя бы нащупать во мраке комнаты, я услышала рядом мерное сопение. Мирослав. Он всё ещё здесь, и он спит рядом со мной. По-дружески, как и обещал… От этой мысли меня обдало жаром, я попыталась осторожно слезть с дивана, но Мирослав внезапно придвинулся ближе, сгрёб меня в охапку своими большими руками, крепко прижал к себе и сонно пробормотал: «Спи уже!».

Я лежала в полной растерянности, боясь даже пошевелиться, и боясь разрушить этот неожиданный и такой восхитительный момент. Мысль: понимает ли Мир, кого он обнимает во сне - «друга» или свою девушку - была отправлена в изгнание. И я снова провалилась в сон.

16

Иной мир

Тридцать мудрых собрались в месте проведения совета. Каждый из них молчал, изучая материалы дела, ставшего поводом для столь внезапного и важного собрания. Ситуация сложилась, прямо скажем, из ряда вон выходящая. Такого никогда не случалось за многие тысячелетия существования Иного мира.

- Как такое возможно? – Наконец, ознакомившись с подробностями происшествия, воскликнул Актиус, председатель собрания мудрых. – Это просто немыслимо! Это нарушает ход многих событий в обоих мирах!

- Было совершено преступление. – Ответил Оттис, мудрый, курировавший нарушившую закон душу. – Позвольте показать.

- Покажи, дорогой Оттис.

Мудрые образовали широкий круг и взялись за руки, закрыв глаза и опустив головы. В центре круга появилась картинка, показывающая, как всё было: две души нарушили закон, пересекли границу двух миров – Иного и Человеческого, не являясь парой. В результате выброса лишней энергии, преступившая закон душа притянулась к человеку, и человек её увидел.

Картинка исчезла, и мудрые отпустили руки друг друга.

- Кто совершил преступление? – Недовольно спросил Актиус.

- Души – Мир и Аллель. Мир понёс наказание – был сослан в мир людей на срок двадцать один человеческий год. Аллель избежала наказания, так как не общалась с человеком и совершила преступление под влиянием души по имени Мир. – Подробно ответил Оттис.

- Но как он снова попал так близко к этому человеку во время отбывания наказания?

- Это нам не известно, дорогой Актиус. Мы не нашли информации о подобных происшествиях. Такого никогда не было. Эта человеческая женщина – будущая душа. Мир и она должны будут стать парой в Ином мире.

- Как такое случилось, что они образовали пару раньше, чем человек стал душой? – Недоумевал Актиус. - Они же вообще не должны были встретиться в земном мире! Не то что полюбить друг друга! У человеческой женщины должна была быть совсем другая судьба, я правильно понимаю?

- Всё верно, дорогой Актиус. Всё верно.

- Сколько времени осталось этой женщине до окончания завершающего урока в последнем воплощении?

- Чуть больше тридцать лет. – Оттис покопался в своей голове и добавил: - Но она готова совершить переход раньше. Урок будет усвоен до конца в момент окончания наказания души по имени Мир. Ей не за чем жить дольше в земном мире.

- Что же. Дорогие мудрые, все согласны с тем, что судьба этого человека должна быть изменена и земная жизнь окончена раньше? – Актиус поднял руки вверх.

Все мудрые так же подняли руки вверх в знак одобрения.

- Решение советом принято. Теперь нужно подтверждение этого решения Премудрым Иовом. На следующем заседании совета это дело должно быть завершено. И прошу осмотреть ленту судьбы наказанной души более внимательно. Вдруг мы что-то упустили. – Актиус кивнул в знак завершения мероприятия.

Мудрые один за другим исчезли из пространства, составлявшего подобие зала для заседания совета, и оно сузилось, оставляя место для одного лишь оставшегося на месте Оттиса. Он поднял руки перед лицом ладонями к себе, и закрыл глаза. Перед ним раскрылась похожая на длинную проявленную фотопленку прозрачная полоса, состоящая из множества кадров, отмеченных разными знаками – лента судьбы рядовой души. Оттис силой мысли быстро прокрутил эту ленту, не открывая глаз, периодически останавливаясь на ярких отметках, светящихся разными цветами, и не понимал, что он должен здесь увидеть. Жизнь души – бесконечна, а, следовательно, лента её судьбы – тоже. Отметки на ленте появляются сами по себе по мере приближения того или иного события в жизни души. Сразу после наказания души по имени Мир, на его ленте появилась отметка о его будущей паре, молодой душе, еще не переселившейся в Иной мир. Но об этом все и так знают. И это ещё раз было озвучено на совете. Странно то, что эта будущая пара – всё ещё человек, но уже отмечена в судьбе души. Вот такого никогда раньше не случалось.

Не было смысла дальше что-то искать. Всё уже свершилось. Теперь осталось только ускорить события, и так предначертанные для двух душ. А в причинах всей ситуации пусть разбираются Премудрые. Они – самые древние души, им открыты тайны мироздания и Его замыслы. Оттису же предстояло отследить ещё множество событий на лентах судеб его подопечных – рядовых душ: вовремя увидеть важные события, успеть предотвратить преступления, проследить за образованием пар.

17

Мира. Декабрь 2023г.

Утром я проснулась одна, Мирослава рядом не было, хотя ощущение его горячих рук на моём животе ещё не покинуло меня. Когда он успел уйти? Перед глазами всплыло размытое обрывочное воспоминание, как он просил меня закрыть за ним дверь, а я, не в силах побороть сон, велела закрыть её самому запасным ключом из ящика в комоде прихожей. Значит, теперь у него есть ключи от моей квартиры… Эта мысль почему-то вызвала волну странной радости. Я широко улыбнулась и уютнее закуталась в плед, накрывшись им с головой, будто пытаясь спрятать эту дурацкую улыбку от себя самой. Наша с Миром ночь, такая невинная и преступная одновременно, надолго останется в моей памяти, в самом потайном её уголке.

На месте Лизы я бы убила Мирослава за такое тесное общение с друзьями. Интересно, он ей расскажет об этом? Будь я его девушкой, я бы не хотела о таком узнать. Но ещё больше не хотела бы, чтобы от меня что-то скрывали.

Неприятные размышления о девушке лучшего друга были прерваны сообщением от него: «Ты уже проснулась, спящая красавица?», и в моей душе снова расцвела весна. Как у него это получается? Все самые сильные эмоции за последнее время я переживала рядом с ним. Он подсадил меня на это глупое общение по СМС так быстро, что я стала зависимой от Мирослава, сама того не желая. И теперь уже не смогу без него: без его ничего не значащих и одновременно наполненных скрытыми смыслами посланий, без редких обжигающих прикосновений, без обезоруживающей улыбки, без этих вечно взъерошенных волос, которые до ломоты в пальцах хочется пригладить. Я же не влюбилась в него? Нет? Хотя, даже если так, я никогда себе в этом не признаюсь. Потому что трусиха. Потому что боюсь последствий, боюсь быть отвергнутой, боюсь новой боли, с которой точно уже не справлюсь.

Я запрещаю себе даже мимолётные мысли о том, что Мирослав может относиться ко мне, не как к другу. Иначе сорвусь. Мы оба сорвёмся. Прямо в пропасть. Я не готова ломать ни свою ни его судьбы. У него вся жизнь впереди. Он когда-нибудь женится, возможно, на этой Лизе, будь она неладна, обязательно станет счастливым мужем и отцом. А я уже сломанная и покалеченная, я не могу себя-то сделать или хотя бы немножко почувствовать счастливой, не говоря уже о других. Потому – пусть мы будем друзьями, это единственно правильное, что я могу себе позволить в отношении Мирослава. Столько времени – сколько получится.

Только дружба с ним может дать мне возможность хотя бы иногда чувствовать то необыкновенное особенное тепло, без которого я уже просто не могу собрать себя во что-то целостное. Только так я смогу общаться с Мирославом, тайком любоваться им, будто бы случайно касаться его, вдыхать его неповторимый аромат и сходить с ума.

Почему именно он? Почему – не Стас, например? На эти вопросы я никогда не получу ответа. Никто не знает, по какому принципу наше сердце всегда выбирает не тех, за редким исключением. Из всего моего окружения получилось стать счастливой только у Светы. Остальные все в той или иной степени страдали, включая меня. Мама тоже была одинока почти всю жизнь, папы не стало, когда мне было семь. И сейчас, оценивая её жизнь с высоты прожитых лет, я не могу уверенно сказать, была ли она счастлива. Все говорят: после чёрной полосы всегда должна идти белая, но только почему-то не в моём случае. Будто меня прокляли. Даже боюсь представить, что ждёт впереди…

После двухнедельной стажировки я, к своей большой радости, наконец приступила к работе в новой должности. Было сложно и непривычно стать начальницей у тех, с кем совсем недавно вместе рассекали по переполненному залу и дружно делили чаевые после тяжёлой смены. Новые обязанности, требующие большей сосредоточенности и ответственности, отвлекали от неприятных обстоятельств моей жизни, в то же время наполняя эту самую жизнь хоть каким-то смыслом.

Со Стасом теперь действительно общались реже. Он, как и обещал, старался придерживаться дружеской линии, но у него получалось явно с трудом. В отличие от меня. Я старалась не обращать внимания на его «срывы», мне было легко воспринимать бармена в качестве друга. В отличие от моего другого друга… С остальными коллегами тоже в итоге пришли к общему знаменателю в новых статусах.

По уши занятая работой, я всё же не могла не заметить, что Лиза стала приходить домой к Мирославу чаще, чем раньше. У них на носу была сессия, и они, якобы, готовились. Что абсолютно не мешало парню продолжать писать мне двусмысленные СМС вечерами и ночами ежедневно. А мне - в том же духе и с той же регулярностью ему отвечать. Я почему-то была уверена, что Лиза ни о чём не догадывается, иначе давно положила бы конец нашей слишком откровенной «дружбе» с её парнем. И это знание вызывало какой-то нездоровый восторг в самых потаённых глубинах моей порочной души. Наша тайная переписка, только наша, только для нас двоих. Тот самый безумно сладкий запретный плод, который мы с Мирославом распробовали и больше не смогли остановиться.

При этом, я изо всех сил пыталась не ревновать, вернее – не показывать свою ревность соседу, боясь отпугнуть его. Но она маленькой змейкой всё же иногда заползала в мои сообщения, адресованные «другу», переворачивая всё с ног на голову, и почему-то доставляя этому «другу» какую-то необъяснимую радость.

Вот и сейчас, сидя на своей маленькой кухне и допивая последние капли сока – так себе ужин у меня, конечно – я в очередной раз написала Мирославу какую-то дичь. Сначала написала, а потом – подумала. Как обычно. Про то, что им с Лизой следует осторожнее заниматься подготовкой к сессии, соблюдая все меры безопасности. Ну разве не дура? А почему написала? – Потому что снова встретила их сладкую парочку на лестничной площадке, возвращаясь с работы. И вежливое обращение Лизы ко мне на «Вы» просто тихо взбесило меня.

Понимая, что они там, в квартире Мира, занимаются скорее всего не теми предметами, которые будут сдавать, я написала то, что написала. А сосед, будто специально не выпуская телефон из рук даже во время их «занятий», тут же прочитал. Замечательно! Ни исправить, ни удалить.

И снова скорый ответ: «Спасибо за беспокойство, подруга. Учтём.», вызвавший острое желание кого-нибудь убить.

В который раз измерив все комнаты в квартире своими шагами, и на всякий случай отложив телефон подальше от зоны видимости, я выглянула в окно. Снова, как преступница, погасив свет и задёрнув шторы. Мирослав и его вежливая барышня спустились к Королле соседа, Лиза привычно уселась на переднее сидение – кто бы сомневался, что так будет - и они уехали. А я осталась стоять за шторой, как идиотка, переполненная глупой ревностью, считая в уме, сколько времени Лиза в этот раз провела в квартире парня, и насколько тщательно за это время они могли подготовиться к экзаменам. Что ж, я непобедима! В тех вопросах, где нужно максимально проявить свою невменяемость – я одинокий лидер.

Дождавшись, не выходя из импровизированного укрытия, возвращения соседа из его наверняка увлекательной поездки, я побрела в сторону спальни. Всё ещё не отпустившая меня злость, смешанная со сладким предвкушением новой порции запретных слов и эмоций, придали бодрости и окончательно лишили сна. Я снова ждала свою дозу острых ощущений, безуспешно пытаясь унять дрожь во всём теле. Меня ломало, как последнюю наркоманку, от желания написать Мирославу первой. Но нельзя, только не сегодня, не в таком состоянии. Иначе я снова позволю ему усомниться в искренности нашей дружбы, и сама перейду запретную черту. Нет, Мира! Нельзя!

Неожиданный поздний звонок Стаса подействовал слегка отрезвляюще, нарушив магию ожидания. И параллельно пришло сообщение от Мира. Загадочно улыбаясь, я всё же ответила коллеге:

- Да, Стас. Что-то случилось?

- Нет. Просто захотел услышать голос друга перед сном.

Я закатила глаза. И он туда же?

- Ну, услышал. – Стараясь подавить раздражение, сказала я.

- Я разбудил тебя? – Заволновался Стас.

- Нет, я ещё не спала. Но собираюсь.

- Хорошо. А то я бы очень переживал.

- Не переживай. Я бы просто не взяла трубку. – Проговорила я спокойным тоном. При этом мысленно повторяя: заканчивай уже этот разговор, Стас, мне сейчас очень не до тебя.

- Ладно. Тогда один вопрос – и я не буду тебя отвлекать.

- Какой? – Я недовольно выдохнула.

- У тебя уже есть планы на Новый год?

Он издевается сейчас? Это так важно и срочно?

- Нет, и, если честно, сегодня не очень готова это обсуждать.

- Хорошо. Понял. Ты же послезавтра работаешь? Давай обсудим это на работе.

- Давай обсудим, - уныло повторила я.

- Отлично. Тогда, спокойной ночи.

- И тебе спокойной ночи, Стас. – Я специально выделила его имя и сбросила звонок.

И тут же, дрожа от нетерпения, открыла сообщение от соседа.

Мирослав: «Ты уже лежишь в тёплой постельке?»

Я: «Да, дорогой друг. Тебя так волнует этот вопрос?»

Мирослав: «Ты даже не представляешь, насколько, подруга.»

Я: «И на сколько, по десятибалльной шкале?»

Мирослав: «На 9,9»

И вот, мои щеки снова пылают румянцем, я тщетно пытаюсь их остудить ладонями. Сердце в груди никак не может выровнять сбившийся ритм. Я никогда не привыкну, всегда буду реагировать именно так, словно влюблённый подросток.

Я: «Тогда тебе нужно срочно обратиться к врачу.»

Мирослав: «Боюсь, в нашем городе нет нужных специалистов.»

Я: «Почему? Психиатр точно есть.»

Мирослав: «С моей болезнью он не справится. Спасёт только помощь друга.»

Помощь друга тут не спасёт, а скорее усугубит ситуацию, подумала я. Хорошо, что не написала это в ответ.

«Где планируешь встречать Новый год?» - новое сообщение от соседа слегка озадачило. Они сговорились со Стасом?

Я: «Готова рассмотреть любые предложения.»

Мирослав: «Под словом «любые» ты имела в виду что-то конкретное? А то я могу подумать что-нибудь неприличное.»

На секунду зависнув над экраном телефона, я было уже начала набирать ответ, очень содержательный и в красках описывающий, что же именно я имела в виду. Но не успела.

Мирослав: «Мира, поехали со мной. И моей компанией. В загородный дом на Новый год. Будет весело, обещаю.»

Если он обратился ко мне «Мира», значит, его предложение вполне серьёзно. «Поехали со мной» - мысленно повторила я фразу, так зацепившую моё внимание. С тобой, милый мой мальчик, я бы поехала хоть на край света. Но тебе об этом знать не обязательно.

Я: «Твоя компания – это кто? Ну, кроме Лизы. Про неё и так понятно.»

Мирослав: «Какая же ты у меня понятливая, подруга.»

Он снова веселится! А я снова не могу скрыть свою неуместную ревность, которая просто сквозит из всех щелей. Вот какая мне по сути разница, что за компания у Мира? Я знаю, что будет Лиза, и этого знания мне – выше крыши. Только из-за неё одной я бы не задумываясь отказалась от поездки. Потому что, одно дело - случайно видеть их в подъезде или палить их передвижения из-за шторки. И совсем другое – наблюдать вблизи проявления их чувств друг к другу. Это будет просто пыткой для меня. Но быть вдали от Мирослава, постоянно думая о том, как он веселится со своей распрекрасной девушкой, представляя всё в цветных подробных картинках, ещё хуже. Моя бурная фантазия – мой злейший враг. Поэтому, я выбираю меньшее из зол по моей собственной оценке.

Я: «Я согласна. Можешь не перечислять своих друзей.»

Мирослав: «Пришлось стирать очень длинный список из имён. Я рад. Даже не представляешь, насколько.»

Я: «А по десятибалльной шкале?»

Мирослав: «100»

18

Мира. Декабрь 2023г.

Я только что отказалась от такого заманчивого предложения, что сама завидую собственной смелости: не поехала с Мирославом и его прилипалой Лизой по магазинам за покупками к Новогоднему столу. Уверена, детишки сами справятся с этим без помощи взрослой тёти. Мне привычнее и удобнее просто быть спонсором. Да и дел много – как-никак, сегодня мой последний рабочий день в уходящем году. Нужно провести его с пользой. А толкание тележек, набитых до верху деликатесами, стояние в очередях за последней банкой икры, и – вишенка на торте – всё это в компании куклы с длинными ресницами, совершенно не входит в мои планы. Завтра - тридцать первое декабря, вот тогда и налюбуюсь на эту сладкую парочку на сто жизней вперёд.

По дороге на работу я забежала в ювелирный салон – забрать подарок для «друга». Хотелось приготовить что-то особенное, не банальное, но в то же время простое и без лишних намёков. Остановилась на серебряном кулоне- жетоне, вполне себе непримечательном, если не обращать внимания на дурацкую гравировку, выполненную на заказ: «Миру от Миры». Мне показалось это забавным. Главный посыл: когда однажды я исчезну из жизни Мирослава, хоть что-то от меня останется ему на память. А мне почему-то очень не хочется, чтобы он когда-нибудь совсем стёр меня из своих воспоминаний. Конечно, неприятно думать о неизбежном. Но, такова жизнь. И с этим моим очередным поражением придётся смириться.

После долгих уговоров я всё же приняла предложение Стаса после праздников сходить вместе на каток, отдохнуть, пообщаться, раз уж сам Новый год мы будем встречать в разных компаниях. Мы же друзья, в конце концов. Что нам мешает? Его периодами проявляющаяся навязчивость никак меня не трогала. Я же сама хотела новых друзей в своей новой жизни. Странным было бы от них отказываться. А Стас – он хороший, с ним легко и весело.

Утром 31 декабря я проснулась в приподнятом настроении, предвкушая предстоящее веселье, тем более в компании самого близкого друга. Сладко потянулась, вспоминая наше с ним ночное общение. Приняв душ и позавтракав на скорую руку, быстро закинула подготовленные вещи в сумку, и, улыбнувшись сообщению от Мирослава: «Жду тебя в машине, подруга», оделась и выбежала из квартиры.

На подходе к серебристой Королле соседа довольная мина мгновенно стёрлась с моего лица. Потому что на переднем сидении с важным видом и улыбаясь, будто получила самый ценный в мире приз, была Лиза. Рядом с Мирославом, так же улыбающимся ей в ответ во все тридцать два. Понимание, что именно этой картинкой мне предстоит любоваться на протяжение всего вечера, пришло слишком поздно. Отказываться от поездки сейчас, стоя перед машиной с дорожной сумкой в руках, было бы глупым. Опять я сама себе создала проблемы.

Я растерянно смотрела на автомобиль соседа, не зная, куда себя деть. Мирослав, увидев меня и будто почувствовав моё замешательство, вышел из машины и открыл передо мной заднюю дверцу, одарив такой же сногсшибательной улыбкой, какой только что осчастливил свою девушку. Я смерила друга недовольным взглядом и плюхнулась на заднее сидение рядом с каким-то молодым парнем.

- Олесь, мы тут! - крикнул Мир, глядя куда-то в сторону, махая рукой.

Через пару секунд та самая Олеся уже сидела по другую сторону от меня, а я оказалась зажата между двумя молодыми телами в зимних пуховиках. Про моё положение можно было бы сказать: «в тесноте, да не в обиде» - но, нет, ещё в какой обиде. Замечательное начало последнего утра года. Я одарила Мира коротким злобным взором через зеркало заднего вида, и принялась разглядывать свои пушистые варежки, которые почему-то не сняла.

- Знакомьтесь: это Мира – моя подруга и соседка, а это – Артём и Олеся, мои однокурсники, - проговорил Мирослав, повернувшись в пол-оборота. – Ну что, трогаем?

И мы тронулись. Машина – в сторону близлежащего коттеджного посёлка, а я – умом… Иначе описать мои ощущения было невозможно. Я, в состоянии мелкой шпротины на заднем сидении, пытаюсь отвлечься от оживлённой беседы молодёжи и одновременно уловить её суть. Не получалось ни то, ни другое. Ещё эти скрытые ото всех обжигающие взгляды Мирослава через зеркало, которые я ловила на себе на протяжение всей поездки, совсем сбивали с толку. И это мы даже не начинали, а мне уже хотелось выпрыгнуть из этой грёбаной машины на полном ходу, и скрыться ото всех в лесополосе. Там и встретить Новый год в гордом одиночестве, ну или в компании какой-нибудь белочки. Одной больше, одной меньше – уже неважно.

Дом, к которому мы ехали невыносимо долго, мне очень понравился: два этажа, внизу просторная кухня-гостиная с большим камином, наверху - три спальни с отдельными входами, и общие душ с туалетом. Всё современно и лаконично, отделано деревом, что придало особую атмосферу новогодней сказки в сочетании с украшениями в виде еловых гирлянд и венков.

Одну комнату выделили для парней, одну – для девушек. А третья осталась пустовать – не знаю, для деда Мороза со Снегурочкой, наверное. Парней оказалось тоже трое. Кирилл, я так поняла, сын хозяев коттеджа, нас ждал на месте. Он растопил камин к нашему приезду и радостно сообщил, что баня тоже готова к использованию, и нам всем просто необходимо её посетить, смыть, так сказать, прошлогодние грехи.

Мы с девчонками заняли каждая свою кровать в спальне. Я не без энтузиазма отметила про себя, что Лиза скорее всего сегодня будет спать отдельно от Мирослава, и моё до того стремившееся к нулю настроение, снова начало подниматься. С Олесей мы нашли общий язык неожиданно быстро. Симпатичная девочка, миниатюрная блондинка с большими серо-голубыми глазами и бойким характером, напомнила мою Свету в юности. Мне такие нравятся. Лиза при ближайшем рассмотрении тоже оказалась довольно милой, и мне удалось перебороть своё неприязненное к ней отношение, хоть и не без труда, чтобы нормально общаться и не портить никому праздник.

В баню первыми решено было отправить нас – представительниц прекрасного пола, и по совместительству самых отъявленных прошлогодних грешниц. Завернувшись в любезно предоставленные хозяином дома простыни, мы друг за другом по широким тропинкам побрели в место очищения от всего плохого. Я почему-то решила идти босиком. Погода, довольно тёплая для сибирской зимы, тихо падающий крупными хлопьями снег, аромат хвои, смешанный с горьковатым запахом дыма, вызывали внутри меня щекочущее чувство ожидания чего-то волшебного. Мне было хорошо и уютно в этом месте, тем более, в компании одного очень важного для меня человека.

- Мира, ты не замужем? – поинтересовалась Олеся, удобнее усаживаясь на расстеленное полотенце в парилке, и поправив смешную войлочную шапку с красной звездой спереди.

- Нет, я в разводе.

- Понятно. Муж – козёл? Не верю, что ты могла что-то нехорошее натворить. – Серьёзным тоном сказала Олеся.

- Именно. – Рассмеялась я. – Но ты же меня совсем не знаешь, почему решила, что я такая невинная овечка?

- Ведь угадала же. – Засмеялась девушка мне в ответ. – Ты очень красивая, с тобой просто общаться, ты не задираешь нос, не строишь из себя умудрённую опытом женщину. В общем – ты мне понравилась!

Ну, точно, вылитая Светка! Всегда так же прямо говорит то, что думает, не лезет за словом в карман. Хорошие однокурсники у соседа, одобряю. Сегодняшний праздник просто обязан удаться.

- А знаете, девочки, я хочу признаться кое-в-чем. – Олеся опустила голову, разглядывая собственные болтающиеся взад-вперёд ноги. – Мне нравится Кирилл. Из-за него я сюда и приехала, если быть совсем честной. Даже напросилась, можно сказать.

Лиза, всё это время молча сидевшая в уголке, и перекидывающаяся с нами редкими ничего не значащими фразами, подняла на Олесю удивленные глаза и как-то странно оживилась.

- А он что? – Спросила я.

- Он… Не знаю, что он. Иногда кажется, что нравлюсь ему, иногда ведёт себя так невыносимо, что его хочется убить. – Олеся поддала пару и быстро запрыгнула на полок.

- Как мне это знакомо, - я задумчиво улыбнулась.

- Сегодня я расставлю все точки над «и», пусть решает, нужна я ему или нет. – Уверенно произнесла Олеся, и мне на секунду стало жаль этого Кирилла. Огонь, а не девушка.

- А я люблю Мирослава. – Неожиданная реплика Лизы заставила нас с Олесей замолчать.

Понятно, что любишь, вы же встречаетесь. Зачем об этом всем рассказывать. Тем более – мне. Но Лиза добавила:

- Хочу ему сегодня признаться. Мне кажется, он тоже неравнодушен ко мне. Просто он стеснительный, всегда занятой. Постоянно то на работе, то на учебе, и вечно не выпускает из рук телефон – весь в делах. Вот и думаю взять инициативу в свои руки. Иначе так и останусь во френдзоне.

Я мысленно услышала грохот. Это моя челюсть с оглушительным стуком упала на пол парилки. Что это всё значит? Они не встречаются? Что вообще происходит?

Мы вышли из бани, раскрасневшиеся, мокрые, в цветных простынях почти на голое тело. Девчонки, повизгивая от холода, быстро побежали в сторону дома. А я осталась стоять посреди заснеженной тропинки босиком, не в силах прийти в себя от шока, с закрытыми глазами, чувствуя, как тающие на разгоряченной коже снежные хлопья медленно стекают прохладными ручейками по моему лицу.

Внезапно меня обдало знакомой волной тепла, и я открыла глаза. Мирослав стоял в нескольких метрах от меня. И так откровенно, неприкрыто, нагло любовался мной, что мне стало жарко, настолько, что казалось подо мной снег растает до самого асфальта. На секунду замешкавшись, он подбежал ко мне, снял свою кожаную куртку, и, завернув меня в неё по самый подбородок, подхватил на руки и понёс в сторону дома.

- Что ты делаешь? Отпусти сейчас же! – Пищала я, брыкаясь и пытаясь освободиться из горячего плена рук соседа. – Я сама могу дойти!

- Босиком и в одной простыне? – Слегка охрипшим голосом произнёс Мирослав, даже не глядя на меня и не ослабив хватку. – Не хочу оказаться виноватым, если ты заболеешь. Если тебе плевать на своё здоровье, то мне – нет!

И я замолчала, позволив донести себя до входной двери, рядом с которой всё же извернулась, спрыгнула на пол, и, стараясь не смотреть на Мирослава, зашла в дом. Не хватало, чтобы нас кто-нибудь застал в таком виде.

Кто-то сказал, что первые сорок лет детства для мальчиков самые трудные. Так вот, девочки недалеко ушли. Про сорок лет пока ничего не могу сказать, но до тридцати – вполне себе тяжёлое детство. Затянувшийся подростковый период, с бушующими гормонами. Иначе как объяснить, что мы сейчас стоим втроём и, не отрываясь, пялимся в окно на кувыркающихся в сугробах парней. Почти голых, в одних трусах. Какая такая сила прилепила нас к этому невозможно прекрасному виду? Ладно, с двадцатилетних девочек что спрашивать. Но я! Познавшая радости и горести семейной жизни, взрослая вроде бы женщина – я-то куда? И ничего не могу с собой поделать, залипла на крепкой мускулистой фигуре соседа, на его рельефной груди, кубиках пресса на животе… Мира! Остановись! И отдышись за одно… А самое неприятное в этой ситуации то, что Лиза сейчас, глядя в это дурацкое окно, видит то же самое, что и я. И мне она уже не кажется такой милой скромной девочкой, с которой можно приятно общаться.

Стол внизу накрыт, мы с Олесей и Лизой в своей комнате делаем завершающие штрихи в наших новогодних образах, готовые спуститься и украсить собой этот праздник.

Лиза – уж точно готова. Она очень красивая, и подчеркнула свою красоту по максимуму. Хотя, чему я удивляюсь, у неё грандиозные планы на Мирослава в этот вечер, девушка вышла на охоту в полной боевой готовности.

А я на фоне молодых свежих вчерашних школьниц чувствую себя старой бледной молью: минимум макияжа, волосы собраны наверх небрежным пучком, серебристое платье свободного кроя, чуть выше колен с рукавами три четверти и открытой спиной. Куда моему наряду тягаться с облегающими стройные юные фигурки, сияющими вечерними платьями девушек. Молодость – это всегда красиво. И в этом моменте я проиграла, даже не начав сражение.

Когда мы спустились вниз, парни громко, почти хором воскликнули, что такую красоту стоило ждать. Кирилл даже присвистнул, и мне показалось, у Олеси сегодня все должно получиться. Чего о Лизе мне даже думать не хотелось.

Я подняла глаза на соседа. Мирослав не сводил с меня своего пронзительного восхищенного взгляда, не отпуская ни на секунду, заставляя моё сердце биться ещё быстрее. Именно на меня он сейчас смотрел так, будто я была центром его Вселенной, будто боясь, что, если он перестанет, я исчезну в тот же миг. На меня, а не на Лизу. Это осознание вызвало внутри меня волну неприкрытого восторга, смешанного с чувством превосходства. Я улыбнулась сама себе, не в силах скрыть эмоции, и… запретила думать об этом.

За шикарно накрытый праздничный стол мы сели ближе к одиннадцати. Я умостилась на диване рядом с Мирославом, с другой стороны от него ожидаемо расположилась Лиза. Атмосфера праздничная: вкусная еда, шампанское, тосты, ещё вполне приличные шутки. Пока мне всё нравилось. Кроме одного: девушки сидящей слишком близко к моему другу, нервно теребящей несчастную бумажную салфетку, и бросающей незаметные томные взгляды на Мирослава. Незаметные для самого Мира, но для меня – горящие красным с восклицательным знаком. Сначала я зачем-то мысленно решила считать эти её взгляды, но спустя десять минут, сбившись со счёта, плюнула на это дело и отодвинулась от парочки. Не хочу больше участвовать в их любовных играх.

Не успела я отсесть от Мира на пионерское расстояние, как он, будто случайно, придвинулся ко мне вплотную, так, что наши бёдра теперь соприкасались. При этом, не моргнув глазом, продолжая так же легко и непринуждённо беседовать со всеми. Кроме меня. А мне стало жарко. Тонкая ткань не спасала от обжигающего прикосновения его ноги к моей, и ничто не могло отвлечь меня от этого ощущения. Олеся что-то весело рассказывала про конкурсы, которые она подготовила после курантов, все радостно подхватили её предложение. А мне срочно нужно было выпить. Я залпом осушила бокал шампанского, который изначально был мной самой рассчитан на три тоста, но легче не стало. Мирослав, как ни в чём не бывало, так же сидел, тесно прижавшись ко мне. Мне же некуда было деться, если только залезть на колени к Артёму, чего бы тот точно не оценил.

Ножка пустого бокала была тщательно изучена со всех сторон, время медленно приближалось к полуночи, а Мирослав так и не сдвинулся ни на миллиметр, не позволяя мне включиться в атмосферу всеобщего веселья. Я сидела, тяжело дыша, одурманенная привычным терпко-свежим ароматом и таким невинным и опасным прикосновением. Мирослав же, снова будто случайно, на мгновение положил мне руку на колено, и тут же убрал. А у меня перехватило дыхание, всё тело задрожало, словно поражённое электрическим током. Такого острого чувства, я не испытывала раньше никогда. Что этот мальчишка делает со мной?

В этот момент начали бить куранты, под шумные выкрики парней бокалы наполнились новой порцией шампанского, кто-то пытался поджечь салфетку с написанным желанием. Я поднялась с дивана вместе со всеми, потянулась бокалом к центру стола, чтобы отметить начало нового года звоном стекла, и почувствовала прикосновение горячей ладони к своей обнаженной спине. И снова разряд, и меня будто выносит из реальности волной удовольствия, сердце в груди разгоняется до немыслимых скоростей, щёки пылают огнём, дрожащие пальцы с трудом удерживают всё ещё наполненный бокал, который я тут же залпом опустошаю. И выхожу из-за стола, не в силах выдержать эту приятную пытку.

Когда я вернулась, немного охладившись морозным воздухом январской ночи, все были заняты телефонными переговорами. Мирослав, судя по всему, говорил со своей матерью. Лизы нигде не было.

Решив дальше не испытывать судьбу, я попросила Артёма поменяться со мной местами. Мир моей рокировкой был явно недоволен, но ничего не сказал. Тут словно из ниоткуда появилась уже пьяненькая Лиза, и как ни в чём не бывало подсела к Мирославу ближе, чем позволяла себе до этого. А я терялась в догадках, призналась она ему в своих чувствах, или ещё нет.

Начались конкурсы. Под всеобщий заливистый хохот, мы начали выполнять дурацкие задания, придуманные Олесей, приправляя их порцией алкоголя. Я старалась изо всех быть на одной волне с молодёжью, почувствовать «вайб Нового года», и в то же время – не приближаться к Мирославу, так опасно прожигающему меня своим взором. Он уже изрядно захмелел, и в его почти чёрных глазах читалось такое откровенное желание, что у меня внутри всё сжималось от страха сорваться, перейти черту. Так на меня ещё никогда никто не смотрел. Нагло, дерзко, пожирая меня глазами, практически раздевая при всех одним лишь взглядом. Мне это безумно нравилось и одновременно пугало до одури. Осознание, что предмет его вожделения – я, а не Лиза, сводило с ума.

Не в силах больше это выдерживать, я поднялась наверх в душевую. Холодная вода слегка остудила кожу, но внутри меня всё продолжало яростно пылать. Боже! Что со мной происходит!

Внезапно в маленькое пространство душевой комнаты ворвался Мирослав, закрыв за собой дверь на замок. Я испуганно посмотрела на него, пятясь к стене, тщетно пытаясь найти укрытие от этого неизбежного шторма. Он подошёл вплотную ко мне и прижал меня к холодному кафелю, не оставив даже малейшего шанса на побег, одной рукой опершись о стену совсем рядом с моим лицом. Второй - он очень медленно, с вызовом глядя мне прямо в глаза, провёл вдоль позвоночника в вырезе моего платья, обжигая обнажённую кожу. Мои мысли предательски спутались, голова закружилась так сильно, что я была не в силах больше стоять на ногах. Я отчаянно пыталась по крупицам собрать последние силы, чтобы не поддаться этому соблазну, перебирая дрожащими пальцами ткань на рукавах своего платья.

Мир наклонился к моей шее и с протяжным вздохом уткнулся носом в ключицу, окончательно лишая меня рассудка.

- Почему ты весь вечер убегаешь от меня? – Прошептал он, опаляя жарким дыханием мою, ставшую такой чувствительной, кожу.

А у меня не было ни единого шанса хотя бы попытаться что-то ответить ему. Я, словно под гипнозом, послушно стояла в плену его рук, во власти его близости, в полной мере ощущая всю силу его желания, понимая, что сама чувствую то же.

Не разрывая зрительного контакта, Мирослав приблизил свои губы к моим, готовый окончательно сломить моё и так невыдающееся сопротивление. Его грудь тяжело вздымалась, проявляя рельеф молодого разгорячённого тела под тонкой тканью рубашки. И мне безумно захотелось послать всё к чёрту, и отдаться этим чувствам с головой. Пусть потом снова будет больно.

Громкий хлопок соседней двери, заставил нас обоих повернуться, на мгновение разорвав опасную связь наших глаз, нарушив магию момента. Воспользовавшись этой спасительной секундой, я вынырнула из-под руки Мирослава, и, не глядя на него, вылетела из душевой.

На последней ступеньке лестницы я остановилась, опустив веки и пытаясь выровнять дыхание. Боже, что это сейчас было? Нельзя, Мира, нельзя! Он разобьет тебе сердце, на котором и так нет живого места от шрамов. Не сдавайся, девочка, не позволяй окончательно себя уничтожить!

Внезапно мимо меня пронёсся Мирослав, слегка зацепив меня плечом, и даже не посмотрев в мою сторону. На его лице, казалось, была запечатлена вся боль мира. Он резким движением схватил свою куртку, и выбежал на улицу. А я заставила себя спуститься к остальным, продолжающим праздновать начало нового года как ни в чём не бывало.

Прошло уже часа полтора, а Мирослав всё не возвращался. И казалось, до этого никому нет дела, кроме меня. Даже Лиза, уже изрядно опьяневшая, выполняла какое-то отвязное задание из запаса Олесиных конкурсов, не обращая внимание на отсутствие любви всей её жизни. Я так и не поняла, призналась она Миру в итоге в своих чувствах, или нет?

Я несколько раз выходила во двор, обошла все постройки на территории – его нигде не было. Машина при этом осталась стоять на месте. Ну и куда он мог деться один в Новогоднюю ночь? Господи! Только бы ничего не случилось! Не в силах больше справляться с волнением я всё же набрала сообщение: «Ты где?». Ответ пришёл неожиданно быстро: «Тебе это действительно интересно?»

Я: «Странное у тебя представление о дружбе. Конечно, я переживаю.»

Мирослав: «Иди спать, подруга.»

19

Мира. Январь 2024г.

Поспать мне удалось ничтожно мало. Я раньше всех по праву старейшины удалилась в спальню, оставив пьяную молодёжь развлекаться до утра. Но это не дало мне никаких бонусов.

Мирослав вчера так и не объявился, по крайней мере, в моём присутствии. Всю ночь я прислушивалась к звукам и голосам внизу, надеясь уловить знакомый тембр. Проваливалась в сон на короткие мгновения и снова просыпалась, боясь упустить момент его появления. Наконец, под утро сдалась и уснула.

Сев на постели и пытаясь унять шум в голове, я осмотрелась. Лиза спала в своей кровати, раскинувшись звездой, укрытая одеялом лишь наполовину. Олеси в комнате не было.

Я на носочках вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь, стараясь никого не разбудить. Звенящая тишина. Казалось, я слышу стук собственного сердца. Интересно, он вернулся? Когда? С ним всё в порядке? Тихонько заглянув в соседнюю спальню, занятую вчера парнями, я увидела одиноко спящего Артёма. А где же Мирослав? В голове пронеслась тысяча мыслей с возможными вариантами местонахождения соседа, одна невероятнее другой. Умеет же он, особо не напрягаясь, занять собой всё моё мыслительное пространство.

В последней комнате, прижавшись друг другу, как котята, мирно посапывали Кирилл с Олесей. Вот они, те самые дед Мороз со Снегурочкой. А Олеся – молодец, добилась того, чего хотела. Она одна из тех, кто видит цель, и не видит препятствий. Хорошо, когда точно знаешь, чего именно хочешь…

Оглядев нижний этаж с высоты верхних ступеней, я, наконец, выдохнула: куртка Мирослава висела на стойке около входной двери, а сам милый друг спал на том самом диване, на котором вчера вечером так бессовестно прижимался ко мне. Это воспоминание заставило мои щеки гореть. Пытаясь остудить их ладонями, я осторожно спустилась вниз к месту вчерашнего бурного веселья, следы которого остались в каждом уголке гостиной.

Мирослав лежал, вытянувшись во весь рост, и положив под голову локоть, в черной шёлковой рубашке и классических брюках, расслабленный и безмятежный. Красивый. Совсем мальчишка.

Я подошла ближе и присела рядом на край дивана, осторожно, стараясь не коснуться Мира. Им хотелось любоваться. Вечно. Его длинными ресницами, бросающими тени на смуглую кожу щёк, мягкими ярко очерченными губами, такими манящими и желанными, спутанными тёмными волосами, вечно взъерошенными. Всё в нём прекрасно настолько, что я не в силах отвести взгляд, заставить себя отвернуться, уйти. Боже мой, Мира! Не сходи с ума! Хотя, уже слишком поздно…

Рука сама потянулась к лицу парня, нежно касаясь кончиками пальцев колючей щеки, убирая со лба непослушную тёмно-русую прядь. Я не могла сопротивляться этому неожиданному порыву, чувствуя себя почти преступницей.

Внезапно Мирослав открыл глаза, и я резко одернула руку, испуганно глядя на соседа и отчаянно пытаясь прочесть по выражению его сонного лица, понял ли он, чем я только что тут занималась.

- Доброе утро, - охрипшим после сна голосом произнёс сосед и, оглядевшись вокруг, спросил: - Который час?

- Доброе. – Я поднялась с дивана, поджав губы и внимательно изучая пустые бутылки под столом. – Почти десять.

- Ясно. Выспалась?

- Вы ещё долго собираетесь быть тут? – Намеренно проигнорировав вопрос Мира, уточнила я.

Он опустил голову, и мне показалось, что я слышу, как тяжело, со скрежетом, ворочаются мысли в его голове.

- До завтра. – Коротко ответил Мир, измеряя меня ничего не выражающим взглядом, от которого меня обдало пронизывающим холодом.

- Продиктуй, пожалуйста, адрес. Я вызову такси.

- Опять убегаешь? – Глядя на меня снизу-вверх, Мирослав прищурил глаза.

И снова волна холода, вызывающая неприятную дрожь в теле. Я обняла себя руками, пытаясь хоть немного укрыться от этого ледяного потока, ёжась и кусая сухие губы.

- Маме завтра год, очень много дел. Так какой адрес? – Мой голос звучал безжизненно, бесцветно, будто внутри меня всё насквозь промёрзло, покрылось прозрачным инеем.

- Не нужно такси. Я сам тебя отвезу. – Мирослав поднялся с дивана, направляясь в сторону холодильника. – Только позавтракаем.

- Я не голодна.

- Ты позавтракаешь. – С нажимом сказал сосед, поворачиваясь в мою сторону, и я не стала спорить.

Молча поковырявшись в прошлогодних салатах, так и не сумев отправить в рот хотя бы одну ложку вкусного, я пошла наверх собирать вещи, а Мир, так же, не говоря ни слова – греть машину перед поездкой.

Всю дорогу от посёлка до города мы не взглянули друг на друга, продолжая играть в молчанку. Я с напускным интересом изучала заснеженный вид за окном, Мирослав сосредоточенно смотрел на дорогу, слишком крепко, до белых костяшек, сжимая руль. Этот лёд между нами переворачивал всё внутри меня, вызывая болезненные спазмы где-то в районе сердца. Казалось, всё пространство в тесноте автомобильного салона вот-вот разобьётся на осколки от одного неверного движения. И никто из нас двоих не посмел хотя бы попытаться растопить это ледяное безмолвие.

К концу мучительно долгой поездки, мне казалось, что от меня совсем ничего не осталось. Когда машина остановилась у двери подъезда, я посмотрела сквозь Мирослава, боясь прямого столкновения с его тёмными глазами, и сухо произнесла:

- Спасибо. Я пойду.

- Давай провожу. – Мирослав старательно разглядывал свои руки на руле, тоже не решаясь взглянуть на меня.

- Не стоит. Тебя ждут друзья. – Я почти открыла дверцу Тойоты и услышала глубокий недовольный вздох соседа.

- Подождут. Это же не займёт много времени. – Он наконец поймал своими глазами мои, и я поняла, что мне нужно срочно бежать. Куда угодно. Подальше от него. Немедленно.

Отвернувшись от Мира, готовая к позорному бегству, я вдруг совсем не кстати вспомнила, что не отдала ему подарок. Мира – такая Мира! Быстрым движением достала из сумки маленькую чёрную коробочку с серебряным бантом, и протянула парню, смущенно улыбаясь.

- Вот. Чуть не забыла. С Новым годом.

Лицо Мира смягчилось, взгляд заметно потеплел. Он покрутил в руках подарок, собираясь вскрыть упаковку, но я остановила его:

- Потом откроешь. Без меня… Друг.

- Хорошо… Подруга. – Улыбнувшись самому себе, Мирослав засунул руку во внутренний карман куртки и извлёк синюю бархатную коробочку овальной формы. – У меня тоже кое-что есть для тебя.

Я замерла от неожиданности. Казалось, холодный фронт начал отступать с нашей территории.

- Спасибо. Я тоже открою дома.

- Так я провожу? – И снова мои глаза в его капкане, внутри поднимаются совсем ненужные сейчас чувства, обволакивая, пробираясь в самые тайные уголки, пытаясь лишить воли.

Нащупав сбоку ручку передней дверцы, я с силой потянула её, и почти вывалилась в искусственно наметённый дворниками сугроб, пролепетав:

- Не нужно. Возвращайся к друзьям. Увидимся.

Схватила дорожную сумку и скрылась в подъезде.

Перебирая тонкими пальцами серебряный браслет, подаренный Мирославом, я даже не пыталась спрятать свою довольную физиономию. Смотри, Мира, и завидуй сама себе. Он тоже захотел порадовать меня, оставить что-то особенное на память. От этой мысли по телу разлилось приятное тепло. Это ведь нормально? Мы же друзья, в конце концов? А особенно меня повеселила гравировка на внутренней стороне одной из серебряных пластин: «Мире от Мира». Воистину, мы с ним нашли друг друга - два идиота, думающих одинаково.

Улыбаясь, как влюблённая школьница, я, ни секунды не сомневаясь, написала другу сообщение: «Мире от Мира?»

«Миру от Миры?» - пришёл такой же вопросительный ответ. А я представила сияющее лицо Мирослава после распаковки подарка, и внутри что-то приятно встрепенулось. Всё же, когда он не рядом, но пишет мне, когда со мной и не со мной одновременно, мне уютно и хорошо. Всё становится простым и понятным.

«Мы с тобой просто гении креатива!» - Новое сообщение от друга, и новая волна захлестывающей радости, наполняющей меня до краёв. И я позволяю этому чувству поглотить себя. Потому что мне снова тепло.

Я всё сделала правильно. Нельзя нам переходить эту грань между дружбой и чем-то большим. А мы были опасно близки к этому вчера, готовые броситься с головой в омут страсти, ослепленные желанием, мгновенно отключившим разум. Мы вспыхнули, как спички, загорелись друг от друга, неспособные противостоять силе притяжения наших тел. И едва не сгорели оба.

Что было бы с нами, если бы не остановили это безумие? Если бы я не остановила? То хрупкое, нежное, особенное между нами, что я называю дружбой, было бы бесповоротно разрушено. И я бы потеряла Мирослава. Как друга – точно бы потеряла. А в другом статусе у нас с ним нет будущего, в другой роли для него нет места в моей жизни. Возможно, он этого не понимает в силу возраста. Зато отчетливо понимаю я. И в сложившейся ситуации мне приходится думать и принимать решения за нас обоих.

Только голос в голове почему-то на этот раз не согласен со мной. «Не принимай поспешных решений» - как всегда приказным тоном обратился ко мне он. Но я – буду не я, если снова не сделаю всё по-своему.

20

Иной мир.

Актиус спешил оказаться на совете, на котором в этот раз всё будет решать и озвучивать не он. Мудрые ограничены в своей власти как над душами, так и над людьми. Но кое-что всё же не могло случиться без его на то дозволения. Пространство для сбора совета, на котором сегодня должен будет присутствовать Иов – один из десяти самых древних душ, называемых премудрыми, должен подготовить и организовать именно Актиус. Он, как и его соратники, такие же души, более молодые, чем первая десятка на вершине иерархии, но более опытные в сравнении со всеми остальными – так называемые, мудрые – имеет способность менять пространство по своему желанию и усмотрению. В Ином мире всё состоит из переменчивой, гибкой материи, из которой можно, словно из податливой глины, лепить что угодно в любом виде, форме и цвете. И то, каким увидят пространство импровизированного зала заседаний остальные мудрые и сам премудрый, сегодня зависит только от Актиуса.

Он перебрал в своей голове разные варианты, и остановился на светло-фиолетовом свечении вокруг округлой плоской площадки, расстелившейся в центре пространства мягким ковром. Вокруг он заботливо расставил белые подобия кресел. Всего тридцать одно. Душам не обязательно сидеть, но они могут это делать, так же, как принимать другие человеческие позы по своему желанию. В конце концов все души – это бывшие люди, когда-то прошедшие все земные уроки в тысячах воплощений, которые обрели все необходимые для души качества и перешедшие на новый уровень, в новый мир. Души не имеют тела, хотя и выглядят точно так же, как люди в одном из своих последних воплощений в самом расцвете формы. Поэтому, они не устают, находясь в одном положении долгое время, у них не затекают руки или ноги.

Но в этот раз Актиус почему-то решил, что на совете все будут сидеть. Его выбор. Его право.

Любое помещение в Ином мире – это ограниченное пространство, которое не видно снаружи, но видно изнутри только тем, кто в нём находится. Оно имеет свойство расширяться и сужаться в зависимости от количества присутствующих в нем душ.

Вот и здесь, в месте привычного собрания мудрых, сегодня будет много душ самых высоких уровней. А выше премудрых – только Он, создатель, источник жизни, силы и энергии для всего сознательного. Но Он – не обитатель Иного мира. Он выше всех миров. По крайней мере, такие знания о Нем у Актиуса и других мудрых. Никто Его никогда не видел, из душ – уж точно. Но все незримо чувствуют Его присутствие в каждой секунде времени, в каждой точке пространства, в каждом принятом решении – во всём важном и неважном, происходящем в Ином мире.

Оглядев результат своих стараний, Актиус довольно хмыкнул. Всё готово. Можно начинать.

Он силой мысли зажёг в центре круга красное свечение в знак начала заседания совета, и занял одно из кресел.

Друг за другом в пространстве стали появляться другие мудрые. Возникая, словно из ниоткуда, и вежливо приветствуя друг друга, они постепенно заняли все подготовленные для них места. Мудрые с серьезным видом перешёптывались с рядом сидящей душой, при этом каждый отчетливо понимал, зачем он здесь.

Если бы это собрание увидел человек, он удивился бы, насколько молодо и прекрасно выглядят люди, принимающие серьёзные и важные решения. Как дорого и со вкусом они одеты – будто на современном праздничном приёме в честь какого-нибудь особенного повода. Всего тридцать красивых, не превышающих возрастом двадцать пять – тридцать лет по земным меркам, людей: пятнадцать мужчин и пятнадцать женщин, с важным видом восседающих на белоснежных широких креслах в сиреневом свечении, окутывающем всё вокруг, не имеющем источника, без начала и конца, равномерно рассеивающемся по импровизированному залу. И тот зал – без крыши, стен и потолка, словно мягкая, утопленная в облаке просторная комната, не имеющая чётких границ. Ни один художник в Человеческом мире не смог бы изобразить подобное. Потому что человеческое тело – тюрьма, ограничивающая полёт фантазии своими скудными возможностями.

Когда все заняли заботливо подготовленные для них Актиусом места, председатель совета встал и поднял вверх правую руку.

- Мы все здесь. Мы все готовы к сложному решению, ранее уже принятому нами на уровне мудрых. Премудрый Иов, ждём твоего слова.

В этот момент в «зале заседаний» появился премудрый, которого все с таким нетерпением ожидали. Он выглядел молодым мужчиной лет тридцати с голубыми глазами и светлыми волосами, с короткой аккуратной бородой, высокий и статный, в бежевом строгом костюме-тройке. Премудрый окинул всех доброжелательным взглядом с крупицей снисхождения и долей показного превосходства. Что ж, он имел право смотреть на мудрых свысока, ведь он намного выше их по рангу, по опыту и знаниям. То, что открыто премудрым, для остальных душ – тайна за семью печатями. Только премудрые знают Его истинный замысел, только они могут правильно донести значение всех законов и смыслов до мудрых душ, а уже те – дальше по цепочке до самых низших рядовых душ.

Ни одно важное решение не может обойтись без вмешательства премудрых. Сегодня Иов будет принимать его единолично, без своей пары – премудрой Лайи. Он справится, потому что дело касается всего лишь человека. А люди – ниже любой души, это черновики, которые переписываются множество раз, и только последний – чистовой вариант удостаивается права стать душой, заняв своё место в Ином мире.

Иов занял белоснежное кресло рядом с Актиусом и спросил:

- Дело ведь касается человека? Его судьбы?

- Да, дорогой Иов. Именно так. – Слегка заискивающе проговорил Актиус. Нечасто ему выпадала честь общаться с премудрыми, можно сосчитать на пальцах все их встречи. А потому, это было немного волнительно для мудрого.

- Я изучил вопрос подробно, Актиус. Меня очень озадачила связь между человеком и душой. В причинах случившегося ещё предстоит разобраться. Но не это мы будем сегодня обсуждать, а конкретно – судьбу человеческой женщины, очень сильно изменившуюся и ускорившую усвоение последнего урока. Верно?

- Всё так, дорогой Иов, всё так. – Пробормотал Актиус, кивая головой.

- И решение вопроса в том, чтобы эта человеческая женщина досрочно завершила урок?

- Именно, дорогой Иов.

- Что же. – Иов нахмурил брови. – Сколько ей оставалось времени до окончания урока первоначально?

- Ещё тридцать два года, дорогой Иов. В шестьдесят пять земных лет она должна была по ранее предначертанной судьбе покинуть земной мир. – Ответил Актиус, задумчиво покопавшись в собственной голове, и выуживая из неё нужные знания.

- Когда будет окончательно усвоен урок, следуя новой судьбе?

- Через четыре земных месяца, дорогой Иов.

- Так… Душа, преступившая закон, в то же время вернётся в Иной мир после окончания наказания? Я верно всё помню? – Премудрый наклонил голову набок, словно что-то обдумывая.

- Именно так, дорогой Иов.

- Значит, я готов озвучить решение: человеческая женщина должна совершить переход в Иной мир в день исполнения ей тридцати четырёх лет по земному исчислению. И ни днём позже! – После этих слов премудрый исчез.

- Все услышали решение премудрого Иова? - спустя некоторое время обратился Актиус к оставшимся на совете мудрым. – Как только судьба человеческой женщины будет переписана, необходимо обеспечить её своевременный переход. Дорогой Оттис, это твой участок. Действуй!

Оттис повёл плечами, обречённо покачал головой. И исчез из «зала», отправившись «действовать».

21

Мира. Январь 2024г.

Пришло время исполнять обещания, пусть данные не от чистого сердца и искреннего желания. Сегодня у меня очередной выходной, а значит ближе к вечеру мне предстоит проявить свой сомнительный талант фигуристки на льду городского катка. Перед Стасом. Надеюсь, как истинный друг, он не будет слишком громко смеяться над моими попытками приручить коньки, потому что в подобных местах я в последний раз была… никогда. А, следовательно, моя грациозность не далеко ушла от той самой коровы.

О своих планах на вечер зачем-то сообщила Мирославу, как-то снова получилось само-собой. В конце концов, он тоже друг. И он, как друг, очень настоял пойти на каток вместе со мной и Стасом. А что в этом такого? Чем больше компания – тем веселее. И то – правда, подумала я, и опять зачем-то (язык мой – враг мой), настояла, чтобы Мир обязательно взял с собой Лизу. Чтобы уж наверняка: повеселиться – так повеселиться.

И вот теперь, стоя на льду («стоя» – в моём случае очень громкое слово), периодически хватаясь за Стаса, умело управляющего коньками, я пытаюсь веселиться, что есть мочи. По мне это очень заметно. Мне кажется, весь каток смотрит только на меня, на мои жалкие «тулупы» и «аксели», и смеётся. Только мне почему-то не до смеха. Хотя, чего я ожидала? Сама напросилась. Сама уговорила Мирослава позвать Лизу. Теперь наслаждайся, дорогая Мира, незабываемым зрелищем.

Молодые люди из нашей «весёлой» компании умели кататься на несколько порядков лучше меня. Мир держал свою прекрасную спутницу за руку, и они ловко скользили по ровному льду катка, словно родились в этих дурацких неудобных коньках. Сосед то и дело поглядывал в мою сторону, подмигивал мне. А у меня дёргался глаз от двойного напряжения: с одной стороны – их сцепленные руки вызывали дикую злость внутри, с другой – я в прямом смысле не могла стоять на ногах, постоянно заваливаясь на Стаса. На месте бармена я бы давно сделала вид, что не знаю меня.

Очень возможно, что корову всё-таки можно обучить фигурному катанию, со временем, естественно, а вот я оказалась совершенно необучаемой. Сколько раз ни показывал Стас разные простые приёмчики – мои навыки так и колебались где-то в районе нуля. Еще и радостная парочка румяных молодых «друзей», озаряющая весь каток своими белоснежными улыбками, как в рекламе зубной пасты, жутко отвлекала. И бесила. И не знаю, что из этого больше.

- Может передохнём немного? – Стас с жалостью посмотрел на запыхавшуюся меня.

Неужто, готов сдаться? Слабак!

- Я настолько безнадёжна? – Прямо спросила я.

- Нет, - Стас громко рассмеялся. – Мне показалось, ты устала…

- Падать и висеть на тебе?

- Мне приятно, когда ты висишь на мне. – Как-то не очень по-дружески улыбнувшись, произнёс Стас. Но тут же, словно осознав свой промах, предложил: - Глинтвейн?

- Сам принесёшь? Я тут постою, подожду тебя. – Я огляделась, прикидывая, долго ли мне ковылять до ближайшего бортика.

- Давай помогу докатиться до бортика, там проще стоять. – Он просканировал меня взглядом с головы до ног, словно оценивая уровень моей беспомощности.

- Вот сейчас обидно было. – Попыталась отшутиться я. – Зря что ли ты без малого сорок минут со мной возился? Пора птенцу выпасть из гнезда и доехать хотя бы до бортика без посторонней помощи. Или ты не веришь, что я справлюсь?

- Хорошо, - Стас с сомнением ещё раз оглядел меня. – Я быстро, есть вероятность, что ты не успеешь добраться до пункта назначения.

- Иди уже! – С показной злостью выкрикнула я и повернулась в сторону предстоящего пути.

В момент, когда Стас уже исчез из поля моего зрения, а Мирослав с Лизонькой – наоборот, заняли его целиком, я почувствовала резкий удар в спину, внезапный и сильный, сбивший меня с ног. Мужчина довольно габаритный, и, видимо, такой же мастер в катании, как и я, врезался в меня на полном ходу. Резкая боль в районе носа и челюсти смешалась с солоноватым привкусом крови, и я непроизвольно застонала. Распластанная на льду, как сушёная камбала, я не сдержалась и заплакала от боли или от обиды, или от всего вместе взятого. Такое могло произойти только со мной! Я же магнит для неприятностей!

Через долю секунды ко мне подлетел Мирослав, бледный, как привидение, испуганный, с бешенными глазами. Он с такой агрессией посмотрел в спину удаляющемуся мужчине, будто был готов догнать его и впечатать мордой в лёд со всего размаху. Затем снова повернулся ко мне, и, осторожно убирая с лица прилипшие волосы, спросил:

- Мира, ты как?

- Хуже, чем была минуту назад. Но, жить буду. – Я попыталась подняться. Челюсть ломило невыносимо, на лёд упали несколько красных капель.

Мирослав аккуратно привалил мою тушку себе на плечо, взволнованно разглядывая моё по-видимому, ставшее невероятно «привлекательным» лицо, и отбуксировал меня к выходу с катка. Помог переобуться, сгрёб горсть снега и отдал мне.

- Приложи холод. – Он обхватил моё лицо горячими ладонями, внимательно изучая масштабы катастрофы. – Нужно срочно к врачу.

- Что? Зачем? – Испуганно спросила я, прислонив комок снега к опухшей губе сквозь руки Мира, всё ещё нежно сжимающие моё лицо.

- Вдруг трещина, перелом. Нужно проверить. Так. Поехали. Идти можешь? – Парень схватил мою свободную руку и переплёл наши пальцы.

- Могу… - Я ошеломлённо посмотрела сначала на место соединения наших рук, потом на него. – Не нужно ни в какую больницу. Подумаешь, упала. Здесь такое сплошь и рядом. Всего лишь синяк.

Но Мирослав так глянул на меня, что я уже сама засомневалась в несерьёзности травмы.

- Едем в больницу! - Он легонько потянул меня на себя, чтобы я поднялась, и потащил в сторону выхода.

Изумлённая Лиза, всё это время крутившаяся поблизости, смотрела в мою сторону с нескрываемой ревностью. Конечно, из-за моего падения теперь всё внимание Мирослава было приковано ко мне. Да и вообще, мне показалось, она всё про нас поняла ещё в Новогоднюю ночь. Умная девочка. Однако, стоило Мирославу пригласить её провести время – она не отказалась. Тоже любит наступать на больную мозоль, как и я. Возможно, до сих пор на что-то надеется, и возможно – не зря.

На выходе с катка мы столкнулись с удивлённым Стасом, держащим пару высоких стаканчиков с фирменной надписью. Я в двух словах успела обрисовать сложившуюся ситуацию, и Мир настойчиво потянул меня дальше к парковке. Несмелая попытка Стаса помочь мне и самому отвезти в больницу, была решительно отвергнута соседом.

Через минуту мы уже отъезжали с места происшествия, я всё ещё держала на коже подтаявший комок снега, разглядывая в боковом зеркале удаляющиеся фигуры Стаса и Лизы.

В больнице мы пробыли больше двух часов. Оказалось, зря беспокоились – ушиб и размозжение мягких тканей, неприятно, но не смертельно. Зря только потратили столько времени от своего выходного на беготню между кабинетами, ненужные обследования, чтобы мне выписали покой, холод и какую-то мазь, название которой я благополучно забыла, едва мы переступили порог приёмного отделения.

Пока я забирала одежду из гардероба, Мирослав куда-то исчез, и снова появился спустя минут десять с пакетом из аптеки. Заботливый какой. Друг.

С такой же заботой он отвёз меня домой, проводил до квартиры и вошёл в неё, не спрашивая разрешения. Все мои слабые попытки выпроводить его, потерпели неудачу. И я поняла, почему, увидев, наконец, своё отражение: синяк настоялся, превратившись в красно-фиолетовое нечто, растянувшееся от выпуклой косточки на щеке до самого подбородка, верхняя губа распухла, будто меня ужалил рой пчёл, а на нижней - бордовым росчерком красовалась запёкшаяся кровь. Я бы тоже испугалась оставить себя одну в таком виде.

Когда мы сидели с Мирославом на моей маленькой кухне и пили: он приготовленный им же самим чай, я – купленный соседом сок из трубочки, я внимательно посмотрела на друга, и спросила:

- И долго ты собираешься со мной возиться?

Мир опустил голову, разглядывая свои колени, и сам себе тихо пробормотал: «Всю жизнь». Но громче, уже для меня произнёс, глядя прямо в глаза:

- Пока тебе лучше не станет.

Но я запомнила ту, первую фразу, которая поразила в самое сердце. Почему-то показалось, что я это уже слышала, и именно от Мирослава. Что всё, происходящее сейчас со мной, на этой кухне, уже когда-то было.

22

Мира. Январь 2023г. Год назад.

Я уже почти ненавидела этот дверной звонок. Почему никто не открывает? Целых двадцать минут я не могу ни дозвониться, ни достучаться до мамы. Трубку она тоже не берёт. Да что же такое! Она совершенно точно должна быть дома, я говорила с ней по телефону буквально час назад. Ещё и ключи свои забыла, как на зло! Всё к одному. В моём теперешнем положении своё имя забудешь, не то что ключи. Дома… то что происходит дома, даже не хочется вспоминать. Да и нет у меня больше дома в том городе. И семьи нет, и на работе я написала заявление по собственному.

Сил и так почти не осталось на весь этот бардак, решила приехать к маме на праздники, чтобы хоть немного отвлечься от происходящего в моей жизни хаоса, напитаться энергией родного дома, поставить на паузу проблемы, почувствовать себя любимой и нужной.

Но сердце снова переполнено тревогой, хочется уже просто вышибить эту злосчастную дверь. Вдруг что-то случилось? Вдруг маме стало нехорошо? Нет, не нужно сразу думать о плохом. Очень надеюсь, что она крепко уснула, или принимает душ, поэтому не отвечает и не открывает дверь. Но волнение и страх едким дымом отравляют сознание, ничего не могу поделать с собой, со своей в разы возросшей за последние месяцы тревожностью. Мама – единственное светлое в моей почерневшей жизни.

Снова бесполезная трель звонка, и я готова расплакаться от паники и собственной беспомощности.

- Мама! Открывай уже! – Крикнула я запертой двери, снова и снова нажимая на кнопку звонка. – Ну, пожалуйста, открой! Мам!

- Мира, привет. Что-то случилось? – Мирослав, соседский мальчишка, очень вовремя появился на этаже.

- Привет. Не могу маме дозвониться. – Дрожащим голосом проговорила я. – Ключи забыла, видимо, в спешке. Уже не знаю, что делать. Трубку мама не берёт, и…

- Подожди пару сек. – Сосед скрылся в квартире напротив, и быстро вернулся, протянув мне связку ключей с брелоком в виде солнца. – Вот, тёть Алла дала нам запасные…

Я не стала интересоваться, зачем соседям запасные ключи от маминой квартиры, схватила связку и трясущимися руками попыталась вставить ключ в замочную скважину. Ничего не выходило.

- Вот чёрт! Да что ж такое! – Я с силой раздраженно ударила по двери.

- Подожди. – Мирослав осторожно забрал ключ из моих дрожащих пальцев, с первого раза вставил его, повернул, раздался характерный щелчок.

- Слава Богу. – Устало выдохнула я, толкая входную дверь всем телом.

Я ввалилась в квартиру, и замерла на пороге, не сумев сдержать крика, больше похожего на визг. В груди невыносимо запекло, слёзы покатились из глаз сами собой.

Мама лежала на полу в прихожей с закрытыми глазами, не шевелясь, в своём любимом флисовом халате с золотыми рыбками. С трудом преодолев оцепенение, я бросилась к ней. Мирослав уже сидел рядом с мамой и проверял пульс и дыхание, удержав меня от попытки встряхнуть её, разбудить, привести в чувства.

- Не нужно, Мира. Так можно ещё хуже сделать. Я звоню в скорую. – Нахмурив брови, сосед набрал нужный номер.

Он что-то говорил в трубку диспетчеру, а для меня всё было как в тумане. Я не могла справиться с собой, не могла взять себя в руки. Именно сейчас, когда я так нужна была своей маме, я оказалась абсолютно бесполезной, неспособной даже в скорую позвонить. Да что я за дочь!

Боль в груди, казалось, вот-вот прожжет меня насквозь. Невозможно было смотреть на маму, распластанную на полу, бледную, измождённую. Я гладила её по голове, по рукам, говорила с ней сквозь непрерывный поток слёз, просила не оставлять меня, обязательно поправиться. Уговаривала, что у нас непременно всё будет хорошо, только бы она была со мной. Обращалась к неведомым силам, умоляла не забирать последнее и самое дорогое, что осталось в моей жизни. Торговалась, угрожала и снова умоляла. И так много раз по кругу, непрерывно, не прекращая рыдать, до самого приезда скорой.

В машину скорой помощи меня почему-то не пустили. Как же так? Я ведь видела в фильмах, что близкие едут рядом, всю дорогу держа пациента за руку. Но сотрудники скорой говорили со мной, как с назойливой мухой, мешающей им выполнять свою работу. Они быстро, не без помощи Мирослава, затолкали маму в реанимобиль, и со включенными маячками и сиреной, повезли её в больницу. А я стояла полностью разбитая, растерянная, не понимая, что делать дальше.

- Поехали в больницу, у меня своя машина. – Неожиданно предложил Мирослав.

- Что? – Переспросила я, с трудом пытаясь уловить смысл услышанного.

- Поехали. Твою маму в кардиологию везут, я узнал у скорочей. – Парень, не спрашивая разрешения, схватил меня за руку и потащил в сторону припаркованной во дворе серебристой Тойоты Короллы.

Его ладонь была настолько горячей, что, когда он отпустил мою руку, распахивая передо мной переднюю дверь автомобиля, я ощутила волну холода. Это на секунду отвлекло от мыслей о маме, но, ровно на одну секунду.

Дальше всё происходило, как в драматическом фильме с печальным финалом. Мы приехали в больницу, долго выясняли, куда положили маму. Вернее, выяснял Мирослав. Я полностью утратила способность членораздельно говорить и понимать смысл любых обращённых в мою сторону слов. Спустя время, тянувшееся бесконечно долго, мы узнали, что мама в реанимации в кардиологическом отделении, и туда, ожидаемо, никого не пускают. Включая родственников. Включая единственную дочь.

Я разрыдалась от несправедливости, прямо там, в приёмном покое, уткнувшись в плечо соседскому мальчишке, так вовремя оказавшемуся рядом.

Вернувшись в пустую квартиру, я не могла найти себе места. Ходила из угла в угол, не чувствуя ни голода, ни усталости. Всё время плакала, прокручивая в голове сотни возможных исходов, старательно избегая самого страшного. Ведь не может такого случиться, чтобы мама навсегда ушла от меня. Мы даже не встретились, не наговорились, не наобнимались. Мы же ещё ничего не успели с ней. Я, пребывая в центре полной разрухи на протяжении уже почти года, не уделяла маме столько внимания, сколько она от меня ждала. Я не давала ей того тепла, что раньше лилось через край, и всё, практически целиком, было только для неё одной. Несколько последних месяцев создали внутри меня ледяную безжизненную пустыню, уничтожившую все искры жизни, почти убившую меня. В этом рукотворном аду я заблудилась, потеряла ориентиры, и в итоге, слишком поздно нашла время для мамы. Очень надеюсь, мы ещё успеем с ней наверстать всё, что упустили. Пусть так и будет, пожалуйста!

2 января 2023г.

Раннее утро разбудило назойливым звонком. Этот звук, неожиданно вселяющий ужас, я не забуду никогда. Я будто бы заранее знала, что услышу в трубке, и долго не решалась нажать на кнопку «принять вызов», словно это могло что-то изменить.

Прислонив телефон к уху, и столкнувшись с неотвратимой правдой, я получила от судьбы самый сокрушительный удар из всех, что мне доводилось испытывать на себе. Такой, к которому невозможно подготовиться. Никогда. Мамы больше нет. Умерла утром. Обширный инфаркт миокарда. И моя жизнь окончательно рухнула в один миг, рассыпалась в пыль.

Я до боли сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладонь до крови, опустила веки, полностью оглушённая услышанным, и громко протяжно закричала. Долго, с надсадным хрипом, из моей груди вырывались нечеловеческие, пугающие саму меня звуки. Не справившись с порывом ярости, я набросилась на несчастный дверной звонок, как на исчадье ада, вырвала его из стены со всеми проводами, и со всей силы швырнула об дверь. Обхватив руками голову, сползла по стенке на пол, и безудержно разрыдалась, вкладывая в каждый рваный вдох всю свою боль.

5 января 2023г.

Я бродила по опустевшей квартире, словно тень, после похорон. В ней было непривычно холодно и неуютно, совсем не хотелось находиться. Я словно оказалась в кошмарном сне, до жути реалистичном, не оставляющем ни малейшего шанса на благополучный исход. Наблюдая за всем будто со стороны, полностью обессиленная, я была совершенно не способна принять страшную правду. Я не нашла в себе сил погрузиться в болезненную, разрывающую душу в клочья реальность. Даже организацией похорон занималась не я, всё делал Мирослав вместе с соседями по подъезду. Всё, что могла делать я – бесконечно рыдать, заполняя пустоту внутри солёным морем слёз.

- Вот, выпей. – Мир протянул мне стакан воды, источающей резкий пряный запах валерианы, и сел рядом со мной.

Я послушно сделала пару глотков, и поставила стакан на столик у дивана, снова срываясь на плач. Сосед нежно обнял меня за плечи и прислонил к своей груди. Размеренный стук его сердца под черной водолазкой действовал, как успокоительное. Или это капли валерианы проникли в кровь и начали тормозить мою нервную систему. Я не осознавала, что происходит вокруг. Всё было белым шумом, непонятным, сложным, и ненужным. Мой мир рухнул, окончательно, не оставив после себя даже мелкого камушка, но думать об этом сейчас было выше моих сил.

- Поплачь, тебе нужно. – Эхом донеслись до меня слова Мирослава.

Я будто одновременно и ощущала и не ощущало его присутствие. Однозначно, то что он был сейчас со мной, было маленькой, но такой необходимой дозой лекарства для меня. Рядом с ним было тепло и спокойно, боль казалась не такой невыносимо острой. И думать о том, какая причина заставляет его столько времени возиться со мной, совсем не хотелось.

- Я запишу тебе свой номер, на всякий случай. – Мирослав взял со столика мой телефон, не дожидаясь моего согласия, и сохранил свой номер в списке контактов.

А мне было всё равно. Даже если бы он сейчас выложил в интернет мои откровенные фото, чудесным образом появившиеся в галерее телефона, мне было бы абсолютно наплевать. Мирослав был в какой-то мере тоже частью белого шума, и мысль о том, что я не запомню его присутствие в этом потоке боли и отчаяния, маленькой вспышкой промелькнула в сознании и погасла.

Он продолжал гладить меня по голове, всё так же лежащую на его широкой груди, говоря приглушенным голосом какие-то фразы, возможно, важные, а может – рутинные слова поддержки. Я даже не пыталась разобрать и услышать. Его тембр обволакивал, укачивал. Усталость от событий последних дней, наконец, дала о себе знать, наливая моё тело свинцом, утяжеляя опухшие от слёз веки, выключая окружающую реальность, такую неприятную и жестокую.

- Я всю жизнь бы сидел с тобой вот так, - послышались отголоски приятного мужского тембра. Но я была уже далеко.

23

Мира. Январь 2024г.

Я продержалась уже почти три недели, несмотря на всю сложность и периодическую готовность к срыву. В течение такого срока я, как послушная девочка, избегала любого общения с соседским мальчишкой. Он продолжал писать и звонить упорно и настойчиво. А я… не то, чтобы игнорировала его… Хотя, нет – игнорировала. Мои односложные отмазки, в которые я сама с трудом бы поверила, по-другому назвать было невозможно. Они просто не выдерживали никакой критики.

Я специально делала всё, чтобы батарея телефона к вечеру была максимально севшей, и ставила гаджет на зарядку то в ванную, то на кухню. Лишь бы подальше от кровати и от моих вездесущих рук, то и дело тянущихся к нему.

Меня ломало, как конченную наркоманку с каждой новой пустой ночью всё больше и больше. Я даже подсела на таблетки: снотворное – не снотворное, без бутылки не разберёшь. В аптеке уверенно сказали: должно помочь, и я поверила. Но только помочь оно должно было от бессонницы, а что делать с разрывающей душу в клочья тоской, в аптеке почему-то не уточнили.

В общем, «колёса» не очень спасали, ежедневно создавая иллюзию благополучного сна, в который я проваливалась спустя минут тридцать после очередной дозы. Но в любом таком сне был Мирослав. В каждой секунде, в каждом кадре, в каждом движении и звуке, и с этим я совершенно ничего не могла поделать. Я не справлялась. Большей частью с самой собой.

Я словно вернулась в свои пятнадцать лет, впервые испытывая невероятное по своей силе чувство. Такое, которое для меня - взрослой женщины – было абсолютно новым, неизведанным, целиком завладевшим моими сознанием и телом. Я, как слепой котёнок, ошарашенно тыкалась носом в собственную беспомощность перед этой бурей, перед сметающим и уничтожающим всё, бывшее когда-то целым, смерчем. У меня не было опыта, дающего хоть один шанс устоять перед надвигающейся катастрофой, способного отключить мои переживания хотя бы на время, дав мне тем самым небольшую, но такую нужную передышку.

Я пыталась занять себя чем угодно, хоть на короткий срок способным отвлечь от бесконечно кружащихся в голове мыслей о Мирославе. Хваталась за любые дела, не задумываясь об их пользе и последствиях. Ремонт в квартире? Легко! Захламить пространство рулонами обоев, банками краски и кучей строительного инвентаря, разгромить половину кухни, чтобы мыть посуду в ванной – оно же точно того стоило?

Занятия танцами? Обязательно! Дайте два! Чтобы уже к исходу второй половины первого часа я выглядела и ощущала себя, как мокрая курица, не чувствующая собственных конечностей. Отличная же терапия, правда Мира?

А про дополнительные смены на работе можно вообще говорить бесконечно. Я была готова, как в известном фильме, идти за всех и на цементный завод, и на ликёроводочный, лишь бы было меньше свободного времени, и меньше соблазна написать что-нибудь лишнее. Работала в бешеном ритме, не жалея себя, чтобы к концу смены не помнить не только своего имени, но и имени того, кто так глубоко пустил корни во мне.

И несмотря на все мои титанические старания, одна мимолётная встреча в подъезде или на улице, или в любом другом месте, полностью стирала до нуля всё, что было выстроено кирпичик за кирпичиком. Каждый раз. Снова и снова.

Сколько раз мне хотелось напиться и забыться, уйти в астрал, подгоняемой дозой алкоголя. Но каждую такую мысль на корню обрубало воспоминание о 21 октября 2023 года. И вся решительность мгновенно улетучивалась.

Я так сильно устала в этой бесконечной гонке, без победителей и проигравших, в бессмысленной борьбе самой с собой, не всегда понимая: зачем? Для чего мне эта опустошающая война, в которой я уже заранее проиграла? Ещё и повелитель со своими замысловатыми ни то подсказками, ни то предупреждениями, ещё больше всё усложнял. «Не принимай поспешных решений» - вот что он имел в виду, говоря мне это? Какие решения я не должна принимать? Хоть бы раз прямо сказал: «Мира, иди туда и сделай вот это». И всё! Конечно, нет гарантии, что я бы поступила точно по его указке, но хотя бы было понимание, в каком моменте я накосячила. А так, вообще неясно, для чего мне его глупые замаскированные послания. Только бесят!

Собираясь на очередную смену после непродолжительного и непродуктивного выходного, я остановилась перед зеркалом, оценивая своё отражение. То, что я увидела, совсем меня не порадовало: осунувшееся лицо, измученный тусклый взгляд, болтающиеся на бёдрах джинсы, внезапно ставшие как-то слишком свободными. Я точно всё делаю правильно? Кого я больше боюсь – себя или его, пытаясь избегать проблему, а не решить её?

Пролистывая всю свою жизнь, кадр за кадром, я поняла, что Мирослав в ней был всегда. Хотя бы в мелочах, в незначительных воспоминаниях, но присутствовал, оставив чёткий след.

Вот я пришла домой после экзамена, совсем юная, радостная от мысли, что весь школьный дурдом, наконец, закончился. Осталось всего-то отгулять выпускной, и вступить в новую жизнь обеими ногами, ничего не опасаясь, прямо с разбегу. И этой моей радостью, и огромным желанием обнять весь мир, воспользовалась соседка - тётя Оля: привела своего малолетнего сына «всего на часок», чтобы я присмотрела за ним. А я взяла – и согласилась. Ну чего не помочь всего лишь «часок»?

Огромные чёрные заплаканные глаза маленького Мирослава накрепко врезались мне в память. Он посмотрел на меня, как на новогоднее чудо, как на героя, спасающего город от самого отпетого злодея, даже не оглянувшись вслед убегающей в неизвестном направлении матери. Затем прижался ко мне, как к самому родному в мире человеку, цепко ухватив за руку, и больше не отпустил, до тех пор, пока его не забрала непутёвая мамаша. Внутри что-то больно кольнуло, то ли от жалости к этому совсем ещё малышу, то ли от его искренней нежности, и я дала себе обещание: больше никогда не соглашаться сидеть с Мирославом. Зачем мне эти ненужные привязанности к чужим детям и непонятные эмоции, которые совсем не нравятся?

А тут я приехала на велосипеде от Светы с Кариной, решив вспомнить детство. После окончания пятого курса – самое время. И прямо на дорожке у подъезда, не справившись с управлением, расстелилась, едва не угодив головой в бетонную урну. Плача от боли, и безуспешно подавляя вырывающиеся истеричные смешки, я не сразу увидела протянутую мне детскую ладошку.

- Ты плачешь, потому что тебе больно? – спросил соседский мальчишка, такой маленький худенький, с рюкзаком за спиной больше него самого.

Я поднялась, отряхивая испачканную пыльную одежду.

- Привет, ученик. Уже всё в порядке. – Улыбнулась парнишке и ещё сильнее взлохматила его взъерошенные волосы.

- У тебя коленка разбита, нужно обработать специальной мазью. – Мир деловито осмотрел мелкую ссадину на моей ноге.

- А ты откуда знаешь? – Я изумленно подняла брови. Он сказал: мазью? В его возрасте единственное лекарство, которое я знала – это подуть на ранку, и ещё, чтобы мама поцеловала больное место.

- Я сам всегда так делаю. У меня в аптечке дома есть, могу принести. – Мальчишка расправил плечи, пытаясь поудобнее умостить огромный школьный рюкзак позади себя.

- Сам? А мама?

- Я же мужчина. Нельзя, чтобы меня жалели.

- Даже мама?

Парнишка как-то странно улыбнулся, то ли растерянно, то ли смущённо, потом, ещё раз встряхнув рюкзак, быстро зашагал в сторону подъезда и, не оборачиваясь, скрылся за дверью.

А я снова ощутила внутри болезненный укол, пропитанный жалостью к этому маленькому взлохмаченному воробышку.

Вот я сижу за свадебным столом, радостная и грустная одновременно. Вроде бы счастливая, что стала женой любимого мужчины, теперь мы с ним - настоящая семья, ячейка общества, единое целое. Но где-то глубоко странное чувство, гложущее, навязчивое, будто невзначай поднимает в памяти обжигающий взгляд тёмно-карих глаз там, в моём подъезде. Этот взгляд цепляет, берёт в плен, будоражит. Так на меня никто никогда не смотрел, даже Андрей. И это нелепое сравнение не даёт покоя. Потому что оно не в пользу моего мужа, потому что я, вопреки здравому смыслу, продолжаю сравнивать, ещё и отмечая собственную свадьбу. Спустя время праздничная суета, наконец, освобождает от утомительных мыслей, и они надолго теряются в закоулках моей памяти.

И таких картинок как-то уж слишком много из разных периодов моей жизни, и в каждой из них Мирослав пробуждает во мне какие-то чувства, всегда разные, но обязательно сильные, запоминающиеся. И меня это пугает. Почему-то кажется, что я знаю его настолько давно, что это не может быть реальностью - ещё до появления Мира на свет. Бессмыслица какая-то! А ещё не даёт покоя стойкое ощущение, граничащее с уверенным знанием, что нам нельзя сближаться, иначе будет самый мощный на свете, разрушительный взрыв, который добьёт меня окончательно.

24

Мира. Февраль 2024г.

Прошли уже двадцать семь бесконечных, ужасных, одиноких дней сумасшествия и дикой тоски, на которые я обрекла себя сама. Это был самый длинный январь в моей жизни, несмотря на максимальную загруженность. Я так невыносимо сильно соскучилась по Мирославу, по его запаху, по горячим случайным прикосновениям, по голосу, пробирающему до мурашек, по нашему ночному общению, что, казалось, вот-вот сорвусь и наброшусь на соседа сама, стоит ему лишь появиться в поле моего зрения. Я была уже просто на грани.

Мой план по вытравливанию мыслей и чувств из собственного сознания оказался полностью провальным. Время не лечило, оно наоборот усугубило ситуацию, обострив те самые чувства до состояния оголённых нервов.

Редкие вежливо-участливые, на двести процентов дружеские сообщения от Мирослава теперь казались не благом, а пульсирующим раздражителем. И вообще, в последнее время меня всё жутко бесило, доводя почти до исступления. Я вспыхивала, как спичка, от любых не с той интонацией произнесённых слов, от звуков, на которые раньше не обратила бы внимания, от взглядов, действий и образов – от всего, что так или иначе хотя бы мельком напоминало о соседе.

Имя его стало запретным в моём доме, словно страшное и опасное заклинание. Казалось, стоит произнести эти восемь букв, или даже три, и начнётся апокалипсис. При этом, я так устала за все эти долгие, изматывающие двадцать семь дней, что уже пусть бы он начался. Всё равно. Может, в том постапокалиптическом мире мне будет легче жить, чем в моём настоящем.

До начала рабочей смены оставалось ещё целых два часа, а я уже собралась, накрасилась, и была полностью готова бежать и решать организационные вопросы в «Райском уголке», выслушивать жалобы клиентов на официантов и наоборот, разруливать сложные ситуации. В общем, хоть что-то делать, только бы не дома, в неприятной пустоте и опасной близости от соседней двери.

Гипнотизируя дверную ручку, я зависла на несколько минут, решая сложную задачу: пойти на работу пораньше или… А «или» в моём случае отсутствовало. Какое-то внутреннее чувство заставляло бежать из дома прямо сейчас, без оглядки, не задавая себе самой лишних вопросов.

Нервно дёргая неподдающуюся застёжку на сапоге, я громко выругалась, сняла этот злосчастный сапог и швырнула подальше от себя. Потом подняла и снова натянула на ногу, так же безуспешно пытаясь одолеть металлическую молнию, пока не вырвала собачку окончательно. Просто прекрасно! Ключ тоже куда-то запропастился, а второй комплект М…, то есть сосед, так и не вернул. Пусть я никуда не опаздываю, но чувство такое, будто пропустила все рейсы, все важные встречи, и даже все последние вагоны уехали без меня. Что за чертовщина со мной творится?

Птичьей трелью пропел дверной звонок, и я, подпрыгнувшая от неожиданности, злая на весь мир и на саму себя, рывком распахнула эту злосчастную дверь и замерла, прикованная к коврику в коридоре взглядом тёмно-карих глаз. Не в силах пошевелиться и произнести хоть какой-то звук, я разглядывала соседа, внутри ликуя от его внезапного появления. Он пришёл. Сам. Ко мне.

Мирослав тоже молчал, прожигая меня взглядом, в котором плескалась такая гремучая смесь из разных эмоций, что у меня по спине пробежал холодок. От него исходила волна уверенности и настоящей мужской энергии, слишком разрушительная для моих неписанных правил, которые до этого момента и так держались на честном слове.

Парень сделал шаг в мою сторону, бесцеремонно нарушив границы квартиры и одновременно – мои, личные, оказавшись слишком близко, окутав меня своим дурманящим запахом, подавив последние несмелые попытки сопротивления.

- Мир, что с тобой? – я испуганно отступила, пытаясь нащупать опору позади себя.

А он надвигался, как шторм – неотвратимо, с огнём в глазах, шаг за шагом, всё ближе.

- Я не могу так больше, ты это понимаешь? – в голосе боль и отчаяние. И так захотелось обнять его крепко-крепко и забрать эти эмоции. Но я продолжила пятиться, пока не наткнулась спиной на стену гостиной. Слова застыли в горле, мысли испарились. Остался только необъяснимый страх, смешанный с острым желанием раствориться в этом мальчишке, погибнуть, отдав себя без остатка.

Его руки по обе стороны от меня опёрлись ладонями о стену. Он так близко, что моё собственное тело начинает пылать от исходящего от Мира жара. Он – огонь, буря, стихия. Будоражит, лишает разума, поглощает душу. Сквозь пелену наваждения едва слышно пробиваются его слова:

- Ты совсем не видишь, что делаешь со мной? – и внутри меня будто что-то обрывается.

- Я каждую минуту думаю только о тебе. Я просто с ума схожу, когда не вижу тебя, не знаю где ты и с кем. Готов на стены лезть, бежать искать тебя, крушить всё вокруг, как дебил. Да я убивать готов, когда ты не рядом! Мне нужна доза тебя. Я уснуть не могу, не ощутив твой запах. Я как долбанный наркоман. Мне мало того, что есть, я хочу больше. Я не справляюсь, понимаешь?

А я не понимаю. Не понимаю, как он может быть таким невыносимо красивым. Внутри всё горит огнём, опаляя всё сильнее с каждым его словом, с каждым взглядом и движением губ. Я не в силах выдавить из себя ни звука в ответ, просто залипла на губы мальчишки – такие мягкие, слегка припухшие. Боже, я умру, если он не поцелует меня прямо сейчас!

А Мир всё продолжает говорить, словно не замечая, как я схожу с ума от желания почувствовать его кожа к коже, как яростно запрещаю себе прикоснуться к нему, пригладить эти вечно взъерошенные волосы, провести подушечками пальцев по небритой щеке. Он не видит, каких усилий мне стоит стоять вот так близко к нему и ничего не делать, с каким трудом я пытаюсь уловить смысл сказанных им слов. Вокруг лишь туман, раскалённый и тягучий, начисто расплавляющий мой мозг.

- Мира! – он взял в свои горячие большие ладони моё лицо, а я утонула в его глазах.

- Я не хочу, чтобы было как раньше, слышишь? Ты нужна мне. Нужна, как моя женщина. Только моя. Моя личная Мира. Я безумно люблю тебя. Я просто безумно, безумно тебя люблю! С ума схожу, как люблю. Это сильнее меня, как я не старался просто быть рядом, как друг – не получилось. Не могу я так больше… - большой палец Мира нежно погладил мои губы, и всё… Я пропала…

Не помню, кто первый из нас потянулся к жаждущим поцелуя губам напротив. Это было подобно взрыву, но так невыносимо сладко, и так правильно. Реальность перестала существовать. Мир с жадностью терзал мои губы, а я с упоением отвечала ему. Будто всю свою прежнюю жизнь прожила только ради этого поцелуя.

Боже! Что этот мальчишка творит со мной! Как и когда он успел завладеть моим сердцем, моим разумом и телом? Я больше не принадлежу себе. Я вся – его, от макушки до пяток. И это мне безумно нравится. И вместе с тем – очень пугает. Последние выжившие мысли где-то на задворках сознания красными маячками сигналят: Мира, остановись! Ты в своём уме? Он - соседский мальчишка, он – друг, с друзьями не целуются.

А я не могу остановиться, это выше моих сил: его губы, дарящие наслаждение, никогда не испытанное мной ранее, его руки, беспорядочно блуждающие по моему телу, рваные вздохи, почти срывающиеся на стоны. Одно дыхание на двоих. Я не могу определить, где заканчиваюсь я, и начинается Мир. Или наоборот. Только он сейчас имеет значение, его обжигающая близость, мучительно сладкая, почти до боли, до мурашек. Я умираю от каждого прикосновения, и оживаю, чтобы испытать это снова и снова, бесконечно много раз. Это я – долбанная наркоманка. Это мне нужна доза Мира. Каждую секунду, пожизненно.

Гребаный телефонный звонок - чтоб этот телефон утонул и не ожил – прервал наше сладкое безумие. Я не без усилий оторвалась от Мирослава, пытаясь определить, где я нахожусь, и что вокруг происходит. В голове всё шумело, дыхания не хватало, кожа в местах недавних касаний горячих пальцев пылала огнём. Мир всё ещё упирался своим лбом в мой, тяжело дыша. Его рука прожигала мою спину под задравшейся до самой груди блузкой. Было ощущение, будто нас застали на месте преступления, бесстыдно прервав упоительное сумасшествие, разрушив волшебство нашего единения. От этой мысли неприятно запекло в груди. Разум начал постепенно возвращаться с кучей ограничений и запретов, со стаей хищных мыслей, злобно раскрывающих острые пасти, готовых вгрызться в самые больные кровоточащие места в моём сердце. Меня снова окунули в липкую неприятную реальность, дав оглушительную пощёчину для скорейшего возвращения к исходным настройкам.

На звонок я не ответила. И даже не взглянула на экран телефона. Просто отошла на безопасное, вернее, казавшееся мне в тот момент безопасным, расстояние от Мира, жестом попросив его не приближаться. И он остался стоять на месте. При этом в его взгляде читалось полное непонимание происходящего, в глазах повис болезненный вопрос, исказивший прекрасное молодое лицо. А мне было больнее вдвойне видеть его таким: беззащитным, беспомощным, сломленным. Но это неправильно. Всё это настолько неправильно, что выть хочется от бессилия. Как же нас угораздило так увязнуть друг в друге? Как мы будем из этого выпутываться?

- Мир, тебе лучше уйти, - наконец вернув себе дар речи, сбивчиво проговорила я.

- Почему? – Он попытался сделать шаг в мою сторону, но я остановила его одним лишь красноречивым взглядом.

- Потому что я не готова ни к чему подобному. - Было невыносимо больно выдавливать из себя каждое новое слово. – Уйди… пожалуйста…

- Я не верю тебе!

- Не верь! Я тоже не верю! – Я отвернулась, не выдерживая его взгляда, постепенно начавшего покрываться коркой льда.

- Мира, прошу, не поступай так с нами! Я же вижу, ты чувствуешь то же, что и я. – Мирослав настойчиво приблизился ко мне, и я ушла в другой угол комнаты. – Чего ты так боишься?

- Серьёзно? А ты считаешь, бояться нечего? – Злость, так вовремя всплывшая из каких-то тайных глубин моей души, начала говорить за меня. Злость вовсе не на этого мальчишку, чувства к которому разорвали меня в клочья, а на саму себя, на свою жизнь последней неудачницы, на всех мужчин на свете в лице бывшего мужа.

- И что же так пугает тебя, Мира? – Прищурив глаза спросил Мирослав.

«Ты» - хотелось крикнуть мне ему в лицо, но я не посмела. После его пылкого чувственного признания, которому я поверила до самой последней буквы, вопреки своим установкам и правилам, причинять ему страдания было бы самым последним, жестоким, бессердечным поступком. Я, честно, не знала, как выпутаться из сложившейся ситуации без потерь. Очевидно, что – никак… В любом случае, будет больно. Нам обоим. Но лучше сейчас, чем потом, и в стократно превышающем размере.

- Я столько всего пережила, что просто не хочу снова оказаться в ситуации, хоть на толику похожей. Я просто не выдержу. А твои чувства… они… сегодня есть, завтра – не будет. У тебя вся жизнь впереди, для тебя я – эксперимент, ты перешагнёшь, и пойдёшь дальше. – Я опустила голову, пытаясь скрыть подступившие слёзы. – Поэтому нет смысла начинать. У этих отношений – это, наверное, даже слишком громкое слово, - нет будущего. У нас с тобой нет будущего, и быть не может.

- Всё сказала?

- Что?

- Ты всё сказала, или ещё есть что-то, чего я не знаю? Какие-то ещё комплексы, сомнения, предрассудки? – Мир сложил руки на груди, как-то странно улыбаясь.

Я не смогла прочесть его эмоцию.

- Этого мало?

- Мне – мало. Не решай всё одна за нас двоих.

- Боже, что же так сложно… - Всплеснула я руками, почему-то ощущая себя в ловушке.

- Ты сама всё усложняешь. Ты обожглась на молоке, а дуешь на воду.

- Твоё поколение разве знает подобные поговорки? – В ход пошли аргументы, жирной чертой выделяющие нашу разницу в возрасте.

- Хм. Я понял. – Сосед вальяжно навалился спиной на стену, разглядывая меня, как снайпер мишень сквозь линзу оптического прицела.

- Что понял? – Я взглянула на часы, давая понять, что вообще-то мне уже нужно уходить, и подняла недоумевающий взгляд на парня.

Он, не говоря больше ни слова, пересёк пространство малогабаритной гостиной, приблизившись ко мне вплотную, зажав меня в углу у окна. Наклонился неприлично близко к моему лицу, обдавая дыханием приоткрытые в изумлении губы, и прошептал, глядя прямо в глаза, почти в упор:

- Что тебе нужно разобраться в себе. Самой. А потом принимать важные решения. – Он на секунду прижался к моим губам своими, вызвав приятное томление в районе солнечного сплетения, и ушёл так же стремительно и внезапно, как появился.

25

Иной мир

Оттис в своём жилище готовился к переходу между мирами вместе со своей парой – мудрой Ильмой. У него был тяжёлый рабочий день, забравший непривычно большое количество энергии, которое предстояло восстановить во время пересечения границ между разными мирами. Только душам, являющимся парами, было дозволено совершать подобные переходы вместе, независимо от ранга и положения в Ином мире, что позволяло удвоить выбрасываемую энергию и равномерно распределить её между душами в паре. Таков непреложный закон.

Дом Оттиса – пространство, где они с Ильмой проводили время, не занятое решением рабочих вопросов, был сегодня похож на просторную хижину из пальмовых листьев, окруженную прозрачными водопадами и густым тропическим лесом. Так захотелось Оттису, таким было его настроение после сегодняшнего сложного дня. Картинка радовала глаз, отвлекала от посторонних ненужных мыслей.

Любая душа, независимо от статуса, могла так же преобразовывать своё личное пространство, превращая его по собственному желанию хоть в золотой дворец с павлинами, хоть в высокотехнологичный дом с панорамными окнами, хоть в пещеру в скале на огромной высоте, хоть в фантастический космический корабль – никаких ограничений, только полёт фантазии и искреннее желание творить.

В паре Оттиса и Ильмы преображение дома было прерогативой мужчины, так они договорились ещё на заре отношений, что вполне устраивало обоих, и так продолжалось до настоящего времени.

- Очень красиво! Я видела подобное во многих мирах. – Ильма одобрительно оглядела домашнее пространство, приблизилась к Оттису и положила голову ему на плечо. – Ты знаешь, как меня порадовать.

- Мне нравится видеть, как ты сияешь. – Оттис взял пару за руки и уткнулся лбом в лоб Ильмы. – Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя.

От слов Оттиса синее свечение вокруг женщины усилилось, объединяясь с его собственным таким же ярким.

Все души, как маленькие звёзды, излучают особый свет, разный для каждого уровня. Для мудрых он синий в разных его оттенках и полутонах. Чем радостнее душа, чем больше она наполнена энергией – тем интенсивнее свечение.

- Я тоже тебя люблю. – Ильма крепче переплела их пальцы. – Ты выглядишь озадаченным и уставшим. То дело всё никак не разрешится?

Оттис почувствовал, как энергия Ильмы стала наполнять его, перетекая словно жидкость из сосуда в сосуд. Он понимал, что этого достаточно для перехода, но критически мало для начала нового дня.

- То дело утомило всех. Совсем скоро срок изгнания души по имени Мир закончится, и нужно всё готовить к его возвращению.

- Он ведь не первая душа, возвращающаяся после изгнания в Иной мир. Почему именно он так всех заботит? Все готовы днями напролёт бегать вокруг этой души, совета оказалось мало, даже до Премудрых дошло. – Не разжимая пальцев и не открывая глаз проговорила Ильма.

- Он заботит в первую очередь меня. Потому что он – мой подопечный. Я просмотрел всю ленту его судьбы вдоль и поперёк – ничего нового, это меня и настораживает. Я совсем не знаю, чего ждать от этой души.

- Он особенный? – Женщина нахмурила брови, всё так же стоя с закрытыми глазами.

- Он странный. Он как будто бунтарь. Не понимаю, как он сумел пройти все уроки и сохранить в себе столько человеческого, став душой. – Оттис почувствовал щекочущее распирание в районе грудной клетки. – Начинается.

Яркая вспышка электрического синего цвета озарила дом пары мудрых, и они исчезли, растворившись в пространстве, которое резко сжалось. Теперь хижина не казалась такой просторной, водопады превратились в узкие ручейки, стекающие с небольших горных уступов, а тропический лес уменьшился до нескольких одиноких деревьев. Некому было больше любоваться красотой – и она померкла, словно экономя свой вид на будущее, до возвращения хозяев, затерявшихся в других мирах.

Миры похожи на огромные мыльные пузыри с прозрачной радужной оболочкой, растягивающейся в разные стороны, при этом достаточно прочной, не позволяющей образоваться дырам и трещинам. Эти пузыри, как соты, граничат между собой, но никогда не перекликаются. Их бесконечное множество. Каждый мир – словно маленькая Вселенная, особенная, не похожая на другие со своими законами, со своим течением времени, со своей материей, формирующей пространство и тела.

Пересекать границы миров самостоятельно могут только души. Они делают это помимо их воли, никак не контролируя процесс перехода, и не выбирая места, куда их забросит «сон». Единственное, что им подвластно – мнимое решение: делать это в одиночестве или в компании с другой душой, обязательно - парой. Такой порядок установлен Им – высшим разумом, Создателем, и нарушать его не положено никому. Любое отступление влечёт за собой строгое неотвратимое наказание.

Оттис и Ильма ничего не нарушили, их просто перебросило в один из параллельных миров, в место, в котором раньше они не бывали. Что это за мир, кто его населяет, какие законы здесь действуют – мудрым знать было не дано. Они были всего лишь наблюдателями, туристами из другого мира, жадно сохраняющими впечатления и образы от очередного путешествия, чтобы было о чём общаться с другими мудрыми – друзьями и коллегами – после возвращения.

Сегодняшний «сон» отправил их в странный мир, серый и бесцветный, с тусклыми красками, на первый взгляд показавшийся мудрым безжизненным. Рассеянный свет от нескольких неизвестных источников с разных сторон делал пространство ещё более мрачным, будто в локации для съёмок фильма ужасов. Извивающиеся растения с толстыми стеблями и остроугольными серо-красными листьями цеплялись друг за друга, образуя подобие стены. Бугристая, но вязкая поверхность под ногами, источала неприятный запах чего-то прелого, старого. Впереди возвышался большой пологий холм, окружённый у подножия маленькими одинаковыми холмиками, напоминающими жилища сказочных существ. То, что это именно жилища, мудрые убедились очень скоро. Из одного холмика через треугольный проём, внезапно появившийся, и тут же закрывшийся, словно молния на рыбацкой палатке, вышло существо. Внешне оно было похоже на человека, но какое-то вытянутое, несуразное, с длинными конечностями, тонкими пальцами, большими ступнями, без волос на голове, серое, бесцветное, без пола и возраста. Оно прошло мимо мудрых, не видя их, медленно переставляя ноги, без единой эмоции на бледном лице. Существо было без одежды, судя по всему, она ему и не требовалась, как манекену в магазине. Оно брело словно тень, в неизвестном направлении, будто не осознавая всего происходящего вокруг, бесцельно и покорно, и вскоре скрылось за серо-красной стеной из «деревьев».

Время в этом мире текло очень медленно, тягуче, казалось, его можно потрогать. Мудрые представили, что и всё остальное пространство в этом странном мире такое же – серое, без ярких красок, без приятных звуков и запахов. И все его жители – однообразные, безликие, скучные, живущие только ради того, чтобы жить. Просто жить, без развития, без цели, без интереса. Возможно, это тот самый Мир Теней, о котором Оттис как-то мельком слышал. Возможно, он даже бывал здесь раньше, но воспоминания о путешествиях периодически обнуляются, давая возможность душам знакомиться с мирами снова и снова.

Яркая синяя вспышка, по мощности значительно превышающая ту, что была в доме Оттиса, вернула мудрых назад в Иной мир. Сияющих, довольных, полных сил. И снова пространство их уютной хижины расширилось, возвращая прежний вид водопадам и тропическому лесу, благодарно принимая хозяев в своё тёплое лоно.

Спустя время, мудрые, лёжа на мягком ковре из листьев и нежных лепестков, обнимая друг друга и переплетая пальцы, обсуждали предстоящий день.

- Знаешь Ильма, этой душе – Миру, снова вернут ту человеческую женщину для кураторства. – Задумчиво произнёс Оттис.

- И что в этом такого? Всегда так происходит: после возвращения души из изгнания, она получает назад всех людей, которых вела по судьбе. – Удивилась Ильма.

- Да, но раньше никогда душа в изгнании не влюблялась в человека, который очень скоро должен не только перейти в Иной мир, но и образовать пару с той самой душой. Никогда, Ильма. Что, если этого делать нельзя?

- Чего ты опасаешься? Что Мир снова ошибётся?

- Возможно…

- В таком случае, он снова будет сослан. Значит, урок не пошёл ему на пользу, и наказание было недостаточным. И значит, он никогда не сможет стать избранным и не будет переселен в новый мир. – Уверенно проговорила Ильма, будто зная, кто и по каким критериям должен считаться избранным.

- Ты права, милая моя, как всегда. – Оттис крепче прижал к себе свою пару. – Но в последнее время стало слишком много преступлений, совершённых молодыми душами.

- Это означает, что молодые души ни при каких обстоятельствах не будут достойны нового мира, и не окажутся там. Слишком много в них человеческого, порочного и разрушительного. Я переговорю с мудрой Кайей, пусть проверит, не нарушена ли последовательность усвоения уроков людьми. Возможно, нужно добавить ещё дополнительные уроки, прежде чем люди станут претендентами на жизнь в Ином мире.

26

Мирослав. Февраль 2024г.

Я был одинок всегда, сколько себя помню. Родителям не нужен: отец бросил, едва мне исполнилось полгода, а мать сразу после его ухода маниакально занялась обустройством собственной личной жизни. И не может остановиться до сих пор. Скольких мужчин мне было предложено называть «папой» - я уже сбился со счёта.

Никогда я не чувствовал тех материнских тепла и заботы, которые так нужны маленькому человеку. Я абсолютно не знаю, что это такое. Слишком рано мне пришлось повзрослеть, стать самостоятельным. Намного раньше, чем думают соседи. Чтобы хоть как-то выживать в этом одиноком мире, справляться с трудностями, принимать решения, не соответствующие моему возрасту. В пять лет я научился читать. Сам, глядя детские передачи по телевизору, и тайком таская из комнаты мамины книги с любовными романами, потому что другая литература в нашем доме не водилась. Мать об этом даже не догадывалась. Мне кажется, скажи ей в то время кто-нибудь о моих навыках, она бы ни за что не поверила, ещё и открыто посмеялась бы надо мной. Но книжки бы на всякий случай спрятала подальше.

В семь я знал названия всех лекарств в нашей аптечке, и предназначение каждого из них. Потому что «мужчины не плачут», даже семилетние, и не болеют, не рассекают губу при падении, не набивают шишки, не стирают до кровавых мозолей пальцы… и много чего ещё, что было запрещено делать мне вопреки моим возможностям. Со всеми своими ранениями и синяками я был вынужден справляться сам, без слёз, по-взрослому, старательно скрывая свои эмоции и боль от матери. Мне проще было самому обработать ссадину, чем выслушивать, какой я слабак в сравнении с очередным её ухажёром.

В девять я вполне мог самостоятельно приготовить блюдо практически любой сложности, хоть на плите, хоть в духовке. Слава Богу, мать не считала, что мальчиков нельзя кормить и одевать, и, хотя бы продукты в нашем доме были всегда, как и новая вполне приличная одежда для меня. Но всё же варить себе обеды и ужины приходилось частенько. Как и стирать мелкие вещи, зашивать дыры на одежде, гладить и многое другое. Мать настолько была увлечена общением с многочисленными, постоянно меняющимися любовниками, что ей было не до решения бытовых вопросов. Лично она вполне могла поужинать в каком-нибудь ресторане, или дома у очередного хахаля. А как обстоят дела с питанием у единственного сына, её совершенно не заботило – не маленький, придумает что-нибудь, руки же есть в конце концов. И я придумывал, просматривая кулинарные шоу или листая странички с рецептами в модных журналах.

Подрабатывать я начал с двенадцати лет – помогал соседу-алкашу сдавать бутылки и раздавать листовки, тогда же и начал копить. Иногда находил случайный заработок в Интернете, а с четырнадцати на неполный день устроился в автосервис – так, принеси-подай, но для меня это тогда казалось таким важным и взрослым шагом. Откладывать получалось всё больше, и я почувствовал себя настоящим мужчиной, самостоятельным и независимым. Мне хватало денег на мои подростковые хотелки, что безумно радовало. А к восемнадцати годам мне удалось накопить на старенькую Короллу.

Учёба всегда давалась мне легко, будто всё, чему учили сначала в школе, а теперь – в колледже, я уже заранее знал. И вообще любые знание из каких угодно источников абсолютно любой направленности я впитывал на удивление быстро, как губка, что очень облегчало мне жизнь. На усвоение любого предмета мне требовалось гораздо меньше времени, чем моим одноклассникам и одногруппникам, а, следовательно, больше времени оставалось на другие дела и даже иногда на развлечения.

Друзья… по сути их у меня нет, и никогда не было. Есть приятели, с которыми можно провести время весело, есть сокурсники и коллеги. Но ни с кем из них я не смог сблизиться настолько, чтобы назвать громким словом «друг». Ни в ком из них я не увидел родственную душу, разделяющую мои убеждения и принципы. Возможно, моё слишком раннее взросление оставило отпечаток. Я был старше всех своих сверстников морально, мудрее и опытнее. С ними часто было просто неинтересно, хотя я старательно пытался найти точки соприкосновения – безрезультатно. Мне несложно было влиться в любую компанию и поддержать разговор на какую угодно тему, но мне это было совершенно без надобности. Я никогда не стремился строить из себя кого-то, кем не являюсь, не стесняясь своей работы, положения в обществе и даже репутации матери. Мне просто никто не был нужен. Никто кроме Миры…

Только она – та, чьё имя для меня – самая прекрасная мелодия на свете, по странному совпадению созвучное с моим, - единственный родной человек в этом одиноком мире. Она – центр моей опоры, смысл моей жизни, моя первая и единственная любовь. Только Мира всегда была важна для меня, сколько себя помню. Меня тянуло к ней непреодолимо с той самой минуты, как я начал осознавать себя, как отдельную личность. И я не мог с этим справиться, да, честно говоря, и не пытался. Мне нравилось новое, большое и светлое чувство, заполнившее всю ту пустоту, что раньше сводила с ума. Я смотрел на Миру с нескрываемым восхищением и восторгом, и не мог насмотреться. Мне всегда было недостаточно тех минут, что удавалось урвать для непродолжительного общения с ней. А она всегда воспринимала меня как маленького мальчика, просто живущего по соседству. И это жутко огорчало.

Лет в тринадцать я осознал, что влюбился в Миру по уши. Это знание полностью вышибло дух из меня, до краёв наполняя острой смесью из желания обладать, оберегать, скрывать ото всех на свете, постоянно чувствовать её неповторимый запах и тепло, быть рядом каждую секунду, наслаждаться её красотой открыто, никого не стесняясь. Я тайком наблюдал за Мирой, специально искал встречи, чтобы хотя бы несколько коротких минут полюбоваться её бездонными серо-зелёными глазами, её ласковой улыбкой, пробирающей до дрожи, насладиться её нежным звенящим, словно колокольчик, голосом. И потом не спать всю ночь, ощущая то нестерпимый жар, то пронизывающий холод от навязчивых образов, вызывающих чувства, граничащие с безумием.

Я понял, что не могу жить без Миры, когда она сделала свой выбор, вышла замуж за того мудака. Такой невыносимой боли я, тогда ещё шестнадцатилетний пацан, не испытывал раньше никогда. Мне будто вонзили в грудную клетку длинный тупой нож, и вынимали сердце по частям, предварительно раздавив его одним мощным сжатием кулака. Растерянный взгляд Миры в тот день около двери их квартиры, такой красивой, в свадебном наряде, и одинокой среди толпы гостей, надолго врезался мне в память. Мне так отчаянно захотелось забрать её из этого балагана, спрятать ото всех, обнять настолько крепко, насколько было возможно при той моей подростковой комплекции. Но я не мог. Это бессилие сводило с ума, заставляя сжать кулаки до хруста пальцев. Неотвратимость потери выжигала яркие кровавые разводы на моей неопытной душе, ломая меня. В тот день я впервые напился, так, что вернулся домой только спустя двое суток. Легче не стало…

Потом были редкие приезды Миры к матери, зачастую вместе с мужем, которые я ждал, как чуда, снова тайно наблюдая за ней, изнывая от боли, но не в силах оторваться. Отчаянно ловил каждый её взгляд, каждое движение, стараясь сохранить их в своей памяти, чтобы одинокими ночами на репите прокручивать в голове снова и снова.

Когда год назад я увидел Миру, стоящую у двери напротив и яростно терзающую дверной звонок, похудевшую, с потухшим взглядом, разбитую, напуганную, меня просто разорвало на атомы. Она была как тень, совсем не похожа на цветущую прекрасную девушку, которую я знал раньше. Из неё будто высосали все соки, оставив лишь оболочку, утратившую волю к жизни. Мне до ломоты в пальцах захотелось порвать на куски её мужа, однозначно приложившего руку к такому состоянию моей любимой.

Я старался быть рядом с Мирой, поддерживал, как мог, пока она проживала самое страшное горе, окончательно подкосившее её. На неё было невыносимо больно смотреть, и жутко хотелось забрать хотя бы часть её страданий себе. А она будто не замечала меня, полностью уничтоженная навалившимися событиями, погружённая в опустошающие эмоции. Только плакала, прижимаясь к моей груди, как котёнок. А я сходил с ума от её близости, от нежного цветочного аромата её волос, от тепла её маленьких рук, утонувших в моих ладонях. Мне было и хорошо и плохо одновременно. Потом она уехала, спустя девять дней, пролетевших как один миг, оставив меня заново проживать опостылевшую одинокую жизнь без неё.

В октябре она снова вернулась, и я понял, разглядывая её, завернутую в плед, в дверях квартиры, сонную, с припухшими глазами, что больше не отпущу. Никогда. Просто не смогу.

И вот, теперь она и рядом и далеко одновременно, всё время отталкивает меня. Хотя я вижу, что она тоже что-то чувствует ко мне. Вижу, как краснеют её щёки, когда я приближаюсь, как сбивается дыхание, как взгляд покрывается пеленой от моих прикосновений и слов. Её тело не может обманывать. Но Мира с завидным упорством продолжает сопротивляться.

Чего она так боится? Я же не её придурок муж, который достоин быть похороненным в неизвестной могиле после всего, что причинил Мире. Я никогда так не поступлю с ней. Уверен, она сама это понимает.

Разница в возрасте? В каком веке мы живём, чтобы заморачиваться по таким пустякам?

Должна быть какая-то причина, логичная, объясняющая странное поведение Миры, с маниакальной настойчивостью отталкивающей меня, даже после всего, что между нами было.

Вчера я не сдержался, пришёл к ней спустя несколько недель глупых игр в прятки. Видел по её потемневшим глазам, по дрожащим губам, что ждала меня, что точно так же горела от нескрываемого желания, как и я сам. Она сводит меня с ума, пробираясь под кожу своим нежным цветочным запахом, обжигая своим невинным и одновременно порочным взглядом, расплавляя остатки разума короткими касаниями. Я становлюсь ненормальным рядом с ней, не в силах управлять собственными мыслями и действиями. И вчера я не смог справиться с собой, набросился на её губы, как голодный на кусок хлеба, жарко, дерзко, со всей накопившейся страстью, и чуть не умер от остроты ощущений. Как же давно я мечтал об этом! Кажется, всю свою жизнь! И всё оказалось в сто тысяч раз лучше, так восхитительно и крышесносно, как я и представить не мог.

И Мира дрожала в моих руках, уже совершенно потерявших всякое стеснение, нагло и бессовестно исследующих её горячее тело, наконец, дорвавшихся до запретного. Она тяжело дышала, срываясь на стоны в те короткие мгновения, когда я отрывался от её губ, снова неистово искала мои губы, будто ей было мало. Нам обоим было мало.

И вдруг опять холод и отчуждение, после какого-то чёртового телефонного звонка, на который она даже не ответила. Будто ту Миру, которая только что так страстно, порочно целовала меня, кто-то выключил. Снова бессвязные жалкие попытки объяснить, что мы не можем быть вместе, что всё неправильно. Хотя, что может быть неправильного в любви, тем более, взаимной? По-моему, это самое правильное из всего, существующего в этой Вселенной.

Я признался ей в своих чувствах, искренне, по-настоящему, от чистого сердца, вывернув наизнанку всю свою душу. А она снова погрузилась в собственные страхи и предрассудки, выстроив стену между нами. Но я готов ждать. Вчера я увидел настоящую Миру, ту, что скрывается под толстым панцирем комплексов и выдуманных принципов, кажущихся ей защитными. И я обязательно найду подход и достану её оттуда. Если ей нужно время, чтобы разогнать тараканов в голове – я готов уйти в тень. Но мы будем вместе, я это знаю совершенно точно. Так предначертано. Такая у нас судьба, как бы моя девочка этому не противилась.

27

Мира. Февраль 2024г.

Он сказал: «Тебе нужно разобраться в себе самой, а потом принимать решения». И исчез после этих слов из моей квартиры. И из моей жизни. Снова оставив изнывать от холода. Будто специально, на долгих три недели, давая возможность моим породистым тараканам вдоволь набегаться по всем закоулкам моей дурной головы. Не звонил, не писал, не приходил – просто ушёл в сторону, испарился, окончательно сводя меня с ума, заставляя изнывать от невыносимой тоски.

А я, словно самый безумный пациент психиатрической лечебницы, вопреки данным себе же обещаниям, наперекор словам, сказанным в тот день Мирославу, упорно искала с ним встречи. Незаметно, прячась от него и себя, следила за ним, как долбаная сталкерша. Специально ходила мимо его работы, заглядывая в распахнутые двери автосервиса, прогуливалась рядом с колледжем, отчаянно ища среди студентов знакомую чёрную куртку, сканировала взглядом окна его квартиры, пытаясь угадать, дома ли сосед. Всё это стало необходимостью для меня, ежедневным обязательным ритуалом, без которого день становился полностью лишенным смысла, прожитым зря. Я понимала, что это не нормально, но не могла себя удержать, утратив контроль над собственными действиями. Это пугало меня, одновременно наполняя щекочущим чувством ожидания встречи, пусть даже мимолётной, пусть незаметной для Мира, но такой важной для меня.

Тот наш поцелуй, пропитанный страстью и жгучим желанием, порочный и до одури сладкий, стал откровением для меня. Впервые я испытала подобные ощущения и эмоции, захлёстывающие, накрывающие с головой, вырывающие из реальности с корнями. Это было на грани невозможного, на грани самой жизни, слишком остро и слишком восхитительно. И я поняла, что стала зависимой от Мирослава. Всего лишь после одного поцелуя. Мне снова хотелось испытать подобное, бесконечно много раз, наплевав на все запреты и правила, жестоко уничтожив последние оставшиеся в живых сомнения. Хотелось снова почувствовать себя самой привлекательной, нужной и желанной под его взглядом, сжигающим дотла и возвращающим к жизни. Так, как он, никто не умеет на меня смотреть, будто я – самая уникальная драгоценность, центр его маленькой Вселенной.

Мирослав стал моим наркотиком, я осознала, что мне катастрофически мало того, что было между нами. Мысли о соседе беспрерывно крутились в моём одурманенном мозге, каждую секунду он был в них то ярким, будоражащим воспоминанием, то безумной откровенной фантазией, оживляющей толпу бабочек в моём животе. Я засыпала и просыпалась с его именем на устах, он приходил ко мне во снах – красивый и желанный, недоступный и далёкий. Я больше не принадлежала себе, полностью погрузившись в новое чувство, не в силах вернуть утраченный контроль, да и не желая этого, если быть до конца честной с самой собой.

Пламя, бушующее во мне непрерывно, заставляющее кожу гореть, мысли – путаться, распирающее и обволакивающее, толкало меня в сторону соседней двери, навстречу неизбежному, в объятия того, в ком я так отчаянно нуждалась. У меня закончились последние силы для сопротивления собственным невероятно сильным чувствам, для борьбы с самой собой. В конце концов, в такой борьбе никогда не бывает победителей. Пришло время признаться самой себе: я не могу жить без Мирослава. Я просто не умею больше жить без него и без его тепла, погибаю, замерзаю, схожу с ума. Он нужен мне, как воздух. Я люблю его. По-настоящему, так, как не любила никого и никогда. Да и вообще, кажется, до него я и вовсе не любила.

Я стояла в узком коридорчике своей квартиры в спортивных шортах и белой майке, держась рукой за дверную ручку. Мной было принято важное решение, но я так и не могла набраться смелости его исполнить. Внутри всё клокотало от волнения, ладони намокли, щёки пылали, стук сердца, казалось, был слышен далеко за пределами квартиры. Признательная речь, осмысленная, глубокая, насквозь пропитанная моими искренними чувствами, много раз прокрученная в мыслях, застряла где-то в горле, встав неприятным комом.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, встряхнув руками, будто сбрасывая с себя невидимые оковы, я, наконец, сделала шаг – такой маленький для человечества, но такой важный для меня. Подойдя к соседней двери, нажала на кнопку звонка, нервно перебирая пальцами, и безрезультатно пытаясь успокоить взбесившееся сердце, готовое покинуть мою грудь после очередного слишком крутого прыжка. В голове был звенящий шум, заглушающий страх перед неизбежным.

Дверь открылась, и у меня внутри всё оборвалось и рухнуло в какую-то пропасть, наверняка бездонную. Мирослав стоял в домашних шортах и простой белой футболке с мокрыми волосами – видимо, только после душа, такой уютный и родной, что мне безумно захотелось уткнуться носом в его грудь и крепко обнять, утонув в свежем аромате мужского геля для душа. Но вместо этого я осталась стоять в подъезде, как приклеенная, не в силах пошевелиться и издать хоть какой-нибудь звук.

- Привет. – На лице Мира засияла белоснежная улыбка. Он прошёлся по мне с головы до ног тёмным взглядом, вызвавшим очередную волну дрожи, и, отойдя в сторону, указал рукой вглубь квартиры. – Проходи.

С трудом выходя из оцепенения, я шагнула в жилище соседа, впервые пересекая порог квартиры напротив. Планировка здесь была точно такая же, как у меня, но всё было обустроено совершенно по-другому. Новая неизвестная обстановка слегка отвлекла от переполняющих меня чувств, позволяя хотя бы немного расслабиться и осмотреться. Тёплые бежевые стены прихожей, выкрашенные дорогой краской с золотистыми переливами, новенькая современная мебель, зеркало на внутренней стороне двери во весь рост и светло-коричневый ковёр, укрывающий песочного цвета плитку на полу, резко контрастировали с моим простеньким недавним ремонтом.

- Это моя комната. Заходи, будь, как дома. – Мирослав раскрыл передо мной дверь своей спальни, всё так же открыто улыбаясь. – Хочешь чего-нибудь выпить? Чай, кофе?

Выпить я бы сейчас не отказалась, но не чай и не кофе. Что-нибудь покрепче, чтобы вернуть моему языку способность говорить, потому что, с того момента, как я покинула свою квартиру, я не издала ни звука. Отрицательно покачав головой, я покорно проследовала за Мирославом, стараясь не смотреть на него, боясь столкнуться с его тёмно-карим взглядом и окончательно утратить дар речи.

Я бегло оглядела комнату Мирослава, такую же идеально неидеальную, как он сам, изо всех сил пытаясь отвлечься от волнующей близости парня. Вроде бы скупой мужской порядок во всём, в то же время были моменты, обращающие на себя внимание: разложенные высокими стопками книги на столе, а не на полке шкафа почему-то, чистые вещи на стуле, а не в ящике комода. Такой он и есть, мой Мир – упорядоченный беспорядок, правильный хаос, смесь крайностей и противоположностей.

Я расположилась в кресле напротив парня, сидящего на кровати с широко расставленными ногами и сложенными замком руками между ними, и не знала, как себя вести, о чём говорить. Вся моя смелость, с которой я сюда собиралась, внезапно улетучилась, оставив меня в полном раздрае, абсолютно неспособную собраться с мыслями. А ведь я столько всего собиралась сказать, столько важных слов, тщательно выверенных, выученных, закреплённых бессчётным числом повторений. И вот, сижу, кручу головой, пытаясь хоть за что-то зацепиться взглядом, чтобы унять дикое волнение, овладевшее мной, будто я на экзамене.

А Мирослав все это время молча наблюдал за мной, словно хищник за жертвой, ещё больше усугубляя моё и так незавидное положение, заставляя меня гореть, одновременно возвращая забытые сомнения и страхи. Я чувствовала себе зверушкой в клетке, угодившей в собственную ловушку. Боже, зачем я пришла сюда? Вот зачем? Чего я ожидала от себя и от него? Как вообще ума хватило на подобное? Мира – Мира! Я снова ошиблась, растеряв всю решительность, ни капли её не потратив на нужное дело. Дура, какая же я дура! Беспросветная идиотка!

Внезапно Мирослав взял меня за руку и с силой потянул в свою сторону, усадив к себе на колени и крепко обхватив за талию большими горячими ладонями. У меня закружилась голова от его близости, от его пьянящего запаха, проникающего во все поры, а мысль, что он только что из душа, заставила всё внутри сорваться куда-то вниз, как на американских горках. Мир упёрся своим лбом в мой, тяжело дыша, заставляя моё дыхание так же сбиться.

- Ты сводишь меня с ума, - прошептал он охрипшим голосом прямо в мои приоткрытые губы, не сводя с них своих потемневших глаз, будто дразня меня.

И я сорвалась, не выдержала, набросилась на влажные мягкие губы парня со всем накопившимся во мне голодом, проглотив его приглушенный стон. Я целовала его, как сумасшедшая, не в силах остановиться и оторваться, не в силах прекратить это безумие. И он отвечал мне порывисто, страстно, полностью лишая разума с каждым движением губ, с каждым прикосновением. Окончательно осмелев, я рывком стянула с Мира белую спортивную футболку. Мне было жизненно необходимо, чтобы между нами не было никаких преград в виде раздражающих и мешающих кусков ткани. А он одной рукой с нежной силой обхватил мой затылок, ещё крепче прижав меня к себе, второй - задрал мою майку, и, расстегнув застежку, сдвинул чашечки бюстгальтера вниз.

Его безумный взгляд на мою обнаженную грудь вызвал дикий восторг, а прикосновение горячих губ к прохладной коже пронзило мощным разрядом, начисто снося последние барьеры. Это было так остро, так невыносимо сладко, что я не смогла сдержать сдавленный стон, подаваясь навстречу ласке. Мне было мало, внутри всё разрывало от желания, расплавляя остатки сознания, обжигая волной сокрушительной страсти.

- Я так долго этого ждал, - слова Мира вызвали яркий огненный всплеск внизу живота, его рука скользнула под резинку моих спортивных шорт, и я почти умерла.

Он повалил меня на кровать, избавив от остатков одежды, не прекращая сладкую пытку, его руки и губы были всюду, доводя меня до исступления, заставляя кричать, умолять, чтобы остановился, в то же время просить ещё, чтобы это никогда не заканчивалось. Я была уже так близка к взрыву, кусала губы, до боли сжимала пальцами края подушки, весь мой мир сжался до размеров маленькой пружинки. В этот момент Мирослав одним рывком вошёл в меня и замер, а я рассыпалась на атомы, затопленная волной убийственного наслаждения, вырвавшей меня на несколько бесконечных секунд из реальности. Такого я не испытывала в своей жизни никогда, и это было так восхитительно, даже слишком. Я широко распахнула глаза, и утонула в обжигающем, переполненном откровенным желанием, тёмном взоре Мира.

- Я тебя люблю, - хрипло звучат такие нужные слова, и я снова горю, рассыпаюсь искрами, как бенгальский огонь. И снова - глаза в глаза, обжигающие поцелуи, несдержанные стоны, каждое новое движение возносит на новые вершины удовольствия, всё выше и выше, неминуемо, неизбежно. И мы срываемся в эту бездну оба, сплетённые в одно целое.

- Я тоже тебя люблю.

Мы лежали на кровати Мирослава, обнажённые и бесстыдно счастливые, тесно прижавшись к друг другу, кожа к коже, но это казалось недостаточным. Мне хотелось раствориться в Мирославе полностью, слиться с ним в единый организм, сросшись каждой клеткой, чтобы нас никогда невозможно было отделить друг от друга. Жаль, в нашем мире такое невозможно.

Мирослав уткнулся носом в мою шею, обжигая дыханием влажную кожу, его большая горячая ладонь лежала на моём животе, мелкими нечаянными движениями вызывая огненные всполохи внизу живота. Мне никогда не было так хорошо, так спокойно и уютно, как рядом с Миром, моим Миром. Он тоже стал центром моей Вселенной, самым важным на свете человеком, бесконечно дорогим и любимым. Я уже не смогу без него, не выживу. От этой мысли вдруг стало страшно. Если Мирослав меня бросит, я… Я же…

- Мира, ты слишком громко думаешь. – Хрипло проговорил парень, едва касаясь губами ключицы, заставляя все мысли стройными рядами покинуть мою голову.

«Откуда он узнал? Как он так чувствует меня?» - слабой вспышкой мелькнула в голове последняя из них. Волна безграничной нежности затопила мою душу, и я снова потянулась к любимым, манящим губам за поцелуем.

- Теперь ты – моя. Я никогда и никуда не отпущу тебя! – Прошептал Мир, глядя мне прямо в глаза, и я ему поверила. Мне очень сильно захотелось поверить.

- Я люблю тебя, - Я обняла парня за шею и притянула к себе ещё ближе, настолько близко, насколько это было возможно, утопая в переполняющем меня счастье.

28

Иной мир.

- На сегодня это последняя, - премудрый Иов силой мысли закрыл большой сосуд, похожий на огромную бочку размером с многоэтажный дом, с полупрозрачными стенами, не скрывающими яркое тёплое свечение. Настолько яркое, что казалось, будто в том сосуде спрятали несколько Солнц.

Иов соорудил вокруг сосуда тёмную оболочку, укрывшую его от посторонних глаз, полностью поглотившую свечение. Теперь полный порядок. Кому не следует – не увидят и не найдут сосуд с энергией для нового мира. Довольный проделанной работой, премудрый поспешил вернуться к себе домой, кивком головы попрощавшись с премудрой Омелией, помогавшей ему в исполнении важного задания.

Это дело было поручено премудрым самим Им, для воплощения Его замысла, суть которого была укрыта от премудрых. Но кое-что они знали: Он хочет создать новый идеальным мир, и перенести в него только избранные души, вероятно, тоже идеальные. В критерии избранности премудрые не были посвящены, что, однако, не мешало им размышлять на эту тему и строить собственные предположения. То, что премудрые - первые в очереди на переселение во вновь созданный мир, ни один из них не сомневался. Кто, как не они, может называться избранным? Они – первые души в Ином мире, они знают этот мир, его правила, порядки и законы, как никто другой. Более того, именно они являются источником знаний об этих законах для всех остальных душ, воспитывают души, позволяя им приблизиться к идеалу, окончательно утратив человеческое, мешающее и отвлекающее, толкающее на совершение преступлений.

Ему для создания нового мира нужна энергия, очень много энергии. И единственный её источник, доступный душам – «сон». Когда души пересекают границы миров не парами, энергии выделяется с избытком, эти неконтролируемые вспышки могут навредить обоим мирам, на границе которых произошёл выброс, только если лишнюю энергию не собрать. Чем и занимаются премудрые на протяжение вот уже нескольких десятков столетий по меркам человеческого мира: специально пересекают границы миров, и собирают энергию в особый сосуд. Сколько нужно энергии для создания мира – премудрые не имеют представления. Он должен дать им знак, что её достаточно, и больше собирать не нужно. А пока этого не произошло, в каждый свой «сон» десять премудрых, поменявшись парами, шагают через миры, исполняя Его волю.

Оказавшись внутри своего жилища, сегодня похожего на просторную квартиру с высокими окнами, уходящими в бесконечность от поверхности пола, с мягкой кожаной мебелью молочного цвета и большим стеклянным столом в центре помещения, премудрый Иов прежде всего обнял свою пару. Он скучал, потому что неподдающееся счёту множество «снов» он провёл без своей любимой Лайи. Эта подготовка к созданию нового мира отнимала у премудрых слишком много времени, которое они при других обстоятельствах могли провести со своими парами. Но долг превыше всего. Никто, кроме премудрых, не в силах исполнить такое важное задание от самого Него. Они вынуждены чем-то жертвовать. За что и будут впоследствии вознаграждены новой жизнью в новом мире. Иов был в этом уверен.

Лайя крепко прижималась к любимому, забирая часть его энергии, взамен отдавая свою. Яркую, золотисто-фиолетовую, как и у других премудрых, но со своим неповторимым оттенком. Она тоже скучала, так же, как и её пара Иов, исполняя предначертанное, веря в лучшее будущее в лучшем из миров. В этом вопросе все премудрые были на редкость единодушны. И создавать идеальный мир для самих себя – было приятно вдвойне.

- Меня кое-что беспокоит. – Иов вальяжно развалился на белом диване, усаживая Лайю рядом с собой, не отпуская руку любимой.

- Я догадываюсь, о чём ты. – Лайя недовольно поморщилась.

- Да, снова о том же. То преступление… которое перевернуло всё вверх дном, изменило судьбы и душ и людей, нарушив всё, что было возможным… Мы так и не можем повторить, как бы не старались. Столько энергии, сколько выплеснулось при пересечении границ между мирами в тот «сон», мы не видели ни разу. Эта душа – Мир – и эта человеческая женщина… Что-то в них не так. И мы не можем понять, что именно.

- Знаю, милый. – Лайя поджала ноги и положила голову на плечо Иову. – Мы же пробовали «сон» премудрых с мудрыми, и даже с рядовыми душами. Но ничего, кроме необходимости стирать им память, это не дало. Думаешь, в Ином мире есть что-то, чего мы не знаем?

- Сомневаюсь. Возможно есть что-то, известное лишь одному Ему. Но вряд ли это может касаться молодой души, а тем более человека.

- Думаешь, он и та будущая душа могут быть избранными?

- Это невозможно! – Иов громко рассмеялся. – Он преступник, пусть даже его наказание подходит к концу. К тому же – молодая душа, неопытная, ему ещё много предстоит пройти и многому научиться, прежде чем хоть на толику приблизиться к идеальности. А та человеческая женщина – она ещё даже не в Ином мире, ей придётся долго подавлять в себе остатки человеческого, прежде, чем стать хотя бы полноценной душой.

- Ты уверен, что Он ищет именно идеальные души? – Задумчиво произнесла Лайя. – Ведь существуют три человеческих мира, однако, источником душ для пополнения Иного мира является только один из них, не самый идеальный с моей точки зрения. Вдруг, мы что-то упускаем?

- Что мы можем упускать? Вся схема развития осознанной жизни совершенно проста: от низших миров, где просто физически создаются новые жизни без прогресса, без самосознания до Иного мира, где максимально идеально устроенные души проживают свои бесконечные жизни, управляя пространством, не зная одиночества, воспитав в себе лучшие качества, благодаря множеству уроков в мире людей – именно в том, где эти уроки возможны, - Иов многозначительно поднял палец вверх. – А те два мира – в них ничего нет для развития, они застыли, каждый на своём уровне: один не может выбраться из пещерной жизни, снова и снова возвращаясь к ней после каждого рывка вверх по ступеням прогресса. Второй – наоборот: слишком далеко ушёл вперёд в технологическом плане, победив болезни, максимально отодвинув смерть, сделав человеческую жизнь слишком уж простой, лишив её духовности. Эти миры застыли в круговороте людей в них, достигнув предела своего наполнения. Там давно не появляются новые люди, а только лишь перерождаются одни и те же, бесконечно, по кругу. Они никак не подходят для усвоения уроков и для воспитания будущих душ.

- Именно об этом я и говорю, милый мой. – Лайя нежно провела ладонью по щеке премудрого. – Именно своей неидеальностью этот человеческий мир и создаёт будущие души.

Иов задумался. Действительно, любая самая идеальная система по факту – максимально неидеальна, хрупка и уязвима. И именно идеальность делает её таковой, лишая возможности гибко изменяться и приспосабливаться. Такая система громоздка и неповоротлива, она зачастую разрушает сама себя, ломаясь именно в тех местах, где всё выстроено по высшим критериям идеальности.

Если всё так, кто же такие – избранные души? И каким будет этот новый мир, идеальный с Его точки зрения?

29

Апрель 2024г.

Два самых счастливых месяца в моей жизни пролетели, как один миг. Шестьдесят три дня сумасшествия, до краёв наполненные любовью, страстью, теплом и таким умиротворением, что я начисто забыла обо всех своих сомнениях и дурацких предрассудках. Казалось, до этого я и не жила вовсе. Теперь каждая секунда моей новой жизни была наполнена смыслом. Иногда я даже ругала себя, что не сдалась раньше, потеряв столько времени на ненужные страдания, разрушавшие меня.

Я не понимала, как жила без Мирослава раньше, как могла не замечать его – такого родного, любимого, полностью моего и телом, и душой. Наша с ним связь была за гранью реальности, мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, чувствовали друг друга, будто когда-то давно нас – единое целое – разделили на две части, и теперь мы, наконец, смогли воссоединиться. Мне иногда не верилось, что это всё происходит со мной, а не с какой-нибудь случайной героиней любовного романа. Та Мира из прошлого, слабая и безвольная, отчаянно завидовала мне – Мире из настоящего - сияющей, расправившей крылья, любимой и любящей всем своим израненным сердцем. Я раньше даже не догадывалась, что умею любить так сильно, и что вообще бывает такая любовь. Мне каждую секунду хотелось быть рядом с Мирославом, просто молчать, держа его за руку, просто смотреть в его тёмные глаза, обнимать, утопая в волне бесконечного тепла. Он стал моим воздухом, моей необходимостью. Я замерзала без него, покрываясь тонким слоем инея каждый раз, когда он был не рядом. Это было сумасшествием, болезнью, одержимостью. Но такой сладкой, дающей мне жизненные силы, что я ни за какие богатства в мире не согласилась бы отказаться от своих чувств.

Мир переехал в мою квартиру спустя два дня после того моего греховного падения к его ногам. Потому что мы просто не могли оторваться друг от друга, невыносимо было не видеть и не чувствовать друг друга после всего случившегося между нами. Будто та наша первая близость открыла портал, освободив неизвестные силы, насмерть привязавшие нас друг к другу.

Его мать, ожидаемо, не оценила выбор сына. Она устроила ему сцену на высшем уровне театрального мастерства, обвиняя и его и меня в распущенности, чуть ли не в нарушении закона. Наши чувства и отношения почему-то сильно оскорбили тётю Олю, что казалось весьма странным, учитывая её «послужной» список. Мир спокойно выслушал мать, без скандалов и ответных упрёков, молча собрал последние вещи и перевёз их ко мне, тем самым поставив жирную точку в этом вопросе. Меня после этого женщина стала демонстративно игнорировать, не здороваясь, отводя взгляд и, едва не переходя на другую сторону улицы при случайной встрече. Но мне было всё равно, я и раньше относилась к ней, мягко говоря, не очень.

- Привет, Мира. – Встревоженный голос Светы в трубке насторожил меня.

- Привет. Что-то случилось? – Я нахмурила брови, прислонив телефон ближе к уху.

- Случилось. И я сразу решила сообщить тебе, как только обо всём узнала. – Серьёзным тоном сказала подруга, а у меня внутри всё похолодело. – Твой бывший муж позвонил моему Серёже и потребовал уволить тебя. Даже угрожал натравить на наши заведения все госорганы, какие знает.

Я села на диван. Опять он. Будто чувствует, когда нужно объявиться и всё испортить. Это не человек – это дьявол во плоти.

- И что вы решили? – Пролепетала я, нервно перебирая пальцами края диванной подушки.

- Ты чего? – Возмутилась Света. - Мы ничего не решали, даже речи быть не может о твоём увольнении. Я звоню предупредить тебя. Если он на такое пошёл, как бы в другом месте не попытался тебя достать. С него станется. Урод!

- Спасибо, Свет. – Я выдохнула, немного успокаиваясь. Я и не сомневалась в подруге, но поняла бы, если бы она пошла на поводу у Андрея, защищая своё дело. У того достаточно связей и возможностей, чтобы знатно попортить людям кровь. За примерами далеко ходить не нужно – наш бракоразводный процесс, полностью прошедший под его контролем, по его правилам и с нужным для него исходом.

- Будь с ним осторожнее. Не знаю даже, чем помочь тебе, чтобы приструнить эту тварь.

- Спасибо.

- Так. Хватит о нём. Расскажи лучше, как у тебя дела? – Перевела Света тему, и её голос из грозного превратился в игривый и любопытный. – Я знаю, что тебя уже пару месяцев кто-то регулярно встречает с работы. А ты даже словом не обмолвилась. Кто он? Колись!

- Да, у меня появился любимый человек. – Обсуждать Мирослава почему-то не очень хотелось, и я замолчала.

- Ну хоть имя у этого «любимого человека» есть? – Не унималась подруга.

- Есть, Мирослав. – Нехотя ответила я.

- Мирослав, Мирослав… Что-то знакомое, но вспомнить не могу.

- Сосед.

- Аааа, тот самый горячий сосед? – Захихикал голос Светы в трубке. – Молодец, Мира! Так держать!

- Ты сама как? – Не желая больше обсуждать мою личную жизнь, спросила я.

- Я – хорошо. Ничего нового и интересного. Не то, что у тебя. Я через пару месяцев приеду В Сибирск, нужно будет нам с тобой обязательно встретиться. Расскажешь подробно про соседа.

- Хорошо, - согласилась я лишь бы поскорее закончить этот разговор.

- Ладно, смотрю ты сегодня немногословна. Новость об Андрее так напугала? Если что- ты обращайся, не молчи, он очень нехороший человек.

- Постараюсь. Надеюсь, дальше угроз он не пойдёт.

Я ошиблась, в который раз. Андрей пошёл гораздо дальше угроз Свете, и к нам в кафе с завидной регулярностью стали приходить разные службы. В течение долгих двух недель проверки были одна за другой, и мы даже нарвались на парочку нехилых штрафов. Пока не вмешался знакомый Сергея, близкий к каким-то высокопоставленным людям в столице. И всё прекратилось так же резко, как началось. Все облегчённо выдохнули. Кроме меня. Я поняла, что бывший муж на этом не остановится. Тем более, у меня были основания так думать.

Андрей снова стал присылать мне устрашающие сообщения с разных незнакомых номеров, которые я удаляла, не читая, сразу отправляя номера в чёрный список. Но это не помогало. Казалось, он выкупил все Сим-карты во всех салонах связи, и сообщения приходили снова и снова, вызывая волну негодования и неконтролируемого страха.

Мирославу об угрозах бывшего мужа я не решилась рассказать, не хотелось его впутывать в нашу старую войну. Его вообще хотелось уберечь от всего плохого на этом свете, моего чистого светлого, любимого мальчика. Мне почему-то наше нежданное счастье казалось таким хрупким, уязвимым, будто любые посторонние взгляды могут повредить его. Это ощущение не давало покоя, возвращая отступившую на время тревожность. И только крепкие, но нежные объятия моего мужчины могли заставить меня забыть о проблемах и страхах, дышать полной грудью, не задумываясь о будущем. Рядом с ним всё уходило на второй план, важным был только он, его руки, его губы, его слова и чувства.

Мирослав крепко прижимал меня к себе, периодически целуя то в макушку, то в лоб, переплетая наши пальцы. Мы честно пытались смотреть какой-то новый суперразрекламированный фильм, расположившись на последнем ряду кинозала с ведёрком попкорна и бутылкой сока. Герои периодически что-то громко выкрикивали, картинка на белом полотне динамично менялась, погружая полупустой зал во тьму, затем – снова освещая его. Но, то ли фильм был не очень интересным, то ли я так соскучилась по Миру за этот длинный день, что происходящее на экране жутко отвлекало меня от его жгучей близости. Мне отчаянно хотелось взять любимого за руку, утащить в какое-нибудь тайное место и целовать безудержно, пылко, полностью отключив в себе всё разумное. Я украдкой посмотрела на парня, слегка отстранившись от него. Мир поймал мой взгляд своим потемневшим взором, в котором уже бушевала стихия, и, словно прочитав мои мысли, прильнул к моим губам, вновь заставляя умирать от нежности. Мы целовались, как подростки, на последнем ряду, не в силах оторваться друг от друга, почти до самого конца фильма.

- Пойдём домой, иначе я сейчас умру, - прошептал Мирослав мне прямо в губы, нехотя оторвавшись от них, и тяжело дыша.

Огонь у меня внутри от его слов разгорелся ещё сильнее, я крепче сплела наши пальцы и потянула парня к выходу из зала, не говоря ни слова.

Дома, нежась в теплых объятиях своего любимого мужчины, довольная и уставшая, я постепенно погружалась в сон, снова мысленно благодаря небеса за это внезапно свалившееся на меня счастье. Голова кружилась, унося меня по спирали куда-то вверх, к ярким звёздам. Бледно-голубые вспышки с разных сторон мигали всё чаще, приближаясь и поглощая моё сознание.

И вот, я уже иду по какому-то волшебному лесу. Высокие тонкие деревья с бледно-голубыми листьями, исчерченными золотыми прожилками, уверенно тянутся к восходящему солнцу. Серебряная трава приятно щекочет мои босые ступни, стелясь мягким ковром до самого горизонта. Мне тепло и уютно. Моя ладонь греется в крупной горячей руке Мирослава, идущего рядом в белой рубашке и белых свободных брюках. Он искренне улыбается мне, заставляя сердце замирать, пропуская удар. Мы идем с ним шаг за шагом навстречу солнцу, туда, к самому краю горизонта, где искрящиеся переливы травы и листьев сливаются в голубое пламя с золотыми всполохами.

Внезапно я чувствую порыв холодного ветра, усиливающегося с каждой секундой, с каждым новым шагом. Я смотрю на свою опустевшую ладонь, покрывающуюся серебряным морозным узором, и испуганно кручу головой, потерявшись в этом незнакомом мире. Мирослава рядом нет. Он исчез. Я зову его, кричу отчаянно, надрывно, но мой голос словно иссяк, ни одного звука не могу проронить. Всё вокруг стало покрываться ледяной коркой, поглощая и меня. Я продолжаю звать Мирослава, понимая, что погибаю. Но его нигде нет. Будто и не было никогда. Я одна в этой ледяной пустыне, по прежнему прекрасной, но одинокой. Боль разрывает моё сердце, словно в него вонзили ледяной осколок, невыносимая боль от потери. Его больше нет рядом со мной, и нет сил кричать. И мне не спастись…

- Мира, - Самый родной на свете голос, взволнованный, испуганный, выдёргивает меня из сонного плена. – Мира, я рядом, всё хорошо. Я с тобой.

Я отчаянно цепляюсь за Мирослава, всё ещё не понимая, где сон, а где реальность, крепко обнимаю его за шею и порывисто целую, пытаясь заглушить разрывающее сердце ощущение потери. Словно со стороны слышу собственные рыдания, полностью утратив контроль над своим телом и разумом.

- Спокойно, девочка моя, всё хорошо, - шепчет Мирослав, гладя меня по спине и прижимая мою голову к совей груди. – Это всего лишь сон.

Стук его сердца успокаивает меня, гася последние всхлипы, и я снова проваливаюсь в сон, на этот раз до утра.

Каждую ночь теперь мне снились эти жуткие сны. Каждую грёбаную ночь. И в каждом из них я теряла Мирослава, умирая от боли, раздирающей душу на части. Снова и снова, с завидной регулярностью. Я боялась засыпать, просила Мира будить меня, как только заметит что-то неладное. Но это опять повторялось, и я не в силах была повлиять. Я ничего не могла сделать с этими кошмарами, высасывающими мои силы.

Днём все было хорошо, даже слишком, что резко контрастировало с моими ночными приступами. Мы гуляли, ходили в парки, в кино, сидели в кафе, наслаждаясь каждым мгновением, проведённым вместе. Признавались друг другу в чувствах, целовались, страстно любили друг друга, отдавая себя до последней капли. Каждую свою свободную минуту я проводила с Мирославом, даже стала завсегдатаем автосервиса, в котором он работал, в сторонке наблюдая, как он латал очередную тачку. Его коллеги перестали обращать внимание на меня, как на новую мебель, к которой со временем привыкли. Мне было мало часов в сутках, чтобы наобщаться с ним, наобниматься, насмотреться на него. Казалось, и всей жизни не хватит. Иногда меня саму пугала такая маниакальная увлечённость парнем, и возникал страх, что я задушу Мира своей чрезмерной любовью. Но он всегда так ласково называл меня «своей девочкой», был до безумия нежен со мной, так искренне тянулся ко мне, разом стирая все сомнения и страхи из моей головы, и меня отпускало.

К концу апреля Мир изменился. Стал задумчивым, периодически зависая в своих мыслях, и выпадая из реальности. Между нами всё было так же прекрасно, даже ещё лучше. Но мои сны и его странная задумчивость не давали мне покоя. При этом, Мир сам не мог объяснить, что с ним происходит, словно не замечая своих погружений в непонятные раздумья. Он будто предчувствовал что-то, и судя по его сведённым бровям, это «что-то» было совсем не тем, чему следует радоваться.

30

Мира. 25 мая 2024г.

Сегодня у самого дорогого моему сердцу человека день рождения, Мирославу исполняется двадцать один год. Но мне больше не хочется называть его мальчишкой. По уровню своего развития и сознательности он даст фору любому моему сверстнику. Он – настоящий взрослый мужчина, за которым я – как за каменной стеной. С которым – и в огонь, и в воду, и на самый край света. Без которого моя жизнь пуста и бессмысленна. Я так сильно люблю его, что самой иногда не верится.

Утром он ушёл на пары, совсем скоро у Мира начнется сессия, а потом госы и защита. Лето будет сложным, но пока мы есть друг у друга – любые испытания нам по плечу. Я улыбнулась самой себе, вспоминая свою студенческую жизнь. Жаль, Мир тогда был маленьким…

Андрей так и не прекратил закидывать меня сообщениями, видимо, у него слишком много свободного времени на это. Но я давно перестала бояться. Что он может мне сделать, кроме пустых угроз? С увольнением не вышло, и, надеюсь, до него дошло, что не один он в этом мире такой всемогущий. А сегодня тем более мне не до бывшего, и его «ты пожалеешь, что снюхалась с этим сосунком» ничего, кроме смеха во мне не вызвало.

Я решила приготовить Миру особенный подарок. Утром, конечно, я его поздравила, вложив в «поздравление» всю себя, все свои навыки опытной соблазнительницы, все самые смелые эмоции и чувства. И Мирослав остался доволен, долго обнимал меня, не желая идти на занятия. Вообще всё утро он не отпускал меня ни на секунду, при каждом удобном случае прижимая к себе, целуя, куда попадут губы, смотрел на меня как-то по-особенному. Будто собирался не на пары, а в дальнюю долгую командировку. Уже выйдя в подъезд, он снова вернулся, схватил меня порывисто, прижал к себе так крепко, что казалось, вот-вот сломает мне рёбра, уткнулся носом в шею, шумно вдыхая мой запах. Потом наклонился и поцеловал страстно, неистово, вкладывая в поцелуй какое-то болезненное отчаяние. А когда за Мирославом захлопнулась дверь, меня обдало такой волной холода, что я поспешила вернуться в нашу постель, ещё сохранившую тепло моего любимого, чтобы хоть немного согреться.

Так вот, сегодняшний подарок для Мирослава, помимо белой футболки с нашей фотографией спереди и уже знакомой надписью сзади: «Миру от Миры», - это повторение моего дня рождения. Но уже как надо, по порядку, по всем задуманным правилам. Сначала вкусный ужин и вино, потом танцы в том самом развратном платье, поездка в клуб и снова танцы, а потом мы поедем домой на такси, только без потери памяти.

Про тот вечер я всё-таки выяснила все подробности у Мирослава. И долго смеялась над своей неуклюжей смелостью. Если бы я так сильно не напилась, всё могло случиться ещё тогда, в ту злополучную ночь. Я позвонила Миру с претензией, что он не пришёл на мою страшно увлекательную вечеринку, и дала десять минут, чтобы он примчался в клуб. И он примчался, ровно через десять минут, отказавшись везти крупный заказ, и потеряв из-за этого приличную сумму. А приехав, обнаружил меня на танцполе в толпе пускающих слюни (это цитата) мужиков, забрал меня и хотел уже увезти домой. Но я отчаянно сопротивлялась, еле стоя на ногах, и услышав медленную музыку, потащила Мира обратно в толпу, объявив лично ему белый танец. Потом я заставила его выпить со мной на брудершафт в мою честь, и завалилась на парня, пытаясь поцеловать.

А самое интересное началось у меня дома, как только я переступила его порог. Я стала раздевать Мирослава, стянув с него куртку и расстегнув рубашку почти до самого ремня, повторяя, что он очень красивый и не имеет права отказывать имениннице. Он при этом особо не сопротивлялся, позволяя мне вслух восхищаться тем, что я увидела под рубашкой, трогать руками и комментировать свои ощущения. А потом мне резко стало плохо, и Мир возился со мной, пока мои внутренности выворачивало наизнанку. Переодел меня в шорты и майку тоже он…

Но сегодня будет по-другому, хотя кое-какие шалости я бы с удовольствием повторила.

Мне очень хотелось, чтобы сегодняшний вечер стал незабываемым, волшебным, по настоящему праздничным и только нашим. Я бегала по магазинам, старательно выбирая нужные продукты, с мыслями о Мирославе готовила каждое блюдо и накрывала наш маленький уютный столик, в предвкушении чудесного, особенного праздника. Только для нас двоих.

Я уже нарядилась в то самое платье, собрала волосы наверх, заколов их красивой металлической заколкой с камнями, поправила макияж, подмигнув своему отражению. Всё было готово, И Мирослав совсем скоро должен был вернуться домой.

Внезапно я почувствовала пронизывающий холод, словно кто-то раскрыл настежь окно посреди зимы в лютый мороз. Поёжившись и обхватив себя руками, я проверила все створки, на всякий случай закрыв их. Но теплее не стало. Наоборот, с каждой секундой холод всё больше окутывал моё тело, сковывая льдом каждую мою клеточку. Словно я снова оказалась в том страшном сне. Сердце заныло. Мысли в голове перепутались. Липкий ужас начал медленно заползать под кожу, беря мою душу в плен.

Я судорожно схватила телефон, нажимая на кнопку вызова, и холодея ещё больше от слов «абонент вне зоны действия сети», бросила гаджет на диван. Потирая лицо ладонями, я подошла к окну и выглянула во двор. Машины Мира ещё не было. Но он обязательно приедет! Обязательно! По-другому не может быть. Сегодня же его день рождения, у нас ведь такие планы. У нас только всё началось, и столько всего впереди. Он приедет. Обязательно скоро приедет!

Звонок в дверь, сердце пропускает удар, и я несусь в коридор, запнувшись об угол дивана, но не чувствуя боли.

Но в дверях стоит не Мирослав, а почему-то его мама. И я не могу прочитать эмоции на её лице, вернее, не успеваю. Потому что она вваливается в мою квартиру, толкая меня с такой силой, что я отлетаю, врезаясь в дверной косяк гостиной.

- Ты убийца! Убийца! Из-за тебя я потеряла сына! – Кричит женщина, снова бросаясь на меня и пытаясь ударить. Я уворачиваюсь, и она падает на пол, продолжая истошно орать. – Ненавижу тебя, дрянь ты такая! Будь ты проклята! Убийца.

А я совершенно не понимаю, что происходит, почему она так себя ведёт, но сердце болит, словно его только что безжалостно раздавили.

- Если бы мой мальчик с тобой не связался, ничего бы не произошло. Это всё из-за тебя! Ненавижу! Ненавижу! – Всё ещё лёжа на полу, всхлипывая продолжает кричать эта сумасшедшая, больше не предпринимая попыток подняться. – Из-за тебя он разбился! К тебе мчался! Убийца! Только что позвонили, его нет! Его больше нет!

И до меня начинает доходить смысл её слов. Мой мальчик. Мой мальчик! Мой мальчик… Кровь мгновенно отливает от моего лица, я сползаю на пол, как безвольная кукла. Эмоций нет. Нет слов. Нет слёз. Только жгучая боль, раздирающая, уничтожающая, убивающая, не позволяющая сделать вдох. Я не могу дышать, не могу! Задыхаюсь!

Женщина уже не кричит, она стонет, воет, всё так же лёжа на полу. Она всё-таки любит сына. Любила…

А я… Я умерла. Вместе с ним. Меня больше нет. Только боль, невыносимая, вездесущая, пропитавшая всё вокруг. И пустота. Леденящая душу пустота, заморозившая меня, превратившая в айсберг. Я погибла вместе с ним. Его нет. Его больше нет… совсем нет… Нас нет…

Не помню, когда и как соседка покинула мою квартиру. Я не видела ничего вокруг, всё так же сидя у стены. Мир стал бесцветным, безжизненным без него. Я знала, чувствовала, что всё это правда. Нет никакой ошибки. Знала ещё до того, как его мать влетела ураганом в мою квартиру. Потому что я больше не чувствовала его. И он знал, ещё утром. Он словно прощался со мной…

Я молча поднялась на ноги, сгребла в кучу все блюда на праздничном столе, и завязав всё узлом вместе со скатертью, выбросила в мусорное ведро. Сняла платье, вытащила заколку из волос, натянула белую футболку с нашим фото, и не умывшись и не почистив зубы, легла в холодную постель, крепко прижимая к себе водолазку Мирослава, оставленную им на кровати. Мне хотелось кричать, орать так громко, как позволяли голосовые связки. Но я не могла, получалось лишь мычать. Я словно была не в своём теле, не могла им управлять, свернувшись клубочком, и уткнувшись носом в черную водолазку. И вдруг крик, отчаянный, рвущийся наружу помимо моей воли, раздирающий лёгкие в клочья. Слёзы, наконец, прорываются из моих глаз, обжигая, затопляя, сметая стену из шока, обнажая моё окровавленное сердце. Запах Мира на водолазке забивается в лёгкие после каждого нового вдоха, сделанного через усилие, вызывая новую порцию боли. И я продолжаю кричать, рычать, выть, сжавшись в комок ещё сильнее, захлёбываясь слезами.

31

Иной мир.

Мир. 22 земных года назад.

Очередное утро в Ином мире. Дающее надежду, наполняющее новыми смыслами. Приближающее к осознанию нового себя, постоянно стремящегося к ускользающему идеалу.

Иной мир – один из бесконечного числа разных уровней, не самый низкий, и не на вершине. Где-то в серединке, вероятно. Странный, упорядоченный до скрипа, бесконечно долго ищущий равновесие и постоянно теряющий его. Такой он – мир душ.

Утро, однако, наступило не для всех его обитателей. Время здесь течет совсем не так, как в человеческом мире. Часть душ работали ночью, но ночь была для меня и моих коллег, а для ночных тружеников – вполне себе день. У нас не бывает привычных для людей рассветов и закатов, россыпи звёзд на чёрном небосводе, мы не слышим стрекочущих ночных звуков, не чувствуем томной утренней прохлады. И вообще чего-то, хотя бы издали напоминающего небо, в нашем мире просто нет. Казалось бы, мы многого лишены. Но нет. Каждая душа видит окружающий мир по-своему. И этот вид настолько уникален и неповторим, что его сложно описать человеческим языком. Он может зависеть от настроения, от чувств и эмоций, переживаемых душой, от её интересов, мудрости, опыта и ещё от многих-многих факторов. Звездное небо при желании мы тоже вполне можем лицезреть, и даже показать всю его многогранную красоту другой душе. Чтобы она увидела всё моими глазами, почувствовала мои восхищение, удивление, восторг. Так мы можем позволить себе общаться иногда, но далеко не со всеми. Только близкие друг другу души, между которыми есть привязанность, доверие, любовь или дружба, могут провернуть подобный фокус.

И да, когда для меня ночь – я сплю. Сон для души – это путешествие по параллельным мирам, всегда красочное и эмоциональное. Мы словно выключаемся в Ином мире и включаемся в другом, каждый раз разном. Иногда переносимся в мир людей. Предугадать, где душа окажется именно сегодня невозможно. И в этом бесконечном потоке сменяющихся миров мы всегда наблюдатели. Как бы не хотелось иногда вмешаться в происходящие события, принять участие, изменить их ход – нам это недоступно. Таков закон. Таковы возможности души. Видимо, сам Он задумал это. Правила установлены Им с момента возникновения осознанной жизни во Вселенной, и действуют по сей день. Они незыблемы, монументальны, за любое отступление – неотвратимая кара. И чем разрушительнее проступок по своим последствиям – тем суровее наказание. Для души – это ссылка в мир на один уровень ниже. Конечно же, это мир людей.

Души – маленькие частички в неповоротливой системе, периодически утрачивающей баланс, они так же неидеальны, тоже совершают ошибки и проступки, бывает, не один раз. Не запятнаны, быть может, только Премудрые. Это самые древние души, созданные Им по своему образу и подобию. Пять в мужском обличии, и пять – в женском, для единения двух начал, и борьбы двух противоположностей. Рядовые души их никогда не видели, нам не дозволено. Даже их имён не знаем. Мы слишком молоды относительно Премудрых, слишком глупы и просты. А вот с Мудрыми мы периодически пересекаемся, для нас они самое верхнее звено в зоне досягаемости. Мудрые следят за нами, почти как мы – за людьми, видят нас практически насквозь, дают указания и доносят высшие истины и смыслы. Они же принимают решение о наказании оступившейся души.

Наказывают нас разными сроками жизни в мире людей. Кто-то рождается человеком и умирает в младенчестве или в детстве, так и не успев познать разрушительную силу земной жизни. При этом, у людей на земле горе, тяжёлая утрата, с которой невозможно смириться, а вот душе – очень повезло. Изгнанные души – всегда одиноки и несчастны, они отчаянно пытаются найти хоть какой-то смысл в своих бесконечных страданиях, но так и не находят до конца своих земных дней. Земная жизнь – невыносимое мучение для души, срок его зависит от тяжести проступка. Вместе с тем, рождение души на земле – важный урок для всех, кому не посчастливилось встретить на жизненном пути наказанную душу.

Внешне души очень похожи на людей, как последнее воплощение человека на земле в самом расцвете его формы. Скорее всего, сам Он тоже выглядит, как человек. Потому все живые существа в разных мирах, обладающие хоть каким-нибудь сознанием, имеют человекоподобный облик. Самого же Его – вершину пирамиды из миров – никто никогда не видел и не слышал. В Ином мире уж точно. Все просто знают, что Он есть, и Он – главный во всех известных и неизвестных мирах. Он – концентрат всего лучшего, светлого, гармоничного, что может стать источником жизни. Он один знает истинный смысл происходящего.

Все осознанные живые сущности – винтики в огромной машине, ведущей жизнь к идеальному варианту развития. Всё в мире происходит только ради исполнения Его замысла, и в итоге каждая жизнь в любом из миров должна стать подобной Ему. Если не в этом суть – тогда для чего это всё? Для чего сложные уроки, труднодоступные знания, получаемые через боль и страдания? Он создавал нас по своему образу, но ученики так и не смогли превзойти учителя. Разве Ему не одиноко находиться в недосягаемых высотах столько тысячелетий, там, где нет никого хотя бы минимально близкого к Его уровню?

Эти мысли давно не дают мне покоя, сколько себя помню.

И потому - таков мой ежедневный утренний ритуал: сразу после пробуждения ломать свои ум и психику, размышляя об устройстве миров и смысле жизни. С одной стороны, это придаёт уверенность, настраивает на рабочий лад, как бы странно это не звучало. С другой – жутко отвлекает. Но, на сегодня, пожалуй, достаточно. Впереди и без того тяжелый трудовой день. Вообще каждый день тяжелый. Не такая уж простая задача следить за судьбой человека, направлять его к правильному итогу земной жизни, пока он не усвоит нужный урок. И так много раз по кругу до желаемого результата. Иногда мы даем людям подсказки мягко, ненавязчиво, но кто-то их слышит и следует указанному курсу, а с кем-то приходится поступать очень жёстко, иногда – жестоко. Если человек настолько отклонился от линии своей судьбы, что дальнейшее усвоение урока невозможно, человек умирает на земле, снова перерождается и повторяет не пройденный до правильного итога путь. Как двоечник, много раз безуспешно пересдающий экзамен. И таких повторов может быть несколько. Снова и снова одни и те же события, проблемы и решения. Пляска на граблях.

Но без этого никак. Только пройдя все уроки, воспитав в себе все необходимые лучшие качества, человек после смерти попадает в Иной мир и становится душой. Это происходит нечасто, на моём рабочем участке подобного ещё не было.

А вот души бессмертны. Вечны в своём круговороте из людских судеб, путешествий через миры, строгих правил и вопросов без ответов.

Мы застряли в этом мире, мы его заложники. И иногда кажется, только я один это понимаю. Нет, меня вполне устраивает жизни в Ином мире, хотя и сравнить мне особо не с чем. Красочные миры из снов – не в счёт. Ночные путешествия – жизненная необходимость для каждой души. Без них мы, конечно, не умираем, но очень истощены, лишены сил, так необходимых для нашей работы.

Работа. Порой кажется, в ней заключен весь смысл нашего существования, бесконечного и до безумия однообразного. Хотя, почему кажется? – Так и есть. Мы живём свою жизнь ради выращивания из человеческого существа новой души в далёком будущем, через много-много воплощений. Получается, люди – центр мироздания? Вокруг них всё вращается?

Душа – это чистая энергия, обладающая разумом, чувствами, мужской или женской оболочкой, и излучающая особенный свет. Мы на самом деле тоже не застыли на одном уровне развития. Молодые души с нежно-голубым свечением, как у меня, совсем недавно перешедшие в Иной мир, ещё хранят в себе некоторые людские слабости и пороки. Да, я один из них – неопытных, не всегда способных справиться с эмоциями, усмирить и подчинить себя установленным правилам. Со временем и с опытом это должно пройти, всё человеческое постепенно сотрётся, забудется. И я стану одним из старых душ, тех самых с сине-голубой аурой, непоколебимых в своих решениях, уверенных в правильности всего происходящего, безоговорочно верящих в истинность внушаемых нам знаний. Когда-нибудь, но не сегодня, не сейчас…

А сейчас и сегодня я прибыл в место исполнения главной цели всей своей жизни. Люди бы сказали, что я телепортировался из одного закрытого пространства, называемого домом, в другое, называемое работой. Между ними нет больших различий. По крайней мере, по форме. Уютное тёплое место без пола, стен и потолка. Их роль исполняет мягкий приглушённый свет, немного напоминающий серебряную дымку. Это пространство может расширяться и сужаться само по себе в зависимости от количества душ внутри, а за ним бесконечное число похожих и не очень мест.

- Приветствую, Мир. – Аллель, молодая душа, появившаяся словно из ниоткуда, ласково улыбнулась мне. Она самая тихая, кроткая и скромная из всех моих друзей. Такая нежная, почти невесомая. Когда мы познакомились, я вполне даже серьёзно рассматривал возможность в будущем создать с ней пару. Но со временем осознал, что дружба – высшее проявление чувств между нами.

Я еще не знаю, как души находят себе пару. Вернее, доводилось наблюдать со стороны, но на себе испытать так и не пришлось. Пока что я зануда-одиночка, так и не подавивший в себе примитивное человеческое. И меня это полностью устраивает. Аллель же– достойная партия для кого-нибудь сильного, с льющейся через край энергией, бойкого и нетерпеливого. Они непременно уравновесят и дополнят друг друга. И очень отчетливо и в красках себе представляю, кто бы это мог быть.

- Приветствую, Аллель. Ты сегодня лучишься ярче обычного. Много миров посетила во сне? – я улыбнулся в ответ.

- Ты не представляешь, где я была, и сколько переходов совершила! – глаза Аллель засияли, как два огромных бриллианта. – Хочешь увидеть?

- С удовольствием, – я придвинулся к душе и осторожно взял за руку. Аллель немного рассеянно кивнула и закрыла глаза. Через мгновение вокруг меня был фантастический сад, переливающийся яркими цветными огнями. Розовые всполохи то тут то там рассыпались мелкими искрами и растворялись в серебряной дымке. Синие фонарики крупных цветов издавали причудливый звон, словно хрустальные колокольчики в ледяной пещере. Тьма и свет переплелись волшебными узорами, и окутали этот почти сказочный мир ночи и таинственных огоньков, хаотично перепрыгивающих с листа на лист, с травинки на травинку. Завораживающе красиво.

- Что это за мир? – я открыл глаза, стирая последние образы из своего сознания. – Очень необычный, зачаровывающий, как ночная фантазия. Там есть воплощённая жизнь?

- Не успела увидеть, возможно, она скрылась от меня. – Аллель засияла ещё ярче, как тот самый прыгающий огонёк. - Но переход в этот мир дал много энергии, значит, кто-то там всё-таки живет.

- Как интересно! И ведь подобные миры бывают хищными. Опасная красота.

- Думаешь, это изящная ловушка для обитающих там живых существ? – душа задумчиво потерла белым пальчиком висок.

- Почему бы и нет? Заманить и уничтожить, завладеть и не пощадить. Есть в этом что-то первобытное, дикое и необузданное. Чего никогда не бывает в нашем мире. – На долю секунды мне стало грустно. У нас тихая размеренная жизнь. Слишком правильная. И это хорошо, с одной стороны. Но периодически кажется скучным. Вот в такие моменты. А еще в моменты, когда люди на твоих глазах совершают бессмысленное и непоправимое, ужасающее по своим последствиям. И ты почти физически чувствуешь боль человека, и одновременно не чувствуешь ничего. Это странно и необъяснимо: внутренняя борьба без борьбы. А знание, что это часть пути, часть урока для несчастного земного созданья порой толкает на край пропасти, на дне которой уже ты – несчастное земное созданье.

По моей личной статистике именно молодые души чаще всего нарушают правила в связи со своей тонкой организацией. Есть мнение, что наказание в виде ссылки на землю – это возможность пройти нужный урок до конца, ранее не оконченный и не усвоенный на сто процентов.

- Поделись мыслями по поводу сегодняшней работы, - Аллель, улыбаясь, прервала мои размышления. И правильно сделала.

- Что ты хочешь услышать?

- Твое утро сегодня началось раньше обычного, зачем ты поспешил сюда? – наивная простота, порой удивляющая своей прямотой и бесхитростностью. Будь я человеком, сказал бы: бесцеремонностью. Но я не чувствую раздражения или неприязни, скорее наоборот – поведение Аллель забавляет меня.

- Тяжелый день грядет, пришло время тяжелых решений для моих людей, вот, думаю об этом. – Сказал я чистую правду. Души вообще не умеют лгать, в отличие от людей. Но могут недоговаривать…иногда…

- Приветствую, Мир, Аллель! – звонкий голос Ясна заполнил собой всё пространство, и оно, кажется, ещё больше расширилось и углубилось.

Души не говорят между собой так, как люди, но слышат голоса друг друга. И они совершенно по-разному звучат: тихий и нежный говор Аллель резко контрастирует с громкими, раскатистыми, звенящими нотами в словах Ясна.

Следом за ним плавно, размеренно, широко улыбаясь и сияя ярче целой галактики вошла Адени – пара Ясна. Она всегда приносит особый свет в любое место, где бы ни появилась. Умная, щедрая на поддержку, спокойная, понимающая и принимающая. Ясну очень повезло встретить и полюбить именно её.

Перекинувшись с друзьями ничего не значащими общими фразами, и больше не обращая внимания на вновь прибывающие души, я приступил к работе. У меня, как и у любой другой рядовой души триста человек, за чьими судьбами я наблюдаю. Много это или мало, судить не мне. Но мой день заканчивается лишь тогда, когда я отсмотрел судьбу каждого из трёх сотен, кому-то помог, кого-то направил, кому-то дал подсказку. Есть те, кто закончил текущий урок и должен перейти к следующему. Такие люди попадают после смерти в специальный распределитель, где им стирают память о прежней жизни, и они снова рождаются, начиная новую жизнь и новый урок. И так день за днём. Возможно, кто-то подумает, что моя работа слишком скучна и однообразна – на протяжение вечности следить за людьми, помогая им воспитывать нужные качества. Но я так не думаю. Люди все настолько разные! И их триста, разных жизней и судеб, так не похожих друг на друга. Они, словно хомячки в лабиринте идут к своей цели, иногда сворачивая не туда. Моя же задача как раз вернуть их на верный путь. Чем я и занялся в очередной раз.

Заканчивая на сегодня, и готовясь к возвращению в своё одинокое жилище, я снова поднял волнующую меня тему.

- Друзья, как вы думаете, все эти запреты и правила – для чего они? Вот вы – Ясн и Адени, Лад и Нежия - вы путешествуете во сне парами. А кто-нибудь пробовал путешествовать вдвоём, но не парами? Что будет, если мы с Аллель, например, пойдём в «сон»?

- Зачем это? – Аллель смущённо опустила глаза.

- Прямого запрета же нет? Или я чего-то не знаю? – Не унимался я, хотя видел, что друзьям неинтересна эта тема, и проводить эксперименты над собой они не готовы.

- Почему тебя всегда тянет туда, куда не следует? – Нахмурился Лад. – Ты же знаешь: цель жизни любой души – приблизиться к идеалу, потому что только идеальные души будут удостоены нового мира. Как ты можешь приблизиться к идеалу, постоянно пытаясь что-то нарушить, проверить?

- А где-нибудь зафиксированы критерии этой самой идеальности? Может, я изначально не подхожу, по цвету глаз, например.

- Ты же знаешь, что ты можешь выбрать другую оболочку, и цвет глаз в том числе, стоит только обратиться к мудрому с этим вопросом. – Пожал плечами Ясн.

- Я просто привёл пример, не нужно так буквально. Может, я слишком добрый, или щедрый…

- Или любопытный. – Перебила меня Адени, и все рассмеялись.

- Нам пора, это вы – одиночки – можете ещё пообщаться. – Ясн улыбнулся, притягивая к себе свою пару, и они исчезли, заставив пространство сжаться.

Нежия с Ладом тоже исчезли, попрощавшись и взявшись за руки. Точно так же поступили остальные пары. А нам – молодым одиноким душам было пока не известно, чем таким интересным занимаются пары, что каждый раз так спешат домой. Когда-нибудь у нас тоже они появятся, и мы вот так же загадочно и торопливо будем покидать рабочее пространство. А пока…

- Послушай, Аллель, у меня к тебе дело, - Я огляделся вокруг, убедившись, что мы остались вдвоём.

- Что такое, Мир? – Смущённо, но заинтересованно спросила молодая душа.

- Пошли сегодня со мной в «сон».

32

Иной мир.

Мир. 22 земных года назад.

- Мир, так нельзя. – Продолжала сопротивляться Аллель, но по её глазам видел, что скоро она сдастся.

- Почему? Никто ведь не запрещал. И никто не пробовал. Что в этом такого? Никто и не заметит. – Настойчиво продолжал я уговоры.

- Что тебе это даст? Даже если ничего не случится. Для какой цели тебе это?

- Хочу узнать. Как ещё можно что-то узнать, не попробовав? Мы получаем всю информацию только от мудрых. И всё. Других источников нет. Для меня это важно, Аллель. Прошу. Соглашайся. Ничего плохого мы не делаем, ведь нигде нет указания, что нельзя.

- Хорошо. Но если я соглашусь – дай обещание, что ничего не случится. И никто не узнает.

- Обещаю! – Я торжественно поднял руку.

- Ладно. Но только ради тебя. Друзьям тоже не будем говорить? – Снова заволновалась Аллель.

- Если не спросят – не скажем. Это же не будет считаться ложью?

- Не будет. – Повторила Аллель будто для самой себя.

- Готова? – Я внимательно посмотрел на подругу, будто давая ей последний шанс отказаться.

- Готова, Мир.

Я взял Аллель за руку, и мы оказались у меня дома. Сегодня это была обычная городская квартира, каких миллионы в человеческом мире. Мне не хотелось тратить на преобразование силы и время, и я просто подсмотрел этот вид на картинке у одного из своих подопечных.

- У тебя очень мило. – Проговорила душа, оглядывая пространство моего жилища. – Ты часто меняешь вид?

- Нет. Мне нравится так. Пока. Как надоест – изменю.

Я подошёл к Аллель, взял её руки в свои ладони, заметив краем глаза, как она напряглась.

- Ты боишься? – Шепотом спросил я.

- Немного. Но я верю тебе. – Улыбнулась Аллель и закрыла глаза.

Я тоже закрыл глаза и почувствовал внутри щекочущее чувство, будто множество мелких букашек ползали по внутренней стороне моей оболочки, перебирая своими маленькими тоненькими ножками. Ощущение было непривычное, совсем не такое, как при подготовке к переходу в одиночку, и казалось таким волнующим, особенным, радостным.

Яркая бледно-голубая вспышка света, которую мне удалось мельком увидеть, выбросила нас из Иного мира. Я открыл глаза, пытаясь определить, куда мы попали. Аллель всё ещё стояла зажмурившись.

- Мы на месте. – Тихо прошептал я, расцепляя наши руки.

- Где мы? - Щурясь от яркого света так же шёпотом спросила Аллель.

- Пока не знаю. – Я огляделся вокруг. Свет звезды, похожей на Солнце в Человеческом мире, разливался по зелёной траве, осветляя листья деревьев и кустарников до светло-зелёного. Тропинки, дорожки и лавочки так же были залиты светом – похоже на какой-то сквер.

- Мы в мире людей. – Уверенно произнёс я. – И у нас получилось!

Аллель радостно подпрыгнула.

- И что? Что это значит? – Широко улыбаясь, спросила она.

- Что души, не являющиеся парами, тоже могут пересекать границы миров. Я пока не знаю, всех или только этого. Нужно будет повторить и посмотреть, куда нас снова забросит.

- Опять? – Аллель нахмурилась.

- Да. От одного перехода очень мало информации.

- Мир… - Недовольно протянула душа, и тихонько вскрикнула, услышав непонятные звуки где-то совсем рядом. – Что это?

- Не знаю, сейчас выясню.

Я посмотрел по сторонам, стараясь отыскать источник странных звуков, и, заглянув в кусты обнаружил маленькую полянку, на которой сидела девочка подросток. Она беззвучно плакала, поглаживая руками завядшие цветы на маленьком холмике. Я решил подойти поближе, и услышал, как зашуршали ветки кустов под моими руками. Странно. Такого быть не должно. Мы не можем касаться материи другого мира и влиять на неё.

Я внимательно посмотрел на девочку. Маленькая, с огромными зелеными глазами, опухшими от слёз, в белой помятой футболке и коротких джинсовых шортах, она испуганно глядела прямо на меня. И этот взгляд притягивал, словно магнит, не позволяя перестать смотреть. Было в ней что-то такое необычное, снова заставляющее почувствовать мелкие лапки букашек внутри меня. Я узнал её. Она из моих подопечных, за её судьбой я ежедневно слежу. И она одна из немногих, кто слышит меня, когда я даю ей подсказки. А ещё… девочка меня видит?! Это же невозможно!

- Здравствуй. – Поприветствовал её я, проверяя свою догадку.

- Здравствуй…те… - пролепетала она, глядя на меня с нескрываемым восхищением, от чего внутри меня что-то щёлкнуло.

- Ты здесь совсем одна? – Я опустился рядом с ней на корточки, всё так же не отрывая взгляда от её необыкновенных глаз, совершенно при этом не понимая, что происходит.

- Я…нет, то есть да… то есть… я…- Пыталась она собраться со словами, вызвав во мне приступ необъяснимой нежности.

Улыбнувшись ей как можно более дружелюбно, стараясь не испугать ещё сильнее, я внимательно осмотрел её детское личико. Милое, заплаканное и вызывающее непонятную смесь чувств внутри меня, возможно, понятных человеку, но совершенно новых для души.

- Ты плакала? – Поинтересовался я.

- Да… У меня… хомячок умер, - ответила девочка, не сводя с меня своих зелёных магнитов.

Что со мной? Почему я здесь? Почему разговариваю с ней, и мне совершенно не хочется уходить? Почему хочется неотрывно смотреть в её глаза, бесконечно долго, вновь чувствуя внутри что-то странное, необъяснимое.

- Не плачь, - сказал я девочке, и мне на самом деле не хотелось видеть следы печали на её детском личике.

- Мир, нам пора, - услышал я взволнованный голос Аллель.

Я поднялся, не без труда разрывая зрительный контакт с зелёными омутами, ещё раз улыбнулся девочке, заметив слабое нежно-голубое свечение вокруг неё, и быстро скрылся из вида, вернувшись к своей подруге, ошеломлённый и взбудораженный произошедшим.

- Что такое, Мир? – Удивилась Аллель, разглядывая моё озадаченное лицо. – Что-то не так?

- Да. Что-то не так. Меня увидел человек.

Аллель округлила глаза и закрыла рот рукой.

- Как?

- Сам не знаю. Я даже говорил с ней. И она мне отвечала. Что-то странное произошло. Нам нужно срочно возвращаться.

Едва мы успели с Аллель пересечь границу Иного мира, как нас задержали стражи. Они ждали нас в моём доме, уже зная о том, что мы совершили. Видимо, не так всё просто с этими путешествиями через миры. Или я узнал что-то лишнее. Но я ни о чём не жалел. Единственное, чего мне не хотелось, - это чтобы Аллель пострадала из-за меня. Ведь это я вынудил её пойти на это, как оказалось, преступление, причём, очень серьёзное.

Нас закрыли в отдельных пространствах, узких и тёмных, напоминающих человеческую тюрьму, но без мебели, пола, стен и потолка. Однако, выйти отсюда изнутри возможности не было.

Спустя непродолжительное время в мою «тюрьму» вошёл Оттис – мудрый и по совместительству мой куратор.

- Здравствуй, Мир. – Он недовольно покачал головой, глядя прямо мне в глаза. – Ты понимаешь, что вы натворили?

- Если честно, не очень. – Искренне ответил я.

- Что же, это очень плохо, что ты не осознаёшь тяжесть преступления.

- Так объясните мне, что преступного в пересечении границ миров двумя душами? Мы и так пересекаем их регулярно, но одни или парами. – Всё ещё не понимал я.

- Ваше преступление повлекло за собой такие грандиозные изменения для двух миров, каких они ещё не видели. И это только начало! – Грозно проговорил Оттис, так и не давая точного ответа на мои вопросы.

- Какие? – Не унимался я.

- Такие, о которых мы сами ещё до конца не знаем. – Оттис развернул перед моими глазами ленту моей судьбы - то, что раньше мне никогда видеть не доводилось. – Вот смотри, этот красный яркий знак означает преступление с длящимися неизвестными последствиями. Мы пока не можем его расшифровать к сожалению. Но изменения уже начались. Большего я сказать тебе не могу!

- Что с Аллель? – Спросил я, понимая, что правды мне не узнать. От Оттиса – уж точно.

- Она тоже совершила преступление, и понесёт заслуженное наказание.

- Можно не наказывать её? Она не виновата, это я её вынудил. – Попросил я мудрого.

- Это будет решать совет.

Больше не произнеся ни слова, мудрый покинул место моего заточения, оставив меня с кучей вопросов, только ещё больше запутав. Почему нельзя объяснить, какие конкретно последствия будут у моего поступка? Что это за вечная привычка у высших душ давать пространные разъяснения, разветвленные, многословные, далеко уводящие от сути вопроса.

Решение совета мудрых было скорым и единодушным: меня приговорили к ссылке в Человеческий мир сроком на двадцать один год от рождения. Это очень строгое наказание для души, к которому я был морально не готов. Сколько раз я размышлял об этом по утрам перед началом рабочего дня. И вот, теперь я – преступник. И наказан. Что меня ждёт там, в мире людей, не известно. Но мне почему-то было совсем не страшно. Перед глазами снова всплыло лицо той девочки из «сна», и я улыбнулся, покорно принимая свою судьбу.

Аллель повезло больше, чему я был несказанно рад. Она отделалась предупреждением и контролем стражей на тот же срок, что и я, но в Ином мире. А значит, её жизнь особо не изменится, если не считать, что из неё исчезну я.

Стражи доставили меня в распределитель для наказанных душ. Я был в нём один, недопустимо, чтобы преступники пересекались между собой. Я уже знал, что меня ждёт дальше: мне сотрут память об Ином мире, всю до последней капли, и я буду рождён в какой-нибудь человеческой семье, не очень благополучной. Чтобы прямо с детства я прочувствовал, что не просто так живу эту жизнь, а наказан. Строго и надолго.

33

Иной мир. Май 2024г.

Мир.

Я вернулся. Я снова душа, а не человек. Память о моей земной жизни, мне, как и полагается, стёрли начисто, вернув прежние воспоминания до ссылки. Теперь я бывший преступник. Непривычно ощущать себя в этом статусе, и понимать, что длительное и строгое наказание осталось позади, при этом, не помня его. Хотя я чувствовал непонятные изменения внутри, скорее всего – это оно и было: следствие прошедшей ссылки.

Я решил оставить себе новую оболочку – того, кем был в Человеческом мире. Это было моим правом, и я посчитал, что так будет правильно: сохранить хоть что-то в память о моём проступке и об изгнании. Тем более, мой новый вид мне нравился. Раньше я тоже был высоким, широкоплечим и темноволосым, но с зелёными глазами, доставшимися мне от последнего воплощения на Земле, более суровым и взрослым. Теперь же я имел более мягкие черты молодого человека: густые чёрные брови, темно-карие глаза с длинными ресницами, почти прозрачными на концах, смуглую кожу и копну тёмно-русых волос, торчащих в беспорядке в разные стороны.

- Мир! – Аллель радостно обняла меня, как только я оказался на рабочем месте. – Ты вернулся!

- Да. Вернулся. – Мне приятна была такая реакция подруги, и я сомкнул руки вокруг её талии.

- Мне нравится, как ты теперь выглядишь. – Голубоглазая душа с почти белыми волосами отстранилась от меня, внимательно разглядывая. – Хотя и твой прежний вид мне нравился. Но сейчас в тебе появилось что-то необычное, неуловимое.

- Я рад. – Улыбнулся я искренне сияющей подруге.

Спустя несколько мгновений пространство многократно расширилось, впуская в себя новые души, и совсем скоро я оказался в окружении толпы друзей и коллег. Все были очень рады видеть меня, поздравляли с окончанием ссылки и с возвращением в Иной мир, оценивая мой новый облик. Когда все лишние души, наконец, занялись работой, и я остался только в кругу близких, Ясн, смеясь, произнёс:

- Надеюсь, ты больше никуда не ввяжешься, экспериментатор.

- Да, мы очень переживали за тебя, - подхватила Адени. – Разве оно того стоило?

- Я вообще до сих пор нахожусь под вниманием стражей, - добавила Аллель почему-то шёпотом. – Хотя, твое наказание окончено, а значит, моё – тоже. Но стражи – повсюду, хоть и незримые, но я чувствую их присутствие.

- Очень интересно, - я внимательно заглянул в глаза Аллель. – Мне Оттис перед ссылкой говорил, что мы совершили что-то, выходящее за рамки, и с чем они не сталкивались никогда. Но, что именно, мне так и не удалось от него узнать.

- Я очень надеюсь, что ты не будешь это выяснять. – Пристальный взгляд Лада заставил замолчать. – Ты только вернулся из ссылки, и ещё не приступив к работе, уже снова пытаешься лезть, куда не следует.

- Ему просто нужно поскорее найти пару, и лишние мысли вылетят из головы мгновенно. – Как-то излишне громко произнесла Нежия

- Что вы так носитесь с этими парами? – Я удивлённо вскинул брови. – Мне и одному вполне комфортно.

- Ооо… - Широко улыбаясь, протянула Адени. – Он даже не догадывается, что его ждёт.

- Как только ты её увидишь, весь мир померкнет в сравнении с ней. Ты не сможешь говорить, думать, важна будет только она. – Задумчиво пропела Нежия.

А мне наоборот ещё больше расхотелось, чтобы со мной произошло что-то подобное. И вообще, вся эта история с парами похожа на какую-то уловку, специально заставляющую отвлечь души от неправильных мыслей и поисков истины. Почему вообще в Ином мире есть какие-то тайны от рядовых душ? Мы ведь практически ничего не знаем об устройстве миров, даже об Ином мире, жителями которого мы являемся, у нас весьма скудное представление. Отчего всё так?

Кажется, ссылка повлияла на меня совсем не так, как должна была. И в моей голове появилось ещё больше вопросов и сомнений, и жгучее желание докопаться до истины. Только под неусыпным контролем стражей, да и вообще с нашими ограниченными возможностями в поиске информации, будет очень сложно чего-либо добиться.

В своём архиве перед тем, как отправиться на работу, я отыскал карту миров, импровизированную, составленную когда-то мной самим по собственным впечатлениям от путешествий и по рассказам друзей. Это было важным для меня, так как раз в месяц все наши воспоминания о проведённых за это время «снах» полностью уничтожались, исчезали, будто на человеческом компьютере очистили корзину. На моей карте было девять миров, которые все мы посещали по многу раз: Иной мир, Человеческий мир, остальные семь – без названия, но с подробным описанием. Миров, похожих на человеческий, было ещё два. Один из них совсем неразвитый, в нём люди до сих пор живут в первобытнообщинном строе, и никак не могут оттуда выбраться. Это просто мир постоянных катастроф и катаклизмов, не позволяющих людям подняться хотя бы ещё на одну ступень эволюции. Там очень красивая, нетронутая цивилизацией, природа, но много выжженных полей и лесов, затопленных лугов, залитых раскалённой магмой горных склонов, засыпанных вулканическим пеплом территорий. Много безжизненных пустынь. И горстки несчастных людей, вынужденных постоянно убегать от смерти, искать убежище. Второй мир – наоборот, достиг таких высот в технологическом развитии, что для людей в двух других человеческих мирах, эти долгоживущие, победившие болезни и нищету люди показались бы инопланетянами из далёких высокоразвитых цивилизаций. Там мало что осталось от дикой природы – только искусственно ограждённые специальными куполами участки, куда переселили оставшихся диких животных и пересадили редкие растения со всей планеты. Духовная и культурная составляющая жизни в этом человеческом мире давно утрачены, в нём нет боли и страдания, нет преступлений и наказаний. Казалось бы, он – идеален. Но он похож на застывшую ледяную картинку из фантастического фильма. Живой и неживой одновременно.

Есть ещё один мир, странный и мрачный, где существа, похожие на людей, бродят бессмысленно, словно тени. Время в нём будто бы остановилось. Там только пустота, покой и безмятежность, нет эмоций, нет звуков и запахов.

Остальные миры – красочные, но опасные. Всё в них - хищное, заставляющее выживать, отвоёвывать своё право на существование.

Было ещё множество безжизненных миров, либо таких, в которых есть неосознанная жизнь, без разума и воли, без человеческих черт внешних и внутренних. И ещё семнадцать миров, в которых каждая душа из тех, кто делился со мной впечатлениями после ночных путешествий, бывала лишь однажды.

Почему именно Человеческий мир является источником для пополнения Иного мира? И почему только один из трёх? Как пополняется сам Человеческий мир, как взаимосвязаны все миры между собой, и связаны ли они вообще?

Снова куча вопросов без ответов, и без возможности хоть когда-нибудь что-нибудь узнать.

Оставив все размышления о недостатках нашего бытия на потом, я приступил к работе. Мне вернули всех людей, которых я вёл по судьбе до совершения преступления. Всех до единого. Лад, передавая мне моих подопечных, как-то странно посмотрел на меня, будто хотел что-то сказать, но не решался. А я и не стал спрашивать, зная Лада и его слишком правильное отношение к жизни в нашем мире.

Я развернул перед собой площадку, где все люди, курируемые мной, стояли в едином потоке так, что я видел каждого из них. Порядок моей работы был всегда одинаков. Сначала я должен был отсмотреть тех, кто горел красным, они слишком круто ушли с правильного пути, рискуя пройти точку невозврата, и их следовало в первую очередь любыми средствами вернуть на верную дорогу судьбы. Либо прекратить их жизнь, чтобы урок начался заново. Следом шли оранжевые – это те, кто критически отклонился от линии судьбы, для них нужны были жёсткие меры в виде болезней, несчастных случаев, серьёзных потерь, чтобы они поняли, что идут не туда, куда следовало. Жёлтые – отклонившиеся от жизненного урока незначительно, им достаточно было дать подсказку, незаметный толчок. И, наконец, белые, идущие правильным путём сами по себе. В их жизнь мне вмешиваться не следовало.

Красных сегодня было трое. Один из них уже не мог пройти свой урок, окончательно свернув не туда. Он должен был стать архитектором и спроектировать важную конструкцию, принципиально новую, но он потерял всё, стал бездомным алкашом, подцепив неизлечимую болезнь. Я поставил его жизнь на паузу, совсем скоро она должна прекратиться, болезнь окончательно добьёт бедолагу.

Внезапно моё внимание привлёк второй красный. Это была молодая женщина, и её огненная аура будто бы мигала, меняя свой цвет с красного на нежно-голубой. Я видел такое впервые, внимательно разглядывая женщину, и не понимая, что с ней не так. Мне почему-то хотелось теперь всё время смотреть только на неё, она притягивала своим меняющимся свечением и большими зелёными глазами, полными слёз, как сильный магнит. Быстро оценив её судьбу, и увидев, что её урок должен закончиться через четыре с половиной месяца, я решил, что это будущая душа. Может, именно поэтому, я стоял, замерев, не в силах перестать смотреть, забыв о работе и о ещё одном красном.

И вдруг эта женщина с пугающей решимостью открыла аптечку и насыпала в ладонь горсть таблеток. Сумасшедшая! Ей же не время ещё! Почему-то стало страшно за неё. И странно, ведь я не должен испытывать подобные эмоции из-за человека.

- Что ты делаешь! Остановись, ненормальная! – Крикнул я ей, не надеясь быть услышанном в таком её состоянии.

И она замерла, словно прислушиваясь к себе. А потом неожиданно крикнула в ответ:

- Заткнись! Сам ненормальный! – И отправила несколько таблеток в рот.

Меня охватила паника. Впервые в такой ситуации, хотя мне уже не раз доводилось вытаскивать самоубийц практически с «того света». А сейчас, я не знал, что делать, с чего начинать, но спасти её было жизненной необходимостью, почему-то не только для неё, но и для меня.

- Зачем ты это сделала, девочка? Тебе рано! – Пытался я установить с ней связь, судорожно соображая, что предпринять дальше.

Она снова замерла, будто не веря, что слышит меня. Будто прокручивая в голове мои слова. И, словно что-то вспомнив или осознав, подняла глаза в потолок и еле слышно прошептала:

- Мир?

Я вздрогнул. Она же не может знать меня? Откуда? Она ведь – человек!

- Подойди к двери и открой её. И срочно вызывай скорую. – Уверенно продиктовал я женщине.

- Мир, это правда ты? – Испуганно проговорила она, прикрыв рот ладонью. Казалось, осознание того, что она натворила, начало потихоньку приходить в её сумасшедший мозг. Слишком медленно, но пусть хотя бы не поздно.

Я видел, что ей становится хуже, лекарство уже начало всасываться в кровь, приближая неминуемую гибель.

- Делай, что говорю. Сейчас же. Дверь и скорая! – Строго проговорил я, безуспешно пытаясь унять усиливающийся страх.

Она послушно побрела в сторону входной двери, дрожа и заламывая руки, повернула ключ, затем взяла телефон и, набрав последний номер в истории вызовов, рухнула на пол. А у меня внутри что-то обрушилось вместе с ней.

Я сделал всё, что было в моих силах, чтобы тот, кому она звонила оказался в её квартире максимально быстро. Это был голубоглазый блондин, тоже один из моих подопечных, что значительно облегчило мне дальнейшие действия. Я мысленно дал ему понять, что дело срочное, он вызвал скорую, которая домчалась спустя десять минут без пробок и светофоров.

Женщину очень быстро доставили в реанимацию, успели… Она будет жить. Это осознание вызвало волну облегчения, позволяя, наконец расслабиться. Это же надо быть такой упёртой! Что с ней такого случилось, пока меня не было, что она решилась на подобный шаг?

Я просмотрел её судьбу ещё раз, и ничего не понял. Она изменилась? Но судьбы людей не могут меняться. Что за странные вещи творятся в этом мире? Или это и есть те необъяснимые последствия моего преступления, о которых говорил Оттис? А самое пугающее во всей этой ситуации, что я до сих пор не могу перестать думать о той, что только что чуть не убила себя. Её глаза, полные безнадёги и боли, до сих пор стоят перед моим лицом, и никак не могут исчезнуть, не позволяя мне нормально выполнять свою работу. Кто она такая? Почему вызывает во мне неподдающиеся контролю эмоции? Снова вопросы. И снова без ответов…

34

Мира. Июнь 2024г.

Я бродила по квартире бесцветной тенью, не в состоянии воспринимать кошмарную реальность. На этот раз было всё совсем не так, как после смерти мамы. Теперь моя жизнь потеряла смысл окончательно. Я сильно похудела, забывая есть, потому что не видела в этом необходимости. На моём лице остались одни лишь глаза. Пустые, безжизненные. Я умерла в тот день вместе с Мирославом, и это не было метафорой. Моя душа погибла, превратившись в пепел. Моему сердцу больше незачем было биться. И я приняла решение.

Одинокий бокал вина стоял на столике рядом с диваном, периодически привлекая к себе моё внимание, и вновь отпуская. Я понимала, что не смогу вот так сама, на трезвую голову. Но и жить без Мира не смогу. Уже не могу. Сделав последний круг по квартире, я опустилась на мягкую поверхность старенького дивана и откинулась на подушки, разглядывая свою гостиную и прощаясь с ней. Рука скользнула по пушистому ворсу подушек, который я сгребла в горсть, и тут же отпустила.

Достав из кармана ставших свободными на два размера джинсов свой видавший виды смартфон, я в тысячный раз открыла нашу с Миром переписку, вновь перечитывая её с самой первой буквы и до самой последней. Я понимала, что невозможно ничего вернуть и исправить. Внутри уже даже не болело. Там было пусто. Там гулял ледяной сквозняк, выдувая прочь последние эмоции. И оставалось лишь одно: покончить с этой опустевшей безжизненной оболочкой, уничтожив её.

Пара глотков вина прокатилась по горлу, обжигая и мгновенно опьяняя, делая меня более смелой, добавляя решимости. И я почувствовала, что готова.

Мамины таблетки с истёкшим сроком годности, которые почему-то до сих пор остались в аптечке, одна за другой упали в мою раскрытую ладонь. Я смотрела на них, и сделала ещё один глоток вина. Точно последний.

Ладонь с таблетками приближалась к моему рту, будто в замедленной съёмке, всё отчётливее толкая меня к последней черте, за которой меня уже не будет.

Вдруг голос, неожиданно громкий, точно не из внешних источников, прокричал:

- Что ты делаешь! Остановись, ненормальная!

Неужели повелитель вернулся? Очень не вовремя. Опоздал ты, мой милый.

- Заткнись! Сам ненормальный! – Крикнула я ему в ответ, и разом проглотила несколько таблеток, запивая остатками вина.

Вот и всё. Скоро это закончится. Я уйду вслед за своим любимым.

Я устроилась поудобнее на диване, пытаясь унять дрожь во всём теле, готовясь к неизбежному. Мне не было страшно. Но при этом меня трясло, будто я оказалась на улице раздетая и мокрая в тридцатиградусный мороз.

- Зачем ты это сделала, девочка? Тебе рано! – Снова сказал голос в голове, и я замерла.

Никогда раньше повелитель не называл меня «девочкой». Вообще никто и никогда меня так не называл. Кроме одного человека. Мне показалось, что я схожу с ума. В голове всё взрывалось и рушилось, сердце колотилось, как ненормальное. Не может быть! Не может этого быть!

Я села на диване, озираясь вокруг, словно попала в другой неизвестный мне мир. Может, я уже умерла и слышу его? Иначе откуда во мне такая жгучая уверенность, что со мной говорит Мирослав. Нет, я точно сумасшедшая! Или уже мёртвая.

Я подняла глаза, на которые снова, спустя много долгих часов, навернулись слёзы, к потолку и тихо шёпотом произнесла:

- Мир?

В ответ тишина, но я уже почувствовала необъяснимую теплоту. Возможно, это начало действовать лекарство. И мне вдруг стало страшно. Страшно умирать, когда он вернулся ко мне и говорит со мной. А вдруг там за чертой его не будет? Не будет его голоса? Меня охватила паника, я подскочила с дивана, как ошпаренная.

- Подойди к двери и открой её. И срочно вызывай скорую. – Уверенно скомандовал голос в голове, снова вызывая во мне смесь из разных эмоций.

- Мир, это правда ты? – До сих пор не веря в происходящее, спросила я.

Я закрыла рукой рот, из которого готов был вырваться истеричный вскрик. Что я натворила? Боже мой! Что я наделала, дурочка!

Я почувствовала, как начала гореть моя кожа, а к горлу подступил приступ тошноты. Неужели всё? Я вот так уйду? Мамочки! Слёзы покатились по моим щекам, я чувствовала себя загнанной в угол, беспомощной, потерявшейся в этой неправильной реальности.

- Делай, что говорю! Сейчас же! Дверь и скорая! – Почти рявкнул голос в голове.

Я вздрогнула и поползла в сторону коридора, еле держась на ногах от внезапно охватившей меня слабости. С трудом повернув ключ и толкнув дверь в сторону подъезда, я достала телефон, безрезультатно пытаясь сфокусироваться на прыгающих в экране буквах и цифрах. Успела нажать на кнопку вызова, совершенно не соображая, кому звоню, и темнота поглотила меня.

Я проснулась от странного жужжащего звука, назойливого и неприятного, ритмично повторяющегося где-то совсем близко. Покрутив головой, без усилий догадалась где нахожусь. Из моей руки, тянулась тонкая прозрачная трубка капельницы, вокруг были стены бело-голубого кафеля, стерильно чистые, отражающие слишком яркий свет ламп. Справа на соседней кровати был пожилой человек, судя по торчащим из-под медицинской шапочки седым волосам. Мужчина или женщина – разобрать было сложно из-за прикрывающей рот трубки, подключенной к какому-то аппарату. Именно этот аппарат и издавал ритмичное тарахтение, наполняя неприятным звучанием всю палату.

«Жива!» - пронеслась в моей голове радостная мысль. Конечно, жива! Он спас меня. Мой Мир. Почему-то, я в этом была уверена больше, чем в своём имени. Прокручивая в голове события того вечера, я впервые за последние недели улыбалась. Это совершенно точно был он, мой любимый и единственный мальчик. И никакая сила на этом свете не могла убедить меня в обратном.

После выписки из больницы прошло уже больше недели, но голос больше так и не появлялся. Как ни пыталась я звать его, разговаривать с ним, ругать его – ничего не действовало, он просто исчез. А я снова начала скатываться к пустоте, в хищном ожидании распахнувшей свои ледяные объятия. Я не понимала, что мне делать и как жить дальше. Но теперь у меня появилась ясная цель: я должна снова услышать Мирослава, во что бы то ни стало. И сделаю всё возможное и невозможное для этого!

В моей голове промелькнула шальная и опасная мысль: раз он сказал, что мне рано, - он не допустит, чтобы я умерла. Значит, если я буду ходить по краю, в опасной близости от смертельной пропасти, он обязательно выйдет со мной на связь. Это осознание так воодушевило меня, что я, не медля ни минуты, понеслась в сторону самого высокого в городе моста. Ну и пусть на дворе глубокая ночь, пусть на мосту слабое освещение – я всё равно пойду туда, и сделаю то, что задумала.

Перебравшись через довольно высокие перила, тяжело дыша и отчетливо слыша стук собственного сердца, я стояла на узеньком уступе, крепко вцепившись обеими руками в бетонное ограждение. В голове шумело, но желание снова услышать его голос было сильнее страха перед высотой и даже перед самой смертью. Я зажмурилась и медленно отпустила сначала одну руку, затем – вторую, уткнувшись носами кроссовок в промежутки между прутьями перил, понимая, что это вряд ли спасёт меня.

- Что ты вытворяешь! – Слышу я недовольный голос в голове, и моё лицо озаряет счастливая улыбка.

- А ты не видишь? – Громко отвечаю я ему, не решаясь положить руки на перила.

- Сейчас же перелезай обратно! – Командует он, только подогревая мой азарт. Ну уж нет! Мы только начали!

- Как будешь спасать меня на этот раз? – Совсем осмелев, я вытаскиваю нос одного кроссовка из узкой щели, едва сохраняя равновесие.

- Ты не посмеешь прыгнуть! – Грохочет голос, а у меня внутри всё взрывается от восторга. Будто мы снова переписываемся с Мирославом, обмениваясь глупыми эсэмэсками.

- Посмею! – Носок второго кроссовка тоже оказывается на свободе, и я уже держусь просто на честном слове, но во мне по-прежнему нет ни грамма страха.

- Не посмеешь! Не позволю!

После этих слов, которые услышала только я, чьи-то крепкие руки рывком перетащили меня через перила и поставили на новенькое дорожное покрытие моста. Какой-то мужчина, матерясь через каждое слово, и обдавая перегаром, брезгливо оглядел меня с головы до ног.

- Жить, б…, надоело что ли? – Выплюнул он и скрылся из виду так же внезапно, как появился.

А мне были совершенно безразличны его крепкие словечки и оскорбления. Я получила, что хотела, понимая, что это только начало. Теперь я отчетливо представляла, чем буду заниматься одинокими летними ночами. Держись, Мир…

Я снова и снова, с завидными упорством и регулярностью искала острых ощущений, перебегая дорогу в неположенных местах, свешиваясь из окон на огромной высоте, ныряя в воду на большой глубине на заброшенных пляжах. Я теперь знала все высотные здания в городе, все глубокие и опасные места на реке, сложные перекрёстки и оживлённые магистрали. Меня будоражили эти игры со смертью, заставляя кровь закипать от возбуждения и азарта. И каждый раз появлялся он и спасал меня, предварительно как следует отругав. Я уже не могла существовать без этого, превратив бег по краю пропасти в смысл жизни.

Неприятное известие о том, что гибель Мирослава была неслучайной, больно царапнуло внутри, оживляя забытые страхи. Кто-то перерезал тормозные шланги на его Королле, и я отчётливо понимала, кто именно со стопроцентной вероятностью причастен к этому. Я написала грозное, гневное письмо бывшему мужу, открыто обвиняя его в убийстве, спустив на него всех собак, и отправила на все заблокированные номера. Доказательств у меня не было, но они и не были нужны. Вряд ли Мирослав к двадцати одному году успел обзавестись такими серьёзными врагами. В отличие от меня.

В тот день я долго рыдала, снова чувствуя свою ответственность за эту страшную потерю. За то, что появилась в жизни соседского мальчишки, разрушив и уничтожив её. Я даже думала о том, что лучше бы он был с Лизой, но живой. Я бы пережила это. Крутила в голове каруселью одни и те же мысли, раз за разом загоняя себя в разросшееся до необъятных размеров чувство вины. Долго ворочалась в постели, пытаясь справиться с поглотившими меня эмоциями, ворвавшимися в сердце с утроенной силой, возродившими адскую боль от невозможности увидеть и прикоснуться, почувствовать родной запах.

Проваливаясь в сон, я вдруг отчётливо уловила его присутствие. Это совершенно точно был Мирослав. То самое ощущение затопляющей душу теплоты я никогда ни с чем не перепутаю. Всё происходило, будто наяву, но в то же время в каком-то бессвязном бреду. Я видела Мирослава, стоящего у моей постели, нежно поглаживающего мои руки и волосы. В местах его коротких касаний кожа пылала огнём. В комнате стало нестерпимо жарко, но я не могла пошевелиться, не смея отвести взгляда от любимого, отчаянно боясь, что сон закончится и он снова исчезнет. Надолго. Навсегда.

Утром после пробуждения я долго не могла прийти в себя, всё ещё ощущая жар от прикосновений Мира к моей коже. Мне казалось, я уже просто схожу с ума, помешавшись на нём, не смея отпустить. Я понимала, что так нельзя, но всё было так по-настоящему, что я уже не могла отделить сон от реальности. И не хотела. А следующей ночью всё повторилось снова: его тепло, забивающееся под кожу, обжигающие прикосновения, мягкий шёпот, смысл которого разобрать я была не в состоянии. Пусть я буду сумасшедшей, пусть. Только бы эти волшебные ощущения никогда не прекращались, и Мирослав снова был рядом со мной, согревая, успокаивая, давая надежду.

35

Иной мир.

Мир

После того странного дня моя жизнь полностью изменилась. У меня больше не получалось, как раньше, сконцентрироваться на работе, выполнять её качественно и последовательно. В моих мыслях постоянно, непрерывно была только она. Это мешало, раздражало и сводило с ума, в то же время доставляя какую-то необъяснимую радость. Мне хотелось смотреть только на неё, следить только за её судьбой, забыв про остальные двести девяносто девять судеб. Тем более, как только я хотя бы на минуту ослаблял контроль, она с отчаянным упорством пыталась себя убить. И я снова и снова, раз за разом буквально втаскивал её обратно в жизнь.

Она слышала меня, каждое моё слово. Что с одной стороны неудивительно – многие люди в последних воплощениях слышат голоса душ, курирующих их. Но с ней всё было иначе, как-то по-особенному. Она не просто слышала – она говорила со мной, отвечала, вкладывая в слова тайные смыслы. Мы будто общались с ней на только нам двоим понятном языке. И я уже не мог дождаться утра, чтобы увидеть её снова, услышать её насмешливый голос, пропитанный смелостью и нежностью, уверенный и слабый, чарующий и лишающий разума. Её глаза – два больших зелёных магнита – стали моим проклятием. Никогда раньше я ничего подобного не испытывал. И жутко удручало, что предмет моих терзаний – человек. Но я был бессилен как-то повлиять на происходящее между нами, разорвать эту странную связь, лишившую меня покоя.

Друзьям признаться в том, что со мной творится, я не решался. Хотя они видели изменения в моём поведении и рабочем настрое, и задавали вопросы. Но что я мог ответить, если сам не умел разобраться в причинах своей необъяснимой тяги к обычному человеку.

У меня внутри всё горело от желания докопаться до истины, узнать, что со мной происходит и почему. Но я так же, как Аллель, чувствовал, что нахожусь под пристальным наблюдением стражей. Они будто боялись, что я снова что-то натворю, и заранее готовились к этому. Да и с моим ограниченным кругом общения что-то разузнать было из области фантастики.

Наше рабочее пространство – как ячейка в пчелиных сотах, в которой трудится небольшая группа душ. Несколько таких ячеек объединены в более крупную, курируемую одним мудрым. Рядовые души очень ограничены в возможности перемещаться по Иному миру. С работы мы можем самостоятельно попасть только домой или в места, куда нас направят старшие души. Мы имеем право ходить в гости к друзьям, но только с их согласия. Видимо тот, кто создавал этот мир, посчитал, что этого достаточно, раз мы наделены способностью менять пространство по своему усмотрению, а возможность путешествовать реализуется нами во время «сна». Поэтому, вся информация, которая нужна душам для существования в Ином мире, для выполнения работы, создания пар, выдаётся нам небольшими порциями из уст мудрых. Других источников не существует. Да, мы можем делиться друг с другом в границах ячейки впечатлениями, обсуждать интересующие нас темы, но подтвердить или опровергнуть наши предположения истинными знаниями мы не способны из-за дурацких правил.

Был один, правда, весьма призрачный шанс найти хоть какую-то зацепку – поговорить с нашим куратором Оттисом, вдруг он снова позволит мне взглянуть на ленту моей судьбы как тогда, в день допроса. На ней наверняка что-то есть.

Оттис ждал меня в своём «кабинете», обустроенном им с особым старанием. Это было заметно в каждой детали, в каждом сочетании красок: мягкий диван с пушистым ворсом персикового цвета в форме буквы «С» стоял в центре пространства, освещенного с восьми сторон золотистыми фонариками – колокольчиками, в плотном окружении диванного кольца находился металлический стол с острыми, как пики, ножками, создающими ощущение парения над зеркальной поверхностью импровизированного пола. Стен не было, вместо них мягким обволакивающим облаком стелился золотой туман с мерцающими блёстками. А сверху, заменяя собой потолок, свисали тонкие прозрачные ленты, переплетающиеся между собой в необычном узоре.

- Проходи, Мир. – Оттис указал в сторону дивана, при этом сам уселся на широкое кресло с высокой спинкой, появившееся из ниоткуда, изготовленное, по-видимому, из той же ткани, что и диван. – Ты хотел поговорить?

- Да. – Ответил я, перестав, наконец, разглядывать рабочее пространство мудрого.

- Внимательно тебя слушаю. – Было заметно, что Оттис не очень-то рад меня видеть.

- Я бы хотел узнать кое-что о своей судьбе. – Перешёл я к сути вопроса, уловив усилившееся напряжение в позе мудрого. – Она ведь изменилась со времени моего изгнания? Что в ней нового?

- Для чего тебе эта информация, Мир? – Оттис недовольно нахмурил брови.

- А разве нужна причина, чтобы узнать о себе? – Удивился я.

- Никто из душ о себе и своей судьбе никогда не спрашивал. Одному тебе неймётся.

- Что же, такой я есть. Так я могу взглянуть на ленту своей судьбы?

- Нет, не можешь. – Отрезал Оттис.

- Почему?

- Просто не можешь! – Казалось, Оттис начинает терять терпение, хотя такие негативные эмоции не свойственны мудрым.

- Что за тайны?

- Пойми Мир. – Мудрый понял руку и на мгновение закрыл глаза. – Есть определенные правила и запреты. И тебе, совсем недавно вернувшемуся после отбывания серьёзного наказания, не следует лезть, куда не позволено.

- Кем не позволено? – Не унимался я.

- Премудрыми.

Я опешил. В каком смысле – премудрыми? Прямо теми премудрыми, которых всего десять, и которые вмешиваются только в очень серьёзных и важных случаях? Очень странно. Где я, а где – премудрые…

- Они занимались твоим делом. Лично один из них. – Видя моё удивление, добавил Оттис.

А я, немного отойдя от шока, почувствовал новую волну обжигающего любопытства. Значит, то, что со мной происходит, настолько необычно и серьёзно, что даже сами премудрые ввязались в это. Что же, всё ещё хуже, чем я предполагал.

- Так что, дорогой Мир, советую тебе не лезть в это, успокоиться и жить дальше. Тем более, скоро тебе станет не до всех этих глупостей. – Лениво улыбнулся Оттис, сводя меня с ума своими загадками.

- И что же такое скоро случится? – Попытка – не пытка, хотя я был уверен, что не получу ответа. И оказался прав.

- Всему своё время. А теперь - ступай.

- Почему вы так и не объясняете ничего? – Не выдержал я. – Это же моя жизнь! Почему я не имею права ничего о ней знать?

- Я разве непонятно сказал? – Оттис поднялся с кресла и приблизился ко мне, оперевшись о металлическую столешницу. – Премудрые знают своё дело, лишь они понимают Его истинные замыслы, и, если они о чём-либо не сообщают – значит в наших интересах не обладать этими знаниями. Значит, сам Он так решил.

- А вдруг, Его истинный замысел и заключается в том, чтобы я узнал правду? – Я успел увидеть округлившиеся глаза Оттиса, и меня перебросило в моё рабочее пространство, где остальные души уже вовсю были заняты своими делами.

Слова Оттиса о скорых кардинальных переменах в моей жизни натолкнули меня на одну почему-то неприятную мысль: на моей ленте судьбы появилась информация о моей будущей паре. А если отметка о ней есть на ленте судьбы, значит эта молодая душа уже в Ином мире. Но мне было совершенно не интересно, кто она. Старшие души ждут, что, как только у меня появится пара, я успокоюсь и перестану совать свой нос, куда не следует. Только что-то всё-таки не так с этим стремлением обязательно всех объединить в пары.

Я видел, как ведут себя мои друзья – пары. Кажется, всё своё свободное время они думают только друг о друге, тянутся друг к другу, отчаянно ищут глазами, потеряв из вида, держатся за руки, обнимаются, не замечая никого и ничего вокруг. В общем, они полностью поглощены только друг другом. Это какая-то ненормальная зависимость, отключающая два разума одним махом. И меня пугает такая перспектива. Тем более, у меня уже есть одна непобедимая зависимость, с которой я не могу справиться. И почему-то не хочется терять эту связь с ней после появления у меня пары. Тем более, она не делает меня безвольным тюфяком, согласным на всё, до тошноты правильным и законопослушным. Я всё ещё сохранил себя, и не хочу потерять.

Опытные друзья говорят, что, когда я увижу ту самую – я забуду обо всём, важной станет только она. У Ясна с Адени и у Лада с Нежией всё было именно так и с первого взгляда: увидели и полюбили, моментально, взаимно. Я с трудом это себе представляю, и не очень верю в такой исход. А также в то, что образование пар является благом для душ.

- Скажи мне, Аллель, чем ты занимаешься в свободное время после работы? – Поинтересовался я у подруги, закончив дела, и не без труда оставив свою зависимость без внимания до завтрашнего утра.

- Почему ты спрашиваешь? – Насторожилась Аллель. Оно и понятно. Последняя наша встреча вне работы закончилась не очень.

- Просто из интереса. – Успокоил я душу.

- Я меняю свой дом. Каждый день. Строю волшебные образы из других миров, те, что видела во «сне». – Аллель мечтательно улыбнулась.

- И тебе не надоело?

- Нет. Мне кажется, этим можно заниматься бесконечно.

- А о чём ты думаешь? Есть что-то, что тревожит тебя? – Я внимательно заглянул в небесно-голубые, почти прозрачные глаза подруги.

- Я мечтаю о том, как встречу свою пару. Всё время думаю, кто он. Представляю, каким он будет, как мы вместе будем путешествовать по мирам, обустраивать наш дом, всегда будем рядом. Каким взглядом он будет смотреть на меня, как мы будем любить друг друга. – Бледно-голубая аура Аллель после этих слов засияла ещё ярче, несмотря на прошедший тяжелый рабочий день.

Значит, когда одинокие души не в паре – они ждут пару? И всё? В этом смысл жизни? Я был очень удивлён, но всё же не мог не спросить:

- Аллель, зачем ты тогда пошла со мной?

- Я думала, что мы с тобой можем быть парой. – Немного помолчав, ответила подруга, заставляя меня удивиться ещё больше. – Я была почти уверена в этом, поэтому считала, что мы точно ничего не нарушим. Но я ошиблась…

Дома, готовясь к очередному «сну», я снова прокручивал в голове события последних дней. Их было как-то слишком много, необъяснимых, странных, будоражащих, казалось, возвращающих столько человеческого, сколько во мне не было изначально при появлении в Ином мире. Это одновременно пугало и радовало, проявляя на моём лице довольную улыбку. Я снова вспомнил наше сегодняшнее странное общение с ней.

- Что ты сделаешь на этот раз? – Громкий вскрик, и она уходит с головой под воду.

А меня будто сковывают тяжёлыми цепями, туго обмотав ими мою оболочку.

- Сумасшедшая! Возвращайся на берег немедленно! – Кричу я ей, не понимая, что за игру она снова затеяла.

Она не выныривает, всё глубже погружаясь, и почти касаясь дна пальцами ног, окончательно сводя меня с ума. Отчаянно хочется самому прыгнуть за ней и вытащить эту дурёху из воды. А она всё ждёт моего шага, даже не пытаясь спасти себя самостоятельно.

- Всплывай, девочка, иначе будет больно. – Предупреждаю я. Но она упёртая, улыбается сама себе на иссякающих остатках кислорода, и успевает наглотаться воды, пока рыбачивший неподалёку мужчина, услышавший её крик перед погружением, вытаскивает эту занозу на берег. Из её ноги чуть ниже колена сочится кровь – зацепилась за корягу, она откашливается и кривится от боли, но, спустя секунду, её лицо снова озаряет безумная улыбка.

- Я предупреждал. – Напоминаю я, радуясь, словно ребёнок долгожданному подарку.

- Дурак! – Смеётся она, ловя на себе озадаченный взгляд рыбака.

Улыбаясь непрошенным воспоминаниям, я внезапно снова почувствовал мелкие лапки букашек внутри. Приятное, но забытое ощущение, которое я испытывал лишь однажды. В тот день, после которого моя жизнь разделилась на «до» и «после». И «сон» поглотил меня, перенося в другой мир.

36

Он.

Вначале было слово. И слово это – жизнь. Был лишь Он – совершенный организм, высшее существо, истинный источник сознания и воли, мудрости и знаний, чувств и ощущений, неиссякаемой энергии, объединяющий мужское и женское начала. Правильный, вечный. Живой.

Он существовал в своём недосягаемом пространстве, одинокий, преисполненный желанием созидать, возвышаясь над всеми остальными пустыми мирами, наблюдая, как в некоторых из них зарождаются первые ростки жизни.

Ему хотелось, чтобы в мирах поскорее появились сознательные существа, мыслящие и чувствующие. Время шло, но этого не происходило. Жизнь в мирах развивалась по собственному сценарию, приспосабливаясь к непростым условиям, и не спешила обзаводиться хоть каким-нибудь сознанием.

Отделив от себя частицу, наполненную Его энергией созидания, разумом, волей, чувствами и сознанием, он разделил её на восемь частей. Отобрав восемь миров, по Его мнению, наиболее подходящих для развития сознательной жизни, он запустил в каждый из них искру жизни – частицу Его самого. В каждом мире искра разделилась на две части – мужскую и женскую, давая начало новой жизни, новым существам, похожим на Него, созданным по Его образу и подобию.

Словно учёный, подсадивший бактерий в чашки Петри, и наблюдающий за их ростом в разных средах, Он стал наблюдать за развитием осознанной жизни в условиях разных миров.

В первых трёх мирах искра погасла очень скоро, позволяя в них бесконечно воспроизводиться новой жизни, далёкой от его сознания. Эти миры были хищными, опасными, будто созданными для охоты одной жизни на другую. И, словно стараясь сохраниться и закрепиться, существа, лишь внешне похожие на Него, кратно увеличили свою численность, так и не обретя хоть каких-нибудь нужных качества.

В других трёх мирах появились сознательные существа, так сильно схожие с Ним, как Он и хотел, но слабые, недостаточно подготовленные и развитые. Они не обладали нужными качествами, стремлением к познанию, достаточным уровнем духовности и морали. Это были человеческие миры с первыми людьми, ещё хранящие остатки Его искры.

В одном из Человеческих миров, мало подходящем для любой жизни, искра так же вскоре погасла, прекратив развитие людей в нём. Он застыл на первобытном уровне, не имея возможности двигаться дальше, выше по ступеням прогресса. Любой шаг вперёд тут же отбрасывал несчастных людей из этого мира на два шага назад, снова заставляя проделывать один и тот же сложный путь, раз за разом, бесконечно долго.

Второй Человеческий мир был идеален на первый взгляд. Всё в нём словно было создано для людей, облегчая их многократно ускорившееся движение вперед по пути прогресса. Слишком быстрое развитие, и слишком лёгкая дорога к вершине лишили людей из этого мира духовности. Здесь не было страданий и болезней, смерть стала осознанным и ожидаемым финалом долгой и простой жизни, к которому тщательно готовились, и которого не боялись. Всё в этом мире было слишком правильно, почти стерильно. И эта излишняя идеальность так же со временем погасила искру жизни.

В этих двух мирах жизнь перестала воспроизводиться. Люди после смерти снова возвращались в тот же мир, начиная новую жизнь в нём. И так бессчётное число раз по кругу. Миры застыли с в своём однообразном круговороте, не пуская новых обитателей, достигнув предела своей численности.

Третий Человеческий мир был чем-то средним между двумя предыдущими. В нём люди развивались непрерывно по спирали, то ускоряясь, то замедляясь, приспосабливаясь к новым условиям, воспитывая новые качества, усваивая жизненные уроки. Этот мир сохранил искру, но лишь частично: здесь осталось стремление к развитию, но была утрачена способность воспроизводить осознанную жизнь. Частицы искры затерялись в этом мире, погребенные под слоем хаоса и несправедливости, поглощенные человеческими недостатками. Этот мир заслуживал Его внимания более остальных, но не мог воспитывать существ, наиболее приближенных к Его образу. Почти идеальные люди, перерождаясь и вновь попадая в свой мир, под влиянием разных разрушительных обстоятельств теряли обретённые качества, откатываясь назад. И таких особенных людей нужно было отсадить от остальных. Он понимал, что в ком-то из них должна была сохраниться искра жизни, но отыскать её, не отделив зёрна от плевел, было невозможно. А Ему нужны были именно они – люди, хранящие в себе частицы искры, избранные.

Он создал новый мир - Иной, потратив слишком много своей энергии, и осознав, что создавать миры с её использованием больше не стоит. В этот мир Он стал переселять особенных людей, воспитавших в себе определённый набор качеств в течение нескольких воплощений на Земле, казавшихся Ему важными. Для получения таких качеств каждый человек должен был пройти несколько уроков в Человеческом мире, изучив их до конца. Первые десять человек – пять мужчин и пять женщин, усвоивших все уроки, были переселены в Иной мир и стали первыми душами. Он намеренно соединил души в пары, потому что, только в паре могла вновь разгореться искра жизни, объединив два противоположных начала, сделав их единым целым. Но в этих десяти душах искры не было. При этом, забирать будущие души из Человеческого мира, не пополняя его, было неправильным.

Источником новых людей стал Мир теней – пустынный, безмятежный, где заготовки будущих людей бесцельно существовали, дожидаясь своего перехода на более высокий уровень. Это был единственный мир, где искра остыла, но не погасла, и могла разгореться вновь после прохождения тенью всего цикла развития: от человека до души. Но увидеть это Он мог только после объединения двух таких душ в пару в Ином мире.

Последний мир – Мир Отверженных, суровый и почти безжизненный, погасивший искру сразу, как только она в него попала, стал тюрьмой для существ из разных миров, оказавшихся изгоями. Они не подходили для тех миров, в которых были вынуждены жить, и их перебрасывали сюда, вынуждая выживать, приспосабливаться, и параллельно – исправляться, прогибаясь под правила своего мира. После изменения, изгои возвращались туда, откуда прибыли, умерев в мире Отверженных, и воскреснув на другом уровне. Занимались этим души из Иного мира, называемые стражами.

Проходили тысячелетия, Иной мир наполнялся душами, в нём установилась своя иерархия и порядки, в которые Он не вмешивался. Но искра всё не находилась.

Искра жизни – источник её возобновления, развития, стремления к новому и совершенному. Вспыхнув с новой силой в паре избранных душ, она должна была толкать их к самопознанию и самореализации. Но вместо этого в Ином мире было множество душ, остановившихся в своём развитии после образования пар. Более того, если в какой-то душе сохранялись остатки икры, то после объединения в пару с другой пустой душой, они безвозвратно гасли.

Первые души, назвавшие себя премудрыми, установили незримую власть над остальными душами в Ином мире, пытаясь подчинить их своим выдуманным законам, навязать свои идеалы. И им это с лёгкостью удалось. Его это не беспокоило, пока дело не касалось избранных. Его не интересовали ни премудрые, ни их мотивы.

Пересчитав оставшихся теней, Он понял, что находится на верном пути. По Его расчетам носители искры уже должны были быть в Человеческом мире и близки к переходу в Иной. Совсем скоро Он найдёт своих избранных, построит для них новый мир, в котором сможет наконец-то быть с ними рядом.

Но для создания нового мира нужна была энергия, много энергии. И Он воспользовался своей властью, дав самым старым душам из Иного мира – тем самым премудрым – задание: собирать её любыми способами и в любых количествах, чем они и занялись.

Премудрые путешествовали через миры в разном порядке и разной компании, собирая энергию для нового мира, уверенные, что этот мир будет создаваться для них. И Он не спешил их переубеждать и разочаровывать, как и посвящать в свои планы.

Однажды Он увидел значительный выброс энергии при пересечении границ между мирами, вдвое превышающий все ранее зафиксированные, собрать которую тогда не удалось. Стало понятно, что премудрые не имеют к этому отношения. В Нём появилась надежда, что одна из душ, ставших причиной энергетического всплеска – носитель искры. Но найти её среди жителей Иного мира Он не смог.

Повторить тот энергетический всплеск у премудрых не получалось, не смотря на все их старания. Они не могли понять причину, при этом никто из них не додумался совершить переход с той самой душой. Либо они специально избегали этого по каким-то своим одним им известным мотивам.

И вот, уже в течение нескольких дней сильные энергетические выбросы повторялись. Они были слабее того, что был после перехода, названного премудрыми преступлением. При этом, ни один закон премудрых в этот раз нарушен не был. Он понимал, что это означает, радуясь, что как никогда приблизился к реализации собственного плана.

37

Иной мир

Мир

Со мной совершенно точно происходило что-то невообразимое, абсолютно новое и необычное для Иного мира. Это стало ясно и без предположения о причинах вмешательства премудрых в мою скромную жизнь молодой рядовой души.

И дело было даже не в моём тяготении, даже правильнее сказать: в моих чувствах к человеческой женщине, без которой я уже не мог представить своего существования, с тревогой осознавая, что совсем скоро её жизнь закончится, и я её больше никогда не увижу. Даже если она станет душой – ведь, судя по её новой судьбе, она проживает последнее воплощение на Земле – в нашем огромном и в то же время ограниченном мире очень мал шанс, что мы когда-нибудь встретимся. Она меня не вспомнит – ей обязательно сотрут память. А я никогда не смогу её забыть.

Каждый мой «сон» теперь я был рядом с ней. Меня забрасывало в её мир помимо моей воли, каждую ночь снова и снова, будто мы были разнополярными магнитами. Я находился в её жилище, наблюдал, как она безмятежно спит в своей постели, свернувшись клубочком и зажав между ног одеяло, как медленно подрагивают её веки, скрывающие завораживающую зелень бездонных глаз, как размеренно вздымается грудь в такт неглубоким вдохам и выдохам. Я ловил каждое её движение, каждый нечаянный звук, касался её бледной кожи, не в силах совладать со своими желаниями. Я чувствовал её, вопреки всем правилам. И мне казалось, она тоже чувствует меня. Её дыхание учащалось от любого моего прикосновения. Временами она испуганно распахивала глаза, безрезультатно вглядываясь в темноту комнаты, а затем снова засыпала, счастливо улыбаясь. А я готов был любоваться ею вечно.

Иногда я заставал её утро. Она ходила по комнате, что-то напевая, в домашней одежде с наушником в ухе, такая милая и уютная, что у меня внутри всё сжималось от нежности. Мне дико хотелось обнять её, запустить свои пальцы в её шелковистые волосы, почувствовав их мягкость, уткнуться носом в её макушку, наслаждаясь неповторимым запахом. Я чувствовал всё это и знал. Ощущения уж точно не были новыми для меня. И это настораживало.

Были моменты, когда я подходил к ней совсем близко, настолько, что начинал ощущать жар, исходящий от её кожи. И она замирала, не смея пошевелиться, закрывала глаза и глубоко дышала. Пространство между нами искрилось, озаряя всполохами тесную комнату, а время будто останавливалось, позволяя нам обоим насладиться этими волшебными ощущениями.

Моя новая жизнь, наполненная теперь другими смыслами, настолько поглотила меня, что я почти забыл обо всём остальном: о друзьях, работе, о поиске правды. Я начал совершать ошибки на рабочем месте, глупые и незаметные на первый взгляд, но досадные для меня. В минуты, когда я растерянно смотрел на происходящее не по плану, на помощь приходили Лад и Аллель, возвращая меня в реальность и давая простые, но действенные подсказки, уберегая от очередного наказания.

- Если бы ты не был постоянно на виду, я подумал бы, что ты влюбился, - смеялся Лад, в очередной раз обращая моё внимание на красного человека. А я растерянно улыбался ему, не зная, что на это ответить.

- Ты слишком много времени тратишь на размышления об устройстве Иного мира и своём месте в нём, - Сокрушалась Адени. – Скорее бы нашлась тебе пара.

Но мне не нужна была пара. Никто другой, кроме неё. С каждым днем я всё сильнее увязал в запретных чувствах и несбыточных мечтах, с нетерпением ожидая очередной «сон», чтобы снова оказаться рядом с ней, увидеть её, прикоснуться и сойти с ума.

Она стояла у окна, любуясь высоким звездным небом и огнями ночного города, простреливающими яркими вспышками густую осеннюю хмарь. Прохладный ветер путал русые волосы, поднимая их вместе с прозрачными белыми шторами, делая её похожей на юную невесту. Обняв себя руками, будто пытаясь сохранить остатки тепла, и покачиваясь из стороны в сторону, она едва слышно напевала незнакомую мелодию.

Я приблизился к ней, не в силах больше оставаться в стороне, настолько, насколько позволяли законы «сна», и положил руки на её хрупкие плечи. Она вдруг замолчала. Её дыхание сбилось, веки опустились, скрывая бриллианты маленьких слезинок, отразившихся в прозрачной зелени глаз драгоценным блеском.

- Мирослав, я знаю, что ты здесь. – Неожиданные слова пронзили меня разрядом. А она продолжала так же стоять, не оборачиваясь и не открывая глаз.

– Я ждала тебя. Я знаю, что ты приходишь ко мне каждую ночь. Я чувствую тебя... И люблю тебя. Всё так же люблю. Нет. Ещё сильнее. И скучаю. Это невыносимо… - Её голос дрогнул, позволяя одиноким слезинкам упасть с длинных ресниц. – Когда ты рядом, мне так тепло и спокойно, что я чувствую в себе силы выстоять против целого мира. А когда уходишь… я замерзаю. Не уходи, останься со мной, согрей меня, пожалуйста.

Она повернулась, тщетно пытаясь отыскать в прохладной пустоте комнаты знакомый образ, и медленно побрела в сторону кровати.

А я провожал её взглядом, повторяя мысленно странное имя, которым она меня назвала. Мирослав? Она будто говорила обо мне и не обо мне одновременно. И я не понимал, что всё это означает.

Она лениво нырнула под одеяло и взяла в руки смартфон. С загоревшегося прямоугольным огоньком экрана на неё смотрел молодой парень, темноволосый, смуглый, с чёрными горящими глазами, поразительно похожий на меня, и неожиданная догадка просто взорвала мой разум: я был этим самым парнем, когда отбывал наказание в мире людей. Мы с ней знакомы не просто, как душа и её подопечный, мы были вместе, судя по всему, любили друг друга в той, забытой мною жизни.

Так вот что произошло! Я, оказывается, всё это время искал не там! Поэтому меня так тянет к ней, и не просто тянет… я её люблю? Я на самом деле её люблю! Неистово, болезненно, безумно. Так сильно, как способна любить душа. И она тоже любит… Сама недавно призналась. От этого осознания тепло разлилось внутри, вынося из берегов все ставшие такими острыми и яркими чувства, сметая дурацкие правила, разбивая в дребезги законы обоих миров.

Воспоминания пёстрыми картинками стали врываться в моё сознание, окончательно добивая меня. Вот она лежит на моей груди, уткнувшись носом мне в шею, а я умираю от её близости, от её дурманящего запаха, дышу, и не могу надышаться… её губы на моих губах, и это ощущение разрывает своей остротой и нежной мощью... её лицо совсем близко, покрытое мелкими бусинами пота, окутанное волной отступившего блаженства. Этого было слишком много и одновременно слишком мало. Я вспомнил каждую минуту нашего короткого счастья, то ли окончательно теряя себя, то ли обретая вновь.

Мира. Её так зовут. Странно. Точно так же, как и меня. Я ещё раз с нежностью посмотрел на свою девочку, хрупкую, родную, любимою – мою, мирно спящую в обнимку с мужской рубашкой. Всё правильно. Всё так и должно было быть. Наши чувства, такие сильные, необъятные – не пустой звук. Не случайно мы встретились и полюбили друг друга в земном мире, и эта любовь не угасла после моего возвращения из ссылки. Мира – будущая душа, и, если моя пара – не она, я больше не верю в закон и справедливость.

В ту ночь я был с Мирой во «сне» в последний раз. После того, как я вспомнил свою земную жизнь, мою способность переноситься в её дом будто отключили. Как ни желал я иного, как ни старался – не получалось снова попасть к ней. Меня забрасывало куда угодно, только не в земной мир. Наверняка вмешался кто-то из высших душ, хотя, я ничего не нарушил. Очень много загадок в этой истории. Радовало лишь одно: скоро Мира станет душой, и я найду её, где бы она не оказалась в большом и запутанном Ином мире после перехода. И мы вместе докопаемся до истины.

38

Мира. Октябрь 2024г.

Я, наверное, сошла с ума. Но никогда и ни за что не признаюсь в этом ни себе, ни тем более окружающим. Вот уже несколько месяцев я будто живу в параллельной реальности, в которой Мирослав всё ещё со мной. Незримый и неуловимый, он появляется каждую ночь снова и снова, обволакивающий своим теплом, опаляющий невесомыми касаниями. И моя душа снова поёт, возрождая меня из пепла, воскрешая желание жить эту жизнь дальше.

И я живу, будто не было страшной трагедии, едва не убившей меня. Днём я та же Мира, что приехала в этот город год назад начать всё с чистого листа. Так же работаю, общаюсь с новыми друзьями, гуляю по шумным улицам, наслаждаясь волнующими запахами и звуками поздней осени. И жду ночи, когда снова буду не одна, когда ощущение, что я нужна и любима, вновь наполнит меня до краёв.

Мы с ним говорим друг с другом, будто в той нашей дурацкой переписке, не упоминая вслух о важном, но читая скрытые смыслы между строк. Иногда спорим, словно мы счастливые супруги, много лет прожившие вместе. Иногда молчим. И в этой тишине больше значения и правды, чем во всех словах мира.

Не знаю, как это всё работает, и почему происходит именно со мной. Но это есть, оно существует, вводя меня в замешательство, и одновременно будто раскрывая всеми забытые истины, утерянные через смену времён и поколений, утраченные человечеством в погоне за материальным. Теперь у меня есть время размышлять о вечном. Много времени.

Кутаясь в любезно предоставленный Стасом плед, я вытянула ноги, и подняла лицо к затянутому густыми облаками октябрьскому небу. Редкие солнечные лучи мимолётно скользили по моим щекам, вызывая безмятежную улыбку, снова унося далеко к приятным воспоминаниям. Чудесный день в отличной компании.

- Мира, шашлык готов. Тебе принести? – Засуетилась Настя, поднося большую чашку ароматного мяса от мангала к столу. Я сидела в кресле-качалке чуть поодаль от всех остальных.

- Нет, спасибо. Я подползу к столу со своим инвентарём. – Улыбнулась я коллеге.

- Хорошо. Ты наконец-то улыбаешься. – Заметила Настя, усаживаясь за стол рядом со Стасом.

Между ними в последнее время явно что-то происходило. Нечто особенное, о чём не говорят вслух, но видят невооруженным глазом. И я искренне радовалась за друзей, начавших открывать для себя совместную дорогу к счастью.

Сделав освежающий глоток холодного пива, я ещё раз огляделась вокруг. Уютное и тёплое место: просторный сад с большой деревянной беседкой, оплетённой сухими листьями плюща, заросли малины и смородины вдоль высокой кованой ограды, современная мангальная зона, выложенная красным кирпичом. Всё милое, и приятное, как и сама хозяйка. Мы были на даче у Насти и провожали осень нашим небольшим, но дружным коллективом. Получился такой внезапный, совершенно незапланированный мини-корпоратив.

- Ты уже придумала, как будешь отмечать день рождения? – Поинтересовался у меня Стас, насыпая в тарелку Насти очередную порцию салата.

- Нет, скорее всего буду дома, одна. Слишком много воспоминаний. Грустных. – Вздохнула я. – Тем более, у меня рабочая смена.

- А мы хотели тебя в клуб на танцы позвать. И там вместе отметить, после работы. – Настины слова больно кольнули, но я прогнала непрошенные образы. В конце концов, почему бы и нет.

- Действительно, можно и в клуб. – Сдалась я, сорвав радостные аплодисменты друзей.

Они видели моё состояние в последние месяцы, и я была благодарна за всю ту поддержку и помощь, что от них получала. Искренне и безвозмездно. Хоть что-то, загаданное год назад свечке «именинного пирога», сбылось: я обрела настоящих друзей.

Прошло два месяца с тех пор, как я перестала лазить по крышам и прыгать с головой на глубину. Это больше не было нужно. Наше общение с Мирославом перешло на другой уровень. Оно вышло за рамки жизни и смерти, сна и реальности, принеся долгожданный покой в мою истерзанную душу.

Вот и сейчас здесь, сидя за столом с близкими людьми, разговаривая на отвлеченные темы, я чувствовала пристальный взгляд Мира откуда-то извне, словно из другого измерения. Я знала, что он наблюдает за мной, защищает меня, даже от самой себя, любит меня так же сильно, как и раньше. Странная уверенность, что мы снова обязательно с ним встретимся, не позволяла угаснуть огню в моём сердце, даря надежду, наделяя жизнь новым смыслом.

Совсем недавно пришла новость, что виновных в гибели Мирослава поймали, и они скоро предстанут перед судом. Двое мужчин, которых ни я, ни Мир никогда не видели и не знали. Чем им помешал молодой парень, только начавший жить, не известно. Они что-то плели про его работу в автосервисе, якобы оттуда растут ноги их внезапно возникшей острой неприязни, толкнувшей на преступление. Но я знала, что всё не так. Андрей после того моего гневного письма просто исчез с радаров, только подтверждая мою догадку о его причастности. Он – заказчик. Но доказательств у меня нет, и у следователей тоже, хотя я и озвучивала им своё предположение. Пусть этот монстр теперь живёт с этим. Убийца!

По мере приближения дня моего рождения, всё больше непонятных эмоций и ощущений охватывали мою душу, вновь поселяя в ней тревогу. Мне стали сниться странные сны: я видела всю свою жизнь, почти от самого рождения, по кусочкам, по кадрам, во всех подробностях и ярких красках. Ночь за ночью новая порция воспоминаний с разными знаками, пробуждающая старые страхи. И Мир внезапно исчез. Резко, в один день. Я больше не чувствовала его тепло и защиту, снова замерзая. Казалось, надвигается что-то неотвратимое, неизбежное, разрушительное, что подведёт жирную черту под всей моей жизнью, изменит всё настолько, что прежней меня уже не будет. Но при этом была болезненная уверенность, что за той чертой точно будет Мирослав.

39

Иной мир

Оттис сидел в своём кабинете, нахмурившись. Снова эта душа создаёт проблемы, и снова ему предстоит их решать. Это какое-то наказание, не иначе. За всю долгую историю его жизни в Ином мире, за весь его тысячелетний опыт курирования душ, ни одна не доставляла столько хлопот, сколько этот Мир. Что с ним не так, почему он такой сложный и не поддающийся управлению, Оттису было не понятно. Но он отчётливо осознавал, что души, подобные Миру, опасны, никогда не знаешь, чего от них можно ожидать. Внутреннее чутьё подсказывало мудрому, что с ним ещё придётся хлебнуть горя.

А ещё на ленте судьбы этой злосчастной души появились какие-то абсолютно новые нечитаемые знаки, расшифровать которые Оттис не мог, как не пытался. Не помогли ему и другие мудрые, они тоже никогда не сталкивались с подобным. Заколдованный круг! Придётся снова собирать совет. Ни одна душа в Ином мире ранее не была удостоена чести регулярного сбора советов. Опять Мир. Снова Мир. И только Мир.

В зале заседаний, на этот раз совершенно пустом, без мебели, заполненном серым туманом с мерцающими серебряными искрами, собрались тридцать мудрых. Они образовали круг, стоя почти вплотную друг к другу, едва соприкасаясь руками. Все их взгляды были устремлены в центр круга, где была развернута лента судьбы души по имени Мир. На последних «кадрах» яркими пятнами светились красные иероглифы, парящие в воздухе над полосой ленты, и совершенно незнакомые мудрым.

- Кто-нибудь когда-нибудь видел подобное? – Обратился к членам совета Актиус, озадаченно разглядывая удивительные знаки.

- Нет, нет, - раздались приглушённые и изумлённые голоса мудрых.

- И как это понимать? – Актиус свёл брови на переносице. – Дорогой Оттис, скажи нам что-нибудь.

- Я сам в замешательстве, дорогой Актиус, - Опустил глаза Оттис. – Эта душа отличается от остальных. Всё, что с ним происходит – впервые в Ином мире, и я не могу найти этому объяснения.

- Что значит «отличается»? Все души создаются по Его образу и подобию, в каждой воспитываются такие необходимые качества, как сострадание, любовь к ближнему, покорность Его воле, щедрость, искренность, сила воли – и ещё много других. Разве эта душа не обладает перечисленными качествами? Как в таком случае он мог оказаться в Ином мире?

- Эта душа прошла все уроки, как и положено. И все перечисленные качества в нём есть. – Торопливо проговорил Оттис. – Но в нём есть и что-то ещё, не то, чтобы человеческое.

- Что же?

- Стремление познать тайные смыслы. Хотя, он и не премудрый. Ему будто мало тех знаний, которыми он обладает, мало возможностей рядовой души. Он хочет гораздо большего. Хочет ответов на все вопросы.

Мудрые хором ахнули. Начались локальные разговоры, шёпот, эмоциональные возгласы и жесты. Мудрые осознавали, что такие души могут нарушить покой и гармонию Иного мира, его почти идеальный порядок. Пускать на самотёк точно нельзя ни в коем случае. Нужно какое-то решение.

- Все мы понимаем, - наконец решил подытожить Актиус. – Что жизнь души по имени Мир не может быть прежней, тем более, мы не смогли расшифровать знаки на его ленте судьбы. Нужна помощь премудрого. И я вынужден обратиться снова к премудрому Иову. Прошу совет не расходиться, я выясню, сможет ли премудрый Иов уделить нам время прямо сейчас.

С этими словами Актиус исчез из пространства зала заседаний, оставив мудрых с их переживаниями и сомнениями по поводу всего происходящего с этой странной молодой душой.

- Дорогой Оттис, думаю, решение премудрого в этом случае очевидно. – Обратился к своему соратнику и другу мудрый Таус. – Ему либо сотрут память, либо, в случае большой опасности, сошлют в Человеческий мир снова, или, что ещё хуже, в Мир Отверженных.

- Вопрос, что из этого окажется действенным. Я всё же смею надеяться, дорогой Таус, что скоро он обретёт пару, и станет таким же законопослушным и покорным, как остальные души. – Задумчиво произнёс Оттис.

- Хорошо, если так, дорогой Оттис. Будем надеяться.

Спустя непродолжительное время в зале вновь появился глава совета мудрых – Актиус, а рядом с ним – премудрый Иов, по всей видимости, располагающий свободным временем для такого случая.

- Приветствую, совет, - обратился к мудрым Иов, и внезапно застыл, увидев красные иероглифы на ленте судьбы. – Что это?

- Мы не можем разобрать эти знаки, дорогой Иов. О них я и говорил. – Взволнованным голосом сказал председатель совета.

- Не хватало нам ещё одного Люция… - пробормотал себе под нос Иов, и уже громче для всех остальных добавил: - Судя по знакам, эта душа вспомнила земную жизнь, время, проведенное в изгнании.

Мудрые снова хором ахнули.

- Да, такого я не припомню. – Иов жестом попросил присутствующих быть тише. – В причинах будут разбираться премудрые. Этот вопрос мы обязательно решим. Волноваться не стоит. Тем более, я так понимаю, скоро эта душа обретёт пару. Но и воспоминания о ссылке душе ни к чему. Ему нужно стереть память, удалить все воспоминания после совершения преступления. Всё должно быть сделано сегодня до «сна» дневных душ. Я оповещу стражей лично.

Вернувшись к себе домой, Иов надолго погрузился в размышления и воспоминания. С такой душой, непокорной, обладающей необъяснимыми способностями, стремящейся к новому и разрушительному, премудрые уже сталкивались на заре образования Иного мира. Ни к чему хорошему это не привело. Возможно, он преувеличивает, и эта молодая душа не способна сотворить то же, что сделал тогда Люций, едва не уничтожив всю систему мира душ, подмяв под себя законы и власть. Но рисковать они не могут. Если удаление памяти о жизни в Человеческом мире не подействует, и, если любовь к паре не спасёт, как не спасла в своё время Люция, участь молодой души по имени Мир будет очень незавидной.

Мир только окончил свою работу, мысленно прощаясь со своей любовью. Сегодня был её последний день в человеческом воплощении. Совсем скоро её не станет. Он отчаянно хотел остаться и полюбоваться ею в последний раз, не терять её из виду до последней секунды, до последнего вздоха. Это знание причиняло острую боль. И он с трудом держался, долго не решаясь выключить поле с подопечными. Завтра он придёт на работу, но Миры не будет среди этих трехсот человек, вместо неё добавится новый. А он… Он будет её искать, всюду и всегда, пока однажды не найдёт. Без неё его жизнь в этом мире бессмысленна. Без неё он станет заложником Иного мира, не имея возможности прекратить свои мучения.

- Идем с нами! - Два стража внезапно появились по обе стороны от Мира. – Ни с кем не разговаривай! И не задавай вопросов!

Не понимая, что всё это значит, Мир оглядел рабочее пространство. Его друзья и коллеги тоже были шокированы происходящим, не сводя с него застывших в изумлении взглядов, полных сочувствия. Послушно проследовав за стражами, Мир в последний раз обернулся на человеческое поле, и, едва он успел отыскать глазами Миру, она исчезла.

40

Мира.

Как часто мы задумываемся о будущем? Не о далёких мечтах и планах, а о новом действии и его последствиях. Сделал неосторожный шаг – упал и получил травму. Сел в самолёт – погиб в авиакатастрофе. Человек живёт в настоящем. В сегодняшнем дне, в коротком моменте. Он не может знать, что случится с ним в следующую секунду, когда бежит по своим делам, на ходу обдумывая что-то важное или не очень. Он настолько поглощён собой, что не ощущает приближение непреодолимой разрушительной силы, готовой уничтожить его хрупкое существование. А ведь все проблемы в эту следующую секунду могут перестать быть значимыми, всё материальное станет пылью, а чувства и эмоции – пустотой.

Я шла на работу бодрым шагом, как обычно прокручивая в голове планы на сегодняшний вечер. А они были весьма нескромными. Не каждый день мне исполняется тридцать четыре. Поддавшись на уговоры друзей, я всё же забронировала места не в самом дешёвом ночном клубе нашего города. Гулять, так гулять. Я перебирала в голове список приглашенных, вспоминая, кто отказался и по какой причине, прикидывала, во сколько может обойтись мероприятие, оценивала красоту и уместность выбранного образа. Глубоко и серьёзно погруженная в размышления о предстоящем празднике, я совершенно не замечала происходящего вокруг, и не подозревала, что «Аннушка уже разлила масло…»

Я приближалась к кафе, одетая в короткое бежевое пальто и новенькие сапожки на высоких каблуках - сделала подарок самой себе. Улыбаясь, приветствовала знакомых. Обычный октябрьский день. Всё было привычным, изученным до мелочей. Только сердце почему-то стучало совсем по-новому, живо, трепетно, будто в такт моим шагам. Шаг – удар о рёбра, ещё шаг – снова удар. Было в этих гулких звуках что-то настораживающее, особенное, опасное. И я замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.

Внезапно что-то огромное, мощное влетело в меня на бешеной скорости, и весь окружающий мир выключился. В одно мгновение. Осталась только я в звенящей пустоте.

Я больше не чувствовала своего тела, не ощущала запахов, не слышала звуков. И не видела ничего, кроме серой дымки с мерцающими золотыми огоньками. Эти маленькие драгоценные искорки будто были живыми – кружились и плыли друг за другом, и их становилось всё больше и больше. Они начали сливаться в крупные светящиеся пятна, пока полностью не поглотили серый туман и меня.

Я – есть. Я – существую. И, похоже, это всё, что осталось от меня. Только сознание. Я всё ещё слышу свой собственный голос, но он звучит непривычно мелодично, словно мой и чужой одновременно. Я чувствую тепло окутавшего меня золотого свечения. Меня наполняют покой и безмятежность, я будто засыпаю, погружаясь в сладкую дремоту.

Время застыло, я почти на физическом уровне ощущаю, как оно не движется. Так не бывает. Ни прошлого, ни будущего, ни настоящего – они слились в единой точке под названием вечность. И я плыву в этой вечности, как потерянный одинокий парусник, бесконечно ищущий пристани. Качаюсь на волнах, то поднимаясь на вершину счастливого блаженства, густого и тягучего, то падаю в невесомость. Странно. Это всё – чистое безумие. И в то же время – это моя реальность, правильная, чистая, и почему-то понятная.

Спустя всего лишь одну частицу вечности, я услышала голос. Молодой, нежный, словно первая весенняя песня, он уверенно звал меня в неизвестность. И у меня не было сомнений, я хотела идти за ним. И пошла.

Я чувствовала своё движение сквозь пространство и время, сквозь бесконечность, через золотой туман к новому свету. Он приближался, становясь всё ярче, но не ослепляя. И я тянулась к его исцеляющей силе, покорно принимая неизбежное.

Голос становился всё громче. Он ласково обволакивал, призывая новую меня в новую жизнь. Свет впереди вдруг начал меняться: сначала он стал бледно-голубым, потом перешёл в ярко-голубой, дальше в синий, и, потемнев до фиолетового, взорвался разноцветными брызгами искр.

А я внезапно почувствовала опору под ногами, и сами ноги, словно наполненные ватой. Потом ощутила, будто тысячи маленьких иголочек впиваются в моё пока всё ещё невидимое мне тело. Голова, шея, туловище, руки и ноги – всё это снова было у меня, как и в прежней жизни, но чувствовала я каждый сантиметр нового тела совершенно иначе. Необычайная лёгкость присутствовала в каждой его частичке, словно я парила в невесомости.

А потом началось странное: внутри у меня сначала все сжалось, будто меня со всех сторон сдавили невидимые мощные клешни, следом возникло ощущение непреодолимого расширения, казалось, меня вот-вот разорвёт на атомы. И снова сжатие – расширение, сжатие - расширение, сжатие – расширение… и мощный взрыв, подобный появлению сверхновой, озарил пространство нежно-голубой волной.

И вот, я уже вижу себя, своё тело, совершенно точно представляю, как я выгляжу, какой имею цвет глаз и волос. А в голове необыкновенная пустота, будто кто-то прошёлся ластиком, ни оставив ни одного маломальского воспоминания, ни одной крошечной картинки.

- Иди сюда, молодая душа, - раздался голос совсем близко, и я повернула голову в сторону его источника.

Красивая девушка с огненными красными волосами, голубыми сияющими глазами, яркой сине-зелёной аурой вокруг стройного тела, облаченного в серебряное длинное платье, протянула ко мне руки.

- Иди же, не бойся.

- Где я? – не узнавая собственный голос, спросила я.

- Ты в Ином мире, теперь это твой дом, - ответила девушка, лучезарно улыбаясь, и подошла ближе. – Я – Ева, страж.

Девушка взяла мою ладонь, и я почувствовала это касание, невесомое, как крылья бабочки, и тёплое, как весенний солнечный лучик. Она так искренне, по-доброму смотрела на меня, что я невольно улыбнулась.

- Тебе нужно выбрать имя. Обычно оно само приходит в голову сразу после перехода. Подумай, кто ты?

Я расслабилась, закрыла глаза, прислушиваясь к пустоте в моей голове. И услышала. Я услышала!

- Мира, - радостно подпрыгнула я, потирая ладони. Знать своё имя после всего пережитого, казалось очень важным.

- Приветствую тебя, Мира. Идём со мной, я покажу тебе твои возможности и передам важные знания о нашем мире. – Ева взяла меня за вторую руку. – Закрой глаза.

Я послушно выполнила просьбу стража, и через мгновение мы оказались в необычном месте, похожем на прозрачный купол. Внутри купола был яркий розовый свет, а снаружи – густой серый туман. Ева отпустила мои руки, оставив меня одну в розовом свечении. Я чувствовала приятное волнение, страх совсем не было. Почему-то казалось, что здесь не причинят мне вреда.

- Не бойся. Просто стой, и нужные знания наполнят тебя. Это займёт какое-то время, может возникнуть чувство расширения, но оно очень скоро пройдёт. – Очередная милая улыбка Евы окончательно развеяла мои сомнения.

Внезапно я почувствовала дрожь в моём новообретенном теле, а потом в мою голову капля за каплей стала поступать информация: картинки, образы, звуки… Я ощущала, как они оседают на незримых полочках моей памяти, постепенно заполняя её. История создания Иного мира, иерархия душ, Его замыслы и истины, судьбы людей, кураторство трёхсот, путешествия через миры, правила, законы, законы, правила… В какой-то момент мне показалось, что моя голова вот-вот лопнет. Но всё прекратилось так же резко, как началось. И теперь, я знала об этом мире практически всё, одновременно не зная ничего.

- Теперь ты готова познакомиться с остальными. – Сказала Ева, сделав непонятный жест, и купол затянулся серым туманом полностью.

- Их много? – Поинтересовалась я, а внутри разлилась волна радостного предвкушения.

- Сама увидишь. Но мне с тобой нельзя. Прощай. – С этими словами девушка-страж растворилась в тумане, оставив меня совершенно одну.

Я, словно зная, что нужно делать дальше, лишь подумала: хочу к остальным, и через миг очутилась уже в другом, новом месте. Это было широкое светлое пространство, заполненное серебристой дымкой, без пола, стен и потолка, но я будто чувствовала под ногами мягкий невесомый ковёр с длинным пушистым ворсом, в котором утопали мои ступни. Я потрогала рукой прозрачную дымку, она показалась мне шёлковой ватой, или нежным кремом – таких ощущений я раньше не испытывала никогда. И я не понимала: на самом деле это чувствую, или это игра моего воображения.

Тут я увидела их… Души. Они заполняли всё пространство, равномерно рассредоточившись в нём. Их было много, и все они смотрели на меня с нескрываемым любопытством, но доброжелательно, даже ласково. Молодые мужчины и женщины с голубым свечением разных оттенков и полутонов, стройные, нарядно одетые, очень разные, но по-особенному красивые.

- Приветствую вас. – Прозвенел мой голос, словно маленький колокольчик, разбивая на осколки тишину пространства. – Я – Мира.

- Приветствуем, Мира. – Мелодичным хором отозвались души.

Мне определённо нравилось здесь. И все они – тоже нравились. Очень скоро я со всеми познакомлюсь, многое пойму, и стану полноценной и полноправной частью этого нового для меня мира. А пока я – молодая душа. Звучит непривычно, но нежно, трепетно. Все эти ещё непознанные до конца ощущения – уже часть меня. Теперь я такая – обновлённая, чистая и такая же прекрасная, как они.

Внезапно я ощутила сильное жжение внутри, будто кто-то раздул из едва тлеющих углей опасное пламя, готовое поглотить меня, испепелить хищным касанием алых языков. Я мгновенно потеряла опору, не понимая, что со мной происходит. Внешне я оставалась спокойной, казалось, никто не видит моих терзаний, а внутри где-то в неизведанных глубинах всё яростно полыхало, сжигая дотла последние рубежи моей стойкости. Я отчаянно искала глазами хоть кого-то способного мне помочь, остановить эту смертельную пытку, но души просто смотрели и мило улыбались, монотонно рассуждая о предстоящем дне. Что это? Я умираю? Всё закончилось, не успев начаться?

И вдруг – взгляд, тёмный, завораживающий, поймал меня в свою ловушку, заставляя замереть и сдаться огненной стихии, бушующей во мне всё сильнее с каждым мгновеньем. Он смотрел на меня так, словно жил только ради этой встречи. Я чувствовала, что он тоже горит, как и я, не в силах противостоять обжигающему вихрю. Мы стояли не небольшом расстоянии друг от друга, скованные невидимой цепью, оплетённые прочными сетями, не оставившими шанса нам выбраться из жаркого плена.

Неожиданно он приблизился ко мне, не разрывая неуловимую связь. И я опять умерла, почти уничтоженная огнём, и снова воскресла, отдавшись ласковой силе его взгляда. И опять взрыв сверхновой, мощный, ослепляющий, разметающий на осколки всё вокруг. Ударная волна погасила разрушительный пожар внутри нас обоих, оставляя чувство нереального блаженства, которое с головой затопило меня, окончательно остудив тлеющие угли опасного костра.

Остались только он и я. Глаза в глаза. Невидимые для остальных, и единственные друг для друга. Словно он – мой мир, а я – его.

41

Он.

Он ждал. Время работало Ему на пользу. Один носитель искры уже находился в Ином мире, обнаружив себя ежедневными переходами сквозь границы Иного и Человеческого миров.

Наверняка, премудрые тоже заметили эти энергетические всплески, и, зная их стремление законсервировать мир душ в текущем состоянии, от этих самопровозглашенных властителей можно ожидать чего угодно. Но ещё не время вмешиваться. Оно настанет, когда границу двух миров пересечет другой носитель искры, и две души соединятся в пару.

Кроме того, новый мир ещё не создан. Ему так и не хватает энергии для воплощения своего замысла. Поэтому, Он решил отстраниться и наблюдать.

Яркая вспышка озарила Иной мир, отразившись бледно-голубым пламенем от его границ, и снова возвратившись к источнику. Он понял: свершилось. Его избранные готовы к новому пути.

Конец 1 части.

Продолжение следует…