Читать онлайн
"Ведьмин цвет"

Я встал с кровати и вновь почувствовал боль. Болит и болит... С утра бывает особенно ощутимо. Подойдя к зеркалу, я приподнял футболку и сморщился - пятно стало еще больше. Все-таки само оно не пройдет, хотя я искренне надеялся именно на это - что на мне все заживет, как на собаке.

Я же с детства ничем не болел, даже обычная простуда, и та обходила меня стороной. И тут на тебе - из какой-то родинки выросло огромное пятно. Видимо, все же придется идти к врачу.

Я умылся, оделся, съел бутерброд, сунул в уши наушники, из которых уже доносился голос Боба Марли, и побежал на работу. Мне нравилось добираться до работы своим ходом - и для здоровья полезно, и кучу новостей по пути можно узнать.

Я работаю управляющим (а заодно и барменом) в маленьком кафе, поэтому мне всегда нужно знать самые свежие новости. Ими я привлекаю клиентов. Новости и сплетни - это отличная приманка. Люди заходят в кафе узнать что-нибудь интересное, и заодно заказывают чашку кофе, а то и две. А где кофе, там и десерт. Так и делаем выручку.

Мой родной городок - маленький, один из тех, про который говорят, что тут "все друг друга знают". Чужаки у нас, действительно, появляются редко, поэтому становятся на какое-то время местной "сенсацией".

В тот день, пока я бежал до работы, напевая лучшие припевы Боба Марли, я несколько раз остановился, чтобы поприветствовать местных "ранних пташек" - старушек, просыпающихся ни свет, ни заря ради того, чтобы успеть в пекарню к открытию. Им каждое утро нужна самая свежая булочка к кофе.

Среди тех, кого я приветствовал каждое утро, была и моя тетя Нинель. Пожалуй, среди всех остальных престарелых дам, она была самой болтливой и любопытной. Когда семь лет назад я съехал из ее маленькой квартирки, где жил с самого детства, то долго не мог привыкнуть к тишине, которая вдруг окружила меня со всех сторон. Раньше эта тишина была заполнена болтовней тети Нинель. "Оказывается, тишина существует, и она прекрасна," - подумал я тогда.

Именно тетя Нинель рассказывала мне по утрам самые интересные новости. И в то утро она спросила, как мои дела, а потом сообщила, что в город откуда-то издалека приехала весьма необычная семья - мать с тремя взрослыми дочерьми.

— Семья у них очень странная, Вадим! — шептала мне в ухо, из которого я предварительно вынул наушник, тетя Нинель, — Замкнутые, необщительные и все в черном, как будто с похорон.

— Если увижу их, тетушка, обязательно все тебе расскажу, — пообещал я, поняв тетин намек, и, вернув наушник на место, побежал дальше, напевая себе под нос, — "No, woman, no cry..."

Дойдя до своего кафе, я открыл дверь и повернул табличку с надписью "открыто".

Позже, когда я уже забыл обо всех утренних новостях и углубился в работу и собственные мысли, перед окнами кафе вдруг появилась девушка, одетая в длинное черное платье. Ее наряд выглядел довольно странно и даже экстравагантно, современные девушки одеваются совсем по-другому.

В тот момент, когда незнакомка остановилась у окна и пристально посмотрела на меня, я как раз нес к столику чашку кофе, но, засмотревшись на нее, споткнулся о ножку стула, расплескал кофе и едва удержался на ногах. Горячий напиток, половина которого была пролита на поднос, предназначался красавице Анне, постоянной посетительнице кафе. Поставив полупустую чашку перед Анной я, извинившись, быстро направился к двери. Выглянув на улицу, я громко произнес:

— Девушка, заходите, не стесняйтесь! Уверен, вам понравится в нашем кафе. Вы, наверное, не здешняя? Тогда буду рад рассказать вам занимательные факты о нашем городке за чашкой фирменного чая.

Незнакомка повернула ко мне голову, и я почувствовал, что сердце мое на секунду замерло. Взгляд ее был настолько глубок и пронзителен, что мне показалось, будто она заглянула не только мне в глаза, она увидела под слоем кожи всю мою душу. Хотя... Что может быть интересно такой загадочной красавице в душе обычного парня-бармена? Тем не менее, она присматривалась ко мне достаточно долго, и во взгляде ее сквозила светлая грусть.

Я плохо определяю возраст на глаз, но мне показалось, что девушка была молода - на ее лице не было ни одной морщинки, и ее белая кожа светилась свежестью. Глаза ее были цвета крепкого кофе - почти черные, а ресницы - длинные и густые. Я никогда прежде не видел такого темного омута в женском взгляде, поэтому стоял с раскрытой дверью, словно завороженный, и готов был ждать ее ответа сколько угодно, хоть целую вечность.

Наконец, она кивнула головой и прошла внутрь, обдав меня ароматом дорогого парфюма. Ее длинное платье прошелестело совсем рядом, заставив меня затаить дыхание. Войдя следом, я предложил ей присесть за столик у окна и спросил:

— Что предпочитаете: чай или кофе?

Незнакомка пожала плечами, и я ответил с самой доброжелательной улыбкой:

— Вижу, вам немного не по себе. Тогда я не буду мучить вас выбором, а сделаю вам свой любимый травяной чай. От него без ума все женщины нашего городка.

Направляясь к барной стойке, я заметил обиженный взгляд красавицы Анны, направленный в мою сторону и сделал вид, что не замечаю его. Анна уже давно воспринимала мою вежливость и разговорчивость, как нечто большее, и зря.

Не сказать, что я был самым завидным женихом, но в маленьких городках спрос на непьющих, работающих мужчин довольно высок, поэтому, если вы в активном поиске, молоды, общительны, трудолюбивы и обладаете хорошим чувством юмора, добро пожаловать в наш город, здесь более чем достаточно невест.

Когда я принес девушке в черном чай, она легким движением руки откинула волосы с лица. Губы, накрашенные алой помадой, дрогнули в мимолетной улыбке. Взяв в руки чашку, она подула на горячий дымок, струящийся вверх. Движения ее были легки и изящны, и я восхищенно смотрел на нее, забыв о том, что меня ждет еще один клиент - Анатолий, хозяин багетной мастерской, расположенной в соседнем доме.

— Вадим, если ты будешь так пялиться на девушку, она испугается и сбежит, — засмеялся Анатолий, усаживаясь на высокий барный стул.

Я понял, что познакомиться нам не удастся и сказал незнакомке:

— Если захотите посмотреть город в компании самого веселого гида, приходите сегодня к шести вечера в кафе. Я закончу работу и покажу вам все самое интересное, — потом я наклонился и сказал чуть тише, — здесь не так тоскливо, как может показаться на первый взгляд.

Девушка склонила голову набок и улыбнулась. У меня в груди что-то всколыхнулось и затрепетало от ее улыбки, настолько она была красива. Я всегда думал, что первая любовь со мной случилась еще на школьной скамье - целых полгода я носил рюкзак одноклассницы от школы до дома, в надежде, что она подарит мне свой поцелуй.

Какой же я был наивный! Те чувства даже близко не напоминали любовь, как и все другие, что были после. А вот сейчас, пожалуй, это была именно она - любовь с первого взгляда, с первой улыбки. Чувство, которое заполняет до краев и переворачивает все внутри.

Весь день я ходил и мысленно повторял себе под нос, словно заклинание: "Хоть бы она пришла! Хоть бы она пришла!"

***

Вечером я простоял на улице около часа и уже собирался уходить, разочарованный в своих надеждах, как вдруг она выплыла из-за угла, словно легкое и невесомое, темное облако. Длинное платье шелестело при каждом ее шаге. Яркий макияж сильно контрастировал с белизной кожи, а волосы были заплетены в тугую косу. У тети Нинель на комоде стояла красивая, фарфоровая кукла, которую мне нельзя было брать в руки, так вот, незнакомка была похожа на нее - такая же прекрасная и недоступная.

— Я даже не спросил днем, как вас зовут, — сказал я, неуклюже сняв с головы бейсболку.

— Я Паулина, ко мне можно на "ты" — ответила девушка и улыбнулась, — днем ты так не смущался!

Голос ее звучал тонко и мелодично, как музыка, и был прекрасен, как она сама. Я какое-то время молча смотрел на нее, а потом мы неспеша пошли по улице. Я рассказывал Паулине интересные факты о нашем городе, показывал старинные дома, исторические места, памятники и даже неработающий фонтан. Паулина слушала меня с интересом, часто улыбалась, но иногда в ее взгляде мелькала та самая загадочная грусть, которую я заметил еще днем.

Когда на улицы опустилась ночь, Паулина вдруг сказала:

— А как же кладбище?

— Какое кладбище? — удивлённо переспросил я.

— Самое настоящее, — улыбнулась она, — ты показал мне все, кроме кладбища.

В ее глазах вдруг отразился свет фонаря, который в эту самую минуту зажегся над нами, и от этого мне показалось, что это ее глаза вспыхнули огнем. Я опешил.

— Что интересного может быть на кладбище? — спросил я.

— Люблю старинные, архитектурные памятники и надгробия. Да и сама кладбищенская атмосфера мне нравится: тихо, сонно, спокойно.

Я внимательно смотрел на Паулину, ожидая, что ещё чуть-чуть, и она рассмеется, но ее бледное лицо оставалось серьезным.

— Знаешь, идея интересная, не каждый день я вожу девушек на кладбище, — попытался пошутить я, — но давай как-нибудь в другой раз.

— Боишься? — игриво спросила она.

— Боюсь, — честно признался я.

Я и вправду с детства боюсь кладбищ, не переношу ту мертвую тишину, которая царит там. Не люблю кресты и вспухшие холмы могил, поросшие травой и украшенные нелепыми искусственными цветами.

Паулина подошла ко мне и поцеловала в щеку, обдав меня ароматом духов. Ее губы обожгли мою кожу. Это было неожиданно, волнующе, и я инстинктивно прижал ладонь к месту поцелуя и весь напрягся. Но она, к моему разочарованию, сказала с легкой улыбкой на губах:

— Мне пора домой, Вадим, увидимся потом! Провожать меня не надо, я живу не далеко.

— Когда мы увидимся? — переспросил я, глядя на нее восхищенным взглядом.

Она обернулась и пожала плечами. Я разочарованно вздохнул.

— Ну ничего, — сказал я себе, — городок у нас маленький, никуда она от меня не денется.

Но увы, прошла неделя, а Паулина так и не пришла больше ни разу вкафе. Я спрашивал у моих знакомых старушек, но никто не видел ее или кого-то из ее семьи.

Я не мог скрывать своих душевных мук и ходил, словно в воду опущенный. Постоянные клиенты кафе сразу замечали мою грусть и пытались расспросить, что со мной случилось, чтобы потом посплетничать об этом друг с другом. Но я излил душу лишь тете Нинель, моему единственному в мире родному человеку.

— Влюбился? Ну это еще терпимо! Я уж думала, заболел и собиралась готовить тебе отвар из корня девясила, — сказала старушка и улыбнулась.

Я вспомнил про родинку, она по-прежнему противно ныла по утрам. Надо бы и вправду показаться врачу. Тетя о родинке ничего не знала, ни к чему ей лишние волнения.

— Не печалься, Вадим, хочешь я разложу карты на твою возлюбленную? — весело предложила тетя Нинель.

Я привычно помотал головой, никогда я не верил в то, что какие-то бумажки могут дать человеку подсказку. Наша жизнь зависит только от нас самих. Как могут какие-то карты рассказать о будущем?

Но тетя уже схватила меня за руку и ловко подсняла ею колоду. Разложив на столе несколько карт, она вдруг задумалась, помрачнела, достала из колоды еще три карты, а потом быстро собрала все карты со стола.

— Ну и что сказали про Паулину твои карты? — спросил я с усмешкой.

Тетя подняла на меня потемневшие глаза и ответила:

— Не ту невесту ты себе выбрал, Вадим... Но ничего не поделать, время пришло.

Я ничего не понял из ее слов, встал, грустно вздохнул и обнял тетю за худенькие плечи.

— Нет никакой невесты. Мы с ней всего два раза виделись. Исчезла она, будто и не было ее здесь никогда...

— Вот увидишь, вернется. Такие всегда возвращаются, — мрачно ответила тетя.

***

Еще неделю спустя в кафе перед самым закрытием пришел мой друг Антон. Если Антону не с кем было пойти в клуб, он всегда приходил ко мне. Вот и сегодня он распахнул дверь кафе со словами:

— Дружище, не пора ли развеяться и размять ноги в приступе безудержного танца?

— Не хочу, — угрюмо ответил я, — извини, но не сегодня, дружище.

Взяв рюкзак, я направился к выходу, подталкивая перед собой Антона, что делать было довольно непросто, ведь Антон весил в два раза больше, чем я.

— Это ты зря! В клубе сегодня куча девчонок! А одна - просто отпад. Вся в черном и танцует так, как будто выпускница школы танцев...

Я насторожился, сердце в груди забилось быстрее. Заперев входную дверь, я обернулся к Антону:

— Вся в черном? Не здешняя что ли?

Антон восторженно кивнул.

— Ну, пошли посмотрим, что за танцовщица, — ответил я и быстрым шагом направился в сторону единственного в нашем городе ночного клуба.

Когда уши привыкли к громкой музыке, а глаза - к темноте, освещаемой с разных сторон цветными проекторами, я увидел ее - Паулину. В этот раз на ней были узкие черные джинсы и водолазка. Она, действительно, танцевала очень красиво - так, как будто всю жизнь занималась танцами. Хотя... Может быть, так оно и есть, я же почти ничего о ней не знаю.

Я смотрел на девушку как завороженный. Ее плавные, грациозные движения сводили меня с ума, заставляли замирать дыхание, сжимали тело в пульсирующих конвульсиях. Она будила во мне неистовую страсть. Я чувствовал, что еще чуть-чуть, и я не выдержу и заключу ее в жаркие объятия.

Увидев меня, Паулина улыбнулась, закружилась передо мной, взмахивая волосами и покачивая округлыми бедрами. Точно змея, она извивалась, дразнила меня, манила своей красотой. А аромат ее духов - острый, дурманяще-пряный, обволакивал меня, околдовывал.

Я забыл обо всем на свете - об Антоне, обо всех окружающих. Для меня сейчас во всем мире существовала лишь она - Паулина, такая загадочная, такая желанная. Я спустился на танцпол, она подошла ко мне и обвила руками мою шею, прильнула алыми губами к моим губам. Я почувствовал, что еще немного, и я взорвусь от переполняющих меня чувств. Я был опьянен ее близостью и едва держался на ногах, хотя не пил ни капли спиртного. Любовь порой бывает крепче алкоголя.

Паулина взяла меня за руку и повела за собой. Я послушно последовал за ней. Мы вышли из клуба и поймали такси. Позже, в моей квартире, мы слились вдвоем в пламенном танце страсти.

Лишь один странный момент чуть все не испортил. То ли свет уличного фонаря так упал, то ли в любовном бреду зрение мое помутилось, но мне показалось, что руки Паулины, ласкающие мое тело, покрыты струпьями и бородавками. Как будто рядом со мной вовсе не молодая девушка, а дряхлая старуха. Вскрикнув и оттолкнув от себя девушку, я увидел удивление в ее глазах. Она осторожно поднесла ладонь к моему лицу и спросила, что случилось. Я взял ее руку, посмотрел внимательно на молочно-белую бархатистую кожу и поцеловал тонкие, нежные пальцы.

— Извини, привиделось. Наверное, перенервничал... Иди скорее сюда!

После нашей близости я был вымотан так, как будто целый день разгружал вагоны, и все же мне хотелось поговорить с Паулиной, хотелось рассказать ей о своих чувствах. Но она приложила палец к моим губам.

— Шшшш... Потом. Все потом, — от мягкого, волнующего шелеста ее губ мои глаза закрылись, и я провалился в глубокий сон.

***

Утро всегда поражало меня своей жестокой реальностью. Стоит только поверить во что-то вечером, как утром это оказывается нереальным, несбыточным. У утра есть особенная "магия" - разбивать вечерние иллюзии.

Когда я проснулся, то сразу понял, что у любовной сказки не будет продолжения. Моя постель была пуста, от Паулины не осталось ничего, что могло заставить меня поверить в то, что она, действительно, была здесь, в моих объятиях. А через два часа я должен был быть на работе - странно, но даже на работу мне идти не хотелось.

По пути в кафе я, как обычно, поприветствовал всех встретившихся мне старушек и удивился тому, что тети Нинель сегодня среди них не было.

"Уж не заболела ли?" — подумал я с тревогой, открывая двери кафе.

Но вскоре я погрузился в работу, в выходные в кафе всегда бывало много народу и дел было невпроворот. Про тетю Нинель я благополучно забыл, зато мысли о Паулине не покидали меня ни на секунду. Каждый раз, когда на входной двери звонил колокольчик, я думал, что это она, но каждый раз ошибался.

"Неужели, она снова исчезнет? И это после всего, что между нами было?" — думал я, и эти мысли не давали мне покоя.

И она снова исчезла. Я места себе не находил, так мне хотелось увидеть ее, почувствовать ее запах, обнять крепко-крепко и не отпускать. Мне хотелось, чтобы Паулина была со мной. Я даже снова начал курить, хотя бросил эту пагубную привычку несколько месяцев назад. Мне было тяжело - морально и физически. Как будто кто-то перекрыл мне доступ к воздуху, и мне нечем было больше дышать.

Паулина объявилась спустя неделю. Я снимал кассу, и на двери кафе уже висела табличка "закрыто", когда дверной колокольчик внезапно звякнул.

— Мы закрываемся! Приходите завтра, — крикнул я.

— А ты похудел, — раздалось мне в ответ, — влюбился что ли?

Паулина улыбалась, в ее темных глазах загорались и гасли маленькие искорки. На ней вновь было надето ее старомодное черное платье. Она смотрела на меня и улыбалась. Хотелось разозлиться на нее, но я не мог. Мое лицо озарила счастливая улыбка, а душу наполнило истинное блаженство от того, что она снова рядом.

— Я... Я скучал по тебе! — только и смог сказать я.

Мы вместе вышли из кафе, я обнял Паулину и прошептал ей на ухо:

— Не исчезай больше, прошу! Хочу, чтобы мы всегда с тобой были вместе.

Она помолчала, положив голову мне на грудь.

— Ты правда этого хочешь? — ее голос звучал в моих ушах, словно музыка.

Я кивнул, ощущая, как все внутри меня наполняется огнем.

— Если твои намерения серьезны, то ты должен спросить разрешения у моей матери. Там, откуда мы приехали, в этом плане все серьезно. Моя семья немного странная и совсем не современная. Так что, если не боишься, пойдем, — Паулина взяла меня за руку и потянула за собой, — заодно познакомлю тебя со своими сестрами.

Что-то промелькнуло в ее взгляде в тот миг: печальное или даже трагичное - я тогда не понял. Наверное, если бы я не был так ослеплен чувствами, я бы еще тогда заподозрил что-то неладное. Но меня тянуло к Паулине, словно магнитом, поэтому я бы пошел за ней куда угодно, даже на край земли, только бы она больше никогда не исчезала из моей жизни.

***

Дом, в котором жила семья Паулины, располагался на окраине города. Это место издавна пользовалось у местных жителей дурной славой, его называли "проклятым". Когда-то давно здесь жила большая семья. Отец-архитектор сам спроектировал и построил этот просторный, двухэтажный особняк. Но пожить в нем у семейства получилось недолго - глава семьи внезапно сошел с ума и убил всю свою семью. Поговаривали, что в него вселился сам дьявол.

В детстве мы прибегали сюда с друзьями, чтобы поиграть в страшилки. Кто-то один становился Архитектором и догонял других. Мы бегали по длинным, темным коридорам большого особняка и визжали от страха и жуткого восторга. Иногда мы вызывали дьявола, усаживаясь все вместе вокруг зажженной свечи, но разбегались от малейшего уличного шума или от шороха скребущейся под полом мыши.

Сейчас я остановился у серых стен и с замирающим сердцем всматривался в светящиеся окна.

— Почему вы выбрали именно этот дом? — спросил я, обернувшись к Паулине.

Она пожала плечами, окинула взглядом облупившиеся серые стены и ответила:

— Он нам понравился. По сравнению с другими домами вашего городка, он единственный построен с намеком на архитектуру. Мы не любим простоту, нам всегда нужно нечто особенное. Потому что...

— Потому что вы сами особенные? — перебил я.

— Можно и так сказать, — грустно улыбнулась Паулина, и взгляд ее стал загадочным, — скоро ты сам поймешь.

Я насторожился. Смутное, тревожное предчувствие внезапно подкатило к горлу, на душе стало неспокойно, а потом мое внимание привлекла темная фигура, показавшаяся в дверях особняка. Сгущались темные сумерки, и женщина в черном платье, таком же, как у Паулины, смотрелась жутковато на фоне заброшенного дома.

— Алана! — окликнула женщину Паулина, и женщина медленно и величаво стала спускаться по лестнице, смотря на нас напряженным, не мигающим взглядом.

— Кто это? — спросил я.

Темная фигура подходила к нам все ближе и ближе, и на меня вдруг накатила волна паники: ладони вспотели, лицо побледнело, мне стало не хватать воздуха. Я судорожно схватил Паулину за руку, намереваясь увести ее отсюда.

— Вадим, что с тобой? Успокойся, это всего лишь моя старшая сестра Алана, — Паулина высвободила руку и, подойдя к женщине, поцеловала ее в щеку.

Вблизи вид у женщины был еще более жуткий. Она, как и Паулина, была ярко накрашена, но у нее не было и половины той красоты, которой обладала ее сестра. Нос ее был длинный, как у хищной птицы, губы узкие, сжатые в одну линию, а лоб был непропорционально высоким. Кожа, сплошь покрытая прыщами и струпьями, была очень бледной. Алана злобно осмотрела меня с ног до головы, еще плотнее сжав губы, а потом сказала:

— Маменька в своей комнате. Она ждет тебя.

Мы с Паулиной прошли в дом. Внутри было мрачно и неуютно - именно таким мне в детстве запомнился проклятый особняк, ничего здесь не поменялось с тех пор. Как Паулина и ее семья умудрялись здесь жить сейчас - это было для меня загадкой.

Электричества в доме давно не было, поэтому везде были расставлены горящие свечи. Маленькие язычки пламени дрожали от сквозняка, отчего казалось, что тени на стенах просторной гостиной живые. Я посмотрел на Паулину, которая задумалась о чем-то. "Ничего, вот получу разрешение ее матери и увезу ее отсюда. Будем жить в моей квартире - я и она..." — так подумал я, и мне стало спокойнее от этих мыслей.

Где-то в доме раздался звонкий смех. Я подпрыгнул от неожиданности. Чего-чего, а такого счастливого смеха я никак не ожидал здесь услышать. Он совсем не вписывался в мрачную атмосферу, которая царила повсюду. Я непонимающе уставился на Паулину.

— Это моя младшая сестра, Астра, — улыбнулась она, — Я люблю, когда Астра смеется, от ее смеха дом наполняется теплом и жизнью. По крайней мере, мне так кажется.

Из темного коридора в гостиную выбежала смеющаяся девушка - худая, бледная, с несоразмерно длинными руками. Лицо ее закрывали растрепанные.

волосы, такие же темные, как у Паулины, но когда она резким движением откинула их назад, я отшатнулся от нее - настолько жутким оказался ее внешний вид. Кожа была покрыта красными волдырями, словно от недавнего ожога, взгляд был полон безумия, а улыбка звериным оскалом растягивала потрескавшиеся губы.

Паулина поймала девушку и заключила ее в свои объятия, пытаясь удержать на месте.

— Астра, Астра, успокойся, это я, Паулина, а это Вадим, мой друг.

Девушка посмотрела на меня, нахмурилась и зарычала, как звереныш.

— Беги, наверх, Астра. Уже поздно, тебе пора спать.

Астра несколько секунд продолжала бегать по гостиной, нюхая носом воздух, а потом убежала наверх. Я не мог скрыть неприятного изумления, оно читалось на моем лице. Безусловно, я предполагал, что семья Паулины со странностями, но чтобы до такой степени... Паулина опустила глаза, и лицо ее вдруг помрачнело.

— Зря я привела тебя к нам... Знала же, что они тебя напугают, — вздохнула девушка, взяла меня за руку и резко потянула за собой, в сторону двери, — пойдем, я провожу тебя до калитки. Пока маменька нас не услышала, лучше тебе уйти.

Я не знал, как поступить - то ли и вправду уйти, то ли остаться. И тут из темных глубин старого дома до нас донесся протяжный зов.

— Паулина, доченька, это ты?

Голос, судя по всему принадлежал древней старухе, таким он был низким и скрипучим. У меня от волнения вспотели ладони, а Паулина встрепенулась и крикнула в ответ:

— Да, маменька. Бегу!

Она укоризненно посмотрела на меня, а потом, придерживая подол длинного платья, легкими прыжками поднялась по лестнице и скрылась в темном коридоре. Спустя пару минут, она снова показалась у лестницы, ведя под руку старуху...

У меня сердце забилось в груди так сильно, что, казалось, сейчас выпрыгнет из горла. Передо мной стоял мертвец - именно так я вначале подумал. Морщинистая кожа с зеленоватым отливом, синяки и гнойные струпья на лице и на теле, гнилые зубы, лохматые волосы и бесцветные глаза - такой была мать Паулины.

Они медленно спускались по лестнице, подолы длинных платьев стелились за ними черными шлейфами, и с каждым шагом, который приближал их ко мне, мои внутренности сжимались все сильнее и сильнее. В конце концов, мне стало казаться, что меня скрутили и завязали в один тугой узел. Я не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться.

Паулина остановилась в нескольких шагах от меня, и тогда старуха вытянула шею и приблизила ко мне свое отвратительное лицо. От нее дурно пахло, я непроизвольно отступил назад.

— Ну наконец-то ты привела его ко мне... — произнесла старуха и протянула ко мне свои дрожащие, костлявые руки...

Это было жутко...

С самого детства, пожалуй, я не испытывал такого безграничного ужаса. Старуха вцепилась кривыми, изогнутыми пальцами мне в плечи, а потом уставилась бесцветными, запавшим глазами мне в лицо.

— Это и есть твой жених? — спросила она, буравя меня пристальным взглядом.

— Да, маменька, это он, Вадим, — ответила Паулина.

Мне было страшно и в то же время противно, хотелось сбросить с себя мерзкие руки и отбежать подальше от нее, но я стоял неподвижно, ощущая на себе пристальный взгляд Паулины. На что человек способен ради любви? На все, что угодно!

От старухи исходил удушающий, гнилостный запах, это был запах старости, гнили и тлена. Я не мог поверить в то, что это была мать Паулины. Как это возможно? Это же не человек, это зомби, я смотрел много фильмов про них... Может быть, она больна? Может быть, ее сестры тоже больны? Почему Паулина не предупредила меня?

В моей голове было множество вопросов. Внезапно я почувствовал боль и жжение в груди - снова напомнила о себе родинка. Как же не вовремя! Я сморщился, и тут вдруг старуха то ли случайно, то ли нарочно приложила ладонь к моей груди, но сразу же отдернула ее, пошатнувшись.

— Что с тобой, маменька? — с тревогой в голосе спросила Паулина, придерживая старуху за локоть.

— Это он. Это точно он, — прохрипела старуха, и рот ее растянулся в безобразной улыбке, обнажив гнилые зубы, — молодец, Паулинка.

Я не понимающе смотрел то на Паулину, то на ее мать, и не мог понять, что здесь происходит? Кто они - эти странные женщины в черных платьях?

— Я парень вашей дочери, — наконец, сказал я, и голос мой прозвучал глухо и неуверенно, — я люблю Паулину всем сердцем и хочу попросить разрешения жить с ней.

Старуха затихла, какое-то время смотрела подслеповатыми глазами куда-то мимо меня, а потом засмеялась, и смех ее вскоре превратился в лающий кашель. Прокашлявшись, она взглянула на меня и сказала:

— Дочку, значит, хочешь у меня забрать?

Я кивнул головой, не понимая, что такого смешного было в моих словах.

— Мои намерения самые серьезные, можете в этом не сомневаться, — громко сказал я.

Старуха внимательно смотрела на меня, я не мог понять, о чем она думает, но мне казалось, что она настроена крайне недоброжелательно по отношению ко мне.

— Это хорошо, что твои намерения серьезны. Но просто так я тебе свою любимую дочку не отдам, — наконец, ответила она.

Я смотрел на Паулину, губы ее затряслись от волнения, такой растерянной и печальной я ее никогда раньше не видел.

— Но, маменька, ты же мне обещала... — тихо прошептала она, обращаясь к старухе.

Старуха метнула в сторону дочери гневный взгляд, и Паулина замолчала, опустила глаза в пол.

"Видимо, она очень сильно боится матери," — подумал я.

Бывают такие деспотичные родители, которые пытаются до самой смерти держать детей в подчинении. Внешне они могут выглядеть гораздо привлекательнее, чем эта мерзкая старуха, но внутри мало чем от нее отличаются...

Старуха между тем снова положила мне на плечо свою ладонь, и от ее прикосновения по моему телу пробежала волна холода:

— Принесешь мне Ведьмин Цвет, тогда и заберешь Паулинку. А если не принесешь, то можешь забыть о ней навсегда.

Голова моя готова была взорваться от переизбытка эмоций. Мне показалось, что, переступив порог этого мрачного особняка, я в одну секунду из своей привычной, спокойной и размеренной жизни попал в какую-то жуткую сказку.

— Что еще за Ведьмин цвет? — в сердцах спросил я.

Старуха медленно развернулась и метнула в мою сторону гневный взгляд. Паулина с мольбой посмотрела на меня, словно просила не спорить, и я замолчал, сжав от злости кулаки.

— Цветок, горящий огнем. Не притворяйся, что не знаешь о нем, — неохотно проворчала старуха.

— Горящий цветок? — еще более удивленно воскликнул я.

Теперь я был уверен, что мать Паулины сумасшедшая, больная женщина. О каком цветке она говорит? Я схватился обеими руками за голову и повернулся к Паулине.

— Что все это значит? — с мольбой в голосе обратился я к девушке, но она смотрела на меня грустным взглядом и молчала.

— Даю тебе ровно неделю, — рявкнула старуха и, шелестя подолом длинного черного платья, пошла прочь, уводя за собой Паулину.

В голову мне вдруг пришла смелая мысль. Нужно просто схватить любимую и бежать вместе с ней прочь из этого сумасшедшего дома. По ее глазам я видел, что она живет здесь подневольно, что жизнь ее рядом с сумасшедшей матерью и не менее сумасшедшими сестрами похожа на ад. Я освобожу ее, избавлю от этого рабства.

Я подбежал к Паулине, высвободил ее руку из крепкой ладони старухи и, не давая ей опомниться, потянул за собой к двери.

— Что ты делаешь? — закричала напуганная девушка.

— Доверься мне, я хочу тебя спасти, — ответил я.

Подойдя к входной двери, я распахнул ее, но внезапно стены старого особняка затряслись, задрожали, пол стал ходить ходуном, а с потолка посыпалась штукатурка, падая нам на головы россыпью камней. Я ухватился за дверной косяк, пытаясь удержать равновесие и не упасть.

Обернувшись, я увидел, что старуха с красным от ярости лицом, воспарила вверх. Зрелище было нереальным, фантастическим и страшным - как будто тело ее подвесили веревками к самому потолку. Черные одежды развевались в разные стороны - так, что казалось она заполняла собой все пространство гостиной. От резкого порыва ветра свечи вокруг погасли, и дом погрузился в темноту.

Старуха завыла, и этот протяжный звук был таким оглушающим, что я зажал ладонями уши. Но увы, выпустив при этом руку Паулины, я теперь безуспешно пытался найти ее рядом с собой в темноте.

— Паулина! Где ты? Надо уходить отсюда! Паулина! — закричал я, но вихрь, сметающий все внутри, заглушил мой голос.

— Ты не получишь мою дочь до тех пор, пока не принесешь мне Ведьмин Цвет! — низкий гортанный голос раздался прямо надо мной. Я вздрогнул, метнулся в сторону и наткнулся на женскую фигуру.

— Пойдем скорее отсюда! — сказал я и, схватив за руку девушку, потянул ее за собой.

Добежав до освещенной улицы, я оглянулся. Погони за нами не было. Особняк стоял на прежнем месте, ничто не выдавало в нем какого-либо движения, окна были темны, а все вокруг казалось тихим и спокойным.

Я прижал Паулину к своей груди, убрал с ее лица густые темные волосы и вдруг из моей груди вырвался вопль ужаса. Это была не Паулина, в темноте дома я схватил за руку Астру, ее младшую сестру. Сейчас она смотрела на меня и улыбалась. Ее широкая улыбка была омерзительна, а изувеченное лицо казалось при тусклом свете фонарей застывшей, страшной маской.

— Что ты здесь делаешь? Где Паулина?

Астра смотрела на меня, склонив голову набок, словно пыталась понять, о чем я говорю, но не понимала. Потом она оттолкнула меня и с диким хохотом побежала обратно к дому. Я хотел было последовать за ней, но перед покосившейся калиткой остановился - что-то отталкивало меня назад, какая-то неведомая сила не давала мне подойти к особняку.

Я пробовал зайти в калитку снова и снова, несколько раз обошел дом, пробираясь в темноте вокруг забора практически на ощупь. Но по всему периметру особняка словно образовалась невидимая преграда - непроходимое кольцо. Осознав, что внутрь мне больше не попасть, я остановился и изо всех сил стукнул кулаком по каменной стойке.

— Ведьма! Ты же настоящая ведьма! — закричал я, что было сил.

— Ведьмин Цвет... — шепот пронесся надо мной, окатил с ног до головы влажной ночной прохладой.

Я вышел на дорогу и сел на обочину, пытаясь осмыслить все то, что со мной произошло. В голове мелькали образы: мерзкая старуха, парящая под потолком, ее странные дочери, сама Паулина, растерянная и напуганная, Ведьмин Цвет... Что-то внезапно всколыхнулось в моей груди от этого названия. Будто я уже где-то слышал его. А может, и в самом деле слышал? Я встал с земли и пошел домой, дольше тут сидеть и ждать какого-то чуда не имело смысла.

В полном недоумении я пришел в свою квартиру, распахнул на кухне окно и закурил. Время текло медленно, и я еле-еле дождался утра, чтобы отправиться к тете Нинель. Почему к ней? Да потому что по пути к дому я все-таки вспомнил, где слышал раньше о Ведьмином Цвете. Тетя в детстве рассказывала мне сказки, в которых добрая волшебница побеждал злую ведьму с помощью этого цветка.

Мать Паулины - ведьма?... Тогда кто же сама Паулина?

***

Тетя Нинель усадила меня, крайне взволнованного, за стол и сварила мне кофе. Я отхлебнул горячую, ароматную жидкость и почувствовал, как по венам растекается тепло. Кофе у тети всегда был особенный - он не только согревал, но и успокаивал.

— Ведьмы существуют, — серьезно сказала тетя Нинель, присев за стол напротив меня, — Ты ведь об этом хотел спросить?

Я кивнул. Мне вдруг захотелось, чтобы этот разговор не стал первым шагом к моему сумасшествию. Ведьмы существуют. Хорошо, пусть так.

— Я бы хотела тебя утешить, сказать, что это всего лишь сказки, — тетя грустно улыбнулась, — но нет, ведьмы существовали раньше и существуют теперь, в современном мире. Живут они среди людей, которые, кстати сказать, уже давно не верят ни в волшебство, ни в колдовство. Сейчас ведьмам даже проще в каком-то смысле - их не ищут, на них не охотятся, их не уничтожают. Все потому, что в них не верят. Ведьма для современного человека - это персонаж из детской сказки, разве не так?

Я снова кивнул, рассматривая дымок, поднимающийся вверх от чашки. По пути к тете, я долго думал, как рассказать ей обо всем, что со мной случилось. Вдруг, она подумает, что у меня не все в порядке с головой и вызовет врачей? Но тетя Нинель, к моему удивлению, выслушала меня с серьезным лицом, ни разу не перебив и не усомнившись в том, что я говорю правду.

И сейчас я сидел напротив нее, пил кофе и пытался реагировать не так остро на ее слова. В иной момент я бы счел все это бредом, но сейчас у меня не было выбора, кроме как поверить в то, что вся эта сказочная мишура может происходить на самом деле.

— Хочешь спросить меня, почему это все случилось с тобой? Почему Паулина выбрала именно тебя? Да, Вадим, она сама выбрала тебя.

Я округлил глаза от удивления, но ничего не сказал, а только снова кивнул головой. Тетя положила свою морщинистую руку на мою ладонь и сказала, заглянув мне в глаза:

— Я расскажу тебе все.

Тетя Нинель закрыла глаза и какое-то время сидела так молча. ел, как ее тонкие, морщинистые веки подрагивают, как уголки губ то опускаются, то поднимаются в легкой улыбке. Потом она открыла глаза, повернула голову к окну и заговорила.

— Я не рассказывала тебе об этом, чтобы не волновать тебя раньше времени, но сейчас, вижу, время пришло. Слушай...

Жила в наших краях женщина по имени Лаурия. Она была ведьмой, но ее силы были особенные, она была не простой ведьмой. Лаурия была последней Хранительницей Ведьминого Цвета - магического растения, распускающего свой бутон раз в двадцать пять лет.

Этот необычный цветок горит настоящим пламенем и может творить чудеса - оживлять мертвых, исцелять больных, даровать вечную молодость и безграничное могущество, словом, он может исполнить любое желание, даже самое невероятное.

Цветок этот охраняли лесные духи, но его главой защитницей все же являлась Хранительница. Несколько поколений у Лаурии получалось хранить цветок. Но, как известно, в мире нет ничего постоянного и вечного. Все лишь временно...

Однажды Ведьминым Цветом решила завладеть темная ведьма Агнесса. Агнесса и так была сильной и могущественной, но этого ей было мало, она была очень старой и мечтала о вечной молодости и красоте. Всем женщинам кружит голову мечта о вечной красоте, и ведьмы не исключение.

Агнесса решила действовать подлым путем - она выкрала самое дорогое, что было у Лаурии - ее единственного сына. Лаурия умоляла Агнессу вернуть ей ребенка, взамен она обещала отдать все, что у нее было - свои владения и свои силы. Но Агнесса запросила у Лаурии невозможное - Ведьмин Цвет.

Она знала, что лишь Лаурия, хранительница Ведьминого цвета, может сорвать распустившийся бутон. Она также знала о том, что сама Хранительница погибнет после того, как бутон окажется в ее руках, такова расплата за исполненное желание. Лаурия согласилась на условие Агнессы, обрекая себя на гибель, у нее не было другого выхода, ведь жизнь ребенка была ей дороже всего на свете.

В назначенный день Лаурия и Агнесса пришли к пещере, в которой пышными зарослями рос Ведьмин Цвет. Лаурия посмотрела на своего ребенка, прошла в пещеру и без раздумий сорвала красный, горящий ярким пламенем бутон с тонкой ножки.

Кожа на ее руках мгновенно расплавилась от огня, покрылась волдырями, но ни один мускул на ее лице не дрогнул. Ее боль была нестерпимой, но она не выпускала горящий цветок из рук, все ближе и ближе подходя с ним к Агнессе.

Агнесса уже смело и торжественно улыбалась, еще чуть-чуть, и она станет всесильной и вечно прекрасной, так думала она. Но, вместо того, чтобы коснуться пылающим лепестком Агнессы, Лаурия вдруг развернулась, наклонилась к ее ногам и коснулась пылающим бутоном груди своего ребенка.

Огонь цветка потух в ту же секунду, ребенок закричал от боли, а Агнесса завопила, хотела схватить младенца, но не смогла до него даже дотронуться - Ведьмин Цвет уже передал ему свою силу, младенец был защищен от ее зла.

Тогда Агнесса накинулась на Лаурию, видимо не заметив, что руки той все еще горят огнем. Заключив темную ведьму в крепкие объятия, Лаурия хотела погубить ее вместе с собой, но темная ведьма сумела вырваться. Она убежала прочь из леса, и над вершинами деревьев еще долго неслись звуки ее страшных проклятий...

А вскоре возле Лаурии, превратившейся в пепел, появились духи леса. Иногда они могут дать новую жизнь тому, что умерло - будь то растение, зверь или человек. Но они не смогли оживить Хранительницу, это было не в их силах. Они закопали пепел недалеко от пещеры.

Плачущего ребенка с ожогом на груди подняла с земли сестра Лаурии, которая с замиранием сердца наблюдала за всем происходящим из-за кустов. Лаурия заранее знала, чем все это закончится и позвала сестру тайно следовать за ней.

Женщина приложила к обожженной груди младенца заранее приготовленный травяной компресс, прижала плачущего мальчика к себе и понесла прочь из леса. Она уходила, обливаясь слезами, и плечи ее всю дорогу до дома тряслись и вздрагивали. Сирота у ее груди тоже плакал по потерянной матери...

Это были мы с тобой, Вадим.

С тех пор мы вместе. Я всегда и во всем помогала тебе, как и обещала своей сестре Лаурии. Но сейчас ты уже взрослый и должен сам решить, что тебе делать этой ситуации...

Тетя подошла ко мне и подняла футболку, обнажив воспалившееся родимое пятно.

— Вот она, метка Ведьминого Цвета. Это твой оберег и твое проклятие одновременно.

— Почему же проклятие, если именно эта метка спасла меня от Агнессы? — спросил я после минутного молчания.

— Потому что я знала, что через двадцать пять лет зацветет новый Ведьмин Цвет, и она снова появится здесь, чтобы использовать тебя в достижении свое цели.

— Хочешь сказать, что мать Паулины - это и есть ведьма Агнесса? — удивленно спросил я.

— Да, это она, — ответила тетя.

Я встал и начал мерить маленькую кухню большими шагами.

— Я не могу оставить Паулину в беде. Пусть ее мать - ведьма, но она не такая. Я люблю ее... — воскликнул я, пытаясь привести свои чувства в порядок, — И я найду способ выкрасть ее. Мы сбежим, уедем далеко-далеко отсюда.

— Как ты не понимаешь, глупый! Твоя Паулина тоже ведьма! Наверняка, она заодно со своей матерью. Она околдовала тебя. В сердце твоем не любовь, а колдовские чары. Ведьма никогда не отречется от своих сил и от своего дара, — голос у тети Нинель дрожал, она сильно волновалась.

Я замолчал, задумался. Вдруг тетя Нинель права, и Паулина все это время меня обманывала?

— Хорошо, — ответил я, чтобы успокоить ее, — скажи мне, где искать цветок. И я уничтожу его. Не будет цветка - не будет и всех этих проблем.

Тетя Нинель несколько секунд пристально смотрела на меня глазами, полными слез, а потом принесла из спальни старый, потертый чемодан. Открыв его, она достала оттуда и положила на стол пожелтевший от времени лист бумаги с нарисованной от руки картой.

— Это тот лес, что расположен к юго-востоку от города. Ориентир - высокая столетняя сосна у дороги, у нее в стволе расщелина, не ошибешься, — тетя ткнула пальцем в сосну, изображенную на карте, от нее начинался путь, — иди по компасу. Если не свернешь с пути, то через два часа дойдешь до пещеры в лесу. В ней-то и растет Ведьмин Цвет. На вид он, как огромный папоротник, но его ярко-алый цветок горит по краям лепестков жарким пламенем.

Тетя вдруг замолчала, снова открыла крышку чемодана и достала оттуда что-то маленькое. Зажав вещицу в кулаке, она поднесла ее к своей груди и закрыла глаза. Потом подошла и надела мне на шею амулет - круг, вырезанный из дерева. Из центра круга расходилось множество лучей, от этого амулет напоминал солнце.

— За лесом следят лесные духи. Этот амулет твоей матери защитит тебя.

Я округлил глаза и вздохнул. Да, пожалуй, только лесных духов в этой истории и не хватает...

Поцеловав тетю Нинель, я вышел из ее квартирки, достал из кармана телефон и позвонил своему работодателю. С трудом отпросившись на неделю в отпуск за свой счет по особым семейным обстоятельствам, я облегченно выдохнул. Еще раз подняв футболку и взглянув на воспаленный участок груди, я коснулся пятна кончиком пальца и сморщился от боли.

Родинка, оказывается, - мой оберег... Сердце сжалось от тоски - я ведь ничего не помнил о своей матери, совсем ничего. А теперь, через это самое родимое пятно, поставленное ею на моей груди, мы как будто обрели с ней некую связь. Я столько раз думал о том, что она бросила меня в детстве, и эти мысли обижали меня, разъедали мою душу. Сейчас же я знал, что она меня не бросала. Наоборот, я был дорог маме больше всего на свете, ведь она отдала свою жизнь за меня.

Когда я пришел домой, под дверью меня ожидало странное послание. Незнакомым женским почерком на листе бумаги было выведено несколько слов: "сегодня на кладбище в двадцать три часа." Я перечитал надпись раз десять и понял, что это писала Паулина. Только она могла назначить мне встречу в таком странном месте. Неужели она выбралась из своего заточения? Как?

С замирающим сердцем я ждал вечера. Я не мог сосредоточиться ни на книгах, ни на фильмах - раз за разом я перечитывал короткую записку, которую по-прежнему держал в руках, и все больше и больше нервничал.

Я очень боялся кладбищ, и вот теперь, чтобы увидеть любимую, мне предстоит преодолеть этот страх. Конечно, я это сделаю.

***

Без четверти одиннадцать я уже стоял у кладбищенских ворот. Ночь была теплая и ясная, луна освещала серебристым светом все вокруг. Казалось, что земля, трава, памятники, кресты и холмы могил - все покрыто жидким серебром. Я ждал очень долго, сначала вздрагивал от каждого шороха, то и дело оглядывался по сторонам, прислушивался, всматривался в темноту, а потом привык, успокоился, перестал обращать внимание на звуки и шорохи. В конце концов, несколько часов на кладбище - это еще не самое страшное и сложное. Наверняка, в лесу будет хуже.

Я размышлял о том, смогу ли я пешком добраться до лесной пещеры, где, по словам тети Нинель, рос Ведьмин Цвет, как вдруг позади меня раздались лёгкие, едва различимые шаги. Я резко развернулся и увидел тёмный силуэт девушки. Длинное платье колыхалось из стороны в сторону, волосы развевал ветер.

Паулина подошла ко мне, и я заключил ее в крепкие объятия, а потом поцеловал мягкие, податливые губ.

— Как у тебя получилось уйти из дома? — спросил я, перебирая ее волосы руками и вдыхая их божественный аромат.

— Я уже научилась ее обманывать, —ответила Паулина.

Я взял девушку за плечи и неожиданно для себя предложил:

— Паулина, давай сбежим? Прямо сейчас - поймаем попутку и уедем далеко-далеко - туда, где никто нас не найдет?

Мне было совершенно непонятно, что ее держит здесь? Сестры выросли, мать еще на ногах. А она молчит и терпит, выполняет все старухины поручения.

— Бежим со мной? — снова спросил я.

Снова загадочная грусть промелькнула в ее взгляде. Паулина отрицательно покачала головой, взяла мою руку и прижала ее к своей груди. Ее алые губы обожгли меня холодом. Странное ощущение - с ней всегда было одновременно тепло и холодно.

— Пойдем, я покажу тебе кое-что, — сказала она, — после этого ты не захочешь спасать меня.

Она потянула меня за собой, мы вошли в кладбищенские ворота и пошли вперед узкими тропами между могил. Паулина поворачивала то вправо, то влево, точно зная куда идти. По моей спине бежали мурашки, но я шел за ней без страха, уверенный в том, что мои чувства так сильны, что даже мертвец, восставший прямо сейчас из своей могилы, не сможет их разрушить.

Мы шли еще какое-то время, как вдруг Паулина резко остановилась. Кинув на меня быстрый взгляд, она отвернулась и проговорила, махнув рукой в сторону одного из каменных надгробий:

— Смотри.

Я медленно повернулся к покосившейся могильной плите, потом подошел к ней еще ближе и ощутил, как мороз сковал мое тело. На памятнике висело фото девушки, как две капли воды похожей на Паулину: темные волосы, правильные черты лица, темные глаза. Только алой помады на губах не было, и в глазах было больше жизни. Кто это? Ее сестра? Двойник?

Я с тревогой взглянул на Паулину, стоящую позади меня, она по-прежнему смотрела в сторону, длинные волосы закрывали ее лицо. Повернувшись к надгробию я дрожащими губами проговорил вслух выгравированные даты жизни и смерти девушки, ее имя и фамилию. Это не сестра и не двойник. Это была могила самой Паулины. Моей возлюбленной не существует, она умерла много лет назад...

— Что за чертовщина? Что все это значит? — закричал я, и мой голос эхом разнесся по кладбищу.

Где-то рядом из кустов вспорхнули и тревожно закричали напуганные птицы. Паулина ничего не ответила мне. Я затрясся всем телом, подошел к ней, схватил за плечи и развернул к себе. Дикий вопль вырвался из моей груди: вместо красивого лица я увидел череп с пустыми глазницами, ввалившиеся щеки, нос и безобразно оголившиеся зубы.

Оттолкнув покойницу от себя, я в следующую секунду увидел, что это был всего лишь мираж, видение - Паулина сидела на земле и вытирала слезы, катившиеся из темных глаз по бледным, бархатистым щекам. Я подошел к ней и, извинившись, помог подняться.

— Не извиняйся, ты только что увидел меня настоящую, — сказала она шепотом, — теперь ты знаешь, что я не человек. А ведьма Агнесса на самом деле мне не мать. Каждую из нас она подняла из могилы лишь для того, чтобы мы стали ее верными рабынями.

Мое лицо все сильнее и сильнее вытягивалось от изумления, когда я слушал то, что говорит Паулина. В моей голове не укладывались ее слова. Жизнь за последние дни столкнула меня с невозможным. Но, оказывается, это было лишь начало того безумия, в эпицентре которого я оказался.

Я сел на могильный холм и обхватил руками голову. Виски выламывало от боли, казалось, череп сейчас взорвется от того, что происходит под ним. Какой же это был абсурд: та, что должна лежать сейчас под этой толщей черной земли, стоит передо мной, словно живая, говорит, словно живая, думает, словно живая. Вот только любить меня, словно живая, она никогда не сможет...

— Теперь ты знаешь, что все наши чувства - не настоящие, — тихо проговорила Паулина, как будто прочитав мои мысли, — а значит, не стоит ради меня рисковать своей жизнью. Уезжай отсюда - так далеко, как только сможешь.

— Почему ты так беспокоишься обо мне, ты же не можешь чувствовать? — воскликнул я.

Паулина пожала плечами и грустно вздохнула.

— Может быть, если ты исчезнешь, она скорее отпустит нас... Я устала, Вадим. Я очень устала. Я хочу спокойствия и темноты, которые она у меня отняла.

Из темных глаз Паулины потекли слезы - прозрачные крупные капли. Я не мог поверить, что все это ненастоящее. Я подошел к ней, поцеловал мокрые щеки и прижал к себе. Взгляд мой снова упал на памятник, на котором было написано то, что моей возлюбленной уже давно нет в живых. Но я сейчас не хотел думать об этом.

Я закрыл глаза и зарылся лицом в ее волосы, которые по-прежнему хранили аромат дорогого парфюма. Это был запах жизни, а не смерти. Этот запах, несмотря ни на что, дарил мне призрачную надежду на счастье.

В этот момент над кладбищем раздался страшный раскат грома. Мы оба с Паулиной вздрогнули.

— Это она! Ведьма Агнесса!

Паулина резко отпрянула от меня и бросилась бежать со всех ног к выходу. Я медленно побрел следом за ней. Казалось, за последние полчаса из меня выжали все эмоции и чувства. Хотелось доползти до своей кровати, лечь пластом и провалиться в глубокий сон.

И когда в разрывающемся от молний небе я увидел очертание лица старой ведьмы, которая разевала огромный, черный рот, как будто намеревалась проглотить меня целиком, я вытянул вперед руку и показал ей средний палец.

Очень часто в моменты, когда мозг от изобилия эмоций отказывается мыслить логически, и в голове крутится лишь один вопрос - "что же делать?", решение вдруг возникает в голове спонтанно, неожиданно и совершенно чудесно. Я называю эти моменты "долгожданным просветлением".

Именно просветление и случилось со мной той ночью по пути к дому. Потому что утром я встал, умылся, позавтракал и отправился в лес за Ведьминым Цветом, точно зная, что мне нужно сделать, чтобы разобраться со всем этим бредом, в который превратилась моя жизнь...

***

В лесу было на удивление тихо и спокойно. Поначалу я шел бодро и уверенно, без труда преодолевая живописные овраги, заросшие папоротниками, и непроходимые чащи с буреломом и поваленными стволами деревьев. Я даже успевал время от времени фотографировать лесные красоты и спел вслух пару песен Боба Марли.

Родимое пятно на груди по-прежнему ныло и пульсировало. И чем дальше в лес я заходил, тем сильнее я ощущал эту пульсацию. Родинка, поставленная моей матерью Лаурией, в очередной раз предупреждала меня об опасности.

Потом мой пыл поутих, и я снова задумался. Определив цель, я понятия не имел, что меня ждет в глухих лесных дебрях - там, где растет Ведьмин Цвет. Тетя предупреждала меня о неких лесных духах, но что они из себя представляют? На всякий случай я сунул руку под футболку и убедился, что деревянный амулет моей матери на месте.

Я шел дальше, и лес становился все темнее. Густые кроны деревьев сплетались между собой, образуя над стволами плотную зеленую шапку, через которую почти не проникал солнечный свет. Вокруг клубился туман, он придавал этим местам еще более мрачную и загадочную атмосферу.

А потом резко наступила тишина. До этого я шел и прислушивался к пению птиц и другим лесным звуками. "Ничего плохого не может случиться там, где поют птицы," - так часто говорила мне в детстве тетя Нинель.

И вот в какой-то момент все лесные звуки будто выключили. Раз - и все вокруг погрузилось в жутковатую тишину. Я шел, стараясь ступать как можно тише, чтобы не потревожить лесных обитателей. Я не хотел думать о том, что в лесной чаще и вправду живут существа, настроенные враждебно по отношению к людям, но мне все время казалось, что из густых зарослей кустов и деревьев за мной неотступно наблюдают десятки глаз. Я то и дело резко оборачивался, оглядывался, пытаясь поймать взглядом чей-то силуэт, но никого вокруг не видел.

Когда лесная тишина стала совсем нестерпимой, я зажал уши ладонями, поднял голову вверх и... увидел их.

Они висели в воздухе, сидели на ветвях высоких елей, раскачивались на стволах, зацепившись за толстые суки. Кто "они"? Этого я и сам не мог объяснить. Странные существа с деревянными головами. Тело их напоминало человеческое - две руки, две ноги, а вот голова была деревянная. На плоском лице у существ были отверстия - два пустых, чернеющих глаза, нос и такой же пустой и черный рот. На головах росли ветвистые рога, напоминающие огромные сухие коряги.

Оглянувшись по сторонам, я ужаснулся и почувствовал, как меня прошиб холодный пот - неведомые твари были повсюду. Это и есть лесные духи? Я попятился, когда увидел, что они зашевелились и стали продвигаться в мою сторону. Кто-то шел, хромая, на двух конечностях, кто-то летел по воздуху, а кто-то полз по земле, словно огромный рогатый червь с деревянным лицом.

— Постойте! Не трогайте меня! — закричал я каким-то не своим, чужим голосом.

Дрожащей рукой я пытался нащупать под футболкой амулет матери, а когда мне это, наконец, удалось, я поднял его над своей головой.

— У меня есть амулет! Он принадлежал моей матери, Хранительнице Лаурии. Не трогайте меня!

Я кричал, а твари с деревянными головами ползли и ползли ко мне отовсюду. Их пустые глазницы были все ближе и ближе. Когда первые из них добрались до меня и стали валить на землю, цепляясь за мою одежду пальцами, похожими на сухие сучья, я начал изо всех сил брыкаться, бил кулаками в разные стороны. Но многочисленные цепкие пальцы вытягивались и быстро оплетали мои руки и ноги тонкими ветвями и кореньями, связывали их тугими узлами.

Потом меня подняли в воздух и куда-то понесли. Я кричал, просил отпустить меня, снова и снова выкрикивал имя матери, но мой крик тонул в густом белом тумане. Какое-то время мы продвигались по лесу, а потом меня резко опустили на землю и быстрыми движениями сняли с рук и ног путы.

Я потер затекшие кисти, а потом осмотрелся и замер, открыв рот от изумления - в нескольких метрах от меня возвышалась огромная фигура в темном одеянии. Вместо лица у монстра была деревянная маска с огромным ветвистыми рогами - такая же, как у духов, которые принесли меня сюда. Я застыл на месте, не смея пошевелиться, судорожно думая, что же делать дальше.

Темные глазницы пугали меня, казалось, этот пустой взгляд обращен в самое темное нутро моей души. На правой руке монстра сидели три ворона. Резкий взмах рукой - и птицы поднялись в небо, закричали громко и тревожно, нарушая тишину леса.

— Если не хочешь погибнуть от рук моих лесовых, рассказывай честно, зачем пожаловал в лес? — человеческая речь из-под маски прозвучала так неожиданно, что я растерялся.

Лесовые... Так вот как они называются. Тетя Нинель могла бы и предупредить, что эти самые лесные духи, лесовые, так жутко выглядят и так сильно не любят людей. А это кто? Их предводительница? Хозяйка? Судя по высокому тембру, голос принадлежал женщине.

— Я пришел за Ведьминым Цветом, — ответил я, пытаясь придать голосу максимум уверенности.

— Кто ты такой, чтобы являться в лес за Ведьминым Цветом? — голос звучал властно, но спокойно.

— Я Вадим, сын ведьмы Лаурии. Лаурия была хранительницей Ведьминого Цвета и погибла в этом лесу в схватке с темной ведьмой Агнессой, защищая меня. Так мне рассказала родная сестра моей матери.

Хозяйка духов молча слушала меня, и ее голова время от времени покачивалась.

— Спустя двадцать пять лет ведьма Агнесса снова вернулась в наши края, чтобы заполучить желанный цветок. Я хочу отомстить за мать, — на последних словах я снова достал деревянный амулет и показал его странной лесной обитательнице.

Она склонилась, чтобы рассмотреть круглую деревянную фигурку, лежащую на моей ладони. Слегка коснувшись амулета тонкими пальцами, она проговорила:

— Месть - это черное чувство. Ты думаешь, я стану помогать человеку, которого в лес привела жажда мести?

По ее жуткому виду нельзя было и предположить, что в ней есть хоть капля доброты. Темная фигура угрожающе нависла надо мной, словно большое, темное, рогатое чудище, готовое растерзать меня в любой момент. Но, оказывается, что даже у лесных духов внешность бывает обманчивой.

— В моем сердце больше любви, чем ненависти, — опустив голову сказал я, — ведьма силой удерживает девушку, которая дорога мне. Моя мать боролась с ведьмой ради любви. И я тоже буду бороться с ней ради любви.

Женщина развернулась и прошлась по лесной поляне взад и вперед, волоча за собой складки темной мантии. В темных глазницах то загорался, то потухал огонь. Или мне это только показалось? Наконец, она повернулась ко мне и сказала:

— Ведьмин цвет испепелит тебя. Ты готов к смерти?

— Да, — твердо, без раздумий ответил я.

Она снова замолчала, как будто обдумывая и взвешивая мои слова. Потом указала длинным крючковатым пальцем на духов, которые повисли между деревьями.

— Лесовые проводят тебя до пещеры, но на их помощь не рассчитывай, Ведьмин Цвет опасен для лесовых. Огонь - это наша смерть: мучительная и долгая.

Я кивнул и облегченно вздохнул. Духи, которые сейчас бессмысленно смотрели на раскачивающиеся верхушки елей вряд ли чем-то могли мне помочь. Когда Хозяйка духов отправила их проводить меня до пещеры с Ведьминым Цветом, они потянулись друг за другом длинной вереницей, в середине которой шел и я.

По пути к пещере я снова думал о жизни и о ее непредсказуемых поворотах. Я думал о любви и самопожертвовании, об обидах и мести. Думал об иллюзиях, которые зачастую одурманивают нас похлеще всякой магии, и о надежде, которая, как обычно, умирает последней...

Интересно, если бы мы с Паулиной встретились при ее жизни, она бы смогла полюбить меня по-настоящему?

***

Пещера была совсем маленькая, едва заметная среди массивных каменных валунов, которые размещались у подножия горы. Лесовые остановились возле нее и смотрели на меня пустыми, черными глазницами.

— Уходите! Идите назад! — крикнул я, махнув на них рукой.

Лесовые начали медленно разворачиваться и вскоре ушли - скрылись между деревьями, как будто растворились в воздухе.

Я нагнулся, осторожно заглянул внутрь и увидел, что все внутри пещеры покрыто разросшимся папоротником. Всматриваясь в темноте в густую зелень, я пытался найти глазами необычный цветок. Но его нигде не было видно. Тогда я пролез внутрь, сел на каменистый выступ и замер неподвижно.

Я сидел так очень долго - минуты, часы и дни. А потом из густой листвы вдруг поднялся вверх тонкий стебель, на конце которого рос большой алый бутон. Лепестки его светились золотым свечением и медленно раскрывались один за другим, обнажая ярко-пылающую огнем сердцевину.

Я затаил дыхание - так прекрасна была вся эта картина. Цветок горел, и пламя его дрожало, бросая на своды пещеры причудливые тени. Я сидел и смотрел на всю эту диковинную красоту долго - до тех пор, пока не услышал шум и крики, доносящиеся с улицы сквозь узкий вход. Выглянув наружу, я увидел ведьму Агнессу, а рядом с ней - Паулину.

Я почувствовал, как мое сердце сжалось от тоски при виде возлюбленной. Неимоверными усилиями я заставлял себя не думать о Паулине, но все равно мои мысли снова и снова возвращались к воспоминаниям о ней. Мое сердце, моя душа и моя жизнь - все принадлежало этой длинноволосой девушке в длинном черном платье.

— Вадим! Если ты здесь - уходи! — закричала Паулина, — она убьет тебя!

Ведьма, видимо, не ожидая такого предательства со стороны "дочери", развернулась, схватила Паулину за волосы и с размаху ударила ее по лицу. Та упала, и я сжал кулаки от ярости.

— Мерзавка! А я ведь хотела подарить тебе вечную жизнь! — прошипела ведьма.

— Мне не нужна вечная жизнь. Уж лучше спать в темной, холодной могиле, чем проживать такую жалкую, подневольную жизнь! — воскликнула девушка.

Кожа не ее щеке треснула и обвисла безобразной складкой, обнажив белую кость черепа, но Паулина уже давно не чувствовала боли.

Я снова залез в пещеру, спрыгнул в заросли Ведьминого Цвета и стал пробираться сквозь пышные, ажурные листья к горящему цветку.

"Ты готов к смерти?" — слова Хозяйки лесных духов громко звучали в моей голове.

Я и сам задавал себе этот вопрос миллион раз, когда шел сюда. Но... Любовь стоит того, чтобы умереть ради нее. Иначе это не любовь вовсе.

Я готов.

Подняв дрожащую руку, я поднес ее к цветку и почувствовал, как пальцы обдало жаром. Я закрыл глаза, и передо мной возникло прекрасное и грустное лицо Паулины. А потом вдруг рядом с ней появилось еще одно женское лицо - красивое и мудрое, принадлежащее светловолосой женщине с венком на голове. Мама? Она смотрела на меня и улыбалась.

— Мама... — прошептал я.

— Ничего не бойся, сынок. Ты все делаешь правильно. Я горжусь тобой! — прозвучало в моей голове, голос был ласковый, нежный и как будто очень знакомый, родной.

Мама! У меня перехватило дыхание, на глаза выступили слезы. Я набрал полные легкие воздуха и одним махом сорвал горящий цветок с тонкой ножки. Огонь впился в мои руки тысячами раскаленных игл. От резкой боли искры посыпались из глаз, но я не вскрикнул, не отбросил цветок в сторону. Я выполз с ним в руках из пещеры и встал напротив ведьмы Агнессы.

— Давай сюда цветок и забирай девчонку! — крикнула ведьма и направилась в мою сторону.

— Ты получишь Ведьмин Цвет, — ответил я и пошел навстречу старухе.

— Нет! Нет! — закричала Паулина, поднимаясь с земли.

Она бросилась бежать ко мне, но ведьма вскинула руку в ее сторону, и тут же Паулина упала на землю, опутанная липкой паутиной, которая не давала ей пошевелиться. Подойдя к Агнессе, я вытянул вперед руку с горящим цветком.

— Коснись моей головы лепестком, когда я произнесу свое желание, — проговорила ведьма, — а потом забирай девчонку.

Она закрыла глаза и начала что-то шептать беззубым ртом себе под нос. Потом открыла глаза и взглянула на меня, давая понять, что время пришло. Я слышал, как Паулина плачет, глядя на меня.

— Вадим! Не делай этого! Ты погибнешь! Я... Я люблю тебя! — вдруг закричала она.

Я не знаю, могут ли мертвые любить, остается ли внутри мертвого тела хоть капля от чувств и эмоций, которые они испытывали при жизни. Вряд ли. Но в тот момент я искренне верил ей. Я верил в то, что Паулина любит меня, и что любовь ее так же сильна, как моя собственная.

Кинув на девушку прощальный взгляд, я схватил Агнессу и прижал ее к себе, заключая в смертельные объятия. Потухший цветок выпал из моих рук. Ведьма кричала и яростно сопротивлялась, пытаясь вырваться. Она царапала меня, кусала гнилыми зубами, раздирая мою плоть в клочья. Когда она вспыхнула, словно сухая спичка, и загорелась ярким пламенем, я понял, что моих сил больше не осталось.

Я уже не чувствовал боли - черный едкий дым, идущий от горящего тела ведьмы, заполнил все вокруг. Я глотал его, наполняясь чернотой изнутри, сливаясь с ней. А потом я перестал существовать, сам превратился в дым и пепел...

***

***

Когда просыпаешься после долгого сна или приходишь в себя после беспамятства, то в самом начале возникает странное ощущение незнания. Мимолетный момент, когда ты не знаешь, кто ты, где ты и зачем ты. Так вот, когда возвращаешься к жизни после смерти, возникает точно такое же ощущение. Поверьте мне на слово.

Я открыл глаза, не понимая, что происходит, где я и зачем... Передо мной была лишь темнота. А потом момент незнания прошел, и я вспомнил все, что случилось в лесу перед пещерой. Я снова открыл глаза - было темно. Неужели я умер?

Мне не хотелось верить в это, я попытался подняться на ноги, и только тогда почувствовал, что лежу в зарослях Ведьминого Цвета. Я выпрямился во весь рост и увидел вокруг себя знакомые своды пещеры, только сейчас здесь было темно, горящего цветка не было. Я посмотрел на руку, которой срывал цветок - она была такой, как прежде: ни царапины, ни единого следа ожога. Может быть, я заснул, и мне все это приснилось?

Я выбрался из пещеры и понял, что это был не сон - на поляне лежала куча тлеющего пепла - все, что осталось от ведьмы Агнессы. А чуть дальше, под тенью высокой сосны, неподвижно лежала Паулина, в ее руке был зажат потухший Ведьмин Цвет. Черное платье было аккуратно расправлено, лицо покрывали цветы. Я хотел подойти к любимой, но мягкий голос, раздавшийся за моей спиной, остановил меня.

— Не тревожь ее, Вадим. Она уже спит.

Мое сердце оборвалось и упало куда-то вниз. Я прижал дрожащие руки к лицу и почувствовал, как по пальцам текут горячие слезы. Мужчины не плачут, но иногда все-таки плачут.

Хозяйка лесных духов подошла ко мне сзади и положила сухие, крючковатые ладони мне на плечи. Она стояла так долго - до тех пор, пока я не успокоился. Подняв голову, я увидел, как лесные духи сооружают Паулине ее последнее пристанище. Они выкопали могилу под высокой сосной, выложили дно мягкой травой и украсили цветами. А потом бережно переложили мертвую девушку на эту мягкую "перину" и укрыли ее землей. Ей будет хорошо тут...

Хозяйка духов взяла меня за руку, и мы вместе подошли к свежей могиле.

— Духи будут оберегать ее вечный сон. Никто ее больше не потревожит.

Я склонился над могилой и положил руку на землю.

— Спи спокойно, любимая.

Потом я сел на землю и прислонился спиной к дереву. Хозяйка духов стояла рядом и молча смотрела на меня.

— Как мне удалось выжить? — пожалуй, это был самый главный вопрос, но в моих устах он прозвучал обыденно, без единой эмоции, как будто я каждый день дрался с ведьмами.

— У тебя была защита. Тебя уже обжигал Ведьмин цвет, — тихо и спокойно ответила женщина, и в пустых, темных глазницах мелькнули алые огни, теперь они мне не померещились.

Я поднял футболку, чтобы проверить родимое пятно, но, к моему удивлению, грудь была чиста. Родинка бесследно исчезла.

— Фантастика! — воскликнул я и грустно усмехнулся, — если бы лет в десять мне кто-то сказал, что во взрослом возрасте меня ждут такие сказочные приключения, я бы не поверил.

Я положил свою ладонь на сухие, коричневые пальцы Хозяйки лесных духов.

— Спасибо вам за все.

Она в ответ кивнула головой и ее пальцы задрожали под моей рукой.

— Я помогу тебе выйти из леса, — ответила она, и в ее голосе я вдруг почувствовал нежность и теплоту.

Лесные духи вели меня за собой из леса, я шел и любовался высокими деревьями и лесными пейзажами. Почему я решил, что они злые, когда впервые увидел их? Тот, кто живет в окружении такой живописной красоты, не может быть злым. Сейчас я смотрел на монстров с деревянными лицами и ветвистыми рогами, и они казались мне очень даже милыми и дружелюбными.

Когда духи остановились, я понял, что до трассы, а следовательно, и до моего привычного мира, осталось совсем не много. Я обернулся, чтобы попрощаться с Хозяйкой духов. Она стояла далеко, на высоком пригорке и махала мне рукой. Я тоже помахал ей в ответ. Тогда она поднесла руку к лицу и сняла с головы деревянную маску. По плечам рассыпались светлые волосы, на добром, до боли знакомом лице, сияла счастливая улыбка.

Это была моя мама...

***

Постепенно я пришел в себя после всего случившегося. Мои приключения остались в прошлом, жизнь потекла своим чередом, не давая ни малейшего намека на то, что со мной может произойти еще что-либо фантастическое. В конце концов, я понял, что даже самое сказочное событие постепенно остается в памяти простым воспоминанием.

Единственное, что не теряло своей силы, это мои чувства к Паулине. Я все еще не мог думать ни о ком, кроме нее. Ее грустная улыбка снилась мне по ночам, я искал ее черты в лицах девушек, приходящих в мое кафе. Красавица Анна устала ждать от меня хоть малейшего знака внимания и выскочила замуж за моего приятеля Антона. Я был свидетелем на их свадьбе и искренне желал молодым счастья.

И вот однажды случилось то, что снова перевернуло мою размеренную жизнь с ног на голову. Как-то с утра я проверял накладные на товар, слушал в наушниках Боба Марли, и в этот момент в кафе кто-то вошел. Не глядя на посетителя, я пожелал ему "доброго дня", но, услышав в ответ незнакомый женский голос, все же поднял голову от своих подсчетов.

Прямо передо мной стояла молодая, стройная девушка. На ней был надет яркий топ и короткая юбка. Длинные волосы были заплетены в конский хвост, а солнечные очки скрывали взгляд.

— Сделайте мне, пожалуйста, капуччино на соевом молоке, — сказала девушка, и голос ее отозвался в моей душе многочисленным эхом.

Это был голос... Паулины! Я смотрел на девушку и не мог оторвать взгляда - эти волосы, этот идеальный овал лица, пухлые губы, накрашенные алой помадой. Она была так похожа на Паулину, что сердце мое замерло, как будто в одну секунду разучилось биться.

— Эй, вы меня слышите?

Девушка улыбнулась, сняла солнечные очки, потянулась ко мне загорелой, тонкой рукой и вынула из уха наушник.

— О! Боб Марли? Обожаю его!

Темно-карий взгляд пронзил меня насквозь, осветил самые дальние уголки моей души солнечным светом. Пытаясь унять дрожь во всем теле, я улыбнулся девушке и сказал:

— Меня зовут Вадим, и у меня такое чувство, что я уже хорошо знаком с вами...

***

Спустя полгода мы с Вероникой поженились. Она была самой красивой невестой, а я был самым счастливым женихом. Мне бы хотелось написать в конце, что мы жили долго и счастливо, но такого финала у нашей истории нет.

Все еще только начинается, и до финала еще далеко.

Я бы также хотел написать, что больше никогда в жизни со мной не происходило ничего странного, мистического и сверхъестественного, но и этого не могу сделать.

Потому что жизнь, оказывается, отлично вмещает в себя и реальность, и сказку. Да и к тому же, Ведьмин Цвет выпускает свой огненный цветок, как и раньше - раз в двадцать пять лет. Кто знает, кто придет за ним в следующий раз?...