Читать онлайн "поэма Шуты"

Играло солнце в росных травах,

В низинах рек, на горных склонах.

Сияло золотом на кронах

И у корней в Седых Дубравах.

Тепло ушло, оставив осень.

Всё дольше ночи до рассвета,

И доживает в чаще где-то,

Cнегов подтаявшая проседь.

Обитель северных Богов

Врата открыла белым ветрам.

Земля ждала большой покров —

Потолще шубу спящим недрам…

Семь королевств родством монархов

Веками дружбу умножали.

Имели блага короли,

И их народы не страдали.

Соседям в зависть и врагам

Столь крепким виделся союз,

Что угрожать по их межАм

Любой ответит: «Я боюсь».

Но вот, три сотни лет назад

Народ коварный вторгся тихо.

Гостям любой в тех землях рад.

Их приняли - поймали Лихо!

Где б не явились "серые" всегда

На землях скудных или плодородных

Их плата за радушие — беда,

Безверие и травля неугодных.

Дружны соседи — Иуды сеют склоки,

Для них стравить кого – за радость меж собой.

В обмане и в торговле − просто доки,

Давали деньги в рост, а слыли беднотой.

В обычаях своих они чудной блюли закон:

Спокойно, не шутя, не ради смеха,

Охотно отдавали своих жён

Быть королям любовною утехой.

Так и росли потом средь бедности немытой

И чада чужаков, и королевские сыны

На землях, где и бедный ходит сытым,

До времени те "серые" и не были видны.

Байстрючье племя, ну куда уж хуже?

Рабы господ и их хулители.

Вот срок называться их наару мужем,

С поклоном к королю идут коварные родители.

ЧинЯт монарху спрос, мол, по родству высокому

ОтмЕряйте нам тут же часть престола.

Ведь наш совёныш — сын самО́му соколу,

Давайте ж половину ореола.

Достало Мудрости в то время за тайгой,

И семеро из главных собралИсь.

Такой же осенью - вода уже с шуго́й,

В Ладо́гу бездорожьем добрались.

И было решено, хвала Устою,

Избавиться от тяжести оков,

И вот смели поганою метлою

Всех до единого тех "серых" чужаков!

Не разбирали, есть ли кровь монарха в ком-то.

Коль в розах гады — к чёрту розы!

Указан "серым" путь — до горизонта!

И жён их гнали прочь, хоть те и лили слёзы.

В союзе снова воцарился мир.

И, дабы закрепить народов исцеление,

Раз в год в Ладо́ге собирался пир

Семи правителей — соседей угощение.

Смотря на них, другие разгибали спины,

Хотели тоже гнать с земли гостей паршивых.

Но вот беда: в том не были едины,

И часто попросту жалели лживых.

Те «серые», где - за посулы, где – «из жалости»,

Где златом откупались, где мешком зерна.

Вновь расплодились полчищем из малости.

И отплатили горем всем сполна.

А что же севера народы…?

Прошло две сотни лет, ни дать, ни взять.

Они посеяли добро — оно и дало всходы,

И там по-прежнему лишь мир и благодать!

И вот однажды на осенний пир

Из ледяных пустынь пришёл

Тот чародей, что посохом измерил мир,

Волшебник древний дед АскОл.

Всем королям поднёс он дар —

Колчан из конской кожи и златые стрелы.

И каждый клятву перед Родом дал

Служить народам своим делом.

… Прошло ещё сто лет. Соседи обмельчали.

Смешались с чуждыми и стали беднотой.

Кто кров имел — всё за долги продАли,

И снова мучились под серою пятой.

Не разгибаясь — тянут вниз оковы.

Вокруг коварство, ложь, как божество.

«Кров продавая старый, не получишь новый.

Долгами не насытишь естество».

Земля, дома, и реки, и озёра —

Всё зА́брано у них обманом.

А неугодных всех клеймят позором,

Скрывают солнце разума туманом.

Всё то, что издревле принадлежало им,

Их Предкам, что не знали "серых",

Как червь сейчас точил «налог с земли»,

Стриг до корней он и травил без меры.

«С чего мне ВАМ платить? Я отплачУ земле.

Здесь жили предки, я на ней родился…

Наследием, что взрО́щено во мне,

Трудами праведными долг мой оплотился…»

А что ж на то ответят чужаки…?

Молчат и аккуратно дань свою сбирают,

А короли, что им по крови свояки,

Всех коренных до нитки обирают…

Но то южнее, там война и ругань,

А здесь, на севере, опять назначен сход.

И короли, кто по реке, на стругах,

А кто и посуху к Ладо́ге йдёт.

И если раньше каждый был один,

То ныне ехали с посольством.

Людей с полста голов и господин,

Что, кстати, часто отзывался недовольством.

Его-де, лОмит отвлекаться от веселья.

Решить вопрос по части обороны?

Есть воевода, королю ж — похмелье.

Что говорить, в подобном есть резоны.

Дела в посольствах не решив, иные

Скорее ждали вечер — будет пир.

А короли? Те уж с утра хмельные.

На что нужны они кому-то, коли мир?

Веселье на пирах — насущный хлеб шутов.

То моде дань, забыты прошлые эпохи.

Сейчас смеются над игрой плутов,

А до того ж весельем грели Душу скоморохи.

Но нужно помянуть о том,

Что короли тогда держались чести,

И чтобы своего не ранить злом

Они в шуты рядили «серый» сброд, …из мести -

Юродив от рождения? Горбат?

Иль изурочен серой кровью?

Кто косоглаз, не бородат —

Иль просто родич серому сословью...

Так у Довлада был Гвоздёв.

Шутил солёно, хвостко, колко.

Ходил в обвисшей треуголке

С ослиными ушами у висков.

По имени он О́сип, жил в Москови,

А Роду-имени его не спрашивал король,

Ведь рОдство серых шло по женской крови.

Копаться во его Роду - уволь.

Преслав пригрел Прозора Беню.

Тот прозвище имел не зря,

Ведь часто предугадывал хотенья

И странные запросы короля.

Большой хитрец, умел так сделать,

Что даже то, о чём не знал,

Желание Преслава, просто мелочь,

Так вывернет, что веришь — угадал!

У Родогора был Комар Якиша.

Щербат, горбат и ростом мал.

Лишь только что-то в замке слышал,

Он так сие перевирал,

Что маялся король, поохав.

Ужели кто-то средь своих

Есть без изъянов и пороков,

Без мыслей гнусных и дурных?

Король Мерила? Этот с гор.

И с ним был шут, а звался - Ян Лакоста.

Они всегда играли в разный спор

И спорили всегда не «просто».

Шуту тому ума не занимать, от споров сих

Имел он дом и в нём прислугу!

И если верить россказням других,

Отспорит скоро у Мерила и супругу.

Вельможный Явар привозил Педриллу.

Что за проказник! Там, где он — гудьба!

Мог петь, играть хоть до зари он,

Вот только танцевать… Хромой был - не судьба.

К тому ж он научил господ

В картинки, что назвали позже «карты»,

Играть, раскладывая их на стол,

О! …Что ж там были за азарты!

Играли на желания, чтоб посмеяться.

Коль проигрался — карты сложишь.

Ты должен тем, что ставлено на кон заняться.

Изволь исполнить! А не можешь?

Есть выход — откупайся златом,

Раз ты король. А если шут, то корчи рожи,

Иль без портóк ходи, сверкая задом,

Чтобы от смеха рвали животы вельможи.

У грозного Колу́на − Моня Квасник.

Умел снадо́бья разные варить

И зелья так мешал, проказник,

Что на весах качалось «жить — не жить».

Других спокойней был король Венэй.

Он тоже пил, но меру знал, однако.

Его шуту — любимцу королей —

Вельможи дали прозвище Балака.

Он мог без У́молку всё время говорить.

Смешно кривлялся, выворачивал слова,

Менял слога местами, не теряя нить,

И каламбурил ловко — голова!

…Гремел и в этот раз в Ладо́ге пир.

Хмельным вином полы залиты.

И, странно: сотни лет вокруг достаток, мир,

А лужи винные, как кровь впитались в плиты.

В разгуле пьяном и шутов поили,

Пока не потемнели окна в зале.

Шло дальше время, смехари всё пили,

А короли уже дремали.

За щедрой, сытной пищей и вином,

В тепле свечей, одежд добротных

То тот, то этот закемарит за столом

В плену у снов безпечных, беззаботных…

Ушли вельможи. И придворные мужи

Устало побрели в ночную мглу.

Шуты же упивались, как ужи,

Переползая от стола к столу.

Утихла музыка, собрАлись музыканты.

Лишь аромат столов висел под потолками.

Звонили полночь вдалеке куранты,

Теперь шуты у трона пировали сами.

― Ну, наконец-то мы одни! ―

Бросая нА стол кубок, выдохнул Якиша.

Поднялся пьяным, поплыла над ним

Волнами моря замка крыша.

― Сегодня, други, я устал.

― Ужель сегодня только? ― Вопрошали сзади.

― Всё верно, я не так сказал,

Устал кривляться я и льстить. Чего же ради?

― Чего? ― переспросил Прозоров Беня. ―

А чтоб при власти рядом быть!

И чтоб не жить лишь на воде да хрене!

Чтоб с ними спать, чтоб с ними пить!

И чтобы, когда нужно это,

Среди придворных слухов, врак

Ты был запалом для его мушкета.

Ну что, дружище? А? …Не так?

Скажи, что думаешь, Педрило?

― Судьба нас щедро наградила, ―

ответил тот, глодая куропатки ножку.

― Мы с вами тихо, понемножку…

А вот гляди ж, уж и королям опора!

В шуте никто не распознает вора,

Коль даже и поймали зА нос —

Отшутимся легко ведь нА нас

Никто не наведёт навет…

Смеётся Моня: ― Да, хорош ответ.

А ведь они, как в "зеркале кривом",

Себя в нас видят, замечали?

Сегодня, к слову, обличали

Мы все пороки, что присущи им!

И что же? Хоть шутки и сквозили злым,

Нас никого не наказали…

Никто! Из нашего родства,

Мои глумливые коллеги,

Ни так, ни даже с колдовства

Не носит наших привилегий.

Якиша Икнул, рухнув нА стол,

И бражный выдохнул кумар.

― Кома-а-ар, ―

завыл со злом Балака, ―

Ты нализался, как собака.

Оставь вино, иди, пройдись.

Весь горб в пыли, на платье — жир…

― И что? ― ответит тот. ― Мы новый пир,

Наш, шутовской, сейчас закатим…

И, щеголяя в грязном платье,

Он вышел в центр и стал плясать.

― Не наплясался, твою мать! ―

Бурчал себе под нос Лакоста.

― Гляди, доскачешь до погоста.

А он, шатаясь гнул своё,

Боясь не выплеснуть питьё,

Что колыхалось в нём, как в бочке.

Икнёт, подпрыгнет, как на кочке,

И ну коленца выдавать,

Как будто музыку слыхать.

Так доплясал он до ступеней трона.

… На мантии лежит корона.

Ещё одна. И слева пять...

Шутам ТАКОЕ доверять?!

― Эй! Друг Пердрилла! Где колода? ―

Якиша бухнулся на трон. ―

Я не какой-то воевода, ―

(Корону вдруг примерил он).

― Сейчас монарх я и правитель пира,

А так же говорун, задира...

Вы подыграйте мне, друзья.

Корону нА кон ставлю я.

― Корону нА́ кон? ― хмыкнул Осип

И тут же оземь шапку бросил:

― И я в игре! Где здесь венец Довлада?

Коль победишь — твоя награда…

Хотя меня не обыграешь ты...

Вот подошли и прочие шуты.

Раздали карты — и пошла игра!…

И снова в ней лакали до утра

Вино и мёд, не зная скуки.

Короны же ходили Из рук в руки…

В угаре пьяном после пира,

На опустевшем на ночь троне,

Шутя, шуты играли в судьбы мира,

А ставки были — царские короны.

И тот, что был рождён горбатым —

В пылу ль, иль с умыслом — подарок чародея,

Что был, как оберег, под троном спрятан,

Достал — и на кон бросил!

Холодея,

Шуты от страха отрезвели!

Отпрянули, пытаясь урезонить горбуна,

Но стрелы золотые потемнели,

Ведь жил в руках уродца Сатана…

И вот не просыхает кровь на плахах.

Это шуты сживают королевский род,

А стрелы чародея в грязных лапах:

Кто их имеет — тот игру ведёт.

Покуда власть у дурака,

Войдут в небытие цари.

Пройдут в забвении века,

Ведь ночь густа вблизи зари.

Что ж, почитаем, как вельможу,

А спрашиваем, как с шута?

Всмотритесь: чести не хватает роже!

Горбу шута недостаёт кнута!

Алексей Войтешик